Бытовые повести xvii века. Литература второй половины XVII века

Полезные советы

Роль фольклора в бытовых эзотерических повестях XVII века

1. Характеристика жанра бытовой повести XVII в.

Возникновение жанра бытовой повести и ее проблематика тесно связаны с теми изменениями, которые произошли в русской жизни XVII века: с общим подъемом русской культуры, тягой к просвещению, протестом против косного домостроевского быта, интересом к человеческой личности. Бытовая повесть запечатлела существенные стороны частной и общественной жизни человека. Впервые героем повести оказывается не исторический деятель, а лицо вымышленное. Автор проявляет большое внимание к частной жизни обычного человека.

Древняя русская литература не знала открыто вымышленного героя. Все действующие лица произведений XI - начала XVII в. - исторические или претендующие на историчность. Писатели ищут для своих произведений значительных лиц, значительных событий - при этом не в литературном, а в чисто историческом смысле. Они стремятся писать о реально существующих лицах, о событиях, имевших место в конкретной исторической и географической обстановке, прибегают к ссылке на свидетельства современников, на материальные следы деятельности своих героев. Если в древнерусских произведениях и встречаются вымышленные лица, то древнерусский писатель стремится уверить своего читателя в том, что эти лица все же были. Вымысел - чудеса, видения, сбывающиеся пророчества - писатель выдает за реальные факты и сам верит в их реальность.

В XVII веке историческое имя героя стало явным препятствием в развитии литературы, в ее движении к реалистическому вымыслу. Писатели стремятся избавиться от исторического имени действующего лица, однако преодолеть веками сложившееся убеждение, что в литературном произведении интересно только подлинное, реально происшедшее и исторически значительное, было не так-то легко. Еще труднее было вступить на путь открытого вымысла. Начинается полоса поисков выхода из затруднительного положения, поисков, которые, в конце концов, привели к созданию воображаемого героя литературы нового времени, героя с вымышленным именем, с вымышленной биографией. Это средний, не исторический, «бытовой» человек, о котором можно писать все, подчиняясь лишь внутренней логике самого образа, воссоздавая этот образ в наиболее типичных для него положениях. Как отмечает Д.С.Лихачев, о нем уже не надо было рассуждать со стороны, публицистически рекомендуя его читателю отнюдь не образными характеристиками.

Одним из самых значительных переходных явлений было появление безымянности действующих лиц. Героями становятся безымянные люди - люди, которых называют просто «молодец» или «бедный», «богатый», «голый и небогатый человек», «бражник», «крестьянский сын», «девица», «купец некий», «ревнивый муж» и т.д. Безымянность героя уже сама по себе означала, что произошло открытие новых, совсем иных, чем прежде, путей художественного обобщения. Но следует отметить, что безымянность героя облегчала путь вымыслу, путь к созданию типических, вовсе не идеализированных героев.

Средством типизации жизненных явлений в этот период служит пародия и форма «открытой лжи» - небылица. Возникновение пародии связано с тем, что в вымысле средневекового читателя пугала ложь: все, что не «исторично», чего не было в действительности, - обман, а обман - от дьявола. Но открыто признанный вымысел - не ложь, тем более, если этот вымысел прикрыт шуткой. Помимо того, пародия давала выход народному недовольству - недовольству не отдельными историческими лицами, а самим социальным укладом. Она позволяла широко обобщать жизненные явления, в чем особенно нуждались представители посада и крестьянства. Небылица, в свою очередь, излагала как обычное то, что как раз было необычным в жизни, и тем самым подчеркивала ненормальность обычного положения вещей.

К числу таких повестей XVII века, героями которых были обыкновенные люди, купеческие и дворянские дети, по-разному проявляющие себя в условиях патриархального быта, следует отнести «Повесть о Горе-Злочастии», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о купце», «Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Карпе Сутулове» и др.

"Симплициссимус" Г. Гриммельсгаузена как роман воспитания

Долгое время считалось, что литература немецкого барокко появилась как вид творчества, отражающий идеологию верхов общества. Однако это далеко не соответствует действительности...

Бароко у західноєвропейському та українському мистецтві

Велику роль у мистецтві XVII століття відігравало бароко, яке дозволило втілити безмежність і суперечливість світу й людини, ту складність буття, яка не підлягає раціональному осягненню, боріння різних сил і стихій, загадкову таїну сущого...

Детская литература XVII-XX вв.

1. Возникновение русской детской литературы 2. Первые печатные книги для детей 3. "Юности честное зерцало" (1717 г.) 4. "Письмовник" Н Г. Курганова 5. Н.Н. Новиков и его журнал "Детское чтение для сердца и разума". 6. П.М...

Дитяча література Німеччини періоду Середньовіччя, епохи Відродження, кінця XVIII – першої половини XIX ст

Епоха Відродження в Німеччині при всіх її національно-історичних відмінностях від Відродження в Італії, Франції, Англії й інших країнах Європи стала епохою епохою поширення перших записів народної поезії...

Особенности сатиры Салтыкова-Щедрина

САТИРА (латинское satira; от более раннего satura -- букв. "паштет, фарш, смесь, всякая всячина"): 1). Определенный стихотворный лиро-эпический малый жанр, сложившийся на древнеримской почве (в творчестве поэтов-сатириков Невия, Энния, Луцилия, Горация...

Особенности трансформации архетипной модели мира в романах Р. Асприна

Фундамент обобщённых представлений о мире начинает закладываться в эпоху, когда основным способом осмысления действительности являлся миф...

Проблема барокко в русской литературе XVII-XVIII вв.

Историко-литературное значение XVII в. не получило еще достаточно точного определения. Одни исследователи, и их большинство, относят XVII в. целиком к древней русской литературе, другие - видят в нем появление литературы новой...

Литературные жанры - это группы произведений, выделяемые в рамках родов литературы. Каждый из них обладает определенным комплексом устойчивых свойств. Многие литературные жанры имеют истоки и корни в фольклоре...

Реминисценции в повести Ф.М. Достоевского "Записки из подполья"

Повесть «Записки из подполья» написана Достоевским в 1864 г. и занимает особое место в его творчестве. Общая композиция повести включает в себя две не совпадающие по характеру части: в первой содержится прямое идеологическое выступление героя...

Русская литература XVII века

Рязанская книжная культура XV-XVII вв.: содержательные и внешние особенности книжно-рукописных кодексов

византийский литературный рязанский книжность XVII век в русской истории и культуре является гранью двух разных эпох. Им заканчивается период русского средневековья, в котором вызрели те условия, которые характеризуют переход к новому времени...

Самуіл Іванавіч Маскевіч

XVI стагоддзе было для ВКЛ эпохай буйнога развіцця ва ўсіх сферах грамадства. Шэраг рэформаў унутранага жыцця, стабільнае палітычнае становішча, знешнепалітычныя поспехі садзейнічалі росквіту культуры...

Своеобразие творчества писателя Е.Л. Шварца

Шварц Е. Л. сам помогает своим читателям и зрителям расшифровать смысл своего писательского труда и увидеть жизненную первооснову своих сказок. Разъясняя замысел "Обыкновенного чуда", он писал: "Среди действующих лиц нашей сказки.....

Традиции жанра антиутопии в западной литературе

Антиутопия, как правило, изображает общество, зашедшее в социально-нравственный, экономический, политический или технологический тупик из-за ряда неверных решений, принятых человечеством. Антигуманный тоталитаризм, диктат, отсутствие свободы...

Узбекская литература

В творчестве поэтов этого периода начинают появляться мотивы недовольство социальным строем. Гражданский пафос характерен литературе XVII-XIX века. В XVII веке узбекская литература приобрела новые черты...

Общая характеристика . На фоне «обмирщения» культуры и литературы в XVII столетии, т.е. постепенного освобождения от опеки церкви, постепенного вытеснения церковных жанров, появляются новые, чисто светские жанры литературы, в частности, возникают бытовые и сатирические повести.

Одним из примечательных явлений литературы второй половины XVII века является также формирование и развитие сатиры как самостоятельного литературного жанра. Бытовая и сатирическая повесть распространяется в простом народе. Эта литература противостоит литературе официальной, литературе господствующего класса, отчасти продолжающей старые традиции.

Демократическая литература оппозиционна феодальному классу: это литература, подчеркивающая несправедливость, господствующую в мире, отражающая недовольство действительностью, социальными порядками. Союз со средой, столь характерный для личности предшествующего времени, разрушен в ней. Недовольство своей судьбой, своим положением, окружающим – это черта новая, неизвестная предшествующим периодам. Для демократической литературы этого периода характерен конфликт личности со средой, жалобы этой личности на свою долю, вызов общественным порядкам, иногда же – неуверенность в себе, мольба, испуг, страх перед миром, ощущение собственной беззащитности, вера в судьбу, в рок, тема смерти, самоубийства и первые попытки противостоять своей судьбе, исправить несправедливость. В демократической литературе развивается особый стиль изображения человека: стиль резко сниженный, нарочито будничный, утверждавший право всякого человека на общественное сочувствие. Демократическая литература стремится к полному разоблачению и обнажению всех язв действительности. В этом ей помогает грубость – грубость во всем: грубость нового литературного языка, наполовину разговорного, наполовину взятого из деловой письменности, грубость изображаемого быта, грубость эротики, разъедающая ирония по отношению ко всему на свете, в том числе и к самому себе.

Человек, изображенный в произведениях этой литературы, не занимает никакого официального положения, либо его положение очень низкое. Это – просто страдающий человек, страдающий от голода, холода, от общественной несправедливости, от того, что ему некуда приклонить голову. Новый герой окружен горячим сочувствием автора и читателей. Его положение такое же, какое может иметь любой из читателей. Он не поднимается над читателями ни своим официальным положением, ни какой бы то ни было ролью в исторических событиях, ни своей моральной высотой. Он лишен всего того, что отличало и возвышало действующих лиц в предшествующем литературном развитии. Человек этот отнюдь не идеализирован. Напротив! Если во всех предшествующих средневековых стилях изображения человека этот последний чем-то непременно был выше всех своих читателей, представлял собой в известной мере отвлеченный персонаж, витавший в каком-то своем, особом пространстве, куда читатель, в сущности, не проникал, то теперь действующее лицо выступает вполне ему равновеликим, а иногда даже униженным, требующим не восхищения, а жалости и снисхождения. Герой изображен в самых непривлекательных положениях. Это опрощение героя, доведенное до пределов возможного. Именно в этом способе изображения человека больше всего выступает сознание ценности человеческой личности самой по себе: нагой, голодный, босой, грешный, без всяких надежд на будущее, без всяких признаков какого бы то ни было положения в обществе. Взгляните на человека, – как бы приглашают авторы этих произведений, посмотрите, как ему тяжело на этой земле! Он затерян среди нищеты одних и богатств других. Сегодня он богат, завтра беден; сегодня он нажил себе денег, завтра прожил. Он скитается «меж двор», питается подаянием от случая к случаю, погряз в пьянстве, играет в кости. Он бессилен побороть себя, выйти на «спасенный путь». И тем не менее он достоин сочувствия.

В этих произведениях есть учительный голос, но это не голос уверенного в себе проповедника, как в произведениях предшествующего времени. Это голос обиженного жизнью автора или голос самой жизни. Действующие лица воспринимают уроки действительности, под их влиянием они меняются, принимают решения. Герой принимает решение не под влиянием наития христианских чувств или предписаний и норм феодального поведения, а вследствие ударов жизни, ударов судьбы.

Древняя русская литература не знала открыто вымышленного героя. Все действующие лица произведений XI – начала XVII в. – исторические или претендующие на историчность. Если в древнерусских произведениях и встречаются вымышленные лица, то древнерусский писатель стремится уверить своего читателя в том, что эти лица все же были. Вымысел – чудеса, видения, сбывающиеся пророчества – писатель выдает за реальные факты и сам верит в их реальность.

В XVII писатели стремятся избавиться от исторического имени действующего лица, однако преодолеть веками сложившееся убеждение, что в литературном произведении интересно только подлинное, реально происшедшее и исторически значительное, было не так-то легко. Еще труднее было вступить на путь открытого вымысла. Начинается полоса поисков выхода из затруднительного положения, поисков, которые, в конце концов, привели к созданию воображаемого героя литературы нового времени, героя с вымышленным именем, с вымышленной биографией. Это средний, не исторический, «бытовой» человек, о котором можно писать все, подчиняясь лишь внутренней логике самого образа, воссоздавая этот образ в наиболее типичных для него положениях.

Одним из самых значительных переходных явлений было появление безымянности действующих лиц. Героями становятся безымянные люди – люди, которых называют просто «молодец» или «бедный», «богатый», «голый и небогатый человек», «бражник», «крестьянский сын», «девица», «купец некий», «ревнивый муж» и т.д. Безымянность героя уже сама по себе означала, что произошло открытие новых, совсем иных, чем прежде, путей художественного обобщения. Но следует отметить, что безымянность героя облегчала путь вымыслу, путь к созданию типических, вовсе не идеализированных героев.

Средством типизации жизненных явлений в этот период служит пародия и форма «открытой лжи» – небылица. Возникновение пародии связано с тем, что в вымысле средневекового читателя пугала ложь: все, что не «исторично», чего не было в действительности, – обман, а обман – от дьявола. Но открыто признанный вымысел – не ложь, тем более, если этот вымысел прикрыт шуткой. Помимо того, пародия давала выход народному недовольству – недовольству не отдельными историческими лицами, а самим социальным укладом. Она позволяла широко обобщать жизненные явления, в чем особенно нуждались представители посада и крестьянства. Небылица, в свою очередь, излагала как обычное то, что как раз было необычным в жизни, и тем самым подчеркивала ненормальность обычного положения вещей. Наряду с пародией и небылицей в литературу XVII века из фольклора проникает животный эпос. Это – откровенно признанный вымысел, о котором читатель как бы заранее предупреждается.

В XVII веке с развитием индивидуализма судьба человека оказывается его «личной» судьбой. Судьба человека воспринимается как нечто навеянное со стороны, «приставшее» к человеку, как его второе бытие и часто отделяется от самого человека, персонифицируется. Это персонификация происходит тогда, когда внутренний конфликт в человеке – конфликт между страстью и разумом – достигает наивысшей силы. Судьба отнюдь «не прирождена» человеку. Например, в «Повести о Савве Грудцыне» судьба Саввы предстает в образе Беса, соблазняющего его на разные губительные поступки; в «Повести о Горе – Злочастии» судьба молодца воплощается в образе Горя, неотвязно его преследующего.

Для литературы XVII века характерен принцип широкого обобщения жизненных явлений. Широты обобщения авторы достигают тем, что лишают свои произведения и своих героев всех исторических упоминаний, имен и названий. Безымянность действующих лиц находится в связи еще с одной чертой, характерной для демократической литературы XVII века – с элементами своеобразного автобиографизма, в той или иной мере присущего многим произведениям этого времени. Автобиографизм позволяет избавиться от тормозившего развитие художественного обобщения исторического имени действующего лица, ввести в литературу простого, обычного «неисторического» героя.

Для литературы XVII века характерен способ составления произведений от лица многих лиц, где выступает как бы коллективный автор, произведение составлено от лица целой группы людей, описываются злоключения всей этой группы. Появляются также произведения, действующие лица которых выступают уже под вымышленными именами: Фома, Ерема, Сава и др., которые, как и названия некоторых повестей, например «Сказание о попе Саве и о великой славе», заимствованы из русских пословиц: «Был Сава, была и слава», «От Савы слава», «От Савы хочешь славы» и т.д. Пословичные имена – это прозвища, ими наделяются конкретные живые лица, к которым пословица применима.

В древнерусских литературных произведениях предшествующего времени всегда и во всем проявлялась авторская точка зрения, всегда был слышен голос автора, интерпретировавшего события и явления. Мнение автора всегда было на виду, его отношение к изображаемому было всегда отчетливым. Действующие лица произведений были подчинены идеологической схеме автора, они являлись иллюстрацией к его общей мысли. С развитием чисто литературных жанров в XVII веке, литературное произведение перестает быть монологом автора. Появляются драматические произведения, типичной особенностью которых становится полная отдаленность изображения от изображающего. В литературе появляются симпатичные читателю авантюристы, ловкие люди (Фрол Скобеев), люди «пропащие» (герой «Повести о Горе – Злочастии»), продавшие душу дьяволу (Савва Грудцын), обиженные судьбой, непризнанные, предавшиеся какой-либо страсти и т.д. Появление всех этих героев стало возможным, так как авторская точка зрения на них перестала проявляться открыто.

В литературе XVII века развивается особый стиль изображения человека: стиль резко сниженный, нарочито будничный, утверждавший право всякого человека на общественное сочувствие. Отделение авторской точки зрения от преподносимых в произведении нравоучений, оправдание человека, который с церковной точки зрения был «грешником», означало гибель средневекового нормативного идеала и постепенный выход литературы на новый путь индуктивного художественного обобщения – обобщения, опирающегося на действительность, а не на нормативный идеал. Происходит открытие ценности человеческой личности самой по себе, открытие ценности авторской личности. Так появляется новый тип профессионального писателя, происходит осознание ценности авторского текста, появляется понятие авторской собственности, не допускающее простого заимствования текста у предшественников, проявляется интерес к автобиографиям, к личным запискам.

В изобразительном искусстве открытие ценности человеческой личности проявляется весьма разнообразно: появляются парсуны (портреты), развивается линейная перспектива, предусматривающая единую индивидуальную точку зрения на изображение, появляются иллюстрации к произведениям демократической литературы с изображением «среднего» человека, зарождается лубок.

Демократическая сатира – новый жанр, возникший и получивший развитие в XVII веке. Произведения этого жанра отражали настроения народных масс и обличали несправедливость общественного строя. Антифеодальная направленность сближала сатиру с устным народным творчеством, откуда она черпала сюжеты и художественно-изобразительные средства. В свою очередь, многие сатирические повести становились достоянием фольклора.

«ШЕМЯКИН СУД»

ИСТОРИЯ

ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

(11 – 17 ВЕКА)

Князь Владимир крестит киевлян в Днепре.

Особенности и жанры древнерусской литературы.

Древнерусской (или русской средневековой , или древней восточнославянской ) литературой называют совокупность письменных произведений, написанных на территории Киевской, а затем Московской Руси в период с 11 по 17 века. Древнерусская литература является общей древней литературой русского, белорусского и украинского народов.

Крупнейшими исследователями древнерусской литературы являются академики Дмитрий Сергеевич Лихачёв, Борис Александрович Рыбаков, Алексей Александрович Шахматов .

Древнерусская литература не являлась результатом художественного вымысла и обладала рядом особенностей .

1. Вымысел в древнерусской литературе не разрешался, так как вымысел – это ложь, а ложь греховна. Поэтому все произведения носили религиозный или исторический характер . Право на вымысел было осмыслено лишь в 17 веке.

2. По причине отсутствия вымысла в древнерусской литературе отсутствовало понятие авторства , так как произведения либо отражали реальные исторические события, либо представляли собой изложение христианских книг. Поэтому у произведений древнерусской литературы есть составитель, переписчик, но не автор.

3. Произведения древнерусской литературы создавались в соответствии с этикетом , то есть по определённым правилам. Этикет складывался из представлений о том, как должен разворачиваться ход событий, как должен вести себя герой, как составитель произведения обязан описывать происходящее.

4. Древнерусская литература развивалась очень медленно : за семь веков было создано лишь несколько десятков произведений. Это объяснялось, во-первых, тем, что произведения переписывались от руки, а книги не тиражировались, так как до 1564 года на Руси не существовало книгопечатания; во-вторых, число грамотных (читающих) людей было очень мало.

Жанры древнерусской литературы отличались от современных.

Жанр	Определение жанра	Примеры произведений
ЛЕТОПИСЬ	Описание исторических событий по «летам», то есть по годам. Восходит к древнегреческим хроникам .	«Повесть временных лет», «Лавреньевская летопись», «Ипатьевская летопись»
ЖИТИЕ	Жизнеописание святого.	«Житие Феодосия Печерского», «Житие Александра Невского», «Житие Сергия Радонежского»
ПОУЧЕНИЕ	Духовное завещание отца детям.	«Поучение Владимира Мономаха»
ХОЖДЕНИЕ	Описание путешествий.	«Хождение за три моря»
СЛОВО	Жанр церковного или светского красноречия.	«Слово о Законе и Благодати», «Слово о погибели Русской земли»
ВОИНСКАЯ ПОВЕСТЬ	Описание военных походов и битв.	«Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище»

Возникновение и периодизация древнерусской литературы .

Письменная литература на древнерусском языке (это общий предок русского, белорусского и украинского языков, существовавший в период с 5 по 14 века) появилась в 11 веке, вскоре после крещения Руси князем Владимиром. Её основу первоначально составили церковные книги, привезённые из Византии, и произведения устного народного творчества.

Возникновению письменной литературы на Руси предшествовало создание в 863 году братьями Кириллом и Мефодием славянской азбуки, существовавшей в двух вариантах алфавита: кириллицы и глаголицы. Кириллицей называют алфавит, составленный на основе греческой азбуки, и этим алфавитом мы пользуемся по сей день.

Глаголицей называют более древний славянский алфавит, функционально почти полностью совпадающий с кириллицей, но отличающийся начертанием букв.

С греческого языка Кирилл и Мефодий перевели книги, входящие в текст Библии: Евангелие (Благовествование) – повествование о жизни, учении, смерти и воскресении Иисуса Христа – и Апостол – повествование о деяниях учеников Христа. Когда спустя более чем 100 лет князь Владимир крестил Русь, эти книги первыми оказались на русской земле.

В развитии древнерусской литературы выделяют два периода .

I . Киево-Новгородский период (10-12 века): исторический контекст.

В 862 году, согласно летописи, князь Рюрик вместе с братьями Синеусом и Трувором основали Русское государство со столицей в Новгороде. После смерти Рюрика с 879 по 912 годы Русью правил Олег Вещий, провозгласивший Киев столицей Руси. Именно во время правления Олега русское государство стало именоваться Киевской Русью – так стали называть добровольный союз русских княжеств под властью Киева.

После легендарной смерти Олега Вещего правил сын Рюрика Игорь, погибший от рук племени древлян, затем княгиня Ольга, первой среди русичей принявшая христианство. После правил князь Святослав Игоревич. Сын Святослава Владимир в 988 году крестил Киевскую Русь.

Руины древнегреческого города Херсонеса в Крыму (ныне Севастополь). Здесь находилась церковь, где принял крещение киевский князь Владимир.

Вскоре после смерти князя Владимира киевский престол занял его сын Ярослав Мудрый. Его просветительская политика, направленная на централизацию страны (основание Киево-Печерского и Юрьевского монастырей как центров грамотности, издание законов, укрепление государственности Руси) способствовала быстрому развитию древнерусской литературы. При Ярославе были созданы первые летописные своды, написаны первые жития и религиозные книги. При дворе князя Ярослава Мудрого начинается работа по переводу с греческого языка богослужебных книг, житий и исторических хроник. Митрополит Иларион примерно в 1037 году (но не позднее 1050, по данным учёных) создаёт первое собственно русское письменное произведение – «Слово о Законе и Благодати », представляющее собой толкование Ветхого и Нового Заветов, сопровождаемое похвалой князю Владимиру.

Просвещённым князем был и наследник киевского престола князь Всеволод Ярославич, владевший пятью языками.

При князе Всеволоде начался процесс распада Киевской Руси и период междоусобных войн. В 1097 году на Любечском съезде князей было решено: «Каждый да держит отчину свою». Однако любечские решения были практически нарушены князьями Святополком Изяславичем и Давыдом Игоревичем, попытавшимися отобрать земли у князя Василька Теребовльского. В связи с этим в 1100 году был проведён Уветичский съезд, позволивший на время объединить усилия князей в борьбе с внешним врагом – племенами кочевников.

Правление сына Всеволода – князя Владимира Мономаха – стало периодом последнего непродолжительного укрепления Киевской Руси. Владимир Мономах проявил себя не только как мужественный, мудрый и гибкий политик, но и как писатель: ему принадлежат знаменитая проповедь «Поучение Владимира Мономаха », представляющая духовное завещание сыновьям, а также автобиографическое произведение «О путях и ловах ». В годы правления Мономаха был создан крупнейший летописный свод «Повесть временных лет » и «Житие Феодосия Печерского», написанные монахом Киево-Печерского монастыря Нестором.

Сын Мономаха князь Мстислав Великий продолжил политические традиции отца. Однако сразу после смерти Мстислава и передачи в 1132 году власти его брату Ярополку Киевская Русь окончательно распалась.

В 1147 году другой сын Владимира Мономаха, князь Юрий Долгорукий, основал Москву, где, согласно первому упоминанию в документах, угощал обедом князя Святослава Ольговича – отца князя Игоря, героя «Слова о полку Игореве». Юрий Долгорукий является также основателем Костромы, Переяславля-Залесского, Юрьева-Польского и Дмитрова.

Тема распада русских земель и мысль о необходимости единения князей перед угрозой внешних врагов звучит в самом значительном произведении древнерусской литературы – в «Слове о полку Игореве » (1187), повествующем о неудачном походе князя Новгород-Северского Игоря Святославича в половецкую степь.

Владимир Мономах

II . Период Московской Руси (13-17 века): исторический контекст.

Положение княжеств, входивших до недавнего времени в состав Киевской Руси, усугубилось в связи с нашествием монголо-татар в 1237-1241 годах, а затем в связи с агрессией немцев и литовцев, разбитых войсками Александра Невского. Князь, принявший монашество незадолго до смерти, был причислен к лику святых, и в 1263 году было написано «Житие Александра Невского».

Победы русских войск при князе Димитрии Донском укрепили политическую позицию русичей.

Литература этого периода отражает постепенное возрождение Руси, объединение русских земель. Борьбе с монголо-татарами посвящены воинские повести «Задонщина » и «Сказание о Мамаевом побоище ». Епифаний Премудрый создаёт «Житие Стефана Пермского » и «Житие Сергия Радонежского ». Тверской купец Афанасий Никитин совершает путешествие в Индию и описывает его в «Хождении за три моря ».

Монголо-татарское иго продолжалось до 1480 года. Именно в 15 веке возникает идея Москвы как Третьего Рима, идея собирания русских земель вокруг Москвы.

Распад Золотой Орды определил успехи русских князей в преодолении власти монголо-татарских ханов. В годы правления Ивана III и Василия III завершился процесс расширения внешних границ великого княжества Московского за счёт других русских земель, не принадлежащих великому княжеству Литовскому. Основными этапами в этом стало присоединение Новгородской республики (1478), Тверского великого княжества (1485), Псковской республики (1510) и Рязанского великого княжества (1521).

На протяжении значительного времени в 16 веке Русью правил Иван IV Грозный, получивший в 1547 году титул царя. При Иване Грозном значительно расширились границы Русского государства за счёт присоединения Казанского и Астраханского ханств, а также сибирских земель. В годы правления Ивана Грозного архиепископ Макарий создаёт свод житий святых православной церкви под названием «Великие Минеи Четьи », предназначенные для ежедневного чтения. Главной книгой Руси становится написанный при Иване Грозном «Домострой » - свод наставлений и правил поведения в семье и обществе благочестивого человека.

В 17 веке, после событий русской смуты и воцарения династии Романовых (1613), древнерусская литература отходит от религиозности и этикетности. Происходит секуляризация (обмирщение) литературы, то есть литература отходит от религиозны догм, становится светской, ориентирующейся на внерелигиозные нормы. Возникают новые жанры: сатирическая повесть и бытовая повесть. Усиливается авторское начало, в литературе появляется вымысел.

Лучшим памятником литературы 17 века считается первое автобиографическое произведение «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное », посвященное движению раскольников-старообрядцев, не принявших реформы православной церкви при патриархе Никоне. Аввакум Петров, восставший против реформы, поддерживаемый боярыней Феодосией Морозовой, её сестрой Евдокией Урусовой, женой царя Алексея Михайловича Марией Ильиничной, был лишён сана, подвергнут анафеме, заключён в земляную тюрьму северного города Пустозёрска, где провёл пятнадцать лет, и в конце концов жестоко казнён вместе со своими единомышленниками.

«Повесть временных лет » (1113)

Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу.

А.С. Пушкин

Киево-Печерская лавра

«Повесть временных лет» представляет собой большой свод русских летописей, автором-составителем которых был монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Первую часть летописи составляет рассказ о мировой истории по Библии – от сотворения мира до всемирного потопа и распределения земли между сыновьями Ноя: Симом, Хамом и Иафетом. Затем Нестор повествует о расселении славянских племён, об их отношениях с соседними племенами, об основании Киева , о возникновении русской земли, государства, о первых новгородских и киевских князьях. Нестор доводит повествование до 1111 года. Труд, завершённый летописцем в 1113 году, стал составной частью более поздних летописных сводов.

«Слово о полку Игореве » (1185-1187)

«Слово о плъку Игоревѣ, Игоря сына Святъславля, внука Ольгова» - таково полное название самого известного произведения древнерусской литературы. Оно посвящено неудачному походу на половцев новгород-северского князя Игоря (Георгия) Святославича и его брата курского князя Всеволода. Поход состоялся в апреле-мае 1185 года и завершился небывалым поражением русичей.

С картины Н.К. Рериха «Поход Игоря»

История обнаружения «Слова о полку Игореве» и споры о его подлинности . До конца 18 века о существовании этого произведения ничего не было известно. Оно было открыто благодаря любителю старины графу А.М. Мусину-Пушкину, который приобрёл в Спасо-Преображенском соборе города Ярославля древний рукописный сборник у архимандрита Иоиля Быховского, где и был обнаружен текст «Слова о полку Игореве». В 1796 году для Екатерины Второй была снята писарская копия «Слова…», а в 1800 году оно было опубликовано в Москве. Во время московского пожара 1812 года подлинник рукописи сгорел, поэтому появились слухи о том, что «Слово о полку Игореве» – подделка. В 1852 году был найден текст повести «Задонщина», в которой содержались цитаты из «Слова…». Этот факт послужил одним из убедительных доказательств подлинности произведения.

Хронологические рамки произведения . Время центрального события, описанного в «Слове…», – похода Игоря – относится к периоду с 23 апреля по 10 мая 1185 года. Однако автор раздвигает рамки повествования, заявляя во вступлении, что рассказ его охватит времена «от стараго Владимира до нынешняго Игоря», то есть два века.

Сюжет . Неудачный поход князя Игоря в половецкую степь явился для автора поводом поразмышлять над судьбой русской земли и призвать русских князей к единению. Автор вспоминает об усобицах князей, об удачных и неудачных походах с древнейших времён. В начале похода войско Игоря застаёт солнечное затмение, что считалось в те времена дурным знаком. Но Игорь, полный решимости, отомстить половцам за набеги на Русь, призывает воинов к храбрости: «Братие и дружино! Луце ж бы потяту быти, неже полонену быти. Так въсядем, братие, на свои бързыя комони да позрим синего Дону!». В первой битве русичи побеждают, а во второй терпят сокрушительное поражение, а сам Игорь попадает в плен. Автор, с одной стороны, восхищается мужеством князя, который, несмотря на предзнаменование, идт в поход; с другой стороны, он осуждает Игоря за недальновидность, так как поражение в битве с половцами открыло дорогу врагам для новых набегов.

Ключевые эпизоды «Слова…» – золотое слово Святослава, обращающегося к Игорю и Всеволоду; плач Ярославны, жены Игоря, молящей природные силы о спасении мужа (обращение Ярославны к языческим силам – яркий пример господствовавшего тогда христианско-языческого двоеверия); сцены пленения Игоря и его бегства из плена.

Сюжет произведения был положен в основу известной оперы А.П. Бородина «Князь Игорь».

Проблема авторства . «Слово о полку Игореве» резко выделяется на фоне остальных произведений древнерусской литературы образностью и богатством языка, поэтичностью описаний. Это породило, в частности, вопрос об авторе текста. Традиционно считается, что автор «Слова…» неизвестен. Однако в разное время историками и филологами высказывались мнения о том, кто мог бы стать автором произведения. Наиболее убедительную гипотезу выдвинул академик Борис Рыбаков, предположив, что автором слова мог быть Пётр Бориславич, киевский боярин и писатель.

Во второй половине XVII в. жанр повести занял ведущее положение в системе литературных жанров. Если древнерусская традиция обозначала этим словом любое "повествование", то, что в принципе рассказывается, повесть как новый литературный жанр наполняется качественно иным содержанием. Его предметом становится индивидуальная судьба человека, выбор им своего жизненного пути, осознание своего личного места в жизни. Уже не так однозначно, как раньше, решается вопрос об авторском отношении к описываемым событиям: голос автора явно уступает место сюжету как таковому, а читателю предоставляется самому сделать вывод из этого сюжета.

"Повесть о Горе-Злочастии" – первая в группе бытовых повестей XVII в., открывающая тему молодого человека, не желающего жить по законам старины и ищущего свой путь в жизни. Эти традиционные законы олицетворяют его родители и "добрые люди", дающие герою разумные советы: не пить "двух чар за едину", не заглядываться "на добрых красных жен", бояться не мудреца, а глупца, не красть, не лгать, не лжесвидетельствовать, не думать о людях плохо. Очевидно, что перед нами – вольное переложение библейских десяти заповедей. Однако Молодец, который "был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом", отвергает эту традиционную христианскую мораль, противопоставляет ей свой путь: "хотел жити, как ему любо". Этот мотив жизни в свое удовольствие усиливается в повести, когда "названой брат" подносит Молодцу чару вина и кружку пива: выпить "в радость себе и веселие". Именно стремление к удовольствию приводит Молодца к краху, что очень иронично констатирует анонимный автор, рассказывая, как Горе "научает молодца богато жить – убити и ограбити, чтобы молодца за то повесили, или с камнем в воду посадили". Жизнь по новым правилам не складывается, забвение родительских советов приводит к катастрофе, соответственно, единственным возможным выходом оказывается возвращение к традиционным христианским ценностям: "спамятует молодец спасенный путь – и оттоле молодец в монастыр пошел постригатися". Появление образа монастыря в финале "Повести о Горе-Злочастии" важно прежде всего именно как показатель традиционного решения проблемы выбора своего пути: Молодец, как и Блудный сын Симеона Полоцкого, в итоге возвращается к родительскому укладу. Заповеди в начале пути и монастырь в конце – знаковые точки этого уклада.

Принципиально новой чертой "Повести о Горе-Злочастии" можно считать образ главного героя – безымянного Молодца. Молодец – фольклорный герой по происхождению, обобщенный представитель молодого поколения. Отсутствие имени – существенная характеристика, т. к. именно это отсутствие является показателем начального этапа перехода от традиционного древнерусского героя к герою нового времени. Автору важно подчеркнуть именно обобщенность, принципиальную неконкретность этого образа, и он прибегает для этого к традиционному фольклорному взгляду на героя. Мы не знаем многих внешний обстоятельств его жизни. Где он научился пить и играть, при каких обстоятельствах ушел из родного дома – все это остается неизвестным читателю. Мы не знаем, откуда и куда бредет Молодец, как он был в конце концов принят в монастыре, какова была там его дальнейшая судьба. Единственной характеристикой Молодца в "Повести" оказывается его социальная характеристика – он происходит из купеческой среды. "Люди добрые" на честном пиру

Посадили ево за дубовой стол,
Не в болшее место, не в меншее, -
Садят ево в место среднее,
Где седят дети гостиные.

В большинстве древнерусских литературных произведений личность раскрывается статично, а не динамично. Человек действует в зависимости от обстоятельств и единственное возможное изменение - это поворот человеческого сознания от зла к добру, чаще всего – в результате чуда, которое свидетельствовало о божественном замысле о человеке. В беллетристических произведениях нового времени личность героя оказывается способной к саморазвитию, причем это саморазвитие может совершаться как от зла к добру, так и от добра ко злу, а кроме того, и это очень важно, развитие человеческой личности может совершаться безотносительно к добру и злу.

"Повесть о Горе-Злочастии" имеет своим героем только одного человека. Это монодрама. Все остальные действующие лица отодвинуты в тень и характеризуются автором через множественное число, которое наиболее отчетливо противопоставляется хоть и обобщенной, но в то же время принципиальной "единственности" главного героя ("отец и мать", "други", "добрые люди", "нагие-босые", "перевощики"). Только в начале повести говорится об одном "милом друге", который его обманул и обокрал. Но этот единственный, кроме Молодца, конкретный человеческий персонаж повести выведен так обобщенно, что скорее воспринимается как некий символ всех его собутыльников, чем как конкретная личность. В повести только один ярко освещенный персонаж – это неудачливый и несчастный Молодец.

Правда, в "Повести", кроме Молодца, есть и другой ярко обрисованный персонаж – это само Горе-Злочастие. Но персонаж этот представляет собой alter ego самого Молодца. Это его индивидуальная судьба, своеобразная эманация его личности. Горе неотделимо от самой личности Молодца. Это судьба его, личная, выбранная им по доброй воле, хотя и подчинившая его себе, неотступно за ним следующая, прилепившаяся к нему. Она не переходит к Молодцу от родителей и не появляется у него при рождении. Горе-Злочастие выскакивает к Молодцу из-за камня тогда, когда он уже сам выбрал свой путь, уже ушел из дома, стал бездомным пропойцей, свел дружбу с "нагими-босыми", оделся в "гуньку кабацкую".

Непредвиденные события жизни Молодца развиваются под воздействием изменений в самой его личности. Эти изменения подчиняются одной главной мысли повести: "человеческое сердце несмысленно и неуимчиво". Человек вступает на опасный путь соблазнов вовсе не потому, что в мире есть зло и дьявол не дремлет, а потому, что независимо от существования вне человека начал добра и зла само сердце человеческое способно избирать тот или иной путь, а при "неполном уме" и "несовершенном разуме" неизбежно склоняется ко злу, к непокорству, к соблазнам и прельщениям.

В целом развитие Молодца идет скорее ко злу, чем к добру, хотя в конце концов он и является в монастырь, чтобы постричься. Но постриг его вынужденный – это не душевное возрождение к добру, а простая попытка убежать от Горя. Горе остается сторожить его у ворот монастыря, и еще неизвестно, не овладеет ли оно им вторично.

Впрочем, вопросы добра и зла отступают в повести со своего традиционно первого места на второй план. Автор повести не столько оценивает действия Молодца с точки зрения религиозно-этической, сколько по-человечески жалеет Молодца, сопереживает его неудачам, несчастью. Он не осуждает Молодца, он горюет по нем, внутренне ему симпатизируя. Поэтому лирическая стихия повести, столь ярко в ней проявляющаяся, отнюдь не случайна. Народная лирика – лирика песни, причитания, жалобы на судьбу и на долю – явилась формой выражения эмансипированных от церковной дидактики чувств по отношению к эмансипированной же личности человека.

Исследователи отмечали, что "Повесть о Горе-Злочастии" стоит на грани автобиографии, она переполнена личной заинтересованностью автора в судьбе своего героя и от нее один шаг до жалобы на свою собственную судьбу. И как это ни парадоксально, она очень близка к автобиографии Аввакума по своему лирическому тону.

Федеральное агентство по образованию Российской Федерации

Нижегородский государственный педагогический университет

Филологический факультет

Кафедра русской литературы

Контрольная работа

по древнерусской литературе

Русская сатирическая повесть XVII века

Общая характеристика обстановки XVII века

В середине XVII века у московских верхов возникла иллюзия, что страна вступила в период стабилизации. Казалось, что Смута с ее идеологическим и социальным антагонизмом окончательно преодолена, что Россия вновь обрела вожделенную «тишину и покой», вновь превратилась в «святую Русь», последний оплот вселенского православия. Но скоро, очень скоро выяснилось, что единство нации – не более чем фикция. Переломным стал 1652 год.

Он начался пышными церковными торжествами, продолжавшимися весну и лето. 20 марта из Чудова монастыря в Успенский собор было перенесено тело патриарха Гермогена, который в 1612 г. погиб мученической смертью в захваченной поляками Москве. Тогда же Никон, еще не патриарх, еще новгородский владыка, с большой свитой отправился на Соловки за мощами митрополита всея Руси Филиппа Колычева, некогда задушенного Малютой Скуратовым по приказу Ивана Грозного. В главном храме Соловецкой обители Никон возложил на гроб страдальца государеву грамоту. В ней царь Алексей Михайлович молил Филиппа «разрешити прегрешения прадеда нашего» (для придания легитимного блеска своему недавнему самодержавию Романовы постоянно подчеркивали, что Алексей приходился внучатным племянником царю Федору Ивановичу, хотя это было родство по женской линии, по первой жене Ивана Грозного Анастасии). Царь «преклонял свой сан» перед церковью, публично приносил ей повинную.

Пока Никон был в отсутствии, Москва торжественно упокоила в Успенском соборе еще одного архипастыря, Иова, который был лишен престола и сослан в Старицу Лжедмитрием. Через несколько дней после этой церемонии умер престарелый патриарх Иосиф; так что 9 июля, когда столица крестным ходом и колокольным звоном встречала Никона, она встречала нового главу русской церкви. За руководство церковью после Смуты боролись две силы, две группировки. Первая – это епископат и богатые монастыри (в крепостной зависимости от них находилось восемь процентов населения России). Вторая – это приходской клир, белое духовенство, которое по достаткам и образу жизни мало отличалось от посадских мужиков и крестьян. Вторую группировку возглавляли протопопы – царский духовник Стефан Вонифатьев, Иван Неронов, Аввакум. К этому кружку «боголюбцев», «ревнителей благочестия» принадлежал и Никон.

«Когда Никон, «собинный друг» молодого царя Алексея, был возведен на патриаршество, выяснилось, что оцерковление жизни он понимал совсем не так, как его недавние сотрудники. Планы Никона предусматривали, чтобы Русь возглавила вселенское православие. Он решительно поддержал стремления Богдана Хмельницкого воссоединиться с Россией, не побоявшись неизбежной войны с Речью Посполитой. Он мечтал об освобождении балканских славян. Он дерзал думать о завоевании Царьграда.

Эта идея православной империи и вызвала церковную реформу. Никона беспокоила разница между русским и греческим обрядами: она казалась ему препятствием для вселенского главенства Москвы. Поэтому он решил унифицировать обряд, взяв за основу греческую практику, которая, кстати, недавно была введена на Украине и в Белоруссии. Перед великим постом 1653 г. патриарх разослал по московским храмам «память», предписав заменить двуперстное крестное сложение трехперстным. Затем последовала правка богослужебных текстов, вплоть до символа веры. Тех, кто отказывался подчиниться нововведениям, предавали анафеме, ссылали, заточали в тюрьмы, казнили. Так начался раскол.

Предпочтя греческий обряд, Никон исходил из убеждения, что русские, принявшие христианство из Византии, самовольно исказили его. История свидетельствует, что Никон заблуждался. Во времена Владимира Святого греческая церковь пользовалась двумя различными уставами, Студийским и Иерусалимским. Русь приняла Студийский устав, который в Византии со временем был вытеснен Иерусалимским. Таким образом, не русских, а скорее греков нужно было уличать в искажении старины.

Ни царь, ни бояре, ни дворянство в целом не могли смириться с притязаниями патриарха. На соборе, низложившем Никона, было заявлено: «…никто же не имеет толику свободу, да возможет противиться царскому велению…, патриарху же быти послушливу царю». Никон хотел беспредельной власти – такой же, как у римского папы. Но дворянство победило его, и дворянский царь Алексей Михайлович стал абсолютным монархом вроде Людовика XIV, который был ему почти ровесником.

В то же время дворянство поддержало церковную реформу. Она облегчала сношения с воссоединенной Украиной, да и проект объединения православных славян под эгидой Москвы занимал умы тогдашних русских политиков. В этой связи показательно, что дворянство почти не участвовало в защите старой веры. Редкие исключения прекрасно подтверждают это правило. Для знаменитой боярыни Федосьи Морозовой, дочери окольничего Прокопия Соковнина, верность старому обряду была семейным, а не сословным делом. В 1675 г. вместе с Морозовой была замучена ее сестра княгиня Евдокия Урусова, а двадцать лет спустя по делу о заговоре против Петра был казнен их брат Алексей Соковнин, «потаенный великой ереси раскольник». Семейным делом было староверие и у князей Хованских. Дворянство не хотело пойти на оцерковление русской жизни – ни в варианте Никона, ни в варианте «боголюбцев». Напротив, ограничение прав и привилегий церкви, секуляризация быта и культуры, без чего Россия как европейская держава не могла существовать, – вот идеал дворянства, который впоследствии воплотился в деятельности Петра.

Естественно поэтому, что старообрядческое движение очень скоро превратилось в движение низов – крестьян, стрельцов, казаков, бедных слоев посада, низового духовенства. Оно выдвинуло своих идеологов и писателей, которые критику реформы и апологию национальной старины сочетали с неприятием всей политики дворянской монархии.

Эти события потрясли церковь до самого основания. Однако ни уход Никона, ни соборная анафема старообрядцам не внесли успокоения в церковную верхушку, принявшую реформу.

Православная церковь всегда исходила из того, что она доказывает свою непогрешимость самим бытием своим. Отсюда преобладание катехизического способа убеждения: ставится вопрос – следует ответ. Свободное обсуждение не допускается.

В XVII в. резко повысился удельный вес авторских произведений. При этом, однако, анонимная струя, в средневековье преобладающая, также не ослабевала. Однако прежде анонимность была характерна для всей литературы. Теперь анонимной остается в первую очередь беллетристика. Это объясняется тем, что беллетристический поток был стихийным и неуправляемым. Если творчество писателей-профессионалов основывалось на жестких принципиальных критериях, диктуемых групповыми соображениями, то беллетристика в известной мере была «фольклористическим фактом».

Однако и анонимной беллетристике присуща та же художественная и идеологическая пестрота, которая свойственна авторской продукции. Связи с Европой дали переводный рыцарский роман и новеллу. Расширение социальной базы культуры вызвало к жизни смеховую литературу низов. Эти низы – площадные подьячие, грамотное крестьянство, бедное духовенство – заговорили независимым и свободным языком пародии и сатиры.

Демократическая сатира. «Древнерусский смех»

Русская действительность «бунташного» XVII столетия, активное участие в восстаниях посадского населения явились той почвой, на которой возникла демократическая сатирическая повесть второй половины XVII века. Социальная острота, антифеодальная направленность литературной сатиры сближали ее с устно-поэтической сатирой: сатирическими сказками о животных, сказками о неправедных судьях и антипоповскими сказками. Именно из народной сатиры черпала русская демократическая сатирическая повесть свои темы, образы и художественно-изобразительные средства.

Социальный протест простив «неправедных судей», взяточничества и крючкотворства, судебной волокиты звучит в сатирических повестях о Шемякином суде и о Ерше Ершовиче.

Растущему расслоению русского общества в XVII в. соответствовало и расслоение культуры. На одном ее полюсе возникают придворная поэзия и придворный театр, ориентированные на европейское барокко, на другом появляется оппозиционная идеологически и эстетически письменность городского плебса. Эту анонимную и близкую к фольклору посадскую струю принято обозначать термином «демократическая сатира». Если приложить к этому литературному слою общепринятые понятия о сатире (сатира всегда нечто отрицает, всегда обличает лица, институты, явления, будь то серьезно, как в античной культуре, либо смеясь, как в культуре нового времени), то окажется, что некоторые входящие в него произведения этим понятиям действительно соответствуют. Такова, например, «Калязинская челобитная», написанная в форме жалобы братии Троицкого Калязина монастыря на своего архимандрита Гавриила. Объектом сатирического обличения повесть избирает один из крупнейших монастырей России – Калязинский мужской монастырь, что позволяет автору раскрыть типичные черты жизни русского монашества XVII века. Монахи удалились от мирской суеты вовсе не для того, чтобы, умерщвляя свою плоть, предаваться молитве и покаянию. За стенами монастыря скрывается сытая и полная пьяного разгула жизнь. В пародийной форме слезной челобитной монахи жалуются архиепископу тверскому и Кашинскому Симеону на своего нового архимандрита – настоятеля монастыря Гавриила. В челобитной звучит требование немедленно заменить архимандрита человеком, гораздым, «лежа, вино да пиво пить, а в церковь не ходить», а также прямая угроза восстать против своих притеснителей. За внешним балагурством пьяных монахов в повести проступает народная ненависть к монастырям, к церковным феодалам. Основным средством сатирического обличения является язвительная ирония, скрытая в слезной жалобе чиновников.