Произведения героического эпоса, будучи сходными в частностях, иногда даже в важных событиях, различаются у разных народов характерами героев. В этих характерах, как правило, отражаются народные черты. По героическому эпосу народа можно узнать его натуру, нрав.

Например, духовный облик древних греков отразился в «Илиаде» и «Одиссее»; в наших русских песнях о богатырях выразился характер русского народа. Народ обыкновенно любит и высоко ценит свои героические песни, русский народ называет их «былинами», считая их повествованием о том, что действительно было, в противоположность сказкам.

Вследствие этого уважения к героическим песням сохранился и их древний склад, и их стихотворный размер. По этим причинам героический эпос признают одним из главных видов народной поэзии.

В народной поэзии её различные виды тесно связаны между собой, и часто один вид вырабатывается из другого. Так, героический эпос возник из эпоса мифического. В песнях о богатырях много чудесного, сверхъестественного; в наших былинах врагами витязей часто являются мифические существа: двенадцатиглавый змей, дышащий огнем, Змей Тугарин, летающий под облаками, Соловей-разбойник, свивший себе гнездо на семи дубах и свистом своим преклоняющий к земле верхушки вековых деревьев. Богатыри обладают страшной силой, некоторые из них похожи на богов или полубогов, иных можно считать олицетворениями гор, рек, имена которых они иногда и носят (Святогор, Дунай Иванович).

В героических песнях встречаются превращения людей в животных (Вольга, Добрыня). Эта мифическая основа былин (или мифический слой в героическом эпосе) относится, по времени происхождения, к глубокой древности. Она, а также и многие события в жизни героев сложилась, может быть, ещё в доисторическую эпоху, когда народы индоевропейского племени жили общей жизнью. Этим и объясняется сходство героических эпосов разных народов во многих частностях: основа героических песен вынесена из общей родины.

Потом на этой древней основе каждый народ стал уже самостоятельно, оригинально изображать характер героев, или богатырей, выражая в них себя. Этот, собственно героический элемент в песнях, элемент наиболее важный, есть второй главный слой в героическом эпосе.

Позднее явился в эпосе исторический элемент (третий важный слой этого вида народного творчества): личности и подвиги богатырей народ стал приурочивать к историческим местностям, событиям и лицам.

В наших песнях богатыри живут в Киеве; киевские витязи собираются вокруг князя Владимира; сражаются они с историческим врагом нашим – татарами (перенесенными народной фантазией в эпоху Владимира: анахронизмы – обычное явление в народном творчестве).

Иные из богатырей – до некоторой степени исторические лица, как, например, Добрыня Никитич, Илья Муромец, по крайней мере, носят имена исторических лиц, и, может быть, напоминают их своими характерами. (Добрыня был дядей великого князя Владимира Святого). Особенно много исторического в песнях новгородских.

У некоторых народов песни героического эпоса были обработаны поэтами и соединены в поэмы, или эпопеи; так у древних греков создались «Илиада» и «Одиссея», в древней Индии поэмы – «Махабхарата» и «Рамаяна», у персов поэт Фирдоуси составил «Царственную Книгу» (Шахнаме). У нас, на Руси, этого не было, и песни героического эпоса доныне поются в народе отдельно одна от другой, как особые повествования о том или другом богатыре или об одном из его подвигов. Но между этими песнями, однако, есть внутренняя связь, придающая им единство, и эта связь заключается не только в выдержанности характеров богатырей в разных песнях, но и в общем строе всего богатырского эпоса.

Эпос практически всегда историчен. Русский героический эпос вобрал в себя мотивы и образы, сложившиеся еще в общеславянскую, праславянскую и даже дославянскую (общеиндоевропейскую) эпохи.

Вслушаемся и вдумаемся в само слово «богатырь». Имеет оно происхождении от слова «Бог», корни которого в индоарийских языках, в частности – в древнеиндийском и древнеперсидском, где оно означает «повелитель, счастье». Отсюда и «богатство», которое «от Бога», и «богатырь» – боец, воин «от Бога», защитник и добытчик счастья (вторая часть слова «тырь» имеет, скорее, тюркоязычное происхождение, отсюда и «батыр» – сильный человек, храбрец, и «тырить» – добывать).

Главные качества богатыря – воинская доблесть и старания его по защите родной земли. Это отражало действительность того времени. Достоинства богатыря проверяются в сражении, в неравном бою. С этим связана и композиция былины, кульминационным событием которой будет именно сражение, красочно насыщенное преувеличениями.

По мнению видного русского историка С.М. Соловьева, «история России, подобно истории других государств, начинается богатырским или героическим периодом... Старая русская песня очень хорошо определяет нам лучшего человека, богатыря или героя: “Сила-то по жилочкам так живчиком и переливается, грузно от силушки, как от тяжелого беремени...» Мужи, или богатыри, своими подвигами начинают историю; этими подвигами их народ становится известен у чужих народов; эти же подвиги у своего народа становятся предметом песен, первого материала исторического… Самый рассказ о подвигах богатыря-чародея приобретает чудодейственную силу, море утихает, когда раздается песня о богатыре: “Тут век про Добрыню старину скажут, синему морю на тишину, вам всем, добрым людям, на послушанье”. Это старинное форменное присловье показывает нам, что богатырские песни впервые раздавались на тех лодках, от которых Черное море прозвалось Русским. Племена исчезают в первый, богатырский, период; вместо них являются волости, княжения с именами, заимствованными не от племен, а от главных городов, от правительственных, стянувших к себе окружное народонаселение центров… Но перемены этим не ограничились: вследствие геройского, богатырского движения, далеких походов на Византию явилась и распространилась новая вера, христианство, явилась церковь, еще новая, особая часть народонаселения, духовенство; прежнему родоначальнику, старику, нанесен был новый, сильный удар: он потерял свое жреческое значение; подле него явился новый отец, духовный, священник христианский... Вообще движение русской истории с юго-запада на северо-восток было движением из стран лучших в худшие, в условия более неблагоприятные».

Пир богатырей у ласкового князя Владимира. Художник А.П. Рябушкин

Вот в этих-то условиях возник и расцвел на Руси богатырский эпос. Былинные герои живут в многослойном эпическом мире, вместившем в себя и реальные события, и личности из истории Руси, и еще более архаичные представления праславян, сохранившиеся только в устных преданиях старины глубокой.

Название «былины» установилось за русскими народными эпическими песнями и сказаниями о богатырях и добрых молодцах, в которых описываются их подвиги и деяния.

Каждая из этих песен и сказаний говорит обычно об одном эпизоде жизни одного богатыря, и, таким образом, получается ряд песен внешне отрывочного характера. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются единством построения. Независимый дух былинного русского эпоса является отражением старой вечевой свободы, сохраненной богатырями, вольными казаками и свободными крестьянами, не захваченными крепостным правом. Дух общины, воплощенный в былинах, соединяет русский эпос и историю русского народа.

Следует обратить внимание на то, что все былины русского народа сохранились только у великорусов, а в Белоруссии и в Украине, которые были под властью западников – католического Польско-Литовского государства, не осталось своих былин.

Первые былины были сложены еще до Крещения Руси и носили черты очень древнего языческого эпоса, хотя в последующем все они в той или иной степени христианизировались. Из героев былин к дохристианскому циклу принадлежат Святогор, Микита Селянинович, Вольга... Порой языческое влияние чувствуется и в былинах более позднего происхождения (встреча Ильи Муромца со Святогором).

Святогор несравненно превосходит Илью Муромца по силе и духу. О нападении Муромца Святогор говорит: «Как русские мухи-то кусаются», – то есть ознаменовал он собой давнюю мощь языческого индоевропейского единения, а может быть, саму Природу. Целый ряд сравнений убеждает нас в том, насколько Илья Муромец меньше и слабее: и удары его легендарной палицы для Святогора – что мухи укус, и сам-то Илья со своим конем богатырским умещается в кармане (мешке) у Святогора. Напомним, что еще сильнее Святогора, по одной из былин, оказался крестьянин Микулушка Селянинович, который с собой в сумочке тяги земные носил.

Волга Всеславьевич. Художник А.П. Рябушкин

Для героических киевских былин периода христианства Святогор – глубокое прошлое. Он не совершает никаких подвигов, никуда не торопится. Ему никто не нужен. Святогор – воплощение замкнутой на себя первичной общины. В образе Святогора огромная мощь ведийской культуры языческой Руси. Наступила светлая эпоха христианства – Ночь Сварога, и перестала носить Святогора Мать Сыра Земля. Обратился Святогор в камень до часа назначенного, а силу свою Илье Муромцу, богатырю православному, передал. Передал, но не всю, а часть лишь малую. «А то и тебя Мать Сыра Земля носить не станет...», поскольку человек не может вместить всей силы природы, христианин не может вместить в себя языческую суть. Той же силе, что Илье досталась от Святогора, как гласит предание, «на бою смерть не писана», нельзя ее победить. Можно лишь самим распродать, разбазарить, пропить да прогулять по кабакам...

В древних сказаниях упоминается языческий богатырь Вольга Святославович (Волх Всеславич), с пяти годков обучавшийся хитростям-мудростям, знанию всяких языков разных (животных), умеющий оборачиваться, принимая облик различных зверей, птиц и рыб. Древен былинный образ Волха Всеславича. Он – волх, умеющий ворожить, он – витязь-волшебник, по преданию, родившийся от змеи, что являлось признаком мудрости, он – оборотень-волкодлак, обладаюший способностью оборачиваться в кречета (сокола), хорта (волка), тура, муравья.

В былине о Волхе Всеславьевиче, которая дошла до нас в ранней записи (середина XVIII в.), «оборотничество» героя изображено как вполне действительное явление:

Он обвернется ясным соколом,

Полетит он далече на сине море,

А бьет он гусей, белых лебедей...

Он обвернется ясным соколом,

Полетит он ко царству Индейскому.

И будет он во царстве Индейском,

И сел он на полаты царские,

Ко тому царю Индейскому,

И на то окошечко косящетое...

Сидючи на окошке косящетом,

Он те-та да речи повыслушал,

Он обвернулся горносталем,

Бегал по подвалам, по погребам,

По тем по высоким теремам,

У тугих луков тетивки накусывал,

У каленых стрел железцы повынимал...

Илья Муромец. Художник А.П. Рябушкин

Гробница Ильи «из города Мурома» в Киево-Печерской лавре

А вот князь Игорь в «Слове» бежит из плена:

Игорь князь поскочи горностаем к тростию,

И белым гоголем на воду,

Возвержеся на борз комонь,

И скочи с него босым волком,

И потече к лугу Донца,

И полете соколом под мглами,

Избивая гуси и лебеди...

Наряду с Вольгом упоминается легендарный Всеволод Полоцкий, о нем в Лаврентьевской летописи говорится: «его же роди мать от волхованья…», упоминается как волкодлак (оборотень) он и в «Слове о полку Игореве» (во второй половине ХI века). Главными действующими лицами киевских былин являются богатыри-воины, защищающие Русь от посягательств иноверцев и иноземцев.

Илья Муромец стал центральной фигурой киевского богатырского цикла да и всего русского эпоса. Мало кто воспринимает этого богатыря как реальное историческое лицо, человека, жившего приблизительно в XI – XII веке, причисленного Православной церковью к лику святых. Первоначально Илью захоронили в богатырском приделе Софийского собора. В свое время подробное описание разрушенной гробницы воина составил посланник австрийского императора Эрих Ляссота. Причем его гробница располагалась в одном храме с Ярославом Мудрым и княгиней Ольгой, что само по себе говорит о многом. В дальнейшем его мощи «перекочевали» в Киево-Печерскую лавру, где почивают нетленно в пещере. Первые исторические свидетельства почитания преподобного Илии Муромца относятся к концу XVI века.

По результатам современной экспертизы останков богатыря, умер он в возрасте 40 – 55 лет. С причиной смерти специалисты согласны безоговорочно – обширная рана в области груди. В данном случае можно смело утверждать, что былинный герой погиб в бою.

Родившись в селе Карачарове близ Мурома (или Муровска, расположенного между Киевом и Черниговом на реке Десне) «без рук, без ног», он сидел «сиднем» на печи «тридцать лет и три года», пока его не исцелили калики перехожие. Калики предостерегали Муромца от поединков с древним, изначальным богатырем Святогором, с родом Микуловым и самим Микулой Селяниновичем, со змеиным сыном Вольгой Сеславичем (Волхом или Змеем Огненным Волком, который дал свое имя реке Волхов, протекающей через Новгород). Исцеленный от немощи Илья выкорчевал вековые дубы и построил крепкую ограду, а затем собрался в Киев, ко двору князя Владимира. Наставляя сына в дорогу, мать наказала ему не проливать кровь. По дороге Муромец все же преступает материнский завет, уничтожая врагов, обижающих землю Русскую. Нарушение родительского наказа лишает богатыря возможности вернуться под отчий кров. Взамен он приобретает иную мать – «сыру землю» (Святую Русь).

В Смутное время прославился один из тогдашних самозванцев – Илейка Муромец, возглавлявший в 1605 году отряды донских и волжских казаков и обещавший «свободы» простому люду. «Сплетение» героя древнего эпоса и казачьего предводителя, скорее всего, и породило представление об Илье как о муромском уроженце и «старом казаке».

Богатырь Илья в народном восприятии слился с образом Ильи-пророка. Народная вера также связывает Илью-пророка с матерью сырой землей и ее плодородием. После Ильина дня начиналась жатва. Крестьяне в Ильин день не работали на поле и в саду из страха, что разгневанный святой, которому люди своей работой помешали очистить землю от скверны, может напустить на землю за грехи людские засуху и пожары. Пророк-громовержец, по народным поверьям, сойдет с Небес на землю в конце времен:

Как сойдет с неба Илья-пророк,

Загорится матушка сыра земля,

С востока загорится до запада,

С полуден загорится до ночи,

И выгорят горы с раздольями,

И выгорят лесы темные,

И сошлет Господь потопие,

И вымоет матушку сыру землю,

Аки харатью белую,

Аки скорлупу яичную,

Аки девицу непорочную.

Три богатыря. Художник В.М. Васнецов

Вокруг Муромца, если рассматривать былинный эпос в целом, выстраивается система образов, связанных с народными судьбами: Святогор и Микула Селянинович (троичное единство).

Число «три» со времен глубокой древности имеет особое, магическое значение. В сказке всегда действует закон троичности: в семье три брата, три сестры, герой трижды наносит удар по врагу, у Змея три головы (или число, кратное трем). Все важные события случаются три раза, герой получает три задания.

Так, почти за каждым шагом былинного героя стоит сакральная символика древнего воинского культа. Три старца ведуна поднимают на ноги немощного Илью Муромца с помощью ковша ключевой воды. «Классических» богатырей тоже трое. Крестьянин Илья Муромец по возрасту, происхождению и поведению противопоставлен Алеше Поповичу, а единство богатырского воинства зиждется на едином центре притяжения (Святая Русь – Киев – князь Владимир) и на миротворческом посредничестве Добрыни Никитича – представителя княжеской власти.

Илья Муромец и Соловей-разбойник. Лубок

Главнейшие сюжеты былин об Илье Муромце следующие:

1. Илья получает богатырскую силу.

Просидев сиднем долгие годы, немощный на ноги Илья получает силушку богатырскую чудесным образом от калики перехожего – божьего странника, фигуры, столь хорошо на Руси известной и столь любимой русским народом. В Толковом словаре Владимира Даля «калика» определяется как «паломник, странник, богатырь во смирении, в убожестве, в богоугодных делах... Калика перехожий – странствующий, нищенствующий духовный богатырь». В те давние времена по весям России бродили и скоморохи-язычники, и торговцы-офени, калики перехожие, монахи, юродивые и просто нищие. Все они и составляли Русь бродячую, которая издревле Руси оседлой, хозяйственной приносила новости и знания.

Черты странничества есть и в поведении самого Ильи. У него нет ни постоянного дома, ни хозяйства, он не связывает себя никакими житейскими попечениями и заботами, презирая богатство и славу, отказываясь от чинов и наград.

Говорят ему калики перехожия:

Ростени теперь росправь свои-ти ножки резвыя,

Ты сойди теперь со печки, они понесут тебя,

Понесут тебя, удержат ножки резвыя...

2. Былина об Илье и Святогоре (Смерть Святогора).

3. Поездка Ильи Муромца в Киев.

Отправляясь из родных краев на службу ко двору князя Владимира, он подъезжает к Чернигову и снимает осаду «силушки черным-черно», получив от мужичков черниговских благоговейное величание: «Ай, ты славный богатырь да святорусский». Затем по дороге в Киев он побеждает Соловья-разбойника, Одихмантьева сына (имеющего легко узнаваемое половецкое происхождение). «Соловьями» на Руси называли в то время разбойников вообще, потому что отряды грабителей общались в лесу друг с другом с помощью пересвиста. Пение соловьев в лесу не сулило проезжим купцам ничего хорошего. Судя по всему, именно Илья Муромец руководил карательной операцией по очистке Черниговской дороги от «соловьев». Это принесло ему популярность среди киевских и черниговских купцов.

По другой версии, Илья усмирил непокорное селение язычников, живших в районе современного Вышгорода под Киевом, по дороге на Чернигов. Еще в начале века крестьяне уверенно показывали курган, где был похоронен князь этого племени Соловей.

Победив его и приторочив к стремени, Илья приезжает в Киев, где Владимир-князь только что «вышел со Божьей церкви». Поначалу князь не верит Илье Муромцу, что смог тот с Соловьем-разбойником совладать, обзывая Илью уничижительно: «Мужичище-деревенщина». Пришлось заставить Соловья свистнуть. После того как способности разбойника подтвердились и князь «испужался», Илья во чистом поле срубил Соловью буйну голову, тем самым совладав с угрозой со стороны кочевых племен.

4. Илья Муромец и Калин-царь.

Этот сюжет еще можно назвать «Ссора Ильи с князем». Князь прогневался на Илью и посадил старого казака в погреб холодный (казаком Илья стал в период Смутного времени, так что это свидетельствует о поздней редакции былины). Былина не сомневается в правомочности княжеского поступка (уже формируется взгляд на божественное происхождение самодержавной власти), но осуждает его неразумность и поспешность. Но тут «собака Калин-царь» идет на Киев. Расплакавшись, раскаивается князь, что сгубил Илью. Но, оказывается, Илья жив – предусмотрительная дочь князя Опракса велела его в темнице холить и кормить. Илья обиды не помнит и обещает спасти православных от поганых. Когда Илья увидел, что силе поганой конца-краю нет, он решил обратиться за помощью к сотоварищам по служению – к святорусским богатырям. Он приезжает к ним на заставу и просит помощи. Этот сюжет интересен тем, что доказывает существование целого сословия богатырей-защитников и распространенность державного богатырского послушания. Сперва богатыри помогать князю отказываются. При этом старший из них, Самсон Самойлович, крестный батюшка самого Ильи Муромца, объясняет это так: «У него ведь есте много да князей-бояр, кормит их, да поит, да и жалует. Ничего нам нет от князя от Владимира». Но обида богатырей держится недолго, и, когда Илья, изнемогая в бою, вновь просит помощи, они вступают в битву и плененного «собаку Калина-царя» ведут по совету Ильи в Киев к Владимиру-князю.

То есть богатыри русские – не служки князя, в былинах всячески подчеркивается их независимость. Они готовы сражаться с врагом, но только – в чистом поле (эпический символ свободы) и не ради князя, а ради сохранения земли русской.

5. Илья Муромец на заставе богатырской.

Заставы богатырские, как и дорожки прямоезжие, – отражение вполне реальной исторической действительности. Именно такие заставы ограждали Русь от набегов со стороны Дикого поля. И так было не только во времена Киевской и докиевской Руси, но и в более отдаленные времена, когда в Приднепровье проходили оборонительные линии против набегов степняков.

Между тремя богатырями на заставе была установлена казачья субординация:

Под славным городом под Киевом,

На тех на степях Цицарских,

Стояла застава богатырская,

На заставе атаман был Илья Муромец,

Податаманье был Добрыня Никитич млад,

Есаул Алеша – поповский сын.

В этих былинах метафорично описываются битвы воеводы Ильи со степняками. Если провести исторические параллели, то четко прослеживаются войны Владимира Мономаха с половцами. В 1096 г. войска Владимира и Святополка сняли осаду с Переяслава; в 1103 г. половцам было нанесено поражение на реке Молочной; в 1107 г. под Лубнами были разгромлены войска хана Боняка; в 1111 г. половцы потерпели поражение на реке Сальнице. Наконец, в 1117 г. они признали себя младшими партнерами киевского князя.

6. Бой Ильи Муромца с заезжим богатырем-похвальщиком.

Былина описывает битву Ильи с Великим Жидовином, заканчивающуюся победой русского богатыря.

Выехал в поле Илья, вызвал Жидовина на бой. Долго борются противники, один другого одолеть не могут.

Вдруг у Ильи «левая ноженька ускользнулася». Он упал, Жидовин – на него! Хочет пороть ему белую грудь. Вспоминает Илья:

Написано было у святых отцов,

Удумано у апостолов:

Не бывать Илье в чистом поле убитому.

И – втрое у него силы прибыло!

Придала Илье силы уверенность,

Что ему не положено умереть в бою.

Пособрался он, понатужился,

Вскинул Жидовина на воздух,

Ударил оземь, потом отрубил ему голову,

Вздел ее на копье свое булатное…

Существуют достоверные исторические события, которые могли послужить отправной точкой для сюжета. Одно из них – разгром Хазарского каганата в 965 г., верхушка которого, как известно, исповедовала иудаизм.

В другом варианте Илья встречается в бою со своим «неузнанным» сыном Сокольником, которого сверстники дразнили, как внебрачного, Сколотным, а, как известно, сколоты (скифы-земледельцы) были одними из предков славян. Здесь могут сказываться мотивы междоусобицы на Руси.

7. Илья Муромец и Идолище поганое.

В этом былинном сюжете описываются реальные исторические события: хождение русских богатырей и калик в Царьград, падение столицы Византийской империи, а также борьба с язычниками (людьми, придерживающимися дохристианской веры предков) в землях новгородских и победа над ними.

8. К XVII в. относят появление одной из последних былин о Муромце – «Илья и голи кабацкие». Здесь описывается конфликт между богатырем – «деревенщиной» и Владимиром Красное Солнышко. Богатырь стал неугоден двору князя, который не пригласил Илью на пир. Муромец в отместку посшибал с церквей золотые кресты и маковки, снес их в кабак и пропил вместе с голью кабацкой. Эта былина была сложена по свежим воспоминаниям о недостойном поведении русской «верхушки» и части духовенства в Смутное время, когда народ осознавал себя единственным защитником веры христианской и церквей Божьих на Руси.

Алеша Попович. Художник А.П. Рябушкин

Народный сказитель, использующий сюжет былины, безусловно, привносит и собственное понимание происходящего, отражая все-таки действительность. Достоверно известно, что, например, за легендарной личностью Алеши Поповича стоят сразу два реальных исторических лица – Ольбег Ратиборич и Александр Попович. Это установлено благодаря сопоставлению эпической событийности с реальными историческими фактами. Опознан и противоборец Алеши, былинный Змей Тугарин – это половецкий хан Тугоркан.

Былина «Алеша Попович и Тугарин» начинается с того, что Алеша со товарищи собираются в Киев «добрым молодцам на выхвальбу». Войдя в княжеские палаты, они не только «крест кладут по-писаному, поклон ведут по-ученому», как делал в иных былинах представитель княжеского сословия Добрыня (и не делал представитель народа Илья Муромец), но и «молитву творят, да все Исусову». Владимир пригласил Алешу на почетное место, но молодой богатырь заявил, что сам выберет, куда сесть, и... полез на печку под трубное окно, как и подобает народному богатырю. Тем временем в княжескую палату явился Тугарин, который «Богу собака не молитче, да князю со княгиной он не кланетче, князьям и боярам он челом не бьет». Алеша не стерпел и стал с печки осуждать поведение незваного гостя.

Говорит-то собака нынь Тугарин-от:

«Да што у тя на запечье за смерд сидит,

За смерд-от сидит, да за засельщина?»

Говорит-то Владимир стольнокиевской:

«Не смерд-от сидит, да не засельщина,

Сидит руськей могучей да богатырь,

А по имени Олешинькя Попович-от».

Добрыня Никитич. Художник С. Москвитин

Тугарин метнул в Алешу свой нож, но его перехватил названый брат Алеши Еким. Тогда Тугарин вызвал Алешу на бой. Алеша согласился и попросил у другого названого брата Гурия, клыки кабан-зверя, шелом с греческою землею и девяностопудовый посох. Тугарин сел на коня с бумажными крыльями, а Алеша стал молиться Спасу Вседержителю и Богородице. «Олешина мольба Богу доходна была», и пошел дождь, который размочил конские крылья. Опустился Тугаринов конь на землю, тут Алеша выскочил из-под гривы, ударил врага посохом и отрубил ему голову.

Алеша Попович фигурирует в былинах реже Ильи Муромца и Добрыни Никитича. Зато Алексию, человеку Божию, посвящено множество духовных стихов, а пророку Илие – очень немного.

Добрыня Никитич – связующее звено троицы защитников, второй по старшинству и силе богатырь, племянник князя Владимира, олицетворяющий княжескую власть и государственность. Прообразом этого персонажа послужил известный по Повести временных лет Добрыня, дядя и преданный воин равноапостольного Владимира Святославича, которому князь отдал Новгород. Согласно новгородской Иоакимовской летописи, в 991 г. прп. Иоаким Корсунский при помощи Добрыни и воеводы Путяты окрестил новгородцев. Если верить летописи, новгородские язычники взбунтовались, и тогда «Путята крести их мечом, а Добрыня огнем». Крещение Новгорода легло в основу сюжета «Добрыня Никитич и Змей», где богатырь побеждает Змея и освобождает любимую племянницу князя Владимира Забаву Путятишну.

Наиболее искусным в борьбе, как это видно из многих былин, был Добрыня Никитич: «Изучал Добрынюшка боротися. Изучился он с крутой, с носка спущать... Прошла про него слава великая, Мастер был Добрынюшка боротися, Сшиб осударя Илью Муромца на сыру землю...»

В былинах образ Добрыни облагородился и стал являть собой образ воина, в котором сочетаются сила, храбрость, воинское умение, благородство, образованность. Он умел петь, играть на гуслях, был искусен в шахматах, обладал незаурядными дипломатическими способностями, т.е. Добрыня стал идеалом воина-рыцаря эпохи Киевской Руси, не забывая иногда обводить вокруг пальца слишком простецкого и мужиковатого Илью Муромца.

Помимо Киевского цикла выделяют еще Новгородский цикл, состоящий преимущественно из былин о Садко и Ваське Буслаеве.

Много для почитания Ильи Муромца сделала церковь, которой необходим был православный богатырь, могущий сразить и Чудо-юдо, и Идолище поганое.

В народе же вместе с почитанием преподобного Илии существовало и определенное шутливо-ироническое отношение к его подвигам. Это отношение вообще-то характерно для всего, что навязывалось официальной моралью. В землях новгородских долго еще крепились языческие корни дохристианской Руси. Именно богатырь Василий Буслаев частенько пародирует Илью Муромца в его подвигах.

Из монографии Б.Н. Путилова «Фольклор и народная культура»:

«Пародийное начало заложено в былинах о новгородце Василии Буслаеве. Образ этот поражает своей парадоксальностью: в густом слое богатырских красок, наложенных на него, непросто отделить подлинные от мнимых, непросто понять, когда он “истинный” богатырь, а когда – антибогатырь, богатырь “навыворот”... Былины о Василии демонстрируют отрицание канонов киевского былинного мира, предлагая иной эпический мир. Противопоставление идет, в частности, через подключение пародийного начала. Оно не всегда открывается прямо. Так, детство Василия описывается в духе былинной традиции, с оглядкой на былины о Вольге и Добрыне. Подобно второму Василий – сын «честной вдовы» – рано обнаруживает недюжинную силу и испытывает ее на своих сверстниках. Подобно Вольге он проявляет склонность к учению. Но в то время как для Добрыни ребяческое озорство сменяется серьезными богатырскими подвигами, а для Вольги учение – это путь к овладению опытом вождя и волшебника, Василий свою “науку” употребляет на антибогатырские дела и до конца жизни остается озорником».

Тур. Немецкая гравюра XVI в.

Откровенно пародийный характер носит весь эпизод подбора Василием дружины. В нем ощутимы отголоски разных описаний дружин в киевских былинах, но все здесь предстает в вывернутом виде: и идея соответствия дружинников атаману, и ориентация на тех, кто способен выпить ведро вина и выдержать удар палицы, и социально-профессиональный отбор дружинников...

Подобно Илье Муромцу Василий в самый важный момент заточен в погреб, но только всей ситуации придан комический оттенок – его запирает в погребе мать, применяя иногда собственную силу («Хватила Васильюшку под пазуху»). В гротесковой манере описано, как мать выводит его из побоища: она вскакивает сзади ему «на могучие плечи» и заставляет его успокоиться.

Рядом с пародийным выворачиванием классической эпической традиции прослеживается стремление к изображению Василия Буслаева как героя нового типа, выросшего и действовавшего в уникальной обстановке Великого Новгорода, который, как известно, являлся северным оппонентом Киеву.

Из наследия старины необходимо упомянуть и о любимом дружинниками жанре – «Туры златорогие», песнях балладного характера, когда-то зачин былины. Туры – древние быки (позже вымерли), объект княжеской охоты в Киевской Руси и символ мужества. В эпосе получили значение вещих зверей, наделенных чудесными свойствами и фантастическим обличьем.

Турьи рога – ритоны были обязательной принадлежностью торжественных ритуальных пиров и являлись обязательным атрибутом богов, как символ благоденствия («рог изобилия»). Существовало большое количество сакральных рогов разных эпох, начиная с каменных стел на путях праславянской хлебной торговли VI – V вв. до н.э.

В славянских быличках и мифах поединки и битвы – характерная черта поведения мифологических персонажей. В их числе наиболее известные поединки между мифологическими персонажами, ведающими атмосферными явлениями (тучами, градом, ветрами), и колдунами типа облакопрогонников, которые борются с ними.

Одним из ярчайших и убедительнейших подтверждений «объединяющей международности» русского эпоса является тот факт, что Русь, а подчас даже и сами герои ее эпоса вошли в эпосы других народов Евразии. Так, объединяющий герой русского эпоса князь Владимир является (под именем Вальдемар) героем исландского эпоса, прежде всего «Саги об Олафе Трюггвассоне», записанной в ХII в., но в устной традиции возникшей, несомненно, раньше (норвежский король Олаф был современником Владимира).

Гусляр поющий. Художник А.П. Рябушкин

В норвежской «Саге о Тидреке Бернском» Владимир (Вальдемар) выступает уже рядом с Ильей (Илиас), который представлен здесь как побочный брат Владимира. Действие саги развертывается непосредственно на Русской земле (Ruszialand), упоминаются Новгород (Holmgard), Смоленск (Smaliski), Полоцк (Palltaeskiu) и т.п. Сага была записана в 1250 году, но западные исследователи относят ее возникновение ко времени не позже Х века. Наконец, Илья Русский (Ilias von Riuzen) – герой ряда произведений германского эпоса, прежде всего поэмы «Ортнит», записанной в 1220 – 1240 годах, но сложившейся намного ранее.

Русь заняла выдающееся место в эпосе Юго-Востока – в поэме Низами Ганджеви «Искендер-наме», созданной в конце XII века, а точнее, в первой книге этого произведения – «Шараф-наме» («Книга о славе»), где описываются подвиги великого Искендера (то есть Александра Македонского). Шестая часть «Шараф-наме» (более 2000 строк) посвящена изображению его битв с русским войском, которое во главе с Кинтал-Русом вторглось в Закавказье. Речь идет о действительно имевших место нескольких походах Руси в города восточной части Закавказья, совершившихся в IX и Х вв. Русские воины предстают настоящими богатырями, и лишь в седьмом по счету сражении Искендер побеждает Кинтала, а затем заключает с ним почетный мир.

Очерченные выше проявления русского героического эпоса на огромном пространстве от Норвегии до Византии и от германских земель до границы Ирана дают представление об энергии и активности исторического бытия Руси в героическую эпоху ее юности, что и отражено в народных сказаниях.

Что касается отсутствия такого жанра, как «эпопея», на Руси, то В.Я. Пропп убедительно показал, что «эпос любого народа всегда состоит только из разрозненных, отдельных песен. Эти песни обладают внутренней цельностью и до некоторой степени внешней объединяемостью... эпос обладает не внешней целостностью, а внутренним единством, единством образов героев, одинаковых для всех песен, единством стиля и, главное, единством национально-идейного содержания... Подлинный эпос всегда состоит из разрозненных песен, которые народом не объединяются, но представляют собой цельность. Эпопея же внешне едина, но внутренне мозаична... Эпос, как мы видели, целостен по существу и разрознен по форме своего выражения».

После побоища Игоря. Художник В.М. Васнецов

Русские былины, ждавшие своей записи несколько столетий, не объединились в эпопею, как это сделали поздние «усовершенствователи» на Западе («Песня о Нибелунгах», «Песня о Роланде»). Передача эпоса в устной традиции имела свои недостатки (поэтические искажения), но есть и преимущество перед теми или иными записями, ибо в определенных отношениях она вернее сохраняла изначальную природу эпоса.

Исполнителями, а очень часто и слагателями песен и былин были замечательные древнерусские хранители традиций, артисты, музыканты и поэты, известные под именем баянов, гусляров, скоморохов. Недаром в самих былинах они выводятся исполнителями былин, истинными артистами, от «умильной игры которых все князи и бояре те, и все эти русские богатыри, все же за столом призадумались, все же призаслухались».

Единый некогда массив мифологии распался со временем, породив два направления: воинские обряды и богатырские сказки, былины и предания.

Особый род эпических песен, именуемых былинами, - одна из наиболее ценных частей русского песенного наследия, дошедшего до нас из далекого прошлого. Эти песни о боевых подвигах и разных похождениях и приключениях богатырей и других героев отражают в героико-фантастических повествованиях историческую действительность раннефеодального времени.
В применении к такого рода песням термин «былина» укрепился в науке с середины XIX в., заменив более ранние наименования - «богатырские сказки», «поэмы» или «былевые песни». В обиходе крестьянства в XVIII-XIX вв. был распространен термин «старина», «старинка», однако было известно и обозначение этих песен словами «былина», «былина», «быль».
Историческое и социальное содержание былин привлекло внимание ученых с самого начала развития русской фольклористики и вызвало обширную научную литературу не только в России, но и на Западе. Эта часть русского эпоса неизменно приводила в восхищение всех ценителей народной словесности своим богатым содержанием, высокой идейностью, поэтическими достоинствами. Как художественное выражение народного самосознания, как живописание политической и общественной жизни русского народа в далеком прошлом, былины справедливо ставились в один ряд с величайшими эпическими творениями других народов - с «Илиадой» и «Одиссеей», с «Песней о Роланде», со скандинавскими сагами, рунами «Калевалы» и др. К былинам как к богатейшему творческому источнику постоянно обращались писатели, художники, композиторы - Н. А. Римский-"Корсаков, М. П. Мусоргский, А. С. Аренский, А. Т. Гречанинов, а в наше время Д. Д. Шостакович, Н. И. Пейко, Г. Г. Галынин и др.

Несмотря на большую исследовательскую литературу о былинах, многие из вопросов, поднятых в ней, не нашли своего окончательного решения. Это прежде всего относится к вопросам генезиса- времени формирования былинного эпоса, происхождения отдельных его сюжетов, характера связей его с исторической действительностью, а также жанрового состава былинного эпоса.
Внимательное изучение содержания былин привело к непреложному выводу, что основное ядро их должно было сложиться в период продолжительной и напряженной борьбы, которую русскому народу -пришлось вести еще на заре своей истории с иноземными завоевателями, посягавшими на свободу, целостность и независимость молодого русского государства.
Многие былины содержат впечатления от определенных исторических событий и лиц. Несомненные отзвуки первых же встреч с татарами (битва на Калке в 1225 г., татарские нашествия на Киев 1239-1240 гг. и др.) слышатся в былинах о Калине-царе, Батыге, Идолище - предводителях чужеземных ратей. Некоторые имена восходят к историческим. Так, имя Батыги бесспорно повторяет имя хана Батыя; имя Тугарина Змеевича, с которым борется богатырь Алеша Попович, восходит, очевидно, к имени половецкого хана Тугоркана, неоднократно нападавшего на Киевскую Русь; встречаются в былинах измененные имена и других половецких ханов - Кончака, Шарукана, Сугри (в былинах Коньшик, Кудреван и Шарк-великан, Скурла) и др. В образе былинного князя Владимира, с именем которого связано большинство событий, изображенных в былинах, бесспорно преломились воспоминания о выдающемся киевском князе конца X века Владимире Святославовиче, а иногда - это не исключено - и воспоминания о Владимире Мономахе, киевском князе XII века. С историческими лицами, возможно, связаны имена и некоторых былинных богатырей. Имя Добрыни Никитича, иногда представляемого в былинах племянником князя Владимира, могло быть навеяно воспоминаниями о ближайшем сподвижнике князя Владимира Святославовича - его дяде Добрыне, а в образе Алеши Поповича отразились воспоминания о ростовском «храбре» (т. е. воине-удальце) XIII в. Александре Поповиче, о котором не раз упоминают летописные заметки. В былинах мы зачастую встречаемся с запечатленными в них различными историческими явлениями общественного, материального и духовного быта русского общества эпохи раннего феодализма.

Все это вызвало попытки связать отдельные былинные Сюжеты с конкретными историческими событиями феодального времени1. Согласно концепции ряда ученых дошедшие до нас былины знаменуют собой уже отход от первоначальной, более ясной связи с вызвавшей их конкретной исторической действительностью, отход, обусловленный вековым бытованием песен в устной традиции. Однако внимательное проникновение в самый характер общественных явлений и образов, отраженных в былинах, как и изучение аналогичных творений других народов привело к иному пониманию отношения русского эпоса к изображенной в нем исторической действительности. Историзм былин был признан совершенно особым, отличающимся от исторических песен. Эти последние всегда основаны на конкретном историческом материале, в то время как былины дают отражение исторической действительности в широких художественных обобщениях, собирая и объединяя впечатления от многих событий, характерных для целой эпохи, определенного исторического периода, создавая, таким образом, общую их картину, не поддающуюся точной, конкретной хронологизации.
Также и образы персонажей, имена которых, быть может, и навеяны именами определенных деятелей, не восходят к последним, как к своим прототипам, а рисуют типические проявления различных человеческих свойств, представления о которых почерпнуты из исторического опыта народа. Положение о том, что историзм былин заключается не в воспроизведении отдельных конкретных событий, а в выражении народных идеалов, обусловленных определенной исторической эпохой, легло в основу капитального труда В. Я. Проппа «Русский героический эпос». В исследованиях Б. Н. Путилова мы также находим положение о том, что «эпос есть художественное обобщение (в определенных формах) исторического опыта народа целой эпохи. В этом обобщении на первом плане - «исторические идеалы народа»".

Изучение отраженных в былинах особенностей политической и общественной обстановки, обычаев, представлений и исторических реалий позволило уточнить время формирования эпоса, отнеся его к периоду раннего феодализма (примерно X-XVI века).
Кроме впечатлений от самой исторической действительности, источниками некоторых былин явились так называемые международные сюжеты, известные в ряде стран. Наличие в мировом фольклоре таких сюжетов обусловлено или сходными историческими судьбами народов, или культурными связями. Различные типы сюжетов - героические, бытовые, сказочные - использовались для создания песенных повествований о тех же персонажах, о которых уже были сложены былины, вызванные впечатлениями от исторических событий. Так, (например, международный сюжет о встрече в бою не знавших друг друга отца и сына лег в основу былины «Илья Муромец й сын», а «сюжет о муже, пришедшем на свадьбу своей жены, - в основу былины о неудавшейся женитьбе Алеши Поповича на жене Добрыни Никитича. Международными в русском эпосе являются также такие сюжетные ситуации, как борьба -героя с чудовищами (например, змеем), поездки героя со сватовством далеко за пределы родных мест. Сюжетные ситуации эти характерны для эпического творчества первобытнообщинного строя и, очевидно, унаследованы русским эпосом Киевского периода от народного искусства догосударственной эпохи.

В былинном эпосе обнаруживаются также отдельные мифологические представления. Это было использовано учеными так называемой «мифологической школы», ошибочно толковавшими ряд былинных образов как позднейшие переработки образов мифологических. На самом деле в былинном эпосе мы имеем дело лишь с отдельными устойчивыми пережиточными явлениями.
Таким образом, состав былинного эпоса по своему содержанию и происхождению сложен и разнообразен. Это предопределялось не только различием и разнообразием источников, но и длительным временем формирования и последующего бытовамия былин.
Отдельные песни, дошедшие в записях XVII века и представляющие уже совершенно устоявшуюся форму повествования, известную нам по записям более поздним, заставляют предполагать, что жанр былины определился уже в эпоху раннего средневековья1. Состав эпоса по историческому содержанию неоднороден. В нем можно отметить сюжеты и более ранние и более поздние; в процессе своего бытования былины вобрали впечатления народа от более поздних исторических военных и общественных событий, от всей исторической обстановки нового времени. Кроме того, совершенно ясно, что на содержание эпоса оказали влияние и местные условия.

Различия сюжетов и поэтических образов заставляет исследователей выделить в составе былинного эпоса несколько групп. Наиболее многочисленна и разнообразна героическая, составляющая основное ядро эпоса. Былины этой группы посвящены теме защиты родины и мирного населения. Некоторые из них повествуют о спасении богатырями стольного города Киева от нашествия врага. Это былины о нападении на Русь Калина, Батыги, Кудреванки-Скурлы, Мамая или просто «неверного царя» и «неверных орд». Героями-победителями здесь являются Илья Муромец, иногда вместе с Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем или с труппой других богатырей, (предводительствуемых Самсоном - «крестным батюшкой» Ильи Муромца; Василий Игнатьевич, богатыри-малолетки Ермак и Михаил Данилович, Сухман. "Каждый отдельный сюжет на тему об отраженном вражеском нашествии отмечен своеобразными чертами. Вместе с тем имеется сходство в разработке темы этих былин, некоторая общность в построении, возникшая, очевидно, вследствие широкого художественного обобщения, типизации фактов исторической действительности.
Другая группа героических былин развивает тему освобождения стольного города Киева от захвативших его иноземных насильников. Таковы былины об Илье Муромце и Идолище, о победе Алеши Поповича над Тугаршюм Змеевичем.

Близкими по теме к указанным сюжетам являются былины о борьбе Добрый и Никитича со змеем, в которых использованы исторические события периода борьбы русского народа с кочевниками, а также древние сказочно-героические сюжеты о борьбе богатырей с чудищами.

К основному героическому циклу принадлежат также сюжеты о единоборстве русского богатыря, чаще всего Ильи Муромца, с иноземным «нахвалыциком». В некоторых из них побежденный враг оказывается сыном Ильи Муромца - древний международный мотив встречи в бою отца с незнаемым и неузнанным сыном.
Былины о Добрыне Никитиче и Василии Казимировнче, повествующие об освобождении киевского князи от «даней-пошлин», уплачиваемых татарам, былины о встречах в боевой обстановке с близкими родственниками, когда-то угнанными в плен (былины о Козарине и о королевичах из Крякова) также отражают тему борьбы с иноземными захватчиками.
В большинстве этих сказаний враги, с которыми борются русские богатыри, именуются татарами, хотя некоторые из сюжетов сложились, очевидно, раньше и отразили впечатления о столкновениях русского народа с печенегами и половцами.
Идею обороны родины воплощают и сюжеты о княжеских походах- Вольги-Волха на Индийское (или Турецкое) царство, Глеба Володьевича на Корсунь и князя Романа на ливиков (или литовских князей), предпринимаемые ими с целью предупредить задуманный набег на Русь (первый из названных сюжетов) или для расправы за совершенный разгром русских владений и для освобождения захваченных русских кораблей и русских людей (два других сюжета).
Кроме борьбы с внешним врагом, в героическом цикле отражена борьба с анархическими элементами внутри страны-с разбойниками (былины о Соловье-разбойнике и о встрече и расправе Ильи Муромца с разбойниками-станичниками). Они также основаны на впечатлениях от живой исторической действительности.

Во всех упомянутых былинах героического цикла преломились воспоминания о чрезвычайной напряженности военной борьбы, об огромной численности и силе врагов, о трудности победы. И если в обобщенных образах былин трудно, а часто и совершенно невозможно установить определенные следы отдельных исторических событий, то общий характер борьбы русского народа с врагами родины и мирного населения, вся военная обстановка русского раннего средневековья воспроизведены исторически правдиво. С исключительным мастерством и силой ярко воплощено крепнувшее в борьбе народное самосознание: борьба напряженна и трудна, но русский народ неизменно побеждает. В образах героев-богатырей воплощены народные идеалы подлинной доблести. В патриотической идее защиты отечества заключен основной пафос богатырского эпоса. Очень заметна и другая тенденция - отражение социальных настроений народа. Благородный образ богатыря часто выделен особо тем, что в былину включен мотив конфликта богатыря с князем и его боярами. Богатырь, оскорбленный несправедливым к нему отношением, уезжает из Киева, и князь оказывается беспомощным перед врагом. Но перед лицом грозящей опасности богатырь забывает все обиды и остается верным своему долгу. Таковы многие былины об Илье Муромце и Калине, о Василии Игнатьевиче и Батыге. Социальные мотивы также питались исторической действительностью, обобщая реальные факты народных возмущений, имевшие место уже в раннефеодальный период. Указанная тенденция эпоса, проявившаяся уже на начальном этапе его формирования, еще более обостряется в связи с дальнейшим ростом классовых противоречий.
Помимо темы военных подвигов, особое место в русском эпосе занимает тема героического труда. Она раскрывается в отдельных-былинах, попутно с основным повествованием о воинской деятельности богатыря: в былинах об Илье Муромце, в эпизоде применения им силы на тяжелой крестьянской работе - очистке от леса земли под пашню, а также в рассказе о дороге, прокладываемой им через непроходимые леса и топи. Воспеванию крестьянского труда всецело посвящена замечательная былина о Микуле Селяниновиче. В ней создан монументальный образ богатыря-крестьянина, художественно обобщивший могущество сил народа, порожденное прудом и проявляемое в труде.
Особняком, вне указанных групп, стоят былины о Святогоре, в центре которых находится образ богатыря огромной, чудовищной силы. Сила Свжтогора такова, что его едва держит земля. Он никогда не принимает участия в борьбе с иноземными врагами, не совершает никаких подвигов во имя родины. Сила его остается бесполезной и в конечном счете губит самого богатыря (былина «Святогор и тяга земная»). Происхождение этого образа не выяснено.
Существующие концепции противоречивы.

Многочисленны и разнообразны былины других групп: социально-бытовые, новеллистические и волшебно-сказочные. В них изображены.разные происшествия семейной и личной жизни богатырей, а также общественные отношения в больших древнерусских городах, соперничество, состязания в силе, ловкости или богатстве представителей разных общественных слоев.
Многие из упомянутых былин (как и большинство былин с военной тематикой) входят в «киевский», «Владимиров цикл». В них действуют те же богатыри - Илья Муромец (былина о трех его поездках), Добрыня Никитич и Алеша Попович (былины о женитьбе Добрыни, его отъезде и попытке Алеши Поповича завладеть его женой). Другие былины вводят новых героев, не известных воинскому циклу. В них выступают Дюк Степанович, Чурила Пленкович, Ставр Годинович, Иван-гостиный сын, Дунай Иванович, Иван Годинович, Поток (или Потык), Данила Ловчанин. Часть этих былин перекликается с воинскими как в отдельных эпизодах сюжета, так и по своей идейной направленности: былины о добывании невест в чужих землях для князя Владимира и для себя (о Дунае, о Потыке, об Иване Годиновиче); былины о соперничестве и состязании богатыря с князем Владимиром (о Дюке, об Иване-гостином сыне, о Ставре). В некоторых из них усилены социальные мотивы, ощутимые уже в воинских былинах (например, о самоуправстве Чурилы, которому потворствует князь Зладимир, и о Даниле Ловчанине).

От былин военной тематики резко обособлены - по общему своему характеру, по именам и образам героев, а также по сюжетному содержанию"-былины, в которых нашли отражение быт, нравы и социальные отношения старого Новгорода. Таковы повествования о Василии Буслаеве и о Садко. В них не выражены те две основные тенденции, которые характеризуют при всем сюжетном разнообразии киевский цикл в целом: нет темы борьбы с иноземными захватчиками и с разбойниками, нет противопоставления народного героя-богатыря, доблестного защитника родины, ничтожному беспомощному князю и боярам - предателям и интриганам. Идейный смысл былин о Садко и о Василии
Буслаеве -в изображении тех возможностей, которые открываются перед человеком благодаря личным его качествам-талантливости, смелости, силе.

Поэтические особенности былин определены их идейно-художественной целеустремленностью, их героической спецификой. Они должны были увлекать слушателей образами физической мощи, храбрости и удали героев, совершающих различные подвиги, ведущих борьбу с крагами родины и народа. Отсюда общий приподнятый и величавый строй былин.
С общим характером былин как произведений, воспевающих героев, связаны особенности их построения. В центре обычно находится одно лицо, действиям, судьбе и качествам которого посвящен рассказ. Былина в большинстве случаев сразу приступает к повествованию, начиная с непосредственной завязки действия. Сюжетная линия четко выделена, рассказ отличается ясностью, простотой и одновременно большой напряженностью. Чаще всего повествуется об одном событии (отражении вражеского нашествия, победе над чужеземным богатырем, состязании и т. п.). Если -же говорится о нескольких событиях, то они следуют в хронологической последовательности и объединяются фигурой героя. Такова, например, былина о женитьбе князя Владимира («Дунай»), В ней за событиями, связанными с добыванием Дунаем невесты для князя, следует рассказ о добывании героем невесты для себя. При усложнении былины вводимые побочные эпизоды всегда органично связаны с основным замыслом и тоже располагаются в хронологической последовательности. Классический пример -былина о Соловье-разбойнике. В ней до своего главного, основного подвига Илья Муромец совершает ряд других, и это усиливает общее впечатление от мощи и отваги героя.
Действие былины всегда развертывается в поступательном направлении. Даже там, где оно дается в двух планах, переход от одной линии повествования к другой обычно связан с движением вперед. Былина насыщена действием, почти не знает статических описаний. Известные, например, описания снаряжения богатыря на выезд или его единоборства с врагом складываются из перечисления последовательных действий героя, каждый раз вносящих какую-нибудь новую важную деталь.

Нет в былинах и описаний характеров персонажей. Характеры героев проявляются в их поступках. Для более яркого живописания героического облика богатыря вводятся некоторые специальные мотивы и эпизоды - недооценка героя окружающими или самим врагом, предварительное нарочитое умаление значительности героя, эпизод временного поражения вследствие какой-либо случайности или оплошности его самого. Патриотизм героя особенно выделяется благодаря включению в былину эпизода конфликта с князем (несмотря на нанесенное богатырю оскорбление, он остается верен долгу защитника Родины).
Некоторые особенности композиции связаны с осознанием былин как произведений, отражающих историческое прошлое, то, что действительно было. В былинах обычно даются конкретные географические указания (откуда и куда едет герой или где происходит действие), время, к которому приурочено действие (чаще всего это условное эпическое время - княжение Владимира). Былины нередко замыкаются особыми концовками, утверждающими значительность содержания произведения. Этими своими особенностями былина противостоит сказкам с их зачинами, отмеченными нарочитой географической и исторической неопределенностью («Жили-были», «В некотором царстве, в некотором государстве» и т. п.) и обычно шутливыми концовками, подчеркивающими вымышленность «сказки-складки».

Художественный язык былин, их. стиль и образы также обусловлены содержанием эпоса, его идейной направленностью.. Спецификой былинного стиля - стиля героической песни - является гипербола. Все в былинах изображено в преувеличенных размерах: сила самого богатыря, его оружие, свойства его коня. Гиперболизм в изображении героя имеет своим источником ощущение народом своих сил, художественным обобщением которых и явился образ богатыря. При этом богатырская мощь его сочетается с высокими нравственными качествами. Таков образ главного богатыря русского эпоса Ильи Муромца, воплотивший идеальное сочетание физической мощи и духовного величия. Гиперболическими чертами рисуется и враг, но его изображение носит гротескный характер (чудовищно страшный внешний вид, отвратительная жадность и т. п.) и сопровождается увеличительно-презрительными (наименованиями и сравнениями (идолище, татарище; ручища у него - «граблища», голова - «пивной котел»), в то время как герою-богатырю даются имена уменьшительные, имеющие ласкательный смысл (Илеюшка, Илейко, Добрынюшка, Алешенька).
Приемы гиперболизации усиливают представление о трудности борьбы (несметные силы вражеской рати, длительность сражения и т. п.). Гиперболой пользуются и новеллистические былины в изображении красоты, богатства, находчивости.
Из других художественных средств, характеризующих былинный стиль, особенно большую роль играют так называемые постоянные эпитеты, выделяющие не временные признаки, связанные с определенным моментом, а «идеальные», т. е. предполагаемые как наиболее типичные. Их широкое употребление в эпосе обусловлено тенденцией к обобщенному изображению и служит целям типизации. В связи с этим находятся случаи алогичного употребления постоянных эпитетов («поганый татарин» и «собака Калин-царь» в речах самих татар). С той же тенденцией к обобщению связаны и «общие места»-отстоявшиеся типовые формулы для определенных эпизодов (например, формулы пира, седлания коня, скачек богатыря, схваток с врагом), а также постоянство некоторых сравнений и параллелизмов. Из художественных средств былинного стиля выделяются также и различные "виды повторов, усиливающие значение ка(к отдельных слов, так и целых стихов.
Былинный стих-свободный тонический, т. е. основанный на особом распределении ударений, но не укладывающийся в рамки метрических форм литературных стопных размеров. Рифма в былинах чаще всего неточная, возникающая обычно на основе ритмико-синтаксического и морфологического параллелизма.

Самые ранние записи былин относятся к XVII-XVIII вв. Это, во-первых, записи, обнаруженные в старинной рукописной литературе в отдельных описках и в разных сборниках. Сделаны были эти записи, видимо, в целях занимательного чтения: в сборниках они помещались обычно наравне с повестями, сказками, описаниями путешествий и т. д. и сами носили названия «сказаний», «повестей», «гисторий» или «историй». Одни из них представляли несомненно записи устной былины, хотя переданные в виде прозаических произведений. Другие являются пересказами былинных сюжетов с сохранением общей их композиции и в какой-то степени фразировки и ритмического строя былин. Наконец, встречаются также тексты со следами явной литературной обработки. По мере своего обнаружения указанные записи публиковались и подвергались исследованию. В настоящее время все найденные тексты в количестве 45-ти объединены в одном сборнике «Былины в записях и пересказах XVII и XVIII веков».
Большинство этих текстов является копиями неизвестных и, вероятно, более древних рукописей. Таким образом, они предоставляют важный материал для изучения былинного эпоса по крайней мере XVI-XVII вв., т. е. того времени, когда заканчивался его творчески-продуктивный период и былина как жанр окончательно с формировалась.

К XVIII в. относятся и первые печатные тексты былин и их фрагментов в различных песенниках (например, М. Д. Чулкова, Н. И. Новикова, И. И. Дмитриева). XVIII в. отмечен „также и опытами использования былин в художественной литературе, что говорит о довольно значительном знакомстве русского общества XVIII в. с былевым эпосом и об интересе к нему. Наконец, к XVIII в. относится и первое крупное собрание былин, составленное в Западной Сибири и известное под названием «Сборника Кирши Данилова».
Значение этого сборника в истории собирания и изучения эпоса исключительно велико. С ним в научный оборот вошло сразу большое количество - а именно двадцать шесть - былинных сюжетов, При этом тексты, вошедшие в сборник, бесспорно, воспроизводят живую устную традицию, тогда как из отдельных записей в вышеупомянутых рукописных сборниках и списках лишь в отношении немногих можно предполагать точность передачи в том виде, в каком они бытовали. Важнейшей частью, сборника Кирши Данилова явились нотные строки напевов, предваряющие каждый из вошедших в него текстов.

В обширной литературе о Сборнике далеко не все поставленные вопросы разрешены полностью. Различно освещался вопрос о месте, где был составлен Сборник, не установлено, чем было вызвано его составление, кто был его составителем и собирателем материала. Наиболее убедительны предположения, что местом рождения Сборника явилась Западная Сибирь, Зауралье; что время его создания 40-60-е годы; что составителем был некий Кирша Данилов, имя которого, по свидетельству редактора первого (сокращенного) издания - А. Ф. Якубовича - стояло на начальном листе рукописи, впоследствии утерянном; что Кирша Данилов был, возможно, одним из участников певческой группы скоморохов, что эта группа являлась носительницей определенного репертуара. В самые последние годы обнаружены новые материалы, касающиеся происхождения рукописи Сборника, хранящейся в архиве ГПБ3.
Важным этапом в истории собирания былин явились годы между 1830 и 1860. К этому времени относится развертывание широкой собирательской работы по фольклору, которую возглавил П. В. Киреевский. В ней приняли участие многие крупные писатели и общественные деятели, в том числе А. С. Пушкин, братья Языковы, В. И. Даль, П. И. Якушкин, М. П. Погодин и другие, передававшие П. В. Киреевскому свои записи и записи своих корреспондентов. В эти же годы в разных периодических изданиях стали появляться отдельные тексты былин - записи других собирателей.

Задуманное Киреевским издание собранных материалов не было осуществлено при жизни организатора этого дела из-за сложности самого предприятия и цензурных условий. Киреевскому удалось опубликовать лишь некоторую часть духовных стихов и несколько былин. Остальные же собранные им и его корреспондентами былины вошли в первые пять томов десятитомного издания «Песни, собранные П. В. Киреевским», выпущенного в начале 60-х годов прошлого века под редакцией П. А. Бессонова. Последний, по-видимому, стремился в этих пяти томах собрать все, что уже было записано в области былинного эпоса, и включил в них не только записи из собрания Киреевского, но и публикации из песенников XVIII-XIX вв., периодических изданий первой половины XIX в., а также из Сборника Кирши Данилова.
Значение указанных томов для истории былин заключается главным образом в широком географическом охвате мест записи: в издании представлены Сибирь , Урал, Поволжье, некоторые районы средней и северной России. Для отдельных местностей (например, среднерусских) записи собрания Киреевского явились первым свидетельством наличия в них былинной традиции.
Но как и прежние публикации былин (за иключением Сборника Кирши Данилова), «Песни, собранные П. В. Киреевским» знакомили русское общество только лишь с текстами былин, оставляя в стороне их музыкальное воплощение. Исключение составляет публикация М. Стаховичем напева былины о Добрыне Никитиче.
В те же 60-е годы XIX в., когда печатались первые пять томов «Песен, собранных П. В. Киреевским», сосланный в "Петрозаводск П. Н. Рыбников обнаружил исключительно богатые источники апоса в Олонецком крае, в Прионежье. Собрание П. Н. Рыбникова, публиковавшееся одновременно с «Песнями» П. В. Киреевского, значительно превзошло это последнее издание по количеству текстов: оно содержало 165 собственно былин. Среди них оказались не только многие варианты сюжетов уже известных, представляющие часто более совершенные их образцы, но и целый ряд сюжетов новых, еще не известных. Таким образом, выход в свет собрания П. Н. Рыбникова явился огромным событием.

Важно также отметить, что в собирательской работе П. Н. Рыбникова выразился принципиально новый подход к фольклору, сложившийся под влиянием революционных: демократов. Само сказыванее былин воспринималось Рыбниковым как творческий акт воспроизведения сложившегося в прошлом народного искусства. В «Заметке собирателя», приложенной к третьему тому издания, он дал замечательные, проникнутые глубоким интересом и уважением к народу характеристики исполнителей, поделился своими наблюдениями над тем, как отразились в самом сказывании индивидуальные черты сказителей, рассказал о живом бытовании былин, в частности о напевном их исполнении.
Собранные материалы Рыбников предполагал издать, расположив их по районам бытования, а в пределах районов - по исполнителям. Такое расположение материала должно было выявить своеобразие жизни эпоса в народе и особенности художественного мастерства отдельных сказителей. Но редактор издания П. А. Бессонов расположил материал по сюжетам, как и в «Песнях» П. В. Киреевского, и так же, как в этом -издании, загромоздил «Песни, собранные П. Н Рыбниковым » своими комментариями, не имеющими "научного значения. Замысел П. Н. Рыбникова пытался осуществить А. Е. Грузинский во втором издании2, но, поскольку ему был еще не известен архив собирателя, в издание вкралось много ошибок и неточностей3. Ни в том, ни в другом издании еще не нашли места записанные по просьбе Рыбникова два былинных напева.

Работа по собиранию былин в Онежском крае была через 10 лет продолжена А. Ф. Гильфердингом. Этой поездке ученого-слависта летом 1871 г. предшествовало его путешествие в конце 1850-х гг. по южнославянским странам, связанное с его трудами по истории и этнографии славян. Заинтересованный результатами работы П. Н. Рыбникова, он хотел, по его собственным словам, «послушать хоть одного из тех замечательных рапсодов, каких здесь нашел П. Н. Рыбников». Ему удалась в течение 48 дней прослушать 70 сказителей и записать от них 322 текста эпических произведений.
Значение труда А. Ф. Гильфердинга чрезвычайно велико. Он выявил ряд ранее неизвестных исполнителей былин, записал новые варианты известных уже сюжетов, сделал повторные записи от сказителей, учтенных П. Н. Рыбниковым. Подготовляя материал к изданию, он распределил его по местностям и исполнителям, предпослав текстам заметки о каждом сказителе. В статье «Олонецкая губерния и ее народные рапсоды» он сообщил много наблюдений над жизнью эпоса на Севере, подметив некоторые характерные моменты его бытования, и выдвинул перед наукой новые проблемы изучения эпической поэзии.
Самый метод записи А. Ф. Гильфердинга представляет новый значительный шаг вперед и новое завоевание в области собирания былин. Он последовательно проводил принцип записи с пения и таким образом передавал былинные тексты в том -виде, в каком они бытовали, что далеко не всегда удавалось П. Н. Рыбникову, хотя последний и стремился проверять записанный со слов текст «по петому». К сборнику приложены два образца былинных напевов, из которых один (напев былины «Вольта и Микула» от Т. Г. Рябинина) записан, по-видимому, в Петербурге М. П. Мусоргским. Собранный А. Ф. Гильфердингом материал был издан в 1873 г. в одном томе и затем переиздавался несколько раз в трех томах (4-е издание в 1949-1951 гг.).
После работы П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга Прионежье становится местом, куда непрестанно устремляются фольклористы для изучения бытующей эпической традиции и записи былин5. Вместе с тем в середине, во второй половине XIX в. и в 900-х годах былины начинают собирать также и в других местах России -в разных частях Сибири, на русском Севере и в южных казачьих поселениях. В поле зрения ученых попадают новые районы, еще сохраняющие эпические традиции; все чаще вместе с текстами былин записываются и напевы.

Из наиболее крупных фактов собирания былин в эти годы отметим записи на Алтае барнаульского краеведа С. И. Гуляева, А. В. Маркова на Зимнем и Терском берегах Белого моря, А. Д. Григорьева в Поморье, на Пинеге, Кулое и Мезени, Н. Е. Ончукова на Печоре, А. М. Листопадов а на Дону.
Записи С. И. Гуляева, производившиеся им в течение ряда лет (начиная с 40-х годов и кончая началом 70-х прошлого века), печатались по частям в разных изданиях, В советское, время все эти распыленные записи вместе с сохраненными в архивах были собраны в единый сборник, изданный в 1939 г., затем вторично в 1952 г. Записями С. И. Гуляева был открыт крупный очаг эпической традиции в Южной Сибири. Собрания А. В. Маркова, А. Д. Григорьева и Н, Е. Ончукова ввели в научный обиход обильные материалы из районов, лежащих к северу и северо-востоку от прежде открытых северных очагов былинного эпоса1. Издания их собраний включают, кроме текстов, наблюдения над состоянием эпической традиции в обследованных местах и над особенностями живого бытования, а издания записей А. В. Маркова и А. Д. Григорьева также и образцы напевов. В этом отношении особенно богато издание записей А. Д. Григорьева, который впервые применил для фиксирования напевов былин фонографическую запись. Образцы былинных напевов представлены также в сборнике донских песен А. М. Листопадова и С. Я- Арефина. Записи на Дону знакомили с особым типом южных вариантов былин, распространенным преимущественно среди казаков. Кроме указанных крупных собраний былин, имеются более мелкие собрания и отдельные записи, произведенные в конце XIX и начале XX в. в разных местах Севера, Юга и Сибири2.
В советскую эпоху были организованы новые фольклорные экспедиции. Но целью их было не столько обследование новых районов, сколько повторные записи в прежних местах. Перед учеными встала задача проследить те изменения и сдвиги, которые могли произойти за десятилетия, отделяющие наше время от начального периода собирательской работы. Изучение этих изменений должно было помочь вскрыть законы развития эпоса.

Из крупнейших предприятий, поставивших указанные задачи, следует особенно выделить экспедицию 1926-1928 гг. Гос. Академии художественных наук в Москве (ГАХН), возглавленную братьями Ю. и Б. Соколовыми. Одновременно аналогичная работа произведена была А. М. Астаховой в комплексной экспедиции Крестьянской секции Гос. Ин-та истории искусств (ГИИИ) в 1926-1929г. в Заонежье , на Пинеге, Мезени и Печоре. В дальнейшем собирание былин и обследование эпической традиции на Севере были продолжены в 1931 -1935 гг. фольклорной комиссией Института этнографии АН СССР (впоследствии Сектор народного творчества Института русской литературы АН СССР) совместно с Карельским научно-исследовательским институтом культуры. Повторные работы производились в 30-е и 40-е гг. и другими учреждениями и отдельными собирателями в разных местах Севера - на Зимнем берегу Белого моря , в районе г. Онега, на Печоре. Обследовалась эпическая традиция также и в районах, не затронутых прежним собиранием. Между прочим, целый ряд записей был произведен в разных частях Восточной Сибири и Дальнего Востока.
В послевоенные ходы - в связи с остро поставленным вопросом о судьбах; фольклора вообще -усиливается интерес фольклористов к тщательным обследованиям тех районов, где долго сохранялась живая эпическая традиция. В 50-60-е гг. снова на Мезени , Печоре, на берегах Белого моря разыскиваются и записываются былины уже по следам не только ранних собирателей, но и позднейших. Планомерная работа была проведена в эти годы кафедрой фольклора Московского университета в Прионежье и Картопольщине6. Вся эта работа советских фольклористов дала огромный материал для изучения процессов, происходящих в былинном эпосе, и для освещения его судеб в позднейший период его бытования.

Былинный эпос дошел до нашего времени в двух основных формах - во-первых, в виде сюжет но развернутого повествования со специфической поэтикой и, во-вторых, в виде кратких эпических песен, либо передающих классический сюжет очень лапидарно, с выключением целого ряда деталей в его разработке, либо содержащих отдельные эпизоды и сцены из жизни богатырей. * Первый тип былины определился, очевидно, уже к концу продуктивного периода жизни эпоса, о чем заставляет предполагать дошедший до нас материал XVI-XVII вв. Тип этот, представляющий, таким образом, исконную форму, сохранен в записях, произведенных на Севере, в средней России и в разных районах Сибири. В большинство этих мест эпос был занесен в разное время колонизационными потоками, шедшими из древних Ростово-Суздальской, Новгородской и Московской земель, где было воспринято, а затем продолжало развиваться и обогащаться новыми сюжетами эпическое наследие Киевской Руси.
Судьбы этого наследия были различны в зависимости от времени, когда в то или иное место были занесены былины, и от тех условий бытования, которые создавались на местах. В одних районах оказался более богатый былинный репертуар - не только по количеству сохраненных древних сюжетов, но и по многообразию различных версий, редакций, вариантов. В других местах состав эпической традиции оказался беднее, многих древних сюжетов недоставало, сам жанр не был достаточно разработан и его бытование раньше стало склоняться к упадку.

Композиция и основные черты стиля былин первого типа охарактеризованы в разделе 3 нашей статьи.
Второй тип былин, резко отличный от первого, был обнаружен во второй половине XIX в. на юге, в казачьих поселениям на Дону, нижней Волге, по реке Уралу и на Кавказе по Тереку. Песни этого тина были вначале восприняты на фоне общерусской традиции как искаженные остатки, «жалкие отрывки» старых былин. Более пристальное изучение этих песен в последние годы привело к пересмотру их художественного качества. В песнях, сохранивших целостные сюжеты, раскрыты были своеобразные художественные достоинства -стройная композиция, динамичность ряда сцен, драматическая напряженность, сближающая их в какой-то мере с балладами, яркие образы, выразительные детали. Анализ песен, содержащих лишь отдельные эпизоды и сцены из жизни богатырей, показал, что их нельзя рассматривать как отрывки классических былин, -что это особые песенные сюжеты, рисующие богатырей в различных обстоятельствах, сцены, богатые изобразительными деталями и очень созвучные казачьему быту и мироощущению казаков. Эти произведении не следует смешивать с теми фрагментами классических былин, которые записывали в местах бытования былин первого типа и которые представляли собой результат процесса утери той или иной былины из памяти народа.
От былин первого типа их отличает не только особый характер текстов о былинных богатырях, но и иной характер исполнения. В большинстве своем они пелись и поются многоголосным хором подобно историческим песням, в то время как былины первого типа исполнялись обычно одним певцом на особые напевы декламационного стиля. Но более подробно об этом будет сказано в соответствующих музыковедческих статьях нашего издания.

Своеобразные особенности былин южного тина, и текстовые, и музыкальные, побудили А. М. Листопадова, известного собирателю и исследователя казачьей эпической традиции, применить к ним особое наименование («былинные песни». Формирование этого тина песен о богатырях относится, очевидно, к XVI-XVII вв. и вызвано исторически сложившимися бытовыми условиями жизни и деятельности казаков: их прочная военная организация, постоянные походы и передвижения в строю не создавали благоприятной обстановки для культивирования древнего неторопливого «сказывания» одиночки-сказителя и, с другой стороны, способствовали образованию хоровых, строевых, походных богатырских песен, подобных историческим и бытовым казачьим. В основном этот процесс был закончен к XVIII в., о чем свидетельствует наличие песен этого типа у возвратившихся на родину в XX в. казаков-некрасавцев , предки которых с XVIII в. находились, как известно, в добровольном изгнании в Турции, куда они и унесли уже сложившуюся к тому времени эпическую традицию.

К сказанному о территориальном распределении былин основных типов следует добавить, что былинный репертуар Поволжья и средней России отчасти имеет как бы «промежуточный» между Севером и Югом характер. Здесь встречаются и некоторые распространенные былины в классической форме развернутого повествования и довольно большое количество произведений типа «былинных песен». Это обусловлено характером заселения - в разные сроки и выходцами из разных мест России-интересующих нас районов.
Еще в конце XIX и начале XX в. собиратели высказывали предположения о скором затухании живой эпической традиции в местах, где они производили запись. Прогноз этот, однако, в полной мере не подтвердился. Повторные обследования состояния эпической традиции в 20-е и 30-е гг. показали, что если в одних местах действительно заметно начало процесса угасания, т. е. забывание отдельных сюжетов, оскудение былинного репертуара, исчезновение чувства былинного стиля, «прозаизация» и модернизация лексики и образов и т.п., то в других былина еще жила творческой жизнью. Собирателями 20-х - 30-х гг. были выявлены превосходные исполнители, знатоки былинного эпоса и многие факты живого бытования. Новые записи и наблюдения 40-х - 60-х гг., свидетельствуя уже о несомненном процессе угасания эпической традиции, убедительно показали всю его сложность и неравномерность. Картина состояния былинного эпоса в разных местах оказалась различной, в зависимости от местных условий и прочности традиции в прошлом - от полного прекращения жизни эпоса до некоторый проявлений живого бытования и наличия (хотя уже в незначительном числе) хороших мастеров, помнящих и культивирующих былину. В настоящее время процесс угасания былинного эпоса в живой традиции действительно близок к своему полному завершению.
Но и после своего окончательного исчезновения из живой традиций былинный эпос, будучи сохранен в записях и публикациях, останется в веках в сокровищнице народной поэтической культуры как непреходящая ее ценность.

Былины – стихотворный героический эпос Древней Руси, отразивший события исторической жизни русского народа. Древнее название былин на русском севере – «старина». Современное название жанра – «былины» – было введено еще в первой половине XIX века фольклористом И.П. Сахаровым на основании известного выражения из «Слова о полку Игореве» – «былины сего вре- мени».

Время сложения былин определяется по-разному. Одни ученые считают, что это ранний жанр, сложившийся еще во времена Киевской Руси (X–XI века), другие – жанр поздний, возникший в средние века, во время создания и укрепления Московского централизованного государства. Наибольшего расцвета жанр былин достиг в XVII–XVIII веках, а к XX веку он приходит в забвение.

Былины, по замечанию В.П. Аникина, это «героические песни, возникшие как выражение исторического сознания народа в восточно-славянскую эпоху и развившиеся в условиях Древней Руси…».

Былины воспроизводят идеалы социальной справедливости, прославляют русских богатырей как защитников народа. Они раскрывают общественные нравственно-эстетические идеалы, отражая историческую действительность в образах. В былинах жизненная основа соединена с вымыслом. Они обладают торжественно-патетическим тоном, их стиль соответствует назначению прославить необыкновенных людей и величественные события истории.

О высоком эмоциональном воздействии былин на слу- шателей вспоминал известный фольклорист П.Н. Рыбников. Впервые он услышал живое исполнение былины в двенадцати километрах от Петрозаводска, на острове Шуй-Наволок. После трудного плавания по весеннему, бурному Онежскому озеру, устроившись на ночлег у костра, Рыбников незаметно заснул…

Главным персонажем былин являются богатыри. Они воплощают идеал мужественного, преданного родине и народу человека. Герой сражается в одиночку против полчищ вражеских сил. Среди былин выделяется группа наиболее древних. Это так называемые былины о «старших» богатырях, связанные с мифологией. Герои этих произведений являются олицетворением непознанных сил природы, связанные с мифологией. Таковы Святогор и Волхв Всеславьевич, Дунай и Михайло Потык.

Во второй период своей истории на смену древнейшим богатырям пришли герои нового времени – Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Это богатыри так называемого киевского цикла былин. Под циклизацией понимается объединение былинных образов и сюжетов вокруг отдельных персонажей и мест действия. Так сложился киевский цикл былин, связанный с городом Киевом.

В большинстве былин изображен мир Киевской Руси. В Киев едут богатыри на службу князю Владимиру, его же защищают они от вражеских полчищ. Содержание этих былин носит преимущественно героический, воинский характер.

Другим крупным центром древнерусского государства был Новгород. Былины новгородского цикла – бытовые, новеллистические. Героями этих былин были куп- цы, князья, крестьяне, гусляры (Садко, Вольга, Микула, Василий Буслаев, Блуд Хотенович).

Мир, изображенный в былинах, это вся Русская земля. Так, Илья Муромец с заставы богатырской видит высокие горы, луга зеленые, леса темные. Былинный мир «светел» и «солнечен», но ему угрожают вражеские силы: надвигаются темные тучи, туман, гроза, меркнут солнце и звезды от несметных вражеских полчищ. Это мир противопоставления добра и зла, светлых и темных сил. В нем борются богатыри с проявлением зла, насилия. Без этой борьбы невозможен былинный мир.

Каждому богатырю присуща определенная, доминирующая черта характера. Илья Муромец олицетворяет силу, это самый мощный русский богатырь после Святогора. Добрыня тоже сильный и храбрый воин, змееборец, но еще и богатырь-дипломат. Его князь Владимир отправляет с особыми дипломатическими поручениями. Алеша Попович олицетворяет смекалку и хитрость. «Не силой возьмет, так хитростью» – говорится про него в былинах. Монументальные образы богатырей и грандиозные свершения – плод художественного обобщения, воплощение в одном человеке способностей и силы народа или социальной группы, преувеличение реально существующего, т. е. гиперболизация и идеализация. Поэтический язык былин торжественно-напевный и ритмически организованный. Его особые художественные средства – сравнения, метафоры, эпитеты – воспроизводят картины и образы эпически возвышенные, грандиозные, а при изображении врагов – страшные, безобразные.

В разных былинах повторяются мотивы и образы, сюжетные элементы, одинаковые сцены, строки и группы строк. Так, через все былины киевского цикла проходят образы князя Владимира, города Киева, богатырей. Былины, как и другие произведения народного творчества, не имеют закрепленного текста. Передаваясь из уст в уста, они изменялись, варьировались. Каждая былина имела бесконечное множество вариантов.

В былинах совершаются сказочные чудеса: перевоплощение персонажей, оживление мертвых, оборотничество. В них присутствуют мифологические образы врагов и фантастические элементы, но фантастика иная, чем в сказке. Она основана на народно-исторических представлениях. Известный фольклорист XIX века А.Ф. Гильфердинг писал:

«Когда человек усомнится, чтобы богатырь мог носить палицу в сорок пуд или один положить на месте целое войско, эпическая поэзия в нем убита. А множество признаков убедили меня, что северно-русский крестьянин, поющий былины, и огромное большинство тех, которые его слушают, – безусловно верят в истину чудес, какие в былине изображаются. Былина сохраняла историческую память. Чудеса воспринимались как история в жизни народа».

В былинах много исторически достоверных примет: описание деталей, старинного вооружения воинов (меч, щит, копье, шлем, кольчуга). В них воспевается Киев-град, Чернигов, Муром, Галич. Называются другие древнерусские города. События разворачиваются и в Древнем Новгороде. В них обозначены имена некоторых исторических деятелей: князь Владимир Святославич, Владимир Всеволодович Мономах. Эти князья соединились в народном представлении в один собирательный образ князя Владимира – «Красно Солнышко».

В былинах много фантастики, вымысла. Но вымысел является поэтической правдой. В былинах отразились исторические условия жизни славянского народа: завоевательные походы печенегов и половцев на Русь, разорение селений, полон женщин и детей, разграбление бо- гатств. Позднее, в XIII–XIV веках, Русь находилась под игом монголо-татар, что тоже отражено в былинах. В годы народных испытаний они вселяли любовь к родной земле. Не случайно былина – это героическая народная песня о подвиге защитников Русской земли.

Однако былины рисуют не только героические подвиги богатырей, вражеские нашествия, битвы, но и повседневную человеческую жизнь в ее социально-бытовых проявлениях и исторических условиях. Это находит отражение в цикле новгородских былин. В них богатыри заметно отличаются от былинных героев русского эпоса. Былины про Садко и Василия Буслаева включают не просто новые оригинальные темы и сюжеты, но и новые эпические образы, новые типы героев, которые не знают другие былинные циклы. Новгородские богатыри, в отличие от богатырей героического цикла, не совершают ратных подвигов. Объясняется это тем, что Нов- город избежал ордынского нашествия, полчища Батыя не дошли до города. Однако новгородцы могли не только бунтовать (В. Буслаев) и играть на гуслях (Садко), но и сражаться и одерживать блистательные победы над завоевателями с Запада.

Новгородским богатырем предстает Василий Буслаев. Ему посвящены две былины. В одной из них говорится о политической борьбе в Новгороде, в которой он принимает участие. Васька Буслаев бунтует против посадского люда, приходит на пиры и затевает ссоры с «купцами богатыми», «мужиками (мужами) новгородскими», вступает в поединок со «старцем» Пилигримом – представителем церкви. Со своей дружиной он «дерет- ся-бьется день до вечера». Посадские мужики «покорилися и помирилися» и обязались платить «на всякий год по три тысячи». Таким образом, в былине изображено столкновение между богатым новгородским посадом, именитыми мужиками и теми горожанами, которые отстаивали самостоятельность, независимость города.

Бунтарство героя проявляется даже в его кончине. В былине «Как Васька Буслаев молиться ездил» он нарушает запреты даже у гроба господня в Иерусалиме, купаясь голым в Иордан-реке. Там же он и погибает, остав- шись грешником. В.Г. Белинский писал, что «смерть Василия выходит прямо из его характера, удалого и буйного, который как бы напрашивается на беду и гибель».

Одной из самых поэтических и сказочных былин новгородского цикла является былина «Садко». В.Г. Белинский определил былину «как один из перлов русской народной поэзии, поэтический апофеоз Новгороду». Садко – бедный гусляр, разбогатевший благодаря искусной игре на гуслях и покровительству Морского царя. Как герой он выражает собой бесконечную силу и бесконечную удаль. Садко любит свою землю, свой город, семью. Поэтому он отказывается от несметных богатств, предложенных ему, и возвращается домой.

Итак, былины – это поэтические, художественные произведения. В них много неожиданного, удивительного, невероятного. Однако в основе своей они правдивы, передают народное понимание истории, народное представление о долге, чести, справедливости. Вместе с тем они искусно построены, язык их своеобразен.
Художественное своеобразие былин

Былины созданы тоническим (его еще называют былинным, народным) стихом. В произведениях, созданных тоническим стихом, в стихотворных строках может быть разное количество слогов, но должно быть относительно равное количество ударений. В былинном стихе первое ударение, как правило, падает на третий слог от начала, а последнее – на третий слог от конца.

Для былин характерно сочетание реальных образов, имеющих четкий исторический смысл и обусловленных действительностью (образ Киева, стольного князя Владимира), с фантастическими образами (Змей Горыныч, Соловей-разбойник). Но ведущими в былинах являются образы, порожденные исторической действительностью.

Нередко былина начинается с запева. Он не связан с содержанием былины, а представляет самостоятельную картину, предшествующую основному эпическому рассказу. Исход – это концовка былины, краткое заключение, подводящее итог, или прибаутка («то старина, то и деяние», «на том старина и покончилась»).

Былина обычно начинается с зачина, определяющего место и время действия. Вслед за ним дается экспозиция, в которой выделяется герой произведения, чаще всего с использованием приема контраста.

Образ героя стоит в центре всего повествования. Эпическое величие образа былинного героя создается путем раскрытия его благородных чувств и переживаний, качества героя выявляются в его поступках.

Троекратность или троичность в былинах является одним из главных приемов изображения (на богатырской заставе стоят три богатыря, богатырь совершает три поездки – «Три поездки Ильи», Садко три раза купцы новгородские не зовут на пир, он же три раза бросает жребий и т. д.). Все эти элементы (троичность лиц, троекратность действия, словесные повторы) имеются во всех былинах. Большую роль в них играют и гиперболы, используемые для описания героя и его подвига. Гиперболично описание врагов (Тугарин, Соловей-разбойник), а также описание силы воина-богатыря. В этом проявляются фантастические элементы.

В основной повествовательной части былины широко применяются приемы параллелизма, ступенчатого сужения образов, антитезы.

Текст былины подразделяется на постоянные и переходные места. Переходные места – это части текста, созданные или импровизируемые сказителями при испол- нении; постоянные места – устойчивые, незначительно изменяемые, повторяемые в различных былинах (богатырский бой, поездки богатыря, седлание коня и т. п.). Сказители обычно с большей или меньшей точностью усваивают и повторяют их по ходу действия. Переходные же места сказитель говорит свободно, меняя текст, частично импровизируя его. Сочетание постоянных и переходных мест в пении былин является одним из жанровых признаков древнерусского эпоса.

Уяснению художественного своеобразия русских былин, их поэтики посвящена работа саратовского ученого А.П. Скафтымова «Поэтика и генезис былин». Исследователь считал, что «былина умеет создать интерес, умеет взволновать слушателя тревогой ожидания, заразить восторгом удивления и захватить честолюбивым торжеством победителя».

Д.С. Лихачев в книге «Поэтика древнерусской литературы» пишет о том, что время действия в былинах относится к условной эпохе русского прошлого. Для одних былин – это идеализированная эпоха князя Владимира Киевского, для других – это эпоха новгородской вольности. Действие былин происходит в эпоху русской неза- висимости, славы и могущества Руси. В эту эпоху «вечно» княжит князь Владимир, «вечно» живут богатыри. В былинах все время действия отнесено к условной эпохе русской старины.

Русский эпос

Былины

К жанрам народного творчества относится русский устный эпос: песни, сказания, предания повествовательного характера, произведения о событиях из жизни героев, которые создавались устным путём, исполнялись и запоминались на слух. Эпос - героическое народное сказание, которое создалось странствующими певцами или народом.

Эпос претендует не только на объективность, но и на правдивость своего рассказа, при этом его притязания, как правило, принимаются слушателями.

Самым древним видом устного эпоса, сохранившимся в народной памяти на протяжении многих столетий, являлись былины - песни большого объёма, состоящие из нескольких сот, иногда тысяч стихов.

Былины - русские народные эпические песни о подвигах легендарных богатырей. Основой сюжета былины является какое-либо героическое событие, либо примечательный эпизод русской истории.

Народное название былины -- старина, старинушка, подразумевающее, что действие, о котором идёт речь, происходило в прошлом.

Читая былины, мы погружаемся в особенный мир: он населён персонажами, непохожими на реальных людей; в нём происходят необычайные события, которые в действительном мире происходить не могли; он полон вещей, которые обладают чудесными свойствами. Это, с современной точки зрения, мир фантастический.

Внимание к былинному наследию особенно возросло и усилилось в связи с открытием факта бытования и живого исполнительства былин на русском европейском Севере в середине XIX века.

За 150-летнюю историю научного изучения эпоса, определились основные пути и наиболее существенные темы.

В былине сконцентрирован, поэтически и философски осмыслен, художественно засвидетельствован богатый исторический опыт народа.

Былины написаны тоническим стихом, в котором может быть разное количество слогов, но приблизительно одинаковое количество ударений. Некоторые ударные слоги произносятся со снятым ударением. При этом не обязательно, чтобы во всех стихах одной былины сохранялось равное количество ударений: в одной группе их может быть по четыре, в другой -- по три, в третьей -- по два. В былинном стихе первое ударение, как правило, попадает на третий слог от начала, а последнее -- на третий слог от конца.

Как скакамл-то Ильям да со добрам коня,

Припадамл-то он ко мамтушке сыромй земле:

Как стучимт ведь мамтушка сырам земля

Да под томй же как сторомнушкой востомчной.

Термин "былины" введён Иваном Сахаровым в сборнике "Песни русского народа" в 1839 году, он предложил его исходя из выражения "по былинам" в "Слове о полку Игореве", что значило "согласно фактам".

Для объяснения происхождения и состава былин существует несколько теорий:

1. Теория мифологическая видит в былинах рассказы о стихийных явлениях, в богатырях -- олицетворение этих явлений и отождествление их с богами древних славян.

2. Теория историческая объясняет былины как след исторических событий, спутанных порой в народной памяти.

3. Теория заимствований указывает на литературное происхождение былин, причём одни склонны видеть заимствования через влияние Востока, другие -- Запада.

В итоге -- односторонние теории уступили место смешанной, допускающей в былинах присутствие элементов народного быта, истории, литературы, заимствований восточных и западных.

Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно здесь мы находим воспроизведение общих, типических их свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются ещё единством изложения: они проникнуты элементом чудесного, чувством свободы и духом общины.

В "Истории Русской Словесности" Галахова приведена статистика о количестве былин. Одних былин киевского цикла собрано: в Московской губернии -- 3, в Нижегородской -- 6, в Саратовской -- 10, в Симбирской -- 22, в Сибири -- 29, в Архангельской -- 34, в Олонецкой -- до 300. Всех вместе около 400, не считая былин новгородского цикла и позднейших (московских и других). Все известные нам былины по месту своего происхождении делятся на: киевские, новгородские и общерусские (более поздние).

Нельзя смотреть на эти былины как на рассказы о событиях, действительно имевших когда-то место в таком именно виде.

Большая древность былин доказывается тем обстоятельством, что изображается в них политика ещё оборонительная, а не наступательная. Хотя между сюжетами былин есть и такие, которые можно возвести к эпохе доисторического сродства индоевропейских преданий, тем не менее, всё содержание былин, а в том числе и эти древнейшие предания представляется в такой редакции, которая может быть приурочена только к положительно историческому периоду.

Деятельность дружины, выраженная в подвигах её представителей-богатырей, и есть предмет былин. Как дружина примыкала к князю, так и действия богатырей всегда стоят в связи с одним главным лицом.

Былины пели скоморохи и гудошники, приигрывая на звончатых яровчатых гуслях или гудке, слушали же их в основном бояре, дружина.

Содержание былин теперь мифическое, а форма -- историческая, в особенности же все типические места: имена, названия местностей и т.д.; эпитеты соответствуют историческому, а не былинному характеру лиц, к которым они относятся. Но первоначально содержание былин было совсем другое, а именно действительно историческое. Остались неприкосновенными типические места, а все остальное со временем изменилось.

Весь русский народный эпос насквозь проникнут христианско-мифологическими сказаниями. Новые заимствования отодвинули на второй план древний материал, и былины, поэтому можно разделить на три разряда:

ь На песни с очевидно заимствованным библейским содержанием;

ь На песни с заимствованным первоначально содержанием, которое, однако, обработано более самостоятельно;

ь На песни вполне народные, но заключающие в себе эпизоды, обращения, фразы, имена, заимствованные из христианского мира.

В центре былин -- образы богатырей, наделённых высокими моральными качествами, самоотверженно преданных Родине. В образе любимого богатыря Ильи Муромца народ создал поэтическую биографию крестьянского сына с его спокойной уверенностью в себе и чуждой аффектации силой. Он стоит во главе богатырской заставы, преграждающей путь врагам (эта тема формировалась ещё в условиях монгольского нашествия). Столь же поэтичны образы и др. богатырей, охраняющих родную землю, -- Добрыни Никитича и Алеши Поповича. Это богатыри героического жанра. Значительная часть героических былин посвящена теме социальной борьбы. Герой борется с князем и боярским окружением за своё попранное достоинство, возглавляет протест неимущих и простолюдинов. Тема защиты Родины закономерно слита в былинах с темой народной жизни и труда. Так, первый подвиг, который совершил Илья Муромец после исцеления, это корчёвка пней и расчистка поля для пашни.

Особой художественной формой и способом поэтизации героев обладают былины новеллистические. Отсутствуют открытые схватки, бой, военное столкновение. Есть бытовой эпизод встречи, спора, сватовства или какого-либо иного происшествия. В былине о Вольге и Микуле Селяниновиче отразилась извечная мечта трудового народа о лёгкой пахоте, о труде, обеспечивающем жизнь.

Существуют сказочные былины, для них характерны типичные образы и ситуации волшебной сказки. Так в былине "Садко" присутствует волшебный даритель, посылающий герою со дна Ильмень-озера чудесный дар (волшебное средство) - рыбку с золотыми перьями. Этот дар позволяет ему выиграть богатый заклад у новгородских купцов. Садко, подобно сказочному герою попадает в подводное царство. Где ему предлагают выбрать невесту среди дочерей морского царя. А героя другой сказочной былины - Михайло Потыка - закапывают вместе с умершей женой. Но, будучи погребён, он предусмотрительно припасёнными металлическими прутами убивает змею, пытающуюся его погубить.

Былины являются важнейшими эпическими жанрами русского фольклора. Они отображают жизнь в значительных типических обобщениях, широко используя художественный вымысел, элементы фантастики. Как и во всех эпических жанрах искусства слова, те или иные события в былинах раскрываются прежде всего в образах, через показ их взаимоотношений и поступков. Важнейшую роль в былинах выполняет сюжет. Сюжеты былин различны по своему конкретному содержанию, но для них характерны и некоторые общие, типологические черты. Одна из таких жанрово-типологических черт -- одноплановость, или однолинейность, развития сюжета. Как правило, в былине в такой временной последовательности развивается одна сюжетная линия, связанная главным образом с раскрытием её основного образа -- героя-богатыря.

Главные герои былин -- богатыри, наделенные идеальными качествами человека (невероятная физическая сила, смелость, высокие нравственные качества и т. д.).

Былина развивается по принципу наибольшего выделения главного героя, и поэтому действие былины концентрируется вокруг богатыря, его судьбы. Уже начиная былину, и сказители, и их слушатели понимали и знали, что русский богатырь обязательно должен победить. Представляется, что в таком положении, когда никто не сомневался в победе русского богатыря, не было никакой необходимости описывать его бой с противником подробно, создавать ненужные сомнения в исходе боя и т. п. Краткое описание боя богатыря -- своеобразное проявление трезвости рассудка и здравого художественного чутья сказителя.

Кульминацией в сюжете былин является описание сражения или иного состязания богатыря с противником.

И здесь можно отметить яркую жанровую специфику былины.

В былине описание сражения (состязания) богатыря с противником всегда очень краткое, победа богатырю всегда дается очень легко.

Врага богатырь всегда побеждает сам, без какой-либо посторонней помощи.

В былине может быть и два богатыря, две линии в развитии сюжета (например, былина "Добрыня и Алеша"). Но эти две сюжетные линии не могут развиваться одновременно, параллельно.

В основе былин -- важные, очень значительные, на взгляд сказителя, создателя былин и его слушателей, общественные явления, события, имеющие большое национально-историческое значение.

Былина живет до тех пор, пока в реальность и достоверность её содержания полностью верят и сказитель, и его слушатели.

Илья Муромец и Поганое Идолище

Во стольном во городе во Киеве

У ласкового князя у Владимира

А явилося чудо неслыханное:

Наехало Идолище поганое,

Со своей ли ратью силой великою.

Владимир, зная, что никого из богатырей нет поблизости, пугается и приглашает его к себе на пир. Илья Муромец, который в это время находится в Царь-граде, узнает про беду и тотчас отправляется в Киев. По дороге он встречает старца пилигрима Ивана, берет у него клюку и меняется с ним одеждой. Иван в платье богатыря идёт на пир к князю Владимиру, а Илья Муромец приходит туда же под видом старца.

"Солнышко Владимир столько-киевский!

"Принимай калику перехожую,

Корми-ка ты калину досыта,

Пои-ка ты калику допьяна".

Илью пустили.

Идолище поганое:

"Ай же ты, калика русская,

Русская калика, перехожая!

Скажи-ка, калика, не утаи себя,

Какой есть у вас на святой

Руси Старый казак Илья Муромец?

Велик ли он ростом собою есть?"

Узнав от старца, что богатырь Илья Муромец ест и пьёт совсем немного по сравнению с богатырями татарскими, Идолище насмехается над русскими воинами. Илья Муромец, переодетый пилигримом, вмешивается в разговор с издевательскими словами о прожорливой корове, которая так много ела, что от жадности лопнула. Идолище хватается за нож и бросает его в богатыря, но тот ловит его на лету и срубает Идолищу голову. Потом выбегает во двор

А поганых татаровей охаживать,

А прибил он всех поганых татаровей,

Не оставил поганых на семена,

А очистил Илья Муромец да Киев град,

Он избавил солнышка Владимира

От того было полону великого.

Тут же Илье Муромцу и славу поют.