Жизненный путь ф м достоевского. Творческий и жизненный путь достоевского федора михайловича
В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани.
Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома – а он был почти всегда дома, – он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мел кабинет его, чего всякий день не делалось. В трех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.
Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало.
Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи.
Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, – так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь.
Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Легко ли? предстояло думать о средствах к принятию каких-нибудь мер. Впрочем, надо отдать справедливость заботливости Ильи Ильича о своих делах. Он по первому неприятному письму старосты, полученному несколько лет назад, уже стал создавать в уме план разных перемен и улучшений в порядке управления своим имением.
По этому плану предполагалось ввести разные новые экономические, полицейские и другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятные письма старосты ежегодно повторялись, побуждали его к деятельности и, следовательно, нарушали покой. Обломов сознавал необходимость до окончания плана предпринять что-нибудь решительное.
Он, как только проснулся, тотчас же вознамерился встать, умыться и, напившись чаю, подумать хорошенько, кое-что сообразить, записать и вообще заняться этим делом как следует.
С полчаса он все лежал, мучась этим намерением, но потом рассудил, что успеет еще сделать это и после чаю, а чай можно пить, по обыкновению, в постели, тем более что ничто не мешает думать и лежа.
Так и сделал. После чаю он уже приподнялся с своего ложа и чуть было не встал; поглядывая на туфли, он даже начал спускать к ним одну ногу с постели, но тотчас же опять подобрал ее.
Пробило половина десятого, Илья Ильич встрепенулся.
– Что ж это я в самом деле? – сказал он вслух с досадой, – надо совесть знать: пора за дело! Дай только волю себе, так и…
В Петербурге, на Гороховой улице, в такое же, как и всегда, утро, лежит в постели Илья Ильич Обломов - молодой человек лет тридцати двух, не обременяющий себя особыми занятиями. Его лежание - это определённый образ жизни, своего рода протест против сложившихся условностей, потому Илья Ильич так горячо, философски осмысленно возражает против всех попыток поднять его с дивана. Таков же и слуга его, Захар, не обнаруживающий ни удивления, ни неудовольствия, - он привык жить так же, как и его барин: как живётся...
Этим утром к Обломову один за другим приходят посетители: первое мая, в Екатерингоф собирается весь петербургский свет, вот и стараются друзья растолкать Илью Ильича, растормошить его, заставив принять участие в светском праздничном гулянии. Но ни Волкову, ни Судьбинскому, ни Пенкину это не удаётся. С каждым из них Обломов пытается обсудить свои заботы - письмо от старосты из Обломовки и грозящий переезд на другую квартиру; но никому нет дела до тревог Ильи Ильича.
Зато готов заняться проблемами ленивого барина Михей Андреевич Тарантьев, земляк Обломова, «человек ума бойкого и хитрого». Зная, что после смерти родителей Обломов остался единственным наследником трёхсот пятидесяти душ, Тарантьев совсем не против пристроиться к весьма лакомому куску, тем более что вполне справедливо подозревает: староста Обломова ворует и лжёт значительно больше, чем требуется в разумных пределах. А Обломов ждёт друга своего детства, Андрея Штольца, который единственный, по его мысли, в силах помочь ему разобраться в хозяйственных сложностях.
Первое время, приехав в Петербург, Обломов как-то пытался влиться в столичную жизнь, но постепенно понял тщетность усилий: ни он никому не был нужен, ни ему никто не оказывался близок. Так и улёгся Илья Ильич на свой диван... Так и улёгся на свою лежанку необычайно преданный ему слуга Захар, ни в чём не отстававший от своего барина. Он интуитивно чувствует, кто может по-настоящему помочь его барину, а кто, вроде Михея Андреевича, только прикидывается другом Обломову. Но от подробного, с взаимными обидами выяснения отношений спасти может только сон, в который погружается барин, в то время как Захар отправляется посплетничать и отвести душу с соседскими слугами.
Обломов видит в сладостном сне свою прошлую, давно ушедшую жизнь в родной Обломовке, где нет ничего дикого, грандиозного, где всё дышит спокойствием и безмятежным сном. Здесь только едят, спят, обсуждают новости, с большим опозданием приходящие в этот край; жизнь течёт плавно, перетекая из осени в зиму, из весны в лето, чтобы снова свершать свои вечные круги. Здесь сказки почти неотличимы от реальной жизни, а сны являются продолжением яви. Всё мирно, тихо, покойно в этом благословенном краю - никакие страсти, никакие заботы не тревожат обитателей сонной Обломовки, среди которых протекало детство Ильи Ильича. Этот сон мог бы длиться, кажется, целую вечность, не будь он прерван появлением долгожданного друга Обломова, Андрея Ивановича Штольца, о приезде которого радостно объявляет своему барину Захар...
Часть вторая
Андрей Штольц рос в селе Верхлёве, некогда бывшем частью Обломовки; здесь теперь отец его служит управляющим. Штольц сформировался в личность, во многом необычную, благодаря двойному воспитанию, полученному от волевого, сильного, хладнокровного отца-немца и русской матери, чувствительной женщины, забывавшейся от жизненных бурь за фортепьяно. Ровесник Обломова, он являет полную противоположность своему приятелю: «он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента - посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу - выбирают его. Между тем он ездит и в свет, и читает; когда он успевает - Бог весть».
Первое, с чего начинает Штольц - вытаскивает Обломова из постели и везёт в гости в разные дома. Так начинается новая жизнь Ильи Ильича.
Штольц словно переливает в Обломова часть своей кипучей энергии, вот уже Обломов встаёт по утрам и начинает писать, читать, интересоваться происходящим вокруг, а знакомые надивиться не могут: «Представьте, Обломов сдвинулся с места!» Но Обломов не просто сдвинулся - вся его душа потрясена до основания: Илья Ильич влюбился. Штольц ввёл его в дом к Ильинским, и в Обломове просыпается человек, наделённый от природы необыкновенно сильными чувствами, - слушая, как Ольга поёт, Илья Ильич испытывает подлинное потрясение, он наконец-то окончательно проснулся. Но Ольге и Штольцу, замыслившим своего рода эксперимент над вечно дремлющим Ильёй Ильичом, мало этого - необходимо пробудить его к разумной деятельности.
Тем временем и Захар нашёл своё счастье - женившись на Анисье, простой и доброй бабе, он внезапно осознал, что и с пылью, и с грязью, и с тараканами следует бороться, а не мириться. За короткое время Анисья приводит в порядок дом Ильи Ильича, распространив свою власть не только на кухню, как предполагалось вначале, а по всему дому.
Но всеобщее это пробуждение длилось недолго: первое же препятствие, переезд с дачи в город, превратилось постепенно в ту топь, что и засасывает медленно, но неуклонно Илью Ильича Обломова, не приспособленного к принятию решений, к инициативе. Долгая жизнь во сне сразу кончиться не может...
Ольга, ощущая свою власть над Обломовым, слишком многого в нём не в силах понять.
Часть третья
Поддавшись интригам Тарантьева в тот момент, когда Штольц вновь уехал из Петербурга, Обломов переезжает в квартиру, нанятую ему Михеем Андреевичем, на Выборгскую сторону.
Не умея бороться с жизнью, не умея разделаться с долгами, не умея управлять имением и разоблачать окруживших его жуликов, Обломов попадает в дом Агафьи Матвеевны Пшеницыной, чей брат, Иван Матвеевич Мухояров, приятельствует с Михеем Андреевичем, не уступая ему, а скорее и превосходя последнего хитростью и лукавством. В доме Агафьи Матвеевны перед Обломовым, сначала незаметно, а потом всё более и более отчётливо, разворачивается атмосфера родной Обломовки, то, чем более всего дорожит в душе Илья Ильич.
Постепенно все хозяйство Обломова переходит в руки Пшеницыной. Простая, бесхитростная женщина, она начинает управлять домом Обломова, готовя ему вкусные блюда, налаживая быт, и снова душа Ильи Ильича погружается в сладостный сон. Хотя изредка покой и безмятежность этого сна взрываются встречами с Ольгой Ильинской, постепенно разочаровывающейся в своём избраннике. Слухи о свадьбе Обломова и Ольги Ильинской уже снуют между прислугой двух домов - узнав об этом, Илья Ильич приходит в ужас: ничего ещё, по его мнению, не решено, а люди уже переносят из дома в дом разговоры о том, чего, скорее всего, так и не произойдёт. «Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, всё волнения и тревоги! Когда же будет мирное счастье, покой?» - размышляет Обломов, понимая, что всё происходящее с ним есть не более чем последние конвульсии живой души, готовой к окончательному, уже непрерывному сну.
Дни текут за днями, вот уже и Ольга, не выдержав, сама приходит к Илье Ильичу на Выборгскую сторону. Приходит, чтобы убедиться: ничто уже не пробудит Обломова от медленного погружения в окончательный сон. Тем временем Иван Матвеевич Мухояров прибирает к рукам дела Обломова по имению, так основательно и глубоко запутывая Илью Ильича в своих ловких махинациях, что вряд ли уже сможет выбраться из них владелец блаженной Обломовки. А в этот момент ещё и Агафья Матвеевна чинит халат Обломова, который, казалось, починить уже никому не по силам. Это становится последней каплей в муках сопротивления Ильи Ильича - он заболевает горячкой.
Часть четвёртая
Год спустя после болезни Обломова жизнь потекла по своему размеренному руслу: сменялись времена года, к праздникам готовила Агафья Матвеевна вкусные кушанья, пекла Обломову пироги, варила собственноручно для него кофе, с воодушевлением праздновала Ильин день... И внезапно Агафья Матвеевна поняла, что полюбила барина. Она до такой степени стала предана ему, что в момент, когда нагрянувший в Петербург на Выборгскую сторону Андрей Штольц разоблачает тёмные дела Мухоярова, Пшеницына отрекается от своего брата, которого ещё совсем недавно так почитала и даже побаивалась.
Пережившая разочарование в первой любви, Ольга Ильинская постепенно привыкает к Штольцу, понимая, что её отношение к нему значительно больше, чем просто дружба. И на предложение Штольца Ольга отвечает согласием...
А спустя несколько лет Штольц вновь появляется на Выборгской стороне. Он находит Илью Ильича, ставшего «полным и естественным отражением и выражением ‹…› покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и всё более и более обживаясь в нём, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать...». Обломов нашёл своё тихое счастье с Агафьей Матвеевной, родившей ему сына Андрюшу. Приезд Штольца не тревожит Обломова: он просит своего старого друга лишь не оставить Андрюшу...
А спустя пять лет, когда Обломова уже не стало, обветшал домик Агафьи Матвеевны, и первую роль в нём стала играть супруга разорившегося Мухоярова, Ирина Пантелеевна. Андрюшу выпросили на воспитание Штольцы. Живя памятью о покойном Обломове, Агафья Матвеевна сосредоточила все свои чувства на сыне: «она поняла, что проиграла и просияла её жизнь, что Бог вложил в её жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда...» И высокая память навсегда связала её с Андреем и Ольгой Штольцами - «память о чистой, как хрусталь, душе покойника».
А верный Захар там же, на Выборгской стороне, где жил со своим барином, просит теперь милостыню...
Федор Михайлович Достоевский родился 30 октября (11 ноября) 1821 года. Отец писателя происходил из древнего рода Ртищевых, потомков защитника православной веры Юго-Западной Руси Даниила Ивановича Ртищева. За особые успехи ему даровали село Достоево (Подольская губерния), откуда и берет начало фамилия Достоевских.
К началу XIX века род Достоевских обеднел. Дед писателя, Андрей Михайлович Достоевский, служил протоиереем в городке Брацлаве Подольской губернии. Отец писателя, Михаил Андреевич, закончил Медикохирургическую академию. В 1812 году, в период Отечественной войны, он сражался против французов, а в 1819 году женился на дочери московского купца Марии Федоровне Нечаевой. Выйдя в отставку, Михаил Андреевич определился на должность лекаря Мариинской больницы для бедных, которую прозвали в Москве Божедомкой.
Квартира семьи Достоевских располагалась во флигеле больницы. В правом флигеле Божедомки, отведенном лекарю под казенную квартиру, и родился Федор Михайлович. Мать писателя происходила из купеческого рода. Картины неустроенности, болезни, нищеты, преждевременных смертей - первые впечатления ребенка, под влиянием которых формировался необычный взгляд будущего писателя на мир.
Семья Достоевских, увеличившаяся со временем до девяти человек, ютилась в двух комнатах с передней. Отец писателя, Михаил Андреевич Достоевский, был вспыльчивым и мнительным человеком. Мать, Мария Федоровна, была совсем другого склада: добрая, веселая, хозяйственная. Отношения между родителями строились на полном подчинении воле и капризам отца Михаила Федоровича. Мать и нянюшка писателя свято чтили религиозные традиции, воспитывая детей в глубоком уважении к православной вере. Мать Федора Михайловича умерла рано, в возрасте 36 лет. Похоронили ее на Лазаревском кладбище.
Наукам и образованию в семье Достоевских придавали большое значение. Федор Михайлович в раннем возрасте нашел радость в познании и чтении книг. Сначала это были народные сказки нянюшки Арины Архиповны, затем Жуковский и Пушкин - любимые писатели его матери. В раннем возрасте Федор Михайлович познакомился с классиками мировой литературы: Гомером, Сервантесом и Гюго. Отец устраивал по вечерам семейное чтение «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина.
В 1827 году, отец писателя, Михаил Андреевич, за отличную и усердную службу, был награжден орденом Святой Анны 3-й степени, а через год удостоен чином коллежского асессора, который давал право на потомственное дворянство. Он хорошо знал цену высшему образованию, поэтому стремился серьезно подготовить своих детей к поступлению в высшие учебные заведения.
В детские годы будущий писатель пережил трагедию, которая оставила в его душе неизгладимый след на всю жизнь. Искренним детским чувством он полюбил девятилетнюю девочку, дочку повара. В один из летних дней в саду раздался крик. Федя выбежал на улицу и увидел, что эта девочка лежала на земле в изорванном белом платье, а над ней склонились какие-то женщины. Из их разговора он понял, что виной трагедии был пьяный бродяга. Послали за отцом, но его помощь не потребовалась: девочка скончалась.
Первоначальное образование Федор Михайлович Достоевский получил в частном московском пансионе. В 1838 году он поступил в Главное инженерное училище в Петербурге, которое закончил в 1843 году со званием военного инженера.
Инженерное училище в те годы считалось одним из лучших учебных заведений России. Не случайно оттуда вышло много замечательных людей. Среди однокурсников Достоевского было немало талантливых людей, ставших впоследствии выдающимися личностями: известный писатель Дмитрий Григорович, художник Константин Трутовский, физиолог Илья Сеченов, организатор Севастопольской обороны Эдуард Тотлебен, герой Шипки Федор Радецкий. В училище преподавались как специальные, так и гуманитарные дисциплины: российская словесность, отечественная и мировая история, гражданская архитектура и рисование.
Шумному студенческому обществу Достоевский предпочитал уединение. Любимым его занятием было чтение. Начитанность Достоевского изумляла его товарищей. Он зачитывался сочинениями Гомера, Шекспира, Гете, Шиллера, Гофмана, Бальзака. Однако стремление к уединению и одиночеству не было врожденной чертой его характера. Как пылкая, восторженная натура он находился в беспрестанном поиске новых впечатлений. Но в училище он на собственном опыте пережил трагедию души «маленького человека». Большую часть студентов в этом учебном заведении составляли дети высшей военной и чиновничьей бюрократии. Состоятельные родители не жалели средств для своих детей и щедро одаривали преподавателей. Достоевский в этой среде выглядел «белой вороной», часто подвергался насмешкам и оскорблениям. В течение нескольких лет в его душе разгоралось чувство уязвленного самолюбия, отразившееся впоследствии в его творчестве.
Однако, несмотря на насмешки и унижения, Достоевскому удалось добиться уважения и преподавателей, и товарищей по училищу. Все они со временем убедились, что он человек выдающихся способностей и незаурядного ума.
В годы учебы Достоевский находился под влиянием Ивана Николаевича Шидловского, выпускника Харьковского университета, служившего в Министерстве финансов. Шидловский писал стихи и мечтал о литературной славе. Он верил в огромную, преобразующую мир силу поэтического слова и утверждал, что все великие поэты были «строителями» и «миросозидателями». В 1839 году Шидловский неожиданно оставил Петербург и уехал в неизвестном направлении. Позднее Достоевский узнал, что он ушел в Валуйский монастырь, но затем, по совету одного из мудрых старцев, решил совершить «христианский подвиг» в миру, среди своих крестьян. Он начал проповедовать Евангелие и добился на этом поприще больших успехов. Шидловский - религиозный мыслитель-романтик - стал прототипом князя Мышкина, Алеши Карамазова - героев, занявших особое место в мировой литературе.
8 июля 1839 года скоропостижно, от апоплексического удара скончался отец писателя. Ходили слухи, что он умер не своей смертью, а был убит мужиками за крутой нрав. Это известие сильно потрясло Достоевского, и с ним случился первый припадок - предвестник эпилепсии - тяжелой болезни, от которой писатель страдал всю оставшуюся жизнь.
12 августа 1843 года Достоевский окончил полный курс наук в верхнем офицерском классе и был зачислен на службу в инженерный корпус при Санкт-Петербургской инженерной команде, но прослужил он там недолго. 19 октября 1844 года он решил уйти в отставку и посвятить себя литературному творчеству. Страсть к литературе Достоевский испытывал давно. Окончив учебу, он занялся переводом произведений зарубежных классиков, в частности Бальзака. Страница за страницей, глубоко вживался в ход мысли, в движение образов великого французского писателя. Он любил воображать себя каким-нибудь известным романтическим героем, чаще всего шиллеровским... Но в январе 1845 года Достоевский пережил важное событие, которое позднее сам назвал «видением на Неве». Возвращаясь в один из зимних вечеров домой с Выборгской, он «бросил пронзительный взгляд вдоль реки» в «морозно-мутную даль». И тут показалось ему, что «весь этот мир, со всеми жильцами его, сильными и слабыми, со всеми жилищами их, приютами нищих или раззолоченными палатами, в этот сумеречный час походит на фантастическую грезу, на сон, который, в свою очередь, тотчас исчезнет, искурится паром к темно-синему небу». И вот в эту-то именно минуту открылся перед ним «совершенно новый мир», какие-то странные фигуры «вполне прозаические». «Вовсе не Дон-Карлосы и Позы», а «вполне титулярные советники». И «замерещилась другая история, в каких-то темных углах, какое-то титулярное сердце, честное и чистое... а вместе с ним какая-то девочка, оскорбленная и грустная». И ему «глубоко разорвала сердце вся их история».
В душе Достоевского совершился внезапный переворот. Герои, так горячо любимые им совсем недавно, жившие в мире романтических грез, были забыты. Писатель посмотрел на мир иным взглядом, глазами «маленьких людей» - бедного чиновника, Макара Алексеевича Девушкина и его любимой девушки, Вареньки Доброселовой. Так возник замысел романа в письмах «Бедные люди», первого художественного произведения Достоевского. Затем последовали повести и рассказы «Двойник», «Господин Прохарчин», «Хозяйка», «Белые ночи», «Неточка Незванова».
В 1847 году Достоевский сблизился с Михаилом Васильевичем Буташевичем-Петрашевским, чиновником Министерства иностранных дел, страстным поклонником и пропагандистом Фурье, и начал посещать его знаменитые «пятницы». Здесь он познакомился с поэтами Алексеем Плещеевым, Аполлоном Майковым, Сергеем Дуровым, Александром Пальмом, прозаиком Михаилом Салтыковым, молодыми учеными Николаем Мордвиновым и Владимиром Милютиным. На собраниях кружка петрашевцев обсуждались новейшие социалистические учения, программы революционных переворотов. Достоевский входил в число сторонников немедленной отмены крепостного права в России. Но правительству стало известно о существовании кружка, и 23 апреля 1849 года тридцать семь его участников, в том числе и Достоевский, были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. Их судили военным законом и приговорили к смертной казни, но по приказу императора приговор был смягчен, и Достоевского сослали в Сибирь на каторгу.
25 декабря 1849 года писателя заковали в кандалы, усадили в открытые сани и отправили в дальний путь... Шестнадцать дней добирались до Тобольска в сорокоградусные морозы. Вспоминая свой путь в Сибирь, Достоевский писал: «Промерзал до сердца».
В Тобольске петрашевцев навестили жены декабристов Наталия Дмитриевна Фонвизина и Прасковья Егоровна Анненкова - русские женщины, духовным подвигом которых восхищалась вся Россия. Каждому приговоренному они подарили по Евангелию, в переплете которого были скрыты деньги. Арестантам запрещалось иметь собственные деньги, и догадливость друзей до некоторой степени на первое время облегчила им перенесение суровой обстановки в сибирском остроге. Эту вечную книгу, единственную, дозволенную в остроге, Достоевский берег всю жизнь, как святыню.
На каторге Достоевский понял, как далеки умозрительные, рационалистические идеи «нового христианства» от того «сердечного» чувства Христа, истинным носителем которого является народ. Отсюда Достоевский вынес новый «символ веры», в основе которого было народное чувство Христа, народный тип христианского мироощущения. «Этот символ веры очень прост, - говорил он, - верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть...»
Четырехлетняя каторга для писателя сменилась военной службой: из Омска Достоевского сопроводили под конвоем в Семипалатинск. Здесь он служил рядовым, затем получил офицерский чин. В Петербург он вернулся только в конце 1859 года. Начался духовный поиск новых путей общественного развития России, завершившийся в 60-х годах формированием так называемых почвеннических убеждений Достоевского. С 1861 года писатель вместе с братом Михаилом начал издавать журнал «Время», а после его запрещения - журнал «Эпоха». Работая над журналами и новыми книгами, Достоевский вырабатывал свой собственный взгляд на задачи русского писателя и общественного деятеля - своеобразный, русский вариант христианского социализма.
В 1861 году вышел в свет первый роман Достоевского, написанный им после каторги, - «Униженные и оскорбленные», в котором выразилось сочувствие автора «маленьким людям», подвергающимся беспрестанным оскорблениям сильных мира сего. Огромное общественное значение приобрели «Записки из мертвого дома» (1861-1863), задуманные и начатые Достоевским еще на каторге. В 1863 году в журнале «Время» были напечатаны «Зимние заметки о летних впечатлениях», в которых писатель подверг критике системы политических убеждений Западной Европы. В 1864 году были опубликованы «Записки из подполья» - своеобразная исповедь Достоевского, в которой он отрекался от прежних идеалов, любви к человеку, от веры в правду любви.
В 1866 году был издан роман «Преступление и наказание» - один из наиболее значительных романов писателя, а в 1868 году - роман «Идиот», в котором Достоевский попытался создать образ положительного героя, противостоящего жестокому миру хищников. Широкую известность получили романы Достоевского «Бесы» (1871) и «Подросток» (1879). Последним произведением, подводящим итог творческой деятельности писателя, стал роман «Братья Карамазовы» (1879-1880). Главный герой этого произведения - Алеша Карамазов - помогая людям в их бедах и облегчая их страдания, убеждается в мысли, что самое главное в жизни - это чувство любви и прощения. 28 января (9 февраля) 1881 года Федор Михайлович Достоевский скончался в Петербурге.
Фёдор Михайлович Достоевский родился 11 ноября 1821 года в Москве. Отцом его был отставной военный лекарь Михаил Андреевич (участник Отечественной войны 1812 года), а матерью – Мария Фёдоровна (в девичестве Нечаева). Первым ребёнком в семье был Михаил, а Фёдор – вторым.
Всю жизнь два старших брата оставались самыми близкими людьми.
Всего в семье было 8 детей.
Отец семейства был строгим человеком. Он установил дома порядок и требовал, чтобы все неукоснительно его соблюдали. Но была добрая и ласковая мама. Была ещё няня, взятая из московских мещанок по найму, звали которую Алёна Фролова. Достоевский вспоминал её с такой же нежностью, как Пушкин вспоминал Арину Родионовну. Именно от неё он услышал первые сказки: про Жар-Птицу, Алёшу Поповича, Синюю Птицу. Часто по вечерам в семье Достоевских проходили семейные чтения.
Литературные интересы определились рано. Под влиянием Вальтера Скотта и А. Радклиф Федоров сочинял романы «из венецианской жизни». Журнал «Библиотека для чтения», выписанный для сыновей отцом, обеспечивал знакомство с новейшей иностранной литературой:
О. де Бальзаком, Э.Т.А. Гофманом.
Читались историк Карамзин, писатели и поэты Державин, Лажечников, Загостин, Жуковский и, конечно же, Пушкин. Младший брат Фёдора Михайловича Андрей Михайлович писал, что «брат Федя более читал сочинения исторические, серьёзные, а также попадавшиеся романы. Брат же Михаил любил поэзию и сам пописывал стихи… но на Пушкине они мирились, и оба, кажется, тогда чуть не всего знали наизусть…». Гибель Александра Сергеевича юным Федей была воспитана как личное горе.
Андрей Михайлович писал: «Брат Федя в разговорах со старшим братом несколько раз повторял, что ежели бы у нас не было семейного траура (умерла мать – Мария Фёдоровна), то он просил бы позволения отца носить траур по Пушкину».
С 1834 года юных Фёдора и Михаила определяют в частный пансион Л.И. Чермака, один из лучших в Москве, где они учились до 1837 года. Пансион располагался на Басманной улице.
О Достоевском-пансионате рассказывал его соученик В.М.Каченовский: «…Это был серьёзный, задумчивый мальчик, белокурый, с бледным лицом. Его мало занимали игры: во время рекреаций он не оставлял он не оставлял почти книг, проводя остальную часть свободного времени в разговорах со старшими воспитанниками пансиона…».
Достоевский рос в семействе «русском и благочестивом», где знакомились с Евангелием «чуть не с первого детства».
«Мне было всего лишь десять лет, когда я уже знал почти все главные эпизоды русской истории из Карамзина, которого вслух по вечерам читал нам отец. Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем-то торжественным», - вспоминал писатель.
Каждую пасху мать возила сыновей на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру.
Зимой 1837 года умерла мать Фёдора Михайловича, и этот период принято считать окончания детства писателя. А ровно через год он вместе с братом Михаилом едет в Санкт-Петербург поступает в Инженерное училище. Но Михаила не могут туда зачислить по состоянию здоровью, и он вынужден был поступить в инженерные юнкера в Ревене (ныне Таллинн).
Впервые Федор был надолго разлучен с братом. Однако связь между братьями не прерывалась благодаря оживлённой переписке, где обсуждалось творчество Гомера и Расина, Гёте и Бальзака. Гюго и Шиллера, которым юный Достоевский «бредил» и которого «вызубрил всего наизусть». В этих письмах высказаны мысли, определившие духовный поиск всей жизни:»Человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь её разгадывать всю жизнь, не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».
В начале лета 1839 года умер отец.
Будущий писатель очень тяжело перенёс эту трагедию, тем более что упорно ходили слухи о том, что Михаила Андреевича убили свои же крестьяне в селе Даровое (Тульская губерния), которое они купили в 1831 году и в котором маленький Федя проводил каждое лето.
И именно со смертью отца связан первый приступ эпилепсии, который преследовал Фёдора Михайловича до конца жизни.
Инженерное училище находилось в Михайловском замке, где был убит царь Павел 1. в будущем писателе зарождалось недоверие к «дивному граду», воспетому его кумиром А.С. Пушкиным. однако Петербург властно притягивал Достоевского к себе. Но это был Петербург Мещанских и Подьяческих улиц, где он и поселил своих будущих героев.
Один из счастливых моментов в первые годы жизни и учёбы Достоевского в Петербурге являлось общение с поэтом-романтиком И.Н. Шидловским.
Вот что он писал брату Михаилу: «…О, кокая откровенная, чистая душа!... О, ежели бы ты знал те стихотворения, которые написал он прошлою весною…».
Григорович, который учился вместе с ним: « Фёдор Михайлович уже тогда выказывал черты необщительности, сторонился не принимал участия в играх, сидел, углубившись в книгу, и искал уединённого места… В реакционное время его всегда можно было… найти… с книгой». И ещё: «Его начитанность изумляла меня».
Достоевский читал в то время Шиллера и Шекспира, Гёте и Бальзака. И именно в годы учёбы он научился понимать Гоголя, вернее, подмечать те жизненные ситуации, которые так умел воплощать на бумаге Гоголь. Ещё юнкером он сочинил не дошедшие до нас произведения «Бориса Годунова» и «Мария Стюард».
После окончания училища, в 1843 году, Достоевский был зачислен на службу в чертёжную инженерного департамента, но через год уволился, вместе с Д.В.Григоровичем (уже известным писателем) снял квартиру и занялся писательским трудом..
В мае 1845 года написаны «Бедные люди».
Достоевский прочитал роман «Бедные люди» Григоровичу, который в свою очередь показал его Н.А.Некрасову, а тот со словами «Новый Гоголь явился!» отнёс книгу В.Г.Белинскому.
Восхищённый В.Г.Белинский позвал к себе автора и сказал: «Да вы понимаете ли сами-то, …что вы такое написали! Но может быть, чтобы вы, в ваши двадцать лет, уже это понимали… Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар и оставайтесь верным «ему» и будете великолепным писателем!».
Впоследствии Фёдор Михайлович вспоминал: «Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни».
Восторг был всеобщим, и Достоевский стал один из участников так называемой 2натуральной школы». 15 января 1856 года его роман открылся «Петербургский сборник», второй по счету альманах натуральной школы, где были собраны произведения Некрасова, Тургенева, Панаева, Герцена, Соллогуба, Белинского.
Достоевский остался верен своему дару, но пути с Белинским у него разошлись.(См. критические статьи В...Белинского о творчестве Ф.М.Достоевского: о длиннотах, не одобряемом Белинским «фантастическом колорите» и пр.).
Однако в последствии Достоевский не раз вспоминал с благородностью великого критика.
«Бедные люди» открывают целый цикл произведений, показывающих жизнь различных слоёв общества. Достоевский пишет повести «Двойник», «Хозяйка», «Роман в десяти письмах», «Господин Прохарчин», «Ползунков» и, к радости многих, несколько повестей о «мечтателях». Появлению произведений о «мечтателях» предшествовала публикация Достоевским ряда фельетонов под общим названием «Петербургская летопись» (1847), в которых он объяснил причину появления «мечтателей» в жизни. Не чувствуя в себе сил для борьбы, они («мечтатели») уходят в свой вымышленный мир, фантазий и мечтаний.
Самым «главным» мечтателем у Достоевского был главный герой повести «Белые ночи».
Появление «мечтательства» у Достоевского совпадает с увлеченностью утопическим социализмом, участием в кружках бр. Бекетовых, М.В.Петрашевского, С.Ф.Дуров.
Главным авторитетом в кружке бр. Бекетовых был молодой критик В.Н.Майков, который выдвинул в качестве первой задачи современной ему литературы психологизм, изучение человеческой природы. Под влиянием его идей вокруг журнала «Отечественные записки» формируется т.н. «школа сентиментального натурализма», признанным главой которой стал Достоевский.
С весны 1847 года писатель становиться постоянным членом кружка петрашевцев. На собраниях обсуждались политические, социально-экономические, литературные и другие проблемы. Достоевский был сторонником отмены крепостного права и отмены цензуры над литературой. Но в отличие от остальных петрашевцев он был ярким противником настильного свержения существующей власти.
В кружке Петрашевского Достоевский сближается с Дуровым, Спешневым, Момбелли, они задумывают собственную типографию, но не успевают.
На одной из «пятниц» писатель читал знаменитое письмо Белинского к Гоголю с резкой критикой «Выбранных мест из переписки с друзьями». Чтение этого «преступного»» письма и стало одним из главных пунктов обвинения Достоевского.
Рано утром, в 4 часа 23 апреля 1849 года к Фёдору Михайловичу Достоевскому по личному приказу царя Николая 1 пришли жандармы, арестовали и заключи в Петропавловскую крепость. Вместе с ним было арестовано ещё несколько десятков петрашевцев.
По решению суд, Достоевский и десять других членов кружка были лишены дворянского титула, чинов и заключены в Петропавловскую крепость. Но этот арест никак не сломил его волю: «Вижу, что жизненности во мне сколько запасено, что и не вычерпаешь», - это строка из письма, написана из крепости брату.
Военный суд признал Достоевского «одним из важнейших преступников» и, обвинив в преступленных замыслах против правительства, приговорил к смертной казни.
Император Николай 1 приказа: «Объявить о помилование лишь в ту минуту, когда всё будет готово к исполнение казни». Инсценировка смертной казни состоялась 22 декабря 1849 года. А через два дня Достоевского заковали в кандалы и отправили Омский острог, в котором он содержался до февраля 1854года.
Федор Михайлович Достоевский наверное самый знаменитый писатель России, его произведения по праву считаются лучшими экземплярами мировой литературы. Первый роман писателя “Бедные люди” (1846) дал повод причислить его к, так называемому, гоголевскому направлению русской литературы - натуральной школе. Но в последующих творениях, таких как "Двойник” (1846), “Белые ночи” (1848), “Неточка Незванова” (1849), стал очевидным степень реализма Достоевского, углубленный психологизм писателя-мыслителя, исключительность ситуаций и характеров. На формирование его мировоззрения повлияли демократические, социалистические идеи В.Г.Белинского, взгляды французских социалистов-утопистов. Молодой писатель посещал общество Петрашевского, активно участвовал в идеологической деятельности революционных кружков С.Ф.Дурова и Н.А.Спешнева. В написанном после каторги произведении «Записки из Мертвого дома» (1861-62) глубоко отображены страдания простых людей, А.И.Герцен сравнивал его со «Страшным судом» Микеланджело, а И.С.Тургенев с «Адом» Данте.
Достоевский был более чем активным участником общественной жизни страны, выдвигалобщественноюполитические теории, пропагандировал теорию почвенничества, много писал о возможных путях общественного преобразования, отношении к народу, проблемах этики и о сущности и роли искусства. Свои наиболее выдающиеся проиаведения: «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы» автор создал в 60-70-х годах. В этих произведениях нашли свое глубокое отражение нравственные, философские и социальные взгляды великого писателя и мыслителя. В его творчестве глубоко отражены противоречия серой действительности и общественных взглядов в эпоху ломки социальных отношений. Основа реалистического творчества величайшего русского писателя - человеческие страдания, трагедия униженной, ущемленной личности. Он гениально отобразил двойственное чувство человека в такой ситуации, когда он с одной стороны чувствуя свою ничтожность, с другой жаждет протеста. Отстаивал право свободы личности, но полагал, что неограниченное своеволие порождает антигуманистические действия, преступление рассматривал как типичное проявление так называемого закона индивидуалистического самоутверждения. В своих произведениях он противопоставлял героев, с аналитическим всеразрушающим разумом, героям, с тонкой душевной интуицией. Гений сочетал в себе интеллектуальную глубину мыслителя, силу непревзойденного психолога, страстность публициста. Он основал в русской литературе идеологического роман, сюжет которого развивается главным образом вокруг борьбы идей, столкновения мировоззрений, носителями которых являются герои художественных произведений.
