Где брал материал для своих произведений В. М

Василий Шукшин - русский писатель, живший в ХХ веке. Он был человеком непростой судьбы. Родился Шукшин в 1929 году в маленьком селе Сростки (Алтайский край). Это было трудное время. В детстве будущий писатель потерял отца. Его репрессировали. Отчим погиб на войне. Шукшин учился в автомобильном техникуме, работал слесарем в разных городах Советского Союза. Служил в армии. Так прошли его первые послевоенные годы.

Путь к призванию

Среднее образование будущий писатель завершил только в начале 50-х. Автомобильный техникум он так и не закончил. Аттестат Шукшин получил в своем родном селе. В Сростках Василий Макарович работал учителем и даже был директором школы.

Как получилось, что после нескольких лет, проведенных в родном селе, Шукшин отправился в Москву, чтобы поступать во ВГИК? Какие думы терзали его в эти годы? Чувства, бередившие душу, Шукшин позже опишет в своих знаменитых деревенских рассказах. На вырученные от продажи коровы деньги будущий актер и режиссер уехал в столицу. Он следовал зову сердца.

Первые творческие достижения

Чувствуя писательский дар, Шукшин подает документы на сценарный факультет, но поступает на режиссерский. Его педагогом стал знаменитый автор фильмов «Девять дней одного года» и «Обыкновенный фашизм». Именно этот маститый режиссер посоветовал молодому Шукшину печатать свои рассказы. Литературный успех пришел не сразу. Только в начале 60-х вышли в свет некоторые произведения.

Первая режиссерская работа осталась незамеченной, зато Василий Макарович быстро получил признание как актер. Творчество Шукшина началось с эпизода в фильме «Тихий Дон». Уже через два года актер снялся в своей первой главной роли. Его пригласил выдающийся режиссер (фильм «два Федора»). Актерская карьера Шукшина складывалась удачно. Режиссеры часто обращались к нему с предложениями работы. Примерно два раза в год в Советском Союзе выходили фильмы с участием актера.

Кинематограф и литература

Режиссерское творчество Шукшина официально начинается в 60-х. Василий Макарович устраивается работать в киностудию имени Горького. Шукшин считается перспективным писателем. Свой первый фильм Василий Макарович снял по мотивам собственных рассказов. Кинокартина «Живет такой парень» получила хорошие отзывы публики и критики. Эта жизнерадостная комедия награждена призами фестивалей в Ленинграде и Венеции.

Следующие десять лет творчество Шукшина как режиссера не было особенно продуктивным. Его фильм о восстании Степана Разина отклонил Государственный комитет по кинематографии. Однако это время не прошло бесследно. Василий Макарович снял два фильма и издал сборник рассказов «Сельские жители». Кроме того, за эти десять лет он дважды женился и стал отцом троих дочерей.

Личная жизнь

Первый брак Шукшина оказался неудачным. Его жена, Мария Шумская, была односельчанкой писателя. Они зарегистрировали брак в Сростках, но из загса вернулись врозь, с тех пор так и жили по отдельности, он - в столице, она - в селе.

Личная жизнь писателя была сложной. В Москве он пристрастился к алкоголю. Из-за этой пагубной привычки распался второй брак писателя с Викторией Софроновой. В этой семье появился на свет первый ребенок Шукшина - девочка. В третьем браке с актрисой Лидией Федосеевой у Василия Макаровича родились две дочери - Мария и Ольга.

Главные герои - люди из села

Литературное творчество Шукшина связано с советской деревней и ее жителями. Герои его рассказов удивляли читателей и критиков своей странностью. Персонажей книг Василия Макаровича нельзя назвать однозначно положительными или отрицательными. Они способны и на хорошее, и на плохое. Герои Шукшина порывисты, импульсивны. Они часто совершают нелогичные действия. Эти люди независимы и глубоко несчастны. Они совершают необдуманные поступки с тяжелыми последствиями потому, что душа их растоптана изменой, предательством и несправедливостью.

Жизнь и творчество Шукшина взаимосвязаны. Писатель - выходец из деревни. Прототипов своих героев он знал не понаслышке. Часто персонажи рассказов Шукшина не могут понять, что с ними происходит. Почему они несчастны? И сами не могут объяснить и оправдать свои поступки. Все дело в душе человеческой. Она знает, Такое интуитивное понимание находится в конфликте с реальностью незадавшейся судьбы деревенского дурачка, пьяницы или бывшего заключенного.

Храм как символ

В рассказах Шукшина часто упоминается церковь. Она выступает возвышенным символом чистоты и нравственности. И, как правило, подвергается разрушению. В произведении «Мастер» деревенский пьяница Семка-столяр старается спасти местную церковь. Но все его попытки терпят неудачу. А в сочинении «Крепкий мужик» герой разрушает храм, чтобы добыть кирпичи для строительства хлева. О нравственном падении повествуют жизнь и творчество Шукшина.

Внимание к повседневности

Рассказы Василия Макаровича критики часто упрекали в бытописательстве. Это значит, что, по их мнению, Шукшин слишком много внимания уделял крестьянской повседневности. Казалось бы, для таких обвинений есть все основания. Писатель детально изображает неказистый быт своих героев, но этот прием художественно оправдан. Деревенские люди не привыкли обдумывать свою участь в философских терминах. Они просто живут, работают, едят и спят, занимаются ежедневными привычными делами. И только мятущаяся душа время от времени дает о себе знать. Герои Шукшина часто сами не понимают причины страданий, а потому реагируют на них резко и бурно.

Разные сочинения - одна проблематика

Многообразие народных характеров в творчестве Шукшина ярко проявляется в рассказе «А поутру они проснулись». Это одно из самых известных сочинений писателя. В произведении автор повествует об утреннем пробуждении оказавшихся в вытрезвителе людей. Каждый вспоминает вчерашний день и рассказывает собравшимся свою историю. Среди них есть люди из всех слоев общества: сантехник, тракторист, бывший заключенный и даже профессор.

Центральное место в творчестве Шукшина занимает роман «Я пришел дать вам волю». Это произведение посвящено историческому событию - крестьянскому восстанию под предводительством Степана Разина. Герой романа чем-то напоминает чудаков из деревенских рассказов писателя. Степан Разин такой же сильный, независимый, мятущийся человек, обладающий обостренным чувством справедливости.

Характерные черты персонажей

И творчество которого изучаются во многих школах и университетах, писал в основном в жанре рассказа. Большинство его сочинений демонстрируют схожую проблематику. Писатель не идеализирует своих героев. Как правило, в его рассказах далеки от образцов возвышенности характера и чистоты помыслов. Автор редко объясняет поступки героев. В каждом из рассказов Шукшина - жизненная ситуация, стандартная или уникальная.

Творчество Василия Шукшина очень разнообразно. Однако все его персонажи чем-то похожи. Их общая черта - нереализованность. Проявляется это по-разному. В рассказе «Срезал» деревенский мужик Глеб Капустин любит унижать односельчан, добившихся успеха. Он человек умный и эрудированный. Однако не находит полезного применения своим качествам, работая на сельской пилораме. Отсюда - неудовлетворенность. Глеб не пьет, не бедокурит. Он находит оригинальный выход своему уязвленному самолюбию, унижая людей, которым повезло в жизни больше, чем ему.

Жизнь и творчество Василия Шукшина отражают метания его героев. Колю Паратова (рассказ «Жена мужа в Париж провожала») унижает супруга Валентина. Она постоянно упрекает в том, что он, не имея профессии, зарабатывает мало. Коля интуитивно чувствует выход и стремится вернуться в деревню. Ведь в городе иные ценности, не все измеряется деньгами. Но удерживает ребенок. Коля начинает пить, угрожает жене расправой. Очутившись в жизненном тупике, он совершает самоубийство.

Центральное кинематографическое произведение

Василий Шукшин, биография и творчество которого привлекают внимание всех любителей искусства, вошел в историю русской литературы. Он снял не очень много фильмов. Его режиссерские работы напрямую связаны с литературным творчеством. Центральное кинематографическое произведение - «Калина красная».

Этот фильм рассказывает историю Егора Прокудина. Вор-рецидивист, он недавно освободился из заключения. Егор отправляется в деревню, в гости к Любе. С ней он познакомился заочно, по тюремной переписке. Получилось так, что в деревне Егор обрел не только любовь, дружбу и работу по душе. Он впервые в жизни понял, что значит жить правильно, по Божьим законам. Но прошлое не отпускает Егора. Его находят подельники. Прокудин отказывается вернуться к прежней жизни. За это его убивают.

Во многих произведениях Шукшина присутствует мотив деревни как спасения. Именно в ней находит счастье Егор Прокудин. В деревню рвется Коля Паратов из рассказа «Жена мужа в Париж провожала». В селах люди ближе к природе. Современное еще не коснулось их души. Но и деревня - лишь символ потерянного счастья. Сельских жителей мучат те же внутренние проблемы, что и горожан. Об этом нам рассказал великий русский писатель Василий Макарович Шукшин.

Василий Шукшин родился в селе Сростки Бийского района Алтайского края в крестьянской семье. Родители его считались крестьянами-единоличниками, или середняками. Глава семьи – отец, Макар Леонтьевич Шукшин - работал механизатором на молотилках, в деревне пользовался заслуженным уважением. Но вскоре отца Макара Леонтьевича арестовали. Мать, Мария Сергеевна, осталась без кормильца с двумя детьми на руках. Она вышла замуж повторно, за односельчанина Павла Куксина.
Отчима своего Павла Куксина Василий Шукшин позже вспоминал как человека редкой доброты. Начала налаживаться жизнь, как грянула народная война. Отчим Шукшина ушел на фронт, а через год принесли похоронку.
И так, тринадцатилетний Василий Макарович стал главным мужчиной и кормильцем в доме.
С 1945 по 1947 годы он учился в Бийском автомобильном техникуме, но закончить его он так и не сумел - чтобы прокормить семью, пришлось учебу бросить и устраиваться на работу.
А первым местом работы Шукшина стал трест "Союзпроммеханизация", который относился к московской конторе. Устроившись туда в 1947 году в качестве слесаря-такелажника, Шукшин вскоре был направлен сначала на турбинный завод в Калугу, затем - на тракторный завод во Владимир.
В 1960 году Василий Шукшин окончил ВГИК. Его дипломная работа - короткометражный фильм "Из Лебяжьего сообщают" - осталась незамеченной. Посмотрев его, многие коллеги Шукшина сочли фильм несовременным, в какой-то мере даже скучным.
Но при этом, актерская карьера Шукшина в те годы складывалась гораздо успешнее, чем режиссерская. Шукшин снялся в фильме «Два Федора», после чего приглашения сниматься посыпались на него со всех сторон. Буквально за короткий период Шукшин снялся в целом ряде картин: "Золотой эшелон" (1959), "Простая история" (1960), "Когда деревья были большими", "Аленка", "Мишка, Серега и я" (все-1962), "Мы, двое мужчин" (1963) и др.
С третьего курса он стал рассылать свои рассказы по всем столичным редакциям в надежде, что какая - то из них обратит внимание на его труды. В 1958 году в журнале "Смена" был опубликован его рассказ "Двое на телеге". Однако эта публикация прошла не замеченной ни критикой, ни читателями, и Шукшин на время перестал рассылать свои произведения по редакциям.
Но уже в 60-х одно за другим стали выходить в свет литературные произведения Шукшина. Среди них: "Правда", "Светлые души", "Степкина любовь" были напечатаны в журнале "Октябрь" - в 1961 году. Произведение "Экзамен" - в 1962 -м; "Коленчатые валы" и "Леля Селезнева с факультета журналистики" также появились в журналах в 1962 году.
В 1963 году в издательстве "Молодая гвардия" вышел первый сборник В. Шукшина под названием "Сельские жители". В том же году в журнале "Новый мир" были напечатаны два его рассказа: "Классный водитель" и "Гринька Малюгин" (цикл "Они с Катуни").
На основе своих рассказов "Классный водитель" и "Гринька Малюгин", опубликованных в 1963 году, Шукшин вскоре написал сценарий своего первого полнометражного фильма "Живет такой парень". Съемки картины начались летом того же года на Алтае.
Картина "Живет такой парень" вышла на экраны страны в 1964 году и получила восторженные отклики публики. Хотя сам Шукшин был не слишком доволен его прокатной судьбой.
Фильм по непонятным причинам записали в разряд комедий и, отправив в том же году на международный кинофестиваль в Венецию, выставили его на конкурс детских и юношеских фильмов. И хотя картине присудили главный приз, Шукшин таким поворотом событий был не удовлетворен. Василию Макаровичу даже пришлось выступить на страницах журнала "Искусство кино" с собственным пояснением к фильму.
А тем временем творческая энергия Шукшина трансформируется в целый ряд новых литературных и кинематографических проектов.
Во-первых, выходит новая книга его рассказов под названием "Там вдали...", во-вторых, в 1966 году на экранах появляется его новый фильм - "Ваш сын и брат", который через год удостаивается Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых.
Мысли о России привели Шукшина к идее снять фильм о Степане Разине. В течение всего 1965 года Шукшин внимательно изучал исторические труды о второй крестьянской войне, конспектировал источники, выбирал из антологий нужные себе народные песни, изучал обычаи середины и конца XVII века и совершил ознакомительную поездку по разинским местам Волги.
В марте следующего года он подал заявку на литературный сценарий "Конец Разина", и эта заявка первоначально была принята. Съемки фильма намечались на лето 1967 года. Шукшин был целиком захвачен этой идеей и ради ее претворения в жизнь забросил все остальные дела: он даже прекратил сниматься в кино, хотя его звали к себе на съемочную площадку многие известные режиссеры.
Однако все оказалось напрасным - высокое кинематографическое начальство внезапно изменило свои планы и съемки фильма остановило. При этом были выдвинуты следующие доводы: во – первых, фильм о современности более важен на данный момент, во-вторых, двухсерийный фильм на историческую тему потребует огромных денежных затрат. Таким образом, Шукшину дали понять, что съемки фильма о Разине откладываются.
Последний год жизни Шукшина складывался для него на редкость удачно как в плане творческом, так и личном.
2 октября 1974 года Василий Макарович скончался от сердечной недостаточности. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Василий Макарович Шукшин - русский писатель, кинорежиссер, актер, Заслуженный деятель искусств России (1969), родился 25 июля 1929 г. в селе Сростки Алтайского края в крестьянской семье. Его родители были уроженцами той же местности и по социальному положению считались крестьянами-единоличниками, или середняками. Когда в 1930 году началась сплошная коллективизация, их заставили вступить в колхоз. Глава семьи - Макар Леонтьевич Шукшин - стал работать механизатором на молотилках, в деревне пользовался заслуженным уважением. Однако в дальнейшем это не спасло его от репрессий: в 1933 году Макара Леонтьевича арестовали.

С 16 лет В. Шукшин работает в родном колхозе, затем на производстве. В 1946 г. отправляется в города Калугу и Владимир, там он трудится на разных работах - грузчиком, слесарем…

В 1949 г. Шукшина призывают во флот, откуда потом демобилизуют по болезни. Он возвращается в родные Сростки, где работает преподавателем, затем директором вечерней школы. В 1954 г. в возрасте 25 лет он поступает в институт кинематографии (ВГИК) в Москве на один курс с Андреем Тарковским в режиссерскую мастерскую Михаила Ильича Ромма. В 1958 г. Шукшин впервые снимается в кино. В этом же году появляется его первая публикация - в журнале “Смена” был напечатан рассказ “Двое на телеге”. В начале 1960-х гг. М. Шукшин много снимается в кино. Одновременно идет напряженная работа над рассказами, которые все чаще появляются на страницах столичных журналов. Выходит из печати и первый сборник рассказов “Сельские жители” (1963). В 1964 г. Шукшин снимает свой первый полнометражный художественный фильм “Живет такой парень”, удостоенный призов Московского и Венецианского международных кинофестивалей.

За полтора десятилетия литературной деятельности Шукшиным написаны пять повестей (“Там, вдали”, “А поутру они проснулись”, “Точка зрения”, 1974; “Калина красная”, 1973-1974; “До третьих петухов”, 1975), два исторических романа (“Любавины”, 1965; “Я пришел дать вам волю”, 1971), пьеса “Энергичные люди” (1974), четыре оригинальных киносценария (“Живет такой парень”, “Печки-лавочки”, “Позови меня в даль светлую”, “Брат мой”), около сотни рассказов (сборники “Характеры”, “Земляки”) и публицистические статьи, из которых наиболее известны “Вопрос к самому себе”, “Монолог на лестнице”, “Нравственность есть правда”. Последней повестью и последним фильмом Шукшина стала “Калина красная” (1974 г.). Он умер 2 октября 1974 г. во время съемок фильма С. Бондарчука “Они сражались за Родину”. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Творчество Шукшина

Существуют разногласия в понимании природы дарования В. Шукшина и связанных с ним принципов анализа, критериев оценок. Истинное искусство всегда сопротивляется схемам, прямолинейности суждений, игнорированию его самобытности. Творчество В. Шукшина противилось любым попыткам разрушить его цельность и многожанровое единство. Широкий интерес читателей и зрителей к творчеству В. Шукшина не ослабевает в наши дни.

Изучение творчества В. Шукшина - задача сложная. Искусство В. Шукшина - писателя, актера, кинодраматурга - постоянно рождает споры, научные дискуссии, которые далеко еще не закончены. Время вносит свои поправки, требуя уточнений бытующих мнений, их дополнения или пересмотра. И дело не только в критическом поиске, в динамике воззрении и смене концепции. Дискуссии эти вводят нас в круг важных теоретических проблем, для решения которых требуется основательность исследования всего содержания творчества В. Шукшина (концепция народа и личности, герой, эстетический идеал, вопросы жанра и стиля).

В 1960-е гг., когда в литературной периодике появились первые произведения писателя, критика поспешила причислить его к группе писателей-“деревенщиков”. На то были свои резоны: Шукшин действительно предпочитал писать о деревне, первый сборник его рассказов так и назывался-“Сельские жители”. Однако этнографические приметы сельской жизни, внешность людей деревни, пейзажные зарисовки не особенно занимали писателя - обо всем этом если и заходила речь в рассказах, то лишь попутно, бегло, вскользь. Почти не было в них поэтизации природы, авторских раздумчивых отступлений, любования “ладом” народной жизни - всего того, что привыкли находить читатели в произведениях В. И. Белова, В. П. Астафьева, В. Г. Распутина, Е. И. Носова.

Писатель сосредоточился на другом: его рассказы являли вереницу жизненных эпизодов, драматизированных сценок, внешне напоминавших ранние чеховские рассказы с их не натужностью, краткостью (“короче воробьиного носа”), стихией беззлобного смеха. Персонажами Шукшина стали обитатели сельской периферии, незнатные, не выбившиеся “в люди”, - одним словом, те, кто внешне, по своему положению вполне соответствовали знакомому по литературе XIX века типу “маленького человека”. Однако каждый персонаж в изображении Шукшина имел свою “изюминку”, противился усреднению, являл особый образ существования или оказывался одержимым той или иной необычной идеей. Вот как напишет об этом позднее критик Игорь Дедков: “Людское многообразие, живое богатство бытия выражается для В. Шукшина, прежде всего, в многообразии способов жить, способов чувствовать, способов отстаивать свое достоинство и свои права. Уникальность ответа, уникальность реакции человека на призыв и вызов обстоятельств кажутся писателю первейшей ценностью жизни, конечно, с той поправкой, что эта уникальность не аморальна ”. Шукшин создал целую галерею запоминающихся персонажей, единых в том, что все они демонстрируют разные грани русского национального характера. Этот характер проявляется у Шукшина чаще всего в ситуации драматического конфликта с жизненными обстоятельствами. Шукшинский герой, живущий в деревне и занятый привычной, по-деревенски монотонной работой, не может и не хочет раствориться в сельском быту “без остатка”. Ему страстно хочется хоть ненадолго уйти от обыденности, душа его жаждет праздника, а неспокойный разум ищет “высшей” правды. Легко заметить, что при внешней непохожести шукшинских “чудиков” на “высоких” героев-интеллектуалов русской классики они, “сельские жители”, так же не хотят ограничить жизнь “домашним кругом”, их так же томит мечта о жизни яркой, исполненной смысла. А поэтому их тянет за пределы родной околицы, их воображение занято проблемами отнюдь не районного масштаба (герой рассказа “Микроскоп” приобретает дорогостоящий предмет в надежде найти способ борьбы с микробами; персонаж рассказа “Упорный” строит свой “ перпетуум мобиле”). Характерная для рассказов Шукшина коллизия - столкновение “городского” и “деревенского” - не столько выявляет социальные противоречия, сколько обнаруживает конфликтные отношения мечты и реальности в жизни “маленького человека”. Исследование этих отношений и составляет содержание многих произведений писателя.

Русский человек в изображении Шукшина - человек ищущий, задающий жизни неожиданные, странные вопросы, любящий удивляться и удивлять. Он не любит иерархию - ту условную житейскую “табель о рангах”, согласно которой есть “знаменитые” герои и есть “скромные” труженики. Противясь этой иерархии, шукшинский герой может быть трогательно-наивным, как в рассказе “Чудик”, невероятным выдумщиком, как в “Миль пардон, мадам! ”, или агрессивным спорщиком, как в рассказе “Срезал”. Такие качества, как послушание и смирение, редко присутствуют у персонажей Шукшина. Скорее наоборот: им свойственны упрямство, своеволие, нелюбовь к пресному существованию, противление дистиллированному здравомыслию. Они не могут жить, не “высовываясь”.

“Срезал” - один из самых ярких и глубоких рассказов Шукшина. Центральным персонажем рассказа Глебом Капустиным владеет “пламенная страсть” - “срезать”, “осаживать” выходцев из деревни, добившихся жизненного успеха в городе. Из предыстории столкновения Глеба с “кандидатом” выясняется, что недавно был повержен приехавший на побывку в деревню полковник, не сумевший вспомнить фамилию генерал- губернатора Москвы 1812 года. На этот раз жертвой Капустина становится филолог, обманутый внешней нелепостью вопросов Глеба, не сумевший понять смысла происходящего. Поначалу вопросы Капустина кажутся гостю смешными, но скоро весь комизм исчезает: для кандидата это настоящий экзамен, а позже столкновение перерастает в словесную дуэль. В рассказе часто встречаются слова “посмеялся”, “усмехнулся”, “расхохотался”. Однако смех в рассказе имеет мало общего с юмором: он выражает снисходительность горожанина к “странностям” живущих в деревне земляков, то становится проявлением агрессивности, выявляет мстительность, жажду социального реванша, которая владеет разумом Глеба.

Спорщики принадлежат к разным культурным мирам, разным уровням социальной иерархии. В зависимости от личных пристрастий и социального опыта читатели могут прочитать рассказ либо как бытовую притчу о том, как “умный мужик” перехитрил “ученого барина”, либо как зарисовку о “жестоких нравах” обитателей деревни. Иными словами, он может либо принять сторону Глеба, либо посочувствовать ни в чем не повинному Константину Ивановичу. Однако автор не разделяет ни той, ни другой позиции. Он не оправдывает персонажей, но и не осуждает их. Он лишь внешне безучастно подмечает обстоятельства их конфронтации. Так, например, уже в экспозиции рассказа сообщается о нелепых подарках, привезенных гостями в деревню: “электрический самовар, цветастый халат и деревянные ложки”. Замечено и то, как Константин Иванович “подкатил на такси”, и то, как он с нарочитой “грустинкой” в голосе вспомнил детство, приглашая мужиков к столу. С другой стороны, мы узнаем о том, как Глеб “мстительно щурил глаза”, как, будто “опытный кулачный боец”, шел к дому Журавлевых (“несколько впереди остальных, руки в карманах”), как он, “видно было- подбирался к прыжку”.

Лишь в финале автор сообщает нам о чувствах присутствовавших при словесном поединке мужиков: “Глеб... их по-прежнему неизменно удивлял. Восхищал даже. Хоть любви, положим, тут не было. Нет, любви не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил еще”. Так рассказ и завершается: не нравоучением, но сожалением о недостатке такта и участливого внимания людей друг к другу, о встрече, обернувшейся разрывом. “Простой” человек в изображении Шукшина оказывается совсем “непростым”, а деревенская жизнь - внутренне конфликтной, таящей за повседневной маетой нешуточные страсти. Высоким порывам шукшинских героев, увы, не дано реализоваться в жизни, и это придает воспроизведенным ситуациям трагикомическую тональность. Однако ни анекдотические случаи, ни эксцентричное поведение персонажей не мешают писателю разглядеть в них главное - народную жажду справедливости, заботу о человеческом достоинстве, тягу к наполненной смыслом жизни. Шукшинский герой часто не знает, куда себя деть, как и на что использовать собственную душевную “широту”, он мается от собственной бесполезности и бестолковости, он совестится, когда причиняет неудобство близким. Но именно это делает характеры героев живыми и устраняет дистанцию между читателем и персонажем: шукшинский герой безошибочно угадывается как человек “свой”, “нашенский”.

В произведениях Шукшина важна фигура рассказчика. Он сам и те, о ком он рассказывает, - люди общего опыта, общей биографии и общего языка. А потому авторский пафос, тональность его отношения к изображаемому далеки как от сентиментального сочувствия, так и от откровенного любования. Автор не идеализирует своих героев только потому, что они - “свои”, деревенские. Отношение к изображаемому в рассказах Шукшина проявляется по-чеховски сдержанно. Ни у одного из персонажей нет полноты обладания правдой, и автор не стремится к нравственному суду над ними. Ему важнее другое - выявить причины не узнавания одним человеком другого, причины взаимного непонимания между людьми. По форме рассказы Шукшина отличаются сценографичностью: как правило, это небольшая сценка, эпизод из жизни, - но такой, в котором обыденное сочетается с эксцентрическим и в котором открывается судьба человека. Постоянной сюжетной ситуацией оказывается ситуация встречи (реальной или несостоявшейся). В развертываемом сюжете нет внешнего плана: рассказы часто тяготеют к форме фрагмента - без начала, без конца, с незавершенными конструкциями. Писатель неоднократно говорил о своей нелюбви к замкнутому сюжету. Композиция сюжета подчиняется логике беседы или устного повествования, а потому допускает неожиданные отклонения и “лишние” уточнения и подробности.

Граница между “авторским словом” и “словом героя” в большинстве случаев размыта или полностью отсутствует. Яркая сторона индивидуального стиля Шукшина - богатство живой разговорной речи с ее разнообразными индивидуальными и социальными оттенками. Герои Шукшина - спорщики, опытные говоруны, владеющие множеством интонаций, умеющие к месту вставить поговорку, пощеголять “ученым” словцом, а то и яростно выругаться. Частые в их речи междометия, риторические вопросы и восклицания придают разговору повышенную эмоциональность. Именно язык - главное средство создания характеров Глеба Капустина и Броньки Пупкова.

Говоря о В. Шукшине, как-то даже неловко упоминать об органической связи его с народом России. Да ведь он сам и есть этот народ-труженик, вышедший на новую дорогу жизни и полностью творчески осознавший себя, свое бытие. Осознавший глубинно.

Бескомпромиссное, гневное, яростное обличение того, что мешает добру и свету, и радостное приятие, ответное сияние навстречу тому, что утвердилось верно и хорошо, - таков был Шукшин в творчестве. Его собственное духовное становление, рост личности неотъемлемы от все более глубоких постижений таланта - актерских ролей, режиссуры и писательской, чисто литературной работы. Все вместе это являло собою целостный непрерывный процесс.

Сам художник незадолго до своей смерти, как известно, склонен был многое пересмотреть в своем творческом сосуществовании, чтобы выбрать для себя, наконец что-то одно.

Эту ориентацию на зрелость, на завершение поиска подсказали Шукшину Шолохов и Бондарчук, когда артист, создавая образ солдата Лопахина в фильме “Они сражались за Родину”, получил возможность сполна постичь и выразить еще одно и, пожалуй, наиболее дорогое в нем для всех народное качество - чистейший, беспримесный и предельно скромный героизм человека нынешнего. Героический характер человека-борца, сознающего себя сегодня мыслящей, активной, деятельной частью народа, частью Родины, а потому и идущего на подвиг, на борьбу за нее осознанно - во весь рост.

Последняя роль в кино и в жизни - Лопахин - обозначила новую огромную высоту художественной, писательской ответственности, когда Шукшин вдруг почувствовал необходимость решающего, окончательного выбора между только литературой и только кинематографом. Но было ли это возможно вообще..? Ведь доселе оба эти дарования отнюдь не были разъединены в его творческом существе художника: напротив, они существовали именно как целое. Шукшин, едва придя в искусство, всегда выражал себя в нем монолитно: он не “писал” и не “играл” своих героев, - он жил их жизнью, носил их в душе, в самом существе своем еще до того, как они оживали на страницах его сценариев или появлялись на экране.

В литературу Шукшина привел именно кинематограф. Он закончил ВГИК и стал режиссером. Но уже тогда обнаружился в нем писатель. Причем писатель-драматург, писатель-сценарист, даже в прозе, в новеллистке остающийся драматургом. Писатель со своим голосом, своей динамикой, своей темой, разрабатываемой им, пусть интуитивно на первых порах - но опять с тем же редкостным единством и целостностью натуры, прошедшей через все преграды. Через трудное преодоление судьбы, заявившей о себе необычностью, духовной и нравственной масштабностью таланта, резко выраженной социальной природой. Его современностью. Во всех общепризнанных удачах Шукшина индивидуальность художника, все присущие ему особенности выразились полностью прежде всего в своей идейной, гражданственной мощи. Ибо Шукшин, сила его воздействия на нас - прежде всего в глубинном моральном содержании творчества, в его воспитывающем значении. С этих позиций писатель говорит и о прошлом, и о настоящем. Для него именно этим дорого духовное богатство, которое оставляют нам деды и прадеды, а потом отцы и матери наши. Шукшин требует понимать, беречь и хранить святыни народной жизни, не делая из них кумира, но обращая их в движимый, повседневно требующий приращения и умножения человеческий, нравственный капитал. Измена им, забвение этих ценностей есть святотатство. Даже горько, покаянно впоследствии осознанное, все равно обернется оно неминуемой черной бедой для Егора Прокудина....

Шукшин, подобно Куприну, Чехову, Горькому, Есенину, Шаляпину, шел в литературу и искусство из самых “низов” народа, из русской “глубинки”. Шел со своими собственными “университетами”. С тем доскональным, ничем не заменимым, практическим-трудовым, рабочим знанием жизни, которое люди получают не из книг, а из опыта, порою и сегодня все еще достаточно нелегкого, а уж в пору шукшинского детства особенно тяжкого и горького. Но это - всегда университеты. Всегда без кавычек, понимаемые как школа настойчивости и трудолюбия, а главное, как школа, обучающая знанию самой жизни. Известно, что важнее этого знания ничего нет, а для художника и быть не может.

Все киносценарии написаны Шукшиным подобно тому, как писал их Довженко, - рукой большого и зрелого драматурга. Хотя в то же время сценарии эти остаются еще и безусловным достоянием прозы. И если “Калину красную” можно считать своеобразной киноповестью, то и роман, и сценарий, а вернее, кинороман, или кино-поэму о Разине “Я пришел дать вам волю”, несомненно, следует отнести еще и к тем лучшим и редким произведениям русской (да и не только русской) эпической, масштабной прозы, где сама история, не успев ожить на экране, уже наполнилась живой, прекрасной, образной жизнью героев. Шукшин сам хотел играть и сыграл бы Степана Разина. Настолько могуч его актерский дар. Но он был больше чем актером, ибо был еще и замечательным режиссером.

Шукшин пишет так естественно, как говорит и мыслит его народ. Он играет свои роли так же просто, как существует: без натуга, без грима, без малейшего желания быть замеченным, услышанным, оставаясь словно в пределах ощущения собственного, личного, духовного бытия. Такова всегда бывает высочайшая ступень мастерства, та ступень искусства, где оно, это искусство, как бы уже исчезает, - будто даже перестает существовать. Перед нами остается видимое глазу, а еще больше - чувству, первозданное чудо жизни. Простое чудо. Некий, словно сам по себе творящий, животворный источник жизни. Художественный мир Шукшина

Земля - образ конкретный и поэтически многозначный в творчестве В. Шукшина. Дом родной и родная деревня, пашня, степь, мать-сыра земля.... Народно-образные восприятия и ассоциации вводят нас в систему понятий высоких и сложных, исторических и философских: о бесконечности жизни и уходящей в прошлое цепи поколений, о Родине, о необъяснимо притягательной силе земли. Этот всеобъемлющий образ естественно становится центром содержания творчества Шукшина: образной системы, основных коллизий, художественных концепций, нравственно-эстетических идеалов и поэтики.

Писал ли Шукшин Любавиных, мрачных и жестоких собственников, вольнолюбивого мятежника Степана Разина, рассказывал ли о разломе деревенских семей, о неизбежном уходе человека, прощании его со всем земным, ставил ли фильмы о Пашке Колокольникове, Иване Расторгуеве, братьях Громовых, Егоре Прокудине, писатель изображал героев на фоне конкретных и обобщенных образов реки, дороги, бесконечного простора пашни, отчего дома, безвестных могил. Шукшин наполняет этот центральный образ всеобъемлющим содержанием, решая кардинальную проблему: что есть Человек, в чем суть его бытия на Земле? В прочном узле проблематики соединились вопросы исторические и философские, всеобщие и конкретные - общенародной и личностной жизни. Земное притяжение, влечение к земле - сильнейшее чувство человека, прежде всего крестьянина-земледельца. Рождающееся вместе с человеком образное представление о величии и мощи земли - источника жизни, хранителя времени и ушедших поколений - в искусстве В. Шукшина обновилось, обретя многозначность. Размышляя над судьбами крестьянства, думая о его прошлом и настоящем, В. Шукшин неизменно возвращался к земле: традициям, нравственным понятиям, верованиям, которые складывались у земледельца в труде, многовековому опыту и заботам крестьянина о хлебе насущном. Но земля у Шукшина-образ исторический. Ее судьба и судьбы людей едины, и разорвать эти вечные связи невозможно без трагически необратимых катастроф и гибельных последствий. Народ, совершив революцию, строил новую жизнь, он освободил свою Родину от оккупантов в грозные годы Великой Отечественной войны, отдал все силы возрождению, обновлению и расцвету жизни. Земля и люди сегодня, их бытие, их будущие судьбы - вот что волнует писателя, приковывает его внимание. Судьбы сегодняшние - продолжение звеньев исторической цепи поколений. «Прочны ли эти звенья и как они спаяны?» - размышляет Шукшин. Необходимость, насущность этих связей, вне всякого сомнения. Прослеживая жизненный путь отцов и детей, представляющих разные поколения и стоящие за ними эпохи, Шукшин стремится раскрыть их духовный мир, радости и заботы, смысл бытия, во имя чего прожита жизнь.

Матвей Рязанцев («Думы») просыпается каждую ночь, тревожно прислушиваясь к голосам гармони. Они трогают его за душу, бередят воспоминания из далекого детства, сжимая сердце. Его, тогда еще парнишку, отправили с поля в деревню за молоком, чтобы спасти умирающего маленького брата. “Слились воедино конь и человек и летели в черную ночь. И ночь летела навстречу им, густо била в лицо тяжким запахом трав, отсыревших под росой. Какой-то дикий восторг обуял парнишку; кровь ударила в голову и гудела. Это было как полет - как будто оторвался он от земли и полетел. И ничего вокруг не видно: ни земли, ни неба, даже головы конской - только шум в ушах, только огромный ночной мир стронулся и понесся навстречу. О том, что там братишке плохо, совсем не думал тогда. И ни о чем не думал. Ликовала душа, каждая жилка играла в теле... Какой-то такой желанный, редкий миг непосильной радости. «

Поиски ответов на вечные вопросы о смысле жизни и преемственности поколений требуют от писателя анализа чувств. Любовь, дружба, сыновние и отцовские чувства, материнство в беспредельности терпения и доброты - через них познается человек, а через него - время и сущность бытия. Пути постижения писателем бытия ведут его к познанию глубин души человеческой. А в этом - ключ к решению и древних, и новых загадок жизни. Узнавая дорогих Шукшину героев, убеждаешься в одном: выше всего, прекраснее и глубже те переживания, которые испытывает человек, приобщаясь к природе, постигая извечную власть и обаяние земли, бесконечность человеческой жизни (“Залетный”, “Верую! ”, “И разыгрались же кони в поле”, “Алеша Бесконвойный”) “Наиболее современными” в искусстве и литературе мне представляются вечные усилия художников, которые отдаются исследованию души человеческой. Это всегда благородно, всегда трудно”, - говорил Шукшин. Чаще всего писатель оставляет своих героев один на один с памятью о тех сильнейших переживаниях, в которых оживала душа, воспоминание о которых люди пронесли через всю жизнь. Отчетливо обнаруживаются грани, как бы разделяющие отцов и детей: различны их мировосприятие, чувства и отношение к земле. Писатель тактично, объективно говорит о различии духовного склада поколений как о данности, естественном явлении. Совершенно закономерно, что в центре поэтического ряда «люди - земля» выделен образ матери, с ее терпением, добротой, великодушием, жалостью. Насколько многозначен, богат красками, символичен, но всегда естествен этот излюбленный писателем характер! Поэтизируя простую деревенскую женщину-мать, Шукшин изображает ее хранительницей дома, земли, извечных семейных устоев и традиций. В старой матери-труженице Шукшин видит истинную опору для человека в превратностях судьбы, она для писателя - воплощение надежды, мудрости, доброты и милосердия. Однако мать - хранительница опустевшего дома, который, по той или иной причине, навсегда покинули дети, - ситуация драматичная. И драма эта многозначна, циклична по содержанию: страдают отцы и матери, страдают и дети, избравшие свой путь в жизни. Всматриваясь в социально-семейные и бытовые ситуации (деревенские и городские), разбирая их “начала” и “концы”, Шукшин убеждал нас в многосложности, неисчерпаемости драм жизни. Даже в том случае, если выбор героя был трагедийным, финалы оставались открытыми, обращая к читателю и зрителю свои новые “начала” (“Сельские жители”, “Один”, “В профиль и анфас”, “Жена мужа в Париж провожала”, “Письмо”, “Как помирал старик”, “Бессовестные”, “Земляки”, “Осенью”, “Материнское сердце”, “Залетный”, “Калина красная” и т. д.).

Для многих молодых героев деревня - уходящий в прошлое мир. Дом, земля, труд на земле как бы принадлежат только памяти, вырисовываясь в романтических красках. Слесарь Иван, душа которого полна смутного желания жизненных перемен, так видит деревню и родной дом: точно, реально, без романтической окрашенности, не испытывая волнений даже накануне своего ухода в город. “Мать топила печку; опять пахло дымом, но только это был иной запах - древесный, сухой, утренний. Когда мать выходила на улицу и открывала дверь, с улицы тянуло свежестью, той свежестью, какая исходит от лужиц, подернутых светлым, как стеклышко, ледком... ” («В профиль и анфас»). Иван, покидая мать, привычный круг жизни, возможно, страдает от собственной решимости.

В киноповести “Брат мой... ” Шукшин показал, как вследствие разных условий жизни растет отчуждение братьев. Иван обосновался в городе вопреки воле отца, завещавшего сыновьям беречь землю. Семен, верный отцовскому завету и своему долгу, остается в деревне, хотя жизнь его нелегка. Ивану все время снится родная деревня, рождая смутное волнение. Однако наяву деревня его не волнует и не радует: родительская изба “... потемнела, слегка присела на один угол... Как будто и ее придавило горе. Скорбно смотрели в улицу два маленьких оконца... Тот, кто когда-то срубил ее, ушел из нее навсегда”.

Неотвратимость размежевания отцов и детей в деревне обусловлена социально исторически: техническим прогрессом, урбанизацией, влиянием города, дальнейшим преобразованием деревни и неизбежным различием психологического склада разных поколений. Однако Шукшина волнует нравственное содержание текущего процесса, его последствия. Читателю и зрителю, возможно, представляется, что различие характеров братьев Громовых предопределили разные условия жизни. Между тем подобное заблуждение легко рассеивается: Семен добр, простодушен, сердечен, бескорыстен не потому, что он деревенский. Он и в городе мог бы остаться верным своей натуре, как, впрочем, и Иван, переселившись в деревню, - своей - решительной, твердой, эгоистичной и неуступчивой. Дело в самом факте естественного распада семьи Громовых, отчуждения братьев, жизненные дороги которых совсем разошлись: как видно, немногое их связывает. В. Шукшин, всматриваясь в социально-семейные ситуации (городские или деревенские), изображает глубокий драматизм современных семейных историй. Шукшин пишет социальную драму в течение всех лет работы. От первых наблюдений, которые, накапливаясь, стали основой глубоких размышлений и обобщений, драма эта, распадаясь на десятки новых конфликтов, вбирала в себя все новый и новый жизненный материал. Содержание ее бесконечно разнообразно. В драме обнажаются разногласия отцов и детей: противоборствуют различные жизненные позиции, взгляды. Потрясенный и взволнованный мир этот укладывается, но трудно, мучительно, подспудно стремясь к гармонии, не всегда находя ее. Созидательные силы активны, их роль совершенно очевидна в социальных драмах В. Шукшина. Эти силы выявляются в субстанции народа - в его здоровом нравственно-этическом начале, которое более всего выражено в трудовых традициях, в коллективизме, в причастности к общему делу, наконец, - в творческих возможностях народа. Стремление к гармонии образует мощное, глубинное течение, которое, противостоя разладу, различным социально-семейным конфликтам, обладает созидательными возможностями. В поступательном развитии жизни неуклонно идет процесс формирования и утверждения преобразуемых человеком социальных отношений. Однако не на пустом месте. На почве, подготовленной отцами, опытом старших поколений, и при условии бережного отношения детей к нравственным и трудовым традициям, к труду вообще, чтобы человек “... ничего... не потерял дорогого, что он обрел от традиционного воспитания, что он успел понять, что он успел полюбить; не потерял бы любовь к природе... ” - говорил Шукшин. Добрая воля человека, его разумное вмешательство в текущий процесс плодотворны: в возможностях человека преодолеть бездушие, пассивность, потребительский эгоизм. Социально-бытовые драмы В. Шукшина - драмы прощания с уходящим в прошлое укладом жизни и связанными с ним традициями. Не менее сложно, противоречиво - как в городе, так и в деревне - протекает утверждение новых отношении, нового уклада, вбирающего в себя черты и нормы современной жизни. Смысл этого процесса общезначимый, в конечном итоге - общечеловеческий. Неизбежность распада, исчезновения прежних трудовых отношений, преобразования их в процессе общественно-исторических перемен и технических сдвигов для Шукшина закономерны. Современный город вовлекает в свою орбиту огромное число сельского населения, для которого этот процесс сопряжен с известными потерями прежних навыков, трудовых традиций, семейного уклада. Смена старого новым может сопровождаться отрицательными явлениями нравственного порядка. В. Шукшин их видит, анализирует. Воспроизводя порой причудливое сплетение смешного и драматического, писатель предостерегает нас от легкомысленного отношения к происходящему, от бездумного смеха. В. Шукшин пишет о необратимых изменениях духовно-нравственного склада человека, происходящих в результате отчуждения от земли, от семьи (Егор Прокудин). Конечно, в этом нет рокового предопределения или чьей-то злой воли. Шукшин относится с величайшим доверием к человеку, его разуму, добрым наклонностям, самостоятельности. От самого человека зависит, насколько разумно и мудро он распорядится всем тем ценным, что завещано ему старшими поколениями. Шукшин требователен к своим героям, пристрастен, но объективен, предоставляя им право самим принимать решения, делать выбор, оценивать происходящее. Вместе с тем он далеко не безразличен к тому, как складываются отношения отцов и детей, каковы судьбы и перспективы преемственности поколений. Дети порой отвергают опыт старших поколений, считая его не соответствующим уровню современной жизни, тормозящим ее, а потому принадлежащим только прошлому. Опыт детей формируется в новых условиях жизни; прогресс как будто бы предопределил преимущество, успех новых поколений. Вопрос писателя, обращенный к отцам и детям: “Кто из нас прав? Кто умнее? ” - не получает прямого ответа. Да так и должно быть: нельзя ответить на этот вечный вопрос односложно и категорично.

Шукшин находит в старых людях много доброго, прежде всего преданную любовь к детям, всепрощение- в их трогательных письмах, в трагикомических стремлениях помочь, научить, спасти заблудших, в умении понять, оправдать и простить детей, сохраняя при этом независимость, душевную твердость. У шукшинских стариков столько мудрости, человеческого достоинства, терпения, что читателю очевидны симпатии автора. Если житейскую мудрость понимать как сердечную отзывчивость, такт, терпимость, то и в этом нужно отдать предпочтение поколению отцов и дедов. Конечно, мы находим у молодости ответные чувства признательности, сострадания, понимание своего долга. Минька Лютаев любит своего отца, приезд которого пробуждает в нем романтические воспоминания и даже тайные мечты о возвращении домой. (“Захотелось хлебнуть грудью степного полынного ветра... Притихнуть бы на теплом косогоре и задуматься. А в глазах опять встала картина: несется в степи вольный табун лошадей, и впереди, гордо выгнув тонкую шею, летит Буян. Но удивительно тихо в степи”). Захватив героя своей поэтической силой, эти воспоминания постепенно гаснут.

Признавая высокие достоинства старших поколений, почтительно прощаясь с ними, Шукшин предоставляет слово молодым, вводит их в действие своих драм. Идея духовной преемственности, конкретизируясь в характерах и ситуациях, символизирует вечное движение жизни, в которой побеждают добрые нравственные начала.

Художественный мир Шукшина - многолюдный, “многошумящий”, динамичный и живописный. Создается иллюзия полной естественности его, совершенного единства с реальностью. Океан жизни, как бы выплеснув в момент могучего волнения этот образный мир, не остановил свой бесконечный бег.

В начале 1966 года фильм “Ваш сын и брат” вышел на экраны. Наряду с высокой оценкой фильма (например, известным режиссером Г. Чухраем) в “Комсомольской правде”, в его адрес посыпались такие упреки и обвинения, что Шукшин отложил в сторону все другие дела и написал статью “Вопрос самому себе, в которой не только отвечал своим оппонентам, но и подробно развивал свой взгляд на проблему “деревня- город”.

“Сколько ни ищу, - не без иронии писал Шукшин, - в себе “глухой злобы” к городу, не нахожу. Вызывает злость то, что вызывает ее у любого самого потомственного горожанина. Никому не нравятся хамоватые продавцы, равнодушные аптекари, прекрасные зевающие создания в книжных магазинах, очереди, теснота в трамваях, хулиганье у кинотеатров и т. п. ”. Но почему, спрашивается, Шукшину пришлось начать разговор о вещах, казалось бы, очевидных? А дело в том, что иных критиков возмутило - да что там! - просто ужаснуло поведение одного из братьев Воеводиных -Максима. Да как он смеет, этот неоперившийся деревенский юноша, столь дерзко и вызывающе вести себя в московских аптеках, как может он кричать в лицо заслуженным фармацевтам, что он их ненавидит! А-а?.. Противопоставление налицо: в деревне- хорошие, добрые, в городе -черствые, злые. И почему-то не пришло в голову никому из увидевших подобное “противопоставление”, что столь же резко и непримиримо мог вести себя на месте Максима и “стопроцентный” москвич. Да и вообще, хорошо ли мы знаем себя: неужели и впрямь сможем сохранить спокойствие и ровную вежливую деловитость, если кто-то из самых близких нам людей угрожающе занеможет?... Вот ведь в чем парадокс. Не критика, а оскорбленный Максимом аптекарь прекрасно понял нашего героя. И Шукшин это показал психологически точно. Но... страшно упрямая штука - литературно-критический ярлык. Пройдет еще несколько лет, Алла Марченко напишет о Шукшине, “оттолкнувшись” от нескольких десятков рассказов: “нравственное превосходство деревни над городом - его верую”. Тем более что на страницах газет и журналов идет деление литературы на “обоймы”, а ты зачислен дружными усилиями в “деревенщики”. Что греха таить, иные писатели еще лучше себя чувствуют в подобных ситуациях: неважно, что там такое о них говорят, главное - побольше бы говорили: когда имя в печати “мелькает”, слава громче. Другое дело - художники, которых заботит не столько известность, сколько истина, правда, мысли, которые несут они в своих произведениях. Ради этого, считают они, стоит иной раз пойти на риск, высказать наболевшее в предельно откровенной публицистике.

“Если есть что-то похожее, - писал далее Шукшин в статье “Вопрос самому себе”, - на неприязнь к городу-ревность: он сманивает из деревни молодежь. Здесь начинаются боль и тревога. Больно, когда на деревню вечерами наваливается нехорошая тишина: ни гармонь “никого не ищет”, ни песен не слышно... Петухи орут, но и то как-то не так, как-то “индивидуально”. Не горят за рекой костры рыбаков, не бухают на заре торопливые выстрелы на островах и на озерах. Разъехались стрелки и певуньи. Тревожно. Уехали... Куда? Если в городе появится еще одна хамоватая продавщица (научиться этому - раз плюнуть), то кто же тут приобрел? Город? Нет. Деревня потеряла. Потеряла работницу, невесту, мать, хранительницу национальных обрядов, вышивальщицу, хлопотунью на свадьбах. Если крестьянский парень, подучившись в городе, очертил вокруг себя круг, сделался довольный и стыдится деревенских родичей, - это явно человеческая потеря. Если экономист, знаток социальных явлений с цифрами в руках докажет, что отток населения из деревни - процесс неизбежный, то он никогда не докажет, что он безболезненный, лишенный драматизма. И разве все равно искусству - куда пошагал человек? Да еще таким массовым образом. Только так и в этом смысле мы касались “проблемы” города и деревни в фильме. И конечно, показывая деревню, старались выявить все в ней прекрасное: если уж ушел, то хоть помни, что оставил”. Про Игнатия Байкалова, героя рассказа “Игнаха приехал”, нельзя сказать, что он “очертил вокруг себя круг”. Нет, он, как это убедительно показал в статье “Единица измерения” Л. Емельянов, вполне образцовый сын, причем образцовый не напоказ, не только потому, что отвечает нормальным деревенским представлениям о хорошем сыне, а потому, что он действительно такой - добрый, открытый, сердечный. Да, старика отца смущает, что у старшего его сына такая необычная профессия - цирковой борец, не понять ему и Игнатиного “конька” - разглагольствований о “преступном нежелании русского народа заниматься физкультурой”, но не вчера он об этом услышал, и знакомимся мы далеко не с первым приездом Игнатия из города в родную деревню. Так почему же ощутим внутренний разлад в хорошей семье, почему читатель и зритель не сомневаются, что отец и сын уже не поймут друг друга? Прав Л. Емельянов: Игнатий действительно в чем-то неуловимо изменился, в чем-то невольно отошел от вековой, исконной жизненной традиции, в лоне которой жила и по сей день живет его семья. Пожалуй, он стал несколько резче, нежели допускает эта традиция, “громче” что ли....

В повести “Там, вдали”, о том, как деревня потеряла работницу, невесту, мать. Эта повесть не принадлежит к числу самых заметных произведений Василия Шукшина, но в ней автор как раз стремился наиболее отчетливо показать драматизм такого социального явления, как отток населения из деревни.

Некогда, лет десять тому назад, как мы встречаемся с героями повести, руководитель далекого сибирского хозяйства Павел Николаевич Фонякин проводил Ольгу - любимое и единственное свое чадо - в город, в педагогический институт. Через полтора года узнал, что дочь вышла замуж, потом, довольно скоро, от нее пришла весточка - разошлась. 0льга бросила институт, приехала домой. Потомилась - делать ничего не делала - с год в деревне, опять уехала в город. Новое замужество. Но и с “талантливым ученым” не ужилась. Все это, безусловно, важно, но главное в другом. В том, что - пускай даже неосознанно и ненадолго - Ольга Фонякина увидела в Петре Ивлеве себя - далекую, прежнюю... Увидела - и захотела с его помощью вернуться на десять лет назад. И вовсе не нелепой была эта ее сердечная попытка (в сущности, только в этом и заключалось ее спасение), но ради достижения вполне реальной этой цели надо было забыть себя “новую”, уйти от себя теперешней. Увы, столь хорошо понимаемое рассудком, это оказалось недостижимым на деле. “И пошли кривляться неопрятные, бессмысленные дни и ночи. Точно злой ветер подхватил Ивлева и поволок по земле”.

Ольга предала нового своего суженого. Она не бросила свою разбитную компанию, занимавшуюся явно “темными” делишками... Но не своим поведением предала Ивлева Ольга и не тем даже, что она, в числе прежних своих “друзей”, очутилась на скамье подсудимых... “Заразы вы! - кричал Петр в лицо осоловелой девице, одной из тех, что олицетворяла для него “нечисть” вокруг Ольги. - Поганки на земле, вот вы кто! - Остановился перед девицей, стиснул кулаки в карманах, чтобы унять дрожь. - Шелк натянула! Ногами дрыгать научилась?... - Дрожь не унималась; Ивлев побледнел от ярости и обиды, но слов - убийственных, разящих - не находил. -Что поняли в жизни? … Жрать! Пить! Ложиться под кого попало!... Сволочи.... ” Но Ольга, она подобных слов ни в коем случае не заслуживает, она ошиблась, оступилась, не так начала жить. Ей только объяснить, сказать: “Я тебя хорошо понимаю. Бывает так: идешь где-нибудь - в лесу или в поле, доходишь до такого места, где дорога расходится на две. А места незнакомые. По какой идти - неизвестно. А идти надо. И до того тяжело это - выбирать, аж сердце заболит. И потом, когда уж идешь, и то болит. Думаешь: “А правильно? Может, не сюда надо было? ” Ольга, она прекрасная, я так ее люблю, она должна все, все понять. “- Сволочь ты, - откровенно зло и резко сказала Ольга. Села, посмотрела на мужа уничтожающим взглядом. - Верно сказал: тыква у тебя на плечах. Чего ты на людей налетел. Научился топором махать - делай свое дело... Я ухожу: совсем. Люди, о которых ты говоришь, - не такие уж хорошие. Никто не обманывается, и они сами тоже. А ты - дурак. Загнали тебя на “правильную дорогу” - шагай и помалкивай. Кто тебе дал право совать нос в чужие дела? ” Это уже, с позволения сказать, “философия”. Причем такая, которую ох как трудно поправить. Ольга вернется к Ивлеву, еще раз попробует начать все сначала (как лучезарны будут ее планы!), они уедут в деревню, но перемены произойдут лишь внешние. Она вскоре оставит благие свои намерения и банально, “красиво” загуляет с местным учителем. И снова отцу ее, директору совхоза Павлу Николаевичу Фонякину, будет мучительно стыдно, и - в который раз! - глядя на крепкую фигуру дочери, на прекрасное лицо ее, он горестно подумает: “Какая женщина... жена, мать могла бы быть”. Что же случилось с Ольгой, единственной опорой и надеждой престарелых и заслуженных родителей? Что?... “Среда заела”? Ладно, но как попала в эту полумещанскую, полуворовскую “среду” Ольга Фонякина, собиравшаяся стать учительницей? Неудачные замужества всему виной? Но кто ее замуж на аркане тянул?... Как бы мы ни хотели, но вопросов по прочтении повести “Там, вдали” будет множество.

Критика немало писала об этом произведении Шукшина, но все свои рассуждения строила вокруг образа Петра Ивлева. Жалела этого хорошего парня, намекала, что не его дело любить столь “роковую” женщину, сетовала, что слабовато Ивлев мыслит, что чувства у него превозмогают рассудок. Он был как на ладони, этот Петр Ивлев, и казалось, что повесть написана именно о нем, о его горькой и неудавшейся любви. А Ольга? Что ж, с ней тоже было все как будто ясно: такая она и есть -“роковая”, непутевая, ничего не поделаешь.

Так что же случилось с Ольгой Фонякиной? Нельзя доказать “математически”, но можно почувствовать, что эта повесть все-таки о ней, незаурядной, страстной. Ужели город ее испортил?

Отрывок из следующей статьи В. Шукшина “Монолог на лестнице” (1968) :. “Конечно, молодому парню с десятилеткой пустовато в деревне. Он знает (приблизительно, конечно, - по кино, по книжкам, по рассказам) про городскую жизнь и стремится, сколько возможно, подражать городским (прическа, одежда, транзистор, словечки разные, попытки несколько упростить отношения с дедушкой, вообще -стремление попорхать малость). Он не догадывается, что смешон. Он все принял за чистую монету. Но если бы от моей головы сейчас пошло сияние - такой бы я вдруг сделался умный, - я бы и тогда не сумел убедить его, что то, к чему он стремится, - не есть городская жизнь. Он прочитает и подумает: “Это мы знаем, это чтоб успокоить нас”. Я мог бы долго говорить, что те мальчики и девочки, на которых он с тайной завистью смотрит из зрительного зала, - их таких в жизни нет. Это плохое кино. Но я не буду. Он сам не дурак, он понимает, что не так уж все славно, легко, красиво у молодых в городе, как показывают, но... Но что-то ведь все-таки есть. Есть, но совсем, совсем другое. Есть труд, все тот же труд, раздумья, жажда много знать, постижение истинной красоты, радость, боль, наслаждение от общения с искусством”.

Поистине: деревня потеряла, а город не приобрел. Так что же, и вправду Шукшин “враг города”, утверждающий нравственное превосходство деревни над этим “исчадием”, “соблазном двадцатого века”?... Так думали, так считали. А он мучился, он старался понять: в чем же дело? “Деревенский парень, - размышлял Василий Макарович, -он не простой человек, но очень доверчивый. Кроме того, у него “закваска” крестьянина: если он поверит, что главное в городе - удобное жилье, сравнительно легче прокормить семью (силы и смекалки ему не занимать), есть где купить, есть что купить, - если только так он поймет город, он в этом смысле обставит любого горожанина”. Но как же в таком случае понимать город и как понимал его Василий Макарович Шукшин? Удивительно простые, глубокие и яркие слова он находит (все в той же статье “Монолог на лестнице”) : “Город - это и тихий домик Циолковского, где Труд не искал славы. Город -э то где огромные дома, а в домах книги, и там торжественно тихо. В городе додумались до простой гениальной мысли: “Все люди - братья”. В город надо входить, как верующие входят в храм, - верить, а не просить милостыню. Город - это заводы, и там своя странная чарующая прелесть машин. Ладно, если ты пришел в город и понял все это. Но если ты остался в деревне и не думаешь тайком, что тебя обошла судьба-это прекрасно. Она не обошла, она придет, ее зарабатывают. Гоняться за ней бессмысленно -она, как красивая птица: отлетит и сядет. И близко сядет. Побежишь за ней, она опять отлетит и сядет в двух шагах. Поди сообрази, что она уводит тебя от гнезда”.

Итак, город по Шукшину для деревенского человека есть святое вместилище мысли, где человек имеет все возможности для того, чтобы стать как все и в то же время единственным и неповторимым. Но только в том случае, если он поймет, кто здесь действительно умный, у кого надо учиться. “Слушай умных людей, не болтунов, а - умных. Сумеешь понять, кто умный, “выйдешь в люди”, не сумеешь - незачем было ехать семь верст киселя хлебать. Думай! Смотри, слушай - и думай. Тут больше свободного времени, тут библиотеки на каждом шагу, читальные залы, вечерние школы, курсы всякие... “Знай работай, да не трусь! ” Обрати свое вековое терпение и упорство на то, чтобы сделать из себя Человека. Интеллигента духа. Это вранье, если нахватался человек “разных слов”, научился недовольно морщить лоб на выставках, целовать ручки женщинам, купил шляпу, пижаму, съездил пару раз за рубеж и уже интеллигент. Про таких в деревне говорят: “С бору по сосенке”. Не смотри, где он работает и сколько у него дипломов, смотри, что он делает”. И как думал, как глубоко размышлял он о деревне! Нет, не обмолвился наш известный социолог и демограф В. Переведенцев, когда сказал о Шукшине, что он “большой знаток социальных проблем нашей деревни”. Шукшин размышлял о деревне именно на таком государственном уровне и при этом не боялся впасть в преувеличение, в гипертрофизацию действительных проблем. Вряд ли кто высказал о деревне такие острые, наболевшие, раскованные мысли, как он.

В интервью журналу “Советский экран” (1968 г.) Василий Макарович вполне определенно сказал, что деревня означает для него “не только тоску по лесной и степной благодати, но и по душевной непосредственности”. “Душевная открытость есть и в городе, но рядом с землей она просто заметнее. Ведь в деревне весь человек на виду. Вот почему все мои герои живут в деревне”. Другими словами, он избирал в те годы своими героями преимущественно настоящих или недавних сельских жителей не только потому, что сам родился и вырос в деревне и досконально знал этих людей и их жизнь, но и потому, что это позволяло ему не только подробнее, но и существеннее высказать наболевшие мысли о современном человеке, о его бытовании и о существе его, независимо от того, где проживает, где прописан этот человек. И только в этом смысле применим ко многим произведениям Шукшина поэтический эпиграф: “В деревне виднее природа и люди”. В конце концов, это почувствовали и читатели и критики. Жаль только, по-человечески жаль, что произошло это гораздо позднее, нежели могло...

Несомненно, что Шукшин размышляет - долго, мучительно, радостно и больно- не только о деревне и городе, но и о всей России: убедительнейшее тому свидетельство всенародное, если не всемирное признание его творчества. Но почему в таком случае плюсы названы “плюсами”, а в скобках недвусмысленно говорится о каких-то “флюсах”, то есть о чем-то таком, что распухло, мешает, как следует, раскрывать рот?

Заключение

Редкостное многообразие содержания и форм разных видов искусства в творчестве одного человека может найти объяснение в самой природе исключительного дарования Шукшина, в том особом восприятии реальности, импульсы которой постоянно обновляли его, обусловливали сложнейшие внутренние процессы накопления наблюдений, знаний о человеке, обогащения духовного опыта. На этой основе открывались новые перспективы работы. Интенсивность и напряжение ее убеждают в том, что возможности творчества, исполненного глубинной страсти художника, были многогранны, казались неисчерпаемыми.

Киноповести В. Шукшина органично входят в русло советской литературы, ярко и самобытно отражая общие тенденции ее развития: новизну трактовки обыкновенного характера, в котором писатель открывает сущностные качества, аналитичность в изображении среды и обстоятельств, формирующих героев, и т. д. Взаимодействие разных родов и жанров в творчестве В. Шукшина открывало возможности для реализации новых, новаторски смелых замыслов писателя. Однако многожанровое единство это в значительной степени традиционно для русской литературы, оно восходит к народнопоэтическому искусству: к слову, былине, сказке, притче. В гармонии таланта со временем и жизнью народа - истоки стремительного восхождения В. Шукшина к вершине признания. В народности искусства писателя заключены объяснение и разгадка тайны его художественного обаяния и необычайного воздействия на современников.

Зримость, пластичность, полифонизм свойственны всему творчеству писателя - от рассказа “Сельские жители” до исторических повествований, киноповестей и сатирических произведений. Цельность творчества В. Шукшина обусловлена нравственно-эстетической позицией художника, которая с развитием его искусства становилась все более четкой, определенной, воинствующей по отношению ко всему недоброму, отрицательному, в их разных качествах и обличиях. Прямые публицистические выступления автора, суровость оценок, безоговорочность авторского суда - свидетельство сложнейшей внутренней эволюции художника. Цельность творчества В. Шукшина определяется преимущественно особенностями мировосприятия художника, его неповторимым видением характеров, бесчисленных явлений, фактов, существующих не в разобщенной множественности, а в единстве движущегося бытия. Многожанровость, многостильность искусства Шукшина - четко осознанная самим художником необходимость формы, воплощающей именно это бытие. В пределах различных жанров и видов столь же естественной формой отображения действительности во всем ее многообразии стала циклизация, возможности которой новаторски раскрываются и реализуются автором.

Подобные документы

Краткая биография Василия Макаровича Шукшина (1929-1974), обзор его творчества. Тема деревенского человека как одна из главных в рассказах Шукшина. Анализ рассказов "Чудики", "Микроскоп" и "Срезал", а также особенности отражения в них проблем их времени.

реферат , добавлен 12.11.2010


Жанровое своеобразие сатирических произведений В. Шукшина. Сатирические типы персонажей в произведениях В.Шукшина. Идейно-художественные особенности сатиры В. Шукшина и приёмы создания комичности. Художественный анализ сатирической повести В.Шукшина.

реферат , добавлен 27.11.2005


Обзор некоторых фактов биографии Василия Шукшина - известного русского советского писателя, кинорежиссера и сценариста. Творческий путь В. Шукшина, оценка его творческого наследия. Василий Шукшин - "тайный психолог" в киноповести "Калина красная".

реферат , добавлен 28.08.2011


В. Шукшин как известный русский советский писатель, кинорежиссёр, актёр, сценарист, знакомство с краткой биографией. Общая характеристика работ В. Шукшина. Анализ причин смерти великого русского актера. Знакомство с рассказами советского писателя.

презентация , добавлен 21.05.2014


Персонаж как система номинаций. Способы номинации в творчестве В.М. Шукшина. Антропонимы в системе номинации в творчестве В.М. Шукшина. Окказиональные субстантивированные прилагательные как способ номинации в сказке "До третьих петухов".

курсовая работа , добавлен 30.07.2007


Особенности творчества В.М. Шукшина: художественный мир, критерий нравственного. Образ матери, с ее терпением и великодушием. Ситуации отцов и детей. Стремление к высокой простоте и ясности. Искусство психологического портрета. Вопрос правды жизни.

курсовая работа , добавлен 28.10.2012


Краткая биография В.М. Шукшина. Определение понятия "чудик". Характеристика главных героев из рассказов "Чудик", "Микроскоп", "Даешь Сердце", их общие черты (простота, доверчивость, доброта, мечтательность) и отличия (цели и жизненные ценности).

презентация , добавлен 22.12.2012


Изучение биографических данных В.М. Шукшина - выдающегося писателя, актера, режиссера, сценариста. Анализ его кинематографической деятельности и самых известных кинокартин. Характеристика жанра деревенской прозы, в котором писал произведения Шукшин.

реферат , добавлен 11.03.2010


Ознакомление с родным говором В. Шукшина и К. Паустовского. Особенности наречия в Центральной Руси и Алтайском крае. Выявление диалектизмов в произведениях писателей, которые используют в творчестве прямопротивоположные территориальные диалекты.

курсовая работа , добавлен 23.10.2010


Характеристика своеобразия речевого стиля В.М. Шукшина, особенности композиционной структуры рассказа "Волки". Функции разговорных и просторечных лексем в произведении. Анализ синтаксических конструкций и морфологических средств выражения экспрессии.

Ранние годы

Родился в крестьянской семье, отец - репрессирован. Окончил семилетку, затем обучался в Бийском автомобильном техникуме, который не закончил. Перед мобилизацией попробовал целый ряд рабочих специальностей. Служил на Балтийском, а затем на Черноморском флоте. Во время службы на флоте начал свою литературную деятельность. После увольнения в запас и сдачи экстерном экзаменов за полный курс средней школы работал в родной школе учителем русского языка и словесности, короткое время был даже директором школы. Поступил во ВГИК на режиссерское отделение, мастером был знаменитый советский режиссер . Закончил ВГИК в 1960 году. В 1955 году вступил в КПСС.

Начало творчества

Желание связать свою жизнь с литературной работой присутствовало в жизни В.М. Шукшина постоянно. По некоторым отзывам, первые рассказы были написаны им во время учебы в автомобильном техникуме. Имеются также сведения о его сочинительстве во время службы на Черноморском флоте. Однако опубликовать что-либо автор долгое время не пытался. Рассылать свои рассказы по «толстым» московским журналам Шукшин начал по совету М. И. Ромма: первым опубликованным произведением В.М. Шукшина стал рассказ «Двое на телеге», увидевший свет в августе 1958 г. В начале 60-х гг. рассказы регулярно появляются на страницах крупнейших советских литературных журналов, таких как «Октябрь», «Москва», «Новый мир». Не примыкая к существовавшим в то время литературным группам, Шукшину удавалось публиковать свои работы как в «консервативных», так и в «либеральных» изданиях. Его рассказы находили отклик и у «городских», и у «деревенских» авторов (один из ближайших друзей - писатель-«деревенщик» В.И. Белов). Произведения В.М. Шукшина продолжили характерную для русской литературы традицию человечного отношения к «маленькому человеку». Первый сборник рассказов («Сельские жители») вышел в июне 1963 г. Членом Союза писателей СССР В.М. Шукшин стал в 1965 г.

По мнению критиков, лучше всего автору удавались рассказы, зачастую автобиографичные либо написанные по писательским впечатлениям. Они отражали жизнь людей, которые по разным причинам не могли найти своего места в обществе. По названию одного из рассказов В.М. Шукшина таких героев принято было называть «чудиками». Наиболее известные рассказы писателя - «Алеша Бесконвойный», «Верую!», «Земляки», «На кладбище», «Охота жить» и ряд других. Эти произведения написаны живым народным языком, в них мастерски сочетаются реализм и комизм, гуманизм и элементы абсурда. В поздних рассказах появляются более резкие описания героев и ситуаций, полемика с самим собой и более ранними произведениями.

Не чужда была В.М. Шукшину и романная форма: ему принадлежат семейная хроника «Любавины» (1965 г.) и историческое полотно «Я пришел дать вам волю» (1971 г.). Кроме того, им были созданы несколько повестей (наиболее заметные - «Калина красная» (1973 г.), на основе которой был снят одноименный фильм и «А поутру они проснулись» (1973-1974 гг.)) и пьес.

Отдельные фразы из произведений В.М. Шукшина (например, название рассказа «Срезал») прочно вошли в народную речь и широко используются в публицистике и поэзии (Ср. строку «А поутру они неизбежно проснулись» (И.Ф. (Егор) Летов) с названием повести «А поутру они проснулись»). Его литературные произведения регулярно экранизируются и ставятся на театральной сцене.

Одним из наиболее известных драматургических произведений Шукшина стала его трагикомедия «Энергичные люди», поставленная великим режиссером Г. А. Товстоноговым на сцене БДТ им. М. Горького в Ленинграде. Блистательный дуэт Е. Лебедева и В. Ковель неизменно заставлял смеяться зрителей на протяжении многих лет. В глазах зрителей комическая составляющая пьесы Шукшина затмевала внутренний конфликт «Энергичных людей». «Несколько слов о драматургии Василия Шукшина. Шукшин очень труден для постановки в театре. Я не видел ни одного точного, с моей точки зрения, спектакля по его произведениям. Все как-то рядом, все не до конца. В чем же дело: Мне кажется, что его воспринимают не глубинно, а поверхностно, превращая часто в балаган то, что является болью его, мукой. «Энергичные люди» даже Товстоноговым были поставлены как комедия-фарс. Как же понимаю я? «Энергичные люди» - это драма. Драма людей, пришедших к полной бездуховности. Пьянки и бешеные деньги стали их нормой поведения и моралью. Это не жизнь - суррогат. Все сместилось. Веселье? Собеседования?! Это тупые игры в перелеты и механическая «летка-енка». Тупость! Заполнение времени пустой вздрючкой, экзальтацией. Нет мыслей, нет идей, нет любви. Существование, близкое к животному. Еще один шаг и - му-у-у-у! Шукшин даже лишает их имен. Бездуховность делает из безликими, однозначными, похожими друг на друга. Нет - внешние приметы имеются: курносый, лысый, брюхатый… Они и говорят-о на одном, нивелированном языке. У них фактически нет прошлого. Оно стерлось. Кто кем был? Хоть слово о детстве, о маме! Нет. Только перед самым финалом кто-то вспомнил, что была у них большая семья и что младшие донашивали вещи старших. Но это сквозь туман времени. Какой-то дрожащий призрак, мираж. Нет памяти, нет прошлого. И «деревня» в устах Простого звучит как насмешка. Какая деревня? Какая пашня? Просто болтовня. Корней нет! И даже любовь для них материальна, как автомобильная покрышка. Надо (престижно!) иметь любовницу, вот я и имею. Это неважно, что я не питаю к ней никаких чувств, что сердце мое пусто, - полагается иметь! И к жене не осталось никаких чувств. Кроме страха. Страх постоянно живет рядом! Отсюда и постоянная настороженность, даже ненависть друг к другу. Кто продаст? Кто первый? В чем же драма? Эти люди обокрали сами себя. То, что обманули государство, рано или поздно раскроется. А вот как быть с самим собой? Со своей совестью, с душой, в конце концов? Но про это они забыли? Есть так называемое ДЕЛО - и все! Бездуховность так же страшна, как обезумевший пьяный с ружьем. К сожалению, «деловые люди» составляют немалую часть общества. Они агрессивны в своей наступательности. Об этом и говорит Шукшин», - писал в своих воспоминаниях замечательный артист Л. К. Дуров, сам ставивший «Энергичных людей» на театральной сцене.

Шукшин и кинематограф

В июне 1954 г. В.М. Шукшин направил заявление во Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК), в котором просил допустить его к сдаче экзаменов. В июле того же года он приехал в Москву, где успешно справился со вступительными испытаниями, и в августе был зачислен на первый курс. В.М. Шукшин в мастерской М.И. Ромма - прославленного советского режиссера, сценариста и педагога. Слава «алтайского самородка» и «человека из народа» закрепляется за ним уже в это время. Во время обучения во ВГИКе Василий Макарович дебютирует как актер в учебном фильме А. Тарковского, А. Гордона и М. Бейку «Убийцы» (1956 г.). В 1960 г. В.М. Шукшин снимает дипломный фильм «Из Лебяжьего сообщают», защитив ВГИКовский диплом с отличной оценкой. В 1963 г. он начинает съемки ленты «Живет такой парень», в основу которого легли рассказы самого режиссера. В августе следующего года картина получает приз «Золотой фильм святого Марка» на неофициальном конкурсе для детей и юношества на Венецианском фестивале, а в ноябре - премию на Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде за лучший комедийный фильм. Кроме этого, режиссером были сняты следующие фильмы: «Ваш сын и брат» (1965 г.), «Странные люди» (1969 г.), «Печки-лавочки» (1972 г.), «Калина красная» (1973 г.). Сценаристом всех этих лент также выступал В.М. Шукшин. За заслуги в области советской кинематографии в 1969 г. он получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Все фильмы В.М. Шукшина в свойственной автору реалистичной манере отражали жизнь советских людей в городе и на селе и пользовались успехом у зрителей, шукшинские фильмы в чем-то можно считать фотографией целого десятилетия жизни послевоенного СССР - с 1963 по 1974 год.

Наиболее популярным фильмом режиссера стала картина «Калина красная» (единственный фильм Шукшина, снятый на цветную пленку). Эта лента рассказывает о жизни вышедшего на свободу рецидивиста Егора Прокудина (его сыграл сам В.М. Шукшин). «Калина красная» могла «лечь на полку»: бдительным цензорам не понравилась сцена встречи Прокудина с матерью, после которой главный герой плачет на фоне церкви. «Поповскую» сцену требовали переснять, а то и вырезать из картины. Неожиданным «заступником» Шукшина стал : при просмотре ленты генеральный секретарь прослезился, что стало для «Калины красной» «отпущением грехов» в области идеологии.

Мечтой В.М. Шукшина было создание фильма о С.Т Разине. Заявка на литературный сценарий такой работы была впервые подана в 1966 г., однако неизменно отвергалась верховными кинематографическими инстанциями. Параллельно с работой над сценарием фильма о С.Т. Разине Шукшиным был подготовлен роман на ту же тему («Я пришел дать вам волю», первая публикация - 1971 г.). Существует предположение, что Шукшин согласился сняться в экранизации романа М.А. Шолохова «Они сражались за Родину» (режиссер - С.Ф. Бондарчук) только после гарантии руководства Госкино поддержать его проект. В сентябре 1974 г. дирекция «Мосфильма» принимает решение о запуске фильма, посвященного С.Т. Разину, однако 2 октября 1974 г. в период завершения съемочного периода работы над фильмом «Они сражались за родину» С. Ф. Бондарчука (по мотивам одноименного романа М. А. Шолохова), в котором Шукшин сыграл главную роль, В.М. Шукшин скоропостижно скончался, а проект так и остался нереализованным. В стихотворении «Памяти Шукшина» В.С. Высоцкий, обыгрывая названия киноработ усопшего, с горечью отмечал: «А был бы «Разин» в этот год./ Натура где - Онега, Нарочь?/ Все печки-лавочки, Макарыч!/ Такой твой парень не живет». Обнаруживший первым тело Василия Макаровича его друг, артист Г. И. Бурков, писал в дневнике, пожалуй, точнее всего раскрывая масштаб личности Шукшина - Художника, которого трудно свести к какой-то одной ипостаси - будь то писатель, артист, кинорежиссер или сценарист - Шукшин и был подлинной Россией, неистово-талантливой, яркой и в то же время обреченной на недопонимание и глубокую личную трагедию; Шукшин, ушедший из жизни на гребне славы и всенародной любви, традиционно для России, по-русски, очень многое не успел завершить из необъятного короба своих планов - в том числе и главное свое детище - фильм о Степане Разине, фильма, к которому Василий Макарович шел всю свою жизнь: «Ведь Шук-шин как лич-ность по сво-им мас-шта-бам зна-читель-но боль-ше то-го, что он сде-лал. Он был спла-нирован при-родой на боль-шие де-ла. Он вождь, ли-дер. Он был рож-ден вож-дем, вот та-ким ду-хов-ным цен-тром. Как нас-то-ятель та-кого вот мо-нас-ты-ря ве-ры. Я имею в ви-ду не ре-лиги-оз-ной, ко-неч-но, а ду-хов-ной. Все рель-еф-нее про-чер-чи-валась тра-ек-то-рия пу-ти Шук-ши-на: стрем-ле-ние про-ник-нуть в ду-шу, изу-родо-ван-ную злом, по-нять неп-ра-вого. По-пыт-ка че-рез собс-твен-ный уни-каль-ный опыт прий-ти к все-об-щей нравс-твен-ной ис-ти-не. Не спрям-ляя пу-ти, не об-легчая за-дачи, выс-тра-дать доб-ро. Он уже всту-пал в но-вый этап, бо-лез-ненно пре-одо-левая при-тяже-ние на-рабо-тан-ных при-емов пись-ма. На-чинал труд-ное вос-хожде-ние - от на-коп-ле-ния бы-товых под-робнос-тей к вы-сотам фи-лософ-ских обоб-ще-ний. Тя-готясь тес-но-той сю-жета, он рвал-ся на прос-тор «сво-бод-но-го раз-мышле-ния»… Шли пос-ледние дни съ-емок. Хо-телось сде-лать как мож-но луч-ше - все же глав-ная роль. А мыс-ли - о Ра-зине. К но-вой ра-боте пред-сто-яло прис-ту-пать тот-час. Он вол-но-вал-ся, без кон-ца го-ворил о кар-ти-не. И я у не-го был чем-то на-подо-бие маг-ни-тофо-на: не ус-пе-вая за-фик-си-ровать мыс-ли, он рас-счи-тывал на мою па-мять. И вел бес-ко-неч-ный спор с со-бой, в чем-то ут-вер-ждал-ся, от че-го-то от-ре-кал-ся. Вни-матель-но наб-лю-дал, как Бон-дарчук сни-ма-ет мас-со-вые сце-ны: сам-то го-товил-ся к Ра-зину. «Я вот не мо-гу ко-ман-до-вать мас-совкой - жес-ткос-ти не хва-та-ет. Лю-ди! И не мо-гу не смот-реть им в гла-за. Хоть умом по-нимаю, та-кая же ра-бота, как лю-бая дру-гая». Не да-вала по-коя ме-ра прав-ды. «Нет, в «Ра-зине» не бу-ду сни-мать мас-совку. Весь фильм - на круп-ных пла-нах. Что-бы в кад-ре - ни-како-го вранья. Уч-ти: это уве-личи-ва-ет на-шу с то-бой от-ветс-твен-ность». Мне бы-ла пред-назна-чена труд-ная роль: об-раз Мат-вея Ива-нова, фи-лосо-фа, на-писан силь-но, ко-лорит-но. «Го-товь-ся. Семь-де-сят про-цен-тов кар-ти-ны нам с то-бой тя-нуть. Фи-зичес-ки го-товь-ся». Он сам серь-ез-но го-товил-ся к пред-сто-ящей ра-боте и не поз-во-лял шу-тить по это-му по-воду. «А ты во-об-ще-то спо-собен до кон-ца рас-шифро-вать-ся?» Это его лю-бимое сло-во. В раз-ные вре-мена он за-шиф-ро-вывал-ся по-раз-но-му. На но-вом вит-ке он де-лал бы это сов-сем ина-че. Убеж-ден, что «Ра-зин» по язы-ку, ме-тоду съ-ем-ки был бы не по-хож на его пре-дыду-щие филь-мы. Чи-тать Шук-ши-на - зна-чит рас-шифро-вывать слож-ные пись-ме-на люд-ских су-деб, нра-вов, пси-холо-гии. Зна-чит - рас-шифро-вать его са-мого, Шук-ши-на. Все его филь-мы - ав-тор-ские, и по-думай-те: ведь во всех так или ина-че жи-вет Сте-пан Ра-зин. В «Стран-ных лю-дях» ге-роя сжи-га-ют на кос-тре. Лю-бимая пес-ня Паш-ки Ко-локоль-ни-кова из филь-ма «Жи-вет та-кой па-рень» - «Из-за ос-тро-ва на стре-жень». Иван Рас-торгу-ев из «Пе-чек-ла-вочек» спит и ви-дит се-бя Ра-зиным. Рез-кость, раз-ма-шис-тость, над-рывность - все от-ту-да, от ра-зин-ской те-мы. На-писан-ное им еще на-до на-учить-ся чи-тать. Не в смыс-ле точ-ной пе-реда-чи со-дер-жа-ния. На-до на-учить-ся чи-тать це-ликом. По-рази-тель-ная спо-соб-ность к пе-ревоп-ло-щению осо-бен-но про-яв-ля-ла у Шук-ши-на лич-ное, ав-тор-ское. Как-то го-ворит: «Не бу-ду сни-мать фи-нал - казнь Сте-пана. Не пе-режи-ву». Тог-да я это вос-при-нимал как эмо-ци-ональ-ное пре-уве-личе-ние. Те-перь по-нимаю: Шук-шин не пе-режил бы. При нем всег-да бы-ла тет-ра-доч-ка, он с ней не рас-ста-вал-ся, пи-сал каж-дую сво-бод-ную ми-нуту. Я ви-дел его ру-копи-си: ни еди-ной по-мар-ки, буд-то дик-тант пи-сал. Толь-ко по ли-цу, по вос-па-лен-ным гла-зам до-гады-ва-ешь-ся, ка-кой внут-ренней ра-боты сто-ило ему это чис-то-писа-ние. Ис-тинный ху-дож-ник, он про-живал жиз-ни сво-их пер-со-нажей, ко все-му при-касал-ся собс-твен-ным сер-дцем. Его та-лант по-эти-чен. В каж-дой ве-щи, как на гвоз-де, все дер-жится на об-ра-зе ли-ричес-ко-го ге-роя. По-это-му его нель-зя чи-тать «на го-лоса», как де-ла-ют иные ак-те-ры… Вспом-ни-лось: ведь шук-шин-ские рас-ска-зы - вся его про-за - очень близ-ки по ду-ху к тем во-ен-ным-пос-ле-во-ен-ным са-модель-ным пес-ням - в них че-рез ду-хов-ное рас-кры-валось граж-дан-ское, че-рез нравс-твен-ное - со-ци-аль-ное. Они по-хожи да-же по сво-ему стро-ению, как по-хожи на них ста-рые рус-ские на-род-ные дра-мы, сказ-ки, ска-зания. Нет за-вяз-ки, эк-спо-зиции - сра-зу со-бытия на-чина-ют-ся. С хо-ду. Шук-шин не мог ело-зить, ему не тер-пе-лось: «И приш-ла вес-на - доб-рая и бес-толко-вая, как не-доз-ре-лая дев-ка». Про-за Шук-ши-на на-чина-ет-ся как бы с се-реди-ны - од-на фра-за, и мы уже ока-зыва-ем-ся сре-ди ге-ро-ев… Сколь одер-жим был Шук-шин в твор-чес-тве, столь же неп-равдо-подоб-но без-за-щитен в жиз-ни - пе-ред ней ро-бел, стес-нялся. Но ког-да ре-жис-си-ровал, то это свя-тое бы-ло - здесь его по-ле де-ятель-нос-ти, тут он за-коно-датель. При всей его мяг-кости - был веж-лив с ак-те-рами, со всей съ-емоч-ной груп-пой - Шук-шин ста-новил-ся неп-рекло-нен в твор-чес-тве. Тре-бовал знать текст бук-ва в бук-ву. Для не-го бы-ло важ-но и нуж-но снять точ-но. Да-же ес-ли оши-бал-ся в вы-боре ак-те-ра, осо-бен-но в на-чале ра-боты, ста-рал-ся как-то не-замет-но от-вести бе-ду так, что-бы без ущер-ба де-лу и са-мому ак-те-ру, и все же не до-пус-тить чуж-до-го втор-же-ния. Прик-ры-вал ак-те-ра, от-во-дил на вто-рой план, га-сил его. Ува-жал чу-жой труд, чу-жое твор-чес-тво. Шук-шин ког-да сни-мал, то шел от ак-те-ра… Сов-сем не-задол-го до сво-ей смер-ти Ва-силий Ма-каро-вич рас-ска-зал мне, ка-кой он при-думал фи-нал в по-вес-ти «А по-ут-ру они прос-ну-лись». Идет суд - жен-щи-на-судья сты-дит пь-яниц, и в этот мо-мент в зал вхо-дит по-жилая жен-щи-на-мать. Судья спра-шива-ет: «Вы кто?».

Я - со-весть.

Чья со-весть? Их со-весть? - судья по-казы-ва-ет на пь-яниц.

По-чему их? И ва-ша то-же, - от-ве-ча-ет мать.

Ка-кое-то про-рочес-кое сло-во - со-весть. На-ша со-весть. Шук-шин ос-та-нет-ся на-шей со-вестью. Он не мог жить «со сто-роны», он сго-рал в каж-дом соз-данном им об-ра-зе, сер-дце бы-ло бо-ле-ющее, ра-нимое. Ос-та-вил на зем-ле «нез-ри-мый дол-гий след», за-вещал лю-бить прав-ду, вы-ис-ки-вать и об-ре-тать ее. Шук-шин весь в на-шем ду-хов-ном бу-дущем… В ли-тера-туре я удив-ля-юсь ху-дож-ни-чес-ко-му чутью Шук-ши-на. Ва-ся ра-бота-ет ря-дом. Я при-кос-нулся к ис-тинно-му чу-ду… Его ра-дос-тное вос-при-ятие жиз-ни не мог-ло не схлес-тнуть-ся в смер-тной схват-ке с ме-щанс-твом. Он был вы-несен в жизнь мощ-ной вол-ной де-ревен-ской эмиг-ра-ции. Он был внут-ри это-го дви-жения. Его меч-ты и пла-ны в чем-то сов-па-дали с уто-пичес-ки-ми меч-та-ми и пла-нами ос-новной мас-сы эмиг-рантов, но не нас-толь-ко, что-бы Шук-шин не мог пред-ви-деть бу-дущих тра-гедий, драм и на-ци-ональ-ных по-терь. Де-ревен-ские лю-ди хлы-нули в го-род за сы-той и без-за-бот-ной жизнью, а по-пали в ла-кеи (кто по-хит-рей) да в тюрь-му. Ес-ли ре-фор-ма 1861 г. ос-во-боди-ла кресть-ян от по-мещи-ков, а ре-волю-ция 1917 г. на-дели-ла кресть-ян зем-лей, то Хру-щев ос-во-бодил их от влас-ти зем-ли. Шук-шин под-нял па-нику, стал пре-дуп-реждать о пос-ледс-тви-ях. Его по-няли ос-корби-тель-но неп-ра-виль-но: в де-рев-ню об-ратно зо-вешь? А че-го сам не едешь? Он от-лично по-нимал, что удер-жи-вать зем-ля-ков от не-об-ду-ман-ных пос-тупков глу-по, на-до сна-чала ра-зоб-рать-ся в том, что про-ис-хо-дит в де-рев-не. Ка-кие про-цес-сы ло-ма-ют на-род? От-но-шения Шук-ши-на с Ро-диной скла-дыва-лись тра-гичес-ки. В. М. всту-пил в ра-зорен-ный дом ис-кусс-тва. Жи-вые свя-зи бы-ли на-руше-ны, уп-раз-дне-ны, пос-тавле-ны вне за-кона ис-кусс-тва. И жи-вое дви-жение ду-ши встре-чалось снис-хо-дитель-ной брез-гли-вой гри-масой, как что-то мел-кое и да-же пос-тыдное. Ведь он был ком-му-нист? А ина-че не под-пустим к ки-но, к ли-тера-туре. Его при-нуди-ли. Шук-шин ока-зал на ме-ня ог-ромное ду-хов-ное вли-яние. Об-ще-ние, друж-ба с ним ста-ли для ме-ня пе-релом-ным мо-мен-том в жиз-ни. Он зас-тавлял серь-ез-ней и от-ветствен-ней от-но-сить-ся к то-му, чем за-нима-ешь-ся, то-ропил жить, за-разил ощу-щени-ем, что нет вре-мени ждать, от-си-живать-ся. По-ража-ет по-ток лю-дей к мо-гиле Шук-ши-на. Ма-кары-чу уда-лось в жиз-ни то, что ред-ко - очень ред-ко! - уда-валось ко-му-ли-бо на Ру-си: не ли-тера-туру чтут, а че-лове-ка, му-чени-ка, про-рока, на-род-но-го зас-тупни-ка и стра-даль-ца. И вот по-ди ж ты, ка-залось, кро-ме ин-телли-ген-ции, ник-то не по-нимал, ка-кое яв-ле-ние бы-ло на Ру-си. А он сту-чал-ся к прос-то-му че-лове-ку, не за-мечая вок-руг се-бя псев-до-народ-ных ин-телли-гент-ских вол-не-ний и кар-манных бун-тов, и ма-ял-ся, что дос-ту-чать-ся не мо-жет. А прос-той че-ловек слы-шал его. Но ни-чего сде-лать не мог. Не вре-мя еще. И как все оши-бались. И сам Шук-шин ошиб-ся. Ка-кой урок еще один. И не зря он все вре-мя по-минал Есе-нина. «Дев-ки пе-ли пес-ню про че-рему-ху. На-род-ную буд-то. И мо-тив по-доб-ра-ли. Это в те вре-мена-то, ког-да за не-го са-жали! Ну! И че-го ты по-дела-ешь с этим? Пес-ня-то на-род-ная». В ушах сто-ит вос-торжен-но-удив-ленная ин-то-нация Ва-сино-го го-лоса. И как он, об-легчая свою тай-ную ду-шев-ную му-ку, уга-дал о мол-ча-нии на-рода, раз-га-дал его прит-ворное рав-но-душие…».

7 октября 1974 года был похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище, думается, что такой потери русская культура не знала со дня ухода из жизни Ивана Бунина. Был неоднократно женат; последняя жена - актриса Л. Н. Федосеева (Шукшин любовно называл ее «Феллини» - Федосеева Лидия Николаевна) - мать двоих его дочерей - актрис Марии и Ольги Шукшиной.

Дело в том, что если внимательно присмотреться к тем четырнадцати рассказам, что были напечатаны Шукшиным в 1958-1962 годах, то легко обнаружить, что лишь в трех-четырех из них нет никакой фабулы («сюжета», в шукшинском понимании). Во всех же остальных фабула не только присутствует, но и служит основной формой выражения авторской мысли. О чем это говорит? Во-первых, о том, что в пору своего литературного ученичества, Шукшин, как, вероятно, и все начинающие , стремился найти такие формы организации материала, которые бы надежно «бронировали его от всяких случайностей», то есть несли бы «резко определенную мысль» независимо от степени ее художественного обеспечения. Этой цели служила искусно построенная фабула.

Во-вторых - и на это надо обратить особое внимание,- от сковывающего влияния фабулы Шукшин отходит в тех самых трех-четырех рассказах, которые отличаются наибольшей художественной самостоятельностью. Это рассказы «Сельские жители», «Демагоги» и «Племянник главбуха», а также «Светлые души». Они и отразили тот путь, каким Шукшин шел к себе, к истинным возможностям своего таланта. Он попытался написать о людях, не связывая их заранее придуманными для них поступками, не заботясь о том, чтобы они участвовали в каком-нибудь нравоучительно-занимательном «происшествии». И люди ожили, заговорили своим собственным языком и, что всего удивительнее, оказались героями «происшествий» куда более увлекательных, нежели всякого рода истории, выдуманные и построенные по всем правилам фабульного искусства.

В будущем Василий Шукшин напишет еще не один рассказ о своем детстве - «Рыжий», «Дядя Ермолай», цикл «Из детских лет Ивана Попова». Рассказ же «Далекие зимние вечера» навсегда займет в этом ряду совершенно особое место. Нет, пе потому, что он был первым в этом ряду. Дело в другом - в самом отношении писателя к изображаемому, в той полной слиянности с миром детства, которая придает всему рассказу совершенно особое звучание.

В каждом из поздних рассказов Шукшина о детстве ощущается временная дистанция. Зрелый, умудренный жизнью человек смотрит в далекую страну детства с высоты своего сегодняшнего духовного опыта, выделяя особо знаменательные, то есть в особой степени характеризующие его духовное становление, эпизоды и делает из них более или менее определенный нравственно-эстетический вывод. Уроки мудрого и совестливого человека («Дядя Ермолай»), раздумье об особенных людях «со своей какой-то затаенной глубинкой в душе» («Рыжий»), первое, почти подсознательное, но уже аксиологпчески оформленное сопоставление деревни с городом («Первое знакомство с городом») и другое сопоставление, уже более осознанное, озадаченно-горькое («Самолет»),- все это итог углубленно-сосредоточенного анализа, попытка разъяснить себя сегодняшнего. Потому рассказы эти звучат как тонкие философско-лирические притчи, несущие в себе ответ на многие вопросы современной духовной жизни.

В рассказе «Далекие зимние вечера» дистанция отсутствует: время повествования - это время самого действия. Да и действия как такового здесь тоже нет. Описывается обычный будничный , один из многих в жизни маленькой деревенской семьи. Где-то далеко-далеко, за тысячи верст, идет . Здесь, в глухой сибирской деревушке, не слышно ее раскатов, но тяжкая ее тень легла и на жизнь этого поселка: стынут обветшалые избы, голодно и неуютно в них людям. Но не только это запомнил Шукшин, даже совсем не это. Запомнил же он то, что помогло людям не согнуться, выстоять в ту тяжелую годину, что согревало и возвышало их душу. Запомнил он то, что и в те трудные годы жив был человек, жила в нем доброта и чудесная способность радоваться - верный признак несокрушимой силы духа. В одном из последпих своих рассказов Шукшин напишет: «Ах, какие это были праздники! (Я тут частенько восклицаю: счастье, радость! праздники!.. Цр это - , так было. Может, оттого, что - детство . А еще, я теперь догадываюсь, что в трудную, горькую пору пашей жизни радость - пусть малая, редкая - переживается острее, чище.) Это были праздники, которые я берегу - они сами сберегаются - на всю жизнь йотом. Лучшего пока не было».

Превосходно выписан Ванька Колокольников, которого с полным правом можно назвать первым в галерее типично «шукшинских» характеров. Смышленый и озорной, даже, пожалуй, как-то по-крестьянски хитроватый, он в то же время сердечен, душевно развит. Воспитанный в традициях уличного рыцарства, по-мальчишески гордый и самолюбивый, он может, однако, «в трудные минуты жизни, когда нужно растрогать сердца или отвести от себя карающую руну», сплясать «Барыню», ни за что «дать по сопатке» товарищу, и суматохе схватить с кона только что проигранные бабки (впрочем, все это тоже в традициях уличного рыцарства). У сестренки, правда, тоже свое оружие: уморительно-талантливо подражая матери, она корит непутевого брата: «Вот не выучишься - будешь всю жизнь лоботрясом. Пожалеешь потом. Локоть-то близко будет, да не укусишь». Но, удивительное дело, из-за всей этой детской перебранки, из-за смешных препирательств и обид встает, крепнет, становится все явственнее ощущение какой-то глубокой и тонкой, как бы само собой разумеющейся сердечной привязанности друг к другу этих двух маленьких существ. Обычный деревенский «чин», не позволяющий старшему брату («мужику»!) обнаруживать перед сестренкой свои истинные чувства, здесь то и дело ломается, перебиваемый искренними, хотя как будто и нечаянными душевными порывами: баюкая куклу, Наташка поет при этом «взрослую», «невыносимо тяжкую и заунывную» песню (кстати, тоже один из выразительнейших штрихов), и Ванька, чуткая душа, вдруг затихает п слушает сестру серьезно, едва сдерживая слезы. Наташка же, когда Ванька, первым встретивший мать, вбегает с материным узелком в руках в избу, «перестает плакать и пытается тоже подержаться за узел - помочь брату»...

Рассказ «Далекие зимние вечера» должен был дать Шукшину очень многое. И прежде всего - уверенность, что есть у него своя тема, своя область жизни, глубокая самобытность которой освободит его от жесткой литературной зависимости, от влияния беллетристических схем и штампов. Эта тема - его собственный Жизненный опыт, которому надо лишь просто доверять, чтобы он мог стать литературным фактом,- истина, дающаяся молодым писателям обычно с большим трудом. Вспоминаются слова Сергея Залыгина, сказанные им о позднем Шукшине: «Мне кажется, последние годы жизни Шукшина были таким периодом, когда все, что его окружало,- все люди и факты становились для него предметом искусства, касалось ли это ссоры с вахтером в больнице или изучения биографии и деяний Степана Разина... И вот уже каждый сосед, каждый человек, навестивший его в больнице, каждый спутник в поезде или в автобусе - это его герой, его персонал;.

Всегда ли это необходимо для истинного художника или не всегда - другое дело, но для него это так. Для него уже не имеет значения, что может быть иначе, когда у художника с годами до предела обостряется чувство отбора таких фактов и событий, которые являются его «собственными», а больше ничьими предметами искусства.

Одно можно сказать - жить среди людей, происшествий и впечатлений, каждое из которых требует своего, причем законного места в твоем искусстве, каждое, расталкивая все другое, рвется через тебя на бумагу, на сцену, на экран, настоятельно требуя и ропща, это очень трудно.