Жорж Санд (1804-1876) - псевдоним французской писательницы Авроры Дюпен-Дюдеван, чье творчество вдохновлялось искренними идеями борьбы против социальной несправедливости, за свободу и счастье человека. В ее многочисленных романах и повестях идеи освобождения личности (женская эмансипация, сочувствие нравственно и социально униженным) сочетаются с психологическим воссозданием идеально-возвышенных характеров, любовных коллизий.

Юная девушка, окруженная великосветскими поклонниками, мучается от бессмысленности своей жизни и грезит о романтической любви. Однажды она встречает мужчину своей мечты...

Рожденная для светской жизни аристократка Аврора Дюпен нарушила все правила, по которым жили ее современницы, и стала знаменитой Жорж Санд. Первые романы она писала, чтобы обеспечить себе самостоятельный доход в Париже, куда бежала от мужа. Героини ее произведений пока не в силах вырваться из плена предрассудков, но в их душах любовь побеждает страх и смирение: аристократка Валентина ("Валентина") отдает свое сердце простому юноше в...

Роман Жорж Санд "Волынщики" завершает цикл, получивший название "сельского", в который входят "Чертово болото, "Франсуа-найденыш", "Маленькая Фадетта" и "Жанна".
В нем Жорж Санд в форме "посиделок" (так называются поздние часы ночи, когда крестьяне собираются трепать коноплю, ведут беседу, рассказывают сказки) повествует о народных музыкантах.

Дилогия о Консуэло принадлежит к самым известным и популярным произведениям французской писательницы Жорж Санд. Темпераментная и романтичная женщина, Жорж Санд щедро поделилась со своей героиней воспоминаниями и плодами вдохновенных раздумий... Новая встреча со смуглянкой Консуэло - это прекрасная возможность погрузиться в полную опасностей и подлинной страсти атмосферу галантной эпохи, когда люди умели жить в полную силу и умирать с улыбкой на устах.

Имя французской писательницы Жорж Санд (настоящее имя Аврора Дюпен) не нуждается в рекомендациях, ее произведения популярны и любимы советским читателем. В настоящее издание вошло одно из наиболее значительных произведений Ж. Санд - роман "Грех господина Антуана". Роман, построенный, как всегда у Жорж Санд, на основе занимательной интриги, отразил поиски ею утопических решений социального переустройства общества.

В книгу известной французской писательницы Жорж Санд (1804-1876) входят два романа: "Грех господина Антуана", отражающий поиски утопических решений социального переустройства общества, и "Пьер Перекати-поле" ("Красавец Лоранс"), повествующий о жизни артистической богемы, необычных судьбах странствующих актеров.

Роман Жорж Санд (1804-1876 гг.) "Даниелла" печатался на русском языке только однажды - в 1899 году в издании бр. Пантелеевых. В нем рассказывается о том, как любовь, борьба за нее и свое человеческое достоинство преображает героя, делает его жизнь насыщенной интересными событиями.

В сборник вошли три "сельских" повести Жорж Санд: "Чертово болото" ("La mare au diable"), "Франсуа-Подкидыш" ("François le Champi") и "Маленькая Фадетта" ("La Petite Fadette").

В сборник вошли редко издающиеся романы и повести, продолжающие главную тему творчества французской писательницы Жорж Санд - тему любви. Их герои вступают в трагические конфликты с обществом и самими собой. Со свойственной романтизму экзальтацией обнаженных чувств перед читателем предстают извечные проблемы взаимоотношений мужчины и женщины.

2539

01.07.14 12:44

Ею восторгались Шопен и Мюссе, она была предметом поклонения русских классиков, в том числе Тургенева и Достоевского. Приключениями ее романтических персонажей увлечено уже много поколений книгочеев.

Биография и лучшие книги Жорж Санд

Плод мезальянса

Аврора Дюпен (это настоящее имя писательницы) была плодом явного мезальянса. Отец, аристократ Морис (потомок герцога Саксонского), влюбился в танцовщицу. Ему было всего 22, Софи-Виктории - 27. Она была содержанкой начальника Мориса, но он решил вытащить прелестницу из той ужасной атмосферы, в которой она вращалась. Его не остановил внебрачный ребенок Софи (у нее была дочь), ведь он сам очень рано стал отцом (мать Ипполита так и не стала его женой).

В июне 1804-го Морис и Софи оформили брак (невеста была уже на сносях), и в первый день июля на свет появилась малышка, которую назвали тройным красивым именем: Амандиной Авророй Люсиль.

Свекровь не жаловала «безродную» невестку, но внучку она полюбила всей душой. Морису было всего 30, когда он стал жертвой несчастного случая.

Поначалу, объятые общим горем, женщины помирились, но потом все же высокомерие графини взяло верх, и невестка покинула поместье Ноан вместе со старшей дочерью. Аврора же осталась на попечении графини.

Уйти в монастырь

Будущая писательница очень переживала из-за этих склок, а утешение даровали ей книги. Она получила домашнее образование, которые было продолжено в монастыре. Туда ее упекла бабушка после неудачной попытки девочки сбежать в Париж к матери. В стенах святой обители Авророй овладело желание навсегда остаться в этих стенах, это было похоже на религиозный экстаз. Но ее духовный наставник мудро рассудил, что девушке, богатой наследнице, больше подойдет светская жизнь и убедил в этом воспитанницу. Так что ей не суждено было стать монашкой.

Аврора потеряла бабушку в 17, а в 18 уже вышла замуж. Избранником был внебрачный сын барона Дюдевана, Казимир, который, несмотря на то, что являлся бастардом, был единственным отпрысков аристократа, а поэтому - человеком не бедным. У молодых оказались разные интересы. Жену тянуло ко всему возвышенному, ей не пришлась по вкусу плотская сторона брака, мужа, напротив, влекло к «радостям жизни»: попойкам с приятелями и охоте. Несмотря на рождение сына, которого Аврора назвала в честь отца Морисом, союз дал трещину. Казимир все больше развлекался на стороне. А супруга встретила свою юношескую любовь, а вскоре на свет появилась дочь Соланж (скорее всего, ее отцом был именно любовник, де Грансань).

Парижские страсти

Устав от провинции, наследница Ноана отбыла в Париж, где научилась экономить во всем (вплоть до того, что пристрастилась к мужским костюмам). Она расписывала фарфоровые безделушки и начала понемногу писать (вначале в содружестве с другим автором, своим любовником Сандо).

В 1832-м году родился ее собственный роман «Индиана», который дебютантка подписала тоже мужским именем, ставшим ее псевдонимом - Жорж Санд. История о любви романтической особы к тщеславному мужлану была одобрена многими профессионалами, ее хвалил сам Бальзак.

На ту пору приходится знакомство Санд с актрисой Дорваль, злые языки стали судачить о противоестественной связи этих двух дам. Сплетни не имеют подтверждения, но влияние артистки на писательницу было, действительно, огромно.

Другое произведение, «Лелия», подвергли критике: слишком смело писала Санд о любви.

Роман Жорж и поэта Альфреда де Мюссе широко обсуждался - за ее личной жизнью следили даже больше, чем за творчеством. Однако эта связь была недолгой: две пылкие души не могли ужиться, возлюбленные вволю попортили друг другу нервы. А Жорж слишком много времени уделяла литературному труду, что огорчало Альфреда.

Роман с композитором и с... политикой

Гениальный композитор, еще одна тонкая ранимая душа, Фредерик Шопен занимал некоторое время мысли француженки. Но и этот союз не стал долговечным. Жорж стремилась посвятить себя тяжело больному сожителю и детям, но потом ей это наскучило.

Одно время Санд пыталась проявить себя в политике, всерьез увлеклась идеями социалистов-утопистов. Она даже стала одной из активисток революции 1848-го года, а позже ждала за это преследований и ареста.

Писательница была прощена властями, но охладела к общественным делам. Вернувшись в собственное имение, она вела тихую жизнь, нянчилась с внуками, а умерла в 1876-м.

О самом сокровенном

Известнейший литературный труд француженки - «Консуэло». Это грустно-романтическое повествование об одаренной девушке (у нее редкой красоты голос). Певице пришлось пережить измену возлюбленного и слишком поздно понять, что ее судьба - совсем другой, страдающий от неразделенных чувств Альберт. Она становится его женой, когда тот уже на смертном одре.

Продолжением приключений прекрасной смуглянки стал роман «Графиня Рудольштадт». Овдовев в финале первой книги, Консуэло стала примой знаменитого театра, у нее море поклонников, но тени прошлого не оставляют красавицу.

Жорж Санд наделяла женских персонажей своим темпераментом, взглядами на жизнь, вплетала в канву произведений свои истинные чувства и желания. Поэтому их так легко и приятно читать, особенно, когда сам объят любовным пламенем.

ДВА РОМАНА ЖОРЖ САНД

Короткое и звучное имя Жорж Санд появилось впервые на обложке романа «Индиана», вышедшего в Париже в 1832 году. Тогда мало кто знал, что Жорж Санд - псевдоним Авроры Дюдеван, молодой женщины, всего год тому назад приехавшей в Париж после разрыва с мужем и выполнявшей скромную литературную работу в газете «Фигаро». С момента выхода в свет «Индианы» Аврора Дюдеван стала известной писательницей Жорж Санд, которую позднее Н. Г. Чернышевский назовет «первой славой французской литературы».

На протяжении многих десятилетий творчество Жорж Санд было в центре общественной и литературной жизни Франции. Почти в каждом своем романе она затрагивала острые проблемы современности, требовала от общества ответа на поставленные ею актуальные вопросы, у нее была счастливая писательская судьба - Жорж Санд никогда не знала равнодушия читателей, никогда не могла пожаловаться на невнимание критики. Мало кто из писателей XIX века вызывал такие ожесточенные споры: ею либо восторгались, либо полностью ее отвергали; «она познала, - говорил Виктор Гюго, - что у восхищения есть оборотная сторона - ненависть, у восторга своя изнанка - оскорбление». Одни - и это были лучшие люди ее времени - видели в Жорж Санд страстную искательницу социальной правды, ценили ее книги за искреннюю любовь к человеку; другие, а их было немало, считали ее опасной разрушительницей общественных устоев, проповедницей «сатанинских» идей, матерью всех пороков; они с нескрываемой ненавистью поносили ее книги, оскорбляли ее личность; вокруг имени Жорж Санд еще при жизни возникало немало всевозможных, иногда самых невероятных россказней, она была постоянной мишенью карикатуристов, а жизнь ее - темой многочисленных фельетонов и сатирических заметок.

Жорж Санд действительно была женщиной необыкновенной для своего времени, она намного опередила свой век. Ревнители старых порядков и обычаев не могли простить ей дерзкого желания быть независимой, отказа подчиниться власти и капризам неумного, ограниченного мужа, барона Дюдевана, с нескрываемым презрением относившегося к литературной деятельности жены. Все в Жорж Санд раздражало обывателя: и эта ее смелость, и то, что она из озорного желания «эпатировать» буржуа курила сигары, нередко появлялась в более удобной мужской одежде, что она открыто утверждала свое право самой выбирать себе спутника жизни. Ей не могли простить, что она променяла спокойное существование хозяйки поместья Ноан на беспокойную профессию писателя, а имя баронессы Дюдеван - на мужской псевдоним, что в своих книгах она не только рассказывала о сентиментальных переживаниях своих героинь, но осмеливалась поднимать серьезные социальные проблемы.

В начале XIX века женщина, принадлежавшая даже к привилегированным кругам, как правило, не была самостоятельной. Ее общественное положение определялось прежде всего тем, что она была чьей-то дочерью, женой, вдовой, наконец, содержанкой, но не ее личными, интеллектуальными и нравственными достоинствами, не ее социальной деятельностью. Жорж Санд не испугалась ни материальных трудностей, ни клеветы, ни злорадного осуждения современников. Она - первая женщина-писательница во Франции, которая стала жить своим литературным трудом, когда и авторского права еще, но сути дела, не существовало. Она сумела доказать, что женщина может быть независимой и играть значительную роль в общественной, культурной и в политической жизни.

Время безжалостно, но справедливо. В наши дни только историки литературы вспоминают имена врагов и хулителей Жорж Санд. В центре городка Ла-Шатр, в провинции Берри во Франции, некогда столь возмущавшегося образом жизни своей современницы, стоит теперь статуя писательницы, творчеством которой гордится французская культура.

Теперь нам во многом смешон ужас обывателей XIX века перед Жорж Санд, мы вполне можем забыть ее личные слабости, жизненные крайности и ошибки. Нас прежде всего интересуют ее книги, выражающие чаяния, иллюзии, заблуждения и сомнения людей ее времени, а это свойственно лишь настоящим художникам.

Формирование Жорж Санд как писательницы происходило в атмосфере едва закончившейся Июльской революции 1830 года, уничтожившей реакционный режим Реставрации, свергнувшей королевскую династию Бурбонов. Когда Аврора Дюдеван (1804–1876) в январе 1831 года приехала в Париж, город жил еще отзвуками трех славных дней Июля. И хотя буржуазия уверяла, что посаженный ею на трон король Луи-Филипп Орлеанский - это «лучшая из республик», такое мнение отнюдь не разделялось демократическими кругами Франции. Революционные дни Июля разбудили народную ненависть к монархии, к старому дворянству, к католической церкви; в годы существования Июльской монархии (1830–1848) росли и крепли силы республиканской оппозиции. Жорж Санд стала свидетельницей февральских событий 1831 года, когда восставший народ разгромил церковь Сен-Жермен и дворец парижского архиепископа; она наблюдала сентябрьские волнения 1831 года, вспыхнувшие в Париже в связи с отказом Луи-Филиппа помочь польским повстанцам; ноябрь 1831 года потряс Францию восстанием ткачей Лиона, которые выступили под лозунгом: «Жить - работая, или умереть - сражаясь!»

Общественный подъем начала 30-х годов не мог не отразиться на литературной жизни страны. Уже во всю силу прозвучал в драме «Эрнани» (1830) и в романе «Собор Парижской богоматери» (1831) вдохновенный голос Виктора Гюго, исполненный ненависти к угнетению и восхищения бунтующей человеческой личностью. Одерживали первые успехи социальные романы Стендаля и Бальзака. Литература поворачивалась лицом к современности. Книги Жорж Санд «Индиана» (1832) и последовавшие затем «Валентина» (1832), «Лелия» (1833), «Жак» (1834) вышли в разгар романтизма, поставили ее в ряды передовых писателей ее времени. Наиболее близка она оказалась демократическим романтикам.

История «Индианы» - рассказ о борьбе женщины против писаных и неписаных законов буржуазного брака - имела большое общественное значение. Речь шла не только о свободе чувства для женщины, оскорбляемой мужем, жестоко обманутой возлюбленным, но о независимости и достоинстве личности вообще; так называемый «женский вопрос» перерастал у Жорж Санд в проблему свободы человека. «Единственное чувство, руководившее мною, было ясно осознанное, пламенное отвращение к грубому животному рабству… это протест против тирании вообще…» - утверждала сама писательница. Но в те годы она понимала свободу только как свободу личную. Героини ранних романов - Индиана, Валентина, Лелия - в своих тщетных поисках истины еще не выходили из круга личных чувств и переживаний. Ничего не ожидая от людей, они погружались в круговорот неистовых страстей, напрасно искали спасения вдали от общества, на лоне природы.

Как и многие ее современники, Жорж Санд в ту пору зачитывалась Байроном. И «байронический герой» - одинокий бунтарь, непонятый людьми, бросающий вызов несправедливому обществу и заранее обреченный на поражение в этом неравном поединке, - сохранял для нее все свое обаяние. Французская литература периода романтизма на все лады варьировала образ байронического героя, то наполняя его взрывчатым социальным содержанием (как в романтических драмах 30-х годов Виктора Гюго), то придавая ему оттенок безнадежной скорби и разочарованности (как в романе А. де Мюссе «Исповедь сына века», 1831).

Роман «Лелия» в его первом варианте явился наиболее полным и глубоким выражением исканий и противоречий Жорж Санд в начале 30-х годов. «Лелия» - своего рода «исповедь дочери века», исповедь женщины, мучительно задумывающейся над жизнью, с тревогой и болью вглядывающейся в окружающий мир, с которым она не может примириться, но вместе с тем не знает, как преодолеть его. Лелия - яркий романтический образ, необыкновенная, таинственная и загадочная женщина, несущая в себе нечто роковое и демоническое. Она погружена в размышления о жизни и людях, ее сжигает дух сомнения, скептицизма и безверия. Она все превратила в «проклятые вопросы»: любовь, судьба и положение женщины, цель человеческой жизни, вопросы религии, ограниченность человеческого познания - все ее мучает и терзает. Проклиная мир, Лелия замыкается в гордом, одиноком отчаянии. Источник его - понимание фальши цивилизации, построенной на социальной несправедливости, понимание тщетности своего одинокого бунта. Роман «Лелия» 1833 года звучал трагическим апофеозом романтического бунтарского индивидуализма.

Однако Жорж Санд была слишком живым, активным человеком, ее слишком глубоко волновали вопросы общественной жизни, чтобы она могла долго оставаться со своими героями вне большого мира, где люди живут и борются, работают и мечтают, страдают и радуются. Ведь даже в начале 30-х годов, делясь замыслом «Лелии», Жорж Санд писала своему другу Ф. Роллина: «Есть страдание, которое переносится труднее, чем все страдания, поражающие нас лично… Это общие несчастья, страдания всего человечества». Начиная с середины 30-х годов внимание писательницы привлекает все передовое в общественной жизни ее страны.

Революционная мысль во Франции тех лет развивалась под сильным влиянием идей утопического социализма. Учение Сен-Симона, мечты Фурье об идеальных коммунах - фаланстерах, горячая убежденность социалистов-утопистов в необходимости общественных преобразований, их резкая и глубокая критика несправедливости капиталистического мира, равно как и их наивная вера в возможность достижения социализма путем мирной проповеди нравственного прогресса, находили самое широкое распространение. Страстная искательница социальной правды, Жорж Санд увлекалась различными социальными учениями своего времени. Она часто ошибалась и путалась в поисках пути к лучшему будущему; ее поэтическая восторженность влекла ее то к иллюзиям сенсимонистов, то к проповедям «христианского социализма», то к идеям левых республиканцев, но она всегда была искренна в своем стремлении помочь освобождению человечества.

В 1835 году Жорж Санд познакомилась с философскими трудами Пьера Леру, оказавшими на нее сильное влияние. Во взглядах этого мыслителя соединялись идеи утопического социализма и христианского мистицизма. Жорж Санд особенно увлекло учение Леру о всеобщем братстве и о непрерывном моральном прогрессе как смысле истории. Она здесь черпала уверенность в том, что победа социальной справедливости неизбежна и что путь ко всеобщему счастью лежит через нравственное самосовершенствование отдельного человека и всего человечества.

Творчество писательницы в конце 30-х годов приобретает новое звучание. Она создает произведения, содержание которых выходит далеко за пределы романтического бунта одиноких героинь ее первых романов. Книги Жорж Санд теперь тесно связаны с важнейшими вопросами общественно-политической жизни. Если в ранних романах крайний индивидуализм романтических бунтарей изображался с живым сочувствием, то теперь Жорж Санд приходит к утверждению, что человек должен жить не один и для себя, а с людьми и для людей. Герои ее новых книг увлечены идеями социальных реформ. Отказ от романтического индивидуализма, осуждение его знаменовали важную веху в творчестве писательницы и отчетливо прозвучали в романе «Мопрa».

* * *

Этот роман, законченный в 1837 году, по форме - исторический; он переносит читателя в последние десятилетия XVIII века. С первых же страниц читатель оказывается в атмосфере традиционного уже в ту пору романтического «средневековья»: тут и угрюмый феодальный замок, и таинственная полуразрушенная башня, и демонические злодеи, преследующие идеальную красавицу, и колдунья-цыганка, и долгий любовный искус героя, и таинственные ночные пейзажи. И на этом фоне даны некоторые черты реальной жизни предреволюционной Франции.

Жорж Санд не раз замечает, что ее интересуют только события жизни героев, а не история сама по себе. Однако судьбы персонажей, развитие их характеров, их взаимоотношения оказываются тесно связанными с исторической действительностью: с революцией 1789 года во Франции, с идеями просвещения, с американской войной за независимость, а история XVIII века переплетается с важнейшими политическими проблемами XIX века - эпохи, когда жила сама писательница.

Начиная с «Мопра» историческая тема занимает в творчестве Жорж Санд значительное место, и это было вполне в традиции литературы ее времени. После Великой французской революции естественно было стремление понять ход истории и в первую очередь осмыслить только что пережитую грандиозную историческую ломку. Опыт революции убедительно показал, что движущей силой истории являются отнюдь не исключительно монархи и полководцы, выдающиеся личности, как это изображалось в литературе прошлого, а прежде всего народные массы. Стало ясно, что судьбы отдельных людей неразрывно связаны с историческими событиями их эпохи, с судьбою их народа, их страны. «Отец исторического романа», - как назвал его Белинский, - Вальтер Скотт, чьи книги стали известны во Франции с 1816 года, открыл писателям французского романтизма новый подход к изображению человека как части народа, как детища общества своего времени. Но главное, что привлекало французских романтиков в историческом жанре, была возможность по-своему раскрыть философию истории, истолковать нравственный смысл исторических процессов. Один из органов французского романтизма, журнал «Глоб» («Le Globe»), писал в 1828 году, что задача исторического романа «не в том, чтобы точно передать внешние детали события, не в том, чтобы раскрыть тайну непонятных происшествий, а в том, чтобы осветить нравственную сторону истории». В том же духе трактовали исторический процесс и многие ученые-историки, выступившие во Франции в период Реставрации, в 20-е годы XIX века. Писателям же демократического романтизма - Виктору Гюго, Жорж Санд - исторический жанр давал возможность показать историю человечества как неуклонный нравственный прогресс, которому суждено преодолеть все силы реакции и привести человечество к светлому будущему.

Понятен поэтому интерес Жорж Санд к XVIII веку, которому она посвятила романы «Мопра», «Кадис», «Нанон», «Консуэло». Революцию конца XVIII века она понимает в духе историков своего времени - как закономерное явление, как нравственное возмездие высшим сословиям феодального общества за их многовековые преступления против народа. Мрачный замок Рош-Мопра возвышается в романе над всей округой зловещим символом феодального произвола и насилия. С острой неприязнью изображено в книге старое дворянство, «порода мелких феодальных тиранов, которые в течение стольких веков наводняли и разоряли Францию». Начиная с «Мопра» антифеодальная тема не раз будет возникать в творчестве Жорж Санд и особенно отчетливо и полно прозвучит в романе «Консуэло» (1847). Конец XVIII века во Франции был временем расцвета просветительской мысли. В самых отдаленных уголках страны звучал язвительный смех Вольтера, были слышны страстные обличения Руссо. Жорж Санд, воспитанная на книгах просветителей, с большой симпатией рассказывает в романе «Мопра» о просвещенных обитателях замка Сент-Севэр, где по вечерам увлекаются чтением Монтескье, Руссо и Кондильяка.

В центре романа история жизни Бернара Мопра, становления его личности. Вначале юноша Бернар, выросший в разбойничьем логове Рош-Мопра, среди людей, не признающих никаких обязанностей перед обществом, - грубый, невежественный и дикий человек. В жизни он руководствуется только эгоизмом, знает лишь один закон - право сильного и совершенно чужд любви к людям. В этом образе чувствуется полемика Жорж Санд с руссоистской концепцией «естественного человека». Отрицая цивилизацию, построенную на социальной несправедливости, Руссо утверждал, что человек обладает врожденным нравственным чувством, которое не развивается, а лишь извращается обществом, и с недоверием относился к культуре. Жорж Санд на примере Бернара Мопра утверждает благотворное влияние культуры на личность, показывает, что человек не может жить один, без людей. С другой стороны, молодой Мопра кое в чем сродни образам романтических отщепенцев - разбойников, отшельников, попиравших в порыве бунтарского индивидуализма законы человеческого общежития, какие нередко встречались на страницах литературных произведений начала XIX века. Но он не вызывает восхищения Жорж Санд. Писательница как бы пересматривает свое отношение к своим собственным ранним персонажам, она теперь лишает индивидуализм героического ореола, осуждает Бернара Мопра за эгоизм и презрение к людям. Он обретает человеческое достоинство, лишь научившись любить и уважать людей, служить интересам других. Любовь и просвещение - вот те силы, которые, по мысли Жорж Санд, способны изменить человека, сделать его лучше, а следовательно, в конечном счете, преобразовать все общество. Бернар Мопра, общаясь с умной, образованной Эдме и просвещенным аббатом, постепенно превращается из дикаря и разбойника в человека благородных чувств и помыслов. Не животная эгоистическая страсть, а глубокое чувство, пробуждающее в человеке все самое лучшее, способное выдержать любые испытания, - такова любовь, соединяющая в конце романа Бернара и Эдме.

Белинский отозвался восторженной рецензией на русский перевод «Мопра», вышедший в 1841 году. Он писал, что Жорж Санд заставляет героя «…любить благоговейно и беззаветно, всего ожидать от любви, а не от прав своих и свято уважать личную свободу любимой женщины. Прекрасная мысль эта развита в высшей степени поэтическим образом». В предшествующих своих книгах Жорж Санд оспаривала незыблемость буржуазного брака, видя в нем освященное законом насилие над свободой женщины. В романе «Мопра» она утверждает возможность счастливого свободного союза двух людей, связанных истинной любовью.

Гуманизм, вера в людей пронизывают все творчество Жорж Санд. «И какая человечность дышит в каждой строке, в каждом слове этой гениальной женщины… она находит человека во всех сословиях, во всех слоях общества, любит его, сострадает ему, гордится им и плачет о нем», - говорит Белинский в упомянутой выше рецензии.

В идейном замысле романа «Мопра» большую роль играет образ крестьянина Пасьянса. Это - народный мудрец, постоянное общение с природой сформировало его созерцательную, поэтическую натуру. Жорж Санд наделяет Пасьянса подлинной человечностью, душевным благородством, чувством справедливости, собственного достоинства. Это он, простой крестьянин, дает Бернару Мопра первый урок уважения к людям, независимо от их положения в обществе, становится опорой в мучительном процессе нравственного развития героя. Но при этом Пасьянс развивается и сам. Жорж Санд отнюдь не любуется «девственной», не тронутой цивилизацией личностью крестьянина. С помощью Эдме Пасьянс приобщается к культуре, знакомится с философией Руссо, с поэзией Гомера, Тассо. Книги раскрывают перед ним новый мир мыслей и чувств, обогащают его духовно. Пасьянс, конечно, не похож на реального французского крестьянина XVIII века, так же как столяр Пьер Гюгенен из романа «Странствующий подмастерье» имеет мало общего с французским рабочим середины XIX века. Это были дорогие для писательницы, но в большой степени условные и абстрактные образы. Для Жорж Санд, так же как для ее великого современника Виктора Гюго, «народ» - понятие скорее нравственное, нежели социальное, средоточие их представлений о добре и душевном величии. Поэтому герой из народа у Жорж Санд - это прежде всего человек, не причастный к миру корысти, зла и насилия. Жорж Санд творила по законам своей романтической эстетики, и ее мало беспокоил вопрос о внешнем правдоподобии народных героев ее романов. Они - воплощение ее нравственного идеала и представляют собою образы-символы. Одним из таких идеализированных героев и является Пасьянс. Жорж Санд делает его суровым судьей феодального мира, вкладывает в его уста пророческие слова о неизбежности народной революции: «Довольно бедняк терпел! Восстанет он на богача, и разрушит замки его, и поделит земли его». Но, признавая и оправдывая революцию в прошлом и сочувствуя прогрессивным движениям своего времени, Жорж Санд, обращаясь к настоящему, не может отказаться от утопической мечты о переустройстве на справедливых началах общества путем совместных действий лучших представителей народа и высших классов. Поэтому в ее книгах часто изображаются просвещенные дворяне, социальные реформаторы, отказавшиеся от сословных предрассудков, несущие народу свои знания, способности и богатство. Именно так поступает в романе «Мопра» Эдме, которая вместе с Пасьянсом преобразует жизнь крестьян всей близлежащей округи. Образы «кающихся» дворян, стремящихся искупить перед народом преступления своего класса, будут встречаться и в последующих романах Жорж Санд (Альберт Рудольштат в «Консуэло», граф Шатобрен - в романе «Грех господина Антуана» и др.).

Дальнейшее философское переосмысление проблемы индивидуализма нашло выражение во втором варианте романа «Лелия» (1839). Жорж Санд не просто переделывает это произведение, но, по сути дела, пишет другую книгу. «Вычеркнуть из своей жизни всю тщеславную суету… плакать о нищете бедных и видеть успокоение в падении богатых» - так определяла она сама новую идею романа.

Развенчанию индивидуализма посвящен и роман «Орас» (1841). Жорж Санд связывает теперь индивидуализм с самой сущностью буржуазного общества. Она развивает и углубляет мысль, высказанную ею еще в 30-х годах XIX века в предисловии к книге Сенанкура «Оберман», о том, что в ее время из жизни исчезли нравственные идеалы, что всеобщая погоня за богатством разжигает непомерный эгоизм и честолюбие, что «личный интерес» становится движущей пружиной современности. То же явление отмечал в своих произведениях, начиная с «Шагреневой кожи» (1831), и Бальзак; молодые честолюбцы, писал он, либо сгорают в огне неутоленной жажды богатства и власти, либо нравственно погибают в безудержном разгуле эгоистических страстей.

Жорж Санд приходит к пониманию той истины, что поэтизированный романтиками индивидуализм, утверждение личностью своего исключительного права на ничем не ограниченную свободу, - чаще всего лишь красивая мантия, прикрывающая весьма прозаический буржуазный эгоизм. Ибо буржуазное общество знает только одну свободу - свободу обогащения, и именно к ней свелись на практике все громкие фразы о свободе, которыми буржуазные политиканы обманывали народ, сражавшийся на июльских баррикадах 1830 года. Орас как раз из тех людей, у которых за благородными фразами о высоких идеалах скрываются мелкий эгоизм, крайнее честолюбие и неудовлетворенное тщеславие. Разыгрывая из себя выдающегося человека, Орас на поверку оказывается пустоцветом и фразером. Одна из наиболее отталкивающих его черт - стремление выдать свои эгоистические побуждения за проявления высоких чувств и скрыть за пышными тирадами самые неблаговидные поступки. Он не просто не платит долгов, а, став в позу благородного негодования, упрекает в мелочности своего кредитора; за сентиментальными речами прячет равнодушие к своим родителям; охладев к Марте, мучает ее упреками, обвиняя ее в том, что она будто бы не понимает исключительности его натуры, посягает на его духовную независимость.

Орас любит в духе времени произносить красивые слова о свободе и равенстве, хотя на самом деле презирает народ. Он клянется республиканскими идеями, но его больше всего влечет в светские салоны, к аристократам. (Эти подлинные симпатии Ораса убедительно раскрыты в прекрасно написанном эпизоде увлечения его виконтессой де Шайи.) Орас только играет в революционность. Он становится членом тайной республиканской организации Жана Ларавиньера, но, рассуждая о революции, ни минуты не думает о народе; он думает только о себе, о собственной карьере и популярности. При этом он сам начинает верить в свои разглагольствования и актерствует даже наедине с собой. «Продолжая в принципе отвергать революцию, которая дала бы права народу, он в то же время поверил в нее, захотел принять в ней участие, надеясь обрести в революции славу, сильные ощущения и простор для своего честолюбия». Когда же началось восстание и уже нельзя было ограничиться зажигательными речами, а надо было идти на баррикады и рисковать жизнью, Орас струсил и подло бросил товарищей, сославшись на выдуманную болезнь матери. Романтические идеалы, революционные фразы юного Ораса с годами превращаются в пустую и высокопарную декламацию преуспевающего буржуа. Не без иронии рассказывает Жорж Санд о дальнейшей судьбе Ораса, который становится модным адвокатом.

Образ Ораса - наиболее значительное социальное обобщение Жорж Санд. Она показала в нем не только несостоятельность романтической «исключительности», но с большой художественной силой раскрыла лицемерие буржуазно-республиканской фразеологии своего времени, за которой крылась потенциальная готовность к предательству народных интересов. О социальном значении образа Ораса прекрасно сказал А. И. Герцен, высоко оценивший этот роман Жорж Санд: «Орас - главный виновник бедствий, обрушившихся на Европу в последнее время. Он увлек своими фразами массы так, как увлек Марту в романе, для того, чтобы предать их при первой опасности… Сходство схвачено поразительно…» Герцен писал это в 1856 году после революции 1848 года, в ходе которой буржуазия Франции и других европейских стран цинично предала трудящиеся массы - своих вчерашних соратников по борьбе против монархии, учинила над ними кровавую расправу, а затем предала и буржуазно-демократическую республику, расчистив путь для реакционных политических режимов.

Орасу противопоставлен в романе рабочий Поль Арсен. Это противопоставление имеет большой социальный смысл и чрезвычайно важно для понимания творчества Жорж Санд. В отличие от многих авторов социальных романов тех лет, в том числе ее современника Эжена Сю, которые стремились лишь вызывать сострадание к народу, Жорж Санд верит в его будущее. Она восхищается душевной красотой и нравственной силой своих народных героев, творцов и тружеников. «Будущее должно принадлежать племени суровых пролетариев, готовых силой взять все права человека», - говорила она в частном письме 1837 года.

Поль Арсен, с виду скромный и неказистый юноша, превосходит, однако, Ораса душевным благородством и богатством внутреннего мира. Ради любимой женщины и сестер он жертвует своим призванием, не стыдится никакой, самой черной работы, он способен на истинное, глубокое чувство и начисто лишен орасовского себялюбия. В отличие от Ораса, Арсен - человек действия, он храбро сражается в Июльские дни 1830 года.

Рядом с Арсеном на страницах романа появляется шумный и неугомонный студент Жан Ларавиньер, весельчак, балагур, всегда готовый пойти на помощь товарищу. Его томит жажда деятельности, он тайно собирает оружие, вербует соратников-республиканцев, готов отдать жизнь за свободу народа. Ему не хватает выдержки, осмотрительности, у него весьма смутное представление о конечной цели борьбы, но он покоряет своим искренним энтузиазмом и преданностью идее. Ларавиньер - наиболее убедительная фигура среди положительных героев романа, это образ, выхваченный из жизни. Именно такие люди - неимущие студенты, начинающие юристы, ученики живописных мастерских, молодые поэты, одушевленные республиканскими и демократическими идеалами, - сражались и умирали на парижских баррикадах в годы Июльской монархии. О них писал Энгельс, что они «в то время (1830–1836) действительно были представителями народных масс».

Об этом герое Жорж Санд с восхищением говорил В. Белинский: «Помните Ларавиньера? Вот человек и мужчина! Но как трудно сделаться таким человеком…» Моральное величие Арсена и Ларавиньера еще ярче оттеняет фразерство и никчемность Ораса.

Республиканское восстание 1832 года в Париже является кульминацией сюжета в романе Жорж Санд. Оно окончательно выявляет характеры действующих лиц: самоотверженность и героизм Арсена и Ларавиньера, мужество и доброту Марты, нравственную несостоятельность Ораса. Реальным событиям, разыгравшимся у монастыря Сен-Мерри 5–6 июля 1832 года, посвящено в романе сравнительно немного страниц, но тема революции проходит через всю книгу, начиная с воспоминаний об Июльских днях 1830 года и кончая рассказом о героической гибели Ларавиньера во время восстания 1839 года. Жорж Санд не скрывает своего презрения к лавочникам, с негодованием говорит о косной буржуазии, «которая обратила все силы и установления государства в предмет позорного торга».

Острота социальных проблем, затронутых в романе «Орас», его антибуржуазность напугали журнал «Ревю де Дё Монд», где обычно печаталась Жорж Санд и куда она вначале предложила свое новое произведение. Редактор этого почтенного, благонамеренного журнала Бюлоз потребовал от Жорж Санд значительных изменений и прежде всего смягчения социальной остроты книги. По этому поводу Жорж Санд писала друзьям: «Сей милый человек боится поссориться со своим милым правительством». Она категорически отказалась что-либо менять в романе и ответила Бюлозу следующим письмом: «Я ясно вижу, что вы требуете от меня невозможного. Вы хотите всего-навсего, чтобы я говорила об эпохе 30-х годов, не изображая ее героев, чтобы я вам показала студентов 1830 года преданными правительству Луи-Филиппа, показала пролетария, который не скорбел бы после Июльских дней о восстановлении монархии. Вы хотите видеть гризеток, не похожих на настоящих гризеток. Вы хотите, наконец, чтобы я говорила о буржуазии, не упоминая о том, что она глупа и несправедлива, чтобы я говорила об обществе, не указывая, что оно абсурдно и безжалостно… Перелистайте лучше несколько страниц «Жака» или «Мопра». Во всех моих книгах, даже самых «невинных», вроде «Мозаистов» или «Последней Альдини», вы всегда найдете протест против вашей буржуазии, ваших героев, вашего правительства, вашей социальной несправедливости. Вы найдете в них неизменную симпатию к людям из народа… У меня нет ни одной книги, где бы я не выступала против неравенства и привилегий (деньги - это ведь главная привилегия)… Вторая часть моего романа не связана ни с какими политическими событиями, и в ней, очевидно, нечего менять, но третья часть повергнет вас в отчаяние. Мои герои сражаются у монастыря Сен-Мерри и… удивительное дело - рабочий и студент-республиканец сражаются против монархии! Как вам это нравится? Очевидно, куда благоразумнее было бы отправить их в ряды жандармов, но жизненная правда не позволила мне этого сделать, и, клянусь, мои герои бились у стен Сен-Мерри как сущие дьяволы!»

В «Орасе» мы находим все типичные мотивы романов Жорж Санд. Тут и «кающийся дворянин» Теофиль, блудный сын своего класса, тянущийся к народу, и проблема женского равноправия, которая решается на сей раз в духе сенсимонизма: путь к независимости женщины писательница видит теперь не в индивидуалистическом бунте, как было в ранних романах, а в труде. Наконец, здесь изображен своеобразный «фаланстер», где совместно проживают и трудятся несколько работниц. Союз образованного дворянина Теофиля и простой швеи Эжени, построенный на взаимном уважении и искренней любви, по мысли Жорж Санд, указывает путь к преодолению классовых противоречий. Жорж Санд не скрывает заданности, тенденциозности этой линии романа, не смущается тем обстоятельством, что многие положения оказываются натянутыми, а персонажи откровенно идеализированными. Так, деревенская девушка Марта - это возвышенная, чувствительная натура, наделенная врожденным артистизмом и душевной утонченностью, житейская грязь не оставила на ней никакого следа. Гризетка Эжени - образец доброты, тонкого ума, достоинства и великодушия. Идеальные герои, по большей части происходящие из социальных низов, наделенные богатой духовной жизнью и мечтающие не только о личном счастье, но и о счастье народа, привлекали Жорж Санд и в романах, созданных ею в следующее десятилетие. Таков столяр Пьер Гюгенен, человек большого сердца, вдохновенный мастер своего дела («Странствующий подмастерье»), свободолюбивый плотник Жапплу («Грех господина Антуана»), благородный по натуре мельник Луи («Мельник из Анжибо»). Вера в неисчерпаемые творческие возможности простого человека, пафос национально-освободительной борьбы, мечта о большом народном искусстве пронизывают роман «Консуэло».

Анатоль Франс однажды очень точно определил особенности творческого метода Жорж Санд, сказав, что она была «великим мастером идеального». Действительно, писательница любила повторять, что «искусство - есть искание идеальной правды». Эстетическая концепция Жорж Санд была тесно связана с ее философско-историческими взглядами, с верой в то, что развитие человечества определяется стремлением к идеалу. Поэтому для нее задача искусства была в том, чтобы обнаружить в действительности хотя бы малейшие проявления идеального. К романтическим произведениям Жорж Санд, конечно, не следует подходить с теми же критериями, что и к произведениям реалистического искусства, в них властвуют иные законы. В многократных спорах с Бальзаком Жорж Санд отстаивала право художника создавать идеализированные характеры: «Вы хотите и умеете изображать человека таким, каким он предстает перед нашими глазами… - писала она, - а я стремлюсь изображать человека таким, каким я хотела, чтобы он был, каким он, по-моему, должен быть». Воплощение «идеальной правды» Жорж Санд и считала высшей правдой искусства.

Несовпадение характеров идеальных героев с обликом реальных людей ее времени столь же мало беспокоило Жорж Санд, как и внешнее неправдоподобие событий в ее романах. Она сознательно создает особый поэтический мир, подвластный лишь ее творческой фантазии, причем щедро черпает из художественного арсенала низовых демократических жанров своего времени - газетного приключенческого «романа-фельетона» и мелодрамы. Неожиданные повороты действия, роковые совпадения и случайности, «узнавания», ситуации, когда герои на волоске от гибели и спасение приходит в последнюю секунду, - все это обычные приемы в романах Жорж Санд. По воле автора герои «Мопра» легко находят друг друга на обоих полушариях и встречаются как раз тогда, когда это требуется по сюжету; раненый Арсен попадает в ту самую мансарду, где живет Марта, а чудесно воскресший Ларавиньер появляется в ту самую минуту, когда он необходим своим друзьям. Но все эти несообразности объясняются особым романтическим углом зрения автора и органически вытекают из художественной системы ее романов.

Для творческой манеры Жорж Санд характерно сочетание динамичного, остросюжетного повествования с пространными авторскими размышлениями на моральные и философские темы. Писательница постоянно присутствует в своих произведениях и направляет мысль читателя в желательную для нее сторону, как бы подсказывает ему оценку тех или иных действующих лиц. Взволнованная авторская интонация, проповеднический пафос отличают книги Жорж Санд, для которой литература всегда была орудием нравственного воспитания, активной общественно-преобразующей силой.

Своеобразные ландшафты, описания старинных замков, таинственные ночные сцены, озаренные колеблющимся пламенем костра или бледным светом луны, картины природы в романах Жорж Санд также одухотворены пристрастным, взволнованным авторским отношением и оживают под ее пером. Недаром такой тонкий мастер лирического пейзажа, как И. С. Тургенев, восторгался живописным даром Жорж Санд. «Она умеет рисовать даже благоухание, даже мельчайшие звуки», - писал он. Особенно часто обращалась Жорж Санд к изображению родных ей мест провинции Берри, где происходит действие многих ее романов, в том числе и «Мопра». Описания замка Рош-Мопра, башни Газо, тихого старинного парка в Сент-Севэре относятся к лучшим ее страницам.

* * *

Сороковые годы - время наивысшего подъема не только литературной, но и общественной деятельности Жорж Санд. Она много работает, создает роман за романом. Ее дом на улице Пигаль, 16, становится одним из центров литературной жизни Парижа. Бальзак встречался там с Генрихом Гейне. Пьер Леру, композитор Ференц Лист, увлекавшийся в те годы учением Сен-Симона, были частыми посетителями дома Жорж Санд. Близость Жорж Санд с Шопеном, поселившимся в соседнем флигеле, привлекала в гостиную писательницы многочисленных представителей польской эмиграции; здесь часто читал свои стихи поэт Мицкевич, здесь можно было видеть сидящего за мольбертом художника Эжена Делакруа, картины которого, подаренные хозяйке дома, яркими пятнами выделялись на темных стенах гостиной. Известная певица Полина Виардо восхищала присутствующих своим замечательным голосом. Всех этих выдающихся людей объединяла дружба с Жорж Санд. Поздно вечером, когда утихали все споры, расходились многочисленные гости и все погружалось в тишину, Жорж Санд садилась за письменный стол. Она писала обычно ночью, часов до шести утра. Ее перо быстро бежало по бумаге, едва поспевая за стремительным полетом мысли и воображения. Строчки ровного почерка покрывали страницу за страницей…

Поистине удивительной была энергия этой женщины, ее работоспособность, ее живой интерес к идейной и политической жизни Франции. В 1841 году она основала вместе с Пьером Леру и Луи Виардо журнал «Независимое обозрение» («La Revue Independente»), рупор идей утопического социализма, где печатала свои статьи и романы. В 1843 году по инициативе Жорж Санд на ее родине в Берри создается оппозиционная газета «Эндрский просветитель» («L’Eclaireur d’Endre»), на страницах которой Жорж Санд разоблачает темные дела клерикалов, пишет о тяжелом труде крестьян. С 1844 года писательница сотрудничает в левореспубликанской парижской газете «Реформа» («La Reforme»). Жорж Санд внимательно следила за развитием рабочей поэзии, сохранилась ее переписка со многими рабочими-поэтами: с каменщиком Понси, с ткачом Магю, с слесарем Жиланом; в своих письмах она ободряет их, выражает уверенность в творческих силах народа. Рабочим-поэтам она помогала не только советами, но нередко поддерживала их материально, редактировала, издавала сборники их стихотворений со своими предисловиями. В «Независимом обозрении» Жорж Санд опубликовала две статьи: «Диалоги о пролетарской поэзии» и «О народных поэтах».

В эти годы политическая мысль Жорж Санд обретает большую ясность; несмотря на увлечения идеями утопического социализма, она допускает теперь и возможность гражданской войны как средства разрешения классовых противоречий буржуазного общества. Словами Жорж Санд из очерка «Ян Жижка» (1844): «Битва или смерть; кровавая борьба или небытие. Такова неумолимая постановка вопроса» - Карл Маркс заканчивает свою работу «Нищета философии».

Жорж Санд была одним из активных участников февральской революции 1848 года. Со всем присущим ей пылом она бросается в гущу политической жизни республики. Она принимает деятельное участие в организации народного театра, в издании газеты «Дело народа» («La Cause du peuple»), сближается с наиболее радикальными кругами левых республиканцев, публикует «Письма к народу», «Письма к среднему классу», выступает в защиту завоеваний буржуазной революции. Жорж Санд редактор и основной автор «Бюллетеня республики», левое направление которого вызывало ненависть реакции. Она пишет ряд очерков о тяжелом положении рабочих, требуя улучшения их жизни, повышения оплаты труда женщин-работниц. В апреле 1848 года, накануне выборов в Учредительное собрание, Жорж Санд публикует статью в шестнадцатом «Бюллетене республики», где прямо указывает, что если реакции удастся повлиять на ход выборов и протащить своих ставленников в Учредительное собрание, то народ должен открыто выступить на защиту своих прав и интересов. Однако она не смогла разобраться в ходе дальнейших событий, приведших к классовым боям июня 1848 года, когда впервые пролетариат и буржуазия оказались по разные стороны баррикад. Июньские события разрушили романтические иллюзии о возможности классового мира и перестройки буржуазного общества путем нравственной проповеди. Не поняв исторического значения Июньских дней, считая народное восстание против буржуазной республики ошибкой, Жорж Санд тем не менее резко осудила кровавую расправу буржуазии с рабочими. «Я не могу верить в Республику, которая начала с убийства рабочих», - писала она в июне 1848 года.

После Июня Жорж Санд отходит от политической активности; в романах, написанных после этого периода, она уже не ставит больших социальных проблем. Она создает идиллические произведения о сельской жизни, рисует поэтические картины природы («Маленькая Фадетта», 1848; «Франсуа-найденыш», 1848), возвращается к изображению мира личных чувств. Но до конца жизни она была верна гуманистическим идеалам.

Теперь Жорж Санд почти безвыездно живет в своем доме в Ноане, в провинции Берри, отдавая большую часть времени семье своего сына, увлекаясь домашним театром марионеток. В Ноане ее навещают друзья, среди них - И. С. Тургенев. Ее постоянным корреспондентом был Флобер, который с уважением называл ее своим учителем. Жорж Санд умерла в 1876 году, семидесяти двух лет от роду. Над ее гробом Виктор Гюго сказал: «Я оплакиваю умершую и приветствую бессмертную…»

Влияние Жорж Санд на мысль и литературу XIX века было огромно не только во Франции, но и за ее пределами. Наиболее горячий и живой отклик ее творчество нашло в России. Ее романами зачитывались передовые круги русского общества, защищая их от нападок Булгарина и Сенковского; книгами и личностью Жорж Санд восхищались в кружке Грановского, ее высоко ценили Боткин, Некрасов. Достоевский посвятил ее памяти прочувствованные слова благодарности и восхищения. И. С. Тургенев, выражая чувства многих современников, в некрологе Жорж Санд назвал ее «одной из наших святых».

Русские революционные демократы увидели в Жорж Санд свою союзницу. В. Г. Белинский первым в 1847 году определил общественное значение ее романов, назвав их романами социальными. А. И. Герцен много раз подчеркивал революционное звучание ее произведений, именно этим объясняя ненависть к ней реакционной критики. Жорж Санд была одним из любимых писателей Н. Г. Чернышевского. Он переводил для «Современника» главы из ее мемуаров, восторженно отзывался о ней и в своих статьях, и в письмах. В небольшом перечне самых необходимых вещей, которые Чернышевский просил разрешения взять с собой в ссылку, было несколько книг Жорж Санд. М. Е. Салтыков-Щедрин отмечал, что для русских людей XIX века имя Жорж Санд было неразрывно связано с «идейной, героической» литературой Франции первой половины XIX века.

Конечно, с течением времени слава Жорж Санд несколько померкла. В ее огромном творческом наследии есть слабые и справедливо забытые произведения; некоторые ее романы кажутся теперь сентиментальными, наивными, а ее идеалы утопичными. Но нельзя не вспомнить в этой связи слова В. Г. Белинского: «Каковы бы ни были ее начала, с ними можно не соглашаться, их можно не разделять, их можно находить ложными; но ее самой нельзя не уважать, как человека, для которого убеждения есть верования души и сердца. Оттого многие из ее произведений глубоко западают в душу и никогда не изглаживаются из ума и памяти».

Жорж Санд - это целая эпоха в развитии передового искусства XIX века; ее славу составляют книги, наиболее ярко подтвердившие ее же слова: «При любой степени одаренности нельзя стать поэтом или художником, не будучи эхом человечества».

И. Лилеева

Жорж Санд (фр. George Sand), настоящее имя - Амандина Аврора Люсиль Дюпен (фр. Amandine Aurore Lucile Dupin). Родилась 1 июля 1804 года - умерла 8 июня 1876 года. Французская писательница.

Прадедом Авроры Дюпен был Мориц Саксонский. В 1695 году Мария Аврора фон Кёнигсмарк (1662-1728), сестра Филиппа фон Кёнигсмарка, убитого по приказу курфюрста Ганновера, выясняя причины гибели брата, познакомилась с курфюрстом Саксонии, будущим королём Польши Августом Сильным и стала его любовницей. В 1696 году она родила сына Морица, любовники расстались ещё до появления на свет ребёнка. Мария Аврора поселилась в аббатстве Кведлинбург, создав там популярный светский салон.

Морица Саксонского, у которого с раннего возраста было влечение к военному делу, воспитывал отец. По его настоянию Мориц совершил пешее путешествие по Европе в самых суровых условиях: он нёс с собой военное снаряжение и питался лишь супом и хлебом. В тринадцать лет он уже участвовал в сражении и получил офицерский чин. Начав свою военную карьеру у отца, Мориц Саксонский служил в России и во Франции, отличившись в войне за австрийское наследство.

В 1748 году одна из любовниц Морица Мари де Верьер (настоящая фамилия Ренто) родила дочь Марию-Аврору (1748-1821). Так как Мари де Верьер не была верна Морицу, маршал не включил её и дочь в своё завещание. Мария-Аврора обратилась за покровительством к племяннице Морица дофине Марии Жозефине. Её поместили в женский монастырь Сен-Сир и назначили пособие в восемьсот ливров. Мария-Аврора считалась дочерью неизвестных родителей, её положение отпугивало потенциальных претендентов на её руку. Она вторично обратилась к дофине с тем, чтобы ей позволили называться «внебрачной дочерью маршала Франции графа Морица Саксонского и Мари Ренто». Актом парламента Парижа отцовство было утверждено.

В 18 лет Мария-Аврора вышла замуж за пехотного капитана Антуана де Орна. Он получил место коменданта эльзасского городка Селесты. Супруги прибыли к месту назначения де Орна через пять месяцев после свадьбы, на следующий день сорокачетырёхлетний де Орн заболел, через три дня он умер. Мария-Аврора поселилась в монастыре, а позднее, из-за недостатка средств переехала в дом матери и тётки. В тридцать лет она вышла второй раз замуж за представителя главного откупщика податей в Берри Луи-Клода Дюпен де Франкёй - бывшего любовника своей тётки Женевьевы де Верьер. Дом супругов Дюпен был поставлен на широкую ногу, они много тратили на благотворительность, интересовались литературой и музыкой. Овдовев в 1788 году, Мария-Аврора вместе с сыном Морисом переселилась в Париж.

В 1793 году, считая, что в провинции жизнь более безопасна, Мари-Аврора купила усадьбу Ноан-Вик, располагавшуюся между Шатору и Ла Шатром. Поначалу госпожа Дюпен, называвшая себя последовательницей и , сочувствовала революции. Её отношение к событиям изменилось, когда начался террор, она даже подписалась на 75 тысяч ливров в фонд помощи эмигрантам. За свою принадлежность к дворянству в декабре 1793 года госпожа Дюпен была арестована и помещена в монастырь Английских августинок. Её освободили после событий 9 термидора, и в октябре 1794 года она уехала с сыном в Ноан.

Морис Дюпен (1778-1808), несмотря на классическое образование и любовь к музыке, избрал карьеру военного. Начав службу солдатом во времена Директории, офицерское звание он получил в Итальянскую кампанию. В 1800 году в Милане познакомился с Антуаннеттой-Софи-Викторией Делаборд (1773-1837), любовницей своего начальника, дочерью птицелова, бывшей танцовщицей.

Они зарегистрировали брак в мэрии 2-го округа Парижа 5 июня 1804 года, когда Софи-Виктория ждала их первого общего ребёнка, - у Мориса был внебрачный сын Ипполит, Софи-Виктория имела дочь Каролину.

1 июля 1804 года в Париже Софи-Виктория родила девочку, названную Авророй. Мать Мориса долго не хотела признавать неравный брак сына, рождение внучки смягчило её сердце, но отношения между свекровью и невесткой остались холодными. Весной 1808 года полковник Морис Дюпен, адъютант Мюрата, принимал участие в Испанской кампании. Беременная Софи-Виктория последовала за ним вместе с дочерью. Здесь 12 июня Софи-Виктория родила сына Огюста. 8 сентября того же года семья покинула страну вместе с отступающими войсками и вернулась в Ноан. В дороге дети заболели: Аврора выздоровела, мальчик умер. Через четыре дня после возвращения Морис погиб в результате несчастного случая во время прогулки верхом: лошадь в темноте наскочила на груду камней.

После гибели отца Авроры, свекровь-графиня и невестка-простолюдинка на время сблизились. Однако вскоре госпожа Дюпен посчитала, что мать не может дать достойного воспитания наследнице Ноана, кроме того она не хотела видеть в своём доме дочь Софи-Виктории Каролину. После долгих колебаний мать Авроры, не желая лишать её большого наследства, оставила её у бабушки, переехав с Каролиной в Париж. Аврора тяжело переживала разлуку: «Моя мать и бабушка рвали мне сердце на клочки» .

Учителем Авроры и её сводного брата Ипполита был Жан-Франсуа Дешартр, управляющий поместьем, бывший наставник Мориса Дюпена. В дополнение к обучению чтению, письму, арифметике и истории, бабушка, превосходная музыкантша, учила её игре на клавесине и пению. Любовь к литературе девочка также переняла от неё. Религиозным воспитанием Авроры не занимался никто - госпожа Дюпен, «женщина прошлого века, признавала только отвлечённую религию философов».

Так как мужская одежда была более удобна для верховой езды, прогулок и охоты, Аврора с детства привыкла носить её.

Девочка видела мать лишь изредка, приезжая с бабушкой в Париж. Но госпожа Дюпен, стремясь свести влияние Софи-Виктории к минимуму, старалась сократить эти визиты. Аврора решила сбежать от бабушки, вскоре её намерение было раскрыто, и госпожа Дюпен решила отправить Аврору в монастырь. По приезде в Париж Аврора встретилась с Софи-Викторией, и та одобрила планы бабушки по дальнейшему обучению дочери. Аврора была поражена холодностью матери, в то время в очередной раз устраивавшей свою личную жизнь: «О мать моя! Почему вы не любите меня, меня, которая так вас любит?» . Мать уже не была для неё ни другом, ни советчицей, впоследствии Аврора научилась обходиться без Софи-Виктории, однако, не порывая с ней окончательно и сохраняя чисто внешнее уважение.

В Августинском католическом монастыре, куда она поступила 12 января 1818 года, девочка познакомилась с религиозной литературой и ею овладели мистические настроения. «Это полное слияние с божеством я воспринимала как чудо. Я буквально горела, как святая Тереза; я не спала, не ела, я ходила, не замечая движений моего тела…» Она решила стать монахиней и делать самую тяжёлую работу. Однако её духовник, аббат Премор, считавший, что человек может исполнить свой долг и не оставляя светской жизни, отговорил Аврору от этого намерения.

Её бабушка пережила первый удар и, опасаясь, что Аврора может остаться под опекой «своей недостойной матери», решила выдать девушку замуж. Аврора покинула монастырь, ставший для неё «раем на земле». Вскоре бабушка решила, что внучка ещё слишком молода для семейной жизни. Аврора пыталась примирить мать и бабушку, но потерпела поражение. Она предложила матери остаться у неё, но Софи-Виктория на это не согласилась. В 1820 году Аврора вернулась с бабушкой в Ноан. Богатая наследница, Аврора тем не менее не считалась завидной партией из-за череды внебрачных рождений в семье и низкого происхождения матери.

В результате второго удара госпожа Дюпен была парализована, и Дешартр передал девушке все права по управлению имением. Дешартр, бывший мэром Ноана исполнял также обязанности аптекаря и хирурга, Аврора помогала ему. В то же время Аврора увлеклась философской литературой, изучала Шатобриана, Боссюэ, Монтескьё, Аристотеля, Паскаля, но более всего она восхищалась Руссо, считая, что только у него есть подлинное христианство, «которое требует абсолютного равенства и братства».

Она совершала длительные верховые прогулки на лошади Колетт: «Нам пришлось жить и ездить вместе на протяжении четырнадцати лет» . Окружающие порицали Аврору за её образ жизни, свобода, которой пользовалась она, была немыслима в то время для особы её пола и возраста, но она не обращала на это внимания. В Ла Шатре Аврора дружила со своими сверстниками, сыновьями друзей отца: Дюверне, Флёри, Папе. С одним из них - Стефаном Ажассон де Грансань, студентом, преподававшим ей анатомию, завязался роман. Но юношеская влюблённость ни к чему не привела: для отца Грансаня, графа, она была дочерью простолюдинки, бабушка же не согласилась бы на этот брак из-за бедности Стефана.

Бабушка Авроры умерла 26 декабря 1821 года, согласившись, к удивлению своей верующей внучки, собороваться и причаститься перед смертью. «Я убеждена, что не совершаю ни подлости, ни лжи, соглашаясь на обряд, который в час разлуки с любимыми служит неплохим примером. Пусть у тебя будет спокойно на сердце, я знаю, что я делаю» . Бабушка настояла, чтобы Аврора присутствовала при её исповеди. С последними словами госпожа Дюпен обратилась к внучке: «Ты теряешь своего лучшего друга» .

По завещанию госпожи Дюпен опека над семнадцатилетней девушкой передавалась графу Рене де Вильнёву, а сама Аврора должна была жить в Шенонсо, в семье графа. Однако мать девушки настояла на том, чтобы руководить ею. Вильнёвы устранились от опекунства - они не хотели иметь дело с «авантюристкой» низкого происхождения. Аврора послушалась матери «из чувства долга» и справедливости - ей были чужды сословные предрассудки. Вскоре между матерью и дочерью произошёл конфликт: Софи-Виктория принуждала Аврору выйти замуж за человека, к которому та не имела ни малейшей склонности. Аврора взбунтовалась. Мать пригрозила ей заточением в монастырь.

Аврора поняла, что одинокая женщина без защиты обречена сталкиваться с трудностями на каждом шагу. Из-за нервного перенапряжения она заболела: «у неё начались спазмы желудка, который отказался принимать пищу». На время Софи-Виктория оставила дочь в покое. В 1822 году Аврора гостила в семье друга своего отца, полковника Ретье дю Плесси. Через супругов дю Плесси она познакомилась с Казимиром Дюдеваном (1795-1871), незаконным сыном барона Дюдевана, владельца поместья Гильери в Гаскони. Страдая от одиночества, она «влюбилась в него, как в олицетворение мужественности». Казимир сделал предложение не через родных, как тогда было принято, а лично Авроре и тем покорил её. Она была уверена, что Казимир не интересуется её приданым, так как он был единственным наследником своего отца и его жены.

Несмотря на сомнения матери, в сентябре 1822 г. Аврора и Казимир обвенчались в Париже и уехали в Ноан. Казимир сменил Дешартра в роли управляющего Ноаном, и супруги стали вести жизнь обыкновенных помещиков. 30 июня 1823 года в Париже Аврора родила сына Мориса. Мужа не интересовали ни книги, ни музыка, он охотился, занимался «политикой в местном масштабе» и пировал с такими же, как он, местными дворянчиками. Вскоре Авророй овладели приступы меланхолии, которые раздражали мужа, не понимавшего, в чём дело. Для романтически настроенной Авроры, мечтавшей о «любви в духе Руссо», физиологическая сторона брака оказалась потрясением. Но в то же время она сохраняла привязанность к Казимиру - честному человеку и отличному отцу. Некоторое душевное равновесие она смогла себе вернуть, общаясь со своими наставниками в Английском католическом монастыре, куда она переехала вместе с сыном. Но Морис заболел, и Аврора вернулась домой.

Аврора чувствовала себя нездоровой, муж считал, что все её болезни существуют только в её воображении. Размолвки между супругами участились.

В конце 1825 года супруги Дюдеван совершили путешествие в Пиренеи. Там Аврора познакомилась с Орельеном де Сезом, товарищем прокурора суда Бордо. Роман с де Сезом был платоническим - Аврора чувствовала себя счастливой и в то же время упрекала себя, что переменилась в отношении к мужу.

В своей «Исповеди», которую она написала мужу по совету де Сеза, Аврора подробно объяснила причины своего поступка, тем, что её чувства не находили отклика у Казимира, что она изменила свою жизнь ради него, но он не оценил этого. Возвратившись в Ноан, Аврора поддерживала переписку с де Сезом. В то же время она снова встречается со Стефаном Ажассон де Грансанем, и юношеский роман получает своё продолжение. 13 сентября 1828 года Аврора рожает дочь Соланж (1828-1899), все биографы Санд сходятся на том, что отцом девочки был Ажассон де Грансань. Вскоре супруги Дюдеван фактически разошлись. Казимир стал выпивать и завёл несколько любовных связей с ноанской прислугой.

Аврора чувствовала, что пора менять ситуацию: её новый любовник, Жюль Сандо, уехал в Париж, она пожелала последовать за ним. Она оставила поместье в управление мужу в обмен на ренту, выговорив условие, что будет проводить полгода в Париже, другие полгода в Ноане и сохранять видимость брака.

Аврора приехала в Париж 4 января 1831 года. Пенсиона в три тысячи франков не хватало на жизнь. Из экономии она носила мужской костюм, к тому же он стал пропуском в театр: в партер - единственные места, которые были по карману ей и её друзьям, дам не пускали.

Чтобы зарабатывать, Аврора решила писать. В Париж она привезла роман («Эме»), который намеревалась показать де Кератри - члену палаты депутатов и писателю. Он, однако, отсоветовал ей заниматься литературой. По рекомендации своей подруги из Ла Шатра, Аврора обратилась к журналисту и писателю Анри де Латушу, только что возглавившему «Фигаро». Роман «Эме» не произвёл на него впечатления, но он предложил госпоже Дюдеван сотрудничество в газете и ввёл в парижский литературный мир. Краткий журналистский стиль не был её стихией, ей более удавались пространные описания природы, характеров.

Вначале Аврора писала вместе с Сандо: романы «Комиссионер» (1830), «Роз и Бланш» (1831), имевший у читателей большой успех, вышли за его подписью, так как мачеха Казимира Дюдевана не желала видеть свою фамилию на обложках книг. В «Роз и Бланш» Аврора использовала свои воспоминания о монастыре, заметки о путешествии в Пиренеи, рассказы своей матери. Уже самостоятельно Аврора начала новую работу, роман «Индиана», темой которого стало противопоставление женщины, ищущей идеальной любви, чувственному и тщеславному мужчине. Сандо одобрил роман, но отказался подписаться под чужим текстом. Аврора выбрала мужской псевдоним: это стало для неё символом избавления от рабского положения, на которое обрекало женщину современное общество. Сохранив фамилию Санд, она добавила имя Жорж.

Латуш посчитал, что в «Индиане» Аврора копировала манеру , однако, прочитав роман внимательнее, он изменил своё мнение. Успех «Индианы», о которой хвалебно отозвались Бальзак и Гюстав Планш, позволил ей заключить контракт с «Ревю де Дё Монд» и обрести финансовую независимость.

К тому времени относится начало дружбы Санд с Мари Дорваль, знаменитой актрисой романтической эпохи.

Санд приписывали любовную связь с Дорваль, однако эти слухи ничем не подтверждены. В 1833 году выходит в свет роман «Лелия», вызвавший скандал. Главная героиня (во многом это автопортрет), в погоне за счастьем, которое даёт другим женщинам, но не ей, физическая любовь, переходит от любовника к любовнику. Позднее, пожалев, что выдала себя, Жорж Санд исправила роман, убрав признания в бессилии и придав ему большую моральную и социальную окраску. Жюль Жанен в «Журналь де Деба» назвал книгу «отвратительной», журналист Капо де Фёйид «требовал „пылающий уголь“, чтобы очистить свои уста от этих низких и бесстыдных мыслей…» Гюстав Планш опубликовал в «Ревю де Дё Монд» положительную рецензию и вызвал Капо де Фёйида на дуэль.

Сент-Бёв, восхищавшийся Мюссе, пожелал представить молодого поэта Санд, но та отказалась, считая, что они с Мюссе слишком разные люди, между которыми не может быть понимания. Однако, случайно встретившись с ним на обеде, устроенном «Ревю де Дё Монд», она переменила своё мнение.

Между ними завязалась переписка, вскоре Мюссе переехал в квартиру Санд на набережной Малакэ. Санд была уверена, что теперь она уже точно будет счастлива. Кризис наступил во время их совместного путешествия по Италии, когда дала себя знать нервная и непостоянная натура Мюссе. Начались ссоры, Мюссе упрекал Санд в холодности: ежедневно, несмотря ни на что, она уделяла по восемь часов литературной работе. В Венеции он объявил Санд, что ошибался и не любит её. Санд становится любовницей доктора Паджелло, который лечил заболевшего Мюссе.

В марте 1834 года Альфред де Мюссе уехал из Венеции, Жорж Санд осталась там ещё на пять месяцев, работая над романом «Жак». И Санд, и Мюссе сожалели о разрыве, между ними продолжалась переписка. Санд вернулась в Париж с Паджелло, который, написал своему отцу: «Я на последней стадии моего безумия… Завтра я выезжаю в Париж; там мы расстанемся с Санд…» При первой же встрече Санд и Мюссе возобновили отношения. Однако, через некоторое время, устав от сцен ревности, череды разрывов и примирений, Санд ушла от Мюссе. Альфред де Мюссе через всю жизнь пронёс воспоминание об этой мучительной для обоих связи. В своей «Исповеди сына века» (1836) под именем Бригитты Шпильман он изобразил бывшую любовницу, в эпилоге выразив надежду на то, что когда-нибудь они простят друг друга. Уже после смерти Мюссе Санд описала их отношения в романе «Она и он» (1859), вызвавшем негативную реакцию брата Альфреда - Поля, который ответил ей романом «Он и она».

В 1835 году Жорж Санд приняла решение развестись и обратилась за помощью к известному к адвокату Луи Мишелю (1797-1853). Республиканец, блестящий оратор, безусловный лидер всех либералов южных провинций, Мишель сыграл решающую роль в формировании политических взглядов Санд.

В апреле 1835 года он выступал от защиты на процессе лионских инсургентов. Санд последовала за ним в Париж, чтобы присутствовать на заседаниях и заботиться о Мишеле, «не щадившем себя в деле защиты апрельских обвиняемых».

В январе 1836 года Санд подала в суд Ла Шатра жалобу на мужа. Заслушав свидетелей, суд поручил воспитание детей госпоже Дюдеван. Казимир Дюдеван, боясь потерять ренту, не защищался и согласился на заочный приговор. Однако вскоре при разделе имущества между бывшими супругами возникли разногласия. Дюдеван обжаловал решение суда и изложил свои претензии к жене в особом меморандуме. Мишель был защитником Санд на возобновившемся в мае 1836 года бракоразводном процессе. Его красноречие произвело впечатление на судей, мнения их, однако, разделились. Но на следующий день Казимир Дюдеван пошёл на мировую: он должен был воспитывать сына и получал в пользование отель Нарбонн в Париже. Госпоже Дюдеван поручалась дочь, за ней оставался Ноан.

С Мишелем Санд рассталась в 1837 году - он был женат и не собирался оставлять семью.

Склонный, как и Жорж Санд, к мистицизму, Ференц Лист познакомил писательницу с Ламеннэ. Она сразу же стала горячей сторонницей его взглядов и даже пошла на некоторое охлаждение отношений с Сент-Бёвом, критиковавшим аббата за непоследовательность. Для основанной Ламеннэ газеты «Монд» Санд предложила писать бесплатно, выговорив себе свободу в выборе и освещении тем. «Письма к Марси», переписка в форме романа, включала в себя реальные послания Санд к бедной бесприданнице Элизе Туранжен. Когда в «Шестом письме» Санд коснулась равенства полов в любви, Ламеннэ был шокирован, а узнав, что следующее будет посвящено «роли страсти в жизни женщины», прекратил публикацию.

Однако главной причиной разрыва Ламеннэ и Санд стало то, что она была верной последовательницей философии Пьера Леру. Бо́льшая часть идей Леру была заимствована у христианства, Леру лишь не допускал бессмертия личности. Он также выступал за равенство полов в любви и усовершенствование брака, как одно из условий эмансипации женщин. По признанию Санд, Леру, «новый Платон и Христос», «спас» её, нашедшую в его учении «спокойствие, силу, веру, надежду».

В течение пятнадцати лет Санд поддерживала Леру, в том числе и материально. Под влиянием Леру Санд написала романы «Спиридион» (в соавторстве с Леру) и «Семь струн лиры». В 1848 году, уйдя из консервативного издания «Ревю де Дё Монд» она основала вместе с Луи Виардо и Леру газету «Ревю Эндепендент». Санд опубликовала в ней свои романы «Орас», «Консуэло» и «Графиня Рудольштадт». Она оказывала поддержку поэтам из пролетарской среды - Савиньену Лапуэнту, Шарлю Магю, Шарлю Понси и пропагандировала их творчество («Диалоги о поэзии пролетариев», 1842). В её новых романах («Странствующий подмастерье», «Мельник из Анжибо») добродетель пролетариев противопоставлялась «эгоизму знатных богачей».

В конце 1838 года Санд завязывает отношения с , к тому времени расставшимся со своей невестой Марией Водзинской. Надеясь, что климат Майорки произведёт благотворное действие на здоровье Шопена, Санд вместе с ним и детьми решает провести там зиму. Её ожидания не оправдались: начался сезон дождей, у Шопена открылись приступы кашля. В феврале они вернулись во Францию. Санд осознаёт себя главой семьи. Отныне она пробует жить только для детей, Шопена и своего творчества. Для экономии зимы они проводили в Париже. Различие в характерах, политических пристрастиях, ревность долгое время не могли помешать им сохранять привязанность. Санд быстро поняла, что Шопен опасно болен и преданно заботилась о его здоровье. Но как бы ни улучшалось его положение, долго быть в умиротворённом состоянии Шопену не позволяли его характер и его болезнь.

Отношения с Шопеном нашли своё отражение в романе Санд «Лукреция Флориани». Впоследствии она отрицала, что списала Лукрецию с себя, а Кароля с Шопена. Шопен же не узнал или не пожелал узнать себя в образе молодого человека, очаровательного эгоиста, любимого Лукрецией и ставшего причиной её преждевременной смерти. В 1846 году между Шопеном и Морисом произошёл конфликт, в результате которого последний объявил о своём желании покинуть дом.

Шопен уехал в ноябре 1846 года, поначалу он и Жорж обменивались письмами. К окончательному разрыву Шопена подтолкнула дочь Санд. Соланж, поссорившись с матерью, приехала в Париж и настроила Шопена против неё.

В годы Второй империи в творчестве Санд появились антиклерикальные настроения как реакция на политику Луи-Наполеона. Её роман «Даниелла» (1857), содержащий нападки на католическую религию вызвал скандал, а газету «Ла Пресс», в которой он публиковался, закрыли.

Жорж Санд скончалась от осложнений кишечной непроходимости 8 июня 1876 г. в своей усадьбе Ноан. Узнав о её кончине, Гюго написал: «Оплакиваю умершую, приветствую бессмертную!» Была похоронена в своей усадьбе в Ноане. Выдвигались предложения о перенесении ее праха в Пантеон (Париж).

Произведения Жорж Санд:

Индиана (Indiana, 1832)
Валентина (Valentine, 1832)
Мельхиор (Melhior, 1832)
Лелия (Lélia, 1833)
Кора (Cora, 1833)
Жак (Jacques, 1834)
Маркиза (La Marquise, 1834)
Метелла (Métella,1834)
Леоне Леони (Leone Leoni, 1835)
Мопрá (Бернард Мопрат, или Перевоспитанный дикарь) (Mauprat, 1837)
Мастера мозаики (Мозаисты) (Les Maîtres mozaïstes, 1838)
Орко (L’Orco, 1838)
Ускок (L’Uscoque, 1838)
Спиридион (Spiridion, 1839)
Странствующий подмастерье (Пьер Гюгенен; Земляк Вильпре (Товарищ круговых поездок по Франции); Замок Вильпрэ) (Le Compagnon du tour de France, 1841)
Зима на Майорке (Un hiver à Majorque, 1842)
Орас (Horace, 1842)
Консуэло (Consuelo, 1843)
Графиня Рудольштадт (La Comtesse de Rudolstadt, 1843)
Мельник из Анжибо (Le Meunier d’Angibault, 1845)
Чертово болото (Чортова лужа; Проклятое болото) (La Mare au diable, 1846)
Грех господина Антуана (Le Péché de M. Antoine, 1847)
Лукреция Флориани (Lucrézia Floriani, 1847)
Пиччинино (Le Piccinino, 1847)
Франсуа-найденыш (Найденыш, или Скрытая любовь; Приемыш) (François le Champi, 1850)
Господин Руссе (отрывок из романа) (Monsieur Rousset, 1851)
Мон-Ревеш (Замок Мон-Ревеш) (Mont Revèche, 1853)
Даниелла (La Daniella, 1857)
Прекрасные господа из Буа-Доре (Красавцы Буа-Дорэ) (Les beaux messieurs de Bois-Doré, 1858)
Зеленые призраки (Les Dames vertes, 1859)
Она и Он (Elle et lui, 1859)
Снеговик (L’Homme de neige, 1859)
Маркиз де Вильмер (Le Marquis de Villemer, 1861)
Исповедь молодой девушки (La Confession d’une jeune fille, 1865)
Последняя любовь (Le Dernier Amour, 1867)
Пьер Перекати-поле. Красавец Лоранс (Pierre qui roule. Le Beau Laurence, 1870)
Франсия (Francia. Un bienfait n’est jamais perdu, 1872)
Нанон (Nanon, 1872)
Замок Персмон (La Tour de Percemont, 1876).

Ее романами восхищались Тургенев и Сент-Бев, по ней сходили с ума Проспер Мериме и Фредерик Шопен. Высший свет Парижа с нетерпением ждал каждую ее книгу, боясь признаться в этом самому себе.

Но писательница с мужским именем была всегда и прежде всего женщиной. Может быть, больше, чем в других странах Европы, читали ее произведения, упивались и вдохновлялись ими в России. «Жорж Санд - это, бесспорно, первая поэтическая слава современного мира», - писал в 1842 году В. Г. Белинский. «Жорж Санд одна из наших святых», - сказал И. С. Тургенев в год ее смерти.Она родилась 1 июля 1804 года, спустя месяц после свадьбы своих родителей - адъютанта наполеоновского генерала и актрисы. Ее отец Морис Дюпен принадлежал знатному роду, сделал успешную военную карьеру и служил адъютантом у Мюрата. Более того, через серию внебрачных связей отец писательницы приходится внуком главному маршалу Франции Морису Саксонскому, который, в свою очередь, был внебрачным сыном курфюрста Саксонского, короля польского и великого князя литовского Августа Сильного. А значит, Амандина Аврора Люсиль Дюпен (полное и настоящее имя Жорж Санд) была королевских кровей.
Мать писательницы Софи-Виктория Делаборд - простолюдинка. В молодости она работала танцовщицей в бульварном театре, потом стала любовницей богача. Когда она выходила замуж за Дюпена, ей было за 30, и внебрачная дочь Каролина на руках. Эту социальную разницу между родителями Аврора ощущала на себе с самого детства.

Бабушка Авроры, дочь Морица Саксонского - незаконнорожденного сына польского короля, почти четыре года не желала признавать этот неравный брак и родившуюся от него внучку. Смягчилась лишь тогда, когда малышку удалось невзначай посадить к ней на колени. Вдруг она узнала прекрасные глаза своего сына и была покорена…

К сожалению, семейная идиллия длилась недолго. Когда девочке исполнилось четыре года, ее отец погиб, упав с необъезженной лошади. А его вдова, оставив маленькую дочь на попечение бабушки, уехала в Париж. Аврора одинаково любила и мать, и бабушку, и разрыв между ними причинил ей первую серьезную боль.Портрет бабушки Жорж Санд.

Бабушка сделала из внучки превосходную музыкантшу и привила ей любовь к литературе. Аврора Дюпен

В четырнадцатилетнем возрасте Аврору отдали в пансион августинского монастыря, где получали образование девицы из самых знатных семей Франции. Все воспитательницы были англичанками, и на всю оставшуюся жизнь Аврора сохранила привычку пить чай, говорить и даже думать по-английски.

Домой в Ноан она вернулась образованной, глубоко верующей девушкой, к тому же богатой наследницей. Внешне Аврора походила на креолку: смуглая, с большими черными глазами и густыми волосами. Крупные зубы и слегка выдающийся подбородок вовсе не портили ее лица.

«В детстве, - говорила она, - я обещала быть очень красивой. Обещание не сдержала, быть может, потому, что в том возрасте, когда красота расцветает, я уже проводила ночи за чтением и писанием».

Современники изображают ее женщиной невысокого роста, плотного телосложения, с мрачным выражением лица, рассеянным взглядом, желтым цветом кожи и преждевременными морщинами на шее…

В отличие от большинства своих сверстниц Аврора пользовалась почти неограниченной свободой. Она ходила на охоту и ездила верхом в мужском костюме, училась у своего воспитателя тайнам управления поместьем, свободно встречалась с молодыми людьми. Старая госпожа Дюпен скончалась, когда внучке было всего семнадцать.

В 16 лет из-за болезни бабушки к Авроре перешли все права на управление имением. Теперь можно было совсем уж не обращать внимания на светское общество, а оно уже тогда было весьма шокировано той свободой, которую позволяла себе молодая девушка.

Через год у своих друзей в Париже юная владелица Ноана познакомилась с артиллерийским поручиком Казимиром Дюдеваном. Будучи старше ее на десять лет, он не отличался особой красотой, но считался, что называется, «добрым малым». Аврора влюбилась в него как в воплощение мужественности. В сентябре 1822 года Аврора Дюпен де Франкеней стала баронессой Дюдеван.Муж ее относился к женщинам весьма упрощенно, тем более что привык иметь дело с горничными и модистками. Чувства возлюбленной его мало занимали. Так что для молодой баронессы уже через полгода после свадьбы не имело значения ничего, кроме будущего ребенка. В девятнадцать она родила сына Мориса.

А оправившись от родов, с изумлением поняла, что вряд ли найдет в замужестве спокойствие и душевный мир, на которые так рассчитывала. Ее муж не оставлял без внимания ни одну служанку в доме. А однажды Казимир ударил супругу… Брак двух людей дал серьезную трещину.

Есть сведения о том, что именно занятия Авроры литературой (из-за постоянной нехватки средств она взялась за переводы и начала писать роман, впоследствии брошенный в огонь) способствовали семейным ссорам. Мачеха Казимира, узнав, что Аврора намеревается издавать свои сочинения, пришла в ярость и настаивала на том, чтобы фамилия Дюдеван никогда не появлялась ни на одной из книг. И она действительно не появилась…

На одном из пикников Аврора встретила хрупкого, с аристократической внешностью, блондина Жюля Сандо, до безумия влюбившегося в молодую женщину. «Малыш» Сандо полностью олицетворял собой ее мечты о Прекрасном Принце - ребенке и возлюбленном одновременно.

Провинция смотрела сквозь пальцы на связь владелицы Ноана с юным парижанином. Но то, что баронесса Дюдеван бросилась вслед за любовником в столицу, было неслыханно! По одной версии, муж выдал ей на дорогу несколько сот франков из ее собственного состояния - сумма, которой едва хватило на первые дни пребывания в Париже.

После череды обоюдных измен супруги пришли к соглашению: Аврора уехала в Париж, оставив мужу свое имение, ей полагалась лишь небольшая рента. При этом сохранялась видимость брака. С этого момента женщина сама определяла свою жизнь. И, учитывая, что на адюльтер светское общество смотрело сквозь пальцы, статус замужней женщины не столько мешал ее свободе, сколько наоборот - давал защиту.

В скандальном романе «Лелия» разочарованная в любви героиня меняет любовников одного за другим, однако не может получить физического удовлетворения. Она ведет жизнь, полную «самопожертвования и самоотречения», так как соглашается дарить наслаждение, которое не может испытать сама.

Скандал вызвали и «Письма к Марси», где Санд размышляла о равенстве полов в любовном союзе, о разводе и возможности счастья для девушки без замужества, о роли страсти в жизни женщины. Газета «Монд», где впервые печатались эти письма, сняла их с публикации. Такой откровенный разговор о женской чувственности и равноправии был неприемлем.

В первые годы жизни в Париже Аврора эпатировала публику демонстративным ношением мужского костюма. На самом деле, это был не столько знак протеста, сколько вынужденная мера, позволявшая ей экономить на нарядах. А так как превыше всего Аврора ценила независимость, то она не могла пойти по известному пути и пуститься на поиски богатого покровителя. Оставалась литература.

Для того чтобы избавиться от расходов на женские наряды, Аврора стала носить мужской костюм… Она сама стирала и гладила белье, сама водила гулять свою дочь, малютку Соланж, рожденную, как говорили, от одного из любовников. Муж, наезжая в Париж, непременно посещал Аврору и появлялся с ней в театре. Летом она на несколько месяцев возвращалась в Ноан, главным образом для того, чтобы повидаться с горячо любимым сыном…

В столицу Аврора привезла роман «Эме», написанный еще в Ноане, но рукопись была отвергнута издателями. Тогда ей удалось проникнуть в журналистский мир Парижа, чтобы заработать какие-то гроши. Чуть позже она протащила за собой Жюля - их статьи подписывались так: Ж. Сандо. Под таким же именем вышел и роман «Роз и Бланш».Огюст Шарпантье. Портрет Жорж Санд

После очередной поездки в Ноан Аврора вернулась с новой рукописью - то была «Индиана». Потрясенный Жюль (возлюбленная явно превосходила его талантом!) отказался подписывать произведение, к созданию которого не имел ни малейшего отношения. Так появился на свет псевдоним Авроры: Жорж Санд.

Роман имел головокружительный успех. А у его автора был уже готов следующий - «Валентина» - и несколько повестей. Связь с Сандо продолжалась, хотя явно тяготила обоих. Прежде всего писательницу, которую начал раздражать постоянно утомленный, хнычущий, болезненный Жюль. А тут на одном из званых вечеров она познакомилась со знаменитой актрисой Мари Дорваль и ее другом Альфредом де Виньи, открывшими для вчерашней провинциалки мир богемных кругов Парижа. Ее заметили. Шатобриан предсказывал ей, что она станет «Байроном Франции».

В личной жизни Жорж Санд все складывалось непросто. За нею около двух лет ухаживал Проспер Мериме - писатель большого таланта и не меньшего цинизма. Впоследствии он утверждал, что отсутствие стыдливости у Авроры убило в нем всякое желание. Она же после его ухода плакала - от горя, отвращения, безнадежности.

И тут в ее жизнь вошел человек, равный ей по одаренности: Альфред де Мюссе - ребенок, избалованный женщинами и славой, мужчина, пресытившийся шампанским, опием и проститутками.
Альфред де Мюссе́ (фр. Alfred de Musset), 11 декабря 1810

«Когда я увидел ее в первый раз, - вспоминал он впоследствии, - она была в женском платье, а не в элегантном мужском костюме, которым так часто себя безобразила. И вела она себя также с истинно женским изяществом, унаследованным ею от своей знатной бабушки. Следы юности лежали еще на щеках, великолепные глаза ее ярко блестели, и блеск этот под тенью темных густых волос производил поистине чарующее впечатление, поразив меня в самое сердце. На лбу лежала печать бесконечности мыслей. Говорила она мало, но твердо».

Мюссе вспоминал, что он как бы переродился под влиянием этой женщины, что ни до нее, ни после он никогда не испытывал такого восторженного состояния, таких порывов любви и счастья…

Сначала любовники отправились в романтическое путешествие по Италии. Режим Авроры оставался прежним: восемь часов работы в сутки. Днем или ночью она непременно исписывала своим крупным почерком двадцать листов бумаги. Ее измученный возлюбленный становился грубым. «Мечтательница, дура, монахиня» - это самые невинные его выпады в адрес подруги.

Недели, проведенные в Венеции, стали для Жорж Санд кошмаром. Болезнь приковала ее к постели, Мюссе же явно тяготился ею. Он надолго уходил из отеля в поисках развлечений в городе. Когда же она почувствовала себя лучше и встала, вдруг расхворался Мюссе. Врачи подозревали воспаление мозга или тиф. Аврора хлопотала возле больного днем и ночью, не раздеваясь и почти не притрагиваясь к еде.

Существует легенда о венецианском любовнике Санд, враче Паджелло, лечившем ее сначала от лихорадки, потом от дизентерии. Желание и болезнь плохо уживаются вместе, и в один прекрасный день Жорж услышала от своего «мальчугана»: «Я ошибался, я прошу у тебя прощения, но я не люблю тебя». Она бы уехала в ту же секунду, но болезнь не позволила. К тому же Паджелло пришлось одновременно лечить де Мюссе от чего-то вроде воспаления головного мозга: припадков, сопровождавшихся галлюцинациями и бредом. В больном мозгу возникала картина: его любовница (замечу, уже отвергнутая им) отдается его врачу прямо у изголовья кровати больного. И эта сказочка пошла гулять по всей Европе, приобретя, наконец, статус непреложного факта. Самое интересное, что злополучный припадок начался у де Мюссе в венецианском доме терпимости, откуда его, избитого и окровавленного, принесли в гостиницу к Жорж. Даже если в легенде о Паджелло есть хоть толика правды, можно сказать одно: квиты. История, однако, благосклоннее оказалась к поэту, нежели к писательнице.
Как бы то ни было, де Мюссе уехал в Париж, а Санд осталась в Венеции с Паджелло. Достоверно известно, что из Италии Жорж привезла с собой роман «Жак», прекрасные впечатления от Венеции и... влюбленного в нее доктора.
Зачем? А чтобы вернуть де Мюссе! Хотя бы на время: бросить самой, а не быть брошенной. Очень похоже на типично мужское желание. Ловушка «сработала» безупречно — «мальчуган» вернулся. И три месяца спустя Санд сбежала от него в Ноан, обставив это с такой ловкостью, что Альфред все понял слишком поздно.

Но в любом случае именно Жорж Санд он обязан тем, что написал блистательную пьесу «С любовью не шутят», по сей день не сходящую с французской сцены. Гениальный плод любви гениев!
Спустя какое-то время Аврора решила развестись с мужем, чтобы обрести долгожданную свободу. Друзья познакомили ее с адвокатом Луи Мишелем. Впервые в жизни Жорж Санд имела дело с более волевым человеком, чем она сама. Любопытство вскоре переросло в страсть.

Луи Мишель.

Но когда Мишель добился благоприятного исхода бракоразводного процесса, отношения между любовниками стали стремительно охладевать. О каждом свидании Жорж должна была умолять… Наконец ее терпение иссякло.

Спустя полгода Жорж Санд впервые встретилась с Оноре де Бальзаком. Великий романист совершил, по его словам, "паломничество в Ноан", испросив предварительно разрешения у хозяйки и музы поместья. Она приняла его самым дружеским образом.

Наконец-то исполнилась мечта Санд: она нашла собеседника — именно собеседника, а не возлюбленного и даже не друга! — под стать себе. Самое интересное заключалось в том, что их убеждения были диаметрально противоположны. Она была республиканкой, он — монархистом. Она проповедовала эмансипацию женщин и брак по любви, он — ограничение свободы замужней женщины и брак по расчету... Тем не менее они прекрасно проводили время в беседах и, не разделяя убеждений друг друга, уважали их. Какой праздник души для Авроры! Любопытно, что после личного знакомства с Жорж Санд и Бальзак написал один из своих лучших романов «Беатриса, или Вынужденная любовь».

…В конце 1820-х годов, когда Аврора Дюдеван еще не помышляла о литературной деятельности, она была во власти сентиментальной традиции Жан-Жака Руссо и женских романов. Она говорила о «чувствительных сердцах», считала любовь высшим занятием и счастьем человека.

Затем, в 1830-е годы, ее влекло уже к психологическому роману, который в то время усиленно проповедовал Стендаль. Сотни произведений написаны ею за сорок пять лет непрерывного труда - романы, повести, публицистические и критические статьи, воспоминания…

В своем творчестве Жорж Санд главное место отводила женской судьбе. Индиана, Валентина, Лелия, Лавиния, Консуэло, героини «Леоне Леони» или «Андре» - все они лучше и выше своих супругов или возлюбленных, несмотря на то, что унижены и оскорблены и страдают от эгоизма, малодушия или злодейства мужчин.

Сравнительно рано пришло к ней мировое признание. Письма летели со всех концов Европы… Русские, итальянские, польские, венгерские писатели, общественные деятели благодарили, выражали свои восторги.

Почти нечеловеческая интенсивность творческой работы требовала крайнего умственного и физического напряжения. После недолгого сна - письменный стол, хозяйственные заботы, занятия с детьми, просмотр рукописей, присылаемых со всех концов страны с просьбами прочесть, исправить, напечатать. Денег всегда не хватало: нужно было помогать всем - друзьям, знакомым и незнакомым людям, начинающим литераторам, крестьянам округи.

«Вы спрашиваете, работаю ли я, - писала она одному из своих корреспондентов. - Конечно, да, поскольку я еще существую на свете».Луиджи Каламата. Портрет Мориса Дюдевана (сын)

Соланж Дюдеван (дочь)

В хозяйстве и в переписке иногда помогали секретари, для детей и внуков брали учителей, но чрезмерная работа вызывала бессонницу, от которой не помогали ни сигареты, ни лекарства. Да и личных неприятностей было сколько угодно, начиная от устной и печатной клеветы и кончая бестактным вмешательством в ее домашние дела дочери Соланж, превратившейся в красивую женщину и изобретательную интриганку.

Санд вполне можно назвать «роковой женщиной». Как правило, именно она становилась инициатором любовной связи, что было нетипично для XIX века. Собственные любовные переживания явились тем материалом, из которого выросли книги Жорж Санд.

Но самым знаменитым возлюбленным Жорж Санд стал, конечно же, Фредерик Шопен. С польским композитором Санд прожила почти девять лет. Писательница поддерживала Шопена материально и фактически была главой их неофициальной семьи. Однако эти отношения были неоднозначными и мучительными - как для Шопена, так и для Санд. Свое видение этой любовной связи Санд описала в романе «Лукреция Флориани».

…О последней большой любви Жорж Санд написано много книг. Предметом ее страсти и обожания стал молодой польский пианист, гениальный композитор Фридерик Шопен.
Фредерик Шопен. Портрет неизвестного художника, 1831 г.

Он был моложе ее всего на семь лет, но Аврора относилась к нему с почти материнской нежностью. Шопен показал себя не слишком искушенным в любовных делах, хотя «ребенку» шел уже двадцать восьмой год.
Э. Делакруа. Жорж Санд и Фредерик Шопен

А «стареющей» обольстительнице - тридцать четыре! Их связь продолжалась семь лет. В «шопеновский» период она написала одно из лучших своих произведений - роман «Консуэло», пронизанный огромной страстью к музыке и искусству.

При всей своей ангельской внешности голубоглазый Фридерик характер имел отнюдь не легкий. Жорж Санд приходилось лавировать между его мнительностью, сыновней ревностью Мориса и злыми капризами Соланж. Последняя доходила до того, что, к великому восторгу провинциальных сплетников, открыто кокетничала с Шопеном и ловко стравливала Фридерика со своим легкомысленным братом.

В конце 1838 года Санд завязывает отношения с Шопеном, к тому времени расставшимся со своей невестой Марией Водзинской. Надеясь, что климат Майорки произведёт благотворное действие на здоровье Шопена, Санд вместе с ним и детьми решает провести там зиму.

Парижский журналист Жюль Дюфур писал: «Какая же разумная личность станет утверждать, будто любовь двух статуй, двух памятников может продлиться дольше, чем сутки? На общем постаменте им будет до смерти скучно. А в постели памятники просто смешны…»
Оноре Бальзак, когда его спросили, что он думает об этом сенсационном романе, ответил так: «Прежние неудачи в любви мадам Санд заключены в ее непоколебимой вере в счастливую любовь. Она верит в нее и ждет как женщина. А добивается ее как мужчина…»

Ожидания Жорж Санд не оправдались: начался сезон дождей, у Шопена открылись приступы кашля. В феврале они вернулись во Францию. Санд осознаёт себя главой семьи. Отныне она пробует жить только для детей, Шопена и своего творчества. Для экономии зимы они проводили в Париже. Различие в характерах, политических пристрастиях, ревность долгое время не могли помешать им сохранять привязанность. Санд быстро поняла, что Шопен опасно болен и преданно заботилась о его здоровье. Но как бы ни улучшалось его положение, долго быть в умиротворённом состоянии Шопену не позволяли его характер и его болезнь.

Это человек необыкновенной чувствительности: малейшее прикосновение к нему — это рана, малейший шум — удар грома; человек, признающий разговор только с глазу на глаз, ушедший в какую-то таинственную жизнь и только изредка проявляющий себя в каких-нибудь неудержимых выходках, прелестных и забавных. Генрих Гейне

Некоторые из друзей жалели Санд, называя Шопена её «злым гением» и «крестом». Опасаясь за его состояние, она свела их отношения к чисто дружеским, Шопен страдал от подобного положения вещей и приписывал её поведение другим увлечениям.

Если какая-то женщина и могла внушить ему полное доверие, то это была я, а он этого никогда не понимал… Я знаю, что многие люди меня обвиняют, — одни за то, что я его измотала необузданностью своих чувств, другие за то, что я привожу его в отчаяние своими дурачествами. Мне кажется, что ты-то знаешь, в чём дело. А он, он жалуется мне, что я его убиваю отказами, тогда как я уверена, что я его убила бы, поступая иначе… Из письма Жорж Санд Альберу Гржимале, другу Шопена.

Отношения с Шопеном нашли своё отражение в романе Санд «Лукреция Флориани». Впоследствии она отрицала, что списала Лукрецию с себя, а Кароля с Шопена. Шопен же не узнал или не пожелал узнать себя в образе молодого человека, очаровательного эгоиста, любимого Лукрецией и ставшего причиной её преждевременной смерти. В 1846 году между Шопеном и Морисом произошёл конфликт, в результате которого последний объявил о своём желании покинуть дом. Санд приняла сторону сына:

Этого не могло быть, не должно было быть, Шопен не вынес моего вмешательства во всё это, хотя оно было необходимо и законно. Он опустил голову и сказал, что я его разлюбила. Какое богохульство после восьми лет материнской самоотверженности! Но бедное оскорблённое сердце не сознавало своего безумия…

И все-таки, если Жорж Санд и не вылечила Шопена, то, по крайней мере, укрепила его здоровье своей заботой. А главное: всегда поощряла его творчество. Если бы не ее ласковая рука на его плече, был бы он тем Шопеном, которого признает весь мир? Да и прожил ли бы он столько?
В «шопеновский» период она написала один из лучших своих романов — «Консуэло», пропитанный огромной, высокой страстью к музыке и искусству. Это произведение бессмертно, как и музыка композитора, чей образ вдохновлял романистку. Воистину, неисповедимы пути... вдохновения!

Шопен уехал в ноябре 1846 года, поначалу он и Жорж обменивались письмами. К окончательному разрыву Шопена подтолкнула дочь Санд. Соланж, поссорившись с матерью, приехала в Париж и настроила Шопена против неё. Соланж, вышедшая замуж за известного скульптора, упорно настраивала Шопена против своей матери, приписывая ей бесчисленных любовников.

…она нененавидит свою мать, клевещет на неё, чернит её самые святые побуждения, оскверняет ужасными речами родной дом! Вам нравится слушать всё это и даже, может быть, верить этому. Я не буду вступать в подобную борьбу, меня это приводит в ужас. Я предпочитаю видеть вас во враждебном лагере, чем защищаться от противницы, которая вскормлена моей грудью и моим молоком. Жорж Санд — Фредерику Шопену.

Последний раз Санд и Шопен встретились случайно в марте 1848 года в гостиной у общих знакомых:

Я думала, что несколько месяцев разлуки излечат рану и вернут дружбе спокойствие, а воспоминаниям справедливость… я пожала его холодную дрожащую руку. Я хотела говорить с ним — он скрылся. Теперь я могла бы сказать ему, в свою очередь, что он разлюбил меня.

Писательница, полная раскаяния, подошла к бывшему возлюбленному и протянула ему руку. Красивое лицо Шопена покрылось бледностью. Он отшатнулся и вышел из зала, не промолвив ни слова. Полтора года спустя Фридерик умер…

Любовные отношения — тайна за семью печатями. Со стороны невозможно понять, по чьей вине союз терпит крах. Можно проанализировать лишь то, что на поверхности.
Многие друзья и знакомые Шопена, говоря о его романе с Жорж Санд, часто выставляли его страдальцем, которому этот союз принес одни лишь мучения.

Но есть и другие воспоминания, свидетельствующие о том, что обвинения в адрес Жорж Санд сильно преувеличены. Годы, проведенные с нею, оказались самыми плодотворными в его жизни. За свою недолгую жизнь (Шопен прожил всего 39 лет) он написал два концерта и множество фортепианных пьес — сонаты, ноктюрны, скерцо, этюды, фантазии, экспромты, песни…
По воспоминаниям современников, Жорж Санд после разрыва была по-прежнему энергичной, общительной и работоспособной, а Шопен как будто лишился воздуха, он уже не мог сочинять музыку, только исполнял ее.
Но и эти наблюдения не дают основания винить во всем Жорж Санд. Разве не эта женщина, привыкшая к шумному успеху и поклонению, проводила целые ночи у постели Шопена, когда он бывал болен?

Пока их союз питал ее воображение и давал мощный импульс творчеству, она была неистощима в преданности ему и нисколько не огорчалась, что отдает больше, чем получает.
Возможно, ни он, ни она не предполагали, чем обернется для них разрыв. Жорж Санд не догадывалась, что так легко перенесет разлуку с Шопеном, а Шопен — что не сможет жить и работать без Жорж Санд. Он страдал, метался и не верил, что она не вернется к нему никогда.

Когда Жорж Санд узнала о его болезни, она порывалась пойти к нему, но друзья не позволили, опасаясь, что сильное волнение ухудшит его состояние.
А Шопен за несколько дней до смерти сказал своему другу Франшому: «Она говорила, что не даст мне умереть без нее, что я умру у нее на руках…»

Достоверно известно: после него Жорж Санд никого не любила. Правда, в ее жизни существовали и другие привязанности. Пятнадцать лет, с сорока пяти до шестидесяти, она тихо и мирно прожила с Александром Мансо, который был моложе ее на тринадцать лет и к тому же (опять!) слаб здоровьем.

Жорж Санд впервые придала чувственности политический смысл. Она одной из первых открыто заявила, что женщина может претендовать не только на роль жены и матери. Прежде всего, писательница добивалась равенства полов в любви.

Союз мужчины и женщины стал той опорной точкой, из которой и началась борьба женщин за свои права. Утверждение женщины таким же активным субъектом любовных взаимоотношений (а не просто трофеем, который подлежит завоеванию) - вот главное, что сделала Санд.

С возрастом госпожа Санд из «жаворонка» превратилась в «сову» и вставала не раньше четырех часов дня. Навсегда уходили близкие подруги, бывшие возлюбленные, даже любимый внук. Ушел в мир иной и Александр Мансо. Пять месяцев Жорж ни на один день не покидала умирающего - он скончался на ее руках… Мансо сменил художник Шарль Маршал, которого Жорж называла «мой толстый ребенок».

Дальше? Дальше была нежная, но совершенно невинная дружба с Густавом Флобером. Покровительство без оттенка снисхождения Александру Дюма-сыну. Она еще продолжала писать романы, но скорее по привычке, нежели по необходимости.

Писательница, всю жизнь носившая мужское имя, умерла в семьдесят два года. Произошло это 8 июля 1876 года.Рассказывая одной из молодых писательниц о своей жизни, она попросила в случае, если в ее присутствии будут обвинять Жорж Санд в вероломстве, отвечать так:

«Если Жорж Санд потеряла право быть судимой как женщина, она сохранила право быть судимой как мужчина, и в любви она была самой честной из вас. Она никогда не обманывала, никогда у нее не было одновременно двух любовников. Ее единственная вина была в том, что в те времена, когда искусство было на первом месте, она всегда предпочитала общество людей искусства и мужскую мораль ставила выше женской. У меня есть опыт в любви, увы, очень полный! Если бы я могла начать жизнь сначала, я была бы целомудренной!»

Что ж, великая Аврора знала себя лучше, чем кто бы то ни было, поэтому добавить к ее монологу нечего.
Памятник Жорж Санд в Люксембургском саду в Париже (слева), памятник Шопену и Жорж Санд в Ботаническом саду Сингапура

Может быть, больше, чем в других странах Европы, читали ее произведения, упивались и вдохновлялись ими в России. «Жорж Санд - это, бесспорно, первая поэтическая слава современного мира», - писал в 1842 году В. Г. Белинский. «Жорж Санд одна из наших святых», - сказал И. С. Тургенев в год ее смерти.