Костер легенда о тиле уленшпигеле краткое содержание. Легенда об уленшпигеле

3.041. Шарль Теодор Анри де Костер, «Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, об их доблестных, забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях»

Шарль Теодор Анри де Костер
(1827-1879)

Бельгийский писатель, служащий в Брюссельском королевском архиве, автор двух сборников фольклора, путевых очерков, стихов, одной драмы и одного психологического романа, Шарль Теодор Анри де Костер (1827-1879) издал прославившую его «La legende et les aventures heroi"ques, joyeuses et glorieuses d"UIenspiegel et de Lamme Goedzak au pays de Flandres et ailleurs» - «Легенду об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, об их доблестных, забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях» в 1867 г.

Поначалу незамеченная, книга позднее стала первым бельгийским «бестселлером». Де Костер, всю жизнь проведший в нищете и безвестности и скончавшийся в 51 год от изнурения «трудом, лишениями, заботами, болезнью», ныне знаменит во всем мире, а его великий роман-поэму по праву называют «Энциклопедией Бельгии». Именно «Легенда об Уленшпигеле» возродила на родине писателя жанр легенды и положила начало национальной бельгийской литературе.

«Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, об их доблестных, забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях»
(1867)

С именем Уленшпигеля де Костер сжился еще до того, как приступил к своему роману. В 1856-1864 гг. он от имени героя либерального журнала «Уленшпигель» под псевдонимом «Карел» писал статьи о важнейших проблемах бельгийской и международной жизни.

Знаменитый герой средневековых нидерландских и немецких легенд, Уленшпигель, впервые представший в немецкой народной книге «Приятное чтение о Диле Уленшпигеле, рожденном в земле Брунцвика, как он проводил свою жизнь» (1511), переведенной позднее более чем на 280 языков, был любим во всех странах и во все века.

Прозвище персонажа, состоящее из двух слов: «Ule» (сова) и «Spiegel» (зеркало) - «Совиное зеркало», воспринималось как мудрая насмешка над человеческой глупостью. Читателям был по нраву образ бродяги, плута и балагура, то и дело дурачившего горожан и крестьян.
Де Костер, взяв за основу народную лубочную книгу, старинные песни, документы из госархива времен Нидерландской революции, соединил исторические факты с легендами, романтически интерпретировал их и перенес из века XIV в век XVI.

Роман вышел в свет 31 декабря 1867 г., а еще через полвека, после оккупации Бельгии германскими войсками в 1914 г. бельгийцы увидели в Тиле Уленшпигеле не только символ народного сопротивления испанскому господству во Фландрии времен Нидерландской революции, но и выдающегося борца за национальную независимость вообще.

Тиля Уленшпигеля, сына угольщика Клааса и Сооткин, за еретические высказывания на три года изгнали из Фландрии, дабы он совершил паломничество в Рим и получил у папы отпущение грехов. После ряда приключений и отпущения грехов юноша вернулся домой и не застал там отца, которого по доносу соседа рыбника Грейпстювера, позарившегося на деньги угольщика, бросили в тюрьму.

По приговору суда Клааса сожгли на костре. Горстку пепла мужа Сооткин зашила в мешочек, который Уленшпигель повесил себе на шею. «Пепел Клааса бьется о мою грудь», - то и дело повторял он. Жестоко обошлась судьба и с Катлиной, матерью подружки Тиля - Неле. Добрую знахарку Катлину обвинили в порче соседской коровы и пытками свели с ума. Ее любовник Дамман, которого Катлина в шутку называла «черным бесом», узнал у нее место, где Тиль с матерью спрятали деньги отца, и украл их. Сооткин от горя заболела и умерла.

Желая «спасти землю Фландрскую» от испанцев, Тиль за советом пришел к Катлине. Колдунье изредка были видения, в одном из которых она видела, как душу Клааса матерь Божия вознесла в самую высокую из горних обителей, а душу жестокого императора Священной Римской империи Карла V, под игом которого долгие годы томилась родина Тиля, отправила в ад.

По совету Катлины Тиль выпил чудодейственной жидкости и попал на весеннее празднество духов. Поведав духам, что он желает спасти свой край, Уленшпигель в ответ услышал, что он должен «в смерти, в крови, в разрухе, в слезах» искать таинственных Семерых (как прояснилось позднее, человеческие пороки).

Вместе со своим другом детства, добродушным толстяком-обжорой Ламме Гудзаком, которого бросила жена, Уленшпигель отправился на поиски. «Я и живописец, и крестьянин, я и дворянин, я и ваятель, - заявил он. - И странствую по белу свету, славя все доброе и прекрасное, а над глупостью хохоча до упаду».

В это время сын Карла король Филипп II учредил в Нидерландах испанскую инквизицию и сам злобно и бесстрастно расправлялся со всеми, кто хоть чем-то не угодил ему, будь то кошка, обезьянка или его собственная жена с сыном. В стране вспыхнуло народное восстание гёзов, т.е. нищих. Тиль и Ламме присоединились к ним. Уленшпигель поднимал народ против палачей, вербовал для принца Оранского Молчаливого, возглавившего восстание, солдат, сам сражался с испанцами.

«Проснись, фламандец, схватись за свой топор, не зная жалости: вот наши радости. - призывал Уленшпигель. - Бей врага испанца и католика везде, где он попадется тебе. Забудь о своей жратве».

Когда в окрестностях Дамме появился оборотень, волк-человекоубийца, Уленшпигель поймал чудовище. Им оказался Грейпстювер. Рыбника по приговору суда сожгли на костре. Получил свое и «черный бес» Дамман. Правда, из-за него погибла и Катлина, а Неле осиротела.

Тиль и Ламме начали служить на корабле адмирала Долговязого. Уленшпигель стал искусным канониром и отличным воином. Заступившись за сдавшихся в плен монахов, которых пообещали отпустить, но не отпустили, Тиль едва не угодил на виселицу, от которой его спасла Неле, объявившая прилюдно, что берет Уленшпигеля в мужья - по местным обычаям обвиняемого в этом случае полагалось освободить.

После ряда неудач гёзов Неле, Уленшпигель и Ламме попали в плен, но их вскоре освободили и Тиля сделали капитаном корабля. К Ламме, назначенному коком, вернулась жена, и семейная пара ушла домой.

Созванные в Гааге Генеральные Штаты низложили Филиппа II, Нидерланды стали свободными. Уленшпигель и Неле умастившись волшебным снадобьем, увидели преображенных Семерых в собственные противоположности.

Гордыня стала Благородной гордостью, Скупость - Бережливостью, Гнев - Живостью, Чревоугодие - Аппетитом, Зависть - Соревнованием, Лень - Мечтой поэтов и мудрецов, Похоть - Любовью. Очнувшись от видения, Неле ужаснулась: муж не пришел в себя. Тиля похоронили, но он встал из могилы. «Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле, сердце ее! Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, Неле!» - с этими словами вечно молодой Уленшпигель, обняв вечно молодую и прекрасную Неле, ушел из романа в мировую литературу.

Выбрав эпоху национальной истории, уникальную по своим социальным урокам и аналогиям в истории других народов, де Костер сделал «Легенду об Уленшпигеле» «своей» книгой в любой стране и у любого народа, пережившего и переживающего эпоху борьбы за национальную независимость.

Лучший перевод романа на русский язык принадлежит Н.М. Любимову.

По мотивам «Легенды» композитор Р. Штраус создал в 1895 г. симфоническую поэму «Веселые проделки Тиля Уленшпигеля». Книга послужила основой для многих экранизаций. Упоминания заслуживают две: «Приключения Тиля Уленшпигеля», снятые в 1956 г. нидерландским кинорежиссером Й. Ивенсом совместно с Ж. Филипом, и советский фильм «Легенда о Тиле», созданный в 1974 г. А. Аловым и В. Наумовым.

и Ламме Гудзаке,

об их доблестных, забавных

и достославных деяниях во Фландрии и других краях

Перевод с французского Н. Любимова.

Ромен Роллан. Уленшпигель

Историческое значение «Легенды об Уленшпигеле» Шарля де Костера огромно. Это произведение открыло бельгийцам новую родину.

Подобное утверждение может показаться неожиданным. Нашим старым нациям, исчисляющим свой возраст пятнадцатью веками, трудно с точностью представить себе свое происхождение, и они полагают, что истоки народа так же, как и истоки Нила, отдаленны и таинственны.

И в самом деле, «Уленшпигель» - явление исключительное. Но значение его бесспорно. От поэмы Шарля де Постера произошла бельгийская литература. 31 декабря 1867 года родилось сознание нации.

На этом единодушно сходятся все писатели бельгийской земли.

«Это - первая книга, в которой наша страна обрела себя», - пишет Верхарн. «Это - фламандская Библия», - говорит Камилл Лемонье. «Это - книга родины… Широкая Шельда, несущая в своих водах частицы нации и берущая свое начало в веках… Это - вся родина… Это вчерашний день, это завтра, это вся наша история…»

А Морис дез Омбио пишет:

«Это - первая книга, в которой бельгийцы почувствовали вкус и аромат своей земли и своего племени. Первая - созданная нейтралитетом души. С Шарля де Постера начинается существование бельгийской литературы…»

Уже из-за одного этого «Легенда об Уленшпигеле» заслуживала бы почетного упоминания в истории европейской литературы. Но она значительно больше, она - великое произведение всечеловеческого искусства.

Начало бельгийской литературы было положено рукою мастера. Журналист, бедный, безвестный, создал почти что на наших глазах памятник, способный соперничать с Дон Кихотом и Пантагрюэлем.

Пожалуй, к созданию этой эпопеи более причастны судьбы народа, чем воля одного человека. А вернее, гениальность этого человека в том, что он сумел стать орудием народных судеб.

Простой случай свел его лицом к лицу с его будущим героем, с тем, кто впоследствии воплотил дух народа Фландрии. «Уленшпигель» было название газеты, которую редактировал и иллюстрировал Фелисьен Ропс и где выступил Шарль де Костер по окончании университета. В течение четырех лет созревала идея, заложенная в самом слове «Уленшпигель», и образ гнома, «смеющегося во всю глотку», которого на глазах у де Костера рисовал Ропс, обретал плоть и человеческие черты, в то время как его будущий певец упражнялся, перебирая клавиатуру архаического языка - будущий аккомпанемент к своему эпосу. За эти четыре года Уленшпигель завладел де Костером. Они остались вдвоем с глазу на глаз. Это была яростная борьба, «борьба творчества». И когда они вступили на этот путь, знал ли Шарль де Костер, куда заведет его гений? Не думаю! Как выросли в пути «сорванец» и его летописец!

Какова отправная точка? Кто такой Уленшпигель? Родной брат Полишинеля, готический Панург, один из тех героев - бродяг, обжор, плутишек, трусов, насмешников, распутников, писунов, жрунов, говорунов и пустобрехов, создавая которых угнетенный народ во все времена удовлетворяет не только свою потребность в смехе и свои первобытные инстинкты, но также и свое могучее стремление к независимости; который облегчается, с шумом гадя на головы прохожих. Под именем Уленшпигеля он жил у двух очагов: германского и фландрского. Известны две его могилы: одна в Мельне, что возле Любека, где он умер около 1350 года; другая - у подножья огромной башни в Дамме, близ Брюгге; и на обеих могильных плитах начертаны одни и те же атрибуты: «Uylen Spiegel».

Сова и Зеркало - Мудрость и Комедия. (Мы увидим дальше, какой иной, более острый смысл дал им де Костер.) Его вольные шуточки служат как бы olla podrida - маслом, на котором варят и шкварят в одном котле пряности и сальности, похищенные из всех горшков Фландрии и Валлонии, Франции и Германии, даже Италии. В течение пяти-шести веков народ, отведав их, облизывает себе пальчики. В этой-то харчевне Рихард Штраус и набрался тех жирных запахов подливы, которые придают аромат его музыкальной поэме «Тиль Уленшпигель».

Но этого Уленшпигеля, который был, подобно римскому Паскино, только пустобрехом, мастером на всякие проделки, Шарль де Костер сделал человеком - «et homo factus est» - и присвоил себе. Уленшпигель - фламандский Гёз, сын Клааса, искусный ремесленник, борец за свой народ и его освободитель, мстящий за народ смехом, мстящий за народ топором. Вот он: видишь его «острые карие глаза», его рот и нос, которые «точно делали две лисы, до тонкости изучившие хитрое искусство ваяния», его худобу, его неутолимую жажду, его волчьи зубы, созданные, чтобы кусаться и чтобы жрать, его прекрасное расположение духа, его грозные радости, его ветреную голову, упрямый череп, неумолимый лоб, где, как долги, записана каждая обида, вплоть до дня расплаты, его неподкупность, его жестокость. Его родина - Дамме, во Фландрии. Его эпоха - век палача Филиппа Второго и Вильгельма Молчаливого. И вместе с тем он - Фландрия всех времен. Он - знамя своего народа. Он - знамя и герб своей нации. Багрянец пасти, багрянец напасти. Клыки и смех - кровь и грех.

Сначала художник бредет ощупью между традиционным фарсом и героическим романсеро народа, идущего к свободе. С первых же двадцати строчек он воссоздает атмосферу, фламандскую весну, морскую, пронизанную солнцем дымку над истомленными лугами. «Во Фландрии, в Дамме, когда май уже распускал лепестки на кустах боярышника, у Клааса родился сын Уленшпигель… Вслед за тем сквозь ночные облака пробилась заря, ласточки, щебеча, залетали низко-низко над лугом… Клаас подошел к Брюггскому каналу, неподалеку от моря…»

На первых же десяти страницах нарисовано святое семейство достославных нищих: св. Иосиф - угольщик Клаас, плечистый, черный и смеющийся, Сооткин - мадонна с налитыми грудями, двумя «прекрасными естественными сосудами», к которым жадно припадает маленький фламандский Спаситель - Уленшпигель, родившийся в сорочке; и св. Анна - повитуха Катлина, добрая колдунья; и маленький Иоанн Креститель, Санчо Пансо - тихий Ламме, круглый Ламме со своим брюшком.

И, однако, мастер-сказочник еще колеблется: рассказывать ли ему по-своему, вести ли песнь так, как она сама поется, не выученная заранее, не вычитанная в книге. Он счел нужным нашпиговать первую часть своей «Легенды» сырыми кусками, взятыми прямо из старого фарса, от которого несет прогорклостью. Эти затасканные достопочтенные фацетии подобны привидению, которое ищет свои развалины и плутает в новом доме. Это тряпье не всегда приходится впору мускулистому и тонкому стану сына Клааса.

«Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях - забавных, отважных и достославных во Фландрии и иных странах» (фр. La Légende et les Aventures héroïques, joyeuses et glorieuses d"Ulenspiegel et de Lamme Goedzak au pays de Flandres et ailleurs ) или, сокращённо, «Леге́нда об Уленшпи́геле» - роман бельгийского писателя Шарля Де Костера , опубликованный в 1867 году. В романе использован карнавализированный образ Тиля Уленшпигеля , восходящий к народным немецким книгам позднего средневековья. Фольклорные мотивы более ранней эпохи автор использует для отображения многолетней борьбы фламандцев против иноземного порабощения.

Предыстория написания

Шарль Де Костер был одним из многих писателей XIX века, использовавших народные предания, адаптировав их соответственно к своим замыслам. К образу Уленшпигеля он впервые обратился в 1856 году, когда совместно с художником Фелисьеном Ропсом основал еженедельник Uylenspiegel - поначалу чисто развлекательное издание, с начала 1860-х годов ставшее рупором левых либералов. В Uylenspiegel де Костер выступал против католической реакции, колониализма (в том числе проводимого Францией Наполеона III), в защиту прав фламандцев на самоуправление и бастующих рабочих .

В 1858 году вышла книга Де Костера «Фламандские легенды», тематически предвосхищавшая «Легенду об Уленшпигеле». Уже в этом сборнике заметны и влияние французского и немецкого романтизма, и интерес к национальному фольклору, и любовь к мистике, сочетавшаяся с умением подать сверхъестественную тему в комически сниженном ключе . Вышедший в 1861 году сборник «Брабантские рассказы» также сочетает в себе элементы реалистической сатиры, сентиментализма и мистической символики, впоследствии проявившиеся в «Легенде об Уленшпигеле» . Финансовые трудности, заставившие Де Костера поступить на службу в архив, тем самым открыли ему доступ к старинным хроникам и многочисленным историческим документам, позволив в «Легенде» достоверно воссоздать образ эпохи Нидерландской революции .

Сюжет

Книга прослеживает жизненный путь Тиля по прозвищу Уленшпигель на фоне исторических событий в Габсбургских Нидерландах . Главный герой родился в городе Дамме во Фландрии в семье угольщика Клааса в один день с будущим испанским королём Филиппом II . Однако если инфант Филипп растёт жестоким и трусливым, то Тиль - смелый и острый на язык, но добрый сердцем проказник. Из-за вольнодумства Тиля его обвиняют в ереси и на три года изгоняют из Фландрии, где господствуют испанские феодалы и католическая церковь. Церковники обвиняют мать его подружки Неле, Катлину, в колдовстве и подвергают пыткам, которые сводят её с ума.

Тиль за время странствий из озорника превратился в плута, но сумел получить отпущение грехов , чтобы вернуться домой. Однако накануне его возвращения по доносу соседа, рыбника Иоста Грейпстювера, арестован и обвинён в ереси уже его отец Клаас, которого сжигают на костре. Сооткин (его жена и мать Тиля) сходит с ума, а позже умирает от горя. Собранный после казни отца пепел Уленшпигель носит в мешочке на груди. Он обращается к Катлине, которая общается с духами, за советом, как ему спасти Фландрию. Катлина отправляет его и Неле на весенний праздник духов земли, и те рассказывают им, что тем следует «искать Семерых».

В поисках Семерых Тиль пускается в странствия. Компанию ему составляют Неле и добродушный толстяк Ламме Гудзак, разыскивающий бросившую его жену. Тем временем в Нидерландах начинается направленное против испанского владычества восстание гёзов , к которым присоединяется и Уленшпигель, с войсками Вильгельма Молчаливого участвуя в боях с испанскими карателями. Вернувшись в родной город, он разоблачает «волка-оборотня », охотившегося за людьми - оборотнем оказывается рыбник Иост, некогда погубивший Клааса. Теперь уже самого рыбника приговаривают к казни.

В боях на море Уленшпигель становится искусным воином, не утратив при этом порядочности. В одном из эпизодов он едва не жертвует жизнью, заступаясь за пленных монахов, хотя не испытывает любви к католической церкви. Его спасает Неле, берущая его в мужья. Тиль и Неле уходят с флота после того, как наёмный убийца убивает Вильгельма Оранского. Благодаря волшебной мази им удаётся увидеть Семерых и понять, что это смертные грехи , каждый из которых может обернуться добродетелью. После волшебного сна Тиль не приходит в себя, и его враги, уверившись, что «великий Гёз умер», его хоронят. Но когда священник уже читает заупокойную молитву, Уленшпигель восстаёт из могилы живым. Он объявляет, что дух Фландрии похоронить не удастся никому, и уходит вместе с Неле.

Персонажи

Уленшпигель в романе Де Костера становится протестантским героем времён Нидерландской революции, важную роль в которой сыграли жители родной автору Фландрии , хотя она сама осталась под испанским правлением. По словам Ромена Роллана , Уленшпигель - «освободитель, мстящий за свой народ смехом, мстящий за него топором» . Уленшпигель носит на груди ладанку с пеплом своего отца, сожжённого за ересь на костре. Фраза «Пепел Клааса стучит в моё сердце» стала крылатой. И. Н. Пожарова отмечает в образе Тиля такие черты, как неординарный ум, упорство, предприимчивость, удальство, характерные для персонажа народных книг, а также отсутствие эгоизма и индивидуализма .

Товарищ Уленшпигеля - Ламме Гудзак, толстый и добродушный, - выполняет роль своеобразного Санчо Пансы , а в аллегорическом смысле выступает «солью фламандской земли». В литературоведческих источниках его в противовес «духу Фландрии» - Уленшпигелю - вслед за самим де Костером называют «брюхом Фландрии» . Б. Пуришев пишет, что огромное тело Ламме и сцены его чревоугодия придают всему роману «своеобразную монументальность» .

Другие положительные герои, тоже люди трудового сословия - отец Тиля, трудолюбивый, добрый и честный угольщик Клаас; его мать, кроткая и отважная Сооткин; его возлюбленная Неле, нежная и любящая ; её мать - доведенная пытками до безумия «ведьма» Катлина .

Отрицательные персонажи романа - испанская знать во главе с королём Карлом V и инфантом, а позднее королём Филиппом II (которого автор называет «коронованным пауком с разверстой пастью» ) и католическое духовенство. У отрицательных персонажей «Легенды», в отличие от положительных героев, мало индивидуальных черт, они выведены в нём как безликие носители зла, объединённые несколькими общими характеристиками. Среди этих общих черт - равнодушие к страданиям жертв, которое может переходить в садистское наслаждение от глумления над ними, и корыстолюбие, которым в равной степени отличаются императоры и старый рыбник, донесший на отца Тиля ради семисот серебряных монет .

Издание

Первое издание «Легенды» увидело свет 31 декабря 1867 года . Ранние издания выходили с иллюстрациями друзей автора - художников Фелисьена Ропса и А. А. Дилленса . Позже книга вышла с иллюстрациями-линогравюрами знаменитого бельгийского модернистского художника и гравёра Франса Мазереля .

«Легенда» активно переводилась с французского на другие языки, в особенности начиная с 1914 года, когда Бельгия стала одной из первых стран, куда вторглись кайзеровские войска , что вызвало в мире сочувствие к национальной борьбе её жителей . Переводы на русский язык, в частности, выполняли Мария Веселовская, Аркадий Горнфельд , Василий Карякин, Осип Мандельштам (литературная обработка на основе двух предыдущих ), М. И. Зотина , Николай Заболоцкий , Николай Любимов , Леонид Яхнин , на украинский - Сидор Сакидон .

Жанровые особенности

Хотя часто «Легенду об Уленшпигеле» называют романом, что применимо в современном литературоведении к любому произведению крупного масштаба, у неё отсутствуют отличительные признаки этого жанра - событийный центр и стройная фабула. В то же время в произведении наличествуют отдельные черты плутовского и исторического романа , а также эпопеи . Главный герой «Легенды» бессмертен, как фольклорный персонаж, послуживший его прообразом, и не влияет непосредственно на ход исторических событий, составляющих фон книги . Говоря о жанре «Легенды об Уленшпигеле», «Краткая литературная энциклопедия » определяет её как «книгу-эпопею, книгу-поэму». Рассказывая о десятках судеб, книга по определению разнородна по стилю, в ней сочетаются реализм и романтический символизм . Подобно «Гаргантюа и Пантагрюэлю » Рабле , в «Легенде» чередуются комические новеллы-фаблио , публицистика, драматические и даже трагические эпизоды .

В своей книге Де Костер широко использует фольклорные элементы - как действительно народные пословицы, поговорки и притчи, так и заимствованные из народной литературы приёмы: сравнения, повторы, загадки, ритмическую прозу. В книге чувствуется влияние классической голландской живописи , изображавшей простые радости жизни и народный быт . Б. И. Пуришев в особенности отмечает перекличку образов, связанных с Ламме Гудзаком, и картин старых голландских мастеров:

Мистические эпизоды книги, во многом завязанные на образ Катлины, тоже вызывают, по словам Пуришева, ассоциации с голландскими мастерами, но уже другого толка - мрачными и фантасмагорическими Босхом и Брейгелем .

Общественная реакция

«Легенда об Уленшпигеле» почти сразу обрела популярность за пределами Бельгии , но у себя на родине долго оставалась непризнанной. Б. И. Пуришев в статье «Литературной энциклопедии », посвящённой роману, отмечает, что в свою эпоху он оказался неудобен для основных политических сил Бельгии. Клерикальная Католическая партия, пришедшая к власти в 1870 году на волне подъёма фламандского национализма, отвергала антиклерикалистские настроения, бывшие одной из основных идеологических линий «Легенды об Уленшпигеле». В то же время для потерпевшей поражение в 1870 году бельгийской промышленной буржуазии в романе был неудобен именно фламандский национализм, в то время бывший достоянием реакционных кругов, связанных с церковью. Обе силы не устраивала также проводимая автором идея воссоединения нидерландских провинций, что с политической точки зрения означало бы потерю бельгийского суверенитета в результате присоединения к Голландии. Идеи социальной справедливости, созвучные идеологии передовых мелкобуржуазных кругов, скрывала от них необычная структура «Легенды», выбивающаяся из рамок натуралистического искусства современников Костера . В результате первые издания «Легенды» выходили малыми тиражами, были дороги и не раскупались, и на родине известность к её автору пришла только после смерти, благодаря влиянию литературного движения «Молодая Бельгия» .

В произведении «Легенда об Уленшпигеле», созданном бельгийским писателем Шарлем де Костером, рассказывается о жизненном пути Тиля по прозвищу Уленшпигель в страшное время, когда в его родных землях творила суд над всеми людьми инквизиция.

Мальчик родился в бедной семье в тот же день, что и испанский король Филипп II. Тиль стал смелым, добрым юношей, который никогда не полезет за словом в карман. За свои вольные высказывания Тиль был выдворен из родной местности. Во время его отсутствия от рук инквизиторов пострадала мать Неле – подружки вольнодумца.

Юноша во время своих вынужденных путешествий стал законченным плутом. Благодаря своей хитрости и смекалке он вернулся в родные края. Здесь Тиль узнал ещё одну печальную новость о том, что на костре был сожжён его отец, а мать умерла, так и не справившись с горем, свалившимся на неё. В смерти отца был повинен односельчанин, с которым Тиль сумел поквитаться.

Юноша задумал наказать тех церковников, которые издевались над простым народом. Он попросил совета у мудрой ведьмы. Она послала Тиля и Неле искать Семерых, не объяснив, кто такие эти семь незнакомцев, и где их можно обнаружить. К путникам присоединился Ламме Гудзак, который мечтал найти свою жену.

В это время в стране разгорается восстание против инквизиторов. Тиль со своими путниками присоединился к недовольным людям. Юноша участвовал в схватках с испанскими карателями. Постепенно Тиль стал искусным и храбрым солдатом, но и не потерял порядочности. Однажды он заступился за монахов, попавших в плен, хотя и недолюбливал всех церковников.

Спустя время Тиль и Неле стали мужем и женой и ушли от восставших. Они поняли, что Семеро, которых им было велено отыскать – это смертные грехи. И их можно превратить в добродетели. А Ламме смог найти свою пропавшую жену и вновь воссоединиться с ней.

Однажды Тиль не смог проснуться, и обрадованные его враги поспешили похоронить смутьяна. Но в тот момент, когда церковнослужитель читал панихиду, юноша встал из выкопанной могилы. Тиль на глазах обескураженных зрителей ушёл вместе со своей женой.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Легенда об Уленшпигеле. Картинка к рассказу

Сейчас читают

• Краткое содержание Симонов Живые и мёртвые

  Произведение показывает нам начало войны 1941 года, самые первые ее дни, тяжелые и ужасные. Через действия главного героя Синцова мы видим, какой беспорядок творится среди населения и наших военных.

• Краткое содержание Кукольный дом Ибсен

  Нора, жена адвоката Хельмера, возвращается домой с большим количеством покупок. Скоро Рождество и женщина купила ель, игрушки, подарки мужу и своим троим малышам. Служанка прячет подарки и ель от детей: они должны все увидеть только на праздник

• Краткое содержание Шиллер Дон Карлос

  В книге рассказывается о времени правления испанского короля Филиппа II. В рассказе описываются отношения короля и его сына дона Карлоса, единственного наследника королевского трона

• Краткое содержание Фрегат Паллада Гончарова

  Книга состоит из очерков, написанных Гончаровым. Очерки описывают путешествия писателя в течение 3 лет. Книга была написана с 1852 по 1855 годах. В разделе со вступлением Гончаров кратко говорит о том

• Краткое содержание Лиханов Никто

  Тяжелое, грустное, но до боли правдивое произведение, повествующее о печальной судьбе детей, оказавшихся ненужными собственным родителям. Николай Топоров, или, как называют его в интернате – Топорик

и ЛАММЕ ГУДЗАКЕ, ИХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ОТВАЖНЫХ, ЗАБАВНЫХ и ДОСТОСЛАВНЫХ ВО ФЛАНДРИИ И ИНЫХ СТРАНАХ

ПРЕДИСЛОВИЕ СОВЫ

Господа художники, государи мои господа издатели, господин поэт , я должна сделать вам несколько замечаний касательно вашего первого издания. Как! В этой книжной громадине, в этом слоне, коего вы, в количестве восемнадцати человек, пытались подвигнуть на путь славы, вы не нашли самого крохотного местечка для птицы Минервы, мудрой совы, совы благоразумной? В Германии и в этой столь любимой вами Фландрии я непрестанно путешествую на плече Уленшпигеля, который так прозван потому, что имя его обозначает Сова и Зеркало, Мудрость и Комедия , Uyl en spiegel. Жители Дамме, – где, говорят, он родился, – по закону стяжения гласных и по привычке произносить «Uy» как «U» произносят «Уленшпигель». Это их дело.

Вы же сочинили другое объяснение: «Ulen (вместо Ulieden) spiegel» – ваше зеркало, ваше, господа крестьяне и дворяне, управляемые и правящие: зеркало глупостей, нелепостей и преступлений целой эпохи. Это было остроумно, но неблагоразумно. Никогда не надо порывать с традицией.

Быть может, вы нашли причудливой мысль воплотить Мудрость в образе птицы мрачной и нелепой – на ваш взгляд, – педанта в очках, балаганного лицедея, любителя потёмок, беззвучно налетающего и убивающего раньше, чем слух уловит его появление: точно сама смерть. И однако, притворно-простодушные насмешники, вы похожи на меня. Разве и среди ваших ночей нет таких, когда рекой лилась кровь под ударами убийства, подкравшегося на войлочных подошвах, чтобы не было слышно его приближения? И разве ваша собственная история не помнит бледных рассветов, тусклым лучом озарявших мостовые, заваленные трупами мужчин, женщин, детей? Чем живёт ваша политика с тех пор, как вы царите над миром? Кровопролитиями и избиениями.

Я, сова, скверная сова, убиваю для того, чтобы жить, чтобы кормить моих птенцов, а не для того только, чтобы убивать. Если вы попрекаете меня тем, что мне случалось сожрать птичий выводок, то не могу ли я попрекнуть вас избиением всего, что дышит на этом свете? Вы наполнили целые книги трогательными рассказами о стремительном полёте птицы, о её любовной жизни, о её красоте, об искусстве вить гнездо, о страхе самки за детёнышей; и тут же пишете, под каким соусом надо подавать птицу и в каком месяце она жирнее и вкуснее. Я не пишу книг, помилуй бог, не то я бы написала, что когда вам не удаётся съесть птицу, то вы съедаете гнездо, лишь бы зубы не оставались без дела.

Что до тебя, неблагоразумный поэт, то ведь тебе выгоднее было указать на моё участие в твоём творении, из коего по малой мере двадцать глав принадлежат мне – прочие оставляю в полную твою собственность. Это ещё наименьшее зло – быть неограниченным владыкой всех глупостей, которые печатаешь. Поэт, ты без разбора обличаешь тех, кого называют палачами родины, ты пригвождаешь Карла V и Филиппа II к позорному столбу истории, – ты не таков, как сова, ты неблагоразумен. Уверен ли ты, что в этом мире уже нет ни Карлов Пятых, ни Филиппов Вторых? Не боишься ли, что внимательная цензура найдёт в чреве твоего слона намёк на знаменитых современников? Зачем ты тревожишь мирный сон этого императора и этого короля? Зачем ты лаешь на таких особ? Кто ищет ударов, от ударов погибнет. Есть люди, которые тебя не простят ни за что, да и я тебя не прощаю, ты нарушаешь моё благополучное мещанское пищеварение.

Что это за упорное противопоставление ненавистного короля, с детства жестокого, – на то ведь он и человек – фламандскому народу, который ты хочешь изобразить нам таким героическим, жизнерадостным, честным и трудолюбивым? Кто сказал тебе, что этот народ был хорош, а король плох? Я могла бы самыми разумными доводами доказать тебе противное. Твои главные действующие лица без исключения дураки или сумасшедшие: твой сорванец Уленшпигель берётся за оружие, чтобы бороться за свободу совести; его отец, Клаас, умирает на костре ради утверждения своих религиозных убеждений; его мать, Сооткин, терзает себя и умирает после пытки, потому что хотела сохранить счастье для своего сына; твой Ламме Гудзак идёт в жизни прямым путём, как будто на этом свете достаточно быть добрым и честным; твоя маленькая Неле всю жизнь – что не так плохо – любит одного человека… Где видано что-нибудь подобное? Я пожалела бы тебя, если бы ты не был смешон.

Однако я должна признать, что рядом с этими нелепыми личностями у тебя можно найти несколько фигур, которые мне по душе. Таковы твои испанские солдаты, твои монахи, жгущие народ, твоя Жиллина, шпионка инквизиции, твой скаредный рыбник, доносчик и оборотень, твой дворянчик, прикидывающийся по ночам дьяволом, чтобы соблазнить какую-нибудь дуру, и особенно этот «умница» Филипп II, который, нуждаясь в деньгах, подстроил разгром святых икон в церквах, чтобы затем покарать за мятеж, коего умелым подстрекателем был он сам. Это ещё наименьшее, что можно сделать, когда ты призван быть наследником своих жертв.

Но, мне кажется, я говорю попусту. Ты, быть может, и не знаешь, что такое сова. Сейчас объясню тебе.

Сова – это тот, кто исподтишка брызжет клеветой на людей, которые ему почему-либо неудобны, и, когда ему предлагают принять на себя ответственность за свои слова, благоразумно восклицает: «Я ничего не утверждаю. Говорят …» Он отлично знает, что эти «говорят» неуловимы.

Сова – это тот, кто втирается в почтенную семью, ведёт себя как жених, бросает тень на девушку, берёт взаймы и, иногда не расплатившись с долгами, исчезает, когда больше взять нечего.

Сова – политик, который, надев личину свободомыслия, неподкупности, любви к человечеству, улучив момент, потихоньку возьмёт да и придушит человека или нацию.

Сова – это купец, который подделывает вина и съестные припасы, который вместо питания вызывает несварение, вместо удовольствия – ярость.

Сова – это тот, кто ловко крадёт, так что его не схватишь за шиворот, тот, кто защищает ложь против правды, разоряет вдову, грабит сироту и торжествует в сытости, как другие торжествуют в крови.

«Совиха» или «совица» – как хочешь, без игры слов – это женщина, которая торгует своими прелестями, растлевает лучшие чувства молодых людей, заявляя, что это она их «развивает», и бросает их без гроша в кармане в том болоте, куда втянула их.

Если она печальна иногда, если вспоминает, что она женщина, что она могла бы быть матерью, я её не признаю. Если, истомлённая этим существованием, она бросается в воду, – это сумасшедшая, недостойная жить.

Осмотрись вокруг, захолустный поэт, и пересчитай, если можешь, сов мира сего; подумай, разумно ли нападать, как ты делаешь, на Силу и Коварство, этих царственных сов. Углубись в себя, произнеси твое Меа culpa и вымоли на коленях прощение.

Твоё доверчивое неразумие занимает меня, однако; и потому, невзирая на известные мои привычки, я предупреждаю тебя, что предполагаю незамедлительно обличить резкость и дерзновение твоего слога пред моими литературными родичами, сильными перьями, клювами и очками. Люди рассудительные и педантичные, они умеют в самой милой, самой пристойной форме, под всяческими дымками и прикровенностями рассказывать молодёжи любовные истории, родина которых не только Кифера и которые могут в течение одного часа совершенно незаметно «довести до точки» самоё целомудренную Агнессу. О дерзновенный поэт, так любящий Рабле и старых мастеров, эти люди имеют пред тобой то преимущество, что, оттачивая французский язык, они в конце концов сведут его на-нет.

БУБУЛУС БУБ

КНИГА ПЕРВАЯ

I

Что касается прочих расходов, то император охотно берёт их на себя, проявляя, таким образом, очевидное желание оградить свои народы от обременительных поборов.

Когда община приготовилась уже исполнить сие повеление, пришли из Рима прискорбнейшие вести. Императорские военачальники, принц Оранский, герцог Алансонский и Фрундсберг вторглись в святой город, разграбили и разрушили там церкви, часовни и дома, не щадя при этом никого – ни священников, ни монахов, ни женщин и детей. Святой отец в заточении. Вот уже неделя, как длится грабёж, рейтары и ландскнехты неистовствуют над Римом, объедаются и опиваются, шатаются по улицам, размахивая оружием, разыскивая кардиналов, крича, что они отрежут им лишнюю кожу , чтобы навеки лишить их возможности пробраться в папы. Другие, уже исполнившие эту угрозу, слонялись по городу, надев на шею по двадцать восемь и более бус – все громадные, как орехи, и все в крови. Некоторые улицы превратились в кровавые потоки, загромождённые ограбленными трупами .

Утверждали, что император, имея нужду в деньгах, хотел поживиться на крови духовенства. Одобрив договор, заключённый его военачальниками со взятым в плен папой, Карл потребовал, чтобы папа передал ему все крепости в своих владениях и уплатил ему четыреста тысяч дукатов . Пока эти условия не будут выполнены, папа остаётся в заключении.

Однако печаль его величества была безмерна. Император отменил все торжества, празднества, увеселения и повелел всем кавалерам и дамам своего двора одеться в траур.

И инфант был крещён в белых пелёнках – знак императорского траура.

Придворные кавалеры и дамы истолковали это как зловещее предзнаменование.

Несмотря на это, её милость госпожа кормилица представила инфанта придворным кавалерам и дамам, дабы они, по исконному обычаю, могли принести новорождённому свои пожелания и подарки.

Госпожа де ла Сена повесила ему на шею предохраняющий от яда чёрный камень видом и величиной с орех, в золотой скорлупе. Госпожа де Шеффад повязала ему на живот шелковинку и подвесила к ней лесной орешек, что содействует хорошему пищеварению. Господин ван-дер-Стин из Фландрии преподнёс ему гентскую колбасу в пять локтей длины и пол-локтя толщины, всепреданнейше пожелав его высочеству, чтобы один запах этой колбасы возбуждал в нём жажду к гентскому доброму пиву clauwaert, ибо, сказал он, кто любит пиво из какого-нибудь города, тот уж не может ненавидеть тамошних пивоваров. Господин конюший Хаиме-Христофор Кастильский просил господина инфанта носить на его прекрасных ножках камешки зелёной яшмы, которые сообщают лёгкость и быстроту. Ян де Папе, шут, присутствовавший при этом, заметил однако:

– Сударь! Поднесите ему лучше трубу Иисуса Навина , при звуке которой бежали бы пред ним все города, чтобы унести куда-нибудь своё добро вместе со всеми обитателями – мужчинами, женщинами и детьми. Ибо его высочеству нет нужды учиться бегать, а надо других обращать в бегство.

Безутешная вдовица Флориса ван-Борселе, который был губернатором Веере в Зеландии, поднесла его королевскому высочеству камень, который – по ее словам – делал мужчин влюблёнными и женщин безутешными.

Но ребёнок ревел, как бычок.

В это время Клаас сплёл из прутьев сыну погремушку с бубенцами и подбрасывал Уленшпигеля на руке, приговаривая в лад: «Бом-бом-дилинь-бом! Будь всегда с бубенцом, будь весёлым молодцом. Шутники живали господами в старое доброе время».

И Уленшпигель смеялся.

. «Господа художники… господа издатели, господин поэт». Первое издание «Легенды об Уленшпигеле», вышедшее в 1867 г., иллюстрировали пятнадцать художников. Прибавив к этому числу двух издателей-компаньонов и самого автора «Легенды», получим восемнадцать человек, о которых говорится несколькими строчками ниже.

Рабле, Франсуа (1483–1553) – знаменитый французский писатель эпохи Возрождения, литературная манера и дух произведений которого оказали воздействие на «Легенду об Уленшпигеле» Шарля де Костера.

Дамме – городок, расположенный в окрестностях большого фландрского города Брюгге. Фландрия – одна из семнадцати областей (провинций) тогдашних Нидерландов, графство. Общее название этих семнадцати провинций, расположенных в низовьях больших европейских рек: Шельды, Рейна и Мааса, – Нидерланды – означает: «низовые земли», понизовье. Нидерланды охватывали в середине шестнадцатого века (время действия «Уленшпигеля») территорию нынешних Бельгии и Голландии, с небольшой частью северной Франции. Вместо «Нидерланды» нередко говорили тогда «Фландрия», распространяя название одной провинции на всю страну. Вот, поименно, эти семнадцать провинций, которые часто, в одиночку или группами, упоминаются в «Уленшпигеле»: герцогства – Брабант, Лимбург, Люксембург и Гельдерн; графства – Артуа, Геннегау, Фландрия, Намюр, Цютфен, Голландия и Зеландия; маркграфство Антверпен и сеньерии: Фрисландия, Мехельн, Утрехт; на незначительной территории Нидерландов (около 78 тысяч кв. км.) жило тогда до 3 миллионов человек в 300 городах и 6500 деревнях.

Брюгге – город на севере Фландрии, связанный судоходным каналом с Северным морем. К началу действия «Уленшпигеля» (1527 г.) Брюгге уже утратил своё значение торговой столицы Нидерландов, уступив это место Антверпену.

Патар – старинная мелкая монета. Флорин – золотая монета, в ту пору (в Нидерландах) весом около трёх с четвертью граммов на нашу современную меру.

Ламме Гудзак. Имя «Ламме» означает «агнец», «ягнёнок». Ниже Клаас так и характеризует мальчика: «Он ведь добр и кроток, как ягнёнок». Прозвище «Гудзак» состоит из двух частей: «зак» – мешок и «гуд» – добро. Так Ламме, говорит Клаас, прозван за благодушие, мягкий, уживчивый характер, за доброту. Под конец книги Ламме, часто выказывавшему подлинную храбрость, дано прозвище «Ламме-Лев». Соль этого шутливого прозвища в порождаемом им представлении о какой-то помеси льва и ягнёнка.

Тильберт. Имя Уленшпигеля так же раскрывает существенную особенность его характера, как и имя его друга Ламме Гудзака. Священник, говорится в книге, дал ему имя «Тильберт», что значит «подвижный» или «прыткий». Катлина, «добрая колдунья», пророчествует о нём, что он «будет странствовать по всем странам» и «пронесётся через всю жизнь, нигде не оседая». Этой внешней подвижности будет соответствовать и непрерывное внутреннее развитие Уленшпигеля от озорника до героя, борца за родину, воплотившего в себе её неукротимую жажду свободы.

Таверна «Бутылочные чётки». Католические молитвы читаются молящимися в определённой последовательности. Чтобы не сбиться, прибегают к помощи так называемых чёток – бус, нанизанных на нитку, концы которой связывают. Взяв большую бусину, удерживают её до тех пор, пока не прочтут молитву «Отче наш» (которая на латинском языке, употребляемом в католическом богослужении, называется Pater noster), а взяв малую, читают «Богородицу» (Ave) – и так всё время, пока не дойдут до крестика – места, где связаны оба конца нитки бус. Тут читают так называемый «Символ веры» (Credo), в котором сжато изложены основы всего вероучения. На вывеске таверны, где отпраздновано было рождение Тиля Уленшпигеля, изображены чётки из бутылок, а там, где бусы-бутылки смыкаются, вместо креста намалёвана пивная кружка. Протестанты высмеивали чётки, которые в их глазах были одним из условных знаков (эмблем) католицизма. В дальнейшем читателю встретятся в романе всякие кулинарные сравнения и другие намёки, в которых участвуют чётки.

Принц Оранский. Здесь – Филибер де Шаллон, принц Оранский, выдающийся полководец XVI века (1502–1530). В 1527 г. он взял Рим, разграбил его и заставил папу принять суровые условия; не смешивать с Вильгельмом Оранским. Герцог Алансонский. Последний герцог Алансонский умер в 1525 г., и он, следовательно, не мог участвовать в разгроме Рима (1527). Титул этот восстановлен был позднее, а именно в 1570 г. В этом месте – один из частых в «Уленшпигеле» анахронизмов (ошибок в исчислении времени). Фрундсберг, Георг (1473–1528) – полководец, которого считают создателем немецкой наёмной пехоты – ландскнехтов. Он не участвовал во взятии Рима.

Кардиналы – высшие священники католической церкви, из числа которых избирались папы. «…разыскивая кардиналов, крича, что они им отрежут лишнюю кожу» – непристойный намёк на запрещение избирать в папы кастрата.

Разгром Рима произошёл в мае 1527 г. Карл V, из политических соображений свирепо расправляясь с протестантами в Нидерландах, вступал с ними в союз в Германии. Он выдавал себя за ревностного католика, но не остановился перед разграблением Рима и арестом папы Клемента VII, который только спустя семь месяцев, переодетый, спасся бегством из заточения. Сын императора, Филипп II, тоже воевал с папой, и оба они, и Филипп и Карл, годами бывали отлучены от церкви.

Дукат – золотая монета, вес которой императорским постановлением 1559 г. был определён без малого в три с половиною грамма на нашу меру.

. «Император отменил все торжества» – вернее, они были перенесены с 25 июня 1527 г. (дня крещения инфанта) на 19 апреля следующего года, когда Филипп был торжественно провозглашён законным наследником престола.

Труба Иисуса Навина – от её звука, по библейскому преданию, обрушились крепостные стены Иерихона.