Его музыка переполнена любовью, хотя в жизни чувство композитора не нашло ответа. Но кто сказал, что любовь должна быть взаимной? Настоящая любовь никому ничего не должна...

После смерти Бетховена в ящике его письменного стола нашли записку, в которой рукой гения были написаны эти строки - «Мой ангел, мое все, мое я... Отчего глубокая печаль там, где господствует необходимость? Разве наша любовь может устоять только ценою жертв путем отказа от полноты, разве ты не можешь переменить положение, при котором ты не всецело моя и я не всецело твой? Что за жизнь! Без тебя! Так близко! Так далеко! Какая тоска и слезы по тебе - тебе, тебе, моя жизнь, мое все...» Рядом с письмом лежал крохотный медальон с портретом его бессмертной возлюбленной - Джульетты Гвиччарди.

Вена, музыкальная столица Европы, 1787 год. Кажется, в этом городе танцует и поет все: строгие площади и роскошные дворцы, музеи и ратуши. Почти через сто лет здесь построят здание знаменитой Венской оперы, где будут звучать лучшие произведения мировой классики, в том числе Людвига ван Бетховена.

А пока горожане испуганно шарахаются от странного молодого человека с косматой гривой волос, в старом помятом костюме и со съехавшим на бок шелковым галстуком. Он то ли пьян, то ли одержим - идет, опустив голову, то натыкаясь на прохожих, углы домов или проезжающие телеги, то вдруг останавливается, подпрыгивает, начинает размахивать руками, словно дирижирует оркестром. Никто и подумать не мог, что это будущий гений.

Людвига пьянила красота великого города. Ему было семнадцать, он жил, нет, он болел музыкой! И наплевать, что в кармане не слышно звона монет. Он талантлив - он знает это. Ему удастся пробить себе дорогу, он будет давать концерты и станет великим. Его мечта - встретиться с гениальным Моцартом. Она обязательно будется, и Моцарт скажет о молодом Бетховене: «Он всех заставит говорить о себе!».

Известие о тяжелой болезни матери заставило Бетховена вернуться в родной Бонн. Его честолюбивые мечты осуществятся спустя три года, когда он снова вернется в Вену. Его концерты поразят слушателей, и он быстро завоюет славу пианиста-виртуоза.

В 1796 году Бетховен начинает терять слух. У него развивается тинит - воспаление внутреннего уха, сопровождающееся звоном в ушах. «Мир ускользает от меня», - жаловался Людвиг друзьям. При его профессии это было настоящей трагедией. Концерты - единственная возможность заработка для Бетховена, а он не мог их больше давать!

Вскоре композитор оглох окончательно. На последнем концерте он был вынужден обернуться, чтобы понять, аплодирует ли публика. Зал рукоплескал стоя.

Оказавшись в мире без звуков, Бетховен впал в депрессию. Он и раньше не отличался общительностью, а теперь и вовсе замкнулся в себе. Удивительно, но глухота не помешала гению сочинять музыку. Средством к существованию для него стали частные уроки, которые он давал с неохотой.

Часто бывает, что закрыв одну дверь, мир открывает перед нами другую. Для тридцатилетнего Бетховена таким открытием стала встреча с семнадцатилетней ученицей - итальянкой Джульеттой Гриччарди. Молодая графиня приехала в столицу Австрии меньше года назад. Вдохновленная царившими в аристократических кругах Вены слухами о Маэстро, Джульетта возникла на пороге его скромного жилища.

Окружающая обстановка ее поразила. Везде царил беспорядок: мебель расставлена кое-как, повсюду разбросаны нотная бумага, чернильницы, сломанные перья. Посреди комнаты стоял огромный рояль, из которого торчали лопнувшие струны. Судя по всему, Бетховен только что работал над новой сонатой...

Но больше всего итальянку поразил сам хозяин, царивший среди пыльного хлама, словно огромное чудовище в пещере, в бесформенном засаленном халате, с нечесаными космами и суровым негостеприимным взглядом. Впрочем, внешний вид композитора был обманчив: по свидетельству современников, он отличался добротой и всегда приходил на помощь друзьям, даже если для этого приходилось отдать последнее.

К тому же юная графиня понравилась Бетховену: он увидел в ней живой ум и настоящий музыкальный талант. Несмотря на то что ее отец был богат, а сам Бетховен почти бедствовал, композитор предложил итальянке давать уроки бесплатно, на что та согласилась.

«Едва проснулся, как мысли мои летят к тебе, бессмертная любовь моя! Меня охватывают то радость, то грусть при мысли о том, что готовит нам судьба. Я могу жить только с тобой, не иначе; я решил до тех пор блуждать вдали от тебя, пока не буду в состоянии прилететь с тем, чтобы броситься в твои объятия, чувствовать тебя вполне своей и наслаждаться этим блаженством... Никогда другая не овладеет моим сердцем, никогда, никогда...»

Тонкие, восторженные, полные страсти и боли от того, что разница в положении разъединяет их, письма Бетховена к возлюбленной были единственной возможностью излить душу. Отправлял ли он их?.. Отвечала ли ему она?.. Возможно, как и любая женщина, Джульетта чувствовала, что вызывает в душе маэстро нежный трепет. И конечно, это ей не могло не льстить. Но она была слишком молода, слишком наивна, слишком ветрена, чтобы понять и оценить всю глубину этого чувства.

Тем более что поведение учителя часто настораживало и пугало ее. Во время урока, стоило Джульетте взять неправильную ноту, Бетховен впадал в ярость. Он демонстративно отворачивался, внезапно убегал в другую комнату или - это было самое ужасное! - с безумными глазами хватал ноты и раскидывал их по комнате, а девушка собирала листы, умоляя его не злиться.

Однажды Джульетта Гвиччарди, заметив, что у Бетховена не так повязан шелковый галстук, перевязала его и поцеловала при этом в лоб. После этого композитор не переодевался несколько недель.

Ему казалось, что Джульетта отвечает на его чувства взаимностью. Лето 1801 года они провели вместе - в Венгрии, в имении Брунсвиков. Это были самые волшебные месяцы в жизни великого Бетховена. Именно там, на пике чувств, он начал писать знаменитую сонату, которую после его смерти назовут Лунной.

Посвятил ее Бетховен графине Гвиччарди, тем самым увековечив в истории ее имя. Каждый, кто слышал Лунную сонату, не может остаться к ней равнодушным. Она написана сердцем - огромным сердцем гениального композитора, переполненным страстной любовью, детским восторгом и робкой надеждой. Берлиоз назвал сонату Бетховена «одной из тех любовных поэм, которые не в силах выразить человеческий язык».

«Боже, зачем покидать то, что так любишь! Жизнь, которую я веду теперь, тяжела: твоя любовь делает меня и счастливейшим и несчастнейшим человеком в одно и то же время... Будь покойна; только спокойным отношением к нашей жизни мы можем достигнуть нашей цели - жить вместе; будь покойна, люби меня сегодня - завтра - о, какое страстное желание видеть тебя - тебя, тебя, моя жизнь... Душа моя - прощай - о, люби меня по-прежнему - не сомневайся никогда в верности любимого тобою Л.» - трудно поверить, но эти письма, как и пылкие чувства композитора, вскоре наскучили кокетливой красотке.

В 1803 году Джульетта Гвиччарди вышла замуж за графа Галленберга и уехала в Италию. По слухам, графиня вела там весьма фривольный образ жизни, мало заботясь и о муже, и о появившихся на свет детях. Ища развлечений, она завела роман с альфонсом и прожигателем жизни князем Пюклер-Мускау. В 1821 году униженная и разоренная Джульетта вернулась в Вену. Увидев в своем доме бывшую возлюбленную, в слезах заламывавшую руки и умолявшую ее простить,

Бетховен отдал ей крупную сумму денег - почти все, что у него было, с условием, что она никогда больше к нему не придет. Его сердце было разбито, но с ним оставалась настоящая любовь, которая никогда не предаст, - музыка. Он написал друзьям: «Джульетта приходила ко мне, но я презрел ее. Ведь если бы я захотел отдать этой любви мою жизнь, что же осталось бы для благородного, для высшего?»

В стремлении забыть о «бессмертной возлюбленной» Бетховен пытался построить отношения с другими женщинами. Но те часто смеялись над ним. Бетховен сватался к красавице Жозефине Брунсвик, но получил вежливый отказ. Тогда в отчаянии Маэстро сделал предложение ее старшей сестре Терезе, но его постигла та же участь. А одна молодая певица из венского театра с насмешкой ответила гению, что композитор настолько безобразен внешне, что встречаться с ним она не намерена.

26 марта 1827 года после продолжительной болезни и неправильного лечения великий гений музыки Людвиг ван Бетховен скончался. Больше двадцати тысяч человек шли за его гробом. И среди них не было ни одной женщины, которая бы искренне любила его... 1393

Муниципальное бюджетное учреждение дополнительного образования

«Детская школа искусств им. Е.М. Беляева» г. Клинцы, Брянской области

Методический доклад

«Людвиг ван Бетховен – пианист, композитор, педагог»

Преподаватель

спец. фортепиано

Соловьева Л.Е.

г. Клинцы

I.Введение 3

II.Основная часть 3

Бонский музыкант 3

2.1.1 Детские годы Людвига Бетховена 4

2.1.2 Встреча с В.А. Моцартом 6

2.1.3. «Отец симфонии» Йозеф Гайдн. Встреча с Веной. 7

2.1.4. Бетховен – пианист и композитор 10

2.1.5. Героические годы 12

2.1.6. Бетховен и Гете 15

2.1.7. Разочарования и поиски 16

2.1.8. К новым берегам 17

III. Заключение 20

IV. Список использованной литературы 22

Через 3 года исполнится 250 лет со дня рождения Людвига ван Бетховен, но музыка его живет и волнует миллионы людей, как будто она написана нашим современником. Бетховен – герой, Бетховен – вождь, и никогда он не был так нов, так необходим, никогда призывы Бетховена не могли раздаться с такой силой, как теперь.

Тот, кто хоть немного познакомится с Бетховеном, не сможет не полюбить этого человека, эту героическую личность, не преклониться перед его жизненным подвигом.

В 1732 году в небольшом германском городке Бонне поселился 20-летний певец Людвиг ван Бетховен (его фамилия означала «грядка с красной свеклой») родом из почтенной семьи фламандских бюргеров. Отец Людвига торговал кружевами и картинами в городе Мехельне. А сына отдал в церковную певческую школу. У Людвига был хороший бас. Приехав в Бонн, он получил должность придворного музыканта в капелле курфюрста, а проработав там 19 лет, сделался руководителем капеллы – капельмейстером. Придворная капелла боннского курфюрста считалась одной из лучших в Германии.

Музыканты участвовали в церковной службы, выступали в театре, где ставились оперы, балеты, драмы и комедии, на балах и пирах во дворце. Поэтому каждый певец должен быть уметь петь по-латыни, на немецком, итальянском и французском языках. Однако оплачивалась должность придворного музыканта плохо. И предприимчивый Бетховен, обзаведясь семьей, решил заняться торговлей. Он открыл в Бонне два винных погребка, где жена его торговала рейнскими винами. Бетховен пользовался уважением своих сограждан, как человек честный, добропорядочный, с глубоко развитым чувством долга. Но выяснилось, что лучшей потребительницей винного погреба является жена Бетховена. И, чтобы покончить с семейными неурядицами, бросавшими тень на его доброе имя, поместил жену в монастырь, откуда она так и не вышла. Не был счастлив Бетховен и в своих сыновьях. Пагубная страсть матери особенно сказалась на втором сыне, Иоганне. Отец возлагал на него большие надежды, так как уже в детстве обнаружилась музыкальная одаренность Иоганна. У него был прекрасный тенор, он не только играл на клавесине и скрипке, но и преподавал пение, игру на клавесине и теорию музыки.

Это был красивый, жизнерадостный юноша, пользовался любовью друзей и женщин. Нрав у Иоганна был легкомысленный, непостоянный. Опьяненный лёгкими успехами он забыл о том, что музыканту необходимо постоянно трудиться. Иоганн постоянно пропадал в кабаках, был непременным участником буйных попоек и скандалов, которые принесли ему печальную известность в городе.

Казалось, женитьба изменила Иоганна. В 28 он взял в жены 19-летнюю вдову придворного камердинера, дочь повара, Марию-Магдалину Кеверих. Мария-Магдалина была тихая, кроткая, обходительная, не отличалась крепким здоровьем, трудилась не покладая рук, стремясь держать хозяйство в образцовом порядке. Но вот Мария-Магдалина заболевает туберкулезом. Четверо детей умирают в младенчестве. Иоганн целыми днями пропадает в кабаках, не принося в семью ни одного гульдена. В это время умирает старый Людвиг.Иоганн быстро спускает наследство отца, распродает его вещи. В семье воцаряется нужда и нищета.

Однако не на всех детях сказалась зловещая наследственность. 17 декабря 1770 года у Иоганна, и Марии-Магдалины Бетховен рождается мальчик, который вместе с именем Людвиг унаследовал от деда не только имя, но и несокрушимое здоровье, и душевную крепость. Ему суждено было прославить имя Бетховена в веках.

Музыкальные способности проявились у Людвига рано, и отец мечтал при помощи таланта сына поправить свои материальные дела. По всей Европе гремело тогда имя Моцарта: каждый мог порассказать немало историй о гениальном ребенке, поражавшим своей игрой и композициями королей и музыкантов. И отец Людвига Бетховена задался целью во, чтобы то не стало сделать из сына виртуоза, заставлял его до бесконечности повторять скучные упражнения. Отец был вспыльчив и груб. А мать, которую Людвиг обожал, была лишена возможности уделять ему время и внимание: последние силы отнимало хозяйство и двое малышей Карл и Иоганн, на 2 и 4 года младше Людвига.

Людвиг очень быстро овладел нотной грамотой, свободно играл с листа, у него появился дар импровизатора. В 8 лет он уже выступал в Кельне, а в 11 совершил первое заграничное турне.

С учителями Бетховену долго не везло. За 4 года он сменил не менее 5 учителей. Друг старого Людвига, придворный органист Эден, некоторое время обучал Бетховена игре на органе. Затем актер Пфейфер учил его играть на флейте и клавесине. Пфейфер был приятелем и собутыльником Иоганна и даже жил в его доме. Возвращаясь вместе с Иоганном ночью после очередной попойки, Пфейфер вдруг вспоминал, что ему необходимо дать урок Людвигу. Отец ночью будил мальчика, плачущего усаживал за клавесин, заставляя играть до утра.

На смену Пфейферу пришел монах Кох, под руководством которого Бетховен достиг таких успехов в игре на органе, что мог заменять своего учителя во время церковной службы. Затем был еще один монах Ханцман. И, наконец, скрипач Ровантини, научивший Людвига игре на скрипке и альте. Общее образование Бетховена было еще более отрывочным и несистематическим. В 10 лет был вынужден бросить занятия в школе, чтобы начать работать и помогать семье. И все же Бетховен без посторонней помощи изучал языки, читал по-латыни, по-гречески, а по-французски и по-итальянски даже писал.

Людвиг рос заброшенным ребенком, но у него было необычайно развито чувство собственного достоинства, независимости. Несмотря на живой темперамент и чувство юмора, мальчик отличался большой сосредоточенностью и замкнутостью, погружался в глубокую задумчивость. Бетховен выработал хороший вкус, прекрасно разбирался в литературе. Увлекался античной, английской литературой. Шекспир был его кумиром всю жизнь. В немецкой литературе восхищался Лессингом, Гете и Шиллером. В 11 лет у Людвига появился настоящий наставник Кристиан-Готлоб Нефе, ставший в 1779 году музыкальным руководителем боннского театра. Один из образованнейших музыкантов своего времени Нефе оставил много комических опер, фортепианных и оркестровых произведений, песен, стихов, статей, комментариев к теоретическим трудам.

Начав заниматься с Бетховеном, Нефе сразу же ввел его в театр, где шли пьесы Лессинга, Шиллера, Вольтера, Бомарше, Мольера, трагедии Шекспира. В 1782 году Нефе добился места придворного органиста в капелле Курфюрста и сделал Людвига своим помощником – кандидатом без оклада. Бетховен упорно работал под руководством Нефе, нередко заменял его за органом, поражая всех своими импровизациями.

Нефе не только обучал своего ученика композиции, но и знакомил с вершинами полифонической музыки И.С. Баха, Генделя. Большую роль в формировании классического стиля сыграли сыновья Баха. Среди них Филипп-Эммануил, клавирную школу которого Бетховен изучал под руководством Нефе.

Рассвет классического стиля был связан с венской школой, с именами Гайдна, Глюка и Моцарта.

Постепенно Бетховен завоевывает признание в Бонне как великолепный импровизатор - органист и клавесинист, и как композитор. В 14 лет им уже написаны 3 квартета, фортепианные пьесы, песни. Его приглашают выступать в аристократические дома, там же дает уроки музыки. Теперь Бетховен мечтает учиться у Моцарта. И скопив денег, весной 1787 года отправляется в Вену. Незадолго до приезда Бетховена в Вене была поставлена одна из лучших опер Моцарта – «Свадьба Фигаро», в это время он работал над «Дон – Жуаном». Однако Моцарт нашел время выслушать молодого Бетховена. Кстати, Моцарт был старше Бетховена на 14 лет. Во время встречи Бетховен импровизировал на заданную тему, и Моцарт сказал: «Обратите на него внимание. Он всех заставит о себе говорить». Бетховену удалось взять несколько уроков у Моцарта, но внезапное известие о тяжелой болезни матери заставило его поспешно покинуть Вену.

Мария-Магдалина умерла от чахотки на руках сына, который хранил в душе ее светлый образ до конца своих дней. Горе, обрушившееся на Людвига, подорвало его силы: он вскоре заболел тифом, затем пришла оспа. Но страдания не сломили его. И в 17 лет он вынужден стать главой семьи и воспитателем 13 и 15-летних братьев. К тому времени отец в 47 лет окончательно спился, потерял голос и работу.

Служебные обязанности Людвига к тому времени значительно расширились. В капелле Курфюрста он был теперь не только органистом, но и альтистом, а с 1789 года – «камерным музыкантом», солистом при дворе. Так же подрабатывал альтистом в театре, директором которого стал Нефе. Здесь Бетховен изучил все оперы Моцарта и Сальери.

Спокойно и однообразно – в выступлениях, уроках, сочинениях музыки – текут дни Бетховена в Бонне. И вдруг летом 1789 года пришла весть, потрясшая всю Европу: началась Великая французская революция. Передовые люди Германии приветствовали ее.

Осенью 1789 года Бетховен поступил в недавно открывшийся Боннский университет на философский факультет. В нем сохранилось еще немало средневековой схоластики: основным предметом считалось церковное право, читались лекции по немецкой философии Лейбница и Канта.

Первая встреча молодого Бетховена с маститым «отцом симфонии» Йозефом Гайдном произошла в конце 1790 года. Гайдн посетил Бонн проездом из Вены в Лондон. А в 1792 году Бетховен принес ему свою траурную кантату. Старый композитор согласился давать Бетховену уроки, если тот будет жить в Вене. Переезд был решен. 29 октября 1792 года граф Вальдштейн послал Бетховену короткую записку со словами: «Теперь Вы уезжаете, осуществляя свое давнишнее желание. Гений Моцарта еще в трауре и оплакивает его смерть. У неистощимого Гайдна нашел прибежище, но не занятие… Посредством неустанного прилежания Вы получите из рук Гайдна дух Моцарта».

Начались уроки. Однако вскоре они стали тяготить обоих. Уроки не увлекали Гайдна, он относился к ним небрежно. И Бетховен вскоре совершенно случайно узнал об этом. В 1793 году Бетховен познакомился с композитором Иоганном Шенком. Тот восхищался Бетховенскими импровизациями. Как-то дома у Бетховена он увидел несколько простейших упражнений в сочинении и сразу обнаружил ошибки, не исправленные Гайдном. Бетховена это взорвало. И он принял предложение Шенка заниматься с ним втайне от Гайдна. Отсутствие доверия рождало подозрительность. Бетховен заподозрил своего учителя Гайдна в зависти. Но дело было не в зависти. Гайдн и Бетховен принадлежали не только к разным поколениям, но и к разным эпохам. Бетховен многому научился на произведениях Гайдна, но пошел по другому пути, отражая в своем творчестве идеи и чувства бурного революционного времени. А старого Гайдна (в год Французской революции ему исполнилось 57 лет) эти идеи, как и музыка Бетховена пугали.

Однажды Бетховен попросил Гайдна высказать свое мнение о его сочинениях. Гайдн сказал:

Вы производите на меня впечатление человека, у которого несколько голов, несколько сердец и несколько душ. Разумеется, ваши вещи прекрасны, это даже чудесные вещи, но то тут, то там в них встречается нечто странное, мрачное, так как вы сами немного угрюмы и странны, а стиль музыканта – это всегда он сам.

Хотя уроки Гайдна продолжались чуть больше года, Бетховен до конца жизни своего учителя сохранил к нему глубокое уважение, посвятил ему 3 первые венские фортепианные сонаты и принял участие в торжественном чествовании 76-летнего Гайдна в 1808 году.

Последним и наиболее ценным венским учителем Бетховена был Антонио Сальери. Он внимательно следил за ростом молодого композитора. Бетховен встречался с ним с удовольствием, будучи известным композитором, продолжал считать себя учеником Сальери.

Не только учителя, но и вся музыкальная атмосфера Вены способствовала быстрому созреванию таланта Бетховена. Он завоевал признание, прежде всего как блестящий пианист и неподражаемый импровизатор. Бетховен шутя побеждал многих соперников. Однажды состязание произошло между Бетховеном и парижским пианистом и композитором Штейбельтом. Тот обладал блестящий техникой. К тому же он был ловким дельцом: Штейбельт просил светских дам сопровождать его импровизации игрой на тамбуринах, а обучать их этому искусству бралась его жена. Приезжая в какой- либо город, он объявлял продажу тамбуринов, которые возил с собой. Встретившись в Вене с Бетховеном, Штельбельт вначале импровизировал на фортепиано, а затем предлагал показать свой квинтет. Когда настал черед Бетховена, он взял с пюпитра виолончелиста его партию квинтета Штельбельта, сев за рояль, поставил ноты вверх ногами, сыграл одним пальцем тему, получившуюся от перевернутых таким образом первых тактов, и начал импровизировать на нее. Штейбельт покинул зал в негодовании и вскоре оставил Вену.

Бетховен не владел той легкой, «жемчужной» техникой, которая была присуща лучшим исполнителям XVIII века. Он именовал ее танцем в воздухе и противопоставлял ей связную игру легато, подчеркивая характер пения, при котором не должна быть слышна перемена пальцев, ибо на рояле надо играть так, как будто ведут смычком по струнам.

Позднее известная фортепианная фирма Штрейхер по совету Бетховена внесла изменения в механизм фортепиано, придав клавишам большую сопротивляемость и упругость.

Первое публичное выступление Бетховена в Вене состоялось 30 марта 1795 года. Это была благотворительная «академия» в пользу вдов и сирот музыкантов. Дирижировал Сальери, представивший публике двух своих учеников: итальянец Картельери выступил с ораторией, а Бетховен – с фортепианным концертом № 2. В начале 1796 г. Бетховен отправился в длительное концертное турне, посетив Прагу, Нюрнберг, Лейпциг, Берлин. Игра Бетховена повсюду вызывала восхищение.

Вскоре пришло признание Бетховена – композитора. В 1795 году в Вене были изданы его первые фортепианные сочинения – 3 фортепианных трио. Для ежегодного бала художников Бетховену были заказаны контрдансы, которые в 1798 году были изданы в переложении для фортепиано. Творчество Бетховена развивалось бурно и стремительно. За 7 лет создано 15 фортепианных сонат, 10 циклов вариаций, 2 фортепианных концерта, множество различных ансамблей, танцев, балет, симфонии. Творил Бетховен не для денег и не для славы: «Нужно дать выход тому, что у меня накопилось на сердце, - вот почему я пишу».

Среди первых сонат Бетховена особую популярность завоевала Восьмая (до-минор), названная композитором Патетической. При появлении она вызвала бурю страстей, даже была запрещена для исполнения в Пражской консерватории. Однажды юный пианист Мошелес тайком раздобыл Патетическую сонату, переписал ее, и исполнял не только ее, но и другие Бетховенские сочинения, находя в них утешение и радость, каких не давал ему ни один из композиторов. Позже он стал учеником Бетховена.

Соната № 14 (до-диез минор) вошла в историю музыки под названием Лунной, названием случайным, далеко не передающим всей глубины содержания бетховенской музыки: поэт-романтик Рельштаб услышал в ее I части музыкальное воплощение лунной ночи на Швейцарском озере. Лунная соната посвящена графине Джульетте Гвиччарди и связана с одним из романтических эпизодов в жизни Бетховена.

В Вене композитор был принят в семействе Брунсвик и давал уроки ее четверым детям. А 16 – летняя Джульетта была двоюродной сестрой Брунсвик. В Вене ее прозвали «прекрасной Гвиччарди». Джульетта была очаровательна и легкомысленна и, казалось, отвечала взаимностью на бурную страсть Бетховена. Он надеялся на брак, хотя понимал, что для этого ему предстоит преодолеть сословные предрассудки.

В начале 1802 года соната с посвящением графине Гвиччарди увидела свет, а полтора года спустя Джульетта вышла замуж за графа Роберта Галленберга.

Все разочарования Бетховена, вся буря страстей, бушевавших в его душе, глубокие раздумья и скорбное примирение нашли свое воплощение в другой сонате для фортепиано - №17 (ре-минор), точнее – в ее I части.

Дружба Бетховена с семейством Брунсвик продолжалась долгие годы. Францу Брунсвику он посвятил свою знаменитую сонату «Аппассионата» и Фантазию для фортепиано, Терезе – Сонату № 24, Жозефине – песню «К надежде». Ходили слухи, что Бетховен был тайно обручен с Терезой. Ее портрет он хранил до самой смерти.

Жозефине Бетховен регулярно давал уроки игры на фортепиано, она была первой, кому композитор показывал свои новые произведения, играл отрывки из своей оперы. Письма Бетховена к Жозефине полны пылких излияний, которые нашли отклик в ее душе.

У Бетховена было много учеников в аристократических семьях. На протяжении долгих лет он был близок с семейством князя Лихновского и даже жил в их венском дворце. Карл Лихновский был учеником и другом Моцарта. У него был один из лучших в Вене струнный квартет юных музыкантов. Бетховен посвятил князю свои первые трио, Патетическую сонату, Вторую симфонию.

Бетховен - сын нищего музыканта – был принят в аристократическом обществе как равный. Но гордость человека третьего сословия всегда жила в нем. Был случай, когда Бетховен, живший в то время у князя Лихновского, отказался выступать перед французскими офицерами. Ушел к себе в комнату и заперся на ключ. Князь приказал взломать дверь. Бетховен чуть не ударил князя стулом по голове. Ночью под проливным дождем Бетховен пешком ушел из имения Лихновских. Вернувшись домой, он в гневе разбил подаренный ему бюст Лихновского и написал князю письмо: «Князь! Тем, чем вы являетесь, вы обязаны случайности рождения. Тем, чем я являюсь, я обязан самому себе. Князей существует и будут существовать тысячи, Бетховен же – только один».

Среди учеников Бетховена, ставших профессиональными музыкантами, выделялся Карл Черни. Он вошел в историю музыки как пианист, педагог и автор многочисленных этюдов. Отец Карла сам был педагог, но видя успехи мальчика (в 9 лет Карл уже дал свой первый публичный концерт), отец решил отдать сына заниматься у Бетховена.

Слава Бетховена быстро росла, распространяясь за пределы Австрии и Германии. Наконец, 2 апреля 1800 года Бетховен объявил собственную «академию». «Академия» в XVIII веке значительно отличалась от современных сольных или авторских концертов. Она продолжалась вечером на протяжении 4-х часов. Композитор выступал также и в качестве импровизатора. Упрочилось и материальное положение композитора – князь Лихновский обязался выплачивать ему ежегодно 600 флоринов, новые сочинения его сразу же издавались. «Шесть, семь и еще более издателей хотят издать каждое мое произведение, - писал Бетховен. – Со мной более торгуются: я не требую и мне платят». И вдруг все рухнуло. Страшный недуг – глухота.

«В ушах гудит и шумит день и ночь… Я влачу жалкое существование. Вот уже почти 2 года, как я избегаю всякого общества, потому что не могу сказать людям: я глух. Будь у меня какая-нибудь другая профессия, это было бы еще возможно; но при моей – мое положение ужасно. Что сказали бы об этом мои враги, которых найдется немало! В театре я должен садиться у самого оркестра, чтобы понимать артистов. Если я сажусь подальше, то не слышу высоких нот инструментов и голосов. Поразительно, что есть люди, которые этого не замечают в разговоре… Когда говорят тихо, я едва слышу; да, я слышу звуки, но не слова; а между тем, когда кричат, это для меня невыносимо». Это письмо Бетховен написал 29 июня 1801 года Вегелеру. Однако композитор не поддавался отчаянью, надеялся на выздоровление. Но глухота усиливалась. Один из немногочисленных врачей посоветовал ему провести полгода в сельской тиши. И Бетховен весной 1802 года уехал в Гейлигенщтадт – тихое селение к северу от Вены, неподалеку от Дуная, в окружении лесов и виноградников. Бетховен поселился в двух комнатах бедного крестьянского дома. 6 октября 1802 года в порыве отчаяния, он написал прощальное письмо братьям, которое было найдено в бумагах Бетховена только после его смерти и получило название Гейлигенщтадтского завещания: «О люди, считающие или называющие меня неприязненным, упрямым мизантропом, как несправедливы вы ко мне. Вы не знаете тайной причины того, что вам мнится. Мое сердце и разум с детства были склонны к нежному чувству доброты. Я был готов даже на подвиги…»

Бетховен нашел радость в своем искусстве. Не успел он написать последние строки «Завещания», как в его мозгу начал рождаться замысел новой симфонии, не похожей ни на одну из существующих до сих пор.

Симфония наполнена героикой борьбы, острыми конфликтами. Первое открытое исполнение Третьей симфонии состоялось 7 апреля 1805 года, оказалось для публики симфония слишком трудна и длинна. А Бетховен мрачно пообещал: «Когда я напишу симфонию, длящуюся целый час, то Героическая покажется короткой». Это непризнание симфонии, которую Бетховен до конца жизни любил больше других, огорчило композитора. Но гораздо большим ударом для него было разочарование в герои, которому он посвятил произведение. Композитор видел в консуле Бонапарте героя, рожденного Французской революцией, наследника якобинцев и на партитуре наверху на заглавном лист стояло слово «Буонапарте». Но, когда Наполеон объявил себя императором, Бетховен пришел в ярость и воскликнул: «Этот – тоже обыкновенный человек! Теперь он будет топтать ногами все человеческие права, следовать только своему честолюбию, он будет ставить себя выше всех других и сделается тираном!» Бетховен подошел к столу, схватил заглавный лист, разорвал его сверху донизу и швырнул на пол.

Почти одновременно с Героической симфонией была написана одна из известных сонат № 21 (До-мажор) под названием «Аврора» (по имени античной богине утренней зари) и соната для скрипки и фортепиано (Ля-мажор), посвященная парижскому скрипачу и композитору Родольфу Крейцеру. Но Крейцер не стал играть это произведение, объявив его непонятным. Крейцерову сонату исполнял молодой английский виртуоз Бреджтоуэр.

Другая соната, созданная в это же время - № 23 (фа – минор) – известна теперь под названием «Аппассионата» (страстная), хотя сам Бетховен не дал ей названия, а на вопрос о содержании отвечал: «Прочтите «Бурю» Шекспира». В ней бушуют шекспировские страсти. Здесь слышатся отзву3ки музыки Французской революции – в конце I части можно различить фанфары «марсельезы», а в финале возникает суровая и героическая пляска, наподобие тех, что рождались на площадях Парижа. Композитор работал над «Аппассионатой» долго и ценил ее выше всех своих сонат. Но когда слушаешь эту сонату, то совсем не ощущаешь длительной работы. Кажется, что она написана в едином порыве. После «Аппассионаты» Бетховен создает шедевры в других жанрах – 4,5 и 6-ю симфонию, увертюры «Кориолан» и «Леонора», оперу «Фиделио».

Слушая Пятую симфонию, невозможно представить себе, что она написана глухим композитором, который уже не может скрывать своего несчастья.

А какое мужество звучит в пятой симфонии! В ней словно сконцентрирована судьба самого Бетховена и судьба его героического поколения, которому выпали на долю великие испытания. Здесь доступно воплощена основная идея творчества Бетховена: «от мрака к свету, через борьбу к победе» мотив I части по преданию охарактеризован самим Бетховеном: «так судьба стучится в дверь».

Над оперой «Фиделио» Бетховен работал очень упорно, но постанову оперы преследовали неудачи, так как в 1805 году в опустевшую Вену торжественно вступили наполеоновские войска.

После оперы композитора захватил новый замысел: он работал над 3 квартетами, которые посвятил графу Разумовскому, русскому посланцу в Вене.

К опере «Фиделио» Бетховен возвратился только через 9 лет. Он в третий раз переделал оперу, написал четвертую увертюру, и 23 мая 1814года опера завоевала успех. «Театр был совершенно полон, успех – необыкновенен, - писала современная критика. – Энтузиазм в отношении композитора, ныне ставшего любимцем публики, выразился еще раз в том, что его вызывали после каждого действия».

Лето 1811-1812 года Бетховен провел в Теплице, расположенный в 80 километрах от Праги. В то время в Теплице встречались деятели немецкого национально – освободительного движения, представители новой немецкой литературы. На этом курорте немецкие государи собирали тайный конгресс, куда прибыл министр и тайный советник Иоганн Вольфганг фон Гете.

Осуществилась мечта Бетховена – он встретился со своим кумиром, величайшим поэтом современности. Бетховен преклонялся перед Гете с детства. В письме Бетховена можно найти такие слова: «его поэзия делает меня счастливым, но кто может достаточно полно выразить благодарность великому поэту, драгоценнейшему сокровищу нации?»

Композитор часто писал музыку на стихи Гете. Еще до приезда в Вену он создал широко популярную до сих пор песню «Сурок», «Майскую песню». На протяжении 1807-1808 годов он написал 4 различные песни на текст его стихотворения «Томление», а в последующие годы закончил еще несколько песен («Миньон», «Новая любовь, новая жизнь», «Блаженство скорби», «Стремление», «Круг цветочный», создал музыку к трагедии «Эгмонт».

И вот, 19 июля 1812 года, состоялась встреча двух гениев. Едва приехав вТеплиц, Гете посетил Бетховена. Он был им покорен: «Более сосредоточенного, энергичного, проникновенного художника я еще никогда не видал». На следующий день Гете и Бетховен отправились на прогулку. В это время им повстречались императрица и герцоги с целым придворным штатом; тогда Бетховен сказал Гете: «Идите, как прежде, под руку со мною, они должны нас пропустить, а не мы их».

Гете придерживался иного мнения и, сняв шляпу, стал сбоку, в то время как Бетховен с засунутыми в карманы руками прошел между герцогами и их свитой и лишь слегка дотронулся до шляпы, когда они расступились, чтобы дать ему дорогу, дружески приветствуя его. Подождав Гете, который пропустилих мимо себя с глубокими поклонами, Бетховен сказал: «Я вас ждал, потому что почитаю и уважаю вас, как вы того заслуживаете, но тем лицам вы оказали слишком много чести». Эта так долго ожидаемая встреча с почитаемым поэтом глубоко разочаровала Бетховена: «Я думал встретить царя поэтов, а встретил поэта царей».

Начиная с 1812 года творчество Бетховена становиться все менее интенсивным. В этом году он заканчивает Седьмую и Восьмую симфонии, которые значительно отличаются от своих предшественниц. В них господствуют веселье, юмор, танцевальная стихия.

В эти годы Бетховен большое внимание уделял песням, особенно народным. Всего Бетховеном создано в течение 1810-1818 годов 120 обработок песен разных народов: английских, ирландских, шотландских, датских, шведских, тирольских, швейцарских, немецких, венгерских, итальянских, венецианских, испанских, португальских, русских, украинских, польских.

Жизнь Бетховена текла все более уединенно и тихо. Заметно сократилось не только его творчество, но и исполнительство. В 1814 году (в 44 года) он последний раз выступил как пианист. От его былой столь удивительной виртуозности почти ничего не осталось вследствие глухоты композитора.

Столь же горестное зрелище представлял Бетховен за дирижерским пультом. Он приучился показывать оркестру знаки выразительности путем всевозможных странных телодвижений. Но, после того, как в 1822 году возобновлялась постановка оперы «Фиделио» и Бетховен пытался дирижировать генеральной репетицией, было понятно, что он не слышит ничего из происходящего на сцене. Невозможность продолжать репетировать под руководством Бетховена была очевидна. Но ни у кого не хватило духу сказать об этом. Встревоженный, взволнованный Бетховен поворачивался во все стороны, пытался прочесть выражение лиц. Всюду царило молчание. Тогда Бетховен протянул секретарю свою записную книжку. Секретарь написал: «Умоляю вас не продолжать, причину объясню дома». Не останавливаясь, Бетховен добежал до дому, вошел и упал без движения на диван, закрыв лицо обеими руками. Он был поражен в сердце и до самой смерти жил под впечатлением этой ужасной сцены.

В последние десятилетие в творчестве Бетховена усиливаются новые черты. После длительного перерыва он вновь возвращается к своим излюбленным жанрам и на протяжении 10 лет создает 5 грандиозных сонат для фортепиано и 5 струнных квартетов. В этих произведениях Бетховен как бы перекидывает мост от прошлого к будущему – от Баха к романтикам. Но наряду с произведениями возвышенными, философскими Бетховен в последнее десятилетие создает и пьесы, полные юмора и легкости, 10 вариаций для фортепиано, скрипки и виолончели на песню «Я портной какаду», рондо для фортепиано под названием «Ярость по поводу потерянного гроша». Появляется много полифонических сочинений для голосов-канонов с названиями «Искусство долговечно, жизнь коротка», «Прошу тебя, напиши мне гамму Ми-бемоль мажор», «Гофман, не будь Гофманом», «Человек, будь благороден, отзывчив и добр» (на слова Гете).

Величайшим произведением Бетховена стала Девятая симфония. Она не похожа ни на одну из симфоний, созданных до тех пор. Бетховену показалось мало симфонического оркестра для воплощения своей грандиозной идеи. Для этого ввел в финал симфонии хор и солистов, поющих оду «К радости» Шиллера.

Признание гения Бетховена в последнее десятилетие его жизни было всеевропейским. Знаменитый фабрикант английский роялей Брэдвуд прислал в подарок Бетховену последний образец своего инструмента, а английский фабрикант арф Штрумпф – роскошное издание полного собрания сочинений Генделя в 40 томах, Лондонское филармоническое общество – 100 фунтов стерлингов. Королевская музыкальная академия в Швеции сделала его своим почетным членом, а французский король прислал золотую медаль с вычеканенным профилем Бетховена.

Многие музыканты мечтали встретиться с Бетховеном, выразить ему свое глубокое уважение. В разные годы Бетховена посетили Вебер, Шуберт, Россини.

В те же годы произошла другая знаменательная встреча. Вся Вена говорила о маленьком чуде,11-летнем Ференце Листе. Мальчик дал несколько триумфальных концертов в родной Венгрии и Австрии. Поселившись в Вене, он стал брать уроки: теории композиции учителя Бетховена Сальери, и игры на фортепиано – у ученика Бетховена Черни. В семье Листа преклонялись перед Бетховеном, и когда 6-летнего мальчика спрашивали, кем он хочет стать, Лист указывал на портрет Бетховена: «Таким, как он». Отец решил добиться встречи с Бетховеном, хотя он всегда отказывался от подобных встреч с «вундеркиндами». Однако его удалось уговорить, и маленький Лист играл Бетховену в его доме. А после публичного концерта Листа Бетховен подошел к роялю, при всех обнял и поцеловал Листа, прошептав ему на ухо: « Нет ничего выше и прекраснее, чем давать счастье многим людям». Лист вспоминал об этом поцелуе всю жизнь и считал себя наследником Бетховена.

Сочинения приносили Бетховену мало доходов. За каждую сонату он получал по 30-40 дукатов, а за 3 квартета, заказанных русским князем Голицыным, - ничего: князь забыл заплатить за них. В 1818 году Бетховен писал: «Я дошел почти до нищеты, а должен делать вид, что имею все необходимое»

Последние десять лет Бетховен общался с собеседниками через разговорные тетради. До нас дошло свыше 11 тысяч рукописных страниц. Несмотря на глухоту, Бетховен интересуется всем происходящем в мире, обсуждает свои политические взгляды.

Жизнь Бетховена омрачают не только бедность и болезни, но и тягостные отношения с родными. Он не раз пытался жить вместе с братьями, но все попытки заканчивались крахом. Брат Карл, получивший музыкальное образование, в течение нескольких лет исполнял обязанности его секретаря, вел переговоры с издателями. Он нисколько не считался с желаниями композитора, распродавал тайком его рукописи. Не обладая большим умом, Карл унаследовал от отца буйный нрав и заносчивость. Несмотря на настойчивые уговоры друзей, Карл женился на развращенной и легкомысленной женщине. И когда в 1815 году Карл умер от туберкулеза, то в завещании назначил Бетховена опекуном своего 9-летнего сына Карла. Бетховен обожал мальчика и с радостью взялся заменить ему отца. Однако эта пылкая привязанность к мальчику приносила Бетховену только горе. На протяжении 5 лет он непрерывно судился из-за опекунства с его матерью, которая не гнушалась ничем, чтобы восстановить сына против Бетховена. Наконец, в 1820 году суд признал Бетховена единственным опекуном Карла. Мальчик, смышленый и одаренный способностями к языкам и музыке, был испорченным до мозга костей: ленивый, лживый, он умел ловко играть на беспредельной любви к нему Бетховена. Карл отвечал на любовь Бетховена дерзко и хладнокровно: «Я стал хуже потому, что дядя хотел, чтобы, я стал лучше».

Не лучше складывались отношения Бетховена и с младшим братом Иоганном – аптекарем, разбогатевшим на спекуляциях. Иоганн считал брата полупомешанным, а его музыку бредом, но делал вид, что восхищается произведениями Бетховена. Осень 1826 года Бетховен провел у брата в имении вместе с племянником. Пребывание в деревне вначале благотворно сказалось на здоровье Бетховена. Однако вскоре начались ссоры с братом. После очередной ссоры Бетховен 1 декабря в мороз, без теплой одежды, отправился в путь в Вену с Карлом на тележке молочника. Заночевали в нетопленном деревенском трактире. К полуночи у Бетховена начался озноб, кашель. Его мучила жажда, и он выпил 3 литра ледяной воды. У него сказалось двустороннее воспаление легких. К этому добавилась болезнь печени, началась водянка, пришлось сделать 4 операции. 23 марта 1827 года состоялся консилиум врачей, после которого Бетховен в своей излюбленной язвительно-насмешливой манере произнес по-латыни: «Рукоплещите, друзья, комедия окончена». Ему было 56 лет.

Похороны состоялись 29 марта. Ни один из австрийских императоров не удостоился таких похорон, как Бетховен. 30 тысяч человек шло за гробом. А Тереза Брунсвик записала в своем дневнике: «Если бы каждый из этих 30 тысяч давал ему всего по одному флорину в год, он бы не умер». 5 мая была устроена распродажа имущества Бетховена. Вена хотела почтить память Бетховена большим концертом, сбор с которого должен был пойти на сооружение памятника. Однако концерт вначале отложили, а потом и вовсе забыли о нем.

Памятник все же был открыт на могиле Бетховена через полгода, а затем еще один – в Гейлигенштадте, где Бетховен написал знаменитое завещание.

Но не эти памятники заставляют людей всего мира вспоминать на протяжении двух веков о Бетховене. Бессмертным его сделала музыка.

«Я вспомнил вас, торжественные звуки,

Но применил не к витязю войны,

А к людям доблестным, погибшим среди муки

За дело вольное народа и страны…»

Николай Огарев.

Список использованной литературы

Альшванг А. Людвиг ван Бетховен. М., 1977.

Гингольд Л. В поединке с судьбой. М.,1989.

Григорович В. Великие музыканты Западной Европы. М., 1982.

Кенинсберг А. Людвиг ван Бетховен. Л., 1970.

Письма Бетховена 1787-1811 годы. М., 1970.

Письма Бетховена 1812-1816 годы. М.,1977.

Фишман Н. Этюды и очерки по Бетховениане. М., 1982.

Хентова С. Лунная соната Бетховена. М., 1988.

Письма композитора его «бессмертной возлюбленной» — юной графине Джульетте Гвиччарди

Текст: ГодЛитературы.РФ

Издание наследия классических композиторов — особая отрасль издательской деятельности. Она появилась очень давно — и остается чрезвычайно консервативной. Потому что когда какой-нибудь серьезный оперный театр решает поставить оперу Верди, а академический оркестр сыграть симфонию Брамса — они не скачивают ее ноты в интернете, а обращаются в то самое издательство, в котором еще с XIX века хранятся оригиналы, заверенные самим Брамсом или Верди. И оно за очень большие деньги предоставляет авторизованные партитуры.
В России эту функцию выполняет фирма «П. Юргенсон», ставшая в советское время издательством «Музыка». Помимо собственно нот, оно выпускает порой и буквы. Только что оно закончило выпуск полного собрания писем Бетховена в четырех томах. Подобное научное издание предпринимается в России впервые. Оно включает в себя документы и письма с 1787 года до последних лет жизни композитора.
«Письмами бессмертной возлюбленной» в музыковедении принято называть ряд писем, которые 31-летний Бетховен в 1801 году адресовал шестнадцатилетней графине Джульетте Гвиччарди (итал. Giulietta Guicciardi ). Композитор посвятил ей «Лунную сонату» — но в то время, когда Бетховен давал ей уроки, графиня была уже помолвлена с будущим мужем, графом Га­ленбергом.

Из книги «Людвиг ван Бетховен. Письма». В 4 томах. - М.: Музыка, 2017
Фрагмент предоставлен издательством «Музыка»

395. БЕССМЕРТНОЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ

Теплиц, 6 и 7 июля 1812

Джульетта Гвиччарди (итал. Giulietta Guicciardi; 1782-1856) - австрийская пианистка и певица итальянского происхождения. Отдельные биографы Людвига ван Бетховена называют Джульетту его возлюбленной/ru.wikipedia.org

Доброго утра 7 июля.

Еще лежа в постели я стремился мыслями к тебе, моя бессмертная возлюбленная , - то радостными, то снова грустными, - ожидая ответа судьбы, внемлет ли она нам. Жить я могу, либо находясь вместе с тобой всецело, либо никак. Да, я решил скитаться вдали до тех пор, пока не смогу прилететь в твои объятия и, найдя у тебя безраздельно родной очаг, послать свою душу, обвитую тобою, в царство духов. - Да, к сожалению, так должно быть. - Ты совладаешь с собой, тем более что ты знаешь мою верность тебе; никогда ни одна другая не сможет завладеть моим сердцем, никогда - никогда! О Боже, почему надо отдаляться от того, что так любимо; и все же моя жизнь в В[ене], какова она теперь, - это жалкая жизнь. - Твоя любовь меня сделала одновременно счастливейшим и несчастнейшим. В мои годы я уже нуждаюсь в известной размеренности, ровности жизни, а возможно ли это при наших отношениях? - Ангел, сейчас я узнал, что почта уходит ежедневно, и для того чтобы ты скоро получила письмо, я должен заканчивать. Будь покойна - только путем спокойного рассмотрения нашего бытия можем мы достигнуть нашей цели, совместной жизни. - Будь покойна, - люби меня. - Сегодня - вчера - какая тоска и слезы по тебе - тебе - тебе - моя жизнь - мое всё, - прощай - о, продолжай меня любить - никогда не суди ложно о верном сердце твоего возлюбленного.
Навеки твой
Навеки мой
Навеки нам .
Л.

Письма Л. ван-Бетховена, ч. 1 (1783-1815), пер. и примечания В. Д. Корганова, Тифлис, 1900 (приведены 110 писем Бетховена);

Письма Л. ван Бетховена (пер. и примеч. В. Д. Корганова), СПБ, 1904,

Корганов В. Д., Бетховен. Биографический этюд , СПБ, 1909 или 1910 (приведены мн. письма из собрания А. Калишера),

Публикация неизвестных ранее писем Бетховена к А. Диабелли и А. Шиндлеру, "СМ":

1951, No 9, с. 78-79,

1958, No 8, с. 94-96,

Публикации в виде факсимиле автографов писем Бетховена, хранящихся в СССР, "СМ":

1953, No 5, с. 76-78,

1953, No 8, с. 41-44,

1958, No 8, с. 94-96,

1960, No 12, с. 59, 62;

Публикация русского перевода писем Бетховена к Жозефине Дейм, "СМ", 1960, No 3, с. 71-80,

Письма Бетховена 1787-1811, вступит. статья и комментарий H. Л. Фишмана, М., 1970,

Briefe Beethovens. Hrsg. von dr. Ludwig Nohl. Mit einem facsimile. (Stuttgart, J. G. Cotta, 1865) (http://catalog.hathitrust.org/Record/008602589);

Neue Briefe Beethovens, hrsg. von L. Nohl, Stuttg., 1867,

Beethovens sämtliche briefe; kritische ausg. mit erläuterungen von dr. Alfr. Chr. Kalischer, Vol. 2 and 3 ed. by Th. v. Frimmel. (Berlin Leipzig, Schuster & Loeffler, 1909-11) (http://catalog.hathitrust.org/Record/001978023)

Ludwig van Beethovens sämtliche Briefe und Aufzeichnungen, hrsg. und eräulütert von Dr. Fritz Prelinger, Bd 1-5, Wien, Leipzig, C.W. Stern, 1907-1911,

Ludwig van Beethovens sämtliche Briefe nebst einer Auswahl von Briefen an Beethoven, hrsg. von Emerich Kastner, Leipzig, M. Hesse, 1910, völlig umgearbeite und vermehrte Neuausgabe von J. Kapp, Lpz., 1923,

Leitzmann A., Ludwig van Beethoven. Berichte der Zeitgenossen. Briefe und persönliche Aufzeichnungen, Bd 1-2, Lpz., 1914, 1921,

Ludwig van Beethovens Konversationshefte, hrsg. von L. Nohl, München, 1923-1924,

Beethoven"s letters in America, ed. by О. G. Sonneck, N. Y., 1927,

Beethovens Konversationshefte, hrsg. von G. Schunemann, Bd 1-3, В., 1941-43,

Beethoven L. van, Cahiers de conversation (red. J. G. Prod"homme), P., 1946,

New Beethoven"s letters, transl. and annot. by D. W. MacArdle and L. Misch, Norman (Oklahoma), 1957,

Dreizehn unbekannte Briefe an Josephine Gräfin Deym geb. v. Brunsvik. Einführung und Übertragung von Joseph Schmidt-Görg, Bonn, 1957,

The letters of Beethoven ed. by Em. Anderson, n. 1-3, L., 1961,

Beethoven L. van Konversationshefte (Hefte 38-60) Hrsg. von Karl-Heinz Kohler und Grita Herre, Bd 4-5, Lpz.- Mainz, 1968-70.

Beethoven"s Letters (1790-1826) From the Collection of Dr. Ludwig Nohl; Also His Letters to the Archduke Rudolph, Cardinal-Archbishop of Olmütz, K. W., From the Collection of Dr. Ludwig Ritter von Köchel, trans. by Grace Wallace:

Volume I: http://onlinebooks.library.upenn.edu/webbin/gutbook/lookup?num=13065

Volume II: http://onlinebooks.library.upenn.edu/webbin/gutbook/lookup?num=13272

Beethoven-Briefe / ausgewählt und herausgeben von Dr. Leopold Schmidt. (Berlin: Volksverband der Bücherfreunde, Wegweiser-Verlag, c1922) (http://catalog.hathitrust.org/Record/006709455)

Beethoven"s briefe, in auswahl hrsg. von Albert Leitzmann. (Leipzig, Insel-verlag, 1912)

Часть первая

К курфюрсту Максимилиану-Фридриху Кельнскому

(Эта дедикация к сочинению “Три сонаты для фортепиано, составленные одиннадцатилетним Людвигом ван-Бетховеном и посвященные преосвященному архиепископу и курфюрсту Кельнскому Максимилиану-Фридриху, моему милостивейшему повелителю” - едва ли сочинена самим мальчиком. Но все же мы помещаем ее здесь, как забавный контраст к его собственным позднейшим отзывам относительно лиц высокопоставленных. Подлинный экземпляр этого сочинения находится у директора Франца Гаузера в Мюнхене. )

Высокочтимый!

С четырехлетнего возраста я предан музыке. Познакомившись так рано с милой музой, наполнившей мою душу чудными созвучиями, я овладел ею, и, как часто казалось мне, она, в свою очередь, полюбила меня. Теперь уж исполнился мне одиннадцатый год, а муза все продолжает шептать, в минуты, посвящаемые ею мне: “Попытайся-ка изложить письменно гармонии души твоей!” Возможно ли в одиннадцать лет, думал я, - стать автором? И что скажут на это представители искусства? Я был в смущении, но муза моя настаивала; я послушался и написал.

Сиятельнейший, смею ли ныне повергнуть к подножию Твоего престола первые плоды юношеского труда? И смею ли я надеяться на поощрение снисходительным отцовским одобрением? О, да! С давних времен ведь находят в Тебе науки и искусства мудрого заступника и великодушного покровителя, под благосклонным отцовским попечением которого созревают восходящие таланты. Исполненный сей ободряющей надежды, осмеливаюсь предстать пред Тобою с этими юношескими попытками. Прими их как искреннейшее выражение детского почтения и обрати благороднейший, милостивый взор свой на их юного автора,

Людвига ват-Бетховена.

К доктору Шаде в Аугсбурге.

Благороднейший и достойнейший друг!

Что Вы обо мне думаете - о том не трудно мне догадаться. Что Вы имеете основательную причину быть обо мне невыгодного мнения - тому не могу я противоречить, однако ж не желаю извиняться, пока не укажу на причины, по которым могу надеяться, что мое извинение будет принято. Я должен Вам сознаться, что со времени моего отъезда из Аугсбурга (Обратно в Вену, куда Макс-Франц отправил его для дальнейшего образования. Подлинник этого письма неизвестен. Впервые оно напечатано было в “Vossische Zeitung”, а затем в “Berliner Musikalische Zeitung” в 1845 г., № 34. ) здоровье мое и настроение начали быстро ухудшаться; чем более приближался я к родному городу, тем чаще стал получать от отца письма с требованием - поскорее ехать, так как здоровье матери внушало опасения. Поэтому, несмотря на собственное нездоровье, я спешил чрезвычайно: желание еще раз повидаться с больной матерью устранило все препятствия и помогло мне преодолеть величайшие затруднения. Я застал ее еще в живых, но в самом жалком состоянии; у нее была чахотка и, после многих перенесенных болей и страданий, умерла она, наконец, около семи недель тому назад (17-го июля). Она была для меня такой доброй, любящей матерью, лучшей подругой! О, я был счастливейшим человеком тогда, когда еще мог произносить дорогое слово мать, на которое всегда мне отзывались! И к кому могу я теперь обращаться с этим именем? К немым ее образам, которые носятся в моем воображении? С тех пор, как нахожусь здесь, грустное настроение преобладает во мне; все время я страдаю одышкой, и опасаюсь, что это может превратиться в чахотку. К этому еще присоединяется меланхолия, которая тяготит меня почти столько же, как и самая болезнь. Подумав о моем положении, Вы, надеюсь, простите меня за долгое молчание. Насчет трех карлсдоров, которые Вы, по своей чрезвычайной доброте и дружбе, одолжили мне в Аугсбурге, я принужден просить Вас - еще немного и великодушно повременить. Путешествие мое стоило дорого, а здесь не могу я ничем возместить этих расходов и не могу надеяться даже на самую малость. Судьба здесь, в Бонне, мне не благоприятствует. Простите, что я так долго задерживаю Вас своей болтовней; все это нужно было для моего извинения.

Прошу Вас не отказать мне и в будущем в Вашей драгоценной дружбе, так как для меня ничто так не желательно, как возможность хоть чем-нибудь оказаться достойным Вашего расположения.

С совершенным почтением

Ваш покорный слуга и друг

Людвиг в. Бетховен,

придворный органист.

К курфюрсту Максимилиану-Францу.

(Подлинник находится в Рейнском архиве в Дюссельдорфе. Ответный рескрипт курфюрста последовал 3-го мая 1793 года. )

Просвещеннейший, Светлейший Курфюрст!

Милостивейший Государь!

Несколько лет тому назад Вашей Светлости угодно было уволить отца моего, придворного тенориста ван-Бетховена, в отставку и милостивым декретом назначить мне 100 талеров для прокормления, одевания и обучения моих двух младших братьев, равно как и для погашения долгов, сделанных отцом.

Декрет этот хотел я представить в казначейство Вашей Светлости, но не сделал этого по настоятельной просьбе отца, так как все могли бы тогда считать его неспособным заботиться о своей семье; он обещал сам доставлять мне по 25 гульденов чрез каждые три месяца, что и было им всегда точно исполняемо.

Но, пожелав по смерти его (последовавшей в декабре прошлого года) представить вышеупомянутый декрет, я с ужасом заметил, что бумага эта была уничтожена отцом моим.

Почтительнейше прошу прощенья и умоляю Вашу Светлость о милостивом возобновлении этого указа и о предписании казначейству относительно выдачи причитающейся мне суммы за истекшие три месяца.

Вашей Курфюрстской Светлости покорнейший, верный и преданный

Люд. в. Бетховен ,

придворный органист.

К Леоноре фон-Брейнинг, в Бонне.

Достопочтенная Элеонора!

Моя дорогая подруга!

Только по истечении почти целого года, проведенного мною здесь, в столице, посылаю Вам первое письмо, но уверен, что Вы все же постоянно вспоминаете обо мне. Неоднократно приходилось мне беседовать с Вами и Вашим милым семейством, хотя, весьма часто, не с тем спокойствием, какого я желал бы; так, например, во время рокового спора, которого никак не могу забыть и во время которого поступок мой представляется мне вполне достойным презрения. Но дело это прошлое, и я много заплатил бы, если бы в состоянии был совсем загладить мое тогдашнее, позорящее меня и совершенно противное моему характеру, обращение. Конечно, было не мало обстоятельств, которые уж раньше вызывали в нас враждебное отношение, и, как полагаю, главной помехой к взаимной гармонии нашей явились сплетни о том, что каждый из нас высказывал о другом. Каждый из нас думал во время спора, что говорит gо убеждению, между тем как это было лишь следствием внушенного нам гневного настроения, и оба мы оказались обманутыми. Ваш добрый и благородный характер, моя милая подруга, ручается мне в том, что Вы уж давно простили меня. Но говорят, что чистосердечное раскаяние состоит в собственном сознании проступка, чего я и желал. Забудем же все это и выведем отсюда лишь заключение, что поспорившие друзья не должны прибегать к посредникам, а должны покончить все непосредственно между собою.

При сем посылаю мою пьесу, посвященную Вам [вариации Le vuol ballare ], - к огорчению моему, не столь значительную по объему и не вполне Вас достойную. Меня принудили здесь издать это маленькое произведение, и я воспользовался случаем, чтобы представить Вам, моя достопочтенная Элеонора, доказательство моего к Вам почтения, дружбы, постоянной памяти о Вас и о Вашей семье. Примите эту безделицу от глубоко почитающего Вас друга. О, если она только доставит Вам удовольствие, то я буду вполне удовлетворен. В ней заключается для меня возрождение того времени, когда в доме Вашем я проводил лучшие дни моей жизни. Быть может, безделица эта и в Вас сохранит обо мне память до тех пор, пока я опять навещу Вас, что, конечно, не так скоро случится. О, какая радость ожидает нас тогда, моя милая! Вы найдете в Вашем друге веселого человека, в котором время и счастливые обстоятельства изгладили морщины, вызванные прошлыми неприятностями.

Если встретите Б. Кох [впоследствии графиня Бельдербуш], то прошу Вас сказать ей, что не хорошо с ее стороны вовсе не писать мне. Ведь я уже два раза писал ей; Мальхусу же [впоследствии министр финансов королевства Вестфальского] писал я три раза, и - никакого ответа. Скажите, что если ей писать не хочется, то пусть, но крайней мере, принудит к этому Мальхуса. В заключение моего письма, позволяю себе еще одну просьбу: я желал бы вновь иметь счастье получить жилет из заячьей шерсти, вязанный Вами.

Простите своему другу нескромную эту просьбу, она исходить из особенной склонности ко всем произведениям Ваших рук; сверх того, скажу Вам по секрету, что в основании этой просьбы заключается маленькое тщеславие: мне хотелось бы показать, что обладаю подарком от одной из лучших боннских девушек. Хотя у меня еще имеется первый жилет, подаренный Вами в Бонне, но он, благодаря новейшей моде, сделался уже настолько немодным, что я только могу хранить его в шкафу, как дорогой подарок от Вас.

Велика была бы радость моя, если бы вскорости Вы осчастливили меня письмом. Если мои письма доставляют Вам удовольствие, то обещаю по возможности служить Вам ими, так как мне весьма приятно пользоваться всяким случаем, чтобы доказать Вам, насколько я

Ваш верный, Вас почитающий друг

Л. Бетховен.

P. S. Вариации покажутся несколько трудными, в особенности трели в Coda. Но это не должно Вас пугать. Они так написаны, что Вам следует только играть трель, остальные же ноты можете пропустить, так как они заключаются и в скрипочной партии. Никогда не мог бы я предполагать того, что теперь неоднократно приходится мне замечать в Вене: иногда, по вечерам, я фантазирую за роялем, а на следующий день кто-нибудь, подхватив значительную часть этих фантазий, уже щеголяет ими в рукописи (как, например, аббат Гелинек). Так как я предвидел, что-то же самое будет с этими вариациями, то решил предупредить такой случай. Сверх того, имел я в виду привести в смущение здешних учителей фортепиано, из коих некоторые - мои смертельные враги. Таким образом, хотелось мне также им отомстить, зная заранее, что в некоторых домах господам этим предложат мои вариации, при разыгрывании которых придется им довольно плохо.

Бетховен.

К ней же.

(Подлинники этих двух писем, равно как и писем к доктору Вегелеру, хранятся у сына последнего, врача Вегелера, в Кобленце. Они опубликованы в “Биографических заметках о Людвиге Бетховене Wеgler"a и Ries"a” (Кобленц, 1838 г.) и в прибавлении к ним (Кобленц, 1845 г.). )

Чрезвычайно обрадовал меня прекрасный галстук Вашей работы. Подарок этот вызвал во мне грустное настроение, несмотря на удовольствие, доставленное мне самим предметом. Он возбудил во мне воспоминание о прошедшем времени, а великодушие Ваше пристыдило меня. Сказать по правде, не думал я, что Вы еще считаете меня достойным Вашей памяти. О, если бы Вы могли быть свидетельницей моего вчерашнего настроения, то, наверно, не нашли бы преувеличенным того, что хочу я сказать Вам: память Ваша тронула меня до слез и сильно опечалила. Прошу Вас, несмотря на малость доверия, которого я в Ваших глазах заслуживаю, не сомневаться в том, моя подруга (дозвольте мне и впредь Вас так называть), что я сильно страдал и до сих пор страдаю, лишившись Вашего расположения. Вас и Вашу дражайшую мать я никогда не забуду. Вы ко мне были так добры, что потеря дружбы Вашей для меня не так скоро может быть возмещена; я глубоко сознаю, что мною потеряно и чем Вы для меня были. Но для выяснения всего этого пришлось бы возвратиться к сценам, о которых Вам неприятно было бы слышать, а мне напоминать.

В виде небольшого воздаяния за Вашу добрую обо мне память, позволяю себе послать Вам прилагаемые при сем вариации и рондо со скрипкой. Множество занятий не позволяют мне переписать давно обещанную Вам сонату. В моей рукописи она представляет собою лишь эскиз, вследствие чего списать ее, даже и такому молодцу, как сам Параквин [контрабасист в оркестре курфюрста], было бы не легко. Рондо можете дать переписать и затем возвратить мне партитуру. Это единственное, что я могу послать Вам из моих вещиц, которыми Вы более или менее могли бы воспользоваться, а так как Вы отправляетесь теперь в Керпен [где жил ее дядя], то, быть может, безделицы эти там доставят Вам некоторое развлечение.

Прощайте, моя подруга! Я не в состоянии Вас иначе называть, каково бы ни было Ваше ко мне равнодушие; все же будьте уверены, что я Вас и Вашу мать столько же почитаю, как и прежде. Если могу еще чем-нибудь доставить Вам удовольствие, то не пренебрегайте мною; в этом заключается для меня последнее средство выразить Вам благодарность за дружбу, которою я имел счастье пользоваться.

Желаю Вам счастливого пути; привезите обратно Вашу дорогую мать вполне здоровою.

Вспоминайте по временам,

глубоко Вас уважающего всегда,

Бетховена.

Любезный Шенк!

(Шенк, впоследствии прославившийся, как автор оперы: “Деревенский цирюльник” (“Dorfbarbier”), был некоторое время учителем Бетховена по композиции. Записка эта, вероятно, писана в июне 1794 г. Она впервые напечатана была в № 183 “Freischutz"a” (в начале 1837 г.), по смерти Шенка. )

Я не знал, что сегодня же придется мне уехать в Эйзенштадт. Охотно я еще с Вами побеседовал бы. Пока же будьте уверены в благодарности за оказанные мне услуги. Постараюсь, по мере сил, все для Вас исполнить. Надеюсь вскоре опять Вас видеть и вновь пользоваться драгоценным знакомством. Прощайте и помните хоть немного

Бетховена.

К доктору Вегелеру, в Вене.

(На просьбу мою, говорит Л. Ноль, о сообщении полного текста письма, доктор Вегелер ответил мне, - “что выпущенные в письме места составляют отчасти восхваления его (т. е. Вегелера) отца, отчасти - бесконечные уверения в дружбе, которые, по его мнению, не могут иметь никакого интереса; сверх того, он должен был иметь в виду причины, по которым отец его не решился сообщить содержания этого письма целиком. Не желая входить в споры с обладателем этого документа, я должен, однако, заметить, что все факты из жизни, a следовательно и письма великого человека принадлежат всему человечеству, и что в сущности лишь добросовестный биограф, стремящийся обрисовать личность гения, может решить, какие из его выражений представляют общественный интерес и что именно должно быть выпущено. Всякое же пристрастие к личным отношениям кажется мне мелочным. Второе пребывание Вегелера в Вене совпадает с 1794 - 96 г.г.” )

В каком отвратительном виде представил меня ты - мне же самому! О, я узнаю себя; я не заслуживаю твоей дружбы. Скверный поступок мой по отношению к тебе вовсе не был умышленным; это было непростительное с моей стороны легкомыслие.

Но оставим все это. Я сам приду к тебе, брошусь в твои объятия, прося о возвращении потерянной дружбы, и ты возвратишь себя кающемуся, тебя любящему, тебя никогда не забывающему

Бетховену.

К нему же.

Вена, май 1797 г.

Здравствуй, мой друг!

Я в долгу пред тобою: за мною одно письмо; ты получишь его вместе с моими новейшими пьесами. Дела мои идут хорошо и, могу сказать, постоянно становятся лучше. Если думаешь, что поклон мой может кого-нибудь обрадовать, то передай его. Прощай и не забывай

твоего Людвига ван-Бетховена .

Текст воспроизведен по изданию: Письма Бетховена. Часть первая (1783-1815 г.) // Кавказский вестник, № 1. 1900

Текст - ??. 1900
сетевая версия - Трофимов С. 2009
OCR - Трофимов С. 2009
дизайн - Войтехович А. 2001
Кавказский вестник. 1900