Дэн симмонс пятое сердце аудиокнига. Дэн Симмонс «Пятое сердце

После «Гипериона», который, вообще говоря, пристегнут к остальным книгам тетралогии так криво, что каждый раз хочется перепрошить переплет, творчество Дэна Симмонса двигалось по синусоиде. Спады и подъемы на ней так регулярны и четки, что поневоле заподозришь историю о призраках не хуже «Поворота винта», но Полански пока придется подождать опциона на байопик: аналогичная история произошла с Йеном Бэнксом, чья фантастика настолько же замечательна, насколько убог мейнстрим. (И вполне закономерно, что этот последний продавался гораздо лучше, в соотношении примерно 3.5–4:1.) Тем не менее, если глядеть с гиперионовской колокольни, то получается, что Симмонс за четверть века не создал почти ничего сопоставимого, кроме викторианского детектива «Друд». Диккенса я терпеть не могу, но наркоман Уилки Коллинз его без проблем затмевает. «Друда» читать не менее интересно, чем «День шакала», хотя в каждом случае четко знаешь, как все закончилось. Занятней, что и перечитывать тоже:

Спойлер (раскрытие сюжета)

а вдруг на сей раз Коллинз таки успеет убить Диккенса или де Голль наклонится чуть удачней для Шакала?

«Пятое сердце» лучше читать именно после знакомства с «Друдом», хотя сиквелом оно ни в коей мере не является, однако так погружение в викторианскую (?) эпоху Симмонса будет полнее. Вы когда-нибудь задумывались, где в действительности прошли годы жизни Иисуса Христа между воспитанием в семье плотника и началом проповедей городу и миру? А где был и что делал Шерлок Холмс между Рейхенбахским водопадом и чудесным явлением доктору Ватсону в виду «Пустого дома»? Новая книга Дэна Симмонса сложена из неизвестных страниц биографии Шерлока Холмса и вместе с тем, по крайней мере в его собственном восприятии, вполне сойдет за лабораторный журнал, который пляшущие человечки, вырвавшись из пробирки авторского воображения, исчеркали доказательствами существования Бога. Или хотя бы королевы Елизаветы II в... 1888 году.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Брат нашего друга Генри Джеймса, Уильям, считает Я в каждом из нас, активную персону, действующую от первого лица, той частью сознания, которая задает наши цели и инициирует действия, направленные к их достижению, будь то цель охмурить красивую девушку или выставить себя лучшим писателем нашего поколения, - произнес Клеменс в промежутке между глубокими затяжками сигарой. - Есть тут несогласные с этим утверждением?

Мгновение все молчали, и внимание Джеймса снова отвлек шум ветерка в деревьях поблизости. Затем Холмс сказал:

Оно кажется в известной мере самоочевидным, вероятно, даже естественным.

Вот именно! - воскликнул Клеменс. - В таком случае вы, вероятно, согласитесь и с определением Уильямом Джеймсом себя как третьего лица саморефлексии… рефлексии на собственных жизненных путях, как в случае вопроса «Дружелюбный ли я человек?», или сомнений в собственных убеждениях, как в «Действительно ли я верую во всемогущего Бога?» или «А вправду ли мне нравится шоколад?», а также в вопросах касательно собственных состояний, как в «Выводит ли меня Клеменс из себя, впустую растрачивая мое время такой вот болтовней?» И так далее.

А какое все это имеет отношение к вопросу о том, существует ли мистер Холмс в действительности или нет? - спросил Хоуэллс.

Впрочем, новый роман - не только трансатлантический костюмный whodunit и не просто пастиш по Конан Дойлю, каких, считая экранизации, за сто с лишним лет создано на лютые терабайты; это самоценный эксперимент, которых Симмонс давненько не предпринимал в таком масштабе - как бы не со времен «Гипериона». Там он подражал Чосеру, здесь же заставляет вспомнить о Присте, в первую очередь «Гламур» и «Престиж».

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Клеменс кивнул, словно ответ показался ему весьма удовлетворительным.

Холмс никак это не прокомментировал.

Вы довольны тем, как показываются ваши приключения в работах доктора Ватсона и мистера Дойла? - настаивал Клеменс.

Мне никогда не доставляло удовольствия сотрудничество с мистером Дойлом, - тихо ответил Холмс. - Что же до рассказов Ватсона - я ему много раз говорил, что эти маленькие романтические произведения, основанные на моих расследованиях, ошибочно приукрашивают драму и временами, вынужден признать, мелодраму, в то время как с умными и заинтересованными читателями следует делиться холодной и уверенной наукой дедукции.

Холмс подался вперед, опираясь на палку.

Более того, - продолжал он, - как Ватсон, так и его агент мистер Дойл, выступающий одновременно редактором, сильно боятся упоминаний любых публичных людей, или даже не очень известных, даже точных указаний на место и время действия публикуемых рассказов. Версии, которым суждено увидеть свет, вряд ли сколько-нибудь согласуются с моими дневниковыми записями о подлинном ходе расследований.

Но вам нравится быть детективом? - повторил Клеменс.

Это моя работа, - снова ответил Холмс.

Роман в строгом смысле слова нельзя причислить ни к какому жанру, да и премий он вряд ли удостоится: пастиши их редко получают. И немного больше, чем пастиши - тоже.

Оценка: 9

Я это дочитал до конца? Не верю!

Ох, и тяжело далось мне первое знакомство с Дэном Симмонсом!

Зацепило с первых абзацев (допускаю, во многом благодаря работе глубокоуважаемой мною Доброхотовой-Майковой), и – понеслось. Увы, довольно быстро выяснилось, что «несут» меня куда-то не туда.

Жанровую последовательность действа для себя выстроил такую. Большая часть романа посвящена эдакому клубу меланхоличных самоубийц, медленно сходящих с ума от собственного богатства. Этот клуб – составляющая часть элиты нуворишей страны-тунеядца. То есть, тогда-то страна была еще работящей. Просто тогдашние нувориши – прообраз штатов сегодняшних.

Понемногу в семейную сагу вкрапляется теория заговора. Такая аляпистая теория. И то, что в итоге она переворачивается с ног на голову, по сути, мало чего меняет.

Затем на читателя обрушивается щемительно-пафосная семейная интрига. (Но далеко не та, которую долго нагнетал автор и персонажи).

Завершает же все комиксовая и одновременно сентиментальная кода.

Такой вот предвестник декаданса вышел. Или наоборот, постдекаданс. Это с какой точки времени – читателя, писателя или действия – посмотреть))).

Но, будем считать, философская пародия на викторианскую эдвенчуру – комикс, сдобренный «метафизической дребеденью» (цитируем одного из героев) – удалась. Потому – шесть. Читабельно. Но накину балл. Как памятник самому себе за долготерпение, и автору – за то, что заставил меня дочи… вернее, не дал мне кинуть свой опус на любой, после сотой, странице. В итоге, семь – выше среднего.

К плюсам могу отнести еще одно. Не перечитывал каноническую Холмсиану с отрочества. Но, кажется, Симмонс отлично в нее вжился, изучил и с легкостью оперирует. Как по мне, все совершенно по делу. Даже переплетения и вкрапления отдельных фактов из описанных Ватсоном похождений сыщика.

К минусам добавлю налет фрейдизма в семейной интриге, осадок садомазохизма в коде и перманентные нотки гомосексуальности, богато сдобренные процессом психологического слома 50-летнего мальчика 40-летним наркоманом.

P.S. За деталями – к отличному предыдущему отзыву от primorec.

P.P.S. А! Детектив? Детектив есть. Для антуража и ради Шерлока Холмса))).

Оценка: 7

Мистер Холмс, ваша личность будет существовать, пока в мире есть лупы и охотничьи кепи»(Дэн Симмонс Пятое сердце»)

Есть такие литературные персонажи, которые уже давно пережили своих создателей и время, в котором появились. Однажды им стало тесно в произведениях, на страницах которых они появились, и они отправились в долгое странствие по временам и странам, то старея, то молодея, то погружаясь в прошлое, то отправляясь в будущее.

Возьмем хотя бы его, величайшего сыщика всех времен и народов, чье имя стало уже нарицательным. Каким только мы не видели Холмса за без малого 130 лет с момента его первого появления. Сдержанный джентльмен - интеллектуал викторианской эпохи, ироничный и находчивый любитель загадок, истеричный психопат и забияка, социопат с болезненными фантазиями, дерганый наркоман на грани срыва...Популярность Холмса то падает почти до нуля, и он живет лишь на страницах старых книг, то возрождается вновь, и тогда о нем вновь пишут, его снимают, о нем говорят.

И можно подумать, что этот роман Симмонса - просто дань новой волне популярности Холмса. Его можно прочитать лишь как очередное приключение сыщика, происшедшее во временной период неизвестности между 1891 годом, когда Холмс пропадает в водах Рейхенбахского водопада и до 1894 года, когда он вновь объявляется в привычном амплуа в Лондоне. Черт знает что могло произойти в эти годы, не только то, о чем он скупо рассказывает сам.

И если читать этот роман только так, то он может сильно разочаровать. Как всегда у Симмонса - медленное и внешне практически бесконфликтное развитие событий, наполненное массой исторических фактов, многословными описаниями пейзажей, архитектуры, образа жизни, скрупулезно прописанными маленькими деталями быта, редкими вспышками действия, прерываемыми длинными паузами чаепитий, обстоятельными беседами у камина и неспешными прогулками под весенним небом в Нью-Йорке, Вашингтоне или Чикаго(описания Всемирной выставки 1993 года особенно очаровательны).

Не порадовал меня и сюжет. Холмс оправляется за океан по следу преступной организации «Мариарти» и за разгадкой клуба «Пятерки сердец», чтобы столкнуться с призраками собственного прошлого. С одной стороны, у сыщика появляется собственная история, и отнюдь не «каноническая», не такая, какую пристало иметь английскому джентльмену, но делающая его более человечным и понятным. С другой же, именно этот момент, с моей точки зрения, портит удовольствие от приключения. Ведь ареол скрытности, таинственности и неприступности Холмса будил нашу фантазию, заставляя восхищаться прорывающимися через броню проявлениями человечности и домысливать некие черты, события и факты, оживляя литературного героя.

И более того, меня вполне бы устроила просто криминальная история с необычной развязкой(а она причудливым образом сочетает и сюрприз и предсказуемость одновременно), без анархо-социалистов, всемирных заговоров и прочих любимых Симмонсом приемов.

Но это если просто читать, как очередной роман о приключениях Холмса. Есть тут другой слой - любимая тема Симмонса о Писателях и их Творениях, о Литературе и Творчестве. И с этой стороны главным героем романа выступает Генри Джеймс, писатель уже практически прочно забытый рядовым российским читателем и, в основном, за то, за что был прославлен в своем 19-ом веке - обстоятельность, неспешность и любовь к мелким деталям.

Именно ему выпала честь тащить на себе основную идейную составляющую романа: что заставляет выдуманные персонажи жить собственной, не зависящей от писателя, жизнью? Покидать страницы и становиться частью реального мира? И, вообще, реален ли тот, кто пропускает жизнь мимо себя, не чувствуя, не переживая и не любя?

Занятно читать, как Джеймс разбирает рассказы о Шерлоке Холмсе, находя в них кучу несоответствий и нелепостей, насмехается над простым и незатейливым языком и недоумевает: почему меня, с моей тщательной проработкой сюжета, деталей и образов не читают так, как эти простые истории? Почему мои достоверные и детально прорисованные герои не становятся кумирами читателей, а этот написанный редкими, едва обозначающими фигуру, мазками образ владеет умами миллионов?

Вся история крутиться вокруг этих вопросов. Кто он, этот Мистер Шерлок Холмс? Живой человек, о котором пишут книгу, сумасшедший, возомнивший себя литературным героем, или он и есть книжный герой, обретший плоть и жизнь, когда тысячи, миллионы читателей в него ПОВЕРИЛИ? И что же тогда должен сделать писатель, чтобы такое чудо повторялось вновь и вновь? Что для этого нужно - умение владеть словами, проникновение во внутренний мир, описание деталей? Или просто какое-то неуловимое и неосязаемое волшебство Творца, одним своим словом заставляющее читателей ВЕРИТЬ и наделять силой своей фантазии полюбившихся им героев жизнью. Вдохновение, созидательное начало, которое создает себя само(Китц), жизнь, наполняющая самого Писателя!

И если прочитать так, то роман сразу играет новыми красками, хотя и возвращает к традиционной для Симмонса теме писательского Таланта и Силы Слов. И если вам хочется только чистого приключения, то это явно к другому автору и к другому роману. Здесь придется внимательно читать и вчитываться(хотя и не так внимательно, как в «Друде»), погружаться в описания, бродить по улочкам молодых и полных жизни городов(никаких мрачных старых подземелий!), чтобы разобраться, как творится волшебство слов, дарующее литературным героям жизнь и полную независимость от своего творца-писателя.

Оценка: 8

Сделал для себя вывод, что Симмонс пишет либо почти шедевры литературы («Гиперион», «Террор»), либо опусы, годящиеся только для борьбы с бессонницей или растопки деревенских печей. Здесь как раз второй случай.

Как детектив книга совершенно отвратительна. Американское дело Холмса трудно назвать интересным и оригинальным, интрига отсутствует напрочь, а само расследование задвигается на второй, если не третий план. Львиная доля текста посвящена встречам Холмса и Генри Джеймса с писателями, политиками, норвежскими послами, одним будущим 25-м президентом и прочими членами высшего света США. Даже своим знаменитым дедуктивным методом Холмс за всю книгу пользуется от силы полтора раза. Где-то после первой четверти книги выясняется, что парочка старых врагов сыщика задумали в Штатах некий коварный план. К сожалению, он выливается в пару жутких банальностей.

Во-первых,

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Мориарти и сын Себастьяна Морана задумывают убить президента США

Очень «свежо» и «оригинально».

Во-вторых,

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

выясняется, что сын Себастьяна Морана - на самом деле отпрыск самого Холмса и Ирэн Адлер

Честно, подобного моветона можно было бы ожидать от новичка или писаки бульварного чтива, но здесь же у нас награжденный топовыми наградами писатель.

С интересными персонажами в книге тоже беда. Понравились только Тедди и Клеменс, но их в тексте слишком мало. Генри Джеймс никакой симпатии не вызвал: в плане чопорности он может запросто соревноваться с коренными лондонскими денди.

Ладно, может Симмонс и не ставил себе целью написать интересный детектив, а хотел поразмышлять на метафизические темы самосознания?Ведь, как гласит описание, в романе Шерлок Холмс начинает догадываться, что он вымышленный персонаж. Однако этой теме уделяется от силы пару страниц за весь текст, и она не играет никакой значимой роли в сюжете. Выброси ее - ничего не поменяется.

Есть попытка затронуть и другие важные темы: противопоставление Нового и Старого Света, переживания немолодого человека о своем жизненном наследии и т.д., но эти темы обрываются без внятного вывода.

«Пятое сердце» - скучное и невнятное произведение, которое можно спокойно пропустить. Только если вы устали от динамичных и насыщенных книг и хотите чего-то спокойного и нагоняющего сон, то смело можете читать. Остальные могут смело проходить мимо.

Оценка: 2

Очередное разочарование. Не такое мощное, как после «Мерзости», но все же. Симмонс снова заигрывает с реальными и литературными персонажами. Снова – это как в «Друде». «Друд» получился невнятным и многословным, но в нем все-таки присутствовала какая-то, скажем так, страшная тайна. В «Пятом сердце» ее нет. Это очередное приключение Шерлока Холмса, разбавленное постмодернистскими приемами и попыткой придумать Холмсу биография. Биография получилась так себе, приключение тоже. Если бы не имя Симмонса на обложке, я бы, скорее всего, пропустил эту книгу и ничего не потерял.

Если не являетесь бескомпромиссным фанатом автора, не тратьте время. Если ждете нового «Террора», не тратьте время. Если являетесь фанатом Холмса, по, пожалуй, вам будет интересно. Если хочется прочесть что-то достаточно увлекательное и не слишком глупое, пожалуй, можно попробовать.

Оценка: 6

Как только Холмса не изображали - реальным персонажем, реальным персонажем в литературном мире, литературным персонажем в реальном мире, но кажется, только Дэну Симмонсу пришло в голову сделать Холмса реальным персонажем, уверенным, что он выдуманный. В общем-то уже это одного достаточно, чтобы прочитать книгу.

Как и в «Терроре», Симмонс создает свое на основе чужого - здесь не на основе реальных событий (впрочем, и Чикагская выставка 1893 была, а уж о реальности Марка Твена, Генри Адамса и Тедди Рузвельта и говорить не приходится), но на основе чужого литературного творчества, используя его как инструмент для собственных целей, а попутно демонстрируя дыры, логические нестыковки, фактические ошибки и idiocy как рассказов Конан Дойла, так и общепринятой биографии Шерлока Холмса. (Я не проверял, но претензии автора показались мне убедительными.)

Это одна из немногих книг, где действительно присутствует викторианство - не какой-то там атмосферой, духом или фоном, не (только) декорациями и антуражем. Оно здесь настоящее, не только во внешних проявлениях, но и глубоко внутри каждого персонажа. Здесь им все пропитано - как люди говорили, как воспринимали друг друга, как и почему одевались, как общались, как смотрели друг на друга. (Одним из самых шокирующих моментов для меня стало постулирование Холмсом околофашистских взглядов на рабочее движение - но обдумав, понял, что для человека, защищающего интересы высших классов такое мировоззрение вполне обосновано.)

Симмонс старательно использует намеренно (в выверенной пропорции) архаичный слог, множество тогдашних американизмов (на которые Холмс и образованные американцы реагируют как бык на красную тряпку) и мелких деталей, указывающих на время, искусно компонуя вкусные диалоги и занимательный сюжет. Может быть, концовка получилась не такой захватывающей и впечатляющей, как я рассчитывал и какой стоило бы закончить столь сложное и многоуровневое повествование, однако хуже от этого книга не становится - она радует хорошим языком, занимательными персонажами и закрученной историей, и я прочел ее с большим удовольствием.

Оценка: 9

Как и большинство последних романов Симмонса, «Пятое сердце» начинается достаточно неспешно. Ретроспекции, авторские отступления, личная драма героя, подавленное настроение, депрессия, мрачный психологизм, картины Парижа конца XIX века... Однако уже здесь прячется обнаженный нерв, ожидание трагических событий -- и события не заставляют себя долго ждать, но происходит все совсем не так, как можно было ожидать. Далее действе развивается по нарастающей: интрига лихо закручивается, возникают новые обстоятельства и персонажи, все оказывается совсем не так, как казалось поначалу, факты выворачиваются наизнанку, обнажая второе, а там и третье дно... Да и как может быть иначе, если герой романа, известный писатель Генри Джеймс, встречается ни с кем иным, как со знаменитым сыщиком-консультантом Шерлоком Холмсом и оказывается вовлечен в его расследование?

Блестяще выписанные реалии Викторианской эпохи, мощный исторический и литературный фон, огромное количество аллюзий и отсылок к английской и американской литературе и американской истории, множество реальных и литературных персонажей, запутанный детектив, скелеты, извлекаемые из шкафов, круг подозреваемых сужается, напряжение действия все нарастает...

Развязка окажется неожиданной, но при этом совершенно логичной -- никаких «роялей из кустов», все в лучших традициях детективов Артура Конан Дойла.

Образ Холмса поначалу воспринимается двояко: великий сыщик выписан ярко и выпукло, но его образ у Симмонса заметно отличается от Холмса Конан Дойла. Но наберитесь терпения: образ Холмса будет раскрываться перед читателем постепенно, исподволь. И когда выяснится ряд предшествующих обстоятельств, станет ясно: именно таким Холмс и должен быть в этой конкретной истории. Ведь здесь «все не то, чем кажется» -- включая и самого Шерлока Холмса. Непривычный образ великого сыщика -- еще одна загадка этого романа, и, как положено в хорошем детективе, к концу книги эта загадка тоже получит свое разрешение.

Прочли книгу с большим удовольствием. Всячески рекомендуем!

Оценка: нет

Это еще постараться надо, чтобы написать такой унылый детектив. Даже не детектив, а затянутый,нудный культурологический роман об истории и литературе США конца 19 века. Из всего содержания в памяти осталось только то, что Марк Твен был неудачливым предпринимателем. Роман для тех, кому монотонный бубнёж помогает заснуть.

Оценка: 3

Наконец-то условная «писательская» трилогия Дэна Симмонса дочитана. Скажу прямо, чувства у меня сейчас сложные. С одной стороны, данный роман - не такая унылая безнадега, как «Друд», с другой - не настолько блистательная панорама всеобщего бедствия, как «Террор». Как всегда, очень радует работа Симмонса с источниками, позволяющая читателю насладиться мелкими детальками тогдашней жизни. Отлично показаны и прекрасны в своей неповторимости писатели, выведенные автором (с ехидной усмешечкой и самокритикой) в самой неожиданной компании, приватной обстановке и на людях, и так называемые «зауряды», служащие для них фоном. Достойное алаверды Конан Дойлю и его нелюбимому, но весьма обаятельному детищу, которое, пожалуй, переживет не только Симмонса, но и нас с вами. Генри Джеймс, Марк Твен и даже Чарлз Лютвидж Доджсон абсолютно вхарактерны и при этом всего лишь оттеняют приключения первого и лучшего сыщика-консультанта Европы. А тот вполне по-английски чудит, поглощенный очередным расследованием и химическими экспериментами на самом себе.

Даже интрига и финал были очень неплохи. Безусловно, писателю нет равных в создании атмосферы - промозглого весеннего Парижа, теплого и помпезного Вашингтона, хлопотливого Нью-Йорка, непринужденного Чикаго и величественного (хоть и марципанового) Белого града Колумбовой выставки образца 1893 года. Одна из причин, почему я его люблю.

Но как же я могу не добавить в условную бочку меда ложку дегтя? «Надругательство над языком он воспринимал так же, как неоправданную жестокость к собакам или лошадям. Не сказать, что его отношение к лошадям и собакам было таким уж сентиментальным, однако он как-то заметил Ватсону, что число людей, говорящих «одел шляпу» или «подустал», можно было бы заметно сократить несколькими меткими выстрелами и записками с пояснениями, приколотыми жертвам на грудь». Перевод, при всем моем уважении, мог быть и получше. Меня опечалили путаница в дочерях Рукасла (Алиса и вылезшая не пойми откуда Джуди... понятно, что из оригинала, но если уж переводчик взялся править Симмонса, нужно доводить работу до конца?) и королевах Великобритании (в начале книги Моран покушался на Викторию, в конце вдруг оказалось, что на Елизавету), а также довольно небрежная стилизация речи под XIX век. «Залысый лоб» и «плечи, нахохленные, как черные перья, по обеим сторонам узкого, неестественно белого лица», теперь будут сниться мне в кошмарах. Об анахронизме, который уж точно не точка зрения «всевидящего автора» (периодически вставляющего словечко по ходу действия) в первой главе, напишу в своей колонке. Нельзя так с Симмонсом. И ни с каким писателем нельзя.

Оценка: 8

Прочитал от начала до конца без перерыва. Единственное, что удерживало внимание - это интерес до какой же степени идиотизма дойдёт повествование...

После прочтения задался вопросом - с чем это можно сравнить? Единственное, что пришло в голову - это анекдоты про Штирлица, ну и творение Нестора Бегемотова. Но там хоть нет никаких претензий на глубину и психологизм, развлекалка да и всё.

Прежде всего - какое-то болезненное внимание и акцентирование (как и в «Друде») к наркотическим веществам. По народной поговорке «У кого что болит, тот о том и говорит» - скорее всего у Симмонса те же проблемы, что и у его героев - Уилки Коллинза и Шерлока Холмса.

Да-да, именно у симмонсовского Холмса, потому что дойловский Холмс, совсем не тот, что предстаёт нам со страниц современного американского автора. Такое же несоответствие можно увидеть и в российских Холмсах - эталонном Ливанове и убогом Петренко.

Следующая нелепица - зачем при написании довольно таки захватывающего триллера в качестве главных героев брать историческую личность и популярного литературного персонажа. Сюжет закручен так, что не было бы скучно и при участии Джона Брауна и Джека Смита. А при имеющемся раскладе любое появление Холмса на страницах романа у меня вызывало лишь раздражение. zverek_alyona , 18 января 2019 г.

Это оказался романом с подвохом, да не с одним. :)

На первый взгляд «Пятое сердце» повторяет структуру и набор персонажей (в плане ролей, а не конкретных персоналий) другого романа Симмонса, а именно «Друд, или Человек в черном»: один-два-несколько реально существовавших писателей, их близкие/знакомые, еще несколько исторических личностей - и весьма известный литературный персонаж, который в рамках реальности данной книги существует во плоти и совершает какие-то действия (или якобы существует и совершает - тут «всё сложно»). Но на этом, пожалуй, совпадения и заканчиваются.

Друд - персонаж придуманный Чарльзом Диккенсом, и этот факт очень важен для понимания (или непонимания) того, что происходит в «Человек в черном», где сам Диккенс является одним из главных героев. Шерлок Холмс в «Пятом сердце» выступает как самостоятельный персонаж, его автор в данной истории упоминается, но никакого участия в ней не принимает. При этом в романе неоднократно поднимается вопрос, реальный ли он (Холмс) человек или просто литературный персонаж - им же самим и поднимается, между прочим. Пожалуй, наилучшим свидетельством альтернативности вселенной этой книги может служить уже один тот факт, что никто из обсуждавших с Холмсом этот вопрос даже на мгновение не сочли его сумасшедшим. Мало того, и другие действующие лица время от времени сомневаются в своей собственной реальности - и у каждого есть на это свои, особые причины. Правы ли они (включая Холмса), и если правы, то в чем именно, становится понятно ближе к финалу - ну, по крайней мере, там появляются более откровенные намеки на то, как обстоят дела на самом деле.

Еще один подвох, на мой взгляд, заключается в том, что если читать этот роман как описания приключений Шерлока Холмса в Америке, то временами сложно удержаться от реакции типа «да ладно, ерунда какая, слишком уж это...» (что именно «слишком» зависит от конкретного эпизода). Но если вспомнить главу, в которой писатель Генри Джеймс, ставший на время этих приключений спутником и даже помощником знаменитого детектива, впервые читает - и буквально разносит в пух и прах за нереальность сюжетных деталей и слабость изложения - рассказы о Шерлоке Холмсе, то начинаешь понимать, что «Пятое сердце» - это, помимо всего прочего, масштабная пародия на оригинальные истории, написанные сэром Артуром Конан Дойлом. Пародия, которая написана не ради высмеивания - это своеобразная дань уважения автору и придуманному им персонажу, который смог ожить и продолжает жить самостоятельной жизнью несмотря на все «слишком» и «да ладно».

И, конечно же, стоит отметить множество деталей и фактов о реальных событиях и людях второй половины 19-го века (некоторые главы я читала «в обнимку» с Гуглом - смотрела картинки и читала более расширенные описания).

Оценка: 9

Американское дело Холмса. Иначе не назовешь.

После «Друда» брался за этот том с опаской. Объем, конечно, здесь поменьше, но все-же тоже немалый. Опять писатель, на этот раз для меня лично, почти неизвестный. Я не про А.Конан Дойля, его то знаем и любим. Я про Г.Джеймса, книжек которого я так и не вспомнил, даже если что и читал. И то, что вторым ГГ Симмонс избрал Ш.Холмса, вызывало большие опасения за судьбу знаменитого сыщика. Конан Дойль и Уотсон отправлены в отставку, или возможно, в отпуск. Зато появляются сенаторы и президенты, до которых мне, честно говоря, нет никакого дела. А вот появление еще одного знаменитого писателя, Сэмуэля Клеменса, меня изрядно порадовало. И даже нарисовалась связь (призрачная, надо признать) с циклом Ф.Фармера «Мир Реки». Правда, Марк Твен появляется эпизодически и уже в преклонном возрасте. И тем не менее, роман о тайном обществе и покушениях от анархистских организаций мне импонировал, и по итогам, понравился. Но есть и отрицательные знаки, и одним из них (причем жирныи) явилось то, как Симмонс отнесся к артефактам Холмсоиады, в частности, к проф.Мориарти. Зачем был маскарад? Второй жирный минус - зачем Симмонс сделал знаменитого сыщика наркоманом. Хотя вероятней всего, героинческая смесь не из нашего мира, и оказывает на персонажей действительно героинческое влияние. Причем, автор сам дает наводку в самостоятельных примечаниях о том, что мир, описанный в книге, не совсем наш. Слегка параллельный. Тем не менее, история получилась, читалась с определенным интересом, и реабилитация автора(в моих глазах естественно) после предыдущих опусов о Друде случилась.

Ненастной парижской ночью судьба свела на берегу Сены двух незнакомцев: болезненного вида джентльмена под пятьдесят, недавно приехавшего из Англии, и высокого мужчину со скандинавским акцентом и орлиным профилем, выдающего себя за норвежского путешественника. Обоих привела сюда одна цель: свести счёты с жизнью. Но встреча изменила многое, и уже через пару дней эта странная парочка оказалась на борту парохода, отплывающего прямиком в Североамериканские Соединённые Штаты…

Dan Simmons
The Fifth Heart
Роман
Жанр : шерлокиана-кроссовер, альтернативная классика
Выход на языке оригинала : 2015
Переводчик : Е. Доброхотова-Майкова
Издательства : «Азбука», «Азбука-Аттикус», 2016
640 стр., 5000 экз.
Похоже на:
Нил Гейман, рассказ «Этюд в бирюзовых тонах»
Ким Ньюман «Собака д’Эрбервиллей»

Всё ли знал о Шерлоке Холмсе сэр Артур Конан Дойл? Чем больше выходит в свет фильмов и книг, сериалов и комиксов об этом культовом персонаже, тем крепче сомнения. Вот и Дэн Симмонс внёс вклад в дискредитацию классика. Холмс, с которым знакомит нас автор «Пятого сердца», не слишком похож на героя, якобы сгинувшего в Рейхенбахском водопаде. У него немного другая биография, иной характер, да и приключения, ставшие основой для «отчётов доктора Ватсона», по словам самого сыщика, на самом деле проходили совсем иначе, чем описано в «Медных буках» или «Скандале в Богемии». Впрочем, внести посильный вклад в «альтернативную шерлокиану» - не главная и далеко не единственная цель Симмонса. Хотя бы потому, что невольным напарником сыщика становится фигура не менее масштабная: писатель Генри Джеймс, тонкий стилист, классик предмодернизма, автор «Поворота винта», самого известного романа о призраках в англо-американской литературе двух последних столетий. Именно в первой половине 1890-х Джеймс пережил серьёзный творческий кризис, который привёл к кардинальному изменению манеры письма - и в итоге к неожиданному прорыву, когда писателю перевалило за пятьдесят. Ну что ж: погонявшись за убийцами и бомбистами, поневоле пересмотришь жизненные приоритеты…

Роман Дэна Симмонса - сложная, многослойная, ажурная стилизация

В «Пятом сердце» Холмс отправляется в Америку, чтобы расследовать давнее убийство, выданное за самоубийство, разоблачить мировой заговор и заодно разрешить экзистенциальную проблему: кто он - человек из плоти и крови или всего лишь персонаж, придуманный второсортным беллетристом? Тем временем Генри Джеймс, американец по рождению и британец по сознательному выбору, человек наблюдательный, чуткий и умный, исподтишка изучает спутника - и, надо сказать, делает заключения настолько психологически точные, что впору обзавидоваться любому детективу. Будущему классику не чужды снобизм, мнительность, болезненное самолюбие, приступы меланхолии, чересчур серьёзное отношение к условностям викторианского этикета, - но это уравновешивается искренним уважением к чужой свободе и жизни, а также безупречным вкусом и широкой эрудицией в самых неожиданных областях. Ну и ещё одна черта роднит его с напарником: с недавних пор Джеймсу тоже не даёт покоя вопрос, кто реальнее - тот, кто рождён от мужчины и женщины, или тот, кто сотворён словом?..

Надругательство над языком он воспринимал так же, как неоправданную жестокость к собакам или лошадям. Не сказать, что его отношение к лошадям и собакам было таким уж сентиментальным, однако он как-то заметил Ватсону, что число людей, говорящих «одел шляпу» или «подустал», можно было бы заметно сократить несколькими меткими выстрелами и записками с пояснениями, приколотыми жертвам на грудь.

Кропотливый филолог и неравнодушный историк найдут в «Пятом сердце» материал, которого хватит для нескольких монографий, не уступающих этой книге по объёму. Роман Симмонса - сложная, многослойная, ажурная стилизация, причём не только под прозу Генри Джеймса и Артура Конана Дойла… то есть, простите, доктора Ватсона. На страницах книги появляются и другие видные представители литературы конца XIX - начала XX века: Сэмюэл Клеменс, Генри Адамс, Редьярд Киплинг, Теодор Рузвельт - и каждый из них вносит в повествование свой вклад, вплетает в общий хор свой голос. Исторические загадки, до сих пор не получившие однозначного объяснения, сюжетные повороты из бульварной «жёлтой серии», прямые и завуалированные отсылки к предыдущим романам автора - в ход идут самые разные ухищрения. Симмонс не первое десятилетие пристально исследует тему «взаимоотношения между автором и персонажами, которых он создаёт», между биографом и героем биографии, сочинителем исторических романов и подлинными историческими личностями, которых тот упоминает. Задача постоянно усложняется, в уравнение вводятся всё новые неизвестные: это началось ещё в «Колоколе по Хэму» (1999) и в последующие годы шло по нарастающей. В «Терроре» (2007), «Друде» (2009), «Чёрных холмах» (2010) и «Мерзости» (2013) автор подбирался к этой теме то с одной, то с другой стороны, но апогея достиг, на мой взгляд, именно в «Пятом сердце». Общее впечатление несколько портят прямые и однозначные ответы, которые Симмонс вложил в уста двух резонёров в финале, но что поделаешь: в классическом детективе не обойтись без обязательной «сцены в гостиной», когда сыщик собирает всех подозреваемых и подробно рассказывает им, кто же на самом деле пристукнул графа и стибрил фамильные драгоценности.

Итог: пожалуй, «Пятое сердце» лучшая книга Дэна Симмонса за много лет - что уже о многом говорит. Правда, чтобы уловить больше смысловых оттенков, читателю придётся как следует покопаться в словарях и биографических справочниках. Но это, мне кажется, не та работа, которая должна пугать поклонников создателя «Гипериона».

Не баг

В «Пятом сердце» время от времени появляются анахронизмы и случаются логические сбои, герои противоречат сами себе и путаются в показаниях. Но не беспокойтесь раньше времени: по утверждению Симмонса, ошибки внесены сознательно и работают на общий авторский замысел. «Не баг, а фича», камрады!

Добавлено 13.05.2017

Жанр: Детективная фантастика

Год издания: 2016

Серия: Шерлок Холмс. Свободные продолжения

Оценка: 0.0

Рецензии в лоцмане: нет рецензий

Аннотация

Впервые на русском – новейший роман современного классика Дэна Симмонса, своего рода завершение условной трилогии, начатой романами «Террор» и «Друд, или Человек в черном». Итак, путешествующий инкогнито после своей «смерти» в Рейхенбахском водопаде Шерлок Холмс встречает в Париже американского писателя Генри Джеймса – современного классика, автора таких книг, как «Женский портрет», «Бостонцы», «Поворот винта». Тот узнает знаменитого сыщика, несмотря на всю маскировку, – и оказывается вовлечен в орбиту его нового расследования. Вместе с Холмсом Джеймс отправляется в Америку, где не был много лет; мастер слова должен помочь отцу дедуктивного метода разгадать тайну смерти Кловер Адамс, жены историка Генри Адамса (наследника династии, уже давшей Америке двух президентов), а также ответить на вопрос, мучающий Холмса последние несколько лет: а не вымышленный ли он персонаж?..

Отзывы о книге Пятое сердце

Нет отзывов

Отзывы о книге. Оставленые на странице партнёра:

– Слышали ли вы когда-нибудь о том, что можно сотворить себя словом? – спросил Холмс. – Или о том, что другие творят кого-то – быть может, вас, – рассказывая истории? Передавая эти истории дальше?

За «Пятое сердце» я бралась с опаской, слышала уже неоднократно далеко нелестные отзывы в адрес именно этой части условной трилогии Симмонса. Но любопытство все же пересилило, и в принципе все оказалось не так уж страшно. Не восторг, но твердую четыре книга от меня получила. Может, виной тому расслабленное отпускное настроение, кто знает. Несмотря на некоторую затянутость в середине, пару фэйспалмов и одну сцену, нагло утащенную автором из слезливо-сопливых латиноамериканских сериалов, в целом читать мне было интересно, а концовка так и вообще порадовала, уж одним твистом я, прямо скажем, была удивлена.Известный американский писатель Генри Джеймс перед своим пятидесятым днем рождения решает, что жизнь - боль, а потому ну ее в реку. Но в самый ответственный момент запланированного самоубийства он видит на мосту Шерлока Холмса, того самого прославленного сыщика, о чьих приключениях частенько пишет его друг доктор Ватсон. Но вот незадача, он же вроде как погиб пару лет назад вместе со своим злейшим врагом профессором Мориарти в пучине Рейхенбахского водопада. Таким вот необычным образом Генри оказывается втянут в запутанное дело семилетней давности о самоубийстве своей знакомой, сговор анархистов, поимку самого опасного наемного убийцы современности, предотвращение убийства американского президента на Всемирной выставке в Чикаго и еще много во что. Бодренькое повествование на середине слегка забуксовало, но не смертельно, я не успела потерять интерес к происходящему, хотя, признаюсь, все эти шпионские темы совсем не мое, загадка карточек, получаемых в годовщину «самоубийства» членами оставшихся в живых клуба «Пяти сердец» была мне интересней и я бы не отказалась от того, чтобы автор наконец отвлекся от бедных немецких социал-анархистов и сосредоточился на перипетиях взаимоотношений кружка американского высшего света. Ну и про связь писателя и созданных им персонажей мне было интересно читать. Ведь помимо проведения расследования, Шерлок еще мучается вопросом, а реален ли он, не является ли он просто плодом воображения какого-нибудь писателя.В общем, хорошо, но не отлично, надеюсь, что последняя (для меня) часть этой условной трилогии все же по эмоциональному отклику окажется ближе к «Террору», а не к «Пятому сердцу».

Симмонс, как ты мог, я тебя так любила, а ты...(((
"Пятое сердце" - это "Друд", только в профиль. Там главный герой писатель и тут главный герой писатель, там второй главный герой наркушничает втихаря и тут второй главный герой на героине, там всю книгу бегают и думают существует ли Друд, и тут всю книгу бегают и думают, реален ли Шерлок.
Ощущение такое, что у Симмонса была общая идея книги, но он никак не мог решить, про кого писать - про Диккенса или Шерлока. Долго мучался, пытаясь выбрать, в итоге плюнул и издал оба варианта.
И еще один момент мне не понятен. В условную трилогию объединили "Террор", "Друда" и "Пятое сердце". На каком основании? Последние две понятно, но вот "Террор" к ним ну никак не относится, его логичнее в один ряд с "Мерзостью" бы...
Больше понравился "Друд", но, видимо, лишь потому, что его читала раньше. Если бы первым было прочитано "Пятое сердце", было бы, чую, с точностью до наоборот.

Скрипки уверенно и вдохновенно берут последние ноты концерта си минор Сен-Санса, в этот миг кто-то из окружающей толпы судорожно вздыхает, где-то поодаль звучит пара пистолетных выстрелов и, в резко установившейся тишине, пока музыканты сосредоточенно копаются в своих pupitre, на «Титанике» гаснет свет. И я сижу; в полной темноте, на тонущей громаде, сжимая в руках бесполезную виолончель и понимаю, что во всем этом виноват Шерлок Холмс, то есть Чарльз Джеймс, то есть подождите, Конан Дойл, нет, не он. Я хотел сказать, что все это из-за анархистов в Нью-Йорке, то есть из-за выдуманных героев, хотя может Сен-Санс и композитор, но он не Сент-Годенс. Эй, дирижер, давай "Пляску смерти", я готов идти ко дну.Ко дну пойду я не один; Дэн Симмонс, громада, титаник, последний из могикан (кто не писал откровенно плохих книг) взял вот и написал «Пятое сердце» - книгу настолько плохую, насколько вообще мог написать плохую книгу человек до этого их не писавший. Были, конечно, «Черные холмы», но они были просто скучными (как сборная Швейцарии), а тут сборная Россия на 19-й минуте, та самая, эталон зла и пареза ног. И не надо так смотреть, мне тяжело это говорить, как про наших истуканчиков, так и про блестящего американского романиста. Поэтому вся последующая критика исключительно как крик души, не несущий никакого смысла, а только страдание и боль.А что пошло не так, не очень то и понятно – исторические декорации, огромный объем, знакомые всем главные герои, вроде все на месте, но в этот раз вся эта схема почему-то не работает. Что там случилось в каком-то непонятном обществе аристократов – ну неужели это можно сравнивать с потерянными экспедициями, последними днями Диккенса или тайной первого восхождения на Эверест? С главными героями еще хуже – вечно обдолбанный Шерлок Холмс балуется спидболом и размышляет о том настоящий ли он (эта линия просто бредовая и реально больше похожа на наркоманский трип), а его соратник Генри Джеймс мучается приступами латентного гомосексуализма и просто старается быть скучным и бесполезным. В помощь двум неординарным героям выписаны примерно 50 реальных и не очень героев той эпохи, начиная с президента Кливленда и Льюиса Кэролла, заканчивая Эркюлем Пуаро и тем самым индейцем из «Черных холмов» - такое ощущение, что взял в руки упаковку соли и открыл не с той стороны, где дырочки, а где БЕЗДНА ЗИЯЮЩАЯ. Удивительно, что в книге нет Ленина, Одиссея и Гомера Симпсона, они вполне пришлись бы ко двору.Весь этот диковинный и аляповатый ералаш вполне мог бы и сдюжить для читателя, если бы в конце появилась какая-нибудь злая и отвратительная мразь, и всех бы сожрала. Так, она была бы и рада, но в этот раз, простите, никакой мистики, давайте лучше вместе подумаем о том, настоящий ли Шерлок Холмс или нет. Доктор Ватсон записывает его приключения или литературный агент Конан Дойл. Боже мой, Дэн Симмонс, да как так получилось то, что ты сел писать следующего «Друда», а на выходе у тебя такое получилось? Отдохни немного, на лыжах покатайся в своем Боулдере, но не делай так больше никогда, я ткжзаь влотаНу вот, попала пуля в руку, так еще эта чертова артиллерия сзади лупит по своим, того и гляди всех перебьют.. Немцы уже спалили фермы Фруакюль, еще чуть-чуть и линия Мажино будет прорвана вместе с нами. И что, черт возьми, делать, когда тебе дают 20 патронов на брата, да кривой и ржавый штык, а фрицы уже шурудят у твоих окопов. Разве только что забросать предвыборными обещаниями Пуанкаре о мирной жизни, да бульварным чтивом англичашки Конан Дойля. Мы, французы, готовы здесь умереть, за нашу Родину, за Деву Орлеанскую, за то, настоящие мы или нет. То есть, мы настоящие, но может мы персонажи, а не живые люди. Какой-то бред я несу, ах да, я же ранен. Эй, медик, пару ампул героина, а лучше лошадь и пиджак. Я так устал. Эй, Анри, напой мне "Пляску смерти".Ваш CoffeeT

Дэн Симмонс

Пятое сердце

Эта книга посвящается Ричарду Кертису, бесценному литагенту и дорогому другу, который разделяет мою любовь к бейсболу и мистеру Генри Джеймсу

Copyright © 2014 by Dan Simmons

© Е. Доброхотова-Майкова, перевод, примечания, 2016

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

Дэн Симмонс возвышается над современными писателями подобно гиганту.

«Пятое сердце» – книга, в которую можно погрузиться с головой. Добрый старый детектив, уютный и обстоятельный, но повернутый в современном ракурсе.

Симмонс превосходно ориентируется в холмсовском каноне и выстраивает на его фундаменте свое оригинальное здание.

Большой роман во всех смыслах слова… Симмонс не теряет интереса читателя ни на миг.

Часть первая

Дождливым мартом 1893 года по причине, никому не ведомой (главным образом потому, что никто, кроме нас, об этой истории не знает), проживающий в Лондоне американский писатель Генри Джеймс решил провести свой день рождения, пятнадцатое апреля, в Париже и там, в самый день рождения либо накануне, покончить с собой, утопившись в Сене.

Я могу сообщить вам, что Джеймс той весной находился в глубокой депрессии, но не могу сказать, почему именно. Разумеется, он пережил кончину близкого человека: годом раньше, 6 марта 1892-го, умерла от рака груди его сестра Алиса, однако для нее нездоровье много десятилетий было образом жизни, а страшный диагноз стал надеждой на избавление. Как призналась Алиса своему брату Генри, смерть ей давно желанна. Сам Генри, по крайней мере в письмах к друзьям и родным, выражал полное согласие с такими настроениями сестры, вплоть до того, что описал, как очаровательно выглядело ее мертвое тело.

Быть может, не задокументированная хронистами депрессия усиливалась тем, что в предшествующие годы книги Джеймса продавались довольно плохо: «Бостонцы» и «Княгиня Казамассима», написанные в 1886-м и вдохновленные медленным умиранием Алисы, а также ее «бостонским браком» с Катариной Лоринг, провалились и в Англии, и в Америке. Поэтому к 1890 году Джеймс начал писать для театра. Хотя его инсценировка «Американца» имела лишь умеренный успех, да и то не в Лондоне, а в провинции, он уверил себя, что именно театр принесет ему богатство. Однако уже к началу 1893-го Джеймс начал осознавать, что льстился несбыточными надеждами. Прежде чем роль эта отошла Голливуду, именно английский театр притягивал к себе литераторов, которые – подобно Генри Джеймсу – понятия не имели, как написать успешную пьесу для широкой публики.

Биографы лучше поняли бы эту внезапную глубокую депрессию, случись она не в марте 1893-го, а весной 1895-го, когда Джеймса, неосторожно вышедшего на поклон после лондонской премьеры «Гая Домвилла», ошикает и освищет публика. Люди, заплатившие за билеты (в отличие от светских дам и джентльменов, которым Джеймс пошлет контрамарки), не читавшие его романов и даже не слышавшие о нем как о литераторе, будут свистеть и шикать, исходя из достоинств самой пьесы. А «Гай Домвилл» будет очень, очень плохой пьесой.

Даже раньше, всего год спустя, когда в январе 1894 года его приятельница Констанция Фенимор Вулсон выбросится из окна венецианского дома (возможно, потому, что Генри Джеймс не приедет к ней в Венецию, как обещал), писатель впадет в страшную депрессию, усиленную чувством собственной вины.

К концу 1909 года стареющего Джеймса настигнет еще более глубокая депрессия – настолько глубокая, что его старший (и умирающий от болезни сердца) брат Уильям пересечет Атлантику, чтобы буквально держать Генри за руку в Лондоне. В те годы Генри Джеймс будет оплакивать «сокрушительно низкие продажи» так называемого Нью-Йоркского собрания своих трудов, на которое потратит пять лет, переписывая длинные романы и снабжая каждый пространным предисловием.

Впрочем, в марте 1893-го до этой последней депрессии оставалось шестнадцать лет. Мы не знаем, чем именно Джеймс был удручен в ту весну и почему внезапно решил, что покончить с собой в Париже – единственный для него выход.

Одной из причин мог стать тяжелый приступ подагры, который Джеймс пережил холодной английской зимой 1892/93 года, – тогда он вынужден был отказаться от ежедневного моциона и еще больше располнел. А возможно, дело было просто в том, что в апреле ему исполнялось пятьдесят – рубеж, вгонявший в тоску и более сильные натуры.

Мы никогда не узнаем.

Однако мы знаем, что именно с этой депрессии – и вызванного ею намерения свести счеты с жизнью, утопившись в Сене пятнадцатого апреля либо раньше, – начинается наша история. Итак, в середине марта 1893 года Генри Джеймс (он перестал добавлять к фамилии «младший» вскоре после смерти своего отца в 1882 году) написал из Лондона родным и друзьям, что задумал «немного отдохнуть от ежедневных сочинительских трудов и встретить весну, а равно мой полувековой юбилей в солнечном Париже, прежде чем присоединиться к брату Уильяму и его семье во Флоренции». Но писатель не собирался в конце апреля ехать во Флоренцию.

Упаковав табакерку с краденым прахом сестры Алисы, Джеймс сжег письма от мисс Вулсон и нескольких знакомых молодых людей, вышел из чисто прибранной квартиры в Девир-Гарденз, сел на поезд, приходящий к пакетботу в Шербур, и прибыл в Город Света вечером следующего дня – более сырого и холодного, чем даже в стылом мартовском Лондоне.

Он поселился в гостинице «Вестминстер» на Рю-де-ля-Пэ, где как-то пробыл месяц, сочиняя рассказы, в том числе своего любимого «Ученика». Впрочем, слово «поселился» в данном случае не вполне уместно: писатель не имел намерения провести в гостинице несколько недель до своего дня рождения, к тому же плата за номер в «Вестминстере» была по его нынешним стесненным обстоятельствам чрезмерно высока. Он даже не стал распаковывать чемодан, поскольку не планировал прожить еще ночь – здесь, да и вообще на земле, поскольку внезапно решил не тянуть с принятым решением.

После прогулки по сырым и холодным садам Тюильри и одинокого обеда (он не стал искать встречи с парижскими друзьями или гостящими в городе знакомцами) Генри Джеймс выпил последний бокал вина, надел шерстяное пальто, убедился, что запечатанная табакерка по-прежнему в кармане, и, стуча по мокрым камням бронзовым наконечником закрытого зонта, зашагал сквозь тьму и моросящий дождь к избранному месту близ Пон-Нёф – Нового моста. Даже неспешной походкой корпулентного джентльмена дотуда было меньше десяти минут ходьбы.

Величайший мастер слова не оставил предсмертной записки.

Место, где Джеймс наметил расстаться с жизнью, располагалось всего лишь в шестидесяти ярдах от широкого, ярко освещенного Пон-Нёф, но здесь, под мостом, было темно, и еще темнее – на нижнем ярусе набережной, где черная холодная Сена плескала о замшелые камни. Даже днем это место бывало почти безлюдным. Джеймс знал, что иногда здесь стоят проститутки, но не в такую промозглую мартовскую ночь, – сегодня они держались ближе к своим гостиницам на Пляс-Пигаль или отлавливали клиентов в узких улочках по обе стороны сияющего огнями бульвара Сен-Жермен.

К тому времени, как Джеймс, стуча зонтиком, добрался до стрелки набережной, которую присмотрел при свете дня, – она была в точности такой, какой он запомнил ее по прошлым визитам в Париж, – стемнело уже настолько, что он не видел, куда идет. Дождь украсил фонари на другом берегу Сены ироническими нимбами. Барж и катеров почти не было. Джеймсу пришлось нащупывать последние ступени зонтом, как слепому – тростью. Лужи и усилившийся дождь отчасти приглушали скрип колес и стук копыт на мосту, так что привычные звуки казались далекими и отчасти даже нереальными.

Джеймс скорее ощущал, слышал и обонял огромность реки, нежели видел ее в кромешном мраке. Лишь когда наконечник зонта, не найдя мостовую, завис над пустотой, Джеймс замер на узком конце стрелки. Он знал, что дальше ступеней нет, лишь шести- или семифутовый обрыв к стремительной черной воде. Еще шаг – и со всем будет покончено.

Джеймс достал из внутреннего кармана табакерку слоновой кости и погладил ее пальцами. Движение это напомнило ему прошлогоднюю заметку в «Таймс», где утверждалось, что эскимосы не создают украшений для глаз, но обтачивают камешки, чтобы радовать осязание в долгие месяцы северной зимы. Мысль вызвала у Джеймса улыбку. Он чувствовал, что для него северная зима оказалась чересчур долгой.

Когда год назад в крематории он украл несколько щепоток Алисиного праха – Катарина Лоринг меж тем ждала сразу за дверью, чтобы забрать урну в Кембридж и похоронить на кладбище, где у Джеймсов был свой уголок, – то искренне собирался развеять его там, где младшая сестра была всего счастливее. Однако шли месяцы, и Джеймс все яснее осознавал неисполнимость этой идиотской миссии. Где? Он помнил хрупкое счастье Алисы, когда они оба были куда младше и путешествовали по Швейцарии с тетушкой Кейт, дамой основательной и склонной все трактовать буквально, как гамлетовский могильщик. За недели вдали от семьи и американского дома предрасположенность Алисы к нервической болезни, уже тогда довольно выраженная, заметно ослабела – так что поначалу Джеймс думал отправиться в Женеву, где они вместе хохотали и состязались в остроумии, в то время как бедная тетушка Кейт не понимала их иронической словесной игры, весело подтрунивали друг над другом и над тетушкой, прогуливаясь по регулярным садам и променадам у озера.