Родился в Киеве 11 (23) февраля 1878 в семье выходцев из Польши (отец его работал управляющим на сахарных заводах). В 1895–1896 учился в Киевской рисовальной школе Н.И.Мурашко; приехав в 1905 в Москву, занимался в студии Ф.И.Рерберга. Прошел путь практически через все стили того времени – от живописи в духе передвижников к импрессионизму и мистическому символизму, а затем к постимпрессионистическому «примитиву» (Мозольный оператор в бане, 1911–1912, Городской музей, Амстердам). Был участником выставок «Бубновый валет» и «Ослиный хвост», членом «Союза молодежи». Жил в Москве (до 1918) и Ленинграде.

Разоблачая академические художественные стереотипы, проявил яркий темперамент критика-полемиста. В его работах первой половины 1910-х годов, все более задорно-новаторских, полуабстрактных, определился стиль кубофутуризма, соединивший кубистическую пластику форм с футуристической динамикой (Точильщик (Принцип мелькания), 1912, галерея Йельского университета, Нью-Хейвен, США; Лесоруб, 1912–1913, Городской музей, Амстердам).

Важное значение в эти годы получил у Малевича и метод «заумного реализма», поэтика абсурда, алогичного гротеска (Англичанин в Москве, там же; Авиатор, Русский музей, Петербург; обе работы – 1914). После начала войны исполнил цикл патриотических агитлистков (с текстами В.В.Маяковского) для издательства «Современный лубок».

Ключевой смысл для мастера имела работа над оформлением оперы Победа над Солнцем (музыка М.В.Матюшина, текст А.Е.Крученых и В.В.Хлебникова; премьера состоялась в петербургском Луна-парке в 1913); из трагикомического бурлеска о крушении старого и рождении нового миров возник замысел знаменитого Черного квадрата, впервые показанного на выставке «0, 10» в 1915 (хранится в Третьяковской галерее).

Эта простая геометрическая фигура на белом фоне – и своего рода апокалиптический занавес над прежней историей человечества, и призыв к строительству будущего. Мотив всесильного художника-строителя, начинающего с нуля, доминирует и в «супрематизме» – новом методе, призванном, по замыслу Малевича, увенчать собою все предыдущие течения авангарда (отсюда само название – от лат. supremus, «высший»). Теорию иллюстрирует большой цикл беспредметно-геометрических композиций, который завершается в 1918 «белым супрематизмом», где краски и формы, парящие в космической пустоте, сведены к минимуму, почти к абсолютной белизне.

После Октябрьской революции Малевич сперва выступает как «художник-комиссар», активно участвуя в революционных преобразованиях, в том числе в монументальной агитации. Славит «новую планету» искусства авангарда в статьях в газете «Анархия» (1918). Итоги своих поисков подводит в годы пребывания в Витебске (1919–1922), где создает «Объединение утвердителей нового искусства» (Уновис), стремясь (в том числе и в главном своем философском труде Мир как беспредметность) наметить универсальную художественно-педагогическую систему, решительно переоформляющую взаимоотношения человека и природы.

По возвращении из Витебска Малевич возглавил (с 1923) Государственный институт художественной культуры (Гинхук), выдвинув идеи, радикально обновившие современный дизайн и архитектуру (объемный, трехмерный супрематизм, воплощенный в бытовых вещах (изделия из фарфора) и строительных моделях, так называемых «архитектонах»). Малевич мечтает об уходе в «чистый дизайн», все более отчуждаясь от революционной утопии.

Ноты тревожного отчуждения характерны для многих его станковых вещей конца 1910–1930-х годов, где доминируют мотивы безликости, одиночества, пустоты – уже не космически-первозданной, а вполне земной (цикл картин с фигурами крестьян на фоне пустых полей, а также полотно Красный дом, 1932, Русский музей). В поздних полотнах мастер возвращается к классическим принципам построения картины (Автопортрет, 1933, там же).

Власти относятся к деятельности Малевича все с большим подозрением (его дважды, в 1927 и 1930, арестовывают). К концу жизни он попадает в обстановку социальной изоляции. Самобытная «школа Малевича», образовавшаяся из его витебских и ленинградских учеников (В.М.Ермолаева, А.А.Лепорская, Н.М.Суетин, Л.М.Хидекель, И.Г.Чашник и другие) уходит либо в прикладной дизайн, либо в подпольно-«неофициальное» искусство.

Опасаясь за судьбу своего наследия, в 1927, во время заграничной командировки, мастер оставил значительную часть своих картин и архива в Берлине (позднее они легли в основу фонда Малевича в амстердамском Городском музее).

российский и советский художник-авангардист, основатель супрематизма, создатель знаменитой супрематистской иконы – «Чёрного квадрата».

Ранние годы

Казимир Малевич родился 11 февраля (по старому стилю – 23 числа) 1879 года в Киеве в семье выходцев из Польши. 1 (13) марта ребёнка крестили по католическому обряду. Общепринятая дата была взята из церковно-приходской книги киевского костёла св. Александра, однако некоторые исследователи настаивают на достоверности другой даты – 1878.

Отец мальчика, Северин Антонович работал управляющим на местном саххароваренном заводе Николая Терещенко. Мать, Людвига Александровна, в девичестве Галиновская, ухаживала за детьми. Дома говорили по-польски, и в последствии Казимир относил себя к полякам, хотя в некоторых анкетах в графе «национальность» писал «украинец».

Детство Малевич провёл на Подолье, начальное образование получил в пятиклассном сельскохозяйственном училище. Семья была вынуждена часто переезжать, поскольку отца постоянно переводили с одного завода на другой.

В возрасте 17 лет Малевич поступил в Киевскую рисовальную школу Н. И. Мурашко. В юные годы он увлекался творчеством передвижников, много писал с натуры.

В 1896 году семейство перебралось в Курск. Здесь Малевич нанялся работать чертёжником в Управление Курско-Московской железной дороги, однако занятия живописью не забросил. Амбициозный юноша даже организовал в городе художественный кружок.

В 1898 году Малевич женился на тёзке Казимире Ивановне Зглейц. Супруги венчались в курском католическом Храме Успения Богородицы. В 1904 году художник решился на переезд в Москву. Казимира была настроена решительно против, так как оставалась одна с детьми, и в семейной жизни наметился разлад.

5 августа 1905 года Малевич подал заявление о приёме в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, однако получил отказ. Не желая возвращаться домой, Малевич поселился в художественной коммуне в Лефортово, расположенной в просторном доме художника Курдюмова.

Весной 1906 года у Малевича не осталось средств даже на общежитие, и он был вынужден вернуться в Курск. Летом он повторно подал прошение в училище, но его снова не приняли.

Москва

В 1907 году мать художника переехала в Москву и велела сыну переезжать с семьёй к ней. Она сняла пятикомнатную квартиру и арендовала столовую на Тверской. Позже семья была вынуждена перебраться в меблированные комнаты в Брюсовом переулке. Малевичи вновь разругались, и Казимира, забрав детей, уехала в Мещерское, где устроилась фельдшерицей в психиатрической больнице.

Вплоть до 1910 года Малевич брал уроки академического рисунка и живописи в частной студии Ф. И. Рерберга.

Дебют Малевича произошёл в 1907, когда он принял участие в XIV выставке Московского товарищества художников. Там он познакомился с знаменитым авангардистом, основателем общества «Бубновый валет» Михаилом Ларионовым.

В 1909 году Малевич развёлся и повторно женился на Софье Михайловне Рафалович. Отцу невесты принадлежал особняк в Немчиновке – здесь художник устроил себе студию. Будучи самоучкой, Малевич, с одной стороны, на удивление хорошо ориентировался в авангардистских течениях, с другой, явно не находил себе места. В течение нескольких лет он метался от одного сообщества к другому, порой враждебного предшествующему.

В 1910 году Малевич принял участие в групповой выставке «Бубнового валета», в феврале 1911 – в выставке «Московского салона», в апреле-мае – в выставке петербургского «Союза молодёжи».

В 1912 году художник выставил более двадцати полотен в духе неопримитивизма на скандальной выставке группы «Ослиный хвост», отколовшейся от «бубновалетцев». Там он познакомился с футуристом и автором собственной теории цвета Михаилом Матюшиным. Художники оказались единомышленниками; завязалась дружба.

В 1913 году Малевич расписал «экраны» (задники) для «Первого в России вечере речетворцев» в Москве, а также выступил на «Диспуте о современной живописи» в Петербурге. Петербургский диспут проходил под председательством Матюшина, Малевич вёл себя вызывающе, выкрикивая фразы, наподобие: «Вы, едущие в своих таратайках, вы не угонитесь за нашим футуристическим автомобилем!».

Сотрудничество с футуристами оказалось наиболее плодотворным. Художник оформил ряд футуристических изданий, принял участие в групповой выставке объединения «Мишень». Свои картины того периода художник характеризовал как «заумный реализм» или «кубофутуристический реализм»,

В декабре в петербургском театре «Луна-парк» состоялась премьера футуристической оперы Матюшина «Победа над Солнцем» на слова Кручёных и Хлебникова, для которой Малевич создал декорации и эскизы костюмов. Этот момент можно назвать поворотным для художника, поскольку, по его словам, именно в ходе подготовки к спектаклю у него родилась идея «Чёрного квадрата».

В 1914 году Малевич принял участие в эпатажной акции, устроенной Алексеем Моргуновым на Кузнецком мосту. Художники прогуливались по Москве с деревянными ложками в петлицах – в те времена жест достаточный, чтобы взбудоражить прохожих.

С наступлением Первой мировой войны Малевич обращается к книге: сотрудничает с издательством «Сегодняшний лубок», иллюстрирует Кручёных и Хлебникова.

В 1915 году выставляется на выставке «Трамвай В» в Петрограде.

Супрематизм и «Супремус»

Казимиру Малевичу принадлежит заслуга создания одного из наиболее влиятельных течений в авангардистском искусстве XX века – супрематизма. Его возникновение можно датировать 1915 годом, когда в свет вышел манифест «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». Его издал Матюшин. В том же году Малевич представил 39 полотен, названных им «супрематистской живописью» в рамках выставки «0,10».

1 января 1916 года (19 декабря 1915 года по старому стилю) состоялось одно из ключевых событий в истории искусства XX века – на очередной выставке «0,10» Малевич представил на суд публики «Чёрный квадрат». По замыслу художника, квадрат должен был стать частью триптиха, но оставшиеся его части – «Чёрный круг» и «Чёрный крест» – были продемонстрированы позднее и остались без внимания.

В течение первого полугодия Малевич успел развернуть активную популяризаторскую деятельность, сделав супрематизм важнейшим течением в авангарде. Он организовал общество «Супремус», куда вошли такие живописцы, как Ольга Розанова, Любовь Попова, Александра Экстер, Иван Клюн, Мстислав Юркевич и др. Выступил с докладом «Кубизм – футуризм – супрематизм» на организованной в сотрудничестве с Иваном Пуни «Публичной научно-популярной лекции супрематистов». Продемонстрировал 60 новых полотен на очередной выставке «Бубнового валета», обманным путём принял участие в выставке «Магазин», устроенной Владимиром Татлиным. Татлин запретил Малевичу выставлять супрематические работы, но тот его перехитрил, придя на открытие с нарисованной на лбу цифрой «0,10» и самодельным плакатом.

Летом того же года художника забрали в армию. Он оказался под Смоленском в 56-м запасном пехотном полку и был демобилизован в 1917 году. К лету был практически готов к выходу первый номер журнала «Супремус», однако накануне революции рубль резко упал, а цены на типографские услуги взлетели до невозможного. Вдобавок, соратники оставляли художника. О журнале пришлось позабыть.

В августе Малевича назначили председателем художественного отдела в Московский совет солдатских депутатов. После революции он стал комиссаром по охране памятников старины, а также членом Комиссии по охране художественных ценностей. Это ни для кого не стало сюрпризом: Малевич с давних пор симпатизировал левым и даже участвовал в баррикадных боях в 1905. Однако весной 1918 художник с горечью отметил в статье для газеты «Анархия»: « Год прошёл, а что сделали для искусства все комиссии театров, художественные отделы? Ничего».

В октябре 1917 Малевича также избирали председателем «Бубнового валета», что вызвало ярость у его вечного соперника Татлина и недоумение у Поповой и Удальцовой. Они перессорились, в результате чего распался «Супремус».

Деятельность после революции

В начале 1918 Малевич выступил на скандальном диспуте футуристов «Заборная живопись и литература».

В июне 1918 года Малевич был назначен Луначарским заведующим музейной секцией в Отдел изобразительных искусств Наркомпроса (ИЗО). Малевич начал работу с написания декларации прав художника. Затем приступил к созданию проекта гигантского центра современного искусства: в него должны были войти мастерские и жилища художников. Его безумным идеям не дано было реализоваться, однако он продолжил продвижение по карьерной лестнице: уже осенью он получил должность преподавателя в Государственных свободных художественных мастерских (ГСХМ), сменивших дореволюционные МУЖВЗ и Строгановку. В течение последующего года в заведение принимали всех желающих без экзаменов.

В 1919 Малевич экспонировал ещё один цикл работ на выставке «Беспредметное творчество и супрематизм» на X Государственной выставке. В ноябре художник принял решение переехать из столицы в Витебск.

Здесь он вошёл в преподавательский состав Народного художественного училища «нового революционного образца», возглавляемого Марком Шагалом. Под занавес года выходит эссе Малевича «О новых системах в искусстве». В декабре в Москве открывается первая прижизненная ретроспективная выставка супрематиста – «Казимир Малевич. Его путь от импрессионизма к супрематизму».

Художник, между тем, взял передышку и всецело посвятил себя преподавательской деятельности, стал много писать, увлёкся архитектурой. В 1920 году вокруг него сложился круг преданных сторонников из его учеников. Вошедшие в него Л. Лисицкий, Л. Хидекель, И. Чашник и Н. Коган основали группу УНОВИС (Утвердители Нового Искусства). Когда у Малевича родилась дочь, он назвал её в честь объединения – Уной.

В 1922 году Малевич завершает главную теоретическую работу его жизни – теоретико-философский труд «Супрематизм. Мир как беспредметность или вечный покой». В Витебске примерно в это же время выходит его брошюра «Бог не скинут. Искусство, церковь, фабрика».

В том же году Малевич и несколько его учеников отправляются в Петроград. Художник работает в местном Музее художественной культуры, параллельно выставляется на Первой русской художественной выставке в Берлине.

В 1925 году в Москве открывается вторая по счёту ретроспектива, приуроченная 25-летию творческой деятельности художника. Малевич читает доклад в Государственной Академии художественных наук (ГАНХ), рисует эскизы оформления Петроградского государственного фарфорового завода.

В период с 1924 по 1926 Малевич занимал пост директора Ленинградского государственного института художественной культуры (ГИНХУК) и возглавлял формально-теоретический отдел. Там же прочёл доклад «Левые течения в русской живописи за 15 лет».

Увлечение Малевичем архитектурой, некогда инспирированное исканиями Эля Лисицкого, переросло в нечто большее: он создал концепцию архитектонов – живописных архитектурных супрематических моделей. Художник вошёл в состав Объединения современных архитекторов (ОСА) и представил свои идеи на ежегодной отчётной выставке ГИНХУКа. 10 июня 1926 года после выхода статьи Г. Серого ГИНХУК со скандалом закрыли и полностью ликвидировали.

В 1927 году Малевич в третий раз женился, новой пассией оказалась Наталья Андреевна Манченко. С ней он прожил остаток жизни по адресу улица Союза связи, д. 2 / 9, кв. 5.

Весной художник отправился в длительную командировку в Польшу, а затем в Германию. Он посетил Большую берлинскую художественную выставку и Баухаус в Дессау, где познакомился с Вальтером Гропиусом и Ласло Мохой-Надем.

В 1928 году Малевич вернулся к станковой живописи. Работая в московском Государственном институте истории искусств и параллельно готовясь к очередной выставке в Третьяковке, художник занялся восстановлением своих ранних работ по памяти. Таким образом были воссозданы картины «импрессионистского периода», «крестьянский цикл» и третий вариант «Чёрного квадрата». Последний пришлось писать заново по просьбе руководства, так как подлинник уже тогда был в плачевном состоянии.

Цветовой символизм

Выражаясь словами самого Малевича, «супрематическое философское цветовое мышление» ставится художником во главу угла. Живописец-супрематист должен отказаться от повествовательности и принципа мимезиса (подражания, реалистического воспроизведения окружающего мира) и, отбросив старые формы, создавать новое при помощи одного лишь цвета и простейших геометрических элементов.

Цвет у Малевича становится не просто ключевым инструментом, но полноценной, самостоятельной живописной единицей. Отношения формы и цвета у него иерархичны: если цвет – держава первого ряда, то форма выполняет прикладные функции.

Художник оставил огромное количество теоретических работ, в которых даёт обоснование супрематизму и своей теории цвета. Стремясь к «чистой живописи», Малевич отвёл цвету определяющую роль: «Супрематизм в одной своей стадии имеет чисто философское через цвет познавательное движение, а во второй – как форма, которая может быть прикладная, образовав новый стиль супрематического украшения».

Особое внимание нужно уделить цветовой палитре супрематизма. Красный, чёрный и белый – архетипическая цветовая триада – призваны выполнять онтологические функции. «Самое главное в супрематизме – два основания – энергии чёрного и белого, служащие раскрытию формы действия». Три супрематических квадрата являются у Малевича мировоззренческими установками: «чёрный как знак экономии, красный как сигнал революции и белый как чистое действие».

Исследуя механизмы восприятия, Малевич приходит к выводу, что супрематическому холсту должно быть белым, ведь этот цвет пробуждает ощущение бесконечности. Чаще всего цитируемый тезис художника из программного манифеста «Супрематизм» звучит так: «я победил подкладку цветного неба, сорвал и в образовавшийся мешок вложил цвета и завязал узлом. Плывите! Белая свободная бездна, бесконечность перед вами». Белый холст обозначает переход от эмоций в «белое как истинное реальное представление бесконечности», переход к чистому Познанию.

Как апологета беспредметной живописи, Малевича чрезвычайно волновала проблема соотношения цвета и формы. На эту тему была написана небольшая статья «Форма, цвет и ощущение» (1928). Это ещё одна работа о супрематизме и новом искусстве, подчинённом требованию передавать «ощущения сил, развивающихся в психофизиологических областях человеческого существования». Супрематизм выражает эти ощущения посредством простых геометрических форм, очищенных от смысловых наслоений, сгруппированных в строгие композиции. Что касается выбора подходящего цвета для этих форм, то Малевич утверждает, что он должен быть произвольным, зависящим лишь от воли художника. Принимая во внимание гипотезу о том, что каждой форме соответствует свой цвет, он всё же призывает делать выбор интуитивно. Многочисленные опыты, проведённые им лично, показали, что определённая форма вызывает у большинства испытуемых ассоциации с одним и тем же цветом. Но, как справедливо заметил Малевич, в контексте живописного полотна краски и формы воспринимаются не в отрыве друг от друга, а вместе; они подчинены общей динамике, выполняют одну определённую задачу, реализуют замысел художника. И цвет, и форма следуют за чувствами и ощущениями, живопись у Малевича – не средство, но само содержание.

Закат жизни

20 сентября 1930 года Малевича арестовали: ему вменяли в вину статью 58, пункт 6 – шпионаж. Он пробыл в заключении без малого три месяца и вышел на свободу лишь 6 декабря. Ему грозил срок лишения свободы до трёх лет, а если бы шпионаж признали «вредным для интересов СССР), то и расстрел. У художника изъяли незначительное количество иностранной валюты, сохранившееся ещё со времён командировки и несколько писем.

В 1932 году Малевич работает над проектом картины «Соцогород», который так и не был реализован. С этого момента становится очевидной деградация художника. Он участвует в конъюнктурных мероприятиях и пишет портреты в духе соцреализма. В 1933 году Малевич получает диагноз рак предстательной железы.

В 1935 году за несколько месяцев до его смерти состоялся последний показ работ художника на родине – следующий пройдёт лишь в 1962 году.

Гибель и значение для мировой культуры

Казимир Малевич скончался 15 мая 1935 года в Ленинграде после продолжительной мучительной болезни. По завещанию художника, его тело поместили в «супрематический гроб», выполненный в форме креста. Его перевезли в Москву, кремировали в Донском крематории, а урну с прахом захоронили под любимым дубом художника неподалёку от деревни Немчиновка. Над могилой установлен памятник с изображением чёрного квадрата.

В годы войны могила была утрачена и найти её точное местоположение не представляется возможным. Уже в годы войны на её месте возникло пахотное поле, поэтому сегодня мемориальный знак располагается на опушке леса в двух километрах от изначального захоронения.

Значение Малевича для мирового искусства трудно переоценить. Наряду с Кандинским, Купкой, Мондрианом его признают одним из основоположников абстракционизма, основателем нон-фигуративной, беспредметной живописи. Он оказал влияние на последующие поколения художников совершенно различных направленностей, его можно считать одним из предтеч акционизма, минимализма, концептуализма и т.п.

Знаменитый «Чёрный квадрат» считался какое-то время утраченным и был обнаружен в Самаре в 1993 году. Его приобрёл Инкомбанк за 250 000 долларов. В апреле 2002 года картину выкупил и передал Эрмитажу Владимир Потанин.

3 ноября 2008 года «Супрематическая композиция» (1916) Малевича ушла с молотка аукциона Sotheby ’ s за рекордные 60 млн. долларов.

Казимир Северинович Малевич (23 февраля 1879, Киев — 15 мая 1935, Ленинград) — российский и советский художник-авангардист, основатель супрематизма, теоретик искусства, философ.

Особенности творчества художника Казимира Малевича: изобретатель супрематизма, вошедший в историю искусства как автор« Черного квадрата», Малевич в собственном творчестве не ограничивался беспредметной живописью и испытал на себе едва ли не все модернистские направления и стили, возникшие на рубеже XIX—XX веков(от импрессионизма и фовизма до кубизма и футуризма).

Известные картины Казимира Малевича: «Черный квадрат », «Красная конница », «Автопортрет ».

Когда деревья были зелеными

Отец Казимира Малевича — Северин Антонович — работал управляющим на сахароваренных заводах известного предпринимателя Николая Терещенко. Он был человеком прогрессивных взглядов, в некотором роде футуристом. Часто брал маленького Казимира на заводы, где под механический лязг и грохот, рассказывал, что будущее — за машинами. Северин Антонович не сомневался, что когда-нибудь Казимир станет инженером или хотя бы продолжит традицию — будет знатным сахароваром.

Несмотря на профессию Северина, жизнь Малевичей была не то чтобы сахар. Они не купались в роскоши, кроме того им часто приходилось переезжать с места на место. Детство Казимира(к слову, старшего из 14-ти детей Северина Антоновича и Людвиги Александровны Малевич) проходило в украинской провинции: он жил то в Подольской губернии, то в Белополье, то в Конотопе.

Как ни трудно в это поверить, будущий автор« Черного квадрата» не был в детстве странным созданием, занесенным в этот мир космическим ветром. Это был вполне земной мальчик — бойкий и живой. Ему нравилась простая сельская жизнь. Нравилось жаркое украинское солнце и свекольные поля, нравилось охотиться с самодельным луком и участвовать в драках между деревенскими и «заводскими», нравилось« предметное».

Описывая свое детство, Казимир Малевич вспоминает, что лет до шести-семи он не рисовал вовсе. Впечатления, полученные от окружающей реальности, он сравнивал с негативами, ожидавшими проявки. Однажды, глядя, как маляр красит крышу зеленой краской, юноша испытал прозрение — краска была такого же цвета, как деревья. Когда маляр ушел на обед, Казимир забрался на крышу и начал« передавать деревья». Деревья удались ему не вполне, но ощущение от того, как кисть скользила по раскаленной крыше были настолько приятными, что ни о чем другом мальчик больше думать не мог. Страсть к рисованию завладела им внезапно и навсегда.

Он рисовал чернилами, карандашом, толстой кистью(купленной в аптеке), самодельными красками, которые готовил из глины и различных порошков.

Как-то раз(Казимир жил тогда в Белополье) в городок приехали художники из Петербурга — работать в местном соборе. Вместе с приятелем юноша караулил у собора целый день, чтобы хоть мельком увидеть настоящих художников — пришельцев из иного манящего мира. «Мы ползли самым осторожным образом, на животе, затаив дыхание, — вспоминал позднее Казимир Малевич. — Нам удалось подползти очень близко. Мы видели цветные тюбики, из которых давили краску, что было очень интересно… Волнению нашему не было границ. Мы пролежали часа два» .

Видя, что сын увлекся не на шутку, мать подарила ему настоящие масляные краски. У Людвиги Александровны были доброе сердце и легкая рука. Однажды она подарила Николаю Рославцу — соседскому мальчику из небогатой семьи — скрипку. Тот вырос и стал известным композитором, педагогом, теоретиком музыки.

Что касается отца Казимира, он и сам немного рисовал — особенно хорошо ему удавались сюжеты с козликами. Впрочем, карьеру художника Северин Антонович не одобрял: хотел, чтобы сын освоил« приличную» профессию. «Художники все сидят в тюрьме», — повторял он.

Как выяснилось позднее, папа говорил дело.

Курская аномалия

В 1896 году Малевичи переехали в Курск — Северин Антонович нашел работу в тамошнем железнодорожном управлении. Туда же устроился чертежником и семнадцатилетний Казимир. Работа его тяготила, и живопись буквально помогала скрашивать скучные будни. Один из сослуживцев Малевича в прошлом учился рисованию в Киеве. Другой новый знакомый — с местного спиртоочистительного завода — имел за плечами два года в питерской Академии художеств. Втроем они составили костяк импровизированного художественного общества, к которому вскоре примкнули многие коллеги, соседи, приятели и просто сочувствующие. Уже в это время Казимир Малевич проявил одно из самых важных своих умений — заражать окружающих своими идеями и вести их за собой. Правда, на тот момент идея была одна: рисовать.

С появлением в городе Малевича, возникла еще одна курская аномалия: на какое-то время живопись стала здесь чрезвычайно модным и массовым увлечением. Видя, что эпидемию не остановить, начальство выделило художникам комнату в железнодорожном управлении, где они оборудовали мастерскую. Малевич и его соратники выписывали из Москвы пособия и гипсы, прочесывали окрестности в поисках подходящей натуры, тратили сбережения на мольберты и краски. Со временем они даже начали устраивать ежегодные выставки(к слову, первые в истории Курска), где принимали участие не только увлеченные железнодорожники, но и известные художники из других городов.

«На тусклом фоне курского бытия наш кружок был настоящим вулканом жизни искусства », — вспоминал позднее художник Малевич. Само собой, местные жены не были в восторге от жизни на этом« вулкане». Наблюдая, как позабывшие о домашних обязанностях и карьере чиновники предаются своему диковинному хобби, они вздыхали: «Лучше бы пил и курил».

В 1901 году женился и Казимир Малевич. Его избранницей стала Казимира Зглейц, дочь местного врача. Вскоре после свадьбы у них родился сын, а еще через год умер от инфаркта отец Казимира — Северин Антонович. Эти события вызвали парадоксальный эффект: будучи старшим мужчиной в семье, Казимир вдруг почувствовал себя свободным и засобирался в Москву. «Друзья были встревожены этим смелым шагом , — писал он. — Но зато их жены были чрезвычайно довольны» .

В интересах революции

Казимир Малевич подавал документы в Московское училище живописи, ваяния и зодчества четырежды, и всякий раз был отвергнут. Он не унывал. Жил в коммуне художников в Лефортово. Учился в студии Федора Рерберга , летом возвращался в Курск на заработки. Денег не хватало не только на то, чтобы перевезти в Москву семью(в 1905 у Казимира и Казимиры родилась дочь), но зачастую и на еду. По воспоминаниям Ивана Клюнкова (друга художника, с которым он познакомился на занятиях у Рерберга), однажды Малевич угодил в больницу с голодным обмороком. Поскольку Казимир проявлял абсолютную беспечность в отношении« харчевого дела», бытовые вопросы взяла в свои руки энергичная Людвига Александровна. В 1906-м она сняла в Москве пятикомнатную квартиру, куда перевезла дочерей, внуков и невестку, и арендовала столовую. Увы, семейный бизнес оказался на грани краха, после того как столовую обокрал наемный повар. Но даже в относительно благополучные времена Казимир Малевич продолжал жить в коммуне — примерным семьянином он никогда не был.

В конце концов, Казимира, забрав детей, уехала.

Малевич же продолжал презирать« харчевое дело», воплощая классический образ голодного художника. Он исступленно работал, считал себя социалистом, с энтузиазмом встречал революционные события. Баррикады манили его — и в переулках, и в искусстве.

В революционное движение художник Малевич влился еще в 1905-м, когда(по его словам) с револьвером в руке бился за Красную Пресню. Казимир Малевич никогда не был излишне аккуратным мемуаристом, однако факт остается фактом: связи в кругах профессиональных революционеров у него определенно были.

Что касается живописи, тут события развивались почти столь же стремительно, бурно и драматично. Приехав в Москву поклонником Шишкина и Репина , Малевич вскоре ощутил реформаторский зуд. Вскоре он уже называл Серова «бездарным пачкуном» , про Репина говорил: «брандмейстер тупых пожарных, гасящих огонь всего нового» . Он водил дружбу с горлопанами-футуристами, разгуливал по Кузнецкому мосту с деревянными ложками в петлицах, писал богоискательские белые стихи. Впрочем, в отличие от многих своих соратников, Малевич не эпатировал ради эпатажа — он искал. Необразованный искренний варвар, завидев незнакомое течение в искусстве, он бросался к нему, словно большой и сильный ребенок — к новой игрушке. Пробовал на прочность, корежил, доводил до абсурда, ломал. А сломав, терял к нему интерес и шел дальше, неизменно уводя за собой часть паствы. И, разумеется, уносил с собой какую-нибудь вырванную с корнем полезную деталь. Каждый период в творчестве Малевича чем-нибудь его обогатил или, если хотите, вооружил. В период благоговения перед Репиным(и позднее, в мастерской Рерберга) он обзавелся техникой. Общаясь с импрессионизмом, научился творческой свободе. Из фовизма вынес буйный эпилептический цвет. Из кубизма — геометрическую аскетичность линий и форм. У футуристов позаимствовал парадоксальную логику алогичного. Далее по списку.

Позднее мастер мистификаций Малевич будет править свою творческую биографию, чтобы придать ей черты эволюции: от импрессионизма к его возлюбленному детищу — супрематизму. В этих целях он, к примеру, датирует свои поздние импрессионистические работы началом 1900-х, чтобы никто не сомневался: с самого начала он шел только вперед и знал, что ищет. Так или иначе, в 1915-м он дошел и нашел.

Черный квадрат, красный угол

В 1913-м художник Малевич оформлял футуристическую оперу« Победа над солнцем» — образчик претенциозного, приглуповатого и хамоватого« нового искусства», который помнят исключительно благодаря его эскизам и декорациям. В числе прочего, Малевич изобразил на заднике черный квадрат, грубо говоря, символизировавший технологический триумф — победу человека над природой, рукотворного над стихийным, рассудочного над спонтанным, электрического над солнечным.

Пробный запуск остался незамеченным.

Два года спустя, Казимир Малевич зажег свое черное солнце на полную мощь, представив самый известный из «Черных квадратов» на выставке« 0, 10» в Петрограде.

«Живописный манифест супрематизма», неслучайно повешенный Малевичем в красном углу, стал сенсацией. Он сразу поделил реальность на «до» и «после» «Квадрата». В этой черной дыре безвозвратно канули другие картины Малевича — зачастую куда более интересные. Отныне он был автором скандальной авангардистской иконы и никем более. Магия« Квадрата» действовала на всех. Были те, кто на него молился, и те, кто его проклял. Мало кто, пожав плечами, просто прошел мимо.

Ажиотажу способствовало то, что выставка« 0, 10» проходила в атмосфере отнюдь не дружеского соперничества.

При всей своей самобытности, Казимир Малевич был трезвомыслящим человеком. Он не питал иллюзий, понимая, что нарисовать черный квадрат(или круг, или крест) по силам многим. Нащупав супрематизм, сформулировав для себя его законы и принципы, летом 1915-го он написал 39 картин, которые не собирался никому показывать до открытия выставки. Идеи« беспредметной живописи» носились в воздухе, многие из его единомышленников работали в этом направлении. В случае чего, доказать авторство целого направления было бы непросто.

Примерно за три месяца до выставки« 0, 10» к Малевичу зашел ее организатор — художник Иван Пуни . И все увидел.

Встревоженный Малевич в срочном порядке написал и опубликовал работу« От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». В письме к издателю Михаилу Матюшину он просил« окрестить ее и тем предупредить мое авторское право» , само письмо велел разорвать.

Кончилось тем, что организаторы запретили Малевичу использовать слово« супрематизм» не только в названии выставки, но и в каталоге работ. Узнав, что Малевич намерен отныне держаться особняком, его ревнивые коллеги-кубисты даже повесили на стену вывеску« Комната профессионалов живописи», указав« дилетанту"-Малевичу его место.

Как бы то ни было, изобретателем супрематизма в истории остался именно он.

Дело было не только в тщеславии. Малевич понимал, что нашел нечто большее, чем новое направление в искусстве, — он создавал новую религию, новый мировой порядок, новый способ общения с мирозданием. И чувствовал свою ответственность.

Так в чем же заключалась революционность супрематизма в целом и «Черного квадрата» в частности? Если упростить до предела — прежде всего в пресловутой новой искренности. Суть ее снайперски точно сформулировала биограф Малевича Ксения Букша. «Когда ты меня рисуешь, то получаюсь не я сам, а рисунок меня, — пишет она. — А когда ты рисуешь черный квадрат, то и получается черный квадрат» .

Это была попытка, ободрав все лишнее, положить на предметное стекло самую суть. Опыт безусловно интригующий. Но и пугающий своей окончательностью. Ведь, если ты победил солнце, что тебе делать дальше?

Оставалось объяснять, учить, проповедовать.

Слово и дело

Слово« супрематизм»(от латинского suprem — главенство) придумал и ввел в обиход сам Малевич. Изначально оно означало превосходство цвета над другими элементами. Позднее появился и другой смысл — превосходство над другими направлениями, вершина эволюции в искусстве. Беспредметные геометрические формы, существующий сам по себе цвет, энергия, рожденная их взаимодействием, и ничего больше. Если Серову и другим« бездарным пачкунам» розовый цвет был нужен, чтобы изобразить, к примеру, персик, то Малевича интересовало одно лишь розовое мерцание — без персиков, девочек, веса, морали, добра, зла и прочей экзистенциальной шелухи.

Экстатический опыт, пережитый во время работы над« Черным квадратом», Казимир Северинович описывал в весьма своеобразных стихах: «Мчались миллионы полос. Тупилось зрение и осязать не могло лучами места. Я перестал видеть. Глаз потух в новых проблесках» . То есть, супрематисту необходимо в некотором роде ослепнуть, чтобы, презрев уловки разума, буравить мироздание рентгеном интуиции.

Разумеется, его теории выходили далеко за рамки искусствоведения.

В своей работе« Супрематизм. Мир как беспредметность или Вечный покой» Малевич пишет: «Порабощенный идеей практического реализма, человек всю природу хочет сделать для себя идеальной. Таким образом, весь предметный, научно обоснованный, практический реализм и вся его культура принадлежат идеалисту никогда неосуществимых идей… Отсюда вполне ясна для меня буря гнева и война, и проволочные заграждения, удушливые газы, самоубийства, плач, скрежет, печаль и тоска поэтов, художников, техников — материалистов, стремящихся изловить беспредметное и заключить в свои физические объятия» .

Трудно не заметить, что идеи Казимира Малевича были во многом созвучны буддистским воззрениям. Образованные товарищи указывали ему на некоторое сходство с восточными мистико-философскими доктринами. Тот отмахивался — бравировал собственным определением« без-книжник», настаивал на том, что до всего доходил сам.

Говоря о супрематизме, Малевич старательно избегал слова« философия». Открещивался от ярлыка« религия», поскольку и первое и второе считал сугубо предметными, «харчевыми» проявлениями.
Легко заметить и противоречие между его словами и поступками. Похоже, Малевич не вполне понимал, что рисуя беспредметное, он создает ПРЕДМЕТЫ искусства. Что ненужность логики объясняет посредством логики. Что Природе и Космосу ни к чему пропагандисты. Что Вечный покой не очень-то уживается с трибунами и лозунгами.

Как бы то ни было при новой советской власти его энергия и лидерские качества пришлись ко двору.
Он был комиссаром по охране памятников старины и художественных ценностей и народным комиссаром ИЗО НАРКОМПРОСА. Руководил в Витебске мастерской в Народном художественном училище. Преподавал в Киевском художественном институте. Имел непосредственное отношение к ГАХН(Государственной академии художественных наук), ГИНХУК(Государственному институту художественной культуры) и еще доброй дюжине не менее чудовищных советских аббревиатур. Нужно заметить, что Малевич и сам был к ним неравнодушен. В 1920-м в Витебске он основал со своими учениками группу МОЛПОСНОВИС(Молодые Последователи Нового Искусства), которую вскоре сократил до ПОСНОВИС, а еще через несколько дней переименовал в УНОВИС(Установители Нового Искусства).

Теплых чувств к советской власти Малевич не испытывал — он, разумеется, хорошо понимал ее природу. Однако« предметное» и «харчевое» не спешили разжимать« физических объятий» — с этим приходилось считаться.

И без того не безоблачные отношения с коммунистическим режимом омрачились после заграничной поездки. В 1927-м Малевич — к тому времени уже знаменитость с мировым именем — побывал в Польше и Германии. В Варшаве проходила его персональная выставка, в Берлине ему предоставили зал на ежегодной Большой берлинской художественной выставке. Кроме того, Малевич заезжал в Дессау, где посетил Баухауз .

Иностранцы смотрели на него как на пророка, ловили каждое его слово. «Эх, вот отношение замечательное. Слава льется как дождь» , — писал Малевич в письмах домой. Идиллию оборвало письмо из Ленинграда, в котором художнику Малевичу приказывали вернуться на родину, не дожидаясь окончания выставки.
Согласно популярной легенде, его взяли прямо на вокзале и допрашивали 36 часов кряду. В тот раз обошлось. Но через три года Казимира Малевича снова арестовали как германского шпиона. Ему опять повезло — в тюрьме он провел всего пару месяцев. Но инцидент этот произвел на него тягостное впечатление. Кроме того, у советской власти поубавилось симпатии к авангардистскому искусству, Луначарский писал, что пролетариату необходим «здоровый, крепкий, убедительный реализм» . Словом, Малевич, хоть и отделался сравнительно малой кровью, чувствовал себя некоторым образом на обочине.

Ecce Homo

Ни картины Малевича, ни его теоретические труды не объясняют перманентно бурлившего вокруг него сектантства — тут не обойтись без попытки составить« предметный» портрет в духе Серова и Репина.
Нет сомнений, что Казимир Малевич обладал могучей харизмой. Необразованный, завораживающе косноязычный, он, что называется, умел зажечь. В его корявых словесных формулировках было столько энергии, что его эрудированные собеседники слушали его, раскрыв рты. К примеру, известный философ и литературовед Михаил Гершензон(с которым Малевич вел активную переписку) специально просил его не «отделывать стиль» , чтобы не утратилась первобытная сила мысли.

Казимир Малевич был очень силен — ментально и физически. Много ходил пешком, выжимал тяжеленные гири, любил рассказывать о том, как здорово в молодости он бился на кулаках. Впрочем, нельзя не упомянуть еще одну известную его черту: Малевич любил приврать и не был обделен чувством юмора.

Он был честен и последователен в своем отношении к «харчевому делу»: практически всю жизнь едва сводил концы с концами и никогда не унывал. Впрочем, аскетом он не был.

Малевич был женат трижды. Его вторая жена — Софья Рафалович — умерла в 1925 от туберкулеза, оставив Казимиру пятилетнюю дочь. Третья — Наталья Манченко — была на 23 года моложе, она оставалась с Малевичем до самого конца. Всех своих жен Малевич любил. По свидетельствам современников, он ладил с детьми(своими и чужими), любил бывать в их обществе. Однако примерным семьянином Казимира Малевича не назовешь — работа всегда была для него на первом месте.

Азартный, преданный своим идеям, он легко находил друзей, учеников, последователей. Еще легче он приобретал врагов. Его творчество неотделимо от его личности. Попавшие под каток его энергетики, одинаково охотно молились и на «Черный квадрат», и на его автора. Те, у кого был иммунитет к гипнозу Малевича, не принимали и его работ, такие считали его неучем, выскочкой, профанатором.

В 1933-м у Малевича диагностировали рак предстательной железы. Он умер два года спустя.
Казимира Малевича хоронили в специально спроектированном его учениками гробу. На верхней части был нарисован черный квадрат, в ногах — красный круг.

Глядя на лежащего в этом супрематическом гробу Малевича, его вечный оппонент — художник-авангардист Владимир Татлин — сказал: «Притворяется» .

(1878, близ Киева - 1935, Ленинград). Живописец, график, теоретик искусства.

Творчество К. С. Малевича занимает особое место в истории русского искусства. Он является создателем «геометрического» варианта беспредметного искусства - знаменитого супрематизма. Художник родился в семье выходцев из Польши. Его отец работал на сахарно-свекольных заводах и в 1894 году перевелся на завод в селе Пархомовка около железной дороги «Киев-Курск». В Пархомовке Малевич окончил сельскохозяйственное училище и приобщился к крестьянскому миру. Он помогал жителям села расписывать печи, обмазывать глиной избы, и эта жизнь и ее образный мир его очень увлекали. Переполненный впечатлениями, Малевич рисовал все, что видел вокруг.

Картины Малевича К. С. с названиями

Зал 1

Зал 2

Зал 3

Зал 4

Зал 5

Зал 6

Зал 7

Зал 8

Зал 9

Зал 10

Зал 11

Зал 12

В 1894-1896 годах он занимался в Киевской рисовальной школе. В 1896 году семья Малевичей переехала в Курск. Здесь Малевич работал чертежником в управлении железной дороги, чтобы накопить средства для получения художественного образования. В Курске он входил в кружок любителей искусств, который организовали чиновники железнодорожного управления. В кружке Малевич познакомился по репродукциям с произведениями И. Е. Репина и И. И. Шишкина. Творческие поиски привели его в начале 1900-х к работе с натуры на открытом воздухе и к импрессионизму («ЦВЕТОЧНИЦА», 1903, ГРМ; «НА БУЛЬВАРЕ». 1903, ГРМ; «ВЕСНА - ЦВЕТУЩИЙ САД», 1904, ГТГ). В то время Малевич три раза пытался поступить в МУЖВЗ, но попытки были неудачными. В 1906 году он занимался в московской студии Ф. И. Рерберга, где готовили к вступительным экзаменам в Училище, но и это не помогло. Скорее всего. Малевич так и не попал в Училище и легенду о пребывании в нем добавил к своей биографии уже в 1920-х накануне персональной выставки 1929 года в Третьяковской галерее. Ф. И. Рерберг ввел Малевича в Московское товарищество художников, где он выставлял свои работы в 1907-1910 годах. Там Малевич познакомился с художниками - сторонниками обновления в искусстве - Н. С. Гончаровой , М. Ф. Ларионовым , Д. Д. Бурлюком . Встретив единомышленников, он отказался от попыток стать студентом Училища и продолжил работать самостоятельно. Уже в 1910 году М. Ф. Ларионов пригласил его принять участие в выставке объединения «Бубновый валет». В Москве, очевидно, не без влияния своих новых друзей, Малевич заинтересовался иконами, которые воспринял как эмоциональное крестьянское искусство. В это время он обратился к неопримитиву (“КОСАРЬ”, 1912 ; «ЖНИЦА», 1912, Картинная галерея, Астрахань; «КРЕСТЬЯНКА С ВЕДРАМИ И РЕБЕНКОМ». 1912) и с этими работами вместе с Н. С. Гончаровой и М. Ф. Ларионовым принял участие в выставке «Союза молодежи» в 1911 году в Петербурге, а затем в выставках «Ослиный хвост» и «Мишень» в 1912 и 1913 г.. В 1913 г. Малевич обратился к кубизму («ДАМА У РОЯЛЯ», 1913; «САМОВАР», 1913; «ЖИЗНЬ В НЕБОЛЬШОЙ ГОСТИНИЦЕ», 1913-1914). Кубизм стал для Малевича выражением нового подхода к художественному творчеству, так как он считал кубистическую форму признаком развитой психики человека, который уже может взглянуть на мир по-новому: «Мы дошли до отвержения разума в силу того, что в нас зародился другой, у которого тоже есть свой закон и конструкция и смысл». «Другой разум» в теории Малевича получил название «заумного». Одним из первых результатов размышлений художника о новом искусстве стала его совместная работа с М. В. Матюшиным и А. Е. Крученых над оперой «Победа над солнцем». Пролог написал В. Хлебников, Малевич выполнил эскизы костюмов и декораций.

Цвет и чувство динамики художник считал основными и фундаментальными элементами живописи. Цвет несет в себе энергию, которая не связана с предметом, поэтому это изобразительное средство не нуждается в форме. Но беспредметность не предполагает отмену «старого» искусства, а является его логическим продолжением и завершает собой тенденцию, которую начали мастера кубизма. Показательно, что беспредметные работы Малевич выполнял в традиционной технике письма маслом на холсте. Свою теорию искусства он разрабатывал на протяжении 1914-го года, уединившись в мастерской. Велико было желание изумить публику, но недаром говорится, что все тайное становится явным. Новые произведения Малевич представил на «Последней футуристической выставке картин 0,10» в 1915 г., организатором которой был его случайный визитер художник И. А. Пуни. Чтобы сохранить свое первенство, Малевич накануне выставки опубликовал брошюру, на обложке которой впервые появился новый термин: «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». Название было образовано от латинского слова «supremus» - «высший». Среди 39 представленных па выставке работ были знаменитые ныне картины «ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ» (1914-1915) и «КРАСНЫЙ КВАДРАТ» (1915), а также «СУПРЕМАТИЗМ. АВТОПОРТРЕТ В ДВУХ ИЗМЕРЕНИЯХ» (1915) и целый ряд полотен под одинаковым названием «СУПРЕМАТИЗМ». В начале 1920-х этот ряд дополнили «ЧЕРНЫЙ КРЕСТ» и «ЧЕРНЫЙ КРУГ». В 1916 Малевич организовал группу «Супремус», в задачи которой входила теоретическая и практическая разработка идей супрематизма. В нее вошли И. В. Клюн , Л. С. Попова , О. В. Розанова , Н. А. Удальцова , А. А. Экстер , Н. М. Давыдова. В том же году Малевич был призван на военную службу. В 1917 он был избран в Московский Совет солдатских депутатов, в котором стал председателем художественного отдела. После Октябрьской революции, в 1918 г., Малевич был также избран членом разных комиссий: Комиссии по делам искусств Наркомпроса: Комиссии по охране художественных ценностей искусства и старины, Музейной комиссии. В 1919 г. Малевич руководил мастерской в Государственных свободных художественных мастерских и в том же году получил приглашение работать в Витебской Высшей народной художественной школе, которую возглавлял М. З. Шагал . Малевич стремился внедрить коллективный метод образования и творчества, который вызвал методологические споры с М. З. Шагалом. В результате М. З. Шагал уехал из Витебска, а Малевич занял его место на посту руководителя школы. В 1920 г. в итоге поисков организационных форм и названия «новая хартия в искусстве», как обозначил группу сам Малевич, получила имя Уновис (Утвердители нового искусства). На выставках все картины экспонировались анонимно. В 1920 у Малевича родилась дочь Уна (названа в честь Уновиса), и в том же году он издал в Витебске альбом «Супрематизм. 34 рисунка».

В 1922-м году Малевич с несколькими учениками, в том числа И. Г. Чашником и Н. М. Cyeтиным , возвратился в Петроград и занялся воплощением идей пространственного супрематизма, разработкой путей его практического применения. В том же году Казимир Северинович занял пост директора Музея живописной культуры, а в 1923 г. и вплоть до 1926 г. был директором Государственного института художественной культуры (Гипхука). Здесь он руководил формально-теоретическим отделом, отделом материальной культуры и в 1925 году совместно с учениками создал пространственные супрематические модели - «архитектоны». В связи с рядом разногласий художник был вынужден уйти из Гинхука. В 1927 г. Казимир Северинович побывал в Германии с выставкой своих работ и в 1928 г. вернулся в Россию.

В этот период и вплоть до 1930 г. он опубликовал ряд статей о современном искусстве в харьковском журнале «Новая генерация». Коллеги по Государственному институту истории искусств, сотрудником которого в это время был Малевич, отрицательно относились к его исследовательской деятельности и добились, чтобы художник покинул институт. На это Малевич ответил заявлением о том, что «Искусствоведы всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию».

В этот период художник снова вернулся к живописи в крестьянской теме, соединив в картинах идеи кубофутуризма и супрематизма («КРЕСТЬЯНИН», 1928-1932, ГТГ; «ТОРС В ЖЕЛТОЙ РУБАШКЕ», 1928-1932, ГРМ, «ПЕЙЗАЖ С ПЯТЬЮ ДОМАМИ», 1928-1932, ГРМ). В ГРМ; «ПОРТРЕТ В. А. ПАВЛОВА», 1933, ПТ).