В основу романа М.А. Булгакова «Белая гвардия», написанного в 1925 году, легли реальные события трагического времени: гражданская война на Украине. Здесь Многое автобиографично: Город - любимый Киев, адрес - Дом № 13 по Алексеевскому спуску (в действительности Булгаковы жили в доме 13 по Андреевскому спуску, где сейчас музей М.А. Булгакова). Автобиографична и атмосфера семьи Турбиных, большой и дружной, но переживающей тяжелые времена.

Турбины любят свой дом, уютный и теплый. Вся его обстановка словно одухотворена связанными с ней воспоминаниями. Изразцовая печка в столовой - символ тепла домашнего очага - «грела й растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку». У пышущей жаром печи читался «Саардамский плотник», «часы играли тавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях». Вещи представляют ценность не сами по себе, а из-за того, что с ними связано: часы -- память об умершем отце, «лучшие на свете шкафы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом», говорят о духовном мире взрослеющих детей, бронзовая лампа под абажуром дает представление о тепле и уюте вечерних сумерек." Страшные испытания коснулись и семьи Турбиных- умерла мать, завещавшая детям, жить дружно. И разрушения времени не могли не отразиться на привычном быте: праздничный сервиз матери пошел на каждый день, скудно угощение к чаю. Изразцовая печь покрыта «историческими записями» и рисунками на злободневные темы: революция, наступление Иетлюры, выражение политических симпатий и антипатий. «Тревожно в Городе, туманно, плохо...» И хотя скатерть «по-прежнему бела и крахмальна», потому что Елена не может иначе, и цветы утверждают «красоту и прочность жизни», чувствуется, что прежний уют хрупок и непрочен, что в любую минуту коварный враг «может разбить снежный прекрасный Город и осколки покоя растоптать каблуками».

Детям трудно без матери, они невольно ощущают возможность краха привычного доброго мира. «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а “Капитанскую дочку” сожгут в печи». Турбины дорожат своим домом, они хранят его традиции, взаимоотношения, сложившиеся в семье. Здесь братья люнбят и опекают сестру, ради нее согласны терпеть ее мужа, которого они сами не до любл ивают, утешают Елену, когда она волнуется из-за мужа. Здесь всегда рады друзьям: как к себе домой приходит к Турбиным обмороженный Мышлаевский после- неудачной обороны на подступах к Городу, и его действительно принимают как желанного гостя. Сюда приходят Шервинский, ухаживающий за Еленой, и Карась, гимназический друг и сослуживец Мышлаевского. Приехавший из Житомира Лариосик поначалу сам не понимает, почему ему так нравится в жилище у Турбиных, но ему здесь так нравится, что он чувствует, как «оживает душой». Внешний мир за кремовыми шторами «грязен, кровав и бессмыслен», и «израненные души ищут покоя вот тленно за такими кремовыми шторами». Такое объяснение Лариосика наглядно доказывает, что все друзья Турбиных ценят в их доме прежде всего теплоту дружеских отношений, обстановку доверия, взаимопомощи, сердечность хозяев. Даже Василиса- квартирный" хозяин, жадный и трусоватый, в минуту опасности приходит к Турбиным за защитой и поддержкой.

Итак, дом Турбиных - это не просто жилище, «моя крепость», о которой мечтает Василиса, ограбленный в собственной квартире. Это не просто уют и тепло домашнего очага - это особая атмосфера любви и взаимопонимания. В жестоком и тревожном мире это островок добра, надежное, защищенное от опасностей место, где можно поверить в то, что все наконец будет хорошо и счастливо.

Дом Турбины́х - литературно-мемориальный дом-музей Михаила Афанасьевича Булгакова в Киеве. Основан в начале 1989 года . Основная экспозиция находится на втором этаже дома. Здесь можно увидеть личные вещи Булгакова, услышать историю его жизни в Киеве. Эта история тесно переплетается с его романом «Белая гвардия ».

Название Дом Турбиных закрепилось за домом благодаря писателю Виктору Некрасову , после того, как в журнале «Новый мир » был опубликован его очерк «Дом Турбиных» . Дом называют не по фамилии автора романа «Белая гвардия», а по фамилии «живших» здесь его героев.

История дома [ | ]

Рисунок фасада, 19 в.

Здание построено в 1888-1889 годах по проекту архитектора Н. Н. Горденина для жены купца Литошенко.

В этом доме, «постройки изумительной», Булгаковы прожили 13 лет с по 1919 год .

Особняк имеет каменные цоколь и первый этаж, а весь верхний этаж - деревянный, обложенный кирпичом и крытый железом.

Новым владельцем дома стал З. П. Мирович, купец и почётный гражданин Киева, который кроме этого дома владел ещё тремя домами на той же улице, вместе дома представляли собой целую усадьбу. Вся недвижимость усадьбы была оценена в 22 250 руб. Главный дом - в 13 000 рублей, два небольших - в 4 500 и 3 750 руб. Совсем крохотный дом, примыкавший к большому (из одной комнаты и кухни с коридором - квартира Щегловых в «Белой гвардии») - в 1 000 рублей.

Все помещения сдавались в аренду с годовой прибылью в 2 620 рублей. Самой дорогой была квартира на втором этаже («все семь полных и пыльных комнат»), она обходилась Булгаковым в 720 рублей в год.

В 1909 году дом купил архитектор В. П. Листовничий и поселился с женой и пятилетней дочерью Инной на первом этаже. Киевское общество взаимного кредита предоставило ему возможность заплатить только половину необходимой суммы, оставшуюся половину погасить в течение 8 лет за 7 % годовых. Последний взнос необходимо было сделать 7 ноября 1917 года .

«Мы покупали дом вместе с жильцами» - вспоминала дочь хозяина И. В. Листовничая .

В купленной усадьбе, кроме Булгаковых и Листовничих проживало около 70 человек, всего было 8 квартир. В подвальном помещении двухэтажного на каменном фундаменте дома находилась бакалейная лавка купца Шайтера. В центральном доме усадьбы проживала семья генерала Комарницкого, а в подвале его дома была квартира дворника. В третьем флигеле жила семья коммерсанта Гробинского.

Листовничий произвел некоторую перепланировку усадьбы - раскопав участок со стороны двора и под двором построив новое кирпичное помещение. Организовал конюшню с парой лошадей и экипажем. Часть веранды Булгаковых перепланировал под лестницу на чердак. Склон горы, которая нависала над усадьбой, обсадил кустами сирени и акации, чтобы защититься от возможного оползня. Усадьбу огородили новым глухим деревянным забором.

В 1965 году в самый канун публикации «Мастера и Маргариты» дом отыскал киевлянин, писатель и архитектор по первой профессии В. П. Некрасов . Вот как он описал свои впечатления:

«Андреевский спуск - лучшая улица Киева… Крутая, извилистая, булыжная. Новых домов нет. Один только. А так - одно-двухэтажные… Так он и останется со своими заросшими оврагами, садами, буераками, с теряющимися в них деревянными лестницами, с прилепившимися к откосам оврагов домиками, голубятнями, верандами, с вьющимися грамофончиками, именуемыми здесь „кручеными панычами“, с развешанными простынями и одеялами, с собаками, с петухами… И вот мы стоим перед этим самым домом № 13 по Андреевскому спуску. Ничем не примечательный двухэтажный дом. С балконом, забором, двориком, „тем самым“, с щелью между двумя дворами, в которую Николай Турбин прятал свои сокровища. Было и дерево, большое, ветвистое, зачем-то спилили, кому-то оно мешало, затемняло» .

В очерке, написанном вскоре после первых посещений «дома Турбиных», Некрасов описал, как он нашёл этот дом:

«Над двухэтажным домом № 13, постройки изумительной (на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик - в первом), в саду, что лепился под крутейшей горой, все ветки на деревьях стали лапчаты и обвисли. Гору замело, засыпало сарайчики во дворе - и стала гигантская сахарная голова. Дом накрыло шапкой белого генерала, и в нижнем этаже (на улицу - первый, во двор под верандой Турбиных - подвальный) засветился слабенькими желтенькими огнями… Василий Иванович Лисович, а в верхнем - сильно и весело загорелись турбинские окна».

Ничто с тех пор не изменилось. И дом, и дворик, и сарайчики, и веранда, и лестница под верандой, ведущая в квартиру Василисы (Вас. Лис.) - Василия Ивановича Лисовича, - на улицу первый этаж, во двор - подвал. Вот только сад исчез - одни сарайчики.
Первый мой визит, повторяю, был краток. Я был с матерью и приятелем, приехали мы на его машине, и времени у нас было в обрез. Войдя во двор, я робко позвонил в левую из двух ведущих на веранду дверей и у открывшей её немолодой дамы-блондинки спросил, не жили ли здесь когда-нибудь люди по фамилии Турбины. Или Булгаковы.
Дама несколько удивленно посмотрела на меня и сказала, что да, жили, очень давно, вот именно здесь, а почему меня это интересует? Я сказал, что Булгаков - знаменитый русский писатель, и что все, связанное с ним…
На лице дамы выразилось ещё большее изумление.
- Как? Мишка Булгаков - знаменитый писатель? Этот бездарный венеролог - знаменитый русский писатель?

Тогда я обомлел, впоследствии же понял, что даму поразило не то, что бездарный венеролог стал писателем (это она знала), а то, что стал знаменитым…

Режим работы [ | ]

Галерея [ | ]

Я притянул насколько возможно мою казарменную лампу к столу и поверх ее зеленого колпака надел колпак из розовой бумаги, отчего бумага ожила. На ней я выписал слова: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими». Затем стал писать, не зная еще хорошо, что из этого выйдет. Помнится, мне очень хотелось передать, как хорошо, когда дома тепло, часы, бьющие башенным боем в столовой, сонную дрему в постели, книги и мороз. <...> Писать вообще очень трудно, но это почему-то выходило легко. Печатать этого я вообще не собирался. М. Булгаков, «Тайному другу»

Главное отличие киевского музея Булгакова от московских вот какое.

Если ваш интерес к Булгакову зиждется на «Мастере и Маргарите» или вам просто хочется посмотреть знаменитый дом на Садовой, в котором останавливалась шайка Воланда – то добро пожаловать в Москву, в музеи «Булгаковский дом» и «Нехорошая квартира». Добро ли вам пожаловать в квартиру 34, которая описана в романе под именем квартиры 50 , я не знаю, но обещаю узнать в следующий раз.

«Белую гвардию» молодежь, штурмующая эти музеи, увы, в большинстве своем не читала. И ничего страшного – в московских музеях им вполне хватает мастера с Маргаритой. Ну, и профессора Преображенского с Шариковым до кучи.

А вот в киевском музее людям, не читавшим «Белую гвардию» (или хотя бы не смотревшим «Дни Турбиных»), делать нечего. Ну не почувствуют они главного. В лучшем случае пройдут с экскурсией по второму этажу, послушают рассказ экскурсовода, да и отправятся восвояси. Не разглядят они на лампе того самого зеленого абажура, в изразцовой печке не увидят Саардамского Плотника, а на окнах не заметят кремовых штор.

Слева на этом фото можно заметить угол печи, расположенной в углу гостиной и греющей сразу три смежные комнаты. Это – тот самый Саардам, на изразцы которого гостями и хозяевами дома были нанесены знаменитые надписи. Только надписи эти были не тут, в гостиной, а с другой стороны печи – с того ее боку, который выходит в столовую за стенкой (мы еще дойдем туда). А оставшийся бок треугольного изразцового столба выходит в комнату Елены. Давайте выйдем туда и мы.

Комната Елены (половина Тальбергов)

Вот он, бок той же печки – в углу комнаты, а внизу чугунная дверца-заслонка: через нее печь и топится.

В спальне у Елены в печке пылают дрова. Сквозь заслонку выпрыгивают пятна и жарко пляшут на стене.

Очаровала меня изразцовая печка, да оно и не удивительно. Но давайте все-таки отвлечемся от нее и оглядимся по сторонам. На предыдущей фотографии виден комод, над которым развешены семейные фотографии. Центральная рама – для портрета самой Елены, но рама пуста. Это потому что в образе Елены слились сразу четыре сестры Булгакова: Вера, Надежда, Варвара и Елена. Нарисуйте в пустой раме портрет силой своего воображения.

А вот портрет ее мужа – капитана Тальберга – можно увидеть и без воображения. У него единственный прототип: это муж Варвары Булгаковой – Леонид Карум. Леонид Карум с женой Варварой (прототип Тальберга и ¼ прототипа Елены Турбиной)

В комнате Елены три двери: одна из гостиной, мы через нее вошли, сквозь другую можно попасть в столовую, а третья ведет в комнату Николки. Но если мы внимательно вчитаемся в «Белую гвардию», то найдем там, что через эту самую последнюю дверь к Николке мы пройти не можем: «Из соседней комнаты, глухо, сквозь дверь, задвинутую шкафом, доносился тонкий свист Николки». Дверь задвинута шкафом и сегодня. Перед этим шкафом экскурсовод останавливается, и, загадочно улыбаясь, предлагает ненадолго отвлечься от Турбиных и перенестись в московскую «нехорошую квартиру» – знаменитую квартиру номер пятьдесят из «Мастера и Маргариты». Затем шкаф распахивается – и, о чудо, мы видим дверь с табличкой «50» и шагаем за эту дверь в шкаф, как в Нарнию.

Правда, справедливости ради, ни в какую пятидесятую квартиру мы сквозь него не попадаем, а оказываемся там, где и следует – в комнате Николки Турбина; так что к чему преамбула про московскую квартиру из «Мастера и Маргариты», непонятно. Ну, оно и правильно, мне кажется: не будем мешать в одну кучу две таких разных книги.

Комната Николки

Эта небольшая комната – особенная среди всех особенных комнат дома. Ее делил с братьями сам юный Миша Булгаков, сначала гимназист, а затем студент медицинского факультета. В не столь многочисленном семействе Турбиных комнатку получил в единоличное свое владение Николка.

На этой кровати у изразцовой печки спал младший Турбин. Эта уже другая печь, не та, что мы видели прежде. В «Белой гвардии» ничего не говорится о рисунках на печи в Николкиной комнате – лишь на печи в столовой. Но сотрудники музея, видимо, решили – не пропадать же месту, и на изразцах этой печки воспроизвели рисунки самого Булгакова.
А вот на этом узком диванчике у противоположной стороны храпел Шервинский, когда ему выпадало ночевать под крышей этого дома.
Фото Елены Шарашидзе

Но Шервинский Шервинским, а нас куда больше интересует истинный обитатель комнаты. Посмотрите на эту фотографию – весьма редкую, между прочим. На ней запечатлен молодой элегантный студент медицинского факультета, погруженный в какие-то свои мысли. Сделано фото младшим братом будущего писателя, Николаем, увлекавшимся в то время фотосъемкой. Булгаковы очень любили эту карточку; в семье она называлась «Миша-доктор».
Михаил Булгаков за письменным столом в доме на Андреевском спуске

Вообще, странное ощущение испытываешь, когда разглядываешь это фото, стоя в комнате Булгакова. Не можешь отделаться от иррационального ощущения, что сидел за этим столом Михаил Афанасьевич всего минуту назад – до того точно картина перед глазами совпадает с фотокарточкой. Обстановка комнаты повторена сотрудниками музея вплоть до мелочей – кажется, что не было этой сотни лет после щелчка Николкиной фотокамеры.
Фото fairykat

На столе стоит бронзовая лампа под зеленым абажуром – пожалуй, ради нее одной поклонникам писателя уже стоило бы совершить паломничество в Киев. Вероятно, рассказывать о ней можно бесконечно – судя по всему, вполне получилось бы написать целую диссертацию на тему «Роль и место зеленого абажура в творчестве М. А. Булгакова». Именно зеленый абажур старой отцовской лампы – наравне с книгами и пресловутыми кремовыми шторами – был для Михаила Афанасьевича важнейшим уютообразующим звеном, превращающим простое жилище в настоящий Дом, наполняющий смыслом его существование. А именно дом, пожалуй, и есть главное в жизни человеческой.

А вот то самое окно, за которым изобретательный Николка догадался спрятать на случай обыска оружие – Алешин браунинг и най-турсов кольт.

Произошло неожиданное препятствие: коробка со вложенными в нее револьверами не пролезала в форточку.

Стена соседнего дома подходит к дому Турбиных почти вплотную – вот в узкую щель между домами и была вывешена коробка с пистолетами.

Тайник и в самом деле превосходный: с улицы его случайно заметить совершенно невозможно. Я и сам углядел эту коробку далеко не сразу, хотя и искал ее специально. Ну да, висит коробочка до сих пор, а как же. А вы сомневались? Дом Турбиных – справа. Ну-ка, попробуйте разглядеть тайник.
Фото Елены

Отправимся теперь в соседнюю комнату – книжную, но выходя из Николкиной комнаты, обязательно обернемся на косяк двери по левую руку. В память об отважном полковнике там вырезан крест и неровная подпись: «п. Турс». «Най», как мы помним, Николка откинул на случай петлюровского обыска – для конспирации.

Книжная (комната Лариосика)

Небольшая комнатка с двумя слепыми окнами (потому что выходят они как раз в стену соседнего дома) служила в семье профессора Афанасия Булгакова библиотекой. Здесь стояли шкафы с книгами, без которых невозможно представить себе ни семью Булгаковых, ни семью Турбиных.

В эту комнатку же был поселен свалившийся на голову Турбиным житомирский кузен Лариосик – ходячее несчастье, бледный Пьеро. Почти все свободное от книжных шкафов место тут занимает кровать сложной раскладной системы, выделенная гостю. Именно между ее створками он в первый же день умудрился защемить Николкину руку – аккурат между тем, как раскокать сервиз и разбить оконное стекло при устройстве тайника в соседней комнате.

В этой крошечной комнатке и в самом деле какое-то время жил племянник Карума по имени Николай Судзиловский (впрочем, первая жена Булгакова утверждала, что его также звали Ларионом, так что – кто знает).

«Глаза, мутные и скорбные, глядели из глубочайших орбит невероятно огромной головы, коротко остриженной.» М. Булгаков, «Белая гвардия»

Из комнаты Лариосика мы наконец-то оказываемся в столовой, самой лучшей и уютной комнате особнячка. Вот он, Саардамский Плотник – печь, обратную сторону которой мы уже видели в гостиной.

Это – сердце турбинского дома. На замечательной изразцовой кладке, в самые тяжкие дни живительной и жаркой, руками старинных турбинских друзей выведено: «Леночка, я взял билет на Аиду», «Июнь. Баркаролла», «Недаром помнит вся Россия про день Бородина»...

Рядом с жаркими изразцами стоит кресло, и очень легко представить устроившегося в нем с ногами молодого доктора Алексея Турбина. В домашнем тепле и тишине он читает «Саардамского Плотника», а у его ног на скамеечке, вытянув ноги почти до буфета, задумчиво перебирает струны гитары Николка. Размеренно тикают старые часы с башенным боем, и в ответ их башенному бою играют гавот часы из соседней Елениной спальни. Уютней всего в кухне за кремовыми шторами, надежно скрывающими заснеженную веранду, внутренний дворик, да и весь обезумевший мир. Только за кремовыми шторами и жить.

Полы лоснятся, и в декабре, теперь, на столе, в матовой, колонной, вазе знойная роза, утверждающая красоту и прочность жизни.

А через несколько дней зыбкий уют разлетится вдребезги, билет на Аиду превратится в билет в Аид, и раненый доктор Турбин, бледный до синевы, будет лежать на диванчике под старыми часами, а рядом будет метаться Елена. Спальня Алексея тут, через стенку, и лежа в своей постели, умирающий доктор будет мучиться в тяжелом, жарком, липком бреду. Когда-то в этой комнатке умирал Афанасий Иванович Булгаков, а теперь суждено умирать Турбину.

Булгаков – мистический писатель. Всмотритесь в зеркало, висящее в углу столовой. Если в столовой погаснет свет, вам удастся заглянуть сквозь него в болезненный бред Турбина: вы увидите в зазеркалье пляшущий в стол, снежную вьюгу восемнадцатого года, а затем сменяющее всё сияние звезд над головой. Это – одно из чудес, приготовленных для вас музеем.

Видением звезд в зеркале и заканчивается экскурсия по дому Турбиных. Но давайте не торопиться покидать его. Если мы дождемся, пока все прочие посетители спустятся вниз, и подойдем к экскурсоводу, он наверняка не откажет нам в просьбе немного здесь задержаться.

Кабинет

Нам повезло: нам не просто позволили сделать еще один круг по квартире, но даже в виде особой любезности открыли угловую комнату с выходом на балкон – комнату эту во время экскурсии мы почему-то не проходили (кажется, в ней проходит реставрация). Благодаря удобному положению – отдельному входу с лестницы – эта комнатка после возвращения доктора Булгакова в Киев в восемнадцатом году использовалась им для приема пациентов. Сейчас, правда, отдельного входа уже нет – дверь заложена кирпичом, и попасть в кабинет можно только из гостиной. Впрочем, помнится, в романе посетители доктора Турбина тоже проходили в кабинет через гостиную, так что кто знает, когда вход с лестницы исчез на самом деле? На плане квартиры я нарисовал на месте этой двери полупрозрачную стенку – то ли есть ход, то ли нет.
Дверь была (или не была) в стене, у которой стоит кушетка
Фото maucat

Если бы мы вошли сквозь эту призрачную дверь, то нам открылся бы такой вид:
Справа от стола – дверь на балкон
Фото maucat

Да, стоит ли говорить, что доктор Турбин облюбовал себе тот же кабинет, что и доктор Булгаков? Сейчас в этой комнатке можно увидеть табличку, выскочившую в реальность из романа – вон она висит на спинке стула:

Доктор А.В.Турбин
Венерические болезни и сифилис
606 – 914
Прием с 4-х до 6-ти

Венерическими же болезнями занимался в этом кабинете и сам Михаил Афанасьевич. Вообще говоря, знаменитый диплом «лѣкаря с отличiемъ» Булгаков (надо думать, и Турбин вместе с ним) получил по специальности «детские болезни», но Первая мировая внесла в его профессию свои коррективы. А именно: следствием войны явился стремительный всплеск венерических болезней среди солдат, да и не только среди них. Спрос на венерологов ощутимо превысил спрос на педиатров: до открытия антибиотиков оставалось еще четверть века, поэтому венерические болезни лечились плохо, сложно и долго. Передовыми средствами лечения сифилиса были соединения мышьяка (кстати, числа 606 и 914 на табличке доктора Турбина – это не телефон, как вы могли бы подумать, а именно номера мышьячных соединений) и впрыскивания ртути.

Заходить в кабинет доктора нам, правда, не разрешили, чтобы мы не потоптали тамошний реставрируемый паркет.

Булгаковский паркет

Да, кстати, о паркете. Историческую ценность для булгаковедов представляет лишь гомеопатически малая доля содержащегося в доме паркета: кусочек плинтуса, еще заставший Булгакова, содержится на первом этаже музея. Хранится он в окладе под стеклом как святыня – разве что не в специальном ларце-ковчеге. Как следует из приложенного сертификата, обретение частицы истинного плинтуса Михаила Афанасьевича произошло благодаря Александру Крылову, преподнесшего булгаковскому дому такой подарок.

На реликвии прилеплена голограмма за нумером S-1426, удостоверяющая подлинность раритета. Музей готов безвозмездно отдать его человеку, который подарит Фонду Булгакова 10 000 гривен. Вас как, не интересует?

А я вот думаю: если кусочек булгаковского плинтуса размером со спичечный коробок стоит больше тысячи евро, то сколько же будет стоить целая булгаковская квартира – ну, та самая, номер 34 в доме на Садовой ? Ее пока не превратили в музей, а, значит, можно ее купить и поселиться там же, где когда-то поселился Воланд. Только трудновато, пожалуй, будет накопить на нее, при таких-то расценках. А раз так, то бог с ней, с московской квартирой писателя, вернемся к киевской.

Раз уж заговорили о паркете, скажем вот еще о чем. Если при посещении музея у вас не окажется денег на вышеозначенный плинтус, не огорчайтесь. Лучше обратите внимание на первую ступеньку лестницы, ведущей в турбинскую квартиру. Эта единственная сохранившаяся с начала прошлого века ступенька, по ней Булгаков поднимался к себе на второй этаж. И постоять на ней можно совершенно бесплатно.

По свидетельству исследователя И. Золотусского, более поздний роман Булгакова «Мастер и Маргарита» наследовал от романа «Белая гвардия» вопрос о свете и покое, тему дома, связь частного лица и истории и связь неба и земли. В «Белой гвардии» писатель показал, что созидание духовного мира личности происходит гармонично, когда его источником оказывается дом детства и юности, «окна» которого как бы «распахнуты» в историю своей семьи и историю своего Отечества. Булгаков был абсолютно согласен с Толстым в том, что именно дом и семья вносят в духовную жизнь человека добро, мир и гармонию.

Дом Турбиных - это символ жизни. Несмотря на понимание безвозвратности прошлого, которое разрушено до основания, Турбины стремятся в дом, к семейному очагу, оставшемуся нерушимым. Алексей Турбин приходит к мысли, что воевать нужно только за семейный очаг, за человеческий покой, который позволяет героям романа существовать вне законов социальной эпохи.

Дом в романе населен дорогими людьми. Стены дома украшают портреты предков, а предметы домашнего уюта - это не просто вещи, они одушевлены и участвуют в жизни всех членов семьи. Это «сказочный», «волшебный», «шоколадный», «поэтичный» дом, жители которого живут интересной жизнью - общаются, мечтают, размышляют, слушают музыку, читают любимые книги.

Дом Турбиных - это часы, играющие гавот, источающая тепло изразцовая печь, мебель красного бархата, лучшие на свете шкафы с книгами, пахнущими шоколадом, наконец, знаменитые кремовые шторы... Быт, ставший в наших глазах символом прочности бытия. Поэтизацией быта, домашнего очага во всей его хрупкости и беззащитности булгаковский роман противостоит принципиальной бездомности послеоктябрьской литературы, ее бунту против домашнего очага, ее устремленности к дальним и великим целям, которые якобы только и могут избавить человека от сиротства и отчуждения.

Но дом Турбиных - это не только прочный быт, это и населяющие его люди, это семья, это определенный психологический и культурный склад, который защищает писатель. Уделяя много внимания изображению жизни дома Турбиных, писатель защищает вечные ценности - семью, дом, родину. Читатель постоянно смотрит на все события через восприятие жителей турбинского дома. Этот дом - живое существо. Он живет, дышит, страдает, служит надежным убежищем не только для Турбиных, но и их друзей: Мышлаевскому, Шервинскому, Лариосику. И даже Василиса, не принимающий законов жизни Турбиных, ищет защиты именно в их доме. Елена Турбина, которой «светлая королева» (мать) передала свое душевное тепло, создает особый уютный мир. И когда в огромном Городе тревожно гремят пушки, у Турбиных звучит музыка и ощущается атмосфера душевной близости и влюбленности.

Турбины не замыкаются в своем мире, не утрачивают связи с окружающим миром, находятся в самой гуще событий. И ни в каких ситуациях не утрачивают понятий о чести. Картины семейной жизни, изображенные в романе, пронизаны личными впечатлениями автора, его отношением. Упоминание в "Белой гвардии" имен Толстого и Пушкина, а также их героев, цитатами из М. Лермонтова, Ф. Достоевского, И. Бунина, Д. Мережковского, философа С.Н. Булгакова, появляющиеся на страницах романа образы Саардамского Плотника, тишайшего царя Алексея Михайловича, Александра Первого, звучащая на страницах романа музыка великих композиторов выступают как символы культурного уклада, сформировавшего главное достояние персонажей - их психологический облик: доброжелательность, искренность, цельность, верность, способность любить друг друга и совершать во имя любви чудеса, как это делает Елена, буквально воскрешающая Алексея.

Внутренним стержнем романа является мечта автора о душевном покое, о мирной жизни. Достаточно вспомнить вещий сон («светлый рай») Алексея Турбина, где и белые, и красные равно подлежат высшему милосердию. Алексей Турбин в этом эпизоде передает читателю авторский взгляд на сон: во сне приходит к героям забвение, возникает надежда на искупление. И этой надеждой пронизана последняя глава романа.

В финальных строчках романа писатель обращается к мысли о «вечном Доме»: «Все пройдет, страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?» В этих словах содержится призыв писателя помнить о том, что духовный «дом» каждого человека принадлежит вечности, а это значит, что наша жизнь, представляющая собой лишь мгновение, уникальна и самоценна и в жизни каждого человека есть свой сокровенный смысл.

Читайте также.

Чем привлекает образ дома главных героев в произведении Булгакова "Белая гвардия?

Судьба семьи Турбиных находится в центре повествования двух произведений М. А. Булгакова – романа «Белая гвардия» и пьесы «Дни Турбиных». Эти произведения были написаны в двадцатые годы 20 века и отразили недавние события гражданской войны. Автор рисует Киев, раздираемый борьбою за власть, с перестрелками и убитыми на улицах, с бесчинствами красных и петлюровцев. Булгаков описывает Киев, ожидающий решения главного на тот момент вопроса о дальнейших судьбах России.

И среди всех этих бедствий, беспокойств, передряг существует незыблемый островок уюта, к которому тянутся все вокруг. Это дом семьи Турбиных. В их лице Булгаков рисует представителей русской интеллигенции, которую сам автор считал главной силой России.

Все Турбины - очень образованные люди, носители высокой культуры и традиций, передающихся из поколения в поколение. И их дом – это продолжение самих Турбиных, выражение их сущности и их души. Можно сказать, что их дом является олицетворением мирной жизни, которая ушла и неизвестно, вернется ли вообще.

Первые главы романа посвящены описанию дома. Он стоял по «Алексеевскому спуску», весь окруженный зеленью. Центром и душой дома была большая изразцовая печь, которая воспитывала и оберегала всю семью. Она была особым свидетелем событий, происходивших во всей стране в целом и в этом доме в частности. Печка была испещрена «историческими» записями, сделанными в 1918-м году. Это были не только политические замечания, типа «Бей Петлюру!», но и личные переписки: «1918 года, мая 12 дня я влюбился», «Вы толстый и некрасивый».

Полноправным жильцом в доме были старинные часы с башенным боем: «К ним все так привыкли, что, если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь».

Вся мебель в доме обита теплым красным бархатом. Потертые ковры символизируют уютную атмосферу, устоявшуюся уже давно. Обстановка дома свидетельствовала о том, что его обитатели любили книги: «… бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям…»

Но мать оставила детям еще и завет жить дружно. И они со всей готовностью исполняли его, крепко держась друг за друга. Поэтому со всей уверенностью можно сказать, что обстановка Турбиных – это не только мебель, книги, тепло от изразцовой печки, но, в первую очередь, это люди. Это и старший брат Алексей, человек слабой воли, но широкой души, белый офицер, со всей ответственностью исполняющий свой долг. В конце романа он испытывает нравственную трагедию. Весь его мир, его мировоззрение рухнули. Но, несмотря ни на что, он остается верен себе и своей Родине. Так же, как близкий друг семьи Мышлаевский.

Хранительницей домашнего очага и семейного уюта являлась Елена Турбина. Это была приятная нежная женщина двадцати четырех лет. Исследователи говорят, что Булгаков списывал ее образ со своей сестры. Елена заменила Николке мать. Она преданна, но несчастлива в браке, не уважает своего мужа Сергея Тальберга, который, по сути дела, является предателем и приспособленцем. Недаром дом Турбиных не принимает его, все члены семьи несколько сторонятся Тальберга, чувствуя в нем чужака. И не зря. В итоге Тальберг предает дом Турбиных, Киев, свою родину.

Если Елену Турбину можно назвать хранительницей дома, то Николка – его душа. Во многом именно он скрепляет между собой всех членов семьи. Именно забота о младшем брате не позволяет забыть старые семейные традиции, не позволяет в такие сложные времена распасться дому. Очень символично, что в конце произведения Николка погибает. Это обозначает крушение дома Турбиных, а вместе с ним и всей белой России с ее традициями, культурой и историей.

Для того, чтобы ярче подчеркнуть благородство, принципиальность и твердость взглядов Турбиных, нам показывается их сосед-антипод Василиса. Он приспособленец, ему важнее всего на свете спасти свою шкуру любой ценой. Он трус, по словам Турбиных, «буржуй и несимпатичный», не остановится перед прямым предательством, а, может быть, и убийством. Василиса – это прозвище владельца дома Василия Ивановича Лисовича, в котором жили Турбины. Дом Лисовичей – полная противоположность главным героям «Белой гвардии». Их быт – убог, в доме пахнет затхлостью, «мышами и плесенью». За такой обстановкой дома скрывается скудность жизни его обитателей.

Подчеркивая красоту дома Турбиных и красоту человеческих отношений в этой семье, Булгаков изображает Город. Его любимый Киев, «прекрасный в морозе и тумане», изображает «цветущие сады над Днепром», «памятник Владимира». Можно сказать, что Киев для Булгакова – целая поэтическая тема, связывающая его с юностью. Это «город прекрасный, город счастливый. Мать городов русских».

Таким образом, мне кажется, что дом Турбиных символизирует для Булгакова старую Россию, Россию до революции, близкую писателю. Дом Турбиных напоминает теплое живое существо, наполненное любовью, смехом, радостью и счастьем. В конце произведения этот дом гибнет, уходит в прошлое. Семейные связи разрушаются, Киев меняется, как меняется и вся Россия. На смену дому Турбиных приходит что-то другое, что будет соответствовать идеалам нового времени и новой власти.