Самый известный случай добровольного перехода с целью воевать на стороне СССР это история немецкого ефрейтора Фрица Ганса Вернера Шме́нкеля
Фриц родился 14 февраля 1916 в местечке Варзово возле города Штеттин ныне Щеци, его отец коммунист был убит в 1923г в стычке с нацистами. В ноябре 1941 года Ф. Шменкель дезертировал из рядов немецкой армии и в районе города Белый Калининской (ныне Тверской) области намереваясь перейти линию фронта с целью вступить в ряды Красной Армии, но попал к советским партизанам 17 февраля 1942 года он был принят в партизанский отряд "Смерть фашизму", и с этого времени по март 1943 года был разведчиком, пулемётчиком, участником и руководителем многих боевых операций на территории Нелидовского и Бельского районов Калинской (ныне Тверской) области и в Смоленской области. Партизаны дали ему имя «Иван Иванович».

Из показаний партизана Виктора Спирина: - Первое время ему не доверяли и оружия не давали. Даже хотели расстрелять, если сложится тяжелая обстановка. Заступились местные жители, которым он помогал по хозяйству, пока скитался осенью и зимой 41-го года. В конце февраля мы подверглись нападению и обстрелу немецкого разведывательного отряда. У Шменкеля был только один бинокль, через который он наблюдал за боем. Заметив немца, спрятавшегося за елкой и ведущего прицельный огонь по дому, попросил винтовку. Ему разрешили взять - в сенях они лежали кучей, но свою я ему не отдал. Он одним выстрелом убрал немца. После этого мы ему стали доверять (хотя из показаний другого партизана ему долго еще не доверяли - "Назначали в дозор, а в укрытии ставили своего человека") дали ему винтовку убитого и пистолет "парабеллум".
6 мая 1942 года на дороге Духовщина - Белый отряд столкнулся с немецкой танковой колонной и вынужден был отступить с боем. Мы уже уходили, когда Шменкель подбежал к помощнику командира отряда Васильеву и сказал, что на танках имеются бочки с горючим и что нужно стрелять в них. После этого мы открыли огонь зажигательными патронами и сожгли пять танков.
Вскоре Фриц-Иван стал незаменимым и авторитетным бойцом в отряде. Партизаны воевали в основном трофейным оружием, захваченным у немцев. Однако с пулеметом никто, кроме Фрица-Ивана, обращаться не умел, и он охотно помогал партизанам осваивать технику. Даже командир отряда советовался с ним при проведении той или иной операции.

Из показаний партизана Аркадия Глазунова: - Наш отряд окружили немцы, и мы отбивались около двух недель. Потом все разошлись по мелким группам и пробивались из окружения. Шменкель был с нами и из окружения ушел с одним из наших партизан. Примерно через месяц наш отряд собрался в лесу. Шменкель тоже нас разыскал. Был он сильно обморожен, но снова воевал против немцев. Все партизаны относились к нему как к своему человеку и уважали его .
Немецкое командование выяснило какой именно немецкий солдат под псевдонимом "Иван Иванович" воюет на стороне советских партизан, было распространено объявление по деревням и среди немецких солдат "Кто поймает Шменкеля - вознаграждение: русскому 8 га земли, дом, корова, германскому солдату - 25 тыс. марок и 2 месяца отпуска".

В начале 1944 года Шменкель был схвачен гитлеровцами и по постановлению военно-полевого суда был расстрелян в Минске 22 февраля того же года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 октября 1964 года за активное участие в партизанском движении, образцовое выполнение боевых заданий командования в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом геройство и мужество гражданину Германии Шменкелю Фрицу Паулю посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Есть сведения ещё об одном немецком солдате воевавшего в составе партизанского рейдового соединения "13" под командованием Сергея Гришина действовавшего на территории 19 районов Смоленской, Витебской и Могилевской областей. В марте и апреле1943г юга - западнее Смоленска части немецкой армии провели крупную операцию против отряда Гришина. Дальше отрывки из материалов двух допросов немцами девушки и перебежчика из этого партизанского отряда:

Присоединившиеся к партизанам: один цыган; один немецкий солдат, присоединившийся к партизанам после ранения; около 200 украинских дезертиров в немецкой форме, в том числе майор, имени которого я не знаю, но он работает в штабе. Немецкий солдат сражается вместе с партизанами против немцев; по-русски говорит плохо.

В группе находится немецкий солдат, он дезертировал и присоединился к нам около села Колышки. Мы зовем его Федя, его немецкое имя мне неизвестно. Отделение партизан устроило засаду на группу из 10 русских военнопленных и двух немецких солдат; один солдат был убит. Десять военнопленных теперь сражаются на нашей стороне. Немецкого солдата расстрелял из автомата Федя, обратившийся с просьбой об этом. Он проявляет большую активность, и его прозвали «героем». Словесный портрет Феди: 19 лет, среднего роста, худощавый, темно-русые волосы; одет: немецкая форма без знаков отличия, белая меховая шапка с красной звездой»

В нашем кавалерийском взводе было 30 человек, в том числе один немецкий солдат по имени Федя. Его настоящее имя Фридрих Розенберг или Розенхольц. Он проживал рядом с Гамбургом. Насколько мне известно, он дезертировал. Он пользуется уважением, но в группе ему не доверяют и постоянно за ним следят.

Вполне возможно, что речь идёт о том же Фрице Шме́нкеле, район действий отрядов приблизительно совпадает, хотя в составе полка "13" отряда «Смерть фашизму» не было. Имя Федя смахивает на Фрица, с другой стороны возраст у Феди указан как 19 лет, а Фрицу в это время уже было 27 лет, плюс разночтения по месту рождения.

В книге "Записки военного переводчика" Верника С. М рассказывается опять же о Белоруссии 1943г где в местечка Острына он встретился с австрийцем из Вены по имени Курт, воевавшим на стороне партизан.
...Курт родом из пригорода Вены. Отец его — рабочий. Курт хорошо помнит 1934 год, революционные бои с австрийскими фашистами на рабочих окраинах Вены. Хотя ему еще и десяти лет не было, но патроны он и его товарищи рабочим подносили. ...когда меня призвали в армию и должны были отправить на Восточный фронт, отец при нашем последнем разговоре сказал: «Курт, ты не должен воевать за наци».
В Белоруссии на эшелон, в котором Курт и солдаты его полка ехали на Восточный фронт, совершили налёт советские самолёты во время которого Курт дезертировал. Через пару дней его задержали партизаны, после чего вступив в состав партизанского отряда он в течении двух лет воевал против немецких войск.

Если у кого нибудь есть более подробная информация о этих немецких военнослужащих или о похожих случаях, поделитесь.

07.07.43: Гитлеровская газета «Дейче цейтунг ин Кроатиен» поместила вторую статью германского майора Шефера, в которой автор жалуется на огромные трудности, которые приходится испытывать гитлеровскому командованию в борьбе против советских партизанских отрядов. Он пишет, что партизаны располагают пулеметами, автоматами, артиллерией. Отдельные партизанские отряды умело поддерживают связь между собой.

Особое «негодование» автора вызывает «неправильная тактика» партизан, «хитрые методы», с помощью которых они обманывают гитлеровские карательные отряды. Партизаны, пишет Шефер, столкнувшись с трудностями, быстро и незаметно рассеиваются в лесах, а затем снова соединяются в условленном месте. «Они, - пишет он, - дерутся упорно, смело и жестоко». «Нелегкая работа, - сокрушается автор, - бороться против партизан на лесных дорогах и тропинках в самой гуще леса. Приходится пересекать лес во всех направлениях, сквозь чащу и болота. При пересечении болотистых мест немецкие солдаты вынуждены брать друг друга за руки, чтобы не утонуть. Одежда сушится прямо на теле солдата. Спать приходится на сырой земле. Но спокойные ночи бывают редко, ибо партизаны нападают по ночам. Снабжение немецких войск продовольствием, вооружением и боеприпасами осуществляется с большими трудностями, ибо партизаны минируют дороги».

Всё это, заявляет гитлеровский офицер, вынуждает германское командование использовать в борьбе против партизан не только эсэсовские и полицейские части, но также авиацию и даже немецких солдат, прибывших с фронта на излечение. Тактика германского командования, по словам Шефера, сводится к тому, чтобы «окружать партизан превосходящими силами, не оттеснять, а уничтожать их». «Однако, - сокрушается гитлеровский майор, - добиться этого легче на словах, чем на деле. Пользующиеся поддержкой населения, партизаны располагают превосходной информационной сетью. Они заблаговременно узнают о каждом передвижении германских частей, вследствие чего операции, предпринимаемые германскими войсками, часто оказываются бессмысленными». ("Красная звезда", СССР)*

04.07.43: Как сообщает берлинский корреспондент шведской газеты «Свенска дагбладет», в берлинских кругах признают, что советские партизаны причиняют немецкому командованию много забот. «Русская партизанская война, - пишет корреспондент, - особенно в лесных и болотистых местностях, ставит немецких солдат перед тяжелыми испытаниями. Борьба с партизанами потребовала с немецкой стороны много жертв».

По словам корреспондента, для борьбы с советскими партизанами германское командование вынуждено использовать специальные войска «СС» и крупные полицейские отряды. Немцам пришлось построить особые опорные пункты и укрепленные позиции, а также большое количество вышек, с которых ведется круглосуточное наблюдение. Советские партизаны, пишет корреспондент, направляют свои удары в первую очередь против немецких линий коммуникаций в тылу, что, по признанию немецких кругов, причиняет им . ("Красная звезда", СССР)

27.05.43: Шведская газета «Свенска дагбладет» сообщает, что немцы напуганы ростом партизанской войны в Белоруссии. Операции советских партизан приняли такой размах, что немцы вынуждены вводить для борьбы с ними всё более крупные силы. По словам газеты, некоторое время тому назад крупные части «СС» и многочисленные отряды гитлеровской полиции окружили Минск, полностью изолировав его от внешнего мира. После этого в городе началась массовая облава, продолжавшаяся в течение недели. Никто из жителей Минска не избежал обыска.

Газета «Свенска дагбладет» пишет, что, по признаниям немцев, «советские партизанские отряды в окрестных лесах поддерживались из Минска. Их действия мешали снабжению фронта и крайне затрудняли работу немецких властей». В Минске, пишет газета, были обнаружены запасы оружия и тайные . ("Известия", СССР)

ЯНВАРЬ 1943 :

14.01.43: Немецко-фашистские оккупанты встревожены ростом партизанского движения в оккупированных советских районах. Гитлеровская газета «Гамбургер фремденблат» жалуется на «коварство» советских партизан, которые, по ее словам, особенно успешно действуют в лесных районах. Газета пишет, что немецким войскам приходится производить тщательную разведку местности. Для борьбы с партизанами немцы вынуждены были создать специальную «полицию безопасности».

Гитлеровская газета признает, что среди партизан очень много превосходных снайперов, поэтому борьба против них, по ее словам, «требует испытанных людей». Газета указывает, что партизанские отряды при помощи радио связаны друг с другом.

Газета жалуется на то, что немецкие солдаты становятся часто жертвами партизан и что последние разрушают мосты и взрывают поезда.

Другая гитлеровская газета - «Националь цейтунг» обвиняет гражданское население оккупированных районов в помощи партизанам. По признанию газеты, советские партизаны «ведут настоящие военные действия против германских войск и в особенности против их тыловых коммуникаций». Газета сетует на трудности борьбы против партизан, которые, по ее словам, «находят себе пристанище в ». ("Красная звезда", СССР)

14.10.42: Военный корреспондент гитлеровской газеты «Минскер цейтунг» пишет: «Борьба с советскими партизанами идет среди лесов и болот вокруг отдельных железнодорожных веток. Партизаны беспрестанно пытаются взрывать пути, закладывать мины под рельсы и мосты, перерезать телеграфные провода, нападать на поезда, портить сигнализацию и производить налеты на станции и мосты. В борьбе против партизан участвуют войска СС и авиация. Леса по обеим сторонам железнодорожного полотна вырублены для того, чтобы немецкий железнодорожный персонал мог наблюдать за местностью. Несмотря на это, партизанам часто удается производить повреждения на железных дорогах. Паровозы сходят с рельс, из засад раздаются выстрелы, немецкие железнодорожники гибнут, паровозы взлетают на воздух. Ночью поезда вынуждены итти без освещения и сигнальных огней. Партизанская война ведется беспощадно».

А вот как описывает гитлеровская газета «Вильнаер цейтунг» вступление гитлеровских войск в захваченный ими советский город: «Город занят. За армией следует полиция. Вокруг земля содрогается, и гигантское бетонное здание взлетает на воздух. Это адская машина сделала свое дело. Полиция принимается за очистку города. Все под"ездные пути к нему блокируются, никто не впускается и не выпускается из города. Все подозрительные лица арестовываются. Здесь в городе они кажутся только «безвредными» пешеходами, а за городом образуют целые отряды. Расправа с ними беспощадна. Все мужчины должны быть зарегистрированы. Те же, которые не могут доказать, что они постоянно проживают в городе, высылаются. Ночью кто-то взрывает все мосты. Временный мост постоянно охраняется от саботажников полицией. Главная задача полиции - это очистка тыловых районов, причем часто приходится вести ожесточенные бои с партизанами за каждую улицу, за каждую площадь, за ». ("Красная звезда", СССР)

АВГУСТ 1942 :

25.08.42: Все чаще в гитлеровских газетах появляются сообщения военных корреспондентов о тяжелых затруднениях, создаваемых для немецких войск советскими партизанами. Военные корреспонденты подчеркивают, что во многих местах все дороги стали опасными для немцев. Вот картина, которую рисует корреспондент газеты «Фелькишер беобахтер»:

«Маленький приморский город в Крыму. На дороге, при выезде из этого города замечаем столб с надписью: «Держать оружие в боевой готовности, грозит опасность нападения партизан!». Едем по дороге, справа откос, густо заросший кустарником. Внезапно раздается выстрел. Смотровое стекло грузовика разбито. Вторая пуля попадает в колесо. Машина останавливается. Выскакиваем из грузовиков, ищем прикрытия. Выстрелы следуют один за другим, но мы никого не видим. Партизаны перебегают с одного места на другое и ведут непрерывный огонь».

Газета «Националь цейтунг» помещает рассказ командира роты СС, посланной для участия в операции против партизанского отряда.

«Сколько лишений и страха пережили мы, - пишет автор, - за эти месяцы борьбы с партизанами, но до сих пор отряд разыскать не удалось. Совершая нападения на железные дороги, мосты, обозы, воинские колонны и полицейские отряды, партизаны остаются неуловимыми, скрываясь в лесу. Вчера вечером пришли в деревню, соединившись на ее околице с другими ротами. Внезапно на улицах деревни начинается стычка с партизанами. Население деревни становится на их сторону. Мы, конечно, ответили позже населению, как полагается. Подобная судьба постигла в последующие дни все деревни, гостеприимно принимающие партизан. Утром мы углубляемся в лес на два с половиной километра. Вдруг отовсюду начинается жестокий огонь. Многие наши солдаты падают убитыми и ранеными. Начинается ожесточенный бой. Все преимущества на стороне противника, так как он почти невидим и имеет хорошее оружие. Приходится вызывать самолеты, однако, партизаны пробиваются через наши линии».

«Кто бы мог подумать, - жалобно восклицает в заключение гитлеровский каратель, - что нам предстоит решение таких боевых задач в столь ». ("Красная звезда", СССР)

06.08.42: Корреспондент шведской газеты «Дагенс нюхетер», побывавший в оккупированных советских районах, прислал корреспонденцию, в которой пишет: «В Белоруссии, где в 1941 году происходили большие сражения, бои еще продолжаются. Советские партизаны группами по 200-300 человек предпринимают неожиданные вылазки против оккупационных отрядов и нападают на лагери германских войск. Бешеными атаками они наносят немцам тяжелые потери. Когда же немцы посылают против них значительно превосходящие силы, то партизаны мгновенно исчезают. Добродушный длиннобородый крестьянин работает с плугом с утра до вечера. С заходом солнца он возвращается домой. С наступлением темноты он берет спрятанный пулемет, и мирный крестьянин становится опасным партизаном.

Действия партизан принимают часто такой оборот, что немцам приходится вводить в действие бомбардировщики. Но для германских летчиков это связано с риском, так как русские открывают ураганный огонь из автоматов. Зимою бои с партизанами представляли для немцев ужасный этап войны в России. Среди партизан имеются женщины и даже дети. Германский офицер рассказал, что зимою был захвачен 12-летний мальчик, который много раз переходил линию фронта. Мальчик не дал никаких сведений. Его специальностью были поджоги домов, где спали германские солдаты. Мужественно принял он сообщение о смертном приговоре, а перед расстрелом воскликнул: «Да здравствует родина!». Лица, помогающие немцам, также живут под страхом мести партизан».

Касаясь положения населения оккупированных районов, корреспондент пишет, что у него нет ни жилья, ни пищи, и оно лишено возможности достать . ("Красная звезда", СССР)

Гитлеровцы не на шутку встревожены тяжелым положением, создавшимся для них в Белоруссии. На каждом шагу немецко-фашистские поработители наталкиваются на жесточайшее сопротивление всего населения, срывающего все мероприятия оккупационных властей. «Таинственное ужасное проклятие тяготеет над нами в Белоруссии, - восклицает гитлеровская газета «Нейес винер тагеблат». - Германские чиновники не находят здесь ничего, что могло бы облегчить их деятельность. Им приходится здесь бороться с непреодолимыми трудностями. Крестьяне не хотят мириться с новыми условиями собственности. Ремесленники не откликнулись на наш призыв».

Чтобы сломить сопротивление белорусского народа, гитлеровцы жестоко расправляются с непокорными, убивают мужчин и женщин, стариков и детей. Одновременно она развернули среди населения гнусную пропаганду, стремясь доказать, что «белоруссы не имеют ничего общего с русскими» и что «судьба Белоруссии, - по выражению гитлеровской газеты «Кракауэр цейтунг», - неотделима от судьбы Германии». Пулей и гранатой отвечают граждане советской Белоруссии на все призывы оккупантов к покорности. Недаром та же гитлеровская газета признала, что «самой неотложной задачей немцев в Белоруссии является подавление партизанского движения». О размахе этого движения свидетельствует сообщение гитлеровских газет о том, что на-днях будет опубликован специальный приказ оккупационных властей «об организации немецкой самообороны» в . ("Красная звезда", СССР)

01.07.42: Немецко-фашистская газета «Гамбургер фремденблатт» в номере от 25 июня опубликовала статью генерал-лейтенанта Тишовица. Гитлеровский генерал, на своей спине испытавший силу и мощь Красной Армии, вынужден признать, что в отличие от Бельгии, Голландии, Франции и других европейских стран на советско-германском фронте немецкие захватчики «натолкнулись на необычайно упорное сопротивление уже в пограничных боях. Советские солдаты дерутся с беспримерным мужеством. Когда положение безнадежно, они предпочитают взорвать себя вместе с укреплением, чем сдаваться. Высший советский командный состав также оказался на высоте поставленных перед ним задач на протяжении всей кампании».

Гитлеровский генерал с ужасом вспоминает о зимних операциях Красной Армии, стоивших гитлеровским бандитам огромных потерь в живой силе и технике, «зимой, - пишет он, - наш полк стоял на Донце, к югу от Харькова. Наши трудности доходили до крайностей. Я, - заявляет автор, - сражался у Вердена, на Сомме, во Фландрии. Все это нуль по сравнению с тем, что требовалось от каждого из нас на востоке».

Далее гитлеровский генерал вынужден признать мужество советских партизан. «Партизаны, - пишет он, - знают, что при поимке им грозит расстрел, но относятся к этому равнодушно. Когда немецкие солдаты готовились расстрелять одну молодую женщину, - с циничной откровенностью повествует генерал о зверствах, чинимых гитлеровцами над советскими людьми, - она не теряла самообладания и прикладывала руку к сердцу, показывая куда ». ("Красная звезда", СССР)

ИЮНЬ 1942 :

27.06.42: Гитлеровские чиновники жалуются на «исключительные трудности работы» в оккупированных советских районах. Во время пребывания Розенберга на Украине выступил гитлеровский комиссар Кох, который вынужден был отметить, что «все работающие на Украине германские деятели, а также районные комиссары и руководители сельского хозяйства часто совершенно одиноки на своих постах». Еще более откровенно высказался сам Розенберг, делясь своими «впечатлениями» о поездке по оккупированным советским районам. Согласно сообщению «Остдейчер беобахтер», Розенберг после возвращения из оккупированных районов Украины заявил, что германским властям «не удалось наладить сотрудничество с местным населением. Везде орудуют вооруженные отряды, убивающие ». ("Красная звезда", СССР)

11.06.42: В передовой статье шведская газета «Гетеборгс постен» пишет, что после нападения гитлеровских армий на СССР русские своим героическим сопротивлением врагу вызвали уважение к себе во всем мире. «Сегодня, - пишет газета, - все говорят с восхищением о бесстрашии и о прекрасных боевых качествах советских солдат. Советское вооружение тоже поразило мир своим количеством и качеством. Этого не скрывают даже немцы. Они встретили народ, находившийся во всеоружии, народ, который не просит и не дает пощады, а сражается до конца. Характернейшим для борьбы, которую ведет советский народ, явлением служит партизанское движение в тылу противника. Русские партизаны не дают немцам ни минуты покоя, хотя они прекрасно знают, что в том случае, если попадут в плен, они будут немедленно расстреляны. Русский солдат, защитник родины в войне с Германией, завоевал славу, и о нем будут говорить с восхищением. Он сражается с неустрашимостью ради защиты священной России и того общественного порядка, который он построил и который он считает ». ("Красная звезда", СССР)

07.06.42: Газета «Кельнише цейтунг» писала прошлой осенью: «Виселицы для русских партизан и партизанок - это деревья немецкой свободы». Хорошая фугаска угодила на редакцию . ("Красная звезда", СССР)

02.06.42: Много беспокойства и потерь причиняют немцам советские партизаны. По признанию самой германской печати размах борьбы народных мстителей даже трудно себе представить. «Советский партизан, - пишет «Франкфуртер цейтунг» в номере от 24 мая, - обладает непонятной для нас способностью жить в лесах и оказывать упорное сопротивление нашим войскам. Зимой, кроме ожесточенных оборонительных боев на передовых линиях, разыгралась не менее жестокая борьба, можно сказать война в тылу нашего фронта. Партизанские части могли при этом базироваться на хорошо подготовленных опорных пунктах в лесах со складами оружия и продовольствия.

Немецким обозным частям, батальонам полиции и полевой жандармерии приходилось все время обороняться от врага. Кто пережил зиму на Востоке, тот знает трудности, выпавшие на долю частей, находившихся в тылу, как и то, что многие пали в борьбе с партизанами. На родине не имеют представления об этой непривычной для нас борьбе. Такой противник, как молния, появляется и исчезает, нападает, перерезает коммуникации, взрывает железнодорожные пути. Он знает все тропинки. Кто испытал эту борьбу на два фронта, тот поймет, что пережили наши войска ». ("Красная звезда", СССР)

МАЙ 1942 :

16.05.42: Итальянская газета «Коррьера делла Сера» поместила статью о партизанской войне во временно оккупированных советских районах. Вся статья отражает животный страх фашистов перед священной ненавистью советского народа. Автор статьи пишет, что германское командование, наконец, «поняло, какую опасность представляет собой партизанская война. Против партизан нелегко бороться. Партизанская война оказалась совершенно не известной доселе для солдат. Они не знали, как бороться с этим противником, деятельность которого граничит с фанатизмом!».

Автора явно поражает неуловимость партизан. «Чтобы успешно бороться с партизанами, - пишет он, - надо еще найти их, а это значительно труднее, чем сама борьба против них. Многие партизаны, одетые в гражданское платье, днем смешиваются с населением и принимают самый ». ("Красная звезда", СССР)

07.05.42: Славные дела советских партизан не дают покоя немецким захватчикам. Газета «Дейче цейтунг ин Остланд» в статье «Партизанская война в Донбассе» заявляет: «Большевики ведут здесь партизанскую войну. Между линиями не видно ни солдат, ни гражданского населения. Противник появляется то в одном, то в другом месте. Снабжение немецких войск продовольствием и боеприпасами связано с исключительными трудностями. Транспортные колонны нельзя посылать без охраны. В каждой деревне засели мелкие вражеские отряды, которые нападают на нас».

Газета «Кенигсбергер альгемейне цейтунг» пишет: «Нашему танковому отряду дано весьма серьезное задание - охранять один участок от партизан. Партизаны засели в покрытой лесом болотистой местности, куда мы не решаемся заходить. Мост через болото взорван, а все подступы к лесу минированы. Партизаны часто нападают на наши ударные отряды».

Военный корреспондент Янссен пишет в «Данцигер форпостен» о том, что «в горах южной части Крыма находятся советские партизанские отряды, располагающие большими запасами оружия, боеприпасов и продовольствия».

В «Дас рейх» один офицер СС заявляет: «Партизаны среди бела дня нападают на дороги и железнодорожные линии. Вчера вечером они увезли с собой двух германских саперов. Они применяют всевозможнейшие тактические методы. Партизаны постоянно переходят с места на место. Если встречаешь отряд лесных рабочих, то никогда не знаешь, не прячут ли они под одеждой короткие винтовки партизан. За последнее время деятельность партизан стала еще более активной»...

Шведский журнал «Ню» в последнем номере публикует большую статью о борьбе советских партизан.

«Борьба партизан показала, - пишет журнал, - что война еще больше об"единила русский народ. Оборона России против армии, одержавшей столько побед на континенте, изумила весь мир». Журнал отмечает большую роль в войне «советских партизанских отрядов, которые наносили огромный ущерб немецким войскам». Уже вскоре после начала войны, пишет журнал, в сводках германского командования начали появляться тревожные сообщения о том, что «бои продолжались и вспыхивали вновь позади германских линий».

«Партизаны, - пишет далее журнал, - прекрасно вооружены и пользуются безграничной симпатией населения и его активной поддержкой. Партизанская война идет во всех оккупированных районах СССР. Партизаны взрывают мосты, паромы, воинские эшелоны, товарные поезда. Они появлялись на дорогах, где брали в плен или убивали вестовых, уничтожали автомашины, поджигали склады горючего, простреливали автоцистерны, нападали на бронемашины, танки и самолеты, уничтожали их ручными гранатами. Германские танки и бронемашины часто попадали в западни. Не раз сообщалось и о нападениях на германские штабы. Много германских генералов было убито партизанами. На захваченные немцами деревни часто совершались ночные налеты».

В заключение журнал пишет: «Партизаны поддерживают волю к сопротивлению оккупационным властям и уничтожают предателей, поступающих на службу к захватчикам.

Партизаны издают гектографированные газеты и листовки, организуют тайные митинги, вывешивают обращения к населению. Приток новых людей в партизанские отряды ». ("Красная звезда", СССР)

04.03.42: Газета «Кракауэр цейтунг» опубликовала статью военного корреспондента войск «СС» Шнейдера, который признает, что повсюду в тылу немецких войск действуют советские партизаны. «Они, - заявляет корреспондент, - стараются уничтожать германские войсковые колонны и вообще все, что могло бы принести пользу немцам». Корреспондент приводит следующий эпизод: однажды из деревни, расположенной севернее С., немецкому штабу сообщили, что партизаны ежедневно нападают на расквартированных в этой деревне солдат, убивают их и угрожают повесить назначенного немецким командованием старосту деревни. Когда в этой деревне производилось из"ятие продовольствия для германских солдат, партизаны налетели на деревню и убили двух германских солдат и унтер-офицера. Для ликвидации партизан был послан отряд «СС», который пытался окружить лес, где засели партизаны. СС-овцы ворвались в избу лесничего, в которой, по их сведениям, находился штаб партизанского отряда. Однако захватить никого не удалось. Партизаны . ("Красная звезда", СССР)

21.02.42: Немецкая газета «Гамбургер фремденблатт» поместила статью одного из главарей отрядов «СС» Фрица Карстенса, который признает, что советские партизаны не дают житья оккупантам. «Наш горький опыт, - жалуется Карстенс, - показывает, что во всех оккупированных областях после отступления советских войск создавались нелегальные группы. Партизаны часто уничтожают германские склады продовольствия, сырья, а также ». ("Красная звезда", СССР)

ДЕКАБРЬ 1941 :

04.12.41: Немецкое командование пыталось об"яснить отступление гитлеровских войск из Ростова тем, что им пришлось повернуть обратно специально для наказания гражданского населения, нападающего на тылы немецкой армии. Бегство фон Клейста в таком об’яснении должно было выглядеть как карательная экспедиция, при чем в ее составе оказалось что-то около 6 немецких дивизий. Смехотворно неумное это «об"яснение» имело целью скрыть крупное поражение, понесенное немцами под Ростовом. Само собой разумеется, что скрыть этот факт немцам не удалось, а составленное впопыхах неосмотрительное заявление о «причинах» оставления Ростова сыграло с ними плохую шутку…

Американская «Вашингтон пост» по этому поводу пишет: «Если поверить утверждениям нацистов о том, будто они эвакуировали Ростов из-за действий партизан, то получится, что они настолько ослабли, что не могут справляться с партизанами»... Лондонская «Таймс» пишет, что версия о партизанах «в качестве об’яснения отступления, конечно, ложь», но сама по себе она представляет «более страшный и убийственный приговор из собственных уст, чем что-либо, выставленное прежде против немцев».

Так случилось, что немецко-фашистские захватчики помимо своей воли рассказали всему миру о той тщательно скрываемой и умалчиваемой ими войне, которая бушует на захваченных советских землях, в . ("Известия", СССР)

21.11.41: Выходящая в Бельгии немецкая газета «Брюсселер цейтунг» поместила статью, в которой отражен страх нацистов перед советскими партизанами.

Газета негодует по поводу того, что «законные методы войны» не нравятся большевикам, которые сражаются яростно, и что «на борьбу встало все гражданское население». Нам придется, заявляет газета, усилить борьбу с партизанами.

Нацистский листок жалуется также на упорство бойцов Красной Армии. «Противника на Востоке нельзя сравнивать с другими солдатами, с которыми пришлось сражаться германской армии», - говорит газета, сетуя на «ярость русских солдат в бою».

Особенно не нравятся нацистской газете перспективы зимней войны в условиях непрерывной активной деятельности партизан. «Противник хочет, - плачется газета, - чтобы немцы не сидели без дела зимой. Советам, которые привыкли возвеличивать подвиги партизан во время гражданской войны, не трудно будет исполнить ». ("Правда", СССР)

07.10.41: Швейцарская газета «Националь цейтунг», комментируя положение на Восточном фронте, отмечает стойкость и организованность сопротивления советских войск. Эта стойкость советской армии, пишет газета, подчеркивается даже в рассказах многих немцев, участников этой войны. Вполне понятно поэтому, что «моторизованные крепости», как немцы называют в своих сообщениях танки, могут продвигаться вперед только ценой огромных усилий и тяжелых потерь. Германские газеты заполнены длинными списками погибших танкистов и солдат моторизованных войск.

Газета называет борьбу советских частей в тылу противника и борьбу партизан своего рода малой войной, в которой принимают участие не только мелкие партизанские отряды, но и целые воинские части.

Советская армия показала свою твердую и бесповоротную решимость лишать надвигающегося врага абсолютно всего. Главную же роль, однако, играет готовность советской армии не уступать врагу, в каком бы положении ни оказывались советские войска. Каждый район, каждый дом, каждая стена используются при организации обороны. В результате этого немцы несут огромные потери. Рассказы самих немцев об отдельных эпизодах войны лишь подтверждают бесстрашие советских солдат и упорство советского сопротивления. Уроки войны на Восточном фронте весьма поучительны. Они показывают, какое огромное значение имеет такой фактор, как «психология солдата».

14.09.41: Германская газета «Фелькишер беобахтер» поместила статью «Лик войны на востоке», в которой признает, что германская армия натолкнулась на Восточном фронте на неожиданные трудности.

«Здесь, - пишет газета, - в действительности все оказывается иначе, чем мы себе представляли. В этом походе германский солдат оказывается как бы перенесенным в другую часть света, на другую планету, причем это следует понимать отнюдь не только в географическом смысле. Причиной тому являются люди, живущие этой стране».

Газета горько сетует на то, что во время боя на поле брани «большевистские бойцы продолжают драться даже тогда, когда они находятся в самом трудном положении. Так ведут себя не только крестьяне, одетые в форму, но также и командиры».

Образ действий этого противника нельзя предусмотреть. Немецкие солдаты давно привыкли к тому, что на 100 километров в тылу может оказаться фронт. Каждый обозник должен иметь под рукой ружье или автоматический пистолет. Даже находящиеся вдали от фронта высшие штабы ночью выставляют караульных, как на передовых позициях. Особую главу составляет описание, какие лишения германскому солдату пришлось терпеть и какие задачи решать. Не удивительно, говорит газета, если солдат ругает крепкими словами «доморощенных стратегов», не довольных ходом операций . ("Правда", СССР)

09.08.41: Газета «Таймс оф Индия» в недельном обзоре военных действий отмечает, что германские фашисты встретились с большими затруднениями, которых они не предвидели. Партизанская война, уничтожение советскими войсками при отступлении всех материалов, эффективные контрудары советских танков - все это создает такие затруднения, которые вызывают беспокойство у германского командования.

Газета «Трибюн» в обстоятельной статье также отмечает, что немцы находятся в очень затруднительном положении. Красная Армия, пишет газета, показала не только доблесть, но и хорошую выучку.

Кроме того, русские развернули партизанскую войну. Дезорганизованные и поставленные в невыгодное положение немцы проклинают русских. Они называют тактику русских дьявольской. Когда дьявол начинает называть политику другого дьявольской, то легко можно представить, до какого бедственного положения он доведен.

Для поддержания своих очень потрепанных на восточном фронте войск немцы отозвали даже несколько дивизий из Ливии. Немецким воздушным силам так же нанесены серьезные потери. Для их усиления переброшены самолеты с западного фронта. Германская армия завязла. Приближается зима с ее страшным кнутом, чтобы . ("Правда", СССР)

ИЮЛЬ 1941 :

30.07.41: Среди штабных документов, захваченных при разгроме одной вражеской части, оказались полевые газеты, содержание которых проливает свет на то, что делается в фашистском тылу. По материалам, помещенным в этих газетах, можно ясно представить себе, как напуганы фашисты ростом партизанского движения.

В полевой газете «Блюхер» (№ 6), издающейся для одного из танковых соединений, подробно сообщается о партизанских методах борьбы, применяемых красноармейцами и населением. Один офицер, между прочим, пишет: «В походе мы должны были проехать через 20 деревень. В каждой деревне нас обстреливали красные снайперы, засевшие в крестьянских избах. Они стреляли в нас и тогда, когда мы переезжали из одной деревни в другую».

В каждом номере этой газеты помещены сообщения о нападениях партизан на регулярные немецкие части. В № 9 от 4 июля сообщается, что в лесу партизаны напали на группу немецких связистов и убили офицера. В следующем номере газеты подробно описывается бой между партизанской группой и немецкой квартирмейстерской частью.

Судя по материалам, напечатанным в полевых газетах, фашистское командование весьма озабочено также партизанскими действиями гражданского населения. Та же газета «Блюхер» в номере от 9 июля приводит ряд случаев порчи железнодорожных линий, поджога складов, уничтожения посевов и т.д.

В другой фашистской газете «Губенер Цейтунг» напечатана большая корреспонденция о партизанских действиях населения города Д., начатых после занятия его фашистами.

Фашистский военный корреспондент пишет: «Ночные уличные бои со снайперами становятся обычным и повседневным явлением. Но и это не все. Среди бела дня здесь гремят выстрелы из-за угла, с чердаков, из окон. Каждый житель, которого мы встречаем на улице, каждая женщина, которая как будто кланяется нам, - все они могут в любую минуту исчезнуть в лабиринте узеньких переулков и маленьких домишек, взять оружие и начать стрелять в нас из засады. И они это делают! Делают даже теперь, хотя город уже в течение нескольких дней находится в наших руках».

Далее военный корреспондент описывает, как, проезжая по улицам города на мотоцикле, он все время подвергался обстрелу со всех сторон. Из всего сказанного газета делает следующий вывод: «Новым для нас является применяемый противником средневековый способ ведения войны из-за угла, во дворе и на улице. Войну эту ведут мужчины и женщины, не носящие военной формы, так что борьба ведется мирным, ». ("Красная звезда", СССР)

13.07.41: Газета «Дагенс нюхетер» опубликовала статью известного шведского военного публициста полковника Братта, посвященную партизанской войне в тылу немецких войск. Автор пишет: «Все говорят о том, что русские ведут партизанскую войну дьявольски искусно. Формально тут возражать не приходится: партизанская война, проводимая солдатами, одетыми в форму, не противоречит «праву войны». Русский солдат оказался способным к партизанской войне, требующей индивидуальных действий. Немцы подчеркивают, что «малая война», ведущаяся за линией основного фронта, тяжела, жестока, и приносит огромные потери. Из статей, опубликованных в русской печати, видно, что русские партизаны используют в качестве укрытия хлебные поля. Можно себе представить, каких усилий стоит немцам очистить русские поля и леса от вооруженных винтовками и пулеметами партизан».
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
("Красная звезда", СССР)
("Известия", СССР)

Республика Зуева была конфигурацией старообрядческого самоуправления на оккупированной немцами территории. Зуевцы отбивались и от партизан, и от фашистов, и от эстонской полиции, но потом пошли на сотрудничество с Рейхом.

Оккупация Белоруссии

П. Ильинский в своих воспоминаниях «Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии» описывает, как белорусы сотрудничали с немецким правительством. Была ли оккупация вечно такой, как ее представляли советские учебники истории – вопрос неоднозначный.

Историк А. Кравцов считает, что «та оккупация была разной. Случалось так, что к немцам шли за подмогой. За хлебом, за кровом. Иной раз даже за оружием. Кого-то из тех мы вправе называть коллаборационистами. Но вправе ли осуждать?».

В Белоруссии, как и в иных регионах СССР, возникали различные партизанские образования, выступающие как за, так и против Красной Армии.

Республика Зуева

Описывая партизанское движение в оккупированной Белоруссии, Ильинский повествует об одной из новообразованных в ходе брани республике – Республике Зуева. Из исследований Д. Карова и М. Глазка еще в советское время стало широко известно о других республиках – демократической Республике Россоно, заключающейся из красноармейцев-дезертиров, и воевавшей как против немцев, так и против РККА, а также о так называемом Локотском самоуправлении – республике размером с Бельгию, располагавшаяся на Брянщине и на долях современных Курской и Орловской областей, с населением в 600 тысяч человек. Однако о загадочной Республике Зуева писали куда меньше. Откуда же она возникла и как длинно просуществовала?

Мотивы Зуева

В книге «Партизанщина: мифы и реалии» В. Батшев описывает, что так как Полоцк, Витебск и Смоленск были взяты немцами в самом начале войны, им потребовались свои люди в новообразованном правительстве захваченных территорий.

Бургомистром в деревне Заскорка под Полоцком сделался старообрядец Михаил Зуев, недавно сидевший в тюрьме за антисоветскую деятельность. Он был лоялен немецким оккупантам – двое его сыновей бывальщины сосланы НКВД в Сибирь, и давно имел счеты с советской властью, потому немцев он встретил с большим воодушевлением: «В 1930-х годах он два раза сидел в темнице за антисоветскую деятельность (5 и 3 года соответственно), и только в 1940 году вернулся из застенков НКВД в свою деревню. Два его сына тоже бывальщины арестованы НКВД за вооружённую борьбу против советской власти. Один сын в итоге погиб в сталинских лагерях, второму удалось в начине 1960-х уехать в Австралию».

Ильинский рассказывает, что в деревне на тот момент жило около трех тысяч староверов, а расположена она была на болотах и лесах, вдали от всякой дороги. Согласно Д. Карову (написавшему книгу «Партизанское движение в СССР в 1941-1945 гг»), под управлением Зуева и при поддержке немецкого правительства староверы жили довольно спокойно, наслаждаясь самоуправлением, возвращением частной собственности и открытием старообрядческих церквей – но затем кое-что случилось.

Война Зуева

В ноябре 1941 года в Заскорку пришли семеро партизан и попросили содержание. Среди них был известный Зуеву работник НКВД, прогремевший своей жестокостью. Дав для маскировки партизанам кров и еду, деревенский совет вскоре тайком убил их и забрал оружие: «Зуев пристроил вновь прибывших в одну избу, снабдил их продовольствием, а сам пошёл советоваться со стариками, как быть. На совете старики приняли решение уложить всех партизан, а оружие их спрятать». Когда вскоре в деревню пришла новая группа партизан, Зуев дал им еды и попросил покинуть свою территорию. Когда партизаны пришагали еще раз, Зуев послал им навстречу старообрядцев, вооруженных винтовками. Ночью партизаны вновь вернулись – лишь с тем, чтобы отступить, наткнувшись на неожиданно мощное сопротивление неспящих и вооруженных зуевцев.

После этих нападений Михаил Зуев разрешил организовать в своей и соседних деревнях специальные военизированные отряды. Они были вооружены трофейным партизанским оружием, ночью организовывали дежурство и отбивали нападения. До 1942 года зуевцы, по сведениям Ильинского, откололи 15 атак партизан. Самые главные проблемы начались после – в конце декабря у староверов кончились патроны. Зуеву пришлось пойти к немецкому коменданту – и после Новоиспеченного года один из немецких генералов, воспользовавшись разногласиями между старообрядцами и советским правительством, решает вооружить белорусские деревни, подконтрольные Зуеву, пятьюдесятью русскими винтовками и патронами. Зуеву было велено не сообщать, откуда он достал оружие, и было отказано в автоматах – видимо, из соображений безопасности. Соседние деревни сами присылали своих представителей к Зуеву, упрашивая о защите – так его «республика» расширялась.

Контрнаступление

В 1942 году Зуев со своими отрядами идет в контрнаступление и прогоняет партизан из окрестных деревень, а затем вводит их в состав своей республики. Весной он достает еще четыре пулемета (по разным версиям – покупает у венгров, у немцев, достает в сражениях с партизанами) и вводит жесточайшую дисциплину: за серьезные правонарушения расстреливали на основе голосования вече старообрядцев.

Зимой 1942-1943 Зуев отколол серьезные атаки партизан, и те стали держаться подальше от его республики. Прогнал он из своих краев и эстонскую полицию, которая разыскивала партизан и хотела на основании этого пожить в его деревне: «Зуев ответил эстонскому офицеру, что никаких партизан в районе нет. А следственно, и полиции здесь делать нечего. Пока дело ограничивалось словами, эстонец настаивал, но как только к дому подошел собственный отряд Зуева и Михаил Евсеевич твердо заявил, что применит силу, в случае, если полиция не уйдет - эстонцы подчинились и ушли». Зуев снабжал Полоцк ресурсами – дичью, дровами, сеном, и был весьма удобен для немецкого правительства, так как он исправно платил продовольственный налог. Они даже не заглядывали в Республику Зуева и никак не влияли на внутреннее самоуправление.

Крышка Республики староверов

Вскоре немецкая армия отступила на запад. Зуев отступал вслед за ними: как пишет историк Б. Соколов, «Зуев с долей своих людей ушёл на Запад. Другие староверы остались и начали партизанскую борьбу против Красной Армии. Для этой мишени немцы снабдили их оружием и продовольствием. Партизанские группы держались в лесах под Полоцком вплоть до 1947 года».
Ильинский строчит, что все люди плакали, уезжая из родных деревень, везли на телегах самое ценное, спасали старинные книги и припасы. Немецкий комендант, уходя из окруженного Полоцка, разрешил пробиться к Зуеву, чтобы уйти вместе с ним из окружения – только его люди знали лес как свои пять пальцев. С помощью Зуева немецким армиям и идущим вместе с ними старообрядцам (от одной до двух тысяч – сведения разнятся) удалось выйти в Польшу, а оттуда – в Восточную Пруссию. Доля людей действительно остались в родных краях и стали воевать с РККА. Несколько сотен оставшихся вывозятся в лагеря, тем порой как уехавшие вместе с немцами старообрядцы уезжают в Южную Америку из Гамбурга в 1946 (часть из них потом, в шестидесятых, переедет в США – где жил и Ильинский, автор воспоминаний).

В Пруссии группа Зуева распалась. Сам он пошел к А. Власову и сделался воевать в Русской Освободительной Армии. Далее следы его теряются – по разным данным, Зуев или поехал во Францию, а оттуда в 1949 году отбыл в Бразилию, или пал в 1944 англичанам. Что с ним случилось дальше – никто не знает. Не осталось достоверных сведений о нем, и нет даже фотографии управителя республики староверов. Так кончился век Республики Зуева.

Материал полезен?

• Партизанское движение

Самый известный случай добровольного перехода с целью воевать на стороне СССР это история немецкого ефрейтора Фрица Ганса Вернера Шменкеля.

Фриц родился 14 февраля 1916 в местечке Варзово возле города Штеттин ныне Щеци, его отец коммунист был убит в 1923г в стычке с нацистами. В ноябре 1941 года Ф. Шменкель дезертировал из рядов немецкой армии и в районе города Белый Калининской (ныне Тверской) области намереваясь перейти линию фронта с целью вступить в ряды Красной Армии, но попал к советским партизанам 17 февраля 1942 года он был принят в партизанский отряд "Смерть фашизму", и с этого времени по март 1943 года был разведчиком, пулемётчиком, участником и руководителем многих боевых операций на территории Нелидовского и Бельского районов Калинской (ныне Тверской) области и в Смоленской области. Партизаны дали ему имя?Иван Иванович?.

Из показаний партизана Виктора Спирина: - Первое время ему не доверяли и оружия не давали. Даже хотели расстрелять, если сложится тяжелая обстановка. Заступились местные жители, которым он помогал по хозяйству, пока скитался осенью и зимой 41-го года. В конце февраля мы подверглись нападению и обстрелу немецкого разведывательного отряда. У Шменкеля был только один бинокль, через который он наблюдал за боем. Заметив немца, спрятавшегося за елкой и ведущего прицельный огонь по дому, попросил винтовку. Ему разрешили взять - в сенях они лежали кучей, но свою я ему не отдал. Он одним выстрелом убрал немца. После этого мы ему стали доверять(хотя из показаний другого партизана ему долго еще не доверяли - "Назначали в дозор, а в укрытии ставили своего человека") дали ему винтовку убитого и пистолет "парабеллум".
6 мая 1942 года на дороге Духовщина - Белый отряд столкнулся с немецкой танковой колонной и вынужден был отступить с боем. Мы уже уходили, когда Шменкель подбежал к помощнику командира отряда Васильеву и сказал, что на танках имеются бочки с горючим и что нужно стрелять в них. После этого мы открыли огонь зажигательными патронами и сожгли пять танков.
Вскоре Фриц-Иван стал незаменимым и авторитетным бойцом в отряде. Партизаны воевали в основном трофейным оружием, захваченным у немцев. Однако с пулеметом никто, кроме Фрица-Ивана, обращаться не умел, и он охотно помогал партизанам осваивать технику. Даже командир отряда советовался с ним при проведении той или иной операции.

Из показаний партизана Аркадия Глазунова: - Наш отряд окружили немцы, и мы отбивались около двух недель. Потом все разошлись по мелким группам и пробивались из окружения. Шменкель был с нами и из окружения ушел с одним из наших партизан. Примерно через месяц наш отряд собрался в лесу. Шменкель тоже нас разыскал. Был он сильно обморожен, но снова воевал против немцев. Все партизаны относились к нему как к своему человеку и уважали его.
Немецкое командование выяснило какой именно немецкий солдат под псевдонимом "Иван Иванович" воюет на стороне советских партизан, было распространено объявление по деревням и среди немецких солдат "Кто поймает Шменкеля - вознаграждение: русскому 8 га земли, дом, корова, германскому солдату - 25 тыс. марок и 2 месяца отпуска".

В начале 1944 года Шменкель был схвачен гитлеровцами и по постановлению военно-полевого суда был расстрелян в Минске 22 февраля того же года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 октября 1964 года за активное участие в партизанском движении, образцовое выполнение боевых заданий командования в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом геройство и мужество гражданину Германии Шменкелю Фрицу Паулю посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Есть сведения ещё об одном немецком солдате воевавшего в составе партизанского рейдового соединения "13" под командованием Сергея Гришина действовавшего на территории 19 районов Смоленской, Витебской и Могилевской областей. В марте и апреле1943г юга - западнее Смоленска части немецкой армии провели крупную операцию против отряда Гришина. Дальше отрывки из материалов двух допросов немцами девушки и перебежчика из этого партизанского отряда:

Присоединившиеся к партизанам: один цыган; один немецкий солдат, присоединившийся к партизанам после ранения; около 200 украинских дезертиров в немецкой форме, в том числе майор, имени которого я не знаю, но он работает в штабе. Немецкий солдат сражается вместе с партизанами против немцев; по-русски говорит плохо.

В группе находится немецкий солдат, он дезертировал и присоединился к нам около села Колышки. Мы зовем его Федя, его немецкое имя мне неизвестно. Отделение партизан устроило засаду на группу из 10 русских военнопленных и двух немецких солдат; один солдат был убит. Десять военнопленных теперь сражаются на нашей стороне. Немецкого солдата расстрелял из автомата Федя, обратившийся с просьбой об этом. Он проявляет большую активность, и его прозвали?героем?. Словесный портрет Феди: 19 лет, среднего роста, худощавый, темно-русые волосы; одет: немецкая форма без знаков отличия, белая меховая шапка с красной звездой?

В нашем кавалерийском взводе было 30 человек, в том числе один немецкий солдат по имени Федя. Его настоящее имя Фридрих Розенберг или Розенхольц. Он проживал рядом с Гамбургом. Насколько мне известно, он дезертировал. Он пользуется уважением, но в группе ему не доверяют и постоянно за ним следят.

Вполне возможно, что речь идёт о том же Фрице Шменкеле, район действий отрядов приблизительно совпадает, хотя в составе полка "13" отряда? Смерть фашизму? не было. Имя Федя смахивает на Фрица, с другой стороны возраст у Феди указан как 19 лет, а Фрицу в это время уже было 27 лет, плюс разночтения по месту рождения.

В книге "Записки военного переводчика" Верника С. М рассказывается опять же о Белоруссии 1943г где в местечка Острына он встретился с австрийцем из Вены по имени Курт, воевавшим на стороне партизан.
...Курт родом из пригорода Вены. Отец его? рабочий. Курт хорошо помнит 1934 год, революционные бои с австрийскими фашистами на рабочих окраинах Вены. Хотя ему еще и десяти лет не было, но патроны он и его товарищи рабочим подносили. ...когда меня призвали в армию и должны были отправить на Восточный фронт, отец при нашем последнем разговоре сказал: ?Курт, ты не должен воевать за наци?.
В Белоруссии на эшелон, в котором Курт и солдаты его полка ехали на Восточный фронт, совершили налёт советские самолёты во время которого Курт дезертировал. Через пару дней его задержали партизаны, после чего вступив в состав партизанского отряда он в течении двух лет воевал против немецких войск.

БОЕВОЕ БРАТСТВО

В июне 1943 г. к партизанам 1-й Белорусской бригады пришел из Витебска солдат немецкой воинской части Иоганн Гансович Лойда. «Я пришел к вам,- сказал он, - как чех, понимающий, что нет нужды бороться за фашистскую Германию. Вместе с тем я хотел бы предупредить вас о том, что немцы дешифруют ваши телеграммы, что связано иногда с большими потерями в людях и технике. Если вы считаете, что я принес этим пользу вашей Родине в деле борьбы с фашистами, то мне больше ничего не надо». Иоганн Гансович, или, как себя он называл, Иван Иванович, передал командованию бригады сведения, представлявшие ценность не только для партизан, но и для Советских Вооруженных Сил в целом. В частности, он сообщил данные о характере, количестве и размещении немецких воинских частей в Витебске, о системе и результатах немецкой радиоразведки.
Иоганн Лойда служил в немецком подразделении, которое занималось расшифровкой радиограмм Советской Армии и партизанских бригад. Для осуществления радиоразведки оно имело 60-70 автомашин с опознавательными знаками «Стрела», а с мая 1943 года – «Голова слона с двумя ушами», как символ подслушивания. Десятки самых совершенных по тому времени радиоприемников и семь пеленгаторных установок, расположенных в Витебске, Сураже и других пунктах области, работали круглосуточно. С их помощью гитлеровскому командованию удалось засечь радиостанции 3-й и 4-й Ударных армий, рации более десяти партизанских бригад и вести за ними постоянное наблюдение, расшифровывать важнейшие радиограммы. Чешский патриот рассказал, какие системы советских шифров наиболее легко поддаются расшифровке и что необходимо сделать для снижения эффективност и немецкого радиошпионажа.
Иоганн Гансович Лойда рассказывал о себе, что он родился в семье рабочего, ставшего позже коммунистом. Учил ся в институте. Собирался стать гражданским специалистом, посвятить себя мирной профессии. Он не хотел воевать. Но помимо своего желания был призван в немецко-фашистскую армию и в 1942 году отправлен на советеко-германский фронт. В 1943 году в подразделении радиоразведки прибыл в Витебск.
С первых дней службы в фашистской армии И. Г. Лойда подыскивал удобный момент, чтобы вырваться из окружения нацистов. И Витебске он познакомился с комсомолками Галиной Лятохо и ее подругой Валентиной Крыжевич, с Н. В. Кочетовым и его женой Зинаидой Филатовной, попав таким образом в одну из подпольных организаций, действовавших в пригороде Витебска - в деревне Разу вайка. После нескольких встреч и откровенных бесед Иоганн Лойда стал просить Галю Лятохо помочь ему перейти к партизанам, так как он не хочет воевать против своих. С каждым днем его просьбы становились все более настойчивыми. Иоганн заверил, что он не может больше ждать, что речь идет об очень важных делах, касающихся Советской Армии, что немцы знают, где находятся партизаны и что они передают на Большую землю, какие у них силы и потребности.
И вот однажды Лятохо предложила ему готовиться в партизаны, хотя где-то в душе еще таилось сомнение. А вдруг провокация? Через своего друга Яна Вильковича и Нину, жившую на Песковатике, Галя сообщила в 1-ю Белорусскую партизанскую бригаду, что к ним хочет перейти солдат немецких войск, чех по национальности. Во избежание каких-либо недоразумений было решено дать ему маршрут по деревням, и если он честный человек, не потянет за собой «хвост», то его встретят партизаны.
Чтобы запутать следы и скрыть от гитлеровцев действительную причину исчезновения Лойды, был разработан такой план: оставить на берегу Западной Двины немецкую форму Лойды, часть его писем и фотокарточек и, таким образом, навести гитлеровцев на мысль, что он купался и утонул. Так и было сделано. Немцы несколько дней искали пропавшего, опрашивали население, в том числе и Лятохо, нашли на берегу обрывки писем, порванную фотокарточку, носки (одежда за это время куда-то исчезла). На этом поиски Лойды прекратились. Операция «Иван Иванович» была проведена успешно.
Сохранился волнующий документ - приветственная открытка Иоганна Лойды, адресованная Галине Лятохо в 1943 году по случаю дня ее рождения. Он писал: «Моя милая Галя! Ко дню Вашего рождения желаю Вам от полного сердца всего хорошего, много счастья, здоровья. Также желаю в будущем году пожать Вашу руку и видеть перед нами уже ясное будущее. Ваш Иван Иванович».
Но 1944 год, как желал И. Г. Лойда, не был для Гали Лятохо и ее друзей по подполью счастливым. По доносу предателя Константина Ананьева она, три ее сестры и Ян Вилькович в сентябре 1943 года били схвачены гитлеровцами, подверглись жестоким пыткам, а затем были отправлены в лагерь смерти «Освенцим». Там погибла ее сестра Зинаида. Галя участвовала в лагерном патриотическом подполье. Из лагеря ее освободила Советская Армия.
За героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Галина Филатовна Лятохо (ныне Дворникова) удостоена высокой правительственной награды. Она живет и работает в городе Вильнюсе.
Фашисты боялись идейного влияния, которое могли оказать советские люди на «рыцарей похода на Восток». Не случайно в секретной инструкции, изданной еще 1 июня 1941 года в Берлине под названием «Двенадцать эаповедей поведения немцев на Востоке и их обращения с русскими», давался наказ будущим оккупантам: «Остерегайтесь русской интеллигенции, как эмигрантской, так и новой, советской. Эта интеллигенция... обладает особым обаянием и искусством влиять на характер немца. Этим свойством обладает русский мужчина и еще в большей степени русская женщина... Не заражайтесь коммунистическим духом».
Но никакие, даже самые строгие инструкции и уставы не могли предотвратить общение немецких солдат и офицеров с мирным населением, с советскими людьми. В процессе этого общении и под воздействием noлитической пропаганды партизан и подпольщиков в армии вермахта появлялось всё больше и больше военнослужащих, враждебно настроенных к гитлеровскому режиму и войне.
...Угроза гибели детей от голода заставила жену советского офицера Анну Алексеевну Сеткину пойти работать в подсобное хозяйство немецкой авиационной части. 3десь она имела возможность незаметно прихватить иной раз кое-что из овощей и накормить троих малолетних детей.
За продуктами в хозяйство обычно приезжал немецкий шофер Эрих Паленга. Анна Алексеевна долго и внимательно присматривалась к нему, все чаще вступала в разговоры. Постепенно они познакомились настолько, что могли говорить совершенно откровенно. Эрих часто в шутку называл Сеткину партизанкой. Она вначале бледнела от страха, молчала. Однажды, когда вблизи никого не было. Паленга сказал:
- Партизан - это хорошо!
- Почему же вы здесь, если «партизан-это хорошо»? - спросила его Анна Алексеевна.
- Если бы я знал, где они! - в голосе Эриха чувствовалось искреннее сожаление.
- Хорошо, я попытаюсь узнать, - пообещала Сеткина, хотя лично еще не имела связей с партизанами. Она знала, что Надя Лебедева (ныне Жбанкова) бывает у партизан, и решила посоветоваться с ней, что сказать немецкому солдату.
Через несколько дней, получив положительный ответ от Нади, Анна Алексеевна сообщила Эриху, что встретила человека, который может провести его в партизаны. Паленга очень обрадовался и предложил совершить побег на грузовой автомашине. Так и сделали. 19 октября 1943 года, прихватив с собой Анну Алексеевну Сеткину с детьми и патриотов Ивана Жбанкова и Казимира Поплавского, Эрих Паленга выехал из Витебска по старой Сенненской дороге. За городом их встретил партизанский проводник. В тот же день они прибыли в партизанскую бригаду «Алексея» и были определены в отряд «Прогресс».
В связи с побегом К. Поплавского и И. Жбанкова группа тайной полевой полиции (ГФП-703) докладывала командованию 3-й танковой армии: «Эти два молодых человека работали на аэродроме, и их должны были увезти на работу в Германию. Они удрали из вагонов... 19.10. они удрали из Витебска вместе с дезертиром ефрейтором Эрихом Паленга… Они поехали на грузовой машине. Паленга взял с собой Анну Сеткину, шесть канистр бензина, две винтовки, три ящика боеприпасов и отвез все это партизанам».
Более шести месяцев отважно сражался с гитлеровцами тридцатисемилетний немецкий антифашист Эрих Францевич Паленга. Когда в апреле 1944 года фашистские каратели плотным кольцом окружили партизан Полоцко-Лепельской зоны, Эрих Паленга был среди тех, кто стоял насмерть, кто ходил в рукопашные схватки с врагом, кто показал высокое мужество в ожесточенной битве с немецко-фашистскими карателями у озера Палик.
Многие партизаны Богушевской бригады и бригады «Алексея» хорошо помнят учительницу Скридлевской неполной средней школы, отважную разведчицу комсомолку Валентину Демьяновну Шелухо. Когда немецко-фашистские войска подходили к району, Валентина обратилась в райком комсомола с просьбой оставить ее для работы в тылу врага. Получив задание, подробный инструктаж и явки, молодая учительница осталась в богушевском партийно-комсомольском подполье. Жила она в родной деревне Застодолье. Валентина и ее друзья Ольга Войтихова, Ольга Сидоренко, Александр Молчанов, Мария Соловьева и Мария Кавалкина собирали оружие и передавали его партизанам, обеспечивали продуктами армейские группы, оставшиеся в окрестных лесах после окружения, распространяли среди населения сводки Совинформбюро и листовки.
По заданию Богушевского подпольного райкома партии осенью 1941 года Валентина Шелухо часто ходила в оккупированный Витебск для налаживания связей с городским подпольем и сбора разведывительных данных. В этом ей помогали коммунист В. А. Пятницкий и его дочь Алла. Позже вся семья Пятницких была расстреляна гитлеровцами.
В июле 1942 года, выполняя задание подпольного райкома партии и партизанской бригады «Алексея», Валентина пришла в Витебск и остановилась у коллеги по довоенной работе Лидии Николаевны Овсянкиной (ныне Ходоренко). Жила она в поселке Тарокомбината, по соседству с немецким военным городком. Лучшее место для ведения разведки трудно было подобрать. Здесь все на глазах, а главное - много словоохотливых гитлеровских солдат. Были они разные: и отъявленные фашисты, и такие, которые непрочь поболтать о положении на фронте, о последних новостях. В беседах девушки старались узнать мнение солдат о перспективах воины и таким образом определяли их моральный дух, политические настроении.
К Лидии Николаевне часто приходили местные учителя Мария Тимофеевна Цветкова (ныне Махонина), Клавдия Ивановна Потапенко, Александра Николаевна Овсянкина и ученица 17 средней школы города Витебска Зина Галыня, спасшая знамя своей школы и передавшая его партизанскому отряду. Так возникла подпольная группа; возглавила ее Валентина Шелухо.
На связь к партизанам и для передачи им необходимых сведении ходили Валентина, Лидия Овсянкина, Мария Цветкова. Неутомимыми их помощницами были молодые учителя из деревень Застодолье и Обухово - Ольга Сидоренко и Валентина Абозовская. Через них разведчицы получали от партизан задания, листовки, сводки Совинформбюро, продукты, а им посылали paзведывательные данные и медикаменты.
По вечерам девушки часто собирались вместе на квартире у Лидии или Марии, чтобы обменяться впечатлениями, накопившимися за день, обобщить собранные сведения, наметить план на завтра, договориться, кто пойдет на связь в бригаду. Поселок Тарокомбината стоял особняком за Двиной. Люди здесь жили дружные, самоотверженные. Тарокомбинат являлся удобным местом для проникновения в город армейских и партизанских разведчиков и выхода из города. Десятки советских военнопленных получали здесь помощь и приют, перед тем как уйти в партизаны.
В поселке иногда устраивались вечеринки. Но молодежь собиралась не для того, чтобы веселиться. Это был единственный способ обойти рогатки оккупационного рожима, открыто собраться вместе, лучше узнать друг друга, услышать что-либо новое, встретиться с нужным человеком.
Часто на вечеринки приходили немецкие солдаты. Многим из них нравились русские и белорусские народные песни и танцы. Иногда попросит немецкий солдат:
- Рус, сыграй «Катюшу»! - И над настороженным поселком вдруг взлетал знакомый напев. Парни и девчата с радостью подхватывали любимую песню. В такие минуты они представляли иные «Катюши», первые залпы которых еще летом 1941 года прогремели под Оршей, мысленно были рядом со своими отцами и братьями, сражавшимися с фашистскими ордами на фронтах воины.
Валя, Лида и Мария старались не пропускать вечеринок. Здесь можно было услышать, о чем говорят люди, видеть, кто как себя ведет. Можно было вступить в разговор с солдатом или офицером гитлеровской армии, узнать, откуда и когда он прибыл, когда и почему собирается уезжать.
В один из воскресных августовских вечеров 1943 года девушки заглянули на очередную вечеринку. Заняли, как обычно, свое место у порога, уклоняясь под разными предлогами от приглашений потанцевать. Вечер был в разгаре, когда зашли двое в форме немецких солдат. Раньше их здесь не примечали - значит, новички. Вели они себя довольно скромно, и это сразу бросилось в глаза. Стали позади девушек и смотрели на танцующих через открытую дверь, обмениваясь короткими репликами. Их речь не походила на немецкую. Девушки переглянулись. Один из них на ломаном русском языке обратился к Марии:
- Почему девушки не танцевают?
- А вы почему? - вопросом на вопрос ответила Мария.
- Нет настроения. Не такое сейчас время, чтобы танцевать.
- В таком случае пора и домой,- оказала Валя, чувствуя, что перед ними хорошие и нужные люди.
Вышли иа улицу. Оказавшись наедине с девушками, одни из попутчиков, как бы продолжая начатый в доме разговор, бросил им упрек:
- Нехорошо, девушки, ваши братья на фронте погибают, а вы здесь танцуете.
- А что же мы должны делать? - наивно спросила Валя.
- Надо воевать!
- Где? С кем? - поинтересовались девушки.
- В партизанском отряде.
- В партизанском отряде? - удивилась Валя. - Не собираетесь ли и вы воевать в партизанском отряде?
- Да, собираюсь!
Наступило неловкое молчание. «Кто они? - думала Валя. - Кто скрывается под мундиром фашистского солдата? Не провокация ли?» В бригаде предупреждали, что в городе действуют провокаторы, провалилось много подпольщиков, перебрав в памяти все только что услышанное, отбросила эту мысль и, очнувшись от минутного оцепенения, спокойно, как будто и не было никакого разговора, сказала:
- Ну, нам пора. Порядок есть порядок - скоро комендантский час. – И, не останавливаясь, девушки повернули на квартиру к Овсянкиной.
На следующий день Валя, Лида и Мария решили никуда не выходить, отсидеться дома. «Так лучшее», - думали они. Но мысль о вчерашней встрече не давала покоя. С таким трудом и риском приходится отвоевывать каждою человека в лагере врага, из десятков и сотен отбирать того, кто нужен, кто не подведет, кто поможет в выполнении ответственного задания бригады. А тут вроде сами просятся.
Что-то подкупающее, искреннее чувствовалось в этих солдатах. У них не было самоуверенности и наглой навязчивости, характерной для большинства гитлеровских солдат и офицеров. Даже внезапно прерванный разговор и поспешный их уход не вызвал у них раздражения. Молча, застыв на место, солдаты провожали их взглядами до самой квартиры.
- Завтра пойду в бригаду, расскажу об этой встрече, - заявила Валя подругам. - Посоветуюсь, что делать дальше. Вот так, прямо, могут говорить или друзья или провокаторы. Попробуй разберись.
Так и порешили. День клонился к закату. Вместе собрали узелок с нехитрыми пожитками для «обмена» в деревне на продукты. Хотя пропуск у Вали был настоящий, но осторожность всегда нужна. Поели картошки в мундирах с солью, запили холодной водой и стали готовиться ко сну.
В дверь постучили. Лида взглянула в окно и, бросившись прикрывать разобранную постель, прошептала:
- Девушки, вчерашние знакомые!
- Ну, что же, продолжим разговор,- оживилась Валя и пошла открывать дверь.
- Милости просим, господа партизаны! - отвешивая низкий поклон и уступая дорогу, встретила она незваных гостей.
- А почему бы и нет, - в тон ей ответил среднего роста, стройный темноволосый солдат.
- Нет, вы это серьезно? Вот здорово! Непобедимые немецкие солдаты, и вдруг захотели в партизаны! Офицеры, а может, сам Гитлер обидел? -захлебывалась от смеха Валя.
- Не надо смеяться, девушки, - совершенно серьёзно заявил он. - Давайте лучше знакомиться. Я – Вилим, а это мой друг Вацлав.
- Валя, Лида и Мария - учительницы без учеников, - представила разом всех Шелухо. - Чем можем служить?
- Мы не фашисты и даже не пемцы, - присаживаясь к столу заговорил Вилим. - Мы чехи, чешские комсомольцы. Не по своей воле носим эти мундиры. Они жгут тело. Мы ненавидим фашистов. Они поработили народы Европы, в том числе и нашу родину - прекрасную Чехословакию. Теперь в опасности первая в мире страна социализма. Верим - Россия победит, но и мы не можем стоять в стороне. Помогите нам связаться с партизанами. Вам это легче сделать. Видим, вы настоящие советские девушки.
Вилим и Вацлав рассказали о себе, как они оказались в войсках вермахта, о давно задуманном плане побега. Но как и куда? Здесь они никого не знают.
Расставаясь. Валя сказала:
- Не знаю, что вам и посоветовать. Люди мы городские, а партизаны, говорят, находятся в лесах. Пойду завтра в деревню добывать продукты - попытаюсь расспросить. Заходите.
Так Валентина Шелухо, Лидия Овсянкина, Мария Цветкова, а затем и Клавдия Потапенко познакомились с чешскими патриотами Вилимом Креузигером и Вацлавом Шмоком, которые работали в немецких полевых авиаремонтных мастерских на витебском аэродроме, а через них - с немецким антифашистом Фрицем Шнайдером.
Вилим Губертович Креузигер был членом Союза Коммунистической молодежи Чехословакии с 1930 года. Неоднократно арестовывался и сидел в тюрьмах за политическую деятельность, лишался права проживать в родном городе Юзофове и его окрестностях. В период фашистской оккупации страны активно участвовал в рабочем движении. В конце 1942 года был мобилизован в вермахт и в составе легкой полевой авиамастерской отпраплен на советско-германский фронт в качестве авиаслесаря. Весной 1943 года он попал на витебский аэродром. С первого же дня службы в армии Вилим делал все, чтобы поступавшие в мастерскую немецкие боевые самолоты как можно дольше находились там или направлялись для капитального ремонта на военные завода в Германию.
На витебском аэродроме он привлек к подрывной работе своего соотечественника Вацлава Шмока и немецкого антифашиста Фрица Шнайдера, работавшего механиком по электроприборному оборудованию. Так возникла группа диверсантов, действовавшая на аэродроме на протяжении четырёх-пяти месяцев 1943 года. Будучи высококвалифицированными специалистами, Вилим, Вацлав и Фриц устраивали скрытые дефекты в бензобаках, приборах, системе энергопитания и сигнализации самолетов, ослабляли узлы крепления, уничтожали гидравлическое масло, острый недостаток в котором испытывали немцы.
Установив контакт с группой В. Д. Шелухо, антифашисты еще больше активизировались. Они распространяли листовки, полученные от подпольщиц, вели агитационную работу среди немецких солдат, добывали медикаменты для партизанского госпиталя, сопровождали девушек по городу для сбора разведывательных данных, передавали подробнейшую информацию об аэродроме, подавали сигналы советским самолётам, взорвали склады боеприпасов и продовольствия.
Столкнувшись с фактами саботажа на аэродроме, гитлеровцы взяли под подозрение всех, кто имел отношение к ремонту самолетов. Чтобы предотвратить провал, Вилим Креузигер и Вацлав Шмок получили указание уйти в лес. 10 октября 1943 года в сопровождении Валентины Шелухо и Лидии Овсянкиной они прибыли в партизанскую бригаду «Алексея». Партизаны тепло встретили своих чехословацких братьев.
Вилим Креузигер возглавил в бригаде интернациональную группу, состоявшую из чехов, словаков, югославов и нем цев. Они храбро сражались с фашистскими захватчиками, участвовали во многих боевых операциях, в том числе в боях с карателями у озера Налик. Вацлав Шмок входил в группу подрывников, которая спустила под откос два эшелона с живой силой и техникой противника: 16 октября 1943 года в районе станции Сосновка и 18 октября в районе станции Замосточье. Он штурмовал вместе с партизанами многие гарнизоны противника, восемь раз подрывал рельсы на железных дорогах. Только в апреле 1944 года уничтожил из своей снайперской винтовки 20 гитлеровцев. Был дважды ранен. На боевом счету Вилима Креузигера 7 подорванных автомашин, 2 бронемашины. 12 yничтоженных мостов и до 10 километров линий телефонной связи противника. Вот один из примеров храбрости и мужества Вилима Краузигера.
Уже девять дней бригада «Алексея» отражала бешеный натиск фашистских карателей в Ушачском районе. Отряд «Прогресс», в котором находился Kpеузигер, держал оборону на дороге Логи - Бушенка. 25 апреля 1944 гада две роты отряда были брошены в обход гитлеровцев, угрожавших прорвать оборону между соседними партизанскими бригадами. Оставшиеся две роты были внезапно атакованы пехотным батальоном противника. Завязалась жестокая схватка. Казалось, вот-вот гитлеровцы сомнут передовые линии партизан. В этот критический момент на бруствере окопа выросла стройная худощавая фигура Валима Креузигера. Презирая смерть, он поднял автомат над головой и крикнул: «Вперед, товарищи, за Родину!» Громовое «Ура!» потрясло поле боя, а партизаны все, как одни, бросились вперед. Противник не выдержал натаска и обратился в бегство. Партизаны униитожили 45 гитлеровцев, в том числе командира батальона.
После соединения с частями Советской Армии в июле 1944 года чехословацкие патриоты участвовали в освобождении своей родины в составе корпуса генерала Свободы, сражались под Дуклой, Ратибором, Опавой, Моравской-Остравой.
…Проводин Креузигера и Шмока в лес, Шелухо и Овеянкина возвратились в Витебск, чтобы отправить к партизанам группу немецких антифашистов. Но было уже поздно. Часть, в которой они служили, неожиданно отправили нa фронт.
Однажды Валентина Демьяновна Шелухо получила задание добыть план Bитебска с нанесеаными на него военными объектами врага. Задание не из легких. Для выполнения его необходимо было проникнуть, что называется, в самое логово оккупантов в городе. Партазанская разведчица снова решила прибегнуть к помощи антифашистов.
В октябре 1942 года Валентина познакомилась с сотрудником витебской фельдкомендатуры. Он назвал ей только свое имя - Эрих. Как затем выяснилось, Эрих был немецким коммунистом, журналистом по профессии, ненавидел фашизм, но действовал исключительно осторожно. Прежде чем довериться Валентине, он долго проверял ее. Когда убедился, что она действительно ненавидит фашизм и активно борется с ним, начал помогать нашей разведчице. Эрих выдал ей специальный пропуск фельдкомендатуры, неоднократно давал бланки пропусков с подписями и печатью для партизанских связных.
Из бригады «Алексея» Валентина приносила в город сводки Совинформбюро, газеты, листовки. Эрих разбрасывал и расклеивал их в самых опасных местах: в комендатуре, на дверях штабов немецких воинских частей, на приказах и объявлениях гитлеровцев, подкладывал в служебные папки немецких офицеров. Он дважды предупредил партизан о предстоящих карательных экспедициях против них. Свои донесения он подписывал: «Таинственный друг». Как представителю фельдкомендатуры, Эриху не составляло особого труда нести разведку. Он заходил в любую воинскую часть, предъявлял свое удостоверение, получал необходимые данные и затем передавал их Шелухо. «Таинственный друг» помог нашей разведчице добыть и план Витебска, нанести на него военные объекты врага. По этому случаю в дневнике партизанской бригады «Алексея» имеется следующая запись: «Подпольщицей Шелухо Валентиной из витебской фельдкомендатуры был добыт план города Витебска». За этими скупыми словами таится напряженная работа, требовавшая величайшей собранности и риска, непоколебимой веры в победу нашего справедливого дела.
О «Таинственном друге», к сожалению, нам известно очень мало, только его имя. В свое время на предложение Валентины Демьяновны уйти в партизанский отряд Эрих ответил:
- Борьбу с фашизмом можно вести везде. В армии для меня более выгодная позиция. Находясь здесь, я принесу больше пользы для вас, чем в партизанском отряде.
На этом они и расстались осенью 1943 года, когда Валентина получила указание уйти из города.
После войны В. Д. Шелухо и ее боевые друзья вновь работают на ниве народного просвещения. Им есть что вспомнить, есть о чем рассказать нашему подрастающему поколению.
В августе I966 года в Праге состоялся XVIII Всемирный конгресс Международной организации преподавателей художественных дисциплин. В числе делегатов Конгресса была и В. Д. Шелухо. Но самое радостное событие для нее произошло после конгресса. 14 августа 1966 года, после двадцатилетней разлуки, Валентина Демьяновна встретилась в городе Карвина с Вилимом Креузигером, познакомилась с его семьей: женой Марией - заслуженной учительницей школ ЧССР, дочерью Евой и сыном Петей.Встреча вылилась в настоящий праздник братской дружбы. Приветствовать В. Г. Креузигера и В. Д. Шелухо пришли товариши Вилима по работе. Друзья вспоминали боевые эпизоды из подпольной и партизанской борьбы на Витебщине в годы Великой Отечественной войны. Под аккомпанемент Евы исполнили любимые партизанские песни. В семье Kpеузигера все любяи и хорошо знают русский язык, часто говорят на нём, читают произведения советских писателей.
Дружба чехословацкого коммуниста Вилима Губертовича Креузигера с витебскими подпольщиками продолжается, крепнет. В одном из писем Владимиру Гавриленко он пасал: «В течение 20 лет я с чувством любви и гордости всномина нашу партизанскую семью. Я люблю советских людей, которые принесли большие жертвы в борьбе за свободу народов мира. В большой любви к Советскому Союзу и Советскому народу я воспитываю своих детей и ежедневно напоминаю им, что без помощи Советского Союза мы не были бы свободны».

До войны Маша Васильева училась в рыльской школе № 1 имени Г.И. Шелихова, окончила восемь классов. Муся, как ее звали подруги и мама Елизавета Николаевна, ничем не выделялась среди сверстников, разве что своей серьезностью, рассудительностью, начитанностью. Училась хорошо, особенно ей давался немецкий язык и по этому предмету имела одни пятерки. Муся считала, что язык Гейне и Маркса нельзя знать плохо.

Свою учебу она продолжила в средней школе села Званного Глушковского района – оттуда родом был ее отец Михаил Георгиевич, расставшийся с Елизаветой Николаевной и работавший в лесничестве. Там, в Званновской школе, Маша вступила в комсомол и перед самой Великой Отечественной войной получила аттестат зрелости.

В октябре 1941 года фашисты оккупировали Рыльский и Глушковский районы. Гарнизону требовались переводчики для работы в комендатурах, а они располагались не только в городе, но и в крупных селах. По приказу начальника комендатуры Рыльска были организованы лично им курируемые курсы переводчиц из числа молодых девушек. Попала на эти краткосрочные курсы и 16-летняя Маша Васильева. К этому времени с комсомолкой установил связь базировавшийся в Глушковском районе штаб партизанского отряда имени Щорса под командованием Афанасия Яковлевича Синегубова. Точно не известно, какие документы предъявила немцам Маша, но герр комендант охотно принял на работу толковую девушку, белокурую красавицу с косами, аккуратно уложенными вокруг головы, одевавшуюся по-городскому и носившую модные шляпки. Юный возраст фройлен Маши не вызывал у немцев подозрений, что она связана с подпольем. Кроме устного перевода, в ее обязанности входила перепечатка на пишущей машинке приказов, рапортов, из которых разведчица черпала важные сведения, копируя их.

В комендатуре она познакомилась с обер-лейтенантом Отто Адамом, начальником оружейного склада, облеченного особым доверием коменданта.

Интендант оказывал девушке знаки внимания, иногда провожал до дома поздними вечерами. В разговорах постепенно раскрывался внутренний мир Отто. Человеку мирной профессии – скорняку была ненавистна война, но в 1939 году в результате всеобщей мобилизации его против воли поставили «под ружье» и направили на фронт – сначала в Польшу, а после нападения Германии на СССР он оказался в Курской области и служил в рыльском гарнизоне. Отто рассказал Марии с болью в голосе, что в Польше был свидетелем, как в концлагерях варварски обращались с военнопленными и с гражданским населением, как уничтожали в печах людей разных национальностей. И содрогался от жестокости «нового порядка» на русской земле, при котором происходили массовые расстрелы людей, подозреваемых в связях с партизанами, а также сельских жителей, посмевших не сдать продукты в пользу немецкой армии. Многие становились жертвами карательных репрессий.

Мария поверила в искренность исповеди обер-лейтенанта и стала ему доверять, а после того как он заметил у нее на квартире связных из группы подполья и не доложил об этом начальству, немецкий интендант еще больше расположил к себе Машу. В комендатуре он вел по телефону важные разговоры громче обычного, чтобы в соседнем кабинете переводчица смогла их услышать. Или же вроде бы по рассеянности оставлял у нее на столике секретные документы для их перепечатки. Комсомолка прятала эти сведения в «закрытый почтовый ящик», оттуда они попадали на конспиративную квартиру, дальше в партизанский отряд и на Большую землю. Таким образом Маша могла передать нашим о готовившихся карательных операциях; списки людей, подлежавших угону в Германию на принудительные работы, фамилии тех полицаев и старост из числа русских, особо зверствовавших, стараясь выслужиться перед новыми властями.

Маша и Отто все чаще общались, доверяя друг другу. По взглядам, которыми они обменивались, было видно, что их чувства уже не скованы служебными обязанностями, а существуют сами по себе. Ни в каких документах, ни в какой летописи не мог быть отражен долгий путь их взаимоотношений. Возможно, что было так: молодые люди шли по улицам весеннего Рыльска. Спустились с горы Ивана Рыльского и подошли к берегу Сейма, полноводного от сильного паводка. Старинный город был окутан белой дымкой цветущих садов. И тут сердце девичье проснулось. А Отто давно пылал нежными чувствами к русской девушке и постарался окончательно рассеять ее сомнения относительно своего отношения к военной службе в рядах вермахта. С потеплевшим взором широко распахнутых глаз признался: «Я не хочу больше убивать, не хочу умирать. Потому и спешу в ваш дом каждый вечер. Боюсь, что без вашей веры в справедливость борьбы с фашизмом утрачу то, что во мне появилось не без вашего участия… Утрачу совесть».

С того момента Маша стала воспринимать немца Отто не как врага, а как сподвижника и близкого друга. Он ответил готовностью помогать подпольщице. Будучи начальником оружейного склада, Отто втайне передавал девушке толовые шашки, взрыватели для мин, помогал вынести из комендатуры оружие.

Нацисты со свастикой, крепко засевшие в Рыльске, чувствовали себя хозяевами жизни и, несмотря на опасность со стороны партизан, позволяли себе всякие вольности. В городе работали рестораны, казино и другие увеселительные заведения. Молодой офицер приглашал фройлен Машу в казино якобы для того, чтобы отдохнуть и послушать концерт. За столиками кстати было заводить разговоры, в том числе с занимавшими ответственные посты немцами. Опьяненные шнапсом, они болтали лишнее, и порой в этих развязных высказываниях проскальзывали важные сведения.

Об опасной работе Муси, связанной с партизанами, знала, кроме подпольщиков, лишь ее мать Елизавета Николаевна. А знакомые и даже незнакомые ей люди прямо в глаза обзывали девушку «немецкой курвой», «овчаркой» с добавлением крепкого русского мата. Скрепя зубы Мария вынуждена была проглатывать незаслуженные оскорбления, а мысленно ее душа кричала: «Верьте мне, люди!»

Мария Васильева напоминает образ другой русской подпольщицы, Нилы Снижко, работавшей в условиях оккупационного режима переводчицей в комендатуре. На долю героини драмы Афанасия Салынского «Судьба барабанщицы», как и на долю реальной девушки Маши, вчерашней школьницы, выпало столько мук, что представить трудно, и она мужественно их переносила.

В начале 1943 года в комендатуре стали замечать, что происходит утечка информации. Подозрение пало на переводчицу Васильеву. Параллельно была организована ревизия на оружейном складе и обнаружена недостача оружия. Когда угроза разоблачения подпольной деятельности молодых людей, иначе говоря, угроза фашистской петли, нависла над ними, Маша и Отто тайно бежали из Рыльска. 10 февраля 1943 года след их из комендатуры простыл. Они переправились в Глушковский район в отряд Синегубова.

Приберегли два патрона для себя

Отряд имени Щорса действовал с октября 1941 года и входил в состав 2-й Курской партизанской бригады. В зоне его влияния находились Глушковский, Рыльский, Крупецкой районы, часть Сумской области и даже Орловщина. Народные мстители взрывали мосты, пускали под откос паровозные составы; во время внезапных налетов на комендатуры убивали немцев и полицаев. Партизаны сражались в прифронтовой полосе, ведь в марте 1943 года Рыльский и Глушковский районы всё еще находились под пятой у фашистов, начавших в качестве реванша за свое поражение в Сталинграде готовиться к летнему наступлению и крупнейшей операции под Курском.

К этому времени отряд имени Щорса насчитывал 250 «штыков». Вступление в него М.Васильевой и Отто Адама вызвало у партизан пересуды, они очень настороженно отнеслись к Отто, ведь он немец и наверняка любил фатерлянд – свою родину. Но по мере узнавания чужака в нем почувствовали «своего парня». Как и его новые товарищи, он ел простую пищу, курил цигарку-самокрутку из злой махорки, носил телогрейку и шапку-ушанку с распущенными «ушами». Стал немного изъясняться по-русски, благо что «учительница» была всегда рядом. Главное же, чем расположил к себе Отто, – он четко выполнял все задания. Одно из них было совсем не обычным. В группу Адама входили Маша и боец Владимир Голованов. Они разыгрывали целые инсценированные спектакли. Отто, переодетый в форму гауптмана (капитана), в лайковых перчатках и с моноклем, как важный господин восседал в коляске, запряженной гнедым резвым жеребцом. Рядом сидела в качестве переводчицы надменная фройлен Маша, а роль ездового исполнял Голованов, тоже переодетый в немецкую форму. На случай обстрела в коляске было спрятано оружие, прикрытое соломой.

Троица подкатывала к железнодорожным станциям, и Отто под видом проверки по-немецки вел переговоры с руководством станции, разговаривал свысока, узнавал графики прохождения поездов и пути их следования. Однажды на одной станции он так отчитывал «подчиненных» за плохую работу, что те потеряли дар речи, а затем на их глазах распорядился отогнать три состава, в которых перевозили скот, мешки с цементом и посылки из Германии.

Полученные разведданные связисты отряда передавали в штабы красноармейских формирований. Удачно проведенные с риском для жизни наскоки в самое логово врага окончательно рассеяли подозрения по отношению к Отто.

В 1961 году бывший командир отряда А.Я. Синегубов написал своей рукой воспоминания, находящиеся в фондах Рыльского краеведческого музея. Есть в этом письме и такие строки: «Во многих селах Глушковского, Рыльского, Крупецкого районов, где бывал отряд, население знало, что в числе наших бойцов воюет немец. Его так и называли: Отто – немец-партизан. И Адам оправдал поручительство Маши в преданности нашему общему делу. Отто и Маша действительно совершали чудеса. Они выполняли сложные и трудные задания по разведке. Вместе с отрядом участвовали во многих боях против немецких оккупантов и завоевали уважение к себе всех бойцов.

Помню, в одном бою в марте 1943 года в Казенном лесу возле села Неониловки нацисты бросили на нас полк солдат, а нас было всего 250 человек. Очень тяжелым был бой: нам приходилось отбивать атаку за атакой, а боеприпасы кончались. Положение создалось угрожающее. И тогда Маша, смелая дивчина, поползла к убитым немцам и притащила пулемет, патроны. Из этого пулемета Отто стал строчить по немцам. У убитых забирали боеприпасы. Враги потеряли около пятисот человек и были вынуждены отступить, а мы ушли в другие леса».

Совместная деятельность антифашиста и русской разведчицы способствовала их сближению. Они уже не скрывали своих чувств. В отряде их называли жених и невеста, и товарищи старались оставить их наедине, как только представлялась такая возможность. Молодые люди мечтали пожениться, вели разговоры о своем будущем – хотели после войны, конец которой уже вырисовывался, уехать в Москву, чтобы учиться. У Отто было стремление стать мостостроителем, а Маша решила стать учителем. Не знали, какая участь ждет их в скором времени.

20 марта 1943 года Отто, Маша и Голованов вновь отправились, как оказалось, в свою последнюю разведку. Когда спустя четыре дня они возвращались в отряд, то в Ходейковском лесу, невдалеке от реки Сейм, напоролись на засаду. Их выдал предатель староста села Ходейково Бондаренко. Партизаны стали отбиваться от немцев, выдержали несколько атак. В ходе перестрелки тяжело ранило Голованова.

Во время внезапно возникшей передышки Отто стал лихорадочно размышлять. Эту ситуацию представил себе писатель Василий Алёхин в романе-трилогии «Сполохи над Сеймом» (в третьей части «Пуля на двоих»): «Девушка, которая рядом с ним, не простая путеводная ниточка из прошлого в настоящее. Ниточка-то потянулась к будущему. А я поверил было в счастье… Разве эта девушка не заслуживает счастья? Разве не ради этого пришла в жизнь? Пришла и в мою жизнь, в мое сердце. Отто долгим взглядом вглядывался на Машу, такую родную, такую близкую. Кто она мне? Друг? Но друзей только помнят, а я готов отдать ей свою верность. Верность – навечно. Ах, как нелепо гибнуть, когда тебе улыбается счастье, когда только начал освобождаться от страха за собственную жизнь».

Стрельба возобновилась. Враги приближались все ближе. Они хотели взять партизан живыми. Помощи ждать было неоткуда, а патроны были на исходе. Два из них разведчики оставили для себя. Отто чувствовал близкий конец и принял очень непростое для себя решение. Он содрогнулся, представив, что любимую будут пытать в гестапо, а потом повесят или расстреляют.

Оставались считанные секунды. Отто вынул из кобуры вальтер. Маша поняла его намерение, но не отстранилась, когда Отто привлек ее к себе, обняв за плечи. Маша прижалась щекой к его щеке, виском своим к виску любимого человека. Раздались два выстрела. Сначала Отто выстрелил в Машу, а потом покончил с собой.

Владимир Губанов узнал о смерти своих боевых товарищей, придя в сознание в деревенской хате, от женщины, которая подобрала парня и его выхаживала. А ей передали по «народному радио» о печальной участи Отто и Маши.

Героев похоронил прямо в лесу один рыбак, и не в гробу (сбивать доски было некогда), а в простынке. Через несколько дней сюда добралась Елизавета Николаевна. Ей дали лопату, и женщина разрыла могилку. Тела Маши и Отто было уже не узнать. Она признала дочь лишь по белокурым косам, отрезала их себе на память, а на самой могиле посадила липу.

Могила была по существу заброшена, пока в 1945 году прах влюбленных не перенесли в братскую могилу села Званного. А в 1965 году по случаю 20-летия Великой Победы – в братскую могилу в поселке Глушково.

Лучшая награда – народная память

За свой героизм ни Маша, ни Отто не получили никакой государственной награды, и лучшая награда патриотам – память народная. После окончания войны перв ыми об этой паре разузнали краеведы и музейные работники. В Глушковском краеведческом и Рыльском краеведческом музеях я с интересом ознакомилась с экспозициями, посвящёнными М. Васильевой и О. Адаму, с документами. В Рыльске есть письменные свидетельства очевидцев тех грозных событий. Заинтересовали меня предметы, принадлежавшие Маше Васильевой: тетрадь в клеточку по геометрии, где ее рукой аккуратно написан текстовой материал, сопровождающий геометрические фигуры; вышитая ею небольшая картинка на льняной ткани; школьные и семейные фотографии Маши, а также ее фотопортрет с косами, выполненный, когда ей было лет 16. Все очень трогает душу.

Эта необычная для военного времени история разными путями доходила до журналистов, местных литераторов, профессиональных писателей. Первооткрывателем волнующей темы следует считать курского драматурга Олега Викторова, участника Великой Отечественной войны, с которым я встретилась незадолго до его смерти в 2006 году. И он мне рассказал, что послужило толчком для обращения к материалу с драматическим концом. В 1959 году Олег Сергеевич, по образованию юрист и работавший тогда в областной прокуратуре, в составе группы прокуроров расследовал в Глушковском районе злодеяния бывшего старосты села Ходейково Бондаренко. Фашистский прихвостень 15 лет скрывался от справедливого возмездия. На суде были представлены факты его участия в казнях советских людей и издевательствах над односельчанами. Он-то и поведал о гибели Маши и Отто.

История любви русской девушки-разведчицы и немецкого офицера-антифашиста не давала покоя Викторову как начинающему драматургу. Целый год он работал над драмой, вылившейся в пьесу «Это было под Курском» («Отто Адам)», которая под разными заголовками была поставлена в Курском, Белгородском и Сумском драмтеатрах, а спектакль «Это было под Курском» самодеятельного театра Курского завода резиновых технических изделий сняла на пленку в 1961 году областная студия телевидения. При этом артисты играли в реальной обстановке в Глушковском районе, возле села Званного. Об этой пьесе и ее реальных героях написал журнал «Огонек» (№20, май 1961 года). Статью перепечатала немецкая газета «Wochen Post», и родные Отто Адама узнали о его судьбе, которая была им неизвестна. Надо ли говорить, что пережила при этом известии фрау Лине Адам, узнавшая, что ее родной сыночек нашел свой последний приют на чужбине. Она очень хотела приехать в СССР на место погребения сына, но из-за «железного занавеса» ей отказали в визе. Зато такую поездку удалось совершить дяде Отто – Фритцу Байеру и его жене Элизабет. Еще до войны Фритц вступил в коммунистическую партию Германии, а после войны был директором Лейпцигской высшей партийной школы, к тому же за активную антифашистскую деятельность его наградили Ленинской юбилейной медалью, и отказать в визе для поездки в СССР такому человеку не могли. Супружеская пара приехала в Глушково в мае 1970 года, когда отмечалось 25-летие Великой Победы.

О подробностях частного визита рассказала мне заслуженный учитель РФ Нина Митрофановна Бондаренко:

– Гости из ГДР приняли участие в торжествах в парке имени Фрунзе и возложили на братскую могилу венок от своей семьи, дотронулись рукой до мемориальной плиты, словно хотели согреть своим теплом холодный камень.

От Фритца мы узнали об Отто. Он был спокойным, незлобивым человеком; ни в каких митингах и путчах не участвовал, политикой не интересовался и антифашистом себя не считал, в отличие от отца. Когда Отто воевал в Польше, то отец и его брат Фритц за политическую деятельность оказались в концлагере. Фритцу удалось освободиться, а вот отец Отто не выдержал пыток и погиб. Приехавшему домой на побывку племяннику дядя сообщил грустную весть. Смерть отца и увиденные в Польше злодеяния перевернули его психологию, и он стал убежденным антифашистом. Узнав о переходе Отто на сторону красных, часть соотечественников назвала его предателем. Но были и иные немцы, об этом говорит, в частности, такой факт: в Трептов-парке, на кладбище, где лежат погибшие советские воины, находится памятник: тоненькая юная девушка с длинными косами положила голову на плечо немецкого офицера, и надпись на бронзовой доске написана по-немецки «Светлой любви Маши Васильевой и Отто Адама (1941-1943)».

…Мы с немецкими гостями съездили на то место, где погибли Маша и Отто, поклонились святой земле. Побывали мы и в Званном, на братской могиле, куда первоначально были перенесены останки героев. Это место памятно мне еще и потому, что в мае 1945 года здесь меня приняли в пионеры.

Послесловие

В парке имени Фрунзе поселка Глушково есть памятник глушковцам, погибшим в борьбе с нацистской Германией. Он возвышается над братской могилой. На мраморной доске, помимо других имен, обозначены фамилии: Васильева М.М. – партизанка (1925-1943), а ниже – Отто Адам (немец) – партизан (1913-1943). Их имена занесены также в 11-й том областной Книги памяти.

В будние дни в парке тихо, раздается только пение птиц. Шелестят листвой липы, клены, выбросили «белые свечи» каштаны – они словно салютуют патриотам.

… Уснули навеки два сердца, соединившиеся в одно. Малоизвестный поэт, описав похожую историю, воскликнул:

И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее красной лентой извиваясь.
Две жизни падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь.

Несмотря на драматическую концовку, жизнь русской девушки и немецкого парня стала символом благородства, смелости, самопожертвования и всего, что возвышает человека. Уж сколько лет в народе жива история, похожая на легенду.

22-03-2007

Партбилет НСДАП № 90

В апологетических книгах о чекистском террористе Кузнецове, неоднократно писалось, что он собирался застрелить (или взорвать гранатой) рейхскомиссара Украины Коха.

А почему он охотился за Кохом?

Нужно ли это было?

Откуда эта странная и непонятная история о подготовке покушения на гаулейтера Украины?

Осмелюсь назвать это очередным мифом советской пропаганды.

В Польше, в тюрьме города Барчево, в конце 1986 года, в возрасте почти 90 лет умер один из самых жестоких преступников эпохи национал-социализма: Эрих Кох, бывший рейхскомиссар Украины.

После войны ему удалось скрыться, но в 1949 году англичане его поймали и выдали советскому правительству. Все ожидали громкого показательного процесса.

Но произошло невероятное: Сталин отдал Коха остолбеневшим от неожиданности польским коммунистам. Те, естественно, приговорили рейхскомиссара к смертной казни. Но затем вдруг помиловали и заменили казнь пожизненным заключением. По своей воле сделать это они никак не могли: такого преступника в те годы мог спасти от смерти только один человек - Сталин.

Пусть нынешнее поколение о Кохе забыло.

Но для истории чрезвычайно важно получить правдивый и точный ответ на вопрос: почему преступник, по воле которого расстреляны, повешены, замучены, умерли от голода сотни тысяч людей на Украине, чье прозвище было “палач Украины”, вдруг попал в руки поляков, которые его выдачи не требовали?

И почему он был вдруг помилован?

Какое у него было „смягчающее вину обстоятельство"?

Сегодня на этот вопрос западные специалисты предлагают несколько ответов. Мы никак не можем судить о степени их достоверности. Но об одном из них, на первый взгляд наиболее невероятном, хотелось бы рассказать: существует подозрение, что Кох был советским агентом!

Вспомнили, что когда Кох вступил в национал-социалистическую рабочую партию (это было в 1922 году, Кох обладатель партбилета № 90), то был сторонником большевистских методов работы. Эти симпатии он сохранял все 20-е годы. Известно, что он восхищался советской коллективизацией.

Будучи рейхскомиссаром Украины, Кох оказался одним из наиболее жестоких палачей.

Вследствие его политики население занятой Украины - немалая часть которого встречала немцев как освободителей - стало относиться к оккупационным властям все хуже и хуже

Распространенное мнение, что при Гитлере все рейхскомис-сары и все высшие начальники “шагали по струнке” и вели себя совершенно одинаково, буквально выполняя приказы, - неверно.

Жестокость проявляли все, но степень ее была разная, и будь на месте Коха другой, он в определенных рамках мог бы проводить несколько иную политику.

Не все помощники Гитлера считали жестокость полезной. Даже такой человек, как Розенберг, предлагал добиваться симпатий населения оккупированных областей, и для этого распустить колхозы, поддержать верующих и создать систему самоуправления.

Действия Коха он считал вредными, вбивающими клин между населением и оккупационными властями.

Не только Розенберг, но и Геббельс, понимали, насколько вредны для нацистов действия обладателя партбилета № 90.

Кох заявил в Киеве, что “мы пришли сюда не для того, чтобы сеять манну небесную”, что “мы народ господ и должны понимать, что самый последний немецкий рабочий в расовом и биологическом отношении в тысячу раз ценнее, чем местное население”.

Летом 1943 года Геббельс жаловался в дневнике: “Мы занимаемся слишком много войной и слишком мало политикой. В нынешнем положении, когда наши успехи не так уж велики, было бы неплохо обратить внимание на инструмент политики!”

Он, очевидно, не понимал, что Кох “инструментом политики пользовался в полную силу - но не так, как хотел бы Геббельс. А Гитлер, в своей одержимости, политику Коха, как мы знаем, одобрял и поддерживал.

Но что заставляло самого Коха проводить эту политику? Был ли он одержим, как фюрер, нацистским безумием? Или расправлялся с пленными и с местным населением для того, чтобы озлобить их против немцев и помочь этим Сталину?

Ведь вот, что странно.

В Белоруссии действовал жесточайший генеральный комиссар В.Кубе, но его зверства бледнели перед зверствами действовавшегон а Украине Коха.

Казалось бы, это должно соответственно отразиться на настроениях населения. Между тем, антинемецкие настроения в сельской местности на Украине оцениваются в 9%, в то время. Как в Белоруссии – в 20%> 1 . Прятался же после войны оттого, что понимал: такого свидетеля, как он, Иосиф Виссарионович вполне может ликвидировать.

Большинство самых тайных секретов становятся когда-то явными. Подождем - увидим. Но вполне законно - и вовсе не из любви к сенсациям - уже сегодня задать вопросы: по какой причине Коха не судили в Советском Союзе?

Почему бургомистров, полицейских и других, бывших на службе немцев, расстреливали, а их верховного начальника помиловали, поместили в пoльскую, а не советскую тюрьму, и дали помереть своей смертью 2 ?

Человек “Никто” - Ковпак

Коммунисты понимали, какую роль может сыграть партизанское движение в ходе войны, и бросили на его организацию немало сил. В немецкие тылы направлялись опытные разведчики, организаторы диверсий, специалисты-минеры. Уже созданные партизанские соединения инспектировались работниками центральных штабов партизанского движения.

П.Вершигора рассказывает о пребывании в отряде Ковпака руководителя партизанского движения на Украине генерала НКВД Т.А.Строкача, до войны занимавшего пост заместителя наркома внутренних дел Украины. При участии военных специалистов разрабатывается стратегия и тактика партизанского движения.

Соединения транспортной авиации, под командованием летчицы В.Гризодубовой, поддерживали непрерывную связь с крупными партизанскими отрядами. В тылу у немцев действовали десятки секретных партизанских аэродромов.

Авиация снабжала партизан оружием, боеприпасами, пропагандной литературой, опытными разведчиками, прошедшими специальные школы, радистами, минерами и т. д. На Большую землю увозили раненых и захваченных в плен крупных немецких офицеров, а также русских антибольшевиков.

В подвалах Лубянки из них вытягивали нужные сведения.

Уже в ходе развития партизанского движения Сталин пришел к решению о создании рейдирующих отрядов, которые совершали бы боевые рейды, иногда на сотни километров перерезали коммуникации, сеяли панику в глубоком немецком тылу.

К таким рейдирующим боевым единицам принадлежал отряд Ковпака, совершивший рейд с севера Украины на Карпаты.

“…заставивший немцев собрать в предгорьях Карпат крупные воинские части. Лишь после многодневных, тяжелых боев немцам удалось рассеять отряд и, таким образом, предотвратить прорыв его к румынской нефти. Разведчики отряда уже были у границ нефтяных промыслов и зажгли несколько складов и нефтяных вышек”.

Ой-ой-ой, запахло фантастикой.

Давайте разберемся с Сидором Артемьевичем, про которого даже многосерийный художественный апологетический фильм сняли в 1970-е годы.

За основу я взял не официальную биографию, а свидетельства его земляков, бойцов отряда, знакомых. Итак.

Всякая война рождает своих героев, вокруг которых и развёртываются исторические события. В эту войну маленький украинский Путивль не подвел и родил трижды заслуженного "героя".

Это Сидор Артемьевич Ковпак.

Его биография необычная. По национальности он - никто, неизвестная тёмная личность. Газеты называли его "украинским батькой", но он не говорил, не читал и не писал по-украински. Говорили, что он – цыган. Был безграмотен, груб, мстителен - классический тип советского активиста. Разговорная речь - газетный партийный пропагандный язык, полный штампов, канцелярита, демагогии. Своего личного мнения, слога, стиля - не имел. Кроме партбилета и особого учета в НКВД, ничего не заслужил.

(Захваченный немцами адъютант генерал-полковника госбезопасности Строкача капитан А.К.Русанов на допросе прямо заявил, что Ковпак, вообще, неграмотен. 3)

За несколько лет до войны возглавлял в Путивле дорожный отдел райсовета, в работе которого ничего не смыслил. Путивляне видели его больше пьяным, чем трезвым, и называли "непутевым". Похожий на цыгана, всегда заросший, небритый, с гнилыми остатками зубов и в грязном заношенном костюме... Детей у него не было. Единственное преданное ему существо - жена. Работала она в городской бане билетершей.

В конце 1939 года, на совещании работников дорожных отделов, он выступил с "критикой" и оскорбил начальство. Его уволили с работы. С горя он запил так, что путивляне видели его пьяным, спящим с раскрытым ртом под забором. Но партия не могла потерять столь ценный кадр. По требованию райкома его избрали председателем Путивльского горсовета.

Новый председатель горсовета стал частым посетителем кладовых горпо и райсоюза. Обычно он сидел на ящике, а на другом - бутылка водки, нарезанная колбаса и кусок хлеба.

Таков облик "героя нашего времени".

Задолго до занятия Путивля немцами, НКВД приступил к организации партизанского отряда. В рядах чекистов, работников милиции, военных, партийцев - не нашлось подходящей кандидатуры, и Ковпак был назначен командиром отряда. Комплектовался он из физически выносливых, грубых и испытанных работников и сексотов НКВД.

В ближайшем Спащанском лесу спешно рыли землянки для складов. Завозили продовольствие, оружие, взрывчатку. В городе организовали сеть наблюдателей, явочные квартиры, связных и пр. Первый месяц после вступления немцев прошёл спокойно. Страсти разгорелись после ареста и расстрела 20 партизан. От них же Гестапо и узнало точное расположение отряда в лесу. В ближайшее воскресенье, в базарный день, на глазах большого стечения людей было повешено несколько партизан.

Партизанский отряд лишь возглавлялся Ковпаком. Все оперативные задания разрабатывались командирами красной армии и комиссаром - чекистом Базымой. Непосредственно отряд подчинялся Москве. Существовала радиосвязь и “лично Сталин вдохновлял партизан” (очередной миф!). Комплектование отряда кадрами, снабжение новейшим оружием и руководство диверсионными актами шло из Москвы. Для осуществления крупных операций Ковпак летал в Москву (а почему бы и нет?).

Партизанам около Путивля делать было нечего, и они уходили в глубь брянских лесов. Временами снова появлялись. Взрывали небольшие мостики через Сейм, которые немцы быстро восстанавливали. По ночам посещали дома жителей, отбирали одежду, продовольствие, обувь, уводили здоровых мужчин. Одних оставляли партизанить, а других расстреливали.

Страдало от партизан гражданское население, но не немецкие солдаты. На протяжении двух лет, гарнизон в Путивле и окрестностях вместе с комендатурой не превышал 20 человек!

Население ближайших сёл к лесу жило двойной жизнью. Днём оно совместно с избранными старостами подчинялось немецкому командованию и районной управе. Ночью же подчинялось партизанам: производило выпечку хлеба, ремонт обуви и одежды, стирало бельё и т. д. По ночам в школах устраивались собрания, выступали политруки, велась пропаганда, запугивание.

Весной 1942 Ковпак без единого выстрела занял Путивль.

Ещё не успел осмотреться, как налетели немецкие самолеты, разрушали дома, убивали и калечили людей. Прибывшие танки выгнали отряд из города. Среди убитых партизан обнаружили больше женщин, чем мужчин.

Для борьбы с партизанами прибыл карательный отряд в 2000 вооруженных мадьяр. Партизаны узнали, что боевая способность у них невысока.

Ковпак засел в ущелье. Подпустив беспечных мадьяр вплотную, открыл сильный огонь и почти всех уничтожил. Возвращаясь в леса, через село Новую Слободу, он приказал жителям очистить оставшийся с продовольствием обоз мадьяр. Жители с жадностью бросились и растащили всё. На месте боя остались лишь голые трупы.

Командование мадьяр в Путивле восприняло это как сочувствие селян и участие в действиях партизан. Высланный карательный отряд окружил село Новую Слободу, и сжёг до основания 1000 дворов. На месте догоравших домов мадьярские штыки прикалывали и обожженных, кричащих о помощи людей.

Мадьяр заменил небольшой отряд "елдашей".

Так называли местные жители солдат из Средней Азии. Обмундирование на них было новое немецкое, хорошо пригнанное, со знаками отличия вермахта. На рукавах красовалась эмблема - изображение месяца со звездой.

(Я думаю, это были добровольцы из “восточных легионов”).

По ночам "елдаши", как кошки, рыскали по лесам и находили склады, землянки, оружие и группы партизан. В лесных схватках пленных, ни с той, ни с другой стороны, не было.

После походов и операций по нескольку дней отдыхали в Путивле. Они занимали прекрасный особняк, в котором до войны помещался райком партии. Проходя по Сейму, чётко отбивая шаг, пели советские песни, так как других не знали. При звуках "Конница Будённого", "Страна моя, Москва моя", "Катюша" горожане в испуге всматривались в поющих: - не партизаны ли заскочили в город. Командиры "елдашей", подтянутые, дисциплинированные, хорошо владели немецким языком. Среди них был единственный немец – связной офицер, которому они подчинялись. Однажды они обнаружили среди своих трёх шпионов-коммунистов. Сами судили их, и ночью в городском парке расстреляли.

С населением были вежливы, в знакомства и разговоры не вступали. За два месяца их пребывания никаких конфликтов не случилось.

Совершенно иначе вела себя городская полиция. Она была сформирована немцами на добровольных началах из разношерстой молодёжи, желавшей подзаработать. Полиция подчинялась Гестапо. Личный состав полиции никем не проверялся и не изучался. Это дало возможность большевикам заслать в полицию своих людей. Жадные до лёгкой наживы, многие работали на обе стороны.

Однажды группа молодых полицаев, под видом разведки партизан, поехала по сёлам района.

Между делом решили навестить одно село соседнего Теткинского района. Чувствуя неограниченную власть, устроили грабёж, и с "трофеями", пьяные, собирались уезжать. Жители успели сообщить немцам. Появилось немецкое Гестапо. Отобрало награбленное, а всех юнцов расстреляло. Окровавленные замороженные трупы на дровнях были доставлены в Путивль для передачи родителям.

Надо заметить, что Путивль не являлся стратегическим пунктом - это глухой, без железной дороги район. Не было никакой надобности партизанам около двух лет кружить около него, взрывать маленькие мостики и провоцировать мирное население.

Отряд Ковпака неоднократно пополнялся и таял, как снег весной. Задуманный Сталиным исторический партизанский рейд по Европе окончательно его угробил. Отряд в несколько тысяч, с 400 подводами обоза, с оружием, по "стратегическому" плану завели в ущелья Карпат, около Делятина, и, бросив всё, с проводниками-гуцулами удрали... "навстречу красной армии!"

Надежды попасть в Закарпатскую Русь, Чехословакию, Венгрию, быть встреченными с цветами, поднять восстание, - не осуществились. Мечты рассеялись.

К Полесью, исходному месту рейда, прибежали лишь десятки сильных и выносливых партизан во главе с Ковпаком. Группа, под командованием начальника штаба Базымы, пришла вместе с ним в количестве трех человек 4 …

А разрушение мостов? А железная дорога? – прервет нетерпеливый читатель. – Кажется, здесь-то партизаны многое сделали – взрывали поезда, прерывали надолго движение…

Увы, мой дорогой читатель, и это миф.

Разрушение мостов не может остановить продвижение армии - понтоны выдуманы не вчера, а в Древнем Риме, и не партизаны могут прервать переправу регулярной армии.

Что же касается железной дороги, то даже школьник сегодня знает, что военный эшелон никогда не идет без прикрытия порожняков.

Взлетают в воздух они, кроме того, каждый эшелон толкает платформы, груженые песком.

Таким образом, из ста поездов, объявленных пущенными под откос, едва ли можно отыскать два-три настоящих.

А ждать у полотна, чтобы самому нажать взрывное устройство под нужным вагоном - самоубийство.

Взгляните на эту фотографию, где изображено крушение поезда в результате партизанской диверсии.

Ничего подобного, что показывали в кино, не правда ли?

И фотография взята не из каких-то “сомнительных” источников. А из книги “История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-45”, Москва. 1961, том. 2 фото на вкладке между СС.480 и 481.

Борьба партизан с населением

Однако мы отвлеклись от провокации – главного оружия Москвы на оккупированной территории.

В истории партизанщины борьба сталинских отрядов против собственного населения оказалась на первом месте.

Против немцев советские партизаны по собственному почину выступали редко – это могло для них печально кончиться.

Террор же над народом проводили систематически.

Свидетель событий Р.Менский рассказывает о действиях партизан в районе большого села Глубокое на Могилевщине:

“Зимой 1941-1942 коммунистические провокаторы приступили к делу. Провокаторы выслеживали одного или двух немцев, зверски убивали их, замораживали, придавая издевательскую форму трупу (напр., в виде отдающего честь по эсэсовски, вытянутой вперед рукой, ладонью наружу и т. п.), и ставили этот труп на перекрестке дорог. Обнаружив его, немцы вызывали карательный отряд и начинали расправу с ближайшими селами: расстреливали, сжигали людей в их хатах, уводили скот, опустошали окрестности. Весть о случившемся молниеносно разносилась по районам с помощью тех же советских организаторов и агентов.

Каждый подобный случай сеял в народе ужас и панику. Все, способные уйти, уходили в леса. Тут к ним и являлись организаторы провокации, ругали немцев и уверяли, что товарищ Сталин знает о беде советских людей и не оставит без помощи. В доказательство этого, ночью с самолетов партизанам сбрасывали небольшое количество медикаментов и множество листовок с победными сводками и сталинскими воззваниями, полными намеков на новую жизнь после победы.

В селах, не охваченных репрессиями немцев, сначала проводилась вербовка одиночек, а потом всеобщая мобилизация. Уклоняющихся от вербовки или мобилизации убивали. Дома оставаться женщинам и старикам было страшно, а мужчинам невозможно. Немцы таких считали или партизанами или пособниками партизан, а советские агенты называли их фашистами и пособниками немцев. И расправы с той и другой стороны, в таких случаях, не отличались мягкостью.

Так создавались многочисленные отряды - имени “25 годовщины Красного Октября”, “Дедушка” и др.

Летом 1942 года в Кругленском районе появились советские офицеры. В военной форме они приходили в деревни, заходили к крестьянам, числившимся ранее деревенскими коммунистами, о чем-то говорили, некоторых уводили с собой.

В первых числах июля 1942 года, в деревне Овсиша состоялось собрание партизанского актива. Собранье проводили упомянутые офицеры, они же были и докладчиками:

Нас мало, но мы должны расширить партизанское движение, - говорили офицеры, - для этого нам нужно вовлечь в него не только оставшихся местных коммунистов и военнопленных, но и все население. Мы должны признать, что до сих пор местное население держится нейтрально: ни за советскую власть, ни за немцев. Это предательство родины и дела товарища Сталина. Этому нужно положить конец. Нашей первоочередной задачей является уничтожение верхушки установившегося благодушествующего, обывательского порядка. Всех старшин и членов обществ, всю их опору из деревенского актива мы должны беспощадно уничтожить. Этого от нас требует родина и товарищ Сталин.

Вскоре в Глубокое днем приехали эти офицеры. Они разыскали дом Павла Жаринова и вошли во двор.

Вызвавли хозяина, зачитали приговор: “Именем СССР...” и тут же убили его. Это было так неожиданно, что крестьяне не успели сообразить, в чем дело, а офицеры скрылись.

Павел Жаринов, с приходом немцев, занялся организацией прихода и открытием церкви. За труды на этом поприще его избрали церковным старостой. У Жаринова было три сына: старший – инженер, работал в Москве, средний служил в красной армии в чине капитана, а младший был дома. Старшие сыновья перед войной присылали отцу одежду и деньги. Видимо это и послужило причиной расправы, так как вскоре явившиеся партизаны забрали в доме Жариновых все, что понравилось, увели младшего сына и в лесу его убили.

Тогда же партизанский штаб издал приказ, запрещавший всякое движение между деревнями. За нарушение - расстрел.

В том же июле, в Глубоком, снова появились два офицера с двумя партизанами. На этот раз они искали старосту.

Однако, староста был настороже. Его предупредили, и он успел убежать в лес, где спрятался в глубокой промоине на берегу реки. Домой он вернулся только ночью, и в ту же ночь, вся семья, в четыре человека, взяли узелки с хлебом и солью, помолились, присели на лавку по русскому обычаю и пошли из села, куда глаза глядят.

В начале октября, ночью, в Глубокое явились шесть человек партизан во главе с офицерами, направились к хате члена правления общества Ивана Россохова. Разбудили всю семью, уселись за стол и зачитали приговор: “Именем СССР... за активное участие в разделе колхоза, к высшей мере”. Вывели Рассохова за село и у школы убили. Из крайних дворов слышали только, как Рассохов просил не убивать, пожалеть детей...

Урожай в 1942 году глубочане собрали неплохой, но не молотили его миром, под общее веселье на колхозном гумне, как в 1941 году. Теперь сами боялись своего веселья, а больше всего боялись партизанского или немецкого грабежа, поджога урожая, сложенного в общую кучу. В этот год каждый молотил свое, и так, что постороннему глазу и заметно не было. Клали снопы колосьями вниз в мешок и оббивали палками. Еще труднее было с помолом. Мельницы были под контролем немцев и под налетами партизан. Привезенное крестьянами зерно часто пропадало: либо забирали немцы, либо партизаны.

С осени 1943 года редкий день в Глубоком не появлялись партизаны.

Они ходили по домам, забирали яйца, кур, сало, иногда увозили свиней, овец, угоняли лошадей с повозками, отбирали последнюю одежду, обувь, заставляли гнать самогон и, наконец, стали резать коров.

Иногда в Глубокое заходили сразу два отряда - полицейский отряд и партизаны. Не смешиваясь между собой, они располагались в разных концах села, резали крестьянский скот, варили мясо, ели, пили самогон, ревела гармоника, пели песни и плясали. Иногда только по песням крестьяне догадывались, что это отряды разных политических направлений. Например, в одном конце пели:

“Давай закурим, товарищ, по одной...”,

а в другом:

“Гитлер грает на гармони,
Сталин пляшет трепака,
Пейте, братцы, бурачину (самогон из бураков )
Пока хватит бурака”.

В действительности, отряд, в котором пелось не почтительно о Сталине, считал себя самостоятельным и не подчинялся штабу советских партизан. Это были бунтовщики. Но такие отряды скоро распадались. Советские партизаны с ними не вступали в стычки, видимо, этого не хотели рядовые партизаны. Дело делалось организаторами исподтишка: кто-то, как-то, при странных обстоятельствах убивал командира такого отряда и отряд распадался.

Молодые люди призывного возраста, лишенные возможности жить и мирно трудиться, метались во все стороны. Общенародный гнев на большевиков толкал их на борьбу со Сталиным, и они шли туда, где хоть что-то говорилось об этой борьбе - в полицейские отряды. Но скоро, убедившись, что это отряды антинародные и антипатриотические, что в их задачу входит укрепление немецкого господства над русским народом, дезертировали. Но куда деваться? Оставалось, даже при ненависти к партизанам, идти к ним. Но и партизаны не ставили своей целью борьбу за народное благо, и многие бежали от них. Но куда? Один путь - в полицейские отряды. Так, многие из молодежи и метались, то туда, то сюда.

Когда пришла весть о генерале А.А.Власове, многие, как среди партизан, так и среди полицейских стали называть себя власовцами. Полицейским этого немцы не запрещали, люди же называли себя так потому, что они хотели быть власовцами, хотели служить народному делу, считая свое партизанское или полицейское положение вынужденным. Движения, подобного власовскому ждали все: крестьяне, полицейские и советские партизаны. Если бы власовские части действительно появились на Могилевщине, к ним присоединились бы все, не исключая, вероятно, и многих советских партизан.

К приходу советской армии на Могилевщину в 1944 году в Кругленском районе у крестьян не осталось ни одной курицы, ни одной коровы, ни одной лошади, не говоря уже о свиньях и овцах.

Многие из крестьян сами резали скот, видя, что сохранить его все равно невозможно. Из 125 хат в Глубоком уцелело 15, остальные были сожжены партизанами и немцами. Тоже и в других селах. Население ушло “в землю”: одни на вечный покой в могилы, а другие в землянки на голодное и животное существование. Уцелевшие крестьяне по два года не брились: в бороды прятали свой возраст и от партизан и от немцев, прикидывались стариками.

Советская партизанщина на Могилевщине ущерба немцам не принесла, хоть и выросла к 1944. Зато крестьянам она стоила дорого. По приговорам партизанских штабов в этом районе было расстреляно больше 300 местных крестьян. В одном Глубоком убили 12 человек, в том числе и второго старосту Василия Будкевича.

Приход советских войск не принес в район радости, ибо началась уже официальная расправа НКВД над крестьянами, Первый старшина глубочанского общества не ушел с немцами, поверив в перемену советских порядков. На второй день, вечером, вернулся с семьей на пепелище родного села и зашел в первую землянку. Соседка его угостила кониной, но он не успел ее съесть, как в землянку вошел военный, арестовал старшину, и в ту же ночь его угнали в СМЕРШ проходившей части. Был слух, что его там и расстреляли за активное участие в разделе колхоза 5" .

Лубянская ложь

А вот какими провокациями занимался отряд другого чекиста Д.Н.Медведева.

Разведчик-террорист отряда Н.И.Кузнецов совершил несколько покушений на немецких чиновников.

В ответ немцы расстреливали ни в чем не повинных людей, тем самым “выполняя” приказ Сталина об “ожесточении населения против немцев”. Мерзко. Не правда ли?

Однажды террорист убил прибывшего в служебную командировку на Украину имперского советника финансов Геля.

На месте убийства Кузнецов “потерял” бумажник, принадлежавший одному из эмиссаров Бандеры.

“Мы начали с того, - рассказывает Медведев, - что положили в бумажник десятка полтора рейхсмарок, столько же американских долларов, купюру в пять фунтов стерлингов, советские деньги”. И дальше:

“Что же касается директивы (в бумажнике этом, попавшем в руки Медведева от пленного или убитого бандеровца, была директива о борьбе против партизан), то ее заменили другой, написанной тем же почерком и гласившей:

“Дорогой друже! Мы очень удивились, что ты до сих пор не выполнил нашего поручения. Немцы войну проиграли. Это ясно теперь всем. Нам надо срочно переориентироваться, а мы скомпрометированы связью с гитлеровцами. Батько не сомневается, что задание будет тобой выполнено в самое ближайшее время. Эта акция послужит сигналом для дальнейших акций против швабов”.

Как пишет Медведев: “В Ровно, по подозрению в убийстве Геля, арестовано и расстреляно 38 виднейших украинско-немецких националистов. Был арестован редактор газеты “Волынь”. Аресты не ограничились только Ровно”.

О провокации против бандеровцев Медведев пишет потому, что уверен - к ним у его читателей не будет сочувствия.

Почему же не будет? Бандеровцы тоже проповедовали “третий путь” и любили “нэньку Украйну” не меньше других. И как могут быть националисты “украинско-немецкими”? Вот уж точно “в огороде бузина, а в Киеве – дядька”!

О провокациях, которыми он натравливал немцев на население, Медведев молчит. Достаточно и того, что он признается - провокацией, как методам борьбы, партизанское руководство широко пользовалось.

Медведев - старый чекист, он работал в ЧК с 1920 года. В 1938 году был арестован и осужден, как “перегибщик”.

Каким же палачом надо быть, чтобы в те годы попасть в “перегибщики”!

В 1941 году после начала войны по представлению начальника 4-го (партизанского) управления НКВД Судоплатова был освобожден из заключения вместе с другими перегибщиками и отправлен на фронт - в партизаны.

А теперь вглядитесь в лицо убийцы 6000 (шести тысяч) украинских, русских, белорусских, еврейских своих сограждан.

Именно убийцы - потому что после его террористических актов были расстреляны как заложники 6 тысяч человек.

Знал ли террорист Кузнецов о том, что последует после его выстрелов? Разумеется. Ведь он исполнял сталинский приказ № 0428 о том, что “народ надо ожесточить против немцев”.

Они и ожесточали.

Они - руководители и исполнители сталинской воли, верные слуги режима - чекисты.

Чекистский отряд Медведева был настолько важен для Москвы, что рядом с ним находился другой отряд. Его функциями было - выдавать себя за отряд Медведева, принимать на себя, наносимые ему удары.

Мне об этом рассказывала (1969) участница второго, фиктивного, по сути, партизанского отряда, которая была в отряде переводчицей. В 60-е годы она работала администратором в магазине на улице Горького в Москве.

Нельзя не привести несколько впечатляющих цифр, чтобы миф о народном сопротивления немцам развеялся.

Начальник 4-го (Партизанского) управления НКВД генерал Судоплатов пишет в своих воспоминаниях:

“Мы начали засылать партизанские формирования в тыл к немцам, включая в их состав опытных офицеров-разведчиков и радистов.

В годы войны 4-е управление НКВД и его войсковые соединения (выделено мною - ВлБ), как следует из официальных документов, выполняли ответственные задания Ставки Верховного Главнокомандования, Штаба обороны Москвы, командующего Западным фронтом, Штаба обороны Главного Кавказского хребта, командующего Северо-Кавказским фронтом, командующего Закавказским фронтом, командующего Центральным фронтом, командующего 1-м Белорусским фронтом.

В тыл врага было направлено более двух тысяч оперативных групп общей численностью пятнадцать тысяч человек.

Двадцать три наших офицера получили высшую правительственную награду - им присвоили звание Героя Советского Союза. Более восьми тысяч человек наградили орденами и медалями.

Мало того, 4 управление НКВД имело свои собственные военные формирования - ОМСБОН - особую мотострелковую бригаду особого назначения - в 25 тысяч человек.

Первоначальной задачей бригады была разведывательно-ди-версионная деятельность на важнейших коммуникациях противника, ликвидация вражеской агентуры.

Однако, вскоре, к этим задачам прибавилась гораздо более важная. ОМСБОН был призван стать ядром разворачивающегося партизанского движения, оказывать ему всестороннюю помощь, создавать подполье в городах. За годы войны в тыл врага Четвертым управлением было заброшено 212 отрядов и групп специального назначения общей численностью около 7500 человек”.

Так сколько же было заброшено в тыл чекистов - 2000 групп численностью 15 тысяч человек или 212 отрядов численностью 7500 человек 6 ?

Или 2000 групп и 212 отрядов общей численностью

22 500 человек?

Или эти путанные данные занижены в 4-5 раз?

ОМСБОН (Отдельная мотострелковая бригада особого назначения) НКВД, численностью 25 тысяч человек тоже использовалась за линией фронта!

А в 1943 году, после разделения НКВД на два наркомата (был выделен НКГБ во главе с замом Берии Меркуловым), и у НКГБ появились свои вооруженные формирования!

Сколько же было “партизан из Москвы”?

Известно, что только в 1943-44 годах НКВД подготовил

3 тысячи командиров партизанских отрядов и специальных диверсионных групп, которые были заброшены в немецкий тыл 7 .

Их было большинство - кадровых профессиональных чекистов, людей без чести и совести, палачей и убийц, мерзавцев и негодяев среди нескольких десятков тысяч партизан на занятой немцами территории.

Да, а сколько немцев уничтожили “партизаны”?

Снова праздный вопрос? 300 тысяч немцев, как написал П.К.Пономаренко? Но вот что пишет Судоплатов.

“Подразделения 4-го управления (то есть, заброшенные в немецкий тыл “оперативные группы товарищей ” - ВлБ) и ОМСБОН (тоже заброшенная в тыл немцам, тоже “партизаны ”) уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников… 8 ”

Значит, 47 500 чекистов уничтожили 157 тысяч немцев, а 142 500 партизан уничтожили 143 тысячи немцев.

Ведь по Пономаренко 190 тысяч партизан уничтожили 300 тысяч немцев. 300-157=143.

Вот так арифметика разоблачает ложь пропаганды, советские мифы, бред мемуаристов c Лубянки.

Еще раз повторим цитату ”стать ядром разворачивающегося партизанского движения, оказывать ему всестороннюю помощь, создавать подполье в городах”.

Генерал признается, что никакого подполья в городах не было, а создавалось оно НКВД. А то, что разворачивалось партизанское движение, то разворачивали (на жаргоне НКВД) его именно агенты Судоплатова.

Разворачивали всем известным способом: стреляли в спины ни в чем не повинных немецких солдат (если бы эсэсовцев! если бы в гестаповцев!) И вызывали ответные репрессии против мирного населения.

Как тут не вспомнить сталинский приказ № 0428!

Вторая гражданская война полыхала на всей территории, занятой немцами.

Не было ни одного коммуниста, какие бы розовые очки он не носил, каким бы идейным и сверхидейным не был, чтобы не понимал: народ никогда не простит коллективизацию 1930 года и голод 1933 года. О революции я и не говорю…

И только задумывался такой чекист или секретарь райкома, сколько оружия осталось в лесах и на полях, и только вспоминал он, что любимая забава русского человека, - выпить самогона и пострелять в начальство, как дурно ему делалось, и он мечтал только об одном – не дать русскому человеку этой возможности!

Независимый район старовера Зуева

Участок Полоцк-Витебск-Смоленск немецкие войска заняли в самом начале войны, и фронт быстро перекатился через эти места на многие сотни километров восточнее. В деревнях были назначены бургомистры, обязанные собирать и сдавать немцам продналог и исполнять все их требования. Бургомистром деревни Саскорки, расположенной в глухих полоцких лесах, был назначен пользовавшийся большим уважением среди населения старовер Михаил Евсеевич Зуев.

В прошлом он два раза сидел в тюрьме, и только незадолго до войны вернулся в свою деревню.

Два его сына, тоже арестованные НКВД, не вернулись, и он окольными путями узнал, что они были сосланы в Сибирь. О том, что Зуев как крестьянин ненавидел советскую власть, говорить нечего. Староверы же имели с ней еще и особые счеты, в силу своих религиозных убеждений.

Зуев встречал сначала немцев с большой радостью и исполнял свои обязанности бургомистра с большим рвением, убеждая население всячески поддерживать своих “освободителей”.

Деревня, в которой он жил, была расположена в лесной, болотистой местности, в стороне от всяких дорог, и немцы в нее ни разу не заходили. После выбора Зуева бургомистром жителями деревни, он сам ездил в Полоцк оформить свое назначение.

Так мирно и довольно спокойно жили они до конца 1941 года, пока осенью к ним в деревню не явилась группа людей, состоящая из 7-ми вооруженных человек. Группа эта объявила Зуеву, что они партизаны и что деревня обязана их содержать. Среди этих людей Зуев узнал одного жителя Полоцка, который был известен, как энергичный работник НКВД, замучивший в свое время немало людей.

Зуев поместил вновь прибывших в одну избу, снабдил их продовольствием, а сам пошел посоветоваться с соседями, как быть. На совете они решили убить всех партизан, а оружие их спрятать.

Приобретя оружие, они почувствовали себя бодрей.

Скоро в деревню пришла новая группа вооруженных людей и опять потребовала продовольствия. Зуев дал им его, но просил пришедших немедленно уйти. Партизаны, действительно, ушли, но явились на другой день.

Зуев вывел свою команду с винтовками и прогнал их. На ночь он предусмотрительно выставил караулы и не пожалел об этом. Партизаны на этот раз явились в большем числе, но, встреченные огнем, ушли.

В это время и в соседних, наиболее глухих и далеких деревнях, начали образовываться небольшие партизанские отряды, состоявшие из остатков истребительных отрядов, “окруженцев” и местных деревенских коммунистов.

Зуев не дремал. Он организовал в своей и двух соседних деревнях отряды самозащиты, придал им военный характер, вооружил домашним оружием, раздав винтовки, отнятые у партизан, лучшим стрелкам. Ночами они выставляли караулы, и, в случае тревоги, быстро собирались у угрожаемого пункта, отбивая нападения. Так продолжалось с осени до конца 1941 года. За это время у них было более 15 стычек с партизанами.

Так бы и отсиживался Зуев в своей деревне, если бы боеприпасы не пришли к концу, что вынудило его в конце 1941 года обратиться за помощью к полоцкому коменданту. Тот выслушал Зуева и ответил, что сам он не может решить этот вопрос и снесется с начальством, почему и просит Зуева придти к нему еще раз через неделю.

Второе свидание Зуева с немцами состоялось через неделю, когда Зуев был представлен генералу, командовавшему тылом армии (“КОРЮК”).

Генерал был хорошо знаком с русскими делами и знал, что староверы являются ярыми противниками советской власти и крепко спаяны между собой, поэтому он согласился снабдить Зуева оружием (кроме автоматического), но объяснил, что делает это против принятых правил.

Через несколько дней Зуев получил 50 русских винтовок с достаточным количеством патронов. Одновременно Зуеву было сказано, чтобы ни в коем случае не рассказывал, от кого достал оружие.

Получив оружие, Зуев приступил к вооружению своих отрядов. Соседние деревни прислали к нему ходоков с просьбой взять и их под свою защиту, Зуев согласился, и стал, таким образом, расширять свои владения. В начале 1942 года он предпринял поход в отдаленные деревни, прогнал обосновавшихся там партизан и ввел эти деревни в состав своей “республики”. К этому же времени начали появляться и перебежчики, - люди, случайно попавшие к партизанам, - которые просили Зуева взять их под свое покровительство.

К весне 1942 года Зуеву удалось раздобыть четыре русских пулемета (вероятно, он попросту купил их у немцев, хотя и уверял, что добыл в бою) и, таким образом, группа его усилилась и стала представлять собою значительную силу.

Дисциплина в его отрядах была железная. За малые проступки провинившихся сурово наказывали и сажали в погреб на хлеб и на воду; за большие - расстреливали.

Несколько раз в течение зимы 1942-1943 гг. ему удалось отбить нападение партизанских отрядов и спасти от грабежа не только свою деревню, но и две соседних. Партизаны стали обходить район Зуева, немцы же зимой, как правило, в глухие деревни не заходили 9 .

Весной 1942 года впервые в его деревню явился отряд полиции под начальством эстонцев. Начальник этого отряда заявил Зуеву, что они ищут партизан и поэтому должны будут некоторое время прожить в его деревне. Зуев ответил эстонскому офицеру, что никаких партизан в районе нет.

А следовательно, и полиции здесь делать нечего. Пока дело ограничивалось словами, эстонец настаивал, но как только к дому подошел собственный отряд Зуева и Михаил Евсеевич решительно заявил, что применит силу, в случае, если полиция не уйдет - полиция подчинилась и ушла.

Немецкий комендант Полоцка, к которому Зуев на другой день явился с рапортом о происшедшем, просил Зуева взять рапорт обратно, обещая, что если СС, которому подчинялись полицейские отряды, предъявит претензию, то он, комендант, постарается дело уладить. Комендант все больше начинал ценить Зуева, тем более что последний регулярно снабжал Полоцк дровами, сеном, молоком, а иногда и дичью. В районе, которым управлял Зуев, царило полное спокойствие, и никаких хлопот он немцам не доставлял.

Партизаны, услышав о столкновении Зуева с немцами, предложили ему помощь, но он категорически отказался.

Комендант Полоцка прислал к Зуеву офицера, предлагая ему приехать в Полоцк для переговоров. Зуев и на это предложение не согласился. Он заявил, что готов платить немцам установленный продовольственный налог, если они оставят в покое его район, и не будут вмешиваться в его дела. Немцы быстро согласились и к Зуеву больше не заглядывали.

Свой район, которым он управлял при помощи небольшого совета назначенных им стариков, Зуев называл “республикой”. В “республике” была восстановлена частная собственность, торговля и церковь. Судил за проступки (их было очень мало) сам Зуев со своим советом.

Когда немцы оставили Полоцк, Зуев со своими людьми ушел на Запад.

Все плакали, покидая родные места. На подводе Зуева везли старинные церковные книги. Через несколько часов их догнал комендант Полоцка, уходивший со своей комендатурой. Уйдя из окруженного Полоцка, они решили пробиваться к Зуеву, рассчитывая вместе с ним, знающим каждую тропинку в лесах, выйти из окружения. После почти месячного похода, Зуев вывел всех сначала в Польшу, а затем в Восточную Пруссию.

Вместе с Зуевым ушло около тысячи человек гражданского населения.

В дороге у них было несколько стычек с партизанскими отрядами, но они пробились. Пробыв некоторое время в Германии, где его группа устроилась, каждый по своему, Зуев отправился к Власову и, в конце концов, попал во 2-ю дивизию. Ему присвоили звание поручика, и он вместе с РОА проделал ее последний поход.

О Зуеве написано много, но вот, что стало с ним дальше, не знает никто. Нет и его фотографии.

Самооборона против партизан

Бывший старший лейтенант красной армии Кудря действовал в Полтавской области. В лесах близ Диканьки и устья Воркслы, притока Днепра, он организовал свой отряд, а позднее захватил власть в целом “крае”.

Кудря организовал самооборону в нескольких соседних деревнях, заявив немцам, что, если они его не будут “трогать”, то и он их оставит в покое Разбив несколько раз партизан, пытавшихся проникнуть в эти деревни, он занялся наведением порядка в своем районе: уничтожением на “вечные времена” колхозов, восстановлением свободной торговли и организацией выборов новых сельских советов.

Он заключил тайное соглашение с немцами, чтоб они егон е трогали, а он взамен не будет пускать на свою территорию партизан. Немцы, разумеется, согласились и Кудря дожил до возвращения советской власти.

Не знаю, что с ним сделали большевики.

О независимом районе Волина рассказывает заместитель редактора русской газеты “Речь”, выходящей в Орле во время оккупации Владимир Дмитриевич Самарин :

С улицы послышался конский топот. Я выглянул в окно. К крыльцу дома подъехало трое верховых. Человек в коротком полушубке, в новых фетровых валенках, в каких до войны ходили у нас летчики, спрыгнул с коня, бросил поводья на луку седла и, сняв с груди автомат ППШ, поднялся на крыльцо.

В комнату вошел человек среднего роста, с не совсем правильным, но резко обозначенными, твердыми чертами лица. Нас познакомили.

Вот вы какой! - невольно вырвалось у меня.

А что?

Да далеко слышно о вас. Московское радио второй раз вспоминает.

Насолил?

Наверно.

Волин улыбнулся. Видимо, он остался доволен тем, что - “насолил”.

За два года до нашей встречи Волин был рядовым сельским учителем в средней школе одного из сел на Орловщине.

Сын крестьянина-середняка, если уточнять его прошлое, он кончил педагогический институт, и приехал в то село, где его через пять лет застала война.

В армии Волин не служил. В 1941 его не успели мобилизовать, и он остался.

Два дня село оставалось без власти, советская власть бежала, а немцы обошли стороной, оставив его в тылу.

На третий день Волин собрал односельчан и предложил создать “временную власть”.

Когда через два дня, в село приехал районный немецкий комендант, у Волина уже был “отряд самообороны”. Немцы растерялись и едва не открыли стрельбу. Выяснив, кто эти люди с “русскими винтовками”, комендант приказал отряд распустить, оружие сдать. Волин отказался.

Его арестовали и увезли. Через неделю он вернулся, и на все расспросы отвечал одно: “Идиоты”.

Но он настоял на своем, и в 1942 году командовал крупным антибольшевистским отрядом.

От немцев добился полной самостоятельности. Знал одного связного офицера.

В его районе, одном из немногих, население жило относительно спокойно: немцы здесь не бесчинствовали, а партизаны боялись Волина, и редко появлялись на “оккупированной” им территории. Сотрудничество с немцами тяготило Волина не меньше, чем служба у большевиков. Ему было тяжело. Зато население двух десятков русских сел навсегда сохранит о нем хорошую память.

Незадолго до отступления немцев Волин со своим отрядом ушел в лес 10 .

В большом селе Сапиги (Глуховский район), насчитывавшем около 2 000 дворов, выбранный жителями бургомистр Семен Г., опять-таки по приказу немцев, организовал в селе отряд полиции в 180 человек.

Отряд отбил несколько нападений партизан и заслужил полное доверие немцев, подаривших ему две легких пушки.

Весной 1943 г. перестал Семен Г. пускать в свое село и немцев, прибывавших за продовольствием.

Он объявил коменданту города Глухова, что, если будут присылать к нему отряды, он будет с ними драться, на что силы у него хватит, а если не хватит, так он призовет на помощь партизан.

Партизанам он объявил приблизительно то же самое.

Как свободная деревня, Сапиги продержалась до самого ухода немцев.

В казачьих областях, где немцы вели себя несколько заискивающе перед населением, казаки прямо заявили, что не позволят вмешиваться во внутреннее управление, иначе их полки уйдут с фронта.

Угроза звучала весомо – в рядах вермахта тогда сражалось около 30 тысяч казаков.

И, действительно, казаки, несмотря на протесты немцев, в первые же дни уничтожили колхозы и совхозы, немцам в ряде станиц продовольствие не сдавали и держали себя во все время оккупации чрезвычайно независимо.

Осенью 1942 г. в районы станиц Чернышевская, Богаевская, Каргиновская и Краснокутская были брошены специальные группы диверсантов.

Они отравляли водоемы для скота (причем погибло немало лошадей из обоза 6-й немецкой армии), сожгли несколько зернохранилищ и убили около десятка немецких военных.

Когда немцы для борьбы с партизанами послали карательные отряды, казаки, узнав об этом, поставили категорическое требование: отрядов не посылать, потому что население не желает, чтобы в их станицах хозяйничали каратели.

Что же касается партизан, то, по заявлению казаков, они сами могут справиться с ними.

И справились.

Сотней страниц раньше, рассказывая о Русской Народной Национальной Армии, я не затронул вопроса о взаимоотношениях РННА с партизанами.

К.Г.Кромиади вспоминает:

Народ относился к партизанам по разному: одни их поддерживали, другие на них доносили, и не только нам, но и немцам. Само собою разумеется, и партизаны тоже были разные. Беда их заключалась в том, что они должны были свое питание забирать из деревень, и такие экспроприации не всегда кончались мирно. Жители деревень обращались к немцам, прося дать им вооруженную охрану, и немцы давали им, так называемых, “полицаев”. Однако, эти полицейские сами с наступлением темноты прятались где-нибудь за деревней, чтобы не попасть в руки партизан; что касается деревень в лесных районах, то там и “полицаев” не было. Ночью деревню занимают партизаны, а утром они уходят в лес. С утра же в деревню приходит какая-либо немецкая часть и начинаются допросы и терзания.

Пока мы формировались, задача наша заключалась в ограждении окружающих нас деревень от партизанских налетов. Когда к нам приходили из деревень с жалобой на партизан, или мы получали приказ из Смоленска освободить от партизан такую-то деревню, и мы посылали по указанному маршруту одну или две роты. На местах партизан никогда не оказывалось, и наши части с ними не встречались.

Партизаны приходили в деревни за продуктами, и в жилых местах не задерживались. В нашем районе им было нечего делать. Разве только вывести электростанцию из строя, но тогда и русское население пострадало бы не меньше немцев.

Хуже было сведение счетов, как, например, в деревне Озеры, куда партизаны пришли ночью, вытащили одного парня из постели и тут же на глазах жены и подростка-дочери расстреляли его за то, что он, по решению его односельчан, согласился поделить между ними колхозную землю. Был случай и расстрела бургомистра партизанами.

Первый партизан, попавший к нам в плен был молодой долговязый парень, родом из Белоруссии. Его, как и некоторых его товарищей, выделили из армии на специальные курсы и забросили в немецкий тыл.

Парень был страшно перепуган, но наши солдаты его успокоили. Он прожил у нас две недели на полном довольствии; с ним часто беседовали, он присутствовал и на политсобеседованиях. А через две недели ему предложили уехать домой, хотя мы знали, что человек в его положении может идти только в лес.

Но нам и нужно было, чтобы он ушел в лес, чтобы там рассказать, что пришлось видеть и слышать. После этого первого случая последовало немало аналогичных, и всех партизан, после соответствующей обработки, отпускали на свободу.

За это и партизаны относились к нам бережно. У них была возможность охотиться за нами, но они этого не делали; они могли взорвать нас на дороге от нашего лагеря до главного шоссе, но и этого не случалось. Как-то я поехал верхом со своим адъютантом навестить роту, стоявшую в десяти километрах от штаба. Дорога шла перелесками и полями. Приехали в деревню благополучно, а через час туда же пришла женщина, разыскавшая меня с поручением от партизан. “Мы сидели во ржи, когда вы проехали мимо, и только потому, что узнали вас, не сняли вас с лошади, так и вы нас не трогайте!”

В другой раз партизанский отряд неожиданно напал на хозяйственную роту, косившую сено в 25 километрах от штаба Партизаны шли к нашей роте в колонне и с песней, как будто идут свои, а когда подошли вплотную, неожиданно напали на людей. Партизаны отобрали у наших автоматы и патроны, новые сапоги и табак, но никого не тронули.

Узнав о приключении, я с двадцатью солдатами пошел проведать другую нашу роту, стоявшую у моста между двумя озерами. Шли мы ночью, вдоль дороги по компасу.

Через некоторое время справа раздались звуки гармошки и девичьи голоса. Мы опять пошли на голоса, и незаметно окружили деревню на холме. Было часов 12 ночи. Гармошка заливалась на улице, и парни с девушками лихо отплясывали. И опять, увидев нас, затихли. Наши уговоры продолжать танцы не помогли; парни стали незаметно собираться в кучу в стороне от танцевальной площадки.

Вся деревня всполошилась, стали собираться матери, сестры, старики, старухи. При свете фонарика я заметил, как какая-то женщина, на ходу вытирая слезы, (оказалось, что среди парней был ее сын), подходит ко мне. Пришлось опросить парней самому.

Нужно было формально установить, что все они здешние жители и что у себя дома могут танцевать, когда хотят. При опросе каждый заявлял, что он здешний житель, и все присутствовавшие это подтверждали. Подходит последний. Осветив его карманным фонариком, я увидел перед собою типичного казаха и сказал: “Вижу, ты тоже здешний”. Поднялся общий хохот, и две девушки стали просить отпустить его, он мол, очень хороший парень. Ну, сказал я, раз хороший, берите его. Все повеселели и заговорили, а парни быстро смылись. Перед уходом я попросил выделить кого-нибудь довести нас до нужной нам дороги.

Пойдите, разберитесь в том, что происходит между партизанами и их врагами в деревне, когда одни партизаны зверски убивают невинных людей, а другие, попав к нам, больше не желают уходить и умоляют включить их в РННА!

В деревне Веретея, расположенной у опушки леса, во время прочесывания леса, два партизана из местных жителей, бежав от немцев, попали в руки нашей команды.

По свидетельству местных жителей, как-то ночью в деревню пришел партизанский отряд и обоих забрал с собою в лес, причем один из них сирота и содержит пять младших братьев и сестер, а у другого на шее десять человек родных его и жены. Что оставалось делать? Взял их. А если бы они и сами не захотели пойти в партизаны, то их заставят другие...

Как-то попали к нам пять партизан. Через неделю, чтобы от них отделаться, приказал интенданту послать их без охраны в лес за дровами для кухни. К моему удивлению они вечером, нагруженные сухими дровами, вернулись “домой”. Так продолжалось пять дней, и попытка “уволить” их в партизаны не удалась. Если бы вы знали, как они просили оставить их у нас!

А недели через четыре, одна из партизанских групп написала мне письмо, передав через одного из наших офицеров, следующего содержания: “Товарищ полковник, мы все пришли бы к вам, но мы не доверяем немцам; потом они расстреляют и нас и вас... 11 ”

Продолжение следует

1. "Посев", 1987, № 6, с.
2. Факты и цитаты здесь и ниже из книги английского историка, проф. Alan Bullock. „Hitler". Fischer Verlag, Frakfurt a. M., 1964.
3. См. дальше - допрос Русанова.
4. "Русское возрождение", Нью-Йорк, №16-1981, сс. 222-228
5. "Народная правда", Париж, № 9-10, сентябрь 1950
6. П.Судоплатов. Разведка и Кремль. М.,1996, с. 153
7. Д.Каров. Партизанское движение в СССР в 1941-45 годах. Мюнхен, 1954, с.38
8. П.Судоплатов. Разведка и кремль. М.,1996, с.154
9. "Новый журнал", Нью-Йорк, 1952, № 29, сс.198-199
10. "Посев", Лимбург-на-Лане, № 8, 19 февраля, 1950
11. К.Кромиади. За землю, за волю… Сан-Франциско, 1980, сс.74-75