Кто написал произведение айболит. Сказка айболит читать

Совсем нетрудно догадаться, что тревожный вскрик больного «Ай! Болит!» превратился в самое ласковое имя на свете для сказочного доктора, очень доброго, потому что он лечит шоколадом и гоголем-моголем, мчится на помощь сквозь снег и град, преодолевает крутые горы и бушующие моря, самоотверженно борется с кровожадным Бармалеем, освобождает из пиратского плена мальчика Пенту и его отца-рыбака, защищает от страшного шарманщика бедную и больную обезьянку Чичи..., приговаривая при этом только одно:

«О, если я не дойду,
Если в пути пропаду,
Что станется с ними, с больными,
С моими зверями лесными?»

Конечно же, Айболита любят все: и звери, и рыбы, и птицы, и мальчики, и девочки...

У доктора Айболита есть английский «предшественник» - доктор Дулитл , выдуманный писателем Хью Лофтингом .

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ СКАЗОК

Каждая из книг имеет свою увлекательную историю.

«Доктор Айболит» К.И.Чуковского написан на основе сюжета сказок английского писателя Хью Лофтинга про доктора Дулитла («История Доктора Дулитла» , «Приключения Доктора Дулитла» , «Доктор Дулитл и его звери» ).

СЮЖЕТ СКАЗКИ

К доброму доктору Айболиту приходят лечиться и «и корова, и волчица, и жучок, и червячок, и медведица» . Но неожиданно заболели дети Гиппопотама , и доктор Айболит отправляется в Африку, добираясь до которой, он неоднократно рискует своей жизнью: то волна готова его проглотить, то горы «уходят под самые тучи» . А в Африке звери ждут своего спасителя - доктора Айболита .

Наконец он в Африке:
Десять ночей Айболит
Не ест, не пьёт и не спит,
Десять ночей подряд

Он лечит несчастных зверя
И ставит и ставит им градусники.
И вот он всех вылечил.
Все здоровы, все счастливы, все смеются и танцуют.

А Гиппотам поёт:
«Слава, слава Айболиту!
Слава добрым докторам!»

ПРОТОТИП ДОКТОРА АЙБОЛИТА

1. Какие звери жили у доктора Айболита?

(В комнате – зайцы, в шкафу – белка, в буфете – ворона, на диване – ёж, в сундуке – белые мыши, утка Кики, собака Авва, свинка Хрю – хрю, попугай Корудо, сова Бумбо.)

2. Сколько звериных языков знал Айболит?

3. От кого и почему сбежала обезьянка Чичи?

(От злого шарманщика, т.к. он всюду таскал её на верёвке и бил. У неё болела шея.)

Ленинград, Госиздат, 1925. 35 с. с ил. Тираж 10000 экз. В цв. издательской литографированной обложке. Чрезвычайная редкость!

В 1924 г. в Ленинградском отделении Детгиза вышла книга, на титульном листе которой значилось: "Лофтинг Гай. Доктор Айболит. Для маленьких детей пересказал К. Чуковский. Рис. Е. Белухи. Л. Гос. Изд. 1925". В этих выходных данных стоит обратить внимание сразу на четыре момента: имя автора, название, формулировка "для маленьких детей пересказал" и дата выхода. Самая простая проблема - с датой. 1925 г., проставленный на титульном листе, - обычная в издательской практике уловка, когда выходящую в конце ноября или декабре книгу помечают следующим годом для сохранения новизны издания. Имя автора, неверно указанное в обоих первых русских изданиях Лофтинга (в пересказе Чуковского и переводе Хавкиной), - издательская же ошибка. Работниками Государственного издательства имя автора (инициал "Н.", стоящий на обложке оригинального издания) было неверно истолковано, возможно (если имя вообще было известно), как сокращенная форма. Косвенно данная ошибка свидетельствует, кстати, об одном немаловажном обстоятельстве. Русский Лофтинг начинался как издательский проект. Причем проект "разновозрастной" - предоставленный издательством материал Хавкина переводила для среднего возраста, Чуковский пересказывал для младшего. Вероятно, планировалось издание серии книг (во всяком случае, в послесловии к переводу Любови Хавкиной анонсировалась вторая книга Лофтинга из серии - "Путешествия доктора Дулитля", причем обещалось, что "эта книга также выйдет в русском переводе в издании Госиздата"). По вполне понятным причинам продолжения не последовало. Ни вторая, ни третья книги в двадцатых годах так и не вышли.

Одной из особенностей творческой манеры Чуковского является наличие т.н. «сквозных» персонажей, которые переходят из сказки в сказку. При этом они не объединяют произведения в некий последовательный «сериал», а как бы параллельно существуют в нескольких мирах в разных вариациях. Например, Мойдодыра можно встретить в «Телефоне» и «Бибигоне», а Крокодила Крокодиловича – в «Телефоне», «Мойдодыре» и «Бармалее». Недаром Чуковский иронично называл свои сказки «крокодилиадами». Еще один излюбленный персонаж – Бегемот – существует в «мифологии» Чуковского аж в двух обличьях – собственно Бегемота и Гиппопотама, которых автор просит не путать («Бегемот – аптекарь, а Гиппопотам – царь»). Но, наверное, самым многовариативными персонажами писателя стали добрый доктор Айболит и злой пират-людоед Бармалей. Так в прозаическом «Докторе Айболите» («пересказе по Гью Лофтингу») доктор родом из зарубежного города Пиндемонте, в «Бармалее» – из советского Ленинграда, а в поэме «Одолеем Бармалея» – из сказочной страны Айболитии. То же и с Бармалеем. Если в одноименной сказке он исправляется и едет в Ленинград, то в прозаическом варианте его сжирают акулы, а в «Одолеем Бармалея» и вовсе расстреливают из автомата. Сказки об Айболите – постоянный источник споров о плагиате. Одни считают, что Корней Иванович бессовестно украл сюжет у Хью Лофтинга и его сказок о докторе Дулиттле, другие же – считают, что Айболит возник у Чуковского раньше и лишь потом был использован в пересказе Лофтинга. И прежде, чем мы начнем восстанавливать «темное» прошлое Айболита, необходимо сказать несколько слов и об авторе «Доктора Дулиттла».

Итак, Хью Лофтинг родился в Англии в 1886 году в местечке Мейденхед (Беркшир) в смешанной англо-ирландской семье и, хотя с детства обожал животных (он любил возиться с ними на маминой ферме и даже организовал домашний зоопарк), выучился он вовсе не на зоолога или ветеринара, а на железнодорожного инженера. Однако профессия позволила ему посещать экзотические страны Африки и Южной Америки. После окончания в 1904 г. частной школы в Честерфильде решил посвятить себя карьере гражданского инженера. Учиться отправился в Массачусетский технологический институт в Америку. Через год вернулся в Англию, где продолжил учебу в Лондонском политехническом институте. В 1908 г., после непродолжительных попыток найти достойную работу в Англии, переехал в Канаду. В 1910 г. работал инженером на железной дороге в Западной Африке, затем опять на железной дороге, в Гаване. Но к 1912 г. романтика перемены мест и тяготы такого рода походной жизни начали приедаться, и Лофтинг решил изменить жизнь: он переехал в Нью-Йорк, женился и стал писателем , обзавелся семьей и даже начал пописывать в журналы разные профильные статьи. Во многих статьях, посвященных жизненному пути Лофтинга, отмечается курьезный факт: первый рассказ бывшего инженера, вдоволь поездившего по миру и набравшегося самых разнообразных впечатлений, был вовсе не об африканской или кубинской экзотике, а о дренажных трубах и мостах. Людям же, знающим Лофтинга лишь по эпопее о приключениях доктора Дулиттла, и вовсе кажется странным, что начинал он как вполне "взрослый" писатель и что "История Доктора Дулиттла", так заметно по тону и наивности изложения отличающаяся от других книг, - не "первый опыт начинающего писателя". К 1913 г. у Лофтинга-писателя уже достаточно устойчивая репутация среди издателей нью-йоркских журналов, в которых он с заядлой регулярностью публикует свои короткие рассказы и очерки. Жизнь постепенно налаживается. Рождаются дети: Элизабет в 1913г. и Колин - в 1915. К началу Первой мировой войны Лофтинг все еще является британским подданным. В 1915 г. он поступил на службу в Британское Министерство информации, а в 1916 был призван в армию в звании лейтенанта в полк Ирландской гвардии (мать Лофтинга - ирландка). Его дети очень скучали по папе, и он обещал постоянно писать им письма. Но разве напишешь малышам об окружающей кровавой бойне? И вот под впечатлением от картины гибнущих на войне лошадей Лофтинг начал сочинять сказку о добром докторе, который выучил звериный язык и всячески помогал разным животным. Доктор получил весьма говорящее имя «Do-Little» («Делать малое»), заставляющее вспомнить Чехова и его принцип «малых дел».

Х. Лофтинг:

«Мои дети ждали дома писем от меня – лучше с картинками, чем без. Вряд ли было интересно писать подрастающему поколению сводки с фронта: новости были либо слишком ужасными, либо слишком скучными. К тому же все они цензурировались. Одна вещь, однако, все больше привлекала мое внимание – это значительная роль, которую играли в Мировой войне животные, причем с течением времени они, похоже, становились не меньшими фаталистами, чем люди. Они рисковали так же, как и все мы. Но их судьба сильно отличалась от людской. Как бы серьезно ни был ранен солдат, за его жизнь боролись, все средства хирургии, прекрасно развившейся за время войны, были направлены ему на помощь. Серьезно раненную лошадь пристреливали вовремя пущенной пулей. Не очень справедливо, по-моему. Если мы подвергали животных такой же опасности, с которой сталкивались сами, то почему же не окружали их таким же вниманием, когда они получали ранение? Но, очевидно, чтобы оперировать лошадей на наших эвакуационных пунктах, потребовалось бы знание лошадиного языка. Так у меня зародилась эта идея...».

Все свои книги Лофтинг иллюстрировал сам

Всего о докторе Дулиттле Лофтинг написал 14 книг

В. Конашевич, Советское издание

прозаического пересказа «Доктор Айболит».

Добрый доктор Айболит!

Он под деревом сидит.

Приходи к нему лечиться

И корова, и волчица...

В. Сутеев, Книга «Айболит» (М: Дет. лит-ра, 1972)

В ряде статей в российских изданиях излагается, вероятно, в какой-то момент выдуманная самим Лофтингом легенда о том, что дети писателя якобы самостоятельно передали письма отца в одно из издательств, и к моменту возвращения последнего с фронта книга была уже издана. Реальность - немного прозаичнее. В 1918 г. Лофтинг был тяжело ранен и уволен из армии по инвалидности. Его семья встретилась с ним в Англии, и в 1919 они решили вернуться в Нью-Йорк. Еще до возвращения домой Лофтинг принял решение переработать истории о зверином докторе в книгу. По счастливому стечению обстоятельств, на корабле, на котором семья возвращалась в Америку, писатель познакомился с Сесил Робертс - известным британским поэтом и новеллистом - и она, ознакомившись за время плаванья с рукописью, рекомендовала ему обратиться к ее издателю, мистеру Стоуксу. В 1920 г. в издательстве Стоукса вышла первая книга. В 1922 - первый сиквел. С этого момента, вплоть до 1930 г. Стоукс начал выпускать по одному "дулитлу" в год. Успех серии оказался не феноменальным, но устойчивым. К 1925 г. - году выхода российских перевода и переложения Лофтинг уже известный в Америке и Европе автор. Лауреат нескольких литературных премий. Выходят и готовятся к изданию несколько переводов его книг. В какой-то мере можно даже сказать, что его доктор Дулитл стал символом - символом нового "послевоенного гуманизма". В чем эта символичность? В 1923 г. на церемонии вручения премии Ньюбери, присуждаемой Американской Библиотечной Ассоциацией, Лофтинг "признался", что идея "Истории Доктора Дулитла" пришла ему в голову при виде лошадей, убитых и раненных в сражении, что там, на фронте, он был столь впечатлен мужественным поведением лошадей и мулов под огнем, что выдумал для них маленького доктора, чтобы сделать для них то, что не было сделано в реальности, - сделать малое (собственно, этот принцип иллюстрирует и сама говорящая фамилия доктора - dо-little). Но "сделать малое" означает также вернуться в прошлое и переиграть, сделать невозможным происходящее сегодня.
В этом смысле "Доктор Дулитл" - не просто сказка или приключенческая серия для детей и подростков, но один из первых развернутых проектов альтернативной истории. Недаром действие эпопеи относится к 30-м - середине 40-х гг. XIX в. - "почти сто лет тому назад", и без упоминаний о "ценностях" Викторианской Англии не обходится практически ни одна развернутая рецензия. Всего дулитловский цикл Лофтинга насчитывает четырнадцать книг. Десять из них - романы, написанные и изданные при жизни автора:

История доктора Дулитла (The Story of Doctor Dolittle. 1920);
Путешествия доктора Дулитла (The Voyages of Doctor Dolittle. 1922);
Почтовая служба доктора Дулитла (Doctor Dolittle"s Post Office. 1923);
Цирк доктора Дулитла (Doctor Dolittle"s Circus. 1924);
Зоопарк доктора Дулитла (Doctor Dolittle"s Zoo. 1925);
Караван доктора Дулитла (Doctor Dolittle"s Caravan. 1926);
Сад доктора Дулитла (Doctor Dolittle"s Garden. 1927);
Доктор Дулитл на Луне (Doctor Dolittle in the Moon. 1928);
Доктор Дулитл возвращается (Doctor Dolittle"s Return. 1933);
Доктор Дулитл и Тайное Озеро (Doctor Dolittle and the Secret Lake. 1948).

Две - компилятивные, изданные Ольгой Фрикер (сестрой третьей жены Лофтинга, Джозефины) после его смерти. Еще две - "добавочные", составленные Лофтингом в промежутках: сборник рассказов "Поваренная книга поросенка Габ-Габ" (Gab-Gab"s Book, An Encyclopedia of Food. 1932) и "Записная книжка доктора Дулитла" (Doctor Dolittle"s Birthday Book. 1936) - иллюстрированный ежедневник с цитатами. Все без исключения книги оснащены авторскими иллюстрациями, наследниками тех картинок, которыми Лофтинг сопровождал свои письма домой. Порядок выхода книг отличается от их "внутренней хронологии". Начиная со второго тома, в тексте появляется фигура рассказчика - Томми Стаббинса, сына сапожника, работающего у доктора ассистентом, возникают и другие достаточно живо, в психологической манере обрисованные постоянные персонажи. Действие начинает строиться как воспоминание (задним числом и происходящее в первой книге оказывается не просто предысторией, а как бы тоже воспоминанием, хотя и пересказанным с чужих слов). Вообще, стиль повествования заметно изменяется. Это - приключенческие повести для детей среднего возраста, насыщенные событиями, многочисленными вставными эпизодами, на чередовании которых и строится внутренняя логика рассказа. Именно со второй книги звери у Лофтинга начинают приобретать "человеческие черты" (причем эти человеческие черты не идеализированы, они даются "без прикрас", звери ищут выгоду, ленятся, капризничают, мотивировки их поступков во многом продиктованы эгоизмом и т. д.). Именно со второй книги мы начинаем узнавать какие-то подробности из жизни самого доктора, его семьи (историю жизни сестры Сары), окружающих его людей (Томми Стаббинс, Мэтью Магг).

В 1924 г. «Дулиттла» заметили и в Советской России. Издательство заказало аж два перевода сказки. Первый был рассчитан на детей среднего возраста, и его выполнила Е. Хавкина. Впоследствии он был забыт и больше в СССР не переиздавался. Зато второй вариант, носивший заголовок «Гай Лофтинг. Доктор Айболит. Для маленьких детей пересказал К. Чуковский», имел долгую и богатую историю. Именно целевая аудитория стала причиной того, что язык сказки очень упрощен. Кроме того, Чуковский писал, что он «внес в свою переработку десятки реалий, которых нет в подлиннике». И действительно, в новых изданиях «пересказ» постоянно перерабатывался. Так Дулиттл превратился в Айболита, собака Джип – в Авву, поросенок Джаб-Джаб – в Хрю-хрю, занудная ханжа-пуританка и сестра доктора Сара – в совсем уж злобную Варвару, а туземный король Джолингинки и пират Бен-Али вовсе сольются в едином образе пирата-людоеда Бармалея. И хотя пересказ «Доктор Айболит» постоянно сопровождал подзаголовок «по Гью Лофтингу», в издании 1936 г. появилось загадочное редакционное послесловие:

«Несколько лет назад произошла очень странная вещь: два писателя на двух концах света сочинили одну и ту же сказку об одном и том же человеке. Один писатель жил за океаном, в Америке, а другой – у нас в СССР, в Ленинграде. Одного звали Гью Лофтинг, а другого – Корней Чуковский. Друг друга они никогда не видели и даже не слыхали друг о друге. Один писал по-русски, а другой по-английски, один стихами, а другой – прозой. Но сказки получились у них очень похожие, потому что в обеих сказках один и тот же герой: добрый доктор, который лечит зверей...».

Так всё-таки: кто придумал Айболита? Если не знать, что первый пересказ Лофтинга вышел еще в 1924 г., то кажется, что Чуковский просто взял Айболита из своих стихотворных сказок и просто поместил в пересказ. Но с учетом этого факта всё выглядит не так однозначно, ведь «Бармалей» был написан в том же году, что и пересказ, а первая версия стихотворного «Айболита» и вовсе спустя 4 года. Здесь, вероятно, и возникает один из парадоксов, проявляющихся в сознании людей, сравнивающих миры доктора Дулитла и доктора Айболита. Если мы исходим не просто из первой сказки Лофтинга, а хотя бы из трех-четырех повестей цикла, мы начинаем рассматривать ее как часть целого, как некий предварительный подход, только лишь обозначающий, набрасывающий систему взаимоотношений персонажей, но не передающий еще всей ее сложности и полноты (при том, что ядро все равно остается там, в первой книге). Герои изменяются, взрослеет рассказчик (Томми Стаббинс), взрослеют потенциальные читатели (это все, конечно, не некая "отличительная черта" цикла Лофтинга, подобное же происходит с героями Милна, Туве Янсон, Роулинг и т. д.). Когда же мы начинаем сравнивать цикл Лофтинга с циклом Чуковского, оказывается, что (при практически равных объемах) герои сказок Чуковского остаются как бы неизменными. Дело даже не в отсутствии "сплошной хронологии". Каждая сказка Чуковского - это отдельный мир, причем миры эти не просто параллельны, они оказывают друг на друга влияние, они взаимопроницаемы (пусть и до определенного предела). По сути, мы не можем даже сказать ничего определенного о тождественности героев. Действительно, Айболит "Бармалея", Айболит "Лимпопо", Айболит разных вариантов лофтинговского "Доктора Айболита", Айболит "военной сказки" и т. д. и т. п. - это буквально один и тот же герой? Если да, то почему один живет где-то там за границей, другой в Ленинграде, третий в африканской стране Айболитии? А Бармалей? А Крокодил? И почему, если Бармалея съели акулы, он снова нападает на Айболита с Таней-Ваней? А если это было до того, так ведь он уже исправился, почему же он себя снова так плохо ведет, что в конце концов его съедают акулы? Или даже вовсе не акулы, а доблестный Ваня Васильчиков отрубает ему голову? Мы имеем дело с некими "инвариантами": инвариантами героев, происходящего с ними, наших оценок. Т. е. первая книга Лофтинга (пересказанная Чуковским и ставшая если не центром этого мира, то первым шагом в него) в этой системе взаимоотношений не получает того развития, которое она получила в системе книг Лофтинга. Развитие здесь идет совсем в ином направлении. При этом стоит особо отметить также и то, что здесь у текстов не только нет прямой хронологии, нет даже обязательного набора самих текстов. Потенциальный читатель всегда будет располагать неким усеченным вариантом, будет иметь заведомо обрывочное представление даже не о целом, а о соотношении имеющихся в его распоряжении частей. То количество вариантов и редакций сказок, которое мы имеем на сегодняшний момент (только лофтинговский "Доктор Айболит" имеет четыре основных варианта, отличных друг от друга не только объемом, но и героями, сюжетным построением, общим направлением действия), гигантские тиражи книг (не дающие до конца бесследно исчезнуть тем или иным отвергнутым или исправленным редакциям), отсутствие четких авторских указаний, помноженное на произвол или некомпетентность издательств при отборе материалов, создают ситуацию, в которой читатель сам (но неосознанно, по воле случая) составляет для себя некую индивидуальную карту чтения. Мы, по возможности, будем пытаться работать со всем основным корпусом текстов, пытаться проследить основные движения внутри этого особого пространства. Но даже в настоящем исследовании возможно рассмотреть лишь основные варианты, содержащие кардинальные сюжетные и смысловые различия (в то время как Чуковский вносил правку практически во все издания 1920-1950-х гг.).

Сам Чуковский утверждал, что доктор появился еще в первой импровизационной версии «Крокодила», которую он сочинял для больного сына. К. Чуковский, из дневника, 20.10.1955.:

«… и там был «Доктор Айболит» в качестве одного из действующих лиц; только он назывался тогда: «Ойболит». Я ввел туда этого доктора, чтоб смягчить тяжелое впечатление, оставшееся у Коли от финского хирурга».

Чуковский также писал, что прообразом доброго доктора для него стал еврейский врач из Вильно – Тимофей Осипович Шабад, с которым он познакомился в 1912 г. Он был настолько добр, что соглашался бесплатно лечить бедняков, а иногда и зверюшек.

К. Чуковский:

«Доктор Шабад был самый добрый человек, которого я знал в жизни. Придет, бывало, к нему худенькая девочка, он говорит ей: «Ты хочешь, чтобы я выписал тебе рецепт? Нет, тебе поможет молоко. Приходи ко мне каждое утро и получишь два стакана молока».

Действительно ли роилась в голове Чуковского идея написать сказку о зверином докторе, или нет, ясно одно: стимулом для ее появления явно послужило знакомство с Лофтингом. А дальше уже началось практически оригинальное творчество.

Белуха, Евгений Дмитриевич (1889, Симферополь - 1943, Ленинград) - график, художник декоративно-прикладного искусства, иллюстратор книг. Учился в Петербурге в гравюрной мастерской В.В. Матэ (1911), Высшем художественном училище живописи, скульптуры и архитектуры при ИАХ (1912–1913), брал уроки у В.И. Шухаева (1918). Жил в Ленинграде. В раннем творчестве работал под псевдонимом Е. Нимич. Работал в области станковой, книжной, журнальной, прикладной графики; занимался офортом, литографией. Выполнял портреты, пейзажи, анималистические этюды и наброски; в 1921–1922 создал несколько портретов-миниатюр (жены, Э.К. Спадикова). Иллюстрировал журналы «Весь мир», «Огонек» (1911–1912), «Солнце России» (1913–1914); рисовал для «Красной газеты» (1918), «Петроградской правды» (1919–1920; в том числе создал заголовок газеты). Создавал проекты экслибрисов. Занимался росписью фарфоровых изделий на Государственном фарфоровом заводе (1920-е). В 1920–30-х преимущественно иллюстрировал книги для издательств: Госиздат, «Прибой», Academia, Лениздат и других. Оформил книги: «Сказки» Р. Киплинга (1923), «Сказки южных славян» (1923), «Доктор Айболит» К. И. Чуковского (1924), «Страстная дружба» Г. Уэллса (1924), «Студенческие повести» Л. Н. Рахманова (1931), «В людях» А. М. Горького (1933), «Мул без узды» Пайен из Мезьера (1934), «Звезды смотрят вниз» А. Кронина (1937), «Ход жизни» Э. Даби (1939) и другие. В годы Великой Отечественной войны находился в блокадном Ленинграде. Выполнил плакаты: «Боец, отомсти немецким бандитам за страдания советских людей» и другие, серию «Ленинград в дни войны» (1942–1943). С 1918 - участник выставок.

Экспонировался на выставках: Общины художников (1921, 1922), петроградских художников всех направлений, оригинальных рисунков петроградских книжных знаков (обе - 1923), русских книжных знаков (1926), «Графическое искусство в СССР. 1917–1928», юбилейной выставке изобразительных искусств (обе - 1927), «Художественный экслибрис» (1928), «Женщина до и после революции» (1930) в Петрограде (Ленинграде), «Русский книжный знак» в Казани (1923), «Художники РСФСР за XV лет» (1933), «Героический фронт и тыл» (1943) в Москве и других.

Участник многих международных выставок, в том числе книжной выставки во Флоренции (1922), выставке художественно-декоративных искусств в Париже (1925), «Искусство книги» в Лейпциге и Нюрнберге (1927), «Современное книжное искусство на международной выставке прессы» в Кёльне (1928). Персональная выставка художника прошла в Ленинграде (1951). Произведения находятся в крупнейших музейных собраниях, среди них - Государственная Третьяковская галерея, ГМИИ им. А. С. Пушкина, Государственный литературный музей, Государственный Русский музей и другие.

Перевод К. Чуковского известен нашему читателю гораздо лучше, чем перевод Л. Хавкиной:

Лофтинг, Хью Джон. Приключения доктора Дулитля. Рисунки автора. Перевела на русский язык Любовь Хавкина. Москва, Госиздат, 1924. 112 с. с ил. Тираж 7000 экз. В издательской мягкой обложке. Чрезвычайная редкость!

Госиздат использовал иллюстрации самого автора - они забавны:

Хавкина, Любовь Борисовна (1871, Харьков - 1949, Москва) - российский теоретик и организатор библиотечного дела, крупный библиотековед и библиографовед. Заслуженный деятель науки РСФСР (1945), доктор педагогических наук (1949). Родилась в семье харьковских медиков. После окончания женской гимназии в 1888-1890 гг. преподавала в воскресной школе, основанной Христиной Алчевской. В 1891 г. выступает одним из организаторов первой харьковской бесплатной библиотеки. В том же году поступает на работу в Харьковскую публичную библиотеку, где трудится, с перерывами, до 1918 г. В 1898-1901 гг. Хавкина изучала библиотековедение в Берлинском университете, посетила Всемирную выставку 1900 года в Париже, где познакомилась с методами Американской библиотечной ассоциации и идеями её основателя Мелвила Дьюи, оказавшими на неё большое влияние. Кроме того, Хавкина параллельно с работой в библиотеке окончила Харьковское музыкальное училище по специальности «Теория музыки», что позволило ей в 1903 г. организовать и возглавить в Харьковской публичной библиотеке первый в российских общедоступных библиотеках музыкальный отдел с абонементом; Хавкина также публиковала в харьковских газетах музыкальные рецензии и обзоры. Библиотековедческие труды Хавкиной берут начало с книги «Библиотеки, их организация и техника» (СПб.: Издание А. С. Суворина, 1904), получившей широкое признание в России и удостоенной золотой медали Всемирной выставки 1905 года в Льеже. На протяжении 1900-1910-х гг. Хавкина сотрудничает с журналами «Русская школа», «Просвещение», «Вестник воспитания», «Для народного учителя», пишет несколько статей для «Народной энциклопедии». В 1911 г. выходит написанное Хавкиной «Руководство для небольших библиотек» (М.: Издание Товарищества И. Д. Сытина), выдержавшее шесть изданий (вплоть до 1930 г.); за эту книгу Хавкина избирается почётным членом Российского библиографического общества. В этот же период Хавкина публикует научно-популярные книги «Индия: Популярный очерк» и «Как люди научились писать и печатать книги» (обе - М.: Издание Товарищества И. Д. Сытина, 1907). С 1912 г. Любовь Хавкина делит свою жизнь между Харьковом и Москвой, где в 1913 г. при Народном университете Шанявского открываются, на основе составленного ею проекта, первые в России курсы библиотекарей, о необходимости которых Хавкина говорила ещё в 1904 г. в своём докладе на Третьем съезде российских деятелей технического и профессионального образования. Хавкина совмещает преподавание на курсах целого ряда дисциплин с работой для Харьковской публичной библиотеки (в 1914 г. её избирают в правление библиотеки) и зарубежными поездками - в 1914 г., в частности, Хавкина знакомится с опытом организации библиотечного дела в США (Нью-Йорк, Чикаго, Калифорния, Гонолулу) и Японии, описывая этот опыт в книге «Нью-Йоркская публичная библиотека» и в различных докладах. На американском опыте основана и работа Хавкиной «Авторские таблицы Кеттера в переработке для русских библиотек» (1916) - правила расстановки книг на библиотечных полках и в библиотечных каталогах на основании принципов, разработанных Ч. Э. Каттером; эти таблицы используются в русских библиотеках по сей день и именуются в просторечии «таблицы Хавкиной» (таблицы авторского знака). В 1916 г. Любовь Хавкина принимает участие в подготовке и проведении учредительного съезда Российского библиотечного общества и избирается председателем его правления, оставаясь на этом посту до 1921 г. В 1918 г. Хавкина публикует труд «Книга и библиотека», в котором формулирует своё отношение к идеологическим веяниям новой эпохи:

«Библиотека закладывает фундамент общечеловеческой культуры, поэтому влияние государственной политики умаляет её задачу, суживает её работу, придаёт её деятельности тенденциозный и односторонний характер, превращает её в орудие партийной борьбы, которой публичная библиотека по самой своей сущности должна быть чужда».

После Октябрьской революции Университет Шанявского был реорганизован (а по существу - закрыт), однако отделение библиотечного дела во главе с Хавкиной было сохранено в виде Научно-исследовательского кабинета библиотековедения (с 1920 г.), который впоследствии стал основой для Московского библиотечного института (ныне - Московский государственный университет культуры и искусств). В 1928 г. Любовь Хавкина вышла на пенсию. На протяжении 1930-40-х гг. она консультировала различные советские организации (не столько как библиотековед, сколько по линии иностранных языков: Хавкина хорошо владела десятью языками). В то же время она не прекращала работать над методическими трудами по библиотековедению, опубликовав книги «Составление указателей к содержанию книг и периодических изданий» (1930), «Сводные каталоги (Историко-теоретическая практика)» (1943) и др. После Великой Отечественной войны о Хавкиной вспомнили. Она была награждена орденом «Знак Почёта» (1945), ей было присвоено звание Заслуженного деятеля науки РСФСР (1945), а в 1949 г., незадолго до смерти, ей была присуждена степень доктора педагогических наук (за книгу «Сводные каталоги»). Похоронена Любовь Борисовна на Миусском кладбище в г. Москве.

История появления доктора Айболита напоминает историю кукольного человечка по имени Буратино, ведущего свое происхождение от деревянной куклы по имени Пиноккио из итальянской сказки, или историю волшебника Изумрудного города, возникшую в результате пересказа сказки Фрэнка Баума. И Буратино, и Гудвин с компанией «переиграли» своих предшественников по художественному воплощению. То же самое произошло и с доктором Айболитом.

Первым образ звериного доктора придумал англичанин Хью Лофтинг в «Истории доктора Дулитла» (первая книга с этим героем вышла в 1922 году). Доктор Дулитл (Dolittle) в буквальном переводе означает «Доктор Облегчи (боль)» или «Доктор Уменьши (боль)». Дулитл очень любит животных, которые во множестве живут в его доме. Из-за этого он теряет всех своих прежних пациентов и средства к существованию. Но потом его домашний попугай обучает его языку зверей, и он становится лучшим в мире ветеринаром. Однажды доктор получает сообщение о том, что в Африке тяжело заболели обезьяны, и отправляется в путешествие, чтобы им помочь. По дороге ему приходится пережить кораблекрушение, он попадает в плен к черному королю, но в конце концов все заканчивается благополучно.

Корней Чуковский заимствовал у Хью Лофтинга саму образную идею звериного доктора и некоторые сюжетные ходы; кроме того, отдельные персонажи переместились с дивана доктора Дулитла и из его шкафа на диван и в шкаф доктора Айболита. Но в результате художественный сдвиг получился настолько сильный, что невозможно говорить даже о пересказе. Прозаическая история Чуковского про доктора Айболита - это абсолютно новое произведение, хотя и написанное по мотивам сказок Хью Лофтинга. И повесть эта ценна не только описанными в ней захватывающими приключениями. Она содержит в себе еще и абсолютно цельную концепцию мироустройства, которую способен постигнуть ребенок пяти-восьми лет.

В сказочной повести действует множество разных животных. Вот как «устроен» дом доктора Айболита: «В комнате у него жили зайцы. В шкафу жила белка. В буфете жила ворона. На диване жил колючий еж. В сундуке жили белые мыши». Этим перечень не исчерпывается, потому что «из всех своих зверей доктор Айболит любил больше всего утку Кику, собаку Авву, маленькую свинку Хрю-Хрю, попугая Карудо и сову Бумбу». Но и это не все, потому что к постоянным обитателям дома все время прибавляются новые (и становятся активными действующими персонажами).

Иными словами, дом доктора Айболита полон разных животных, и все они сосуществуют там в мире и согласии. Я бы сказала, в неправдоподобном мире и согласии. Никто никого не ест, никто ни с кем не дерется. Даже крокодил «был тихий. Никого не трогал, лежал себе под кроватью и думал о своих братьях и сестрах, которые жили далеко-далеко в жаркой Африке».

Обитателей дома объединяет любовь и благодарность к доктору Айболиту, про которого говорят, что он очень добрый. Собственно, сказка так и начинается: «Жил-был доктор. Он был добрый». «Добрый» ‒ основная и важнейшая характеристика главного героя этой истории. (Кстати, главная отличительная черта доктора Дулитла ‒ что он «знал целую кучу всяких полезных вещей» и был «очень умный».) Все решения и действия доктора Айболита проистекают именно из его доброты. У Корнея Чуковского доброта проявляется в деятельности и потому очень убедительна: добрый доктор живет ради других, служит животным и бедным людям - т.е. тем, кто ничего не имеет. А его целительские способности граничат со всемогуществом ‒ нет ни одного персонажа, которого он взялся бы лечить и не вылечил. Едва ли не все животные, действующие в повести, так или иначе обязаны доктору жизнью, возвращением к жизни. И конечно же, он понимает звериный язык. Но если Хью Лофтинг в своей истории подробно объясняет, как доктор Дулитл им овладел, то про Айболита автор лишь коротко сообщает: «Давно научился». Поэтому его способность говорить с животными на их языке воспринимается почти как изначальная, как свидетельство особых возможностей: понимает - и все. А звери, живущие в доме, слушаются доктора и помогают ему делать добрые дела.

Что это как не детский аналог рая? А образ злой сестры доктора по имени Варвара, от которой постоянно исходят враждебные миру доктора импульсы, легко соотности с образом змея. Например, Варвара требует, чтобы доктор прогнал из дома («из рая») зверей. Но доктор на это не соглашается. И ребенка это радует: «добрый мир» прочен и устойчив. Более того, он постоянно стремится расширить свои границы, обращая в «веру» доктора Айболита все новых животных: носорогов, тигров и львов (которые поначалу отказываются участвовать в добрых делах, но после того как у них заболевают детеныши и доктор исцеляет их, благодарно присоединяются ко всем остальным).

Однако детскому «раю», как и положено в мифологии, противостоит другое место ‒ источник страданий и страхов, «ад». И абсолютно доброму «созидателю» в сказке Чуковского противостоит абсолютный злодей, «разрушитель» - Бармалей. (Этот образ Корней Чуковский придумал сам, без всякой подсказки со стороны Лофтинга.) Бармалей ненавидит доктора. Никаких очевидных, «рациональных» мотивов преследовать Айболита у Бармалея вроде бы нет. Единственное объяснение его ненависти в том, что Бармалей - злой. А злой не может выносить доброго, хочет его уничтожить.

Конфликт добра и зла в повести Чуковского представлен в самой острой и бескомпромиссной форме. Никаких полутонов, никаких «психологических сложностей» или нравственных мучений. Зло есть зло, и оно должно быть наказано - так это воспринимается и автором, и ребенком. И если в повести «Доктор Айболит» это наказание косвенное (Бармалей лишается корабля для совершения пиратских набегов), то в продолжении, в повести «Пента и морские разбойники», автор самым безжалостным образом расправляется со злыми персонажами: пираты оказываются в море, и их проглатывают акулы. А корабль с Айболитом и его зверями в целости и невредимости плывет себе дальше, на родину.

И, надо сказать, читатель (маленький) встречает конец разбойников с «чувством глубокого удовлетворения». Ведь они были воплощением абсолютного зла! Мудрый автор избавил нас даже от намека на возможное существование «внутреннего мира» Бармалея и от описания каких-нибудь его злодейских раздумий.

Собственно, добрый доктор тоже ни о чем не думает. Все, что мы о нем знаем, следует из его поступков или слов. С этой точки зрения повесть Чуковского «антипсихологическая». Но автор и не собирался погружать нас во внутренний мир героев. Его задачей было создать вот такую полярную картину мира, рельефно представить персонифицированные добро и зло. И определение добра и зла в сказке предельно четкое: добро означает исцелять, дарить жизнь, а зло - мучить и убивать. Кто из нас может против этого возразить? Есть ли что-то, вступающее в противоречие с этой формулой?

Добро и зло в сказке борются не на жизнь, а на смерть, поэтому история про доктора Айболита получилась напряженной, захватывающей и местами страшной. Благодаря всем этим качествам, а также ясному противопоставлению добра и зла, повесть очень подходит детям в возрасте пяти-восьми лет.

Примерно к пяти годам дети начинают осваивать рациональную логику (период объяснений, что «ветер дует, потому что деревья качаются», остается позади). А рациональность поначалу развивается как мышление так называемыми «дуальными оппозициями», или четкими противоположностями. И теперь ребенок не просто усваивает со слов взрослого, «что такое хорошо, а что такое плохо», а хочет еще и мотивировать, обосновывать, объяснять действия и поступки, т.е. хочет знать, почему это хорошо или плохо. В этом возрасте ребенок ‒ еще и жесткий моралист, не склонный к поиску психологических сложностей. Существование сложности, двойственности и даже взаимообратимости некоторых смыслов он откроет для себя позднее, в 9-10 лет.

Что касается характеристики «страшная», это как раз то, в чем тоже очень нуждается ребенок после пяти лет. К этому возрасту его эмоциональный мир уже достаточно зрелый. И пяти-шестилетка отличается от младших дошкольников тем, что учится управлять своими эмоциями. В том числе и эмоцией страха. Запрос ребенка на страшное, в том числе на страшные сказки, связан с необходимостью эмоционального «тренинга» и попыткой определить свой порог переносимости. Но эти эксперименты в полную мощь ему предстоит ставить над собой в подростковом возрасте.

Иллюстрации Виктора Чижикова, как бы странно это ни звучало, находятся в некотором противоречии с напряженностью и «страшностью» сказки. Образы на иллюстрациях забавные, смешные. Доктор Айболит такой кругленький, простоватый. У большинства персонажей рот растянут в улыбке. И даже самые драматичные моменты - нападение пиратов, столкновение пиратов с акулами - изображены весело, с юмором. А в самой повести нет ни капли юмора. В битве добра со злом нет ничего веселого. Даже непонятно, в какой момент повествования можно улыбнуться. Так что рисунки Чижикова как бы снижают градус драматизма и тем самым дают читателю передохнуть. Ну, и подумать, что, может быть, все не так уж и страшно.

Марина Аромштам

Одной из особенностей творческой манеры Чуковского является наличие т.н. "сквозных" персонажей, которые переходят из сказки в сказку. При этом они не объединяют произведения некий последовательный "сериал", а как бы параллельно существуют в нескольких мирах в разных вариациях.
Например, Мойдодыра можно встретить в "Телефоне" и "Бибигоне", а Крокодила Крокодиловича - в "Телефоне", "Мойдодыре" и "Бармалее". Недаром Чуковский иронично называл свои сказки "крокодилиадами". Еще один излюбленный персонаж - Бегемот - существует в "мифологии" Чуковского аж в двух обличьях - собственно, Бегемота и Гиппопотама, которых автор просит не путать ("Бегемот - аптекарь, а Гиппопотам - царь").

Но наверное самым многовариативными персонажами писателя стали добрый доктор Айболит и злой пират-людоед Бармалей. Так в прозаическом "Докторе Айболите" ("пересказе по Гью Лофтингу") - доктор родом из зарубежного города Пиндемонте, в "Бармалее" - из советского Ленинграда, а в поэме "Одолеем Бармалея" - из сказочной страны Айболитии. То же и с Бармалеем. Если в одноименной сказке он исправляется и едет в Ленинград, то в прозаическом варианте его сжирают акулы, а в "Одолеем Бармалея" и вовсе расстреливают из автомата.

Сказки об Айболите - постоянный источник споров о плагиате. Одни считают, что Корней Иванович бессовестно украл сюжет у Хью Лофтинга и его сказок о докторе Дулиттле, другие же - считают, что Айболит возник у Чуковского раньше и лишь потом был использован в пересказе Лофтинга.** И прежде, чем мы начнем восстанавливать "темное" прошлое Айболита, необходимо сказать несколько слов и об авторе "Доктора Дулиттла".

Photo-2R
Итак, Хью Лофтинг родился в Англии в 1886 г. и, хотя с детства обожал животных (он любил возиться с ними на маминой ферме и даже организовал домашний зоопарк), выучился он вовсе не на зоолога или ветеринара, а на железнодорожного инженера. Однако профессия позволила ему посещать экзотические страны Африки и Южной Америки. В 1912 г. Лофтинг переехал жить в Нью-Йорк, обзавелся семьей и даже начал пописывать в журналы разные профильные статьи. Но так, как он еще оставался британским подданным, то с началом 1-й Мировой войны его призвали на фронт лейтенантом Ирландской гвардии. Его дети очень скучали по папе, и он обещал постоянно писать им письма. Но разве напишешь малышам об окружающей кровавой бойне? И вот под впечатлением от картины гибнущих на войне лошадей Лофтинг начал сочинять сказку о добром докторе, который выучил звериный язык и всячески помогал разным животным. Доктор получил весьма говорящее имя "Do-Little" ("Делать малое"), заставляющее вспомнить Чехова и его принцип "малых дел".

Х. Лофтинг:
"Мои дети ждали дома писем от меня - лучше с картинками, чем без. Вряд ли было интересно писать подрастающему поколению сводки с фронта: новости были либо слишком ужасными, либо слишком скучными. К тому же все они цензурировались. Одна вещь, однако, все больше привлекала мое внимание - это значительная роль, которую играли в Мировой войне животные, причем с течением времени они, похоже, становились не меньшими фаталистами, чем люди. Они рисковали так же, как и все мы. Но их судьба сильно отличалась от людской. Как бы серьезно ни был ранен солдат, за его жизнь боролись, все средства хирургии, прекрасно развившейся за время войны, были направлены ему на помощь. Серьезно раненную лошадь пристреливали вовремя пущенной пулей. Не очень справедливо, по-моему. Если мы подвергали животных такой же опасности, с которой сталкивались сами, то почему же не окружали их таким же вниманием, когда они получали ранение? Но, очевидно, чтобы оперировать лошадей на наших эвакуационных пунктах, потребовалось бы знание лошадиного языка. Так у меня зародилась эта идея...".

Photo-3L
Когда Лофтинга из-за ранения демобилизовали, он решил переработать свою сказку. На корабле, плывущем в Нью-Йорк, рукопись увидел британский поэт Сесил Робертс и рекомендовал обратиться к издателю. И вот в 1920 г. в США вышла "История доктора Дулиттла", проиллюстрированная самим автором. Издание имело стабильный успех, и за всю свою жизнь Лофтинг написал 14 книг о Дулиттле.

В 1924 г. "Дулиттла" заметили и в Советской России. Издательство заказало аж два перевода сказки. Первый был рассчитан на детей среднего возраста, и его выполнила Е. Хавкина. Впоследствии он был забыт и больше в СССР не переиздавался. Зато второй вариант, носивший заголовок "Гай Лофтинг. Доктор Айболит. Для маленьких детей пересказал К. Чуковский", имел долгую и богатую историю. Именно целевая аудитория стала причиной того, что язык сказки очень упрощен. Кроме того, Чуковский писал, что он "внес в свою переработку десятки реалий, которых нет в подлиннике".
И действительно, в новых изданиях "пересказ" постоянно перерабатывался. Так Дулиттл превратился в Айболита, собака Джип - в Авву, поросенок Джаб-Джаб - в Хрю-хрю, занудная ханжа-пуританка и сестра доктора Сара - в совсем уж злобную Варвару, а туземный король Джолингинки и пират Бен-Али вовсе сольются в едином образе пирата-людоеда Бармалея.
И хотя пересказ "Доктор Айболит" постоянно сопровождал подзаголовок "по Гью Лофтингу", в издании 1936 г. появилось загадочное редакционное послесловие:
"Несколько лет назад произошла очень странная вещь: два писателя на двух концах света сочинили одну и ту же сказку об одном и том же человеке. Один писатель жил за океаном, в Америке, а другой - у нас в СССР, в Ленинграде. Одного звали Гью Лофтинг, а другого - Корней Чуковский. Друг друга они никогда не видели и даже не слыхали друг о друге. Один писал по-русски, а другой по-английски, один стихами, а другой - прозой. Но сказки получились у них очень похожие, потому что в обеих сказках один и тот же герой: добрый доктор, который лечит зверей...".

Так всё-таки: кто придумал Айболита? Если не знать, что первый пересказ Лофтинга вышел еще в 1924 г., то кажется, что Чуковский просто взял Айболита из своих стихотворных сказок и просто поместил в пересказ. Но с учетом этого факта всё выглядит не так однозначно, ведь "Бармалей" был написан в том же году, что и пересказ, а первая версия стихотворного "Айболита" и вовсе спустя 4 года.

Photo-5R
Сам Чуковский утверждал, что доктор появился еще в первой импровизационной версии "Крокодила", которую он сочинял для больного сына.

К. Чуковский, из дневника, 20.10.1955.:
"… и там был "Доктор Айболит" в качестве одного из действующих лиц; только он назывался тогда: "Ойболит". Я ввел туда этого доктора, чтоб смягчить тяжелое впечатление, оставшееся у Коли от финского хирурга".

Чуковский также писал, что прообразом доброго доктора для него стал еврейский врач из Вильно - Тимофей Осипович Шабад, с которым он познакомился в 1912 г. Он был настолько добр, что соглашался бесплатно лечить бедняков, а иногда и зверюшек.

К. Чуковский:
"Доктор Шабад был самый добрый человек, которого я знал в жизни. Придет, бывало, к нему худенькая девочка, он говорит ей: "Ты хочешь, чтобы я выписал тебе рецепт? Нет, тебе поможет молоко. Приходи ко мне каждое утро и получишь два стакана молока".

Действительно ли роилась в голове Чуковского идея написать сказку о зверином докторе, или нет, ясно одно: стимулом для ее появления явно послужило знакомство с Лофтингом. А дальше уже началось практически оригинальное творчество.

Первой стихотворной сказкой, где появился доктор и его антагонист стал "Бармалей" (опубликован в 1925 г.). своим именем злодей обязан Бармалеевой улице, на которую как-то вышли во время прогулки по Ленинграду Чуковский и художник М. Добужинский.

К. Чуковский, "Чукоккала":
"- Почему у этой улицы такое название? - спросил я. - Что это был за Бармалей? Любовник Екатерины Второй? Генерал? Вельможа? Придворный лекарь?
- Нет, - уверенно оказал Добужинский. - Это был разбойник. Знаменитый пират. Вот напишите-ка о нем сказку. Он был вот такой. В треуголке, с такими усищами. - И, вынув из кармана альбомчик, Добужинский нарисовал Бармалея. Вернувшись домой, я сочинил сказку об этом разбойнике, а Добужинский украсил ее прелестными своими рисунками".

Photo-6L
"Бармалей" - наверное, одна из самых бесшабашных сказок писателя, недаром он сам называл ее то "опереттой", то "авантюрным романом для маленьких детей".

"Свою сказку о Бармалее я назвал опереттой, потому что она состоит из целого ряда лирических арий, соединенных пародийно воспринятой драматической фабулой. Но, конечно, это оперетта не вокальная, а чисто словесная, так как, по-моему, в детях с самого раннего возраста необходимо воспитывать чувство не только музыкального, но и стихотворного ритма. Этой задаче я старался служить всеми своими детскими книжками, поскольку фонетика выдвинута в них на первое место (и всякому изменению сюжета соответствует изменение ритма). Но словесную оперетту я пишу впервые...".

К. Чуковский, "Рабочая тетрадь", 1924-1926:
"Бармалей написан, так сказать, из полемики. Как-то среди педагогов зашел разговор о том, что авантюрная повесть доступна лишь 13-15-летним подросткам и что маленькие дети лет пяти будто бы для нее не созрели. Выходило так, что все эти Буссенары и Куперы специально приспособлены для детей того возраста, который соответствует тому периоду истории человеческой расы, когда человек был номадом-кочевником, так как им еще не свойственна любовь к природе".

Несмотря на, открывающую сказку, мораль о том, почему детям не стоит гулять по Африке, Танечка и Ванечка не только по ней гуляют, но еще и ведут себя крайне по-хамски. В первоначальной редакции дети были еще наглее - они катаются на хвосте гориллы (вообще-то горилла бесхвостая) и грозятся "наставить фонарей" самому Бармалею. После чего Бармалей вполне справедливо собирается поджарить их на костре. Кстати, в ранней версии и на первых рисунках людоед изображается по-африкански "черномазым", как и король Джолингинки у Лофтинга (впоследствии негритянское описание, по понятным причинам, исчезнет).
Но тут на помощь наглым детям прилетает доктор Айболит. Он никого здесь еще не лечит, да и Бармалею не соперник, поэтому тоже оказывается в костре. Однако, какой-то авторитет у зверей Айболит имеет и на помощь ему приходит хорошо известный Крокодил. Дальнейшее известно - исправительный срок в крокодильем животе и "на свободу с чистой совестью".
Как видите, от Лофтинга в этой сказке не осталось почти ничего.

То же касается и второй стихотворной сказки об Айболите, которую с "Дулиттлом" объединяет лишь сама канва путешествия доктора в Африку, с целью вылечить зверей.

К. Чуковский:
"Вдохновение нахлынуло на меня на Кавказе - в высшей степени нелепо и некстати - во время купания в море. Я заплыл довольно далеко, и вдруг под наваждением солнца, горячего ветра и черноморской волны у меня сами собой сложились слова:

О, если я утону,
Если пойду я ко дну...

Голышом побежал я по каменистому берегу и, спрятавшись за ближайшей скалой, стал мокрыми руками записывать стихотворные строки на мокрой папиросной коробке, валявшейся тут же, у самой воды, и сразу в какой-нибудь час набросал строк двадцать или больше. Ни начала, ни конца у сказки не было".

Во время лечения в Кисловодске в 1928 г., наблюдение за окружающими родило у Чуковского еще одно четверостишие.

"А кругом больные, бледные худые
Кашляют и стонут, плачут и кричат -
Это верблюжата, малые ребята.
Жалко, жалко маленьких бедных верблюжат".

До сих пор турагенства ЮАР недоумевают по поводу странной притягательности для русских туристов малоинтересной речки под названием Лимпопо. Именно "Лимпопо" было первым названием сказки "Айболит". Название речки пришло из "Слоненка" Р. Киплинга, которого переводил Чуковский. Оно же стало первым длинным словом, которое произнесла его дочка Мура (Мария), а среди детей писателя и своеобразным синонимом слова "хорошо".

"Вот и вылечил он их,
Лимпопо!
Вот и вылечил больных.
Лимпопо!
И пошли они смеяться,
Лимпопо!
И плясать и баловаться,
Лимпопо!"

Забавная фонетика слова была намного важнее для чуковского нежели географические реалии. Если вы начнете при чтении "Айболита" сверять расположение мест на карте, то изрядно опешите.

"Мы живём на Занзибаре,
В Калахари и Сахаре,
На горе Фернандо-По,
Где гуляет Гиппо-по
По широкой Лимпопо".

Очень впечатляет и букет заболеваний у зверушек:

Photo-8R
"И корь, и дифтерит у них,
И оспа, и бронхит у них,
И голова болит у них,
И горлышко болит".

И нетрадиционные методы лечения Айболита.

"И бежит Айболит к бегемотикам,
И хлопает их по животикам,
И всем по порядку
Даёт шоколадку,
И ставит и ставит им градусники!"

Зато всё это прекрасно понимают маленькие читатели.

Кстати, машинописная версия "Лимпопо" отличалась от изданной довольно сильно. Во-первых, в ней снова появлялся злодей Бармалей, нападающий на доктора по пути. Во-вторых, практически впервые в детском творчестве Чуковского возникала "социальная" тема, когда сильные и хищные звери не дают Айболиту лечить слабых и мелких, в результате чего начинается настоящая война, в которой "униженные и оскорбленные" дают отпор "угнетателям".
Тогда Чуковскому хватило вкуса и меры убрать эти отрывки.

Вскоре "Лимпопо" сменила название на "Айболит", а сам доктор становится одним из популярнейших персонажей советской культуры. Айболита даже изображают на иллюстрациях сказки "Телефон", хотя изначально под ее героем подразумевался сам автор. Чуковский даже отобразил в ней, мучавшую его всю жизнь, бессонницу:

"Я три ночи не спал,
Я устал.
Мне бы заснуть,
Отдохнуть…
Но только я лёг -
Звонок!"

В 1938 г. на основе 2-й и 3-й частей прозаического "Доктора Айболита" был снят фильм по сценарию Е. Шварца со знаменитой песенкой:

Photo-9R
"Шита рита, тита дрита!
Шивандаза, шиванда!
Мы родного Айболита
Не покинем никогда!"

В 1967 г. выйдет веселый музыкальный фильм "Айболит-66", где особенно запомнится песенка про "нормальных героев" и Бармалей в исполнении Ролана Быкова.
А в 1985 г. на экранах появится и вовсе ироничный мультсериал "Доктор Айболит", включивший в себя почти весь сказочный эпос Чуковского.

За бортом останется лишь одна сказка про Айболита, в которой Чуковский впервые нарушит несколько своих принципов. Но об этой сказке и взаимоотношениях писателя с советской цензурой речь еще впереди.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Анекдоты по Чуковскому

Спирт, клофелин и димедрол - именно эти три компонента делали Айболита добрым...

Когда-то давным-давно жил-был добрый доктор Айболит. Он отрезал ноги у богатых и пришивал их бедным...

Выходит из спални МОЙДОДЫР, а ему навстречу из кухни выбегает ЖРУДОРВОТЫ.

Мойдодыр - мальчику:
- Вот тебе мыло душистое и... верёвка пушистая!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ