Свет у Стивена Холла играет не просто визуальную роль. Он учит жителей общаться друг с другом и понимать архитектуру, расширяет пространство и экономит искусственную энергию. Мы выбрали пять проектов, которые вдохновляют относиться к свету как к материалу.

Архитектор работает с двумя идеями: пористой архитектуры и света как материала, который способен кардинально изменить пространство. За концепцией стоит простая мысль — архитектура должна предоставлять человеку свободу перемещения, пространственного переживания и собственного опыта. При этом свет всегда образует дуэт с пористостью.

Музей современного искусства «Киасма»

Хельсинки, 1998

Первым проектом, который демонстрирует две идеи, сам Стивен Холл называет музей «Киасма». В нем очевиднее всего возможности света: архитектор проектировал здание, учитывая, под каким углом солнечные лучи попадут в интерьер в разное время суток. В результате получилось архитектурное золотое сечение.

Все пространство Холл называет «почти прямоугольным» — плавные линии позволяют свету проявить себя, преломляя лучи. А окна в здании расположены таким образом, что свет эффектно рассеивается и дополняет искусственное освещение. Также Холл использовал световые люки, которые «превращают свет в скульптурный элемент». Впоследствии они станут визитной карточкой архитектора. В совокупности приемы дают ощущение «разнообразия пространственных переживаний», к которому всегда стремится Холл: в какой бы точке музея посетитель ни оказался, свет всегда даст ему увидеть здание по-новому.

Экспериментальный дом Ex of In

Камерный дом площадью всего в 85 кв. м в небольшой деревне под Нью-Йорком — альтернатива «растекающимся в ландшафте» виллам, которые обычно себе строят американцы. На примере этого проекта Стивен Холл показывает: какой бы площади ни был объект, на какой бы затененной местности ни находился, он может быть светлым и казаться визуально больше, чем есть на самом деле.

Достигается это за счет простых решений: конструкции в виде сферы, панорамного остекления, светлых фасадов, «отзеркаленных» окон и контрастного цветового освещения. Так, внутри здание отделано пастельным деревом, которое дополняют мягкие лампы, а белые фасады и окна впускают дневной естественный свет. Впечатление яркого пространства особенно усиливают сферы, считает Стивен Холл — они создают абстракцию света и игру светотени.

Павильон Space T2

Миниатюрное здание в США полностью посвящено «переживанию света»: в доме нет водопровода и отопления, а интерьеры без мебели. Подразумевается, что посетитель будет разгадывать дом как головоломку — одновременно и главным секретом, и подсказкой окажется свет. T-образная форма и световые колодцы помогают гостю увидеть дом в новом свете в прямом смысле слова. Из здания открываются виды на лесные пейзажи из «традиционных окон», а небо видно из скошенных, как будто это подзорная труба, труб-колодцев. Черный фасад усиливает впечатление от белоснежных интерьеров, которые еще и ярко освещены. Как и всегда, Стивен Холл показывает взаимодействие света и тени: тень образуют угловые колодцы.

Школа искусств в Глазго

Шотландия, 2014

В школе искусств свет помогает студентам общаться: вместо темных лестниц и коридоров они проводят целый день в светлых интерьерах с панорамными окнами. Дополнительные объемы в интерьерах создают игру светотени, а световые пустоты служат еще и вентиляционными отверстиями.

Максимальной яркости Холл здесь добивается дополнительными акцентами: например, лестницы с голубыми перилами контрастируют с белыми стенами и создают блики. Здесь тоже можно говорить о пространственном переживании света — здание абсолютно проницаемо благодаря колодцам и пересекающим пространство лестницам. Такая свободная территория, считает Холл, усиливается грамотным освещением. В результате студенты учатся и индивидуально воспринимать архитектуру, и чаще общаться друг с другом.

Корпус изобразительных искусств Университета Айовы

Главным достижением проекта Стивен Холл называет то, что 99% здания освещено естественными лучами солнца. Их ожидаемо обеспечивают световые люки — семь вырезов, которые архитектор называет «центрами света». Максимально яркое помещение — атриум, в котором часто встречаются студенты. Это пространство, которого учащиеся не избегают — как, например, коридоров в школах, — а наоборот стремятся проводить там время. Студентам проект по душе: они говорят, что здорово во время учебы замечать, как вечер сменяет день. «Концепция со множественными центрами света и центральными пространствами, которые объединяют лучи света, является социальным конденсатором», — говорит Стивен Холл.

Рассказывая о корпусе искусств в Айове, Стивен Холл заметил, что здание дарит ученикам «радостные моменты удивительного света». Эти моменты, говорит он, отвлекают студентов от повседневности, разрешают задуматься о действительно важных вещах. Но архитектор мог бы сказать так о любом своем проекте. Неважно, студенты ли, жители или случайные гости — абсолютно все благодаря Стивену Холлу учатся смотреть на жизнь по-другому. Архитектор научил людей замечать свет.

Компания Steven Holl Architects и бразильский архитектор Соланж Фабиао (Solange Fabião) построили в городе Биарриц, Франция, музей, по форме напоминающий волну. Содержание Города Океана и Волн (Cité de l’Océan et du Surf), а именно такое название получил музей, соответствует его экстерьеру – экспозиция музея посвящена водной стихии.

Притцкеровская премия (Pritzker Prize) присуждается ежегодно за достижения в области архитектуры. В мире считается, что Притцкеровская премия (Pritzker Prize) – это аналог Нобелевской премии. Нобелевская премия по архитектуре не вручается, поэтому семья Притцкер (владельцы сети отелей Hyatt по всему миру) в 1979 году решила учредить собственную. Размер премии, помимо «нобелевского статуса» – 100 тысяч долларов США лауреату.

Это здание уже удостоилось одной из престижнейших наград в области архитектуры: “Лучшее сохранение традиций” RIBA (The RIBA/English Partnerships Sustainability Award). Мы писали об этом в RIBA огласила окончательный список номинантов своих премий. Лондон, Англия.

Здание суда является крупнейшим зданием подобного назначения, построенным в Великобритании за посление сто лет. По мнению Королевы, работа архитекторов прекрасна символизирует дотупность судебной системы страны для своих граждан.

Помимо всех прочих достоинст, при планировке были учтены такие требования, как низкое энергопотребление и минимальное воздействие на окружающую среду. Для строительства были выбраны недорогие, но качествнные материалы, учитывающие современные технологии при строительстве. Здание призывает к развитию другие районы города и служит наглядным примером недорогого, но многофункционального и комфортного пространства.

4. Музей Нельсона Аткинса (Nelson Atkins Museum) в Канзасе, США.

Этот музейный комплекс состоит из пяти взаимосвязанных структур.

Проходя от здания через парк скульптур, вы попадете в новые пространства и площадки для обзора местности, образованные с помощью пяти “линз”.

5. Норвежский оперный зал (Norwegian Opera House) компании .

Мы уже писали об этом здании в наших статьях “ “ и “ “.

6. Здание федерального суда (United States Courthouse) архитектора Моша Сафди (Moshe Safdie). Спрингфилд, США. Мы уже писали про визит этого известного архитектора в столицу России и про его .

По мнению большинства, новое здание федерального суда является новой вехой гражданского строительства.

Судебный комплекс, расположившийся рядом с собором католического архиепископа, музеем четырехугольника и государственной библиотекой, является составной частью гражданских монументально -значимых зданий город.

Впрочем, по некоторым высказываниям недоброжелателей, фасад здания слишком скучный и нуждается в оживлении.

Проект был назван Лучшим Высотным Зданием 2009 в Азии и Австралии в конкурсе, который проводит Совет по строительству высотных зданий и градостроительству (Council on Tall Buildings and Urban Habitat). В комплексе предусмотрены жилые помещения, гостиница, кинотеатр, детский садик, школа, подземная парковка, коммерческие площади, общественный парк.

Восемь башен связаны между собой серией высотных мостов, которые, по аналогии с небоскребами, были названы “небомосты” (skybridges).

Архитекторы надеятся, что этот проект принесет им Золотой Сертификат ЛЕЕД (LEED Gold Certification), как самое крупное “зеленое” многофункциональное здание.

Геотермальные колодцы глубиной 100 метров под фундаментом обеспечивают отопление зимой и охлаждение летом.

Пруд в центре комплекса будет задерживать переработанную использованную в зданиях воду, зимой он будет замерзать и превращаться в каток.

Землю, выкопанную эскалаторами для закладки фундамента использовали для оформления ландшафта, насыпи серии холмов для оборудования зоны отдыха.

Стивен Холл признан одним из самых талантливых архитекторов Америки за его уникальную способность создавать концептуальный дизайн, с неподражаемой чувствительностью сочетать в своих работах свет и пространство, используя уникальные особенности каждого проекта.

архитектор

Архитектор Стивен Холл родился 3 сентября 1947 года в Бремертоне, штат Вашингтон. Окончив Университет в Сиэтле в 1969 году, поехал учиться в Рим, затем в лондонскую Школу Архитектурной ассоциации.

По возвращению, в 1976 году основал мастерскую «StevenHollArchitects» в Нью-Йорке. Благодаря полученному опыту и постоянному стремлению к совершенству в 1981 году становится профессором Колумбийского университета - читает лекции, издает многочисленные труды, участвует в выставках.

Американский архитектор специализируется на внедрении новых проектов в существующую окружающую среду, стремясь не нарушить индивидуальную культурную и историческую важность места. Стивен Холл создаёт оригинальные проекты в области гражданской, жилой, учебной и культурной архитектуры по всему миру.

Стивен Холл прославился многими архитектурными проектами. Но помимо этого его увлекают и живопись акварелью, и изобретение новых строительных материалов, и индустриальный дизайн, а главное - философия. В 2007 году была издана его книга «Вопросы восприятия: феноменология архитектуры».

По мнению Стивена Холла, архитектор должен понять противоречия между реальным восприятием действительности и логикой, скользить между архитектурным замыслом и реализацией проекта, уметь предугадать уместность спроектированной постройки в будущем.

Во многих проектах Стивена Холла чувствуется стремление воплотить мечты, иллюзии в реальность, преодолеть законы гравитации, создать многослойное восприятие пространства. Все эти желания американский мастер объединяет в одно философское понятие - феноменология архитектуры.

Это сложное понятие состоит в том, чтобы «учитывать движение человека в пространстве и погружение его в опыт, в котором пространство, свет, материалы, поверхности, цвет, геометрия, запах, звук ветра или падающей воды - всё это перекрещивается… Архитектура - это единственное искусство, которое можно постичь, только исследовав его феноменологическое измерение».

«Чтобы понять, хороша ли архитектура, надо побывать в здании, потрогать стены, ощутить и понять, хорошо ли вам в нем»

Одним из первых архитектурных проектов Стивена Холла был многофункциональный комплекс в японском городе Фукуока, рассчитанный на 28 жилых квартир, реализованный в 1991 году. Привлекательность этого здания состоит в том, что внутри практически все стены - раздвижные, и это позволяет днём расширять жилую площадь, убирая перегородки спальни, а ночью - возвращать их обратно.

Также благодаря такой конструкции можно подстраивать квартиру под изменения в семье с течением времени - количество комнат может быть увеличено или уменьшено в зависимости от потребностей жильцов.

1990 - премия в области архитектуры А.В.Бруннера, США,
1997 - Почетная медаль американского Института архитекторов в Нью-Йорке, США,
1998 - медаль Алвара Аалто, Финляндия,
1998 - премия Крайслера за инновации в дизайне, США,
1998 - медаль Академии архитектуры, Франция,
1998 - медаль Американского института архитектуры, США,
2001 - Большая Золотая медаль Академии архитектуры,
2002 - престижная Национальная премия дизайна в архитектуре Национального музея дизайна Купера Хюитта, США,
2003 - стал Почетным членом Королевского института британских архитекторов (FRIBA), Великобритания,
2009 - премия фонда BBVA «Рубежи знаний», Испания,
2010 - премия Чарльза Дженкса, Великобритания,
2012 - медаль Американского института архитектуры, США.

Этот комплекс вдохновил архитектора в 1996 году построить в другом японском городе Чиба более масштабное здание, включающее в себя 190 единиц жилья, торговых и общественных объектов - «Новый город Макухари». Он расположен в тихой бухте Токийского залива.

Концепция архитектурного бюро в этом проекте предполагает использование двух различных типов конструкций: это тяжелое массивное основание - само здание и выступающие из него облегчённые конструкции. Бетонные несущие стены расположены таким образом, что проникновение солнечного света в здание мягко искривляет внутреннее пространство и коридоры, придавая постройке некую нереальность.

Еще более сложными и глобальными проектами стали два центра, построенные в Китае в 2009 году: Linked Hybrid (Пекин, общая площадь 221,426 кв.м) и горизонтальный небоскрёб-центр VANKE (Шэньчжэнь, общая площадь 1,296,459 кв.м). В Пекине комплекс состоит из 8 башен и включает в себя 644 квартиры, общественный парк, коммерческие зоны, гостиницы, кинотеатр, детский сад, школу Монтессори и подземный паркинг.

Все башни связаны между собой высотными «небомостами». Весь комплекс представляет собой трехмерное городское пространство, в котором здания на земле, под землей и над землей сливаются вместе. На первом уровне этажей располагаются магазины, ресторан, отель, школа, детский сад и кинотеатр. Все эти помещения открыты для свободного доступа всех желающих.

На втором уровне - бассейн, фитнес-зал, кафе, выставочная галерея, ночной клуб и зрительный зал, которые связаны с отелем высотным мостом, предлагающим захватывающий вид на разрастающийся город. Геотермальные скважины (глубиной 100 метров) обеспечивают охлаждение «Гибрида» летом и отопление в зимний период, а пруд в центре комплекса задерживает переработанную в зданиях воду, зимой он замерзает и превращается в каток.

Другой центр - горизонтальный небоскрёб VANKE включает гостиницу, офисы, общественный парк, апартаменты, конференц-центр, спа-салон, подземную парковку и штаб-квартиру китайской компании Vanke Co.ltd. Постройка в плане напоминает гигантского лежачего дракона, который опирается на восемь высоких столбов.

Внутренний «климат» здания поддерживают экотехнологии: солнечные батареи, озелененная крыша, использование переработанных материалов. Проект стал первым в Китае, отмеченным сертификатом «The Leadershipin Energyand Environmental Design» (LEED) за энергоэфективность.

Особая конструкция перфорированного фасада прикрыта специальными жалюзи, работающими в зависимости от расположения солнца - их открытие и закрытие зависит от силы солнечного света. Часть из них закреплена горизонтально, часть - разбита на фрагменты разной величины.

В архитектурной карьере Стивена Холла большое место занимает конструирование зданий для образовательной системы. Это такие здания, как Колледж строительства, архитектуры и ландшафтной архитектуры (Университет Миннесоты, США, 2002 г.); Симмонс Холл (Массачусетский технологический институт, США, 2002 г.); выставочный зал Хиггинса (Институт Пратт, США, 2005 г.); Школа искусства и истории искусств (Университет Айовы, США, 2006 г.) и многие другие.

Колледж строительства, архитектуры и ландшафтного дизайна включает в себя общежитие на 350 кроватей, столовую, актовый зал, библиотеку, кабинеты, аудитории.

Чётко продуманная внешняя и внутренняя архитектура здания способствует увеличению студенческой активности в городке, объединяя обе школы на территории кампуса. Постройка представляет очень интересную конструкцию, состоящую из двух L-образных частей. Она прилегает к уже созданному корпусу Университета, гармонично дополняя его своей необычной формой.

Несмотря на то, что оба здания сливаются практически в однородную конструкцию, Колледж добавляет многообразия и многослойности архитектуре института. Прозрачные вертикальные фасады крестообразной конструкции позволяют с улицы заглянуть внутрь здания, погрузившись на миг в студенческую жизнь.

Симмонс Холл Массачусетского технологического института - это общежитие, столовая, актовый зал, театр на 125 мест, ночное кафе и другие помещения общего назначения в одном строении. Необычный внешний дизайн постройки выполняет несколько программных и биотехнических функций: большие отверстия, расположенные, казалось бы, в хаосном порядке, снабжают здание солнечным светом и свежим воздухом.

Каждая из одноместных комнат общежития имеет девять открывающихся окон. Фасады стен окрашены в яркие солнечные цвета - красный, желтый, оранжевый - зимой, когда солнце опускается низко, эти теплые летние краски согревают помещение. В ночное время свет от окон Симмонс Холла - просто магический.

Все проекты Стивена Холла тщательно проработаны, технически совершенны и художественно изысканны, в каждом есть изюминка.

Очень многие свои работы Стивен Холл спроектировал и построил у себя на родине - в Соединённых Штатах Америки. Помимо образовательных учреждений, это здания инфраструктуры, музеи, галереи.

В 2005 году «Стивен Холл Аркитектс» завершило строительство необычного турбулентного гостевого дома в Нью-Мексико. Это строение напоминает айсберг, верхушка которого находится на поверхности, а основная массивная часть скрывается ниже.

Располагается оно на пустынном обдуваемом плоскогорье, неподалеку от работ художника Ричарда Таттла - серии домов из природных материалов. Его конструкция облицована алюминием, произведенным заранее в Канзас Сити. Каждая панель, а всего их 31, уникальна по форме.

Благодаря светлому цвету материала здание не притягивает солнечный свет, что позволяет сократить расходы энергии на охлаждение. Окна с южной и северной сторон выпускают теплый воздух, работая по принципу вытяжной трубы. Цистерна, располагающаяся с южной стороны дома, наполняется дождевой водой, которой потом поливается участок. Солнечные панели производят достаточно энергии для обеспечения автономной работы здания.

После завершения этого проекта архитектор приступил к постройке нового здания во Франции - «Центра океана и прибоя», спроектированного совместно с супругой - бразильской художницей Соланж Фабиан.

интересно

Компания HORM выпустила новый продукт - табурет-стол Hexagon, спроектированный Стивеном Холлом. Основой этой модульной системы является усеченная пирамида с шестиугольным основанием. Табуреты годятся для использования внутри дома и снаружи. Их производят из камня, белого или черного лакированного металла, дерева окоуме

В основе формы здания лежат пространственные концепции «под небом» и «под морем». Оно состоит из двух зон. Верхняя зона, названная «Площадь Океана», помещена в вогнутую «седловину» основного объема - вымощенное булыжником рекреационное пространство под открытым небом. Сам же музей расположен в нижней зоне, «под морем», - его выпуклый потолок создает ощущение нахождения под водой.

Такая иллюзия волны прекрасно сочетается с ландшафтным дизайном участка, пролегающего параллельно берегу океана. Широкие просторные залы музея усиливают «подводную» тему, продолженную морскими проекциями на потолке. Строительство здания завершилось в 2011 году. Сейчас оно включает в себя выставочную зону, большой лекционный зал, ресторан, кафетерий и офисы.

Также совсем недавно, в июне 2012 года, было закончено строительство ещё одного проекта Стивена Холла - Дома и художественной галереи DAEYANG в Сеуле. Частная галерея расположена на холмах с Kangbuk. Она состоит из трёх основных павильонов: входного, жилого и помещения для приемов. Крыша постройки превращена в мелкий водоем.

Стены павильонов обшиты листами меди снаружи и натуральным деревом - внутри. Дерево, вода, естественное освещение и витражи создают для посетителей необыкновенный природный мир. Здание нагревается и охлаждается при помощи геотермальных скважин.

Основная мысль проекта заключается в том, что пространство вокруг человека «безмолвно», пока «туда не проникнет свет и не включит его». Когда Стивен Холл говорит о своих проектах, он довольно часто указывает на значение естественного освещения в архитектуре. Он рассматривает свет как главный строительный материал.

Американский мастер убежден, что недостаточно создавать рисунки зданий на обычном листе бумаги, абстрагированном от реальности, при проектировании должны приниматься во внимание самые разные измерения действительности, - именно в этом и заключается «феноменология по Стивену Холлу».

"Я – это вы, разумеется. Мы – одна и та же мертвая неличность".

В своё время Курт Гёдель доказал «теоремы о неполноте», согласно которым всякая система математических аксиом, начиная с определенного уровня сложности, либо внутренне противоречива, либо неполна. Иными словами, в достаточно сложных системах всегда найдется хотя бы одно высказывание ни истинность, ни ложность которого не может быть доказана средствами этой самой системы.

"Тяжело, когда люди становятся одержимы своими ошибками. Я не мог тебе позволить уйти отсюда и погубить себя в погоне за иллюзией".

«Дневники голодной акулы» - яркий представитель постмодернизма, метапрозы и эргодического письма. Это такой роман-луковица, где каждый слой несет свою смысловую нагрузку, заставляя делать разные выводы, иногда противоречащие друг другу, заставляет домысливать, додумывать, придумывать и тонуть в словах и их концепциях. Но посмотри на него издали – это всё тот же единый овощ. О чем эта книга? О любви? О потере? О поисках утраченного? О способах выжить, когда кажется, что выжить нельзя? О концепции всего вышеперечисленного? Может, о словах и языке? О рыбах, в конце концов? Наверное, обо всем сразу и чуть-чуть большем.

На самом деле он больше не был человеческим существом – только его идеей. Концепцией, обернутой в плоть и подпитываемой химикалиями.
- Концепция, обернутая в плоть и подпитываемая химическими реагентами, - сказал я. – Для меня это звучит как «человеческое существо
- Нет. Это далеко не всё.

Действительно, что такое человек? Плоть и химия или сознание наполненное концепциями мира, жизни, идеями и мыслями? Способен ли человек только силой своей мысли менять мир вокруг и превращать концепцию воды в реальный океан, способный утащить на дно и родить концептуальных акул, способных пожрать этот самый разум, воспоминания и ту саму личность, что делает человека человеком? Стивен Холл верит, что именно так всё и есть.

"Глаза были на месте: белки, радужные оболочки, зрачки, на самый смысл, способность к общению, пониманию, фундаментальное свойство человеческого глаза – зеркало души, - все это пропало. С его лица на меня взирали две черные концептуальные впадины, в которых плавали крошечные креветки мыслей и червячки желаний".

Главный герой – Эрик – потерял себя. В попытках найти и вспомнить всё, он попадает в странный мир, где есть внепространство, и где на него охотится хищная акула. Чтобы спастись от нее надо постоянно создавать петли из слов, мыслей и звуков. Еще у него есть рыжий кот. Который просто кот и кажется случайно каплей от кетчупа на странице романа.

Любовная линия, обернутая таким именно образом и именно в такие слова, лично для меня немного потерялась и была утомительна. К финалу Вавилонская башня так тщательно выстраиваемая автором развалилась окончательно, явив перед нами то, что на самом деле так долго искал герой книги – прощение.

Отдельно хочу сказать о русской версии книги, Во-первых, очень много потерялось при переводе названия. В оригинале оно звучит как «The raw shark texts», и в нем такой огромный намек на знаменитые тесты Роршаха. Во-вторых, обложка. Русское издание с совершенно бессмысленной и уродской картинкой белой акулы на фоне стеклянных офисных зданий. Если оригинальная обложка и название в полной мере отражает содержание, то здесь…ноу комментс, как говорится. А жаль.

Книгу советовала бы исключительно любителям постмодернизма и абсурда в литературе. Остальным будет скучно и мучительно.

Биография – Стивен Холл

Стивен Холл родился в 1947 году, окончил Университет штата Вашингтон и Архитектурную ассоциацию в Лондоне. В 1976 году основал бюро Steven Holl Architects. В июле 2001 года журнал Time присвоил Холлу титул «Лучший архитектор США» за «здания, которые настолько же духовны, насколько красивы». Его работы отмечены многими престижными наградами, среди которых многочисленные премии AIA (Американского института архитекторов), медаль (1998), Золотая медаль Французской Академии архитектуры (2001), Cooper Hewitt National Design Award (2002). С 1981 года Стивен Холл преподает в Колумбийском университете. Он автор многих книг и эссе по архитектуре, среди которых Questions of Perception: Phenomenology of Architecture (1994), Parallax (2000), Idea and Phenomena (2001).

Феменология Стивена Холла

В 2001 году журнал Time назвал Стивена Холла лучшим из ныне здравствующих американских архитекторов. Такое определение ко многому обязывает, и, к чести мастера, каждый новый его проект вызывает все больший интерес. Среди наиболее известных и уже хрестоматийных работ 57-летнего Холла – частный дом у океана на Мартас-Вайнь- ярд, Часовня святого Игнатия в Сиэтле, Музей современного искусства «Киазма» в Хельсинки и жилой комплекс в Фукуоке. Образы монументальных фасадов и контрастирующих с ними биоморфных интерьеров общежития «Симмонс Холл» в Массачусетском технологическом институте месяцами не сходили с обложек архитектурных журналов. Новое здание породило множество дискуссий о сочетании эстетики и функциональности в зодчестве.

Нашему интервью в нью-йоркском офисе Холла предшествовала его поездка в Россию, где он побывал впервые. С особой гордостью архитектор продемонстрировал фотокарточку красного квадрата – заваленного снегом надгробного камня на могиле Казимира Малевича.

Каковы ваши впечатления от Москвы?
Я пробыл в Москве немногим больше недели. Меня поразили и многослойная история этого великого города, и его противоречия. Например, очень впечатлило ваше метро. Однако я был не менее потрясен нерешительностью российских архитекторов. После посещения Китая, где я занимаюсь несколькими крупными проектами, мне показалось, что Москва пребывает в спячке.

Какая страна сегодня наиболее интересна с точки зрения архитектуры?
Стивен Холл: Архитектура – очень условная деятельность, и намного больше зависит от заказчика, а не места. В 1991 году я имел удовольствие работать над жилым комплексом в Фукуоке в Японии. Нас понимали с полуслова и во всем следовали нашим предложениям. Спустя несколько лет мы опять работали в этой стране, и это была настоящая пытка, потому что заказчик не разделял наших интересов. В конце концов мы победили, получился отличный проект. После 30 лет практики я все больше убеждаюсь в том, что самое главное в архитектуре – это встретить хорошего заказчика, а все остальное, включая бюджет, уже менее значимо.

И все же самые неожиданные и смелые проекты строятся сегодня в Китае. Расскажите о ваших проектах в этой стране.
С.Х.: Я работаю над музеем в Нандзине для Международной архитектурной выставки, координатором которой выступает Арата Исодзаки. Для строительства 25 объектов он пригласил . А в Пекине нам заказали проект жилого комплекса на 800 квартир из восьми 22-этажных башен, соединенных мостами на уровне 20-го этажа. Это будет практически парящий квартал со своей инфраструктурой.

Вы построили множество крупных жилых комплексов и культурных центров. Вам по-прежнему интересны небольшие частные дома?
С.Х.: Конечно, я занимаюсь четырьмя подобными постройками – это «Плоский дом» в Финиксе, «Жилище коллекционера гвоздей» в графстве Эссекс (Нью-Йорк), «Дом-турбулентность» в Нью-Мексико и «Дом, написанный светом» на Лонг-Айленде. Я наслаждаюсь процессом реализации проекта и нахожу в нем истинную поэтичность. Масштабность – это не главное. Частный дом можно создать в очень короткий срок – от
него получаешь удовольствие, словно от удачного четверостишия.

Некоторые архитекторы не решаются строить частные жилища не только для других, но и для себя. К примеру, Питер Айзенман считает, что вряд ли кто-нибудь захочет жить в спроектированном им доме, и заказал дизайн квартиры своему студенту. также нанял друга для разработки интерьера своей новой манхэттенской квартиры. Его объяснение таково: «Вы же не требуете от парикмахера стричь себя самого!»
С.Х.: Я придерживаюсь другой позиции. Я живу в доме, в той маленькой черной морщинистой коробочке (Холл указывает на крошечный картонный макет на подоконнике). Это мое загородное жилище в полутора часах езды к северу от Нью-Йорка.
Я спроектировал и построил его в 2001 году и до сих пор его очень люблю. Я верю в феноменологию архитектуры, в ее восприятие всеми нашими чувствами, поэтому все в доме сделал своими руками. Интеллектуального измерения, идей и теорий, недостаточно. Мне нравится создавать маленькие сооружения, которые чувственно интенсивны. Поэтому я продолжаю проектировать частные дома, хотя это и не приносит прибыли. Но ведь это доставляет невероятное удовольствие и дает возможность для экспериментов.

Вы употребили непонятное многим слово «феноменология». Вашу архитектуру именно
так часто и называют – феноменологической. Объясните, что вы вкладываете в это понятие.
С.Х.: Такая архитектура учитывает движение человека в пространстве и его восприятие света, цвета, геометрии, запаха, звука, поверхности и материала. Эти феномены очень ценны в архитектуре, и, скажем, кинематограф никогда не отберет это у нее. Архитектура – единственное искусство, постичь которое можно только исследовав его феноменологическое измерение.

К примеру, если посетите мой музей «Киазма» и поднимитесь по протяженному пандусу, пронизывающему анфиладу галерей и ведущему к главному залу на самом верху, то испытаете особые ощущения. Однако фотографии этого пространства вам ничего не расскажут – измерение личного восприятия человека и есть одна из ипостасей моей профессии. В 1994 году я написал эссе «Вопросы восприятия: феноменология архитектуры». В нем одиннадцать глав и столько же разновидностей феноменов.

К примеру, сейчас я разговариваю с вами и одновременно смотрю в окно на Гудзон. По реке проходит небольшое судно, в небо поднимается вертолет. Важно, что в нашем разговоре присутствует эта действительность. Ведь мы не находимся в темном закрытом помещении. Таким образом, сочетание всех этих элементов конкретизирует данную ситуацию в пространстве. Архитекторы должны учитывать все связанные с проектом измерения, а не придумывать что-то обособленное и абстрактное на белом листе бумаги, сидя в своем офисе.

Почему вы решили посвятить себя архитектуре?
С.Х.: Сколько я себя помню, мне всегда хотелось что-то мастерить. Мой отец и брат были скульпторами, и вместе мы построили множество маленьких конструкций во дворе нашего дома в Брементоне, штат Вашингтон. Это великое счастье – мастерить, строить, рисовать и мечтать.

Кто же привел вас в профессию?
С.Х.: Никто. Когда пришло время поступать в университет, я заявил: «Выбираю архитектуру». Возможно, самое большое влияние на меня оказал Рим, куда я отправился учиться в 1970 году – с тех пор и остался верным своей профессии. В 1974 году, в 25 лет, я получил лицензию архитектора. Но у меня не было заказчиков и тогда пришлось вернуться к учебе. Я поступил в Архитектурную ассоциацию в Лондоне. В те годы ею руководил Алвин Боярский, а была студенткой в классе Рема Колхаса.

Ваши проекты всегда основаны на какой-то концепции. Почему вы считаете важным присутствие теории и философии в архитектуре?
С.Х.: Трагедия нашего времени – в их недостатке. Архитектура нуждается в них, ведь это искусство, создаваемое на века.

Ваш коллега Бернар Чуми полагает, что фор мы в архитектуре больше не важны, а глав ное – это идеи и концепции. Вы согласны?
С.Х.: В 1989 году в своей книге «Идея и феномен» я написал, что идея – это сила, движущая дизайн. Но действительно важная составляющая архитектуры – феноменологический опыт восприятия пространства, текстуры и света. Все эти вещи пересекаются. Поэтому неправильно заявлять, будто форма не важна.

Архитектура – это звено между идеей и формой?
С.Х.: Это звено между идеями, философией, светом, пространством, нашими надеждами и материальностью мира. Она включает в себя все. Люди чувствуют, сколько энергии и времени тратится на создание проекта. Я построил небольшой винный центр в Австрии, использовав очень простые идеи. Он слегка наклонен в одну сторону, на его бетонных и металлических фасадах – редкие прорези, а внутри поверхности покрыты пробковыми панелями. Представьте себе, более десяти тысяч посетителей устремляются туда ежемесячно. Это место настолько популярно, что заказчик пригласил меня построить рядом отель, чтобы удовлетворить возросшее количество приезжих. В этом случае мне удалось осуществить проект, энергию которого чувствуют многие.

Какие здания вы бы рекомендовали посетить?
С.Х.: Мне кажется, монастырь Ле Корбюзье возле Леона, так как он олицетворяет множество идей этого великого архитектора. Это действующий монастырь, и вы можете остановиться там на ночлег. Пожалуй, это самое сильное впечатление от соприкосновения с современной архитектурой, которое я сам не раз испытывал. Еще , опять же Ле Корбюзье, и офисное здание компании «Джонсон Вакс» в Висконсине по проекту .

Расскажите, как вы придумываете концепции проектов.
С.Х.: Это очень просто. Я начинаю искать образы и слова, которые мне легче всего выразить акварелями. Я могу показать, как зарождалась любая из моих работ, так как пишу акварели одного и того же размера уже больше 20 лет. Все они хранятся здесь (Стивен Холл указывает на вереницу полок, заставленных аккуратно надписанными картонными коробками). Иногда я исследую несколько совершенно разных направлений, иногда нахожу решение с первой попытки, а бывает, что и после шести месяцев напряженного поиска мне не удается найти ключ к разгадке.

Один критик сравнил вашу архитектуру с «увеличительным стеклом, которое позволяет сфокусировать наши чувства на фундаментальных элементах»
С.Х.: Мне нравится это сравнение. К примеру, Институт Солка в Ла Хойе в Калифорнии, спроектированный Луисом Канном, также хорошо иллюстрирует это высказывание. В нем видно пространственное взаимодействие основных элементов и сочетание целого с окружающим ландшафтом.

Ваш Музей современного искусства в Хельсинки называется греческим словом «хиазма», что означает «расположение чего- либо в виде греческой буквы X». Почему вы решили исследовать тему перекрестия в своем проекте и почему назвали его по-гречески?
С.Х.: Это был концептуальный проект. Наша идея заключалась в исследовании скрещивания между урбанистической тканью и пейзажем, контуром арки нашего здания и аркой траектории движения Солнца. По условиям конкурса должно было быть кодовое название. Я предложил английское –Intertwining («Перекрестие»), но потом изменил на греческое Chiasma из текста французского философа Мориса Мерло-Понти The Intertwining, The Chiasma. Когда мы выиграли конкурс, представители музея захотели сохранить наше кодовое имя в названии музея, но в финском языке сочетания букв ch не существует. Тогда они заменили ch на «к». Теперь музей называется «Киазма», а его адрес – Хельсинки, площадь Киазма, №1.

В вашем проекте нового Всемирного торгового центра, сделанном совместно с Ричардом Майером, Питером Айзенманом и Чарльзом Гуотми, вы попытались создать новый тип здания в поистине грандиозном масштабе. Вы считаете, что будущее за горизонтальными небоскребами?
С.Х.: Я работаю над этой идеей много лет, к примеру, исследовал ее в конкурсном проекте для Американской мемориальной библиотеки в Берлине. Мне важно экспериментировать с возможностями городов XXI века, в которых динамичные урбанистические пространства существовали бы не только на поверхности, но и над ней.

Эль Лисицкий экспериментировал с горизонтальными небоскребами еще в 20-е годы прошлого века.
С.Х.: Безусловно, идеи Лисицкого, а также Марка Стема серьезно повлияли на мои проекты.

Правда ли, что концепция дизайна «Симмонс Холла» в Массачусетском технологическом институте, по словам одного из критиков, базируется на структуре обычной мочалки для купания?
С.Х.: Конечно же, нет – нашей концепцией была пористость. Вместо обычных стен мы хотели создать ощущение открытости. Простейшая метафора – это морская губка. Она прорежена множеством отверстий, которые развиваются вглубь в разных направлениях. Однако кое-кто воспринял эту идею слишком буквально и написал, будто я придумал концепцию, оказавшись в душевой с мочалкой в руке. Знаете, мы, архитекторы, живем под страхом выходок журналистов.

Повлиял ли на дизайн вашего здания знаменитый «Марсельский дом» Ле Корбюзье?
С.Х.: К его влиянию можно отнести только колористику фасадов. У нас же цвета не просто составляют яркую мозаику, а демонстрируют структурную энергию здания. Разные части фасадов окрашены разными цветами, в зависимости от того, какую нагрузку они несут.

О каком проекте вы мечтаете сегодня?
С.Х.: Мой проект-мечта – это Хай-лайн (Холл указывает на заброшенную эстакаду грузовой
железнодорожной ветки, проходящую прямо под окнами офиса). Я работаю над тем, какой могла бы быть эта часть Нью-Йорка уже более 20 лет. Однажды Хай-лайн превратится в парковую полосу, грациозно парящую над городом. Это место будет доступно всем, и с него откроется совершенно неожиданная перспектива.