Один учащийся кратко пересказывает эпилог романа. К чему же пришла героиня
Ряд содержательных эпизодов в романе "Война и мир" исключительно образно и емко раскрывает перед читателем наиболее запоминающиеся черты характера Наташи Ростовой, которая сумела не только пройти через выпавшие на ее долю тяжелейшие испытания, но и найти в себе силы внутренне возродиться и начать жить ради других. Смерть князя Андрея настолько потрясла Наташу и Марью, что они "не смели взглянуть в лицо жизни". Однако вскоре Марья нашла в себе силы подчиниться внешним обстоятельствам, потребовавшим от нее самых решительных действий. Наташа же совершенно отстранилась от людей, поглощенная только своим горем. Так, она постоянно вызывала в памяти картины болезни и смерти Андрея ("Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни"). Толстой посвящает этому состоянию героини всю первую главу. Он называет горе Наташи "сладким", как бы подчеркивая этим невозможность подобного положения для своей героини. Толстой намеренно завершает главу словами Дуняши, вбежавшей в комнату Наташи: "Несчастье о Петре Ильиче..." Так в статичную атмосферу самосожаления и погружения в личную трагедию, врывается подлинная действительность, живущая по своим, часто неумолимым, законам.
Поначалу известие о несчастье даже не тронуло всегда такую чуткую и отзывчивую Наташу. Уйдя в себя, она "испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи". И тут происходит что-то неожиданное. "Какое там у них несчастие..?" Прежний ритм пассивной созерцательной опустошенности героини вдруг исчезает, уступая место всплеску деятельной, живой энергичности. "Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи", словно что-то ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль, и в то же время ощутила "освобождение от запрета жизни, лежащего на ней". В результате она смогла забыть себя и свое горе. Наташа снова стала жить для других. Она поняла, что близкие нуждались в ее любви, неутомимой деятельности и неуемной жажде жить. Автор выражает это словами: "Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение ".
Толстой не единожды подчеркивал, что Наташа центральная и главенствующая фигура в семье. Здесь можно хотя бы вспомнить поведение маленькой Наташи на именинах и ее действия во время отъезда из Москвы. Будучи решительной личностью, она умеет подчинить себе окружающих. В то же время Наташа выражает в себе самое лучшее начало в семье Ростовых, а именно жертвенность. Точно также поступит Николай, когда вернется из армии в разоренное неприятелем родовое имение. Для Ростовых семья воплощает не просто родственные чувства, обычно испытываемые друг к другу, но, в первую очередь, стремление помочь в беде и объединиться ради общего благополучия любящих людей. Совсем не случайно Толстой делает семью Ростовых идеалом семейной жизни.
Далее писатель раскрывает перед читателем еще одну положительную черту характера Наташи - способность видеть свои ошибки. После событий, связанных с несостоявшимся побегом с Анатолем Курагиным, героиня горячо молиться, чтобы очистить свою душу. Она смотрела на мать, "и в лице ее была только мольба о прощении и любви". Характер героини отличает горячая любовь к матери, ко всем людям, к жизни. Это не может не вызвать самые искренние, самые добрые симпатии по отношению к ней. "Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни..." Это отчетливо динамичное предложение психологически точно передает энергичный характер Наташи, ее способность принести себя в жертву, что она вскоре и делает, когда в течение трех недель не отходит от матери и все время разговаривает с ней, "потому что один нежный, ласкающий голос ее успокаивал графиню". Именно этими двумя простыми словами "нежный", "ласковый" Толстой передает теплоту души Наташи в отношении к матери.
После потери любимого человека, Наташа не хотела замечать, что ее окружают люди, нуждающиеся в любви, заботе и ласке. Она не воспользовалась своим редчайшим даром - способностью любить и отдавать себя и свою любовь людям. "Проснулась любовь, и проснулась жизнь", - еще раз подчеркивает автор, утверждающий, что счастье человеческое не в приобретении, а в возможности дарить людям все то, чем наделен сам. Наташа олицетворяет собой лучшее женское начало, являющееся, по мнению Толстого, основой и опорой человеческого бытия.
Нелепая смерть Пети, самого младшего из семьи Ростовых, невольно отодвинула обиду, которую Наташа затаила на Марью, готовившуюся к отъезду. "Новое несчастье еще более сблизило их", - отмечает автор. Между героинями "установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами".
"...Под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные, молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри", - этими словами Толстой завершает четвертую главу романа. Эта развернутая метафора только придает повествованию особую эстетическую красоту, но и удивительно точно передает психологическое состояние Наташи в один из труднейших периодов ее жизни.
/ / / Анализ эпизода «Наташа у раненого князя Андрея» (по роману Толстого «Война и мир»)В романе Льва Толстого «Война и мир» читатель знакомится со многими персонажами, судьбы которых совершенно не похожи, поступки которых совершенно неординарны. Обобщая манеры поведения своих героев, автор пытается вывести определенную нравственную формулу, которая распространялась на всех людей того времени.
Невероятно увлекательны отношения главной героини – и князя . Когда девушка узнает о ранении любимого, о том, что посещать его в данный момент нельзя, в ее голове появляются всяческие мысли и планы. Когда до Натальи доходили стоны, хоть и не Андрея, но, такого же страдающего человека, она обливалась слезами. Возможно, происходило это из-за чувства глубокого сострадания, или же от беспомощности, от бездейственности. Поэтому, несмотря ни на что, героиня решительно настроилась проведать Андрея.
Она ожидала засыпания матери и Сони. Изба была наполнена непонятными стуками. Это билось сердце девушки от волнения. Не побоялась Наташа увидеть искалеченных людей, находившихся рядом с князем. Искала она в измученных лицах родные черты.
Уже прошла неделя, как Болконский пришел в себя. Однако доктор был совершенно не доволен состоянием его повреждений. Раны были очень серьезными. Врач восхищался тем, как князь терпел такую невыносимую боль, а, Андрей, в свою очередь еще и подшучивал, что желает получить книгу для свободного прочтения. Он пытался создать атмосферу своего хорошего самочувствия. Только вот желанной книгой было Евангелие. Думаю, что Болконский также осознавал серьезность своих ран и перед смертью хотел очистить душу.
Встреча Андрея с Наташей успокоила его. Сердце князя было наполнено настоящими чувствами. Теперь он по-новому смог переосмыслить любовь к этой девушке. Конечно, Наташа, вся измученная терзаниями и запухшая от слез, выглядела не в лучшем свете. Однако Андрей обращал внимание лишь на сверкающие от счастья глаза.
С этого момента Наташа ни на мгновение не отходила от князя. Доктор был удивлен таким влечением ухаживать за раненым. Мать девушки не стала противиться встречам влюбленных. Они были бескрайне счастливы!
Данный эпизод романа показывает Наталью в лучших чертах. Она любящая, готовая на все, девушка, которая пытается всячески помочь своему любимому выбраться из беды, поправиться и стать на ноги. А князь, в свою очередь, отвечает взаимными чувствами и искренней любовью.
На протяжении данного эпизода читатель может наблюдать за взрослением героини. Она умеет не только любить, а и заботиться, ухаживать за раненным Андреем. В такой сложной ситуации Наташа проявляет всю свою доброту, нежность и упорство характера.
краткое содержание других презентаций«Бородинское сражение «Война и мир»» - Победа под Бородином. Бородинское сражение. Сопоставительный анализ. Взгляд Льва Николаевича Толстого. Бегство Наполеона. Взгляд писателя. Бородинское сражение в истории. Панорама народного сражения. Историческое значение Бородинской битвы. Устремление на истребление французской армии.
«Кутузов в «Войне и мире»» - Черты характера. Количество пушек. Образ Кутузова в романе Л.Н. Толстого «Война и мир». Проницательный ум. Война и мир. Кутузов. Кутузов был гениальным полководцем. Гениальный полководец. Наполеон Бонапарт. Толстой о смерти Кутузова. Александр I. Князь Андрей.
«Мир Наташи Ростовой» - Любимая героиня Л.Н.Толстого. Русский характер Наташи Ростовой. Женские образы романа. Падения и взлёты Наташи Ростовой. Поиски автором портрета героини. Аналитическая беседа. Образ Наташи в эпилоге. Ночь в Отрадном. Встреча с Наташей. Наташа Ростова. Творческое предварительное задание. Наташа и раненый князь Андрей. Наташа и Элен. Мужчины в жизни Наташи. Чтение эпизода «У дядюшки». Выводы по образу героини.
«Патриотизм в «Войне и мире»» - Платон Каратаев. "Мысль народная" в романе Л. Н. Толстого "Война и мир". Что такое патриотизм по мнению писателя. Крепостничество. Лжепатриотизм. Мысль народная. Истинная мудрость. Что такое патриотизм. Величие и простота жизни. Лев Николаевич Толстой. Партизанские отряды. Философия Толстого о народе. Люди из народа.
«Семья Болконских» - Третье поколение Болконских – Николенька, сын Андрея. Андрей Болконский. В армии князя Андрея настигает разочарование. Андрей Болконский – целеустремлённый человек, не лишённый честолюбия. Активная деятельность семьи всегда направлялась людям, Родине. Болконские - истинные патриоты. Семья Болконских. Князь Николай Андреевич – человек, безусловно, незаурядный. Николенька. Болконские – люди чрезвычайно деятельные.
«Шенграбенское сражение» - Сцепление эпизодов. Создан ли Ростов для сражений. Известие о войне. Важная в стратегическом отношении победа. Николай Ростов. Первая картина войны. Слова Тушина. Обратимся к тексту. Зрелая осознанность. Русские победили при Шенграбене. Сложное, мучительное чувство раздвоенности. Война. Тушин. Какую роль в сражении сыграл капитан Тимохин. Ход событий. Что думают о войне 1805 герои романа. Жерков. Итоги смотра.
«Война и мир»- роман о жизни и смерти. О смысле и цели жизни, о бессмысленности и величии смерти. Пьер Безухов понял смысл жизни. И ему открылось небо, открылись «бесконечные дали». Князь Андрей понял смерть. «Смерть - пробуждение от жизни» - думает он в последние минуты своего земного существования, ибо в жизни невозможна та великая любовь ко всем, которая открылась ему. Нужно было много перестрадать, чтобы прийти к таким итогам. Толстой стремится проникнуть вдушу того, кто умирает, и тех, кому умерший был самым близким существом. У постели умирающего князя Андрея Наташа и княжна Марья почувствовали, но лишь на мгновение близость к великой правде. Это особое состояние души, когда человек как бы отрывается от земли и видит больше, чем в повседневной, обыденной жизни. Даже когда это состояние приходит в моменты печали, с ним не хочется расставаться. Наташа отчуждается от обыденного мира, однако она не может надолго уйти от жизни, ибо жизнь живет в ней самой. Любовь вернула Наташу к жизни. «Проснулась любовь, и проснулась жизнь», - пишет Толстой. Это уже не та любовь, какую узнал князь Андрей, это любовь земная. Толстой всегда мечтал о гармонии, о том, чтобы люди, любя себя, любили других. И Наташа ближе всего к этому идеалу. Она умеет наслаждаться жизнью, умеет понять и облегчить страдания других. Толстой показывает пробуждение жизни в Наташе: «… Под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застилавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и незаметно». «Война и мир» - роман о неизменном торжестве жизни над смертью, о непокорной силе жизненности, заложенной в человеке.
Герои романа Толстого всегда чувствовали что-то важное, что-то великое, когда перед ними открывались «необъятные, бесконечные дали.» Но чувствуя это великое, они не всегда понимали его и не знали, где же искать его. Смысл этих «бесконечных далей» понял Пьер. Научись видеть великое во всех мелочах, окружающих твою жизнь, и ты будешь счастлив. По мысли Толстого, чтобы понять величие в обыденном нужно отказаться от поисков цели жизни. А заменить эту цель нужно верой. Пьер счастлив: он нашел веру. Он проникнут сознанием своей бесконечной зависимости от судьбы, от провидения, от Бога. Все мучения Пьера, князя Андрея - от разума. Счастье - в вере, в отказе от разума. Жизнь ставит множество вопросов. Пьер и князь Андрей силой своего интеллекта пытались решить эти вопросы - и были несчастны. Лишь когда они убедились в бессилии разума и отдались вере, они нашли свое счастье. Человек верящий, а не размышляющий обретает те критерии, которых никогда не может выработать разум. Пьер изменился после плена: «Улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилась участие к людям, вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии». Теперь он правильно решал вопросы жизни, потому что «в нем теперь явился судья, по каким-то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать».
Толстой в романе страстно критикует военщину (гневные речи князя Андрея перед Бородином), государственный аппарат России (деятельность Аракчеева, Сперанского), духовенство (мысли Пьера о лживости церкви), эксплуатацию крестьян у Пьера). Но разумных средств преобразования жизни он не видит и приходит к выводу о бессилии разума, о могуществе веры. В любви ко всем, к которой пришли князь Андрей и Пьер на последнем этапе своего развития, отразилось «желание уйти от мира», потому что, живя в мире, приходится не только любить, но и ненавидеть, не только примиряться с судьбой, с закономерностью, необходимостью, но и бороться за торжество правды и справедливости.
Из романа окончательно ушли люди, олицетворяющие зло мира - Курагины, Берги, Друбецкие. Исчезновение их со страниц романа художественно неизбежно, потому что трудно было бы Пьеру любить всех людей, если бы он встречался с Курагиными и Друбецкими. Пьер считал, что достоин любви просто потому что он человек. Здесь вырабатывается одна из основ толстовства: «Возлюби ближнего своего, как самого себя.»
Иначе рисует Толстой Наташу и «особенную» любовь к ней Пьера. Он с трудом узнал Наташу, но когда она улыбнулась, его охватывает давно забытое счастье. Пьера поражает облик теперешней Наташи: «Ее нельзя было узнать, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь не было и тени улыбки, были одни глаза, внимательные, добрые и печально-вопросительные». Эта печаль не только из-за личных утрат: на лице Наташи отразились все печали людей, столько переживших за последний год. Наташа не только свое горе понимает - она умеет проникнуться страданиями другого человека, понять их. Она слушала рассказ Пьера о его приключениях «на лету ловя невысказанное еще слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце». Так может слушать только человек, сердце которого раскрыто для других людей, человек, в котором бьется живая жизнь. Теперь в финале, после эпических и трагических глав, звучит лирическая песня любви. Из этой темы любви двух человек друг к другу вырастает тема любви к жизни. Много сделали люди, чтобы прекратилась жизнь, и главное преступление против жизни - война. Но война кончилась, уходят в прошлое страдания, которые она принесла. Раны зарубцовываются. В конце романа Толстой утверждает право людей на любовь, на счастье, на жизнь.
Наташа меняется под влиянием любви к Пьеру. Она смотрит на него «блестящими, оживленными глазами». Оживленными, потому что в них проснулась любовь к жизни. У нее появляется и шаловливая улыбка. «… Сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения»; ей было радостно и весело. Как в исканиях Пьера и Андрея отразилось богатство человеческого разума, жажда человека к познанию смысла жизни. Так в развитии Наташи отразилось все богатство настоящего человеческого сердца, с его способностью к бесконечной тоске и бесконечному счастью. Наиболее дорога Толстому в романе «мысль народная». И эта мысль выразилась в образе Наташи. Страдания и радости Наташи синхронно повторяют страдания и радости народа. Народ расстается со своим имуществом, ибо какое-то чувство было в нем сильнее привязанности к вещам. Наташа требует, чтобы раненым отдали подводы, и в ее голосе гнев против тех, для кого вещи важнее людей. Народ переживает трагедии утрат. Наташа, как и тысячи русских женщин, ухаживает за раненым на поле сражения любимым человеком. Смерть близких, разрушение городов и сел принесли тоску России. Наташа после смерти князя Андрея уходит в свою печаль, и ей кажется, что после всего выстраданного не может быть жизни. Но вечен народ, вечна жизнь. Не случайно Толстой изображает возвращение Наташи к жизни после того как он рисует возрождение из пепла Москвы. В Москве все было разрушено, кроме чего-то невещественного, но могущественного и неразрушимого. Это могущественное и неразрушимое - сила народной жизни. Казалось бы, все разрушено и в душе Наташи, но осталось нечто «неразрушимое» - сила жизни, надежда на счастье. Вечен народ, вечна любовь, вечна жизнь. Это то, к чему приводит нас Толстой в конце романа. Это его миросозерцание: вера в вечность народа, в вечность жизни, ненависть к войнам, убеждение в необходимости упорных поисков истины, отвращение к культу личности, прославление чистой любви, презрение к индивидуализму, призыв к единению людей. И это миросозерцание и является основой романа Толстого.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постоянном беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика. Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что-то понять и припомнить. — Не хочу больше. Тимохин тут? — спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке. — Я здесь, ваше сиятельство. — Как рана? — Моя-то-с? Ничего. Вот вы-то? — Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что-то. — Нельзя ли достать книгу? — сказал он. — Какую книгу? — Евангелие! У меня нет. Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем-то очень остался недоволен, что-то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда. — И что это вам стоит! — говорил он. — У меня ее нет, — достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, — говорил он жалким голосом. Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки. — Ах, бессовестные, право, — говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. — Только на минуту недосмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит. — Мы, кажется, подложили, Господи Иисусе Христе, — говорил камердинер. В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда при виде страданий не любимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что-то такое общее с Евангелием. Потому-то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто-то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, и осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него. Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлении остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда-нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким-нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней. «Да, мне открылось новое счастье, неотъемлемое от человека, — думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно-раскрытыми, остановившимися глазами. — Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мог только один Бог. Но как же Бог предписал этот закон? Почему сын?..» И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой-то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: «И пити-пити-пити» и потом «и ти-ти» и опять «и пити-пити-пити» и опять «и ти-ти». Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое-то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательно держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все-таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. «Тянется, тянется! растягивается и все тянется», — говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушиваньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанье тараканов и шуршанье мухи, бившейся о подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к его лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давили см о. «Но, может быть, это моя рубашка на столе, — думал князь Андрей, — а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити-пити-пити и ти-ти — и пити-пити-пити...» — Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, — тяжело просил кого-то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой. «Да, любовь (думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все-таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить — любить Бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью Божеской. И от этого-то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он... Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но Божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз понял всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидеть ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать...» И пити-пити-пити и ти-ти, и пити-пити — бум, ударилась муха... И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что-то происходило особенное. Все так же в этом мире воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что-то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка-сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что-то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал. «О, как тяжел этот неперестающий бред!» — подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло перед ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий, шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что-то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой Божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что-то. Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку. — Вы? — сказал он. — Как счастливо! Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами. — Простите! — сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. — Простите меня! — Я вас люблю, — сказал князь Андрей. — Простите... — Что простить? — спросил князь Андрей. — Простите меня за то, что я сде...лала, — чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку. — Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, — сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза. Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно-любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор. Петр-камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке. — Это что такое? — сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. — Извольте идти, сударыня. В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери. Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель. С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым. Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
