В ожидании годо читать онлайн полностью. Сэмюел беккет - в ожидании годо

«В ожидании Годо» - пьеса ирландского драматурга Сэмюэля Беккета.

Главные герои пьесы «В ожидании Годо» - Владимир (Диди) и Эстрагон (Гого) словно завязли во времени, пригвождённые к одному месту ожиданием некоего Годо, встреча с которым, по их мнению, внесёт смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. Сюжет пьесы не поддается однозначному истолкованию. Зритель по своему усмотрению может определить Годо как конкретное лицо, Бога, сильную личность, Смерть и т. д. В продолжение некоторого времени появляются ещё два странных и неоднозначных персонажа - Поццо и Лакки. Их отношения между собой определить довольно трудно, с одной стороны, Лакки является безмолвным и безвольным рабом Поцци, с другой, его бывшим учителем - но и такая трактовка сомнительна.

Проболтав и порассуждав с главными героями довольно значительное время, Поццо предлагает Лакки подумать и потанцевать, на что тот безропотно соглашается. Монолог Лакки представляет собой остроумную пародию Беккета на учёные диссертации и популярные научные статьи, а также являет собой яркий образец литературного постмодерна. После того как Лакки выдохся, они с Поццо уходят, а Владимир и Эстрагон остаются ждать Годо.

Вскоре к ним прибегает мальчик - посыльный, сообщающий, что Годо придёт завтра. Мальчик работает пастухом, а его брата бьёт хозяин - мсье Годо.

Эстрагону всё происходящее надоедает, и тот решает уйти, выбросив свои ботинки, которые ему малы.

С наступлением утра Гого возвращается побитым и сообщает, что на него напало десять человек. Они с Диди мирятся. Гого находит вместо своих старых другие ботинки, которые ему великоваты, но он оставляет их в надежде, что когда-нибудь обзаведётся носками. Диди находит шляпу Лакки, примеряет её, и они коротают время, играя и меняясь шляпами.

Вновь приходят Поццо и Лакки, сильно изменившиеся - Поццо ослеп, а Лакки онемел. Эта парочка не узнаёт (или делает вид, что не узнаёт) главных героев и продолжает свой путь.

Первую постановку пьесы в 1953 в Париже режиссер Роже Блен осуществляет в тесном сотрудничестве с автором.

Пьеса произвела фурор, а слова Эстрагона

«Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит – ужасно»

Стали визитной карточкой Беккета.

Критик Гарольд Пинтер говорил, что «Годо» навсегда изменил театр, а знаменитый французский драматург Жан Ануй назвал премьеру этой пьесы «самой важной за сорок лет».

В «Годо» усматривают квинтэссенцию Беккета: за тоской и ужасом человеческого бытия в его самом неприглядно-честном виде проступает неизбежная ирония. Герои пьесы напоминают братьев Маркс, великих комиков немого кино. Надо отметить, что Беккет очень любил и других гениев старых комедий: Чарли Чаплина и Бастера Китона.

ГЕРОИ БЕККЕТА

Беккет – писатель отчаяния. Он не идет довольным собой эпохам. Зато его почти неразличимый голос слышен, когда мы перестаем верить, что «человек – это звучит гордо».
Во всяком случае, исторические катаклизмы помогают критикам толковать непонятные беккетовские шедевры, о которых сам автор никогда не высказывался. «В ожидании Годо» многие считали военной драмой, аллегорически описывающей опыт французского Сопротивления, в котором Беккет принимал участие. Война, говорят ветераны, это, прежде всего, одуряющее ожидание конца.

Пряча от себя разрушительные мысли, говорил Паскаль, мы должны постоянно отвлекаться и развлекаться. «Например – в театре», – добавил Беккет и открыл новую драму. В ней он показывал примерно то, о чем рассказывал Паскаль, – людей, коротающих отпущенную им часть вечности . Беда в том, что, глядя на них, мы думаем исключительно о том, о чем герои пьесы пытаются забыть.
В своем театре Беккет поменял местами передний план с задним. Все, что происходит перед зрителями, все, о чем говорят персонажи, не имеет значения. Важна лишь заданная ситуация, в которой они оказались. Но как раз она-то ничем не отличается от нашей. В сущности, мы смотрим на себя, оправдывая эту тавтологию театральным вычитанием. Ведь в отличие от жизни в театре Беккета нет ничего такого, что бы отвлекало нас от себя.
Смотреть на этот кошмар можно недолго. Неудивительно, что пьесы Беккета с годами становились все короче…

Герои Беккета всегда ходят парами – как Владимир и Эстрагон в «Годо». Они, как коробок и спичка, необходимы друг другу, хотя между собой их связывает лишь трение. Взаимное раздражение – единственное, что позволяет им убедиться в собственном существовании.
Их болтовня – средство связи, в которой важен не «мессидж», а «медиум», не содержание, а средство. Речь покоряет тишину, мешая ей растворить нас в себе. Но живы мы не пока говорим, а только когда нас слышно .

«ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ»

Герой Беккета – человек, который нетвердо стоит на ногах. Оно и понятно. Земля тянет его вниз, небо – вверх. Растянутый между ними, как на дыбе, он не может встать с карачек. Заурядная судьба всех и каждого. Беккета интересовали исключительно универсальные категории бытия, равно описывающие любую разумную особь.
Беккета занимала «человеческая ситуация» . А для этого достаточно минимального инвентаря.

Однако, при всем минимализме пьесы, в ней угадываются сугубо личные, автобиографические мотивы. Как и в двух своих предыдущих шедеврах, Беккет списывал драматическую пару с жены и себя. Друзья знали, что в «Годо» попали без изменения диалоги, которые им приходилось слышать во время семейных перебранок за столом у Беккетов.

Сократ говорил, что неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть. У героев Беккета нет другого выхода.
– Я так не могу, – говорит Эстрагон в «Годо».
– Это ты так думаешь, – отвечает ему Владимир.
И он, конечно, прав, потому что, попав на сцену, они не могут с нее уйти, пока не упадет занавес.
Драматург, который заменяет своим персонажам Бога, бросил их под огнями рампы, не объяснив, ни почему они туда попали, ни что там должны делать. Запертые в трех стенах, они не могут покинуть пьесу и понять ее смысла.

Ледяное новаторство Беккета в том, что он с беспрецедентной последовательностью реализовал вечную метафору «Мир – это театр». Оставив своих героев сражаться с бессодержательной пустотой жизни, он предоставил зрителям наблюдать, как они будут выкручиваться.

САМЮЭЛЬ БЕККЕТ

Сэмюэл Баркли Беккет , ирландский драматург, романист и поэт, родился в Дублине. Получив домашнее протестантское воспитание, Сэмюэл поступил сначала в частную привилегированную школу, а затем в Эрлсфортский интернат. С 1920 по 1923 г. Сэмюэл учится в Портора-Ройэл-скул в Северной Ирландии, где увлекается крикетом, регби, боксом и плаванием.

В дублинском Тринити-колледже Беккет изучает языки и читает Луиджи Пиранделло и Шона О"Кейси. Получив в 1927 г. степень бакалавра искусств и диплом с отличием, он в течение года преподает в Белфасте, а затем едет в Париж, где работает учителем английского языка в Эколь нормаль сюперьер и где знакомится с Джеймсом Джойсом, который становится его близким другом.

В Париже Беккет пишет критический монолог «Пруст» («Proust», 1931) и «Блудоскоп» («Whoroscope», 1930), драматическую аллегорию – монолог Рене Декарта, философа, труды которого Беккет изучает в это время.
Беккет также помогает полуслепому Джеймсу Джойсу в работе над романом «Поминки по Финнегану».

В конце 1930 г. Беккет возвращается в Тринити-колледж, где в 1931 г. получает степень магистра искусств, а затем преподает около года французский язык. Как и Джойс, Беккет чувствовал, что его творческий потенциал подавляется тем, что он назвал «гнетом ирландской жизни», и вскоре принял решение навсегда уехать за границу.

ТВОРЧЕСТВО БЕККЕТА

После смерти отца Беккет получил ежегодную ренту и поселился в Лондоне, где прошел курс психоанализа. Опубликовав сборник коротких рассказов «Больше уколов, чем пинков» («More Kicks Than Pricks», 1934), писатель приступает к работе над романом «Мерфи» («Murphy»), который будет издан в 1938 г. Прожив около года в Лондоне, Беккет возвращается в Париж. Хотя «Мерфи» и не имел коммерческого успеха, благожелательный отзыв Джойса создал Беккету репутацию серьезного писателя.

Приблизительно в это же время Беккет знакомится с пианисткой Сюзанной Дешво-Дюмсниль, на которой женится в 1961 г. В 1939 г. Беккет приехал в Ирландию навестить мать, но, узнав о начале второй мировой войны, вернулся в Париж, где вместе с Дешво-Дюмсниль принимал активное участие в движении Сопротивления. В 1942 г., едва избежав ареста, они бежали от гестапо в Руссийон на юг Франции.

На протяжении последующих двух лет Беккет работал разнорабочим и писал роман «Уотт» – последний из написанных им по-английски. Название романа и имя главного героя представляют собой игру слов: «Watt» – это измененное английское «What» («что»); тема романа – тщетная попытка Уотта вести рациональное существование в иррациональном мире.

После окончания второй мировой войны Беккет недолгое время работал в ирландском Красном Кресте в Париже. За антифашистскую деятельность писатель получил Военный крест и медаль за участие в Сопротивлении от французского правительства. С этого времени Беккет начинает писать по-французски: роман «Мерсье и Камье» («Mercier et Camier», 1970), а также трилогию «Моллой» («Molloy», 1951), «Малон умирает» («Malon meurt», 1951) и «Неназываемый» («L"lnnommable», 1953).

БЕККЕТ И ТЕАТР АБСУРДА

Хотя трилогия «Моллой» и занимает важное место в творчестве Беккета, международное признание писателю принесла пьеса «В ожидании Годо» («En Attendant Godot»), написанная в 1949 г. и изданная по-английски в 1954 г. Отныне Беккет считается ведущим драматургом театра абсурда. «Эта пьеса заставила меня пересмотреть те законы, по которым прежде строилась драма, – писал английский критик Кеннет Тайнен. – Я вынужден был признать, что законы эти недостаточно гибкие».
В 60-50-е гг. Беккет много пишет для театра, радио и телевидения.

В 1969 г. Самюэлю Беккету присуждается Нобелевская премия по литературе «за совокупность новаторских произведений в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом».

В течение последующих 10 лет Беккет писал одноактные пьесы, некоторые из которых сам ставил в лондонских и немецких театрах. Его 70-летие было отмечено рядом постановок в лондонском «Ройял Корт-тиэтре». В 1978 г. писатель опубликовал «Вирши» («Mirlitonnades»), сборник коротких стихотворений, за которым последовал рассказ «Компания» («Company»), переработанный год спустя для постановки на Би-би-си, а также на сцене лондонских и нью-йоркских театров. Пьеса «Долой все странное» («All Strange Away», 1979) начинается словами: «Воображение умерло. Вообразите!»

ПЬЕСЫ БЕККЕТА

«Конец игры» (Fin de partie, 1957) – одноактная пьеса, написанная между 1954 и 1956 гг. и переведенная Беккетом на английский язык в 1958 г., является еще более статичной и герметичной, чем «В ожидании Годо».
Четыре персонажа: слепой, парализованный Хамм, его слуга и родители сидят в пустой комнате и тщетно ждут конца света. Хамм, поясняет Беккет, – «это король в шахматной партии, проигранной с самого начала». В шахматах игра кончается, когда королю ставят мат, однако в пьесе «Конец игры», как, впрочем, и «В ожидании Годо», мата нет, есть только пат.

«Последняя запись Крэппа» (Krapp"s Last Tape, 1958) – единственное действующее лицо, престарелый Крапп, проводит свои последние дни, слушая магнитофонные записи собственных монологов тридцатилетней давности. Хотя он и собирается записать на магнитофон свой последний монолог, пьеса кончается в полной тишине. В этой пьесе, своеобразном диалоге молодости и старости, вновь звучит тема тщетности и суетности бытия.

«Счастливые дни» (Happy Days, 1961) – в этой пронизанной иронией двухактной пьесе выведена некая Уинни; погребенная в землю по пояс, она с оптимизмом ожидает, когда зазвонит колокол, чтобы можно было уснуть до наступления смерти.
Уинни находит надежду в маленьких повседневных вещах, пришедших на память в монологе, который она мысленно ведет со своим мужем.

«Игра» (Play, 1963) – три персонажа (Ф1, Ф2 и М), находясь в больших урнах, без всякого выражения смотрят в одном направлении и временами побуждаются к произнесению отдельных монологов падающим на них лучом прожектора.

«Приход и уход» (Come and Go, 1966) – короткая пьеса, в которой действует группа людей, разыгрывая пантомиму и произнося бессодержательные тексты.

«Не я» (Not I, 1973) – огромный, беспрестанно говорящий, освещенный рот рассказывает историю старой дамы, которая молча стоит на сцене.

«Рокаби» (Rockaby, 1981) , «Огайская импровизация» "Ohio Impromptu", 1981) – в этих произведениях люди с раздвоенным «я» говорят сами с собой. Здесь выразились попытки Беккета свести до минимума речь и действие, а также закрепить новые формы отражения действительности.

О ТВОРЧЕСТВЕ БЕККЕТА

В своей речи по поводу вручения Беккету Нобелевской премии по литературе представитель Шведской академии Карл Рагнар Гиров отметил, что глубинный пессимизм Беккета тем не менее «содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что сострадание не имеет границ».

Некоторые критики обращают внимание на пессимизм Беккета: «Беккет поселяет нас в мир Пустоты, – пишет французский критик Морис Надо, – где впустую двигаются полые люди».

Многие критики, например англичанин Ричард Рауд, обращают внимание на язык Беккета «Я не думаю, – пишет Рауд, – что кто-нибудь из современных писателей так великолепно владеет английским (и французским) языком, как Беккет».

По мнению американского литературоведа Санфорда Стернлихта, «Беккет является наиболее влиятельным из современных драматургов, основополагающей фигурой в современной драме».

Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства

Анализ пьесы Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо»

Выполнил:

студент I курса

Продюсерского факультета

Ивашкевич Тимур

Преподаватель:

Скороход Н.С.

Санкт-Петербург

Это история о том, как двое ждали господина Годо, но он не приходил. Поэтому они все еще ждут и будут еще долго ждать господина Годо… или нет.

Двое людей (Эстрагон и Владимир) на деревенской дороге около плакучей ивы ждут некоего Годо. Они не знают, во сколько точно он должен прийти и, стараясь как-нибудь убить время ожидания, ведут беседы на все темы, которые им только приходят в голову. Когда очередная тема заходит в тупик, они решают повеситься, но останавливает их только то, что ветка на дереве недостаточно крепка для этого. Поэтому они дальше ничего не делают: «Так надежнее». Вдруг появляются Лаки и Поццо: человек, несущий в руках огромную кучу вещей, с длиннющей веревкой на шее; другой конец ее держит его «хозяин» с кнутом в руке. По ошибке Владимир и Эстрагон принимают Поццо за Годо. После того как выясняется, что это не так, Лаки подает курицу и вино, насладившись которыми Поццо закуривает трубку. Эстрагон и Владимир тем временем внимательно изучают Лаки, беззвучно и неподвижно стоящего на месте, со всей поклажей Поццо в руках. Добившись от Лаки беззвучного разрешения съесть его кости, оставшиеся от курицы, Эстрагон продолжает беседу. После слов Поццо о том, что таких, как Лаки надо убивать, Лаки плачет и сильно пинает Эстрагона ногой, когда тот хочет вытереть ему слезы. Владимир и Эстрагон обвиняют Поццо в безжалостном обращении с Лаки, тот извиняется, а Владимир уходит в туалет (причем реальный - закулисный, вне предлагаемой местности). Вернувшись оттуда в плохом настроении, он продолжает мучиться от безделья, пока Эстрагон выполняет просьбу Поццо и своей вежливостью усаживает его на стул. Тот все-таки встает и произносит монолог о закате солнца, на который его собеседники не обращают никакого внимания. Поццо продолжает упиваться своим величием и по просьбе Эстрагона заставляет Лаки потанцевать. Это не сильно впечатляет «зрителей», поэтому Поццо просит Владимира надеть Лаки его шляпу, чтобы тот мог «думать». Лаки начинает безостановочно нести чушь (состоящую из научных терминов и прочих умных слов), пока Владимир не срывает него с Владимир шляпу не пока шляпу срывает него с не пока не не не не с не с не пока пока пока Владимир…

Лирическое отступление.

Я решил позволить себе в этой работе чуточку..эмм..вольности и немного приблизить ее к жанру, в котором она написана. Честно говоря, не вижу много смысла в подробном изложении сюжета, хотя бы потому, что все, читающие данное послание априори прочитали пьесу, а если даже и нет, то...прочитают. Поэтому дальнейший разбор мне придется проводить в свободной форме, ибо никакого опыта в подобной деятельности у меня не наблюдается. Уж простите!

Поехали...

Репа, морковь и черная редька.

Кто ж такой-то все-таки этот «…как его… Годе… Годо… Годэн»?! Да Бог знает, как раз потому, что это Он сам и есть (хотя бы по слуховой ассоциации с английским God; но все, конечно, гораздо сложнее)! Осталось только разобраться, чего это Его (он, кстати, «ничего твердо не обещал») эти двое чудиков ждут бесконечное количество времени и не могут дождаться.

Начну с того, что, судя по всему, в этой пьесе «Время остановилось». И действие первое и действие второе происходят в один и тот же день, что можно понять по одинаковым событиям в том и другом действиях, а также по разговорам персонажей о том, что происходило перед этим. Более того, этот самый застывший день – суббота, как выясняется из диалога Эстрагона и Владимира в первом действии. В иудаизме суббота – это день, когда все отдыхают, то есть день, когда никто ничего не должен делать. Вот герои пьесы и мучаются, стараясь, как это не парадоксально звучит, делать все, лишь бы не делать ничего.

Вообще в пьесе очень много отсылок к Библии, религии, Богу. Она очень символична и буквально в каждой фразе и авторской ремарке что-то зашифровано (Кстати о ремарках, Беккет – гений. Может быть, у меня не такой уж большой опыт в чтении драмы, но, по-моему, Сэмюэлю Беккету с помощью только одних ремарок удалось создать шикарную атмосферу и огромное количество смысловых нагрузок. Конечно, нельзя отрывать одного от другого, но все-таки).

Допустим, кто такой Годо мы разгадали. Кто эти двое, Владимир и Эстрагон? В первом действии после того, как они пару раз покопались в своих шляпах и башмаках (что тоже не просто так), Владимир вдруг вспоминает историю из той самой Библии. Речь идет «про двух злодеев, которых распяли вместе со Спасителем. Говорят…» Притом историю эту записали четыре евангелиста: двое из них ничего не пишут про судьбу разбойников; один упоминает об одном спасенном разбойнике; последний же говорит, что на вечные муки были обречены оба разбойника, которые злословили Спасителя за то, что он не хотел их спасти. Эта разбойничья арифметика мне как-то напоминает двух бездельников, один из которых, постоянно проворачивает разные фокусы со своими башмаками, а второй все время вспоминает, что они кое-кого ждут. Вот и не поймешь, что с этими двумя будет, то ли забудут про них все, то ли они вдвоем сгинут, то ли кто-то один в конечном счете останется. По-моему даже, это будет Владимир. Все-таки – он единственный в этой пьесе, кто хоть немного понимает, что тут вокруг вообще происходит. Может потому, что он единственный кто об этом хоть чуточку задумывается (к разговору о думах, забавно, что одна из них у Владимира происходит «В конце коридора, налево» за кулисами)?

Дед с чемоданами, привязанный к высокомерному позеру с кнутом, они зачем? Лаки: lucky (англ.)– «счастливчик». Да уж, действительно.

На первый взгляд: дурачек какой-то, шут, опять же. Как оказывается, шуты или «бичуны» тоже много чего знают и умеют, иногда даже слишком много («Король Лир» опять же). Лаки – это крайняя стадия, этот персонаж прошел в своей долгой (на что его седая голова указывает) жизни все. Может быть, он даже читал лекции по философии в университете, а потом что-то понял или наоборот, чего-то не понял в этой жизни. Попытался научить чему-то хорошему еще молодого Поццо, но, видимо, разочаровавшись в нем (запутавшись в сетях и обтанцевав это дело), привязал себя к нему веревкой, схватил его пульверизатор вместе с кучей других безделушек и побежал, куда глаза глядят. Тем более, что глаза Поццо за ненадобностью глядеть перестали, по той же причине онемел язык Лаки. Он уже сказал, что хотел, а потом засунул это все в черную шляпу, смял ее и отдал Поццо, чтобы тот хотя бы мог поразвлечься и покрасоваться перед кем-нибудь своей новой старой игрушкой.

Почему, кстати, всех по двое? Гого и Диди, Лаки и Поццо, даже у мальчика, как выясняется, есть брат. Первая ассоциация – Ноев ковчег. Каждой твари по паре. В одиночку никто не выживет, да и жить тогда ради кого? Об Эстрагоне заботится задумчивый Владимир, мальчик заботится о своем больном брате, у третьей пары отношения несколько иные, но, в общем, все равно Поццо без Лаки не Поццо, а Лаки без Поццо не Лаки. Один всегда дополняет другого. И если бы не было тьмы, мы бы не знали, что существует свет, и наоборот.

Только что пришла на ум одна вещь. Помните трех обезьянок, сидящих рядом друг с другом (ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю). Они напоминает героев пьесы: в конечном итоге Лаки не говорит (онемел язык), Поццо не видит (ослеп), а Гого и Диди вообще не предпринимают никаких активных действий. Про действия в этой пьесе вообще говорить трудно, потому что большинство из них абсурдны. А раз они абсурдны, значит понять их можно в том случае, если переложить их на привычную человеческую логику, что получается только с помощью подбора соответствующих метафор и сравнений. Вот, например…

Основное действие, которому посвящают себя Владимир и Эстрагон это ожидание. Как только оно перетекает во что-то другое, герои, как правило, пресекают развитие действия и возвращаются к ожиданию. Лаки и Поццо постоянно в дороге – они все время идут вперед, при этом Лаки все время трудится сверх надобности, а Поццо все время занимается самолюбованием и бичеванием Лаки. Что деятельность первого, что второго не имеет много здравого смысла, но в отличие от первой пары они все время движутся, иногда останавливаясь, но потом возобновляя движение. Напрашивается такая метафора: поведение Диди и Гого напоминает поведение природы, окружающего мира, планеты. Они все время движутся куда-то, но как бы стоят на месте, потому что движутся циклично (вращение земли; смена дней и ночей, времен года; круговорот воды и т.д.). Поведение Поццо и Лаки – это поведение человека. Человек все время движется вперед, все время что-то делает (зачастую бессмысленно, как и они), иногда нарушая естественные процессы. Тогда поведение природы меняется, как и поведение Владимира и Эстрагона при встрече с Поццо и Лаки. При этом, предполагаемая встреча с седобородым Годо - это конец Света, смерть, завершение цикла. У меня, почему то, такая картинка вырисовывается. И если переводить эту метафору на язык Беккета, то он, по-моему, считает, что морковка с каждым днем превращается в редьку, люди слепнут и перестают говорить что-то дельное, а Годо не очень спешит исправлять эту ситуацию.

Место действия пьесы – нигде и везде. Время действия пьесы – бесконечность. Катулл, которым на мгновение возомнил себя Эстрагон (а может это он и есть); затем средневековые шуты; 1900 год; Эйфелева башня; и черные котелки, которые уже не варят или варят вместо голов, на которых они надеты. Так, как у Владимира и Эстрагона было всегда и везде, а Годо появлялся в разных обличиях, под разными именами и в разных местах. И многие его так и не дождались. Приходил мальчик и говорил, что Годо обязательно придет, только завтра. А все верили этому глазастому пареньку и ждали, только кто-то готовился к этой встрече, а кто-то сидел и сторожил свое зрительское место в торфяном болоте, которое его потихоньку засасывало.

Но если быть оптимистом, то, в конце концов, Владимир не дождется Годо и пойдет к нему сам, тем более, что они с ним уже виделись, только Годо был немного занят, да и с бухгалтером и страховыми агентами посоветоваться действительно надо было. А вот Эстрагон, проснется очередным утром весь в синяках и вспомнит про крепкую веревку, которую обещал захватить. Потом придет на дорогу к плакучей иве и, не найдя там ни Владимира, ни Годо, ни морковки с репой…да чего уж там, даже черной редьки там не найдя; в последний раз померяет свои ботинки, которые снова не подойдут, поставит их на дорогу и обмотает веревку вокруг своей шеи. Только он не побежит никуда, как Лаки... а ветка на иве не надломится.

Эстрагон сидит на холмике и безуспешно пытается стащить с ноги башмак. Входит Владимир и говорит, что рад возвращению Эстрагона: он уж думал, что тот исчез навсегда. Эстрагон и сам так думал. Он провёл ночь в канаве, его били - он даже не заметил кто. Владимир рассуждает о том, что трудно все это вынести в одиночку. Надо было думать раньше, если бы они давным-давно, ещё в девяностые годы, бросились с Эйфелевой башни вниз головой, то были бы среди первых, а теперь их даже наверх не пустят. Владимир снимает шляпу, трясёт её, но из неё ничего не выпадает. Владимир замечает, что, видно, дело не в башмаке: просто у Эстрагона такая нога. Владимир задумчиво изрекает, что один из разбойников был спасён, и предлагает Эстрагону покаяться. Он вспоминает Библию и удивляется, что из четырёх евангелистов только один говорит о спасении разбойника, и все почему-то верят ему. Эстрагон предлагает уйти, но Владимир считает, что уходить нельзя, ведь они ждут Годо, и если он не придёт сегодня, то надо будет ждать его здесь завтра Годо обещал прийти в субботу. Эстрагон и Владимир уже не помнят, ждали ли они Годо вчера, не помнят, суббота сегодня или какой-то другой день. Эстрагон задрёмывает, но Владимиру сразу становится одиноко, и он будит товарища. Эстрагон предлагает повеситься, но они никак не могут решить, кому вешаться первым, и в конце концов решают ничего не делать, ибо так безопаснее. Они подождут Годо и узнают его мнение. Они никак не могут вспомнить, о чем они просили Годо, кажется, они обращали к нему что-то вроде неопределённой мольбы. Годо ответил, что он должен подумать, посоветоваться с семьёй, списаться кое с кем, порыться в литературе, свериться с банковскими счетами и только после этого принять решение.

Слышен пронзительный вопль. Владимир и Эстрагон, прижавшись друг к другу, замирают от страха. Входит Лаки с чемоданом, складным стулом, корзиной с едой и пальто; вокруг шеи у него верёвка, конец которой держит Поццо. Поццо щёлкает кнутом и погоняет Лаки, браня его на чем свет стоит. Эстрагон робко спрашивает Поццо, не Годо ли он, но Поццо даже не знает, кто такой Годо. Поццо путешествует один и рад встретить себе подобных, то есть тех, кто сотворён по образу и подобию Божьему. Он не может долго обходиться без общества. Решив сесть, он велит Лаки подать стул. Лаки ставит на землю чемодан и корзину, подходит к Поццо, раскладывает стул, затем отходит и снова берет в руки чемодан и корзину. Поццо недоволен: стул надо поставить ближе. Лаки снова ставит чемодан и корзину, подходит, переставляет стул, затем снова берет в руки чемодан и корзину. Владимир и Эстрагон недоумевают: почему Лаки не поставит вещи на землю, зачем он все время держит их в руках? Поццо принимается за еду. Съев цыплёнка, он бросает на землю его кости и раскуривает трубку. Эстрагон робко спрашивает, нужны ли ему кости. Поццо отвечает, что они принадлежат носильщику, но если Лаки от них откажется, Эстрагон может их взять. Поскольку Лаки молчит, Эстрагон подбирает кости и начинает их грызть. Владимир возмущается жестокостью Поццо: разве можно так обращаться с человеком? Поццо, не обращая внимания на их осуждение, решает выкурить ещё одну трубку. Владимир и Эстрагон хотят уйти, но Поццо приглашает их остаться, ведь иначе они не встретятся с Годо, которого так ждут.

Эстрагон пытается выяснить у Поццо, почему Лаки не ставит свои чемоданы. После того как он несколько раз повторяет свой вопрос, Поццо наконец отвечает, что Лаки имеет право поставить тяжёлые вещи на землю, и коль скоро он этого не делает, значит, он этого не хочет. Вероятно, он надеется разжалобить Поццо, чтобы Поццо его не прогонял. Толку от Лаки как от козла молока, с работой он не справляется, вот Поццо и решил от него избавиться, но по доброте душевной, вместо того чтобы просто вышвырнуть Лаки, он ведёт его на ярмарку в надежде получить за него хорошую цену. Поццо считает, что лучше всего было бы убить Лаки. Лаки плачет. Эстрагон жалеет его и хочет утереть ему слезы, но Лаки изо всей силы пинает его ногой. Эстрагон плачет от боли. Поццо замечает, что Лаки перестал плакать, а Эстрагон начал, так что количество слез в мире всегда остаётся неизменным. Так же и со смехом Поццо говорит, что всем этим замечательным вещам его научил Лаки, ведь они вместе уже шестьдесят лет. Он велит Лаки снять шляпу. Под шляпой у Лаки длинные седые волосы. Когда сам Поццо снимает шляпу, то оказывается, что он совершенно лыс. Поццо рыдает, говоря, что не может идти с Лаки, не может его больше выносить. Владимир укоряет Лаки за то, что тот истязает такого доброго хозяина. Поццо успокаивается и просит Владимира и Эстрагона забыть все, что он им говорил. Поццо произносит напыщенную речь о красоте сумерек. Эстрагону и Владимиру скучно. Чтобы их развлечь, Поццо готов приказать Лаки спеть, сплясать, продекламировать или подумать. Эстрагон хочет, чтобы Лаки сплясал, а потом подумал. Лаки пляшет, затем думает вслух. Он произносит длинный научно-заумный монолог, лишённый всякого смысла. Наконец Поццо и Лаки уходят. Эстрагон тоже хочет уйти, но Владимир останавливает его: ведь они ждут Годо. Приходит мальчик и говорит, что Годо просил передать, что сегодня он не придёт, но обязательно придёт завтра. Наступает ночь. Эстрагон решает не носить больше свои башмаки, пусть лучше их возьмёт кто-нибудь, кому они впору. А он будет ходить босиком, как Христос. Эстрагон пытается вспомнить, сколько лет они знакомы с Владимиром. Владимир считает, что лет пятьдесят. Эстрагон вспоминает, как он однажды бросился в Рону, а Владимир его выловил, но Владимир не хочет ворошить прошлое. Они думают, не расстаться ли им, но решают, что пока не стоит. «Ну что, пойдём?» - говорит Эстрагон. «Пойдём», - отвечает Владимир. Оба не двигаются с места.

Следующий день. Тот же час. То же место, но на дереве, накануне совсем голом, появилось несколько листьев. Входит Владимир, рассматривает стоящие посреди сцены башмаки Эстрагона, потом напряжённо вглядывается в даль. Когда появляется босой Эстрагон, Владимир радуется его возвращению и хочет обнять его. Поначалу тот не подпускает его к себе, но вскоре смягчается, и они бросаются друг другу в объятия. Эстрагона снова били. Владимир жалеет его. Им лучше поодиночке, но все же они каждый день приходят сюда и убеждают себя, что рады видеть друг друга. Эстрагон спрашивает, чем им заняться, раз они так рады. Владимир предлагает ждать Годо. Со вчерашнего дня многое изменилось: на дереве появились листья. Но Эстрагон не помнит, что было вчера, он не помнит даже Поццо и Лаки. Владимир и Эстрагон решают поговорить спокойно, раз уж они не умеют молчать. Болтовня самое подходящее занятие, чтобы не думать и не слушать. Им чудятся какие-то глухие голоса, и они долго обсуждают их, потом решают начать все сначала, но начать - самое трудное, и хотя начинать можно с чего угодно, надо все-таки выбрать, с чего именно. Отчаиваться рано. Вся беда в том, что мысли все равно одолевают. Эстрагон уверен, что вчера они с Владимиром здесь не были. Они были в какой-то другой дыре и весь вечер болтали о том о сём и продолжают болтать который год. Эстрагон говорит, что стоящие на сцене башмаки - не его, они совсем другого цвета. Владимир предполагает, что кто-то, кому жали башмаки, взял башмаки Эстрагона, а свои оставил. Эстрагон никак не может понять, зачем кому-то его башмаки, ведь они тоже жали. «Тебе, а не ему», - объясняет Владимир. Эстрагон пытается разобраться в словах Владимира, но безуспешно. Он устал и хочет уйти, но Владимир говорит, что нельзя уходить, надо ждать Годо.

Владимир замечает шляпу Лаки, и они с Эстрагоном надевают по очереди все три шляпы, передавая их друг другу: свои собственные и шляпу Лаки. Они решают поиграть в Поццо и Лаки, но вдруг Эстрагон замечает, что кто-то идёт. Владимир надеется, что это Годо, но тут оказывается, что с другой стороны тоже кто-то идёт. Боясь, что они окружены, друзья решают спрятаться, но никто не приходит: вероятно, Эстрагону просто показалось. Не зная, чем заняться, Владимир и Эстрагон то ссорятся, то мирятся. Входят Поццо и Лаки. Поццо ослеп. Лаки несёт те же вещи, но теперь верёвка короче, чтобы Поццо было легче идти за Лаки. Лаки падает, увлекая за собой Поццо. Лаки засыпает, а Поццо пытается встать, но не может. Понимая, что Поццо в их власти, Владимир и Эстрагон обдумывают, на каких условиях стоит ему помочь. Поццо обещает за помощь сто, потом двести франков. Владимир пытается его поднять, но сам падает. Эстрагон готов помочь Владимиру подняться, если после этого они уйдут отсюда и не вернутся. Эстрагон пытается поднять Владимира, но не может удержаться на ногах и тоже падает. Поццо отползает в сторону. Эстрагон уже не помнит, как его зовут, и решает называть его разными именами, пока какое-нибудь не подойдёт. «Авель!» - кричит он Поццо. В ответ Поццо зовёт на помощь. «Каин!» - кричит Эстрагон Лаки. Но отзывается снова Поццо и снова зовёт на помощь. «В одном - все человечество», - поражается Эстрагон. Эстрагон и Владимир встают. Эстрагон хочет уйти, но Владимир напоминает ему, что они ждут Годо. Подумав, они помогают Поццо встать. Он не стоит на ногах, и им приходится поддерживать его. Глядя на закат, они долго спорят, вечер сейчас или утро, закат это или восход. Поццо просит разбудить Лаки. Эстрагон осыпает Лаки градом ударов, тот встаёт и собирает поклажу. Поццо и Лаки собираются идти. Владимир интересуется, что у Лаки в чемодане и куда они направляются. Поццо отвечает, что в чемодане песок, и они идут дальше. Владимир просит Лаки спеть перед уходом, но Поццо утверждает, что Лаки немой. «Давно ли?» - удивляется Владимир. Поццо теряет терпение. Почему его терзают вопросами о времени? Давно, недавно... Все происходит в один прекрасный день, похожий на все остальные. В один день мы родились и умрём в тот же день, в ту же секунду. Поццо и Лаки уходят. За сценой слышен грохот: видно, они снова упали. Эстрагон задрёмывает, но Владимиру становится одиноко и он будит Эстрагона. Владимир не может понять, где сон, где явь: может быть, на самом деле он спит? И когда завтра он проснётся или ему покажется, что он проснулся, что он будет знать о сегодняшнем дне, кроме того, что они с Эстрагоном до самой ночи ждали Годо? Приходит мальчик. Владимиру кажется, что это тот же самый мальчик, который приходил вчера, но мальчик говорит, что пришёл впервые. Годо просил передать, что сегодня не придёт, но завтра придёт обязательно.

Эстрагон и Владимир хотят повеситься, но у них нет крепкой верёвки. Завтра они принесут верёвку и, если Годо снова не придёт, повесятся. Они решают разойтись на ночь, чтобы утром вернуться и снова ждать Годо. «Идём», - говорит Владимир. «Да, Пошли», - соглашается Эстрагон. Оба не трогаются с места.

История создания

По словам самого Беккета, он начал писать «В ожидании Годо» для того, чтобы отвлечься от прозы, которая ему, по его мнению, тогда перестала удаваться .

Пьеса вышла отдельным изданием 17 октября 1952 года в издательстве «Minuit». Премьера состоялась 5 января 1953 года в Париже , первое представление на английском языке прошло 3 августа в Лондоне .

Персонажи

• Владимир
• Эстрагон
• Поццо
• Лакки
• Мальчик

Сюжет

Главные герои пьесы «В ожидании Годо» - Владимир (Диди) и Эстрагон (Гого) словно завязли во времени, пригвождённые к одному месту ожиданием некого Годо, встреча с которым, по их мнению, внесет смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. Сюжет пьесы не поддается однозначному истолкованию. Зритель по своему усмотрению может определить Годо как конкретное лицо, Бога, сильную личность, Смерть и т. д. В продолжении некоторого времени появляются ещё два странных и неоднозначных персонажа - Поццо и Лакки. Их отношения между собой определить довольно трудно, с одной стороны, Лакки является безмолвным и безвольным рабом Поцци, с другой, его бывшим учителем - но и такая трактовка сомнительна.

Проболтав и порассуждав с главными героями довольно значительное время, Поццо предлагает Лакки подумать и потанцевать, на что тот безропотно соглашается. Монолог Лакки представляет собой остроумную пародию Беккета на ученые диссертации и популярные научные статьи, а также являет собой яркий образец литературного постмодерна . После того, как Лакки выдохся, они с Поцци уходят, а Владимир и Эстрагон остаются ждать Годо.

Вскоре к ним прибегает мальчик - посыльный, сообщающий, что Годо придёт завтра. Мальчик работает пастухом, а его брата бьёт хозяин - мсье Годо. Эстрагону всё происходящее надоедает и тот решает уйти, оставив Владимиру свои ботинки, которые ему малы, в надежде, что придёт кто-нибудь и заберёт их, в обмен оставив свои, бо́льшие. С наступление утра Гого возвращается побитым и сообщает, что на него напало десять человек. Они с Диди мирятся. Вновь приходят Поццо и Лакки, сильно изменившиеся - Поццо ослеп, а Лакки онемел. Эта парочка не узнаёт (или делает вид, что не узнаёт) главных героев и продолжает свой путь.

Диди и Гого коротают время, играя и меняясь шляпами, одну из которых забыл Лакки. Снова прибегает мальчик и сообщает, что мсье Годо придёт завтра. Он не помнит Владимира и того, что приходил вчера.

Герои решают отправиться на поиски верёвки, чтобы повеситься, если мсье Годо не придёт и завтра. Но пьеса заканчивается словами «они не двигаются с места».

Театральные постановки в России

• - Театр «На Крюковом канале», реж. -