Мертвые души. Загадки Гоголя: «Мертвые души Решу егэ литература мертвые души

Бал у губернатора. «Мёртвые души» Н.В.Гоголя.

Художник Е.Е. Бернардский (1818-1889)

1. Как определил жанр «Мёртвых душ» Н.В.Гоголь?

Ответ:________

Ответ:_________

3.Как в литературоведении называется изобразительное средство, использованное Н.Гоголем в данном отрывке?

«Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а всё прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко…»

Ответ:__________

4.Установите соответствие между цитатами из данного отрывка и типами чиновников- толстых или тоненьких: к каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию из второго столбца.

Запишите в таблицу выбранные цифры под соответствующими буквами.

5.Как называется художественный приём, который использовал автор при описании внешности толстых и тоненьких?

Ответ:__________

7.Как называется данный отрывок, в котором автор высказывает свои мысли, чувства, наблюдения?

Ответ:___________

8.К каким мужчинам — толстым или тоненьким — присоединился Чичиков и почему?

9.В каких произведениях русской классики звучит тема «тонких и толстых», тема чинопочитания? Как данные произведения соотносятся с «Мёртвыми душами» Н.В.Гоголя?

ОТВЕТЫ

2.антитеза

3.метафора

5.портрет

6.уменьшительно-ласкательная лексика

8.Чичиков присоединился в «тоненьким» по следующим причинам:

• Этот род людей привлекал его, он стремился быть похожим на них: стать богатым, обеспеченным, иметь вес обществе.
• Чичиков был уверен, что он уже похож на них, считал себя частью этого общества

1. «Т олстые и тонкие»- аллегорическое описание людей, занимающих противоположное место в обществе: одни входят в элиту, высший свет, это богатые, обеспеченные люди, занимающие высокие и престижные посты; другие — относятся к категории людей, не достигших такого положения. Кто-то из тонких смирился с этим положением, кто-то стремится всеми силами выйти из него. Это критика чинопочитания, низкопоклонства.

Данная тема нашла отражение в рассказе А.П.Чехова « Толстый и тонкий». Два героя, знакомые с детства — одноклассник по гимназии, встретились через много лет. Один — типичный представитель «толстых», другой — «тонких». Автор показал, как резко изменилось отношение одного из них — Порфирия, когда он узнал, что Михаил — уже статский советник и ещё имеет две звезды. Приятельский тон сменился на подобострастный, даже внешне изменился Порфирий и вся его семья — все словно согнулись в поклоне, подтянулись, угождали, раболепствовали. Не осталось больше одноклассников, перед нами только «толстый» и «тонкий».

Эта же темы – одна из основных в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума». — представитель «толстых», мира господ, и - типичный «тоненький» с его лестью, чинопочитанием, стремлением угодить всем, кто как-то может быть причастен к его продвижению по службе.

Как же близок к этим героям Чичиков — и тем, и другим. Вечная тема чинопочитания, оценивания людей по положению в обществе, а не по тому, каков он- это объединяет все данные произведения.

В пору создания «Ревизора» Гоголь уже приступил к работе над «Мертвыми душами». По первоначальному замыслу они должны были отличаться от «Ревизора», помимо жанра, большей и в принципе всеохватывающей широтой критического изображения крепостнических нравов. Подсказанный Пушкиным сюжет «Мертвых душ» тем и был привлекателен для Гоголя, что давал ему возможность вместе с их героем, будущим Чичиковым, «проездиться» по всей России и показать хотя и «с одного боку», отрицательного, но «всю Русь». Но вскоре эта творческая задача уступила место другой, неизмеримо более объемной и сложной, – наряду со всем дурным «выставить на всенародные очи» и все хорошее, что таилось в глубинах русской жизни и обещало возможность ее национального возрождения.
Столь существенная перестройка замысла «Мертвых душ» отнюдь не означала принципиальной идейно творческой переориентации Гоголя. Наоборот, в ней следует видеть логически закономерный и зрелый результат изначального тяготения писателя к предельной широте художественного обобщения, к художественной интеграции объективных противоречий общественной жизни в их всемирно исторической перспективе. Но столь остро ощущаемые автором «Ревизора» и «Мертвых душ» социальные «нестроения» русской крепостнической действительности и западноевропейской буржуазной как раньше, так и теперь представлялись ему порождением духовного омертвения человечества. Отсюда и «Мертвые души». Соответственно социальная проблематика «Мертвых душ», как и «Ревизора», интегрируется в их образной ткани проблемой духовного состояния, а точнее бездуховности «современного» и прежде всего «русского человека». В письмах к разным лицам Гоголь неоднократно и настойчиво разъяснял, что «вовсе не губерния, и не несколько уродливых помещиков, и не то, что им приписывают, есть предмет „Мертвых душ“», что действительный и единственный предмет «художества» их автора есть «человек и душа человека», причем «современный человек» и «нынешнее состояние» его «души».
Все социальные пороки крепостнической действительности относятся в «Мертвых душах» к временным, болезненным искажениям истинных и благих свойств русского характера и, таким образом, в идее диалектически с ними совмещаются в качестве их же собственной противоположности. Но есть в «Мертвых душах» и другие характеры, отражающие несвойственные русской натуре, чуждые ей в корне «наносные» черты времени: например, полковник Кошкарев – несомненная и злая сатира на бюрократизм.
Свое художественное воплощение концепция русского характера получает в социально конкретных образах владетельных и чиновных существователей, уже губернского на этот раз масштаба, но, равно как и их уездные предшественники из «Ревизора», характеризующих различные «оттенки» нравственной патологии крепостнического бытия на всех его социальных уровнях.
Социальная проблематика «Мертвых душ» не может быть понята вне их нравственно психологической проблематики, точно так же как и последняя – вне ее конкретного социального содержания. Но чтобы обнаружить точку их совмещения, необходимо учитывать основополагающее философско-эстетическое убеждение Гоголя, сформулированное в его высказываниях о Пушкине и Гердере, – убеждение в том, что «действительность» общественно исторической жизни складывается из «мелочей», что в мелочах то, в их противоречивом многообразии и реализуются как положительные, так и отрицательные тенденции общественного бытия и развития, его идеальная «прямая дорога» и все временные «уклонения» от нее.
Поразительное и единственное в своем роде сочетание дробности, детальности, а отсюда и конкретности художественного анализа с философско-исторической «идеальностью» художественного синтеза составляет неповторимое своеобразие творческого метода Гоголя, единую основу его реалистической сути и часто романтического облачения.
«Мертвые души» – первое и единственное произведение Гоголя, вернее, первый и единственный художественный замысел писателя, в котором принцип противоречия «действительности» русской жизни ее «плодовитому зерну» совместился с задачей обнаружения этого зерна уже не в истории, а в самой современной писателю действительности, в ее собственных потенциальных возможностях. Реалистический характер этого грандиозного замысла очевиден. Но столь же очевидна и его историческая ограниченность. Она выражается в том, что «плодовитое зерно» русской жизни таилось для Гоголя не в социальных, демократических тенденциях ее развития, а в национальной специфике духовной «природы» русского человека.
Художественный анализ конкретных явлений социального бытия и сознания для автора «Мертвых душ» – не самоцель, а средство раскрытия их национальной сущности, ее «перекосов» и благих возможностей, а также образного воплощения тех и других соответственно реальным условиям современной ему русской жизни. Здесь реалистический замысел Гоголя обнаруживает свою утопическую сторону, которая и помешала его полному осуществлению. Искомые Гоголем положительные тенденции национального развития тогда еще недостаточно созрели для их полнокровного художественного воплощения. Но для Гоголя они были тенденциями не только общенациональными, но и сугубо духовными, психологическими, и потому их самоочищение и самовозрождение представлялось писателю единственным возможным путем к национальному возрождению. Объективным залогом его служила для Гоголя историческая молодость русского народа, еще только вступающего в зрелую пору своего национального развития и призванного принять от не менее великих, но уже «стареющих» народов западноевропейских стран эстафету исторического прогресса.
Так вопрос о будущем русского народа совмещается в «Мертвых душах» с вопросом о будущем всего цивилизованного человечества и преодолением глубочайших противоречий и отрицательных сторон буржуазной цивилизации. В национальном аспекте этот важнейший для русской литературы вопрос был поставлен Пушкиным:

Куда ты скачешь, гордый конь.
И где опустишь ты копыта?

Тем же вопросом завершается и первый том «Мертвых душ»: «Русь, куда же несешься ты?». Но он обращен уже не к «гордому коню» – символу русской государственности, европеизированной («вздыбленной») Петром, а к «птице тройке» – символу национальной стихии русской жизни, ее грядущего и всемирно исторического самоопределения. Непременно всей нации как определенной исторической индивидуальности, или личности, еще не сказавшей, но призванной сказать миру свое новое для него слово, внести свою черту в «биографию» человечества.
Демократический и объективно революционный смысл этого восходящего к Гердеру философско исторического обрамления замысла «Мертвых душ» заключался в идее исторической самодеятельности, нравственного пробуждения русского «национального духа», а тем самым и народных масс путем критики и самокритики общественного, по Гоголю, нравственного сознания. Будучи далек от идеализации закрепощенного крестьянства, о чем свидетельствуют в первом и втором томе «Мертвых душ» Селифан и Петрушка, дяди Миняй и Митяй и многое другое, Гоголь в то же время в лирических раздумьях Чичикова о только что купленных им «душах» умерших крестьян весьма прозрачно намекнул на их умственное и нравственное превосходство над теми, кто продает и покупает их, а прежде единовластно распоряжался их судьбами.
«Птица тройка» и ее стремительный лёт – прямая антитеза бричке Чичикова и ее однообразному, монотонному кружению по губернскому бездорожью от одного помещика к другому. Но ведь «птица тройка» – это та же самая бричка Чичикова, только «идеально» преобразившаяся, вырвавшаяся в авторском воображении из своих томительных блужданий по кругу на прямую, во многом загадочную, но величественную дорогу всемирно исторического масштаба и значения. Чудесное превращение обнажает, причем демонстративно, символическую многозначность всей художественной структуры замысла и его воплощения в первом томе «Мертвых душ» как эпопеи национального духа, его движения от мертвенного усыпления к новой и прекрасной жизни. Отсюда – не роман, а «поэма», охватывающая, по замыслу, все сущностные свойства и исторически разнородные состояния «русского человека» и в этом смысле ориентированная на эпос Гомера, а одновременно и на «Божественную комедию» Данте. Последней подсказано трехчастное построение «поэмы» Гоголя, задуманной в форме эпической трилогии. Первая ее часть (первый и единственно законченный том) посвящена аналитическому изображению современного писателю омертвелого состояния «русского человека», болезненных и уродливых наростов на «теле» русской жизни. Каждый из таких наростов анализируется по отдельности и как бы под микроскопом и в таком увеличенном, поражающем «равнодушные очи» виде персонифицируется в одном из «странных героев» повествования. Странных не только потому, что они изображены «с одного боку», сугубо отрицательного, но и потому, что каждый из них «выставляет на всенародные очи» лишь один из многих уродливых наростов на национальном теле русского бытия.
Подсказанное «Божественной комедией» осмысление всего изображенного в первом томе как «ада» крепостнической действительности, а во втором томе – как ее «чистилища» и намерение изобразить в третьем томе ее грядущий «рай» не подлежит сомнению и не раз отмечалось критиками и исследователями. Но глубинный и еще до конца не проясненный смысл этого несомненного факта заключается в куда более сложном уподоблении наличного национального бытия и его исторических перспектив заплутавшейся и обретающей свой истинный путь национальной душе, в свою очередь уподобленной душе человека. Душа человеческая во всех трех ее измерениях – индивидуальном, национальном и общечеловеческом – и есть подлинный герой «поэмы» Гоголя, философско эстетический индикатор всех отраженных в «поэме» явлений и процессов русской и западноевропейской действительности, художественная форма их осмысления, преимущественно психологического.
Новаторство «Мертвых душ», их реалистическое качество, огромная сила общественного воздействия на современников и первостепенное значение для последующего развития и самоопределения русского реализма, наконец, их художественная нетленность – все это вместе взятое обусловлено социальной остротой и общечеловеческой емкостью психологических открытий их автора, психологизмом его художественного метода. Но это психологизм особого рода, особого переходного от романтизма к реализму свойства, имеющий своим предметом не социальную психологию в ее индивидуальном, личностном выражении, а психологию национальную в ее социально типических проявлениях.
Психологизм художественного метода создателя «Мертвых душ» до сих пор по заслугам не оценен и даже решительно отрицается некоторыми – и весьма авторитетными – исследователями, но только потому, что измеряется принципами социально психологического метода зрелого русского реализма, которые к нему действительно еще не применимы.
До понимания и изображения личности как сгустка социальных противоречий Гоголь не дошел. На значение индивидуализированных, по выражению Бальзака, социальных типов «странные герои» поэмы Гоголя не претендуют и не могут претендовать согласно их запрограммированной психологической однолинейности и неподвижности. Но нарочитая маскообразная неподвижность и однозначность внутреннего и внешнего облика каждого из персонажей расцвечена множеством тончайших, жизненно достоверных оттенков, многообразно, объемно характеризующих психологическую доминанту каждого, его «задор», – прежде всего средствами речевой характеристики, ее в основном диалогической формы, что придает большинству эпизодов сценический характер, сближает их со структурой «Ревизора» и других комедий Гоголя. Но сверх того огромное значение имеет физическая характеристика и бытовой, вещественный антураж – состояние крестьянских изб и хозяйственных построек, обстановка барского дома, наружность и одежда его хозяина. В результате со страниц первого тома «Мертвых душ» возникает потрясший современников своей пошлостью и достоверностью образ крепостнической действительности, представленной не только ее помещичьими и чиновническими слоями, но также крепостными и трактирными слугами, босоногими девчонками и рядом аналогичных персонажей.
Эпизодические персонажи отличаются от главных только значительно меньшим объемом характеристики, но, несмотря на свою социальную полярность обрисованным крупным планом героям повествования, подобно им, составляют отдельные штрихи «пошлости» крепостнической действительности. Ее крупные характерологические черты, запечатленные порознь в том или ином персонаже, взаимодействуют со столь же однолинейными «задорами» других персонажей в качестве деталей единого портрета некой исторической личности, ее впавшей в сон национальной души.
Все сходится к этому центру, в том числе и неподвижность сюжетной композиции деревенских глав первого тома. Развития действия как такового здесь по существу нет. Есть только однообразное повторение одной и той же ситуации – посещения Чичиковым одного помещика вслед за другим на предмет покупки ревизских «душ» умерших крестьян, причем и беседа (диалог) на эту тему протекает опять же в сюжетном отношении совершенно однообразно, за исключением посещения Ноздрева. Начинающие ее «тонкие» намеки Чичикова сначала вызывают у его собеседника недоумение, иногда подозрения и опасения, а под конец все завершается одним и тем же: выгодной для обоих жульнической сделкой. В чем же тогда состоит «интерес» повествования?
В том, о чем уже говорилось, – в бесконечном многообразии психологических оттенков и бытовых деталей одного и того же монотонно повторяющегося действия. Сила его художественного эффекта в символической многозначности его психологического узора.
Если бричка Чичикова, с въезда которой в губернский город N. начинается повествование, не просто обычный «дорожный снаряд», но вместе и символ однообразного кружения сбившейся с прямого пути «души» «русского человека», то и проселочные дороги, по которым эта бричка колесит, тоже не только реалистическая картина действительного российского бездорожья, но и символ кривого пути национального развития, опять же сопряженный с ложным путем, ложной целенаправленностью жизни каждого из существователей, прежде всего Чичикова. Об этом прямо и непосредственно говорится во втором томе словами Муразова, обращенными к Хлобуеву и Чичикову.
Дорога – во всех ее значениях – композиционный стержень повествования, объединяющий его пространственные координаты (русский губернский город, т. е. административный центр и его поместная округа) с временными (движение брички) в символ «всей Руси» и ее пути от крепостнической мертвенности к великому будущему.
Символично и само название поэмы – «Мертвые души». Его буквальное, связанное с сюжетом значение – не вычеркнутые из ревизских (налоговых) списков умершие крестьяне, именуемые на языке официальных документов «душами». Но кроме того – это и омертвелые души владельцев живых и мертвых крестьянских душ, таящие, однако, возможность своего пробуждения.
В третьем томе некоторые из них должны были воскреснуть и превратиться в исполненных мудрости и добродетели государственных мужей. Прежде всего – Плюшкин и Чичиков. Конечная цель поэмы – показать «героев добродетели» – логически отвечала изображению и трактовке «героев недостатков» как носителей ложно направленных благих свойств русского национального характера. Применительно к Чичикову – это настойчивость, неукротимая энергия, сила воли, хотя и направленные на достижение недостойной цели недостойными же средствами. Применительно к Плюшкину – мудрая хозяйственная бережливость, присущая ему ранее и превратившаяся в чудовищную скаредность в старости.
Символический подтекст имеет и возрастная характеристика помещиков существователей первого тома и Чичикова. Беспредметная мечтательность свойственна юности. Но она непростительна человеку и народу, достигшим возраста «ожесточенного мужества». Наступающую пору исторической возмужалости русского народа и символизирует средний возраст всех обрисованных крупным планом героев первого тома, включая Чичикова и исключая Плюшкина. Поэтому повествование не случайно начинается с пустопорожнего мечтателя Манилова – символа юношеского прекраснодушия человека и народа, задержавшихся в своем развитии, и завершается Плюшкиным – опять же символическим предупреждением об опасности необратимого духовного окостенения нации, погрузившейся в мертвенный сон в самый ответственный возрастной период своего существования.
Непосредственное авторское свидетельство притчеобразной символики замысла, названия и всей художественной структуры «Мертвых душ» представляет собой следующая черновая рабочая запись Гоголя к их первому тому, к его второй, городской части: «Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие. Сплетни, перешедшие пределы, как все это возникло из безделья и приняло выражение смешного в высшей степени». И тут же: «Как пустота и бессильная праздность жизни сменяются мутною, ничего не говорящею смертью. Как это страшное событие совершается бессмысленно. Не трогаются. Смерть поражает нетрогающийся мир. – Еще сильнее между тем должна представиться читателю мертвая бесчувственная жизнь» .
Вот какую огромную символическую нагрузку имеет казалось бы незначительный, проходной эпизод внезапной смерти прокурора. А вот и широчайший символический подтекст самого бала:
«– Весь город со всем вихрем сплетней – преобразование бездельности жизни всего человечества в массе. Рожден бал и все соединения. Сторона главная и бальная общества.
Противоположное ему преобразование во II <части?>, занятой разорванным бездельем.
Как низвести все мира безделья во всех родах до сходства с городским бездельем? и как городское безделье возвести до преобразования безделья мира?».
«Низвести» – значит выразить, сконцентрировать «многое в одном». «Возвести» – придать изображению «одного» (бала) значение символа не только пустоты и безделья русского светского общества, но и «бездельности жизни всего человечества в массе».
По тому же принципу символического «преобразования» психологических пружин крепостнической «нравственности» строятся и персонифицирующие их характеры «уродливых помещиков» первого тома «Мертвых душ». В этом отношении они тождественны характерам «Ревизора». И если в автокомментариях к комедии Гоголь не раз указывал на нравственную необходимость и в то же время нежелание каждого русского человека обнаружить в себе Хлестакова, то аналогичная общезначимость характеров «уродливых помещиков» неоднократно подчеркивается в самом тексте «Мертвых душ». О Собакевиче сказано, что он сидит во многих сановных петербургских особах; о Коробочке – что ею оказывается на деле «иной почтенный и государственный даже человек»; о Ноздреве – что «он везде между нами, только в другом кафтане». О Чичикове же, в форме обращения к читателям, повторено сказанное ранее о Хлестакове: «А кто из вас… в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: „А нет ли и во мне какой нибудь части Чичикова?“ Да, как бы не так! А вот пройди в это время мимо его какой нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: „Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!“.
Чичиков, как и Хлестаков, сидит в каждом человеке и именно потому является главным героем «Мертвых душ». Он единственный характер, имеющий точное словесное определение: «Хозяин, приобретатель». Приобретатель новой, буржуазной формации, активный, изобретательный, целеустремленный и этим то резко выделяющийся на общем фоне населяющих «Мертвые души» существователей. Чичиков отнюдь не существователь, а делец, к тому же и разночинец, знающий цену копейке. Все это в сочетании с неуемным плутовством выражает зараженность «русского человека» старческими пороками буржуазной цивилизации, от опасности которой предупреждает и образ Плюшкина. Но вместе с тем беспардонное и неуемное плутовство Чичикова – искажение, ложная направленность одной из самых живоносных черт русского национального характера – его практической сметки и скрытой энергии. Вот почему разночинцу Чичикову, а не генерал губернатору, и не «мильенщику» Муразову, и не преуспевающему помещику опять же новой буржуазной формации Костанжогло была предназначена Гоголем роль человека, из плута и проходимца превратившегося в образцового деятеля национального возрождения. Но до этого ему предстояло пройти торный путь разного рода преступлений, совершенных во имя личного преуспеяния, и испытать всю тяжесть наказания за них вплоть до ссылки в Сибирь. В символике всех этих предполагавшихся превращений прорезываются, хотя еще и очень приблизительно, контуры проблематики «Преступления и наказания» Достоевского.
Новые герои, появляющиеся во втором томе «Мертвых душ», за исключением полковника Кошкарева, существенно отличаются по своей структуре от характеров первого тома. Они куда более объемны, динамичны, но вместе с тем и значительно менее выразительны. Оставаясь «героями недостатков», они не лишены и положительных черт и, каждый по своему стремясь к добру, не находят в себе сил приблизиться к нему (Тентетников, Хлобуев) или же ложно понимают добро. Наиболее наглядный пример последнего – Костанжогло. В ранних редакциях второго тома он именуется Скудронжогло. А одна из этимологических записей Гоголя гласит: «Скалдырник – человек, который со всего хочет выгоду схватить; плеву с г<…> содрать». Способность Костанжогло из всего, даже из рыбьей чешуи, «схватить» или «содрать» выгоду и есть отличительная черта его характера – деятельная, хозяйственная и в этом отношении положительная. Но стремление к выгоде ради выгоды – не добродетель, а порок, то же приобретательство.
Костанжогло противопоставлен Муразов, миллионы которого, с одной стороны, реальные миллионы, но «честно» нажитые и употребляемые на «деланье добра», а с другой – символ духовного добра, которое само себя приумножает.
Муразов и генерал губернатор – фигуры условные, благонамеренные в цензурном отношении рупоры наиболее неблагонамеренных в том же смысле авторских мыслей. Речь генерал губернатора к его подчиненным, которой и должен был кончаться второй том, – это довольно откровенный «урок царям», откровенное обличение полного разложения всей правительственной системы самодержавно бюрократического режима. Это понял и по достоинству оценил Чернышевский. По его словам, «кто не преклонится перед человеком, последними словами [которого] к нам была эта речь, тот недостоин быть читателем Гоголя».
Такой же «урок царям» преподан автором «Мертвых душ» и «Повестью о капитане Копейкине». Время ее действия точно обозначено: «через шесть лет после французов», т. е. 1819 г. Это время разгара александровской реакции, время Аракчеева и зарождения декабристского движения. Капитан Копейкин – один из тех участников войны 1812 года, которого последовавшая за ней реакция превратила из защитника Отечества в разбойничьего атамана. В повести явно слышится отзвук «Дубровского».
К послевоенному и преддекабристскому времени отнесено действие первых двух томов «Мертвых душ», точно так же как и «Евгения Онегина»! Достаточно сравнить эти две равновеликие энциклопедии русской жизни, чтобы понять, что имел в виду Чернышевский, назвав Гоголя «основоположником критического направления в русской литературе», несмотря на то что «Мертвые души» остались незаконченными. Что же помешало Гоголю их закончить? Этому было много причин. В их числе несомненное и тяжелое нервное расстройство Гоголя, длившееся годами и из года в год усиливавшееся. Им вызвано резкое, мучительное для писателя падение его творческой активности, проявившееся еще в конце 30 х годов. Но оно несомненно связано и с другим: с объективной невозможностью полноценного художественного воплощения замысла «Мертвых душ» во всем объеме его внутренней противоречивости. Бескомпромиссное обличение самодержавно крепостнического строя, всего, что составляло его реальную действительность, действительность русской жизни того времени в целом, сочетается в замысле «поэмы», равно как и в сознании Гоголя, с неколебимой уверенностью в том, что только этот строй отвечает национальному духу русского народа и спасет Россию от угрозы революционных взрывов, сотрясающих Западную Европу. Об угрозе революционного «бунта» в России и напоминает «Повесть о Копейкине». Есть основания думать, что она написана в качестве самостоятельного произведения и лишь потом была вставлена в «Мертвые души».

«Мертвые души» — поэма на века. Пластика изображаемой действительности, комичность ситуаций и художественное мастерство Н.В. Гоголя рисуют образ России не только прошлого, но и будущего. Гротескная сатирическая реальность в созвучии с патриотическими нотками создают незабываемую мелодию жизни, которая звучит сквозь столетия.

Коллежский советник Павел Иванович Чичиков отправляется в дальние губернии, чтобы купить крепостных. Однако его интересуют не люди, а только фамилии умерших. Это необходимо для подачи списка в опекунский совет, что «обещает» большие деньги. Дворянину с таким количеством крестьян были все двери открыты. Для реализации задуманного он наносит визиты помещикам и чиновникам города NN. Все они обнаруживают свой корыстный нрав, поэтому герою удается заполучить желаемое. Также он планирует выгодную женитьбу. Однако итог плачевен: герой вынужден бежать, так как его планы становятся общеизвестными благодаря помещице Коробочке.

История создания

Н.В. Гоголь считал А.С. Пушкина своим учителем, «подарившем» благодарному ученику сюжет о похождениях Чичикова. Поэт был уверен, что только Николаю Васильевичу, обладающему от бога неповторимым талантом, подвластно реализовать эту «задумку».

Писатель любил Италию, Рим. На земле великого Данте он приступил к работе над книгой, предполагающей трёхчастную композицию, в 1835 году. Поэма должна была быть похожей на «Божественную комедию» Данте, изображать погружение героя в ад, его странствия в чистилище и воскрешение его души в раю.

Творческий процесс продолжался в течение шести лет. Замысел грандиозной картины, изображающей не только «всю Русь» настоящую, но и будущую, раскрывал «несметные богатства русского духа». В феврале 1837 года умирает Пушкин, «священным завещанием» которого для Гоголя становятся «Мертвые души»: «Ни одна строка не писалась без того, чтобы я не воображал его перед собою». Первый том был завершён летом 1841 года, однако не сразу нашёл своего читателя. У цензуры вызвала возмущение «Повесть о капитане Копейкине», а название привело в недоумение. Пришлось пойти на уступки, начав заголовок с интригующей фразы «Похождения Чичикова». Поэтому книга была опубликована лишь в 1842 году.

Спустя некоторое время, Гоголь пишет второй том, но, недовольный получившимся результатом, сжигает его.

Смысл названия

Название произведения вызывает противоречивые толкования. Использованный приём оксюморона рождает многочисленные вопросы, на которые хочется поскорее получить ответы. Заголовок символичен и многозначен, поэтому «тайна» открывается не каждому.

В прямом значении, «мертвые души» — это представители простого народа, ушедшие в мир иной, но ещё числящиеся за своими хозяевами. Постепенно происходит переосмысление понятия. «Форма» как бы «оживает»: реальные крепостные, со своими привычками и недостатками, предстают перед читательским взором.

Характеристика главных героев

1. Павел Иванович Чичиков – «господин средней руки». Несколько приторные в обращении с людьми манеры не лишены изысканности. Воспитан, опрятен и деликатен. «Не красавец, но и не дурной наружности, не … толст, ни …. тонок…». Расчетлив и осторожен. Коллекционирует ненужные безделушки в своем ларчике: авось, пригодится! Во всем ищет выгоду. Порождение худших сторон предприимчивого и энергичного человека нового типа, противопоставленного помещикам и чиновникам. О нем мы написали подробнее в сочинении «».
2. Манилов — «рыцарь пустоты». Белокурый «сладенький» болтун «с голубыми глазами». Скудость мысли, уход от реальных трудностей он прикрывает прекраснодушной фразой. В нём отсутствуют живые стремления и какие-либо интересы. Его верные спутники — бесплодное фантазерство и бездумная болтовня.
3. Коробочка — «дубинноголовая». Пошлая, глупая, скупая и прижимистая натура. Отгородилась от всего окружающего, замкнувшись в своем имении – «коробке». Превратилась в тупую и жадную женщину. Ограниченна, упряма и бездуховна.
4. Ноздрев — «исторический человек». Запросто может приврать, что ему заблагорассудится, и обмануть кого угодно. Пустой, вздорный. Мнит себя широкой натурой. Однако поступки обличают безалаберного, сумбурно – безвольного и одновременно наглого, беспардонного «самодура». Рекордсмен по попаданию в каверзные и нелепые ситуации.
5. Собакевич — «патриот русского желудка». Внешне напоминает медведя: неповоротливого и неуемного. Совершенно неспособен понять самых элементарных вещей. Особый тип «накопителя», умеющего быстро приспосабливаться к новым требованиям современности. Ничем не интересуется, кроме ведения хозяйства. мы охарактеризовали в одноименном эссе.
6. Плюшкин — «прореха на человечестве». Существо непонятного пола. Яркий образец нравственного падения, полностью утратившего свой естественный облик. Единственный персонаж (кроме Чичикова), имеющий биографию, «отражающую» постепенный процесс деградации личности. Полнейшее ничтожество. Маниакальное накопительство Плюшкина «выливается» в «космические» масштабы. И чем больше им овладевает эта страсть, тем меньше в нем остается от человека. Его образ мы подробно разобрали в сочинении .

Жанр и композиция

Изначально произведение зарождалось как авантюрно — плутовской роман. Но широта описываемых событий и историческая правдивость, будто «спрессованные» между собой, дали повод «заговорить» о реалистическом методе. Делая точные замечания, вставляя философские рассуждения, обращаясь к разным поколениям, Гоголь насыщал «своё детище» лирическими отступлениями. Нельзя не согласиться с тем мнением, что творение Николая Васильевича — комедия, так как в ней активно используются приемы иронии, юмора и сатиры, наиболее полно отражающие абсурд и произвол «эскадрона мух, господствующего на Руси».

Композиция кольцевая: бричка, въехавшая в город NN в начале повествования, покидает его после всех перипетий, произошедших с героем. В это «кольцо» вплетаются эпизоды, без которых целостность поэмы нарушается. В первой главе даётся описание губернского города NN и местного чиновничества. Со второй по шестую главы автор знакомит читателей с помещичьими усадьбами Манилова, Коробочки, Ноздрева, Собакевича и Плюшкина. Седьмая – десятая главы — сатирическое изображение чиновников, оформление состоявшихся сделок. Вереница перечисленных событий завершается балом, где Ноздрев «повествует» об афёре Чичикова. Реакция общества на его заявление однозначна — сплетни, которые, как снежный ком, обрастают небылицами, нашедшими преломление, в том числе, в новелле («Повесть о капитане Копейкине») и притче (о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче). Ввод этих эпизодов позволяет подчеркнуть, что судьба отчизны напрямую зависит от людей, в ней проживающих. Нельзя равнодушно взирать на творящиеся вокруг безобразия. Определённые формы протеста в стране зреют. Одиннадцатая глава — биография образующего сюжет героя, разъясняющая, чем он руководствовался, совершая то или иное деяние.

Связующей композиционной нитью является образ дороги (вы можете больше узнать об этом, прочитав сочинение « » ), символизирующий собой путь, который проходит в своём развитии государство «под скромным названием Русь».

Зачем Чичикову мертвые души?

Чичиков не просто хитрый, но и прагматичный. Его изощрённый ум готов из ничего «слепить конфетку». Не имея достаточного капитала, он, будучи неплохим психологом, пройдя хорошую жизненную школу, владея искусством «польстить каждому» и выполняя завет отца «беречь копейку», затевает великую спекуляцию. Она заключается в простом обмане «власть имущих», чтобы «нагреть руки», иначе говоря, выручить огромную сумму денег, обеспечив тем самым себя и свою будущую семью, о которой Павел Иванович мечтал.

Имена купленных за бесценок мертвых крестьян заносились в документ, который Чичиков мог отвести в казенную палату под видом залога в целях получения кредита. Он заложил бы крепостных, как брошь в ломбарде, и мог перезакладывать их всю жизнь, благо никто из чиновников не проверял физического состояния людей. За эти деньги делец купил бы и настоящих работников, и имение, и зажил бы на широкую ногу, пользуясь благосклонностью вельмож, ведь богатство помещика представители знати измеряли в количестве душ (крестьян тогда на дворянском сленге именовали «душами»). Кроме того, герой Гоголя рассчитывал снискать доверие в обществе и выгодно жениться на богатой наследнице.

Основная идея

Гимн родине и народу, отличительная черта которого трудолюбие, звучит на страницах поэмы. Золотых рук мастера прославились своими изобретениями, своим творчеством. Русский мужик всегда «на выдумку богат». Но есть и те граждане, которые тормозят развитие страны. Это порочные чиновники, невежественные и бездеятельные помещики и аферисты вроде Чичикова. Для своего же блага, блага России и мира они должны встать на путь исправления, поняв уродство своего внутреннего мира. Для этого Гоголь безжалостно высмеивает их весь первый том, однако в последующих частях произведения автор намеревался показать воскрешение духа этих людей на примере главного героя. Возможно, он почувствовал фальшь последующих глав, разуверился в том, что его мечта осуществима, поэтому сжег ее вместе со второй частью «Мертвых душ».

Тем не менее, автор показал, что главное богатство страны — широкая душа народа. Не случайно это слово вынесено в название. Писатель верил, что возрождение России начнётся с возрождения человеческих душ, чистых, незапятнанных никакими грехами, самоотверженных. Не просто верящих в свободное будущее страны, но прилагающих немало усилий на этой стремительной дороге к счастью. «Русь, куда ж несёшься ты?». Этот вопрос рефреном проходит через всю книгу и подчёркивает главное: страна должна жить в постоянном движении к лучшему, передовому, прогрессивному. Лишь на этом пути «дают ей дорогу другие народы и государства». О пути России мы написали отдельное сочинение: ?

Почему Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»?

В какой-то момент в сознании писателя начинает преобладать мысль о мессии, позволяющая «предвидеть» возрождение Чичикова и даже Плюшкина. Прогрессирующее «превращение» человека в «мертвеца» Гоголь надеется повернуть вспять. Но, столкнувшись с реальностью, автор переживает глубокое разочарование: герои и их судьбы выходят из-под пера надуманными, безжизненными. Не получилось. Надвигающийся кризис в мировосприятии и стал причиной уничтожения второй книги.

В сохранившихся отрывках из второго тома отчетливо видно, что писатель изображает Чичикова не в процессе раскаяния, а в полете к пропасти. Он все-таки преуспевает в авантюрах, облачается в дьявольски-красный фрак и преступает закон. Его разоблачение не предвещает ничего хорошего, ведь в его реакции читатель не увидит внезапного прозрения или краски стыда. Ему даже не верится в возможность существования таких фрагментов хоть когда-либо. Гоголь не хотел жертвовать художественной правдой даже ради воплощения собственного замысла.

Проблематика

1. Тернии на пути развития Родины — основная проблема в поэме «Мертвые души», о которой беспокоился автор. К ним относятся взяточничество и казнокрадство чиновников, инфантильность и бездеятельность дворянства, невежество и нищета крестьян. Писатель стремился внести свой посильный вклад в процветание России, осуждая и высмеивая пороки, воспитывая новые поколения людей. Например, Гоголь презирал славословие как прикрытие пустоты и праздности существования. Жизнь гражданина должна быть полезной для общества, а большинство героев поэмы откровенно вредны.
2. Нравственные проблемы. Отсутствие норм нравственности у представителей господствующего класса он рассматривает как результат их уродливой страсти к накопительству. Помещики готовы душу вытрясти из крестьянина ради выгоды. Также на первый план выходит проблема эгоизма: дворяне, как и чиновники, думают только о своих интересах, родина для них – пустое невесомое слово. Высшее общество не заботится о простом народе, просто использует его в своих целях.
3. Кризис гуманизма. Людей продают, как животных, проигрывают в карты, как вещи, закладывают, как украшения. Рабство узаконено и не считается чем-то безнравственным или противоестественным. Гоголь осветил проблему крепостного права в России глобально, показав обе стороны медали: менталитет холопа, присущий крепостному, и самодурство хозяина, уверенного в своем превосходстве. Все это последствия тирании, пронизывающей взаимоотношения во всех слоях общества. Она разлагает людей и губит страну.
4. Гуманизм автора проявляется во внимании к «маленькому человеку», критическом разоблачении пороков государственного устройства. Политические проблемы Гоголь даже не старался обходить. Он описал бюрократический аппарат, функционирующий только на основе взяточничества, кумовства, казнокрадства и лицемерия.
5. Гоголевским персонажам присуща проблема невежества, нравственной слепоты. Из-за нее они не видят своего морального убожества и не способны самостоятельно выбраться из затягивающей их трясины пошлости.

В чём своеобразие произведения?

Авантюрность, реалистическая действительность, ощущение присутствия иррационального, философские рассуждения о земном благе – всё это тесно переплетается, создавая «энциклопедическую» картину первой половины XIX столетия.

Гоголь добивается этого использованием различных приёмов сатиры, юмора, изобразительных средств, многочисленными деталями, богатством словарного запаса, особенностями композиции.

• Важную роль играет символика. Падение в грязь «предсказывает» будущее разоблачение главного персонажа. Паук плетёт свои сети, чтобы захватить очередную жертву. Подобно «неприятному» насекомому, Чичиков искусно ведёт своё «дельце», «оплетая» помещиков и чиновников благородной ложью. «звучит» как пафос движения вперёд Руси и утверждает человеческое самосовершенствование.
• Мы наблюдаем за героями через призму «комических» ситуаций, метких авторских выражений и характеристик, данных другими персонажами, порою построенных на антитезе: «он был человек видный» — но только «на взгляд».
• Пороки героев «Мертвых душ» становятся продолжением положительных свойств характера. Например, чудовищная скупость Плюшкина – искажение былой бережливости и хозяйственности.
• В небольших по объёму лирических «вставках» — мысли писателя, нелёгкие думы, тревожное «я». В них мы чувствуем высший творческий посыл: помочь человечеству измениться к лучшему.
• Судьба людей, создающих произведения для народа или не в угоду «власть имущим», не оставляет Гоголя равнодушным, ведь в литературе он видел силу, способную «перевоспитать» общество и способствовать его цивилизованному развитию. Социальные слои социума, их позиция в отношении ко всему национальному: культуре, языку, традициям – занимают серьёзное место в авторских отступлениях. Когда же речь заходит о Руси и её будущем, сквозь века мы слышим уверенный голос «пророка», предсказывающего нелёгкую, но устремлённую в светлую мечту будущность Отечества.
• Навевают грусть философские размышления о бренности бытия, об ушедшей молодости и надвигающейся старости. Поэтому так закономерно нежное «отцовское» обращение к юношеству, от энергии, трудолюбия и образованности которого зависит, по какому «пути» пойдёт развитие России.
• Язык подлинно народен. Формы разговорной, книжной и письменно–деловой речи гармонично вплетаются в ткань поэмы. Риторические вопросы и восклицания, ритмическое построение отдельных фраз, употребление славянизмов, архаизмов, звучных эпитетов создают определённый строй речи, которая звучит торжественно, взволнованно и задушевно, без тени иронии. При описании помещичьих усадеб и их хозяев используется лексика, характерная для бытовой речи. Изображение чиновничьего мира насыщается лексикой изображаемой среды. мы описали в одноименном сочинении.
• Торжественность сравнений, высокий стиль в сочетании с самобытной речью создают возвышенно–ироническую манеру повествования, служащую развенчанию низменного, пошлого мира хозяев.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Идейно-художественное своеобразие поэмы «Мертвые души»

1. «Мертвые души» как реалистическое произведение:

б) Принципы реализма в поэме:

Историзм

Гоголь писал о своей современности – приблизительно конец 20-х – начало 30-х гг., в период кризиса крепостничества в России.

Типические характеры в типических обстоятельствах. Основными тенденциями в изображении помещиков и чиновников являются сатирическое описание, социальная типизация и общая критическая направленность. «Мертвые души» – бытописательное произведение. Особое внимание уделено описанию природы, усадьбы и интерьера, деталям портрета. Большинство героев показано статически. Большое внимание уделено деталям, так называемой «тине мелочей» (характер Плюшкина). Гоголь соотносит различные планы: вселенские масштабы (лирическое отступление о птице-тройке) и мельчайшие детали (описание поездки по крайне плохим русским дорогам).

Средства сатирической типизации:

а) Авторские характеристики персонажей, б) Комические ситуации (напр. и Чичиков не могут разойтись в дверях), в) Обращение к прошлому героев (Чичиков, Плюшкин), г) Гипербола (неожиданная смерть прокурора, необычайная прожорливость Собакевича), д) Пословицы («Ни в городе Богдан, ни в селе Селифан»), е) Сравнения (Собакевич сравнивается со средней величины медведем. Коробочка – с дворняжкой на сене).

2. Жанровое своеобразие:

Называя свое произведение «поэмой», Гоголь подразумевал: «меньшего рода эпопею... Проспект учебной книги словесности для русского юношества. Герой эпопей – частное и невидимое лицо, однако значительное во многих отношениях для наблюдения души человека».

Поэма – жанр, восходящий к традициям древнего эпоса, в котором воссоздавалось целостное бытие во всех его противоречиях. На этой характеристике «Мертвых душ» настаивали славянофилы, апеллируя к тому, что элементы поэмы, как жанра воспевающего, есть и в «Мертвых душах» (лирические отступления). Гоголь в письмах друзьям называл «Мертвые души» не только поэмой, но и романом. В «Мертвых душах» присутствуют черты авантюрно-приключенческого, плутовского, а также социального романа. Однако «Мертвые души» принято романом не называть, так как в произведении любовной интриги практически нет.

3. Особенности сюжета и композиции:

Особенности сюжета «Мертвых душ» связаны в первую очередь с образом Чичикова и его идейно-композиционной ролью. Гоголь: «Автор ведет его жизнь сквозь цепь приключений и перемен, дабы представить с тем вместе вживе верную картину всего значительного в чертах и нравах взятого им времени... картину недостатков, злоупотреблений, пороков». В письме к В. Жуковскому Гоголь упоминает, что хотел в поэме показать «всю Русь». Поэма написана в форме путешествия, разрозненные фрагменты жизни России объединены в единое целое. Такова главная композиционная роль Чичикова. Самостоятельная роль образа сводится к описанию нового типа русской жизни, предпринимателя-авантюриста. В 11 главе автор дает биографию Чичикова, из которой следует, что герой использует для достижения своих целей или положение чиновника, или мифическое положение помещика.

Композиция построена по принципу «концентрических кругов» или «замкнутых пространств» (город, усадьбы помещиков, вся Россия).,

Тема родины и народа:

Гоголь писал о своем произведении: «Вся Русь явится в нем». Жизнь господствующего класса и простого народа дана без идеализации. Крестьянам свойственны невежество, ограниченность, забитость (образы Петрушки и Селифана, дворовая девчонка Коробочки, которая не знает, где право, где лево, дядя Митяй и дядя Миняй, которые обсуждают, доедет ли бричка Чичикова до Москвы и Казани). Тем не менее автор с теплотой описывает талант и другие творческие способности народа (лирическое отступление о русском языке, характеристика ярославского мужика в отступлении о птице-тройке, реестр крестьян Собакевича).

Большое внимание уделено народному бунту (повесть о капитане Копейкине). Тема будущего России отражена в поэтическом отношении Гоголя к родине (лирические отступления о Руси и о птице-тройке).

О втором томе «Мертвых душ»:

Гоголь в образе помещика Костанжогло попытался показать положительный идеал. В нем воплотились идеи Гоголя о гармоническом устройстве жизни:

разумное хозяйствование, ответственное отношение к делу всех участвующих в устроительстве усадьбы, использование плодов науки. Под воздействием Костанжогло Чичиков должен был пересмотреть свое отношение к действительности и «исправиться». Почувствовав в своем произведении «жизненную неправду», Гоголь сжег второй том «Мертвых душ».

1.Своеобразие жанра поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души».

2.Смысл заглавия поэмы.

3.Сюжет и композиция поэмы.

4.Принципы создания характеров в поэме.

5.Образ Чичикова как «героя времени» первоначального накопления капитала.

6.Роль и тематика лирических отступлений.

8.Сущность комического в поэме.

9.Изображение губернского города и Петербурга.

Поэма «Мертвые души» – вершина творчества Гоголя. Он работал над ней с середины 1835 года до последних дней жизни. Мыслилось ему масштабное эпическое произведение, состоящее из 3-х томов. Но второй том дошел до нас в черновых вариантах и набросках, а к 3-му Гоголь так и не приступил. Однако первая часть, которая уже после выхода ее в свет в мае 1942 года казалась Гоголю лишь вступлением к тому, что за ней должно последовать, «лишь крыльцом к дворцу, который задуман строиться в колоссальных размерах», как он сообщал в письме к Жуковскому, на самом же деле оказалась вполне законченным, более того, совершенным в сюжетно-композиционном, эстетическом и нравственном отношениях произведением.

Сюжет «Мертвых душ», как известно, подсказан Гоголю Пушкиным, о чем Гоголь рассказал в «Авторской исповеди». Пушкин рассказал Г оголю историю похождений одного авантюриста, задумавшего скупить у помещиков умерших после последней переписи крестьян, числящихся по так называемой «ревизской сказке» живыми, и заложить их в недавно созданный Опекунский совет под ссуду. Идея создания Опекунских советов в государственном масштабе была призвана активизировать собственника, помочь помещикам приспособиться к новым условиям жизни в условиях наступающей капитализации России. Но то, что выглядело вполне разумным на бумаге, в действительности сразу же выявило свою бессмысленность и алогичность. История, которая произошла на самом деле, под пером Гоголя превратилась, с одной стороны, в фантасмагорию, в которой действуют «мертвые души» с «холодными, раздробленными, повседневными характерами», а с другой, – представила перед читателем сложную, многоголосую, непостижимую Русь, которая несется в неизведанную даль, «как бойкая», необгонимая птица-тройка».

Сюжет, подаренный Пушкиным, значительно трансформировался, оброс деталями и подробностями российского быта, колоритнейшими фигурами помещиков и чиновников, каждая из которых – истинный шедевр гоголевского таланта, вставными новеллами и повестями, авторскими отступлениями и рассуждениями, воплотившись в произведение уникальной жанровой формы, над которой думают и спорят многие поколения читателей, исследователей, критиков.

Сам Гоголь долго и мучительно размышлял над жанровой природой своего детища. Первоначально он склонен был назвать его романом, но впоследствии склоняется к мысли, что его новое произведение – поэма, но не в традиционном, а в каком-то особом значении слова. Гоголь ставил перед собой задачу не просто обличительную, но и философскую: увидеть за мелким и раздробленным бытом ничтожных людишек, заслуживающих лишь название «мертвых душ», будущее России, ее творческие силы, ее «душу живую». Поэтому жанровые формы романа в том виде, в котором они тогда существовали, были писателю тесны.

Но и поэма в ее традиционном бытовавшем тогда виде не устраивает Г оголя. Гоголь создает свое новое произведение, не сковывая себя рамками существовавших тогда жанровых форм, смело соединяя объективно-эпическое повествование и лирический, от самого сердца идущий голос автора, патетику и драматизм, юмор и сатиру, резкий, обличительный гротеск и тонкую, изысканную иронию.

Сюжет поэмы строится на движении персонажа «изменяющегося», умеющего приспосабливаться к обстоятельствам, в общем, мимикрирующего, через целый ряд персонажей «неподвижных» – помещиков. Причем это движение носит далеко не случайный характер, даже в том случае, если встреча персонажей произошла случайно (к Коробочке Чичиков попал, заблудившись среди бесконечных российских дорог, а Ноздрева встретил в трактире). От главы к главе усиливается монстрообразность героев, проявляющаяся в их портрете, одежде, отношении к гостю и к своим крепостным, в манере вести беседу и торговаться – т.е. во всех деталях, рисующих их быт и нравы. В облике Манилова – «избыток сахару», Коробочки – «дубинноголовости», Ноздрева – открытого хамства и жульничества, Собакевича – «кулачества», Плюшкина – бессмысленного, разрушающего и хозяйство, и душу скопидомства. Но усиление гротеска при характеристике помещиков не прямолинейно. И там, где разрушение личности, казалось бы, уже дошло до предела, вдруг проявляется нечто, свидетельствующее о том, что, может быть, не так уж все безнадежно. Крепко сколочено хозяйство у Собакевича; его крепостные, отпущенные на оброк (вспомним, что сама по себе эта акция свидетельствовала о прогрессивности помещика, например, «ярем барщины старинной оброком легким заменил», вследствие чего соседи-помещики стали считать его опаснейшим чудаком), становятся в силу своего мастерства и трудолюбия известны не только в губернии, но и в Москве: каретник Михеев, плотник Степан Пробка, сапожник Максим Телятников, торговец Еремей Сорокаплехин, живший в Москве своим домом и одного оброка приносивший по пятьсот рублей. Для сравнения уместно вспомнить, что чиновник Акакий Акакиевич получал в год жалования всего четыреста рублей или около этого. «Старый плут и бестия», Собакевич единственный смог противостоять напору плута новой формации Чичикова.

Еще более сложен образ Плюшкина. Не то баба, не то мужик, в общем, «прореха на человечестве», он единственный из помещиков оказался включен в нормальные человеческие отношения, хотя и в искаженном виде. У него была семья, дети, в настоящее время – внуки, которых он даже покачал на коленях, когда они приезжали к нему в гости; был друг, по его словам, «однокорытник», при упоминании о котором глаза его заблестели живым блеском и он, отделившийся своей скупостью от всего человечества, даже от собственных детей, пожелал через Чичикова передать ему привет. Но деградация его необратима: «Лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нем чувством стало еще бесчувственней и еще пошлее». Но и этот на мгновение появившийся в этом бесчувственном мире теплый луч жизни помогает Гоголю преодолеть беспросветность изображаемого и призвать читателей к новой, лучшей, прекрасной жизни: «Забирайте же с собой в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собой все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!»

Лирические отступления и авторские комментарии к эпическим картинам и зарисовкам пронизывают все повествование. Голос автора ироничен, когда он описывает своих «холодных и раздробленных» героев, грустен, когда говорит о тяжком пути писателя-сатирика, призванного «озирать всю громадно несущуюся жизнь... сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы», возвышен, когда мысль его касается судеб России, вдохновенен, когда речь пойдет о творческих, созидательных силах народа, о национальном достоянии его – животрепещущем русском слове. Пошлые, ничтожные персонажи, о которых повествует писатель, не замечают бескрайних просторов России, сил народного духа, самой энергии вечного движения, которое формируется системой лирических отступлений и рождает в свою очередь образ Руси-тройки: «Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему?». Но героя такого нет и неоткуда его взять. Так открывается читателю внутренний, трагический конфликт поэмы: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа».

«Героем времени» в поэме оказывается не богатырь, а проходимец. В предисловии ко второму изданию «Мертвых душ» Гоголь сказал о Чичикове: «Взят он больше затем, чтобы показать недостатки и пороки русского человека, а не его достоинства и добродетели». Мы видим в этих словах много общего с тем, как характеризует своего героя Лермонтов: «портрет, составленный из пороков и недостатков целого поколения в полном их развитии». Чичиков безлик и многогранен, что позволяет ему легко подстраиваться под тех, кому он желает понравиться: с Маниловым он приторно-любезен, с Коробочкой – мелочно-настойчив и грубоват, с Ноздревым – циничен и трусоват, с Собакевичем – тверд и хитер, с Плюшкиным – лицемерен в своем мнимом «великодушии». Чичикову легко оказаться «зеркалом» любого из этих героев, потому что в нем самом заложены и пустая мечтательность Манилова, когда он воображает себя херсонским помещиком, забывая о том, что он владелец крепостных только на бумаге, и самовлюбленность Ноздрева, и цинизм Собакевича, и скопидомство Коробочки и Плюшкина, материализованное в его ларчике, куда он по-плюшкински складывает никому не нужные пустяки, но – с обстоятельной аккуратностью Коробочки. Несмотря на то, что он постоянно одержим всякого рода деятельностью, в первую очередь, направленной на улучшение своего материального положения, несмотря на то, что он способен возрождаться после очередных неудач и провалов своих афер, он тоже «мертвая душа», потому что ему недоступна «блистающая радость жизни» даже тогда, когда он мчится в «птице-тройке».

Чичиков, стремясь к обогащению любой ценой, освобождается от всего человеческого в себе и беспощаден к людям, ставшим на его пути. Вынося приговор своему герою, Гоголь понимает, что тип буржуазного дельца весьма жизнеспособен, поэтому и намеревался провести Чичикова по всем трем томам своей поэмы-эпопеи.

Тема губернского города как бы обрамляет повествование о путешествии Чичикова к помещикам. Образ Города имеет самостоятельное значение, придавая законченность повествованию о современной России. В одном из черновых набросков к «Мертвым душам» Гоголь писал: «Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие. Сплетни, перешедшие пределы, как все возникло от безделья и приняло выражение смешного в высшей степени». Губернский город, расположенный неподалеку от двух столиц, является карикатурным отражением тех нравов, которые царят повсюду: взяточничество, казнокрадство, иллюзия деятельности и, в конечном итоге, иллюзия жизни вместо самой жизни. Не случайно при описании жителей города и его нравов так часто использованы сравнения из мира неодушевленного, неживого. На балу у губернатора «черные фраки мелькали и носились врозь и кучами там и там, как носятся мухи на белом рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая ключница рубит и делит его на сверкающие обломки перед открытым окном», чиновники были люди просвещенные: «кто читал Карамзина, кто «Московские ведомости», кто даже и совсем ничего не читал» – для «мертвых душ» все едино. В уединенной обстановке жёны, желая приласкать своих суженых, также не выходят за пределы мира предметного, бездуховного; называя их «кубышки, толстунчики, пузантики, чернушки, кики, жужу и пр.». Чиновник Иван Антонович напоминал «кувшинное рыло», а в присутствии трудились над бумагами «фраки, сюртуки губернского покроя и даже просто какая-то светло-серая куртка, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол» . Хотя чиновников Гоголь рисует не так подробно и обстоятельно, как помещиков, выделяя лишь одну какую-нибудь характерную деталь их облика и поведения, в целом, зловещий и выразительный портрет Города занимает достойное место в поэме.

С описанием чиновников губернского города связана и тема Петербурга, которая оказывается сквозной в творчестве Гоголя, начиная уже с «Ночи перед рождеством». Едва ли не в каждой главе Гоголь так или иначе вспоминает Петербург, и всегда с иронией и осуждением его мертвящих нравов. Чего только стоит его рассуждение о том, что и среди почтенных государственных людей встречаются такие же тупые, дубинноголовые, как Коробочка.

Тема Петербурга занимает важное место во вставной новелле «Повесть о капитане Копейкине», не имеющей прямого отношения к сюжету. Тем не менее, Гоголь весьма болезненно отнесся к стремлению цензуры сократить или совсем убрать эту повесть из «Мертвых душ». В истории инвалида Отечественной войны, оставленного со своим несчастьем на произвол судьбы, сфокусированы многие темы «Мертвых душ»: тема бесправия народа, тема чиновничьего произвола, но самое главное – тема грядущего возмездия за грехи, актуальная для творчества Гоголя в целом, приобретает здесь вполне определенные социальные черты. Копейкин, униженный до предела, распрямляется, обретает чувство собственного достоинства: «Коли генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, хорошо, я найду средства!» Герой Отечественной войны становится атаманом разбойников. Если в предыдущих главах равнодушие чиновников к нуждам простых просителей, не имеющих возможности дать взятку, описано иронически, то в «Повести о капитане Копейкине» противопоставление несчастного Копейкина и высокопоставленных петербургских чиновников носит гротескный характер, обнаруживает свою связь с повестью «Шинель», выступающей в защиту «маленького человека».

С появлением «Ревизора» и «Мертвых душ» сатирическая линия русской литературы обрела новые силы, расширила приемы выразительности, ввела новые принципы типизации. Опыт гоголевской сатиры оказался плодотворен во второй половине XIX века, реализовавшись в сатирической поэме Некрасова «Современники», романах и сказках Салтыкова-Щедрина, новеллах Чехова.

Вариант № 31885

ЕГЭ по литературе 13.06.2013. Основная волна. Урал. Вариант 2.

При выполнении заданий с кратким ответом впишите в поле для ответа цифру, которая соответствует номеру правильного ответа, или число, слово, последовательность букв (слов) или цифр. Ответ следует записывать без пробелов и каких-либо дополнительных символов. Ответом к заданиям 1-7 является слово, или словосочетание, или последовательность цифр. Записывайте ответы без пробелов, запятых и других дополнительных символов. На задания 8-9 дайте связный ответ в объёме 5-10 предложений. Выполняя задание 9, подберите для сопоставления два произведения разных авторов (в одном из примеров допустимо обращение к произведению того автора, которому принадлежит исходный текст); укажите названия произведений и фамилии авторов; обоснуйте Ваш выбор и сопоставьте произведения с предложенным текстом в заданном направлении анализа.

Выполняя задания 10-14 является слово, или словосочетание, или последовательность цифр. Выполняя задание 15-16, опирайтесь на авторскую позицию, при необходимости излагайте свою точку зрения. Аргументируйте ответ, опираясь на текст произведения. Выполняя задание 16, подберите для сопоставления два произведения разных авторов (в одном из примеров допустимо обращение к произведению того автора, которому принадлежит исходный текст); укажите названия произведений и фамилии авторов; обоснуйте Ваш выбор и сопоставьте произведения с предложенным текстом в заданном направлении анализа.

На задание 17 дайте развернутый аргументированный ответ в жанре сочинения объёмом не менее 200 слов (сочинение объёмом менее 150 слов оценивается нулем баллов). Анализируйте литературное произведение, опираясь на позицию автора, привлекая необходимые теоретико-литературные понятия. Давая ответ, соблюдайте нормы речи.

Если вариант задан учителем, вы можете вписать или загрузить в систему ответы к заданиям с развернутым ответом. Учитель увидит результаты выполнения заданий с кратким ответом и сможет оценить загруженные ответы к заданиям с развернутым ответом. Выставленные учителем баллы отобразятся в вашей статистике.

Как Н. В. Го­голь определил жанр «Мёртвых душ»?

И конечно, к нему.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Автор про­ти­во­по­став­ля­ет мимолётное чувство, скольз­нув­шее по лицу Плюшкина, обыч­но деревянному, бес­чув­ствен­но­му выражению этого лица. Как на­зы­ва­ет­ся приём про­ти­во­по­став­ле­ния в ху­до­же­ствен­ном произведении?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Каким тер­ми­ном обозначается вы­ра­зи­тель­ное средство, ос­но­ван­ное на со­по­став­ле­нии предметов, явлений, например: «Крестьянские имена усы­па­ли её тесно, как мошки»?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

До при­ез­да к Плюш­ки­ну Чичиков по­се­ща­ет других помещиков. Уста­но­ви­те соответствие между по­ме­щи­ка­ми и их описаниями, дан­ны­ми в произведении. К каж­дой позиции пер­во­го столбца под­бе­ри­те соответствующую по­зи­цию из вто­ро­го столбца.

Запишите в ответ цифры, рас­по­ло­жив их в порядке, со­от­вет­ству­ю­щем буквам:

В от­ве­те перечислите в со­от­вет­ству­ю­щем порядке но­ме­ра верных ва­ри­ан­тов в без про­бе­лов и запятых.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Обращаясь к Мавре, Плюш­кин употребляет раз­го­вор­ные слова, не вхо­дя­щие в ли­те­ра­тур­ный язык («подтибрила», «маракует»). Как на­зы­ва­ют­ся такие слова?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Выпишите из фраг­мен­та глагол, ко­то­рый неоднократно по­вто­ря­ет Плюшкин, желая на­пу­гать и ули­чить в во­ров­стве Мавру.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Тексту сти­хо­тво­ре­ния предпослана ци­та­та из на­род­ной песни. Как на­зы­ва­ет­ся такая цитата?

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Укажите вид тропа, ха­рак­те­ри­зу­ю­щий­ся переносом свойств одних пред­ме­тов и яв­ле­ний на дру­гие по их сход­ству («молодости слёзы»).

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Какое сред­ство ху­до­же­ствен­ной изоб­ра­зи­тель­но­сти ис­поль­зу­ет автор, чтобы по­ка­зать су­ро­вые усло­вия ссылки, куда по­па­ла мать («леса темнее», «зимы доль­ше и лютей»)?

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Из приведённого ниже пе­реч­ня вы­бе­ри­те три на­зва­ния ху­до­же­ствен­ных средств и приёмов, ис­поль­зо­ван­ных по­этом в седь­мой и вось­мой стро­фах дан­но­го стихотворения. Ука­жи­те числа в по­ряд­ке воз­рас­та­ния без про­бе­лов и запятых.

2) звукопись

3) неологизм

4) олицетворение

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Определите раз­мер сти­хо­тво­ре­ния «Памяти матери». (Дайте ответ без ука­за­ния ко­ли­че­ства стоп.)

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Как в приведённом фраг­мен­те рас­кры­ва­ет­ся ха­рак­тер Плюшкина?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Неоткуда - всё оттуда,

Где у матери росла.

Всё из той своей родимой

Приднепровской стороны,

Из далёкой-предалёкой

Деревенской старины.

Там считалось, что прощалась

Навек с матерью родной,

Если замуж выходила

Девка на берег другой.

Перевозчик-водогребщик,

Парень молодой,

Перевези меня на ту сторону,

Сторону - домой.

Давней молодости слёзы,

Не до тех девичьих слёз,

Как иные перевозы

В жизни видеть привелось.

Как с земли родного края

Вдаль спровадила пора.

Там текла река другая -

Шире нашего Днепра.

В том краю леса темнее,

Зимы дольше и лютей,

Даже снег визжал больнее

Под полозьями саней.

Но была, пускай не пета,

Песня в памяти жива.

Были эти на край света

Завезённые слова.

Перевозчик-водогребщик,

Парень молодой,

Перевези меня на ту сторону,

Сторону - домой...

Отжитое - пережито,