Мария Киселева. Веселый третий (1972)
Незадолго перед школой мне подарили книгу с утешительным названием "Веселый третий
". Наверное, думали пробудить во мне тягу к знаниям. Третий класс из заглавной повести и вправду не скучал. Но совершенно зачаровали меня рассказы,
не о школе, просто о детях. О том, как здорово стать троглодитами. О долгой и многотрудной жизни
картофельного человечка. О старой облезлой игрушке, которую не надо чинить: она будет уже не та, чужая;
изменить ее - как предать.
Рассказы читались и перечитывались по кругу, очень долго. До сих пор люблю их. Почему-то казалось, что они о зиме, может быть из-за рассказа про стеклянную антилопу, в котором царило зимнее волшебство. Или из-за полярных приключений героического Буль-Буля? Не знаю...
Вторая книга появилась у меня спустя много лет. Опять сборник рассказов и маленьких повестей - "Рыжее солнышко" . Немного взрослее и строже. Повести были о лете в деревне, и жестковатая простота сельской жизни вставала в них без прикрас. Пойти гулять с подружкой здесь означало отправиться за травой для козы, а набеги безобидного ужа больно били по карману. Но здесь же был сказочный болотный туман, и беспричинная шальная радость, и разноцветные берестяные паруса, и звуки травы.
Мария Степановна Киселева. Не слишком известная писательница. Хорошие книги.
А в передней шла охота. Мамонт появился вскоре. Только раскопали на вешалке шубы и куртки, как показалась большая серая спина - дедушкиного пальто на меховой подкладке. Троглодиты накинулись на него с дубинками. Мамонт - животное огромное, ископаемое, страшной силы, но тут он быстро рухнул. Охотники затрубили победу.
В чем дело? - прибежала тетя Маша. - Батюшки! Что это?
Победа! - ответил сын, выпятив челюсть. - Мамонт рухнул. - И потряс дубинкой.
Ты с ума сошел, - тетя Маша подняла пальто, - Вешалку оторвали. Марш отсюда, пока дедушка не видал.
Нам никакие дедушки не страшны! Мы сейчас взвалим мамонта и понесем на обед. <...>
Они собрались нести свою добычу в пещеру, но тетя Маша не позволила, а на обед выдала тарелку с ветчиной и бананы.
Ого, в пещере огонь! А вот и добыча. - Троглодиты поставили добычу на огонь - маленький коврик - и уселись вокруг по-турецки.
А вилки? - спросила Лилька.
Хо-хо! - захохотал троглодит Жешка. - Ты соображаешь? Вилки! Даже ножей еще не было. Есть надо вот как. - И он горстью взял три куска мяса.
Лилька и Антон захохотали тоже и полезли руками в тарелку. Лильке попалась косточка.
Кости надо обсасывать, - рычал главный троглодит. - И бросать через плечо. Вот так. Кожуру от плодов - тоже. А пальцы вытирать об себя.
Стало совсем весело. Ели, кидали через плечо и вытирали пальцы об себя. Конечно, все время пели охотничью песню.
"Рыжее солнышко" вышло на два года позже "Веселого третьего", но на самом деле рассказы в нем старые, из шестидесятых. Это заметно по некоторым деталям, которые еще в новинку деревенским жителям - кеды с резиновыми кружочками, "Чиполлино"... Это русская глубинка, родное для Марии Киселевой село Бетино Касимовского уезда. Легенда о сломанных подсолнухах - оттуда, с Рязанщины. Как и нескладухи-чепушинки, которые так ловко плетет баламут Кешка.
На этот раз меня вызвали переводить в больницу. Я пришла заранее, нашла женщину, для которой меня пригласили. Ее муж, увидев меня, стал торопливо прощаться и все заглядывал ей в глаза с волнением: «Смотри, чтоб все было хорошо». Уходя, все оглядывался на жену. «Какой заботливый», мелькнуло в голове.
Нас позвали в кабинет. Переводить надо было беседу перед планирующимся на следующей неделе абортом. Первым импульсом было – бежать. Бежать и не быть даже косвенным соучастником греха. Я имела на это право, мне слова бы не сказали на работе. Но что-то остановило меня, спокойствие наполнило душу, и я осталась.
– В девять тридцать Вы должны быть на месте…С собой возьмите…
Неужели вот так, буднично, готовится убийство ребенка? И я все это перевожу?
Врач избегала смотреть на женщину. Описывала ход предстоящей «процедуры», и после каждого предложения говорила:
– Помните: Вы можете передумать в любой момент.
Потом Вам оденут маску. Но и тогда не поздно передумать! Это Ваше право.
Женщине сделают анестезию. Все пройдет максимально безопасно для нее. А ребенку – ему сделают анестезию? Его-то будут без обезболивающего высасывать, выскребать, раздавливать.
На прощание врач вскинула скорбные глаза на женщину:
– Не бойтесь передумать! Никто не будет на Вас сердиться.
Бредем к выходу из больницы. Лиза рассказывает, как тяжело им сейчас живется. Они беженцы, приехали недавно, только стали оправляться от пережитого шока – а тут беременность. Положение их в Великобритании шаткое, статус беженцев еще не получили, их могут депортировать на родину в любой момент. «Вообще-то мы хотели второго – но позже, когда все образуется. Сейчас – ну не потянуть нам еще ребенка, сами на птичьих правах».
Главное – не дать ей уйти. Что делать, делать-то что?! Зову Лизу в гости. Пойдем, говорю, познакомимся поближе, посмотришь на моих пацанов. Она на удивление легко соглашается.
Муж не удивляется приходу постороннего человека. Мы пьем с Лизой чай вдвоем. Я говорю, говорю – все не то. Лиза спокойно смотрит на меня, соглашается с моими доводами, но остается при своем. Мне ли убеждать ее? Она лет на десять меня старше, человек опытный, четко знает, чего хочет от жизни. Несмотря на свою непростую ситуацию, беспомощной не является, да и не кажется. Производит впечатление сильного, уверенного в себе человека. Задуманное – сделает.
Ей пора уходить. Я прошу:
– Приходите в гости с мужем!
Обещает прийти.
Я не знаю, что делать. Надо предотвратить смерть маленького человечка. Но как? Ноги у меня цепенеют, словно во сне, когда хочешь убежать от страшного – а бежать не можешь, прирастаешь к земле. Молюсь. Прошу Матронушку. Потом звоню друзьям и прошу молиться, подать записки о Лизе. Все воспринимают это как свою боль, просят Господа о Лизе.
Звоню Лизе:
– Приходите завтра!
Ой, что Вы, завтра мы не можем…Может, на следующей неделе…
На следующей неделе! ПОСЛЕ того, задуманного…Да я знать не захочу ее на следующей неделе. Неужели – все? Неужели – поздно?
Я вся в холодном поту. Я кричу Матронушке: «Помоги! ПОМОГИ! Ты знаешь, Матронушка, я ленивая и грешная, я не умею молиться – но ты умеешь! Вот и умоли Господа! Тебе ведь жалко малыша – вот и молись о нем. Я тебе все поручаю!»
Лиза соглашается приехать завтра.
Мы сидим за столом, пьем чай, знакомимся поближе. Саня, Лизин муж, очень интересный собеседник. Сначала говорим о постороннем, затем я потихоньку начинаю атаку на Саню (с Лизой-то бесполезно говорить). Что, мол, не бойтесь трудностей. Вы поступите по-человечески и с вами поступят по-человечески. Прости меня, Господи, я дерзаю обещать им за Тебя! Я не просто внушаю им надежду на Твое милосердие – я поручаюсь! Я обещаю им, что если они оставят ребеночка – то их не депортируют. Обещаю, словно это от меня хоть на сколько-нибудь зависит!
Но Саню этим не проймешь. Он не из робких. Он не боится таких трудностей, он обеспокоен здоровьем жены. В конце концов – ей вынашивать и рожать, и растить, а здоровье не очень. Сил нет. Тогда я подхожу с другого конца: да ведь это – живое! Живое! Ну не убьете же вы уже существующего сына, если он вдруг начнет представлять угрозу для здоровья матери! А этот малыш, нерожденный еще – чем он хуже?
Саня задумался. Да, это в точку. Об этом он как-то не задумывался раньше. Он пристально смотрит на Лизу и надолго замолкает.
На прощанье я дарю им крохотный комбинезончик нейтрального цвета с самолетиками. Саня бережно кладет комбинезончик в сумку и говорит:
– Лиза, будем с тобой разбираться.
Я обещаю Господу: «Если они решатся рожать – никогда, НИКОГДА не подумаю, что это я спасла малыша. Господи, спаси Ты его! Я знаю – человек бессилен убедить женщину, решившуюся на убийство ребенка. В Лизиных глазах прочла я свое бессилие. Но Ты Господи, Ты силен! Помоги!»
Утром звонит Лиза: «Мы отказались от аборта. Участковый врач стала со мной приветлива! А то и разговаривать со мной не хотела.»
Слава Тебе, Господи! Благодарю тебя, Матронушка!
Через полгода родился мальчик. Ласковый, улыбчивый, непоседа и умница. Мой крестник. Рыженькое солнышко.
Вэриш Лисандра
Рыжее солнышко
Лиса-а-а! - разнеслось по замку.
Упс! Что такого я опять натворила? Надеюсь, Кайл не пытался, как обычно открыть дверь в мой кабинет с пинка, с него станется и мне по шее врезать, и ведь терпишь, муж как никак. Ну а то, что там стоит ловушка, так нечего лазить, где не просят. И подумаешь, обольет кого-то холодной водой, а сверху ведром добавит, я же не виновата.
А вообще прошу любить и жаловать: меня зовут Лисаниэль. О, как! Но это сейчас, а раньше звали Анжеликой. Родилась я в Москве в 1985 году, 1 апреля. И не смейтесь, я каждый раз плачу! А потом…хотя лучше с самого начала расскажу.
У-у-у! Как же болит голова! Зачем я пила это чертово шампанское, ведь терпеть его не могу. Главное я в отпуске и отдыхаю-ю-ю! Только вот что это звенит? Да еще так противно. Может все-таки вылезти из- под одеяла? Не-а! Ой…да это ж телефон!
Да! - базу все-таки уронила.
О! Лисенок проснулся. А я тебе звоню, звоню и ни фига. Хорошо видать вчера погуляла!
Ага, погуляла! Нажралась как свинка. И чувствую себя соответственно. Так че надо Лебедь? - вообще это Вик, то бишь Виктор. Мой старинный друг. А Лебедь это у него фамилия такая. Я когда узнала, смеялась долго, благо его рядом не было.
Вот всегда ты так, а как че самой надо та Виктор, дорогой мой…Поросенок ты, а не Лисенок! Короче у тебя час на то чтобы привести себя в порядок. И меня не волнует, что голова болит! Если к назначенному сроку готова не будешь, пеняй на себя, поедешь, как есть. Все я побег, дела!
И бросил трубку сволочь! И после этого я поросенок? У-у-у! надо все-таки вставать, а то был уже случай, когда я его не послушала, в пижаме ехала через всю Москву, на свидание! Интересно куда на этот раз потащит.
Добираюсь до телефона. Ура ничего не уронила и сама не упала.
Вик, слушай, а куда собираться-то? - главное голос бодрый и виноватый.
Анжелика Валерьевна, я вам удивляюсь - упс! Чей-то я натворила? - вы же вчера сами кричали, что на неделю едем в глухие леса подмосковного разлива. - О-о-о! Я дура, всегда это говорила - Я как истинный ценитель прекрасного поддержал вашу идею. Единение с природой отсутствие цивилизации на мили вокруг, вот где приходит настоящее вдохновение. В общем, так Порося моя ненаглядная - уф! Отпустило. - Провизия закуплена, олени запряжены, запряжоны, короче идем в поход на юг в бескрайние леса! Нашим я позвонил, они собираются, поедем на джипе Чижа. Его танк пройдет везде и не чихнет. Так что думай, что тебе понадобится. У тебя осталось сорок минут. Я уже еду к тебе. Бойся! - боюсь! Очень! ой попала! Нужен душ холодный может хоть что-нибудь вспомню!
Однако быстро прошли сорок минут. Вон дверной звонок разрывается. Открывать не хотелось, а надо!
Привет Лиса! У-у-у как все запущено! Похмеляться не пробовала? Ой, не делай такие глаза, понял - плохо! Больше не буду. Ты собралась? - кивок, зря, голова моя глупая. - Замечательно. - Какая у него противная рожа. Не спрашивайте, почему она у него не похмельная! - Тогда шагом марш на поиски приключений!
Ага, на филейную часть наших многострадальных организмов. - Вякнула я, подхватывая сумки.
По пути вниз мне читали лекцию о вреде злоупотребления высокоградусными напитками. Причем знаю я её наизусть. Примерно каждые три месяца слушаю на протяжении пяти лет. Возле подъезда нас уже ждал Чиж.
Вообще это мой начальник. Такой сурового вида дядя. Высокий, подтянутый, весьма привлекательный 30-летний мужчина. Это для всех. А для друзей…о-о-о! Какие он рассказывает байки, сочиняет песни, а уж как поёт! Заслушаться можно или от смеха опозориться. Веселый, жизнерадостный, улыбчивый. Хотя добрым его не назовешь, работа все-таки накладывает свой отпечаток. Вот он и командует нашей шайкой.
Фи, Лика сделай лицо попроще. - Ща как сделаю! - Все, я понял! - хи-хи-хи, догадливый - загружайся. Пока едем за остальными можешь спать. - УРА! - Но учти ехать не долго, пробок нет. - Он меня добил - Ладно поехали. Вик прыгай вперед, пусть эта рыжая спит.
Спалось под их бубнеж просто великолепно. Но счастье оказалось не долгим. Примерно через час к нам присоединился еще один человечек. Это был Григорий, мы сократили до Гора.
О, Лис! Н-да похмелье штука неприятная. Зато, судя по тебе, вчера было очень хорошо.
Гор, я тоже очень рада тебя видеть! - сказала я, выползая из машины и целуя в подставленную щеку этого шутничка. - Так курите и поехали за Олей.
Как-то на удивление одинаково они сегодня мыслят. В частности обо мне. Любимая подружка так прошлась по моей мятой мордашке, что я пообещала себе больше не пить.
Не знаю, сколько мы ехали, путь не отложился в моей бедной головушке. Но когда меня растолкали, я оказалась на небольшой полянке рядом с ручьем. Вокруг гигантские деревья, ну это естественно для меня они такие, с зелеными кронами, дающими прохладную тень и…джип. И впрямь этот зверь пройдет где угодно.
Эй, соня, есть хочешь? - они еще спрашивают. А костер я и не заметила. Когда только успели?
Хочу, конечно. Я сейчас слона готова съесть.
Ну, слонов здеся не водится, - это Чиж с моей порцией. - А вот каша уже готова. И вообще как можно столько спать? Продрыхла всю дорогу. Не стыдно?
Это был риторический вопрос. Все и так знают что ты и совесть вещи несовместимые.
Мне её забыли в набор положить.
Зато наглости двойной комплект. - Ну, Оля я тебе это припомню.
Далее вечер пошел по накатанной тропинке. То бишь мы все наклюкались, перепугали всех местных обитателей своими воплями и тихо, мирно уснули. Посреди ночи по закону подлости мне очень захотелось прогуляться до кустиков. На полнейшем автомате я зачем-то прихватила с собой одеяло. Понимая, что заползти обратно мне не хватит сил, я увалилась прямо возле костра. Тепло и воздух свежий, а не перегар палаточный. Оно куда лучше для пьяных похмельных мозгов.
У-у-у! Птицы как я их терпеть не могу. Особенно с утра, особенно с похмелья. Странно, вчера деревья хоть и были для меня большими, но не настолько. Так, где моя любимая палатка? Нету?! Странно!
Ребята!! Ау! Вы где? - молчание. Я же их прибью, если они и дальше не появятся. А где ручей? Нету. Э-э?
Оля! Чиж! Вы где? - опять тишина. Так главное спокойствие, нервные клетки не восстанавливаются. Где я? Великий вопрос. Неужели так далеко отошла от лагеря? Да нет вроде, ложилась то возле костра. - Ви-и-к! Го-о-р!! Ау-у-у!!! - приплыли. Где я нахожусь, черт его знает, как отсюда выбраться даже он не знает, что мне делать не знаем мы оба. У кого бы спросить?
Так надо рассуждать логически, чего у тебя никогда не получалось, но все когда-то приходиться делать впервые. - Только не пугайтесь, я не сошла с ума, просто, когда что-то не понимаю, рассуждаю вслух. - Если это дурацкая шутка, то кто-то огребет по самую макушку. Так-с, что мы имеем, а имеем мы полянку два на два метра, лес…везде и одеяло. Трава, насекомые и гомон птиц не в счет. Раз я не просыпалась, получается, эти черти по-тихому перетащили меня сюда. Следовательно, должна быть хотя бы тропинка. Ага, есть. Ну берегитесь урки небритые, я в гневе! - н-да на тропу это похоже очень отдаленно. Но все же лучше чем сидеть на месте.
Машка Калугина, сломя голову неслась по щербатому тротуару. Она опять опаздывала на занятия. Уже в который раз.
-Ещё одно опоздание, и ты вылетишь из колледжа-,каркала директрисса по кличке "ходячая смерть" -сухопарая тётка лет пятидесяти, законченная старая дева.
Машка и рада была не опаздывать, но единственный будильник в доме был продан отчимом, а деньги пропиты.
Девушка, можно вас на минутку?
- Вы - Маша Калугина?
Машка на бегу обернулась и чуть было не наткнулась на покосившуюся скамью во дворике их медицинского колледжа.
Она увидела двух крепких молодцов, одетых в чёрные костюмы.
Присядем,на занятия вы всё равно опоздали.
- Я, Геннадий, а это Константин-представились они.
-Мы набираем участников для реалити -шоу.
-Какое?
- Пока-секрет, а рекомендовала вас директор -Елена Андреевна.
-С ней мы договорились уже обо всём, ехать нужно прямо сейчас. Ну что, согласны?
Машка, помедлив, спросила:
-А документики у вас есть?
Константин, тот, что повыше, улыбнулся:
- А как же!
И показал ей тиснённую золотом книжечку, Машка взяв в руки, развернула её.
В развороте красовалась его физиономия с печатью и указана должность-пом. режиссёра.
Такая же книжечка была и у Геннадия, только должность указана другая-ассистент
режиссёра.
- Ладно-сказала Машка.
-Только слетаю домой и возьму свои вещи.
Геннадий заверил девушку:
-Маша, ты будешь на полном обеспечении, вещи тебе не нужны, а отчиму потом позвонишь.
Машка кивнула, она была ошеломлена происходящим.
Минут через пять к ним подъехал белый микроавтобус.
-Прошу, мисс.
Геннадий галантно усадил Машку на заднее сидение и закрыл шторки.
Андрей Васильевич Калугин или просто-Калуга, как его звали собутыльники, потерял ключи от квартиры и долго звонил в дверь. Никто ему не открывал.
Где чёрт носил Машку, его приёмную дочь, он не знал.
Калугину ничего не оставалось, как вышибить хлипкую многострадальную дверь.
Он не придал значение тому, что Машка не ночевала дома, рассудив, что наконец-то она завела себе хахаля.
Опохмелившись двумя бутылками пива, он завалился спать.
Проспав часа два, он встал с кровати и поплёлся на кухню в надежде отыскать что-нибудь съедобное.
Голова трещала нещадно, слава Богу, у него было два отгула, не надо было тащиться на работу.
Андрей Васильевич работал в местной больнице лаборантом. В этом спившимся, обрюзгшем человеке трудно было узнать некогда блестящего хирурга.
После скоропостижной смерти жены, он стал медленно спиваться.
Сначала все его жалели и старались помочь,но когда Калугин стал приходить на операции в стельку пьяным, главврач, несмотря на многолетнюю дружбу, предложил ему уволиться.
С огромным трудом Калугину удалось устроиться лаборантом,кроме мытья оборудования, ему, доктору наук, ничего не доверяли.
Но и на этой работе он держался на честном слове.
На следующее утро Калугин наконец-то сообразил, Машки нет дома уже двое суток. Она всегда предупреждала, если задерживалась у подруг.
Думать о Машке ему не хотелось.
Калугин с трудом наскрёб мелочи на бутылку самой дешёвой водки и отправился в ближайший ларёк.
Машке снилась мама, она была молода и красива и ласково улыбалась ей.
Машке хотелось обнять маму, прижаться к ней,но та исчезла, как дым.
Вместо неё на Машку смотрел в упор отец, которого она никогда не знала.
Он зло спрашивал Машку:
- Как же ты не уберегла маму? Как?
Ей хотелось закричать ему, что это он довёл маму до болезни, он оставил их!
Но отец повернулся к ней спиной и вместо него на Машку глядело жуткое чудовище. Она закричала.
-Тише, тише, не надо кричать!-говорил ей кто-то во сне или наяву. Она почувствовала, как что-то холодное укололо её в руку.
Пенсионерка Лидия Петровна, шаркая стоптанными тапками, поплелась к телефону. Ей не хотелось выбираться из тёплой постели, но кто-то был очень настойчив. Сняв трубку, Лидия Петровна услышала нечленораздельную речь.
Так и есть-опять сынок набрался с утра, она уже хотела положить трубку, как имя Маша заставило её вслушаться в его пьяный бред.
С большим трудом Лидия Петровна поняла-с Машей что-то случилось!
-Нет, Маша ко мне не приезжала,последний раз была месяц назад.
Сын бросил трубку.
Приёмную дочь Андрея Лидия Петровна любила, Маша была доброй, работящей девочкой, всегда охотно помогала ей по хозяйству.
Лидия Петровна предлагала Маше перебраться в Москву из Подмосковья. И в московский колледж можно было перевестись,но та всегда отказывалась.
Причину отказа Лидия Петровна понимала,Маша была той последней соломинкой, за которую из последних сил цеплялся её сын.
Машку в колледже любили, она была простой, кампанейской девчонкой. Без лишних слов давала списывать контрольную, печатала рефераты подругам.
А самое главное, за что она снискала уважение - Машка никогда не закатывала в анатомичке глаза и не морщила нос. Ей было всё нипочём, ведь она выросла в семье потомственных врачей и училась в раннем детстве читать по анатомическому атласу.
Машка после школы не пошла в институт, а поступила в колледж, чтобы освоить профессию врача с азов. В дальнейшем она планировала продолжить учёбу.
Мужским вниманием она была не избалована.
Те, немногочисленные мужские особи, которые учились в их "женском монастыре"
как все называли их медколледж, относились к ней с уважением, но на свидания приглашали других. У Машки был сильный, волевой характер и бешенное упрямство.
Когда она злилась, то могла съездить обидчику по носу.
Машка не была красавицей, но её зелёные глаза, рыжие волосы и весёлый задорный смех притягивали взгляды.
Сны...тяжёлые сны...Нет им счёта! Казалось, что Машка для того и пришла в этот мир, чтобы насладиться их кошмарами...
Она опять видит во сне свою мать,та ласково гладит её по голове и шепчет:
-Потерпи, скоро всё закончится! И мы будем вместе с тобой, как в детстве!
Машка качает головой:
-Мама! Я не хочу умирать! Не хочу!
Калугин уже несколько дней не пил, чем озадачил своих друзей-собутыльников-
Лёху Пескаря и Сашку Рыжего. Он выставил их из квартиры, когда те пытались налить ему опохмелиться. Сашка Рыжий покрутил у виска пальцем и сплюнул:
-Пойдём отсюда, Лёха, он чокнутый!
Калугин и в самом деле напоминал умалишённого.
Красные от недосыпа глаза блестели нездоровым блеском.
Когда Калугин пришёл в себя, он впервые осознал, в какой он пропасти оказался.
Исчезла Машка, её нигде нет вот уже шесть дней.
Ирина просила перед смертью присмотреть за дочерью и он поклялся ей в этом.
Калугин искал девушку по всему городу, побывал у всех её подруг, сходил в
колледж, но никто ничего не знал о ней.
Единственной зацепкой был белый микроавтобус, который видел сторож Митрич.
Номер он не запомнил, да и неудивительно! Любил Митрич залить за воротник.
В полиции на заявление Калугина отреагировали вяло. Для них он был простым алкашом, каких немало в их подмосковным городке.
Это раньше его уважали, когда хирургом работал,а сейчас...
Заявление легло под сукно.
Яичница была опять пересолена. Сергей Михайлович Бондаренко вяло ковырнул вилкой жёлтый диск и раздражённо спросил у жены:
-Лапуля, ты что, с закрытыми глазами солила?
Лапуля зевнула и огрызнулась:
-Не нравится, сам готовь! Пошла я спать.
Бондаренко на неё не обиделся, он обожал свою лапулю, которая была младше него на двадцать лет и годилась ему в дочери.
Раньше, когда она работала у Бондаренко секретаршей, в рот ему глядела и ловила каждое слово.
А теперь,всё изменилось. Частенько вспоминал он свою первую жену Людмилу Тимофеевну, отменную хозяйку,скучал по её наваристым щам.Но прошлого уже не вернуть.
После развода Людмила быстро вышла замуж и говорят, счастлива со своим новым мужем. Теперь он ест сибирские пельмени и холодец. А он Бондаренко довольствуется пересолёной глазуньей.
Сергей Михайлович служил в ФСБ, работу он свою любил. Карьера его складывалась удачно, чин полковника и хорошая зарплата вызывали у многих зависть.
Бондаренко уже собирался выходить из дома, когда кто-то позвонил в домофон.
-Кто?-спросил он удивлённо, Бондаренко не ждал гостей.
- Калугин. Помнишь такого?
Как же не помнить лучшего друга! Только в последнее время они совсем перестали видеться, поговаривали, что Калугин сильно пьёт.
Бондаренко пытался поговорить с Калугиным, но тот уходил в глухую оборону.
Смерть любимой жены подкосила его.
Через пять минут Калугин уже сидел с Бондаренко на кухне и торопливо рассказывал ему свою историю.
Да, Ирина умерла, от острого лейкоза сгорела всего за три месяца. Сама врач, не могла у себя распознать смертельного недуга.
Бондаренко тяжело вздохнул:
- Она была удивительной! Если честно,я был в неё влюблён.
Егор Алексеевич Привалов опять не спал всю ночь. Состояние дочери ухудшалось,как опытный врач, он знал, что жить ей осталось считанные месяцы, если не найдётся донор.
Леночка родилась с одной почкой. Все её семь лет жизни были заполнены анализами, процедурами и болью.
Привалов выпил чашку кофе и поспешил в клинику.
Вот уже восемь лет после скоропостижной смерти своего тестя-профессора Бродского он руководил одной из лучших частных клиник трансплантации.
Машка с трудом разлепила отяжелевшие веки,белый потолок медленно вращался.
Тошнило и жутко хотелось пить.
Она застонала.
-Очнулась?-спросил чей-то чужой голос.
-Где я?-чуть слышно прошептала она.
-В больнице, детка, тебя сбил грузовик.
В руку что-то кольнуло и она опять погрузилась в чёрный зыбкий туман.
Лиза Привалова обожала своего мужа. Хотя ей было всего тридцать лет,скальпель пластического хирурга уже коснулся её лица.
Благодаря его мастерству она выглядела голливудской дивой.
Но это не сделало её ни счастливой, ни желанной.
Привалов жил в каком-то своём, доступном только ему, мире.
И дверь в этот мир была закрыта для неё.
Когда-то давным-давно, он был влюблён в свою сокурсницу Ирину, и они хотели пожениться. Об этом она узнала от своей свекрови, она видела фотографии той девушки.
Лиза быстро нашла общий язык с Ниной Егоровной, и та много и охотно рассказывала ей о молодых годах своего сына.
Несмотря на свой преклонный возраст, имела Нина Егоровна острый ум и превосходную память.
Её часто приглашали консультировать больных.
Была она врачом от Бога, лучшим эндокринологом Москвы.
Лиза познакомилась с Приваловым, когда пришла в качестве интерна в клинику своего отца Льва Арнольдовича. Привалов в то время работал зав. отделением.
Лиза до безумия влюбилась в Привалова. В нём чувствовалась скрытая властность и харизма, таких мужчин женщины обожали во все времена.
О нём мечтали многие девушки, да и замужние женщины тоже.
Привалов был неженат, что добавляло ему бонусов.
Лиза преследовала его, закатывала ему истерики, подкарауливала после работы.
Как-то на одном из вечеринок, он напился в хлам, Лиза переспала с ним и забеременела.
Привалов женился на Лизе, но счастливей она от этого не стала.
Ребёнок родился больным и недоношенным, с одной почкой. Часто Лиза думала о том, что это её наказание свыше. Недаром же говорят:" Насильно мил не будешь!"
Привалов очень любил дочурку, его позднее дитя, его солнышко!
Лизу он терпел рядом только из-за того, что она подарила ему дочь-его отраду,
малышку, так похожую на него.
Калугин прожил у Бондаренко три дня, всё это время они искали Машу.
Бондаренко поднял все свои связи,девушка, как в воду канула. Кроме белого микроавтобуса не было никакой зацепки.
Оперативники обзвонили все подмосковные и московские морги и больницы, всё было тщетно.
На четвёртый день Калугин поехал домой.
Починив сломанную дверь, он занялся уборкой квартиры.
Нервное возбуждение в мозгу, заставляло его постоянно находиться в движении.
Убрав квартиру, Калугин решил навести порядок в бумагах, их много осталось после смерти Ирины.
Старые квитанции, кулинарные рецепты и ещё много разного хлама.
Его внимание привлекла старая серая коробка из-под обуви.
Письма, фотографии.
У Ирины до него был любимый человек.
Скорее всего, он Машин отец, Ирина писала ему о своей беременности. Он отвечал, что будет рад ребёнку, они планировали пожениться, но что-то произошло.
Ирина солгала, что у неё случился выкидыш, значит, этот мужчина не знает, что
стал отцом.
Калугин рассматривал старые снимки: они смеялись и были счастливы. Ирина очень любила, того, парня с фотографии.
Значит, с ним, Калугиным,она забывала свою старую любовь.
Они встретились, когда Маше уже было три года, Ирину после учёбы распределили в их больницу.
Калугин, как увидел Ирину, так потерял покой и сон, вскоре они поженились.
У них был счастливый брак. По крайней мере, так считал Калугин.
Иногда на Ирину будто бы опускалась тучка, она замыкалась и уходила в себя.
Потом опять оттаивала и становилась его прежней, любимой Иришкой!
Любила ли она его? Или забывалась в его объятьях, мечтая о встрече с былой любовью? Калугин не знал ответа.
Лиза Привалова встретила мужа с опухшими от слёз глазами.
Надежда таяла, как снег в марте.
Ах, если бы они сами могли бы отдать дочери почку!
Но по результатам анализов они не подходили для этого.
Привалов обнял жену, и она разрыдалась ещё больше.
Если Леночка умрёт, то и мне незачем больше жить!
Из оцепенения его вывел телефонный звонок.
Звонил его друг -доктор Чарушин.
-Есть донор,девушка. Возраст семнадцать - восемнадцать лет.
-Сейчас находится в коме. Сильнейшая черепно-мозговая травма.
- Пострадала в ДТП, до утра не доживёт. Я улажу все формальности по изъятию
органа, готовьте Лену к операции.
Казалось, у Привалова остановится сердце,так оно болело и замирало.
-Лиза, есть донор-сказал он срывающимся голосом.
Олег Васильев заступил на ночное дежурство. В седьмой палате лежала
умирающая девушка, неизвестная, пострадавшая в ДТП.
Главврач почему-то запретил заходить в седьмую, странно.
Васильев захотел войти в палату, но она оказалось закрытой, пошёл в ординаторскую, взял ключи.
- Пить послышался -слабый голос. По документам она была в коме!!!
Олег включил нижний свет, чтобы рассмотреть пациентку. Девочка, на вид лет шестнадцати, бледное скуластое личико, всё в испарине.
-Что вы себе позволяете? Это был Чарушин, зав. отделением.
Олег молча вышел из палаты.
Привалов всю ночь просидел у кровати дочери, операция прошла успешно. Оперировал лучший хирург клиники. Леночка находилась в "стадии искусственного сна" ,на приборах датчиков все показатели были в норме.
Привалов захотел взглянуть на ту, что подарила жизнь его дочери, если её ещё не увезли в морг.
Донор должна была находиться в седьмой палате.
Привалов подошёл к седьмой, толкнул дверь, на кровати лежала девушка.
Он подошёл поближе, она дышала!
Склонился к ней и остолбенел: это была его старшая дочь!
Рыжие кудри, родинка на правой щеке,как у него! Его младшая дочь Леночка была копией старшей сестры, это их фамильное!
Фотография Маши хранилась у него в бумажнике, он часто вытаскивал её и смотрел, изучая родные черты.
Два года назад,на вечере встречи выпускников второго медицинского, его сокурсница Настя Беговая показала ему снимок его дочери Марии, о существовании которой, он даже и не подозревал!
Настя, как лучшая подруга Ирины, всегда была в курсе её личной жизни.
Привалов долго не мог прийти в себя, он просил у Насти адрес или хотя бы телефон Ирины, на что та отвечала, что Ирина замужем и счастлива!
И не надо её тревожить понапрасну.
Когда после третьей рюмки коньяка Настя пошла "попудрить носик", Привалов, залез к ней в сумочку и выкрал фотографию.
Калугина разбудил телефонный звонок,было 4 утра. Он судорожно схватил трубку, надеясь, что это Маша.
-Бондаренко беспокоит. Извини, что в такую рань разбудил, у меня есть
информация о Машеньке. Даст Бог, ты её сегодня увидишь! Пока без подробностей! Часа через полтора за тобой заедет наш сотрудник.
Привалов находился в состоянии, близкому к инфаркту, всё плыло перед глазами, сердце стиснуло железным обручем.
Он вызвал дежурного врача, дежурил Олег Васильев.
-Биохимию крови, анализ на ДНК, срочно! Да, на ДНК я тоже сдам.
У Васильева округлились глаза, но он ничего не спросил у Привалова.
Узи почки, кардиограмму-Привалов перечислял процедуры.
-Организуй постоянный контроль за состоянием девушки и никого в палату не впускай.
Васильев вышел в коридор и начал кому-то звонить.
-Всё гораздо сложнее, чем мы думали.
-Да, всё идёт по плану.
Дальнейшее напоминало кадры из какого-то триллера. Привалов по-прежнему сидел возле кровати девушки в полной прострации.
Минут через тридцать ворвались какие-то вооружённые люди в масках и с надписью ФСБ.
Они скрутили Привалова и одели ему наручники.
В палату вошёл Андрей Васильев вместе с медсестрой, отдал ей распоряжение по поводу забора крови и других манипуляций.
Привалов не узнавал Васильева, лицо его было жёстким и бесстрастным, голос отдавал приказы.
Два часа по пробкам-и Привалов очутился на Лубянке, его допрашивал какой-то важный чин.
Услышанное повергло его в ступор, оказалось, что в клинике происходят страшные вещи. Под видом умирающих доноров привозят бомжей, алкашей, да и просто безродных и заправляет всем этим его женушка! Тут замешан и глав. врач и зав. отделением, торговля органами была поставлена на поток.
Теперь он понял каким образом попала Маша в клинику. Лиза знала о существовании Маши от свекрови, Привалов показывал матери тот снимок.
Используя свои связи, Лиза навела справки. Маша, прекрасно подходила для донорства, остальное было делом техники.
За клиникой давно велась слежка, был внедрён сотрудник ФСБ- Олег Васильев. Именно благодаря ему, Маша не разделила судьбу бомжей, чьи трупы сжигали в морге клиники.
Наконец-то Калугин увидел Машу! Она лежала вся в трубках и проводках, бледная и
похудевшая. Калугин гладил её по голове, его руки дрожали, скупая мужская слеза скатилась по небритой щеке.
-Не плачь, папка, я живая!
Маша храбрилась из последних сил.
Калугин рассказал Маше об её отце, о том, что у неё есть сестрёнка, и благодаря ей, Маше, Леночка осталась жива.
Привалов вернулся в клинику к вечеру и зашёл в палату к дочери. Маша настороженно смотрела на него, она уже знала от отчима, что этот доктор её отец.
Такой же рыжий и зеленоглазый, как она сама.
- Прости, дочка! -сказал Привалов срывающимся шёпотом.
Его лицо выражало смертельную душевную муку, Машка заплакала. Привалов обнял её и хрипло прошептал:
-Всё будет хорошо! Я тебе обещаю!
Маша пробыла в клинике две недели, чувствовала она себя хорошо. Отменное здоровье и молодость сделали своё дело.
Привалов по несколько раз в день заходил к Маше, они учились общаться. Им столько ещё нужно было сказать друг другу!
Машка узнала, что отец не бросал её беременную мать, они просто поссорились, как это часто бывает у влюблённых. Ирина решила наказать Привалова и сказала, что беременность её прервалась и что ребёнка не будет.
Привалов много раз пытался найти Ирину, чтобы поговорить с ней, но никто не знал её координат, а потом она вышла замуж.
Леночка поправилась, когда разрешили её навестить, Маша пришла к сестрёнке в палату.
Малышка была её точной копией, маленькая рыжуха с лукавыми зелёными глазами.
Они очень быстро нашли общий язык, весело болтали и смеялись!
Машка бережно прижимала к себе Леночку и шептала ей:
-Моё маленькое рыжее солнышко!
Через две недели Маша вышла из больницы,её родной отец настаивал на том, чтобы Маша жила у него, но Маше не хотелось делать выбор.
- Я вас обоих люблю, но Калугину я больше нужна!
-Я его не брошу, он без меня пропадёт!
Привалов приглашал Калугина работать к себе в клинику, но тот наотрез отказался. В его районной больнице освободилось место врача-физиотерапевта и Калугину предложили поработать пока на этой должности, а если хорошо проявит себя и не будет пьянствовать, назначат хирургом.
Лиза Привалова находилась в следственном изоляторе, ей грозил большой срок.
Следователи подозревали её также и в убийстве отца,Льва Арнольдовича,ведь эксгумация трупа показала наличие в его останках сильнодействующего яда.
Мы с ним познакомились уже давно.
Был совершенно обычный теплый вечер лета. Тогда, когда еще довольно прохладно. Солнце уже давно опустилось, а место его еще не заняла луна, давая возможность полюбоваться красивыми темно-синими облаками.
Я продергивала редкую морковку от противных сорняков. Комары уже вовсю атаковали мои неприкрытые тканью ноги и руки. Отмахиваясь от них, я тихонько напевала под нос мою любимую песню – «Белая кошка».
Я работала уже около получаса, точно не знаю, телефон остался в комнате,а зайти домой мне было лень.
Вдруг в кустах что-то зашевелилось! Я, любопытствуя, кинула небольшой камушек, лежащий недалеко от грядки, на дорогу, но никто не показался. Мне стало еще интересней, я снова кинула теперь уж совсем маленький камушек в заросли. Что-то мелькнуло!
Пошевелив рукой в растущих рядом пионах, я наконец-то узнала, кто там такой любопытный!
Это был маленький котенок с полосками ярко-рыжего и белого цветов. Большие светло-зеленые глаза разглядывали меня с недоумением: «Мол, ты кто такая? И почему ты здесь? А где «враг», он же только что был в кустах?»
Я, было, протянула ему ладошку, но малыш с чумазым носиком, уж не знаю, где испачкался, убежал. Я вздохнула и попробовала снова пошерудить в цветах. Захотелось узнать его поближе. Рыжик снова приблизился, уже меньше опасаясь меня.
Привет, - шепнула ему и успела погладить прежде, чем котенок смылся. – Да не бойся ты, иди сюда!
Теперь познакомиться поближе нам помешал мой кот Персиваль, или, как я его звала, просто Персик. Он стал кидаться на малыша, а потом и на пришедшую за детенышем мамочку.
- Эй, Персик, ты что, ревнуешь? – хлопнув в ладоши, спросила я кота, отгоняя его от кошки-мамы с чумазым сынком.
Персик, бесспорно, был красавцем! Длинная белая шерсть, немного разбавленная рыжиной, ему очень шла, а глаза цвета янтаря смотрели с ревностью. Как так, хозяйка, а вдруг другого кота гладит! Непорядок….
Погладив моего задиру, я вернулась к новому знакомцу. Взяв того на руки, хотя он и сопротивлялся, я гладила малыша.
Хотя Персиваль был очень красив, породистый, он не имел на нашей улице конкурентов, но почему-то эта кроха мне нравилась больше. Не то чтобы я разлюбила своего кота, нет, просто этот худенький котенок с наивными глазками, короткой шерсткой, смешно пытающийся сбежать от любопытной меня, чем-то цеплял. Впрочем, мне показалось, что ему тоже была интересна я.
Оксан, ты собираешься доделывать? – возмутилась мама. – Нанянчишься еще его. Это соседский, он часто тут бывает. Хоть каждый день его тискай выходи.
Отпустив чумазого котенка, недоуменно поглядевшего на меня, я продолжила обрабатывать грядки, а тот побежал за своей мамой, которая тоже была рыжей. Посмотрев ему вслед, я тихонько сказала:
- Еще увидимся, малыш….
На душе стало так легко, она радостно пела и подарила мне вдохновение на вечер.
Спасибо тебе, рыжее солнышко!
