Студентка III курса Академии традиционного театрального искусства Ван Пань в образе наложницы Ян Гуйфэй. На создание образа — искусственные локоны приклеиваются прямо к коже — ушло не меньше двух часов

Любите ли вы Пекинскую оперу так, как люблю ее я? Приходилось ли вам когда-нибудь встречаться с этим странным для некитайцев искусством, где мужчины изображают женщин, взрослые люди «сбиваются» на детский фальцет, барабаны и гонги оглушают зрителя, а артисты добрую половину действия, вместо того чтоб петь, дерутся на мечах и прыгают, как акробаты? Откуда вообще берется эта смесь мелодий, диалогов и восточных боевых приемов «в одном флаконе»?

На последний вопрос легко ответить: в нашем веке она берется из Национальной академии традиционного театрального искусства КНР — главного учебного заведения, которое готовит мастеров своеобразного жанра, самого популярного и интересного во всем диапазоне китайского музыкального театра. Академия — источник, Пекинская опера — река, текущая сквозь десятки сцен страны. Так, наверное, сказали бы жители Поднебесной, известные любители метафор. А что касается первых двух вопросов, надеюсь, наш сюжет поможет вам в них разобраться.

Пекинская опера — дама относительно молодая. Для Китая, конечно, где все, что моложе 400 лет, свежо и зелено. А ей исполнилось всего двести с небольшим. В 1790 году в Пекин на праздник в честь 80-летия императора Цяньлуна приехали четыре оперные труппы из провинции Аньхой. Игра их так понравилась юбиляру, что он велел всем артистам остаться в столице навсегда и развивать в ней театр. Где-то через полстолетия, после сотен сыгранных спектаклей, они и создали новый жанр — Пекинскую оперу.

Во второй половине XIX века ее уже знали во многих уголках Китая, даже в Шанхае — самом бурно развивавшемся городе империи, который всегда немного скептически смотрел на столицу. Пронеслось еще пятьдесят лет, и знаменитый артист Мэй Ланьфан со своей труппой впервые побывал с гастролями в Японии. В 1935 году он же привез несколько спектаклей в СССР и произвел хорошее впечатление на нашу публику. Так слава Оперы вышла за западные и восточные пределы Поднебесной.

А уж на самой родине она долгое время оставалась безоговорочно любимой разновидностью театра, любимой, как рис, и богачами, и простым людом. Сценические компании процветали, исполнителей превозносили. Даже история китайского кинематографа началась с Пекинской оперы: в 1905 году режиссер Жэнь Цзинфэн заснял на черно-белую пленку отрывки из спектакля «Гора Динцзюньшань». Фильм, естественно, был немой.

Гранд-театр Чанъань на центральном пекинском проспекте Вечного мира легко узнать по маске перед входом — представления Пекинской оперы здесь дают каждый день. И каждый день аншлаг

Учитель Ма — звезда поневоле

И вот, как говорят в эпических поэмах, прошло сто лет. Появилось китайское звуковое кино, состоялось экономическое чудо, стремительно модернизируется облик Китайской Народной Республики — и только в Академии традиционного искусства по-прежнему обучают традиционным, ничуть не изменившимся премудростям китайской оперы. При этом среди преподавателей — множество настоящих звезд, пользующихся успехом у современной молодежи: «Вы можете пройти мимо немолодого человека и даже не догадаться, что пол-Пекина сходит по нему с ума».

Что ж, не будем проходить мимо.

…В просторном классе — всего четыре человека: пожилой учитель и трое студентов. Из учебных материалов — нотные тетради, музыкальный инструмент эрху в руках старика да магнитофон. Ма Миньцюйань дает обычный урок актерского мастерства, но наблюдать за ним — необычно и интересно.

Сначала преподаватель исполняет строчку из оперной арии, а студенты хором повторяют: слово в слово, интонация в интонацию. Главный принцип артистов Пекинской оперы — личный пример. Поэтому и студентов так мало: особое внимание должно быть уделено каждому. Добившись правильного повтора мелодии, Ма Миньцюйань играет ее — глазами, мимикой, строго определенными, освященными традицией жестами. Ученики вновь копируют, теперь движения. И так во всем: сначала пойми, прочувствуй, как положено, и только потом «самовыражайся» — право на собственное прочтение того или иного образа нужно заслужить. А это немыслимо без почтительного отношения к традиции, к прошлому опыту, носителями которого и являются почтенные педагоги.

Сам Ма, узнав на «переменке», что мы готовим материал об Опере для российского журнала, всплескивает руками и восклицает: «Уланова! Образцов! Бондарчук!» В конце 1950-х — начале 1960-х, еще до того, как поссорились товарищ Мао с товарищем Хрущевым, в Пекине и других городах Поднебесной успели высадиться несколько настоящих «звездных десантов» СССР. Вспоминая о них, наш собеседник не может удержаться: пальцами на столе изображает танцующую Уланову. Столько лет прошло, а впечатления свежи…

В 1950-м Ма Миньцюйаню было 11 лет, жил он в городе Ухане, и традиционное искусство его не слишком интересовало: так, ходил иногда с родителями на представления, вроде бы нравилось, но чтобы самому стать артистом — нет, об этом он не мечтал. Но однажды в Ухань приехали специалисты из Пекинской оперной школы набирать новых учеников, и жизнь Миньцюйаня круто изменилась.

Китайской Народной Республике тогда исполнился ровно год, страна только начинала худо-бедно приходить в себя после многолетней японской оккупации и гражданской войны. «Жилось трудно, еды не хватало». И родители приняли волевое решение: учиться сыну на артиста, по крайней мере, школа и крышу над головой обеспечит, и регулярное питание. Так Ма стал тем, кем стал, — одним из известнейших мастеров китайской оперной сцены в амплуа хуалянь.

О судьбе и равноправии полов

Амплуа — это судьба. Данность на всю жизнь. Если вы с юных лет поете дань, то лаошэн сыграть вам не придется никогда — таков закон жанра. Зато жизнь в одной и той же системе образов позволяет артисту достичь в нем сияющих высот.

Кем кому быть в Пекинской опере, определяется сразу, как только ребенок переступает школьный порог. Причем на выбор почти нельзя повлиять — все зависит от голоса и внешности. Если у ученика идеально правильные черты лица, он станет старшим шэн. Девочкам и мальчикам, наделенным яркой красотой, достанется дань. Те, кому природа подарила звонкий тембр речи, идут в хуалянь, а круглолицым ребятам, в чьих чертах обнаруживается нечто комическое, — прямая дорога в чоу.

Даже пол в Опере почти ничего не значит по сравнению с амплуа! Зрители и не заметят, к какой из половин человечества принадлежит артист, главное, чтобы играл он хорошо и точно по канону. Общеизвестно, что раньше на сцену здесь выходили лишь мужчины, даже в женских образах дань, и изменилось это положение вовсе не из-за стремления к правдоподобию, а по социальным причинам. После того как в 1949 году на карте возник Новый Китай (так в стране принято называть КНР), на сцену прямо из жизни пришла идея полового равноправия. Более того, отстаивая эту идею, дамы завоевали право выступать не только в присущем им амплуа дань, но и в стопроцентно мужских ролях — старшем шэн и хуалянь! Вот и в нынешнем классе учителя Ма есть одна девушка — типичная хуалянь: крепко сбитая, с красивым низким голосом и даже в брюках «милитари».

Соцреализм по-китайски

С образованием КНР Пекинская опера довольно сильно изменилась. На сцену «проникли» не только женщины, но и принципы социалистического реализма, заимствованные, как и многое другое в те годы, из СССР. Проникли — и вступили в серьезное противоречие с самой сутью традиционного искусства. Ведь оно в Китае всегда было (и остается поныне) «чистым», отвлеченным, состоящим с реальностью в весьма отдаленных родственных отношениях. Тот, кто видел замечательный фильм Чэня Кайгэ «Прощай, моя наложница», вспомнит, как в ответ на предложение поставить спектакль из жизни рабочих и крестьян главный герой восклицает: «Но это же некрасиво!»

Тем не менее ставить приходилось. Ма Миньцюйань прекрасно помнит те времена, хотя и не слишком охотно делится воспоминаниями (как, кстати, большинство пожилых китайцев). Двадцать семь лет — с 1958 по 1985-й — он играл в театре Урумчи, столицы Синьцзян-Уйгурской автономии. До образования административного района КНР на этой отдаленной, преимущественно тюркоязычной окраине страны (1955 год) о существовании Пекинской оперы знали немногие, но политика ханизации («хань» — название титульной народности Китая) подразумевала не только массовое переселение людей с востока на дальний запад. Она включала в себя и культурную экспансию. Вот Ма с женой, тоже артисткой, и осуществляли ее как умели.

По большому счету им даже повезло: очень многие артисты, оставшиеся на востоке, в годы «культурной революции» не только лишились возможности заниматься своим делом, но и вовсе отправились по отдаленным деревням на «перевоспитание физическим трудом». Эти потери, как показала история, оказались катастрофическими и для Пекинской оперы, и для остальных старинных жанров: развитие остановилось за недостатком кадров. Сама традиция едва не прервалась.

В Синьцзяне же самой большой неприятностью, с которой столкнулись Ма Миньцюйань и его коллеги, оказалась необходимость играть янбаньси — стандартный обязательный набор из восьми «новых образцовых спектаклей». Содержание пьес, легших в их основу, одобрила лично жена Мао, Цзян Цин, сама в прошлом актриса. Пять из этих «бессмертных» сочинений подлежали постановке в стиле Пекинской оперы: «Взятие горы Вэйхушань» (о Великом северо-западном походе НОАК), «Красный фонарь» (история сопротивления японским интервентам китайских железнодорожников), «Шацзябан» (о спасении раненых солдат-патриотов) и еще две. Прочие традиционные сюжеты были запрещены. Для всей страны на целых десять лет «многообразие» художественных впечатлений свелось к такому вот куцему набору (кроме вышеописанного — еще балеты «Красноармейский женский отряд» и «Седая девушка» да музыкальная симфония по мотивам того же «Шацзябана»).

Революционные спектакли ежедневно передавали по радио, повсюду организовывались просмотры и курсы по их изучению. Даже сегодня, спустя 30 лет после окончания «культурной революции», практически все, кто старше сорока, наизусть помнят отрывки из всех этих произведений. Ма, конечно, не исключение. Более того, он напевает их с удовольствием, ведь, что ни говори, в них — музыка его молодости, здоровья, силы. Да и занимался он все же не выкорчевыванием пней, а тем, чему учился и что любил.

В Пекин премьер урумчийского театра вернулся только в 1985-м с уже подросшими двумя детьми — его пригласили преподавать в Академии. До 2002 года он совмещал эту работу с выступлениями в разных столичных театрах — снова в традиционных произведениях, снова в старом добром амплуа хуалянь. Но четыре года назад, когда ему исполнилось 63 года, покинул сцену и остался только учителем. Однако по старой привычке он встает в 6 утра, ежедневно играет в пинг-понг, а дважды в неделю режется в карты со старыми коллегами (это развлечение в Китае остается самым массовым). Говорит, что жизнь удалась. Жаль только, что дочери не стали актрисами. А впрочем, возможно, оно и к лучшему: «Пекинская опера переживает не лучшие времена».

Где слушать и смотреть оперу?
Пекинская опера, которая зародилась в кочующих по всей стране труппах, и сегодня во многом остается искусством на колесах. Но есть, конечно, театры, где ее спектакли идут постоянно, — в собственной, «стационарной» постановке или на контрактных условиях. Главная для столичных любителей Оперы площадка — это Гранд-театр Чанъань в Пекине. Здесь ежедневно показывают отрывки из популярных пьес, а по выходным — полные варианты. Стоимость билетов — от 50 до 380 юаней (6—48 долларов). Два других столичных театра — Лиюань в отеле «Цяньмэнь» и Театр в зале купеческой гильдии «Хугуан» — ориентированы в основном на иностранных туристов: много акробатики и мало пения. Но для тех, кто смотрит Пекинскую оперу впервые, это идеальное место — если понравится, можно посмотреть и полноценный спектакль, — за 180—380 юаней (23—48 долларов). …А это, как говорят, хорошо делать еще и в Шанхае — например, в одном из залов великолепного и суперсовременного Гранд-театра, построенного по французскому проекту (представления «для приезжих» в этом городе, впрочем, тоже предусмотрены — ежедневно в театре Тяньчань Ифу).

Пяою — опероманы

Итак, что же все-таки готовит Пекинской опере день грядущий — умирание традиции в рамках общей глобализации, превращение в аттракцион для туристов или новую счастливую жизнь в искусстве, которое развивается и собирает полные залы? Вопрос отнюдь не праздный. Только за последние 20 лет в одной лишь провинции Шэньси исчезло несколько разновидностей фольклорных опер. Что же касается жанра, о котором говорим мы, — эти спектакли хоть и идут ежедневно в нескольких театрах столицы, в основном представляют собой небольшие адаптированные отрывки известных произведений. Специально для иностранных туристов — максимум акробатики и минимум пения, столь непривычного западному уху. Сами китайцы на такие представления не ходят: считают ненастоящими. Я посещала их несколько раз — приезжали друзья — и могу подтвердить: так и есть. Но что поделаешь: полный вариант Пекинской оперы — три-четыре часа непонятной речи — постороннему зрителю не выдержать. Редкие английские субтитры на специальных табло у авансцены положения не спасают. А когда начинают петь, дезориентированные иностранцы, такие вежливые на своих европейских шоу, и вовсе начинают хихикать. Только акробатика и кунфу идут на ура — они действительно впечатляют.

Впрочем, активная реакция публики, как таковая, — дело для местных артистов привычное. У китайцев всегда было принято бурно реагировать на то, что происходит на сцене. Подготовленные зрители все знают наперед, привычно закрывают глаза за мгновение до какого-нибудь трудного пассажа и во все горло кричат «Хао!» (хорошо), когда артисту удается взять трудную ноту, блеснув акробатическим трюком и не запыхавшись. Так что на представление стоит сходить хотя бы для того, чтобы послушать, как реагирует публика, и подивиться: отчего это западные звезды всегда жалуются на холодность китайских зрителей?

Между тем никакой загадки нет: почти одновременно с самой Пекинской оперой при ней появились пяою — завзятые театралы, которые, владея иной профессией и зарабатывая ею на жизнь, в свободное время собирались и ставили собственные спектакли (иногда самым талантливым позволялось выйти и на большую сцену). Они дружили с актерами, следили за их карьерами и, будучи обычно образованнее и эрудированнее их, могли дать ценный совет. Отдаленно они напоминали современных футбольных фанатов: сопровождали труппы на гастролях, аплодировали громче всех, устраивали праздники по случаю удачных спектаклей.

Правда, в отличие от поклонников популярнейшей в мире спортивной игры китайские опероманы в исконном, классическом, смысле слова сегодня почти исчезли. Тем не менее кое-какие традиции процветают. К примеру, пяою XXI века по-прежнему время от времени собираются в общественных местах, которые они называют пяофанами. Приходите в любой парк любого большого китайского города в выходной день утром, и вы обязательно увидите минимум один из них: часов с девяти утра (летом — раньше) немолодые люди, никого не стесняясь, поют. Причем с соблюдением всех правил Пекинской оперы: играют глазами, жестами, позами. Это и есть «профессиональные любители», и можете не сомневаться, что вечером, на спектакле, они будут кричать «Хао!», хлопать в ладоши и стучать ногами громче всех. Кстати, парковое, пяофанное, пение происходит при любой погоде: даже если холодно, даже если песчаная буря. В нем — жизнь пяою.

Жаль, право, что выживание жанра зависит сегодня не от этих стариков, в репертуар которых входят даже арии из янбаньси. Они активны и преданны театру. Но чтобы по-настоящему процветать, опере, конечно, нужна молодежь — и на сцене, и в зрительном зале.

Ду Чже — звезда пленительного завтра

Сегодня на восьми факультетах Академии традиционного театрального искусства занимаются 2 000 студентов. Обучение платное и стоит до 10 тысяч юаней (1 250 долларов) в год. Недешево, особенно если учитывать, что артист-новичок первые несколько сезонов будет получать в театре не больше 1 000 юаней в месяц. Но конкурс при поступлении все равно велик — энтузиастов хватает.

…Ду Чжэ родом из Тяньцзиня, после получения диплома собирается вернуться в родной город. Он не юнец, ему 28 лет, и восемнадцать из них отданы Пекинской опере еще до обучения в Академии, — теперь уж ничего не остается, как посвятить Опере остальную жизнь. Тем более что его дедушка, истинный пяою, так, очевидно, и задумал судьбу внука с самого рождения. Сначала брал совсем маленького Чжэ с собой на пяофаны, а когда тому исполнилось десять, сказал: «Пора петь самому». С тех пор музыкальный театр стал для Ду Чжэ главным и единственным занятием, и можно сказать, что в Академию он попал готовым артистом. Сначала учился в детской оперной школе родного города. Там первый педагог выбрал ему амплуа старшего шэн, которому, между прочим, полагается не только петь, но и сражаться по ходу действия («Это мне пришлось по вкусу», — признается теперь наш герой). После окончания школы успел поработать в Тяньцзиньском театре и только потом поступил в «святая святых». Театр платит ему стипендию и с нетерпением ждет его возвращения: Тяньцзиню очень нужен старший шэн экстра-класса.

Студент III курса Академии Ду Чжэ в образе Гао Чуна — уже вполне состоявшийся артист

Сейчас Ду заканчивает третий курс, еще год — и вперед, блистать на сцене. Впрочем, уже сегодня он явно выделяется среди однокурсников. Я видела его в учебном спектакле по «Отверженным» Виктора Гюго, в роли революционера Мариуса. Любопытное, надо заметить, зрелище.

В Китае вообще актуальны героические темы. Например, из всего, что написано на русском, здесь самым любимым остается, пожалуй, роман «Как закалялась сталь», а спектакль «А зори здесь тихие» идет при аншлагах уже не один десяток лет. Чем же хуже французская революционная поэтика?

Иное дело, что Академия, естественно, перекраивает ее на китайский манер и всячески экспериментирует, пытаясь привлечь молодых зрителей. Революционные бои на улицах Парижа она воспроизводит в лучших традициях Пекинской оперы: с великолепными гимнастическими трюками, всегда впечатляющими в исполнении гуттаперчевых китайских артистов, а также с сюжетными изменениями. Спектакль «Грустный мир», в отличие от романного оригинала, заканчивается хеппи-эндом, во всяком случае, как его понимают в Поднебесной: Козетта, которая вышла замуж за Мариуса и отказалась было от общения с приемным отцом Жаном Вальжаном, все-таки встречается с ним. Все недоразумения и недопонимания разрешаются, Вальжан умирает умиротворенным, естественной смертью...

Ду Чжэ явно устал, но выглядит счастливым: оперу встретили овациями, предстоят гастроли в Шанхае. Это обстоятельство, однако, не дает ему никаких привилегий в учебном процессе. Каждый день начинается в 7 утра с зарядки (все студенты живут в общежитиях на территории Академии). С 8 часов — занятия: актерское мастерство, акробатика, литература, история искусства и китайской музыки. Утренний «блок» заканчивается в 11.30, затем перерыв на обед, а с 13.30 до 16.30 — снова учеба. Вечером большинство студентов тренируются индивидуально или репетируют в местном театре. На личную жизнь — простите за банальность — времени не остается.

Пекинская и классическая европейская оперы: найдите три отличия
Вопрос о том, насколько Пекинскую оперу можно назвать оперой в привычном для нас смысле слова, остается открытым. По большому счету, объединяет их только видовое название, да и то китайское искусство назвали оперой европейцы, которые никакого другого термина к этому смешению жанров подобрать не смогли. Артист и преподаватель Ма Миньцюйань, не задумываясь, называет три главных отличия западной и восточной опер: декорации, гиперболизация и строго фиксированные амплуа. На самом деле различий больше, они заложены в театральной философии, разном подходе и понимании предназначения театра.

Пекинская опера не представляет на сцене прошлое, настоящее или будущее, большинство пьес не относятся к конкретной исторической эпохе. Они — лишь предлог для высмеивания пороков, наставления на путь истинный и демонстрации того, «что такое хорошо и что такое плохо». Откровенное морализаторство — вообще, отличительная черта всего китайского искусства. Верность, почтительность, гуманность и долг — главные ценности старого Китая, которые Пекинская опера продолжает активно пропагандировать и сегодня.

А вот тема любви, столь популярная в Европе, в Поднебесной — дело второстепенное. Она, конечно, присутствует, но редко в качестве главной линии: в основном это истории о совместно пережитых супругами бедах и горестях, а не о страсти. О благодарности за заботу, но не о сердечном огне.

Еще одно важное отличие кроется в самой музыке. Для европейских спектаклей композитор сочиняет музыку специально, китайская же традиционная опера перенимает популярные музыкальные мотивы, при этом ноты записываются иероглифами. Для человека неподготовленного звук поначалу кажется оглушительным — из-за барабанов и гонгов. Эти инструменты, однако,— дань происхождению: Пекинская опера родилась среди деревенских балаганов, а громкость служила для привлечения максимального числа зрителей.

Пение в Пекинской опере принципиально отличается от западной системы вокала: актерские амплуа различаются не по диапазону, а по принципу пола, возраста, личности, положения, характера персонажей и тембра. Для каждого амплуа существует свой порядок произношения: например, дань-старуха поет естественным голосом, а дань в темном халате — фальцетом. Певческий диапазон артистов Пекинской оперы составляет 1,7—2,8 октавы.

Как сильнее стянуть кожу

На генеральную репетицию в учебном театре студенты выходят при полном костюме, и мне разрешили понаблюдать за священнодействием облачения. У некоторых персонажей костюм невероятно сложен — артисту одному не справиться.

Сегодня Ду Чжэ превращается в Гао Чуна, одного из самых знаменитых героев амплуа шэн-воин. После того как нанесен грим, надев шелковые брюки и рубашку-распашонку, он спускается в костюмерную, и процесс начинается с водружения на голову «таблетки». Это небольшая плотная черная шапочка, от которой отходят длинные ленты, их надо несколько раз обмотать вокруг головы и закрепить. Причем закрепить с максимальным «болевым эффектом» (Пекинская опера вообще искусство, безжалостное к исполнителям), предназначение шапочки — так стянуть кожу лица, чтобы глаза стали еще более раскосыми. Считается, что поднятые вверх внешние уголки глаз — верх совершенства. «Больно?» — участливо спрашиваю. «Больно было в первые годы, сейчас привык», — со стоическим выражением лица отвечает Ду.

Затем наступает черед «юбки». Несколько длинных шелковых «хвостов» обвязываются вокруг талии. Далее на шею накидывается нечто вроде шарфа из белой ткани, чтобы во время действия не натереть кожу. Потом — панцирь: длинный (до пят) и тяжелый балахон, символизирующий воинские доспехи. Весит он, конечно, поменьше, чем настоящие латы, но все равно немало. Общая же масса платья шэн-воина по канону не может составлять меньше 10 кг. А ведь артисту надо свободно двигаться, выполнять трюки, садиться на шпагат и при этом то и дело петь!

Еще Гао Чуну полагаются штандарты — несколько флагов обязательно должно развеваться за спиной генерала. Толстые веревки опутывают плечи и завязываются на груди. Вроде бы все. Остаются лишь еще один надеваемый поверх «таблетки» головной убор наподобие короны и сапоги на высокой белой подошве (перед каждым выступлением Ду Чжэ освежает на ней краску, для чего носит в чемоданчике с гримом еще и кисточку). Теперь взять в руки длинное копье и — на сцену.

Хорошо ли женщины играют женщин?

Ван Пань, которой предстоит выйти на подмостки вместе с Ду Чжэ, тоже занимается оперой с 10 лет. Только ее не дедушка на пяофан привел, а увлеченный традиционным искусством друг затащил в детскую студию. Пошла, как это часто бывает, за компанию — осталась навсегда. Сегодня учится на третьем курсе и, как все артисты, мечтает прославиться. Специализируется, конечно, в женском амплуа дань и выступает за «усиление роли женщин в театре», но на типичный журналистский вопрос о кумире, идеале, не задумываясь, отвечает: Мэй Ланьфан. Оно и понятно: более известного исполнителя женских ролей в китайской культурной истории нет. И что же из того, что он мужчина? По большому счету свою мужественность он декларировал лишь однажды — во время Второй мировой войны. В знак протеста против произвола японцев маэстро отрастил усы и за восемь без малого лет оккупации ни разу не вышел на сцену. Тогда это был истинно мужественный поступок для человека, которому профессия и мораль предписывали всегда оставаться женственным.

Мэй Ланьфан не уставал повторять: мужчины играют женщин лучше, чем они сами себя. Мол, знает о нас сильный пол нечто такое, о чем мы сами не догадываемся, а потому играет воплощенную мечту — такую женщину, какой она задумана Небесами, но какой на Земле не встретишь. В 1910-е годы по Пекину даже ходила поговорка: «Если хочешь удачно жениться — ищи жену, похожую на Мэя».

Ван Пань, впрочем, с мнением своего любимца не согласна и считает, что девушки-дань ничуть не менее убедительны: «А Мэй Ланьфан так говорил просто потому, что он — мужчина».

Права она или нет, но история рассудила в ее пользу: артистов, играющих героинь, сегодня в Пекинской опере почти не осталось. Только несколько заслуженных стариков во главе с Мэем Баоцзю, сыном и наследником Ланьфана.

Что ж, как минимум одно дело дается женщинам в китайском театре легче, чем мужчинам, — накладывание грима. Ведь они, в конце концов, занимаются этим ежедневно в быту.

У нашей знакомой Ван на грим уходит всего часа полтора — немного, если учесть, что законы жанра предписывают изменять исходный материал до полной неузнаваемости.

Сложная система амплуа
Итак, в Пекинской опере — четыре основных актерских амплуа: шэн, дань, цзин (хуалянь) и чоу, которые отличаются друг от друга условностями сценического исполнения, гримом, костюмами и местом в сюжете спектакля.

Шэн — мужской персонаж. В зависимости от возраста и характера бывает старшим, младшим и воином. Старший шэн встречается в операх чаще, и многие знаменитые актеры специализировались именно в амплуа «мужчины среднего или пожилого возраста, обязательно с бородой и строгой величавой речью». Шэн-воин владеет приемами боевых искусств, должен быть отличным акробатом. В зависимости от костюма, в котором выступают воины, различают чанкао и дуаньда. Чанкао подразумевает полное облачение: панцирь со штандартами за спиной, сапоги на толстой подошве и длинное копье. Артисты, выступающие в этом «подамплуа», обязаны уметь вести себя, как настоящие офицеры, а также хорошо танцевать и одновременно петь. Дуаньда — шэн-воин в короткой одежде и с соответствующим его росту оружием. Наконец, младший шэн — благовоспитанный юноша с тонкими чертами лица, без бороды и панциря. В этом амплуа также немало «ответвлений»: шэн в шляпе (чиновник во дворце), шэн с веером (интеллектуал), шэн с фазаньими перьями на головном уборе (талантливый человек), бедный шэн (неудачливый интеллектуал). Главная отличительная особенность последнего — пение фальцетом. Зрители-иностранцы особенно любят слушать и смотреть оперы, в которых играют артисты амплуа цзин — «раскрашенное лицо». Обычно это мужчины, наделенные большой силой и энергией: говорят громко, срываясь по каждому поводу на крик, часто пускают в ход кулаки и, случается, дерутся ногами. Действия много — арий значительно меньше (это-то и нравится европейским зрителям).

Женские персонажи Пекинской оперы называются дань. Есть дань в темном халате (чжэндань), дань-цветок, дань-воительница, дань в пестрой рубашке, дань-старуха и цайдань. Самая важная из всех — чжэндань, главная героиня, женщина средних лет или молодая — обычно положительный персонаж. Степенная, разумная и рассудительная, она никогда не спешит и вообще ведет себя тихо — в точном соответствии с правилами поведения, принятыми в старом Китае: держаться подчеркнуто корректно, не показывать зубы, когда смеешься, и не выпускать руки из-под рукавов. Кстати, о рукавах: у героинь Пекинской оперы они не просто длинные, а очень длинные — шэйсю. Одна из причин опять-таки в том, что еще 60 лет назад в театре играли исключительно мужчины. Если лицо с помощью грима можно изменить до неузнаваемости, то кисти рук… Кисти не переделать.

А самым первым амплуа в истории Пекинской оперы был чоу — клоун. Есть даже поговорка: «Без чоу нет пьесы». Это комическая, живая и оптимистическая роль. Актер чоу должен уметь сыграть кого угодно — хромого, глухого и немого, мужчину и женщину, старика и мальчика, коварного и алчного, доброго и смешного. Есть и чоу-воины, причем требования к их мастерству очень высоки: выполнять акробатические трюки и выглядеть при этом легко и смешно — задача не из простых. Кстати, у чоу в театре особые привилегии: всем актерам запрещено без особой надобности передвигаться за кулисами во время спектакля, но на чоу это ограничение не распространяется. А все потому, что император Ли Лунцзи из династии Тан был завзятым театралом и сам иногда выступал на сцене именно в амплуа чоу.

Синий — цвет строптивых

Одна из самых красивых особенностей Пекинской оперы — разноцветье лиц: они бывают белыми, как мел, желтыми, как песок, синими, как небо, красными, как кровь, и золотыми, как солнце. Очень похоже на маски, но — не маски: краска накладывается прямо на лицо. Китайские артисты любят рассказывать, как сам Лучано Паваротти, завороженный обликом местных театральных персонажей, попросил, чтобы его загримировали под Сян Юя из спектакля «Прощание всемогущего Бавана с любимой» (амплуа хуалянь).

Известно несколько тысяч композиций оперного грима, причем каждая имеет определенное значение и соответствует тому или иному образу (в состав красок всегда добавляют специальное масло, которое не позволяет им растекаться во время представления). Тонких, понятных лишь посвященному, «нарисованных» указаний на мельчайшие особенности характера, личности персонажей, на кровное родство между ними и так далее — не счесть. Красное лицо бывает у верного и честного человека. Коварного обманщика легко узнать по его белизне. Чернота свидетельствует об удали и силе, синий цвет — о строптивости и храбрости. Если вы видите на сцене двух персонажей с лицами одинакового цвета и похожими узорами на коже,— скорее всего, перед вами отец и сын. Золотая и серебряная краски предназначены исключительно для богов и духов, «рыцари с большой дороги» «любят» зеленую и синюю. А если артист почти не накрашен, только с белым кружком вокруг носа (так называемым «кусочком доуфу»), знайте: это персонаж низкий и льстивый.

Короче, зритель, образованный по части китайского искусства, не запутается. Более того, взглянув на грим, он легко без всякой программки угадает и саму оперу, и имя действующего лица, а не только его амплуа. Например, сплошь покрытый темнокрасной краской герой — это, скорее всего, Гуань Юй — один из популярнейших персонажей истории Срединного государства. Красный цвет символизирует глубину его дружеских чувств к окружающим. А самому известному китайскому судье, перекочевавшему из своего кресла во множество опер, Бао Чжэну, надлежит быть чернолицым и иметь брови ложкой. Впрочем, если кто-то вдруг обознался на первых порах, первое же движение героя наверняка подскажет правильную догадку...

Учитель Ян и вопросы безопасности

…Только что на моих глазах студенты уверенно и изящно, хотя и с некоторой ленцой, отрепетировали акробатические сцены. Интенсивная физическая (почти цирковая) подготовка — одна из важнейших основ учебной программы. И никаких скидок — ни на возраст студента, ни на пол. Девочки и мальчики получают абсолютно одинаковые, рассчитанные на крепкую мужскую силу и стать нагрузки. Эта традиция, конечно, идет из тех времен, когда женщин в театре не было. Так что, завоевав право участвовать в Пекинской опере, слабый пол взвалил на себя и обязанность «на общих основаниях» крутить сальто, садиться на шпагат, сражаться на мечах и копьях.

Преподают все это если не сами отставные артисты Пекинской оперы, то специалисты по боевым искусствам или циркачи. У всех у них во время занятия в руке палка, не очень длинная, но внушительная. В прошлом «палочное воспитание» было нормой, теперь оно, естественно, запрещено, но… удары продолжают сыпаться. Только в XXI веке это происходит по взаимному согласию «избивающего» и «избиваемого», и не только наказания ради. Вернее, совсем не ради него. Смысл в том, чтобы прикосновение учительской палки ученик почувствовал в строго определенный момент исполнения трюка и в строго определенной точке тела. Ощутил в другое время или в другой точке — значит, номер выполнен неверно, повторяй все сначала и внимательно следи за пассами наставника. Например, за пассами Яна Хунцуя, преподавателя из тех, про кого в Китае говорят: «Шэнь цин жу янь». Это непереводимое дословно выражение описывает человека, который легко, энергично двигается и благодаря этому выглядит гораздо моложе своих лет. Действительно, Ян немолод, но акробатике первокурсников обучает на собственном примере. Как добиться, чтобы студент во время сальто держал спину? С помощью аргумента в прямом смысле весомого — палки. Она же, в случае чего, может защитить от случайного увечья. Я сама видела, как занятие пришлось прервать: один из исполнителей «заехал» учителю ногой в глаз. Нечаянно. Но больно-то по-настоящему. Как видите, обучать акробатике в Академии театральных искусств — не самое безопасное занятие. Как, впрочем, и обучаться этому.

Место действия изменить легко

Сцена, оборудованная для классического представления Пекинской оперы, должна быть максимально приближена к зрителю: открыта на три стороны. Пол поначалу выстилали досками, но позже стали прикрывать ковром, чтобы уберечь исполнителей от случайных травм.

Из декораций наличествуют только стол и два стула (между прочим, Немирович-Данченко считал такую обстановку идеальной для развития актерской фантазии). Но в зависимости от развития сюжета эти предметы могут изображать все что угодно: то императорский дворец, то рабочий кабинет чиновника, то зал суда, то палатку военачальника, а то и шумный кабак. Конечно, чтобы все это увидеть, публике надлежит обладать недюжинным воображением и знать правила игры. Опера — искусство, конечно, сверхусловное. Но, как и в случае с гримом, ее декоративные условности имеют прямые «переводы», и настоящий пяою, увидев летящего золотого дракона, вышитого на подзорах скатерти и чехлах стульев, сразу поймет: дело происходит во дворце. Если подзоры и чехлы светло-синие или светло-зеленые, а вышиты на них орхидеи, стало быть, мы в рабочей комнате ученого. Если цвет и рисунки отличаются пышностью — это воинская палатка, а если они яркие и безвкусные — харчевня.

Расстановка нехитрой мебели тоже имеет значение. Стулья позади стола — ситуация торжественная: например, император дает аудиенцию, генерал держит военный совет или высшие чиновники занимаются государственными делами. Стулья впереди — значит, перед нами сейчас развернется жизнь простой семьи. Когда же приходит гость, их расставляют по разные стороны: пришедший сидит слева, хозяин справа. Так в Китае традиционно демонстрируют уважение к визитеру.

А еще, в зависимости от ситуации, стол может превращаться в постель, смотровую площадку, мост, башню на городской стене, гору и даже облако, на котором летают герои. Стулья же нередко становятся «дубинами» для драки.

Такой вот у Пекинской оперы свободный стиль, в котором главное — экспрессия, а не бытовое правдоподобие.

И тут уж, конечно, как бы ни была «подкована» опытная публика, все зависит от артиста. От его умения управляться со скупой эстетикой и бутафорией своего жанра. От способности так залихватски замахнуться, скажем, плеткой, чтобы всем стало ясно: его герой скачет верхом (живые-то кони на сцену не допускаются). Здесь можно все: долго ехать, но остаться у входа в дом, преодолевать горы, переплывать реки, — и весь этот воображаемый мир, заключенный в сценическое пространство, отображается и преображается простыми (или не очень простыми) движениями, мастерством актера, учившегося своему искусству долгие годы…

Куда уходят студенты?

…Вот они и учатся. Иное дело, что не всем отпущена равная мера таланта.

Ду Чжэ, Ван Пань, Не Чжа, поразивший меня в роли старика-воспитателя из сказки «Ню Ча», поставленной в учебном театре, многие другие виденные мною в деле студенты — практически готовые мастера. И хотя трудоустраиваться им придется самим (кто-то, может, и мечтал бы о распределении, но в Китае оно не практикуется), профессора уверены: их с радостью возьмет любая из немногочисленных трупп страны.

Ну, а что делать тем, кто не так ярок, — потенциальной, так сказать, массовке? Что ж, если мест в самой Пекинской опере на всех не найдется, существуют разные постоянные концертные программы. В конце концов, ведь Академия выпускает универсалов, так или иначе умеющих на сцене все. В Пекине, скажем, между собой конкурируют два шоу боевых искусств: «Легенда кунфу» и «Шаолиньские воины». Среди участников — не только выпускники школ этих самых боевых искусств (например, при знаменитом Шаолиньском монастыре), но и дипломированные оперные артисты.

А если бы вы знали, сколько в Китае снимают мыльных опер! Причем абсолютное большинство — на исторические темы, из жизни древних династий. И главный зрелищный элемент этих фильмов — помимо традиционных интерьеров, красивых, подправленных пластическими хирургами лиц и округленных теми же хирургами глаз — захватывающие сцены поединков, которые занимают добрую половину экранного времени. Выпускников Академии в такие сериалы берут охотно.

Кстати, все вы знаете как минимум одного из студентов-середнячков, не дотянувших по таланту до профессиональной Пекинской оперы. Как говорится, будете смеяться, но это — Джеки Чан. Он окончил оперную школу в Гонконге и остается до сих пор благодарен учителям, бившим его палкой, — какую работоспособность воспитали!

Лиза Морковская / Фото Андрея Семашко

Характерная особенность искусства актёра китайского театра – игра с воображаемыми предметами, аллегорическое использование предметов театрального реквизита. Например, стол в зависимости от ситуации может изображать алтарь, стол, гору, наблюдательную площадку; шапка, завёрнутая в красное полотнище, – отрубленную голову; чёрные флажки – ветер; красные флажки – огонь. Пространство сцены делится на две части. Одна – по кругу просцениума – обозначает место действия вне помещения. Например, улицу.

Другая – внутренний квадрат сцены – домашнее или дворцовое помещение. Герой делает шаг – это значит, что он выходит за пределы дома; взбирается на стол – оказывается на возвышенности. Взмах плёткой – и зрителям понятно, что он мчится на лошади. Двое актёров пытаются найти друг друга и промахиваются на освещённой сцене – все догадываются, что дело происходит в темноте.

Символизм китайского театра принципиально отличен от европейского. Игра актёров также очень далека от какого-либо жизненного правдоподобия. Она строится на канонизированных, отточенных условных приемах выразительности, стилизованных движениях и жестах. Все пьесы традиционного репертуара делятся на две большие группы – вэньси (пьесы на гражданские, светские сюжеты) и уси (пьесы на военные, исторические темы, в которых главное место занимают батальные сцены, построенные на акробатике и фехтовании).

В традиционном театре и поныне сохраняется система амплуа. Все персонажи делятся на четыре группы:

[вэнь] – штатских и [у] – военных;

по возрасту персонажи делятся на [лаошэн] – стариков и [сяошэн] – молодых.

Дань (женские роли) подразделяются на [циньи] – положительная замужняя женщина, [чжэньдань] – положительная героиня, чаще всего молодая, [хуадань] – служанка, куртизанка, [даомадань] – женщина-воин, [гуймэндань] – незамужняя юная девушка из знатного дома. По возрасту женские роли делятся на [лаодань] – старуха и [сяодань] – юная девушка.

Цзинь объединяет характерные роли, как положительные, так и отрицательные. Исполнители этих амплуа обладают яркими гримами, масками, манера их игра подчёркнуто гиперболична. Чоу – комические роли (мужские и женские). Для каждого амплуа разработаны строгие комплексы изобразительных приемов.

В зависимости от уровня мастерства различали актёров блестящих, совершенных (мяо), божественных (шэнь), красивых, привлекательных (мэй), умелых (нэн).

Вплоть до начала XX века в Китае отсутствовали смешанные труппы. Это обусловливалось тем, что актрисы считались женщинами лёгкого поведения и не имели права выступать вместе с мужчинами. Поэтому существовали женские труппы, в которых все роли исполнялись женщинами, и мужские. Интересно, что китайцы полагали, что только мужчина способен понять и выразить женскую сущность, красоту её души и тела.

Неповторимое своеобразие традиционного китайского театра связано с тем, что в нём отсутствовала принятая у европейцев дифференциация на жанры. Актёр такого театра должен был владеть в равной степени искусством сценической речи и пения, жеста, пантомимы, танца, элементами боевого искусства. Отсутствие сцены-коробки в таком театре породило особые приёмы сценической выразительности. Действуя на открытой площадке, актёр достигал тесного контакта со зрителем. Необходимость предельно концентрировать внимание публики (в старом китайском театре зрители могли во время представления пить чай), обширность аудитории, незамкнутость пространства породили резкие акценты исполнения, а отсутствие декораций тоже требовало от актёра большого мастерства игры с воображаемыми предметами. Актёр, игравший в каком-либо одном амплуа, овладевший в совершенстве техникой исполнения, очень редко мог перейти в другое амплуа. Каждая группа ролей имеет разработанные до мельчайших подробностей, закреплённые вековой традицией приёмы сценической выразительности. Совершенствование и развитие традиции было возможно только в строго определённых границах. А потому столь важно было овладеть ритмически организованной речью в традиционном театре, точным сценическим движением, когда с помощью «языка жестов» актёр ведёт диалог.

В китайском театре детально разработаны движения рук актёра – «отрицающие» руки, «скрывающие» руки, «хватающие» руки, «плачущие» руки, «отдыхающие» руки и т. д. Грубый характер выражался широко раздвинутыми пальцами, тогда как для старцев характерны сдержанность и скованность их движений. Сложенные женские пальцы символизируют женственность и изящество.

Пластика актёра традиционного театра почти статуарна, отточена в позах. Движение героя определяется не столько обстоятельствами пьесы, сколько показывает его характер и даже общественное положение. В китайском театре, например, гражданский положительный герой при ходьбе выбрасывает несгибающиеся ноги в стороны и при этом поглаживает бороду; военный положительный герой ходит «тигровыми шагами» – как бы скользит и застывает на месте, ускоряя темп движения во время ухода со сцены; «почтенная матрона» при ходьбе не должна отделять от сцены ног, «обольстительная красавица» переступает, плотно сжав колени; «комик» обладает торопливой и крадущейся походкой.

Необходимо указать и на особый символизм традиционного китайского театра. В гримах и костюмах широко используется символика цвета: костюмы жёлтого цвета носят императоры, в красных появляются верные, преданные и храбрые министры и военачальники, злые и жестокие люди ходят в чёрных, чиновники с дурным характером – в голубых. Большое значение придаётся и пышному головному убору. Символика грима тоже о многом говорила зрителям: прямодушные и стойкие люди имеют красное лицо; люди буйного характера – чёрное, белый цвет в гриме обозначает низость, жестокость и все отрицательные качества. Демонические персонажи появляются с зелёным, а божественные – с золотым лицом. Помимо цветовых обозначений, присутствуют и рисунки. Например, царь обезьян имеет на лбу изображение кокосового ореха. Если у актёра на виске изображена монета, значит, зритель имеет дело со сребролюбцем.

В китайском традиционном театре уделялось большое внимание психологической разработке роли. Но психологизм восточного театра тоже существенно иной, чем в театре европейском. Актёр китайского театра должен владеть способами внешнего выражения чувств. Китайская традиционная театральная теория предлагает восемь психологических состояний, или категорий (па-син), каждой из которых соответствует определённая манера поведения. В трактате «Зеркало просветлённого духа» они описываются так:

· Знатный – вид внушительный, взор прямой, голос низкий, походка важная;

· Бедный – вид удручённый, взгляд неподвижный, сутулится, под носом мокро;

· Низкий – вид добродушный, смотрит искоса, плечи приподняты, походка быстрая;

· Глупый – вид тупой, глаза вытаращены, рот разинут, мотает головой;

· Безумный – вид гневный, взгляд остановившийся, кричит и смеётся, двигается беспорядочно;

· Больной – вид изнурённый, глаза слезящиеся, дышит тяжело, тело трясущееся;

· Пьяный – вид усталый, глаза мутные, тело обмякшее, ноги неподатливые.

Выделялись четыре основных эмоции (сы-чжуан) – радость, гнев, печаль, испуг.

Особенное мастерство требовалось актёрам-мужчинам для исполнения женских ролей. Это мастерство было так велико, что женщины посещали театр с тем, чтобы учиться у актёров-мужчин манерам и женственности.

Обучение искусству актёра носило цеховой характер и начиналось в раннем детстве – с 7–8 лет. Исполнительские традиции передавались из поколения в поколение, старый опытный актёр сообщал свой опыт своим ученикам, которые обычно были его детьми и внуками. Все указания учениками исполнялись беспрекословно, и они в занятиях проводили большую часть своего времени. Помимо полного владения своим телом, они учились, например, искусству живописи, чтобы понимать значение цвета и узора своего костюма и выполнять сложный грим.

Традиционный китайский театр – один из развитых видов восточного искусства, в котором, в отличие от искусства европейского, принцип новизны никогда не был главным. Но это не значит, что традиция не знает ни малейшего движения – просто изменения в ней происходят медленно, и чтобы быть принятыми внутрь традиции, они проходят долгий путь, оправдывающий необходимость изменений.

ПЕКИНСКАЯ ОПЕРА

Самым распространённым и самым влиятельным театральным жанром в Китае является пекинская музыкальная драма (пекинская опера) – цзинси. Она сформировалась в XVIII веке. Пекинская опера объединила в себе элементы пения, акробатики и боевого искусства. Её особенностями были огромное количество батальных сцен и сопровождавший их чёткий ритм, напряжённое развитие сюжета. Очень популярны были длительные спектакли, идущие несколько дней подряд. Пекинская опера является национальной оперой Китая, одним из сокровищ китайской культуры. Артистическая школа пекинской оперы разделяет исполнение оперы на арию, речитатив, жесты и акробатику.

В пекинской опере существует четыре категории персонажей: шэн – герой; дань – героиня; цин – мужской персонаж с раскрашенным лицом; чоу – комический персонаж. В зависимости от характера роли актёр пел естественным голосом или фальцетом. Традиционно сложилось так, что женские роли исполняли мужчины, эти партии поются фальцетом. Партии молодых мужчин – персонажей, пришедших из драмы куньцюй, – также исполняются фальцетом.

Костюмы персонажей в пекинской опере заимствованы из гардероба китайской знати времён Танской и Сунской, Минской и Цинской династий. В основном используются костюмы периода Минской династии (1368–1644), которые, однако, не механически перенесены на сцену, а сделаны более красочными, их детали несколько гиперболизированы. В большинстве случаев костюмы расшиты яркими узорчатыми рисунками.

Музыка пекинской оперы по преимуществу оркестровая, в которой ударные инструменты создают глубоко ритмичный аккомпанемент. Главными ударными инструментами являются гонги и барабаны различных размеров и видов. Используются и трещотки, сделанные из твёрдой древесины или бамбука. Основной струнный инструмент – цзинху (пекинская скрипка). Ей подыгрывает эрху (вторая скрипка). Щипковые инструменты – юэцинь (мандолина в форме луны), пипа (черырёхструнная лютня) и сяньцзы (трёхструнная лютня). Иногда используются также труба-сона и китайская флейта. Оркестром управляет барабанщик, который бамбуковыми палочками издаёт самые различные звуки – громкие, возбуждённые, тихие, мягкие, сентиментальные – и выражает чувства героев в точном соответствии с актёрской игрой.

Вокальная часть пекинской оперы состоит из речи и пения. Речь в свою очередь делится на юньбай (речитатив) и цзин-бай (пекинскую разговорную речь); речитатив используется серьёзными персонажами, разговорная речь – молодыми героинями и комиками. Пение имеет два основных мотива: эрхуан (заимствованный из народных мелодий провинций Аньхой и Хубэй) и сипи (из мелодий провинции Шэньси). Кроме того, пекинская опера унаследовала мелодии более старой южной оперы куньцюй и некоторых северных народных песен.

Традиционный репертуар пекинской оперы включает более тысячи сюжетов, из которых двести и в наше время представляются на сцене. Например в опере «Хитрость с пустой крепостью» изображается мудрый стратег Чжугэ Лян, ловко побеждающий своего противника Сыма И; в «Собрании героев» показано, как царства У и Шу разбивают армию царства Вэй у Красной скалы на реке Янцзы; герой оперы «Месть рыбака» Сяо Энь убивает продажного чиновника; в «Тройной развилке» молодой офицер и хозяин постоялого двора в темноте, не узнав друг друга, стали драться, стремясь защитить генерала-патриота Цзяо Цза-ня; сюжет оперы «Дебош в небесном дворце» основан на предании о том, как Царь обезьян съедает персики бессмертия Нефритового владыки и побеждает небесное воинство.

В процессе развития пекинской оперы многие талантливые актёры создали отточенную технику пения и жестов, совершенствуя традиционное мастерство, которому они научились у своих наставников, и проявляя собственные способности. Выдающимся исполнителем женских ролей в театре пекинской музыкальной драмы был Мэй Ланьфан (1894–1961). Он создал новые комплексы актёрских движений и мимики, в частности выразительных взглядов, движений кистей рук. Основываясь на традиционных законах вокала, создал свою исполнительскую школу, имеющую многих последователей. Мэй Ланьфан гастролировал во многих странах мира, в том числе и в СССР. Его искусство высоко ценил К.С. Станиславский. Пекинскую оперу прославили такие актёры, как Чэнь Яньцю, Чжоу Синьфан, Ма Ляньлян, Тань Фуин, Гай Цзяо-тянь, Сяо Чанхуа, Чжан Цзюньцю и Юань Шихай. Появилось много молодых выдающихся актёров, беззаветно преданных любимому искусству.

Пекинская опера не утрачивает свои традиции, хотя сегодня она проходит процесс трансформации. Заимствуются некоторые приёмы из местных опер и используются местные диалекты, что даёт зрителям ощущение живости и новизны.

МЕСТНЫЕ ОПЕРНЫЕ ЖАНРЫ

Пинцзюй восходит к концу династии Цин (1644–1911) и началу Республики. Произошёл от народной оперы провинции Хэбэй, известной под названием ляньхуалао, затем воспринял технику пения и жестов из хэбэйской оперы бан-цзы («трещотка»), из пекинской оперы, театра теней области Луаньчжоу. Действие идёт под аккомпанемент маленького барабана и других инструментов. Жанр пинцзюй популярен также в Пекине, Тяньцзине, провинции Хэбэй на северо-востоке Китая. Его мелодии, диалоги и жесты заимствованы из народной жизни, поэтому их легко понять и оценить. После революции 1949 года пьесы пинцзюй сосредоточились на современных темах.

Юйцзюй (хэнаньская опера), или хэнань банцзы, – возникла в эпоху Цин из местных народных представлений, которые впитали в себя элементы шаньсийской оперы и пучжоуских банцзы. Это придало ей живой, простой, разговорный характер. К концу цинской династии хэнаньская опера распространилась в городах и под влиянием пекинской оперы стала развитым жанром, популярным в провинциях Хэнань, Шэньси, Шаньси, Хэбэй, Шаньдун и Аньхой.

Юэцзюй (шаосинская опера) впервые обрела собственную форму в конце эпохи Цин на основе народных песен уезда Шэнсянь провинции Чжэцзян. Включила в себя вокальные и сценические элементы местных опер. Позднее, испытав влияние новой драмы и старинной оперы куньцюй, стала популярной в Шанхае, провинциях Цзянсу и Чжэцзян. Мягкая, мелодичная музыка шаосинской оперы больше всего подходит для передачи нежных чувств; манера актёрской игры также изящна и утончённа.

Циньцян (шэньсийская опера) появилась ещё в эпоху Мин (1368–1644). Пение здесь громкое и чистое, трещотки отбивают чёткий ритм, движения просты и энергичны. Жанр циньцян был широко популярен в конце эпохи Мин – начале Цин и повлиял на ряд других видов местной оперы. Сейчас шэньсийская опера собирает много зрителей в провинциях Шэньси, Ганьсу и Цинхай, её традиционный репертуар включает свыше 2 тысяч произведений.

Куньцюй (куньшаньская опера) возникла в уезде Куньшань провинции Цзянсу ещё в конце династии Юань (1271–1368) – начале Мин. Куньцюй отличается мягким и ясным вокалом, её мелодии красивы и утончённы, напоминают танцевальную музыку. Этот жанр оказал огромное влияние на другие виды оперы. Приблизительно к середине Мин он распространился на север страны и постепенно вылился в более энергичный, суровый тип оперы, называемый «северным». К концу XVII века опера куньцюй завоевала столичную публику и двор императора и постепенно потеряла массового зрителя, превратившись в аристократический вид искусства.

Чуаньцзюй (сычуаньская опера) популярна в провинциях Сычуань, Гуйчжоу и Юньнань. Это главная форма местного театра в юго-западном Китае. Она развилась примерно в середине эпохи Цин на основе сочетания таких местных оперных форм, как куньцюй, гаоцян, хуцинь, таньси идэнси. Её самая характерная черта – пение высоким голосом. Репертуар очень богат, включает более 2 тысяч произведений. Тексты отличаются высокой художественной ценностью и юмором. Движения детализированы и очень выразительны.

Ханьцзюй (хубэйская опера) – старая театральная форма, возникшая в провинции Хубэй. Имеет более чем трёхсотлетнюю историю, сильно повлияла на формирование пекинской, сычуаньской и хэнаньской опер. Очень богата в вокальном отношении, насчитывает свыше 400 мелодий. Репертуар также очень широк. Жанр ханьцзюй популярен в провинциях Хубэй, Хэнань, Шэньси и Хунань.

Юэцзюй (гуанчжоуская опера) появилась в эпоху Цин под влиянием куньцюй и иянцян (ещё одного старинного вида оперы). Позднее впитала в себя элементы аньхойской, хубэйской опер и народных мелодий провинции Гуандун. Благодаря богатому составу оркестра, мелодическому разнообразию и большой способности к обновлению быстро стала главной театральной формой в провинциях Гуандун и Гуанси, а также среди китайцев Юго-Восточной Азии и Америки.

Чаоцзюй (чаочжоуская опера) датируется серединой эпохи Мин и сохраняет в себе элементы сунских (960–1279) и юаньских наньси – «южных драм», возникших в провинциях Цзянсу и Чжэцзян. Вокальный стиль богат и красочен. Жанр чаоцзюй широко использует акробатику, клоунаду, всевозможные танцевальные движения, жесты, пластику. Привлекает множество зрителей в районе Чаочжоу-Шаньтоу провинции Гуандун, южных частях провинции Фуйзянь и в китайских общинах Юго-Восточной Азии.

Тибетская опера основывается на тибетских народных песнях и танцах, возникла в конце XIV века и превратилась в оперный жанр в XVII веке. Популярна в тибетских общинах Тибета, Сычуани, Цинхая и Южной Ганьсу. Её либретто базируется главным образом на народных балладах, мелодии фиксированы. Поют в тибетской опере громко, высокими голосами, солистам подпевает хор. Некоторые персонажи носят маски. Обычно тибетская опера представляется на открытом воздухе. В её традиционный репертуар входят длинные произведения, основанные на народных и буддийских сюжетах (например, «Принцесса Вэньчэн», «Принцесса Норсан»), или короткие шуточные сценки с пением и танцами.

100 лет тому назад в селе Дунван провинции Чжэцзян на оперной сцене впервые прошло выступление актрисшаосинской оперы . Постепенно она превратилась из одного из народных эстрадных жанров в широкоизвестный вид местного оперного искусства Китая. Шаосинская опера опирается на диалект Шэнчжоу провинции Чжэцзян и местные народные мелодии, одновременно включая в себя лучшие черты пекинской оперы, местной оперы куньцюй, театрального мастерства и кинематографии. Образы, представляемые во время исполнения на сцене – нежные и трогательные, исполнение – лирическое и красивое. Её отличает нежный и лирический стиль.

В конце 50-х – начале 60-х годов ХХ века в Китае насчитывалось 367 видов местных опер. Сегодня их 267, причём с некоторыми видами оперы выступает только один коллектив. Иными словами, 100 видов местной оперы уже прекратили своё существование, а многие находятся на грани исчезновения. В этой связи всё более актуальной становится задача сохранения культурного наследия путём увековечения его на аудио- и видеоносителях. Эта работа, кстати, имеет важное значение не только в плане защиты культурного наследия, но и в плане продолжения и развития оперного искусства.

После образования нового Китая в стране были проведены две крупномасштабные кампании спасения, сохранения и систематизации оперного искусства. В конце 50-х – начале 60-х годов ХХ века были увековечены тысячи традиционных опер. Благодаря этой работе стало известно общее состояние оперного наследия в Китае. Вторая кампания проходила в 80-х – 90-х годах ХХ века, тогда же были изданы «Записки о китайской опере» и «Собрание оперных мелодий Китая».

Заключение

2007 год – год столетнего юбилея китайского драматического театра.

Драматургия (хуацзюй) появилась в Китае 100 лет назад под влиянием зарубежной культуры. До этого драматургия в западном понимании не была знакома китайцам. В стране были популярны только китайские традиционные драмы, которые относятся скорее к музыкальным, нежели разговорным видам искусства.

В 1907 году несколько китайских студентов, обучавшихся в Японии, создали сценический коллектив «Чуньлюшэ», который поставил на сценах Токио фрагменты «Дамы с камелиями» Дюма-сына. В том же году другой сценический коллектив – «Чуньяншэ» – был создан в Шанхае. На китайских сценах этот коллектив играл пьесу «Хижина дяди Тома» по книге американской писательницы Г. Бичер-Стоу. Так в Китае появился театр в европейском понимании этого слова.

В 20-х годах XX века китайский театр из-за рубежа испытывает влияние реализма и экспрессионизма. В 30-е годы Цао Юй создает трилогию – «Гроза», «Восход» и «Поле», которая и сегодня идёт на китайской сцене.

После прихода к власти Мао Цзедуна и коммунистической партии повсеместно стали возникать агитационные театры, ставились соответствующие представления. Поэтому традиционные амплуа начали сменяться новыми.

В 1952 году создается Пекинский театр народного искусства, ставящий реалистические пьесы (например, «Чайная» и «Канава Лунсюйгоу»).

В середине и конце 80-х годов ХХ века драматургия получает дальнейшее развитие, ведутся реформы и поиски по обновлению содержания и художественной формы.

Сегодня драматургия быстро развивается, как и традиционная китайская опера. В 2006 году на пекинских сценах состоялись премьеры более 40 пьес. Большинство из них рассказывает о реальной жизни простых китайцев, затрагивает важнейшие проблемы китайского общества. Некоторые режиссёры пошли по пути соединения традиционных элементов с современными. Их сразу стали называть авангардными режиссёрами. Представителем авангарда, например, является режиссёр Мэн Цзинхой.

Список литературы

1. Бородычёва Е.С. Китайский театр сайт «Светский клуб»

Традиционный китайский театр

Пекинская опера – самая известная китайская опера в мире. Она сформировалась 200 лет назад на основе местной оперы «хуэйдяо» провинции Аньхуэй. В 1790 году по императорскому указу в Пекин были созваны 4 крупнейших оперных труппы «хуэйдяо» - Саньцин, Сыси, Чуньтай и Хэчунь – на празднование 80-летнего юбилея императора Цяньлуна. Слова оперных партий «хуэйдяо» было так легко понимать на слух, что вскоре опера стала пользоваться огромной популярностью столичных зрителей. В последующие 50 лет «хуэйдяо» впитала в себя лучшее от других оперных школ страны: пекинской «цзинцян», «куньцян» из провинции Цзянсу, «циньцян» провинции Шэньси и многих других и, в конце концов, превратилась в то, что сегодня мы называем пекинская опера.

Сцена в пекинской опере не занимает много места, декорации – самые простые. Характеры героев четко распределены. Женские роли называются «дань», мужские – «шэн», комейдиные – «чоу», а герой с различными масками называются «цзин». Среди мужских ролей существуют несколько амплуа: молодой герой, пожилой человек и полководец. Женские подразделяются на «цинъи» (амплуа молодой женщины или женщины среднего возраста), «хуадань» (амплуа молодой женщины), «лаодань» (амплуа пожилой женщины), «даомадань» (амплуа женщины-воительницы) и «удань» (амплуа военной героини). Герой «цзин» могут надевать маски «тунчуй», «цзяцзы» и «у». Комедийные амплуа делятся на ученых и военных. Эти четыре характера являются едиными для всех школ пекинской оперы.

Еще одна особенность китайского оперного театра – грим. Для каждого амплуа существует свои особый грим. Традиционно грим создается по определенным принципам. Он подчеркивает особенности определенного персонажа – по нему можно легко определить, положительного или отрицательного героя играет актер, порядочный он или обманщик. В общем, можно выделить несколько видов грима:

1. Красное лицо символизирует храбрость, честность и верность. Типичным персонажем с красным лицом является Гуань Юй, полководец эпохи Троецарствия (220-280), знаменитый своей преданностью императору Лю Бэю.

2. Красновато-фиолетовые лица также можно увидеть у благонравных и знатных персонажей. Возьмем, к примеру, Лянь По в знаменитой пьесе «Генерал мирится к главным министром», в которой гордый и вспыльчивый генерал поссорился, а после и помирился с министром.

3. Черные лица указывают на смелого, отважного и бескорыстного персонажа. Типичными примерами являются генерал Чжан Фэй в «Троецарствии», Ли Куй в «Речных заводях» и Вао Гун, бесстрашный легендарный и справедливый судья эпохи династии Сун.

4. Зеленые лица указывают на героев упрямых, импульсивных и полностью лишенных самообладания.

5. Как правило, белые лица свойственны властным злодеям. Белый цвет также указывает на все отрицательные стороны человеческой натуры: коварство, лукавство и измену. Типичными персонажами с белым лицом считаются Цао Цао, властолюбивый и жестокий министр в эпоху Троецарствия, и Цин Хуэй, хитрый министр династии Сун, который погубил национального героя Юэ Фэя.

Все вышеуказанные амплуа относятся к категории под общим названием «цзин» (ампула мужчины с ярко выраженными личными качествами). Для комедийных персонажей в классическом театре существует особый вид грима – «сяохуалянь». Маленькое белое пятно на носу и вокруг него указывает на недалекого и скрытного персонажа, например, Цзян Ганя из «Троецарствия», который лебезил перед Цао Цао. Также подобный грим можно встретить у остроумного и шутливого мальчика-слуги или простолюдина, присутствие которого оживляет все представление. Еще один амплуа – шуты-акробаты «учоу». Маленькое пятнышко на их носу также указывает на хитрость и остроумие героя. Подобных персонажей можно увидеть в романе «Речные заводи».

История масок и грима начинается с династии Сун (960-1279). Простейшие образцы грима были обнаружены на фресках в гробницах этой эпохи. При династии Мин (1368-1644) искусство грима плодотворно развивалось: улучшались краски, появлялись новые более сложные орнаменты, которые мы можем увидеть в современной пекинской опере. Существует несколько различных теорий происхождения грима:

1. Считается, что первобытные охотники раскрашивали свои лица, чтобы отпугнуть диких животных. Также в прошлом так поступали и разбойники, чтобы запугать жертву и остаться неузнанным. Возможно, позже грим стали использовать и в театре.

2. По второй теории, происхождения грима связано с масками. Во времена правления династии Северная Ци (479-507) был великолепный полководец ван Ланьлин, но его красивое лицо не внушала страха в сердца воинов его армии. Поэтому он стал надевать на время боя ужасающую маску. Доказав свою грозность, он стал и более удачлив в боях. Позже об его победах были сложены песни, а после появилось и танцевальное представление в масках, демонстрирующее штурм крепости врагов. По-видимому, в театре маски заменил грим.

3. Согласно третьей теории, в традиционных операх использовали грим лишь потому, что представление устраивалось на открытых площадках для большого количества людей, которым с расстояния было не просто разглядеть выражение лица актера.

Китайские маски являются неотъемлемой части всемирного искусства. Первые маски появились в Китае при династиях Шан и Чжоу, то есть около 3500 лет назад. Они были важнейшим элементом китайского шаманизма. Служение божеству, спасающему от чумы, включало танцы и пение заклинателей, которые были немыслимы без масок. Даже в наше время национальные меньшинства во время проведения религиозных ритуалов, свадеб и похорон надевают маски.

Китайские маски, главным образом, изготавливают из дерева и носят на лице или голове. Хотя существует множество масок демонов, злых духов и мифических животных, каждая из них передает особый смысл. Китайские маски можно разделить на следующие категории:

1. Маски танцоров-заклинателей. Данные маски используются при проведении церемоний жертвоприношения среди малых этнических групп, чтобы отпугнуть злых духов и помолиться божествам.

2. Праздничные маски. Подобные маски надевают во время праздников и гуляний. Они предназначены для молитв о долголетии и богатом урожае. Во многих местностях праздничные маски надевают во время свадеб.

3. Маски для новорожденных. Их используют при проведении церемонии, посвященной рождению ребенка.

4. Маски, защищающие дом. Эти маски, как и маски танцоров-заклинателей, используют для отпугивания злых духов. Как правило, их развешивают на стенах дома.

5. Маски для театральных представлений. В театрах малых народностей маски являются важнейшим элементом, с помощью которого создается образ героя, поэтому они имеют огромное художественное значение.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КИТАЯ - Пекинская опера, маски - Театр...
Пекинская опера – самая известная китайская опера в мире. Она
сформировалась 200 лет назад на основе местной оперы «хуэйдяо»
провинции...
http://www.abirus.ru/content/564/623/625/645/655/859.html

Эти уникальные маски – результат труда ремесленников провинции Гуйчжоу. Маски вырезают из древесины и корней деревьев. Некоторые маски бывают высотой всего лишь несколько сантиметров, а другие достигают двух метров. Маски заклинателей народности мяо – это настоящая жемчужина китайского народного творчества.

Первоначально колдовские маски появились в центральном Китае. Попав в Гуйчжоу, маски стали пользоваться популярностью у местных шаманов, которые обращались в своих гаданиях к легендарным Фу Си и Нюй Ва. Китайский правитель Фу Си научил людей ловить рыбу, охотиться, разводить рогатый скот. А богиня Нюй Ва сотворила людей и починила небосвод.

В древности люди считали, что все беды и несчастья – это происки злых духов и демонов. Поэтому во время ворожбы они надевали маски, чтобы казаться больше и отпугивать злые силы. Ритуальные танцы также устраивались с целью отогнать демонов. Со временем функция танцев стала больше развлекательной, чем религиозной. А религиозные песнопения вышли за границы даосских и буддийских храмов, став частью народной культуры.

Часто в представлениях традиционного китайского театра можно увидеть длинные и преимущественно белые рукава. Как правило, они достигают в длину полметра, но встречаются и образцы более 1 м. Из зрительного зала белые шелковые рукава похожи на струящиеся ручейки. Конечно, даже в древности люди не носили одежду со столь длинными рукавами.

На сцене длинные рукава являются способом создания эстетического эффекта. Размахивая такими рукавами можно отвлечь внимание зрителя между партиями, передать чувства героя и добавить красок к его портрету. Если герой выбрасывает рукава вперед, это означает, что он зол. Тряска рукавами символизирует трепетание от страха. Если актер подбрасывает рукава к небу, это означает, что с его героем только что произошло несчастье. Если один герой взмахивает рукавами, словно старается стряхнуть грязь с костюма другого, он, таким образом, выказывает свое уважительное отношение. Перемены во внутреннем мире героя отражаются в смене жестов. Движения длинными рукавами входят в ряд основных навыков актера традиционного китайского театра.

Перемена масок – это настоящий трюк в традиционном китайском театре. Таким образом, отображается перемена настроения героя. Когда в сердце героя паника сменяется яростью, актер должен в считанные секунды поменять маску. Этот трюк всегда вызывает восторг у зрителей. Перемена масок чаще всего используется в сычуаньском театре. В опере «Severing the bridge», например, главная героиня Сяо Цин замечает изменника Сюй Сяня, в ее сердце вспыхивает ярость, но неожиданно ее сменяет чувство ненависти. В это время ее прекрасное белоснежное лицо сначала становится красным, потом зеленым, а затем черным. Актриса должна проворно менять маски с каждым поворотом, что получается лишь в результате длительных тренировок. Иногда используют несколько слоев масок, которые срываются один за другим.

С древних времен во всем мире маски играют важную роль в театральной традиции. Особенно важное значение они приобрели в восточных культурах. Их использование в театре сохранилось до сегодняшнего дня, хотя они и перетерпели изменения формы и выразительных средств. Как например в японском театре = маска (номэн [能面] или омотэ [面])
Маска придаёт облику актёра загадочную привлекательность, харизматичность, превращает его фигуру как бы в задрапированную прекрасными одеждами скульптуру. В маске выступают только ведущий актёр ситэ и сопровождающий его цурэ, в случае если этот персонаж - женщина. Исполняя роль без маски, актёр сохраняет на сцене спокойное, отрешённое выражение лица; японские психиатры даже используют термин «выражение лица маски но» для описания патологических проблем пациента с мимикой. Как правило, актёр владеет несколькими масками одного вида. Грим в театре не используется.
Как и другие вещи в средневековой Японии, маска (наряду с зеркалом, амулетом, мечом) наделялась магическими свойствами; актёр и сейчас продолжает относиться к маске как священному предмету: в актёрской уборной всегда имеется свой алтарь со старинными масками, и исполнитель никогда не переступит через омотэ. Современные актёры играют в масках-копиях и очень редко, в особо торжественных случаях, в старинных.

Маски полностью лицо актёра могут не закрывають. Размер женских масок составляет в среднем 21,1 см в высоту, 13,6 см в ширину и 6,8 см в профиль, что соответствует вкусам времени их появления: маленькая голова при крупном телосложении считалась у японцев красивой чертой внешности. В некоторых масках зафиксирована и другая мода прошлого: с целью подчеркнуть высоту лба женщины сбривали брови и рисовали их линию почти у корня волос.

泥眼 / Deigan

Три фотографии женской маски, показывающие изменение выражения лица в зависимости от угла наклона маски по отношению к наблюдателю (снимки сделаны при фиксированном освещении, падающем на закреплённую на стене маску)

喝食 | Kasshiki (Молодая)


童子 | Doji-представляет маленького мальчика, который символизирует вечную молодежь как воплощение Бога. Слово doji буквально означает “ребенка” на японском языке, но на Noh это относится, чтобы быть божественным. Эта маска проектирует чувство благородной и изящной красоты.

中将 | Chujo -Эта маска носит имя от раннего поэта Heian, Ariwara никакой Narihira. Он был человеком, родившимся дворянином и генерал-лейтенантом (chujo) пятого разряда. Его также назвали “одним из шести известных поэтов” в тот период. Эта маска была смоделирована на нем.

痩男 / Yase-otoko - имеет в виду худого человека буквально на японском языке. Это дух мертвеца. Старый взгляд показывают с впалыми щеками, запавшими глазами и подавленно открытым ртом.

橋姫 / Hashihime -или "Принцессы Моста", являются персонажами в романе Повесть о Гэндзи (Genji Monogatari . Они - дочери опозоренного принца

一角仙人 | Ikkaku Sennin - бессмертный человек, известный также как бессмертный Сиань; превосходящий; джин; волшебник; jdinn; мудрец; отшельник

景清 | Kagekiyo- смоделирована на храбром командующем Хайке, Акушичибю Кэджекиио, который был сослан в Миядзаки в Кюсю. Он выколол себе глаза, чтобы быть слепым, потому что он не хотел видеть мир которым правит противоположный клан, Genji. Это маска достойного воина.

笑尉 | Warai-jo - Название этой маски “Warai” означает улыбку на японском языке. Эта маска смотрит большая часть обыкновенного человека во всех Jo-масках. Нежная улыбка вокруг ее глаз рот дает безмятежную и мирную атмосферу. Эта маска используется для старого рыбака

朝倉尉 | Asakura-jo - маска клана лорда Асакуры, кто управлял Echizen (Префектура Фукуи), или песня Noh “Asakura” в Noh, играют “Yashima”. У этой маски есть видные скулы и верхние и нижние зубы в открытом рту. Эти особенности заставляют эту маску выглядеть дружественной и добродушной.

山姥 / Yamanba -Горная ведьма, персонаж, примерно то же, что наша Баба Яга

姥 | Uba - маска женщины в возрасте на японском языке. Эта маска имеет впалые щеки, некоторые морщины на ее лбу и щеках и седые волосы.

般若 | Hannya - маска, представляющая собой страшный оскал ревнивой женщины, демона или змеи, при прямом её положении. Однако, если маску немного наклонить, то из-за скошенных бровей создаётся видимость безутешно рыдающего лица. Маска обладает двумя острыми бычьими рожками, металлическими глазами и полураскрытым ртом от уха до уха. Маска изображает душу женщины, которая превратилась в демона из-за одержимости или ревности. Дух женщины, брошенной возлюбленным ради другой или обманутой им, приходит в этом виде для мщения сопернице; выделяющийся и пугающий внешний вид Хання делают её одной из самых узнаваемых масок театра Но.
Одна традиция утверждает, что это название дано маске по имени художника, монаха Хання-бо (般若坊), который, как говорят, усовершенствовал её внешний вид. Другим объяснением является то, что совершенная мудрость сутр и их вариаций считалась особенно эффективной в отношении женщин-демонов.
Хання бывает разного цвета: белая маска указывает на женщину аристократического положения (например, дама Рокудзё во второй части «Аой-но Уэ»), красная маска изображает женщину из низших классов и бордовая, тёмно-красная маска изображает собственно демонов, вселившихся в женское тело.

蛇 / Jya

平方般若 / Hirakata Hannya

小獅子 | Kojishi

小飛出 | Ko-tobide - Эта маска используется для посыланного богом духа, или призрака

小べし見 | Ko-beshimi

釣眼 | Tsurimanako

翁 | Okina - может быть "сказочник", сейчас так называют взрослых поклонников аниме, манги или сериала, который первоначально нацелен на детей.

空吹 | Usobuki -Они питаются жизненной силой маленьких существ, и часто принимают форму бабочек зимой и цветов весной.

小猿 | Kozaru

不動 | Fudou

До XVII века маски но вырезались самими актёрами, монахами или скульпторами; начиная с XVII века их изготовлением специализированно занимаются семьи, передающие мастерство из поколения в поколение. Маски, созданные до периода Эдо, носят название хоммэн (本面, «исконные маски»), после - уцуси (写し, «копии»).
Уцуси вырезаются в соответствии со старинными образцами из японского кипариса или (реже) павловнии. Древесина используется через 10-12 лет после вырубки: в течение 5-6 лет её выдерживают в воде, а затем несколько лет высушивают. Свою работу мастер начинает с заточки инструментов. На передней стороне (ближней к сердцевине) исходного материала - бруска - горизонтальными линиями он отмечает пропорции лица. Затем следует стадия конаси («грубая резьба»): долотами с помощью молотка мастер вырубает основные плоскости заготовки. В следующей стадии кодзукури («детальная проработка») используются резцы и ножи различной формы. Затем мастер с помощью изогнутого долота магариноми обрабатывает внутреннюю сторону маски, сглаживает лицевую и оборотную стороны, покрывает лаком внутреннюю. Следом мастер приступает к грунтовке и раскраске лицевой стороны маски. Грунт, включающий толчёные морские ракушки, укладывается в 15 слоёв, причём каждый третий шлифуется наждачной бумагой. Для окраски применяется смесь мелкозернистого мела и краски; слои наносятся пять раз. После тонировки маске придаётся старинный вид (т. н. косёку): её коптят под дымом, образующимся от сжигания сосновых чурок. Затем детально раскрашивается лицевая сторона: прорисовываются глаза, подкрашиваются губы, рисуются причёска и брови

Незаметная даже вооруженным глазом смена масок в традиционной сычуаньской опере в Китае — тонкое эзотерическое искусство. 45-летний артист Хэ Хун Цин считается быстрейшим в Китае в искусстве смены традиционных масок. Этот прием появился в сычуаньской опере 300 лет назад и призван отражать изменения в настроении персонажа. У Хэ Хун Цина есть достойный конкурент — Вай Шуйкван из Гонконга, он способен сменить 58 шелковых масок за 5 минут в уникальном театрализованном шоу Bian Lian. В Китае шоу Bian Lian — уже больше, чем просто шоу. Это отдельный вид искусства, зародившийся в провинции Сычуань. На сцене актер надевает на себя большое количество шелковых масок-образов и под музыку быстро и искусно меняет их. 61-летний Вай Шуйкван завоевал множество наград и признание публики. В 2008 году он попал в китайский аналог Книги рекордов Гиннесса, сменив в театральном шоу 58 шелковых масок за 5 минут. Сейчас мастер планирует довести число масок до сотни. Дети Вая говорят, что не будут даже пытаться повторить рекорд своего отца. «Отец постоянно ставит перед собой новые цели, угнаться за ним просто невозможно. Он начинает с 20, потом 30, потом 50, 60, 80 масок. Мы не сможем его догнать, это очень трудно», — говорит Хатхор Вай Фэйхун. Вай Шуйкван уже в 12 лет начал изучать китайскую оперу, боевые искусства и акробатику в Гуансинской труппе Пекинской оперы, а позже он обучился искусству смены масок у мастера из Сычуаня. Теперь Шуйкван постоянно выступает как за рубежом, так и на государственных мероприятиях перед первыми лицами страны. Представление Bian Lian в Китае считается национальным достоянием, а техника смены масок является государственной тайной. Чтобы не допустить раскрытия этого секрета, Вай Шуйкван никому не разрешает наблюдать за процессом, он показывает лишь самый первый и самый последний этап облачения в свой многослойный костюм. Виртуоз признает, что шоу не обходится без хитростей. В шлеме спрятаны секретные приспособления, а маски и костюм сшиты так, чтобы максимально облегчить смену лиц. Традиционно секреты искусства передаются в семье от старшего поколения к младшему, причем женщинам изучать его запрещено. Считается, что, выйдя замуж, они могут передать секреты другой семье. Обучать постороннего человека мастер Bian Lian может лишь в редких случаях, поэтому, по словам Вая Шуйквана, ему несказанно повезло с учителем. Сам Вай решил изменить старую традицию и выбрал преемницей свою дочь Хатхор Вай Фэйхун. По словам Вая, он хочет дать новую жизнь этому виду искусства и сделать его популярным среди представителей молодого поколения. «Я решил добавить новые элементы, например, западную музыку и движения. Жителям Гонконга и зрителям по всему миру это понравилось, эти элементы освежают представление. Я тоже считаю, что так лучше. Я не думаю, что меня будут сильно критиковать за отход от традиций», — говорит актер. Западные веяния вносят в искусство и дети Вая. Дочь Хатхор использует в шоу песни Майкла Джексона, маски Человека-паука и Дораэмона, героя одного популярного японского мультфильма. А сын Джо Вай Чойхун добавил к своему представлению пантомиму.

戏曲理论家翁偶虹先生曾说： драматург теоретик, г-н Вэнь Ю Хунг сказал:
“中国戏曲脸谱，胚胎于上古的图腾"Китайская оперная маска, это тотемом древних эмбрионов
滥觞于春秋的傩祭Возникла в период праздника весны и осени, распространилась в Хань, начало уклада китайской маски в династии Тан, Развилась и упрочилась в Сунь и Юань, Формирования масок в династий Мин и Цин где достигнуто значительный прогресс. Особенно после формирования пекинской оперы. 京剧吸收了许多剧种的精粹，在表演上更臻于成熟和完美
Пекинская Опера вобрала в себя сущность многих опер, закрепила лучшее и развила до совершеннства.
"Китайская маска драммы является уникальным, в отличие от других стран, обладает особым, не повторимым шармом, используемые в исскустве макияжа, театрального гримма и стиля. Цвета масок читаем ниже.

Китайская опера очень всеобъемлющий исполнительное искусство, это сочетание литературы, музыки, танцев, боевых искусств, акробатики, изобразительного искусства и целого ряда факторов. Посмотрите на визуальный образ героя представленый зрителям со сцены, в его контрастные цвета маски, - это образ и характер.
Еще одна особенность китайского оперного театра – грим. Для каждого амплуа существует свои особый грим. Традиционно грим создается по определенным принципам. Он подчеркивает особенности определенного персонажа – по нему можно легко определить, положительного или отрицательного героя играет актер, порядочный он или обманщик. В общем, можно выделить несколько видов грима:

1. Красное лицо символизирует храбрость, честность и верность. Типичным персонажем с красным лицом является Гуань Юй, полководец эпохи Троецарствия (220–280), знаменитый своей преданностью императору Лю Бэю.
2. Красновато-фиолетовые лица также можно увидеть у благонравных и знатных персонажей. Возьмем, к примеру, Лянь По в знаменитой пьесе «Генерал мирится к главным министром», в которой гордый и вспыльчивый генерал поссорился, а после и помирился с министром.
3. Желтые лица символизируют терпение, мудрость, накопление опыта и власть. Желтый считается очень благоприятным цветом, так как, также как и красный содержит много янской энергии. В древние времена, в Китае считался Императорским цветом, так что простые люди не имели возможности носить одежду желтого цвета, таким образом, более популярным в народе стал красный. Желтый цвет считается цветом беззаботного счастья, поэтому на праздники принято дарить букеты желтых хризантем.
4. Черные лица указывают на смелого, отважного и бескорыстного персонажа. Типичными примерами являются генерал Чжан Фэй в «Троецарствии», Ли Куй в «Речных заводях» и Вао Гун, бесстрашный легендарный и справедливый судья эпохи династии Сун.
5. Зеленые лица указывают на героев упрямых, импульсивных и полностью лишенных самообладания.
6. Как правило, белые лица свойственны властным злодеям. Белый цвет также указывает на все отрицательные стороны человеческой натуры: коварство, лукавство и измену. Типичными персонажами с белым лицом считаются Цао, властолюбивый и жестокий министр в эпоху Троецарствия, и Цин Хуэй, хитрый министр династии Сун, который погубил национального героя Юэ Фэя.
7. Как такового синего и голубого цвета в цветовой гамме китайцев не существовало, они сливались с зеленым. Символизирует духовность, заботу, благоразумие, веру и лояльность. Синий цвет – цвет гармонии, так как он охлаждает и успокаивает.

Пекинская опера – самая известная китайская опера в мире. Она сформировалась 200 лет назад на основе местной оперы «хуэйдяо» провинции Аньхуэй. В 1790 году по императорскому указу в Пекин были созваны 4 крупнейших оперных труппы «хуэйдяо» - Саньцин, Сыси, Чуньтай и Хэчунь – на празднование 80-летнего юбилея императора Цяньлуна. Слова оперных партий «хуэйдяо» было так легко понимать на слух, что вскоре опера стала пользоваться огромной популярностью столичных зрителей. В последующие 50 лет «хуэйдяо» впитала в себя лучшее от других оперных школ страны: пекинской «цзинцян», «куньцян» из провинции Цзянсу, «циньцян» провинции Шэньси и многих других и, в конце концов, превратилась в то, что сегодня мы называем пекинская опера.

Сцена в пекинской опере не занимает много места, декорации – самые простые. Характеры героев четко распределены. Женские роли называются «дань», мужские – «шэн», комейдиные – «чоу», а герой с различными масками называются «цзин». Среди мужских ролей существуют несколько амплуа: молодой герой, пожилой человек и полководец. Женские подразделяются на «цинъи» (амплуа молодой женщины или женщины среднего возраста), «хуадань» (амплуа молодой женщины), «лаодань» (амплуа пожилой женщины), «даомадань» (амплуа женщины-воительницы) и «удань» (амплуа военной героини). Герой «цзин» могут надевать маски «тунчуй», «цзяцзы» и «у». Комедийные амплуа делятся на ученых и военных. Эти четыре характера являются едиными для всех школ пекинской оперы.

Существует несколько различных теорий происхождения грима:

1. Считается, что первобытные охотники раскрашивали свои лица, чтобы отпугнуть диких животных. Также в прошлом так поступали и разбойники, чтобы запугать жертву и остаться неузнанным. Возможно, позже грим стали использовать и в театре.

2. По второй теории, происхождения грима связано с масками. Во времена правления династии Северная Ци (479-507) был великолепный полководец ван Ланьлин, но его красивое лицо не внушала страха в сердца воинов его армии. Поэтому он стал надевать на время боя ужасающую маску. Доказав свою грозность, он стал и более удачлив в боях. Позже об его победах были сложены песни, а после появилось и танцевальное представление в масках, демонстрирующее штурм крепости врагов. По-видимому, в театре маски заменил грим.

3. Согласно третьей теории, в традиционных операх использовали грим лишь потому, что представление устраивалось на открытых площадках для большого количества людей, которым с расстояния было не просто разглядеть выражение лица актера.