Певец и композитор кузьмин. Владимир кузьмин - биография, информация, личная жизнь

Крупнейший советский ученый в области ракетно-космической техники; один из пионеров ракетно-космической техники; основоположник отечественного жидкостного ракетного двигателестроения; генеральный конструктор многоразового ракетно-космического комплекса "Энергия"-"Буран"

Биография

ГЛУШКО ВАЛЕНТИН ПЕТРОВИЧ - 02.09.(21.08.).1908, Одесса - 10.01.1989, Москва - крупнейший советский ученый в области ракетно-космической техники; один из пионеров ракетно-космической техники; основоположник отечественного жидкостного ракетного двигателестроения; генеральный конструктор многоразового ракетно-космического комплекса "Энергия"-"Буран", академик Академии Наук СССР (1958; член-корреспондент с 1953), дважды Герой Социалистического Труда (1956, 1961). Член КПСС с 1956.

В 1921 начал интересоваться вопросами космонавтики, с 1923 переписывался с К.Э. Циолковским, с 1924 публиковал научно-популярные и научные работы по космонавтике. По окончании учебы в Ленинградском университете (1925-1929) работал в Газодинамической лаборатории (1929-1933), где в 1929 сформировал подразделение по разработке ЭРД, ЖРД и ракет на жидком топливе, продолжившие работу в Реактивном научно-исследовательском институте (НИИ No 3 НКОП) (1934-1938) и реорганизованное в ОКБ-СД (1941), именуемое затем ОКБ-456 ныне НПО Энергомаш имени академика В.П.Глушко. 1941-74 главный конструктор. С 22.05.1974-10.01.1989 генеральный конструктор НПО "Энергия".

23.03.1938 был арестован органами НКВД г. Москвы на основании информации, располагаемой органами НКВД о вредительской деятельности В.П. Глушко в ракетной технике. (Следственное дело Центрального архива ФСБ No Р18935 (18102)). 28.03.1938 подписано Постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения по ст. 58-7-II, и содержания его под стражей. На основании актов технической экспертизы, проведенной в институте по заданию НКВД, а также доносов А.Г. Костикова, Юкова, Панькина, М.К. Тихонравова, Л.С. Душкина и др. 15.08.1939 Особое Совещание при Наркоме НКВД приговорило его к 8 годам исправительно трудовых лагерей, но впоследствии был оставлен для работы в техбюро.

Сначала он был направлен на московский авиацонный моторостроительный завод в Тушино, где занимался разработкой проекта вспомогательной установки ЖРД на двухмоторном самолете С-100 для форсирования маневров самолета, а затем в 1941 в Казань для продолжения работ. Под руководством В.П.Глушко за период до 1944 было создано семейство вспомогательных авиационных ЖРД РД-1, РД-1ХЗ, РД-2 и РД-3 с насосной подачей азотной кислоты и керосина, с регулируемой тягой и максимальной тягой у земли от 300 до 900 кг. Эти двигатели прошли в 1943-1946 гг. наземные и летные испытания на самолетах Пе-2Р, Ла-7Р и 120Р, Як-3, Су-6 и Су-7. Двигатели РД-1ХЗ и РД-2 прошли государственные испытания, отчеты по которым утверждены И.В.Сталиным.

Согласно письму Л.П.Берия от 16.07.1944 на имя Сталина с просьбой о досточном освобождении конструкторов за выполнение работ, имеющих важное оборонное значение, 02.08.1944 В.П. Глушко был освобожден и направлен в Германию с целью ознакомления с трофейной немецкой ракетной техникой.

30.05.1956 постановление Особого Совещание при НКВД СССР было отменено и дело за отсутствием состава преступления прекращено. В.П.Глушко был полностью реабилитирован.

Основные работы посвящены теоретическим и экспериментальным исследованиям по важнейшим вопросам создания и развития ЖРД и КА. Конструктор первого в мире электротермического ракетного двигателя, первых отечественных ЖРД, жидкостных ракет РЛА. Конструктор ЖРД: ОРМ, ОРМ-1 - ОРМ-70, -101, -102, РД-1 - РД-3, РД-100 - РД-103, РД-107 и РД-108 для РН "Восток", РД-119 и РД-214 для РН "Протон", РД-301 и мн. др. Под его руководством разработаны мощные ЖРД на низкокипящих и высококипящих топливах, используемые не первых ступенях и большинстве вторых ступеней всех советских РН и мн. дальних боевых ракет. В 1930 предложил в качестве компонентов топлива ЖРД азотную кислоту, растворы четырехокиси азота в азотной кислоте, тетранитпометан, перекись водорода, хлорную кислоту, бериллий (с водородом и кислородом), порох с бериллием, разработал профилированное сопло и теплоизоляцию камеры сгорания двуокисью циркония. В 1931 предложил химическое зажигание и самовоспломеняющееся топливо, карданный подвес ЖРД для управления полетом ракеты. В 1931-33 разработал агрегаты для подачи топлива в ЖРД - поршневой, турбонасосный с центробежными насосами и мн. др.

Золотая медаль им. К.Э. Циолковского АН СССР (1958), диплом им. Поля Тиссандье (ФАИ) (1967). Действительный член Международной академии астронавтики (1976). Депутат Верховного Совета СССР 7-11-го созывов. Член ЦК КПСС с 1976. Ленинская премия СССР (1957), Государственная премия СССР (1967, 1984). Награжден 5 орденами Ленина (1956, 1958, 1961, 1968, 1978), орденом Октябрьской Революции (1971), орденом Трудового Красного Знамени (1945); медалями: "В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина" (За трудовую доблесть) (1970), "XXX лет победы советского народа в Великой Отечественной войне" (1975), "40 лет победы советского народа в Великой Отечественной войне" (1985), "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" (1945), "Ветеран труда" (1984), "В память 800-летия Москвы" (1948).

Почетный гражданин 8 городов. В Одессе установлены Бронзовый бюст на Приморском бульваре и мемориальная доска на доме 10 по Ольгиевской ул., где он жил с 1921 по 1925. В Казани на здании авиационного института открыта мемориальная доска. В 1994 решением Международной астронавтической федерации его именем назнан кратер, диаметром 43 километра на заповедной видимой стороне Луны.

Книги: "Проблема эксплуатации планет" (рукопись) 1924, Ракеты их устройство и применение, М. - Л., 1935 (совместно с Г.Э. Лангемаком); Жидкое топливо для реактивных двигателей, ч. 1, М., 1936; Ракетная техника. Сб. статей, в. 2, 3, 4, 5, 6, М. - Л., 1937; "Источники энергии и их использование в ракетной технике", М., Оборонгиз, 1949; Ракетные двигатели ГДЛ-ОКБ, М., 1975, Путь в ракетной технике 1924-1946, избранные труды, М., Машиностоение, 1977; Развитие ракетостроения и космонавтики в СССР, М., изд. 1-е 1972, изд. 2-е 1981, изд. 3-е 1987, Энциклопедия "Космонавтика", 1985 г.(гл.редактор), Справочник по термодинамическим и теплофизическим свойства веществ в 10-ти томах (гл. редактор).

Энциклопедическая справка

ГЛУШКО Валентин Петрович (р. 2 сентября 1908 - 10 января 1989) ; академик АН СССР (1958; чл.-корр. 1953), дважды Герой Социалистического Труда (1956, 1961)... В 1921 начал интересоваться вопросами космонавтики, с 1923 переписывался с К.Э.Циолковским, с 1924 публиковал научно-популярние и научные работы по космонавтике. По окончании учебы в Ленинградском университете работал в Газодинамической лаборатории (1929-1933), где в 1929 сформировал подразледение по разработке ЭРД, ЖРД и ракет на жидком тепливе, продолжившее работу в Реактивном научно-исследовательком институте (1934-38) и реорганизованное в ОКБ (1941), именуемое затем ГДЛ-ОКБ (в 1941-74 главный конструктор). С 1974 генеральный конструктор. Основные работы посвящены теоретическим и экспериментальным исследованиям по важнейшим вопросам создания и развития ЖРД и КА. Конструктор первого в мире электротермического РД, первых отечественных ЖРД, жидкостных ракет РЛА. Конструктор ЖРД: ОРМ, ОРМ-1 - ОРМ-70 , -101, -102, РД-1 - РД-3, РД-100 - РД-103, РД-107 и РД-108 для РН "Восток", РД-119 и РД-214 для РН "Космос": РД-253 для РН "Протон", РД-301 и многое другое. Под руководством Глушко разработаны мощние ЖРД на низкокипящих и высококипящих топливах, используемые на первых ступенях и большинстве вторых ступеней всех современных РН и многих дальних боевых ракет. В 1930 предложил в качестве компонентов топлива ЖРД азотную кислоту, растворы четырехокиси азота в азотной кислоте, тетранитрометан, перекись водорода, хлорную кислоту, бериллий (с водородом и кислородом), порох с бериллием, разработал профилированное сопло и теплоизоляцию камеры сгорания двуокисью циркония. В 1931 предложил химическое зажигание и самовоспламеняющееся топливо, карданный подвес ЖРД для управления полетом ракеты. В 1931-33 разработал агрегаты для подачи топлива в ЖРД - поршневой, турбонасосный с центробежными насосами и многое другое. Золотая медаль им. К.Э. Циолковского АН СССР (1958), диплом им. Поля Тиссандье (ФАИ). Действительный член Международной академии астронавтики (1976). Депутат Верховного совета СССР 7-11 созывов, ... Ленинская премия (1957), Государственная премия СССР (1967, 1984). Награжден 5 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, орденом Трудового Красного Знамени и медалями. Почетный гражданин городов Одесса, Калуга, Элиста и др. Бронзовый бюст и мемориальная доска установлены в Одессе.

Академик, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии

Вы никогда не задумывались о вкладе Юга Украины в отечественную космонавтику? Город Николаев гордится Константиновым и Рюминым, Одесса - Королевым и Глушко, Шониным и Добровольским. В нашем замечательном городе, который в Украине как-то по-особенному любят и выделяют среди других замечательных городов, прошла юность Королева, здесь родился Глушко.

Валентин Петрович Глушко - видный ученый в области физико-технических проблем энергетики, академик, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной и Ленинской премий, один из крупнейших специалистов в области ракетной техники. В.Глушко - основоположник отечественного ракетного двигателестроения, конструктор первого в мире электротермического двигателя и первых серийных отечественных ЖРД.

Сергей жил на Платоновском молу в порту, Валентин - на Ольгиевской улице. Вряд ли они встречались где-нибудь, во всяком случае, ни тот, ни другой не помнят такой встречи, а тут еще разница в возрасте: Валентин был на целых два года моложе, в детстве это огромная разница. Да и устремления у двух этих одесских мальчишек были разные: Сергей увлекался авиацией, Валентин - астрономией. Сейчас это покажется странным, но в те годы идея космического полета была более близка астрономам, чем авиаторам. Космонавтика скорее рисовалась как будущее астрономии, чем авиации. Может быть, поэтому юному Королеву не пришло в голову написать Циолковскому письмо.

А Глушко написал. «Глубокоуважаемый К. Э. Циолковский! - писал 15-летний Валентин.- К Вам я обращаюсь с просьбой и буду очень благодарен, если Вы ее исполните. Эта просьба касается проекта межпланетного и межзвездного путешествия. Последнее меня интересует уже больше двух лет. Поэтому я перечитал много на эту тему литературы.

Более правильное направление получил я, прочтя прекрасную книгу Перельмана «Межпланетные путешествия». Но я почувствовал требование уже и в вычислениях. Без всяких пособий, совершенно самостоятельно я начал вычислять. Но вдруг мне удалось достать Вашу статью в журнале «Научное обозрение» (май 1903 г.) - «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Но эта статья оказалась очень краткой. Я знаю, что есть статья под таким же названием, выпущенная отдельно и более подробная,- вот что я искал и в чем заключается моя просьба к Вам.

Отдельная статья «Исследование мировых пространств реактивными приборами» и еще также Ваше сочинение «Вне Земли» не одни заставили меня написать Вам письмо, а еще очень много и очень важных вопросов, ответ на которые я хотел бы от Вас услышать...».

Циолковский ответил одесскому школьнику, прислал ему свои книжки, спрашивал, насколько серьезно он относится к своему увлечению космонавтикой. Радостный Валентин тут же ответил:

«Относительно того, насколько я интересуюсь межпланетными сообщениями, я Вам скажу только то, что это является моим идеалом и целью моей жизни, которую я хочу посвятить для этого великого дела...».

Деятельные люди и в детстве деятельные люди. Они не рассуждают: «Вот подрасту и покажу себя». Они сразу начинают себя показывать. Глушко отлично учится. Работает в обсерватории в юношеском кружке при одесском отделении Русского общества любителей мироведения (РОЛМ), ведет наблюдения Марса, Венеры, Юпитера. Организует дома химическую лабораторию, ставит опыты со взрывчатыми веществами (опыты эти рекомендовать читателям не могу: вещь опасная и в список заслуг Валентина может не входить), собирает книги о взрывчатых веществах. Строит модель космической ракеты по своим чертежам. Берет уроки живописи. Учится музыке сначала в Одесской консерватории, потом в Одесской музыкальной академии. Пишет и публикует заметки по проблемам межпланетных полетов в газетах и журналах.

«В 1924 году я окончил среднюю школу,- вспоминал Валентин Петрович.- На выпускных экзаменах был приятно удивлен, узнав, что освобожден от экзамена по физике. Для получения свидетельства об окончании я прошел почти полугодовую практику (до конца 1924 года), работая сначала слесарем, затем токарем на одесском арматурном заводе «Электрометалл» имени Ленина». В очень трудные, холодные, голодные, пулями озвученные годы он в постоянном физическом и умственном движении, в детской, юношеской, а потом и во взрослой работе, сам задает он себе высокий темп жизни, активно расширяет горизонты своих знаний, интеллекта и сил. Сам делает себя. И когда летом 1925 года Валентин приезжает в Ленинград и поступает в университет, он уже твердо знает, зачем он приехал, что он будет делать дальше. Он знакомится с Я. И. Перельманом, читает книги К. Циолковского, Г. Оберта, Р. Эсно-Пельтри, Р. Годдарда, В. Гомана. Ю. Кондратюка. В журнале «Наука и техника» за 35 лет до полета первой в мире орбитальной станции «Салют» восемнадцатилетний Глушко публикует статью «Станция вне Земли» и, предугадывая программу будущих полетов таких станций, пишет, что «не только астрономия и метеорология обогатятся ценнейшими вкладами и широчайшими горизонтами новых исследований. В таком же положении окажутся все естественные науки». Удивительно ли, что первую теоретическую работу выпускника ЛГУ «Металл как взрывчатое вещество» одобряют ученые-эксперты, а Тихомиров приглашает Валентина Петровича в ГДЛ?

Свои воспоминания Глушко назвал «Путь в ракетной технике». Этот долгий путь не всегда был легким и праздничным. Встречались на нем и рытвины неудач, и ухабы разочарований, и ямы жестокой несправедливости. Но это был всегда прямой путь. С того ясного, чистого весеннего утра, когда приехал он в Лесное под Ленинградом, где «папа Иоффе» отвел для него помещение в своей высоковольтной лаборатории, с того самого майского утра 1929 года Валентин Петрович Глушко занимался всегда одним делом - ракетными двигателями, став крупнейшим в мире авторитетом в этой области ракетной техники.

Ну, а тогда он совсем не был похож на академика. Худенький, аккуратный молодой человек, в галстуке, в отглаженной рубашке с воротничком, уголки которой по моде того времени стягивались металлической запонкой, скромный, тихий, воспитанный, обращает на себя внимание окружающих невероятным упорством и настойчивостью в работе. Для старика Тихомирова ЭРД - самоцель, для Глушко - средство достижения цели. А цель - космический полет. Расчеты показывают, да и в опытах он видит это, - электрический ракетный двигатель имеет тягу ограниченную, вывести в космос пилотируемый корабль он не сможет. ЭРД - вторичен, потому что это двигатель невесомости, но ведь в невесомость надо сначала попасть. Когда тебе 21 год, и ты сам придумал нечто такое, что до тебя никто не додумался сделать, и «нечто» это принято и одобрено учеными авторитетами, и тебе дали средства, людей, помещение, оборудование, с тем чтобы ты свою придумку усовершенствовал, очень нелегко сказать себе: «Нет, мой ЭРД - не главное сейчас. Пожалуй, я начал с конца. Космической технике нужно другое». Это было нелегко сказать, но Валентин сказал себе это. «Мне стало ясно, - вспоминал академик Глушко,- что при всей перспективности электрореактивный двигатель понадобится нам лишь на следующем этапе освоения космоса, а чтобы проникнуть в космос, необходимы жидкостные реактивные двигатели, о которых так много писал Константин Эдуардович Циолковский. С начала 1930 года основное внимание я сосредоточил на разработке именно этих моторов...».

Все тогда было для него в новинку и научить некому. Циолковский о ЖРД писал, но ни расчетов тепловых процессов, ни чертежей, ни тем более конструкций у него нет. Цандер - убежденный сторонник ЖРД, и подход у него к ним инженерный, конкретный. Но он слишком увлечен своей идеей дожигания в двигателях металла конструкций, а проблема эта по конструкторскому своему оформлению невероятно трудная, и упорство Цандера невольно тормозит всю работу. Очень быстро, в первые год-два работы, Валентин понимает, что проблема ЖРД - это не какая-то одна неведомая крепость техники, которую можно взять приступом, лобовой атакой. Скорее это целая оборонительная линия. Общая проблема разбивается на ряд отдельных проблем, решая которые последовательно можно, в конце концов, построить жидкостный ракетный мотор, как тогда называли ЖРД.

Но, пожалуй, самый крепкий орешек в загадках ЖРД - это проблема охлаждения двигателя. Чем выше температура в камере сгорания, тем, опять-таки, эффективнее и мощнее работает ЖРД. Но высокой температуры не выдерживают металлы конструкции. Инженерная интуиция в конце концов подсказывает: никакие материалы не выдержат. Надо идти совсем другой дорогой: прибегнуть к динамическому охлаждению двигателя: отводить от него тепло, как отводит вода тепло автомобильного мотора. Но вода здесь не годится….. Тогда он еще не представляет всей сложности стоящей перед ним задачи, не знает, что всю жизнь предстоит бороться ему с этими чудовищными потоками тепла, что возникнет в этой борьбе целая отрасль в науке о тепло-передачах - теория охлаждения жидкостных ракетных двигателей и что, судя по всему, конца этой борьбе, несмотря на все техническое могущество нашего космического века, видно никогда не будет.

Глушко конструирует двигатели, испытывает их, прожигает, взрывает, иногда заходит в тупик, быстро понимает это, возвращается и идет дальше, шаг за шагом идет к совершенству. Он верит, что оно достижимо; в технических отчетах, где всякий намек на эмоции издавна почитался чуть ли не признаком дурного тона, он называет ЖРД - «двигателями передовой техники». Второй сектор, которым руководит Валентин Петрович, создает целую серию опытных ракетных моторов. Первый - совсем примитивный, с цилиндрическим соплом, с водяным охлаждением, с тягой всего в 20 килограммов. Но следующий - уже в чем-то получше.

В 1937 году во время массовых репрессий арестовали и расстреляли создателей и руководителей Реактивного научно-исследовательского института, возникшего на базе ГДЛ. В марте 1938 г. Глушко также подвергся аресту и получил срок восемь лет. Уже тогда в тюрьмах начали создаваться конструкторские бюро, которые назывались «шарашками». В одной из них продолжил свои исследования и Глушко. Только в июле 1944 г. его с группой товарищей досрочно освободили за создание двигателя РД-1.

Потом будут ещё двигатели для боевых ракет, первый ЖРД, работающий по замкнутой схеме с дожиганием генераторного газа, кислородно-керосиновый двигатель РД-170 для сверхмощной ракеты-носителя «Энергия», равного которому нет в мире.

В 1957 году решением ВАК Глушко была присуждена степень доктора технических наук без защиты диссертации. В 1958-м он избран действительным членом Академии наук СССР. Под руководством В.П.Глушко до 1988 г. были созданы более 50 самых совершенных ЖРД и их модификаций на высоко и низкокипящих окислителях, применяемых на 17 боевых и космических ракетах.

С назначением в 1974 г. директором и генеральным конструктором НПО «Энергия» Глушко стал играть одну из основных ролей в определении путей развития пилотируемой космонавтики. Под его руководством созданы долговременная станция «Мир» и уникальная система «Энергия» -«Буран». Кроме того, он возглавлял работы по совершенствованию пилотируемых космических кораблей «Союз» и разработке их модификаций «Союз Т» и «Союз ТМ», а также грузового корабля «Прогресс», совершенствованию орбитальных станций «Салют», реализации программы пилотируемых полетов, в том числе и международных. Всё это было направлено на воплощение главной мечты - полёта человека к другим планетам.

За свою многолетнюю деятельность В.П.Глушко был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда, награжден пятью орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени и многими медалями. Он лауреат Ленинской и Государственных премий. Избирался депутатом Верховного Совета 7-11 созывов, делегатом XXI-XXVII cъездов КПСС и членом ЦК КПСС. В 1994 году решением XXII Генеральной ассамблеи Международного астрономического союза имя В.П.Глушко присвоено кратеру на видимой заповедной стороне Луны.

222 научных труда опубликовал В.П. Глушко, но самый первый был написан и опубликован еще в Одессе, в 1924 году, в газете, которая не устояла перед напором молодого человека, доказывавшего, что этой статьей город войдет в мировую историю. Так оно и произошло. Но как нужно было верить в себя, в свои силы, в идеи Циолковского!

«В Одессе есть какой-то фермент жизни. Помню, - рассказывал Глушко, - после какого-то из торжественных приемов в Кремле подошел ко мне Жора Добровольский и говорит: «Валентин Петрович, по паспорту мы - москвичи, но никогда не должны забывать, что сюда нас послала Одесса». Глушко вспомнились эти слова, когда Добровольский повторил в своем (кто мог тогда предположить, что последнем?) интервью, облетевшую весь мир фразу: «Одесса нас не забудет!».

Космонавты называли Глушко «богом огня», ведь мощность двигателя второй ступени, которая подняла Юрия Гагарина на «Востоке», равна мощности… Днепрогэса. В 1934 году Сергей Королев записал: «В центре внимания - ракетный мотор!» И как бы прочитав эту запись, Валентин Глушко взялся разрабатывать конструкцию мотора. И сделал то, что до него не удавалась никому.

10 января 1989 г. Валентин Петрович Глушко, полный творческих замыслов, ушёл из жизни. В своём завещании он распорядился передать в дар Государственной картинной галерее Одессы картины, приобретённые им в 1957 г. на Ленинскую премию. Этот замечательный одессит похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Его именем в родном городе назван красивый проспект, на котором стоит памятник знаменитому конструктору.

, Одесса - 10 января , Москва) - инженер , крупный советский учёный в области ракетно-космической техники; один из пионеров ракетно-космической техники; основоположник отечественного жидкостного ракетного двигателестроения.

Главный конструктор космических систем (с ), генеральный конструктор многоразового ракетно-космического комплекса «Энергия - Буран », академик АН УССР и АН СССР , ( ; член-корреспондент с ), действительный член Международной академии аэронавтики, член КПСС с 1956 года , депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР 7-11-го созывов от Калмыцкой АССР , лауреат Ленинской премии , дважды лауреат Государственной премии СССР , дважды Герой Социалистического Труда ( , ). Член ЦК КПСС (1976-1989).

Биография

Дальнейшая карьера

В декабре 1944 года назначен главным конструктором ОКБ-СД (Опытно-Конструкторское Бюро Специальных Двигателей), г. Казань. В 1944-1945 годах проведены наземные и летные испытания ЖРД РД-1 на самолётах Пе-2 Р, Ла-7 , Як-3 и Су-6 . Разрабатывается трёхкамерный азотнокислотно-керосиновый ЖРД РД-3 тягой 900 кг, проведены официальные стендовые испытания ЖРД РД-1ХЗ с химическим повторным зажиганием.

С июля по декабрь 1945 года и с мая по декабрь 1946 года Глушко находится в Германии, где изучает трофейную немецкую ракетную технику (в основном - Фау-2) в институте « ».

В дальнейшем под руководством Глушко разработаны мощные ЖРД на низкокипящих и высококипящих топливах, используемые на первых ступенях и в большинстве вторых ступеней советских ракет-носителей и многих боевых ракет. Неполный список включает: РД-107 и РД-108 для РН «Восток », РД-119 и РД-253 для РН «Протон », РД-301 , РД-170 для «Энергии » (самый мощный ЖРД в мире) и многие другие.

Критика

Воспоминания о Глушко

В мой кабинет вошли два офицера: полковника я узнал сразу - это был Валентин Петрович Глушко, а другой - подполковник - коротко представился: «Лист». Оба были не в гимнастерках, галифе и сапогах, а в добротных кителях и хорошо отглаженных брюках.

Глушко чуть улыбнулся и сказал: «Ну, мы с вами, кажется, уже встречались». Значит, запомнил встречу в Химках. Зашёл Николай Пилюгин, и я представил его как главного инженера института. Предложил рассаживаться и выпить чаю или «чего-нибудь покрепче». Но Глушко, не присаживаясь, извинился и сказал, что сначала просит срочной автомобильной помощи:

Мы едем из Нордхаузена, машина очень плохо тянула и сильно дымила. В салоне мы задыхались от дыма. У вас, говорят, есть хорошие специалисты в «репаратуре».

Николай Пилюгин подошёл к окну и заявил:

Да она и сейчас дымит. Вы мотор-то выключили?

Не надо беспокоиться. Это догорают тормозные колодки ручного тормоза. Мы едем из Нордхаузена с затянутым ручным тормозом.

Мы с Пилюгиным были ошарашены:

Так почему вы его не отпустили?

Видите ли, Валентин Петрович поставил мне условие, что, если он за рулём, я не смею ему ничего подсказывать.

• Герой Социалистического Труда (1956, 1961).
• Орден Ленина (1956, 1958, 1961, 1968, 1978).
• Юбилейная медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970).
• Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1975).
• Медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1985).
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1945).
• Государственная премия СССР (1967, 1984).
• Золотая медаль им. К. Э. Циолковского АН СССР (1958).
• Диплом им. Поля Тиссандье (ФАИ) (1967).
• Почётный гражданин города Королёв .

Память

Именем Глушко названа улица в г. Химки Московской области

Именем Глушко названа улица в г. Казани в Советском районе.

Именем Глушко названа улица на Байконуре.

Именем Глушко названа Гимназия №72 в г. Краснодаре

Имя В.Глушко носит самолёт компании «Аэрофлот»

В кинематографе

Напишите отзыв о статье "Глушко, Валентин Петрович"

Примечания

Ссылки

Сайт «Герои Страны ».

• на официальном сайте РАН

Литература

• - Б. Е. Черток , М: «Машиностроение» , 1999г, - ISBN 5-217-02942-0 ;
• - Я. К. Голованов, М: «Наука», 1994г, - ISBN 5-02-000822-2 ;
• А. И. Осташев , «СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ КОРОЛЁВ - ГЕНИЙ ХХ ВЕКА» прижизненные личные воспоминания об академике С. П. КОРОЛЁВЕ - 2010 г. М. ГОУ ВПО МГУЛ ISBN 978-5-8135-0510-2 .
• «Берег Вселенной» - под редакцией Болтенко А. С., г. Киев , 2014 г., издательство «Феникс», ISBN 978-966-13-6169-9
• «С. П. Королёв. Энциклопедия жизни и творчества» - под редакцией В. А. Лопота , РКК «Энергия» им. С. П. Королёва , 2014 г. ISBN 978-5-906674-04-3

Отрывок, характеризующий Глушко, Валентин Петрович

– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu"ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.

Долгое время у этого человека даже не было своего имени - в открытой печати он именовался профессором Г.В. Петровичем. Лишь немногие знали, что под этим именем скрывается главный конструктор ракетных двигателей . Вокруг этого человека еще при жизни складывались легенды, некоторые из них бытуют и поныне.

12 марта нынешнего года немецкая газета Frankfurter Rundschau опубликовала статью «Трагедия покорителя космоса», автор которой попытался ответить на вопрос, кто виноват в срыве советской Лунной программы. Как утверждает издание, детальные планы пилотируемого полета на Луну разработал Сергей Королев уже к июню 1960 года, но лишь в 1963 году ЦК КПСС дал зеленый свет Лунной программе. Однако конструктор двигательных установок Валентин Глушко препятствовал реализации программы, так как был враждебно настроен по отношению к Королеву, - по словам автора статьи, «из-за доноса Глушко в 1938 году во время сталинских репрессий Королев был осужден как враг народа». Это, по мнению издания, и предопределило неудачу советской Лунной программы.

Но если вспомнить известный фильм «Укрощение огня», то там Королев, которого сыграл Кирилл Лавров , и Глушко, роль которого исполнил Игорь Горбачев , работают рука об руку и в трудную минуту поддерживают друг друга. Так что же, выходит, в фильме все неправда?

Германский шпион

Валентин Петрович Глушко родился 2 сентября 1908 в Одессе в довольно состоятельной семье. В 1919 году он был зачислен в реальное училище имени св. Павла, позже переименованное в IV Профтехшколу.

Валентин Петрович вспоминал: «Весной 1921 года я прочел «Из пушки на Луну», а затем «Вокруг Луны». Эти произведения Жюля Верна меня потрясли. Во время их чтения захватывало дыхание, сердце колотилось, я был как в угаре и был счастлив. Стало ясно, что осуществлению этих чудесных полетов я должен посвятить всю жизнь без остатка». Однако этому мешало то, что юноша учился в консерватории по классу скрипки.

Впрочем, скрипку скоро украли, и уже ничто не препятствовало Глушко посвятить себя космонавтике. «В те годы, - рассказывал он, - я ходил в шинели и сапогах. Надев высокую отцовскую папаху, чтобы казаться больше ростом, я отправился в обсерваторию». Тогда же Валентин Глушко написал К. Циолковскому , тот ответил, и переписка между ними продолжалась много лет.

Юноша был настолько увлечен межпланетными путешествиями, что даже написал книгу «Проблемы эксплуатации планет». В ней было две части: «О будущем Земли» и «О будущем человечества». Однако издать ее не удалось. Спустя почти полвека академик Глушко рассказывал: «Совершенно случайно рукопись сохранилась, и я ее прочел. При этом испытал чувство глубокой благодарности к Госиздату за то, что он не издал эту книгу».

После окончания профтехшколы Валентин Глушко по путевке Наркомпроса УССР поступил на физико-математический факультет Ленинградского университета. «Мой живейший интерес к великому делу межпланетных сообщений не угас, - писал он Циолковскому в январе 1927 года. - Питаю надежду довести начатое Вами дело до конца».

В мае 1929 года Глушко был зачислен в штат Газодинамической лаборатории (ГДЛ) в должности руководителя группы по разработке жидкостных ракетных двигателей. «Перед нами, - вспоминал Валентин Петрович, - лежали в полном смысле слова чистые листы бумаги и неизвестное». Работа к тому же была опасной. Однажды, когда Глушко с сотрудником проводили очередное испытание, произошел взрыв. «Стояла холодная осень, - рассказывал Глушко, - мы были в меховых шапках, и это нас спасло». В январе 1933 года он познакомился с Королевым, который приехал в Ленинград вместе с Ф. Цандером. «В ГДЛ нас привлекали моторы конструкции В. Глушко, - вспоминал Королев. - Вот так на моем первом ракетоплане РП-318 был установлен его двигатель».

В сентябре 1933 года приказом заместителя наркома обороны Тухачевского в Москве был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), на фронтоне которого красовалась вывеска «Всесоюзный институт сельскохозяйственного машиностроения». Королев занял пост заместителя начальника РНИИ, а Глушко - должность руководителя сектора реактивных двигателей. Вскоре Королев начал активно интриговать против директора института Ивана Клейменова, в связи с чем был переведен на должность руководителя отдела крылатых ракет. Заместителем директора был назначен Георгий Лангемак, с которым Глушко тесно сотрудничал. В 1935 году вышла в свет их книга «Ракеты: их устройство и применение».

1 ноября 1937 года Клейменов и Лангемак были арестованы по обвинению в шпионаже. 14 ноября Лангемак подал заявление на имя наркома внутренних дел Ежова, в котором назвал сообщников по «антисоветской организации» - Клейменова, Глушко и Королева.

Валентин Петрович был арестован в марте 1938 года. После многочасовых избиений он подписал признание в преступном сговоре с Клейменовым и Лангемаком: «Я являюсь участником антисоветской организации в оборонной промышленности, по заданиям которой проводил вредительскую подрывную работу. Кроме того, я занимался шпионской работой в пользу Германии». В июне был арестован Королев - эта цепь событий до сих пор служит основой для обвинений Глушко в малодушии. Однако профессор Л. Стернин, тщательно изучивший архивные материалы, сделал заключение: «Глушко не оговорил Королева, не назвал его своим сообщником». Что касается Клейменова и Лангемака, то они были расстреляны еще в январе 1938 года.

«Луну американцам не отдавать!»

Подписав признание, Глушко направил прокурору СССР Вышинскому письмо: «Прошу вашего распоряжения о пересмотре моего дела, поручив его новому следствию, так как форма допроса, которому я подвергся, носила характер морального и физического принуждения, в результате чего мною были даны показания, не отвечающие действительности». Тем не менее 15 августа 1939 года особое совещание при народном комиссаре внутренних дел СССР вынесло постановление: «Глушко Валентина Петровича за участие в контрреволюционной организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет». Однако в лагере ему побывать не довелось - сначала Валентин Петрович работал в конструкторской группе спецотдела НКВД в Тушино, а затем его сделали главным конструктором ракетных ускорителей в казанской «шарашке». Туда он в конце 1942 года перетащил Королева, который также получил восемь лет.

В июле 1944 года за успехи в создании ускорителей группа конструкторов, включая Глушко и Королева, была освобождена из заключения со снятием судимости. Многие из них вскоре были награждены орденами: Глушко получил орден Трудового Красного Знамени, а Королев - орден «Знак Почета». Дальше их дороги разошлись. В июле 1946 года на базе авиазавода в Химках было создано ОКБ-456, главным конструктором которого стал Глушко. Королева назначили главным конструктором баллистических ракет НИИ-88 в подмосковных Подлипках. Казалось, эти люди, столь не похожие друг на друга, не найдут общий язык. Ученый и публицист Ю. Окунев писал о них: «Валентин Глушко - интеллектуал с аристократическими манерами, знаток и ценитель музыки и живописи, всегда безукоризненно и элегантно одетый. Он подчас бывал высокомерным, но никогда - непристойно грубым или некорректным. Сергей Королев не обладал и долей глушковской интеллигентности и аристократизма. В отношениях с людьми он часто допускал грубость и откровенное хамство, но в нем были артистизм и полководческий талант, которых не хватало Глушко. Несмотря на внешнюю непохожесть, Королев и Глушко были одинаково жесткими и беспощадными начальниками. Они могли морально уничтожить человека, изгнать его из космонавтики, лишить будущего, однако Глушко делал это с холодным взглядом и безжалостной логикой, а Королев - с грубой бранью. Оба были абсолютно самодостаточными, не терпели конкурентов и не нуждались в друзьях».

Однако в 50-х годах Королев и Глушко работали на редкость слаженно, в результате чего достигли немалых успехов. В 1956 году они одновременно были удостоены звания Героя Социалистического Труда за создание первой межконтинентальной баллистической ракеты, а в 1958 году были избраны действительными членами Академии наук СССР. В июне 1961 года Королев и Глушко вновь получили звезды Героев за полет Юрия Гагарина . Космический корабль «Восток» был оснащен двигателями Валентина Глушко. Позже он вспоминал: «В тот день, 12 апреля 1961 года, когда Юра полетел, я был счастлив».

То есть старыми обидами и личными качествами Королева и Глушко нельзя объяснить размолвку, которая произошла между ними в начале 60-х годов. В чем же была причина? Известно, что 25 мая 1961 года президент США Джон Кеннеди, выступая в конгрессе, сформулировал в качестве национальной задачи высадку американских астронавтов на Луну. В ответ ЦК КПСС принял постановление, в котором высадка космонавтов на Луну была объявлена приоритетной целью советской космической программы. Рассказывают, что Хрущев заявил: «Луну американцам не отдавать! Сколько надо средств, столько и найдем».

К юбилею революции

Однако это постановление было принято лишь в августе 1964 года. Почему же так долго раскачивались? Во-первых, далеко не все поддерживали проект. Валентин Петрович считал, что высадка на Луну - пропагандистская затея, не имеющая смысла. Вместо этого, по его мнению, следовало приступить к созданию большой орбитальной станции. Это была мечта его молодости - еще в 1926 году он опубликовал статью «Станция вне Земли». В 1952 году Глушко даже отправил Королеву глобус с надписью: «Шлю тебе этот шарик, Сергей, с глубокой надеждой, что нам с тобой доведется своими глазами увидеть живую Землю такой же величины». Королев, кстати, тоже был увлечен идеей создания орбитальной станции, но в какой-то момент решил все отложить ради лунного проекта. Видимо, Королев опасался, что если он не возьмется за проект, то его уведет из-под носа хитрый В. Челомей.

Во-вторых, задача высадки космонавтов на Луну была чрезвычайно сложной, а решать ее надо было в авральном режиме - члены политбюро намекали на то, что лунный проект желательно осуществить к 50-летию Октябрьской революции, то есть к ноябрю 1967 года. Королев чуть ли не в приказном порядке обязал Глушко сделать для его лунной ракеты-носителя Н1 кислородно-керосиновый двигатель. Валентин Петрович возмутился, что с ним разговаривали как с мальчишкой, и обратил внимание Королева на то, что, прежде чем браться за лунный проект, следовало посоветоваться со специалистами, так как в столь сжатые сроки создать этот двигатель нереально. Видимо, разговор между главными конструкторами шел на повышенных тонах, так как Глушко даже после смерти Королева не мог успокоиться. В 1968 году, беседуя с журналистом Я. Головановым, он вдруг сорвался: «Что вы все - Королев, Королев?.. А что такое Королев? Это тонкостенная металлическая труба. Я ставлю внутрь свои двигатели, академик Н. Пилюгин свои приборы, академик В. Бармин строит ей старт, и она летит».

Рассказывают, что, приехав после разговора с Королевым в свое ОКБ, Глушко собрал совещание. Говорил тихо, между фразами были длинные паузы. Глушко сообщил, что работа с ОКБ Королева прекращается, закончив фразой: «Это очень плохо для обоих ОКБ - нашего и королевского, а главное - для всего нашего отечества». Так оно и случилось. Четыре запуска ракеты-носителя Н1 с двигателями, разработанными в КБ Н. Кузнецова, оказались неудачными, после чего в 1974 году все работы по Лунной программе были свернуты. Что касается американцев, то они все же установили на Луне свои флажки, затратив на это $19,4 млрд.

В мае 1974 года Глушко был назначен директором и генеральным конструктором НПО «Энергия», в состав которого вошло бывшее ОКБ Королева (его преемник В. Мишин был освобожден от должности). Казалось, мечта Глушко о создании орбитальной станции близка как никогда. Правда, для этого требовалось создать последовательный ряд тяжелых и сверхтяжелых РЛА (ракетных летательных аппаратов) из унифицированных блоков. Но вскоре НПО «Энергия» было назначено головным предприятием по программе «Энергия» - «Буран». Проект создания РЛА пришлось отложить, но станцию «Мир» Глушко, хоть и при помощи челомеевских ракет, запустил на орбиту. А вот до первого и единственного полета «Бурана» Валентин Петрович не дожил.

Глушко скончался 10 января 1989 года. Незадолго до смерти он попросил, чтобы его тело кремировали, а пепел, если представится возможность, отправили в космос на Марс или Венеру. Тогдашнее руководство СССР расценило это как неуместную шутку - урну с прахом великого конструктора захоронили на Новодевичьем кладбище. На гранитном надгробии В.П. Глушко изображено последнее великое творение советской космонавтики - извергающая огненные факелы ракета-носитель «Энергия» с орбитальным кораблем «Буран».

К сожалению, Владимир Петрович не успел сделать все, о чем мечтал, однако был благодарен судьбе за то, что она подсказала ему верный путь. «Счастлив тот, - писал он, - кто нашел свое призвание, способное поглотить все его помыслы и стремления. Дважды счастлив, кто нашел призвание еще в отроческие годы. Мне выпало это счастье».

Валентин Петрович Глушко (укр. Валентин Петрович Глушко; 20 августа (2 сентября) 1908, Одесса - 10 января 1989, Москва) - советский инженер и учёный в области ракетно-космической техники. Один из пионеров ракетно-космической техники, основоположник советского жидкостного ракетного двигателестроения.

Главный конструктор космических систем (с 1974), генеральный конструктор многоразового ракетно-космического комплекса «Энергия - Буран», академик АН СССР (1958; член-корреспондент с 1953), лауреат Ленинской премии, дважды лауреат Государственной премии СССР, дважды Герой Социалистического Труда (1956, 1961). Член ЦК КПСС (1976-1989).

В 1929-1974 годах возглавлял ГДЛ - ОКБ, где под его руководством были созданы опытные образцы первого в мире электротермического ракетного двигателя, а начиная с 1930 года - большое число жидкостных ракетных двигателей (ЖРД). Мощные ЖРД конструкции В. П. Глушко были установлены на большинстве первых и вторых ступеней советских ракет-носителей и многих боевых ракет; они обеспечили вывод на орбиту первых советских искусственных спутников Земли, полёты Ю. А. Гагарина и других советских космонавтов, запуски автоматических межпланетных станций к Луне и планетам Солнечной системы. В 1974-1989 годах, возглавляя в качестве Генерального конструктора НПО «Энергия» и будучи председателем Совета главных конструкторов, осуществлял общее руководство работами многочисленных предприятий и организаций по ключевым проектам, связанным с советской пилотируемой космонавтикой.

Биография

Годы учёбы

В. П. Глушко родился 20 августа (2 сентября) 1908 года в Одессе, в семье служащего Петра Глушко. В детстве проявлял способности к музыке, рисованию, изучению иностранных языков. В 1919 году он был зачислен в Реальное училище имени Святого Павла (которое позднее переименовали в IV профтехшколу «Металл» им. Л. Д. Троцкого). Одновременно с учёбой в училище (с 1920 по 1922 год) занимался в консерватории у профессора Столярова по классу скрипки, а позже был переведён в Одесскую музыкальную академию. В эти же годы Валентин Глушко руководил Кружком общества любителей мироведения при одесском отделении Русского общества любителей мироведения (РОЛМ); в 1924 году кружок насчитывал 120 членов.

Весной 1921 года Валентин Глушко прочитал несколько романов Жюля Верна; особенно сильное впечатление на него произвели романы «С Земли на Луну» и «Вокруг Луны». Он начал изучать книги по астрономии - в частности, написанные Камилем Фламмарионом и Германом Клейном.

С 1923 по 1930 годы состоял в переписке с К. Э. Циолковским. В марте 1924 года школьник Валентин Глушко пишет Циолковскому: «…межпланетные сообщения являются моим идеалом и целью моей жизни, которую я хочу посвятить для этого великого дела». Верность данному обещанию Глушко сохранил в течение всей своей жизни.

В 1924 году Глушко получает диплом об окончании профтехшколы. В этом году он заканчивает работу над первой редакцией своей книги «Проблема эксплуатации планет»; в периодических изданиях публикуются его научно-популярные статьи, посвящённые космическим полётам: «Завоевание Землёй Луны» (1924 год), «Станция вне Земли» (1926 год) и др.

По путёвке Наркомпроса УССР в 1925 году был послан на учёбу в Ленинградский государственный университет. Одновременно с учёбой он работает в мастерских Научного института имени П. Ф. Лесгафта рабочим, а в 1927 году - геодезистом Главного геодезического управления Ленинграда. Весной 1929 года В. П. Глушко подготовил дипломную работу, в которой предложил проект межпланетного корабля «Гелиоракетоплан». Этот корабль должен был использовать солнечную энергию; генерируемый электрический ток направлялся в камеры сгорания двигателей, где под воздействием сильных электрических разрядов происходил тепловой взрыв подававшегося в камеры рабочего вещества - твёрдого (металлические проволочки) или жидкого (ртуть или электропроводящие растворы); расчёты показывали, что при этом обеспечивалась во много раз более высокая скорость истечения рабочего вещества, чем при химических реакциях. 18 апреля 1929 года Глушко сдал в отдел при Комитете по делам изобретений третью часть этой работы, которая называлась «Металл как взрывчатое вещество» и была посвящена электрическому ракетному двигателю (ЭРД) ракетоплана, после чего ему предложили начать экспериментальные работы по практической реализации данного двигателя.