Белорусы: происхождение и история народа. Разноразвитость как фактор славянизации балтов
Скопируйте код и вставьте в свой блог:
Михаил Малаш
К вопросу об идентичности
У белорусов отсутствуют признаки внятной этнокультурной идентичности. А вмешательство политики, смешанной с умелыми манипуляциями СМИ и отсутствием у населения постсоветского пространства знаний по истории Белоруссии, делают необходимым глубокое погружение в историю становления белорусской идентичности. Иначе остановить вал мифотворчества о белорусах невозможно.
У белорусов отсутствуют признаки внятной этнокультурной идентичности. А вмешательство политики, смешанной с умелыми манипуляциями СМИ и отсутствием у населения постсоветского пространства знаний по истории Белоруссии, делают необходимым глубокое погружение в историю становления белорусской идентичности. Иначе остановить вал мифотворчества о белорусах невозможно.
Разноразвитость как фактор славянизации балтов
Славяне опережали соседние с ними балтийские народы в социально-экономическом развитии: к IX–X векам у русских уже была раннефеодальная государственность, города, ремёсла и письменность. У балтов ничего этого не было, они находились на первобытном уровне родоплеменных общин. Балты, соседствуя со славянами, подвергались ассимиляции ими. Этот процесс начался примерно в VI веке.
Менее развитый народ всегда ассимилируется более развитым. Это хорошо видно на примере кельтов в Западной Европе и финно-угров в Восточной. Люди воспринимают сначала более высокую материальную культуру, а постепенно язык и религию. Ассимиляция стимулировалась активным взаимодействием народов, обусловленным их взаимозаинтересованностью вследствие различного уровня развития.
Первобытные балты были выгодным рынком сбыта для древнерусских ремесленников, так как ценили их изделия выше, чем соотечественники. Товар выше ценится там, где его не производят, на этом и построена вся торговля. Основным потребителем ремесленных изделий является наиболее платёжеспособная часть общества. Как правило, это разного рода элиты. Они к тому же нуждаются в вещественном обозначении своего положения. Привозные дорогостоящие товары всегда выполняют функцию атрибутов социального статуса.
Балтская знать, таким образом, являясь наиболее активным потребителем ремесленных изделий, была заинтересована в физическом переселении русских на свои земли в бассейн реки Неман. Этим обусловлено появление древнерусских городов на территории балтского расселения. Города Гродно (Гародня), Волковыск (Волковыеск), Слоним (Вослоним), Новогрудок (Новогородок) известны с XI–XIII веков.
Дефицита пахотных земель и пастбищ тогда не существовало и, соответственно, никаких сколь-нибудь серьёзных земельных конфликтов между народами не могло быть в принципе. Торговля между людьми, занимающимися охотой, собирательством и рыбной ловлей, и продавцами ремесленных изделий осуществлялась в виде натурального обмена в эквиваленте, гораздо более выгодном для последних. Подобная ситуация имеет место и теперь в глухих депрессивных районах Сибири и Дальнего Востока, где русские торговцы выменивают у местных жителей клюкву, кедровые орехи, пушнину на промышленные изделия. Торговля была безденежной, поскольку у балтов не было ни государственности, ни денег.
Одно из мест такого обмена находилось на границе балтских и русских земель, недалеко от города Заславля на берегах речушки, получившей название Менка. Позже там сформировалось постоянное поселение, известное с 1067 года как Менск. Под влиянием польского языка название трансформировалось в Минск.
Впоследствии, при появлении внешней угрозы (крестоносцев и татаро-монголов), к торговой взаимной заинтересованности добавилась совместная оборона. Разноразвитость предполагает не только разделение труда в хозяйственной деятельности, но и разделение социальных ролей. Так, военно-охранные функции гораздо охотнее принимают на себя менее обеспеченные люди. И по этой причине балты также представляли интерес для более продвинутых русских, тем более что они сами проявляли инициативу. Всё это обуславливало русификацию и оправославливание балтов. Из летописей нам не известно о наличии каких-либо проблем в языковой коммуникации между балтами и славянами. Это говорит о том, что к XII веку, когда появились первые письменные источники, русифицированность балтов была уже достаточно существенной.
Не нация, а империя
К середине XIII столетия, когда регион подвергся нашествию татаро-монголов с Востока и немецких крестоносцев с Запада, русские княжества и балтские племена объединились в раннефеодальное государство «Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское» (ВКЛ). К XIV–XV столетиям оно занимало территорию нынешней Литвы, Белоруссии, половины Латвии и большей части нынешней Украины. Это было уже не государство-нация, а государство-империя, поскольку, в отличие от Киевской Руси или королевства Венгрии, было не моноэтничным, а полиэтничным и, соответственно, мультикультурным. К XIV веку регион начал подвергаться польскому влиянию. В 1385 г. ВКЛ заключило союз с Польшей.
Польская культура оказывала мощное воздействие на весь регион, но русское население оказалось к нему устойчивым. Русское население в окрестностях Бреста (Берестье), несмотря на непосредственную близость к польской территории, как было русско-православным, так и продолжало таковым оставаться. Балты же, к тому времени не полностью русифицированные и поверхностно оправославленые, даже проживая на расстоянии 400–500 км от польских земель, начали постепенно ополячиваться. Так и получилось, что сегодняшние католики в Республике Беларусь проживают не вдоль польской границы, а вдоль литовской и даже латвийской. В древнерусском же Бресте католиков нет.
Думается, что русская ассимиляция сменилась польской вследствие того, что к тому моменту балты в целом подтянулись до уровня русских в своём социально-экономическом развитии и последние утратили ассимиляционный ресурс. Поляки же, напротив, стали обладать превосходством в развитии.
Подобно русифицированности балтов в позднем Средневековье, ополячивание их в Новом времени имело очень неравномерную глубину у разных групп населения. В городах и у дворянства оно имело максимальную степень - вплоть до того, что люди прямо называли себя поляками и говорили на польском языке, хотя и местном его диалекте. Характернейший пример - поэт Адам Мицкевич. Сельское же население говорило на «простай мове» - крестьянском говоре этого диалекта - и называло себя «тутэйшыми», что по-польски означает «здешние». К слову, в православных регионах люди говорили: «Мы народ тутошный». И «тутошные», и «тутэйшые» жили относительно бесконфликтно. Сколь-нибудь серьёзных конфессиональных конфликтов между простыми людьми в Белоруссии не было.
Биэтничный народ
Инициатива объединения католиков с православными исходила от Запада, заинтересованного в сепаратистском ослаблении Российской империи. Присоединение католического меньшинства, составлявшего в 1898 г. 24% населения, к православному большинству создавало гибридный народ, выделяя его из русского и делая лишь «братским» народом по отношению к русскому. Имея в своём составе католиков, белорусы уже перестают быть русскими и превращаются в удобную заготовку для создания буферно-лимитрофного государства между Россией и Западом.
Данная инициатива активно поддерживалась элитами католиков, ополячившейся шляхтой, которая остро ощущала свою маргинальность по причине неинтегрированности в элиту РИ в отличие от других этногрупп. Протестное недовольство ополячившейся шляхты против российских властей ранее выражалась в поддержке Наполеона и восстаниях 1830 и 1863 годов. Теперь же ей предоставлялась возможность стать национальной элитой.
В предвоенные годы появилось множество литераторов, которые литературно обработали язык («упарадкавалi просту мову»), редкие тексты которого до того существовали на латинице. Полученный результат перевели на кириллицу и назвали белорусским языком. Но особенно мощный всплеск их активности пришёлся на советские годы, когда эти «пісьменнікі», буквально на пустом месте, создали национальную литературу. Абсолютное большинство их были католиками.
До конца XIX века не существовало сколь-нибудь устойчивого понятия «белорусский язык», поскольку не было никаких достоверных текстов, доказывающих факт его существования. Если провести контент-анализ белорусского языка, то мы увидим, что те его слова, которые не похожи на русские, на 90% лексически совпадают с польскими. Слова же, похожие в нём на русские, так же примерно звучат и по-польски. Основное различие в этих языках - синтаксическое и фонетическое. Уже даже из этого можно сделать вывод, что белорусский язык скорее результат некоторой русификации восточного диалекта польского языка, нежели полонизации западнорусского диалекта. В Российской империи «проста мова» официально считалась диалектом польского языка.
Так или иначе, но политиканская авантюра отторжения белорусов от русского народа путём подсовывания им искусственно сфабрикованного языка провалилась. На сегодняшний день в Белоруссии не существует районов, где компактно проживало бы население, использующее белорусский язык в повседневном общении. То есть не только православные белорусы не перешли на язык католиков, но и сами католики забыли язык своих предков.
Помимо этого уменьшается процентная доля самих католиков. В 1990 г. их было 15% населения, сейчас 14%. В католических районах в сельской местности существуют остатки того диалекта, который раньше назывался «проста мова», остатки белорусского диалекта русского языка в православных районах называются «трасянка».
Таким образом, белорусский язык не существует как социальное явление и не служит средством коммуникации. Он является исключительно идейным понятием. «Сьвядомая» (сознательная) интеллигенция старается пристыдить белорусов за то, что они забыли свой родной язык, заменив его русским.
Инициативу такой гибридизации православных и католиков в единую нацию называют «проект белорусского национализма». Эта инициатива получила практическую реализацию, поскольку впоследствии была поддержана большевиками, так как идея интернационала и самоопределения наций лежала в основе их политической платформы. Для большевиков чем больше было народов в советской стране, тем лучше.
Для того чтобы решить проблему чистоты понимания идентичности белорусов, нужно устранить условия, в которых проблема существует, то есть рассматривать народ Белоруссии не как моноэтничную нацию, а как биэтничный политический народ по примеру Бельгии или Канады. Соответственно, независимость государства должна базироваться не на этно-культурной основе, а на социально-экономической, как это имеет место в Швейцарии, Сингапуре, Канаде.
Почему нам выгодно «разорвать шаблон» литвино-белорусского национализма и перестать рассматривать православных и католиков в качестве единого этноса?
Во-первых , это является элементарным восстановлением исторической справедливости, возвращением к естественному положению вещей. Ни православные белорусы, ни католики в нынешних границах никогда не были обособленной нацией - ни по отдельности, ни вместе, а всегда только в составе империй: ВКЛ, РИ, СССР. И везде белорусы были либо титульным народом, либо частью политического ядра. БССР в восприятии её жителей была больше административной единицей. Её население себя идентифицировало скорее с советским народом, чем с каким бы то ни было этнокультурным образованием. По этой причине не сложилась навязанная белорусам совместная с «тутэйшыми» литвинами-католиками этноидентификация.
Во-вторых , присоединение к православным белорусам католических «тутэйшых» и подсовывание им недопольской «простай мовы», названной после литературной обработки белорусским языком, разрушает идею триединства русского народа. Это лишает белорусов долевых прав на величие русской культуры, снижая их международный статус, поскольку принадлежность к культуре мирового масштаба является мощным ресурсом в мировой политике. С другой стороны, это также подтверждает узурпацию великороссами бренда «русские» и прав на общерусскую культуру.
Два подхода к белорусам: литвинизм и западнорусизм
До Первой мировой войны население на территории Беларуси совершенно чётко делилось на православных белорусов и католиков-поляков. Причём белорусы официально рассматривались как ветвь триединого общерусского народа и были частью титульного народа империи. Это отражено и в переписи 1898 г.
Ситуация изменилась перед началом Первой мировой войны. Католиков и православных начали рассматривать в качестве единого народа. Появился новый подход к рассмотрению белорусской истории, условно называемый литвинизмом. В более-менее радикальном виде он инерционно существует до сих пор. Его довольно мягкая форма была в советские годы официальной версией истории. Остаётся она ею и сегодня. В основе её лежит демагогия, основанная на подмене понятий, в частности литвины как этноним и как политоним.
Радикальные литвинисты утверждают, что древнерусского народа не было, древнерусского устного языка не было, в состав Киевской Руси белорусская территория не входила, а когда древние белорусы называли себя русскими, то имели в виду православную принадлежность. Утверждается, что белорусы были всегда европейским народом, а жители Московского государства суть азиаты - тюрки и финно-угры, имитирующие славян. Литвинисты рассматривают католиков и православных объединённо .
Версия истории белорусов и их идентичности, изложенная здесь, называется западнорусизмом. Эта историческая школа рассматривает белорусов как западную разновидность русских, как субэтнос общерусского суперэтноса. Основоположниками этого учения были учёные М. Коялович и Е. Карский. Сегодня слабым местом большинства учёных-западнорусистов является неумение и нежелание отделять этно-культурное от политико-административного.
Ряд современных западнорусистов открыто призывают к ликвидации белорусской государственной независимости и поэтому находятся в радикальной оппозиции к власти. Политиканы, эксплуатируя тему триединства русского народа для борьбы с белорусской властью и моделью социально-экономического развития, маргинализуют само течение. Литвинисты обвиняют западнорусистов в том, что те действуют в интересах Кремля. Логика обвинения при этом такая: раз белорусы - часть русского народа, то нет смысла в существовании отдельного белорусского государства. Независимость Белоруссии есть историческое недоразумение, которое должно быть исправлено, а белорусская госсобственность, соответственно, должна быть приватизирована за бесценок российскими олигархами.
Западнорусисты национал-шовинистического толка этой позиции и не скрывают, а академические учёные, будучи кабинетными теоретиками, лишь отмахиваются от этих обвинений, не воспринимая их всерьёз. Они, по своей идеалистической наивности, не понимают, что история служит для обоснования сегодняшних политических интересов, а не является самодостаточной вещью в себе. Получается, что прокремлёвские западнорусисты являются в большей степени врагами белорусской власти, чем прозападные литвинисты. Литвинисты предполагают марионеточную зависимость от Запада, а прокремлёвские западнорусисты-единоимперцы вообще призывают к ликвидации суверенитета и Белоруссии.
Особая мудрость народов Белоруссии
Белорусское общество не просто мультикультурно, как в Швейцарии, Бельгии, Латвии или Казахстане. Его мультикультурность исторически конъюнктурная. Менялось доминирование Востока и Запада, следом менялось самовосприятие коренных жителей. Дед считает себя поляком, отец белорусом-католиком, а сын уже православным белорусом. В силу очевидности этого тутэйшые католики, как и православные белорусы, прекрасно понимают на уровне массового сознания этот конъюнктурный характер этнических культур. Это понимание и лежит в основе того, что называется толерантностью нашего народа, и со всей очевидностью показывает местным обывателям, что культура - это лишь внешняя оболочка внутренней сути человека. И эта оболочка, как оказывается, вполне себе взаимозаменяема. Видимо, это и есть фундаментальная причина той особой мудрости белорусского народа, которая является фундаментом его сравнительного благополучия.
Мировоззрение Человека отслаивается от этнической культуры. Это невозможно, например, для китайцев и евреев, они не видят (и никогда не видели) своё коллективное бытие вне своей культуры. У них умение абстрагироваться от культуры доступно только умнейшим людям, философам-мыслителям. А на белорусской земле любому обывателю видны суть и предназначение человека в очищенном от условностей виде. И это предназначение - созидательное творчество и бесконечно свободный выбор между добром и злом. А подлецом и порядочным человеком, как известно, может быть и католик, и православный.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
История Белой Руси
Этнография и драники
Белорусы в науке
Как появились белорусы
Русские и белорусы признают: мы мало отличаемся друг от друга. Но всё-таки мы разные. Как формировалась Белоруссия и в чем её уникальность?
История Белой Руси
Этноним «белорусы» был окончательно принят Российской империей в XVIII - XIX веках. Вместе с великороссами и малороссами, белорусы в глазах самодержавных идеологов составляли триединую общерусскую народность. В самой России термин начал использоваться при Екатерине II: после третьего раздела Польши в 1796 году, на вновь обретенных землях императрица повелела учредить Белорусскую губернию.
У историков нет единого мнения о происхождении топонимов Беларуссия, Белая Русь. Одни полагали, что Белой Русью называли земли, независимые от монголо-татар (белый - цвет свободы), другие возводили название к белому цвету одежды и волос местных жителей. Третьи противопоставляли белую христианскую Русь, черной языческой. Наиболее популярна была версия о Чёрной, Червонной и Белой Руси, где цвет сопоставлялся с определенной стороной света: чёрный - с севером, белый - с западом, червонный - с югом.
Территория Белой Руси простиралась далеко за пределы нынешней Белоруссии. С XIII века иностранцы-латиняне именовали Белой Русью (Ruthenia Alba) Северо-Восточную Русь. Западноевропейские средневековые географы в ней почти не бывали и смутно представляли себе её границы. Термин употреблялся и по отношению к Западнорусским княжествам, например, Полоцкому. В XVI - XVII веках понятие "Белая Русь" закрепилось за русскоязычными землями в Великом княжестве Литовском, а северо-восточные земли, наоборот, стали противопоставляться Белой Руси.
Присоединение Украины-Малороссии к России в 1654 году (не стоит забывать, что вместе с малороссийскими землями, были присоединены к Москве еще и часть белорусских) предоставило государственным идеологам отличную возможность выдвинуть концепцию братства трех народов - великорусского, малороссийского и белорусского.
Этнография и драники
Однако, несмотря на официальную идеологию, белорусам долгое время не находилось места в науке. Изучение их обрядов и народных обычаев только начиналось, а белорусский литературный язык делал первые шаги. Более сильные соседние народы, переживавшие период национального возрождения, в первую очередь поляки и русские, претендовали на Белую Русь в качестве прародины. Главным аргументом было то, что учёные не воспринимали белорусский язык как самостоятельный, называя его диалектом то русского, то польского языка.
Лишь в XX веке удалось выделить, что этногенез белорусов проходил на территории Верхнего Поднепровья, Среднего Подвинья и Верхнего Понеманья, то есть, на территории современной Белоруссии. Постепенно этнографы выделили и в частности, белорусскую кухню. Картошка в белорусских землях прижилась еще в XVIII веке (в отличие от остальной России, знавшей картофельные реформы и бунты 1840-х годов) и к концу XIX века в белорусская кухня пестрила ассортиментом блюд из картошки. Драниками, например.
Белорусы в науке
Интерес к истории белорусов, появление первых научно обоснованных концепций происхождения этноса - дело начала века XX. Одним из первых за него взялся Владимир Иванович Пичета, ученик знаменитого русского историка Василия Осиповича Ключевского. Исходя из расселения славян по "Повести Временных Лет", он предположил, что предками белорусов были кривичи, а также соседние с ними племена радимичей и дреговичей. В результате их консолидации и возник белорусский народ. Время возникновения определялось по выделению белорусского языка из древнерусского, в XIV веке.
Слабой стороной гипотезы было то, что летописные племена с середины XII столетия исчезают со страниц летописей и объяснить двухвековое молчание источников сложно. Но начало белорусской нации было положено, и не в последнюю роль из-за начавшегося систематичного изучения белорусского языка. В 1918 году преподаватель Петроградского университета Бронислав Тарашкевич подготовил первую его грамматику, впервые нормализовав орфографию. Так возникла так называемая тарашкевица - языковая норма, позднее принятая в белорусской эмиграции. Тарашкевице была противопоставлена грамматика белорусского языка 1933 года, созданная в результате языковых реформ 1930-х годов. В ней было много из русского, но она закрепилась и использовалась в Белоруссии до 2005 года, когда была проведена её частичная унификация с тарашкевицей. В качестве примечательного факта стоит отметить, что в 1920-х годах на официальном флаге БССР фраза «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» была написана аж на четырех языках: русском, польском, идише и тарашкевице. Тарашкевицу не стоит путать с тарасянкой. Последняя - смесь русского и белорусского языков, встречается повсеместно в Белоруссии и сейчас, чаще в городах.
Белорусы от древнерусских людей
После Великой Отечественной войны национальный вопрос в СССР сильно обострился и на этой почве, для предотвращения межэтнических конфликтов в идеологии Союза стало широко использоваться новое наднациональное понятие - «советский народ». Незадолго до этого, в 1940-х, исследователи Древней Руси обосновали теорию «древнерусской народности» - единой колыбели белорусского, украинского и русского народов. Схожего между этими двумя концепциями было немного, но бросается в глаза активное их использование СССР в указанный период. Такие черты древнерусской народности, как «общность территории, экономики, права, военной организации и, особенно, общая борьба против внешних врагов с осознанием своего единства», можно смело отнести к советскому обществу конца 1940-х - 1960-х. Конечно, идеология не подчиняла историю, но структуры, которыми мыслили ученые-историки и политики-идеологи были очень похожи. Происхождение белорусов из древнерусской народности снимало слабые стороны «племенной» концепции этногенеза и подчеркивало постепенное обособление трех народов в XII - XIV веках. Впрочем, некоторые ученые продляют период формирования народности до конца XVI века.
Данная теория принята и сейчас. В 2011 году на праздновании 1150-летия Древнерусского государства её положения подтвердили историки России, Украины и Белоруссии. За это время в нее внесли данные археологии, показавшей активные связи предков белорусов с балтами и финно-уграми (отсюда родились версии балтского и финно-угорского происхождения белорусов), а также исследование ДНК, проведенное в Белоруссии в 2005 - 2010 годах, доказавшие близость трех восточнославянских народов и большие генетические различия славян и балтов по мужской линии.
Как белорусы стали белорусами
В Великом княжестве Литовском, в составе которого оказалась в XIII - XVI веках почти вся территория современной Белоруссии, старобелорусский язык (то есть западнорусский) был первым государственным языком - на нем велась все делопроизводство, записывали литературные произведения и законы. Развиваясь в отдельном государстве, он испытал сильное влияние польского и церковнославянского, но так и остался книжным языком. В отличие от него разговорный белорусский, испытывая те же влияния, развивался преимущественно в сельской местности и сохранился до настоящего времени. Территория формирования белорусов не так сильно пострадала от монголо-татар. Населению постоянно приходилось бороться за свою веру - православие и против иноземной культуры. В то же время, многое из западноевропейской культуры приживалось в Белоруссии быстрее и легче, чем в России. Например, книгопечатание, начатое Франциском Скориной почти на 50 лет раньше, чем в Московии. Наконец, еще одним немаловажным фактором, складывания белорусской народности стал климат, более мягкий и плодородный, чем в Средней полосе России. Именно поэтому в Белоруссии на 75 - 90 лет раньше прижилась картошка. Белорусская национальная идея сформировалась позднее, чем у других народов и стремилась разрешать вопросы без конфликтов. И в этом её сила.
У белорусов отсутствуют признаки внятной этнокультурной идентичности. А вмешательство политики, смешанной с умелыми манипуляциями СМИ и отсутствием у населения постсоветского пространства знаний по истории Белоруссии, делают необходимым глубокое погружение в историю становления белорусской идентичности. Иначе остановить вал мифотворчества о белорусах невозможно.
Разноразвитость как фактор славянизации балтов
Славяне опережали соседние с ними балтийские народы в социально-экономическом развитии: к IX–X векам у русских уже была раннефеодальная государственность, города, ремёсла и письменность. У балтов ничего этого не было, они находились на первобытном уровне родоплеменных общин. Балты, соседствуя со славянами, подвергались ассимиляции ими. Этот процесс начался примерно в VI веке.
Менее развитый народ всегда ассимилируется более развитым. Это хорошо видно на примере кельтов в Западной Европе и финно-угров в Восточной. Люди воспринимают сначала более высокую материальную культуру, а постепенно язык и религию. Ассимиляция стимулировалась активным взаимодействием народов, обусловленным их взаимозаинтересованностью вследствие различного уровня развития.
Первобытные балты были выгодным рынком сбыта для древнерусских ремесленников, так как ценили их изделия выше, чем соотечественники. Товар выше ценится там, где его не производят, на этом и построена вся торговля. Основным потребителем ремесленных изделий является наиболее платёжеспособная часть общества. Как правило, это разного рода элиты. Они к тому же нуждаются в вещественном обозначении своего положения. Привозные дорогостоящие товары всегда выполняют функцию атрибутов социального статуса.
Балтская знать, таким образом, являясь наиболее активным потребителем ремесленных изделий, была заинтересована в физическом переселении русских на свои земли в бассейн реки Неман. Этим обусловлено появление древнерусских городов на территории балтского расселения. Города Гродно (Гародня), Волковыск (Волковыеск), Слоним (Вослоним), Новогрудок (Новогородок) известны с XI–XIII веков.
Дефицита пахотных земель и пастбищ тогда не существовало и, соответственно, никаких сколь-нибудь серьёзных земельных конфликтов между народами не могло быть в принципе. Торговля между людьми, занимающимися охотой, собирательством и рыбной ловлей, и продавцами ремесленных изделий осуществлялась в виде натурального обмена в эквиваленте, гораздо более выгодном для последних. Подобная ситуация имеет место и теперь в глухих депрессивных районах Сибири и Дальнего Востока, где русские торговцы выменивают у местных жителей клюкву, кедровые орехи, пушнину на промышленные изделия. Торговля была безденежной, поскольку у балтов не было ни государственности, ни денег.
Одно из мест такого обмена находилось на границе балтских и русских земель, недалеко от города Заславля на берегах речушки, получившей название Менка. Позже там сформировалось постоянное поселение, известное с 1067 года как Менск. Под влиянием польского языка название трансформировалось в Минск.
Впоследствии, при появлении внешней угрозы (крестоносцев и татаро-монголов), к торговой взаимной заинтересованности добавилась совместная оборона. Разноразвитость предполагает не только разделение труда в хозяйственной деятельности, но и разделение социальных ролей. Так, военно-охранные функции гораздо охотнее принимают на себя менее обеспеченные люди. И по этой причине балты также представляли интерес для более продвинутых русских, тем более что они сами проявляли инициативу. Всё это обуславливало русификацию и оправославливание балтов. Из летописей нам не известно о наличии каких-либо проблем в языковой коммуникации между балтами и славянами. Это говорит о том, что к XII веку, когда появились первые письменные источники, русифицированность балтов была уже достаточно существенной.
Не нация, а империя
К середине XIII столетия, когда регион подвергся нашествию татаро-монголов с Востока и немецких крестоносцев с Запада, русские княжества и балтские племена объединились в раннефеодальное государство «Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское» (ВКЛ). К XIV–XV столетиям оно занимало территорию нынешней Литвы, Белоруссии, половины Латвии и большей части нынешней Украины. Это было уже не государство-нация, а государство-империя, поскольку, в отличие от Киевской Руси или королевства Венгрии, было не моноэтничным, а полиэтничным и, соответственно, мультикультурным. К XIV веку регион начал подвергаться польскому влиянию. В 1385 г. ВКЛ заключило союз с Польшей.
Польская культура оказывала мощное воздействие на весь регион, но русское население оказалось к нему устойчивым. Русское население в окрестностях Бреста (Берестье), несмотря на непосредственную близость к польской территории, как было русско-православным, так и продолжало таковым оставаться. Балты же, к тому времени не полностью русифицированные и поверхностно оправославленые, даже проживая на расстоянии 400–500 км от польских земель, начали постепенно ополячиваться. Так и получилось, что сегодняшние католики в Республике Беларусь проживают не вдоль польской границы, а вдоль литовской и даже латвийской. В древнерусском же Бресте католиков нет.
Думается, что русская ассимиляция сменилась польской вследствие того, что к тому моменту балты в целом подтянулись до уровня русских в своём социально-экономическом развитии и последние утратили ассимиляционный ресурс. Поляки же, напротив, стали обладать превосходством в развитии.
Подобно русифицированности балтов в позднем Средневековье, ополячивание их в Новом времени имело очень неравномерную глубину у разных групп населения. В городах и у дворянства оно имело максимальную степень - вплоть до того, что люди прямо называли себя поляками и говорили на польском языке, хотя и местном его диалекте. Характернейший пример - поэт Адам Мицкевич. Сельское же население говорило на «простай мове» - крестьянском говоре этого диалекта - и называло себя «тутэйшыми», что по-польски означает «здешние». К слову, в православных регионах люди говорили: «Мы народ тутошный». И «тутошные», и «тутэйшые» жили относительно бесконфликтно. Сколь-нибудь серьёзных конфессиональных конфликтов между простыми людьми в Белоруссии не было.
Биэтничный народ
Инициатива объединения католиков с православными исходила от Запада, заинтересованного в сепаратистском ослаблении Российской империи. Присоединение католического меньшинства, составлявшего в 1898 г. 24% населения, к православному большинству создавало гибридный народ, выделяя его из русского и делая лишь «братским» народом по отношению к русскому. Имея в своём составе католиков, белорусы уже перестают быть русскими и превращаются в удобную заготовку для создания буферно-лимитрофного государства между Россией и Западом.
Данная инициатива активно поддерживалась элитами католиков, ополячившейся шляхтой, которая остро ощущала свою маргинальность по причине неинтегрированности в элиту РИ в отличие от других этногрупп. Протестное недовольство ополячившейся шляхты против российских властей ранее выражалась в поддержке Наполеона и восстаниях 1830 и 1863 годов. Теперь же ей предоставлялась возможность стать национальной элитой.
В предвоенные годы появилось множество литераторов, которые литературно обработали язык («упарадкавалi просту мову»), редкие тексты которого до того существовали на латинице. Полученный результат перевели на кириллицу и назвали белорусским языком. Но особенно мощный всплеск их активности пришёлся на советские годы, когда эти «пісьменнікі», буквально на пустом месте, создали национальную литературу. Абсолютное большинство их были католиками.
До конца XIX века не существовало сколь-нибудь устойчивого понятия «белорусский язык», поскольку не было никаких достоверных текстов, доказывающих факт его существования. Если провести контент-анализ белорусского языка, то мы увидим, что те его слова, которые не похожи на русские, на 90% лексически совпадают с польскими. Слова же, похожие в нём на русские, так же примерно звучат и по-польски. Основное различие в этих языках - синтаксическое и фонетическое. Уже даже из этого можно сделать вывод, что белорусский язык скорее результат некоторой русификации восточного диалекта польского языка, нежели полонизации западнорусского диалекта. В Российской империи «проста мова» официально считалась диалектом польского языка.
Так или иначе, но политиканская авантюра отторжения белорусов от русского народа путём подсовывания им искусственно сфабрикованного языка провалилась. На сегодняшний день в Белоруссии не существует районов, где компактно проживало бы население, использующее белорусский язык в повседневном общении. То есть не только православные белорусы не перешли на язык католиков, но и сами католики забыли язык своих предков.
Помимо этого уменьшается процентная доля самих католиков. В 1990 г. их было 15% населения, сейчас 14%. В католических районах в сельской местности существуют остатки того диалекта, который раньше назывался «проста мова», остатки белорусского диалекта русского языка в православных районах называются «трасянка».
Таким образом, белорусский язык не существует как социальное явление и не служит средством коммуникации. Он является исключительно идейным понятием. «Сьвядомая» (сознательная) интеллигенция старается пристыдить белорусов за то, что они забыли свой родной язык, заменив его русским.
Инициативу такой гибридизации православных и католиков в единую нацию называют «проект белорусского национализма». Эта инициатива получила практическую реализацию, поскольку впоследствии была поддержана большевиками, так как идея интернационала и самоопределения наций лежала в основе их политической платформы. Для большевиков чем больше было народов в советской стране, тем лучше.
Для того чтобы решить проблему чистоты понимания идентичности белорусов, нужно устранить условия, в которых проблема существует, то есть рассматривать народ Белоруссии не как моноэтничную нацию, а как биэтничный политический народ по примеру Бельгии или Канады. Соответственно, независимость государства должна базироваться не на этно-культурной основе, а на социально-экономической, как это имеет место в Швейцарии, Сингапуре, Канаде.
Почему нам выгодно «разорвать шаблон» литвино-белорусского национализма и перестать рассматривать православных и католиков в качестве единого этноса?
Во-первых , это является элементарным восстановлением исторической справедливости, возвращением к естественному положению вещей. Ни православные белорусы, ни католики в нынешних границах никогда не были обособленной нацией - ни по отдельности, ни вместе, а всегда только в составе империй: ВКЛ, РИ, СССР. И везде белорусы были либо титульным народом, либо частью политического ядра. БССР в восприятии её жителей была больше административной единицей. Её население себя идентифицировало скорее с советским народом, чем с каким бы то ни было этнокультурным образованием. По этой причине не сложилась навязанная белорусам совместная с «тутэйшыми» литвинами-католиками этноидентификация.
Во-вторых , присоединение к православным белорусам католических «тутэйшых» и подсовывание им недопольской «простай мовы», названной после литературной обработки белорусским языком, разрушает идею триединства русского народа. Это лишает белорусов долевых прав на величие русской культуры, снижая их международный статус, поскольку принадлежность к культуре мирового масштаба является мощным ресурсом в мировой политике. С другой стороны, это также подтверждает узурпацию великороссами бренда «русские» и прав на общерусскую культуру.
Два подхода к белорусам: литвинизм и западнорусизм
До Первой мировой войны население на территории Беларуси совершенно чётко делилось на православных белорусов и католиков-поляков. Причём белорусы официально рассматривались как ветвь триединого общерусского народа и были частью титульного народа империи. Это отражено и в переписи 1898 г.
Ситуация изменилась перед началом Первой мировой войны. Католиков и православных начали рассматривать в качестве единого народа. Появился новый подход к рассмотрению белорусской истории, условно называемый литвинизмом. В более-менее радикальном виде он инерционно существует до сих пор. Его довольно мягкая форма была в советские годы официальной версией истории. Остаётся она ею и сегодня. В основе её лежит демагогия, основанная на подмене понятий, в частности литвины как этноним и как политоним.
Версия истории белорусов и их идентичности, изложенная здесь, называется западнорусизмом. Эта историческая школа рассматривает белорусов как западную разновидность русских, как субэтнос общерусского суперэтноса. Основоположниками этого учения были учёные М. Коялович и Е. Карский. Сегодня слабым местом большинства учёных-западнорусистов является неумение и нежелание отделять этно-культурное от политико-административного.
Особая мудрость народов Белоруссии
Белорусское общество не просто мультикультурно, как в Швейцарии, Бельгии, Латвии или Казахстане. Его мультикультурность исторически конъюнктурная. Менялось доминирование Востока и Запада, следом менялось самовосприятие коренных жителей. Дед считает себя поляком, отец белорусом-католиком, а сын уже православным белорусом. В силу очевидности этого тутэйшые католики, как и православные белорусы, прекрасно понимают на уровне массового сознания этот конъюнктурный характер этнических культур. Это понимание и лежит в основе того, что называется толерантностью нашего народа, и со всей очевидностью показывает местным обывателям, что культура - это лишь внешняя оболочка внутренней сути человека. И эта оболочка, как оказывается, вполне себе взаимозаменяема. Видимо, это и есть фундаментальная причина той особой мудрости белорусского народа, которая является фундаментом его сравнительного благополучия.
Мировоззрение Человека отслаивается от этнической культуры. Это невозможно, например, для китайцев и евреев, они не видят (и никогда не видели) своё коллективное бытие вне своей культуры. У них умение абстрагироваться от культуры доступно только умнейшим людям, философам-мыслителям. А на белорусской земле любому обывателю видны суть и предназначение человека в очищенном от условностей виде. И это предназначение - созидательное творчество и бесконечно свободный выбор между добром и злом. А подлецом и порядочным человеком, как известно, может быть и католик, и православный.
Минтруда странным образом не замечает, что молодые и образованные белорусы массово уезжают на Запад.
В Министерстве труда и социальной защиты заявляют, что уже шесть лет в Беларуси наблюдается положительное сальдо миграции. Но статистика соседних стран свидетельствует об обратном: из Беларуси уезжает гораздо больше людей, чем приезжает к нам.
При этом эксперты говорят о весьма неприятной для страны тенденции: молодые и образованные уезжают на Запад, люди средних лет и рабочих специальностей - на Восток, а возвращаются в страну пенсионеры. Молодежь просто не видит в Беларуси никаких перспектив.
Куда белорусы бегут из страны и почему Минтруда не «замечает» их в официальной статистике? Об этом пишет «Завтра твоей страны» .
Министерство труда и социальной защиты фиксирует в Беларуси миграционный прирост: с начала года в страну приехало на 6,2 тысячи иностранцев больше, чем уехало белорусов.
— Но официальные данные по миграции — это верхушка айсберга. Внизу спрятана колоссальная глыба «невидимых» эмигрантов, — считает доцент кафедры налогов и налогообложения Белорусского государственного экономического университета Владимир Загорец .
Сальдо миграции уходит в «минус»
Выступая на конференции «Миграция и демографическое развитие Республики Беларусь и сопредельных стран», представители Минтруда и соцзащиты сообщили, что уже шесть лет в Беларуси наблюдается положительное сальдо миграции.
Эксперты считают, что количество белорусов, уезжающих за границу, намного выше, чем сообщает официальная статистика.
Если информацию Белстата сравнить с данными Евростата и Росстата, видны серьезные расхождения.
— При разностороннем статистическом анализе положительное сальдо миграции становится отрицательным. Например, согласно российской статистике, в Беларусь из России прибыло 53 тысячи человек, а россияне приняли 83 тысячи белорусов. Получается, Беларусь потеряла 30 тысяч человек, — рассказывает профессор кафедры сферы услуг и статистики Белорусского торгово-экономического университета потребительской кооперации Анатолий Злотников .
По данным Евростата, численность белорусов, получивших вид на жительство в странах Евросоюза , равна 80 тысячам человек в 2014 году и 82 тысячам — в 2015 году. В рейтинге стран, граждане которых получили в последние годы гражданство ЕС, Беларусь находится на седьмом месте.
Есть также группа людей, не учтенная белорусской статистикой в качестве «убывших». Это уехавшие белорусы, которые еще не получили вид на жительство в других странах и не отказались от белорусского гражданства. Они значительно повлияли бы на статистику миграции.
Как говорит Анатолий Злотников, проведенный его учреждением опрос показал, что треть белорусов имеют родственников, живущих за границей, около половины респондентов — имеют членов семьи, работающих в других странах.
Куда уезжают белорусы: молодые — на Запад, люди постарше — на Восток
Эксперты прогнозируют существенный рост оттока из страны экономически активного населения.
По данным Департамент по гражданству и миграции Министерства внутренних дел, в январе-сентябре текущего 5,9 тысячи белорусов уехали работать за границу. Это на 11% больше, чем за тот же период прошлого года.
Российская статистика показывает, что в 2015 году число мигрантов в стране в целом снизилось, но количество белорусов выросло. Это связано с тем, что в Беларуси зарабатывать тогда было еще сложнее, чем в Российской Федерации, считает Владимир Загорец.
Часть белорусов, раньше работавших в странах постсоветского региона, переориентировалась на Запад. По словам заведующей сектором социально-демографической политики Института экономики Национальной академии наук Анастасии Бобровой , заметные потоки экономически активных эмигрантов перенаправились из России в страны Евросоюза.
— Прежде всего вырос поток белорусов, переезжающих в Польшу. Причем она может быть как конечным пунктом назначения, так и мостом для переезда в страны Западной Европы, — комментирует эксперт.
Тенденция такова, что молодежь стремится на Запад, люди среднего возраста — в Россию, а пенсионеры, которые долгое время жили за границей, наоборот, возвращаются в Беларусь.
Молодежь не видит на родине перспектив
Большинство молодых белорусов, выехавших учиться за границу, не возвращаются или не планируются вернуться на родину. Главный фактор, толкающий молодежь уезжать, — низкий уровень жизни населения в Беларуси и открывающиеся возможности в других странах.
— Беларусь сейчас не привлекательна для молодых грамотных, востребованных на других рынках труда специалистов. И молодежь, которая поучилась за границей, в какой-то мере интегрировалась в местное сообщество, уже становится достаточно востребованной на местном рынке труда, — отмечает Владимир Загорец.
Среди уезжающих из страны немало перспективных специалистов. При этом среди переезжающих в Беларусь иностранцев преобладают рабочие. Только четверть иммигрантов — квалифицированные специалисты.
Международная миграция не компенсирует убыль местного населения нигде, кроме Минска и Минской области. В январе-марте этого года в Беларусь приехало 16,6 тысяч трудовых мигрантов, больше половины из них сейчас работают в столице. Меньше всего иностранных работников приехало в Могилевскую и Витебскую области (393 и 847 человек соответственно).
Если белорусы продолжат активно уезжать из страны, отток экономически активного населения негативно скажется на экономике.
По оценке экспертов, удержать население можно только повышение уровня жизни. А в рамках миграционной политики можно было бы разработать программы по работе с белорусскими диаспорами, живущими в других странах, включению их в инвестирование в экономику в Беларуси, обмен опытом и продвижение имиджа Беларуси в других странах.
У белорусов отсутствуют признаки внятной этнокультурной идентичности. А вмешательство политики, смешанной с умелыми манипуляциями СМИ и отсутствием у населения постсоветского пространства знаний по истории Белоруссии, делают необходимым глубокое погружение в историю становления белорусской идентичности. Иначе остановить вал мифотворчества о белорусах невозможно.
Разноразвитость как фактор славянизации балтов
Славяне опережали соседние с ними балтийские народы в социально-экономическом развитии: к IX–X векам у русских уже была раннефеодальная государственность, города, ремёсла и письменность. У балтов ничего этого не было, они находились на первобытном уровне родоплеменных общин. Балты, соседствуя со славянами, подвергались ассимиляции ими. Этот процесс начался примерно в VI веке.
Менее развитый народ всегда ассимилируется более развитым. Это хорошо видно на примере кельтов в Западной Европе и финно-угров в Восточной. Люди воспринимают сначала более высокую материальную культуру, а постепенно язык и религию. Ассимиляция стимулировалась активным взаимодействием народов, обусловленным их взаимозаинтересованностью вследствие различного уровня развития.
Первобытные балты были выгодным рынком сбыта для древнерусских ремесленников, так как ценили их изделия выше, чем соотечественники. Товар выше ценится там, где его не производят, на этом и построена вся торговля. Основным потребителем ремесленных изделий является наиболее платёжеспособная часть общества. Как правило, это разного рода элиты. Они к тому же нуждаются в вещественном обозначении своего положения. Привозные дорогостоящие товары всегда выполняют функцию атрибутов социального статуса.
Балтская знать, таким образом, являясь наиболее активным потребителем ремесленных изделий, была заинтересована в физическом переселении русских на свои земли в бассейн реки Неман. Этим обусловлено появление древнерусских городов на территории балтского расселения. Города Гродно (Гародня), Волковыск (Волковыеск), Слоним (Вослоним), Новогрудок (Новогородок) известны с XI–XIII веков.
Дефицита пахотных земель и пастбищ тогда не существовало и, соответственно, никаких сколь-нибудь серьёзных земельных конфликтов между народами не могло быть в принципе. Торговля между людьми, занимающимися охотой, собирательством и рыбной ловлей, и продавцами ремесленных изделий осуществлялась в виде натурального обмена в эквиваленте, гораздо более выгодном для последних. Подобная ситуация имеет место и теперь в глухих депрессивных районах Сибири и Дальнего Востока, где русские торговцы выменивают у местных жителей клюкву, кедровые орехи, пушнину на промышленные изделия. Торговля была безденежной, поскольку у балтов не было ни государственности, ни денег.
Одно из мест такого обмена находилось на границе балтских и русских земель, недалеко от города Заславля на берегах речушки, получившей название Менка. Позже там сформировалось постоянное поселение, известное с 1067 года как Менск. Под влиянием польского языка название трансформировалось в Минск.
Впоследствии, при появлении внешней угрозы (крестоносцев и татаро-монголов), к торговой взаимной заинтересованности добавилась совместная оборона. Разноразвитость предполагает не только разделение труда в хозяйственной деятельности, но и разделение социальных ролей. Так, военно-охранные функции гораздо охотнее принимают на себя менее обеспеченные люди. И по этой причине балты также представляли интерес для более продвинутых русских, тем более что они сами проявляли инициативу. Всё это обуславливало русификацию и оправославливание балтов. Из летописей нам не известно о наличии каких-либо проблем в языковой коммуникации между балтами и славянами. Это говорит о том, что к XII веку, когда появились первые письменные источники, русифицированность балтов была уже достаточно существенной.
Не нация, а империя
К середине XIII столетия, когда регион подвергся нашествию татаро-монголов с Востока и немецких крестоносцев с Запада, русские княжества и балтские племена объединились в раннефеодальное государство «Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское» (ВКЛ). К XIV–XV столетиям оно занимало территорию нынешней Литвы, Белоруссии, половины Латвии и большей части нынешней Украины. Это было уже не государство-нация, а государство-империя, поскольку, в отличие от Киевской Руси или королевства Венгрии, было не моноэтничным, а полиэтничным и, соответственно, мультикультурным. К XIV веку регион начал подвергаться польскому влиянию. В 1385 г. ВКЛ заключило союз с Польшей.
Польская культура оказывала мощное воздействие на весь регион, но русское население оказалось к нему устойчивым. Русское население в окрестностях Бреста (Берестье), несмотря на непосредственную близость к польской территории, как было русско-православным, так и продолжало таковым оставаться. Балты же, к тому времени не полностью русифицированные и поверхностно оправославленые, даже проживая на расстоянии 400–500 км от польских земель, начали постепенно ополячиваться. Так и получилось, что сегодняшние католики в Республике Беларусь проживают не вдоль польской границы, а вдоль литовской и даже латвийской. В древнерусском же Бресте католиков нет.
Думается, что русская ассимиляция сменилась польской вследствие того, что к тому моменту балты в целом подтянулись до уровня русских в своём социально-экономическом развитии и последние утратили ассимиляционный ресурс. Поляки же, напротив, стали обладать превосходством в развитии.
Подобно русифицированности балтов в позднем Средневековье, ополячивание их в Новом времени имело очень неравномерную глубину у разных групп населения. В городах и у дворянства оно имело максимальную степень - вплоть до того, что люди прямо называли себя поляками и говорили на польском языке, хотя и местном его диалекте. Характернейший пример - поэт Адам Мицкевич. Сельское же население говорило на «простай мове» - крестьянском говоре этого диалекта - и называло себя «тутэйшыми», что по-польски означает «здешние». К слову, в православных регионах люди говорили: «Мы народ тутошный». И «тутошные», и «тутэйшые» жили относительно бесконфликтно. Сколь-нибудь серьёзных конфессиональных конфликтов между простыми людьми в Белоруссии не было.
Биэтничный народ
Инициатива объединения католиков с православными исходила от Запада, заинтересованного в сепаратистском ослаблении Российской империи. Присоединение католического меньшинства, составлявшего в 1898 г. 24% населения, к православному большинству создавало гибридный народ, выделяя его из русского и делая лишь «братским» народом по отношению к русскому. Имея в своём составе католиков, белорусы уже перестают быть русскими и превращаются в удобную заготовку для создания буферно-лимитрофного государства между Россией и Западом.
Данная инициатива активно поддерживалась элитами католиков, ополячившейся шляхтой, которая остро ощущала свою маргинальность по причине неинтегрированности в элиту РИ в отличие от других этногрупп. Протестное недовольство ополячившейся шляхты против российских властей ранее выражалась в поддержке Наполеона и восстаниях 1830 и 1863 годов. Теперь же ей предоставлялась возможность стать национальной элитой.
В предвоенные годы появилось множество литераторов, которые литературно обработали язык («упарадкавалi просту мову»), редкие тексты которого до того существовали на латинице. Полученный результат перевели на кириллицу и назвали белорусским языком. Но особенно мощный всплеск их активности пришёлся на советские годы, когда эти «пісьменнікі», буквально на пустом месте, создали национальную литературу. Абсолютное большинство их были католиками.
До конца XIX века не существовало сколь-нибудь устойчивого понятия «белорусский язык», поскольку не было никаких достоверных текстов, доказывающих факт его существования. Если провести контент-анализ белорусского языка, то мы увидим, что те его слова, которые не похожи на русские, на 90% лексически совпадают с польскими. Слова же, похожие в нём на русские, так же примерно звучат и по-польски. Основное различие в этих языках - синтаксическое и фонетическое. Уже даже из этого можно сделать вывод, что белорусский язык скорее результат некоторой русификации восточного диалекта польского языка, нежели полонизации западнорусского диалекта. В Российской империи «проста мова» официально считалась диалектом польского языка.
Так или иначе, но политиканская авантюра отторжения белорусов от русского народа путём подсовывания им искусственно сфабрикованного языка провалилась. На сегодняшний день в Белоруссии не существует районов, где компактно проживало бы население, использующее белорусский язык в повседневном общении. То есть не только православные белорусы не перешли на язык католиков, но и сами католики забыли язык своих предков.
Помимо этого, уменьшается процентная доля самих католиков. В 1990 г. их было 15% населения, сейчас 14%. В католических районах в сельской местности существуют остатки того диалекта, который раньше назывался «проста мова», остатки белорусского диалекта русского языка в православных районах называются «трасянка».
Таким образом, белорусский язык не существует как социальное явление и не служит средством коммуникации. Он является исключительно идейным понятием. «Сьвядомая» (сознательная) интеллигенция старается пристыдить белорусов за то, что они забыли свой родной язык, заменив его русским.
Инициативу такой гибридизации православных и католиков в единую нацию называют «проект белорусского национализма». Эта инициатива получила практическую реализацию, поскольку впоследствии была поддержана большевиками, так как идея интернационала и самоопределения наций лежала в основе их политической платформы. Для большевиков чем больше было народов в советской стране, тем лучше.
Для того чтобы решить проблему чистоты понимания идентичности белорусов, нужно устранить условия, в которых проблема существует, то есть рассматривать народ Белоруссии не как моноэтничную нацию, а как биэтничный политический народ по примеру Бельгии или Канады. Соответственно, независимость государства должна базироваться не на этно-культурной основе, а на социально-экономической, как это имеет место в Швейцарии, Сингапуре, Канаде.
Почему нам выгодно «разорвать шаблон» литвино-белорусского национализма и перестать рассматривать православных и католиков в качестве единого этноса?
Во-первых, это является элементарным восстановлением исторической справедливости, возвращением к естественному положению вещей. Ни православные белорусы, ни католики в нынешних границах никогда не были обособленной нацией - ни по отдельности, ни вместе, а всегда только в составе империй: ВКЛ, РИ, СССР. И везде белорусы были либо титульным народом, либо частью политического ядра. БССР в восприятии её жителей была больше административной единицей. Её население себя идентифицировало скорее с советским народом, чем с каким бы то ни было этнокультурным образованием. По этой причине не сложилась навязанная белорусам совместная с «тутэйшыми» литвинами-католиками этноидентификация.
Во-вторых, присоединение к православным белорусам католических «тутэйшых» и подсовывание им недопольской «простай мовы», названной после литературной обработки белорусским языком, разрушает идею триединства русского народа. Это лишает белорусов долевых прав на величие русской культуры, снижая их международный статус, поскольку принадлежность к культуре мирового масштаба является мощным ресурсом в мировой политике. С другой стороны, это также подтверждает узурпацию великороссами бренда «русские» и прав на общерусскую культуру.
Два подхода к белорусам: литвинизм и западнорусизм
До Первой мировой войны население на территории Беларуси совершенно чётко делилось на православных белорусов и католиков-поляков. Причём белорусы официально рассматривались как ветвь триединого общерусского народа и были частью титульного народа империи. Это отражено и в переписи 1898 г.
Ситуация изменилась перед началом Первой мировой войны. Католиков и православных начали рассматривать в качестве единого народа. Появился новый подход к рассмотрению белорусской истории, условно называемый литвинизмом. В более-менее радикальном виде он инерционно существует до сих пор. Его довольно мягкая форма была в советские годы официальной версией истории. Остаётся она ею и сегодня. В основе её лежит демагогия, основанная на подмене понятий, в частности литвины как этноним и как политоним.
Радикальные литвинисты утверждают, что древнерусского народа не было, древнерусского устного языка не было, в состав Киевской Руси белорусская территория не входила, а когда древние белорусы называли себя русскими, то имели в виду православную принадлежность. Утверждается, что белорусы были всегда европейским народом, а жители Московского государства суть азиаты - тюрки и финно-угры, имитирующие славян (см. тут или тут). Литвинисты рассматривают католиков и православных объединённо.
Версия истории белорусов и их идентичности, изложенная здесь, называется западнорусизмом. Эта историческая школа рассматривает белорусов как западную разновидность русских, как субэтнос общерусского суперэтноса. Основоположниками этого учения были учёные М. Коялович и Е. Карский. Сегодня слабым местом большинства учёных-западнорусистов является неумение и нежелание отделять этно-культурное от политико-административного.
Ряд современных западнорусистов открыто призывают к ликвидации белорусской государственной независимости и поэтому находятся в радикальной оппозиции к власти. Политиканы, эксплуатируя тему триединства русского народа для борьбы с белорусской властью и моделью социально-экономического развития, маргинализуют само течение. Литвинисты обвиняют западнорусистов в том, что те действуют в интересах Кремля. Логика обвинения при этом такая: раз белорусы - часть русского народа, то нет смысла в существовании отдельного белорусского государства. Независимость Белоруссии есть историческое недоразумение, которое должно быть исправлено, а белорусская госсобственность, соответственно, должна быть приватизирована за бесценок российскими олигархами.
Западнорусисты национал-шовинистического толка этой позиции и не скрывают, а академические учёные, будучи кабинетными теоретиками, лишь отмахиваются от этих обвинений, не воспринимая их всерьёз. Они, по своей идеалистической наивности, не понимают, что история служит для обоснования сегодняшних политических интересов, а не является самодостаточной вещью в себе. Получается, что прокремлёвские западнорусисты являются в большей степени врагами белорусской власти, чем прозападные литвинисты. Литвинисты предполагают марионеточную зависимость от Запада, а прокремлёвские западнорусисты-единоимперцы вообще призывают к ликвидации суверенитета и Белоруссии.
Особая мудрость народов Белоруссии
Белорусское общество не просто мультикультурно, как в Швейцарии, Бельгии, Латвии или Казахстане. Его мультикультурность исторически конъюнктурная. Менялось доминирование Востока и Запада, следом менялось самовосприятие коренных жителей. Дед считает себя поляком, отец белорусом-католиком, а сын уже православным белорусом. В силу очевидности этого тутэйшые католики, как и православные белорусы, прекрасно понимают на уровне массового сознания этот конъюнктурный характер этнических культур. Это понимание и лежит в основе того, что называется толерантностью нашего народа, и со всей очевидностью показывает местным обывателям, что культура - это лишь внешняя оболочка внутренней сути человека. И эта оболочка, как оказывается, вполне себе взаимозаменяема. Видимо, это и есть фундаментальная причина той особой мудрости белорусского народа, которая является фундаментом его сравнительного благополучия.
Мировоззрение Человека отслаивается от этнической культуры. Это невозможно, например, для китайцев и евреев, они не видят (и никогда не видели) своё коллективное бытие вне своей культуры. У них умение абстрагироваться от культуры доступно только умнейшим людям, философам-мыслителям. А на белорусской земле любому обывателю видны суть и предназначение человека в очищенном от условностей виде. И это предназначение - созидательное творчество и бесконечно свободный выбор между добром и злом. А подлецом и порядочным человеком, как известно, может быть и католик, и православный.
Михаил Малаш
Политический аналитик. Родился в 1977 году в г.Томске,
закончил ТГУ факультет Международные отношения.
Получил гражданство Беларуси по Указу Президента.
Живёт в Минске
