Мы не устаем повторять, что равного в литературе Толстому нет. Почему? Огромный дар и художественная неповторимость позволили Толстому показать жизнь целого народа, целой нации, целой страны, имя которой - Россия. Герои его романа-эпопеи “Война и мир”, как положительные, так и отрицательные, относятся, прежде всего, к среде высшего, правящего дворянства. Толстой нарисовал широкую картину жизни дворянского общества, изобразил его со всеми присущими ему достоинствами и недостатками.

Как правило, у Толстого положительные женские образы обладают чертами исключительности, и судьбы их в романе развиваются в столкновении с "большим светом", который Толстой рисует отрицательно. Анна Павловна Шерер, Анна Михайловна Друбецкая, Жюли Карагина, Элен Безухова несут в себе порочные черты своего класса. Каждый герой - порождение среды, и каждый чувствует себя в этой среде как рыба в воде. Если сравнивать отрицательные и положительные женские образы в романе, то наилучшими представителями этих групп будут соответственно являться Элен и Наташа.

И Наташа, и Элен - женщины одного круга, светские дамы, но как различны они по характеру и воспитанию. Элен - это воплощение внешней красоты и одновременно странной неподвижности, окаменелости. Красота ее холодна и мертва. Автор описывает ее “белизну плеч”, “глянец волос и бриллиантов”, “не изменяющуюся улыбку”, “очень открытую грудь и спину” - “античную красоту тела”. Она напоминает красивую, но бездушную статую. Толстой совсем не упоминает о ее глазах, а ведь “глаза – это зеркало души”. Элен является олицетворением порочности и безнравственности. На ее прекрасном лице всегда улыбка, но она ничего не значит. По своей сути, это маска, скрывающая пустоту души и отсутствие интеллекта светской дамы. Если рассказ одного из гостей салона Шерер производил какое-либо впечатление, Элен оборачивалась к хозяйке салона и принимала такое же выражение, какое было на лице фрейлины. Затем она снова переходила к “сияющей улыбке”.

Наташа Ростова красива совсем по-иному. Никакой особой привлекательности во внешнем облике мы не замечаем. У неё слишком большой рот и худые плечики, но она привлекательна своей искренностью и непосредственностью. Появляясь впервые на балу, Наташа так мало похожа на светских барышень, так отчетлив контраст между ней и "светом". Наташа - щедро одаренная натура, обладающая поэтическим мироощущением, она вовсе не похожа на Элен, Жюли, Шерер.

Семья Ростовых подобна тем семьям, из которых выходили жены декабристов. Уклад жизни Ростовых, обычаи, традиции - все это русское, национальное. Они впитали в себя дух народа с его жизнерадостностью, умением стойко страдать, легко идти на жертвы не напоказ, а со всей душевной широтой. К Ростовым и к всеобщей любимице Наташе тянутся лучшие люди: Андрей Болконский, Пьер Безухов, Василий Денисов. Постоянно изменчивая, отзывающаяся бурно на все происходящее вокруг, Наташа может "зареветь, как ребенок", то есть быть естественной и не стесняться этого. Она не способна играть роль, не зависит от постороннего взгляда, может нарушить этикет. Она может постареть и неузнаваемо измениться от горя после смерти Андрея. Именно такая жизненная изменчивость и безыскусственность в Наташе и симпатична Толстому потому, что ее облик - отражение богатейшего мира ее чувств.

Общество видит в Элен прекрасную, нежную, светскую даму. Наташа выглядит не красивой, а лишь простой и счастливой девушкой. Благодаря этой жизнерадостности Андрей осознаёт красоту вокруг и понимает, что жить стоит. Ему хочется действовать, делать людям добро. Противоположное, тяжелое чувство вызывает у Пьера Элен. Еще до женитьбы он чувствовал какой-то обман, ненатуральность их отношений. К сожалению, лишь после свадьбы он понимает всю ничтожность и низость этой женщины. Наташа, напротив, как и другие положительные герои романа, истинная, деятельная патриотка. Она никогда не станет поступать, как Берги, и пожертвует всем ради людей. Она любит свою Родину, свой народ, в который верит и которым гордится. В душе ее есть что-то неповторимо русское. Она тонко чувствует красоту природы.

Трудно себе представить Элен на месте Наташи. В Элен нет ни чувства, ни поэтичности, ни патриотизма. Она не поет, не понимает музыки, не замечает природы. Наташа же поет проникновенно, с душой, забывая обо всем. Везде видна ее нежная, естественная душа. Вот она плачет с Соней, только потому, что плачет подруга; вот она искренне радуется, когда видит, что Соня с Николаем счастливы; вот она, чуть не плача от жалости, отказывает сватающемуся Денисову. Наташа живет честно, душой. Пусть она неопытна, зато она постоянно изменяется. Это у Элен все заранее продумано и делается так, как положено по неписаным законам высшего света. Поэтому жизнь Элен - однообразна и скучна. А у Толстого "спокойствие - душевная подлость". Никогда не видим мы спокойной Наташу, она волнуется, переживает за близких, а главное - хочет всем помочь.

Элен не способна стать матерью, ибо она разменяла себя на забавы великосветской жизни. Для неё брак – лишь средство благополучия. Замужество Элен, избравшей себе в мужья разбогатевшего Пьера, – наглядное тому подтверждение. Семья и дети не играют в её жизни никакой роли. Излишняя эмансипированность, по мнению Толстого, приводит женщину к неправильному пониманию собственного назначения. Вот Наташа – женщина в прямом смысле слова. Дочь, сестра, жена, мать – вот основные жизненные положения женщины. Мир семьи - это основа человеческого общества, и хозяйка в нем - женщина. Лучше быть “плодовитой самкой”, чем “великосветской львицей”.

Задачи и тесты по теме "Сцена объяснения Пьера с Элен (Анализ эпизода из романа Л. Н. Толстого Война и мир, глава II, часть третья, том первый)"

• Орфография - Важные темы для повторения ЕГЭ по русскому языку

  Уроков: 5 Заданий: 7

В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» главная «мысль народная». Но, наряду с этим, автора волнуют роль семьи в обществе, отношения между супругами и права женщины, природой предназначенной быть женой и матерью. Свои раздумья о тайнах счастья и согласия людей писатель воплощает в образах Пьера Безухова и Элен.

Граф Пётр Кириллович впервые появляется в высшем петербургском обществе в модной гостиной Анны Павловны Шерер. Это неуклюжий толстый молодой человек с огромными красными руками, постоянно нарушающий этикет, не желающий слушать пустые разговоры, не соблюдающий принятый в салоне ритуал, не умеющий сказать что-нибудь приятное. Но его терпят, потому что он богатый наследник и, следовательно, выгодный жених.

Здесь же Пьер впервые встречается с Элен Курагиной, светской «львицей», красавицей. Однако красота её холодная, мраморная, мёртвая, а на теле «как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших» по нему. На её прекрасном лице всегда «неизменяющаяся улыбка», одинаковая всегда и для всех. По сути, это маска, скрывающая пустоту души и глупость Элен, которая, не имея собственного мнения, во время разговора «оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины».

Воспитанная в семье, где главными критериями были не честь, достоинство и благородство, а стремление к богатству, карьере и почестям любыми средствами, княжна Курагина порочна, хитра, безнравственна и легкомысленна по своей сути. Бесстыдство в достижении своих корыстных целей, развращённость, умственная ограниченность, ложь, фальшь и лицемерие присущи всей курагинской «подлой, бессердечной породе».

Князь Василий Курагин, отец Элен, не сумевший похитить завещание умирающего графа Безухова (отца Пьера), решает завладеть его богатством по-иному - женить наивного, доверчивого и неопытного в житейских делах наследника на своей дочери. «Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер-юнкеры... и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе поехал в Петербург и остановился в его доме», где к новоявленному богачу и графу все были «ласково расположены» и убеждены в его «высоких достоинствах». «Даже люди, прежде бывшими злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими».

Верящий в доброту и искренность человеческих отношений, Пьер попадает в ловко расставленные «сети» князя Василия, почти ежедневно встречаясь сего дочерью, поражаясь её восхитительной красотой, умением держать себя в свете». «Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли».

Л. Н. Толстой подчёркивает, что в семейной жизни главние - не красота жены, умение модно одеваться, выгодно подчёркивая формы своего тела, вести непринуждённый светский разговор, делать визиты и принимать гостей, а духовное единство двух людей, которым суждено прожить вместе всю жизнь. Поэтому Пьер, понимая, что должен сделать предложение Элен, долго размышляет над этим шагом; в нём происходит сложная душевная борьба: нравственное сознание вступает в противоречие с чувственным влечением. Он одновременно мечтает об Элен как о жене и подозревает, что «это нехорошо почему-то». «Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, - думал он. - Ведь это не любовь. Напротив, что-то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что-то запрещённое». «и опять он говорил себе... что что-то... противоестественное... нечестное было бы в этом браке». Ум подсказывает графу Безухову, что обманом завлекают к женитьбе, Что с Элен не будет счастлив, так как она эгоистична, бездуховна, занята только своей красотой.

Её мало беспокоят чувства. Поняв выгодность своего брака с графом Безуховым (богат, рассеян, непрактичен, не будет вмешиваться в её дела) она не противится желанию отца выйти замуж за Пьера и играет перед обществом роль влюблённой девушки, на лице которой «сдерживалась сияющая улыбка». А ловкий интриган князь Василий делает всё возможное, чтобы на именинах дочери подчеркнуть её близость с графом. И Пьер это чувствует. «Теперь я знаю, что не для неё одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно совершиться». «Он никак не мог решиться на... последний шаг» - объясниться в любви, потому что истинного, настоящего чувства у него к Элен не было.»Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», - думал Пьер». Потребовалось вмешательство князя Василия Курагина, чтобы Пьер сказал бесцветные слова «Я вас люблю!»

Не любя Пьера, Элен вскоре становится любовницей Долохова и неверной женой. Привыкший доверять всем, граф Безухов не верит в это. «Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить», - думает Пьер на обеде, где присутствовал и Долохов, цинично признавший свою связь с Элен. Он « с серьёзным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру. - За здоровье красивых женщин, Петрушка, и их любовников, - сказал он».

Семейное счастье для Пьера рухнуло. Как человек большой совести, он прежде всего в измене Элен обвиняет себя, что женился на женщине, не любящей его, развратной, пресыщенной вниманием мужчин, равнодушной, не стремящейся стать матерью. «...он вспомнил ясность и грубость мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на её воспитание в высшем аристократическом кругу».

Свою грубость и вульгарность Элен проявляет в ссоре с мужем, с презрительной улыбкой смотря на него. Она оскорбляет своим смехом Пьера, называя его «дураком», нагло отрицая свою связь с Долоховым, обвиняя мужа в глупости, неумении вести себя в обществе. У Элен всё заранее продумано и делается так, как положено по неписаным законам высшего «света», то есть можно совершать любую подлость, но так, чтобы об этом вслух не говорили. Расчётливо и спокойно она соглашается расстаться с Пьером, требуя от него «состояние». Наконец-то граф Безухов увидел свою жену в её истинном виде, «он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать». Честная натура Пьера не может выдержать лжи и бесстыдства Элен, в его душе вскипает злоба и ненависть. «- Я тебя убью! - закричал он и, схватив со стола мраморную доску с неизвестною ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на неё».

Писатель особое внимание уделяет на «внутренний голос»своих героев, подсознательно ведущий их на верную дорогу жизни. Пьер не прислушался к своей совести, не смог подчинить своё поведение «сознанию», отдавшись чувственным влечениям и духовной слепоте, что и приводит его к драматическим переживаниям и трагическим последствиям. В результате он «выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло бо"льшую половину его состояния», и вернулся в Петербург к одинокому образу жизни.

Светское общество, растленное и лицемерное, некогда принимавшее Пьера с распростёртыми объятиями, когда тот был незаконным сыном вельможи и «лучшим женихом Российской империи», отвергло « бестолкового ревнивца, подверженного таким же припадкам бешенства, как и его отец». Зато перед Элен были открыты двери всех петербургских гостиных, почтительно и радушно относились к ней знакомые. «Элен принимала достойное выражение, которое она... усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить своё несчастие и что её муж есть крест, посланный ей от Бога» и вела распущенный образ жизни, заведя нового любовника - Бориса Друбецкого.

Запутавшись в своих исканиях, разочаровавшись в масонстве, Пьер решает примириться с женой, объясняя своё решение тем, что «не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку, столь связанному со мной, и должен нести крест свой».

Несколько насмешливо повествует автор «Войны и мира» о дальнейшей судьбе Элен, ставшей законодательницей французского кружка, Наполеоновского союза,приобретя репутацию женщины, столь же умной, сколько и прекрасной». Ничего больше не связывало супругов Безуховых - только общий дом. Пьер, смирившийся с обманом, «усвоил себе в не интересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем», который ждали от него.

Для Л. Н. Толстого главное в человеке - простота, доброта и правда. Этого не было в Элен, погрязшей в распутстве и лицемерии. Когда русский народ встал на защиту Родины, жертвуя на её благо жизнью и мечтая «очистить свою землю от нашествия», графиня Безухова выбирала себе нового мужа. Безнравственная жизнь Элен порождает и её безнравственную смерть, которая очень поразила Пьера: «... такая смерть... без друзей, без утешения».

Главное для писателя в изображении человеческих судеб - это нравственные законы, по которым должна жить семья, муж, жена, дети. У Элен нет никаких моральных норм, единственный закон её жизни - произвол животных желаний и расчётливость; для неё брак - это лишь путь к обогащению; она постоянно изменяет мужу, который поражён грубостью её внутреннего мира. Элен бездушна. «Я не такая дура, чтобы иметь детей», - произносит она кощунственные слова. Такая женщина, по мнению Л. Н. Толстого, не имеет права иметь семью.

Пьер же, чистый душой и помыслами, пройдя путь тяжёлых испытаний и поняв, что счастье надо искать в любви и согласии, в конце романа находит покой и умиротворение в семье и детях, женившись на Наташе Ростовой.

Сочинение на тему «Пьер Безухов и Элен Курагина». 5.00 /5 (100.00%) 2 votes

Взаимоотношения героев в романе Льва Николаевича Толстого «Война и мир» складывались совершенно по-разному. Множество пар образовалось лишь по прошествии долгого времени, когда герои были уже хорошо знакомы, либо повстречались впервые.

Отношения Элен Курагиной и Пьера Безухова стали неожиданными для меня, как для читателя и для остальных, я думаю, тоже. С самой первой встречи Пьер Безухов влюбился в красивую, статную, гордую Элен. Она же, в свою очередь, относилась к нему с презрением. Когда это случилось, Пьер еще не имел большого состояния и был совершенно неприметен среди всех мужчин этого общества.
Элен же с самого начала была расчетливой, хитрой и корыстной. Ее отец
Василий Курагин воспитал своих детей: Элен и Анатоля Курагиных так, чтобы они во всем искали выгоду.
В итоге, получилось так, что презирая и совершенно не уважая Пьера, Элен вышла за него замуж. Эти отношения изначально были обречены на провал. Ведь Элен нужно было только состояние, а счастливый Пьер был слеп от своей любви к девушке.
Мы видим, что этот брак «по расчету» не привел ни к чему хорошему. Отношения не сложились. Пьер понял, как к нему на самом деле относится Элен, чуть не умер на дуэли. Нам становится ясно, что истинные чувства подделать нельзя, их нельзя и купить. Настоящую любовь нельзя заменить ничем.

Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» – огромное эпическое полотно, где судьбы отдельный персонажей переплетаются с историческим прошлым страны. Любой роман – это цепь эпизодов, которые следуют в определенной последовательности и каждый из них несет что-то новое для раскрытия характера героя.
Эпизод объяснения в любви Пьера и Элен – важный этап в судьбе этих персонажей. Для Элен – это выгодное замужество, богатая партия, а для Пьера – лишь одна из ошибок, совершенных им в жизни.
Обратимся к этому эпизоду. Важное в жизни Пьера событие происходит в день именин Элен: «… у князя Василия ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья». Здесь мы встречаем высший свет Петербурга: княгиня Курагина, Анна Павловна Шерер с мужем – старым генералом и других не менее известных личностей. Пьер и Элен – в центре внимания гостей. Но что же это за люди, которые нас окружают? Все те же сплетни, разговоры ни о чем, внешний лоск и внутреннее убожество, пустота – вот характеристика этого общества, «шутки их были не веселы, новости не интересны, оживление – очевидно поддельно». «Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу».
Обратим внимание на детали портрета молодых. Элен, как и всегда, божественно красива, «с сияющим лицом». Рядом с ней Пьер выглядит неказистым увальнем, робким и несмелым, однако и у него «счастливое и беспокойное лицо». Он счастлив оттого, что оказался рядом с самой блестящей красавицей Петербурга.
Но обратим внимание на внутреннее состояние Пьера, как он чувствует себя рядом с Элен: «Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его … Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал». Герой как будто во сне, кроме красавицы невесты, он никого и ничего вокруг не замечает. И все же мы видим, как тяжело ему дается признание в любви. Внутренние монологи Пьера полны сомнений, раздумий о правильности своего решения. В душе он понимает, что не пара для блистательной красавицы. «Ему не ловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других людей, что он один, со своим некрасивым лицом, какой-то Парис, обладающий Еленой». Но иногда он забывает об этом, чувствует себя настоящим красавцем, «поднимает голову и радуется своему счастью». Улыбки гостей вокруг него наиграны и неискренни. «Не для тебя это счастье», – говорил ему какой-то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя». У Пьера есть доброта, искренность, душевное благородство, застенчивость, а эти человеческие качества не ценятся в высшем свете. Женившись на Элен, он должен стать одним из членов этого общества, уподобиться ему. Вот почему Пьеру так трудно сделать этот шаг, его постоянно одолевают сомнения: а нужна ли ему эта женитьба?
Более всего Пьера в Элен привлекает не внешность, не глаза, не улыбка, а ее обнаженные плечи и «прекрасная грудь». Он мечтает обладать этой шикарной женщиной, но желание – это еще не любовь, это лишь инстинкт, присущий всем живым существам. Настоящая любовь – это близость не только тел, но и душ, общие интересы, схожесть характеров.
Более всего этот барк необходим князю Василию, чтобы поправить хрупкое материальное положение семьи. Не случайно он так хлопочет вокруг молодой пары, опережая события: «Я любил твоего отца … и она будет тебе хорошая жена … бог да благословит вас!...» Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его своим старческим ртом». А ведь жених еще не вымолвил и слова! На глазах гостей, наблюдавших за этой сценой – наигранные слезы умиления.
Кульминация эпизода – сцена объяснения Пьера в любви Элен. В самый ответственный момент, по просьбе невесты, он снимает очки, и глаза его смотрят на Элен «испуганно - вопросительно». Он до конца не решил для себя, нужен ли ему этот брак. И тогда Элен «быстрым и грубым движением перехватила его губы и свела их со своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно-растерянным выражением». Обратим внимание на то, как меняется красавица: эпитеты «быстрым», «грубым», «неприятно-растерянным» подчеркивают вульгарность Элен, она сама предлагает себя жениху. Читатель понимает, что здесь нет и капли настоящей любви. Для Пьера такой поступок – неожиданность, и его благородное сердце решает: «Теперь уж поздно, все кончено; да и я люблю ее». Но как бедно прозвучало его признание в любви на фоне этого пышного маскарада. Даже не на родном языке, а по-французски. В этих словах не было искренности, не было настоящего чувства.
С помощью художественных деталей Толстой подчеркивает, что признание Пьера в любви Элен – лишь роковая ошибка. Кроме ее обнаженных плеч и великолепной груди, он будто ничего не замечает вокруг: пошлости, фарса этой помолвки. Пьер следует лишь инстинкту, влечению, не слыша своего внутреннего голоса, который подсказывает: «Не совершай ошибки! Ведь брак – это очень серьезно, на всю жизнь». И позже Пьер поймет, что женитьба на Элен – это несчастье, ошибка его молодости, трагедия.

Задачи и тесты по теме "Сцена объяснения Пьера с Элен. (Анализ эпизода из главы 2 части 3 тома 1 романа Л.Н. Толстого «Война и мир»)"

• Орфография - Важные темы для повторения ЕГЭ по русскому языку

  Уроков: 5 Заданий: 7

В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение, с тем чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях и, захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому, с тем чтобы женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, то есть у князя Василья, у которого он жил, и был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но все еще не делал предложения. «Tout ça est bel et bon, mais il faut que ça finisse», — сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!) не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость... легкомыслие... ну, да Бог с ним, — подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту, — mais il faut que ça finisse. Послезавтра Лелины именины, я позову кое-кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я — отец!» Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастием и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтоб у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе все одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! — говорил он сам себе иногда. — Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой. Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что-то значительнее того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой-то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячи раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя все дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?» Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им овладело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализовало его решимость. В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, — родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы. Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда-то красивая, представительная женщина, сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости — старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели как домашние Пьер и Элен — рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней, и ее смех; с другой — рассказ о неуспехе какой-то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам с шутливой улыбкой на губах последнее — в середу — заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичом Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал-губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д. — Так-таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? — спрашивала одна дама. — Да, да, ни на волос, — отвечал, смеясь князь Василий. — «Сергей Кузьмич... со всех сторон... Со всех сторон, Сергей Кузьмич...» Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей... всхлипывания... Ку...зьми...ч — слезы... и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы... так что уже попросили прочесть другого. — Кузьмич... со всех сторон... и слезы... — повторил кто-то смеясь. — Не будьте злы, — погрозив пальцем, с другого конца стола проговорила Анна Павловна, — c"est un si brave et excellent homme, notre bon Viasmitmoff... Все очень смеялись. На верхнем, почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, — улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему-то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье — все было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару — Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, все хорошо идет; нынче все решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «Да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе-счастливой». «И что за глупость все то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, — думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников, — вот это счастие!» Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое подавило все и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости не интересны, оживление — очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядок службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на это красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах. Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое-нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности. «Так уж все кончено! — думал он. — И как это все сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого, так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» — думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его. То вдруг ему становилось стыдно что-то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он, с своим некрасивым лицом, какой-то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, — утешал он себя. — И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего Же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это все сделалось?» И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого-то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастию. Вдруг какой-то голос, чей-то знакомый голос, слышится и говорит ему что-то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. — Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, — повторяет третий раз князь Василий. — Как ты рассеян, мой милый. Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете, — говорит сам себе Пьер. — Ну что ж? это правда», — и он сам улыбается своею кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается. — Когда же ты получил? Из Ольмюца? — повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора. «И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» — думает Пьер. — Да, из Ольмюца, — отвечает он со вздохом. От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться, и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастием Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, — подумал он. — Вот Елена Васильевна, так та и в пятьдесят лет красавица будет». — Кажется, что я могу вас поздравить, — прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. — Ежели бы не мигрень, я бы осталась. Княгиня ничего не отвечала; ее мучала зависть к счастию своей дочери. Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сидели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье-то чужое место. «Не для тебя это счастье, — говорил ему какой-то внутренний голос. — Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя». Но надо было сказать что-нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных. Кое-кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго-вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся. — Ну, что, Леля? — обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Васильем был только угадан посредством подражания другим родителям. И опять обратился к Пьеру. — Сергей Кузьмич, со всех сторон, — проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета. Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василья; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что-то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущения этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен — и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «Что ж, вы сами виноваты». «Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», — думал Пьер и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает. Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере. — Конечно, c"est un parti très brillant, mais le bonheur, ma chère... — Les mariages se font dans les cieux, — отвечала пожилая дама. Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся. — Aline, — сказал он жене, — allez voir ce qu"ils font. Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали. — Все то же, — отвечала она мужу. Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно-торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его. — Слава Богу! — сказал он. — Жена мне все сказала! — Он обнял одною рукой Пьера, другою — дочь. — Друг мой Леля! Я очень, очень рад. — Голос его задрожал. — Я любил твоего отца... и она будет тебе хорошая жена... Бог да благословит вас!.. Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его своим старческим ртом. Слезы действительно омочили его щеки. — Княгиня, иди же сюда, — прокричал он. Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних. «Все это так должно было быть и не могло быть иначе, — думал Пьер, — поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь. — Элен! — сказал он вслух и остановился. «Что-то такое особенное говорят в этих случаях», — думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось. — Ах, снимите эти... как эти... — она указывала на очки. Пьер снял очки, и глаза его сверх общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно-вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движением головы перехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно-растерянным выражением. «Теперь уже поздно, все кончено; да и я люблю ее», — подумал Пьер. — Je vous aime! — сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя. Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов в большом петербургском, заново отделанном доме графов Безуховых.