К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Осип Дымов
Имя при рождении:	Иосиф Исидорович Перельман
Дата рождения:
Дата смерти:
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:

О́сип Ды́мов (псевдоним взят из рассказа А. Чехова «Попрыгунья »; настоящее имя Ио́сиф Исидо́рович Перельма́н , -) - русский и еврейский (идиш) писатель и драматург.

Отец Дымова был родом из Польши; рано умер.

Семья

Сочинения

• Голос крови, 1903
• Солнцеворот, 1905
• Каин, 1906
• Слушай, Израиль, 1907
• Каждый день (Ню), Berlin, 1908 (семейная драма, где женщина оказывается между нелюбимым супругом и молодым поэтом, в котором она разочаровывается, и - не зная, кто из них отец её ещё не рожденного ребёнка - решает умереть)
• Земля цветет, 1908
• Влас // «Аполлон», 1909, № 1-3 (история подростка, рано созревшего в окружении не понимающих его людей)
• Весенняя печаль, 1910
• Рассказы, 1910
• Бегущие креста, Berlin, 1911
• // альманах «Шиповник», № 17, 1912 (роман изображает бессмысленную суету петербургской «интеллигенции»)
• Вечный странник, 1914
• Новые голоса, 2-е изд. 1915

Напишите отзыв о статье "Осип Дымов"

Примечания

Источники

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8 .
• И.Обухова-Зелиньска. Забытые классики: случай О.Дымова (переписка О.Дымова и А.Руманова, 1902-1914). В кн.: Русские евреи в Америке, кн.5.Ред.-сост. Э.Зальцберг. Иерусалим-Торонто-С-Петербург, 2011. С.72-114.

Ссылки

	Осип Дымов в Викицитатнике
	в Викитеке

• (биография)
• (недоступная ссылка с 14-06-2016 (996 дней))
• - статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Беседа с исследователем творчества Дымова Владимиром Хазаном на Радио Свобода

Отрывок, характеризующий Осип Дымов

– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m"attendais pas a moins qu"a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.

Русский еврейский писатель, драматург и театральный деятель, настоящее имя которого – Иосиф Исидорович Перельман, родной брат Якова Исидоровича Перельмана , автора известной «Занимательной физики». «Осип Дымов – этот псевдоним взят Иосифом Перельманом не случайно. Так звали героя чеховского рассказа «Попрыгунья», врача, ученого, скромного и талантливого человека. Видимо, этот образ был близок Иосифу, а Чехов – один из любимейших его писателей. Известны и другие псевдонимы И. И. Перельмана: ВОМЫД, Д. О., Витт, О. Д-в, Дым, Скорпион, Черный Кот, Олег Добрый. Он родился в 1878 году в городе Белостоке Гродненской губернии в семье мелкого служащего, подданного Пруссии, и жизнь этой провинциальной семьи не могла не отразиться впоследствии на его творчестве. Так, в пьесе «Голос крови» О. Дымов словами одного из героев говорит о своем рано умершем отце: «Он был умный человек, сердце у него было очень доброе». Есть в этой пьесе и фразы, характеризующие семью в целом: «Братья и сестры любят друг друга. Они интеллигентны». Окончив реальное училище, Иосиф поступает в Лесной институт Санкт-Петербурга, но, получив звание ученого-лесовода, никогда не работает по этой специальности. В 1899 году, будучи студентом Лесного института, Иосиф Перельман принимает подданство России, о чем свидетельствует «Именная ведомость об иностранцах, вступивших в подданство России, Гродненской губернии с 1 января 1899 года по январь 1900 года», где на листе 27 под номером 91 значится Иосиф Исидорович Перельман, прусский подданный, воспитанник Лесного института, иудейского вероисповедания, 1878 года рождения. Уже в студенческие годы начинает сотрудничать в прессе (первая публикация – новелла «Рассказ капитана», напечатанная в московском журнале «Вокруг света» в 11 номере за 1892 год, когда автору было только 14 лет): в частности, становится одним из постоянных авторов журнала «Театр и искусство». И когда в 1901 году этот журнал праздновал свое пятилетие, в числе 100 приглашенных был и Осип Дымов. Дымов был прекрасным рисовальщиком. В музее А. Ахматовой в Санкт-Петербурге находится альбом шаржей Олега Доброго (О. Дымова), датированный 1900 годом. Лучшие произведения О. Дымова созданы в 1905-1907 годах. Его имя как автора политических фельетонов было известно на всю Россию, ему даже начали подражать. К. И. Чуковский в очерке «Осип Дымов – поэт» пишет: «Его маленький, но изящный юмор в маленькую, но не изящную эпоху сатирических журналов 1905-1907 годов сделал из него Дымова, одного из лучших юмористов, создавшего несколько шедевров сатиры, которые со временем непременно попадут в хрестоматии». После выхода царского манифеста 1905 года, который разрешил свободу печати, в Петербурге, Москве и других городах России появилось много политических журналов с антиправительственным уклоном: «Адская почта», «Зарницы», «Леший», «Сигнал», «Бомба», «Жало» и другие, Сотрудником некоторых из них был О. Дымов вместе с такими писателями, как М. Горький, В. Иванов, И. Бунин, Ф. Сологуб, Саша Черный, Н. Тэффи, К. Чуковский. В своих фельетонах О. Дымов затрагивал самые злободневные темы: писал о голоде в деревне, о бесправии, о фальшивой свободе печати. Так, когда закрыли журнал «Сигнал», который редактировал К. И. Чуковский, О. Дымов иронизировал: «Печать должна быть свободной, – сказал пристав и наклеил печать на двери. – Обойдемся без веревочки». В журнале «Леший» за 1907 год помещен небольшой рассказ О. Дымова. Вот его концовка: «…и тогда-то щедрою рукою будут насаждаться обещанные 17 октября реформы, если, впрочем, по климатическим и стратегическим причинам еще останется на Руси достаточное число обывателей, дабы служить объектами каких-либо реформ». В 1907 году в Берлине с успехом прошла пьеса Дымова «Трагедия каждый день», а в Вене в 1909 году – «Пути любви». В Париже на Русских сезонах О. Дымов присутствует как корреспондент петербургской прессы. О. Дымов весьма успешно сотрудничает в «толстых» журналах: «Весы», «Перевал» (где печатаются М. Волошин, З. Гиппиус, К. Бальмонт, Ф. Сологуб, В. Иванов, К. Чуковский), «Золотое руно» (вместе с А. Белым, В. Брюсовым , И. Буниным, Б. Зайцевым, А. Куприным). В 1912 году Н. Тэффи, А. Аверченко и О. Дымов создают юмористический пересказ всемирной истории «Всеобщая история», обработанная «Сатириконом». О. Дымов повествует о средних веках. В 1913 году Дымов получил приглашение в США, а в 1926 году он принял гражданство этой страны. Живя в Америке, Осип Дымов постоянно обращался мыслями к России. В письме Якову Исидоровичу от 12 июня 1929 года он пишет о плане издать в России книгу «Могила неизвестного короля». Действие ее происходит в «измышленной стране». Героя не существует, он – легенда, результат описки в документе, как и поручик Киже… Этому роману не суждено было увидеть свет в нашей стране. Иногда в «Красной газете» Ленинграда появляются заметки О. Дымова о театральной жизни США. Из писем Анны Давыдовой, жены Я. Перельмана , известно, что Яков Исидорович вел разговор об устройстве своих «американских дел». О чем шла речь? Об изданиях книг в США, о поездке? Сейчас трудно сказать. Но в Америке Якову Исидоровичу Перельману побывать не удалось. В США состоялось знакомство О. Дымова с Альбертом Эйнштейном. Они подолгу беседовали, обсуждая события в мире. С началом войны СССР с Германией Осип Дымов с напряжением слушал сообщения о том, что происходит в России. Связь между братьями прервалась еще в 30-х, по причине «железного» занавеса. Лишь позднее О. Дымов узнал о смерти в блокадном городе брата, сестры, невестки, о гибели племянника. В 50-е годы О. Дымов все чаще вспоминал Петербург, Лесной институт, работу в журналах. Умер он в 1959 году в Нью-Йорке ».

© Элла Бельская, 2002

Известный еврейский антрепренер, режиссер и актер Борух Томашевский (1866–1939), гастролировавший в Европе в 1913 году, предложил Дымову поставить в своем нью-йоркском театре его пьесу «Вечный странник». Дымов согласился и в сентябре – начале октября 1913 года отправился в Новый Свет – так началась его вторая, более длительная жизнь как американо-еврейского драматурга и прозаика. Безусловно, его отъезд в США не походил на обычное бегство, да и, судя по всему, первоначально он не собирался оставаться там навсегда. Он продолжал печататься в популярной газете «Биржевые ведомости», в которой ранее был постоянным сотрудником. Сюда он прислал несколько своих новых рассказов и очерков, написанных уже в Америке. В США Дымов почти полностью перешел на идиш, написал сотни текстов – романы, новеллы, пьесы, рассеянные по многочисленным идишским изданиям всего мира – от Польши до Америки, так что не только описать их, но даже просто собрать и перечислить представляется задачей архисложной. Дымов сделался своим человеком в мировом кинематографе – немецком, английском, американском, по его сценариям поставлено несколько десятков фильмов. Ограничусь упоминанием лишь некоторых: вместе с А. Ланцем и К. Линзем сценарий к немецкому фильму «Rasputin, Damon der Frauen» (1930; реж. А. Троц; главную роль в нем сыграл знаменитый немецкий актер Конрад Вейт, который когда-то играл в фильме «Ню» по пьесе Дымова); к американскому фильму «Sins of Man» (1936; реж. О. Брауэр и Г. Ратов); к фильму Э. Дж. Ульмера «The Singing Blacksmith» (1938) – по пьесе Д. Пинского «Янкель дер Шмидт» (1909); вместе с И. Берне, режиссером картины, писал сценарий к «Миреле Эфрос» (1939) – по одной из самых известных пьес крупнейшего еврейского драматурга Я. Гордина; сценарий к ленте, снятой М. Носсеком «Overture to Glory» – по пьесе М. Анштейна и др. Завоевал Дымов славу как публицист и мемуарист: в 1943–1944 годах на идише вышли его двухтомные мемуары «Вос их геденк» («То, что я помню»). По странной иронии судьбы, едва закончив работу над своими воспоминаниями, Дымов потерял... память. В мае 1944 г. Дымову была сделана сложная хирургическая операция. Она прошла успешно, но через три недели, видимо, в результате осложнений после глубокого наркоза, Дымов был поражен амнезией – полной потерей памяти. Он был в здравом сознании, но тело его подчинялось лишь естественным инстинктам, а не разуму. Горячо любя свою семью и друзей, он перестал узнавать своих близких. Владея несколькими языками, он не мог говорить сам и не понимал окружающих. Известный писатель, проживший долгую и интересную жизнь, он не помнил, кто он такой. Вскоре, однако, болезнь прошла и память восстановилась. С детства неплохо рисовавший, в 1950-х годах он увлекся скульптурой и в этой области также добился значительных успехов: выставлялся и имел сочувственную критику. Совершенно особая область среди многочисленных талантов этого человек – дар ясновидца, графолога и экстрасенса, о чем он рассказывал сам, что подтверждали знавшие его люди, и о чем нужно было бы поговорить особо, в особенности в связи с мистическими нотами, то и дело звучащими в дымовских текстах. К тому же некоторые рассказы писателя можно смело отнести в разряд фантастических. О будущем Дымов писал регулярно, особенно в годы своего творческого расцвета (1905-1913), и его произведения воспринимались как грозное предупреждение современникам.

Осип Дымов

Крайне неотчетливое и заключающее в себе отчаянное количество противоречий понятие «русско-еврейская литература» существует, является ходовым, и непохоже, чтобы его мог вытеснить и заменить какой-либо другой, более удачный термин. Самый, пожалуй, тонкий знаток этой дефиниции покойный Шимон Маркиш предлагал в свое время укрепить ее теоретическими подпорками (см. его статью «Русско-еврейская литература: предмет, подходы, оценки», НЛО, 1995, № 15), но инициативных продолжателей идей ученого не нашлось, и они, идеи эти, как кажется, массами не овладели. «Тоска по теории» тем не менее осталась, и становится она все острей и острей по мере того, как возрастает сложность русско-еврейских культурных феноменов. В особенности досаждают явления смежные, пограничные, содержание которых «темно и непонятно», как «история мидян», по классическому выражению российского историка. К одному из таких феноменов относится творчество Осипа Дымова (1878–1959), русского писателя с еврейской кровью. Осип Исидорович Перельман (его настоящая фамилия до принятия чеховского псевдонима), кажется, был специально рожден доказать слабость и ограниченность эксплицитных ресурсов для русско-еврейских культурных интеракций и инверсий. Ведя себя достаточно непоследовательно с точки зрения схематического представления о русском и еврейском, он, добившись в начале XX века пусть не славы, но, по крайней мере, широкой известности и популярности как русский литератор – прозаик и драматург, делал неожиданные крены от «вселенского» в сторону «родного». Так, по воспоминаниям близко знавшего его К. Чуковского, Дымов тяжело переживал Белостокский погром, в котором потерял близкого ему человека (писатель был родом из Белостока) .

Свой жуткий рассказ «Погром» он написал, однако, раньше знаменитого Белостокского погрома, произошедшего в начале июня 1906 года. «Погром» был опубликован в первом дымовском сборнике прозы «Солнцеворот», увидевшем свет в 1905 году и выдержавшем три издания: в том же году – повторное и третье – в 1913-м. Белостокский погром мог отразиться, пожалуй, и в пьесе «Слушай, Израиль!» (1907) , с которой начинается Дымов – еврейский драматург, – линия в его творчестве, ставшая, спустя несколько лет, когда он в 1913 году переехал в Америку, не боковой, а магистральной.

В Америке Дымов почти полностью перешел на идиш, написал сотни текстов – романы, новеллы, пьесы, рассеянные по многочисленным идишским изданиям всего мира – от Польши до Америки, так что не только описать их, но даже просто собрать и перечислить представляется задачей архисложной. Как в Петербурге Дымов не стал «еврейским Чеховым», так в Нью-Йорке он не превратился в «еврейского Метерлинка» или «еврейского Ибсена», тем не менее он вошел в историю того и другого театра – русского и американо-еврейского – как явление в высшей степени яркое и заметное. Дымов сделался своим человеком в мировом кинематографе – немецком, английском, американском, по его сценариям поставлено несколько десятков фильмов. Ограничусь упоминанием лишь некоторых: вместе с А. Ланцем и К. Линзем сценарий к немецкому фильму «Rasputin, Damon der Frauen» (1930; реж. А. Троц; главную роль в нем сыграл знаменитый немецкий актер Конрад Вейт, который когда-то играл в фильме «Ню» по пьесе Дымова); к американскому фильму «Sins of Man» (1936; реж. О. Брауэр и Г. Ратов); к фильму Э. Дж. Ульмера «The Singing Blacksmith» (1938) – по пьесе Д. Пинского «Янкель дер Шмидт» (1909); вместе с И. Берне, режиссером картины, писал сценарий к «Миреле Эфрос» (1939) – по одной из самых известных пьес крупнейшего еврейского драматурга Я. Гордина; сценарий к ленте, снятой М. Носсеком «Overture to Glory» – по пьесе М. Анштейна и др.

Завоевал Дымов славу как публицист и мемуарист: в 1943–1944 годах на идише вышли его двухтомные мемуары «Вос их геденк» («То, что я помню»). С детства неплохо рисовавший, в 1950-х годах он увлекся скульптурой и в этой области также добился значительных успехов: выставлялся и имел сочувственную критику. Совершенно особая область среди многочисленных талантов этого человек – дар ясновидца, графолога и экстрасенса, о чем он рассказывал сам , что подтверждали знавшие его люди и о чем нужно было бы поговорить особо, в особенности в связи с мистическими нотами, то и дело звучащими в дымовских текстах.

Рассказ Дымова, предлагаемый вниманию читателя, написан в первые годы его американской иммиграции. Впрочем, строго говоря, никакой эмиграции, в сущности, не было. Известный еврейский антрепренер, режиссер и актер Борух Томашевский (1866–1939), гастролировавший в Европе в 1913 году, предложил Дымову поставить в своем нью-йоркском театре его пьесу «Вечный странник». Дымов согласился и в сентябре – начале октября 1913 года отправился в Новый Свет – так началась его вторая, более длительная жизнь как американо-еврейского драматурга и прозаика.

Безусловно, его отъезд в США не походил на обычное беженство, да и, судя по всему, первоначально он не собирался оставаться там навсегда. Он продолжал печататься в популярной газете «Биржевые ведомости», в которой ранее был постоянным сотрудником. Сюда он прислал несколько своих новых рассказов и очерков, написанных уже в Америке. Рассказ «Голос войны», опубликованный в этой газете (1916. № 15503. 17 апреля. С. 2), одно из тех произведений Дымова, которые были написаны по-русски, еще как бы русским писателем, но уже в новом биографическом контексте и в определенном смысле на переходе в новый статус писателя сугубо еврейского.

Осип Дымов и актер Людвиг Сац.

США. 1920-е годы.

Тематически рассказ связан с первой мировой войной, на которую Дымов, живущий в далекой от театра военных действий Америке, активно реагировал как публицист – в это время он был плодовитым автором нью-йоркской русскоязычной газеты «Русское слово» (позднее «Новое русское слово»), самой старой в эмиграции, издающейся с 1910 года по сегодняшний день. Первая мировая война отразилась в его пьесе «Мир в огне» (1917), ставшей дебютом Дымова как идишского драматурга. Пьеса была поставлена в нью-йоркском еврейском Grand Theater, которым руководил выдающийся актер и режиссер Яков Адлер (1855–1926), сыгравший в спектакле главную роль доктора Исэрлиса. «Великая война», как ее тогда называли, осмысливалась в этой пьесе как величайшая трагедия еврейского народа, стоящая в одном историческом ряду с чередой других его национальных драм и бедствий – римское владычество, костры испанской инквизиции и пр. Евреи западных окраин России, включая родной Дымову Белосток, не просто оказались между молотом и наковальней – между немецкой и русской армиями – и в полной мере испили горечь страданий мирного населения, попавшего в военную мясорубку. Они были обвинены русскими властями в шпионаже и в массовом порядке выселены с территорий, примыкавших к театру военных действий.

В рассказе «Голос войны» избран неожиданный географический ракурс: действие происходит не в Европе, а на турецком фронте, и рассказывается не об ашкеназском юноше – что было бы для Дымова объяснимо и понятно, а о несчастном восточном еврее, сыне торговца лесом и льном, вздернутом турецкими жандармами на дереве по тому же в точности подозрению в шпионаже, по которому на противоположной стороне, в русской армии, по первому наговору, без суда и следствия вешали его единоверцев. Поистине слепая ненависть к евреям и отношение к ним как к потенциальным шпионам и предателям не имеет географических границ. Дымов, без сомнения, учитывал, что, перемещая место действия рассказа из центра на периферию войны, он тем самым усиливает его художественный эффект. Примелькавшиеся в бесконечном количестве газетных повторений европейские топосы получают как бы неожиданную подсветку из глубины. Как опытный рассказчик, он, кроме того, верно рассчитал, что еврейская тема, пронизывая дух и плоть повествования, остается, однако, полускрытой, не названной с внешней, формальной стороны. Самих слов «еврей», «еврейский», «еврейство» Дымов упорно избегает: он не употребляет их ни там, где речь идет о повешенном юноше-еврее, ни там, где описывается шествие евреев по дорогам войны. Взамен используется лишь выразительный эвфемический парафраз «люди-пасынки», по которому трудно не догадаться, о ком идет речь. Все это усиливает поэтическую силу и эмоциональное воздействие дымовского рассказа.

Владимир Хазан

Осип Дымов (крайний справа), возле него писатель Л. Андреев, крайний слева – певец Л.В. Собинов. 1905 год.

Турецкий фронт отступал от границы южнее в глубь страны. Вместе с войсками бежало и население. Отходили поезда, переполненные стариками, женщинами и детьми. Несколько матерей в суматохе и в давке потеряли своих детей. Бежали, не увязав вещей, в летних платьях, захватив с собой немного хлеба и молока для детей.

Потом из окрестных деревень, сел и местечек потянулись люди на подводах, телегах, бричках. Изнуренные лошади с трудом подвигались вперед. Мычали коровы, лаяли голодные собаки, кричали дети.

А когда умчался вдаль на юг последний поезд, взвизгнув при подъеме на мост, точно вскрикнув от боли, когда проехали мимо последние жалкие телеги с наваленными на них подушками и разным хламом, когда отзвучал вдали последний надрывающийся плач голодного ребенка, наступила тишина. Спустился вечер и розовое молчаливое зарево мягким бархатом стало на севере. Это горели города.

На месте, где много сотен лет жили и работали люди, теперь рождалась пустыня. Исчезали люди, сгорали города, уничтожались дороги. Пустыня была населена только голодными собаками, которые быстро начинали дичать. В несколько дней они становились похожими на своих предков – волков, живших здесь тысячи лет тому назад.

И пустыня эта дышала. Она дышала железными вздохами тяжело и гулко, так что содрогался воздух. Из завесы розового бархата, обнявшей полнеба, доносились эти тяжелые смертельные вздохи стальных пушек.

Сгущалась темнота, пошел мелкий дождь, и вдали у поворота дороги, которую перемесили колеса орудий, шаги солдат и копыта животных, – у поворота грязной дороги показались странные существа, непонятная процессия. Издали еще нельзя было определить, что это: животные или люди? Точно мистические призраки войны родились они в зареве городов и в грохоте дальних пушек. Они шли, топча ногами размытую осеннюю дорогу...

Вот они ближе... Их можно уже рассмотреть. Можно различить их язык и гортанный говор, в котором ухо слышит те самые слова, которые раздавались сотни и тысячи лет назад, когда предки этих людей в такие же страшные ночи скитались по безлюдным дорогам и красное зарево пожаров было позади их.

Это шли люди-пасынки, люди, жившие с коренным населением много лет и теперь выброшенные из их гнезд. Они шли толпою, подгоняемые невидимым бичом войны. Шли голодные, грязные, больные, по размытым дорогам, по опустевшим полям. Над ними свистел ветер, дышала холодная ночь.

Низко над их головами носились вороны, которых в эти дни стало очень много: они размножились на свежем человеческом мясе.

Эти люди-пасынки были последними, которые прошли по дорогам. Больше никто не проходил. Стало пустынно и тихо. Дождь продолжался, и дорога была залита. Обычный ночной поезд не прибыл с востока. Мост был взорван, и металлический скелет его торчал из воды изломанными частями. В оставленном городе среди развалин торчали почерневшие, осыпавшиеся трубы сгоревших фабрик, точно гигантские щупальца надвинувшейся пустыни.

В ту ночь, когда последние обитатели маленького городка покидали свои дома, турецкий крестьянин Мухмет остался. Это был маленький, пришибленный жизнью и тяжелой работой человек лет двадцати четырех. Его отец и два брата уехали на телеге, когда еще было светло. Они запрягли последнюю лошадку и взяли с собою последнюю меру картофеля...

Мухмет остался. Он видел, как скрылась из глаз последняя повозка. Он слышал, как, молясь, причитая и плача, собрались в путь местные жители-пасынки. Старый торговец лесом и льном, тот самый, сына которого вчера утром повесили турецкие жандармы, постоял бессильно на крылечке своего дома и пошел, не оглядываясь. Седая голова его тряслась от горя или от голода – этого не мог знать Мухмет. Но он знал, что старик несколько раз в течение дня ходил к офицеру и просил выдать ему тело повешенного сына для погребения. Но офицер прогонял старика. Так тело осталось висеть на большом дереве, которое росло около старых казарм.

«За что повесили сына старика? – думал молодой человек. – Жандармы говорили – за то, что он был изменником». Этому трудно было поверить, но жандармы, верно, лучше знают. Мухмет вырос вместе с сыном торговца, вместе играли детьми, вместе иногда дела делали. Старик-торговец часто посылал сына за границу, которая была близка, по торговым делам. Там он получал заказы на лен и лес. Эти заказы были записаны у него в книгах; жандармы нашли эти книги, ничего в них не поняли или не хотели понять и решили повесить за измену.

«Да ведь многие в городке торговали с русскими, значит, всех их перевешать? – думал Мухмет, шатаясь по опустевшим улицам. – Ну да не мое дело. Жандармы, верно, лучше знают».

На фоне розового горящего неба строения покинутого города казались черными, мертвыми. Ни одно окошко не светилось светом, ни один человеческий голос не прерывал тишины. Мокрый ветер хлопал ставнями и полусорванными дверьми. Непрерывно слышались звуки дальней пальбы, и с сердитым криком в розовом небе проносились черные вороны.

Страх охватил Мухмета. То, ради чего он остался, уже не казалось теперь легким делом. Дождь усиливался. Становилось поздно.

Он спешил к старым казармам, к дереву, на котором повесили его приятеля – сына торговца. Он справедливо полагал, что солдаты, торопясь уходить, вероятно, оставили тело и не похоронили его. Впрочем, его не интересовало тело. Он остался затем, чтобы получить веревку, на которой повесили его приятеля. Мухмет твердо знал, что веревка повешенного приносит счастье. Это все говорили. С такой веревкой в кармане ничего не страшно: за что ни возьмешься – все удается. В карты много денег выиграешь, подойдешь к девушке – она полюбит. Выбирай тогда самую красивую и богатую и живи в свое удовольствие...

Он вышел на базарную площадь. Здесь утром жандармы протащили сына торговца. Он, Мухмет, стоял у своей телеги и видел это.

Сын торговца был бледен, точно его лицо посыпали мукой. Его руки были связаны, и большие черные глаза в смертельной тоске смотрели на людей, мимо которых его вели.

– Куда вы ведете меня? – бормотал он. – Я не изменник. Меня здесь все знают. Спросите кого хотите.

Мухмет вспомнил, как черные горящие глаза приятеля взглянули на него.

– Спросите его. Он меня знает. Он турок. Мухмет, друг, ты ведь знаешь меня? – сказал он умоляюще.

– Я не знаю, – ответил Мухмет, отвернувшись. – Иди.

Он ответил так не потому, что желал зла приятелю, а потому, что не хотел связываться с турецкими жандармами. Он не думал раньше, что поступил плохо, но теперь, ночью, в черном мертвом городе, ему как будто стало жалко сына торговца. Хороший, в сущности, был парень, хотя и другой веры. И невеста, говорят, была. И отец его сколько лет дружил с отцом Мухмета. Не надо было говорить:

– Я тебя не знаю. Иди.

Мухмет миновал базарную площадь и увидел старые казармы. Стены их вырисовывались в розовом небе, точно вырезанные из черной бумаги. Он обошел здание и сзади него, около сада, увидел то дерево, которое искал. Здесь было очень темно, но все же он рассмотрел, что ветви его были голы и что тело повешенного исчезло.

Злоба охватила Мухмета: какие-то чужие люди перехитрили его, обманули, украли у него счастье... Напрасно, значит, он остался ночью в этом страшном мертвом городе, рискуя каждую минуту попасть в руки русских. Усталый, голодный, промокший, стоял он под деревом, вглядываясь в нижний сук: не осталась ли веревка, и вдруг, споткнувшись о мешок, упал.

Резкий визг у самого уха оглушил его страхом. Что-то шарахнулось в сторону и скрылось. Сердце его забилось; он стал подниматься и сразу понял, что мешок, о который он споткнулся, и было тело его несчастного приятеля, – собака, возившаяся у свежего трупа, убежала, испуганная тем, что ей помешали.

Значит, жандармы, уезжая, сняли труп с дерева. Но оставили ли они веревку? Мухмет, стоя на коленях перед трупом своего приятеля, принялся его ощупывать. Вот ноги, грудь, шея... Мухмет радостно вздохнул: он нашел мокрую веревку. Благодарение Б-гу: веревку оставили! Она шла вокруг шеи, туго стянув ее. Мухмет трясущимися от страха и радости руками принялся развязывать ее. Он нечаянно дотронулся до щеки умершего, и она показалась ему очень холодной, холоднее мокрой земли, на которой он стоял.

– Б-же, спаси меня! – прошептал он в страхе.

От дождя веревка распухла, и трудно было развязать узел. Он дернул раз и другой, но веревка не поддавалась. Тогда он просунул левую руку снизу между шеей и веревкой и опять дернул. Узел сразу ослабел, и в ту же секунду Мухмет почувствовал, как острые клещи с невероятной силой схватили пальцы его левой руки и сжались.

Он не закричал: кто-то другой закричал в нем отчаянным голосом человека, которого топят. И в ту же секунду близко в кустах, точно эхо, завыла собака, которую он прежде отогнал от трупа.

Железные клещи не разжимались. Мухмет понял, что это укусил его сын торговца, невинно повешенный. Страшная боль и ужас от мысли, что мертвый кусается, разом отравила его мозг. Сознание его потускнело.

Ему представилось, что мертвец только притворялся мертвым и ждал его, Мухмета, чтобы тот пришел красть веревку с его шеи. И он отомстил ему за то, что Мухмет сказал, будто не знает его...

– Отпусти меня, – попросил тихо Мухмет, наклонясь к земле, и, так как мертвец не слушался и не отпускал, то крикнул на помощь воронов и собак:

– Отпусти-и-и!

И собаки пришли на его зов. Они вылезли из подвалов, из помойных ям и нор, и одна за другой медленно подходили ближе и ближе с взъерошенной, мокрой шерстью. Дикий вой, которого они никогда прежде не слышали, привлекал их с неодолимой силой. Они приползали на брюхе с поджатыми хвостами, с раскрытой голодной пастью, точно загипнотизированные дьявольским призывом... По всему брошенному городу, из конца в конец, разносили этот сумасшедший вой, которому издали вторили гулкие разрывы стальных пушек. И слабый розовый отсвет, точно тень Войны, падал на черное дерево, на старые стены, на силуэты крадущихся собак и на бледные лица двух людей, искаженных смертью и страхом.

Рано утром к покинутому городу подъехал передовой отряд русских. Кавалеристы были очень изумлены странным воем, который разносился по городу. Они остановили лошадей и, приготовив ружья, прислушались. Выла и ревела целая стая собак. Сначала лаяла одна собака особенным образом, точно давала сигнал, точно запевала – и сейчас же диким хором отзывалась вся стая. Подъехали ближе, к стенам казармы, и увидели странную картину.

Человек стоял на коленях перед раздувшимся трупом и кричал собачьим голосом. Пальцы его были зажаты мертвыми зубами повешенного. В расстоянии десяти шагов, высунув языки, уселись в круг два десятка собак и выли, подняв морды.

– Отпусти-и-и! – лаял человек.

– У-у-и-и! – тотчас же отзывались эхом собаки.

Казалось, что это странное сборище собак с человеком посередине пело приветственную песнь Войне.

Кавалеристы прогнали собак и сошли с лошадей. Когда им удалось освободить руку Мухмета от смертного укуса мертвеца, крестьянин ничего не понимал. Он сошел с ума и уж не поправлялся.

Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

Значение ДЫМОВ ОСИП в Краткой биографической энциклопедии

ДЫМОВ ОСИП

Дымов, Осип - псевдоним писателя Осипа Исидоровича Перельмана. Родился в 1878 г., в еврейской семье. Окончил курс в петербургском лесном институте. В короткий период размножения сатирических журналов после 17 октября большой успех имели шутки Дымова в "Сигналах". В 1905 г. он напечатал сборник символических рассказов "Солнцеворот" (2-е издание, 1908). Сфера наблюдений Дымова необширна; он вдохновляется не столько жизнью, сколько книгой; кругозор его тоже не отличается широтой, но в разработку своих тем он вносит тонкость и изящество. Лучше всего ему удается пародирование. Зависимость от других писателей заметно сказалась в рассказах, собранных в "Солнцевороте": в общем, это перепевы Метерлинка и других модернистов, а отчасти - Чехова. Явная навеянность сказалась в чрезвычайной искусственности и напряженности мотивов. Не удались Дымову попытки писать символические пьесы ("Голос крови"). Успех в России и в Германии имела на сцене пьеса Дымова "Ню" (1908), отчасти также его пьесы на еврейские темы: "Слушай, Израиль" (1908) и "Вечный странник" (1912). Кроме "Солнцеворота", повести и рассказы Дымова собраны в книгах: "Земля цветет" (1908), "Рассказы", книга I (1910), "Веселая печаль" (1911).

Краткая биографическая энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ДЫМОВ ОСИП в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• ДЫМОВ ОСИП в Большом энциклопедическом словаре:
  (наст. имя Иосиф Исидорович Перельман) (1878-1959) русский писатель, драматург, журналист. Брат Я. И. Перельмана. В рассказах (сборник "Cолнцеворот", 1905), повестях …
• ДЫМОВ в Словаре русских фамилий:
  Возможна связь фамилии со старинным значением слова дым — “изба, двор” (в смысле “отдельное хозяйство”), в некоторых диалектах слово сохраняет …
• ДЫМОВ в 1000 биографий знаменитых людей:
  Осип (род. в 1878 г.) - русский писатель. Во время революции 1905 г. помещал в сатирическом журнале "Сигналы" политические шутки, …
• ДЫМОВ в Литературной энциклопедии:
  Осип (псевдоним Осипа Исидоровича Перельмана) — беллетрист и драматург. Выдвинулся Д. как юморист-фельетонист (псевдоним «Каин»). В рассказах Д., импрессионистических …
• ОСИП в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
  Мужское …
• ОСИП в словаре Синонимов русского языка:
  имя, …
• ОСИП в Полном орфографическом словаре русского языка.
• ДЫМОВ в Современном толковом словаре, БСЭ:
  Осип (наст. имя Иосиф Исидорович Перельман) (1878-1959), русский писатель, драматург, журналист. Брат Я. И. Перельмана. В рассказах (сборник "Cолнцеворот», 1905), …
• ПЕРЕЛЬМАН ОСИП ИСИДОРОВИЧ
  Перельман (Осип Исидорович) - писатель, известный под псевдонимом Осип Дымов. Родился в 1878 г., в еврейской семье. Окончил курс в …
• ЧЕРНЯВСКИЙ ОСИП в Краткой биографической энциклопедии:
  Чернявский (Осип; биографических сведений о нем не имеется) - автор "Купецкой компании" (комедия, "Российский Театр", 1788, ч. XXVII, и отд., …
• ЧАРНЫШ ОСИП в Краткой биографической энциклопедии:
  Чарныш (Осип) - писатель-переводчик; воспитывался в вольном благородном пансионе при Московском университете. Напечатал: "О христианской любви и терпении" (в сборнике …
• ФЕДЬКОВИЧ (ОСИП-ЮРИЙ ГОРОДЕНЧУК) в Краткой биографической энциклопедии:
  Федькович, собственно Осип-Юрий Городенчук - малорусский (галицкий) писатель (1834 - 1883), родом из Буковины. Состоял в военной службе, позже был …
• СРЕЗНЕВСКИЙ ОСИП ЕВСЕЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Срезневский (Осип Евсеевич) - писатель; учился в Московской духовной академии, был профессором юридических наук в Казанском университете; после известной ревизии …
• СЕНКОВСКИЙ ОСИП-ЮЛИАН ИВАНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Сенковский (Осип-Юлиан Иванович) - ориенталист, критик и журналист. Родился 19 марта 1800 года в старинной польской дворянской семье; учился в …
• САМЧЕВСКИЙ ОСИП АНТОНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Самчевский (Осип Антонович, 1799 - 1887) - магистр Санкт-Петербургской духовной академии, учитель и инспектор Новгород-Северской гимназии. Оставил "Воспоминания" ("Киевская Старина", …
• РУСТИЦКИЙ ОСИП АЛЕКСАНДРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Рустицкий (Осип Александрович) - хирург, родился в 1839 году; окончил курс в 1861 году в университете св. Владимира, в 1870 …
• РИБАС ОСИП МИХАЙЛОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Рибас (Осип Михайлович) - см. Дерибас (X, …
• РАБИНОВИЧ ОСИП ААРОНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Рабинович (Осип Ааронович) - русско-еврейский беллетрист (1817 - 69); был нотариусом в Одессе. В ряде публицистических статей, помещенных в разных …
• ПРЖЕЦЛАВСКИЙ ОСИП АНТОНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Пржецлавский (Осип Антонович, 1799 - 1879) - польско-русский публицист; учился в Виленском университете (товарищ Мицкевича); был цензором, потом членом …
• ПЕТРОВ ОСИП АФАНАСЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Петров (Осип Афанасьевич) - известный оперный певец (1807 - 1878). С самого детства страстно относился к музыке, еще ребенком пел …
• ПЕРВОЛЬФ ОСИП ОСИПОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Первольф (Осип Осипович, 1841 - 1891) - славист, чех по происхождению, учился в Пражском университете. Уже в своих первых журнальных …
• НУСБАУМ ОСИП ИЛАРИОНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии.
• НОТОВИЧ ОСИП КОНСТАНТИНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Нотович Осип Константинович - писатель (1849 - 1914), еврей по происхождению. Окончил курс в Санкт-Петербургском университете по юридическому факультету. В …
• МОЧУТКОВСКИЙ ОСИП ОСИПОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Мочутковский, Осип Осипович - врач (1845 - 1903). Окончил курс в Киевском университете. Состоял профессором по кафедре нервных болезней в …
• ЛИВЧАК ОСИП в Краткой биографической энциклопедии:
  Ливчак, Осип - галицко-русский писатель, видный деятель старорусской партии. В выходившем под его редакцией юмористическом журнале "Страхопуд" (в 1860-х годах) …
• КОММИССАРОВ ОСИП ИВАНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Коммиссаров Осип Иванович - шапочный мастер (1838 - 1892), уроженец Костромской губернии. 4 апреля 1866 года спас жизнь императору Александру …
• КОЗОДАВЛЕВ ОСИП ПЕТРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Козодавлев Осип Петрович - писатель и государственный деятель (1754 - 1819). Был советником при директоре Академии Наук и соредактором "Собеседника …
• КОВАЛЕВСКИЙ ОСИП МИХАЙЛОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Ковалевский Осип Михайлович - известный монголист (1800 - 1878). Родился в польской семье; получил образование в Виленском университете. В 1824 …
• КЕНИГ ОСИП ОСИПОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Кениг (Осип Осипович, 1831 - 1894) - писатель, уроженец Штутгарта. Поселившись в России в конце 1850-х годов, защитил в Харьковском …
• КАМЕНЕЦКИЙ ОСИП КИРИЛЛОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Каменецкий (Осип Кириллович, 1754 - 1823) - медик, уроженец Стародуба, первый лейб-медик из русских, член и профессор хирургии в медико-хирургической …
• КАЛИНСКИЙ ОСИП ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Калинский (Осип Федорович, 1792 - 1858) - медик, уроженец Киевской губернии, воспитанник Киевской духовной академии и Cанкт-Петербургской медико-хирургической; в последней …
• ИГЕЛЬСТРЕМ ОСИП АНДРЕЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Игельстрем (Осип Андреевич) - барон, а потом граф и генерал от инфантерии, сын лифляндского дворянина. Во время первой войны с …
• МАКОВЕЙ ОСИП СТЕПАНОВИЧ
  Осип Степанович (настоящее имя; псевдонимы: Евмен, Spektatoг, О. Степанович и другие) ][[К:Википедия:Страницы на КУЛ (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Осип Дымов Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Осип Дымов Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Осип Дымов

  Осип Дымов
  Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Имя при рождении:	Иосиф Исидорович Перельман
  Псевдонимы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Полное имя	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Дата рождения:
  Дата смерти:
  Гражданство:	Российская империя 22x20px Российская империя Флаг США
  Род деятельности:
  Дебют:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Награды:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
  [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке
  Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

  Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

  О́сип Ды́мов (псевдоним взят из рассказа А. Чехова «Попрыгунья »; настоящее имя Ио́сиф Исидо́рович Перельма́н , -) - русский и еврейский (идиш) писатель и драматург.

  Отец Дымова был родом из Польши; рано умер.

  Семья

  Сочинения

  • Голос крови, 1903
  • Солнцеворот, 1905
  • Каин, 1906
  • Слушай, Израиль, 1907
  • Каждый день (Ню), Berlin, 1908 (семейная драма, где женщина оказывается между нелюбимым супругом и молодым поэтом, в котором она разочаровывается, и - не зная, кто из них отец её ещё не рожденного ребёнка - решает умереть)
  • Земля цветет, 1908
  • Влас // «Аполлон», 1909, № 1-3 (история подростка, рано созревшего в окружении не понимающих его людей)
  • Весенняя печаль, 1910
  • Рассказы, 1910
  • Бегущие креста, Berlin, 1911
  • // альманах «Шиповник», № 17, 1912 (роман изображает бессмысленную суету петербургской «интеллигенции»)
  • Вечный странник, 1914
  • Новые голоса, 2-е изд. 1915

  Напишите отзыв о статье "Осип Дымов"

  Примечания

  Источники

  • Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8.
  • И.Обухова-Зелиньска. Забытые классики: случай О.Дымова (переписка О.Дымова и А.Руманова, 1902-1914). В кн.: Русские евреи в Америке, кн.5.Ред.-сост. Э.Зальцберг. Иерусалим-Торонто-С-Петербург, 2011. С.72-114.

  Ссылки

  30px	Осип Дымов в Викицитатнике
  	Осип Дымов в Викитеке
  30px	[{{localurl:Commons:Category:Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. }}?uselang=ru Осип Дымов] на Викискладе

  • (биография)
  • (недоступная ссылка с 14-06-2016 (996 дней))
  • - статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • Беседа с исследователем творчества Дымова Владимиром Хазаном на Радио Свобода

  Отрывок, характеризующий Осип Дымов

  Караффа лишь улыбнулся.
  – Вы прекрасно знаете, Изидора, что для вас это не имеет значения! Даже в платье пастушки вы затмите любую разодетую королеву!
  Он протянул мне руку, на которую, опираясь, я проследовала с ним рядом по потрясающей красоты залам и коридорам, пока мы не оказались в, опять же, почти что золотой, сплошь расписанной чудесными фресками комнате, в которой стоял накрытый, ломящийся от тяжёлой золотой посуды, длиннющий стол...
  – О, я не предполагала, что вы ждёте гостей, ваше святейшество! – удивлённо воскликнула я. – Мой наряд по-настоящему не подходящий для званного ужина. Это может вызвать ненужные толки. Не лучше ли будет мне удалиться?
  – Бросьте ваши формальности, Изидора! Я никого не жду. Это мой обычный, еженощный(!) стол, моя дорогая. Я люблю всегда и во всём иметь достаточный выбор, видите ли!
  – Сколько же здесь всего блюд?.. – удивлённо разглядывая увиденное, не удержавшись, спросила я.
  – Никогда не бывает менее двадцати пяти! – довольно ответил Папа.
  О, Боги! Самому большому гурману на свете не понадобилось бы такое количество!.. Этот человек даже в еде не знал никаких границ!
  – Располагайтесь, мадонна! Надеюсь, хотя бы одно из этих блюд удовлетворит ваш утончённый вкус?..
  Я чувствовала себя настолько жутко, что вдруг, неожиданно для себя, захотела расхохотаться... Разве могла я когда-то себе представить, что в один прекрасный день смогу сидеть за одним столом с человеком, которого больше всего на свете желала уничтожить?!. И почувствовав странную неловкость, постаралась тут же заговорить...
  – Что побудило вас пригласить меня сегодня, Ваше святейшество? – осторожно спросила я.
  – Ваша приятная компания, – рассмеялся Караффа, и чуть подумав, добавил: – Я хотел побеседовать с вами о некоторых, важных для меня вопросах, мадонна, и предпочёл делать это в более приятной для вас обстановке.
  Вошёл слуга, и низко поклонившись Караффе, начал пробовать первые блюда. Как же я в тот момент пожалела, что у меня не было с собою знаменитого Флорентийского травяного яда!.. Он был безболезненным и безвкусным, и определению не поддавался... Срабатывал этот яд только лишь через неделю. Им убивали принцев и королей... И он уж точно успокоил бы навсегда сумасшедшего Папу!!!
  Я ни за что и никогда не поверила бы, что смогу так легко размышлять об убийстве... Душа медленно каменела, оставляя внутри только лишь место для правосудия. Я жила, чтобы его уничтожить. И не имело значения, как это сделать. В данном случае любые средства были хороши. Главное было Караффу убить. Чтобы не страдали больше невинные люди, чтобы не ходил по земле этот кровожадный, злой человек.
  И поэтому я сидела сейчас с ним рядом, с улыбкой принимая угощения, и светски беседуя на самые разные темы... в то же время напряжённо выискивая хоть какую-нибудь слабинку, которая дала бы мне возможность наконец-то избавиться от его «святого» присутствия...
  Ужин подходил к середине, а мы всё ещё светски «обсуждали» какие-то редкие книги, музыку и искусство, будто и не было у него на уме какой-то очень серьёзной цели, по причине которой он пригласил меня в свои покои в такой неподходящий, поздний час.
  Казалось, Караффа искренне наслаждался общением, вроде-бы начисто позабыв о своём «особо-важном» разговоре. И надо отдать ему должное – собеседником он был, бесспорно, интереснейшим... если забыть о том, кем он являлся на самом деле... Чтобы заглушить в своей душе нарастающую тревогу, я как можно больше шутила. Караффа весело смеялся моим шуткам, в ответ рассказывая другие. Он был предупредительным и приятным. Но, несмотря на всю его светскую галантность, я чувствовала, что ему тоже надоело притворяться... И хотя выдержка Караффы была по-настоящему безупречной, по лихорадочному блеску его чёрных глаз я понимала – всё наконец-то подходило к развязке... Воздух вокруг нас буквально «трещал» от нарастающего ожидания. Беседа постепенно измельчала, переходя на обмен простыми светскими репликами. И наконец-то Караффа начал...