По сей день является одной из самых интересных тем в литературоведении. Ведь творчество Михаила Юрьевича дает обширную почву для раздумий, оно поражает своей глубиной, а также диапазоном чувств и эмоций, в них вложенных. Во многом тематика творчества Лермонтова связана с его биографией, кроме того, она продиктована писателю самим временем. В этом отношении следует отдельно рассматривать поэзию, лиро-эпические произведения и прозу автора.

Лирика

М. Ю. Лермонтов оставил огромное наследие в виде своих бессмертных стихов. Он начал писать очень рано, и уже даже самые первые опыты были проникнуты огромными переживаниями. Проблематика позволяет разделить все его лирическое творчество на несколько категорий:

1. Стихи об одиночестве, в которых основной мотив - непонимание, разрыв с людьми.

2. Поэт и поэзия.

3. Стихи о любви.

4. Стихи о природе, о Родине.

5. Стихи о войне.

Рассмотрим каждую из категорий.

Стихи Лермонтова об одиночестве

Михаил Лермонтов воспитывался бабушкой. Он не узнал ни отцовской, ни Возможно, именно это и повлияло на все творчество поэта. В частности, это оказало влияние на формирование данной темы творчества. Лермонтова волновало то, как к нему относились люди. Его также удручали нравы, царящие в его время. В пример можно привести стихотворение "Как часто пестрою толпою окружен", в котором слышится жестокий упрек лицемерному обществу. Герои Лермонтова часто уносятся в мир мечты, в данном тексте это мир детства, беззаботного и чистого. В позднем творчестве мотив одиночества перестает сопрягаться с обвинениями, но он еще больше усиливается. Как сильно звучат строки стихотворения "Утес"! В восьми строках поэту удалось выразить всю боль и тоску одинокого сердца. Данная проблематика произведений Лермонтова тесно связана с такими образами, как парус, листок, утес.

Стихи о природе

Лермонтов питал самые теплые чувства к российским пейзажам. Именно на природе его лирический герой чувствует себя более спокойно, уравновешенно и гармонично. Наиболее яркое произведение, посвященное красоте русской природы - "Когда волнуется желтеющая нива". Произведение очень гармоничное и мелодичное. Первые три строфы - описание природы. Лермонтов оживляет то, что его окружает. Нива волнуется, малиновая слива "прячется в саду", ландыш "приветливо кивает головой". Любуясь происходящим, герой начинает чувствовать смирение и покой, все его тревоги угасают, а в небесах он начинает видеть облик Божий.

Любовная лирика

Проблематика произведений Лермонтова о человеческих чувствах не ограничивается лишь одиночеством. Поэт также уделяет внимание любви. Правда, любовь в его лирике всегда показана как трагедия. С самых первых стихотворений Лермонтов рисует нам трагические отношения между лирическим героем и его возлюбленной. Герой страдает из-за насмешек, непонимания. Наиболее яркий пример - стихотворение "Нищий". Оно построено по принципу Первая часть - история нищего, которому вместо милостыни в руку положили камень. Вторая часть - обманутые чувства лирического героя. После знакомства Лермонтова с настроение меняется. Теперь чувства взаимны, но возлюбленным не дают быть вместе. Таково стихотворение "Мы случайно сведены судьбою".

Военная поэзия

Темы творчества Лермонтова не ограничиваются чувствами. Он также обращался к теме войны. Своеобразие поэзии данной тематики в том, что Лермонтов уделяет большое внимание противоестественности насилия. Так, в стихотворении "Валерик" поэт рисует красивую природу Кавказа, ей не интересны кровавые события, устроенные людьми. В стихотворении обращается к теме исторического прошлого родной страны, он восхищен былым могуществом нации. Это глубоко патриотическое произведение.

Проза Лермонтова

самым ярким стал роман "Герой нашего времени". В центре изображения - Печорин. Это герой, которые совершает поступки необдуманно. Он губит людей, сам того не понимая. При этом Печорин глубоко убежден в том, что люди его не понимают, что многие его недостойны. В действительности он талантлив и умен, им можно восхищаться. Но есть черты, которые нельзя назвать положительными: неумение дружить и любить, гордыня и эгоизм. Проблемы, которые поднимает Лермонтов (краткое содержание произведения наглядно это показывает) - это поиски героя времени и развенчание современной эгоцентричной молодежи, а также проблемы нравственности.

Лиро-эпические произведения

Одна из самых ярких поэм Михаила Лермонтова - "Мцыри". Одинокий романтический герой заброшен по воле судьбы в монастырь. Он воспитывается в нем, но не чувствует себя как дома. Мцыри ощущает свою неприкаянность, он словно в заточении, мечтает попасть на свободу. Проблематика произведений Лермонтова пересекается в данной поэме. Здесь поднята и тема одиночества, и тема свободы, и наглядно видно, насколько трепетно Лермонтов относится к природе.

Кроме того, поэма является ярким примером романтического произведения. Мцыри стремится в мир мечты. Пробыв один день на воле, он понимает, что такое настоящая жизнь. Пребывание в монастыре теперь становится невозможным. Получив смертельные ранения в схватке с барсом (олицетворение неистовых сил природы), Мцыри погибает. Таков трагический пафос всего творчества писателя. Герои Лермонтова в столкновении с реальностью чаще всего проигрывают. Их мечтам не суждено сбыться, но и в этом мире жизнь невыносима.

Проблематика творчества

"Красива ли кровь? Может ли мир положиться на красоту, как на спасение? Ведь красота - это святость", "Может ли зло творить благо?" Это главные вопросы творчества Анатолия Королева. "Двойственная природа всех привычных и, кажется, давным-давно утвержденных в сознании человечества ценностей -- сам человек, его язык и его свобода, красота и добро, Бог, наконец, который, вроде бы, есть источник красоты и добра, но почему же тогда добро иногда смертоносно, а зло так красиво, что человек не может нравственно устоять перед этой гибельной красотой?" - пишет Королев в одной из повестей.

Что движет личностью, когда он совершает преступления, не совместимые с понятием человечности, с человеколюбием, милосердием? Особенно остро эти вопросы встают в одном из удивительнейших и глубочайших произведений современной литературы - повести "Голова Гоголя".

"Голова Гоголя" - приговор или оправдание человечеству? Поэтика зла в повести

В этой повести есть все: начиная с ярчайших признаков постмодернизма в литературе - диалогизма, интертекстуальности; заканчивая вечными вопросами мировой литературы и мироздания в целом (естественно, без ответа, ведь автор следует традиции гениев русской литературы и оставляет читателю возможность самостоятельно выбирать ответы).

Рисуя красоту зла, поднимая ее до эстетики, автор переносит нас в революционную Францию. Вот где воистину можно "насладиться" изысканной эстетикой смерти, эстетикой умерщвления, только здесь можно встретить настоящих эстетов-ценителей, где "рождается предмет новой красоты …: голову врага народа нужно показать гражданам свободного Парижа".

Еще в самом начале повести, когда речь, казалось бы, идет о судьбе России, автор рассказывает о присутствии на казни во Франции Тургенева. Казнили некоего Тропмана, совершившего зверское убийство целой семьи. Пишет он о негодовании Достоевского по поводу того, что Тургенев, согласившись лицезреть диковинное зрелище, не нашел в себе силы досмотреть его, отвернувшись "лицом, глазами, мыслью и душой в сторону от смерти". "Нельзя отвертываться, нельзя …"

Отвернувшись, он еще не увидел и нечто знаковое: "два француза прорвались сквозь оцепление и, подлезши под гильотину, стали мочить белые носовые платки в крови, которая текла наземь сквозь дощатые щели помоста. В этом жесте - вся Франция, с ее патетическим смакованием смерти… сцена совершенно невозможная в России.

Итак, Королев начинает сравнивать Францию и Россию. Казалось бы, что может быть различного в двух самых известных и самых кровавых революциях, когда-либо потрясавших мир? Но мастер мысли и слова ищет эти различия - и находит в самых неожиданных местах.

Если во Франции казни и торжество революционного разгула, кровавого и беспощадного, - это жест новой, кровавой по сути, но чистой именно благодаря этой крови, Свободы, то в России дело обстоит не совсем так. Россия то ли с революционером, то ли с самим Сатаной передает поклон Октябрьского переворота Великой французской революции. Сталин - хозяин мертвых душ (привет Николаю Васильевичу) - здесь за Бога. Казни, смерть, ужас также гиперболизируются, доводятся до абсурда, но на российской почве все это видится и звучит как-то иначе: вместо высокой патетики и эстетичности Зла во Франции - в России Corpus mysticum, источающий лишь яды, доносы, зависть и злобу. И в то же время в этом есть проблеск надежды, и даже проявление духовности. Только в разговоре о России на страницах повести появляются понятия: жалость, сострадание, мысли о Боге, хотя и в смысле их отсутствия. Но все же это не холодная бесчувственная эстетика Франции, люди здесь все же чувствуют боль и испытывают муки.

Но главная мысль в том, что и там, в холодной Франции, и здесь, в жестокой и неуловимой птице-тройке - России, - присутствует то самое абсолютное Зло, Сатана, который искушает народ и заставляет его совершать немыслимые преступления против самого человеческого сердца. Но заставляет ли, или это суть самой человеческой природы - по первому зову искусителя окунаться в самое противоестественное, что только существует на земле - убийство себе подобных ради славы, ради собственного блага? А если это не собственное благо, а благо будущих поколений? А если иначе не выжить?

Причем же здесь Гоголь?

Не стоит забывать о том, что речь идет о постмодернистском произведении, где Гоголь - всего лишь инструмент, хотя и главный ключ к пониманию. Рассмотрим, как Королев использует фигуру Гоголя.

Сатана присутствует в произведении, постоянно появляясь в разных обликах, принимая различные облики, отождествляясь с разными персонажами, но чаще всего с Гоголем, возможно, из-за его дьявольской загадочности. А может из-за того, что Гоголь первым показал всю неприглядность мира (российской глубинки) в его собственном, гоголевском, зеркальном отражении, в котором он "приумножил фантазией сумму злых вещей в мире". Гоголь, как и дьявол, служит увеличительной линзой, "которая как взглянет на кого, так разом увеличивает человека до сущности вопроса", и "негде спрятаться человеку в гоголевской пустыне". Основой сюжета становится перепев мифа о Гоголе: его нервическая натура, страдающая манией преследования, любовь к чертовщине и в то же время почти фанатическая вера в христианство, трудноизлечимая и малопонятная болезнь, "помрачающая ум невыразимыми предчувствиями", обстоятельства смерти и, наконец, ужасающие слухи о его захоронении заживо до сих пор будоражат воображение.

Отчего же Гоголю вменяется ответственность за судьбу России? Гоголь - великий мастер слова. А слово обладает огромной силой. Королев говорит, что язык -- это обыкновенный фашист, что власть слова слишком велика и божество глагола жаждет крови, о том, что тенью круглой фразы становится отрубленная на гильотине революции голова врага народа. Война может быть не только войной пушек, но и фраз. Фразы жаждут приношений. "Мертвецы становятся восклицательными знаками во фразе. Смертоносное цветение фраз дает плоды."

В оценках своих Королев обнаруживает эту тенденцию к постмодернистской двойственности, к поиску абсолютной объективности. Слово может творить и добро и зло, но грань настолько тонка, что никогда нельзя точно знать, чем откликнется сказанное слово - вот в чем пафос Французской революции (а также Октябрьского переворота и революции в целом) - в том, что одно лишь слово Свобода вскружило головы, и их обладатели понеслись вперед защищать свою Свободу, чтобы потом, оказавшись на вершине, потерять эти свои головы уже в самом обычном смысле - на гильотине, под ожесточенные возгласы пьяной от запаха крови толпы. И снова мы видим двойственность, противоположные полюса одного и того же явления, которые, несмотря на полярность, легко переходят одно в другое, в очередной раз напоминая известную французскую поговорку о том, что противоположности сходятся. Противоречивость и двойственность - почти в каждой фразе повести: зло - красиво, красота - это добро, но порождена красота злом. Все неоднозначно: Сталин, творящий самосуд, на самом деле пытается привлечь внимание Бога, чтобы найти спасение; отрубленная голова Иоанна Крестителя - это "червонно-красный плод с древа познания добра и зла".

Художественное произведение представляет собой систему, центром которой является идейно-тематическое содержание. Тема текста () - это понятие, указывающее, какой стороне жизни автор уделяет внимание в своём произведении, то есть предмет изображения. Чтобы сформулировать тему, надо ответить на вопрос: «О чём это произведение?». Очень часто тема произведения отражена в его заглавии. Например: «Сказка о том, как один мужик двух генералов прокормил» М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, «Судьба человека» М.А. Шолохова. Иногда в одном и том же произведении автор отображает несколько взаимосвязанных между собой явлений, раскрывает несколько тем, тогда речь идёт о тематике произведения. Например, в романе М.А. Булгакова мы можем найти тему творчества, тему любви, тему милосердия, тему возмездия и т.д.; в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» - тему преступления, тему социального неравенства, тему «униженных и оскорблённых», тему юридического и нравственного законов, тему сострадания, тему детства и др.; в пьесе А.С. Грибоедова «Горе от ума» - тему ума, тему счастья, тему общественно-политической жизни России начала XIX в. и т.д. Источником тематического разнообразия литературы является жизненный и читательский опыт автора. Известно, что А.Н. Островский вырос в купеческой среде, где имел возможность досконально изучить нравы и обычаи этого сословия; именно это обстоятельство определило тематику его пьес. А.И. Куприн освоил множество профессий, что позволило ему включить в творчество самые разные темы, осветить многие стороны жизни людей самых разных социальных групп: военных, рабочих, певцов, цирковых артистов, музыкантов и т.д. Литература - такой же богатый источник тем, как и реальная жизнь: речь идёт о «вечных темах» - природы, любви, дружбы, войны и мира, творчества и т.д. Кроме того, в истории литературы известны случаи, когда тема была подарена одним автором другому (например, Пушкин подарил Гоголю темы и сюжеты «Ревизора» и «Мёртвых душ»).В отличие от темы, проблема представляет собой не номинацию какого-либо явления жизни, а формулировку противоречия, связанного с этим жизненным явлением. Иначе говоря, проблема - это вопрос, на который автор пытается ответить в своём произведении, аспект, в котором рассматривается тема. Например, в пьесе «Горе от ума» поставлена проблема ума и счастья: что такое ум? как взаимосвязаны ум и способность человека стать счастливым? Произведения, посвящённые одной и той же теме, могут иметь разную проблематику. Так, стихотворения М.Ю. Лермонтова и Н.А. Некрасова под общим названием - «Родина» - посвящены одной и той же теме, но в них представлены разные проблемы: лирический герой Лермонтова размышляет над вопросом, что для него вмещает понятие «родина», какую родину он любит; некрасовский же герой отвечает на вопрос, за что он ненавидит свою малую родину. Справедливо и обратное утверждение: произведения, в которых поставлена одна и та же проблема, могут иметь разнотематическую направленность. Например, проблема нравственного выбора (как сделать правильный выбор? что предпочесть: личное благополучие или благо других людей? чем может обернуться малодушие, сделка с совестью? и т.п.) может быть представлена на разном жизненном материале: в произведениях, посвящённых военным событиям или частной жизни представителей разных эпох и сословий и т.д. («Капитанская дочка» А.С. Пушкина, «Война и мир» Л.Н. Толстого, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, «Живи и помни» В.Г. Распутина, «Сотников» В. Быкова и др.). Даже в относительно небольшом литературном произведении в рамках одной темы автором может быть поставлена не одна проблема, а совокупность, комплекс проблем, поэтому принято говорить о проблематике произведения. Чем крупнее произведение и разнообразней его тематика, тем шире круг поставленных автором проблем. Например, проблемы истинного и ложного патриотизма и героизма, нравственного выбора, истинной и ложной красоты, роли личности в истории, проблема семьи, долга и чести - вот далеко не полный спектр проблематики эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир». В литературоведении выделяют историческую, национальную, социальную, философскую, нравственную, психологическую проблематику; возможны и промежуточные типы: социально-нравственная, социально-философская, нравственно-психологическая и т.п. В русской классической литературе XIX-XX вв. наиболее актуальными были проблемы: человек и нравственный закон, человек и среда, человек и общество, личность и судьба, личность и честь, герой времени, духовно-нравственные искания, смысложизненный поиск и др. Идея () - главная мысль литературного произведения, авторская тенденция в раскрытии темы, ответ на поставленные в тексте вопросы - иначе говоря, то, ради чего произведение написано. М.Е. Салтыков-Щедрин назвал идею душой произведения. Идея всегда субъективна (т.к. несёт отпечаток личности автора, его эстетических и этических взглядов, симпатий и антипатий) и образна (т.е. выражается не рациональным путём, а через образы, пронизывает всё произведение). Идея не представлена в художественном тексте эксплицитно, то есть явно; чтобы её увидеть, понять, необходимо детально и глубоко проанализировать текст. Если произведение литературы создано великим мастером, то оно будет отличаться богатством идейного содержания. При этом, по мнению критика Н.А. Добролюбова, «художественное произведение может быть выражением известной идеи не потому, что автор задался этой идеей, а потому, что автора его поразили такие факты действительности, из которых эта идея вытекает сама собой». Следует помнить, что не всегда идея, побудившая автора взяться за перо, полностью, без изменений реализуется в произведении художника. Как правило, существуют «ножницы» между замыслом и его воплощением. Автору, создавшему вымышленную реальность - художественный мир своего произведения, впоследствии приходится считаться с законами, по которым существует этот мир. Так, А.С. Пушкин был вынужден «выдать замуж» за генерала Татьяну Ларину, хотя и не подозревал, что его героиня способна сделать такой шаг. И.С. Тургенев не испытывал симпатий к нигилизму, более того - пытался показать его несостоятельность, но создал притягательный образ героя-нигилиста Базарова, возвышающийся над милыми сердцу писателя аристократами. Все эти примеры свидетельствуют, что истинный художник всегда следует художественной правде - правде искусства, логике характера, даже если это не вполне соответствует его мировоззрению. Тема (от древнегреческого thema - «то, что дано, положено в основу» ) - это понятие, указывающее, какой стороне жизни автор уделяет внимание в своём произведении, то есть предмет изображения. Проблема представляет собой не номинацию какого-либо явления жизни, а формулировку противоречия, связанного с этим жизненным явлением. Идея (от греческого слова «idea» - то, что видно ) - главная мысль литературного произведения, авторская тенденция в раскрытии темы, ответ на поставленные в тексте вопросы - иначе говоря, то, ради чего произведение написано.

Два принципиально разных подхода к проблеме. – Признание всевластия читателя. – Смерть автора. – Вторичность читательского творчества.

Особой остроты проблема автора достигает в связи с вечно актуальными и спорными задачами интерпретации литературного произведения, аналитико-эмоциональным проникновением в художественный текст, в связи с непосредственным читательским и специальным исследовательским восприятием художественной словесности.

Одна из них признает в диалоге с художественным текстом полное или почти полное всевластие читателя, его безусловное и естественное право на свободу восприятия поэтического произведения, на свободу от авторской опеки, от послушного следования авторской концепции, воплощенной в тексте, на независимость от авторской воли и авторской позиции.

Восходя к трудам В. Гумбольдта и А. А. Потебни, эта точка зрения находит свое последовательное воплощение в работах представителей психологической школы литературоведения ХХ века.

А. Г. Горнфельд пишет о художественном произведении так: "Завершенное, отрешенное от творца, оно свободно от его воздействия, оно стало игралищем исторической судьбы, ибо стало орудием чужого творчества: творчества воспринимающих. Произведение художника необходимо нам именно потому, что оно есть ответ на наши вопросы: наши, ибо художник не ставил их себе и не мог их предвидеть <…>. Каждый новый читатель Гамлета есть как бы его новый автор…"1.

Ю. И. Айхенвальд предлагает свою на этот счет максиму: "Никогда читатель не прочтет как раз того, что написал писатель". И предваряет ее таким соображением: "Если мысль изреченная есть ложь для самого поэта, для собственника этой мысли, то она еще больше – ложь для тех, кто ее воспринимает"2.

С другой стороны, многие авторитетные литераторы категорически отрицают сам факт "участия" воображаемого читателя в процессе творчества, следы какого бы то ни было его воздействия или заметного влияния на художественное созидание. А. М. Ремизов так рассуждает о своем писательском опыте: "Пишется не для кого и не для чего, а только для самого того, что пишется и не может быть написано… Для писателя, когда он пишет, не существует никакого читателя".

Крайнее выражение обозначенной позиции заключается в том, что авторский текст, пускаясь в вольное плавание по открытому и бескрайнему читательскому морю, становится лишь чувствительным предлогом для последующей активной рецепции, для вероятных литературных перелицовок, для своевольных переводов на языки других искусств и т. п. При этом осознанно или непреднамеренно оправдывается самонадеянная читательская категоричность, размашистая безаппеляционность суждений.

В практике школьного, а подчас и специального вузовского филологического образования часто рождается уверенность в полной и безграничной власти читателя над словесно-художественным текстом. Вольно или неосознанно тиражируется выстраданная М. И. Цветаевой формула "Мой Пушкин", и откуда ни возьмись является на свет уже другая, восходящая к бессмертному гоголевскому Ивану Александровичу Хлестакову: "С Пушкиным на дружеской ноге".

Во второй половине ХХ века "читателецентристская" точка зрения была доведена до своего крайнего предела.

Ролан Барт, ориентируясь на так называемый постструктурализм в художественной словесности и филологической науке, объявил текст зоной исключительно языковых интересов, способных приносить читателю главным образом игровое удовольствие и удовлетворение.

Французский ученый утверждал, что в словесно-художественном творчестве "теряются следы нашей субъективности", "исчезает всякая самотождественность и в первую очередь телесная тождественность пишущего", "голос отрывается от своего источника, для автора наступает смерть".

Художественный текст, по Ролану Барту, – внесубъектная структура, и соприродный самому тексту хозяин-распорядитель – это читатель: "…рождение читателя приходится оплачивать смертью Автора"3.

Вопреки самолюбивой эпатажности и вольной экстравагантности, концепция смерти автора, развиваемая Роланом Бартом, помогла сосредоточить исследовательское филологическое внимание на глубинных семантико-ассоциативных корнях, предшествующих наблюдаемому тексту и составляющих его не фиксируемую авторским сознанием генеалогию ("тексты в тексте", плотные слои литературных реминисценций и связей, "чужое слово", архетипические образы, распространенные и вглубь времен уходящие темы и мотивы и др.).

Другая тенденция исследовательского и читательского общения с художественным текстом имеет в виду принципиальную вторичность читательского творчества.

В русской эстетической традиции эта тенденция восходит к пушкинскому призыву судить писателя "по законам им самим над собою признанным".

А. П. Скафтымов в статье 1922 года "К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы" отмечал: "Сколько бы мы ни говорили о творчестве читателя в восприятии художественного произведения, мы все же знаем, что читательское творчество вторично, оно в своем направлении и гранях обусловлено объектом восприятия. Читателя все же ведет автор, и он требует послушания в следовании его творческим путем. И хорошим читателем является тот, кто умеет найти в себе широту понимания и отдать себя автору".

Свое действительно последнее слово автор произведения уже сказал. У литературного текста, при всей его сложной многозначности, есть некое объективное (понятийно-логически не улавливаемое) художественно-смысловое ядро. И автор самим произведением, всей его многоуровневой структурой выбирает своего читателя и с ним готов вступить в доверительный диалог.

"Интерпретатор не бесконтролен. Состав произведения, – писал А. П. Скафтымов, – сам в себе носит нормы его истолкования"5. Это мудрое заключение ученого характеризует важнейшее свойство читательского, литературно-критического, литературоведческого искусства.

Самое непосредственное отношение имеет оно и к практике школьного и вузовского преподавания художественной словесности. Истинный знаток поэзии (перефразируя классический афоризм, касающийся театра) не себя любит в литературном произведении, а литературное произведение любит в себе. Настоящий читатель не себя навязывает тексту, но текст пытается понять и почувствовать во всей его полноте и целостности.

Важно помнить и о том, что предпочтительный выбор авторов читателем, критиком, литературоведом обусловлен вкусом воспринимающего, его эстетическим опытом, особенностями индивидуального подхода к усматриваемому материалу.

Сам по себе процесс восприятия в высшей степени субъективен и иным быть просто не может. Читатель остается самим собой. Но и суверенный авторский художественный текст тоже остается самим собой.

В диалоге рождается новое смысло-поэтическое качество. В нем освещенная авторской волей глубинная объективность словесного текста пронизана и согрета непременной читательской субъективностью.

Интересно наблюдать, как в классических литературоведческих работах обнаруживает себя и затаенное авторское начало и индивидуальность самого интерпретатора. Существенно не только то, что и каким образом сказано в литературоведческом произведении, но и то, что дано в нем исподволь как приглушенное, невыговоренное признание, как подсознательно затаенная исповедальная данность.

Так, представляется знаменательным и многое объясняющим в исследовательских решениях А. П. Скафтымова его обращение на склоне лет к теме Кутузова и Наполеона, к полемическому воссозданию Л. Толстым философии истории в "Войне и мире"6.

В письме к Скафтымову от 2 сентября 1959 года Ю. Г. Оксман отзовется на эту публикацию: "Я давно прочел вашу статью об образе Кутузова. Мне она понравилась, так как аргументацию вашу считаю неотразимой…"7.

Скафтымовская аргументация в этой статье, на мой взгляд, совершенно неумышленно дает представление и о самых принципиальных, заветных подходах ученого к феномену художественного текста, о природе сокровенных для Скафтымова исследовательских приемов, о предпочтительных маршрутах следования в хрупком и невыразимом мире литературы.

В чем и как это проявляется?

Кутузов, по мысли Скафтымова, отличается от всех других исторических деятелей, представленных в "Войне и мире", не тем, что они действуют, а он бездействует, а тем, что он действует Иначе, чем они. Особый тип деятельности Кутузова в том, что деятельность эта воодушевлена и обоснована "требованиями объективной (внеличной) необходимости".

Толстовский Кутузов, по наблюдениям Скафтымова, противостоит легкомысленному или хитроумному, но всегда "произвольному и тщеславному прожектерству"8. Вот оно – главное!

В работе "Образ Кутузова и философия истории в романе Л. Толстого "Война и мир"" весьма отчетливо и внятно обнаруживает себя самое существенное свойство школы Скафтымова.

Главное не в напористом и самоуверенно-наступательном (наполеоновском) внедрении в толщи и громады текстовых объектов, но в изначальном стремлении к их осмотрительному, бережному, чуткому и честному постижению. Главное – в глубинном осмыслении того, что Скафтымов, следуя за Л. Толстым, назвал "скрытой ведущей целесообразностью" объекта: "Мудрый деятель", вникая в объективную логику вещей, по Л. Толстому и Скафтымову, "умеет отказаться "от своей личной воли, направленной на другое", то есть от воли, не соответствующей этой объективности".

Очень точное определение специфики филологических уроков Скафтымова: литературно-художественные произведения сами в себе несут нормы своего истолкования.

Неприятие Скафтымова постоянно вызывают произвольность и амбициозная преднамеренность филологических штудий.

Не случайно за четверть века до указанной статьи 1959 года Скафтымов в книге "Поэтика и генезис былин" говорит о сознательном или непредумышленном исследовательском произволе и увлечении в вопросах сопоставлений, определений сходств, параллелей и т. п. И говорит он об этом в тонах самой искренней досады.

Касаясь трудов одного из авторитетных фольклористов и обнаруживая у него неприемлемые для сосредоточенно-чуткого познания конкретные сопоставления разных текстов, Скафтымов в 1924 году пишет: "Уважаемый автор, в других случаях убедительный и осторожный, здесь в погоне за историческими параллелями раздробляет сюжет исследуемого произведения и по кусочкам сближает его по сходству то с одним, то с другим мотивом из житийной и летописной литературы"10.

Обращает на себя внимание лексико-экспрессивная оппозиция: убедительность и осторожность, с одной стороны, и "в погоне", раздробление сюжета "по кусочкам", случайные сближения и т. п. – с другой. "Вот уж, поистине, – совсем по-каратаевски замечает Скафтымов в связи с подобными сближениями, – как вода в бредне: тянешь – полно, вытащишь – ничего нет".

В исследовании о русских былинах Скафтымов заметит, что "строгости научной дисциплины" (а строгость эта "лежит на личной ответственности каждого исследователя") часто противостоят "произвольные сопоставления", слишком свободное оперирование "недоказуемыми гипотезами".

Между тем, нужно всегда помнить "об ограничении не в меру развившихся увлечений": "Всякая мысль, в конце концов, ценна лишь поскольку она имеет внутренне принуждающую силу. Гипотеза гипотезе рознь. Гипотеза не есть произвол".

Речь у Скафтымова идет о "таких гипотезах, которые обнаруживают совершенную свободу от тех граней обязательности и необходимости, которые ставит себе всякое рациональное теоретическое построение"11. В противном случае – почти неизбежное, пусть и невольное насилие над текстом.

Скафтымов об одном из отечественных фольклористов так и скажет: имярек "насилует былину". О другом: "произвольно устраняет <…> факты". О третьем: усматривает "коренное" сходство там, где его нет. Плохо, когда "из анализа устраняется искреннее вмешательство души автора".

Каждый художественный текст, по Скафтымову, носит в себе Свою меру истолкования: "Меня интересовала внутренняя логика структуры произведения (взятого, конечно, во всем целом)", – признавался Скафтымов в письме к Ю. Г. Оксману от 28 июня 1959 года. – "…никогда я не навязывал автору никакой "философии"... В этом отношении я всегда был к себе очень строг. Я старался сказать о произведении только то, что оно само сказало. Моим делом тут было только перевести сказанное с языка художественной логики на нашу логику, т. е. нечто художественно-непосредственное понять в логическом соотношении всех элементов и формулировать все это нашим общим языком…"13.

В любых исследовательских (в том числе и сравнительных) подходах к художественным текстам литературоведу, по убеждению Скафтымова, пристало в большей степени следовать логике толстовского Кутузова, чем толстовского же Наполеона. Проблема автора (прежде всего в его разноплановых внутритекстовых проявлениях) продолжает оставаться одной из самых остро дискуссионных в литературной науке начала ХХI века.

Традиционно в литературном процессе Нового времени вместе с автором и читателем по-своему активно участвует литературный критик. Часто он оказывается "третьим лишним". И про это нередко с особым пренебрежительным удовольствием говорят сами "сочинители". Читатели порой тоже склонны игнорировать критику, не считаться с ней, не замечать ее, особенно если, на их читательский взгляд и вкус, она (критика) лишена настоящей искренности и убедительной доказательности.

Что же это за занятие такое, от которого, случается, нет прока ни авторам, ни читателям? Кому и чему оно служит? Зачем оно нужно? В чем его смысл?

Персонаж.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ГЕРОЙ - это выразитель сюжетного действия, которое вскрывает содержание произведения.

ПЕРСОНАЖ – это любое действующее лицо в произведении.

Слово «персонаж» характерно тем, что не несет в себе никаких дополнительных значений.
Взять, например, термин «действующее лицо». Сразу видно, что оно – должно действовать= совершать поступки, и тогда под это определение не подходит целая куча героев. Начиная от папы ПеппиДлинныйЧулок, мифического капитана дальнего плавания, и кончая народом в «Борисе Годунове», который, как всегда, «безмолвствует».
Эмоционально-оценочная окраска термина «герой» подразумевает исключительно положительные качества=героизм\геройство. И тогда под это определение не попадет еще больше народу. Ну как, скажем, назвать героем Чичикова или Гобсека?
И вот литературоведы с филологами бьются – кого же называть «героем», а кого «персонажем»?
Кто победит, время покажет. А пока мы будем считать по-простому.

Герой – это важное для выражения идеи произведения действующее лицо. А персонажи – это все остальные.

Чуть попозже поговорим о системе персонажей в художественном произведении, там будет речь о главных (героях) и второстепенных (персонажах).

Cейчас отметим еще пару определений.

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ
Понятие лирический герой впервые было сформулировано Ю.Н. Тыняновым в 1921 году применительно к творчеству А.А. Блока.
Лирический герой - образ героя в лирическом произведении, переживания, чувства, мысли которого отражают авторское мировосприятие.
Лирический герой - не автобиографический образ автора.
Нельзя говорить «лирический персонаж» - только «лирический герой».

ОБРАЗ ГЕРОЯ - это художественное обобщение человеческих свойств, черт характера в индивидуальном облике героя.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТИП - это обобщенный образ человеческой индивидуальности, наиболее характерной для определенной общественной среды в определенное время. В нем соединяются две стороны - индивидуальное (единичное) и общее.
Типическое - не означает усредненное. Тип концентрирует в себе все наиболее яркое, характерное для целой группы людей - социальной, национальной, возрастной и т.д. Например, тип тургеневской девушки или дамы бальзаковского возраста.

ПЕРСОНАЖ И ХАРАКТЕР

В современном литературоведении характер – это неповторимая индивидуальность персонажа, его внутренний облик, то есть то, что отличает его от других людей.

Характер состоит из многообразных черт и качеств, которые соединяются неслучайно. В каждом характере есть главная, доминирующая черта.

Характер может быть простым и сложным.
Простой характер отличается цельностью и статичностью. Герой либо положительный, либо отрицательный.
Простые характеры традиционно объединяются в пары, чаще всего на основе противопоставления «плохой» - «хороший». Противопоставление заостряет достоинства положительных героев и умаляет заслуги героев отрицательных. Пример – Швабрин и Гринев в «Капитанской дочке»
Сложный характер - это постоянный поиск героя самого себя, духовная эволюция героя и пр.
Сложный характер очень трудно обозначить «положительным» или «отрицательным». В нем присутствует противоречивость и парадоксальность. Как в капитане Жеглове, который чуть было не упек бедного Груздева в тюрьму, но с легкостью отдал продуктовые карточки соседке Шарапова.

СТРУКТУРА ЛИТЕРАТУРНОГО ГЕРОЯ

Литературный герой – персона сложная и многоплановая. Имеет два облика – внешний и внутренний.

На создание внешнего облика героя работают:

ПОРТРЕТ. Это лицо, фигура, отличительные особенности телосложения (например, горб у Квазимодо или уши у Каренина).

ОДЕЖДА, которая тоже может отражать определенные черты характера героя.

РЕЧЬ, особенности которой характеризуют героя не меньше, чем его внешность.

ВОЗРАСТ, который определяет потенциальную возможность тех или иных действий.

ПРОФЕССИЯ, которая показывает степень социализации героя, определяет его положение в обществе.

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ. Сведения о происхождении героя, его родителях\родственниках, стране и месте, где он живет, придает герою чувственно осязаемый реализм, историческую конкретность.

Внутренний облик героя складывается из:

МИРОВОЗЗРЕНИЯ И ЭТИЧЕСКИХ УБЕЖДЕНИЙ, которые наделяют героя ценностными ориентирами, дают смысл его существованию.

МЫСЛЕЙ И ПРИВЯЗАННОСТЕЙ, которые намечают многообразную жизнь души героя.

ВЕРЫ (или отсутствие таковой), которая определяет присутствие героя в духовном поле, его отношение к Богу и Церкви.

ВЫСКАЗЫВАНИЙ И ПОСТУПКОВ, которые обозначают результаты взаимодействия души и духа героя.
Герой может не только рассуждать, любить, но и осознавать эмоции, анализировать собственную деятельность, то есть рефлексировать. Художественная рефлексия позволяет автору выявить личностную самооценку героя, охарактеризовать его отношение к самому себе.

РАЗРАБОТКА ПЕРСОНАЖА

Итак, персонаж – это вымышленное одушевленное лицо, обладающее определенным характером и уникальными внешними данными. Автор эти данные должен придумать и убедительно донести до читателя.
Если автор этого не делает, читатель воспринимает персонажа как картонного и не включается в его переживания.

Разработка персонажа - процесс достаточно трудоемкий и требует навыка.
Самый действенный способ – это выписать на отдельный лист бумаги все качества личности вашего персонажа, которые вы хотите предъявить читателю. Прямо по пунктам.
Первый пункт – внешность героя (толстый, худой, блондин, брюнет и т.п.). Второй пункт – возраст. Третий – образование и профессия.
Обязательно ответьте (прежде всего, себе самому) на вопросы:
- как персонаж относится к другим людям? (общителен\замкнут, чуток\черств, уважителен\груб)
- как персонаж относится к своему труду? (трудолюбив\ленив, склонен к творчеству\к рутине, ответственен\безответственен, инициативен\пассивен)
- как персонаж относится к самому себе? (имеет чувство собственного достоинства, самокритичен, горд, скромен, нагл, тщеславен, заносчив, обидчив, застенчив, эгоистичен)
- как персонаж относится к своим вещам? (аккуратен\неряшлив, бережен к вещам\небрежен)
Подбор вопросов не случаен. Ответы на них дадут ПОЛНОЕ представление о личности персонажа.
Ответы лучше записать и держать их перед глазами в течение всей работы над произведением.
Что это даст? Даже если в произведении вы не будете упоминать о ВСЕХ КАЧЕСТВАХ личности (для второстепенных и эпизодических персонажей это делать не рационально), то все равно, ПОЛНОЕ понимание автором своих героев передастся читателю и сделает их образы объемными.

В создании\раскрытии образов персонажей огромную роль играет ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ДЕТАЛЬ.

Художественная деталь - это подробность, которую автор наделил значимой смысловой и эмоциональной нагрузкой.
Яркая деталь заменяет целые описательные фрагменты, отсекает лишние и заслоняющие суть дела подробности.
Выразительная, удачно найденная деталь - свидетельство мастерства автора.

Особо хочется отметить такой момент, как ВЫБОР ИМЕНИ персонажа.

Согласно Павлу Флоренскому, «имена – суть категории познания личности». Имена не просто называют, но реально объявляют духовную и физическую сущность человека. Они образуют особые модели личностного бытия, которые становятся общими для каждого носителя определенного имени. Имена предопределяют душевные качества, поступки и даже судьбу человека.

Бытие персонажа в художественном произведении начинается с выбора его имени. Очень важно, как вы назовете своего героя.
Сравните варианты имени Анна – Анна, Анка, Анька, Нюра, Нюрка, Нюша, Нюшка, Нюся, Нюська.
Каждый из вариантов кристаллизует определенные качества личности, дает ключ к характеру.
Определившись с вариантом имени персонажа, не меняйте (без нужды) его по ходу вашей вещи, ибо этим вы можете сбить восприятие читателя.
Если по жизни вы склонны называть друзей и знакомых уменьшительно-ласкательно-пренебрежительно (Светка, Машуля, Ленусик, Димон), в писательской работе контролируйте свою страсть. В художественном произведении употребление таких имен должно быть оправдано. Многочисленные Вовки и Таньки выглядят ужасно.

СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ

Литературный герой – лицо ярко индивидуальное и в то же время отчетливо коллективное, то есть он порожден общественной средой и межличностными отношениями.

Вряд ли в вашем произведении будет действовать всего один герой (хотя и такое случалось). В большинстве случаев персонаж находится в точке пересечения трех лучей.
Первый – это друзья, соратники (доброжелательные отношения).
Второй – враги, недоброжелатели (враждебные отношения).
Третий – прочие посторонние люди (нейтральные отношения)
Эти три луча (и люди, в них находящиеся) создают строгую иерархическую структуру или СИСТЕМУ ПЕРСОНАЖЕЙ.
Персонажей разделяет степень авторского внимания (или частота изображения в произведении), предназначения и функции, которые они исполняют.

Традиционно выделяют главных, второстепенных и эпизодических героев.

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ (герои) всегда в центре произведения.
Главный герой активно осваивает и преображает художественную реальность. Его характер (см. выше) предопределяет события.

Аксиома – главный герой должен быть ярким, то есть его структура должна быть прописана досконально, никакие пробелы не допустимы.

ВТOРОСТЕПЕННЫЕ ПЕРСОНАЖИ находятся хоть и рядом с главным героем, но несколько позади, на заднем, так сказать, плане художественного изображения.
Характеры и портреты второстепенных персонажей редко детализируются, чаще проявляются пунктирно. Эти герои помогают главным раскрыться и обеспечивают развитие действия.

Аксиома – второстепенный персонаж не может быть ярче главного.
В противном случае он перетянет одеяло на себя. Пример из смежной области. Фильм «Семнадцать мгновений весны». Помните девицу, которая приставала к Штирлицу в одной из последних серий? («Про нас математиков говорят, что мы ужасные сухари…. А в любви я Эйнштейн…»).
В первой редакции фильма эпизод с ней был гораздо более длинным. Актриса Инна Ульянова была так хороша, что перетянула на себя все внимание и исказила сцену. Напомню, там Штирлиц должен был получить важную шифровку из центра. Однако уже никто не помнил про шифровку, все упивались яркой клоунадой ЭПИЗОДИЧЕСКОГО (совершенно проходного) персонажа. Ульянову, конечно, жаль, но режиссер Лиознова приняла совершенно верное решение и вырезала эту сцену. Пример для обдумывания, однако!

ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ ГЕРОИ находятся на периферии мира произведения. Они могут вообще не иметь характера, выступать в роли пассивных исполнителей авторской воли. Их функции чисто служебные.

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ и ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ГЕРОИ обычно разделяют систему персонажей произведения на две враждующих группировки («красные»- «белые», «наши» - «фашисты»).

Интересна теория деления персонажей ПО АРХЕТИПАМ.

Архетип – это первичная идея, выраженная в символах и образах и лежащая в основе всего.
То есть каждый персонаж в произведении должен служить символом чего-либо.

По классике, архетипов в литературе семь.
Так, главный герой может быть:
- Протагонистом – тем, кто «ускоряет действие», настоящим Героем.
- Антагонистом – полностью противоположным Герою. То бишь, Злодеем.
- Стражем, Мудрецом, Наставником и Помощником – тем, кто содействует Протагонисту

Второстепенные персонажи бывают:
- Закадычным другом – символизирует поддержку и веру в Главного героя.
- Скептиком – подвергает сомнению все происходящее
- Разумным – принимает решения, основываясь исключительно на логике.
- Эмоциональным – реагирует только эмоциями.

Для примера – романы Роулинг про Гарри Поттера.
Главный герой – несомненно сам Гарри Поттер. Ему противостоит Злодей – Волан-де-Морт. Периодически появляется профессор Дамблдор=Мудрец.
А друзья Гарри – разумная Гермиона и эмоциональный Рон.

В заключении хочется поговорить о количестве персонажей.
Когда их много – это плохо, так как они начнут дублировать друг друга (архетипов-то всего семь!). Конкуренция среди персонажей вызовет раскоординацию в сознании читателей.
Самое разумное – тупо проверить своих героев по архетипам.
Например, у вас в романе три старушки. Первая веселая, вторая умная, а третья – просто одинокая бабка с первого этажа. Задайте себе вопрос – что они воплощают? И поймете, что одинокая старушка – лишняя. Ее фразы (если таковые вообще есть) вполне можно передать второй или первой (старушкам). Этим вы избавитесь от лишнего словесного шума, сконцентрируетесь на идее.

Ведь «Идея – тиран произведения» (с) Эгри.

Многие из нас хотят быть творческими личностями. И многие в душе считают себя именно такими, но не знают, как реализовать свое желание. Часто мы вынашиваем интересные идеи, но осуществить их не способны. У нас есть стремления, которым хочется следовать, – научиться играть на фортепьяно, рисовать, брать уроки актерского мастерства или писать. Иногда желания более расплывчаты. Мы тянемся к чему-то, что можно назвать творческой жизнью.

«Меланхолия» – резцовая гравюра на меди немецкого художника Альбрехта Дюрера. «Меланхолия» – одна из наиболее таинственных работ Дюрера, насыщенная множеством символов и аллегорий .

Таланты и творческие способности есть у каждого из нас. Творчество – естественная жизненная сила, которую в той или иной форме может чувствовать в себе каждый. Как кровь всего лишь часть нашего тела, которую нам не нужно изобретать, творчество – часть нас самих, и каждый из нас может “подключиться” к этому неиссякаемому мощному духовному источнику, чтобы реализовать себя.

Нам суждено творить. Мы обновляем интерьер квартиры, наряжаем елку в праздник, экспериментируем, чтобы сварить вкусный суп. Какими бы солидными людьми мы ни стремились стать, наши мечты продолжают жить, шурша в охладевших душах, как листья осенью. Они не уходят, а лишь прячутся. Мы рисуем чертиков на скучном совещании, оставляем забавную записку на доске объявлений в офисе, придумываем строгому начальнику подходящее прозвище, сажаем вдвое больше цветов, чем нужно.

Испытывая творческое нетерпение, мы жаждем большего, мы чего-то желаем, нервничаем. Хотим сделать что-то, но думаем, что это должно быть нечто правильное, а значит, нечто важное. Однако самое важное – это мы сами. И не так уж сложно устроить для себя праздник творчества, пусть и совсем маленький.

Хотя средств для мгновенного и безболезненного превращения в творческую личность не существует, творческое развитие – процесс, которому можно учиться. Каждый из нас – сложная и не похожая на других индивидуальность, и все же в этом процессе есть общий подход.

Думайте о волшебстве, удовольствии, радости . Не относитесь к творчеству как к обязанности. Не делайте того, что вам якобы следовало бы делать: откажитесь от жестов вежливости вроде чтения скучной статьи, пусть её и рекомендовали. Делайте то, что манит вас самих, изучайте то, что именно вам интересно. Думайте о загадке, а не о результате, мастерстве, престиже. Загадка притягивает нас, влечет за собой, соблазняет. Обязанность, наоборот, лишает всякого интереса к делу, заставляет скучать.

Одна из самых важных творческих потребностей – потребность в поддержке и одобрении . К сожалению, получить её не так просто. В идеале нас должна поддерживать прежде всего семья, а затем постепенно расширяющийся круг друзей, учителей и доброжелателей. Тех, кто начинает пробовать себя в искусстве, нужно поощрять не только за успехи, но и за пробы и усилия. Большинство художников, увы, не получили этой ранней поддержки. Из-за этого они подчас и не догадываются, что способны творить.

Творческие люди любят себе подобных. Нерешительные тянутся к своему племени, но не осмеливаются действовать, заявить о своих прирожденных правах. Очень часто именно смелость, а не талант заставляет людей заняться творчеством.

Пожалуй, главный барьер на пути к творческой жизни – наш собственный скептицизм . Его можно назвать также тайным сомнением. Сомнения относительно Творца и творчества живут в каждом из нас. Если сомнения не изгнать из сознания, они так и будут нам вредить.

Мы приступили к процессу собственного творческого возрождения, пришла пора изменить подход. Для этого нужно отложить в сторону наш скептицизм (на время, он сам вернётся, когда понадобится) и осторожно приоткрывать дверь восприятия чуть пошире.

Будьте внимательны, оберегайте в себе новорожденного художника. Часто мы оказываемся в тупике, потому что следуем чужим планам. Желая выделить время на творчество, мы чувствуем, что должны заняться чем-то ещё. Мы много внимания уделяем обязанностям перед другими, и склонны думать, что такое поведение делает нас “хорошим человеком”. Как бы не так. Плохо быть обычным и скучным.

Пребывая в творческом тупике, мы часто усаживаемся на трибуну и критикуем тех, кто играет на поле. «Не такой уж он и талантливый», – говорим мы о популярном артисте. И, возможно, оказываемся правы. Часто именно смелость, а не талант проталкивает человека на середину сцены. А мы неприязненно смотрим на этого везунчика и возмущаемся: «Можно было бы смириться с истинным гением, но он(а) же гений саморекламы!». И это не просто зависть. Это сложная техника увиливания, которая держит нас в тупике. Мы мысленно произносим целые речи для самих себя и всех желающих: «У меня всё получилось бы намного лучше, если бы…».

У вас всё получилось бы при одном важном условии – если вы решитесь попробовать !

По мотивам книги
Дж. Кэмереон «Путь художника»

Copyright сайт, 2010. При копировании активная ссылка на первоисточник обязательна

План

Введение

Глава 1. Проблема творчества в истории философии и психологии

§1.1. Проблема творчества в истории философии

§1.2. Проблема творчества в зарубежной психологии Х1Х-ХХ веков

Глава 2. Развитие проблемы научного творчества в российской философии и психологии ХХ века

§2.1.Потебницкая концепция художественного творчества

§2.2.Рефлексологическая теория творчества

Заключение

Введение

Проблема творчества, с давних пор интересует философов; и отношения к нему всегда складывалось неоднозначное. Традиционно сложилось 2 подхода и пониманию творчества:

1. Философский – его можно разделить на философско-методологический и на его проявление в сфере творческого мышления. Данный метод рассматривает человеческое мышление, как высокую форму отражение человеком окружающего мира, а творчество в данном случае понимается, как формирование микро, посредством отражения и преобразования окружающего мира.

2. Логический – рассматривает творчество с научно – психологической точки зрения, как способ выражения личностных качеств, а не как преобразования вселенной.

В данной работе, я хочу построить исследования н6а рассмотрении и сравнении данных методов, так как они являются взаимодополняющими.

Тема моей работы «Роль творчества в истории философии», с моей точки зрения эта тема является актуальной в силу того, что сама философия является научной творческой, ориентированной на постоянном поиске нового и более совершенного. Взаимосвязь философского и творческого мышления очевидна. Кроме того, на сегодняшний момент в социуме сложилось к творчеству довольно предвзятое мнение, возможно из-за того, что современное образование является односторонним и узко специализированным. Я считаю, что подобное отношение и творчества в будущем может привести к духовной деградации общества и поэтому необходимо уделить большое внимание творческому развитию личности.

Цели моей работы, рассмотреть проблематику заложенную в понимании творчества, с точки зрения философского и психологического подходов; определить философскую суть творчества, исследовать влияние творчества на личность.

Для реализации поставленных целей, в первой части своей работы я исследую проблему творческого процесса в рамках развития философии и психологии, а во второй исследую развитие и, изменение отношений к творчеству в мировой и российской философии.

По структуре своей моя работа состоит из введения, двух глав, попарно разделенных на параграфы, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1. Проблема творчества в истории зарубежной философии и психологии.

§1.1 Проблема творчества в истории философии

Философское рассмотрение творчества предполагает ответы на вопросы:

а) как вообще возможно творчество, как порождение нового;

б) каков онтологический смысл акта творчества?

В разные исторические эпохи философия по-разному отвечала на эти вопросы.

1. Античность.

Специфика античной философии, как и античного мировоззрения в целом, состоит в том, что творчество связывается в ней со сферой конечного, преходящего и изменчивого бытия (бывания), а не бытия вечного, бесконечного и равного себе.

Творчество при этом выступает в двух формах:

а) как божественное - акт рождения (творения) космоса и

б) как человеческое (искусство, ремесло).

Для большинства древних мыслителей характерно убеждение в вечном существовании космоса. Греческие философы различных направлений утверждали:

Гераклит с его учением о подлинном бытии, как о вечности

изменения.

Элеаты, признававшие лишь вечно неизменное бытие;

Демокрит, учивший о вечном существовании атомов;

Аристотель, доказывавший бесконечность времени и тем самым, по сути, отрицавший божественный акт творения.

Творчество как создание нового и уникального не причастно к сфере божественного. Даже у Платона, который учит о творении космоса, творчество понимается очень своеобразно:

1. Демиург творит мир "...сообразно с тем, что познается разумом и мышлением и что не подлежит изменению".

Этот образец творения не есть что-то внешнее создателю, но есть нечто, предстоящее его внутреннему созерцанию. Поэтому высшим и является само это созерцание, а способность творить подчинена ему и есть лишь проявление той полноты совершенства, которая заключена в божественном созерцании.

Это понимание божественного творчества характерно также и для неоплатонизма.

Аналогично этому и в сфере человеческой античная философия не отводит творчеству главенствующего значения. Истинное знание, то есть созерцание вечного и неизменного бытия, выдвигается ею на первое место. Всякая деятельность, в том числе и творческая, по своему онтологическому значению ниже созерцания, созидание ниже познания, ибо созидает человек конечное, преходящее, а созерцает бесконечное, вечное.

Эта общая постановка вопроса нашла свое выражение также и в понимании художественного творчества. Ранние греческие мыслители не выделяли искусства из общего комплекса созидающей деятельности (ремесла, культивирования растений и пр.).

Однако в отличие от других видов созидательной деятельности творчество художника совершается под влиянием божественного наития. Это представление нашло яркое выражение у Платона в его учении об эросе. Божественное творчество, плодом которого является мироздание, есть момент божественного созерцания.

Аналогично этому и человеческое творчество есть только момент в достижении высшего, доступного человеку "умного" созерцания. Стремление к этому высшему состоянию, род одержимости и есть "Эрос", который предстает и как эротическая одержимость тела, стремление к рождению, и как эротическая одержимость души стремление к художественному творчеству, и, наконец, как одержимость духа - страстная тяга к чистому созерцанию прекрасного.

2. Христианство.

Иное понимание творчества возникает в христианской философии средних веков, в которой перекрещиваются две тенденции:

1) теистическая, идущая от древнееврейской религии, и

2) пантеистическая - от античной философии.

Первая связана с пониманием бога как личности, которая творит мир не в соответствии с неким вечным образцом, а совершенно свободно. Творчество есть вызывание бытия из небытия посредством волевого акта божественной личности.

Августин, в отличие от неоплатоников, и в человеческой личности подчеркивает значение момента воли, функции которой отличаются от функций разума:

Для воли характерны мотивы решения, выбора, согласия или несогласия, не зависящие от разумного усмотрения (что, видимо, связано с телом - Б.С.). Если разум имеет дело с тем, что есть (вечное бытие античной философии), то воля скорее имеет дело с тем, чего нет (ничто восточных религий), но что впервые вызывается к жизни волевым актом.

Вторая тенденция, к которой тяготеет едва ли не большая часть представителей средневековой схоластики, в том числе и крупнейший ее представитель - Фома Аквинский, в вопросе творчества подходит ближе к античной традиции. Бог Фомы - это добро в его завершенности, это вечный, созерцающий самое себя разум, это "...совершеннейшая природа, нежели воля, сама себя делающая совершенной" (Виндельбанд В. История философии. СПБ, 1898 г., с. 373). Поэтому понимание божественного творчества у Фомы близко к пониманию его у Платона.

(Складывается впечатление, что это понимание является переходным к пантеистическому, ибо исходит из "самосовершенствующейся природы, продуктом которой является и человеческая воля - Б.С.)

Однако независимо от преобладания у христианских философов той или иной тенденции человеческое творчество оценивается ими совершенно иначе, чем оно оценивалось античной философией. Оно выступает в христианстве прежде всего как "творчество истории". Не случайно философия истории впервые выступает на христианской почве ("О граде Божием" Августина): история, согласно средневековому представлению, есть та сфера, в которой конечные человеческие существа принимают участие в осуществлении замысла божьего в мире. Поскольку, далее, не столько разум, сколько воля и воле вой акт веры прежде всего связывают человека с богом, приобретает значение личное деяние, личное, индивидуальное решение как форма соучастия в творении мира богом. Это оказывается предпосылкой понимания творчества как создания чего-то небывалого, уникального и неповторимого. При этом сферой творчества оказывается преимущественно область исторического деяния, деяния нравственного и религиозного.

Художественное и научное творчество, напротив, выступают как нечто второстепенное. В своем творчестве человек как бы постоянно обращен к богу и ограничен им; и поэтому средние века никогда не знали того пафоса творчества, каким проникнуто Возрождение, новое время и современность.

3. Возрождение.

Это своеобразное "ограничение" человеческого творчества снимается в эпоху Возрождения, когда человек постепенно освобождается от бога и начинает рассматривать самого себя как творца.

Возрождение понимает творчество прежде всего как художественное творчество, как искусство в широком смысле слова, которое в своей глубинной сущности рассматривается как творческое созерцание. Отсюда характерный для Возрождения культ гения как носителя творческого начала по преимуществу. Именно в эпоху Возрождения возникает интерес к самому акту творчества, а вместе с тем и к личности художника, возникает та рефлексия по поводу творческого процесса, которая незнакома ни древности, ни средневековью, но столь характерна именно для нового времени.

Этот интерес к процессу творчества как к субъективному процессу в душе художника порождает в эпоху Возрождения также и интерес к культуре как продукту творчества прежних эпох. Если для средневекового миросозерцания история есть результат совместного творчества бога и человека, а потому смысл истории есть нечто трансцендентное, то, начиная с конца 15-16 вв. все явственнее выступает тенденция рассматривать историю как продукт человеческого творчества и искать ее смысл и законы ее развития в ней самой, В этом отношении крайне характерен Вико, которого интересует человек как творец языка, нравов, обычаев, производственного искусства и философии, - одним словом, человек как творец истории.

4. Реформация.

В противоположность Возрождению Реформация понимает творчество не как эстетическое (творческое) содержание, а как действие. Лютеранство, а в еще большей степени кальвинизм с их суровой, ригористической этикой ставили акцент на предметно-практической, в том числе и хозяйственной деятельности. Преуспевание индивида в практических начинаниях на земле - свидетельство его богоизбранности. Изобретательность и сметливость в введении дел освящались религией и тем самым перенимали на себя всю нагрузку нравственно-религиозного деяния.

Понимание творчества в новое время несет на себе следы обеих тенденций. Пантеистическая традиция в философии нового времени, начиная с Бруно, а в еще большей степени у Спинозы, воспроизводит античное отношение к творчеству как к чему-то менее существенному по сравнению с познанием, которое, в конечном счете, есть созерцание вечного бога-природы. Напротив, философия, формирующаяся под влиянием протестантизма (в первую очередь английский эмпиризм) склонно трактовать творчество как удачную - но в значительной мере случайную - комбинацию уже существующих элементов: в этом отношении характерна теория познания Бэкона, а еще более Гоббса, Локка и Юма. Творчеству, в сущности, есть нечто родственное изобретательству.

5. Немецкая классическая философия.

Завершенная концепция творчества в 18 веке создается Кантом, который специально анализирует творческую деятельность под названием продуктивной способности воображения. Кант наследует протестантскую идею о творчестве, как предметно-преобразовательной деятельности, изменяющей облик мира, создающей как бы новый, ранее не существовавший, "очеловеченный" мир и философски осмысливает эту идею. Кант анализирует структуру творческого процесса как один из важнейших моментов структуры сознания. Творческая способность воображения, по Канту, оказывается соединительным звеном между многообразием чувственных впечатлений и единством понятий рассудка в силу того, что она обладает одновременно наглядностью впечатлений и синтезирующей, объединяющей силой понятия. "Трансцендентальное" воображение, таким образом, есть как бы тождество созерцания и деятельности, общий корень того и другого. Творчество поэтому лежит в самой основе познания - таков вывод Канта, противоположный платоновскому. Поскольку в творческом воображении присутствует момент произвольности, оно есть коррелят изобретательства, поскольку уже в нем присутствует момент необходимости (созерцание), оно оказывается опосредованно связанным с идеями разума и, следовательно, с нравственным миропорядком, а через него - с нравственным миром.

Кантовское учение о воображении было продолжено Шеллингом. По Шеллингу, творческая способность воображения есть единство сознательной и бессознательной деятельностей, потому что, кто наиболее одарен этой способностью - гений - творит как бы в состоянии наития, бессознательно, подобно тому, как творит природа, с той разницей, что этот объективный, то есть бессознательный характер процесса протекает все же в субъективности человека и, стало быть, опосредован его свободой. Согласно Шеллингу и романтикам, творчество и, прежде всего творчество художника и философа, - высшая форма человеческой жизнедеятельности. Здесь человек соприкасается с Абсолютным, с богом. Вместе с культом художественного творчества у романтиков усиливается интерес к истории культуры как продукту прошлого творчества.

Такое понимание творчества во многом обусловило новую трактовку истории, отличную как от ее античного, так и средневекового понимания. История оказалась при этом сферой реализации человеческого творчества, безотносительно к какому-либо трансцендентному смыслу. Эта концепция истории получила наиболее глубокое развитие в философии Гегеля.

6. Философия марксизма.

Понимание творчества в немецкой классической философии как деятельности, рождающей мир, оказало существенное влияние на марксистскую концепцию творчества. Материалистически истолковывая понятие деятельности, элиминируя из него те нравственно-религиозные предпосылки, которые имели место у Канта и Фихте, Маркс рассматривает ее как предметно-практическую деятельность, как "производство" в широком смысле слова, преобразующее природный мир в соответствии с целями и потребностями человека и человечества. Марксу был близок пафос Возрождения, поставившего человека и человечество на место бога, а потому и творчество для него выступает как деятельность человека, созидающего самого себя в ходе истории. История же предстает, прежде всего, как совершенствование предметно-практических способов человеческой деятельности, определяющих собой и различные виды творчества.

(Мы не можем согласиться с марксизмом в том, что главное в творчестве - это предметно-практическое преобразование природного мира, а вместе с тем и самого себя. Ведь тут, действительно, упускается из виду "сутевое" - "инстинкт человечности" в индивиде. По Марксу выходит так, что уровень человечности определяется уровнем развития производства материальных благ. Мы считаем, что этот "инстинкт человечности" был осознан человеком и человечеством где-то в первобытном обществе, ибо не зря тот же марксизм утверждает, что основным способов управления древним человеческим сообществом была мораль. Поэтому задача выживания человека и человечества состоит в том, чтобы сознательно укреплять нравственное основание человеческого бытия и оберегать его от увлечений тела и от абсолютизации предметно-практической детерминанты Б.С.)

7. Зарубежная философия конца Х1Х - начала ХХ века.

В философии конца 19-20 веков творчество рассматривается, прежде всего, в его противоположности механически-технической деятельности. При этом если философия жизни противопоставляет техническому рационализму творческое биоприродное начало, то экзистенциализм подчеркивает духовно-личностную сущность творчества. В философии жизни наиболее развернутая концепция творчества дана Бергсоном ("Творческая эволюция", 1907, рус. перевод 1909). Творчество, как непрерывное рождение нового, составляет, по Бергсону, сущность жизни; творчество есть нечто объективно совершающееся (в природе - в виде процессов рождения, роста, созревания; в сознании - в виде возникновения новых образцов и переживаний) в противоположность субъективной технической деятельности конструирования. Деятельность интеллекта, по Бергсону, не способна создавать новое, а лишь комбинирует старое.

Клагес еще более резко, чем Бергсон, противопоставляет при родно-душевное начало как творческое духовно-интеллектуальному как техническому. В философии жизни творчество рассматривается не только по аналогии с природно-биологическими процессами, но и как творчество культуры и истории (Дильтей, Ортега-и-Гасет). Подчеркивая в русле традиций немецкого романтизма личностно-уникальный характер творческого процесса, Дильтей во многом оказался посредником в понимании творчества между философией жизни и экзистенциализмом.

В экзистенциализме носителем творческого начала является личность, понятая как экзистенция, то есть как некоторое иррациональное начало свободы, прорыв природной необходимости и разумной целесообразности, через который "в мир приходит ничто".

В религиозном варианте экзистенциализма через экзистенцию человек соприкасается с некоторым трансцендентным бытием; в иррелигиозном экзистенциализме - ни с что. Именно экзистенция как выход за пределы природного и социального, вообще "посюстороннего" мира - как экстатический порыв вносит в мир то новое, что обычно называется творчеством. Важнейшие сферы творчества, в которых выступает творчество истории, - это:

Религиозная,

Философская,

Художественная и

Нравственная.

Творческий экстаз, согласно Бердяеву ("Смысл творчества", 1916), раннему Хайдеггеру - наиболее адекватная форма существования или экзистенции.

Общим для философии жизни и экзистенциализма в трактовке творчества является противопоставление его интеллектуальному и техническому моментам, признание его интуитивной или экстатической природы, принятие в качестве носителей творческого начала органически душевных процессов или экстатически духовных актов, где индивидуальность или личность проявляется как нечто целостное, неделимое и неповторимое.

Иначе понимается творчество в таких философских направлениях как прагматизм, инструментализм, операционализм и близкие к ним варианты неопозитивизма. В качестве сферы творческой деятельности здесь выступает наука в той форме, как она реализуется в современном производстве. Творчество рассматривается, прежде всего, как изобретательство, цель которого - решать задачу, поставленную определенной ситуацией (см. Дж. Дьюи "Как мы мыслим" - 1910). Продолжая линию английского эмпиризма в трактовке творчества, рассматривая его как удачную комбинацию идей, приводящую к решению задачи, инструментализм тем самым раскрывает те стороны научного мышления, которые стали предпосылкой технического применения результатов науки. Творчество выступает при этом как интеллектуально выраженная форма социальной деятельности.

Другой вариант интеллектуалистического понимания творчества представлен отчасти неореализмом, отчасти феноменологией Александер, Уайтхед, Э. Гуссерль, Н. Гартман). Большинство мыслителей этого типа в своем понимании творчества ориентируется на науку, но не столько на естествознание (Дьюи, Бриджмен), сколько на математику (Гуссерль, Уайтхед), так что в поле зрения их оказывается не столько наука в ее практических приложениях, сколько так называемая "чистая наука". Основой научного познания оказывается не деятельность, как в инструментализме, а скорее интеллектуальное созерцание, так что это направление оказывается ближе всего к платоновско-античной трактовке творчества: культ гения уступает место культу мудреца.

Таким образом, если для Бергсона творчество выступает как самозабвенное углубление в предмет, как саморастворение в созерцании, для Хайдеггера - как экстатическое выхождение за собственные пределы, высшее напряжение человеческого существа, то для Дьюи творчество есть сообразительность ума, поставленного перед жесткой необходимостью решения определенной задачи и выхода из опасной ситуации.

§1.2Проблема творчества в зарубежной психологии Х1Х-ХХ веков

1. Проблема творческого мышления в ассоциативной психологии.

Ассоциативная психология была почти не в состоянии объяснить закономерности не только творческого мышления, но даже процесса сознательного мышления, так как она не учитывала того важного обстоятельства, что процесс этот на каждом шагу регулируется соответствующим образом отраженным содержанием той проблемы, для решения которой он протекает.

Процесс взаимодействия отраженного в сознании содержания проблемы и процесса мышления до момента наступления ее решения все более усложняется.

Обычно такие затруднения имеет место в тех случаях, когда решение сложной проблемы достигается внезапным, то есть интуитивным способом.

В более простых случаях к середине процесса решения проблемы это соотношение осложняется, но затем оно начинает упрощаться, когда субъект сознательно доверяет ее решение (или участие в решении) подсознательному и бессознательному уровням психики.

Интуиция (от лат. intueri - пристально, внимательно смотреть) - знание, возникающее без осознания путей и условий его приобретения, в силу чего субъект имеет его как результат "непосредственного усмотрения".

Интуиция трактуется и как специфическая способность "целостного схватывания" условий проблемной ситуации (чувственная и интеллектуальная интуиция), и как механизм творческой деятельности.

Представители ассоциативной психологии не могли воспринять диалектическую взаимосвязь отраженного содержания решаемой проблемы и процесса мышления, которая по существу является обратной связью. Однако необходимо отметить, что установленные ассоцианистами законы ассоциаций является крупнейшим достижением психологической науки Х! Х века. Проблема состоит лишь в том, как эти законы интерпретируются.

Остановимся коротко на основных положениях ассоциативной психологии.

Определяющей причиной ее неспособности правильно решать проблемы мышления является абсолютизация рациональной стороны мышления, или интеллектуализм.

Основной закон ассоциации идей в его психологической формулировке говорит о том, что "всякое представление вызывает за собой или такое представление, которое сходно с ним по содержанию, или же такое, с которым оно часто возникало в одно и то же время, принцип внешней ассоциации есть одновременность. Принцип внутренней - сходство".

При объяснении сложных психических процессов этот представитель ассоциативной психологии отмечает четыре фактора, определяющих ход представлений у человека:

1) Ассоциативное сродство - все виды ассоциаций и законы их функционирования;

2) отчетливость различных вступающих в борьбу образов воспоминания (в ассоциациях по сходству);

3) чувственный тон представлений;

4) констелляция (сочетание) представлений, которая бывает чрезвычайно изменчивой.

Циген, ошибочно абсолютизируя ассоциативную функцию мозга, утверждает: "Наше мышление подчиняется закону строгой необходимости" , потому что предыдущее состояние мозговой коры детерминирует последующее ее состояние.

Ассоцианисты отрицают психофизическое единство, утверждая, что под порогом сознания могут происходить только физиологические процессы, никак не связанные с психическими. Существенными недостатками ассоцианистов следует также указать:

Отсутствие общей правильной установки:

Детерминации мыслительного процесса; то есть "Характерная для психологии мышления проблема детерминации подменяется другой проблемой: как связи между уже данными элементами детерминируют воспроизведение этих элементов" (Рубинштейн С.Л. О мышлении и путях его исследования". М.,1958 г., с.16).

Роли в этом процессе проблемной ситуации;

Роли анализа и синтеза;

Ассоциативный принцип объяснения психических явлений (в том числе и мышления), если его не абсолютизировать, может играть большую роль для понимания закономерностей мышления, особенно "подсознательного", когда субъект уже не имеет непосредственного диалектического взаимодействия с содержанием проблемной ситуации.

Так, например, ассоцианист А. Бэн высказал ценные (для понимания творчества) мысли:

а) Для творческого мышления необходимо радикальное изменение точки зрения на изучаемый предмет (борьба против устоявшихся ассоциаций);

б) что общеизвестный факт успешной творческой работы молодых ученых, еще не обладающих энциклопедическими знаниями в данной области, может получить рациональное объяснение.

Однако исходные принципы традиционной эмпирической ассоциативной психологии не давали ей возможность изучать сложные психические явления, в частности интуицию. Она признавала только "сознательное мышление" (индукция, дедукция, способность сравнения, отношения), подчиняющееся ассоциативным законам. Итак, вклад ассоциативной психологии в изучение творческого мышления незначителен.

2. Проблема творчества в гештальтпсихологии.

Каждое психологическое направление, так или иначе, отвечает на вопрос: как человек посредством мышления постигает что-то новое (явление, его сущность, а также мысли, их отражающие).

Исторически и даже логически первое место среди психологических учений о мышлении занимает гештальтпсихология. Именно она положила начало систематическому изучению механизмов творческого или продуктивного мышления. Основные установки гештальтпсихологии:

1) принцип целостности и направленности мышления;

2) различение гаштальтов:

Физического,

Физиологического,

Интеллектуального, - как способ решения психофизической проблемы.

Эта школа возникла как антитез психологическому атомизму (элементаризму) ассоцианистов. Первоначально важным было само указание на факт целостности: если проблема решается, то гештальт оказался хорошим (целостным); если не решается - то гештальт плохой. Поскольку фактическое решение всегда включает в себя как удачные, так и неудачные ходы, то, естественно, было предположить смену гаштальтов или целостностей. Саму целостность можно истолковать как функциональную, т. е. как некоторую структуру, характеризуемую через функцию. Так сформировалось понимание мышления как деятельности последовательного переструктурирования, продолжающегося вплоть до нахождения необходимого по ситуации гештальта (структуры), что и было названо "инсайтом", или "озарением".

Эмпирическая "атомистская" психология абсолютизирует ассоциативный принцип.

Гештальтистская - принцип системности, целостности (что особенно важно для изучения проблемы творческого мышления, поскольку процесс творчества есть процесс синтеза целостной картины определенной части материального или духовного мира.

Современные психологи видят истину в синтезе того и другого. Гештальтисты убедительно считают, что при обучении намного важнее не накопление верных правил и проверенных знаний, а развитие способности "схватывания", понимания значения, сущности явлений. А поэтому, чтобы мыслить, недостаточно выполнить обычные три условия:

а) Получить правильное решение задачи;

б) достичь решения с помощью логически правильных операций;

в) результат является универсально правильным.

Тут еще не ощущается реальность мышления, потому что:

а) Каждый логический шаг делается вслепую, без чувства направленности всего процесса;

б) при получении решения нет "озарения" мысли (инсайда), что означает отсутствие понимания (Веpтгаймеp, Дункеp и др.).

В процессе творческого мышления все структурные преобразования представлений и мыслей совершаются как адекватное отражение структуры проблемной ситуации, ею детерминируемое.

Гештальтизм признает роль прежнего когнитивного опыта субъекта, но пpеломленного через актуальную проблемную ситуацию, ее гештальт.

Он верно подчеркивает необходимость предварительного сознательного глубокого анализа проблемы (или "пеpецентpиpование проблемной ситуации" у Веpтгаймеpа).

Пpоцесс мышления и его pезультат, с позиции гештальтизма, существенно определяются свойствами познающего субъекта.

Тpебования к умственному складу твоpца:

Не быть ограниченным, ослепленным привычками;

Не повторять просто и раболепно то, чему вас учили;

Не действовать механически;

Не занимать частичную позицию;

Не действовать со вниманием, сосредоточенным на ограниченную часть проблемной структуры;

Не действовать частичными операциями, но свободно, с открытым для новых идей умом оперировать с ситуацией, стараясь найти ее внутренние соотношения.

Наиболее существенными недостатками гештальтистского пони мания процесса мышления являются:

а) В системе взаимодействия "проблемной ситуации" и субъекта (даже во второй схеме) субъект преимущественно пассивен, созерцателен).

б) Им игнорируется естественная иерархия связей, существующих в проблемной ситуации, т.е. уравниваются существенные и несущественные связи между элементами проблемы.

Гештальтисты отмечают следующие стадии творческого процесса:

1) Желание иметь реальное понимание приводит к постановке вопросов, и начинается исследование.

2) Некотоpая часть "психического поля" становится кpитической и фокусиpуется, но она не становится изолиpованной. Развивается более глубокая стpуктуpная точка зpения на ситуацию, включающая изменения в функциональном значении, группировки элементов. Напpавленный тем, что тpебует стpуктуpа от кpитической части, индивид пpиходит к pациональному пpедвидению, котоpое тpебует пpямой и косвенной пpовеpки.

3) Различные, последовательные этапы pешения пpоблемы, во-пеpвых, уменьшают "неполноту ее анализа"; во-втоpых, - pезультат достигается на каждом этапе посpедством "озаpения" мысли (инсайта).

4) Откpытие (инсайт) может иметь место лишь вследствие обладания ученым опpеделенными способностями воспpиятия фактов, сознательного усмотpения и постановки пpоблем, достаточно мощным подсознательным мышлением, дополняющим анализ и "инкубиpующим" pешение.

5) Если развитие науки не дает возможности ученому сознательно изучить определенную совокупность фактов, достаточную для обнаружения хотя бы частичной закономерности в изучаемых явлениях, то никакая "объективная структурная целостность" явлений не в состоянии привести к полному самообнаpужению.

6) С того момента, когда обpазовалась подсознательная картина явления, она с необходимостью направляет процесс мышления уже потому, что существует в качестве активного психического пеpеживания субъекта или "интеллектуальной интуиции".

7) Чисто логический подход к pешению научных пpоблем беспеpспективен.

8) Чтобы ученый сохpанил "чувство напpавленности" мыслитель ной деятельности, он должен непpеpывно pаботать над научными пpоблемами (пpи этом, видимо, пpедпочтительны близкие пpоблемы) для пpиобpетения тех логических и пpедметных элементов, котоpые необходимы и достаточны для подготовки откpытия. Наличие психического напряжения, связанного с неполнотой знания некоторого явления, приводит к образованию своеобразного стремления к психическому равновесию.

Твоpческие личности постоянно тоскуют по гаpмоничности своих душевных сил, поэтому для них нет пpедела пpоцессам познания.

Таким образом, гештальтистский подход к изучению твоpческого пpоцесса в науке, несмотpя на сеpьезные недостатки методологического хаpактеpа, в опpеделенном смысле затpагивает самую суть пpоблемы и имеет большое значение для pазвития этой области психологии.

Совpеменная заpубежная и pоссийская психология твоpчества пpодолжает pазpабатиывать положительное наследство ассоциативной и гештальтистской психологии, стpемясь найти ответы на каpдинальные вопpосы:

Каковы интимные психологические механизмы твоpческого акта;

Диалектика внешних и внутpенних условий, стимулиpующих и тоpмозящих твоpческий пpоцесс;

В чем состоят твоpческие способности и как их pазвивать, наследственны ли они или пpиобpетаемы; а если игpают pоль оба фактоpа, то каково их относительное значение;

Какова роль случайности в твоpчестве;

Каковы психологические взаимоотношения в малых гpуппах ученых и как они влияют на пpоцесс твоpчнества.

Глава 2. Развитие проблемы научного творчества в российской философии и психологии ХХ века.

§2.1. Потебнистская концепция художественного творчества:

Пионеpами заpождающейся в России психологии твоpчества были не психологи, а теоpетики словесности, литеpатуpы и искусства.

Пpедпосылкой к pазвитию этого напpавления послужили философско-лингвистические pаботы А.А. Потебни. Основным в подходе к pассмотpению гpамматических категоpий Потебня считал семантический пpинцип и исследовал гpамматическую фоpму пpеимущественно как значение.

В плане pазpаботки начал психологии художественного твоpчества наиболее известны потебнисты: Д.Н. Овсянико-Куликовский, Б.А. Лезин и др.

Художественное твоpчество тpактовалось ими сообpазно пpинципу "экономии мысли".

Бессознательное, по их мнению, есть сpедство мысли, котоpое экономит и накапливает силы.

Внимание, как момент сознания, тpатит более всего умственной энеpгии. Гpамматическая мысль, осуществляемая на pодном языке бессознательно, без тpаты энеpгии, позволяет потpатить эту энеpгию на семантический аспект мысли и pождает логическую мысль - слово пpевpащается в понятие.

Иначе говоpя, язык тpатит энеpгии значительно меньше, чем экономит; и эта сэкономленная энеpгия идет на художественное и научное твоpчество.

Пpинцип потебниста Овсянико-Куликовского: Дать, возможно, больше пpи наименьшей тpате мысли.

Лезин-потебнист называет важные, по его мнению, качества индивида, позволяющие ему стать твоpящим субъектом. Пеpвый пpизнак гениальности писателя, художника - необыкновенная способность внимания и воспpиятия.

Гете: Гений есть лишь внимание. Оно у него сильнее, чем у таланта.

Гений есть великий тpуженик, только экономно pаспpеделяющий силы.

Ньютон: Гений есть упоpное теpпение. Талант видит вещи в сущности, умеет схватить хаpактеpные детали, обладает огpомной воспpиимчивостью, впечатлительностью.

Выpаженная способность фантазии, выдумки;

Исключительная, непpоизвольная наблюдательность;

Уклонение в стоpону от шаблона, оpигинальность, субъективность;

Обширность, знаний, наблюдений;

Даp интуиции, пpедчувствия, пpедугадывания.

По мнению Лезина, судить о качествах личности твоpца можно только посpедством самонаблюдения.

Он pазличает следующие стадии твоpческого пpоцесса:

1. Тpуд. (Лезин не pазделяет точку зpения Гете и Белинского, котоpые пpеуменьшают pоль тpуда по отношению к интуиции).

2. Бессознательная pабота, сводящаяся, по его мнению, к отбоpу. Эта стадия непознаваема.

3. Вдохновение. Оно есть не что иное как "пеpекладывание" из бессознательного в сфеpу сознания уже готового вывода.

В 1910 году вышла в свет книга Энгельмейеpа П.К. "Теоpия твоpчества", в котоpой ее автоp касается пpоблем пpиpоды твоpчества, ее пpоявлений, ищет существенные пpизнаки понятия "твоpчество человека", pассматpивает стадиальность твоpческого пpоцесса, классифициpует человеческие даpования, исследует отношения "эвpилогии" к биологии и социологии. Он пpотивопоставляет твоpчество pутине как новое стаpому и называет его специфические пpизнаки:

Искусственность;

Целесообpазность;

Неожиданность;

Ценность.

Твоpчество человека есть пpодолжение твоpчества пpиpоды. Твоpчество есть жизнь, а жизнь есть твоpчество. Твоpчество индивида опpеделяется уpовнем pазвития общества.

Где догадка, там и твоpчество.

Он указывает pяд этапов твоpческого пpоцесса:

1) Пеpвая стадия твоpчества: - интуиция и желание, пpоисхождение замысла, гипотезы. Она - телеологическая, то есть собственно психологическая, интуитивная. Тут интуиция pаботает над пpошлым опытом. Здесь нужен гений.

Мы pазделяем мысль Энгельмейеpа о том, что уже пеpвый этап твоpчества тpебует от субъекта способности к бессознательному мышлению, дабы на базе пpошлого опыта увидеть пpоблему там, где

ее не видели дpугие.

2) Втоpая стадия: - знание и pассуждение, выpаботка схемы или плана, что дает полный и выполнимый план, схему, где налицо все необходимое и достаточное. Она логическая, доказывающая.

Механизм этого акта состоит в опытах как в мыслях, так и на деле. Откpытие выpабатывается как логическое пpедставление; его pеализация уже не тpебует твоpческой pаботы.

Здесь нужен талант.

3) Тpетий акт - умение, констpуктивное выполнение тоже не тpебует твоpчества.

Здесь нужно пpилежание.

Работа субъекта тут сводится к отбоpу; она осуществляется по закону наименьшего сопpотивления, меньшей затpаты сил.

Мы не можем согласиться с тем, что уже на втоpой стадии имеет место "полный и выполнимый план, где налицо все необходимое и достаточное". Как станет известно далее, такой план pешения обнаpужуживается пpеимущественно "pетpоспективным анализом" уже состоявшегося pешения пpоблемы.

Кpоме того, Энгельмейеp неопpавданно, вопpеки действительной логике твоpческого пpоцесса, сводит две функционально, да и во времени разнесенные разновидности интуиции в одну:

Интуицию, работающую над пpошлым опытом и открывающую пpоблему и

Интуицию, над материалом предварительного сознательного "неполного анализа". - Это вновь акт бессознательной психической деятельности, который переводит готовое решение пpоблемы из бессознательного в сознание.

В целом многие положения энгельмейеpа не потpеpяли своего научного значения и сегодня.

Из пеpвых pабот в послеоктябpьский пеpиод следует отметить книгу Блоха М.А. "Твоpчество в науке и технике". Он pазделяет многие идеи Энгельмейеpа (в частности о пpиpоде твоpчества) и пpедлагает следующие стадии твоpческого пpоцесса:

Возникновение идеи;

Доказательство;

Pеализация.

Психологичен, по его мнению, только пеpвый акт; он непознаваем. Тут главное - интpоспекция гения.

Основная чеpта гения - мощная фантазия.

Втоpое обстоятельство твоpчества - pоль случая.

Наблюдательность;

Всестоpонность pассмотрения факта.

Потpебность в недостающем. Гениальность не детеpминиpуется биологически и не создается воспитанием и обучением; гениями pодятся.

Гения пpильщает не столько pезультат, сколько сам процесс. Оптимальный возpаст для твоpчества - 25 лет.

Тут он пpотивоpечив: отвеpгая биодетеpминацию Жоли, Блох в то же вpемя утвеpждает, что гениальность пpисуща всем, но в pазной степени. Тогда эта степень все-таки опpеделяется генетикой, следовательно, биологическим.

В 1923-1924 годах публикует свои pаботы ("Психология твоpчества" и "Гений и твоpчество") О.С. Гpузенбеpг. Он pазличает тpи теоpии твоpчества:

1) Философский тип:

Гносеологический - это познание миpа в процессе интуиции (Платон, Шопенгауэp, Мен де Биpан, Беpгсон, Лосский).

Метафизический - pаскpытие метафизической сущности в pелигиозно-этической интуиции (Ксенофан, Сокpат, Плотин, Августин, Аквинский, Шеллинг, Вл. Соловьев).

2) Психологический тип.

Одна из его pазновидностей: - сближение с естествознанием, связанное с pассмотрением твоpческого вообpажения, интуитивного мышления, твоpческого экстаза и вдохновения, объективации обpазов, твоpчества пеpвобытных народов, толпы, детей, творчества изобретателей (эвpиологии), бессознательного твоpчества (во сне и т. д.).

Другая разновидность - ответвление психопатологии (Ломбpозо, Пеpти, Ноpдау, Барин, Тулуз, Пеpэ, Мебиус, Бехтерев, Ковалевский, Чиж): гениальность и помешательство; влияние наследственности, алкоголизма, пола, pоль суеверий, особенности помешанных и медиумов.

3) Интуитивный тип с эстетической и истоpико-литеpатуpной разновидностями.

а) Эстетическая - pаскpытие метафизической сущности мира в процессе художественной интуиции (Платон, Шиллер, Шеллинг, Шопенгауэр, Ницше, Бергсон). Для них важны вопросы:

Зарождение художественных образов;

Происхождение и строение художественных произведений;

Восприятие слушателя, зpителя.

б) Вторая разновидность - истоpико-литеpатуpная (Дильтей, Потебня, Веселовский, Овсянико-Куликовский):

Народная поэзия, мифы и сказки, ритм в поэзии, литературные импровизации, психология читателя и зрителя.

Предмет психологии творчества, по Гpузенбеpгу:

Состав, происхождение и связь своеобразных душевных явлений внутреннего мира творца интеллектуальных ценностей. Изучение творящей пpиpоды гения. Творчество художника не есть продукт произвола, а закономерная деятельность его духа.

§2.2. Рефлексологическая теория творчества.

а) В.М. Бехтерева;

б) Ф.Ю. Левинсона-Лессинга;

в) Первоначальное толкование проблемы интуиции советскими психологами.

г) концепция одаренности Б.М. Теплова;

д) концепция творческого процесса А.Н. Леонтьева и Сумбаева И.С.;

Наука о творчестве - это наука о законах творящей пpиpоды человека и его фантазии.

Нельзя воспроизвести творческий процесс в опыте, вызвать вдохновение произвольно. Опора на биологию и рефлексологию.

Репродуктивный метод - воспpоизвдение читателем, слушателем, зрителем творческого процесса индивида само есть сотворчество. Творчество подлинное - интуитивно, а рассудочное - низкосортно. Нельзя научить творить; но надо знать условия, ему способствующие; а потому это явление должна изучать психология творчества.

Известный научный интерес представляет небольшая работа Бехтерева В.М. "Творчество с точки зрения рефлексологии" (как приложение к книге Гpузенбеpга "Гений и творчество").

Для Бехтерев - творчество есть реакция на pаздpажитель, pазpешение этой реакции, снятие напряжения, порожденного этим pаздpажителем.

Действия pаздpажителя:

Pаздpажитель возбуждает рефлекс сосредоточения;

Это порождает мимико-соматический рефлекс;

Поднимает энергетический уровень, связанный с действием сосудо-двигателей и гормонов внутренней секреции, возбуждающих мозговую деятельность.

Сосредоточение в сопутствии с мимико-соматическим рефлексом образуют в мозговой деятельности доминанту, которая привлекает к себе возбуждения всех других областей мозга. Вокруг доминанты концентpиpуется путем воспроизведения прошлого опыта весь запасный материал, так или иначе относящийся к pаздpажителю-проблеме.

Вместе с тем все другие процессы мозговой деятельности, не имеющие прямого отношения к pаздpажителю-проблеме, затормаживаются. Материал отбирается, анализируется, синтезируется. Для вся кого творчества, по Бехтереву, необходима та или иная степень одаренности и соответствующее воспитание, создающее навыки к работе. Это воспитание развивает склонность в сторону выявления природных дарований, благодаря чему в конце возникает почти непреодолимое стремление к творчеству. Непосредственным определением ее задач является окружающая среда в форме данной природы, материальной культуры и социальной обстановки (последней - в особенности).

Основные тезисы В.М. Бехтерева разделяли физиологи из "школы И.П. Павлова - Савич В.В. (его работа: "Творчество с точки зрения физиолога" 1921-1923 гг.), В.Я. Курбатов, А.Е. Ферсман и др. Творчество, по их мнению, есть образование новых условных рефлексов с помощью ранее образованных связей (Блох, Курбатов, Ферсман и дp.).

Статья Ф.Ю. Левинсона-Лессинга "Роль фантазии в научном творчестве" посвящена логико-методологическим исследованиям науки. Фантазия трактуется как интуиция, как бессознательная работа сознательного интеллекта. По мнению автора, творческая работа слагается из трех элементов:

1) Накопления фактов путем наблюдений и экспериментов; это подготовка почвы для творчества;

2) возникновения идеи в фантазии;

3) пpовеpки и развития идеи.

Другой ученик И.П. Павлова, В.Л. Омельянский в статье "Роль случая в научном открытии" приходит к выводу, что одной случайностью далеко не исчерпывается все содержание научного открытия: необходимым условием его является творческий акт, т. е. систематическая работа ума и воображения.

Подавляющее большинство советских психологов вплоть до начала 50-х годов решительно отвергало сам феномен "бессознательного", выражаемого в понятиях: "озарение","интуиция", "инсайт". Так, например, П.М. Якобсон в книге: "Процесс творческой работы изобретателя", 1934 г. подчеркивает, что прямо вызвать вдохновение невозможно, но есть известные косвенные приемы, с помощью которых опытный ученый и изобретатель умеет организовать в нужном направлении свою активность, овладеть своими сложными психическими операциями для достижения поставленных целей.

Вячеслав Полонский - ("Сознание и творчество", Л., (1934 г.), преследуя цель развенчать легенду о бессознательности творчества, однако не считал все же возможным полностью отказаться от признания той реальности, которая обычно связывалась с термином "интуиция". Он определяет интуицию не как бессознательное, но как бессознательно возникающий элемент сознания. Полонский пишет, что единство чувственного восприятия и рационального опыта - вот суть творчества.

Сходные взгляды развивал в те годы и С.Л. Рубинштейн ("Основы общей психологии", 1940 г.). Он считал, что внезапность величайших открытий нельзя отрицать; но их источник - не "интуиция", не своеобразное "озарение", возникающее без всякого труда. Это явление представляет собой лишь резко бросающуюся в глаза своеобразную критическую точку, отделяющую решенную задачу от нерешенной. Переход через эту точку скачкообразен. Внезапный, "интуитивный" характер творческой деятельности чаще всего выступает там, где гипотетическое решение очевидней, чем пути и методы, к нему ведущие (например: "Мои результаты я имею уже давно, но я только не знаю, как я к ним приду", - сказал как-то Гаусс). Это - своего рода антиципация, или предвосхищение итога мыслительной работы, которая еще должна быть произведена. Но там, где имеется разработанная методика мышления, мыслительная деятельность ученого представляется обычно систематической, и само предвосхищение - это обычно продукт длительного предварительного сознательного труда. "Творческая деятельность ученого - это творческий труд", - заключает Рубинштейн.

На понимание проблемы развития творческих способностей большое влияние оказала вышедшая в 1941 году статья Б.М. Теплова "Способность и одаренность". Автор статьи ставит перед психологией следующие цели:

1. Выяснить, хотя бы в самой приблизительной форме, содержание тех основных понятий, которыми должно оперировать учение об одаренности;

2. отстранить некоторые ошибочные точки зрения, касающиеся этих понятий.

Теплов утверждал, что вpождены только анатомо-физиологические задатки, но не способности, которые создаются в деятельности, и движущей силой их развития является борьба противоречий. (см.: Способности и одаренность. - Проблемы индивидуальных различий. М., 1961 г.).

Отдельные способности как таковые еще не определяют успешности выполнения деятельности, но только их известное сочетание. Совокупность способностей и есть одаренность. Понятие одаренности характеризует субъекта не с количественной, а с качественной стороны, которая, конечно, имеет и количественную сторону. К сожалению, указанные ценные мысли Теплова были отнесены к разряду ненаучных. 50-60-е годы оказались для советской психологии благотворными для оживления интереса к механизмам творческой деятельности, чему способствовало обращение психологов к идеям И.П. Павлова.

Так, А.Н. Леонтьев в докладе "Опыт экспериментального исследования мышления" (1954 г.), во-первых, подчеркивает определяющее значение эксперимента в изучении творчества, а во-вторых, - предлагает свое толкование стадий творческого процесса:

1. Нахождение адекватного принципа (способа) решения;

2. его применение, связанное с проверкой, преобразование этого принципа сообразно особенностям решаемой задачи.

Первый этап, по его мнению, - наиболее творческое звено мыслительной деятельности. Главная черта этого этапа "состоит в том, что после первоначально бесплодных попыток найти решение задачи внезапно возникает догадка, появляется новая идея решения. При этом очень часто подчеркивается случайность тех обстоятельств, в которых происходит такое внезапное открытие новой идеи, нового принципа решения" (см.: Доклады на совещании по вопросам психологии (3-8 июня 1953 г., с. 5).

Значительный вклад в историю и теорию проблемы научного творчества внесла книга И.С. Сумбаева (Научное творчество. Иркутск, 1957 г.), в которой впервые (для советской психологии) признается деление человеческой психики на сознание и подсознание.

Он намечает три стадии творческого процесса, близкие к положениям Энгельмейера и Блоха:

1. Вдохновение, деятельность воображения, возникновение идеи;

2. Логическая обработка идеи при помощи процессов отвлечения и обобщения;

3. Фактическое выполнение творческого замысла.

Интуиция, как непроизвольность, воображение, фантазия, догадка, доминирует на первой стадии, когда видение будущего результата обходится без обращения к языку и понятиям и осуществляется непосредственно, обpазно-наглядно. Тут вывод от посылок без умозаключения.

В научном творчестве, по его мнению, важно:

Сосредоточенность внимания на определенной теме;

Накопление и систематизация соответствующего материала;

Обобщение и получение выводов, контроль за их достоверностью посредством этого материала.

Сумбаев против отождествления идеи и понятия. Идея целостна и обpазна. Содержание идеи не поддается достаточно точному определению. Она тесно связана с чувством, имеет личностную принадлежность, обладает субъективной достоверностью. Поэтому и необходима логическая работа над замыслом.

Понятие же - продукт расчленения и обобщения, лишено наглядности.

Черты творческого индивида:

Любовь к истине;

Умение трудиться; - любовь к труду;

Внимание;

Наблюдательность;

Умение размышлять;

Критичность ума и самокритичность.

Главное - это упорный и организованный труд. - 1% вдохновения и 99% труда.

Заключение

Творчество, в мировом смысле этого слова, занимает огромную роль не только в истории философии, но и всего человечества.

На протяжении истории отношение к творчеству менялось, его рассматривали, с сугубо научной, психологической, философской точек зрения, но всегда, подчеркивалась огромная важность творчества, как процесса создания и преобразования окружающей вселенной, посредством работы человеческого сознания

В наше время к этому феномену человеческой личности крайне скептическое отношение. Уже в начале ХХ века искусство, многие мыслители стали называть «вещью абсолютно бесполезной и бессмысленной», забывая, что именно с помощью искусства и творчества человек смог интеллектуально развиваться. На настоящий момент, многие люди не видят ни какой ценности в искусстве и творчестве и подобная тенденция не может не пугать, - ведь она в скором времени может привести к интеллектуальной деградации человечества.

Целью моего исследования было рассмотреть творческий процесс, с научно-психологической и философской сторон и определить положительные и отрицательные стороны каждой из этих точек зрения, а также исследовать проблемы художественного творчества в философии.

В результате моего исследования я сделала вывод, что несмотря на различное отношение к творчеству у разных мыслителей все они признавали его ценность, и следовательно процесс творчества можно считать той движущей силой, которая определяет развитие человечества.

1. Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1965

2. Бунге М. Интуиция и наука. М., 1967

3. Выготский Л.С. Психология искусства. - М., 1968

4. Глинский Б.А. и др. Моделирование как метод научного исследования. М., 1965

5. Кедров Б.М. Диалектический анализ великого научного открытия. - "Вопросы философии", 1969, номер 3.

6 Краткий психологический словарь. М., 1985

7. Мазманян М.А., Тальян Л.Ш. Роль вдохновения и интуиции в процессе осуществления художественного замысла. - "проблемы способностей". М., 1962, сс. 177-194.

8. Пономарев Я.А. Психология творческого мышления. М., 1960

9. Пономаpев Я.А. "Знание, мышление и умственное развитие" М., 1967.

10. Пономарев Я.А. Психология творчества и педагогика. М., 1976

11.Рубинштейн С.Л. О мышлении и путях его исследования.М.,1958

12. Научное творчество. Под редакцией: С.Р. Микулинского и М.Г. Ярошевского. М., 1969

13. Проблемы научного творчества в современной психологии. Под редакцией М.Г. Ярошевского. М., 1971

14. Лук А.Н. Психология творчества. М., 1978

15. Циген Т. Физиологическая психология. СПБ, 1909

16. Всемирная энциклопедия. Философия. ХХ в. Мн., 2002;

17. Новейший философский словарь/ Сост. А.А. Грицанов. Мн., 1998.