Дети солнца горький жанр анализ. Максим горький - дети солнца

Мой дедушка собирал домашнюю библиотеку. В ней было много собраний сочинений классиков и советских писателей. Ровными рядами стояли они на полках, толстые книги в тёмных переплетах, с тиснением на корешках... Иногда среди них встречались книжки в ярких обложках. Так однажды моё внимание привлекла книга "Дети Солнца". У неё была красная обложка с похожим рисунком

Мне было интересно читать "Детство", "В людях", рассказы Максима Горького, но эта книга "не пошла", слишком рано она попала мне в руки:)

Недавно я взяла в библиотеке пьесы Горького и окунулась в его творчество 1900-1905г.г.
Пьеса «Дети солнца» писалась в январе — феврале 1905 г. в Петропавловской крепости, куда М.Горький был заключён после ареста по делу о 9 января, "кровавом воскресенье".
Именно за решеткой придумал писатель историю про химика Павла Протасова, который живет в мире науки и в плену возвышенных идей о предназначении интеллигенции, не замечая трагикомического разлада в собственной семье и ее окружении.
Читаешь и кажется, что герои "не от мира сего". Разговаривают о высоких целях, но совсем не понимают обычную жизнь.
Главный герой - химик Павел Протасов, ученый, всю жизнь в лабораторных стенах мечтавший сделать человека царем природы:
Я вижу, как растет и развивается жизнь, как она, уступая упорным исканиям мысли моей, раскрывает предо мною свои глубокие, свои чудесные тайны. Я вижу себя владыкой многого; я знаю, человек будет владыкой всего! Все, что растет, становится сложнее; люди всё повышают свои требования к жизни и к самим себе... Когда-то под лучом солнца вспыхнул к жизни ничтожный и бесформенный кусок белка, размножился, сложился в орла и льва и человека; наступит время, из нас, людей, из всех людей, возникнет к жизни величественный, стройный организм - человечество! Человечество, господа! Тогда у всех клеток его будет прошлое, полное великих завоеваний мысли, - наша работа! Настоящее - свободный, дружный труд для наслаждения трудом, и будущее - я его чувствую, я его вижу - оно прекрасно. Человечество растет и зреет. Вот жизнь, вот смысл ее!
Страх смерти - вот что мешает людям быть смелыми, красивыми, свободными людьми! Он висит над ними черной тучей, покрывает землю тенями, из него рождаются призраки. Он заставляет их сбиваться в сторону с прямого пути к свободе, с широкой дороги опыта. Он побуждает их создавать поспешные уродливые догадки о смысле бытия, он пугает разум, и тогда мысль создает заблуждения! Но мы, мы, люди, дети солнца, светлого источника жизни, рожденные солнцем, мы победим темный страх смерти! Мы - дети солнца! Это оно горит в нашей крови, это оно рождает гордые, огненные мысли, освещая мрак наших недоумений, оно - океан энергии, красоты и опьяняющей душу радости!
Красиво, возвышенно, но что же в реальности?
Его сестра Лиза столкнулась с реальной жизнью, на её глазах в волнениях задавили студента. От потрясения она лечиласьв больнице, но до конца не отошла... Она говорит брату:
Вы все - слепые! Откройте глаза; то, чем живете вы, ваши мысли, ваши чувства, они - как цветы в лесу, полном сумрака и гниения... полном ужаса... Вас мало, вы незаметны на земле...
На земле заметны миллионы, а не сотни... и среди миллионов растет ненависть. Вы, опьяненные красивыми словами и мыслями, не видите этого, а я - видела, как вырвалась на улицу ненависть и люди, дикие, озлобленные, с наслаждением истребляли друг друга... Однажды их злоба обрушится на вас... За что? За отчуждение от них, за невнимание к их тяжелой, нечеловеческой жизни! За то, что вы сыты и хорошо одеты... Ненависть слепа, но вы ярки, вас она увидит!
Протасов - как большой ребенок. Он увлечен созданием гомункула, не решает никакие жилищно-денежные проблемы. Когда домохозяин предлагает ему стать управляющим химического заводика, он возмущается: "техническая химия меня не интересует!" Он не думает, на какие средства будет содержать жену и сестру. Жене Елене Протасов не уделяет никакого внимания, лишь когда его друг, художник Вагин, говорит: "Я люблю твою жену", между ними происходит серьёзный разговор:
Елена. Я чувствую, что не нужна тебе. В твоей жизни я не играла никакой роли. Ты далек и чужд мне. Кто я для тебя? Ты никогда не спрашивал, чем я живу, что думаю...
Протасов. Не спрашивал? Но... мне некогда разговаривать, ...как же мои работы? Ведь или работать, или думать о тебе.. .

Сестра Лиза боится жизни, боится своего страха и раз за разом отказывает ветеринару Чепурному. Измученный тем,что отвергают его любовь, он «уезжает в Могилевскую губернию» - кончает жизнь самоубийством... Узнав об этом, Лиза сходит с ума...

Протасова отправляют за доктором, но доктор прибегает сам, чтобы спрятаться - за ним гонится разъяренная толпа, в городе начался "холерный бунт"
Слесарь Егор, «золотыми руками» которого Протасов восхищается, оказывается одним из зачинщиков погрома, бросается на Протасова и хватает его за ворот:
Ага... химик! Попался? ... Ребята! Главный морила... Лекарства делает!
Храбрость Елены, не побоявшейся выстрелить в Егора, да дворник, огревший буянов доской по головам, спасли Протасова.
А ещё за Протасовым напрасно ходит попавшая в интеллигентскую среду купчиха Мелания. Она обожает в нем какое-то высшее существо, "Дитя ты моё милое... дитя моё прекрасное..."
В низших этажах общества отношения не более человеческие. Горничная Фима продает себя богатому старику, а слесарь Егор бьет смертным боём свою жену. На доводы Протасова, что «бить нельзя», отвечает: «А меня били... и очень даже много, а жена, может, и не человек.»

...Пьеса пронизана предчувствием революционных катаклизмов. Слово "человек" в ней не звучит гордо. Горький нарисовал мрачную картину общества, в котором разорвана связь между классами и они не способны создать новый, лучший мир.
Попалась мне вырезка из старой газеты советских времен о спектакле 1960г.

«Дети солнца» в Малом театре - это, по словам критика Марии Седых («Итоги»») «один из немногих на нашем театральном небосклоне спектаклей, о которых хочется думать и говорить всерьез». Мнение это подтверждается широким и многоголосным обсуждением спектакля, развернувшимся после премьеры 15 октября 2008 года и продолжавшимся в первые месяцы текущего года. Нельзя сказать, что этот успех был полной неожиданностью. Премьера в одном из самых престижных театральных заведений страны всегда обращает на себя внимание публики, в данном случае интерес был вдобавок гарантирован именем режиссера: Адольф Шапиро - человек известный, настоящий профессионал. Неожиданностью являлся, однако, выбор пьесы. В Малом театре и раньше ставили Горького, но последие спектакли этого автора состоялись в 80-е годы и являли дух советской классики. Шапиро тоже поставил Горького в Москве. Его спекталь «На дне» в «Табакерке» идет до сих пор с успехом. Пьеса эта - настоящая классика, и качество ее никем не оспаривается. Но «Дети солнца»? Пьеса включает в себе именно те составляющие горьковской драматургии, которые сегодня считаются устарелыми или даже невыносимыми: острые социальные конфликты, философские рассуждения об обязанностях русской интеллигенции, (мело)драматические любовные отношения, патетические монологи, направленные прямо к зрителям. Не случайно, может показаться, что это название сейчас практически исчезло с театральных афиш. Что заставило именитого деятеля сегодняшнего театра выбрать эту пьесу?

Напомним историю создания и основные линии тематики пьесы. Горький написал «Детей солнца» в 1905 году в Петропавловской крепости, где он сидел под арестом за участие в протестах против событий 9 январая, «кровавого воскресенья». Пьеса пронизана предчувствием революционных катаклизмов, но она несмотря на свое «светлое» название не является пламенным приветствием будущих перемен. Горький, напротив, рисует мрачную картину общества, которое вследствие разорванности его социальных и культурных классов не способно к созданию лучшего мира. Это касается в первую очередь традиционной в русской культуре отчужденности русской интеллигенции от «народа». В центре фигура химика Протасова, ученого, всю жизнь в лабораторных стенах мечтавшего сделать человека царем природы и испугавшегося этих «царей» в конкретном их появлении, т.е. в окружении его дома и его семьи во время холерного бунта. Его пролетарский сотрудник, слесарь Егор, «золотыми руками» которого профессор восхищается, оказывается одним из зачинщиков погрома, происходящего в финале пьесы и грозящего гибелью Протасову и его семье. Этот грозный символ русского бунта сопровождается персональными катастрофами. Ветеринар Чепурной совершает самоубийство, потому что Лиза, сестра Протасова, отвергла его любовь, а Лиза, узнав о его смерти, сходит с ума. Все далеки друг от друга, любовные отношения, как правило, безответны и несчастны. Елена, жена Протасова, от своего мужа, увлеченного изобретением гомункула, не получает никакого внимания. Любит ее художник Вагин. За Протасовым также напрасно ходит попавшая в интеллигентскую среду купчиха Мелания. Она обожает в нем какое-то высшее существо. В низших этажах общества отношения не более человеческие. Горничная Фима продает себя богатому старику, а слесарь Егор, классовый враг профессора, бьет почти до смерти жену. На доводы Протасова, что «бить нельзя», отвечает: «А меня били... и очень даже много, а жена, может, и не человек.» Итак, в пьесе «Дети солнца» слово человек не звучит гордо и слова Протасова в финальной сцене - «Люди должны быть светлыми и яркими... как солнце» - как-то созвучны лирическим стихам сумашедшей Лизы.

«Мне показалось, что сегодня эта пьеса прозвучит особенно остро», сказал в интервью РИА Новости Шапиро. - Я ставил это как спектакль-противостояние той жестокости, которая разлита в мире». Концепция режиссера, однако, далека от политической агитации и внесения «актуальных» проблем в тематику столетней давности: «Я всегда стараюсь избегать глупой и пошлой модернизации, но и не приветствую бытовое подобие. Я стараюсь найти грань на стыке современности и традиции.» Шапиро тем самым продолжает традицию Малого театра, известного за его отрицательное отношение к так называемой концептуальной режиссуре и ее склонности к модернизации драматического наследия. С классикой, к которой причисляется и Горький, на этой сцене обращаются бережно, консервативно в лучшем смысле.

Судя по тем рецензиям, которые собраны на сайте Малого театра (более двадцати по количеству), режиссеру удалось создать редкий по нынешним веременам, запечатлеющийся спектакль. При этом пьеса у профессиональных критиков вызвал крайне разноречивые реакции как в оценке, так и в толковании тематики. Первые объявления театра об этом проекте вызвали недоумение: «Дети олнца» в Малом, в постановке Шапиро? Критик интернет-журнала «Аркадо» Алла Шевелева открывает свой отзыв словами: «Гражданский и социальный пафос нынче не в моде. Особенно в том виде, в котором Максим Горький предлагал объясняться своим героям.» В дальнейшем ходе аргументации рецензент убеждает нас, что Шапиро никак не пытался воскресить на сцене Малого театра хрестоматийного Горького, т.е. ведущего писателя советских времен. Но другие критики - хотя они остались в меньшинстве - именно так понимали театральное событие. «Актуальная некогда пьеса... кажется сейчас дремучим анахронизмом», заявляет Марина Давыдова («Известия»), и Майя Одина («Афиша») ей вторит: «Что ни реплика - лозунг, что ни сцена, то любовная... Из Малого театра бежать хочется от глубокой скуки - такой неуклюжей, бессмысленной и бесконечной пьеса Горького кажется сейчас.» С обратной, т.е. безоговорочно положительной оценкой, но, по существу, с такой же тенденцией, реагировал критик «Правды» Виктор Кожемяко: «Всячески принижается горьковский художественный гений... Дабы убедиться, насколько он в самом деле велик, достаточно прийти на этот спектакль Малого театра.» Автор не сомневается в том, что на сцене Малого театра вернули российскому зрителю родоначальника социалистического реализма и что этот Горький является вечным и неколебимым памятником («Классика есть классика».)

В отличие от таких явно упрощенных концепций уже процитированная Алла Шевелева уттверждает, что Шапиро «нашел к трудному материалу совершенно новый подход», и мнение это, несмотря на различие точек зрения в частности, разделяет большинство критиков. Хвалят прежде всего высокий художественный уровень спектакля. Григорий Заславский («Независимая газета») наглядно описывает сильное действие игры актеров на зрителей премьеры: «Три часа с четвертью - по нынешним временам много, но когда заканчивается спектакль, еще минут семь зал аплодирует, многие - стоя. Километры текста зал выслушивает с искренним интересом.» Почти все актеры хороши, просто замечательны, заявляет автор, на сцене происходит, что только в редких случаях удается: «рождается и умирает целый мир». Блистательна игра Василия Бочкарова в роли кабинетного ученого. Он - в описании критика Анна Гордеевой («Время новостей») - «передвигающийся по комнатам быстрым шагом (вот сейчас не успеет добежать, и что-нибудь в пробирках рванет!)» - отлично обозначает эту ученую зацикленность на себе и абсолютную слепоту.(Об игре остальных актеров см. обширную выдержку из отзыва Наталии Каминской в ящике.)

Главный праздник спекткля - актерский ансамбль

Обитатели дома Протасовых живут своими человеческими влечениями и слабостями, не ведая, что за стенами уже вовсю воет ураган перемен. Предчувствует беду только сестра главного героя Лиза, но она больна какой-то душевной болезнью, и ее предчувствия отдают декадентскими наваждениями, очень модными в начале ХХ века. ЛюдмилаТитова отлично передает это нездоровье - у нее странная напряженная пластика, сосредоточенный “невидящий” взгляд.

Вообще главный праздник этого спектакля состоялся, и называется он “актерский ансамбль”. Здесь играют осмысленно, глубоко и уверенно, с точнейшими деталями, со вкусными подробностями. В союзе с профессиональной, внятной режиссурой артисты Малого способны доставить зрителю настоящее удовольствие. Евгения Глушенко - Мелания Чепурная, та самая, что влюблена в ученого, замечательно играет наивный пыл и искренний восторг нувориша перед людьми умственного труда. Ее тянет в этот дом, где тепло, красиво и беспечно. Меланья смешна, вульгарна, но и ужасно одинока, и эта человеческая внятность вызывает к ней симпатию.

Роскошно работает Людмила Полякова в роли няньки. Вот кто тоже чует беду, но на своем, хлопотливом простонародном уровне, который в этом доме решительно никем не рассматривается. Виктор Низовой играет несчастно влюбленного в Лизу ветеринара Чепурного, и перед нами драма сильного, вполне земного, но надорванного непосильной ношей чувств человека. А Глеб Подгородинский (художник Вагин) с неподражаемым изяществом играет представителя богемы. Горький вложил в его уста явно издевательские тексты, бесконечные объяснения в любви, полные красивостей и литературных архаизмов. Но у актера и это очеловечено, окрашено понятной растерянностью и одиночеством. Зато работник Егор по-настоящему страшен, Александр Коршунов с первой же сцены дает почувствовать и пьяную дурь, и взрывоопасную бессмысленную энергию этого столь любезного сердцу Протасова представителя пролетариата. Хороша сцена, когда он с иезуитской тупой настойчивостью посылает красивую и благородную Елену Протасову (Светлана Аманова) к своей, подхватившей холеру жене.

Наталия Каминская: Новая плата по старым счетам. «Культура», 22.10.2008
http://www.maly.ru/repertuar/detisolnca/detisolnca.html.

Немногими критиками была отмечена неожиданная близость тональности спектакля к драматургии Чехова. Шапиро обнаружил этот «чеховский» потенциал в пьесе «Дети солнца» методом той тщательной психологической работы над каждой ролью, корни которого восходят к традиции совместной работы Чехова и Горького в Московском Художественном театре. Такой подход к материалу Горького выражается известной деполитизацией темы и смягчением пафоса и острых конфликтов. Клара Саева («Интерфакс») считает, что Горький здесь уже до неузнавамеости приспособлен к чеховской драматургии: «Шапиро создает на сцене в идиллических условиях семейную драму со множеством действующих лиц, трагических и комических - без острых интриг и страстей, без агрессии.» Автор справедливо отмечает, что «Горького так не ставят», но говорить об «идиллических условиях» явно преувеличено. Смяхчением тона Шапиро открывает сегодняшней публике новый подход, близкий ее настроенности не на пафос, а на более наблюдательное, любопытное отношение к происходящей на сцене жизни, хоть и исторически отдаленной и «странной». Но это не исключает живого сочувствия зрителей к этой жизни. А. Шевелева характеризирует работу режиссера над текстом Горького такими словами: «Там, где у автора надрыв, - у него горечь. Для пламенных гражданских монологов он находит исповедальную интонацию. Действие держится на предельно тонкой, виртуозной актерской игре.» Таким образом у зрителя вызывается не только сочувствие к отдельным персонажам, но и общее «предчувствие катастрофы», определяющее атмосферу спектакля.

«Это тихий, нежный и лиричный спектакль о «чеховских людях» и загубленной бессмысленной жизни», заявляет Евгения Шмелева («Новые известия»), но режиссер не удолетворился этим результатом, добавляет критик, постановка является попыткой «достучаться до слепоглухонемой интеллигенции». И эта попытка по мнению критика «провалилась на корню». Горьковские сентенции когда-то окрыляли, сегодня слушать их без улыбки невозможно. Подобные сомнения в актуальной действенности спектакля высказываются и в других отзывах. Марина Давыдова («Известия») считает, что конфликты, описанные в «Детях солнца», относятся к далекому прошлому. Тенденция современной жизни «не в отгороженности образованного сословия от народа, а в размывании всех и всяческих социальных границ». Если интеллигениция изчезнет, то не потому, что будет сметена ураганом революции, а потому, что она добровольно согласится «обслуживать вкусы и потребности агрессивного и везедесущего плебса». Оказывается тем самым,что - вопреки утверждаемой критиком неактуальности конфликтов - все-таки есть какой-то обший знаменатель в поведении горьковской и сегодняшней интеллигенции. Он состоит в слабости, бесхребетности, оппортунизме культурной элиты страны. К этой теме относится несколько резко полемических замечаний в нашем подборе отзывов. Григорий Заславский («Независимая газета») указывает на то, что в «Детях солнца» все эти ученые и художники, и вся родня их - «люди бессмысленные, бесцельные, трусливые». И таковыми представители интелигенции остались вплоть до наших дней. Критик даже не боится с одобрением привести слова Ленина, называвшего интеллигенцию «г...м нации». «Неприятно, конечно, но - что поделать?! - прав.» По мнению писателя Льва Аннинского («Известия») «Дети солнца» звучат «глубоко и мощно» именно сейчас, когда роль науки снова подвергается сомнению и «православная благодать» вытеснила с авансцены культуры всю «химию-физию». Наталия Каминская («Культура») энергично спорит с теми, кто объявляет пьесу неактуальной: «Неужели (тема) неактуальная, если всю историю российской интеллигенции можно рассматривать и как череду ослепительных прорывов духа и с тем же успехом - как последовательную цепь социальных и духовных банкротств?» К текущему моменту по мению критика более подходит вторая из указанных интерпретаций. Родись нынче новый Алексей Максимович, он писал бы не о буре за стенами дома, а «о вязком болоте так называемого стабильного существования.» Каминская, однако, в конце своего отзыва высказывает мысль, которая немножко смягчает резкое суждение о кризисном состоянии сегодняшней культуры: «Если театр все еще предъявляет своим пролетариям умственного труда некий строгий счет, значит, эти самые пролетарии еще существуют. Что несколько обнадеживает.»

Суждение это можно отнести не только к самому спектаклю, но и ко всему комплексу критических отзывов о «Детях солнца» в Малом театре. Они вместе представляют интересный разговор, в котором, за немногими исключениями, выражаются не стереотипы того или другого идеологического направления, а индивидуальные мнения, основанные на личных впечатлениях в зрительном зале и сформулированные с опытом профессионалов. Мне лично понравились в частности те отзывы, в которых авторы открыто признаются в известной растерянности, нерешительности в осознании своих переживаний. Майя Фолкинштейн («Страстной бульвар, 10») рассказывает о своих мыслях в тот момент, когда загорается свет в зрительном зале. Она приходит к осознанию того, что призыв Протасова о необходимости всегда оставаться людьми, «светлыми и яркими, как солнце», адресован не только погромщикам, «но и нам, зрителям». Поначалу от такого откровенного апарта делается неловко. Но потом, по ее словам, «осознаешь всю точность, а главное - своевременность едва ли не проповеднического посыла создателей спектакля.»

Постановка «Дети солнца» в Малом театре и отзывы на нее свидетельствуют о том, что и в условиях культурного застоя можно произвести качественные театральные постановки; одновременно они свидетельствуют о наличии такой же качественной профессиональной критики, которая способна раскрывать многозначный потенциал такого события. Адольф Шапиро сказал в интервью перед премьерой: «Задача театра - вывести человека из состояния душевной статики в состояние душевной динамики.» В «Детях солнца» ему, видимо, удалась такая мобилизация зрителя. Для читателей и почитателей Максима Горького эта постановка - повод для радости, она обозначает очередной этап в процессе открытия «неизвестного Горького».

Сравнивая работу писателя над рома­ном и пьесой, Горький отмечал, что, «со­чиняя роман, писатель пользуется двумя приемами: диалогом и описанием. Дра­матург пользуется только диалогом. Он, так сказать, работает голым словом...».

И в самом деле, в любом художествен­ном произведении (кроме драматургичес­кого) можно встретить портретное описа­ние героев и их характеров, пейзажные зарисовки и различные рассуждения ав­тора на ту или иную тему.

В драматургическом произведении нет ничего, кроме реплик персонажей и коротких авторских ремарок. Но ре­марки служат только для объяснения чи­тателю или актеру обстановки, поэтому основная смысловая нагрузка произве­дения ложится на монологи и диалоги персонажей.

Именно из них мы можем составить пор­трет героев, узнать об их характерах и по­ступках, понять отношение автора к своим героям и к событиям, положенным в осно­ву произведения, то есть раскрыть основ­ное идейное содержание пьесы.

Начиная писать, говорил Горький, он ви­дит прежде всего человека, его мысли, его речь. И в подтверждение этого Горь­кий рассказывал о том, как возникла идея написания пьесы «Дети солнца». Эта пье­са была написана под впечатлением вы­сказывания молодого физика Лебедева: «Ключ к тайнам жизни - химия».

Каковы же речевые особенности этой пьесы? Какое звучание получила в пьесе услышанная Горьким фраза? Каким обра­зом речь персонажей раскрывает их ха­рактеры и даже создает их портреты?

Горьковская пьеса «Дети солнца» начи­нается с диалога Протасова и Романа. И уже из первых двух реплик можно соста­вить представление о том, что за люди пе­ред нами.

«Послушай, дворник!» - обращается Протасов к Роману. В этом обращении и в следующей за ним реплике Романа «Чего?» отчетливо проявляется несходст­во людей, их социальная удаленность друг от друга. Аналогичную картину мы видим и в заключительной сцене. Здесь напряженность действия не соответству­ет речи Протасова. Протасов взволнован­но обращается к Егору, после того как тот его едва не убил: «Вы... ужасно глупы, су­дарь мой».

Характерна речь и других персонажей пьесы. Особенно выразительны речевые характеристики Антоновны, Риммы, Меланьи, Тропинина и Назара.

Речь Антоновны полна просторечий: «уделаешь», «напустишь угару», «дверь отворю»; простых, но метких сравнений: «Сахар грызет, как репу», «Самовар вы­хлебала, совсем как лошадь».

Меланья, стремясь покорить сердце Протасова, старается понять смысл на­уки, но из-за своей малограмотности по­стоянно путается в терминах. «Не пони­маю я формулов», - в отчаянии заявляет она Протасову.

Горничная Римма, мечта которой - выйти замуж за богатого, старается гово­рить «на господский манер»: «что-с», «не глупая-с», «хорошо-с». «Свистит, как змея», - говорит о ней Протасов.

Бывший офицер, опустившийся пьяни­ца, Тропинин, пытаясь продемонстриро­вать свое «благородное» происхождение, изъясняется витиевато: «ибо счастье пре­вратно...», «бон вояж», «до приятного сви­дания».

Еще более замысловата речь у разбога­тевшего купца Назара, который стремится хоть сложностью речи подняться до уров­ня интеллигенции. «Вот я возымел охоту к расширению русской промышленности... для чего думаю заводик поставить, чтобы пивные бутылки выдувать...»

Литературные критики отмечают, что ха­рактерными особенностями языка драма­тургических произведений Горького явля­ются афористичность, своеобразие мета­фор, оригинальность пунктуации.

Каким же образом проявляются эти осо­бенности в пьесе «Дети солнца»? Пьеса, выросшая из афоризма, насыщена «крыла­тыми» словами и выражениями. Афоризмы в пьесе играют двоякую роль. Прежде все­го они служат характеристике персонажей. Афоризмы расставляют по местам основ­ные противостоящие группы героев: с од­ной стороны - представители народа, с другой - интеллигенция.

Персонажам из народа Антоновне, Его­ру свойственны высказывания, испол­ненные народной мудрости. Например, Егор говорит Протасову: «Бородатому нянька - не указ», желая подчеркнуть этим, что у Павла должна быть своя точка зрения. Афоризмы Антоновны, человека, прожившего долгую жизнь, нередко при­нимают форму пословиц, поговорок. Свое недовольство молодой прислугой она высказывает следующим образом: «А теперь все норовят в баре, а повад­ки - как у твари».

Наиболее близки к народным афоризмы Чепурного, занимающего особое положе­ние в кругу персонажей пьесы. Безуслов­но, относясь к интеллигенции, Чепурной более тесно связан с народом, часто об­щается с ним, знает его нрав, ему близка народная речь.

Поэтому в его речи афоризмы философ­ского содержания, свойственные интелли­гентской среде, переплетаются с житей­скими истинами. В беседах с Лизой он вы­ражает свою философию, основанную как на размышлениях, теории, так и на житей­ском опыте. Примеры его афоризмов - «Люди грубы и жестоки. Это их природа», «Мастеровые - они все пьяницы».

Совсем иначе выглядят афоризмы Про­тасова, Лизы, Волгина.

Философские афоризмы Лизы поэтич­ны. «Там, где пролита кровь, никогда не вырастут цветы... там растет только не­нависть».

В речи Протасова афоризмы, философ­ские по своему содержанию, часто выгля­дят как отрывки из научных книг. Напри­мер: «Только в области разума человек свободен, только тогда он - человек, ког­да разумен, и если он разумен, он честен. Добро создано разумом, без сознания - нет добра».

Есть и еще одна интересная особен­ность пьесы. Это пунктуация. При чтении пьесы сразу же бросается в глаза расста­новка тире и очень большое количество многоточий. «Да ты - пригрози... Я, мол, тебе дам», или «Ну, - будет, старуха! Еле­на - дома?», или «Но - поймите: мне сов­сем не нужно, чтобы кипело». И такие нео­бычные фразы можно встретить на каж­дой странице.

На первый взгляд может показаться, что такая необычная расстановка тире нужна для того, чтобы помочь актеру при испол­нении своей роли. Но посмотрим повнима­тельнее не только на пьесы, но и на другие произведения Горького. В романе «Мать» не менее своеобразная расстановка тире: «Все любят близкое, но - в большом серд­це и далекое - близко!» или «Ну, это уж - ничего не поделаешь». В чем же все-таки смысл такой расстановки тире?

Мне кажется, что тире служит писателю для того, чтобы разделить фразу на две равные по значению части. Обычно фраза имеет такое строение, когда ударение па­дает на ее конец, а начало остается безу­дарным. У Горького же, как мне кажется, обе части фразы оказываются благодаря тире под ударением. Это придает какую-то неуловимую весомость, даже тяжело­весность речи.

Что касается многоточия, то его роль также заключается в том, чтобы разделить фразы на отдельные части. Читая пьесу, мы чувствуем, как персонажи будто обду­мывают каждое слово, прежде чем его произнести. За этим угадывается медли­тельность и обстоятельность волжского характера Горького.

Итак, проанализировав текст пьесы «Де­ти солнца», можно прийти к выводу, что ей свойственны те же черты, что и всей дра­матургии Горького в целом: афористич­ность, меткость образов в метафорах, особенности пунктуации.

Все эти приемы Горький применяет для того, чтобы ярче и более выпукло выпи­сать своих героев.

Дети солнца

В двух словах: В эпоху перемен так трудно поймать мимолётное счастье… Начало XX века - это период расцвета науки и искусства и вместе с тем предвестие великой катастрофы. В своей пьесе «Дети солнца» Максим Горький поднимает вечные темы любви, одиночества, отчуждения и надежды на фоне того удивительного времени.

Пьеса рассказывает об интеллигентной семье в период бурных социальных изменений. Ученый-химик Павел Федорович Протасов далек от жизни и народа. Он живет своими опытами, считая, что именно наука принесет людям счастье. Он не вникает ни в политику, ни в домашние дела. Такой себе чужак в мире страстей и быта. Его жена Елена Николаевна страдает от того, что муж совершенно не уделяет ей внимания. Чтобы как-то развлечься и отвлечься от своих проблем, она с талантом режиссера подстраивает встречи разных людей, а потом наблюдает, что из этого получится. По ходу женщина доводит до страстного исступления Вагина. Этому художнику-резонеру она нужна (как и слава) для того, чтобы удовлетворить амбиции.

В разговоре со слесарем Егором, этим пролетарием, который постоянно лупит свою жену по делу и без, Протасов выглядит полным идиотом. Протасов не сможет понять, почему озлобленный талантливый мастер потом будет его душить. Пьяницу Якова Трошина Протасов тоже хочет надоумить жить правильно.

Простолюдины ветеринар Чепурной и его сестра Мелания Кирпичева, которая похоронила старого богатого супруга - персонажи комические. К тому же оба они страстно и отчаянно влюблены. Простодушная дуреха Мелания любит хозяина дома Протасова. Вся ее любовь заканчивается позорным объяснением с Протасовым. Образованный «скотский врач» Борис Чепурной влюблен в сестру Протасова Лизу. Его скептический взгляд на жизнь и потеря цели в жизни приводят к трагическому финалу – самоубийству.

Пока вокруг назревают драмы, семейство Протасовых брезгливо морщатся и ожидают момента, когда все как-нибудь само собой пройдет и настанет безмятежная жизнь.

Единственным «живым» персонажем, пытающимся разобраться во всем, есть Лиза. Она испытывает страх перед будущим, поскольку чувствует пропасть, отделяющую ее окружение от простого народа, который живет в нищете и невежестве. Она стремиться объяснить, что миллионы людей озлоблены и эта злоба скоро прорвется наружу. Но никто ее не слушает, все только лечат.

Нарождающийся капиталист купец Назар Авдеевич и его сын постоянно пытаются скупить у Протасова землю, а также использовать знания интеллигентов для обогащения. Назар Авдеевич активно приспосабливает химика Протасова изготавливать пивные бутылки.

Финал пьесы – это пока разговоры о толпе озверевших люмпенов, которые поднялись против «детей солнца», далеких от жизни и проблем рабочих.

Горький Максим

Дети солнца

Горький А.М.

Дети солнца

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Павел Федорович Протасов.

Лиза, его сестра.

Елена Николаевна, его жена.

Дмитрий Сергеевич Вагин.

Борис Николаевич Чепурной.

Мелания, его сестра.

Назар Авдеевич.

Миша, его сын.

Егор, слесарь.

Авдотья, его жена.

Яков Трошин.

Антоновна, нянька.

Фима, горничная.

Луша, горничная.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Старый барский дом. Большая, полутемная комната; в ее левой стене окно и дверь, выходящие на террасу; в углу - лестница наверх, где живет Лиза; в глубине комнаты арка, за ней столовая; в правом углу - двери к Елене. Книжные шкафы, тяжелая, старинная мебель, на столах - дорогие издания, на стенах - портреты ученых натуралистов. На шкафе белеет чей-то бюст. У окна налево - большой круглый стол; перед ним сидит Протасов, перелистывает какую-то брошюру и смотрит, как на спиртовой лампочке греется колба с какой-то жидкостью. На террасе под окном возится Роман и глухо, уныло поет песню. Это пение беспокоит Протасова.

Протасов. Послушайте, дворник!

Роман (в окне). Чего?

Протасов. Вы бы ушли... а?

Роман. Куда?

Протасов. Вообще... вы мне несколько мешаете...

Роман. А хозяин велел... почини, говорит...

Антоновна (входит из столовой). Ишь, пачкун... сюда пришел...

Протасов. Молчи, старуха...

Антоновна. Мало тебе места в своих-то комнатах...

Протасов. Ты, пожалуйста, туда не ходи... я там надымил...

Антоновна. А теперь здесь напустишь угару... Дай хоть дверь отворю...

Протасов (торопливо). Не надо, не надо! Ах ты... старуха!.. Ведь я тебя не прошу... Ты вот уговори дворника, чтоб он ушел... а то он мычит...

Антоновна (в окно). Ну, ты чего тут возишься? Уходи!

Роман. А как же... хозяин велел...

Антоновна. Иди, иди! После уделаешь...

Роман. Ну, ладно... (С грохотом уходит.)

Антоновна (ворчливо). Задохнешься ты когда-нибудь... Вон, говорят, холера идет. Генеральский сын тоже... а занимается неизвестно чем, только одни неприятные запахи пускаешь...

Протасов. Подожди, старуха... я тоже буду генералом...

Антоновна. По миру ходить будешь ты. Дом-то вот спалил на свою химию с физией.

Протасов. Физикой, старуха, а не физией... И, пожалуйста, оставь меня в покое...

Антоновна. Там этот пришел... Егорка...

Протасов. Позови его сюда...

Антоновна. Пашенька! Скажи ты ему, злодею, что же он делает? На-ка, вчера опять жену смертным боем бил.

Протасов. Хорошо... я скажу...

(По лестнице неслышно сходит Лиза, - останавливается перед шкафом, тихо открывает его.)

Антоновна. Да ты - пригрози... Я, мол, тебе дам!

Протасов. Уж я его напугаю! Не беспокойся, старуха, иди...

Антоновна. Надо - строго. А то ты со всеми людьми точно с господами разговариваешь...

Протасов. Ну, - будет, старуха! Елена - дома?

Антоновна. Нет еще. Как ушла после завтрака к Вагину, так и нет с той поры... Смотри - прозеваешь жену-то...

Протасов. Старуха, не говори глупостей! Я рассержусь.

Лиза. Няня! Ты мешаешь Павлу заниматься...

Протасов. Ага... ты здесь? Ну, что?

Лиза. Ничего...

Антоновна. Тебе, Лизонька, пора молоко пить.

Лиза. Я знаю:

Антоновна. А про Елену Николаевну я все-таки скажу: я бы на ее месте нарочно роман составила с кем-нибудь... Никакого внимания женщине нет... Видно, кашку слопал, чашку о пол... И детей нет... какое же удовольствие женщине? Ну, она и...

Протасов. Старуха! Я начинаю сердиться... уходи! Экая... смола!

Антоновна. Ну-ну... лютый! Не забудь про Егорку-то... (Идет.) Молоко в столовой стоит, Лизонька... А капли - пила?

Лиза. Да, да!

Антоновна. То-то... (Уходит в столовую.)

Протасов (оглянувшись). Удивительная старуха! Бессмертна, как глупость... и так же назойлива... Как здоровье, Лиза?

Лиза. Хорошо.

Протасов. Это чудесно! (Напевает.) Это чудесно... это чудесно...

Лиза. А нянька права, знаешь?

Протасов. Сомневаюсь. Старики редко бывают правы... Правда всегда с новорожденным. Лиза, посмотри, здесь у меня простые дрожжи.

Лиза. Нянька - права, когда говорит, что ты мало обращаешь внимания на Елену...

Протасов (с огорчением, но мягко). Как вы мне мешаете,- ты и нянька! Разве Лена - немая? Ведь она сама могла бы сказать мне... если б я что-нибудь... как-нибудь не так, как нужно, и... вообще там... А она молчит! В чем же дело?

(Из столовой выходит Егор, немного выпивший.) Ага - вот Егор! Здравствуйте, Егор!

Егор. Доброго здоровья.

Протасов. Видите ли, в чем дело, Егор: нужно устроить маленькую жаровню... с крышкой... такая конусообразная крышка, а в вершине ее круглое отверстие, выходящее трубой... понимаете?

Егор. Понимаю. Можно.

Протасов. У меня есть рисунок... где он? Идите сюда...

(Ведет Егора в столовую. В дверь с террасы стучит Чепурной,

Лиза отворяет ему.)

Чепурной. Эге, дома? Добрый день!

Лиза. Здравствуйте...

Чепурной (поводит носом). И коллега дома, как слышно по запаху...

Лиза. Откуда вы?

Чепурной. А с практики. Собачке жены управляющего казенной палатою горничная хвостик дверью отдавила, - так я тот собачий хвост лечил, и дали мне за это три карбованца, - вот они! Хотел купить вам конфет, да подумал: пожалуй, неловко угощать вас на собачьи деньги, и - не купил.

Лиза. И хорошо сделали... садитесь...

Чепурной. Однако же от этого варева запах - сомнительной приятности. Коллега, уже кипит!

Протасов (выбегая). Не надо, чтобы кипело! Ну, что это?! Что же вы не сказали, господа?

Чепурной. Да я же сказал, что кипит оно...

Протасов (огорченно). Но - поймите: мне совсем не нуж- но, чтобы кипело!

(Егор выходит.)

Лиза. Кто же это знал, Павел?..

Протасов (ворчит). Мм... черт!.. Теперь снова надо...

Егор. Павел Федорович, дайте рублевку...

Протасов. Рублевку? Ага... сейчас! (Ищет во всех карманах.) Лиза, у тебя нет?

Лиза. Нет. У няни есть...

Чепурной. И у меня тоже... вот три!

Протасов. Три? Дайте, пожалуйста... Вот,

Егор, три, - все равно?

Егор. Хорошо... сосчитаемся... Спасибо! Прощайте...

Лиза. Павел, няня просила тебя сказать ему... ты забыл?

Протасов. Что - сказать? Ах... да! Гм... да! Егор, вы... присядьте, пожалуйста! Вот... Может быть, ты сама скажешь, Лиза?.. (Лиза отрицательно качает головой.) Видите ли, Егор... мне надо вам сказать... то есть это нянька просила... дело в том, что вы... будто бы бьете вашу жену? Вы извините, Егор...

Егор (встает со стула). Бью...

Протасов. Да? Но, знаете, это ведь нехорошо... уверяю вас!

Егор (угрюмо). Чего хорошего...

Протасов. Вы понимаете? Так зачем же вы деретесь? Это зверство, Егор... это надо оставить вам... Вы - человек, вы разумное существо, вы самое яркое, самое прекрасное явление на земле...