Из рассказа «Лето» мы узнаем о том, где восходит и садится солнышко, о дождике, о летних растениях, грибах, ягодах, насекомых и, конечно, о сборе урожая.

Лето читать

В начале лета бывают самые долгие дни. Часов двенадцать солнце не сходит с неба, и вечерняя заря еще не успевает погаснуть на западе, как на востоке показывается уже беловатая полоска – признак приближающегося утра. И чем ближе к северу, тем дни летом длиннее и ночи короче.

Высоко-высоко подымается солнышко летом, не то что зимой; еще немного повыше, и оно стало бы прямо над головой. Почти отвесные лучи его сильно греют, а к полудню даже и жгут немилосердно. Вот подходит полдень; солнце взобралось высоко на прозрачный голубой свод неба. Только кое-где, как легкие серебряные черточки, видны перистые облачка – предвестники постоянной хорошей погоды, или вёдра, как говорят крестьяне. Выше уже солнце идти не может и с этой точки станет спускаться к западу. Точка, откуда солнце начинает уже склоняться, называется полднем. Станьте лицом к полудню, и та сторона, куда вы смотрите, будет юг, налево, откуда поднялось солнце, – восток, направо, куда оно клонится, – запад, а позади вас – север, где солнце никогда не бывает.

В полдень не только на самое солнце невозможно взглянуть без сильной, жгучей боли в глазах, но трудно даже смотреть на блестящее небо и землю, на все, что освещено солнцем. И небо, и поля, и воздух залиты горячим, ярким светом, и глаз невольно ищет зелени и прохлады. Уж слишком тепло! Над отдыхающими полями (теми, на которых ничего не посеяно в этом году) струится легкий пар. Это теплый воздух, наполненный испарениями: струясь, как вода, подымается он от сильно нагретой земли. Вот почему наши умные крестьяне и говорят о таких полях, что они отдыхают под паром. На дереве не шелохнется, и листья, будто утомленные жаром, повисли. Птицы попрятались в лесной глуши; домашний скот перестает пастись и ищет прохлады; человек, облитый потом и чувствуя сильное изнеможение, оставляет работу: все ждет, когда спадет жар. Но для хлеба, для сена, для деревьев необходимы эти жары.

Однако ж долгая засуха вредна для растений, которые любят тепло, но любят и влагу; тяжела она и для людей. Вот почему люди радуются, когда набегут грозовые тучи, грянет гром, засверкает молния и освежительный дождь напоит жаждущую землю. Только бы дождь не был с градом, что иногда случается среди самого жаркого лета: град губителен для поспевающих хлебов и лоском кладет иное поле. Крестьяне усердно молят Бога, чтобы града не было.

Все, что начала весна, доканчивает лето. Листья вырастают во всю свою величину, и, недавно еще прозрачная, роща делается непроглядным жилищем тысячи птиц. На заливных лугах густая, высокая трава волнуется, как море. В ней шевелится и жужжит целый мир насекомых. Деревья в садах отцвели. Ярко-красная вишня и темно-малиновая слива уже мелькают между зеленью; яблоки и груши еще зелены и таятся между листьями, но в тиши зреют и наливаются. Одна липа еще в цвету и благоухает. В ее густой листве, между ее чуть белеющими, но душистыми цветочками, слышен стройный, невидимый хор. Это работают с песнями тысячи веселых пчелок на медовых, благоухающих цветочках липы. Подойдите ближе к поющему дереву: даже пахнет от него медом!

Ранние цветы уже отцвели и заготовляют семена, другие еще в полном цвету. Рожь поднялась, заколосилась и уже начинает желтеть, волнуясь, как море, под напором легкого ветра. Гречиха в цвету, и нивы, засеянные ею, будто покрыты белой пеленой с розоватым оттенком; с них несется тот же приятный медовый запах, которым приманивает пчел цветущая липа.

А сколько ягод, грибов! Словно красный коралл, рдеет в траве сочная земляника; на кустах развесились прозрачные сережки смородины… Но возможно ли перечислить все, что появляется летом? Одно зреет за другим, одно догоняет другое.

И птице, и зверю, и насекомому летом раздолье! Вот уже и молоденькие птички пищат в гнездах. Но пока еще у них подрастут крылья, заботливые родители с веселым криком снуют в воздухе, отыскивая корм для своих птенцов. Малютки давно уже высовывают из гнезда свои тоненькие, еще худо оперившиеся шейки и, раскрыв носики, ждут подачки. И корму довольно для птиц: та подымает оброненное колосом зерно, другая и сама потреплет зреющую ветку конопли или почнет сочную вишню; третья гонится за мошками, а они кучами толкутся в воздухе. Зоркий ястреб, широко распустив свои длинные крылья, реет высоко в воздухе, зорко высматривая цыпленка или другую какую-нибудь молоденькую, неопытную птичку, отбившуюся от матери, – завидит и, как стрела, пустится он на бедняжку: не миновать ей жадных когтей хищной, плотоядной птицы. Старые гуси, гордо вытянув свои длинные шеи, громко гогочут и ведут на воду своих маленьких деток, пушистых, как весенние барашки на вербах, и желтых, как яичный желток.

Мохнатая, разноцветная гусеница волнуется на своих многочисленных ножках и гложет листья и плоды. Пестрых бабочек порхает уже много. Золотистая пчелка без устали работает на липе, на гречихе, на душистом, сладком клевере, на множестве разнообразных цветов, доставая всюду то, что ей нужно для изготовления ее хитрых, душистых сотов. Неумолкающий гул стоит в пасеках (пчельниках). Скоро пчелкам станет тесно в ульях, и они начнут роиться: разделяться на новые трудолюбивые царства, из которых одно останется дома, а другое полетит искать нового жилья где-нибудь в дуплистом дереве. Но пасечник перехватит рой на дороге и посадит его в давно приготовленный для него новенький улей. Муравей уже много настроил новых подземных галерей; запасливая хозяйка белка уже начинает таскать в свое дупло поспевающие орехи. Всем приволье, всем раздолье!

Много, много летом работы крестьянину! Вот он вспахал озимые поля [Озимые поля – поля, засеваемые осенью; зерна зимуют под снегом.] и приготовил к осени мягкую колыбельку хлебному зерну. Еще не успел он кончить пахоты, как уже настает пора косить. Косари, в белых рубахах, с блестящими и звенящими косами в руках, выходят на луга и дружно подкашивают под корень высокую, уже осеменившуюся траву. Острые косы блестят на солнце и звенят под ударами набитой песком лопатки. Женщины также дружно работают граблями и сваливают уже подсохшее сено в копны. Приятный звон кос и дружные, звонкие песни несутся повсюду с лугов. Вот уже строятся и высокие круглые стога. Мальчики валяются в сене и, толкая друг друга, заливаются звонким смехом; а мохнатая лошаденка, вся засыпанная сеном, едва волочит на веревке тяжелую копну.

Не успел отойти сенокос – начинается жатва. Рожь, кормилица русского человека, поспела. Отяжелевший от множества зерен и пожелтевший колос сильно понагнулся к земле; если еще его оставить на поле, то зерно станет сыпаться, и пропадет без пользы Божий дар. Бросают косы, принимаются за серпы. Весело смотреть, как, рассыпавшись по ниве и нагнувшись к самой земле, стройные ряды жнецов валят под корень рожь высокую, кладут ее в красивые, тяжелые снопы. Пройдет недели две такой работы, и на ниве, где еще недавно волновалась высокая рожь, будет повсюду торчать срезанная солома. Зато на сжатой полосе рядами станут высокие, золотистые копны хлеба.

Не успели убрать ржи, как пришла уже пора приниматься за золотистую пшеницу, за ячмень, за овес; а там, смотришь, уже покраснела гречиха и просит косы. Пора дергать лен: он совсем ложится. Вот и конопля готова; воробьи стаями хлопочут над ней, доставая маслянистое зерно. Пора копать и картофель, и яблоки давно уже валятся в высокую траву. Все спеет, все зреет, все надобно убрать вовремя; даже и длинного летнего дня не хватает!

Поздно вечером возвращаются люди с работы. Они устали; но их веселые, звонкие песни раздаются громко по вечерней заре. Утром вместе с солнышком крестьяне опять примутся за работу; а солнышко летом встает куда как рано!

Отчего же так весел крестьянин летом, когда работы у него так много? И работа не легкая. Нужна большая привычка, чтобы промахать целый день тяжелой косой, срезывая каждый раз добрую охапку травы, да и с привычкой много еще нужно прилежания и терпения. Нелегко и жать под палящими лучами солнца, нагнувшись до самой земли, обливаясь потом, задыхаясь от жары и усталости. Посмотрите на бедную крестьянку, как она своей грязной, но честной рукой отирает крупные капли пота с разгоревшегося лица. Ей даже некогда покормить своего ребенка, хотя он тут же на поле барахтается в своей люльке, висящей на трех кольях, воткнутых в землю. Маленькая сестра крикуна сама еще ребенок и недавно начала ходить, но и та не без дела: в грязной, изорванной рубашонке сидит она на корточках у люльки и старается закачать своего расходившегося братишку.

Но почему же весел крестьянин летом, когда работы у него так много и работа его так трудна? О, на это есть много причин! Во-первых, крестьянин работы не боится: он вырос в трудах. Во-вторых, он знает, что летняя работа кормит его целый год и что надо пользоваться вёдром, когда Бог дает его; а не то – можно остаться без хлеба. В-третьих, крестьянин чувствует, что его трудами кормится не одна его семья, а весь мир: и я, и вы, и все разодетые господа, хотя иные из них и с презреньем посматривают на крестьянина. Он, копаясь в земле, кормит всех своею тихой, не блестящей работою, как корни дерева кормят гордые вершины, одетые зелеными листьями.

Много прилежания и терпения нужно для крестьянских работ, но немало также требуется знаний и опыта. Попробуйте жать, и вы увидите, что на это надобно много уменья. Если же кто без привычки возьмет косу, то не много с нею наработает. Сметать хороший стог сена – тоже дело не легкое; пахать надо умеючи, а чтобы хорошо посеять – ровно, не гуще и не реже того, чем следует, – то даже не всякий крестьянин за это возьмется. Кроме того, нужно знать, когда и что делать, как сладить соху и борону [Соха, борона – старинные земледельческие орудия. Соха – для вспашки, борона – для разбивки комьев после вспашки.], как из конопли, например, сделать пеньку, из пеньки нитки, а из ниток соткать холст… О, много, очень много знает и умеет делать крестьянин, и его никак нельзя назвать невеждой, хотя бы он и читать не умел! Выучиться читать и выучиться многим наукам гораздо легче, чем выучиться всему, что должен знать хороший и опытный крестьянин.

Сладко засыпает крестьянин после тяжких трудов, чувствуя, что он выполнил свой святой долг. Да и умирать ему нетрудно: обработанная им нива и еще засеянное им поле остаются его детям, которых он вспоил, вскормил, приучил к труду и вместо себя поставил работниками перед людьми.

Опубликовано: Мишкой 14.08.2018 19:11 14.08.2018

К.Д.Ушинский (1824-1870) - выдающийся педагог и дет­ский писатель.

Отрочество и юность Ушинского прошли в небольшом городе Новгород-Северске, где он и учился в гимназии. Позднее Ушин­ский окончил Московский университет.

Педагогическая деятельность. В русской и мировой педагогике имя К. Д.Ушинского занимает особое и значительное место. Помимо громадного вклада в развитие отечественной педаго­гической мысли - он справедливо считается создателем русской народной школы - чрезвычайно важно и сегодня его учение о духовной стороне человеческой жизни, о связи общественного прогресса с состоянием образования. Большую часть своей жизни Ушинский посвятил практиче­ской педагогике. Основное его внимание было сосредоточено на создании русской народной школы, а также на вопросах женско­го образования (несколько лет он служил инспектором Смольно­го института для благородных девиц). В области народного образо­вания Ушинский ориентировался на традиционные ценности жизни народа. В наступлении эпохи капитализма и индустриали­зации он усматривал «грязь» и «разврат». И утверждал, что лишь церковь и школа могут вывести «наш простой народ... в более об­ширную и свободную сферу».

Свою педагогическую практику Ушинский теоретически осмыс­лил в большом двухтомном труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии» (1868- 1869). Многие выводы этого труда не устарели и сегодня. Также не устарели и отдельные положения его статьи «Родное слово» (1861). Ушинский признавал краеугольным камнем формирования лич­ности нравственное воспитание, развитие «нравственных чувств». Следует воспитывать, считал он, не навязывая ребенку своих убеж­дений, а пробуждая в нем «жажду этих убеждений и мужество к обороне их как от собственно низких стремлений, так и от других».

В предисловии к книге «Детский мир и хрестоматия» (1861) Ушинский писал, что появление этого труда вызвано «современной потребностью». Принципом приобщения детей к основам наук он провозгласил связь между наукой и жизнью. Цель его книги - дать ученикам младших классов по возможности полное представ­ление о мире, которое поможет развитию их мыслительных спо­собностей. Материал располагался по разделам: «Из природы», «Из географии», «Из русской истории», «Первые уроки логики». В приложении-хрестоматии ученик знакомился с «образцами сло­га лучших писателей» - как с классическими произведениями Крылова, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, так и с произве­дениями современных авторов - Некрасова, Тургенева, Гонча­рова, Никитина, Майкова и др. В хрестоматию были включены и произведения иностранных авторов.

Второй учебной книгой, созданной Ушинским, было «Родное слово» для детей младшего возраста. Она, как и первая, имела большой успех. Так же как «Детский мир...», «Родное слово» слово сложено на основе фольклора, которому Константин Дмитриевич отводил исключительно важную воспитательную роль, и на луч­ших литературных образцах. Ушинский стремится и здесь дать де­тям систему реальных знаний, сохранить энциклопедическую широту.

Произведения для д е т е й. Ушинский не только обладал педагогическим талантом, но и проявил себя как замечательный детский писатель. Его произведения, помещенные в учебных кни­гах, заключают в себе наглядный моральный урок и несут читате­лям конкретные знания. Например, «Детский мир...» открывается занимательным рассказом «Дети в роще», где говорится о пагуб­ности лени и безответственности. Брат и сестра отправились в шко­лу, но, привлеченные прохладой рощи, устремились в нее, а не в школу. Однако ни муравей, ни белка, ни ручей, ни птичка, к которым обращаются дети, не желают веселиться с ними - все они трудятся. «А вы что сделали, маленькие ленивцы? - говорит им уставшая малиновка. - В школу не пошли, ничего не выучи­ли, бегаете по роще да еше мешаете другим дело делать... Помни­те, что только тому приятно отдохнуть и поиграть, кто поработал и сделал все, что обязан был сделать».

Рассказы «Зима», «Весна», «Лето» и «Осень» дают представле­ние о смене времен года. Простые понятия, ясный язык, спокой­ная интонация - все располагает маленького читателя к воспри­ятию информации, заключенной в этих рассказах.

На полях появляются сначала проталины; но скоро земля, мокрая, про­питанная водою, повсюду показывается из-под снега. Пройдет еще неделя-другая - и снег останется разве где-нибудь в глубоком овраге, куда не заглядывает солнце. Небо становится все синее, а воздух все теплее.

Ушинский никогда не упускает возможности от конкретных описаний обратиться к более высоким материям, к выводам, на­правленным на духовное развитие. Рассказ «О человеке» начина­ется словами: «Я человек, хотя еще и маленький, потому что у меня есть такая же душа и такое же тело, как и у других людей». Далее идет подробное описание человеческого тела, а в конце - напоминание: «Человек одарен прекрасно устроенным телом, одарен жизнью, одарен душой - свободной, разумной и бессмерт­ной, желающей добра и верящей в Творца Вселенной». В хресто­матии дан короткий рассказ об органах человеческого тела, о том, как они перессорились между собой, увидели, что это плохо, и помирились, «стали по-прежнему друг на друга работать - и все тело поправилось и сделалось здоровым и сильным».

В «Детском мире...» в разделе «Из русской истории» напечата­ны рассказы Ушинского о важных исторических событиях. Свои рассказы из истории Ушинский создавал, опираясь на Карамзина и на переложение его «Истории Государства Россий­ского», сделанное Ишимовой.

Особая ценность его рассказов о природе, о животных («Жало­бы зайки», «Пчелки на разведке» и др.) состоит в том, что приро­да в них показана как цельный и прекрасный мир, полный тайн.

Настала весна, солнце согнало снег с полей; в пожелтевшей прошло­годней травке проглядывали свежие, ярко-зеленые стебельки; почки на деревьях распускались и выпускали молоденькие листочки. Вот просну­лась и пчелка от своего зимнего сна, прочистила глазки мохнатыми лап­ками, разбудила подруг, и выглянули они в окошечко: ушел ли снег, и лед, и холодный северный ветер?

Такие рассказы Ушинского, как «Играющие собаки», «Два козлика», «Лошадь и осел», по существу, представляют собой басни. Согласно басенной традиции автор завершает их моральными сен­тенциями. Недаром они вошли в единый раздел «Басни и расска­зы в прозе».

Произведения Ушинского о детях (например, «Четыре жела­ния», «Вместе тесно, а врозь скучно», «Трусливый Ваня») отли­чаются тонкой психологичностью и на простых примерах препо­дают детям уроки жизни. Автор тактично подсказывает, от чего в себе надо избавляться, какие недостатки в характере могут ме­шать в дальнейшем. Вот Ваня, оставшись дома один, испугался теста в квашне: оно пыхтит на печи и наводит на мысли о домо­вом. Бросился Ваня бежать, да наступил на кочергу - она его в лоб ударила; а тут еше упал он, запутавшись в оборке от лаптя!.. Едва привели в чувство взрослые трусливого мальчика. «Четыре желания» - рассказ о другой черте характера - нерешительности. Герой никак не может согласовать свои чувства с разумом: все времена года кажутся ему одинаково прекрасными, и он не спосо­бен решить, какое же из них самое любимое, самое желанное.

Ушинский обрабатывал для детей народные сказки. Он отда­вал им предпочтение даже перед хорошо написанным литератур­ным произведением. Он высоко ценил поэтический мир народно­го творчества, считал сказку лучшим средством для «понимания народной жизни».

В сказке «Мужик и медведь», обработанной Ушинским, хит­рый мужик уговорил медведя, что ему лучше брать вершки от репы, а от пшеницы - корешки; «с тех пор у медведя с мужиком и дружба врозь». В другой сказке - «Лиса и Козел» - Лиса, упав в колодец, уверяет Козла, что она здесь просто отдыхает: «Там, наверху, жарко, так я сюда забралась. Уж как здесь прохладно да хорошо! Водицы холодненькой - сколько хочешь». Козел просто­душно прыгает в колодец, а Лиса «вскочила Козлу на спину, со спины - на рога, да и вон из колодца».

Книги К.Д. Ушинского «Детский мир и хрестоматия» и «Род­ное слово» оказали очень большое влияние как на позднейшие учебные пособия, так и вообще на литературу для детей. Педаго­гические принципы Ушинского использовал Лев Толстой при составлении знаменитых «Азбук».

Константин Дмитриевич Ушинский родился в семье чиновника Дмитрия Григорьевича Ушинского 2 марта (по новому стилю) 1824 г. в городе Туле. Детство и гимназические годы прошли в небольшом отцовском поместье на окраине города Новгород - Северска Черниговской губернии. Его мать Любовь Степановна Ушинская (урожденная Капнист) дала сыну прекрасное воспитание и сама подготовила для поступления в Новгород - Северскую гимназию. Учился Константин неровно, однако рано обнаружил способности и склонность к словесности и истории. Его сочинения по литературе были лучшими в классе, зато в математике успехами он не выделялся. Художественный склад личности будущего педагога проявился и в том, что Ушинский с юных лет начал писать стихи и сохранил поэтическую страсть до конца своих дней. Интерес к книге, к чтению, привитый ему матерью, перерос со временем в склонность к литературному творчеству.

После окончания Новгород-Северской гимназии К.Д.Ушинский поступил на юридический факультет Московского университета, а не на филологический, куда могла бы его склонить романтико-поэтическая натура.

Университетское время (1840--1844) стало для Ушинского началом серьезного размышления о жизни. Помимо посещения лекций и работы над первоисточниками, предусмотренными программой, он углубленно изучал философские сочинения Гегеля и других мыслителей. К этому его побуждали и беседы с профессорами Т.Н.Грановским и П.Г.Редкиным.

В мае 1844 г. Ушинский окончил Московский университет вторым кандидатом права и был оставлен на кафедре энциклопедии законоведения для подготовки к экзаменам на звание магистра, дающее право преподавания в университете.

Летом 1846 г. К.Д.Ушинского как одного из лучших выпускников Московского университета назначили исправляющим должность профессора Демидовского лицея в Ярославле.

Ярославский лицей -- привилегированное учебное заведение для подготовки высших государственных чиновников -- был основан в 1803 г. горнопромышленником П.Г.Демидовым. Он приравнивался к юридическим факультетам. В 40-х годах XIX в. в его учебный план вошли новые отрасли знаний по финансам, хозяйству, управлению и государственному праву под общим названием камеральные науки или камералистика. В них излагался широкий круг сведений и по истории, географии, политэкономии, философии и др.

Лекции Ушинского по камералистике, как и его речь «О камеральном образовании», произнесенная на торжественном собрании преподавателей и студентов Ярославского Демидовского лицея 18 сентября 1848 г., отличались особой либеральностью. «Рассуждения молодого профессора о правовом государстве, о науке вообще и камералистике в особенности, о духовной и хозяйственной жизни общества и государства воспринимались либо восторженно, либо настороженно. Не всем были понятны мысли Ушинского о том, что камеральное образование, в конечном счете призвано улучшать людей, будить творческие силы народа. И уж совсем сомнительным казалось приверженцам старины его смелое заключение о том, что теперь уже нет необходимости «копаться в древнем пепле, чтобы отыскать там феникса», и что общее образование должно переменить свое направление и соответствовать «духу времени» -- новому состоянию науки, индустриальному развитию века».

К.Д.Ушинский оказался достойным учеником Т.Н.Грановского -- и поплатился за это своей карьерой профессора. Поводом к увольнению из лицея стало его нежелание исполнять распоряжение Министерства народного просвещения о представлении преподавателями на просмотр подробных конспектов своих лекций. В начале сентября 1849 г. молодой ученый вынужден был покинуть лицей.

С осени этого года начался петербургский период жизни К.Д.Ушинского. Без малого полгода он оставался вне официальной службы. И лишь в феврале 1850 г. был «согласно желанию его перемещен в Департамент духовных дел иностранных исповеданий помощником столоначальника». Его служба чиновником Министерства внутренних дел в течение четырех с половиной лет давала довольно сносное материальное обеспечение, но духовная жизнь оставалась за пределами Департамента.

Возможно, чиновничья служба вперемежку с журналистской и переводческой работой так и продолжалась бы, но в июле 1854 г. отделение, в котором служил Ушинский, было упразднено, а сам он оказался за штатом.

Три месяца без службы, без постоянного жалованья, жена ждет рождения второго ребенка. Случайные заработки не то писателя, не то журналиста, не то переводчика не могли обеспечить сносную жизнь семье. Лишь в начале ноября 1854 г. по счастливой случайности К.Д.Ушинский получил место старшего учителя словесности в Гатчинском сиротском институте. Это было закрытое среднее учебно-воспитательное заведение, насчитывавшее около 1000 воспитанников и более 70 преподавателей. Среди них замечательные русские педагоги, чьи имена внесены в летопись отечественной педагогической мысли: А.Г.Ободовский, Е.О.Гугель, П.С.Гурьев.

Учительская, а затем инспекторская работа открыла ему глаза на новую для него действительность, гораздо более сложную, чем та, с которой ему приходилось иметь дело в Ярославском Демидовском лицее. Он оказался у основания той педагогической пирамиды, на вершине которой уже побывал и о которой сказал, что преподавателю университета достаточно хорошо знать свой предмет и излагать его ясно. Внизу же, у основания пирамиды, этого совершенно недостаточно, несмотря на кажущуюся простоту, элементарность отношений «взрослый -- ребенок» и познавательную узость детей. Детский мир, его своеобразие и красота открылись Ушинскому, в душе поэту и художнику. Он устремился в глубину этого мира, стараясь разгадать тайны становления человеческого сознания и поведения, проникнуть в истоки человеческой жизни. Побуждали к этому не только казенное учебно-воспитательное заведение, но и родная семья. К началу сентября 1856 г. у него было трое детей: сын Павел и две дочери -- Вера и Надежда. И не случайно первая учебная книга К.Д.Ушинского называлась «Детский мир» и была задумана во время работы в Гатчине, когда в семье ожидалось появление еще одного ребенка. А когда книга увидела свет, в семье прибавилось еще два сына: Константин и Владимир.

Здесь же, в Гатчине, было задумано и «Родное слово». Правда, увидел свет этот учебный комплект (Азбука и книга для чтения) лишь в конце 1864 г. Между замыслом и воплощением его пролегла очень трудная полоса жизни и деятельности педагога. Именно в Гатчине Ушинский стал педагогом. До этого он был преподавателем (профессором), чиновником, писателем, журналистом, переводчиком. А в «детском городке» Ушинский обрел свое подлинное призвание. Отсюда началось его восхождение на педагогический олимп. Здесь пришла к нему слава русского педагога и детского писателя, рассказы которого вошли в «Детский мир и Хрестоматию», ставшую образцом учебной книги для чтения в начальных классах, а его маленькие рассказы вышли из тесных обложек учебника и обрели долгую самостоятельную жизнь в виде отдельных изданий вплоть до нашего времени («Петушок», «Русские сказки, рассказанные К.Ушинским», «Бишка», « Рассказы» и др.). В предисловии к первому изданию «Детского мира» Ушинский разъяснил назначение своей книги для первоначального классного чтения. Она должна быть «преддверием серьезной науки; так чтобы ученик, прочитав ее с учителем, приобрел любовь к серьезному занятию наукой».

Дух того времени, веяния перемен в женском образовании на Западе и обнажившиеся недуги российского элитарного образования (Пажеский корпус, Смольный институт и др.) побудили Мариинское ведомство внести усовершенствования в учебную часть, начать преобразования прежде всего в самых привилегированных заведениях. Нужны были реформаторы. Обычно их выписывали из-за границы. Для Смольного института, однако, было сделано исключение. Реформатора нашли в своем ведомстве. Им оказался инспектор классов Гатчинского сиротского института К.Д.Ушинский, проект учительской семинарии которого положили под сукно «до лучших времен» в Учебном комитете Ведомства императрицы Марии.

Педагогическая деятельность Ушинского в Смольном институте, длившаяся три с небольшим года (январь 1859 -- март 1862 г.), была самой напряженной и драматичной. Она началась с составления Ушинским проекта учебных преобразований благородного и мещанского отделений. Пока этот проект рассматривался советом института и высочайше утверждался, Ушинский в начале апреля 1859 г. подает в Министерство народного образования прошение о разрешении ему издания критико-философского, педагогического и психологического журнала «Убеждение».

В конце февраля 1860 г. Ведомство императрицы Марии утвердило проект Ушинского о преобразовании классов Смольного института. Почти одновременно была утверждена и докладная записка министра народного просвещения Е.П.Ковалевского о поручении К.Д.Ушинскому редактировать «Журнал Министерства народного просвещения» («ЖМНПр»), а 9 марта 1860 г. К.Д.Ушинский постановлением Министерства народного просвещения назначается редактором «ЖМНПр». Параллельно с этой огромной разносторонней литературно-педагогической работой Ушинский завершал подготовку к изданию учебной книги «Детский мир и Хрестоматия». Сюда же надо отнести и практическую проверку этого учебника в младших классах Смольного института, а также участие в «четвергах» проходивших во флигеле Смольного, где размещалась квартира инспектора. На «четвергах» обычно собирались сослуживцы и беседовали на самые разнообразные темы -- от новинок литературно-педагогических публикаций до внутриинститутских учебных дел. А дела эти после ухода из «ЖМНПр» и появления в «Современнике» (1861, № 9) отрицательной рецензии на учебник «Детский мир» складывались у Ушинского крайне трудно «Если реорганизация института, несмотря на сопротивление отдельных воспитателей и учителей, проходила довольно успешно то отношения с начальницей института статс-дамой М.П. Леонтьевой были чрезвычайно натянутыми. К.Д.Ушинский произвел перемены в учебном строе Смольного института согласно своему проекту: уменьшил срок пребывания воспитанниц в этом закрытом заведении с девяти до семи лет, уравнял учебные курсы «благородного» и «мещанского» отделений, осовременил содержание образования, а также методику обучения, «потеснил» иностранные языки в пользу родного, расширил преподавание естествознания и физики, ставших самостоятельными учебными предметами, а не материалом для упражнений при изучении иностранных языков. Сверх семи классов вводился двухлетний педагогический класс. Воспитанницы наконец-то получили право посещать родителей или родственников в праздничные дни и каникулы, проводить каникулярное время за пределами интерната («Смольного монастыря»). В осуществлении проекта помогли новые учителя, приглашенные им весной 1860 г. (Д.Д. Семенов, Я.Г.Пугачевский, В.И.Водовозов, В.И. Лядов Н И Раевский) и весной 1861 г. (М.И.Семевский, О.Ф.Миллер Л. Н. Модзалевский, М.О.Косинский, Г.С.Дестунис)».

Еще в 1861 г., после ухода из «ЖМНПр», Ушинский собирался поехать за границу на лечение. Но неотложные служебные и литературные дела заставляли его отложить поездку. Однако весной 1862 г., он вынужден был подать прошение об увольнении из Смольного института «по расстроенному здоровью». В Совете института и в Ведомстве нашлись влиятельные сановники, благожелательно относившиеся к Ушинскому. Они перевели его в члены Учебного комитета Ведомства императрицы Марии и отправили в заграничную командировку для изучения постановки женского образования в странах Западной Европы. Таким образом сохранялось жалованье Ушинского, которое вместе с доплатами Мариинского ведомства по командировке позволяло семье жить довольно безбедно. Ко времени отъезда за границу весной 1862 г. у Ушинского было пятеро детей, по возвращении в Россию (1.XI.1867) родилась дочь Ольга.

Мысли Ушинского о народной школе периода пребывания его за границей отдавали значительным «иноземным» привкусом. Лишь после возвращения в Россию он уточнил свои представления о русской народной школе -- не без помощи педагога-земца Н.А.Корфа, хотя оба извлекали исходные идеи из школьно-педагогического наследия Песталоцци. Однако Корф шел от запросов практики, а Ушинский -- от истин науки. Оба сошлись, в конце концов, на том, что «земская школа должна, наконец, положить прочное основание народному образованию в России...». «Осознав, что новая земская школа может стать подлинно народной, Ушинский более точно спланировал свое ближайшее будущее, хотя незавершенность «Педагогической антропологии» (он работал над третьим томом) и шаткое здоровье вынуждали его быть осмотрительным даже в доверительных письмах к Н.А.Корфу: «Написать книгу для народной школы составляет уже давно мою любимую мечту, но, кажется, ей и суждено остаться мечтою. Прежде мне необходимо кончить «Антропологию», и потом только я хоть сколько-нибудь применю «Родное слово» к потребностям сельской школы». Несколько выше Ушинский писал: «Если здоровье мое потянет, то, как разделаюсь с третьим томом «Антропологии», займусь исключительно народным образованием». Корф нашел практическое применение «Родного слова» Ушинского в школах Александровского уезда, о чем и сообщил ему, а ранее напечатал в своих «Отчетах» результаты этих применений. Ушинский отметил, что «применений сделано гораздо больше», чем он сам мог рассчитывать. Поэтому он намеревался переделать «Родное слово», сориентировав его на сельскую (земскую) школу».

Замыслам не суждено было осуществиться. «Измятый и скомканный», по признанию самого Ушинского, он готовился отойти от педагогического поприща.

Т. Шапиро Первое июня.

Наступило лето.

И теплом июньским

Вся земля согрета.

Змей бумажный пляшет

Где-то в облаках.

Вот какое счастье

У меня в руках!

И бегу со смехом

Я на встречу дня.

Эй, попробуй, ветер,

Догони меня! Первое июня -

День больших затей.

День защиты в мире

Маленьких детей!
Летний день

Как хорош он, летний день,
Весело играет тень,
В саду бабочка порхает,
Зяблик что-то напевает,
У куста цветущих роз
Стайка пляшущих стрекоз,
И жужжит весь день пчела -
Мёд душистый принесла.

Я рисую лето

П. Прануза

Я рисую лето –
А какого цвета?
Красной краской –
Солнце,
На газонах розы,
А зеленой – поле,
На лугах покосы.
Синей краской – небо
И ручей певучий.
А какую краску
Я оставлю туче?
Я рисую лето –
Очень трудно это.

Июнь Т. Керстен

Настал июнь - начало лета.

Его мы ждали целый год.

Всё, тёплым солнышком согрето, Благоухает и цветёт.

Деревья вновь позеленели.

Их новый радует наряд.

И только сосенки да ели

Отводят свой колючий взгляд.
Лето Е. Трутнева

Если в небе ходят грозы,

Если травы расцвели,

Если рано утром росы

Гнут былинки до земли,

Если в рощах над калиной

Вплоть до ночи гул пчелиный,

Если солнышком согрета

Вся вода в реке до дна –

Значит, это уже лето!

Значит, кончилась весна!

Август по лесу шагает.

Всем подарки предлагает:

Груши, яблоки, орехи -

Рыжим белкам для потехи.

Зайцу свежую морковку,

Чтоб трусишка прыгал ловко.

В поле гречка для мышат,

А опята для ежат,

Спелых ягод урожай -

Толька вёдра подставляй! Медвежонку сладкий мёд –

Август всем подарки шлёт.

В лесу летом. К.Д. Ушинский.

Нет в лесу того раздолья, как на поле; но хорошо в нём в жаркий полдень. И чего только не насмотришься в лесу! Высокие, красноватые сосны развесили свои иглистые вершины, а зелёные ёлочки выгибают свои колючие ветви. Красуется белая, кудреватая берёзка с душистыми листочками; дрожит серая осина; а коренастый дуб раскинул шатром свои вырезные листья. Из травы глядит беленький глазок земляники, а рядом уже краснеет душистая ягодка.
Белые серёжки ландыша качаются между длинными, гладкими листьями. Где-то рубит крепконосый дятел; кричит жалобно жёлтая иволга; отсчитывает года бездомная кукушка. Серый зайчик шмыгнул в кусты; высоко между ветвями мелькнула пушистым хвостом цепкая белка. Далеко в чаще что-то трещит и ломится: уж не гнёт ли дуги косолапый мишка?

Утренние лучи. Ушинский К.Д.

Выплыло на небо красное солнышко и стало рассылать повсюду свои золотые лучи - будить землю.
Первый луч полетел и попал на жаворонка. Встрепенулся жаворонок, выпорхнул из гнездышка, поднялся высоко, высоко и запел свою серебряную песенку: «Ах, как хорошо в свежем утреннем воздухе! Как хорошо! Как привольно!»
Второй луч попал на зайчика. Передернул ушами зайчик и весело запрыгал по росистому лугу: побежал он добывать себе сочной травки на завтрак.
Третий луч попал в курятник. Петух захлопал крыльями и запел: ку-ка-ре-ку! Куры слетели с нашестей, закудахтали, стали разгребать сор и червяков искать. Четвертый луч попал в улей. Выползла пчелка из восковой кельи, села на окошечко, расправила крылья и - зум-зум-зум! - полетела собирать медок с душистых цветов.
Пятый луч попал в детскую, на постельку к маленькому лентяю: режет ему прямо в глаза, а он повернулся на другой бок и опять заснул.

К.Д.Ушинский "Лето

В начале лета бывают самые долгие дни. Часов двенадцать солнце не сходит с неба, и вечерняя заря ещё не успевает погаснуть на западе, как на востоке показывается уже беловатая полоска, - признак приближающегося утра. И чем ближе к северу, тем дни летом длиннее и ночи короче.
Высоко-высоко подымается солнышко летом, не то что зимой: ещё немного повыше, и оно стало бы прямо над головой. Почти отвесные лучи его сильно греют, а к полудню даже и жгут немилосердно. Вот подходит полдень; солнце взобралось высоко на прозрачный голубой свод неба. Только кое-где, как лёгкие серебряные чёрточки, видны перистые облачка- предвестники постоянной хорошей погоды, или вёдра, как говорят крестьяне. Выше уже солнце идти не может и с этой точки станет спускаться к западу. Точка, откуда солнце начинает уже склоняться, называется полднем. Станьте лицом к полудню, и та сторона, куда вы смотрите, будет юг, налево, откуда поднялось солнце, - восток, направо, куда оно клонится,- запад, а позади вас - север, где солнце никогда не бывает.
В полдень не только на самое солнце невозможно взглянуть без сильной, жгучей боли в глазах, но трудно даже смотреть на блестящее небо и землю, на всё, что освещено солнцем. И небо, и поля, и воздух залиты горячим, ярким светом, и глаз невольно ищет зелени и прохлады. "Уж слишком тепло! Над отдыхающими полями (теми, на которых ничего не посеяно в этом году) струится лёгкий пар. Это тёплый воздух, наполненный испарениями: струясь, как вода, подымается он от сильно нагретой земли. Вот почему наши умные крестьяне и говорят о таких полях, что они отдыхают под паром. На дереве ничего не шелохнётся, и листья, будто утомлённые жаром, повисли. Птицы попрятались в лесной глуши; домашний скот перестаёт пастись и ищет прохлады; человек, облитый потом и чувствуя сильное изнеможение, оставляет работу: всё ждёт, когда спадёт жар. Но для хлеба, для сена, для деревьев необходима эта жара.
Однако ж долгая засуха вредна для растений, которые любят тепло, но любят и влагу; тяжела она и для людей. Вот почему люди радуются, когда набегут грозовые тучи, грянет гром, засверкает молния и освежительный дождь напоит жаждущую землю. Только бы дождь не был с градом, что иногда случается среди самого жаркого лета: град губителен для поспевающих хлебов и лоском кладёт иное поле. Крестьяне усердно молят бога, чтобы града не было.
Всё, что начала весна, доканчивает лето. Листья вырастают во всю свою величину, и, недавно ещё прозрачная, роща делается непроглядным жилищем тысячи птиц. На заливных лугах густая, высокая трава волнуется, как море. В ней шевелится и жужжит целый мир насекомых. Деревья в садах отцвели. Ярко-красная вишня и тёмно-малиновая слива уже мелькают между зеленью; яблоки и груши ещё зелены и таятся между листьями, но в тиши зреют и наливаются. Одна липа ещё в цвету и благоухает. В её густой листве, между её чуть белеющими, но душистыми цветочками, слышен стройный, невидимый хор. Это работают с песнями тысячи весёлых пчёлок на медовых, благоухающих цветочках липы. Подойдите ближе к поющему дереву: даже пахнет от него мёдом!
Ранние цветы уже отцвели и заготовляют семена, другие ещё в полном цвету. Рожь поднялась, заколосилась и уже начинает желтеть, волнуясь, как море, под напором лёгкого ветра. Гречиха в цвету, и нивы, засеянные ею, будто покрыты белой пеленой с розоватым оттенком; с них несётся тот же приятный медовый запах, которым приманивает пчёл цветущая липа.
А сколько ягод, грибов! Словно красный коралл, рдеет в траве сочная земляника; на кустах развесились прозрачные серёжки смородины... Но возможно ли перечислить всё, что появляется летом? Одно зреет за другим, одно догоняет другое.
И птице, и зверю, и насекомому летом раздолье! Вот уже и молоденькие птички пищат в гнёздах. Но пока ещё у них подрастут крылья, заботливые родители с весёлым криком снуют в воздухе, отыскивая корм для своих птенцов. Малютки давно уже высовывают из гнезда свои тоненькие, ещё худо оперившиеся шейки и, раскрыв носики, ждут подачки. И корму довольно для птиц: та подымает оброненное колосом зерно, другая и сама потреплет зреющую ветку конопли или почнёт сочную вишню; третья гонится за мошками, а они кучами толкутся в воздухе. Зоркий ястреб, широко распустив свои длинные крылья, реет высоко в воздухе, зорко высматривая цыплёнка или другую какую-нибудь молоденькую, неопытную птичку, отбившуюся от матери, - завидит и, как стрела, пустится он на бедняжку: не миновать ей жадных когтей хищной, плотоядной птицы. Старые гуси, гордо вытянув свои длинные шеи, громко гогочут и ведут на воду своих маленьких деток, пушистых, как весенние барашки на вербах, и жёлтых, как яичный желток.
Мохнатая, разноцветная гусеница волнуется на своих многочисленных ножках и гложет листья и плоды. Пёстрых бабочек порхает уже много. Золотистая пчёлка без устали работает на липе, на гречихе, на душистом, сладком клевере, на множестве разнообразных цветов, доставая всюду то, что ей нужно для изготовления её хитрых, душистых сотов. Неумолкающий гул стоит в пасеках (пчельниках). Скоро пчёлкам станет тесно в ульях, и они начнут роиться: разделяться на новые трудолюбивые царства, из которых одно останется дома, а другое полетит искать нового жилья где-нибудь в дуплистом дереве. Но пасечник перехватит рой на дороге и посадит его в давно приготовленный для него новенький улей. Муравей уже много настроил новых подземных галерей; запасливая хозяйка белка уже начинает таскать в своё дупло поспевающие орехи. Всем приволье, всем раздолье!
Много, много летом работы крестьянину! Вот он вспахал озимые поля и приготовил к осени мягкую колыбельку хлебному зерну. Ещё не успел он кончить пахоты, как уже настаёт пора косить. Косари, в белых рубахах, с блестящими и звенящими косами в руках, выходят на луга и дружно подкашивают под корень высокую, уже обсеменившуюся траву. Острые косы блестят на солнце и звенят под ударами набитой песком лопатки. Женщины также дружно работают граблями и сваливают уже подсохшее сено в копны. Приятный звон кос и дружные, звонкие песни несутся повсюду с лугов. Вот уже строятся и высокие круглые стога. Мальчики валяются в сене и, толкая друг друга, заливаются звонким смехом; а мохнатая лошадёнка, вся засыпанная сеном, едва волочит на верёвке тяжёлую копну.
Не успел отойти сенокос, - начинается жатва. Рожь, кормилица русского человека, поспела. Отяжелевший от множества зёрен и пожелтевший колос сильно понагнулся к земле; если ещё его оставить на поле, то зерно станет сыпаться, и пропадёт без пользы Божий дар. Бросают косы, принимаются за серпы. Весело смотреть, как, рассыпавшись по ниве и нагнувшись к самой земле, стройные ряды жнецов валят под корень рожь высокую, кладут её в красивые, тяжёлые снопы. Пройдёт недели две такой работы, и на ниве, где ещё недавно волновалась высокая рожь, будет повсюду торчать срезанная солома. Зато на сжатой полосе рядами станут высокие, золотистые копны хлеба.
Не успели убрать ржи, как пришла уже пора приниматься за золотистую пшеницу, за ячмень, за овёс; а там, смотришь, уже покраснела гречиха и просит косы. Пора дёргать лён: он совсем ложится. Вот и конопля готова; воробьи стаями хлопочут над ней, доставая маслянистое зерно. Пора копать и картофель, и яблоки давно уже валятся в высокую траву. Всё спеет, всё зреет, всё надобно убрать вовремя; даже и длинного летнего дня не хватает!
Поздно вечером возвращаются люди с работы. Они устали; но их весёлые, звонкие песни раздаются громко по вечерней заре. Утром вместе с солнышком крестьяне опять примутся за работу; а солнышко летом встаёт куда как рано!
Отчего же так весел крестьянин летом, когда работы у него так много? И работа не лёгкая. Нужна большая привычка, чтобы промахать целый день тяжёлой косой, срезывая каждый раз добрую охапку травы, да и с привычкой много ещё нужно прилежания и терпения. Нелегко и жать под палящими лучами солнца, нагнувшись до самой земли, обливаясь потом, задыхаясь от жары и усталости. Посмотрите на бедную крестьянку, как она своей грязной, но честной рукой отирает крупные капли пота с разгоревшегося лица. Ей даже некогда покормить своего ребёнка, хотя он тут же на поле барахтается в своей люльке, висящей на трёх кольях, воткнутых в землю. Маленькая сестра крикуна сама ещё ребёнок и недавно начала ходить, но и та не без дела: в грязной, изорванной рубашонке сидит она на корточках у люльки и старается закачать своего расходившегося братишку.
Но почему же весел крестьянин летом, когда работы у него так много и работа его так трудна? О, на это есть много причин! Во-первых, крестьянин работы не боится: он вырос в трудах. Во-вторых, он знает, что летняя работа кормит его целый год и что надо пользоваться вёдром, когда Бог даёт его; а не то - можно остаться без хлеба. В-третъих, крестьянин чувствует, что его трудами кормится не одна его семья, а весь мир: и я, и вы, и все разодетые господа, хотя иные из них и с презреньем посматривают на крестьянина. Он, копаясь в земле, кормит всех своею тихой, не блестящей работою, как корни дерева кормят гордые вершины, одетые зелёными листьями.
Много прилежания и терпения нужно для крестьянских работ, но не мало также требуется знаний и опыта. Попробуйте жать, и вы увидите, что на это надобно много уменья. Если же кто без привычки возьмёт косу, то не много с нею наработает. Сметать хороший стог сена - тоже дело не лёгкое; пахать надо умеючи, а чтобы хорошо посеять - ровно, не гуще и не реже того, чем следует, - то даже не всякий крестьянин за это возьмётся. Кроме того, нужно знать когда и что делать, как сладить соху и борону, как из конопли, например, сделать пеньку, из пеньки нитки, а из ниток соткать холст... О, много, очень много знает и умеет делать крестьянин, и его никак нельзя назвать невеждой, хотя бы он и читать не умел! Выучиться читать и выучиться многим наукам гораздо легче, чем выучиться всему, что должен знать хороший и опытный крестьянин.
Сладко засыпает крестьянин после тяжких трудов, чувствуя, что он выполнил свой святой долг. Да и умирать ему не трудно: обработанная им нива и ещё засеянное им поле остаются его детям, которых он вспоил, вскормил, приучил к труду и вместо себя поставил работниками перед людьми.

К. Д. Ушинский

Из детских воспоминаний

23 декабря. Завтра рождественский сочельник, и сегодня распустили нашу школу. Насилу-то мы досидели последний урок! Я так бежал домой, что потерял было книгу. До 8-го января мы свободны. Эта первая треть учебного года -- самая длинная. Надо поправить нашу ледяную гору: она совсем развалилась; надобно бы устроить кукольный театр маленьким братьям и сестрам: я об этом позабочусь. 24 декабря. " Кутья стоит на покути, а узвар пошёл на базар", - сказала нам сегодня няня. Кутья, точно, стояла в переднем углу, под образами, на сене; да и узвар с базару воротился и оказался очень вкусным. Мамаша рассказала мне, зачем кутью ставят на сено. Вечером была страшная метель; но это не помешало мальчикам и девочкам прийти колядовать. Ох, как воет в трубе! Как жутко должно быть теперь в открытом поле! Так ли вы провели рождественский сочельник? 25 декабря. Рождество Христово .

Когда мы проснулись сегодня, метель уже утихла, и солнце светило ярко. У наших кроваток лежали подарки: я получил книгу с картинками и краски; Вера и Надя -- новые куклы, Костя -- лошадку, а Воля -- барабанщика, и барабанил Воля до тех пор, пока у барабанщика руки перестали подыматься... После обедни, куда нас не взяли по случаю холода, приходил к нам священник с причтом: они пели, как родился Спаситель, как появилась на небе новая звезда, как пели ангелы и как мудрецы с востока приходили поклониться Божественному Младенцу. Видно, там, где родился Спаситель, не было так холодно, как у нас, если пастухи ночевали в поле. Вечером нам приносили звезду и вертеп. Красивую звезду сделал дьячок! Вертеп тоже очень удался: страшная смерть ловко срубила голову злому Ироду. И поделом ему -- не преследуй Христа, не убивай младенцев.

1-го января Вчера вечером у нас были гости: встречали новый год. Но я не дождался двенадцати часов и заснул, не раздевшись. Сегодня все поздравляют друг друга с новым годом и желают друг другу счастья. Мамаша надела на меня новенькую рубашку. Приходили крестьянские дети и обсыпали всех ячменем и пшеницей: желали хорошего урожая в новом году. Сегодня мы едем в гости к тётушке. Я знаю, что там будут играть в фанты, гадать и петь подблюдные песни. -- "Какой начался сегодня год,-- спросили меня: простой или високосный", а я и не знал. 6-го января. Вчера мы обедали очень поздно, при свечах: дожидались святой воды. Ночью был страшный мороз; я сам слышал, как трещало. Говорят, что в саду нашли двух замёрзших ворон. Даже и меня не взяли сегодня на Иордань--так холодно!.... Сердце сжимается, как подумаешь, что завтра классы. Но мамаша говорит, что если бы я всё гулял, то и праздники не были бы для меня такие весёлые. Как бы рассчитать, далёко ли до масленицы? 2-ого февраля. Сретение. Сегодня большой праздник - Сретение Господне. Отец прочёл нам из Евангелия, как Симеон Богоприимец встретил Спасителя в храме. Бабушка при этом заплакала и всех перецеловала, я долго потом думал: " От чего это заплакала бабушка"? Зима начинает надоедать. Дни заметно стали длиннее, но солнышко всё ещё плохо греет. Масленица близёхонько. В прошлом году она была раньше. Ах, если б весна приходила поскорее!

Чистый понедельник .

На масленице мы славно повеселились: и с гор покатались, и блинов поели. Было шумно и весело: зато сегодня какая тишина и в доме, и на улицах! Только слышен печальный и протяжный благовест. Мамаша и бабушка надели тёмные платья и собираются говеть. Приходил священник: прочёл молитву и поздравил всех с Великим постом. В воздухе уже пахнет весною. В полдень солнышко заметно пригревает; с крыш свесились брильянтовые сосульки; снег рыхлеет; в саду показываются проталинки. Как бы мне хотелось знать: будет ли пасха на снегу, или на зелёной травке? Ученья всего шесть недель; на седьмую нас распустят. Надя и Вера уже начали собирать цветные тряпочки для писанок. Раненько, мои милые!

Вербное Воскресение.

Вот и пролетело шесть недель поста! Вчера нашу школу распустили. Когда я пришёл домой, отец спросил меня: "Когда воскресенье бывает в субботу?" Я не знал; а выходит, что на Вербной неделе в субботу празднуется Воскресение Лазаря. Сегодня все наши, кроме детей, ходили очень рано к заутрене. Когда мамаша и бабушка воротились домой с вербами, то нашли нас ещё в постелях; стали, шутя, вербами бить и приговаривать: "Не я бью, верба бьёт - вставайте, дети, и будьте здоровы!" Вскочили мы, а у нас, у каждого, за кроваткой заткнуто по вербочке с румяным восковым херувимчиком! Херувимчики были похожи на Надю - такие же толстушки! Но вот что хорошо! На вербочках уже есть пушистые барашки, а сегодня у нас выставили первую раму! " Выставляется первая рама - И в комнату шум ворвался, И благовест ближнего храма, И говор народа, и стук колеса"!

Страстной понедельник.

Сегодня начали мы с папашей говеть: ходим к заутрене, к часам и к вечерне. Священник в чёрных ризах. Когда он читает молитву " Господи, Владыко живота моего"! - все кладут земные поклоны. Солнышко каждый день работает прилежно. Дороги испортились; снег проваливается; везде лужи; лёд на реке почернел; у берегов полыньи; на припёке, как будто, зеленеет травка; на деревьях почки вздулись, в водостоках шумят ручейки

Страстной четверг .

Вчера я исповедовался во второй раз в моей жизни. Со страхом пошёл я за ширмочки, где сидел священник в чёрной епитрахили. Перед ним, на аналое, лежали Крест и Евангелие. Сегодня я приобщался и целый день не бегал, а всё сидел возле бабушки и читал ей Евангелие. Вечером мы ходили на Страсти. Священник посреди церкви читал, как страшно мучили Спасителя. Недаром после каждого Евангелия на клиросе славили: " Долготерпение Твое, Господи"! Все мы стояли с зажжёнными свечами. Кончил священник тем, что похоронили Спасителя и приставили стражу к Его гробу.

Трудно было выстоять все двенадцать Евангелий, но я выстоял. Вечер был тихий, и мне удалось без фонаря донести домой зажженную свечу. Бабушка взяла у меня свечу и выжгла на дверях кресты.

Страстная пятница .

Сегодня я был на выносе плащаницы и ходил со свечою вокруг церкви. День был ясный: солнышко сильно грело, птички носились у церковной крыши и весело щебетали. Свечи наши тихо теплились, и мне было как-то грустно, но приятно слушать, как сострадательный Иосиф обвил чистою плащаницею тело Спасителя. Мы не прикладывались сегодня к плащанице, потому что не вытерпели - и утром напились чаю. Снег ещё белеет кое-где в тени, но на дворе у нас совсем сухо; и весело идти по сухой земле. На реке только чернеет бывшая дорога. Вот бы теперь по ней проехаться! Переправы уже два дня нет. Милое солнышко! Работай прилежнее: помни, что послезавтра праздник.

Страстная суббота .

Рано утром, до чая, ходили мы приложиться к плащанице. Утро было ясное, но маленький мороз затянул лужицы льдом. Я всякий раз пробью ледок ногою: хочу помочь солнышку. Плащаница лежит посреди церкви; кругом горят большие свечи. Кто это положил на плащаницу душистый венок? По углам плащаницы вышиты золотом терновый венок, трость и копье. Я знаю, зачем они здесь. Я видел уже сегодня кулич и пасху. Бабушка приготовила по пасочке каждому из нас, и все под рост: моя, конечно, больше всех. Ах, какая радость! Лёд на реке тронулся. Весело смотреть, как плывут громадные льдины: шумят, сталкиваются, теснятся, взбираются одна на другую. Прощайте, льдинки, до будущего года!

Светлое Воскресение .

Я решился не спать эту ночь; но когда стемнело, братья и сестры заснули, то и я, сидя в креслах, задремал, хоть и знал, что в зале накрывали большой стол чистою скатертью и расставляли пасхи, куличи, крашенки и много-много хороших вещей. Ровно в полночь ударили в соборе в большой колокол; в других церквах ответили, и звон разлился по всему городу. На улицах послышалась езда экипажей и людской говор. Сон мигом соскочил с меня, и мы все отправились в церковь. На улицах темно; но церковь наша горит тысячами огней и внутри и снаружи. Народу валит столько, что мы едва протеснились. Мамаша не пустила меня с крестным ходом вокруг церкви. Но как обрадовался я, когда, наконец, за стеклянными дверьми священники появились в блестящих ризах и запели: " Христос воскресе из мертвых!" Вот уж именно из праздников праздник! После ранней обедни пошли святить пасхи, и чего только не было наставлено вокруг церкви! Мы воротились домой, когда уже рассветало. Я похристосовался с нашею нянею: она, бедняжка, больна и в церковь не ходила. Потом все стали разговляться, но меня одолел сон. Когда я проснулся, яркое солнышко светило с неба и по всему городу гудели колокола.

Радуница.

Бабушка и мамаша взяли меня и двух моих сестёр на кладбище. Там, под крестами, много спит наших родных: там и моя сестрёнка - Лиза. Как обросла травою её маленькая могилка! Повсюду проглянули жёлтые одуванчики, а длинные космы плакучих берёз будто осыпаны зелёным пухом. Пташки носятся и щебечут: та тащит соломинку, та пёрышко - видно, принялись они вить гнёзда. За кладбищем крестьяне уже пашут яровое поле.

Троицын день.

Рано мы проснулись сегодня. Мы знали, что у нас на дворе целый воз молоденьких берёзок и что надобно расставлять их и по двору, на воротах и на крыльце, и в комнатах по углам, и за образами, где ещё торчат высохшие вербочки. Чуть-чуть накрапывает весенний тёплый дождик, отчего липкие листочки на берёзе ещё ярче и душистей. Правду говорят, что Троицын день - зелёный праздник. Мне и двум старшим сёстрам поручили нарвать букеты в церковь, я наломал душистой сирени и нашёл одно счастье о девяти листочках. В церкви на полу набросана трава, свежие ветки нависли на образа. У всех в руках цветы или хоть какая-нибудь веточка. У одной бедной девочки не было ничего. Я отдал ей свой букет " Какой он добрый, наш маленький Костя"! - говорили вокруг. Завтра Духов день, а сегодня гремел первый гром. 29-ого июня. Сегодня у меня не один праздник, а много: я именинник, вчера в нашей школе был публичный акт и мне подарили книгу, сегодня начались каникулы, завтра мы едем в деревню - а в деревне-то зелень, цветы, поля рощи, птички, ягоды! Я знаю, что как мы приедем в деревню, так и отправимся с папашей на сенокос. Вот где повеселюсь-то я вволю! Не забыть бы купить удочек. На лугу летом. " Сегодня, дети, мы все едем на сенокос", - сказал нам недавно отец, - и мы так раскричались и разбегались, что нас насилу уняли. Я приготовил удочки для рыбы и сачки для раков, девочки - корзинки для ягод, и после обеда вся наша семья отправилась на двух телегах. Часа через два езды по узким просёлкам, а под конец и вовсе без дороги, добрались мы до своего заливного сенокоса на берегу Десны. Когда мы приехали, солнце уже садилось за меловые горы, но работа ещё кипела по всему лугу; а луг-то луг, -- и глазом не окинешь! Косари в белых рубахах дружно наступали на высокую траву, и за каждым быстро вытягивалась позади зелёная грядка. Подальше, крестьянки с песнями сгребали в копны сено, а у ольховой рощи уже складывался стог: два работника стояли наверху растущего стога и искусно складывали сено, а двое других подавали им его на вилах. Мальчики на лошадках подтаскивали к стогу новые копны, зацепив их верёвкою; две собачонки барахтались в сене. Весело разносились в воздухе песни, смех, говор, лай собак и звон косы под ударами точильной лопатки, набитой песком. Но вот солнце село; стало темнеть, на западе разгорелась заря: журавли с криком пронеслись в вышине; пролетела вереница диких уток на ночлег; в ближнем озере, что осталось после разлива, хором заквакали лягушки; ночные кузнечики затрещали. Работы прекратились. На берегу запылали костры, отражаясь в воде; чёрные котлы повисли над огнями, а вокруг их задвигались люди, точно громадные тени. Молодые ребята отправились с огнём щупать раков; один удалец взял в руки две горящие головни и прокатился с ними огненным колесом по скошенному лугу. Палатки наши разбили, и мы, набегавшись вволю, уснули на душистом сене. Я попросил разбудить себя пораньше: утром рыба лучше клюёт. 6 августа. Давно я не писал ничего в своём дневнике: не до того мне было целое лето! Теперь уж мы не так много бегаем: перепадают дождики и пахнет осенью. С торжеством понесли мы сегодня в церковь полное блюдо румяных яблок, жёлтых груш и синих слив. Мамаша и бабушка только сегодня начали есть плоды, но мы давным-давно разрешили. На полях уже стоят ряды высоких копён; скоро к нам принесут последний сноп и поставят его под образами. Мухи начинают больно кусаться, -- видно, лету конец. 1 октября. Покров -- наш храмовой праздник. Сколько народу было в церкви, и как все веселы! В нынешнем году большой урожай. У нас в саду вчера сняли последние яблоки: только на одной рябине ещё краснеют ягоды и дожидаются первого мороза. Зелёные рощи превратились в разноцветные; осинка дрожит, вся золотая и пурпуровая; ветер обрывает последние листья; крылья мельниц не перестают вертеться; мой новый змей летает высоко; а в сенях у нас уже стоят приготовленные зимние рамы. В ноябре. Проснулись мы сегодня и видим, что в комнате уж очень светло, хоть солнышка и не видно. Бросились мы к окну и вскрикнули от радости. Блестящий пушистый снег толстым слоем покрыл и двор наш, и забор, и конуру Жучки, и крышу сарая. Дядя Кондратий проехал уже на дровнях, а Васька бежит из кухни и отряхивает лапки. " Зима, зима"! - кричали мы и хлопали в ладоши; проворно оделись, проворно позавтракали,-- и скорее на двор. Я стал ладить свои салазки и, не подумав хорошенько, схватил коньки -- и к реке, а она, тёмная и синяя, течёт среди белых берегов.

Конец.

1864 г. Источник текста: "Родное слово" для детей младшего возраста. Год второй. Вторая после азбуки книга для чтения, с картинками в тексте Э. Якобсона. Составил К. Ушинский, Санкт-Петербург, Типография Главного артиллерийского управления, 1864 г.