Книга выдающегося немецко-американского психолога Карен Хорни включает одну из ее наиболее популярных работ "Невротическая личность нашего времени".

Хорни предлагает читателю эффективный алгоритм анализа и преодоления своих внутренних комплексов и конфликтов. Доходчивый и простой стиль изложения делает размышления автора понятными даже неподготовленному читателю.

"Я стремилась дать более полное и точное описание живущего среди нас и страдающего неврозом человека, описать конфликты, реально им движущие, переживания и те многочисленные затруднения, которые он испытывает во взаимоотношениях с людьми, а также и в отношении самого себя. Я не рассматриваю здесь какой-либо особый тип или типы неврозов, но сосредоточиваюсь на описании структуры характера, которая в наше время в той или иной форме повторяется почти у всех людей, страдающих неврозом.

Особое внимание уделено не прошлым, а существующим в данное время конфликтам невротика и попыткам их решения, а также его насущным тревогам и созданным от них защитам".

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Невротическая личность нашего времени" Хорни Карен бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, pdf, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Карен Хорни (1885-1952) родилась в деревушке Бланкенезе близ Гамбурга. Ее отец Берндт Даниэльсен - норвежец, принявший немецкое гражданство, - служил капитаном на трансокеанском лайнере, который курсировал между Гамбургом и Северной Америкой. От предыдущего брака он имел четверых детей. Мать - Клотильда ван Розелен, по происхождению голландка, была на 18 лет моложе своего мужа. Родители Карен были очень непохожи друг на друга. Коренные различия в характерах и мировоззрении привели впоследствии к распаду семьи и серьезно сказались на становлении личности дочери. Берндт Даниэльсен был человеком простым, грубоватым и глубоко религиозным. Его идеалом была патриархальная семья, в которой женщине отводилась роль покорной и безропотной хозяйки. Клотильда Даниэльсен в вопросах религии отличалась свободомыслием. Она была более образованным и культурным человеком, чем ее муж, и неохотно мирилась с приниженным положением в семье. Вообще, она была сторонницей большей независимости женщин.

Карен Даниэльсен обладала ярким умом, тягой к знаниям и сильным стремлением к самоутверждению. По ее мнению, симпатии родителей всегда принадлежали ее старшему брату Берндту; себя же она чувствовала нежеланным и нелюбимым ребенком. Эти переживания породили также ощущение собственного физического несовершенства, что абсолютно не соответствовало действительности: Карен была весьма привлекательна. Для себя она решила: если не получается быть красивой, надо быть умной и решительной.

Впервые Хорни обратилась к психоанализу в качестве пациентки в связи с обострением в 1911 г. депрессии и тревожности. Эти симптомы возникли как следствие глубоких переживаний, вызванных смертью матери. Свою роль сыграли и двойственное отношение к отцу, и внутреннее противоречие между карьерой и домом, и накапливавшиеся проблемы в супружеских отношениях. Однако, курс лечения не был завершен и прервался менее чем через год. В своем дневнике Хорни записала, что разочарована результатами лечения.

Освоив психоаналитический метод, Хорни с 1919г. вела собственную практику. Из собственной практики Хорни вынесла убеждение в том, что психическую деятельность человека невозможно адекватно объяснить его биологической природой. Она выступила за социологическую ориентацию психоанализа, считая, что внутриличностные конфликты порождаются главным образом социальными факторами. В 1937 г. вышла ее первая книга - «Невротическая личность нашего времени», посвященная анализу роли социальных факторов в возникновении неврозов.

В данной книге автору удалось полно и точно описать живущего среди нас и страдающего неврозом человека, с его конфликтами, переживаниями и теми многочисленными затруднениями, которые он испытывает во взаимоотношениях с людьми, а также и в отношении самого себя. К. Хорни сосредотачивается на описании структуры характера, которая в наше время в той или иной форме повторяется почти у всех людей, страдающих неврозом. Особое внимание уделено не прошлым, а существующим в данное время конфликтам невротика и попыткам их решения, а также его насущным тревогам и созданным от них защитам. Книга написана доступным языком и адресована не только психиатрам и психологам, но и педагогам, и социальным работникам, и антропологам, и даже… самим невротикам. Она включает в себя пятнадцать глав. Остановимся на них поподробнее.

Глава 1. КУЛЬТУРНЫЙ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПОНИМАНИЯ НЕВРОЗОВ.
Термин "невротичный", хотя он и является медицинским по происхождению, не может использоваться без учета культурных аспектов. Например, у нас человек, в течение часа разговаривающий с покойным дедушкой, будет считаться признанным невротиком или психопатом, в то время как такое общение с предками считается признанным образцом у некоторых индейских племен. Понятие о том, что является нормальным, видоизменяется не только в различных культурах, но также, с течением времени, в пределах одной и той же культуры (например, представление о браке).

Хорни выделила следующие критерии невроза .

1 . Невроз предполагает отклонение от нормы. В то же время люди могут отклоняться от общего образца, и, не страдая неврозом. Поэтому для определения степени отклонения необходим психологический и медицинский анализ.

2 . Всегда присутствуют некоторые виды внутренних запретов. Они обладают двумя признаками, которые можно обнаружить во всех неврозах без глубокого изучения структуры личности:
- ригидность реагирования – отсутствие той гибкости, которая позволяет нам реагировать различным образом на разные ситуации. Например, нормальный человек становится подозрительным, когда чувствует или видит причины для этого; невротик может быть подозрительным все время, независимо от ситуации, осознает он свое состояние или нет. Нормальный человек может временами испытывать нерешительность, столкнувшись с важным и трудным вопросом, невротик постоянно находится в нерешительности. Ригидность, однако, указывает на наличие невроза, когда она отклоняется от культурных образцов.

Расхождение между потенциальными возможностями данного человека и его действительными жизненными достижениями бывает вызвано лишь внешними факторами. Но оно может указывать на наличие невроза: если, несмотря на свои дарования и благоприятные внешние возможности для их развития, человек остается бесплодным; или, обладая блестящей внешностью, женщина не считает себя привлекательной. Другими словами, невротик сам стоит у себя на пути.

3. Наличие тревоги и те защиты, которые выстраиваются против нее. Тревога – явление невротическое в тех случаях, когда учитываются следующие факторы: невротик испытывает не только общекультурные страхи, но и добавляет индивидуальные; затрата большего энергетического потенциала, чем того требует эта же ситуация у здорового человека. Тревога является тем мотором, который запускает невротический процесс и поддерживает его течение.

4. Наличие конфликта противоречащих друг другу тенденций, существование которых сам невротик не осознает и в отношении которых он непроизвольно пытается найти определенные компромиссные решения.

Вывод: неврозом является психическим расстройством, вызываемым страхами и защитами от них, а также попытками найти компромиссные решения конфликта разнонаправленных тенденций. Также оно должно отклоняется от общепринятого в данной культуре образца.

Глава 2 . ЧТО ПОБУЖДАЕТ НАС ГОВОРИТЬ О «НЕВРОТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ».

Говоря о неврозах, Карен Хорни имеет в виду неврозы характера , то есть те состояния, в которых основное расстройство заключается в деформациях характера. Неврозы характера являются результатом скрытого хронического процесса, начинающегося, как правило, в детстве и в той или иной степени охватывающего более или менее обширные области в общей структуре личности. С помощью внешнего наблюдения Хорни классифицировала отношения невротиков с людьми на 5 групп:

1. Отношения любви, привязанности и расположения. Одной из доминирующих черт невротиков в наше время является их чрезмерная зависимость от одобрения или расположения со стороны других людей. У невротиков имеет место неразборчивый голод на благорасположение или высокую оценку, безотносительно к тому, любят ли они сами данного человека или имеет ли для них какое-либо значение суждение этого лица. В то же время эта чувствительность может скрываться под маской безразличия.

2. Отношения, связанные с оценкой «Я» (внутренняя незащищенность). Постоянно присущими им характерными чертами являются их чувства неполноценности и несоответствия. Они могут проявляться множеством способов – такими, как убежденность в своей некомпетентности, глупости, непривлекательности, которые могут существовать без какой-либо основы в реальности. Эти чувства неполноценности могут открыто проявляться в форме жалоб или тревог, а приписываемые себе недостатки восприниматься как факт, не требующий доказательств. С другой стороны, они могут быть скрыты за компенсаторными потребностями в самовозвеличивании, за навязчивой склонностью показывать себя в выгодном свете, производить впечатление на других и на самого себя, используя все возможные атрибуты, сопутствующие престижу в нашей культуре, такие, как деньги, необычайные познания.

3. Отношения, связанные с самоутверждением. Под самоутверждением Хорни имеет в виду акт утверждения собственного "Я" или своих притязаний. В этой сфере невротики обнаруживают обширную группу запретов. У них существуют внутренние запреты на то, чтобы выразить свои желания или просьбы о чем-либо, сделать что-либо в своих интересах, высказать мнение или обоснованную критику, приказать кому-либо, выбрать человека, с которым они хотят общаться, установить контакты с людьми и так далее. Особенно важным также является неспособность что-либо планировать.

4. Отношения, связанные с агрессией – это действия, направленные против кого-либо, нападки, унижение других людей, посягательство на чужие права. Расстройства такого рода проявляются в двух абсолютно различных формах. Первая форма заключается в склонности быть агрессивным, властным, сверхтребовательным, распоряжаться, обманывать, критиковать или придираться. Чаще всего такие люди ни в малейшей степени не осознают своей агрессии и субъективно убеждены в своей искренности и правоте. Вторая форма – противоположна. На поверхности лежит без труда обнаруживаемое чувство, что их постоянно обманывают, ими управляют, их бранят или унижают. Эти люди также часто не осознают того, что это лишь их собственное искаженное восприятие; напротив, они полагают, что весь мир ополчился против них и обманывает их.

5. Отношения, связанные с сексуальностью подразделяются на два вида: это либо навязчивая потребность в половой активности, либо запрет на нее.

Вывод: все отношения, какими бы разнородными они ни казались, структурно взаимосвязаны.
Глава 3. ТРЕВОЖНОСТЬ.

Тревожность является динамическим центром неврозов. Хорни прослеживает коренные отличия страха и тревоги. Как страх, так и тревога являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна, объективна, а в случае тревоги она скрыта и субъективна. Иначе говоря, интенсивность тревоги пропорциональна тому смыслу, который для данного человека имеет данная ситуация. Причины же его тревоги, в сущности, ему неизвестны. Хорни выделяет 3 отношения невротиков к тревоге.

1) невротики, которые вполне осознают, что их переполняет тревога. Ее проявления варьируются в громадном диапазоне: она может проявляться в виде неясной тревоги, в форме приступов страха; может быть привязана к определенным ситуациям или действиям, таким, как боязнь высоты, улиц, публичных представлений; может иметь определенное содержание, например опасение сойти с ума, заболеть раком, проглотить иголку.

2) невротики, которые осознают, что время от времени испытывают тревогу , зная или не зная о вызывающих ее обстоятельствах, но они не придают ей какого-либо значения.

3) невротики, которые осознают лишь наличие у себя депрессий, чувства неполноценности, расстройств в половой жизни и тому подобного, но до конца не осознают, что когда-либо испытывали или испытывают чувство тревоги.

В нашей культуре существует 4 способа избежать тревожности:

1. Рационализация (поиск разумных и логичных объяснений человеком своих отрицательных поступков) – является наилучшим способом оправдания своего уклонения от ответственности. Он заключается в превращении тревожности в рациональный страх.

2. Отрицание существования тревоги, т.е. устранение её из сознания, сопровождающиеся физическими признаками (тошнота, рвота, энурез, потовыделение и т.д.) и психологическими (чувство нетерпения, ощущение внезапного приступа, паралича). Мы можем испытывать все эти чувства и физические ощущения, когда боимся и осознаем этот страх. Всё, чего может достичь невротик самостоятельно – это устранить явные проявления тревожности. Но Фрейд говорил, что исчезновение симптомов не является достаточным признаком излечения. И всё же не следует недооценивать такой результат. Он может иметь практическую ценность и может также обладать психологическим значением для повышения уважения к себе.

3. Заглушение тревоги наркотиками. К ней могут прибегать сознательно посредством принятия алкоголя или наркотиков. Однако для этого имеется множество путей и не столь очевидных. 1 путь погружение в социальную деятельность под влиянием страха одиночества. 2 путь наркотического глушения тревожности – попытка "потопить" ее в работе. 3 путь – чрезмерная потребность в сне, хотя сон не способствует собственно восстановлению сил. 4 путь - половая активность, посредством которой может ослабляться тревожность.
4. Избегание мыслей, чувств, побуждений или ситуаций, вызывающих тревогу. Это может быть сознательный процесс, когда, например, человек, боящийся нырять в воду, избегает делать это. Точнее говоря, человек может осознавать наличие тревоги и то, что избегает ее. Однако он может также весьма смутно осознавать – или вообще не осознавать – наличие тревоги и способы избавления от нее. Он может, например, не осознавая этого, откладывать со дня на день дела, вызывающие тревогу: принятие решений, обращение к врачу.

В свою очередь, если такое избегание действует непроизвольно, то мы сталкиваемся с феноменом внутреннего запрета . Внутренний запрет выражается в неспособности делать, чувствовать или обдумывать определенные вещи, а его функция – избавить от тревоги, которая возникает, если человек попытается делать, ощущать или обдумывать эти вещи. Внутренние запреты наиболее эффективно представлены в истерических выпадениях функций: истерической слепоте, немоте или параличе конечностей.

Условия, необходимые для осознания наличия внутренних запретов:

1. Мы должны осознавать наличие желания что-либо сделать для того, чтобы осознать неспособность сделать это (например, человек, слушающий научный доклад и имеющий насчет него критические суждения).

2. Осознанию может препятствовать запрет, который выполняет столь важную функцию в жизни человека, что он воспринимает его как не подлежащий сомнению и изменению факт (например, тревога, связанная с тяжёлой работой).

3. Возможно, запреты отдельного человека вообще нельзя осознать, если они совпадают с одобряемыми в культуре формами запретов или с соответствующими идеологическими установками.

Вывод: наша культура порождает огромную тревожность в людях, живущих в ней. Следовательно, практически каждый построил ту или иную из упомянутых Карен Хорни форм защиты.

Глава 4. ТРЕВОЖНОСТЬ И ВРАЖДЕБНОСТЬ.

Человек, переживая тревогу, ощущает могущественную, неотвратимую опасность, перед которой он полностью бессилен. Такая опасность порождается или усиливается внутренними психологическими факторами, беспомощность же обусловлена собственным отношением человека, т.е. субъективным фактором. Основа тревожности лежит не в сексуальных влечениях, как считал Фрейд, а во враждебных импульсах, связанных с ними (стремление причинять боль или унижать партнёра посредством сексуальных отношений). В действительности враждебные побуждения образуют главный источник, из которого проистекает невротическая тревожность. Но возникает необходимость детальнее исследовать те психологические последствия, которые возникают в результате вытеснения враждебности. Вытеснить враждебность означает делать вид, что все хорошо, и таким образом устраняться от борьбы тогда, когда нам следует бороться, или по крайней мере когда нам хотелось бы бороться. Следовательно, первым неизбежным следствием такого вытеснения является то, что оно порождает чувство беззащитности. Если враждебность вытеснена, у человека нет ни малейшего представления о том, что он ее испытывает.

Когда человек осознает свою злобу, ее проявление ограничено в 3 отношениях:
1. Учет обстоятельств позволяет анализировать и контролировать ситуацию.
2. Если гнев относится к тому лицу, в котором он нуждается, то гнев раньше или позже включается в комплекс всех его чувств.

3. Осознание собственных принципов как личности позволяет сдерживать проявления враждебные побуждения.

Если гнев бесконтролен, то отрезается возможность ограничения, и в результате враждебные импульсы выходят за ограничительные барьеры как изнутри, так и снаружи. Происходит осознание наличия аффекта, проекция гнева на внешний мир.

Хорни предлагает классификацию форм тревоги, возникающих в результате вытеснения враждебности:
А. Человек воспринимает опасность как исходящую из его собственных побуждений – прямой результат вытеснения.

Б. Опасность ощущается как угроза извне – проекция (наделение другого человека собственными мотивами, чертами).

Группы делятся на подгруппы:

1) Опасность ощущается как угроза «Я». 2) Опасность ощущается как угроза другим.

4 основных вида тревожности:

1А: Опасность ощущается как проистекающая от собственных побуждений и угрожающая "Я". Пример: Фобия, связанная с побуждением прыгнуть вниз с высоты.

2А: Опасность ощущается как исходящая от собственных побуждений и угрожающая другим. Пример: Страх нанести кому-либо увечье.

1Б: Опасность ощущается как идущая извне и угрожающая "Я". Пример: Страх грозы.

2Б: Опасность ощущается как приходящая извне и угрожающая другим. Враждебность проецируется на внешний мир и сохраняется первоначальный объект враждебности. Пример: Тревожность сверхзаботливых матерей по поводу опасностей, угрожающих их детям.
Крайне важным моментом для движущих сил невроза является то, что тревожность и враждебность неразрывно переплетены.

Концепция тревожности Хорни как психоаналитическая в некоторых положениях расходится с пониманием Фрейда. Фрейд выдвинул две точки зрения на тревожность.

1. Тревожность возникает в результате вытеснения влечений (она относилась к сексуальному влечению и носила характер физиологической интерпретации).

2. Тревожность возникает в результате страха перед влечениями, обнаружение которых влечет внешнюю опасность (она относилась к сексуальному влечению, агрессивным побуждениям и носила характер психологической интерпретации).

Хорни интегрирует эти две точки зрения: тревога возникает в большей степени из-за страха перед нашими вытесненными влечениями.

Фрейд: тревога возникает в результате любого побуждения, вызывающего внешнюю опасность. Хорни: ограничивает побуждения рамками культурных образцов, приемлемых табу общества.

Фрейд: тревожность порождается в детстве и влияет на неврозы, возникающие во взрослой жизни. Хорни: считает, что мы наблюдаем не повторение комплексов, а дальнейшее их развитие. И тревожность в целом не является инфантильной реакцией.

Глава 5. БАЗАЛЬНАЯ СТРУКТУРА НЕВРОЗОВ.

Хорни полагает, что для понимания развития невроза необходимо обратиться к детству.
Общим для невротиков является окружающая среда, обнаруживающая в различных сочетаниях следующие особенности:

1. Отсутствие подлинной привязанности и теплоты родителей к ребенку, вероятно, в силу собственных неврозов (проявляется в гиперопеке, самопожертвовании со стороны «идеальной» матери, предпочтении других детей). Ребенок может вынести очень многое из того, что часто относится к травматическим факторам, – внезапное отнятие от груди, периодические побои, переживания на сексуальной почве, – но все это до тех пор, пока в душе он чувствует, что является желанным и любимым.

2. Запрет в культуре на получение удовольствия в целом и сексуальное, в частности (формирование фрустрации).

3. Ревность к значимому объекту (могут искусственно стимулироваться той атмосферой, в которой растет ребенок)

Опасностью при формировании характера ребенка (и, соответственно, причиной для возникновения тревожности) является вытеснение враждебности. Причинами «вытесняющего» поведения могут быть:

Беспомощность – не столько биологическая, сколько социальная, вследствие запуганности, сюсюканья, эмоциональной зависимости. Чем более беспомощным делается ребенок, тем в меньшей степени он может осмелиться на сопротивление в своих чувствах или действиях. Происходящее в этой ситуации можно выразить такой формулой: мне приходится вытеснять свою враждебность, потому что я в вас нуждаюсь .

Страх – возникает как от прямых (угрозы, запреты, наказания), так и косвенных причин, (наблюдение эмоциональных взрывов, сцен насилия). Чем сильнее ребенок переполняется страхами, тем меньше будет он осмеливаться показывать или даже ощущать враждебность. Здесь справедлива следующая формула: мне приходится вытеснять свою враждебность, потому что я боюсь вас

Любовь – отсутствие искренней привязанности, часто заменяется обильными словесными заверениями о том, сколь сильно родители любят ребенка лишь словесные заверения. Ребенок может цепляться за этот суррогат любви и бояться нашалить, дабы не потерять эту награду за свое послушание. В таких ситуациях ребенок действует по следующей формуле: мне приходится вытеснять враждебность из-за страха потерять любовь .
- чувство вины – ребенку внушают вину за любое выражение негодования, непослушания и обиды по отношению к родителям, которые непреемлемы в социуме. Чем сильнее ребенка заставляют ощущать свою вину, тем менее он будет осмеливаться ощущать недоброжелательность или выступать с обвинениями в адрес родителей. В этой ситуации справедлива формула: мне приходится вытеснять свою враждебность, потому что я буду плохим ребенком, если буду ее проявлять .

В различных комбинациях любой из упомянутых выше факторов может заставить ребенка вытеснить свою враждебность и в итоге породит тревожность.

Однако, не всегда инфантильная тревожность ведет к неврозу. И только при стечении неблагоприятных факторов среды, а также особо выделяемом Хорни фактором семьи дает благодатную почву для формирования ощущения одиночества, отверженности, снижает способность к самозащите и делает человека более ранимым и обидчивым. Такой склад характера Хорни называет базальной тревожностью (интенсивное и всепроникающее ощущение отсутствия безопасности).

Характеристика Базальной Тревожности:

1. Базальная тревожность лежит в основе отношения к людям. Неврозы образуются в результате невротических реакций на отдельные конфликтные ситуации, в которых участвуют отдельные люди, чьи личные отношения не нарушены.
2. Значимость базальных неврозов проявляется в соотношении с простыми ситуативными неврозами: во втором случае наблюдается быстрый терапевтический эффект, где наблюдается адекватное отношение между конфликтной и невротической реакциями, а в неврозах характера такая связь отсутствует и малейший повод вызывает острую реакцию на стресс.

3. Базальная тревожность действует в определенных рамках, варьируясь только в степени и интенсивности. Приблизительно ее можно описать как чувство собственной незначительности, беспомощности, покинутости, подверженности опасности.

4. Отсутствие осознанности базальной тревожности в неврозе.

5. Хотя базальная тревожность относится к людям, она может быть полностью лишена личностного характера и трансформирована в ощущение опасности, исходящей от грозы, политических событий, микробов, несчастных случаев, консервированной пищи.

6. В философии, религии понимание базальной тревожности является нормой («Страх перед Творцом»: страх перед смертью, болезнью, старостью, стихиями и т.д.), в отношении культуры – нет.

7. Базальная тревожность влияет на отношение человека к себе и другим. Она означает эмоциональную изоляцию, тем более невыносимую, что она сочетается с чувством внутренней слабости "Я". А это означает ослабление самой основы уверенности в себе.

В нашей культуре имеются 4 основных средства защиты от базальной тревожности:
1. Получение любви в любой форме – выражается в формуле «если вы меня любите, вы не причините мне зла».

2. Подчинение – выражается в формуле «если я уступлю, мне не причинят зла».
3. Стремление достичь безопасности путем обретения реальной власти, успеха – выражается в формуле «если я обладаю властью, никто не сможет меня обидеть».
4. Реакция ухода – (отказ от собственных желаний) выражается в формуле «если я реагирую уходом, ничто не заденет меня».

Любой способ, при условии использования только его, дает возможность обретения спокойствия, однако, за счет обеднения личности в целом. Очень часто человек комбинирует способы, что приводит к возникновению противоречивых тенденций и формирует невроз. Как отмечает Хорни, наиболее часто сталкиваются стремление к любви и стремление к власти.

Вывод: невроз возникает лишь в том случае, если этот конфликт порождает тревожность и если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоятельными, тем не менее несовместимы друг с другом.
Глава 6. НЕВРОТИЧЕСКАЯ ПОТРЕБНОСТЬ В ЛЮБВИ И ПРИВЯЗАННОСТИ.
Наибольшую роль в неврозах играют: жажда любви и привязанности и жажда власти и управления другими людьми. Невротик оказывается перед дилеммой: он не способен любить, но тем не менее ему остро необходима любовь со стороны других.

Невротик крайне требователен в своих чувствах по отношению к нему. Любовь для невротика - потребность в обретении уверенности и спокойствия, при этом он игнорирует личность другого человека. В основе лежит базальная враждебность – презрение и зависть.

Любовь, предлагаемая такому человеку, может не только встретить недоверие, но и вызвать определенную тревогу, чувство ужаса. Наконец, проявление любви может вызвать страх зависимости. Чтобы избежать этого, он должен удерживать себя от осознания того, что другие являются добрыми или полезными и продолжать упорствовать в том, что другие люди недружелюбны, не интересуются им и даже злы.

Вывод: для человека, переполненного базальной тревожностью и вследствие этого в качестве средства защиты стремящегося к любви и привязанности, шансы получить эту столь страстно желаемую любовь и привязанность, крайне неблагоприятны.

Глава 7. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕВРОТИЧЕСКОЙ ПОТРЕБНОСТИ В ЛЮБВИ.

Невротическая потребность в любви – это тревожность, чувство, что тебя никто не любит, неспособность поверить в чью-то любовь и привязанность и враждебное отношение ко всем людям.

Отличительные черты невротической потребности в любви :
1. Навязчивость и тотальность. Для невротика получение любви – жизненная необходимость ("необходимо, чтобы меня полюбили, чего бы это ни стоило"). Это желание может распространяться на каждого без разбора (от парикмахера, до друзей). Невротик неспособен быть один – варьирующее от легкого беспокойства н тревожности до явно выраженного ужаса одиночества. За любовь другого человека невротик будет платить за нее любую цену, большей частью не осознавая этого. Наиболее частой платой за любовь является позиция покорности (полнейшая преданность, восхищение, послушание.) и эмоциональной зависимости.

2. Ненасытность. Например, ребенок может капризничать, требовать к себе чрезмерного внимания и бесконечных доказательств любви, но в этом случае он будет невротичным ребенком. Невротическая ненасытность может проявляться в жадности как общей черте характера, обнаруживаясь в еде, покупках, нетерпении. При наличии особых условий жадность может не проявляться: жадные люди не верят в способность к творчеству и постоянно испытывают потребность обладания (что является одной из форм защиты от тревожности).
Существует 2 формы выражения ненасытности:

1. Ревность – диктуется постоянным страхом утратить обладание данным человеком или его любовь: вследствие этого любой другой интерес, который может быть у данного человека, представляет потенциальную опасность.

2. Требование абсолютной, безусловной любви – требование любви, в буквальном смысле не допускающей никаких условий или оговорок («Я хочу, чтобы меня любили за то, что я есть, а не за то, что я делаю»). Это требование предполагает:

- во-первых , желание, чтобы тебя любили, несмотря на любое самое вызывающее поведение. Данное желание необходимо в качестве меры безопасности, потому что невротик в глубине души отмечает тот факт, что он полон враждебности.

- во-вторых , желание быть любимым, не давая ничего взамен (невротик чувствует, что он неспособен испытывать какую-либо теплоту и проявлять любовь, и не желает делать этого).

- в-третьих , желание, чтобы его любили, не получая от этого никакой выгоды.

- в-четвёртых, желание в качестве доказательства чьей-либо любви принимать жертвы. Только в том случае, если другой человек жертвует всем ради невротика, последний может действительно быть уверенным в том, что его любят.

Отказ от этих требований означает неприемлемое изменение всей жизни.
В связи с ролью любви и привязанности выделяют 3 типа невротиков:
1. Люди стремятся к любой форме любви, используя все средства ради её достижения.
2. Люди стремятся к любви, но при неудаче отстраняются от людей и не идут на сближение с другим человеком.

3. Позиция глубокого неверия в какую-либо любовь и привязанность, вследствие сильной травмы, нанесённой в раннем возрасте. Их тревожность столь глубока, что они довольствуются малым – лишь бы им не причиняли какого-либо явного вреда.
Вывод: невротик реализует противоположно направленные стремления, которые преграждают ему дорогу к любви, в которой он нуждается.

Глава 8. ПУТИ ДОСТИЖЕНИЯ ЛЮБВИ И ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ К ОТВЕРЖЕНИЮ.
Невротики обладают болезненной чувствительностью к любому отвержению или отказу, каким бы незначительным он ни был. Изменение времени свидания, необходимость ожидания, отсутствие немедленного отклика, несогласие с их мнением, т.е. любая осечка или неудача в осуществлении их требований на их условиях воспринимается как резкий отказ. А отказ не только снова отбрасывает их к присущей им глубинной тревожности, но также воспринимается как унижение. Это вызывает величайший гнев, который может проявиться открыто. Например, девочка в порыве гнева швырнула кошку о стену, потому что та не отвечала на ее ласку. Чаще всего связь между чувством, что получен отказ, и чувством раздражения остается бессознательной.

Страх отвержения может вести к ряду строгих внутренних запретов, относящихся к категории "робости". Робость служит в качестве защиты от опасности подвергнуть себя риску отвержения. Такого рода защитой служит убеждение в том, что тебя не любят.

Средства, которые служат успокоению от тревожности у здорового человека, для невротика порождают новую враждебность и тревожность и развивает ощущение «порочного круга» , невозможности нахождения выхода из тупика. Образование порочных кругов является основной причиной того, почему тяжелые неврозы прогрессируют, углубляются, даже если нет каких-либо изменений внешних условий.

Невротик имеет следующие пути, которыми он может получить любовь (их последовательность указывает на возрастание степени враждебности):
1. Форма подкупа – «Я люблю тебя больше всего на свете, поэтому ты должен отказаться от всего ради моей любви» (чаще используется женщинами). Выражается либо в стремлении добиться любви, либо в проявлении понимания, постоянной бескорыстной помощи – существует риск болезненной зависимости от своих любовных взаимоотношений.
2. Апелляция к жалости – «Вы должны любить меня, потому что я страдаю и беспомощен» (при этом выдвигаются требования).

3. Призыв к справедливости – «Вот что я сделал для вас; а что вы сделаете для меня?». Люди такого типа часто обнаруживают чрезмерную готовность помогать другим, тайно ожидая, что получат все, чего пожелают, и испытывают серьезное разочарование, если другие не обнаруживают такого же желания делать что-то для них.
4. Призыв к справедливости -2 - « Вы заставили меня страдать или причинили мне вред, и поэтому вы обязаны мне помогать, заботиться обо мне и поддерживать меня» - необходимость возмещения якобы нанесённого вреда, при чем сохраняя ощущение собственной правоты.

Вывод: когда человек использует угрозы как стратегию получения любви и расположения, он может угрожать нанести вред либо себе, либо другому. Невротик не будет осуществлять своих угроз до тех пор, пока надеется достичь своей цели. Если он теряет такую надежду, он может осуществить их под влиянием отчаяния или мстительности.

Глава 9. РОЛЬ СЕКСУАЛЬНОСТИ В НЕВРОТИЧЕСКОЙ ПОТРЕБНОСТИ В ЛЮБВИ.
Невротическая потребность в любви и привязанности часто принимает форму сексуальной страсти, но, как утверждает Хорни, нельзя проводить однозначное равенство между нежностью в любви и сексуальностью. Сексуальность может существовать без любви и нежности, а любовь и нежность – без сексуальных чувств. Сексуальная форма выражения потребности в любви зависит от того, благоприятствуют этому внешние обстоятельства или нет. Также она зависит от культуры, темперамента, жизненной энергии человека, удовлетворенности сексуальной жизнью.

Но существует индивидуальный разброс форм проявления (по мере уменьшения тревожности) в зависимости от степени достигаемого физического удовлетворения.
Общая черта: неразборчивость в выборе партнеров, глубокие нарушения в эмоциональном контакте с людьми, мнимая бисексуальность, по отношению к психоаналитику постоянны реакции гнева; невозможным становится воздержание. Всех невротиков можно разделить на группы:
1. Люди с непрерывными сексуальными связями. Они чувствуют свою небезопасность, незащищенность и крайнюю неустойчивость, когда находятся вне какой-либо связи или не видят прямой возможности установить ее;

2. Люди, которые имеют ограниченные связи, но склонны создавать эротическую атмосферу в отношениях с другими людьми независимо от того, чувствуют они к ним особую привязанность или нет (большое число внутренних запретов);

3. Люди с еще большими сексуальными запретами, которые, однако, легко возбуждаются сексуально и навязчиво ищут потенциального полового партнера в каждом мужчине или женщине.

В последние несколько лет некоторые психоаналитики укрывали на возможность усиления сексуальных желаний вследствие того, что половое возбуждение и удовлетворение служат выходом для тревожности и скапливающегося психологического напряжения. Связь между сексуальностью и потребностью в любви проливает свет на проблему полового воздержания . Однако, человек, нуждающийся в сексуальности как средстве ослабления тревожности, особенно неспособен терпеть какое-либо воздержание, даже кратковременное.

Вывод: осознается важность сексуальной жизни для культуры в целом. Однако сексуальными признаны многие невротические реакции, в том числе невротическая потребность в любви.

Глава 10. СТРЕМЛЕНИЕ К ВЛАСТИ, ПРЕСТИЖУ И ОБЛАДАНИЮ.

Стремление к власти, престижу и обладанию является другим путем избавления от тревоги, который рассматривается как единое целое в силу получения успокоения через ослабление контакта с другими и через укрепление собственного положения.

Невротическое стремление к власти рождается из тревожности, ненависти и чувства собственной неполноценности, т.е. из слабости. Здесь также важно давление культурного фактора.
Невротические стремления к власти, престижу и обладанию служат не только защитой от тревожности, но также и каналом, по которому может выходить вытесненная враждебность.
Характеристика стремлений:

1. К власти – защита от беспомощности, защита от опасности чувствовать себя или выглядеть ничтожным (презрение к слабости, в том числе к собственной). Это проявляется в стремлении управлять, контролировать других и себя, такой человек всегда прав и раздражителен в случае указания на его неправоту, настаивает на своем, стремится никогда не отступать, не сдаваться.

2. К престижу - защита от беспомощности, защита от опасности чувствовать себя ничтожным, потребность производить впечатление, вызывать восхищение, фантазер, щеголь, неосознанно его преследует чувство унижения, внешне выражаемое в гневе, нарцисс ради защиты.
3. К обладанию - защита от беспомощности, защита от опасности чувствовать себя ничтожным, ощущение страха обнищания, лишений, зависимости от других. Проявляется в неспособности получать удовольствие от материальных и духовных ценностей.
В зависимости от того, какое стремление является преобладающим, враждебность может принимать форму тенденции доминировать, тенденции унижать или тенденции ущемлять интересы других.

- Доминирование , характерное для невротического стремления к власти, не обязательно открыто предстает как враждебность к другим. Оно может быть скрыто в социально значимых или дружеских формах, проявляясь, например, как склонность давать советы, стремление направлять дела других людей, в виде инициативности или лидерства.

У людей, для которых стремление к престижу стоит на первом месте, враждебность обычно принимает форму желания унижать других . Это желание выходит на первый план особенно у тех людей, чувству собственного достоинства которых был нанесен унизительный удар, в результате чего они стали мстительными.

В собственнических тенденциях враждебность обычно принимает вид тенденции ущемлять интересы других людей . Проявляется в желании обмануть, обворовать, эксплуатировать или расстроить дела других. Невротики часто не осознают того, что они преднамеренно ущемляют интересы людей, обычно это сопровождаются в эмоциональном плане острой завистью.

Глава 11. НЕВРОТИЧЕСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО.

В нашей культуре человек должен бороться за свои достижения и вступать в соревнования и борьбу с другими, что становится центром невротического конфликта.
Невротическое соперничество обладает 3 особенностями , проявляющиеся во всех сферах жизни невротика:

1. Невротик постоянно сравнивает себя с другими, даже в ситуациях, которые не требуют этого. Невротик мерится силами с людьми, которые никоим образом не являются его потенциальными соперниками.

2. Желание невротика не исчерпывается тем, чтобы достичь большего, чем другие, или иметь больший успех, но предполагает также желание быть уникальным и исключительным. Его цель – всегда полное превосходство, т.е. им движет неослабевающее честолюбие. В то же время имеется невероятная чувствительность к любому разочарованию.

3. Скрытая враждебность, свойственная честолюбию невротика, его установке, что "никто, кроме меня, не должен быть красивым, способным, удачливым". У человека, страдающего неврозом, разрушительный аспект сильнее созидательного: для него важнее видеть других побежденными, чем преуспеть самому (имеются сильные внутренние запреты в отношении успеха). Невротик побуждается слепым, неразборчивым и навязчивым стремлением унизить других.

Дух соперничества также оказывает влияние на существующие отношения между мужчинами и женщинами и влияет на выбор партнера.

Вывод: соревнование является проблемой нашей культуре, и вовсе не удивительно обнаружить его в качестве неизменного центра невротических конфликтов.

Глава 12. ОТВРАЩЕНИЕ К СОПЕРНИЧЕСТВУ.

Из-за своего разрушительного характера соперничество людей, страдающих неврозом, порождает огромную тревожность и вследствие этого вызывает отвращение к соперничеству .

Источники возникновения тревожности в ситуации соперничества:

1) страх возмездия за успех;

2) желание быть любимым всеми (эта ситуация, когда человек зажат между честолюбием и любовью, является одним из центральных конфликтов при неврозах). Нельзя одновременно "идти по головам" людей и быть любимым ими. Но невротик ищет пути решения:
- через оправдание своего стремления властвовать и огорчение по поводу его нереализованности (попытка сделать свои требования бесспорными);

Через сдерживание своего честолюбия.

Прямыми результатами тревожности , связанной с невротическим соперничеством, являются:

Страх неудачи является выражением страха быть униженным. Любая неудача становится катастрофой. Невротик больше всего боится публичного поражения в соперничестве. Поэтому, невротик обычно считает более безопасным делать то, что ему не повредит, а не то, что ему хочется делать.

Страх успеха проистекает от страха вызвать зависть у других и таким образом потерять их расположение. Испытывая этот страх, страдающий неврозом, человек чаще осознает не сам страх, а лишь возникающие на его основе внутренние запреты. Например, разговаривая с человеком, который интеллектуально ниже его, вынужден снижать свой интеллектуальный уровень, опасаясь своим превосходством задеть и унизить собеседника. Конфликтная ситуация невротичного человека проистекает из отчаянного и навязчивого желания быть первым и из столь же сильного навязчивого побуждения сдерживать себя.
- самоуничижение - невротик создает в своем воображении такую дистанцию между собой и своим реальным или воображаемым соперником, что любое соперничество представляется абсурдным и поэтому устраняется из сознания. Принижая себя в собственном представлении и вследствие этого ставя себя ниже других людей и сдерживая свое честолюбие, человек ослабляет тревожность, связанную с соперничеством. Но принижение собственного "Я" ведет к ослаблению уверенности в себе.

Вывод: тенденция к неприятию соперничества в итоге ведет к отказу от любого риска, порождает реальные жизненные неудачи и вовлекает человека в мир фантазий.
Глава 13. НЕВРОТИЧЕСКОЕ ЧУВСТВО ВИНЫ.

Проявление чувства вины:

Свои страдания объясняет не заслуженностью другой участи;

Постоянные самообвинения, которые часто являются фантастическими или, по крайней мере, сильно преувеличенными, но влекущие за собой депрессию;

Страх разоблачения и неодобрения очень часто встречается при неврозах. Почти каждый невротик, даже если на первый взгляд он кажется абсолютно уверенным в себе и безразличным к мнению других, испытывает чрезвычайный страх или сверхчувствителен к неодобрению, критике, обвинениям, разоблачению;

Возникает потребность в наказании для избавления от чувства вины.

Страх неодобрения является ведущим в формировании чувства вины. Он имеет ряд внутренних смыслов (постепенно неодобрение внешнего мира переходит на свое Я) и проявляется в различных формах:

Боязнь вызывать раздражение;

Нежелание посвящать других в личную жизнь – страх раскрытия его неискренности, проявляющийся в скрытии агрессии, слабости в ощущении себя;

Предупреждение любой критики путем стараний быть безупречным или всегда правым;

Поиск спасения в неведении, болезни или беспомощности;

Представление о себе как о жертве;

Интеллектуализация существующих проблем.

Цель чувства вины и самообвинения: достичь успокоения и уйти от реального положения вещей. У невротика присутствуют факторы, мешающие высказывать критику или обвинения в чей-либо адрес:

1. Отсутствие спонтанной уверенности в своих силах.

2. Базальная тревожность.

3. Боязнь разоблачения и обвинения самого невротика.

Внешнее проявление страха обвинения и попыток его преодоления крайне противоречиво и имеет некоторое свойство оторванности от реальности, недостаточно эмоционально насыщенны (для того, чтобы разрядить обстановку) и часто выражается в психосоматических заболеваниях.

Вывод: когда невротик обвиняет себя или указывает на наличие чувства вины того или иного рода, первым вопросом должен быть вопрос о том, каковы могут быть функции такого самообвинения. Основные функции, которые обнаружила Хорни, таковы: проявление страха неодобрения; защита от этого страха; защита от высказывания обвинений.
Глава 14. СМЫСЛ НЕВРОТИЧЕСКОГО СТРАДАНИЯ (ПРОБЛЕМА МАЗОХИЗМА).
Страдание становится средством достижения определённых целей. Термин "мазохизм" первоначально имел отношение к половым извращениям и фантазиям, в которых половое удовлетворение достигается посредством страдания, с помощью избиений, пыток, изнасилования, порабощения, унижения. Фрейд предложил использовать понятие «морального» мазохизма, утверждая, что человек имеет также общую тенденцию к страданиям. Т.о., невротик стремится к удовлетворению в данной форме и готов переносить страдание. Различием между сексуальным и моральным мазохизмом является степень осознанности. При мазохизме оба бессознательны.

Хорни предлагает рассмотреть проблему страдания исключительно с психологической точки зрения. Она выделяет функции невротического страдания:

1. Для невротика страдание может иметь ценность прямой защиты и часто может быть единственным способом, которым он способен защитить себя от грозящей опасности.

2. Страдание служит для него также способом достижения желаемого, эффективной реализации требований и придания этим требованиям законной основы.

3. Страдание и беспомощность становятся для него мощными средствами получения любви и расположения, помощи, контроля и в то же самое время дают ему возможность избегать требований, предъявляемых к нему другими людьми.

4. Страдание выполняет функцию выражения обвинений в адрес других людей замаскированным, - действенным образом.

Страдания при неврозах являются следствием существующих личностных конфликтов и разногласий. Существуют потребности, попадающих в категорию мазохистских влечений. Данный фактор – стремление к преувеличению драматичности ситуации. Преувеличение дает выгоду: позволяет уходить от реальности и снижать значимость, болезненность события.
Для понимания эффективности преувеличенной боли, Хорни рассматривает элементы, которые лежат в основе мазохизма:

Ощущение внутренней слабости (собственной незначительности или ничтожности). Это чувство проявляется в отношении к себе, к другим людям, к судьбе в целом.

Склонность к сексуальным мазохистским фантазиям;

Погружение в ощущение горя (нахождение удовлетворения через потерю собственного «Я»);

Поглощенность некоторой идее и т.д.

Но Хорни утверждает, что данные элементы не есть сама слабость, лишь только склонность к слабости.
Мазохистские стремления интегрируются в общий феномен и служат одновременно защитой от тревожности и дают потенциальное или реальное удовлетворение. Ирреальность такого удовлетворения обосновывается Хорни через:

Наличие у невротика яркого стремления обозначать собственную уникальность. Т.о., невротик находится в ситуации неразрешимого компромисса (соединение несовместимых стремлений). В реальности невротик-мазохист не способен принести себя в жертву чему-либо.
- наличие разрушительных элементов в невротической структуре. Многообразие страхов становится невозможно отыграть с помощью современных культурных средств, следовательно, увеличивается значимость мазохистских фантазий.

Вывод: мазохистские побуждения не являются, ни сексуальным феноменом, ни результатом биологически заданных процессов, а берут свое начало в личностных конфликтах. Их цель не в страдании; невротик так же мало хочет страдать, как и любой другой человек. Невротическое страдание – это то, чем платит невротик. А удовлетворение, к которому он стремится, то это не страдание в собственном смысле слова, а отказ от своего "Я".
Глава 15. КУЛЬТУРА И НЕВРОЗ.

Наша культура выдвигает общие условия жизни, способствующие развитию невроза. В понимании К.Хорни фактором, отделяющим здорового человека от невротика, является отсутствие скованности в преодолении препятствий, созданными его конфликтами, возможность правильно воспринимать их и преодолевать. Неврозы являются той ценой, которую приходится платить человечеству за культурное развитие. Хорни выделяет культурные факторы, порождающие невроз:

Принцип индивидуального соперничества. Отдельному человеку приходится бороться с другими представителями той же группы, приходится брать верх над ними и нередко "отталкивать" в сторону. Превосходство одного нередко означает неудачу для другого. Психологическим результатом такой ситуации является смутная враждебная напряженность между людьми.

Перспектива неудачи означает не только экономическую небезопасность, но также потерю престижа и все виды эмоциональных переживаний неудачи.

Воздействие на чувство самоуважения, уровень самооценки.

Все эти факторы вместе в психологическом плане приводят к тому, что человек чувствует себя изолированным. Именно такая ситуация вызывает у нормального современного человека ярко выраженную потребность в любви и привязанности как своего рода лекарстве. У невротика такая ситуация дает обильную почву для развития неврозов.
Хорни выделила основные культурные противоречивые тенденции, которые исключительно в количественной представленности создают угрозу невроза:

1) противоречие между соперничеством и успехом, с одной стороны, и братской любовью и человечностью – с другой;

2) противоречие между стимуляцией наших потребностей и фактическими препятствиями на пути их удовлетворения;

3) противоречие между утверждаемой свободой человека и всеми его фактическими ограничениями.
Вывод: невротиком может стать такой человек, который пережил обусловленные культурой трудности в обостренной форме, преломив их главным образом через сферу детских переживаний, и вследствие этого оказался неспособен их разрешить или разрешил их ценой большого ущерба для своей личности.

Хорни К. Невротическая личность нашего времени; Самоанализ: Пер. с англ./ Общ. ред. Г.В. Бурменской. – М.: Издательская группа «Прогресс» - «Универс», 1993. – 480с.

Большинству из нас хотелось бы, чтобы нас любили. Мы с благодарностью принимаем чувство любви и испытываем огорчение, когда это не происходит. Для ребенка чувство того, что он является желанным, как мы ранее сказали, имеет жизненно важное значение для гармонического развития. Но каковы особенности такой потребности в любви, которая может считаться невротической? По моему мнению, произвольное наименование этой потребности инфантильной не только несправедливо по отношению к детям, но упускает из виду, что существенно важные факторы, составляющие невротическую потребность в любви, не имеют ничего общего с инфантилизмом. У инфантильной и невротической потребностей есть лишь один общий элемент - их беспомощность, хотя она также имеет разные основания в этих двух случаях. Помимо этого, невротические потребности формируются при наличии совершенно иных предпосылок. Повторим, это тревожность, чувство, что тебя никто не любит, неспособность поверить в чью то любовь и привязанность и враждебное отношение ко всем людям. Первой отличительной чертой, которая поражает нас в невротической потребности в любви, является ее навязчивый характер. Всегда, когда человеком движет сильная тревожность, неизбежный результат этого потеря непосредственности и гибкости. Проще говоря, это означает, что для невротика получение любви - не роскошь, не источник в первую очередь добавочной силы или удовольствия, а жизненная необходимость. Здесь заключена такая же разница, как в различии между «я хочу быть любимым и наслаждаюсь любовью» и «необходимо, чтобы меня полюбили, чего бы это ни стоило». Образно говоря, различие между тем, кто имеет возможность быть разборчивым в еде и испытывает удовольствие благодаря хорошему аппетиту, и голодающим человеком, который должен без разбору принимать любую пищу, так как не имеет возможности потворствовать своим прихотям. Такое отношение неизменно ведет к чрезмерной переоценке действительного значения того, чтобы нас любили. На самом деле не столь уж важно, чтобы все люди нас любили. В действительности может быть важно, чтобы нас любили определенные лица - те, о которых мы заботимся, те, с которыми нам приходится жить и работать, или те, на кого желательно произвести хорошее впечатление. Помимо этих людей, практически не имеет значения, любят или нет нас другие. Однако невротики чувствуют и ведут себя так, как если бы само их существование и безопасность зависели от любви к ним других людей. Их желания могут распространяться на каждого без разбора, от парикмахера или незнакомого человека, которого они встречают на вечеринке, до коллег и друзей, или на всех женщин, или на всех мужчин. Так что приветствие, телефонный звонок или приглашение в зависимости от более или менее дружелюбного тона могут изменить их настроение и взгляд на жизнь. Я должна упомянуть в этой связи одну проблему: неспособность быть одному - варьирующую от легкого беспокойства н тревожности до явно выраженного ужаса одиночества. Я говорю не о тех безнадежно унылых и скучных людях, которым не под силу пребывание наедине с собой, а о людях с живым умом, способных на выдумки, которые, в отличие от упомянутых выше, способны найти себе массу увлекательных занятий, будучи в одиночестве. Например, часто встречаются люди, которые могут работать лишь в присутствии других, а в одиночестве испытывают беспокойство и даже чувствуют себя несчастными и неспособными к работе. Их потребность в компании могут обусловливать и иные факторы, но общей картиной является наличие смутной тревожности, потребности в любви или, более точно, потребности в некотором человеческом контакте. Эти люди испытывают чувство покинутости, и любой человеческий контакт является для них облегчением. Иногда можно наблюдать что неспособность пребывать в одиночестве идет параллельно с возрастанием тревожности. Некоторые пациенты могут находиться в одиночестве до тех пор, пока чувствуют себя укрытыми за стенами защиты, которыми окружили себя. Но как только их защитные механизмы эффективно вскрываются посредством анализа и возбуждается некоторая тревожность, они внезапно обнаруживают неспособность более переносить одиночество. Это одно из временных ухудшений в состоянии пациента, которые неизбежны в ходе процесса анализа. Невротическая потребность в любви и привязанности может быть сосредоточена на одном человеке - муже, жене, враче, друге. Если это имеет место, то привязанность, интерес, дружба и присутствие данного лица приобретают громадное значение. Однако невротик имеет парадоксальный характер. С одной стороны, он пытается привлечь интерес такого человека, заполучить его, страшится потери его любви и чувствует себя отверженным, если его нет рядом; а с другой - он вовсе не испытывает счастья, когда находится со своим «идолом». Если он когда либо осознает такое противоречие, то обычно испытывает недоумение. Но на основании того, что я ранее сказала, очевидно, что желание присутствия такого человека является выражением не искреннего чувства любви, нежности, а лишь потребности обрести покои и уверенность, подкрепляемой тем фактом, что данный человек рядом. (Конечно, искренняя нежность и потребность в несущей утешение любви могут сопутствовать друг другу, но они не обязательно совпадают.) Сфера страстного поиска любви и привязанности может быть ограничена определенными группами людей, возможно, одной группой, с которой имеются общие интересы, например политической или религиозной группой, или она может быть ограничена одним из полов. Если потребность в обретении уверенности в себе и спокойствия ограничена противоположным полом, состояние такого человека при поверхностном рассмотрении может представляться «нормальным» и обычно будет отстаиваться таким человеком как «нормальное». Например, встречаются женщины, которые чувствуют себя несчастными и полны тревоги, если рядом с ними нет мужчины; они будут заводить любовную связь, вскоре разрывать ее, опять чувствовать себя несчастными и полными тревоги, начинать другую любовную связь, и так далее. То, что это не является подлинным стремлением к связи с мужчинами, видно по тому, что данные связи являются конфликтными и не приносят удовлетворения. Обычно эти женщины останавливаются на первом попавшемся мужчине, для них важно само его присутствие, а не любовная связь. Как правило, они даже не получают физического удовлетворения. В действительности, конечно, эта картина более сложная. Я выдвигаю здесь на первый план лишь ту роль, которую играет тревожность и потребность в любви. Аналогичное явление свойственно и некоторым мужчинам. Они могут испытывать навязчивое желание быть любимыми всеми женщинами и будут чувствовать неловкость и беспокойство в компании мужчин. Если потребность в любви сосредоточена на представителях своего пола, она может служить одним из определяющих факторов в скрытой или явной гомосексуальности. Такая потребность в любви лиц своего пола может быть связана с тем, что путь к другому полу затруднен слишком сильной тревожностью, которая может и не проявляться явно, а прятаться за чувством отвращения или отсутствием интереса к противоположному полу. Так как любовь другого человека - жизненно важный фактор, то отсюда следует, что невротик будет платить за нее любую цену, большей частью не осознавая этого. Наиболее частой платой за любовь является позиция покорности и эмоциональной зависимости. Покорность может выражаться в том, что невротик не будет осмеливаться высказывать несогласие со взглядами и действиями другого человека или критиковать его, демонстрируя только полнейшую преданность, восхищение и послушание. Когда люди такого типа все же позволяют себе высказать критические или пренебрежительные замечания, они ощущают тревогу, даже если их замечания безвредны. Подчинение может доходить до того, что невротик будет вытеснять не только агрессивные побуждения, но также все тенденции к самоутверждению, будет позволять издеваться над собой и приносить любую жертву, какой бы пагубной она ни была. Например, его самоотречение может проявляться в желании заболеть сахарным диабетом, потому что тот человек, чьей любви он жаждет, занят исследованиями в этой области. Таким образом, обладая данной болезнью, он, возможно, мог бы завоевать интерес этого человека. Родственна этой позиции подчинения и неразрывно переплетена с ней та эмоциональная зависимость, которая возникает в результате невротической потребности человека уцепиться за кого то, дающего надежду на защиту. Такая зависимость не только может причинять бесконечные страдания, но даже быть исключительно пагубной. Например, встречаются отношения, в которых человек становится беспомощно зависимым от другого, несмотря на то что он полностью осознает, что данное отношение является несостоятельным. У него такое чувство, словно весь мир разлетится на куски, если он не получит доброго слова или улыбки. Его может охватить тревога во время ожидания телефонного звонка или чувство покинутости, если человек, в котором он так нуждается, не может увидеться с ним. Но он не в состоянии порвать эту зависимость. Обычно структура эмоциональной зависимости сложнее. В отношениях, в которых один человек становится зависимым от другого, обязательно присутствует сильное чувство обиды. Зависимый человек возмущается своим порабощением; он негодует по поводу того, что ему приходится подчиняться, но продолжает делать это из страха потери другого. Не зная о том, что данную ситуацию порождает его собственная тревожность, он легко приходит к выводу о том, что его подчинение было навязано ему другим человеком. Приходится вытеснять негодование, растущее на этой основе, потому что он крайне нуждается в любви другого человека, а это вытеснение в свою очередь порождает новую тревожность, с соответствующей потребностью восстановления спокойствия, и вследствие этого усиливает стремление цепляться за другого человека. Таким образом, у определенных лиц, страдающих неврозом, эмоциональная зависимость вызывает вполне реальный и даже оправданный страх, что их жизнь рушится. Когда страх слишком силен, они могут пытаться защитить себя от такой зависимости, не позволяя себе испытывать привязанность ни к кому. Иногда такая позиция зависимости может претерпевать изменения у одного и того же человека. Пройдя через одно или несколько болезненных испытаний такого типа, он может отчаянно бороться против всего, что несет в себе даже отдаленное сходство с зависимостью. Например, девушка, прошедшая через несколько любовных историй, каждая из которых заканчивалась ее полнейшей зависимостью от очередного партнера, выработала независимое отношение ко всем мужчинам, стремясь лишь к удержанию своей власти над ними, не испытывая никаких чувств. Такого рода процессы так же явно проявляются в отношении пациента в ходе анализа. В его интересах использовать аналитический сеанс для достижения понимания, но он часто игнорирует свои собственные интересы, пытаясь угодить аналитику и заинтересовать его или получить его одобрение. Несмотря на то что могут быть веские причины, побуждающие его быстрее продвигаться в процессе анализа, - из за того, что он страдает или идет на жертвы ради анализа, или потому, что располагает для анализа только ограниченным периодом времени, - эти обстоятельства подчас становятся совершенно несущественными. Пациент проводит часы, рассказывая длинные истории, лишь бы заслужить одобрительную реакцию аналитика, или пытается сделать каждый аналитический сеанс интересным для аналитика, развлекая его и высказывая ему свое восхищение. Все это может завести пациента так далеко, что его ассоциации или даже сновидения будут определяться его желанием заинтересовать аналитика. Или он может до безумия влюбиться в аналитика, искренне веря, что его единственное желание - завоевать его любовь, и поэтому будет пытаться произвести на последнего впечатление искренностью своего чувства. Здесь также со всей очевидностью проявляется фактор неразборчивости, так как любой аналитик воспринимается как образец совершенства или как полное воплощение личных ожиданий каждого отдельного пациента. Конечно, аналитик может оказаться таким человеком, которого пациент полюбил бы в любом случае, но далее это не объясняет ту степень эмоциональной значимости, которую приобретает аналитик для пациента. Именно это явление обычно имеется в виду людьми, когда они говорят о «перенесении». Однако сам этот термин не является вполне корректным, потому что перенесение должно относиться ко всей совокупности иррациональных реакций пациента по отношению к аналитику, а не только к эмоциональной зависимости. Проблема здесь не столько в том, почему такая зависимость имеет место в анализе, поскольку люди, нуждающиеся в такой защите, будут цепляться за любого врача, работника социальной сферы, приятеля, друга, члена семьи, а в том, почему она особенно сильна и почему она встречается так часто. Ответ достаточно прост: среди прочего анализ означает проработку защит, воздвигаемых от тревожности, и, таким образом, возбуждает тревожность, скрывающуюся за стенами этих защит. Именно такое возрастание тревожности заставляет пациента тем или иным образом цепко держаться за аналитика. Здесь мы опять находим отличие от детской потребности в любви и привязанности: ребенок нуждается в большей любви или помощи, чем взрослый, потому что он более беспомощен, но это отношение не имеет характера навязчивости. Лишь тот ребенок, который уже испытывает тревогу, будет цепляться за фартук матери. Второй характерной особенностью невротической потребности в любви, также совершенно отличающейся от потребности ребенка, является ее ненасытность. Конечно, ребенок может капризничать, требовать к себе чрезмерного внимания и бесконечных доказательств любви, но в этом случае он будет невротичным ребенком. Здоровый ребенок, выросший в теплой и надежной атмосфере, чувствует уверенность в том, что является желанным, не требует постоянного доказательства этого и удовлетворен, когда получает помощь, в которой нуждается в данное время. Невротическая ненасытность может проявляться в жадности как общей черте характера, обнаруживаясь в еде, покупках, нетерпении. Большую часть времени жадность может вытесняться, прорываясь внезапно, например когда скромный человек в состоянии тревоги покупает четыре новых пальто, В смягченной форме она может проявляться в стремлении жить за чужой счет либо в более агрессивной форме поведения человека спрута. Жадность, со всеми ее вариациями и сопряженными с ней внутренними запретами, называется «оральным» типом отношений и как таковая была подробно описана в психоаналитической литературе. Оно основано на достоверном наблюдении того, что жадность часто находит свое выражение в потребности в еде и в манере еды, а также в сновидениях, которые могут обнаруживать эти же наклонности более примитивным образом, как, например, в сновидениях с мотивами каннибализма. Однако эти явления не доказывают того, что нам приходится здесь иметь дело с желаниями, по своему происхождению и по своей сути оральными. Поэтому более логично, по видимому, предположить, что еда - как правило, всего лишь наиболее доступный способ удовлетворения чувства жадности, каким бы ни был его источник, так же как в сновидениях еда является наиболее конкретным и примитивным символом для выражения ненасытных желаний. Несомненно, что жадность может проявляться в сексуальной сфере в действительной сексуальной ненасытности, а также в сновидениях, где половой акт отождествляется с глотанием и кусанием. Но она точно так же проявляется в накопительстве денег, приобретении одежды, в осуществлении честолюбивых или престижных целей… Проблема жадности является сложной и все еще не решенной. В качестве навязчивого побуждения она определенно вызывается тревожностью. То, что жадность обусловлена тревожностью, может быть вполне очевидно, как это часто и происходит, например, при чрезмерной мастурбации или чрезмерной еде. Связь между ними может быть также показана тем фактом, что жадность может уменьшаться или исчезнуть, как только человек находит некую уверенность и покой: почувствовав любовь к себе, завоевав успех, выполнив творческую работу. Например, чувство, что тебя любят, может внезапно ослабить силу навязчивого желания делать покупки. Девушка, которая постоянно испытывала чувство голода, полностью забыла о нем, как только начала работать дизайнером, получая огромное наслаждение от этой работы. С другой стороны, жадность может возникать или усиливаться, как только возрастает враждебность или тревожность; человек может чувствовать непреодолимую потребность делать те или иные покупки перед выступлением, в связи с которым очень волнуется, или, почувствовав себя отвергнутым, он с жадностью примется за еду. Имеется много людей, испытывающих тревожность, у которых не развилась жадность. Данный факт указывает на дополнительное присутствие здесь некоторых особых условий. Все, что может быть сказано с достаточной степенью достоверности об этих условиях, - так это то, что жадные люди не верят в свою способность к творчеству и поэтому вынуждены полагаться на внешний мир для осуществления своих потребностей; тем не менее они считают, что никто не хочет ничего им дарить или предоставлять. Те невротики, которые ненасытны в своей потребности в любви, обычно проявляют ту же самую жадность в отношении материальных благ, когда ради них жертвуют своим временем или деньгами или когда речь идет о получении ими полезных советов в конкретных ситуациях, реальном оказании им помощи при затруднениях, получении ими подарков, информации, сексуального удовлетворения. В некоторых случаях эти желания определенно обнаруживают потребность в доказательстве любви; однако в других случаях такое объяснение неубедительно. В этих последних случаях испытываешь впечатление, что данный невротик просто хочет что то получить - любовь или что либо иное - и что стремление к любви, если оно вообще имеется, лишь маскирует вымогательство определенных осязаемых благ или выгод… Стремление к обладанию, как мы увидим позднее, является одной из фундаментальных форм защиты от тревожности. Но опыт также показывает, что в определенных случаях потребность в любви, хотя она является преобладающим способом защиты, может быть вытеснена столь глубоко, что не проявится на поверхности. Жадность в отношении материальных вещей может затем длительно или временно занимать ее место. В связи с вопросом о роли любви и привязанности можно условно выделить три типа невротиков. Относительно лиц первой группы нет никакого сомнения в том, что эти люди стремятся к любви, в какой бы форме она ни проявлялась и какие бы методы ни применялись ради ее достижения. Невротики, принадлежащие ко второй группе, стремятся к любви, но, если терпят неудачу в каких либо взаимоотношениях - а, как правило, они обречены на неудачу, - полностью отстраняются от людей и не идут на сближение с другим человеком. Вместо попыток установить привязанность к какому либо человеку они испытывают навязчивую потребность в вещах, еде, покупках, чтении или, вообще говоря, в получении чего либо. Такое изменение может иногда принимать гротескные формы, как у тех лиц, которые после перенесенной ими любовной неудачи начинают навязчиво поглощать пищу и прибавлять в весе. При появлении новой любовной связи они снова худеют, а очередная неудача вновь оканчивается злоупотреблением пищей. Иногда можно наблюдать аналогичное поведение у пациентов. После острого разочарования в аналитике они начинают навязчиво есть и столь значительно прибавляют в весе, что их становится трудно узнать, и снова сбрасывают вес, когда их отношения с аналитиком улучшаются. Такая неумеренность в отношении пищи также может вытесняться, и тогда она проявляется в потере аппетита или функциональных желудочных расстройствах некоторого типа. В этой группе личностные отношения нарушены более глубоко, чем в первой группе. Такие лица все еще желают любви и все еще осмеливаются стремиться к ней, но любое разочарование может порвать нить, которая связывает их с другими. Третья группа невротиков была травмирована столь сильно и в столь раннем возрасте, что их сознательное отношение стало позицией глубокого неверия в какую либо любовь и привязанность. Их тревожность столь глубока, что они довольствуются малым - лишь бы им не причиняли какого либо явного вреда. Они могут приобрести циничное, глумливое отношение к любви и будут предпочитать удовлетворение своих реальных потребностей в материальной помощи, совете, сексуальной сфере. Лишь после избавления от большей части своей тревожности они оказываются в состоянии желать любви и ценить ее. Различные отношения, свойственные этим трем группам, могут быть суммированы следующим образом: ненасытность в любви; потребность в любви, чередующаяся с жадностью вообще; отсутствие явно выраженной потребности в любви в сочетании с общей жадностью. Каждая группа обнаруживает возрастание как тревожности, так и враждебности. Возвращаясь к главному направлению нашего обсуждения, нам следует теперь рассмотреть вопрос о тех особых формах, в которых проявляет себя ненасытность в любви. Основными формами ее выражения являются ревность и требование абсолютной, безусловной любви. Невротическая ревность, в отличие от ревности здорового человека, которая может быть адекватной реакцией на опасность потери чьей то любви, совершенно непропорциональна опасности. Она диктуется постоянным страхом утратить обладание данным человеком или его любовь: вследствие этого любой другой интерес, который может быть у данного человека, представляет потенциальную опасность. Такой тип ревности может проявляться во всех видах человеческих отношений: со стороны родителей к своим детям, которые стремятся завести друзей или вступить в брак; со стороны детей к родителям; между супругами; в любых любовных отношениях. Отношения с аналитиком не составляют исключения. Они проявляются в повышенной чувствительности по поводу приема аналитиком другого пациента или даже в связи с простым упоминанием о другом пациенте. Формулой здесь является: «Вы должны любить исключительно меня». Пациент может говорить: «Я знаю, что вы ко мне относитесь по доброму, но, поскольку вы, вероятно, относитесь к другим в равной мере доброжелательно, ваша доброта ко мне не имеет никакого значения». Всякое чувство любви и расположения, которое приходится делить с другими людьми или интересами, немедленно и полностью обесценивается. Несоразмерная поводу ревность часто рассматривается как результат детских приступов ревности, когда имело место соперничество между детьми в семье или особое расположение к одному из родителей. Соперничество детей в семье в той форме, в какой оно имеет место среди здоровых детей (например, ревность к новорожденному), исчезает, не оставляя какого либо шрама, как только ребенок ощущает уверенность в том, что он ничего не потерял из той любви и внимания, которые имел ранее. Согласно моему опыту, чрезмерная ревность, имевшая место в детстве и впоследствии не преодоленная, обусловлена невротическими обстоятельствами жизни ребенка, сходными с описанными выше невротическими условиями жизни взрослых. У ребенка уже существовала ненасытная потребность в любви и привязанности, возникающая вследствие глубинной тревожности. В психоаналитической литературе взаимоотношение между реакциями инфантильной и взрослой ревности часто определяется двусмысленно, поскольку взрослая ревность называется «повторением» инфантильной. Если данное взаимоотношение подразумевает, что взрослая женщина ревнует своего мужа, потому что ранее также испытывала ревность к своей матери, это, по видимому, не будет логичным. Сильно выраженная ревность, которую мы находим в отношении ребенка к родителям или к своим братьям или сестрам, не является первопричиной ревности в последующей жизни, но обе они проистекают из одних и тех же источников. Выражением ненасытной потребности в любви, возможно еще более сильным, чем ревность, является поиск абсолютной любви. Форма, в которой наиболее часто предстает данное требование в сознании, такова: «Я хочу, чтобы меня любили за то, что я есть, а не за то, что я делаю. В таком желании мы пока не можем усмотреть ничего необычного. Конечно, желание, чтобы нас любили ради нас самих, не чуждо каждому из нас. Однако невротическое желание абсолютной любви является намного более требовательным, чем нормальное желание, и в своей крайней форме это желание неосуществимо. Это - требование любви, в буквальном смысле не допускающей никаких условий или оговорок. Это требование предполагает, во первых, желание, чтобы тебя любили, несмотря на любое самое вызывающее поведение. Данное желание необходимо в качестве меры безопасности, потому что невротик в глубине души отмечает тот факт, что он полон враждебности и чрезмерных требований, и вследствие этого испытывает понятные и соответствующие по силе опасения, что другой человек может отреагировать уходом, или гневом, или местью, если эта враждебность станет явной. Пациент такого типа будет высказывать свое мнение о том, что очень легко любить приятного, милого человека, но что любовь должна доказать свою способность выносить любое поведение того, кого любишь. Любая критика воспринимается как отказ от любви. В процессе анализа могут возникать обида и негодование при намеке на то, что пациенту, возможно, придется что то изменить в своей личности, несмотря на то что это является целью анализа, потому что он воспринимает любой такой намек как фрустрацию своей потребности в любви и привязанности. Невротическое требование абсолютной любви включает в себя, во вторых, желание быть любимым, не давая ничего взамен. Это желание обязательно, потому что невротик чувствует, что он неспособен испытывать какую либо теплоту или проявлять любовь, и не желает делать этого. Его требования включают, в третьих, желание, чтобы его любили, не получая от этого никакой выгоды. Данное желание обязательно, потому что любое преимущество или удовлетворение, получаемое в этой ситуации другим человеком, тут же возбуждает подозрение невротика в том, что другой человек любит его лишь ради получения этого преимущества или удовлетворения. В сексуальных отношениях люди такого типа будут завидовать тому удовлетворению, которое получает другое лицо от их отношений, потому что полагают, что их любят лишь ради получения такого удовлетворения. В ходе анализа эти пациенты жалеют о том удовлетворении, которое получает аналитик, оказывая им помощь. Они либо будут умалять эту помощь, либо, умом осознавая ее, будут неспособны ощущать какую либо благодарность или припишут любое улучшение какому то другому источнику: принимаемому лекарству или совету друга. Их будет одолевать жадность при мысли о предстоящей выплате гонорара аналитику. Эмоционально они будут воспринимать оплату аналитику его трудов как доказательство того, что данный аналитик не заинтересован в них. Люди такого типа имеют также обыкновение быть неловкими в преподнесении подарков, потому что подарки заставляют их сомневаться в том, что их любят. Наконец, требование абсолютной любви включает в себя желание в качестве доказательства чьей либо любви принимать жертвы. Только в том случае, если другой человек жертвует всем ради невротика, последний может действительно быть уверенным в том, что его любят. Эти жертвы могут быть связаны с деньгами или временем, но они также могут затрагивать убеждения и личную целостность. Такое требование включает, например, ожидание от другого полного самоотречения. Имеются матери, которые довольно наивно считают справедливым ожидать от своих детей слепой преданности и всевозможных жертв, потому что они „родили их в муках“. Другие матери вытесняют свое желание абсолютной любви, поэтому в состоянии оказывать своим детям много настоящей помощи и поддержки; но такая мать не получает никакого удовлетворения от своих взаимоотношений с детьми, потому что полагает, как в уже упомянутых примерах, что дети любят ее только потому, что так много от нее получают, и таким образом она в душе сожалеет обо всем том, что дает им. Поиск абсолютной любви, с присущим ей безжалостным и беспощадным игнорированием всех других людей, яснее, чем что либо иное, показывает враждебность, скрывающуюся за невротическим требованием любви. В отличие от обычного человека „вампира“, который может иметь сознательное намерение максимально эксплуатировать других, невротик обычно абсолютно не осознает, насколько он требователен. Ему приходится не допускать свои требования до осознания по весьма веским тактическим причинам. По видимому, никто не способен откровенно сказать: „Я хочу, чтобы ты жертвовал собой ради меня, не получая ничего взамен“. Он вынужден искать для своих требований некие основания, оправдывающие их. Например, он может притвориться больным и на этом основании требовать от всех жертв. Еще одной сильнодействующей причиной не осознавать свои требования является та, что от них трудно отказаться, когда они установлены, и осознание того, что они являются иррациональными, оказывается первым шагом к отказу от них. Они коренятся, помимо уже упомянутых основ, в глубоком убеждении невротика, что он не может прожить, используя свои возможности, что ему должно быть предоставлено все, в чем он нуждается, что вся ответственность за его жизнь лежит на других, а не на нем. Поэтому отказ от его требований абсолютной любви заранее предполагает изменение всего его отношения к жизни. Общим для всех характеристик невротической потребности в любви является то, что собственные противоположно направленные стремления невротика преграждают ему дорогу к любви, в которой он нуждается. Каковы же тогда его реакции на частичное осуществление его требований или на их полное неприятие?

Глава 8. Пути достижения любви и чувствительность к отвержению.

Размышляя о том, как настоятельно люди, страдающие неврозом, нуждаются в любви и как трудно им принять любовь, можно предположить, что такие люди будут лучше всего себя чувствовать в умеренной эмоциональной атмосфере. Но здесь возникает дополнительная сложность: в то же самое время они болезненно чувствительны к любому отвержению или отказу, каким бы незначительным он ни был. И атмосфера сдержанности, хотя в определенном смысле она и является успокаивающей, воспринимается ими как отторжение. Трудно описать степень их чувствительности к отвержению. Изменение времени свидания, необходимость ожидания, отсутствие немедленного отклика, несогласие с их мнением, любое невыполнение их желаний - короче говоря, любая осечка или неудача в осуществлении их требований на их условиях воспринимается как резкий отказ. А отказ не только снова отбрасывает их к присущей им глубинной тревожности, но также воспринимается как унижение. Позднее я объясню, почему они воспринимают отказ как унижение. А так как отказ действительно содержит в себе определенное унижение, он вызывает величайший гнев, который может проявиться открыто. Например, девочка в порыве гнева швырнула кошку о стену, потому что та не отвечала на ее ласку. Если их заставлять ждать, то они интерпретируют это таким образом, будто их считают столь ничтожными, что не чувствуют необходимости быть с ними пунктуальными; а это может вызвать взрывы враждебных чувств или привести в результате к полнейшему отстранению от всех чувств, так что они становятся холодными и индифферентными, даже если несколько минут тому назад могли с нетерпением ожидать встречи. Чаще всего связь между чувством, что получен отказ, и чувством раздражения остается бессознательной. Это происходит тем более легко, что отказ может быть столь незначительным, что ускользает от осознания. Тогда человек ощущает раздражительность, или становится язвительным или мстительным, или чувствует усталость или подавленность, или испытывает головную боль, не имея ни малейшего понятия о ее причине. Кроме того, враждебная реакция может возникать не только в ответ на отвержение или на то, что воспринимается как отвержение, но также в ответ на предчувствие отвержения. Человек может, например, сердито спросить о чем либо, потому что внутри он уже предчувствует отказ. Он может воздерживаться от посылки цветов своей девушке, потому что считает, что она усмотрит в таком подарке скрытые мотивы. Он может по той же самой причине крайне опасаться высказывать любое доброе чувство - нежность, благодарность, признательность - и, таким образом, казаться себе и другим более холодным или более «черствым», чем он есть на самом деле. Или он может насмехаться над женщинами, мстя им таким образом за отказ, который только предчувствует. Страх отвержения, если он сильно развит, может привести человека к тому, что он будет стремиться избегать ситуаций, в которых он может оказаться отверженным. Люди, которые страшатся любого возможного отвержения, будут воздерживаться от каких либо знаков внимания мужчине или женщине, которые им нравятся, до тех пор пока не станут абсолютно уверены в том, что их не ждет отказ. Мужчины такого типа обычно возмущаются тем, что им приходится приглашать девушек на танец, так как они опасаются, что девушка может согласиться лишь из чувства вежливости, и считают, что в этом отношении женщины находятся в гораздо более выгодном положении, так как им не надо проявлять инициативу. Другими словами, страх отвержения может вести к ряду строгих внутренних запретов, относящихся к категории «робости». Робость служит в качестве защиты от опасности подвергнуть себя риску отвержения. Такого рода защитой служит убеждение в том, что тебя не любят. Как если бы лица такого типа говорили себе: «Люди нисколько не любят меня, поэтому лучше уж мне стоять в сторонке и таким образом защищать себя от любого возможного отвержения». Страх отвержения является, таким образом, огромным препятствием на пути стремления к любви, потому что мешает человеку дать почувствовать другим людям, что ему хотелось бы их внимания. Кроме того, враждебность, провоцируемая чувством отвергнутости, во многом содействует настороженно тревожному отношению или даже усиливает чувство тревожности. Она является важным фактором в установлении «порочного круга», которого трудно избежать. Этот порочный круг, образуемый различными внутренними компонентами невротической потребности в любви, в грубо схематической форме можно представить следующим образом: тревожность; чрезмерная потребность в любви, включая требование исключительной и безоговорочной любви; чувство отвергнутости, если это требование не выполняется; крайне враждебная реакция на отвержение; потребность вытеснить враждебность вследствие страха потери любви; напряженное состояние неясного гнева; возрастание тревожности; возрастание потребности в успокоении. Таким образом, те самые средства, которые служат успокоению от тревожности, в свою очередь порождают новую враждебность и новую тревожность. Образование порочного круга типично не только в том контексте, в котором оно обсуждается здесь; вообще говоря, оно является одним из наиболее важных процессов при неврозах. Любой защитный механизм в дополнение к своему свойству успокаивать, снимать тревогу может иметь и свойство порождать новую тревогу. Человек может пристраститься к выпивке, стремясь ослабить тревожность, а затем у него возникнет страх, что выпивка в свою очередь причинит ему вред. Или он может заниматься мастурбацией, чтобы ослабить свою тревожность, а затем станет бояться, что мастурбация приведет его к болезни. Или он может пройти определенный курс лечения, чтобы снять тревожность, но затем вскоре начнет испытывать страх что лечение может ему повредить. Образование порочных кругов является основной причиной того, почему тяжелые неврозы прогрессируют, углубляются, даже если нет каких либо изменений внешних условий. Обнаружение порочных кругов, со всеми их внутренними звеньями, является одной из главных задач психоанализа. Сам невротик не в состоянии уловить их. Он замечает результаты их воздействия лишь тогда, когда чувствует, что попал в безвыходную ситуацию. Ощущение «западни» является его реакцией на ту запутанность, сложность его положения, которую он не в силах преодолеть. Любой путь, который представляется выходом из тупика, ввергает его в новые опасности. Возникает вопрос об отыскании тех путей, следуя по которым невротик может получить любовь, к которой он стремится. В действительности ему надо решить две проблемы: во первых, как получить необходимую ему любовь и, во вторых, как обосновать для себя и для других требование такой любви. Мы можем в целом описать различные возможные способы получения любви, такие, как подкуп, взывание к жалости, призыв к справедливости и, наконец, угрозы. Конечно, такая классификация, как и всякое подобное перечисление психологических факторов, не является строго категориальной, она лишь указывает на общие тенденции. Эти различные способы не являются взаимоисключающими. Некоторые из них могут применяться одновременно или поочередно, в зависимости от ситуации, общей структуры характера и от степени враждебности. В действительности та последовательность, в которой приведены эти четыре способа получения любви, привязанности, расположения, указывает на возрастание степени враждебности. Когда невротик пытается получить любовь посредством подкупа, формула его поведения может быть выражена так: «Я люблю тебя больше всего на свете, поэтому ты должен отказаться от всего ради моей любви». Тот факт, что в нашей культуре такая тактика чаще используется женщинами, является результатом условий их жизни. В течение столетий любовь не только была особой сферой в жизни женщин, но являлась единственным или главным средством, с помощью которого они могли получить, что хотели. В то время как мужчины всегда руководствовались убеждением: для того чтобы получить что то, надо достичь чего то в жизни, - женщины осознавали, что через любовь, и только через любовь, они могли достичь счастья, безопасности и положения в обществе. Такое различное место в культуре общества оказывало серьезное влияние на психологию мужчины и женщины. Было бы несвоевременно обсуждать это влияние в данном контексте, но одним из его последствий является то, что в неврозах женщины чаще, чем мужчины, будут использовать любовь в качестве стратегии поведения. И в то же самое время субъективная убежденность в своей любви служит оправданием для предъявления требований. Люди такого типа подвержены особой опасности впасть в болезненную зависимость от своих любовных взаимоотношений. Предположим, например, что женщина с невротической потребностью в любви испытывает привязанность к мужчине сходного типа, который, однако, отстраняется, как только она начинает проявлять неравнодушие к нему; женщина реагирует на такое отвержение сильной враждебностью, которую она вытесняет из страха его потерять. Если она пытается отстраниться от него, он снова начинает завоевывать ее расположение. Тогда она не только вытесняет свою враждебность, но тщательно скрывает ее за усилением преданности. Она опять будет отвергнута и в конечном счете снова отреагирует возрастанием любви. Так она постепенно приобретет убеждение в том, что она находится во власти «великой страсти». Еще одной формой подкупа является попытка завоевать любовь посредством понимания человека, помогая ему в его умственном и профессиональном росте, в решении затруднений и т.д. Данная форма используется в равной мере как мужчинами, так и женщинами. Вторым способом добиться любви является апелляция к жалости. Невротик будет выставлять свое страдание и беспомощность на обозрение других. Формулой здесь является: «Вы должны любить меня, потому что я страдаю и беспомощен». В то же самое время такое страдание служит для оправдания права выдвигать чрезмерные требования. Иногда такая мольба высказывается абсолютно открыто. Пациент указывает на то, что он является очень больным человеком и поэтому имеет наибольшее право на внимание аналитика. Он может презрительно относиться к другим пациентам, которые внешне выглядят более здоровыми, и негодовать по поводу тех людей, которые успешнее используют эту стратегию. К стремлению вызвать жалость может примешиваться большая или меньшая доля враждебности. Невротик может просто взывать к нашей благородной натуре или вымогать благорасположение радикальными средствами, например ставя себя в бедственную ситуацию, вынуждающую нас оказывать помощь. Всякий, кто сталкивался с невротиками по роду социальной или медицинской работы, знает важную роль этой стратегии. Имеется громадное различие между невротиком, говорящим правду о своих затруднениях, и невротиком, пытающимся возбудить жалость посредством драматической демонстрации своих несчастий. Эти же тенденции мы можем встречать у детей всех возрастов, с теми же самыми вариациями: ребенок может либо хотеть получить утешение в ответ на свою жалобу, либо пытаться вымогать внимание, бессознательно преувеличивая такую пугающую родителей ситуацию, как неспособность есть или мочиться. Использование апелляции к жалости включает в себя убеждение в неспособности получить любовь и расположение любым другим путем. Это убеждение может рационально обосновываться отсутствием веры в любовь вообще или принимать форму веры в то, что в длиной ситуации нельзя получить любовь никаким другим путем. При третьем способе получения любви - призыве к справедливости - формула поведения может быть описана как: «Вот что я сделал для вас; а что вы сделаете для меня?» В нашей культуре матери часто указывают на то, что они так много сделали для своих детей, что заслуживают неослабевающей преданности. В любовных отношениях тот факт, что человек поддается на уговоры, может быть использован как основа для выдвижения своих притязаний. Люди такого типа часто обнаруживают чрезмерную готовность помогать другим, тайно ожидая, что получат все, чего пожелают, и испытывают серьезное разочарование, если другие не обнаруживают такого же желания делать что то для них. Я имею здесь в виду не тех людей, которые сознательно рассчитывают на это, а тех, кому полностью чуждо любое сознательное ожидание возможной награды. Их навязчивая щедрость может быть, вероятно, более точно определена как магический жест. Они делают для других то, что сами хотят получать от других. То, что на самом деле здесь действовали ожидания ответного вознаграждения, обнаруживается благодаря необыкновенно острой боли разочарования. Иногда они принимают форму некой разновидности душевной бухгалтерской книги, в которую вписываются чрезмерные суммы за такие в действительности бесполезные жертвоприношения, как, например, бессонная ночь. Эти люди принижают до минимума или вовсе игнорируют то, что делалось для них, фальсифицируя таким образом ситуацию до такой степени, что чувствуют свое право требовать особого внимания. Такое поведение ведет к эффекту бумеранга в отношении самого невротика, ибо он может начать чрезмерно опасаться брать на себя обязательства. Инстинктивно судя о других по себе, он боится, что его будут эксплуатировать, если он примет от них какие либо услуги. Призыв к справедливости может также выдвигаться на основе того, что сделал бы невротик для других, если бы имел такую возможность. Он будет подчеркивать, каким любящим и полным самопожертвования он был бы на месте другого, считать, что его требования оправданы тем, что он не просит от других чего либо большего, чем отдал бы сам. В действительности психология такого оправдания является более сложной, чем это осознает он сам. Представление, которое он имеет о своих качествах, является главным образом бессознательным приписыванием себе того поведения, которого он требует от других. Однако это не откровенный обман, ибо он действительно обладает определенной склонностью к самопожертвованию, возникающей из таких источников, как отсутствие у него самоуверенности, отождествление себя с подзаборной собакой, побуждение быть таким же терпимым и снисходительным к другим, какими бы он хотел видеть окружающих. Враждебность, которая может присутствовать в призыве к справедливости, наиболее явно проявляется, когда требования справедливости выдвигаются на основе необходимости возмещения якобы нанесенного вреда. Формула поведения при этом такова: «Вы заставили меня страдать или причинили мне вред, и поэтому вы обязаны мне помогать, заботиться обо мне или поддерживать меня». Эта стратегия аналогична стратегии, используемой в травматических неврозах. У меня нет личного опыта изучения травматических неврозов, но я была бы удивлена, если бы лица, приобретшие травматический невроз, не принадлежали к этой категории и не использовали травму в качестве основы для требований, которые они в любом случае были бы склонны предъявлять. Я приведу несколько примеров, которые показывают, как невротик может возбуждать чувства вины или долга с целью оправдания собственных требований. Не сумев справиться со своими чувствами, которые явились реакцией на измену мужа, женщина заболевает. Она не выражает никакого упрека, но ее болезнь - наглядное свидетельство живого упрека, призванного возбудить в муже чувство вины и таким образом заставить его уделять ей все свое внимание. Другая женщина такого типа, с навязчивыми и истерическими симптомами, ведет себя следующим образом: время от времени она настаивает на помощи своим сестрам в работе по дому. Но после нескольких дней работы она бессознательно начинает глубоко негодовать на то, что они приняли ее помощь. Ее симптомы настолько усиливаются, что она вынуждена лечь в постель, таким образом вынуждая сестер не только обходиться без ее помощи, но и брать на себя дополнительные хлопоты по уходу за ней. И опять ухудшение ее состояния выражало собой обвинение и вело к требованию возмещения ущерба за счет других. Однажды, когда сестра высказала ей свое мнение по поводу ее поведения, она упала в обморок, таким образом демонстрируя свое негодование и вымогая заботливое обращение. Одна из моих пациенток во время своего анализа стала чувствовать себя все хуже и хуже. У нее возникли фантастические мысли о том, что анализ сделает ее калекой и поэтому в будущем я буду обязана принять всю заботу о ней на себя. Реакции такого типа часто встречаются в любом виде медицинского лечения и нередко сопровождаются открытыми угрозами в адрес врача. В меньшей степени типичны случаи другого рода: состояние пациента значительно ухудшается при смене аналитика (например, когда работавший с пациентом аналитик уезжает на отдых). Явно или неявно пациент показывает, что в его ухудшении виновен аналитик и поэтому он обладает особым правом на внимание аналитика. Этот пример легко может быть приложен к опыту повседневной жизни. Как показывают эти примеры, невротичные люди такого типа могут стремиться расплачиваться страданием, даже сильным страданием, выражая таким образом свои обвинения и требования, хотя и не осознавая этого. И как результат - способны сохранять чувство собственной правоты. Когда человек использует угрозы как стратегию получения любви и расположения, он может угрожать нанести вред либо себе, либо другому. Он будет угрожать неким безрассудным действием, например испортить репутацию или причинить насилие другому или себе. Угрозы самоубийства или даже попытки самоубийства являются хорошо известным примером. Одна моя пациентка заполучила с помощью такой угрозы одного за другим двух мужей. Когда первый мужчина попытался уйти от нее, она в центре города бросилась в реку; когда второй мужчина намекнул, что не собирается на ней жениться, она инсценировала самоубийство, открыв газ как раз перед его приходом. Таким образом она демонстрировала свою любовь. Невротик не будет осуществлять своих угроз до тех пор, пока надеется достичь своей цели. Если он теряет такую надежду, он может осуществить их под влиянием отчаяния или мстительности.

Сама Карен Хорни о своей книге писала, что в ней она стремилась дать более полное и точное описание страдающего неврозом человека, описать конфликты, реально им движущие, переживания и те многочисленные затруднения, которые он испытывает во взаимоотношениях с людьми, а также и в отношении самого себя. Здесь не рассматривается какой-либо особый тип или типы неврозов, но акцентируется внимание на описании структуры характера, которая в той или иной форме повторяется почти у всех людей, страдающих неврозом. Особо выделяются не прошлые, а существующие в данное время конфликты невротика и попытки их решения, а также его насущные тревоги и созданные от них защиты. Нужно отметить, что Хорни пишет вполне доходчиво и понятно, что предоставляет возможность неподготовленному читателю проникнуться её идеями.

Книга состоит из введения и пятнадцати глав, где она подробно и доступно излагает свои мысли о природе неврозов и о влиянии культуры как одного из основных источников появления невроза.

Во введении Карен Хорни говорит о том, для чего она написала эту книгу, а также о том, какие различия существуют между взглядами ортодоксальных психоаналитиков и её собственными взглядами. Делает она это в сравнении с основными положениями Фрейда, подчёркивая своё мнение о социальной направленности психоанализа.

Итак, в первой главе "Культурный и психологический аспекты понимания неврозов" Хорни говорит о том, что в последнее время люди всё чаще используют слово "невротик", однако какого-либо ясного представления о том, что это такое никто не имеет, но каждый придерживается определённо каких-то критериев. Выбор критериев, по Хорни, зависит от множества факторов. Понимание невротичности различно и в разные исторические эпохи, и в разных культурах, у представителей разных социальных классов и даже у представителей мужского и женского пола. В этой главе Хорни также критикует Фрейда за излишний биологизм при рассуждениях о природе неврозов. Также она говорит о существовании двух признаков, которые можно найти у всех невротиков, не вникая в глубокий анализ личности: ригидность реагирования и разрыв между возможностями человека и их реализацией. Очевидно, что этих признаков недостаточно для определения невроза, но, тем не менее, можно подойти к его описанию: "невроз является психическим расстройством, вызываемым страхами и защитами от них, а также попытками найти компромиссные решения конфликта разнонаправленных тенденций" (Карен Хорни Невротическая личность нашего времени/ Издательство: Айрис-Пресс, 2004г.).

Вторая глава "Что побуждает нас говорить о "невротической личности нашего времени" посвящена тому, какими двумя областями ограничивается исследование сферы воздействия невроза на личность. Во-первых, имеются неврозы, которые могут возникать у индивидов, чья личность в иных отношениях сохранена и не искажена. Во-вторых, интересны сами расстройства характера, а не симптомы, так как деформации личности, являются постоянно повторяющейся картиной при неврозах, в то время как симптомы в клиническом смысле могут проявляться в разной степени или вообще отсутствовать. Кроме того, Хорни говорит о том, что в большинстве случаев симптоматика невротиков скорее имеет больше различий, чем сходств. Она также выделяет проблемы соперничества, эмоциональной изоляции, недоверия со стороны других и страхами перед неудачами, которые могут иметь место при неврозе, и классифицирует наблюдаемые отношения (отношения любви, привязанности и расположения человека (как к другим людям, так и с их стороны); отношения, связанные с оценкой "Я"; отношения, связанные с самоутверждением; с агрессией; с сексуальностью).

Третья глава "Тревожность" написана для того, чтоб чётко объяснить свою позицию в отношении такого понятия как "тревожность" и того, что Хорни понимает под этим термином. Это необходимо, потому что, по её мнению, тревожность является динамическим центром неврозов. Изначально, сама Хорни ставила знак равно между понятиями страха и тревоги. По мере её идеогенеза она изменяет своё мнение и говорит о том, что как страх, так и тревога являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна, объективна, а в случае тревоги она скрыта и субъективна. Хорни также делает вывод о том, что культура порождает огромную тревожность в людях, живущих в ней, и способствует возникновению тех или иных защит, которые приводят к неврозу.

Глава четвёртая "Тревожность и враждебность" о том, как соотносятся два понятия, заявленные в названии главы и о том, как взаимодействуют между собой тревожность и враждебность. Этот эффект взаимодействия между враждебностью и тревожностью, всегда взаимно порождающими и усиливающими друг друга, позволяет понять, почему в неврозах такое громадное количество неослабевающей враждебности. Такое взаимное влияние является также основной причиной того, почему тяжелые неврозы столь часто усиливаются без каких-либо явных осложняющих условий извне. Не имеет значения, была ли первичным фактором тревожность или враждебность: крайне важным моментом для движущих сил невроза является то, что тревожность и враждебность неразрывно переплетены.

Пятая глава "Глубинная структура неврозов" начинается с того, как факторы детского развития могут повлиять на возникновение невроза. Хорни придерживается позиции, что наиболее важным является то, чтоб ребёнок чувствовал, что он желанен и любим. Если он это чувствует, то остальные "недостачи" со стороны родителей он может и не заметить. А если же не чувствует, то может "развиться" невротик, который способен одновременно испытывать настоятельную потребность повелевать другими и хотеть, чтобы его любили, и в то же время стремиться к подчинению, при этом навязывая другим свою волю, а также избегать людей, не отказываясь от желания быть ими любимым. Именно такие абсолютно неразрешимые конфликты обычно являются динамическим центром неврозов. Наиболее часто сталкиваются стремление к любви и стремление к власти. Это в принципе не противоречит взглядам Фрейда, но Хорни всё-таки считает недостаточным условием для возникновения невроза конфликт между побуждением человека и социальным давлением составляет. Столкновение между желаниями человека и социальными требованиями не обязательно приводит к неврозам, но может также вести к фактическим ограничениям в жизни, то есть к простому подавлению или вытеснению желаний или, в самом общем виде, к действительному страданию. Невроз возникает лишь в том случае, если этот конфликт порождает тревожность, и, если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоятельными, тем не менее, несовместимы друг с другом.

В шестой и седьмой главах ("Невротическая потребность в любви и привязанности", "Дополнительные характеристики невротической потребности в любви") даётся характеристика невротической потребности в любви, которую автор определяет как "ненасытность, выражающаяся в ужасной ревнивости: "Ты обязан(а) любить только меня!". А под ревнивостью автор понимает "…ненасытность и требование быть единственным предметом любви". "Ты обязан(а) любить меня независимо от того, как я себя веду". Партнер обязан постоянно доказывать свою "настоящую" любовь, жертвуя своими нравственными идеалами, репутацией, деньгами, временем и т.п. Любое невыполнение этих всегда абсолютных требований интерпретируется невротиком как предательство. Также описываются и другие признаки невротической любви (чрезвычайной чувствительности к отвержению, неспособность быть одному и др.)

Восьмая глава "Пути достижения любви и чувствительность к отвержению" посвящена описанию основных средств, которыми невротик пытается достичь удовлетворения своей потребности в любви - привлечь внимание к своей любви, вызвать жалость к себе и угрожать.

В девятой главе "Роль сексуальности в невротической потребности в любви" речь идет о невротической потребности в любви и привязанности, которые часто принимают форму сексуальной страсти или ненасытной потребности в сексуальном удовлетворении. Но связи между чувствами любви, привязанности, проявлениями нежности и сексуальностью не являются столь тесными, как принято считать. "Отклонения" у невротиков в этой сфере связаны, как правило, с такими понятиями как "страх" и "тревога", а они, в свою очередь, с проблемами разрешения Эдипова комплекса, который, по Хорни, сам является невротическим образованием.

В десятой главе "Стремление к власти, престижу и обладанию" разворачиваются рассуждения о власти, престиже и обладании как об одном из путей, часто используемых в нашей культуре для получения успокоения от тревожности наряду с поиском любви и привязанности. Какая из этих целей преобладает в невротическом стремлении к успокоению, зависит как от внешних обстоятельств, так и от различий в индивидуальных способностях и психологической структуре. Хорни объединяет эти три понятия, так как считает, что у них есть нечто общее, что отличает их от потребности в любви. Завоевать любовь и расположение -- значит получить успокоение путем усиления контакта с другими, в то время как стремление к власти, престижу и обладанию означает получение успокоения через ослабление контакта с другими и через укрепление собственного положения.

Одиннадцатая глава "Невротическое соперничество" написана о том, какую роль играет соперничество в становлении невроза. Кому-то власть, престиж и состояние достаются по наследству. Но если власть, престиж и состояние приходится приобретать собственными усилиями, то человек вынужден вступать в соревнование и борьбу с другими. Родившись в сфере экономики, соперничество распространяется на все другие виды деятельности и пронизывает сферу любовных отношений, межличностные связи, игру. Поэтому соревнование является проблемой в человеческой культуре, и вовсе не удивительно обнаружить его в качестве неизменного центра невротических конфликтов. Невротическое соперничество отличается от нормального тремя особенностями: невротик постоянно сравнивает себя с другими, даже в ситуациях, которые не требуют этого; честолюбивое желание невротика не исчерпывается тем, чтобы достичь большего, чем другие, или иметь больший успех, но предполагает также желание быть уникальным и исключительным (цель - полное превосходство); скрытая враждебность, свойственная честолюбию невротика, его установке, что "никто, кроме меня, не должен быть красивым, способным, удачливым". Особо выделяет Хорни и то, что соперничество также ведёт к нарушению взаимоотношений между полами.

В двенадцатой главе "Отвращение к соперничеству" рассказывается о том, как из-за своего разрушительного характера соперничество людей, страдающих неврозом, порождает огромную тревожность и вследствие этого вызывает отвращение к соперничеству. Источник невроза - страх возмездия за безжалостное и неотступное преследование честолюбивых целей. Ещё больше усугубляет ситуацию боязнь потерять любовь. Поэтому невротик обычно считает более безопасным делать то, что ему не повредит, а не то, что ему хочется делать. Чем старше он становится, тем сильнее ощущает расхождение между своими потенциальными возможностями и реальными достижениями. Он чувствует себя обиженным, презираемым, оскорбляемым и реагирует соответствующим мстительным негодованием. Невротик, осознает он это или нет, в действительности является не только очень несчастным человеком, но и не видит какой либо возможности избежать своих невзгод. Тринадцатая глава "Невротическое чувство вины" о первостепенной роли чувства вины в картине проявлений неврозов. Невротика часто сопровождает страх осуждения, которые может проявляться в различных формах. Четырнадцатая глава "Смысл невротического страдания - проблема мазохизма" раскрывает смысл страдания для невротика. Для невротика страдание может иметь ценность прямой защиты и часто может быть единственным способом, которым он способен защитить себя от грозящей опасности. Посредством самобичевания он избегает обвинений и в свою очередь обвиняет других; представая больным или несведущим, он избегает упреков; принижая себя, он избегает опасности соперничества. Несмотря на ценность страдания в стратегическом плане, имеется один фактор, который говорит в пользу мнения о том, что невротик хочет страдать: часто он страдает больше, чем это обусловлено его стратегической целью, склонен преувеличивать свое несчастье, погружается в чувства беспомощности, горя и собственной никчемности. Хорни приводит свои доводы относительно мазохизма в сравнении с взглядами Фрейда. Все свои размышления она суммирует в следующем выводе: "мазохистские побуждения не являются, в сущности, ни сексуальным феноменом, ни результатом биологически заданных процессов, а берут свое начало в личностных конфликтах. Их цель не в страдании; невротик так же мало хочет страдать, как и любой другой человек. Невротическое страдание, в той мере, в какой оно выполняет данные функции, - это не то, чего индивид хочет, а то, чем он платит. Что же касается удовлетворения, к которому он стремится, то это не страдание в собственном смысле слова, а отказ от своего "Я"". В пятнадцатой главе "Культура и невроз" Карен Хорни критикует Фрейда за отсутствие социального в его теории. Фрейд сводит культуру к сублимации и вытеснению биологических инстинктов. Он делает акцент на количественной связи между долей вытеснения и объёмом культуры. Карен Хорни говорит о качественной связи между характером (качеством) индивидуальных конфликтов и характером (качеством) трудностей, порождаемых культурой. Нельзя игнорировать количественный фактор, но его можно оценить лишь в контексте всей структуры. Существуют определенные характерные трудности, неотъемлемо присущие культуре, которые отражаются в виде конфликтов в жизни каждого человека и которые, накапливаясь, могут приводить к образованию неврозов. Также в этой главе Хорни выделяет основные тенденции, на её взгляд, которые имеют отношение к проблеме невроза и культуры: соревновательность; противоречие между стимуляцией потребностей и фактическими препятствиями на пути их удовлетворения. В конце пятнадцатой главы Хорни подводит достаточно ёмкий вывод: "В то время как нормальный человек способен преодолевать трудности без ущерба для своей личности, у невротика все конфликты усиливаются до такой степени, что делают какое либо удовлетворительное решение невозможным. Представляется, что невротиком может стать такой человек, который пережил обусловленные культурой трудности в обостренной форме, преломив их главным образом через сферу детских переживаний, и вследствие этого оказался неспособен их разрешить или разрешил их ценой большого ущерба для своей личности. Мы могли бы назвать его пасынком нашей культуры".

Целью, которой я руководствовалась при написании этой книги, было дать более полное и точное описание живущего среди нас и страдающего неврозом человека, описать конфликты, реально им движущие, переживания и те многочисленные затруднения, которые он испытывает во взаимоотношениях с людьми, а также и в отношении самого себя. Я не рассматриваю здесь какой-либо особый тип или типы неврозов, но сосредоточиваюсь на описании структуры характера, которая в наше время в той или иной форме повторяется почти у всех людей, страдающих неврозом. Особое внимание уделено не прошлым, а существующим в данное время конфликтам невротика и попыткам их решения, а также его насущным тревогам и созданным от них защитам. Такое подчеркивание фактически сложившейся ситуации не означает, что я отказываюсь от мысли, что, по существу, неврозы развиваются из переживаний раннего детства. Но я расхожусь со многими психоаналитиками в том, что не считаю оправданным концентрировать внимание на детстве в некой односторонней зачарованности им и рассматривать последующие реакции как повторения более ранних переживаний. Я хочу показать, что связь между детскими переживаниями и более поздними конфликтами является намного более сложной, чем предполагают многие психоаналитики, говорящие о простой причинно-следственной связи. Хотя переживания в детстве создают определяющие условия для возникновения неврозов, они тем не менее не являются единственной причиной последующих трудностей. Когда мы сосредоточиваем наше внимание на сложившихся к данному моменту проблемах невротика, мы осознаем при этом, что неврозы порождаются не только отдельными переживаниями человека, но также теми специфическими культурными условиями, в которых мы живем. В действительности культурные условия не только придают вес и окраску индивидуальным переживаниям, но в конечном счете определяют их особую форму. Например, судьбой отдельного человека является иметь деспотическую или «жертвующую собой ради детей» мать, но тот или иной тип матерей определяется данными культурными условиями, и также лишь вследствие этих существующих условий такое переживание будет оказывать влияние на последующую жизнь. Когда мы осознаем громадную важность влияния культурных условий на неврозы, те биологические и физиологические условия, которые рассматриваются Фрейдом как лежащие в их основе, отходят на задний план. Влияние этих последних факторов должно рассматриваться лишь на основе твердо установленных данных. Такая моя ориентация привела к некоторым новым интерпретациям значительного числа основополагающих проблем в неврозах. Хотя эти интерпретации относятся к таким в корне различным вопросам, как проблема мазохизма, внутренние причины невротической потребности в любви и привязанности, смысл невротических чувств вины, у всех у них имеется общее основание – признание того, что определяющую роль в порождении невротических черт характера играет тревога… В данной книге представлены впечатления, которые я получила в ходе длительного психоаналитического исследования неврозов. Для представления материала, на котором основываются мои интерпретации, мне пришлось бы подробно описать истории многочисленных случаев, что было бы слишком громоздким для книги, предназначенной дать общее представление о проблемах, связанных с неврозами… Эта книга написана доступным языком, и ради ясности я воздержалась от обсуждения очень многих сопутствующих проблем. Насколько это было возможно, специальные термины не употреблялись, так как всегда имеется опасность того, что такие термины заменят собой ясное осмысление. Вследствие этого многим читателям, в особенности непрофессионалам, может показаться, что проблемы невротической личности понять совсем нетрудно. Но такое заключение было бы ошибочным и даже опасным. Мы не можем уйти от того факта, что все психологические проблемы неизбежно имеют тонкий и сложный характер. Если кто-либо не желает признавать этого факта, ему лучше не читать данную книгу, в противном случае его ждет путаница и разочарование в поиске готовых формул. Книга, которую вы держите в руках, адресована непрофессионалам, а также тем лицам, которым по роду своей деятельности приходится иметь дело с невротическими личностями и которые знакомы со связанными с ними проблемами. В эту последнюю категорию входят не только психиатры, но и социальные работники и педагоги, а также те группы антропологов и социологов, которые осознали важное значение психологических факторов в исследовании различных культур. Наконец, я надеюсь, что эта книга будет полезна и для самого невротика. Если он в принципе и не отвергает всякое психологическое размышление как вторжение и навязывание чуждых мнений, он часто вследствие собственного страдания имеет более тонкое и точное понимание психологических сложностей, чем его здоровые собратья. Я пользуюсь возможностью выразить мою благодарность мисс Элизабет Тодд, которая редактировала эту книгу. Авторы, которым я обязана, упоминаются в тексте. Я выражаю особую благодарность Фрейду за то, что он предоставил нам теоретический базис и «орудия» для работы, и своим пациентам, потому что все мое понимание выросло из нашей совместной работы.

Глава 1. Культурный и психологический аспекты понимания неврозов.

Довольно часто в наше время мы пользуемся термином «невротик», не имея, однако, какого-либо ясного представления о том, что он обозначает. Нередко под ним понимается не более чем слегка высокомерный способ выражения неодобрения: тот, кто ранее довольствовался бы словами «ленивый», «ранимый», «чересчур требовательный» или «подозрительный», теперь, вероятно, скажет «невротичный». Однако мы действительно имеем в виду нечто определенное, когда используем этот термин, и, не вполне осознавая это, опираемся на особые критерии при его выборе. Во-первых, невротики отличаются от нормальных индивидов своими реакциями. Например, мы будем склонны считать невротичной девушку, предпочитающую ничем не выделяться, отказывающуюся от получения более высокой оплаты и не стремящуюся к достижению более высокого положения, или художника, зарабатывающего всего 30 долларов в неделю и предпочитающего довольствоваться малым вместо того, чтобы трудиться и стремиться к большему. Причина, по которой мы будем называть таких людей невротичными, заключается в том, что большинство из нас знакомо только с таким образцом поведения, который подразумевает стремление преуспеть в жизни, опередить других, заработать больше того минимума, который необходим для нормального существования. Эти примеры показывают, что применяемый нами критерий при определении человека как невротичного заключается в том, совпадает ли его образ жизни с каким-либо из принятых в наше время образцов поведения. Если бы девушка, лишенная соревновательных побуждений или по крайней мере без явно выраженных стремлений к соперничеству, жила в культуре Пуэбло, она считалась бы абсолютно нормальной. Или если бы художник жил в деревне на юге Италии или в Мексике, он также считался бы нормальным, потому что в той среде немыслимо, чтобы кто-либо хотел зарабатывать больше денег или прилагать сколько-нибудь больше усилий, чем это необходимо для удовлетворения своих непосредственных нужд. Обратимся к прошлому Греции. Там стремление работать больше, чем это было нужно для удовлетворения потребностей человека, считалось неприличным. Таким образом, сам термин «невротичный», хотя он и является медицинским по происхождению, не может теперь использоваться без учета культурных аспектов его значения. Можно диагностировать перелом ноги, не зная культурную принадлежность пациента, но называть индейского мальчика психопатом, потому что он говорит, что имеет видения, в которые верит, – это огромный риск. В своеобразной культуре этих индейцев способность к переживанию видений и галлюцинаций рассматривается как особый дар, благословение духов, и способность вызывать их умышленно стимулируется как дарующая особый престиж имеющему их лицу. У нас человек, в течение часа разговаривающий с покойным дедушкой, будет считаться признанным невротиком или психопатом, в то время как такое общение с предками считается признанным образцом у некоторых индейских племен. Мы действительно будем считать невротиком человека, испытывающего смертельную обиду, когда упоминается имя его умершего родственника, но ом будет считаться абсолютно нормальным в культуре апачей из племени Jicarilla. Человека, смертельно испуганного приближением менструирующей женщины, мы будем считать невротиком, в то время как для многих примитивных племен страх перед менструацией является общепринятым отношением. Понятие о том, что является нормальным, видоизменяется не только в различных культурах, но также, с течением времени, в пределах одной и той же культуры. Например, в наше время, если зрелая и независимая женщина сочла бы себя «надшей», «недостойной любви со стороны порядочного человека» только потому, что ранее вступала в сексуальные отношения, окружающие заподозрили бы у нее невроз. Примерно сорок лет тому назад такое чувство вины считалось бы нормальным. Представление о норме варьируется также среди различных классов общества. Например, представители класса феодалов считают нормальным для человека своего круга все время предаваться отдыху, проявляя активность лишь во время охоты или военных действий, тогда как представителя класса мелкой буржуазии, проявляющего такое же отношение, будут определенно считать ненормальным. Такая вариация имеет место также вследствие половых различий, поскольку они существуют в обществе, как это имеет место в западной культуре, где считается, что мужчины и женщины обладают разными темпераментами. Проявление сверхозабоченности и страха перед приближающейся старостью для сорокалетней женщины является «нормальным», в то время как мужчина в аналогичной ситуации будет считаться невротиком. Каждый образованный человек понимает, что в границах того, что считается нормальным, имеются вариации. Мы знаем, что китайцы едят пищу, отличную от нашей; что у эскимосов иные представления о чистоте, чем у нас; что у знахаря не такие способы лечения больного, как у современного врача. Однако различия затрагивают не только обычаи, но также побуждения и чувства, часто понимаемые в меньшей степени, хотя в явной или косвенной форме об этом сообщалось антропологами. Одно из достоинств современной антропологии, как сказал Сэпир, состоит в том, что она постоянно открывает заново представления о нормальном, стандартном образце. В силу существенно важных причин каждая культура придерживается веры в то, что присущие ей чувства и стремления являются единственным нормальным выражением «человеческой природы», и психология не составляет исключения из этого правила. Фрейд, например, заключает на основании своих наблюдений, что женщина более ревнива, чем мужчина, и затем пытается объяснить этот, по-видимому, общий феномен на биологических основаниях. Фрейд, по-видимому, также допускал, что все люди испытывают чувство вины, связанное с убийством («Тотем и табу»). Однако бесспорным является тот факт, что существуют огромные различия в отношении к убийству. Как показал Петер Фреучен, эскимосы не считают, что убийца заслуживает наказания. Во многих примитивных племенах существует обычай: чтобы успокоить мать, потерявшую сына, место убитого в семье занимает один из родственников убийцы. Используя более глубоким образом открытия антропологов, нам приходится признать, что некоторые из наших представлений о человеческой природе являются довольно наивными, например мысль о том, что конкуренция, детское соперничество в семье, родство между привязанностью и сексуальностью – явления, неотъемлемо присущие человеческой природе. Мы приходим к нашим представлениям о нормальности через одобрение определенных стандартов поведения и чувств внутри определенных групп, которые налагают эти стандарты на своих членов. Но стандарты видоизменяются в зависимости от культуры, эпохи, класса и пола… Частично продвижение по этому пути означает следование по той стезе, которая привела Фрейда в конечном счете к такому пониманию неврозов, которое до него было немыслимым. Хотя в теории Фрейд прослеживает глубинные связи наших особенностей с биологически обусловленными влечениями, он настойчиво подчеркивает – в теории, и еще более на практике, – что мы не можем понять невроз без детального знания обстоятельств жизни индивида, в особенности привязанностей в раннем детстве, оказывающих формирующее влияние… Мы уже видели, что невроз предполагает отклонение от нормы. Такой критерий является очень важным, хотя и недостаточным. Люди могут отклоняться от общего образца, и не страдая неврозом. У упомянутого выше художника, отказывавшегося тратить время на зарабатывание большего, чем необходимо для жизни, количества денег, может быть, имел место невроз, а может быть, у него было достаточно мудрости, чтобы не уподобляться другим, втянутым в повседневную гонку, соревнование и борьбу. С другой стороны, у многих людей, которые, согласно поверхностному наблюдению, адаптировались к существующим жизненным шаблонам, может быть тяжелый невроз. Именно в таких случаях необходим психологический или медицинский анализ. Довольно любопытно, что с этой точки зрения крайне нелегко сказать, что образует невроз. Во всяком случае, до тех пор, пока мы изучаем лишь картину проявлений, трудно найти признаки, общие для всех неврозов. Мы определенно не можем использовать такие симптомы, как фобии, депрессии, функциональные соматические расстройства, в качестве критерия, потому что они могут отсутствовать. Всегда присутствуют некоторые виды внутренних запретов (их причины я буду обсуждать позднее), но они могут быть столь трудноуловимыми или столь хорошо скрытыми, что будут ускользать от поверхностного наблюдения. Те же самые затруднения возникнут, если мы будем судить на основании одних лишь выраженных проявлений о расстройствах других людей, включая расстройства в сексуальных отношениях. Они всегда имеют место, но их может быть очень трудно распознать. Однако они обладают двумя признаками, которые можно обнаружить во всех неврозах без глубокого изучения структуры личности: определенной ригидностью реагирования и разрывом между возможностями человека и их реализацией. Оба эти признака требуют дополнительного объяснения. Под ригидностью реагирования я понимаю отсутствие той гибкости, которая позволяет нам реагировать различным образом на разные ситуации. Например, нормальный человек становится подозрительным, когда чувствует или видит причины для этого; невротик может быть подозрительным все время, независимо от ситуации, осознает он свое состояние или нет. Нормальный человек способен видеть различие между искренними и неискренними комплиментами; невротик не проводит различия между ними или ни при каких условиях им не верит. Нормальный человек будет ощущать злобу, если почувствует ничем не оправданный обман; невротику достаточно любого намека (доже если он осознает, что это делается в его интересах), чтобы разозлиться. Нормальный человек может временами испытывать нерешительность, столкнувшись с важным и трудным вопросом, невротик постоянно находится в нерешительности. Ригидность, однако, указывает ид наличие невроза, когда она отклоняется от культурных образцов… Аналогичным образом, расхождение между потенциальными возможностями данного человека и его действительными жизненными достижениями бывает вызвано лишь внешними факторами. Но оно может указывать на наличие невроза: если, несмотря на свои дарования и благоприятные внешние возможности для их развития, человек остается бесплодным; или, имея все для того, чтобы чувствовать себя счастливым, он не может наслаждаться этим; или, обладая блестящей внешностью, женщина не считает себя привлекательной. Другими словами, невротик сам стоит у себя на пути. Оставляя в стороне картину внешних проявлений и обращаясь к рассмотрению движущих сил, участвующих в порождении неврозов, можно обнаружить один существенно важный фактор, общий для всех неврозов. Им является тревога и те защиты, которые выстраиваются против нее. Какой бы запутанной ни была структура невроза, тревога является тем мотором, который запускает невротический процесс и поддерживает его течение. Смысл этого утверждения станет ясен в следующих главах, и поэтому я воздержусь здесь от приведения примеров. Но даже если принять этот тезис лишь предварительно, в качестве базисного принципа, он требует уточнения. В том виде, как оно представлено, данное утверждение, очевидно, является слишком общим. Тревога и страхи (позвольте нам на время взаимозаменяемо использовать эти термины) являются вездесущими, и такими же являются защиты от них. Эти реакции не ограничиваются людьми. Животное, напуганное той или иной опасностью, либо переходит в контратаку, либо убегает. Мы имеем в точности ту же ситуацию страха и защиты. Например, мы боимся быть убитыми молнией и устанавливаем на крыше громоотвод, или мы опасаемся последствий возможных несчастных случаев и оформляем страховой полис. Факторы страха и защиты также присутствуют. Они представлены в различных специфических формах в каждой культуре и могут принимать узаконенный вид, как в случае ношения амулетов в качестве защиты от страха перед дурным глазом, в случае соблюдения детально разработанных ритуалов, защищающих от страха перед умершим, табу относительно опасности встречи с женщиной во время менструального цикла как защиты от страха перед исходящим от нее злом. Каковы же тогда признаки невротических страхов и защит, которые делают их специфически невротическими?.. Первое. Жизненные условия в каждой культуре порождают некоторые страхи… Невротик, однако, не только разделяет страхи, общие всем людям в данной культуре, но вследствие условий своей индивидуальной жизни, которые переплетены с общими условиями, он также испытывает страхи, которые качественно или количественно отличаются от страхов определенного культурного образца. Второе. Для отражения страхов, существующих в данной культуре, в общем имеются определенные способы защиты (такие, как табу, ритуалы, обычаи). Как правило, эти защиты представляют собой более целесообразный способ борьбы со страхами, чем защиты невротика, построенные иным образом. Таким образом, нормальный человек, хотя ему свойственны страхи и защиты своей культуры, будет в целом вполне способен раскрыть свои потенциальные возможности и получить удовольствия, которые ему может предложить жизнь. Нормальный человек может наилучшим образом воспользоваться возможностями, предоставляемыми в его культуре. Если сформулировать это через отрицание, то он страдает не сильнее, чем это неизбежно в его культуре. Невротик, с другой стороны, всегда страдает больше, чем нормальный человек. Ему неизменно приходится платить за свои защиты чрезмерную плату, заключающуюся в ослаблении его жизненной энергии и дееспособности или, в особенности, в ослаблении его способности к достижениям и получению удовольствия в результате указанного мной различия. В действительности невротик – постоянно страдающее лицо. Единственная причина, по которой я не упомянула этот факт, когда обсуждала признаки всех неврозов, которые могут быть почерпнуты из поверхностного наблюдения, заключается в том, что этот факт не всегда можно наблюдать извне. Даже сам невротик может не осознавать того, что он страдает. Имеется еще один существенно важный признак невроза, и он заключается в наличии конфликта противоречащих друг другу тенденций, существование которых или по крайней мере их точное содержание сам невротик не осознает и в отношении которых он непроизвольно пытается найти определенные компромиссные решения. Именно эту последнюю особенность Фрейд в различной форме подчеркивал как обязательную составную часть неврозов. Отличие невротических конфликтов от обычно встречающихся в данной культуре конфликтов заключается не в их содержании и не в том, что они в своей основе являются бессознательными, – в обоих этих случаях они могут быть идентичны общераспространенным конфликтам в данной культуре, – а в том, что у невротика конфликты более резко выражены и более остры. Невротик стремится и приходит к компромиссным решениям – не случайно называемым невротическими, – и эти решения менее удовлетворительны, чем решения нормального человека, и достигаются дорогой ценой для личности в целом. Высказывая все эти соображения, мы еще не в состоянии здесь дать хорошо обоснованного определения невроза, однако можем подойти к его описанию: невроз является психическим расстройством, вызываемым страхами и защитами от них, а также попытками найти компромиссные решения конфликта разнонаправленных тенденций. По практическим причинам целесообразно называть это расстройство неврозом лишь в том случае, когда оно отклоняется от общепринятого в данной культуре образца.