Любая попытка рассказать о состоянии общества средствами искусства - образно, соединяя воедино типичные для такого общества черты, обрекала театр на тяжкие испытания. Сейчас этому найдено, слава Богу, название - застой. А тогда? Шесть долгих лет добивался Олег Ефремов разрешения пьесы М. Рощина «Старый Новый год», а что было причиной такой задержки? Персонально указать пальцем на кого-нибудь не могу, а существо вопроса и так ясно: автор покусился на святая святых нашего общества - рабочий класс. Понятие диктатуры рабочего класса, положенное в свое время в основу нашего мышления, сделало из конкретных, живых людей - рабочих - нечто вроде иконы, к которой можно только благоговейно прикладываться. В пьесе же художник показал рабочую семью как ограниченных мещан, с куцыми мыслями, или, вернее, совсем без мыслей. Символом их бытия является дочь - девочка с ее знаменитыми репликами:

Это мой медведик! Мой! Мой! Отдайте мне моего медведика! - что, кстати, в нашей семье сделалось ходовой фразой.

Помню, на одной нашей театральной конференции выступал Алексей Арбузов, закончивший свою речь широко известной пушкинской строкой: «Служенье муз не терпит суеты». Боже, как захлопотал, как запротестовал ревностный поборник советской власти Георгий Мдивани! Человек темпераментный, он всегда так кричал, что его голос был слышен из зала в Союзе писателей даже в уборной на первом этаже.

Своей творческой практикой Арбузов подтвердил правоту Александра Сергеевича. После пьес, написанных в молодости, и блистательного успеха «Тани» драматург замолчал, и пауза эта длилась долго, настолько, что мы уже решили: кончился Арбузов. Но вдруг он выступил с двумя пьесами «Двенадцатый час» и «Годы странствий». Последнюю пьесу не сразу все поняли, и я в том числе. Мне она показалась сюжетно разбросанной. «Двенадцатый час» - другое дело, это был рассказ о последних судорогах нэпа. Шла эта пьеса у нас мало, зато за рубежом нашла горячих поклонников. Арбузов мне рассказывал, как он смотрел ее в Оксфордском театре, в отличном исполнении. Особенно его порадовала игра молодого актера, игравшего роль начинающего инженера, комсомольца Ромки Безенчука. Это было настолько близко к замыслу автора, пронизано таким ощущением жизни героя, его уверенностью в близком прекрасном будущем страны, что Арбузов заинтересовался личностью актера. В разговоре с ним автор наивно предположил, что тот, вероятно, близок к коммунистическим кругам?

Нет! - гордо возразил английский Ромка Безенчук. - Я голосую за консерваторов.

Арбузов недоумевал.

Почему же вы тогда так верно, так точно сыграли комсомольца? - спросил он.

Я - артист, - был ответ. - Я обязан сделать все, что могу из роли, которая мне поручена.

Тут уж верно, лучше не скажешь - служенье муз не терпит суеты… И сразу же вновь возникает образ драматурга Мдивани. Помню, как мы прятали друг от друга глаза, когда обсуждал и на коллегии его пьесу «Большая мама». Я умолял не выпускать ее.

Бывший тогда главным редактором репертуарно-редакционной коллегии Министерства культуры В. Голдобин не смог устоять перед автором, перед голосами влиятельных или просто власть имущих лиц, поднимавших эту пьесу на щит. Правдами и неправдами Мдивани добился-таки постановки своего творения в Театре им. Пушкина. Основу пьесы, по замыслу автора, составляла жизнь старой большевички, бескомпромиссное поведение которой, ее принципиальность в жизненных мелочах, ее идейная неуступчивость проявлялись даже в отношениях с ближайшими родственниками. И вот, вместо обаятельного образа героини, задуманного драматургом, зритель увидел старую грымзу, поедом евшую своего зятя, в итоге доводя его до самоубийства. Вместо «большой мамы», следуя построению пьесы, театр представил отвратительное существо, тещу из анекдота, такую ярую ненавистницу своего зятя. Во время спектакля слышны были реплики:

Смотри-ка, как она его бедного, и за что?

Бывает, бывает… - переговаривались в публике. - Вот у нас есть такая же партийная стерва, спасу от нее нет.

Так оппонировал Мдивани Арбузову по поводу служения музам.

Извечный вопрос: нужен ли драматургу редактор? И отсюда - существование репертуарно-редакционной коллегии в министерстве? Правомерна ли была ее деятельность или же нет? Ответу меня один - репертуарно-редакционная коллегия была нужна. Но не для всех. Арбузову? Навряд ли. А вот, скажем, талантливому Михаилу Ворфоломееву - нужен был обязательно. Но и тут редактор должен быть у него постоянный, внимательно следящий за его творческим путем, знающий и сильные, и слабые стороны своего подопечного.

Вот, например, его пьеса «Бес». К этой теме Ворфоломеев подходил долго. Была у него комедия «Святой и грешный», где бес в образе Мефистофеля выступал соперником Бога, желая превратить обыкновенного человека со всеми его слабостями в настоящего грешника. Он написал потом пьесу «Бес» с более серьезными намерениями и прочитал ее нам на семинаре в Рузе. Это было настолько плохо, что слушатели разошлись, не сказав ни слова. И вот как-то мы в коллегии разбирали его новую пьесу под тем же названием. Она сразу же захватила меня своей силой. Я впервые почувствовал, что в нашей драматургии создан образ зла в таком, я бы сказал, человеческом облике. В этом образе были и лирика, и грусть, при том, что свой «служебный» долг в нашем человеческом обществе бес выполнял исправно. Я понимаю, что так изобразить зло - дело очень непростое. Ведь даже незначительное изменение в характеристиках персонажей могут привести к нарушению этого тончайшего баланса. Опасения мои подтвердились. Когда коллегия попросила автора кое-что уточнить в окружающих беса персонажах, Ворфоломеев пошел на это, но образ самого беса оказался испорченным.

Я считаю, что между автором и редактором должны установиться такие отношения взаимного доверия, при которых автор не торопился бы отделаться от редактора, чтобы поскорее «протащить» свою пьесу, а редактор убедил бы автора, что его советы помогут сделать его вещь если не гениальной, то более точной. Автор должен поверить в своего редактора и слушать его одного, а то у нас так бывало на семинарах - автор бегает от руководителя к руководителю, как зайчонок, отбившийся от матери. По закону леса каждая зайчиха готова дать свое молоко любому чужому зайчонку. Но это с зайцами, а здесь?

Я, как редактор, должен внушить своему подопечному мысль, что объективная истина существует в данном случае в моем лице.

Кстати, у кое-кого это может вызвать серьезные возражения, но я свято верю, что объективная истина действительно существует. Без этой веры мне было бы очень трудно разбираться в своем предмете. Ведь должна же быть она, объективная точка зрения, четко определяющая: это плохо, а это хорошо. А иначе как же жить?

Один священнослужитель достаточно крупного ранга, который в свое время порвал с церковью, написал затем пьесу о нехороших служителях культа и принес ее мне в министерство. Сидя в кабинете, мы разговорились, и он вдруг насторожился, услышав о моей вере в существование объективной истины и о том, что я ненавижу поговорку: на вкус и цвет товарища нет.

Вы на опасном пути, голубчик, - сказал он мне.

Почему? - спросил я.

Признание существования объективной истины неминуемо ведет вас к признанию Бога. Бог есть объективная истина.

Один молодой режиссер, с которым я поделился мнением моего посетителя, горячо воскликнул:

Вздор! Бог - наисубъективнейшая из истин!

И тогда для себя я решил, что Бог - есть субъективное выражение объективной истины.

Но вернемся к образу или Духу зла.

В нашей драматургии обращения к этой теме достаточно редки. Вспоминаю пьесу украинского драматурга А. Левады, посвященную полету в космос, в которой выведен образ Искусителя. Что-то там проклевывалось интересное, даже спектакль у нас был, но впечатления не оставил. У К. Скворцова, драматурга из Челябинска, автора многочисленных пьес в стихах была и такая - «Курчатов», где действовал подлинный Курчатов, вступивший в игру с Мефистофелем, искушавшим создателя атомной бомбы. И тут тема оказалась явно выше возможностей автора. Непонятно, почему в финале пьесы Мефистофель сперва признает себя побежденным и даже катается от отчаяния по земле, а потом эффектно отсчитывает удары сердца умирающего Курчатова. Как это понять? Победа Злого духа? Физическая смерть героя пришла на выручку Мефистофелю или, вернее, автору?

Попытки наших драматургов вывести обобщенный образ зла следует лишь приветствовать, тем более что пора уже переходить к рассмотрению воплощения зла в нашей истории не способами скорописной, публицистической драматургии, а через драматургию философскую, ибо тема эта достойна такой трактовки.

Бесконечны вопросы, как сформировался такой образ Отца всех народов? Я не случайно подхожу к нему после попыток изобразить в вышеупомянутых пьесах духа зла. Моя старая мысль об объективной истине сюда, по-моему, подходит.

Но сперва взглянем на это с обычной, человеческой стороны, что немаловажно при рассмотрении его биографии.

Он - сухорук, ряб, небольшого роста, особыми талантами не обладает, кроме того, он иноплеменник, что в данном случае важно. (Вспомним Наполеона - малый рост, корсиканец!) Кроме того, он еще ничем не примечателен, малообразован, он простой семинарист, один из многих тысяч себе подобных. Все это порождает жгучее желание возвыситься над толпой, подчинить ее своей воле. Один он потеряется, не выдержит. Необходима поддержка коллектива. Коллектив находится в виде рабочей партии, борющейся против существующего строя. Эта партия интернациональна, она его примет, его личные физические недостатки для нее не важны, для нее существуют только массы. Отсутствие таланта - дело наживное. Он усиленно работает над собой. Все его поступки, вся деятельность проникнуты личным, глубоко эгоистическим чувством - подняться, укрепиться, возвыситься. Всем своим тончайшим, почти звериным инстинктом он, однако, чувствует, что только этим себе авторитета не завоюешь, нужна какая-то сверхзадача, некая объективная истина, которая определяет жизнь человека, партийца, возвышает его.

Руководящая истина появляется. Это - сохранение единства партии. И он начинает эксплуатировать этот тезис.

При решении любых вопросов - от мелких, бытовых, до принципиальных - он ссылается на укрепление этого единства. Он непримирим, он даже резок, но ему все прощается: все в его ближайшем окружении видят - вот человек, преданный идее, он, может, и не хватает звезд с неба, где-то даже дикарь, но зато какая у него вера, какое убеждение, как это можно использовать для укрепления партийных рядов!

И постепенно в сознании его товарищей начинает возникать мысль - такого, пожалуй, можно сделать хранителем нашей объективной истины - единства партии. И ведь какие умы приходят к такому заключению! Голова кружится!

И никому из них невдомек, что единство в этих устах и есть их будущая погибель.

Судьба освободила Ленина от необходимости жить дальше. Думаю, он стал бы первой физической жертвой нашего пророка, ибо Он уже перестал быть просто личностью. Его товарищи, сами не подозревая об этом, возвели его в сан пророка объективной истины, он уже взял право определять - кто верит в нее, а кто не верит. К этому времени Он развил в себе еще одну способность - Он умел убеждать.

Наш известный журналист Валентин Бережков, в прошлом переводчик Сталина, писал в своих воспоминаниях, что в сентябре 1941 года, когда вопрос о падении Москвы исчислялся, казалось, уже днями, англо-американская делегация во главе с лордом Бивербруком и Авереллом Гарриманом с участием специального представителя президента США Рузвельта Гарри Гопкинса вела переговоры в Кремле. Это были самые тяжелые дни войны. Фашисты стремительно приближались к Москве. Вероятно, внутренне члены делегации были уверенны, что Гитлер не сегодня завтра будет в Москве, и они могут элементарно попасть в плен. И в это же время Сталин принимает их в Кремле с таким видом, словно ничего драматического не происходит. Говоря о нуждах Красной Армии, он останавливается не только на поставках вооружений, но и заказывает целые заводы для его производства. Члены делегации потрясены: враг у ворот, а тут идет разговор о закупке заводов, введение в строй которых потребует много месяцев. Значит, он уверен в своих силах. И действительно, Сталин произвел на представителей этих двух держав такое сильное впечатление, что они поверили ему, а затем ему поверили и правительства Англии и США!

Я говорил, что у него не было талантов. Был. Один, который помогал ему в течение всей его жизни. Это - воля. Воля, которая позволяла ему выдерживать сроки, порою нечеловеческие, пока он не обрушивал на жертву давно заготовленный удар. Уметь ждать! На это нужен талант, нужна воля. А у него она была для всех случаев жизни. К этому времени он так поверил в себя, что стал говорить о себе уже в третьем лице. И главное, он сумел убедить всех в нашей стране и многих за рубежом, что объективная истина - в его руках и, поскольку все инакомыслящие к этому времени были уничтожены, а живые все были с ним, он из пророка объективной истины превратился в саму объективную истину - то есть стал Богом!

Технические средства для этого у него были.

Как в него верили! Расставаясь с жизнь, жестоко казнимы, люди клялись в верности Ему. Он заставлял брата доносить на брата, товарищей на товарища. И все-таки, я думаю, он, бог в глазах миллионов, оставаясь наедине с собой, ощущал себя маленьким, рябым, сухоруким… Но он был неутомим. И это заставляло его казнить умных, талантливых, рабочих, крестьян, ученых, писателей, военных… Всех! Казнить, казнить.

Только раз нечто человеческое обнаружилось в нем, и то - глубоко эгоистическое. Оскорбленное самолюбие заставило его обратиться к простым людям - помните? 3 июля 1941 года - «Братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои…» - И предательский звон стакана… Его обманули! Провели как последнего дурачка, деревенского олуха! И это его, который, казалось, все предусмотрел, договорился в 1939 году с Гитлером, который ему очень импонировал. Ведь они же вместе поделили карту мира, ведь в угоду Гитлеру он обрек на смерть многих немецких коммунистов, австрийцев, чехов, нашедших приют в СССР от преследования нацистов и которых потом нацистам же и выдали! И так дать себя обмануть!

Маленький, сухорукий… Дьявол, по мнению средневековых схоластов, был хром.

Когда же теперь я раздумываю о своей вере в объективную истину, я начинаю сомневаться - а есть ли она, такая, какой я ее себе представлял?

Причем следует заметить, что в тайниках своей души я был уверен, что именно я, только я и знаю, что такое она на самом деле. Для Художника такая предельная гипертрофия, может быть, и характерна, но Боже мой! Эта убежденность, переведенная в практические дела в масштабах целого государства, которые творились на моих глазах и в какой-то мере при моем участии - к каким ужасам она привела!

Превращение человека в Бога, в нечто изначально повелевающее по праву владения объективной истиной, а фактически превращающее все вокруг в мертвое пространство, уничтожающее все живое, - какой это страшный урок человечеству!

Нет, объективная истина состоит, очевидно, в том, что она содержит в себе извечную борьбу, и не постижение ее, но попытку постичь, путем сшибки противоборствующих мнений.

Да, наверное, это так. А все-таки… Я верю, что объективная истина существует, и я один понимаю, какая она из себя. Что поделаешь.

24 февраля в библиотеке № 12 ЦБС г. Ярославля состоялась презентация коллективного стихотворного сборника «Волжане». Сегодня, когда литература не в чести у государства, а инженеры человеческих душ и властители дум, коими были писатели в советское время, предоставлены самим себе, каждый выход к читателю - подвиг, — духовный, нравственный, человеческий, гражданский.

Именно этим делом - совершением духовного подвига во имя русской литературы, искусства, творчества - и заняты на протяжении четверти века члены литературного объединения «Волжане» при ярославской библиотеке № 12, подготовившие к выпуску в свет данный стихотворный сборник, где под одной обложкой добрососедствуют более сорока «хороших и разных» поэтов.

По прочтении альманах оставляет удивительно светлое, цельное и пронзительное чувство. Эстетически и композиционно он прямо продолжает традицию стихотворных сборников 20-го века - традицию, к сожалению, почти ушедшую в прошлое. Прочитывается он на одном дыхании и остаётся в памяти и в ощущениях надолго. Стихи искренние, ясные, понятные и очень лиричные, без модернистских выкрутасов. В общем, душевные.

Когда-то Есенин высказался со всей свойственной ему исповедальностью: «Коль этот зуд проснулся, / Всю душу выплещу в слова». Однако не всем свойственно «глаголом жечь сердца людей», писать на разрыв аорты. Но всегда были поэты, стремящиеся к изяществу, эстетическому отображению жизни. Это относится ко всем без исключения авторам этой книги. Они не претендует на звание пророков, не зовут на баррикады, не срывают голоса фиксированной интонацией. Но в каждом явственно ощущается приверженность национальной поэтической культуре, великой русской литературной традиции.
В сборнике представлены люди самых разных профессий, всерьёз занимающиеся стихосложением: инженеры и учителя, медики и библиотечные работники, военные и художники, учёные и священнослужители. У всех своё отношение к творчеству, свой взгляд на литературу, на поэзию. И каждый обладает своей манерой письма, своим стилем, своим неповторимым, не похожим ни на чей другой, голосом. Наряду со стихами имеют место и басня, и поэма, и баллада, много песенных текстов. Читатель встретится и с верлибром, что лишь обогащает книгу, делает её весомее в художественном плане.
Как и следовало ожидать, основная тема, объединяющая всех авторов - любовь. Любовь к женщине/мужчине, к Родине, к природе. Едва ли не в каждой стихотворной подборке встречаются стихи о Ярославле.

Представлять читателю поэтов Тамару Пирогову, Мамеда Халилова, Александра Авдеева, Владимира Поварова, Татьяну Соломатину или Евгения Капитанова, думаю, нет нужды, — их имена давно и хорошо известны любителям подлинной поэзии. Все они профессиональные писатели, имеющие в своём творческом багаже по десять и более книг, публикации в самых престижных журналах и газетах, лауреатские звания. Тамара Алексеевна, к примеру, является членом правления ярославской писательской организации. Мамед Гаджихалилович - лауреат городской премии по литературе, член Общественной палаты. Александр Авдеев и Владимир Поваров - члены Союза российских писателей. Татьяна Соломатина - руководитель лито «Серебряная лира» в Гаврилов-Яме. Евгений Капитанов - признанный поэт. К ним я отнёс бы и Евгения Романова, представленного в сборнике под псевдонимом «Евгений Клинский». Скажу лишь, что в этот раз наш удивительно плодовитый автор удивил и порадовал стихами юмористического характера.

Вновь на высоте Геннадий Хохлов, автор четырёх поэтических книг. В стихотворениях этого автора не найти стилистических изысков и словесных ухищрений, однако в них есть нечто совсем другое: благородная простота, внятность, прозрачность. Геннадий Александрович, несомненно, лирик, но много в книге и сюжетных стихов, неизбитых тем. Если его глубокие и содержательные стихи о жизни, о любви, о России известны многим, то здесь он предстал в доселе неизвестном мне качестве - певцом грусти и печали (да простят меня некрасоведы!). Но печаль у него, тем не менее, светла, что, как мне известно, полностью отвечает характеру этого талантливого человека:

Лугов цветистое раздолье
И земляничный косогор…
Всё отзовётся сладкой болью,
Знакомой мне с недавних пор.

Александр Богачук - заслуженный конструктор России, автор великолепного сборника стихов «Севера», где нашла отражение его непростая, богатая на события биография. Профессия наложила отпечаток и на его творчество, стихи напоминают своеобразные конструкции (в самом хорошем смысле), но это, несомненно, поэзия. Сочетание простосердечия с умудрённостью - ещё одно уникальное качество этого поэта. В его стихах много звуков, запахов и цветов. Много дождя и вообще непогоды. Вместе с тем то и дело пробивается какая-то радость существования, нежность ко всему земному и иногда, очень к месту, обаятельная ирония.

Обжигает ветерок северов,
Звёзды звонкие сродни хрусталю,
А морозец, словно Сталин, суров,
Не замёрзну, но и не похвалю.

Пусть не смутит читателя эта смелая метафора, где Александр Никодимович сравнивает морозец с вождём народов, — это его авторский стиль, которому он не изменяет на протяжении многих лет, его характер, его движение души.
Александр Иванихин - профессор кафедры экономики и менеджмента ЯГСХА, член Союза Российских писателей, автор шести стихотворных сборников. Его поэзия, как и у Г.Хохлова, тоже с налётом грусти и печали, но также оставляет в душе тихую радость. Достаточно прочесть одно-два стихотворения, чтобы стало понятно - человек этот в литературе не случайный. Очень быстро проникаешься доверием ко всему, о чём он пишет. Но главное - попадаешь под обаяние языка писателя, хорошего русского литературного слова и слога. Читаешь, и настроение автора передаётся тебе, начинаешь жить с ним одними проблемами, дышать одним воздухом.

Я дела отложу, и без четверти восемь
Поспешу на бульвар, там, где клёны шумят.
Мне назначила встречу ярославская осень,
Ты меня не ревнуй, дорогая моя.

Одним профессором составители сборника не ограничились. Я говорю об Анне Голубевой, докторе экономических наук, авторе нескольких стихотворных книг. Она не новичок в творчестве, знает толк в стихосложении. Но меня подкупает в ней, прежде всего, стремление к совершенству, к работе над собой, над словом. На моих глазах весьма за короткий срок эта женщина значительно прибавила в профессиональном плане, заявив о себе как о состоявшемся литераторе. Всё она делает добротно, основательно, без спешки. И вообще, когда думаю об этом авторе, на ум приходят пушкинские строки: «Служенье муз не терпит суеты; Прекрасное должно быть величаво». Наиболее удаются ей, на мой взгляд, стихи о природе.

У реки, на берегу, выросла на диво
Ивушка плакучая, косы до земли.
В серебристых локонах, нежных и красивых,
Поселилась тайна девичьей любви.

Как говорится, и не хочешь, да запоёшь. Браво, Анна Ивановна!
Александр Нестерчук — врач по профессии. Наверное, поэтому и стихи его, смею сказать, несут в себе некий врачующий заряд, полны энергии и оптимизма. Александр Евгеньевич - известный ярославский бард, автор большого количества песен на свои и чужие стихи. Вот из его стихотворения о Ярославле.

Город мой, мне другого не надо,
Город сильных, надёжных людей.
Для меня ты - судьба и награда,
Славный город Отчизны моей.

Борис Айвазян не так давно приехал в наш город из Армении, работал учителем, был корреспондентом республиканской газеты «Коммунист», пишет на русском и армянском языках, автор пяти поэтических книг. Стихотворение «Песня моя» у него начинается так:

Песня моя - язык цветов,
В ней жизнь и любовь,
А в сердце поёт ашуг…
Её слушаю и пишу.

Спасибо, талантливый человек, за поэзию, в которой много света, тепла и восточных ароматов!
По душе мне упругая, энергичная поэзия Александра Прозина, подполковника запаса, автора стихотворных книг. То, что писатель - это его язык, понятно всем. Собственно, язык, то есть стиль, манера и прочие индивидуальные особенности, и есть талант. Вернее, один из основных показателей. «Слова в наилучшем порядке» расставляет душа. И если за перо берётся человек с искрой Божьей, то читатель безошибочно делает выбор в пользу автора. Из стихотворения «Душа мужика»:

То молитва, то сивуха
Тянет душу мужика.
У измученного духа
Нет пристанища пока.

Ангелина Беккер - медик, автор книги «Жизнь моя». Её произведения просты и незамысловаты, но продиктованы искренним чувством. Обращают на себя внимание стихи о природе. Для того чтобы писать такие стихи, нужно не только замечать красоту мира, но и уметь воспринимать каждый дождь, каждую радугу, каждое дуновение ветра и каждый цветок не как должное и повседневное, но как чудо. В траве-мураве этого автора можно отыскать и такие драгоценные камушки:

Скрипят крещенские морозы.
Туман окутал хвойный лес.
Блестят на ёлках льдинки-слёзы,
И пар столбами до небес.

Василий Агафонов - офицер запаса, бард, лауреат Грушинского фестиваля. В его текстах присутствует внутренняя мелодия, музыка, то есть можно говорить о том, что они написаны как песни, для голоса, для исполнения под гитару. Но всё равно это - стихи, в которых много любви, веры, надежды и, что немаловажно, самоиронии и некоего озорства.

Меня волнуют кружева
Из ненадёжных слов напрасных,
Мне хочется любви прекрасной,
Такой, чтоб кругом голова.

Владимир Иванов в своё время также заставил обратить на себя внимание исполнительским искусством, песнями на свои и чужие стихи. Скромный, отзывчивый и добросердечный человек, Владимир Павлович необычайно строг к своему творчеству. Он не перестаёт учиться, постигать тайну «святого ремесла» (К.Павлова), совершенствовать своё дарование. У него длинное поэтическое дыхание, распевная манера подачи материала. Но есть и такие строки, как в стихотворении «На корабле»:

Железная скорлупка в океане,
где шквалы беспощадны и сильны.
Матросы на торговой «Окинаве»
идут по гребню штормовой волны.

Конечно, не матросы идут по гребню, а их «Окинава», но это ничуть не принижает поэтических достоинств стихотворения, главное, это - поэзия. И здесь она «существует, и ни в зуб ногой», как говорил Маяковский.
Маргарита Солдатенкова - художник, что и отражается в стихах.

Мои пейзажи и стихи
Порой лиричны и тихи.
Потоку горному сродни
Бывают иногда они.

Милена Гостева, несомненно, поэт. Стихотворение «Толгский монастырь» начинается так:

У врат обители святой
Смиренно преклоню колена
И помолюсь уединенно
Над усыпальною плитой.

Стихи Тамары Ластенко - это стихи зрелого автора. Испытываю добрую профессиональную зависть, читая Тамарины тексты. У неё масса смысловых и стилистических находок, упругость сюжета и плотность написания. Удивляешься порой, где она черпает такое богатство красок, задорно являя новизну и свежесть. Тамара без труда, но в высшей степени тактично вторгается во внутренний мир своих героев. И в каждом таком случае видна её личная бескомпромиссная нравственная требовательность. Это побуждает читать и читать её произведения. В этом сборнике представлена её духовная лирика, которая вряд ли кого оставит равнодушным.

Душу вылечить хотела,
(Сердце верит чудесам)
Робко, в первый раз, несмело
Приложилась к образам.

Тамара, удачи Вам!
Давно и пристально слежу за восхождением на творческий Олимп Сергея Лаптева. Удивительно самодостаточный художник, знающий цену поэтическому слову. Но и себе цену Сергей Александрович тоже знает, и занижать её не собирается. Он бард, но весьма разборчив в выборе поэтических текстов для своих песен. А они, песни, насколько я могу судить, у него получаются замечательные, что принесло ему заслуженный успех и признание профессионального сообщества. Душеполезное дело почитать и его стихи, помещённые в этот сборник, хоть они и написаны в форме песен.

Стихи Евгения Карпова о войне, о природе, о матери, о России по-настоящему волнуют, без задержки входят в сознание и душу, поскольку талантливы. Интересна также его философская лирика. Но если философская и природная лирика традиционны для русской литературы, то лирика «бытовая» — обращение к обыденным, повседневным ситуациям - скорее индивидуальная особенность автора. Умение превращать быт в стихи выходит далеко за пределы простой способности рифмовать слова.

Несомненно, неторопливый и вдумчивый читатель найдёт много для себя интересного и в стихах других авторов это сборника - А.Гришина, А.Юрьевой, В.Шабалина, Г.Чикиной, Е.Павловой, Е.Морозовой, И.Волгановой, Л.Фёдоровой, Л.Алексеевой, М.Матюшкиной, Н.Гундича, О.Весновской, О.Езерской, Р.Ануфриевой, Т.Тонких, Т.Щагиной.
Остаётся добавить, что вы, уважаемый читатель, держите в руках третий по счёту поэтический сборник, подготовленный к выпуску честными, неравнодушными и ответственными людьми. Не все произведения могли бы войти в «Строфы века», но то, что представлено, заслуживает самого пристального внимания и уважения.
Удачи вам, художники слова!

Евгений ГУСЕВ,
член Союза писателей России

Сегодня мы с вами поговорим об известных композиторах, которые написали произведение Прелюдия.

Фредерик Шопен родился 22 февраля 1810 года. Уже в детские годы мальчик проявил необыкновенные музыкальные способности. Он был окружён особым вниманием и заботой. Подобно Моцарту, он поражал окружающих музыкальной «одержимостью», неиссякаемой фантазией в импровизациях, прирождённым пианизмом. Его восприимчивость и музыкальная впечатлительность проявлялись бурно и необычно. Он мог плакать, слушая музыку, вскакивать ночью, чтобы подобрать на фортепиано запомнившуюся мелодию или аккорд. Его творчество почти целиком является пианистическим. Хотя редкий композиторский дар мог бы сделать его замечательным симфонистом, его деликатная, замкнутая натура довольствовалась рамками камерного жанра - если не считать, конечно, двух его замечательных фортепианных концертов.

Сейчас я вам предлагаю прослушать Прелюдию № 7.

Понравилось вам это произведение?

Какие чувства вызывает эта музыка?

Сейчас мы с вами прослушаем ещё раз Прелюдию № 7, а вы ребята будите дирижировать. Кто желает у доски продирижировать?

Ребята, давайте прослушаем ещё одно произведение Шопена Прелюдия № 20.

Ребята, это произведение вам понравилось?

Какие чувства у вас вызвала эта музыка?

Давайте ещё раз прослушаем Прелюдию №20, а вы ребята, побудите в роли умелых пианистов и покажите игру на фортепиано.

А.теперь мы с вами познакомимся с ещё одним известным композитором с Сергеем Рахманиновым.

С раннего детства он владел игрой на фортепиано. У Рахманинова обнаружился большой талант. В девять лет Рахманинов поступает в Петербургскую консерваторию. С 1885 года обучается сначала на младшем (в классе Н. Зверева), а затем на старшем отделении Московской консерватории у А. Зилоти, С. Танеева, А. Аренского. Он получил первую известность еще будучи студентом, так как написал ряд весьма популярных романсов, знаменитую Прелюдию, Первый фортепианный концерт и оперу «Алеко», которую поставили в Большом театре. В своем творчестве он синтезировал две основные русские композиторские школы, московскую и петербургскую, и создал свой неповторимый стиль, ставший жемчужиной классической музыки.

Сейчас мы с вами познакомимся с Прелюдией до-диез минор С. Рахманинова. Это удивительная пьеса! Звучит она меньше трех минут, а сыграть ее может только очень хороший пианист. Однако главная интонация запоминается каждым. Прелюдия начинается с лаконичного трезвучного мотива.

Вслушайся в них. О чем вам говорит этот музыкальный мотив?

А на что похож?

Мы с Вами познакомились замечательными композиторами на одном уроке не случайно.

Какое сходство вы заметили в жизни этих людей?

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать веселых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовет;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют…
Но многие ль и там из вас пируют?
Еще кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: «На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!»

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой…
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой первых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты…
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

Пора и мне… пируйте, о друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О сколько слез и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? о други, угадайте…
Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему…
Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой…
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

Анализ стихотворения 19 октября 1825 г. Пушкина

19 октября было для Пушкина знаменательной датой. В 1811 г. в этот день состоялось открытие Царскосельского лицея, который стал для поэта колыбелью его таланта. Во время учебы сложились его главные жизненные взгляды и убеждения. Пушкин обрел настоящих друзей, которым оставался верен до конца своей жизни. В день окончания лицея товарищи договорились каждый год собираться 19 октября вместе, чтобы не разрывать свой «священный союз», делиться своими горестями и радостями. В 1825 г. Пушкин впервые не смог посетить это дружеское собрание, так как находился в ссылке в с. Михайловском. Вместо себя он отправил стихотворное послание.

Пушкин отмечает знаменательную годовщину в одиночестве. Он поднимает бокал за верных друзей и ведет с ними мысленный разговор. В стихотворении каждому из лицеистов отведены особые чувствительные строки. «Кудрявый наш певец» — Н. А. Корсаков, умерший в 1820 г. во Флоренции и спящий теперь «под миртами Италии». «Любовник беспокойный» — Ф. Ф. Матюшкин, прославившийся своими многочисленными морскими путешествиями. Пушкин отмечает, что ни смерть, ни расстояние не могут помешать душевному общению друзей, навсегда связанных совместной юностью.

Далее поэт обращается к тем, кто посетил его в «изгнании»: Пущину, Горчакову и Дельвигу. Они были наиболее близки Пушкину, с ними он делился самыми сокровенными мыслями и идеями. Поэт искренне рад успехам своих товарищей. У современного читателя при упоминании Царскосельского лицея возникает, прежде всего, ассоциация с Пушкиным. Остальные выпускники также добились успехов на разных поприщах, что давало поэту право гордиться тем, что он с ними учился.

Под влиянием радостного чувства духовной близости Пушкин готов простить и «обидевшего» его царя. Он предлагает выпить за него и не забывать, что император – тоже человек, ему свойственны ошибки и заблуждения. Ради основания Лицея и победы над Наполеоном поэт прощает обиду.

В финале Пушкин выражает надежду на то, что ежегодное собрание повторится еще не раз. Печально звучат слова поэта о неизбежном сужении дружеского круга со временем. Он сожалеет о том несчастном, который будет вынужден встретить очередную годовщину в одиночестве. Пушкин обращает свое послание в будущее и желает последнему живому лицеисту провести этот день «без горя и забот».

Служенье муз не терпит суеты
Из стихотворения «19 октября 1827») А. С. Пушкина (1799-1837):
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...

"Служенье муз не терпит суеты" в книгах

Я устаю от суеты

Из книги Колымские тетради автора Шаламов Варлам

Я устаю от суеты Я устаю от суеты И ухожу сбирать цветы. Я нахожу в любом цветке Сопротивление тоске. И я завидую ему - Немому другу моему. Цветок не вовсе даже нем, Но этих специальных тем Касаться нынче не хочу. Цветы сбираю - и

«От суеты сокрылся я в пустыню…»

Из книги Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной автора Абашидзе Григол

«От суеты сокрылся я в пустыню…» От суеты сокрылся я в пустыню. Торжественная воцарилась ночь. Душа изнемогла. Но я постигну Премудрость ночи… Этой ночью вновь Проснулись звёзды и из мглы смотрели. Души не стало. Дивной новизны Был миг исполнен - я не знал доселе, Как

«СЛУЖЕНИЕ СТИХИЯМ НЕ ТЕРПИТ СУЕТЫ...»

Из книги Владимир Высоцкий. По-над пропастью автора Сушко Юрий Михайлович

«СЛУЖЕНИЕ СТИХИЯМ НЕ ТЕРПИТ СУЕТЫ...» Фотопортрет «старика» - учителя Далай-Ламы висел над столом в парижском кабинете Высоцкого. Точно такой же украшал мастерскую Шемякина. Когда друзья перезванивались, Владимир первым делом спрашивал:- Ну как, действует? Не

«Служенье муз не терпит суеты» (А. Г. Коонен)

Из книги Перебирая старые блокноты автора Гендлин Леонард

«Служенье муз не терпит суеты» (А. Г. Коонен) Счастливая душа! Небесное созданье! Чудесная краса, которой равных нет! - Она в свой прежний рай вернулась, где по праву Блаженство ей дано за все благодеянъя! А здесь, в кругу живых, ее безгрешный свет И жар моей любви ей

Служенье муз не терпит суеты

Из книги Чертов мост, или Моя жизнь как пылинка Истории: (записки неунывающего) автора Симуков Алексей Дмитриевич

Служенье муз не терпит суеты Любая попытка рассказать о состоянии общества средствами искусства - образно, соединяя воедино типичные для такого общества черты, обрекала театр на тяжкие испытания. Сейчас этому найдено, слава Богу, название - застой. А тогда? Шесть долгих

«Служение стихиям не терпит суеты…»

Из книги автора

«Служение стихиям не терпит суеты…» Фотопортрет «старика» - учителя Далай-Ламы висел над столом в парижском кабинете Высоцкого. Точно такой же украшал мастерскую Шемякина. Когда друзья перезванивались, Владимир первым делом спрашивал:- Ну как, действует? Не

Глава 7 «Служенье музам златокрылым». Лабзин и сфинксы

Из книги автора

Глава 7 «Служенье музам златокрылым». Лабзин и сфинксы Сфинксам на Университетской набережной около трех с половиной тысяч лет. Высеченные из сиенита, они стояли у входа в величественный храм, сооруженный в Египте близ Фив для фараона Аменхотепа III. Головы сфинксов

Отдых от суеты ума («Аум»)

Из книги Исцеление души. 100 медитативных техник, целительных упражнений и релаксаций автора Раджниш Бхагван Шри

Отдых от суеты ума («Аум») …Если вы чувствуете, что вас окружает слишком много беспокойства, или ум слишком рассеян, просто пойте «Аум».Возьмите себе за правило делать это, по крайней мере, двадцать минут утром и двадцать минут вечером… Сядьте в молчании, в комфортной

«СЛУЖЕНЬЕ МУЗ»

Из книги Боги, Герои, Мужчины. Архетипы мужественности автора Бедненко Галина Борисовна

«СЛУЖЕНЬЕ МУЗ» Важным этапом в мифологической истории и религиозной практике стали отличия Аполлона в сфере искусств. В классической греческой мифологии он стал предводителем Муз . Под его началом музы воспевают богов прошлого и настоящего, покровительствуют певцам

Глава 7. «Служенье музам златокрылым». Лабзин и сфинксы

Из книги Тайны Петербурга автора Мацух Леонид

Глава 7. «Служенье музам златокрылым». Лабзин и сфинксы Сфинксам на Университетской набережной около трех с половиной тысяч лет. Высеченные из сиенита, они стояли у входа в величественный храм, сооруженный в Египте близ Фив для фараона Аменхотепа III. Головы сфинксов

Служенье муз не терпит суеты

Из книги Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений автора Серов Вадим Васильевич

Служенье муз не терпит суеты Из стихотворения «19 октября 1827») А. С. Пушкина (1799-1837): Служенье муз не терпит суеты; Прекрасное должно быть величаво: Но юность нам советует лукаво, И шумные нас радуют

Служенье памяти (Д. С. Самойлов)

Из книги Мировая художественная культура. XX век. Литература автора Олесина Е

Служенье памяти (Д. С. Самойлов) Пушкинская тема занимает большое место и в творчестве такого крупного поэта второй половины XX в., как Давид Самойлович Самойлов (1920-1990), признававшегося: «Пушкин меня всегда интересует, я постоянно читаю почти все, что пишут о нем. Я его

Живи без суеты

Из книги Исцеляющая сила чувств автора Падус Эмрика

Живи без суеты Вопрос. Есть ли какой-то смысл в том, чтобы время от времени просто полежать и не заниматься ничем – например, на берегу пруда или под деревом? Д-р Пеллетьер. Это просто сказка! Я узнал это на собственном опыте. Несколько лет назад я проводил

Ярмарка Суеты

Из книги Путешествие пилигрима в Небесную страну автора Буньян Джон

Ярмарка Суеты Они уже прошли почти всю пустыню, когда Верный, случайно обернувшись, заметил кого-то, идущего к ним, и тотчас его узнал. "Брат, - воскликнул он своему товарищу, - посмотри кто к нам идет!"Христианин взглянул: "Это мой добрый приятель, Евангелист!" - отвечал

ОТДЫХ ОТ СУЕТЫ УМА («АУМ»)

Из книги Лекарство для души автора Раджниш Бхагван Шри

ОТДЫХ ОТ СУЕТЫ УМА («АУМ») ...Если вы чувствуете, что вас окружает слишком много беспокойства, или ум слишком рассеян, просто пойте «Аум».Возьмите себе за правило делать это, по крайней мере, двадцать минут утром и двадцать минут вечером... Сядьте в молчании, в комфортной