Городская проза в литературе 50 80 годов. Учебное пособие "Городская" проза: имена, основные темы и идеи"

  • Специальность ВАК РФ10.01.01
  • Количество страниц 485

ГЛАВА 1. СПЕЦИФИКА ГОРОДСКОЙ ПРОЗЫ.

1.1. Принципы выделения городской прозы.23 "

1.2. Мирообразы ropo да-деревни в контексте историко-литературного процесса 70-80-х годов.

1.3. Хронотоп и образы-символы дома в петербургскойf московской линии литературы и городской прозе.

1.4. Характерологические черты города в произведениях

B.Пьецуха, JI.Петрушевской.

1.5. Образы-символы города в рассказах, повестях и романах

A.Битова, Ю.Трифонова, В.Маканина,

B.Пьецуха, Л.Петрушевской.

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ ОСВОЕНИЯ

ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ В "ГОРОДСКОЙ ПРОЗЕ".

2.1 "Квартирный вопрос" в произведениях А.Битова,

Ю.Трифонова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха.

2.2 Мотив "другой жизни" в городской прозе 70-80-х годов.

2.3. Мотив побега-"убега" в рассказах, повестях, романах

A.Битова, Ю.Трифонова, В.Маканина,

Л.Петрушевской, В.Пьецуха.

2.4. Мотив воздействия города на человека

ГЛАВА 3. КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ

В ГОРОДСКОЙ ПРОЗЕ.

3.1. Герой-горожанин в русской литературе 19-20 веков.

3.2. Концепция аутсайдерства в произведениях Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина,

B.Пьецуха, Л.Петрушевской.

3.3. Городская проза: поиски идеального в человеке.

3.4. Женские образы в городской прозе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Городская проза 70 - 80-х гг. ХХ в.»

Город в качестве условного фона, специфического историко-национального колорита, существующих условий жизни появляется в литературе с древнейших времен. Достаточно вспомнить египетские, вавилоно-ассирийские, греческие, римские мифы. В Ветхом завете среди первых строителей городов названы Каин и потомки Хама, проклятого Ноем (Нимрод, Ассур). Нечестивыми и грешными заклеймены при основании Вавилон (за честолюбие и стремление его жителей возвести башню до небес, сравнявшись со всевышним), Содом и Гоморра. Книги пророков Иезекииля, Иеремии рисуют картины погибающих городов, уничтоженных направляемыми Богом стихийными силами природы - огонь, землетрясение, потоп. Можно с полным правом утверждать, что город был обязательным и непременным условием появления огромного количества произведений, в числе которых можно назвать мировые шедевры, начиная с известного сборника новелл "Декамерон" Д.Боккаччо. Непосредственным продуктом городской цивилизации стали и "Отец Горио" О.Бальзака, и "Дэвид Копперфильд" Ч.Диккенса, и "Идиот" Ф. Достоевского, и "Будденброки" Томаса Манна, и "Чума" А. Камю, и "Петербург" А.Белого, и "Манхэттэн" Дос Пассоса и т.д. Исследователи также не могли пройти мимо данного факта. Сложилось целое научное направление, анализирующее особенности изображения города в художественных произведениях. Характерно, что проблема город и литература наполняется в разные исторические периоды и у разных исследователей порой взаимоисключающим смыслом.

Так, идейная направленность ряда произведений античной литературы (характерный пример "Антигона" Софокла) рассматривается учеными как этап развития цивилизации: переход от родовых, племенных уз к законам городов-полисов. Применительно к западноевропейской средневековой культуре исследователи-медиевисты активно пользуются термином "городская литература".

Ученые выделяют во французской и немецкой литературах "развитие в течение исторически непродолжительного периода" "сословных литератур в чистом виде, без примесей". "Появляется деление национальной литературы по сословному признаку на "литературу замков", т.е. куртуазную, "литературу монастырей", т.е. клерикальную и "литературу городов", литературу третьего сословия (Михайлов 1986, Очеретин 1993, Сидорова 1953, Смирнов 1947 и т.д.). "Это почти "стерильное", почти полностью изолированное друг от друга развитие сословных литератур в своих культурных центрах в течение пусть и непродолжительного расцвета своего и было "звездным часом" каждой из них, периодом, когда они предстают в наиболее ярких, наиболее чистых и наиболее характерных своих проявлениях", - пишет Ю.В.Очеретин.(Очеретин 1993: 306). На основании культурологического подхода делается следующий вывод: городская литература - явление сословное, создается в городе и для горожанина и по воплощенной картине мира выступает антиподом по отношению к клерикальной и куртуазной поэзии и прозе.

Безусловно, такой аспект относится прежде всего к области социологического исследования. Традиционно город в большинстве работ культурологов и литературоведов рассматривается как определенная предметная сфера социологии, выявляющая смысловое содержание на основе литературного текста. Город, сс м и деревня, нация, почва и т.д. - это основные узлы социальной структуры, и художественное произведение "опознает" их в контексте культуры на уровне тема-тизации ценностно-нормативных систем, концептуальных схем. С этих позиций исследователи давно отметили, что творчество писателей может быть рассмотрено с точки зрения функционирования в рамках аграрного (земледельческого) или городского (урбанистического) русла развития человечества. Так, социально-актуальный и народно-мифологический слой произведений Н.А.Некрасова, Л.Н.Толстого, М.А.Шолохова, А.Т.Твардовского восходит не только к художественным "ритмам преемственности", но и к земледельческой ветви культуры. С развитием городской цивилизации элементы, образующие деревенский ми-рообраз (образ земли, неба, поля, вещи, дома, труда, смерти, времени, пространства и т.д.), претерпевают определенные изменения и превращения. Это находит соответствующее художественное воплощение в творчестве писателей, стремящихся осмыслить действительность через особенности городской среды обитания. Процесс выделения урбанистической ветви культуры из аграрно-земледельческого мирообраза был рассмотрен в работах М.М.Бахтина и А.Я.Гуревича. В книге "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" автор отмечает превращение народно-крестьянского образа земли в образ городской. Это определено, по мнению М.М.Бахтина, "отрывом тела и вещей" "от того единства рождающей земли и всенародного растущего и вечно обновляющегося тела, с которым они были связаны в народной культуре" (Бахтин 1990: 30). В результате "тела и вещи" превращаются в образы "объектов", "предметов" приложения субъективного, материально-ценностного смысла, что означает становление городского (публично-овнешненного) мирообраза. Другими словами, литературовед подчеркивает, что городская ветвь культуры ориентирована на практически-деятельностные ритмы в противовес внеутилитарным и внепроизводственным. А.Я.Гуревич связывает начало становления городского образа времени с наполнением "конкретно-чувственной оболочки хроноса" материально-ценностным, трудовым смыслом. ("В европейском городе впервые в истории начинается "отчуждение" времени как чистой формы от жизни, явления которой подлежат измерению" (Гуревич 1984: 163). Этот процесс исследователи относят к концу Средних веков. В дальнейшем происходит глобальное размежевание аграрно-земледельческой и городской ветвей культуры, что находит свое отражение и в произведениях художественной литературы. Однако социологический подход в диссертации не является определяющим, это прежде всего изначальная методологическая предпосылка, выводящая к проблемам поэтики.

В русском литературоведении интерес к проблеме город-литература зародился в XIX веке (очерк "Город и деревня" Ф.Глинки, статьи В.Белинского, ! А.Григорьева и т.д.). Кроме выбора авторами определенного жизненного материала, тяготения к тому или иному типу персонажей, системе конфликтов художники слова в отдельных статьях обосновывали специфику осмысления дей-^ ствительности в образе города или деревни. Очень важно подчеркнуть, что уже в XIX веке начинает противопоставляться деревня-городу как две различные концепции личности и пространственно-временные координаты.

Высказывания писателей XIX века проводят разграничительную линию и в жанровых моделях. Так, А.Григорьев пишет об "особой петербуржской литературе" (Григорьев 1988: 5), термин "петербургский" как жанровоопределяющий закрепляют за произведениями и другие художники слова: "Медный всадник" ("Петербургская повесть") А.С.Пушкина; "Петербургские повести" Н.В.Гоголя; ^ "Двойник" ("Петербургская поэма") Ф.М.Достоевского и т.д. Эта традиция сохранилась и к 90-м годам XX века.

Ф.М.Достоевский поднимает вопрос и об "особом петербургском периоде" в русской истории. Истоки его, по мнению писателя, начинаются с реформ Петра Великого, его логическое завершение - казенно-бюрократическая монархия, повернувшая страну на западноевропейский путь развития. Итогом же стало углубление пропасти между народом, не принявшим преобразований, и правящей верхушкой; апатия, бездеятельность, усилившиеся в обществе; упрощение взглядов высшей России на Россию народную и т.д.

В начале XX века к проблеме город-литература обратились Д.С.Мережковский ("Жизнь и творчество Л.Толстого и Достоевского"), 4 В.Брюсов ("Некрасов как поэт города"), А.Белый ("Мастерство Гоголя"). В своей книге критик-символист противопоставляет авторов романов "Война и мир" и "Преступление и наказание" не только как "ясновидца плоти" и "ясновидца духа", но и как художников, относящихся к различным типам культуры: земледельческой и нарождающейся городской.

Вслед за Д.С.Мережковским В.Брюсов, а за ним и А.Белый раскрыли специфику восприятия действительности в образе Петербурга у ряда писателей XIX века. В статье "Некрасов как поэт города" (1912) один из основателей символизма отмечает урбанистический характер лирики, посвященной северной столице, автора "Размышления у парадного подъезда", "О погоде". Прежде всего это отразилось, по мнению В.Брюсова, в преломлении петербургской темы в социальном аспекте (жизнь горожан-бедняков) и в городском строе речи поэта, "торопливой, острой, свойственной нашему веку" (Брюсов 1973-1975: т.6: 184). Такой подход не был случайным: в своих статьях писатель неоднократно характеризует поэзию Бодлера, Верхарна как урбанистическую. Подобный акцент сделал и А.Белый на творчестве автора "Петербургских повестей". В своей книге "Мастерство Гоголя" (1934) он называет классика литературы XIX века родона-^ чальником литературы урбанизма. А.Белый пишет об особенностях гоголевского видения города, сближающим его с футуристами и художниками-авангардистами. Точки соприкосновения - в сдвиге плоскостей изображения, урбанистическом пафосе восприятия природы. "Для урбанистов, конструктивистов типичен поверт к аппарату, отверт от природы, - отмечает А.Белый. - Гоголь в урбанистическом пафосе отказывается от природы, в которую он же влюблен."(Белый 1934: 310).

В указанных работах художники слова ещё только намечали подходы к теме "писатель и город", первопроходцем в этой области может быть признан Н.П.Анциферов, автор книг "Душа Петербурга" (1922), "Петербург Достоевского" (1923), "Быль и миф Петербурга" (1924). Ученый в своих работах сформули-4 ровал и применил на практике два важнейших принципа исследования: выявление образа города в творчестве прозаиков и поэтов и анализ отображения урбанистической среды в текстах произведений. В книге "Душа Петербурга"

Н.П.Анциферов намечает "этапы развития образа города", начиная с Сумарокова и завершая А.Блоком, А.Ахматовой, В.Маяковским (Анциферов 1991: 48). В книгах ученого наглядно обозначились аспекты темы "писатель и город", получившие свое дальнейшее развитие в литературоведении. Из наиболее важных следует отметить: соотнесенность Петербурга с другими городами; мотив борьбы человеческого творения со стихией, перерастающий в мотив гибели города под натиском природных сил; выделение характерологических черт северной столицы (умышленность, отвлеченность, трагичность, миражность, фантастичи и 1 и и ность, двойственность); описание пейзажной, ландшафтной и архитектурной рамки; преемственность и традиции в изображении города на Неве; эволюция образа-символа Медного всадника; "петербургские" мифы и т.д.

Для Н.П.Анциферова "текучий", "творчески изменчивый" образ города определяет единство и "особые ритмы развития" произведений о Петербурге. Подход ученого во многом предвосхищает принципы структурно-семиотической щ школы, однако он не адекватен идее "петербургского текста". Учитывая, что Н.П.Анциферов связывает развитие образа северной столицы на протяжении ХУШ-ХХ веков с понятием 1а с!игее (длительность), заимствованным у А.Бергсона, то метод автора книги "Душа Петербурга" можно охарактеризовать как исследование петербургской линии литературы. Принципы, разработанные ученым, получили дальнейшее развитие в работах Л.Видгофа, Л.Долгополова, Г.Кнабе, В.Кривоноса, В.Марковича (Видгоф 1998, Долгополов 1985, Кнабе 1996, Кривонос 1994, 1996а, 19966; Маркович 1989 и т.д.).

Особый подход к проблеме воплощения Петербурга в произведениях художественной литературы сложился у представителей структурно-семиотической школы (Ю.Лотман, З.Минц, В.Топоров и др.). Исследователи развивают идею 4 города-текста, в частности, "петербургского текста". Сущность этого подхода формирование на основе конкретных произведений литературы эмпирического монолитного сверхтекста. Цементирующее начало и критерии отбора связаны с единством описания объекта (Петербурга), с единым локально-петербургским словарем, с подчиненностью максимальной смысловой установке - путь к нравственному, духовному возрождению, когда жизнь гибнет в царстве смерти, а ложь и зло торжествуют над истинои и добром, - реализуемой в элементах внутренней структуры (объективный состав, природные и культурные явления, душевные состояния) Петербургского сверхтекста, со сгущением напряженности, остротой или расслабленностью энергетических предсмыслов, проявляющихся на уровне подсознания. Для исследователей не играет никакой роли разножан-ровость произведений, время создания, идейно-тематические, философские, религиозно-этические представления авторов. В этом главное различие, отмечает В.Топоров, между темами "Петербург в русской литературе" ("Образ Петербурга") и "Петербургский текст русской литературы". При всей специфичности подхода и методов исследования выводы структурно-семиотической школы весьма плодотворны и важны. Достижениями данного направления литературоведческой мысли воспользовались ученые, обратившиеся к проблеме город-литература с более традиционных позиций.

Отметим, что к середине 90-х годов XX века в традициях структурно-семиотической школы разрабатывается и понятие "московского текста" литературы (Москва и "московский текст" русской культуры 1998; Вайскопф 1994, Лотмановский сборник 1997 и т.д.).

Однако наиболее распространенный подход к проблеме большого города в литературе в трудах советских литературоведов - тематический. И в этом случае Москва, Петербург или Ленинград воспринимаются лишь как фон, а горожане как действующие лица произведений (Александров 1987, Борисова 1979, Вернадский 1987, Макогоненко 1987 и т.д.).

Анализ научной литературы по теме позволяет выделить ряд понятий, функционирующих на терминологическом уровне: тема Петербурга, Москвы (большого города) в русской литературе, петербургская традиция в русской литературе, петербургская - московская линия (ветвь) литературы, петербургский - московский текст. В соответствии с указанными литературоведческими концепциями автор и использует их в диссертации.

В зарубежном литературоведении появление работ, связанных как с темой города, так и отражением урбанистических процессов в искусстве, стало довольно традиционным. Исследователи обращаются к противопоставлению

C и м w » желанной деревни и ужасного города и их значению в европейской культуре от античности до наших дней в различных аспектах (Sengle I. Wunschbild Land und Schreckbild Stadt; Зенгле Ф. "Образ желанной деревни и ужасного горо-fla");Williams R. "The country and the city; (Уильяме P. "Село и город"); Knopfimacher U.C. The novel between city and country; (Кнопфлмахер У. "Роман между городом и деревней"), к изучению города как проекции центральных тем в произведениях, к проблеме пространства города и деревни как идеального утопического пространства (Poli В. Le roman american, 1865-1917: Mythes de la У frontiere et de la ville" (Поли Б. "Американский роман 1865-1917 г.г.: Мифология границы и города"); Stange G.R. The frightened poets (Стэндж Г. Испуганные поэты); Watkins F.C. In time and space: Some origin of American fiction. (Уоткинс Ф. "Во времени и пространстве: Об истоках американского романа") и т.д.

Из написанных зарубежными учеными книг особо следует выделить исследования: Fanger Donald "Dostoevsky and Romantic Realism. A Stady of Dostoevsky in Relation to Balthac, Dickens and Gogol". (Фангер Д. Достоевский и романтический реализм. Изучение Достоевского в контексте Бальзака, Диккенса и Гоголя) и Pike В. Image of the city in modern literature. (Пайк Б. "Образ города в современной литературе"). В первой из названных работ литературовед подробно характеризует бесовский город ("душевный город" Беньяна или Иоанна Златоуста, за-^ хваченный бесами-страстями) в его столично-европейской проекции, получившей художественное воплощение у Гоголя, Достоевского, Бальзака и Диккенса (Fanger 1965:106-115). В книге американского исследователя Б.Пайка город в европейской литературной традиции рассматривается через взаимодействие противоречивых, а зачастую полярных установок. С одной стороны, это итог развития цивилизации, хранилище накопленных знании, богатств, а с другой - выродившийся, вымороченный источник нравственного и духовного разложения. Литературовед анализирует город как социально-психологический организм и мифологическую структуру в пространственной и временной протяженности.

В работах зарубежных исследователей сложилась и особая точка зрения на город как на "locus of modernism" и как результат - усвоение стиля модернизма стилем литературы города (F.Maierhofer "Die unbewaltige Stadt: Zum problem der Urbanisation in der literatur". Майерхёффер Ф. Непокорённый город: К проблеме урбанизации в литературе; W.Sharpe, L.Wallock "Visions of City". В.Шарп, Л.Уоллек "Путешествие в город").

В отмеченных трудах исследователей в центре внимания оказались прежде всего те писатели, одни из которых, как писал Н.П.Анциферов, ".создавали ц сложный и цельный образ северной столицы", другие "вносили.свои идеи и стремления осмыслить Петербург в связи с общей системой своего миросозерцания", третьи, "совмещая все это, творили из Петербурга целый мир, живущий своей самодовлеющей жизнью" (Анциферов 1991: 47). Другими словами, литературоведы обращались к творчеству прозаиков и поэтов, прежде всего и в большей степени воспринимающих действительность в образе большого города.

Особо в связи проблемой город и литература необходимо остановиться на оценке учеными произведений А.П.Чехова (в контексте творческого влияния мастера короткого рассказа на городскую прозу 70-80-х годов XX века). Н.П.Анциферов давал следующую характеристику творчества автора "Скучной истории", "Черного монаха": "А.П.Чехов также остался равнодушен к проблеме £ города как индивидуального существования. Русское общество к концу XiX века совсем утратило чувство личности города. У А.П.Чехова можно найти лишь мимолетные замечания, характеризующие быт Петербурга" (Анциферов 1991: 108).

Действительно, изображение большого города не занимает в художественном мире мастера коротких рассказов такого места, как в творчестве А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского. Наиболее характерный хронотоп его произведений - провинциальный городок или дворянская усадьба, Петербург, "самый отвлеченный и умышленный", и Москва, все больше усваивающая эту отвлеченность и умышленность, - место действия сравнительно небольшого количества ^ нарративов А.П.Чехова.

Так, облик северной столицы нашёл своё отражение в рассказах "Хитрец", "Протекция"", "Тоска", "Рассказе неизвестного человека" и некоторых других. Москва выступает как фон, на котором происходят события, в следующих произведениях - "Сильные ощущения", "Хорошие люди", "Без заглавия", "Припадок", "Дама с собачкой", "Анюта", "Свадьба", "Три года", и др. И все же многие исследователи признали, что творчество А.П.Чехова прежде всего связано с развитием городской культуры. "Если не бояться некоторого обострения ф формулировки, то можно утверждать, что на смену эпическому, "деревенскому" образу мира в творчестве Чехова приходит хронотоп "большого города", ибо ра-зомкнутость и неоднородность, несовпадение географического пространства с психологическим полем общения - признаки городского социума, - справедливо указывает И.Сухих. - "Большой город" - вовсе не тема и не образ в творчестве Чехова (формально он, конечно, менее "городской" писатель, чем Гоголь или Достоевский), а именно способ, принцип, художественного видения, который объединяет разные сферы изображения"(Сухих 1987: 139-140). "Большой город" как принцип художественного видения проявляется в творчестве А.П.Чехова и в снижающем звучании мотивов, получивших концептуальное значение в рамках произведений о северной столице (изображение психического надлома и * "возрождения падшей женщины, тяжелой жизни "униженных и оскорбленных"), и в воплощении типа дезориентированного миропредставления, и в обостренном интересе к "среднему человеку" - неудачнику и "обыденной жизни", и в понимании мира как утратившего свою цельность, связи, ставшего механическим набором случайных, разнородных и разноплановых явлений, и в доведении до предела психологической несовместимости действующих лиц, и в теме отчуждения, и в особых средствах поэтики. Многое из того, что гениально почувствовал и художественно воплотил мастер коротких рассказов, современные культурологи и социологи будут использовать для характеристики и идентификации "урбанизированной среды обитания".

Учитывая значение набоковских традиций для городской прозы 70-80-х годов XX века, отметим похожий подход (аналогичный оценке рассказов и повестей А.П.Чехова ученым И.Сухих) литературоведов к творчеству автора романов "Приглашение на казнь", "Подвиг" и т.д. З.Шаховская в своей книге "В поисках Набокова" подчеркивает, что В.Набоков "столичный, городской петербургский человек", прямая противоположность "русским писателям-помещикам, имевшим земельные корни и знание крестьянского говора" (Шаховская 1991: 62-63). Для ^ исследовательницы это доминирующее мироощущение Набокова-человека оказалось лейтмотивным способом видения и принципом художественного воплощения действительности, характерным для творческой индивидуальности прозаика. Как отмечает З.Шаховская, в творчестве В.Набокова "описания русской природы похожи на восторги дачника, а не человека, с землею кровно связанного", в основном "пейзажи усадебные, а не деревенские", в описаниях преобладают "новые слова, новые оттенки красок и сравнений" - необычные и экзотические, непривычны для русской литературы и увлечения героя - коллекционирование бабочек (Шаховская 1991: 63). "Набоковская Россия - очень закрытый мир, с тремя персонажами - отец, мать и сын Владимир", - делает вывод исследовательница. Широко распространена, в том числе в трудах зарубежных лите-Щ ратуроведов, трактовка произведений В.Набокова как модернистского "локуса" городской культуры. В последнее время появились и специальные работы, рассматривающие специфику преломления темы города в творчестве В.Набокова

Engel - Braunshmidt 1995). Данный подход - попытка оценить того или иного писателя с позиции развития прежде всего городской культуры - представляется неординарным ракурсом, позволяющим увидеть неожиданные черты творческой индивидуальности художника слова.

Следует отметить ещё ряд аспектов проблемы город - литература, к которым обращались исследователи.

Мифологический аспект ориентирован не только на петербургские или московские мифы, но и на урбанистический тип культуры в контексте космогонического процесса (сакральное знамение, сакральное месторасположение; культ основателя, наделенного чертами космократора, демиурга и постепенно приобретающего функции охраняющего духа, божества; особые ритуалы, связанные с основанием города). В этом же ряду может быть названо и выявление за конкретно-историческими реалиями специфического "архаического прототипа" города (Анциферов 1924, Брагинская 1999, Бусева-Давыдова 1999, Вайскопф 1994, ^ Виролайнен 1997, Грачёва 1993, Доценко 1994, Кнабе 1996, Кривонос 1996а, Ло Гатто 1992, Назиров 1975, Осповат, Тименчик 1987, Pike 1981, Петровский 1991, Скарлыгина 1996 и т.д.). Другой аспект проблемы город-литература - жанровый. Целый ряд исследователей выделили жанр "петербургской повести" (Макого-ненко 1982, Маркович 1989, Захаров 1985, О.Дилакторская 1995, 1999). Л.П.Гроссман пишет о "городском романе", Л.Долгополов и Дилакторская о "петербургском романе (Гроссман 1939; Долгополов 1985, 1988, Дилакторская 1999). Подобный подход к художественным произведениям не ограничивается русской литературой XIX-начала XX века. Исследует тип городского романа в американской литературе и B.Gelfant (Gelfant 1954).

Одним из путей развития исследовательской мысли, обратившейся к специ-4 фике соотнесенности город-литература, стала попытка увидеть через осмысление действительности в образе очагов цивилизации концептуальность символизма, акмеизма и футуризма как литературных направлений. Однако эта проблема скорее заявлена, чем решена. Пожалуй, лишь для футуризма как литературного направления практически все исследователи подчеркивали значимость урбанизма, причем, как для программных заявлений, так и для творчества ("Футуристы проявили интерес к материальной культуре города", - фиксирует А.Михайлов (1998: 86); "Как известно, жизнь большого современного города была частью футуристической программы", - пишут авторы "Истории русской А литературы. XX век. Серебряный век" (История русской литературы. XX век 1995: 575)). Литературоведы отмечают упоение описанием техники и достижениями цивилизации, желание отразить лихорадочную жизнь большого города, "религию скорости", передающую динамизм развития действительности, воплощение принципа "симультанизма" (передача хаоса и какофонии разнородных восприятий), введение "телеграфного стиля", культивирование композиционных и сюжетных сдвигов, смещения и перебои формы. Можно выделить и целый ряд научных работ, посвященных исследованию образа города в творчестве футури-I стов (Stahlberger 1964, Киселёва 1978; Чернышов 1994; Марченкова 1995; Берн-штейн 1989; Старкина 1995; Bjornager Jensen 1977, 1981 и т.д.).

Город всегда интересовал как явление культурно-исторического плана и представителей ещё одного литературного направления русской литературы начала XX века - акмеистов. Исследователи писали о Петербурге А.Ахматовой (Leiten 1983, Степанов 1991, Васильев 1995); О.Мандельштама (Барзах 1993; Van Der Eng-Liedmeier 1997, Седуро 1974, Широков 1995 и т.д.); Москве, Риме О.Мандельштама (Видгоф 1995, 1998, Пшыбыльский 1995, Немировский 1995 и т.д.). Однако соотнести специфику акмеизма как литературного направления с художественными принципами воплощения образа города в творчестве названных поэтов и Н.Гумилёва ещё предстоит. Впервые эту проблему поставил # В.Вейдле. В статье "Петербургская поэтика" литературовед указал, что акмеизм органично вырастает из петербургской поэтики ("То, что оказалось общим у трёх поэтов, писавших стихи "Чужого неба", "Колчана", "Камня", "Вечера" и

Чёток", положило начало тому, что можно назвать петербургской поэтикой. Гумилёв был зачинателем её, поскольку врожденная его склонность к поэтической портретное™ или картинности нашла отклик у Мандельштама, а на первых порах и у Ахматовой." (Вейдле 1990: 113). Однако в дальнейшем обозначенная линия исследования своего развития не получила.

Проблема Петербурга (и шире город) и символизм как литературное направление также становилась предметом внимания ученых. (Минц, Безродный, Данилевский 1984, Мирза-Авакян 1985, Бронская 1996 и т.д.). Речь прежде всего идет об урбанизме В.Брюсова (Бурлаков 1975, Дронов 1975, 1983, Некрасов 1983,Максимов 1986, Гаспаров 1995 и др.) и о Петербурге А.Блока (Лотман 1981, Минц 1971, 1972, Орлов 1980, Александров 1987, Приходько 1994) и А.Белого (Долгополов 1985, 1988, Дубова 1995; Тарасевич 1993; Черников 1988; Фиалкова 1988; Симачёва 1989 и др.). Материала по данному вопросу накопилось достаточно, чтобы дать ответ: центр или периферия мистического учения "страшный мир" города? Или, если сформулировать поставленную проблему другими словами: является ли осмысление действительности в образе Петербурга концептуальным для символизма и символистов? И в случае утвердительного высказывания, как соотносятся северная столица и другие города (Москва, Рим) с идеей Вечной Женственности, характерной для творчества "младших символистов" и составляющей квинтэссенцию этого направления? Ответы на данные вопросы помогут выявить законы и принципы, по которым конструируется обобщенная модель города у символистов, и существенно расширить представление о воплощении Петербурга в творчестве отдельных представителей "серебряного века".

При этом необходимо отметить и следующий факт: ряд исследователей считает, что "младшие символисты" решают городскую тематику в духе эсхатологического антиурбанизма. Однако, как справедливо отмечает Д.Максимов: ".антиурбанистический дух характерен для всякого подлинного и глубокого урбанизма." (Максимов 1986: 26-27). Действительно, замечание литературоведов не совсем точно: эсхатологичность не может определять антигородской характер творчества А.Блока, А.Белого и др. Речь идёт о различных концепциях очагов-цивилизации рубежа Х1Х-ХХ веков. Урбанизм не сводится к пониманию его в качестве только положительной тенденции, взятой в противопоставлении природе. Для одних писателей он связывается с процессами технизации, для других - с предельной мифологизацией, для третьих - с представлениями о возможном равновесии между искусственным и естественным и т.д.

Творчество символистов, акмеистов и футуристов не стало для литературоведов "окончательным подведением итогов". За последние несколько лет появился целый ряд работ, исследующих специфику осмысления действительности в образе города в произведениях писателей 20-30-х годов. Традиционен интерес литературоведов к творчеству А.Ахматовой, М.Булгакова, О.Мандельштама, появился и ряд новых имен - Д.Хармс, А.Егунов, К.Вагинов, А.Платонов, Б.Лифшиц, Б.Пильняк, А.Ремизов, М.Козырев. (Арензон 1995, Васильев 1995, Гапоненко 1996, Гаспаров 1997, Горинова 1996, Григорьева 1996, Дарьялова 1996, Доценко 1994, Друбек-Майер 1994, Кацис 1996, Кибальник 1993, Кнабе 1996, Любимова 1995, Мягков 1993, Обухова 1997, Петербургский текст 1996 и т.д.).

В творчестве отмеченных писателей (и это неоднократно подчеркивали литературоведы) нашла свое завершение тема города в том ракурсе, в котором она | получила воплощение в XIX веке. Не случайно у представителей структурно-семиотической школы получила развитие идея "закрытости" петербургского текста, его завершенности произведениями К.Вагинова (хотя В.Топоров поставил вопрос о возможности включения в петербургский текст произведений В.Набокова и А.Битова).

На наш взгляд, целесообразно говорить не об угасании традиции, а о наметившихся изменениях в осмыслении действительности в образе большого города в 20-30-е годы.

Л.Долгополов в книге "Андрей Белый и его роман "Петербург"" выделил особый путь, по которому идет развитие темы города": "Петербург порождает новую и самостоятельную линию в возникающем жанре исторического романа. Элементы мифологизма дают знать о себе и здесь" (А.Н.Толстой, Ю.Н.Тынянов и др) (Долгополов 1988: 202).

Исследователи отметили ещё одно специфическое осмысление действительности в образах города и деревни как драматического противопоставления двух начал русской жизни в произведениях Б.Пильняка, Н.Клюева, С.Клычкова, Н.Никитина, Л.Леонова, Л.Сейфуллиной и др. Подчеркнём, что возникшая оппозиция город-деревня и определяла идейно-художественный аспект в рассказах, романах, поэмах указанных писателен в силу самой антиномичности использованных понятий. Город и деревня в послереволюционных произведениях оказались теми разнозарядными полюсами, между которыми и возникало динамическое смысловое напряжение повествования. Ф Тема города в 30-е годы XX века трансформировалась и в преломлении через соотнесенность с материально-практической сферой. Это было связано с особым мироощущением человека, пережившего революцию и гражданскую войну. Люди внезапно почувствовали себя Робинзонами, выброшенными после кораблекрушения на необитаемый остров. Разруха, отсутствие необходимых вещей и товаров, нехватка продовольствия привели к активному включению человека в материально-практическую сферу. И как следствие появляется большое количество произведений на производственную тему - "Соть" (1929) Л.Леонова, "Время, вперед!" (1932) В.Катаева, "Кара-Бугаз" (1932), "Колхида" (1934) К.Паустовского, "Мужество" (1934-1938) В.Кетлинской, "Гидроцентраль" (19291941) М.Шагинян, "Живая вода" (1940-1949) А.Кожевникова, "На диком бреге" * (1959-1961) Б.Полевого и другие. Книги, рассказывающие о строительстве металлургического гиганта ("Время, вперед!"), целлюлозно-бумажного комбината ("Соть"), гидроэлектростанции ("Гидроцентраль"), нового города ("Мужество"), плотин ("На диком бреге") писались с 1929 по 1951 год. Однако общим для них оказывается тяготение проблематики к единому центру: человек - время - дело, в материально-практическом преломлении. В данных произведениях обнаруживается существенная и отличительная черта собственно городской цивилизации - преобладание исключительно деятельностно-трудовых, производственных смыслов человеческого существования. Здесь, как отмечают культурологи, и ^ обозначилось главное отличие деревенского мирообразования от урбанистического. Для первого характерно "центральное положение земли как единого и цеее. лостного духовно-телесного явления родовой почвеннической основы жизнедеятельности и жительствования человека в мире" (Историческая поступь культуры 1994: 120). Для второго образ земли выступает как производственный объект приложения сил, в сугубо утилитарном плане. Романы, повести и рассказы на производственную тему 20-60-х годов художественно зафиксировали "вхождение" человека в материально-практическую сферу, что обозначило соф вершенно особый применительно к ходу общественно-исторического развития поворот темы города.

С этих позиций городская проза 70-80-х годов XX века обозначила отход от изображения человека в материально-практической, деятельностно-трудовой сфере и возвращение к петербургско - московской традиции русской литературы.

Отмеченные литературоведческие аспекты и определяют особенность подхода к городской прозе как к одному из вершинных достижений историко-литературного процесса 70-80-х годов XX века. Этот важнейший пласт нашей культуры до сих пор остается недостаточно исследованным. Отсюда вытекает и цель диссертации - всесторонне проанализировать русскую городскую прозу * 70-80-х годов как художественную систему, выяснить её составляющие и особенности функционирования в историко-литературном процессе.

Достижение цели исследования потребовало решить ряд теоретических и историко-литературных задач:

Рассмотреть городскую прозу 70-80-х годов как одну из тенденций развития историко-литературного процесса, как эстетическую общность;

Проследить петербургско - московскую традицию русской литературы в городской прозе;

Определить характер эстетической продуктивности городской прозы; -представить различные формы психологизма в городской прозе; -проанализировать творческие открытия городской прозы в контексте как русской литературы 19-20 веков, так и мировой.

Научная новизна диссертации заключается в целостном монографическом исследовании городской прозы 70-80-х годов как художественной системы, как эстетической общности и как одной из тенденций развития историко-литературного процесса. Данная работа одной из первых рассматривает произведения Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха под таким углом зрения. Новаторство диссертации и в том, что городская проза анализируется в едином типологическом ряду с петербургско - московской линией русской литературы как её продолжение и развитие в 70-80-е годы XX века. Особое место уделяется выявлению специфики городской прозы на основе сходства и различия с западноевропейской, деревенской, эмигрантской прозой. В диссертации городская проза впервые анализируется через разнообразный спектр характеристик - хронотоп, традиции, специфика освоения действительности, типология героев. Автором намечен ценностный вектор преемственности, определяющийся художественной ориентированностью на творчество А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова, М.А.Булгакова, В.В.Набокова. Впервые предложено изучение городской прозы как художественного явления, предшествующего становлению постмодернизма в русской литературе.

Теоретическое значение диссертации

В создании теоретических основ, позволяющих ввести городскую прозу как терминологическое понятие в историю русской литературы 70-80-х годов;

В обосновании целостности и системности городской прозы как литературного феномена;

В выделении единой мотивной структуры применительно к городской прозе;

В разработке концепции личности и типологии героев в художественной системе городской прозы.

Достоверность и обоснованность результатов исследования определяется обращением к фундаментальным, методологическим трудам литературоведов, философов и культурологов XX века, связанных с поставленной проблемой, а также разнообразными формами апробации. Выводы, к которым пришел диссертант, - итог непосредственной исследовательской работы над художественными текстами изучавшихся авторов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Шаравин, Андрей Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Город в качестве условного фона, специфического историко-литературного колорита, существующих условий жизни появляется в литературе с древнейших времен. Трагический переход от родовых уз к законам античных городов-полисов, городская средневековая литература, петербургско-московская традиция в русской литературе, западноевропейский городской роман - вот лишь некоторые вехи, обозначившие этапы "городского текста" в мировой литературе. Исследователи также не могли пройти мимо данного факта. Сложилось целое научное направление, анализирующее особенности изображения города в творчестве мастеров слова.

Так, исследователи, обращавшиеся к русской литературе 60-80-х годов XX века, отмечают, что в ней обозначилось тяготение писателей к образованию эстетических общностей с художественным сцеплением между рассказами, повестями, романами в рамках военной, деревенской, городской прозы. Из отмеченной "триады" городская проза - наиболее значительное белое пятно на карте истории литературы данного периода.

Сердцевину этого уникального художественного явления, обозначенного в диссертации как городская проза, составляет творчество Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха.

В работе выясняются "статус" и критерии, позволяющие выделить городскую прозу в историко-литературном процессе 70-80-х годов XX века.

С точки зрения развития и взаимодействия творческих индивидуальностей Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха городская проза - эстетическая общность писателей. В контексте историко-литературного процесса городская проза - одна из тенденций развития. В плане связей, сцеплений между текстами писателей городская проза - художественно организованная система.

Разумеется, речь идёт не об отдельных параметрах - характеристиках описываемого явления, а взаимосвязанных и взаимодействующих компонентах единого целого.

Так, городская проза как эстетическая общность писателей прежде всего реализуется в творческих принципах моделирования действительности в свете идеала, сформировавшегося в ценностном русле урбанистической культуры. Избирательность Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха глубоко концептуальна. Своеобразный контрапункт художественных миров, создаваемых писателями, - большой город и процессы, в нем происходящие. Образы Москвы или Ленинграда по-разному отразились в произведениях Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха, однако для каждого из отмеченных писателей обращение к жизни технополиса, несомненно, осмыслено на уровне программы, манифеста и является основой, позволяющей рассмотреть рассказы, повести, романы названных авторов как явления единого эстетического порядка. Созданный мир построен совершенно по иным законам, чем тот, который моделируют художники слова, чье творчество развивается в русле аграрно-земледельческой культуры и относится критиками и литературоведами к деревенской прозе. И дело не только в том, что в произведениях писателей часто встречаются урбанистические пейзажи. Действие отдельных рассказов, повестей или романов может разворачиваться в любой точке России - от маканинских поселков, расположенныхх рядом с Уральскими горами, до южных рубежей, куда уезжают отдохнуть герои и героини Л.Петрушевской. Во всех отмеченных случаях периферийное пространство страны накладывается, сливается воедино с технополисом как центром эволюционирующей, формирующейся системы.

И постоянные землеройные работы, которые совершают персонажи В.Маканина - потомки первых уральских старателей-золотодобытчиков и мастеров горного дела - оказываются нерасторжимо-едины с образом Москвы - пещеры, с той пустотой, незаполненностью, отсутствием почвыфундамента под огромным городом в романе "Исчезновение" Ю.Трифонова, повести "Лаз". Иначе быть и не могло, ведь в городской прозе, говоря словами современного литературоведа, "большой город" господствует как "способ, принцип художественного видения, который объединяет разные сферы изображения" (Сухих 19876: 140).

Городская проза как эстетическая общность писателей обнаруживает связи и преемственность в использовании однородных ключевых, доминирующих средств поэтики. Образы-символы, перцептуальный хронотоп дома-ковчега, дома-вагона, города-текста, города-леса организуют художественный мир городской прозы.

Городская проза как одна из тенденций развития литературного процесса 70 - 80-х годов XX века - явление исторически развивающееся. Феномен городской прозы данного периода может быть адекватно оценен лишь в кони и и и 1-ч тексте деревенской и в меньшей степени военной и эмигрантской прозы. Городская проза избирательна и в историко-литературных традициях и предпочтениях - они уходят к петербургской и московской линии, творчеству

A.П.Чехова. Можно отметить и особую соотнесённость рассказов, повестей и романов Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, М.Кураева,

B.Пьецуха с "народно-мифологическим" слоем.

Библейский "нечестивый" Вавилон - своеобразный "архаичный прототип" Москвы и Ленинграда в городской прозе. В работе прослеживаются вавилонские реалии, отразившиеся в чертах технополиса конца XX века.

Все сказанное позволяет видеть не только единые, скрепляющие основы городской прозы как эстетической общности, но и особую внутреннюю целостность, проявляющуюся в логике художественного становления, развития и эволюции творчества Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха как художественной системы. Мотивы, концепция личности и являются главными компонентами, определяющими структуру городской прозы.

Мотивы стали для городской прозы своего рода посредником между действительностью и эстетической реальностью. "Квартирный вопрос", "другая жизнь", побег- "убег", воздействие города на человека - элементы системы, активизирующие механизм взаимодействия всех её компонентов. Именно мотивы "генерируют" особое силовое поле городской прозы, создающее возможности для проявления и развертывания самых разнообразных пересечений, сцеплений, связей.

В концепции личности наиболее явно отразился внутренний нерв развития городской прозы 70-80-х годов. Специфика взгляда на мир и человека реализуется прежде всего через динамику поисков и обретений. Несомненно, что своеобразный центр городской прозы - творчество Ю.Трифонова. Именно автор московских повестей задал своими произведениями особую тональность и направленность городской прозы, определив специфику её развития в 70-80-е годы XX века. А.Битов как писатель во многом развивался параллельным путем с Ю.Трифоновым, да и сами прозаики ощущали собственную творческую близость, однако приоритет художественных первооткрытий, имеющих непосредственное отношение к сфере современного технополиса, остается всё-таки за создателем "Времени и места", "Исчезновения". Московские повести и роман "Пушкинский дом" знаменовали обращение авторов к чеховскому типу героя-неудачника. Однако А.Битов произвел "сращение" реалистических принципов изображения личности с постмодернистскими. Что касается Ю.Трифонова, то в "Обмене", "Предварительных итогах" обозначилась попытка соединения чеховского типа героя с прустовскими поисками утраченного времени, позднее целенаправленно реализованная в романе "Время и место", "Исчезновение". В.Маканин в 80-е годы, после смерти Ю.Трифонова, выступил как продолжатель намеченного пути развития, об* ретая к концу десятилетия и собственное самобытное звучание в разработке лишь пунктирно намеченных городской прозой традиций. В романе "Один и одна" писатель продолжил трифоновский эксперимент, соединив чеховского героя-неудачника с художественными открытиями западноевропейских экзистенциалистов. Концепция аутсайдерства как основная линия развития городской прозы реализовалась и в обращении художников слова к образу маленького человека, напомнившему о петербургской традиции в русской литературе ("Долгое прощание", "Другая жизнь" Ю.Трифонова, "Ключарев и Алимушкин" В.Маканина).

Особая роль принадлежит творчеству Л.Петрушевской - именно она увидела в современной жизни и ввела в художественную практику образы "униженных и оскорблённых" 70-80-х годов XX века. И городская проза, наряду с чеховской концепцией дезориентированного миропредставления, обрела и "слабые кости" бренного маленького человека. И, конечно, с отмеченных позиций уникальное значение имеет творчество В.Пьецуха. Подобно тому, как А.П.Чехов в жанре криптопародии художественно зафиксировал тривиальность темы маленького человека в рассказе "Смерть чиновника" и образа подпольного парадоксалиста в рассказе "Слова, слова", так произведения автора "Новой московской философии" оказались кривым зеркалом, от-I разившим героя городской прозы. В.Пьецуха интересуют эволюционные тупики, и его задача - обнаружить их даже там, где они ещё только начинают проявляться. Именно поэтому творчество писателя "взрывается" многообразием пародийных резонансов, имеющих в фокусе прицела не только первоисточник в рассказах, повестях и романах А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова, но прежде всего его отражение на страницах городской прозы. Не обходит сатирический дар В.Пьецуха и произведения Ю.Трифонова, которые также не раз используются как индикаторы для обозначения целого ряда явлений современности. Творчество писателя, озарившееся пародийными отсветами, стало итогом, своеобразным завершающим этапом, подводящим черту под произведениями Ю.Трифонова, А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской.

Концепция личности отразила внутреннюю направленность развития городской прозы: от сугубо реалистического полотна русской жизни к реалистическому полотну с ярко выраженными постмодернистскими узорами.

Таким образом, на основе целостности, структурности, органичности городская проза образует саморазвивающуюся по законам художественной вероятности и необходимости систему.

Исследование городской прозы потребовало соединения синхронного и 1 диахронного подходов. Синхронный срез городской прозы определяется конкретным отрезком историко-литературного процесса 70-80-х годов и требует обращения ко всей совокупности произведений писателей данного периода (проза, статьи, очерки и т.д.). Диахронный план прослеживает генетические связи с отечественной и зарубежной литературной традицией, ритмы преемственности, восходящие к народно-мифологическому слою.

Начало 90-х годов знаменует уже совершенно иную ситуацию. И хотя ряд знаковых для городской прозы тем, мотивов, идей нашли своё дальнейшее художественное осмысление в произведениях А.Битова, В.Маканина, М.Кураева, Л.Петрушевской, всё-таки прозаики тяготеют к иным эстетическим платформам, входят в художественные системы, образованные по дру-I гим творческим законам. Однако речь не идёт об исчерпанности традиций городской прозы, происходит их эволюция и трансформация в соответствии с реалиями новой эпохи. Наметилось смещение в представлениях Восток -Запад, город - деревня, мир - страна, о чём свидетельствуют последние рассказы, повести и романы А.Битова, В.Маканина, Л.Петрушевской, В.Пьецуха, М.Кураева.

В середине - конце 90-х годов появилось большое количество произведений, имеющих прямое отношение к теме города в её петербургской и московской ипостасях ("Мальчик. Роман в воспоминаниях, роман о любви, петербургский роман в шести каналах и реках" О.Стрижак, "Последний герой" ^ А.Кабакова, "Слепые песни" Н.Садур, "На развалинах нашего Рима"

Т.Вольтской, "Член общества, или Голодное время" С.Носова и т.д.). Однако та концептуальность, определяющая специфику городской прозы, рождённая полемикой с деревенской прозой, необходимостью нового возвращения к униженным и оскорблённым" в конце XX века, в чём-то утратила своё значение, а в чём-то и элемент новизны. Середина и конец 90-х ставят новые задачи, определяют новые поиски. Какой окончательный вид обретёт городская тема, ответить ещё трудно. Есть только отдельные штрихи, пока не сложившиеся в целостную картину. Городская тема ждёт своего нового лидера, каким был Ю.Трифонов в 70-е годы XX века. 90-е стали интересным и увлекательным, но всё-таки предисловием к новым страницам, которые будут написаны в XXI веке.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Шаравин, Андрей Владимирович, 2001 год

1. Абрамов 1990-1995 Абрамов Ф. Собр. соч. в 6-ти томах. - Л.: Худож. литра, 1990-1995.

2. Аверинцев 1991 Аверинцев С. Конфессиональные типы христианства у раннего Мандельштама //Слово и судьба О. Мандельштама. - М., 1991. - С. 287-298.

3. Агаева 1996 Агаева Т.И. Петербург как город романтической традиции в творчестве В.Ф.Одоевского //Рус. филология. - Харьков, 1996. - №3/4. - С. 19-22.

4. Агаева 1997 Агаева Т.И. Петербург как культурное пространство в русской литературе XIX века: (Мифологический аспект) //Язык и культура (Мова i культура). - Киев, 1997. - Т. 4. - С. 3-4.

5. Агеев 1989 Агеев А. Государственный сумасшедший, или Соловей в петербургском тумане //Лит. обозрение. - М., 1989. - №8. - С. 48-52.

6. Агеев 1991 Агеев А. Конспект о кризисе: Социокультурная ситуация и литературный процесс //Лит. обозрение. - М., 1991. - №3. - С. 15-21.

7. Агеносов 1995 Агеносов В.В. Феномен жизни и феномен времени. Проза Ю.Трифонова, В.Маканина, Т.Толстой //Литература народов России XIX -XX веков. - М.: Просвещение, 1995. - С. 233 - 247.

8. Аксёнов 1990 Аксёнов В. Ожог. - М., 1990. - 402 с.

9. Александров 1987 Александров A.A. Блок в Петербурге - Петрограде. -Л.: Лениздат, 1987. - 236 с.

10. Александров 1989 Александров Ю.Н. Предисловие //Московская старина. -М., 1989.-С. 3-22.

11. Амусин 1986 а Амусин М. Между эмтерикой и эмпиреями: Заметки о бытовой прозе //Лит. обозрение. - М., 1986. - №9. - С. 17-23.

12. Амусин 1986 б Амусин М. Как в городе живем. (Тема города в современной прозе) //Звезда. - Л. 1986. - №11. - С. 177-184.

13. Амусин 1996 Амусин М. "В Петербурге мы сойдемся снова." (Ленинградская школа прозаиков и Петербургский текст русской литературы) //Ежеквартальник русской филологии и культуры. - СПб., 1996. - №2. - С. 180-206.

14. Андреев 1993-1996. Андреев Д. Собр. соч. в 3-х томах. - М.: Московский рабочий, Урания, 1993-1996.

15. Андреев 1994 Андреев Л. Жан-Поль Сартр. Свободное сознание и XX век. - М.: Московский рабочий, 1994. - 333 с.

16. Андреев 1990-1996 Андреев Л. Собр. соч. в 6-ти томах. - М.: Худож. литра, 1990-1996.

17. Анипкин 1993 Анипкин Ю.Д. Жизнь, обыкновенная, как снег: (Моск. проза Ю. Трифонова) //Рус. яз. за рубежом. - М., 1993. - №5/6. - С. 92-97.

18. Анненский 1988 Анненский И. Избранные произведения. - Л.: Худож. литра, 1988.-736 с.

19. Аннинский 1988 Аннинский Л. Как удержать лицо (о творчестве М. Кураева) //Новый мир. - 1988. -№12. - С. 218-221.

20. Аннинский 1991 Аннинский Л. Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники.: К диалектике поколений в русской культуре //Лит. обозрение. -М., 1991.-№4.-С. 10-14.

21. Анциферов 1924 Анциферов Н.П. Быль и миф Петербурга. - Пг., 1924.

22. Анциферов 1991 Анциферов Н.П. "Непостижимый город.": Душа Петербурга, Петербург Достоевского, Петербург Пушкина. - Л.: Лениздат, 1991.-335 с.

23. Арензон 1995 Арензон М.Я. "Фантастический реализм" Советской Москвы в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита" /Лепш роё1ашш. -Коломна, 1995. - С. 65-70.

24. Архангельский 1989 Архангельский А. В тоске по контексту //Вопр. литературы. - М., 1989. - №7. - С. 68-102.

25. Асанова 1989 Асанова Н.А. Образ Парижа в романе Э. Хэмингуэя "Фиеста" //Заруб, лит. Пробл. метода. - Л., 1989. - Вып. 3. - С. 175-182.

26. Астафьев 1991 Астафьев В. Собр. соч. в 6-ти томах. - М.: Молодая гвардия, 1991.

27. Афанасьев 1994 Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу в 3-х томах. - М.: Изд-во "Индрик", 1994.

28. Балахнов 1990 Балахнов В. Е. "Разрежьте сердце мне - найдёте в нём Париж!" //Париж изменчивый и юный: Сб. произведений. - Л., 1990. - С. 941.

29. Барзах 1993 Барзах А.Е. Изгнание знака. (Египетские мотивы в образе Петербурга у О.Э.Мандельштама) //Метафизика Петербурга. - СПб., 1993. -С. 236-250.

30. Баруздин 1987 Баруздин С. Неоднозначный Трифонов //Дружба народов. -1987.-№10.-С. 255-262.

31. Бархин 1986 Бархин М.Г. Город. Структура и композиция. - М.: Наука, 1986.-262 с.

32. Бахнов 1988 Бахнов Л. Семидесятник //Октябрь. - 1988. - №9. - С. 169175.

33. Бахтин 1990 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Худож. лит-ра, 1990. - 541 с.

34. Бахтин 1994 Бахтин М. Проблемы творчества/поэтики Достоевского. -Киев, 1994.-510 с.

35. Бежецких 1989 Бежецких М.А. Гротескный образ города в сатирической прозе А. Платонова /Моск. гос. пед. ин-т им. В. И. Ленина. - М., 1989. - 30 с. Рукопись деп. в ИНИОН АН СССР №40222 от 23. 11. 89.

36. Белая 1983 - Белая Г. Художественный мир современной прозы. М., 1983.

37. Белая 1986 Белая Г. Литература в зеркале критики. - М.: Сов. писатель, 1986.-386 с.

38. Белая 1987 Белая Г. Путешествие в поисках истины. - Тбилиси: Изд-во "Мерани", 1987.-223 с.

39. Белов 1991 Белов В. Собр. соч. в 5-ти томах. -М.: Современник, 1991.

40. Белов 1996 Белов С. "Исповедь окончательно утвердила моё имя" (Символика образа Петербурга в романе Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание") //Слово. - М., 1996. - №9/10. - С. 4-6.

41. Белый 1934 Белый А. Мастерство Гоголя. - М.-Л., 1934.

42. Белый 1990 Белый А. Собр. соч. в 2-х томах. - М.: Худож. лит-ра, 1990.

43. Бергсон 1992 Бергсон А. Собр. соч. в 4-х томах. - М.: "Московский клуб", 1992.-336 с.

44. Берков 1957а Берков П.Н. Идея Петербурга - Ленинграда в русской литературе //Звезда. - 1957. - №6. - С. 177-182.

45. Берков 19576 Берков П.Н. Петербург - Петроград - Ленинград и русская литература //Нева. - 1957. - №6. - С. 202-205.

46. Вернадский 1987 Вернадский С. На перекрёстке. Тема города в современной русской литературе //Лит. обозрение. - М., 1987. - №12. - С. 7477.

47. Бернштейн 1989 Бернштейн Д. Изображение города как форма его средового осознания (Образ города в творчестве Хлебникова) //Городская среда. Сб. мат. всесоюз. науч. конф.; Ч. 1. -М., 1989.

48. Бирон 1991 ~ Бирон B.C. Петербург Достоевского: Гравюры на дереве Н. Конфанова //Сов. фонд культуры. Л.: Свеча, 1991. - 45 с.

49. Битов 1990 Битов А. Одноклассники. К 90-летию О. В. Волкова и В. В. Набокова //Новый мир. - 1990. - №5. - С. 224-243.

50. Битов 1991 Битов А. Мы проснулись в незнакомой стране. - Л.: Сов. писатель, 1991. - 153 с.

51. Битов 1996 Битов А. Собр. соч. в 4-х томах. - Харьков.: Фолио - М.: Тко Act, 1996.

52. Благой 1978 Благой Д.Д. О традициях и традиционности //Традиция в истории культуры. - М., 1978. - С. 27-39.

53. Бланк 1995 Бланк К. По заколдованным местам Гоголя //Новое литературное обозрение. - М., 1995. - №11. - С. 177-179.

54. Блок 1980-1982 Блок А. Собр. соч. в 6-ти томах. - Л.: Худож. лит-ра, 19801982.

55. Богомолов 1989 Богомолов H.A. История одного замысла //Русская речь. -М., 1989.-№5.-С. 38-47.

56. Бодрийяр 2000 - Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть: Трактат. -М.: Добросвет, 2000. 352 с.

57. Большакова 1995 Большакова А.Ю. Русская "деревенская проза" 1960 -1990-х годов в англо-американском восприятии //Филологические науки. -1995.-№5-6.-С. 45-54.

58. Большакова 1998 Большакова А.Ю. Деревня как архетип: от Пушкина до Солженицына. - М., 1998.

59. Большакова 2000 Большакова А.Ю. Нация и менталитет: Феномен "деревенской прозы" XX века. - М., 2000. - 132 с.

60. Бондаренко 1990 Бондаренко В. "Московская школа", или эпоха безвременья. - М., 1990. - 271 с.

61. Борисова 1979 Борисова Е.А. Некоторые особенности восприятия городской среды и русская литература второй половины XIX века //Типология русского реализма второй половины XIX века. - М., 1979.

62. Борисова 1988 Борисова И. Предисловие //Петрушевская Л. Бессмертная любовь. Рассказы. - М.: Московский рабочий. - 1988. - С. 213-222.

63. Бочаров 1975 Бочаров А. Восхождение //Октябрь. - 1975. - №8. - С. 203211.

64. Бочаров 1982 Бочаров А. Бесконечность поиска. - М.: Сов. писатель, 1982.-423 с.

65. Бочаров 1983 Бочаров А. Листопад //Лит. обозрение. - 1983. - №3. - С. 45-48.

66. Бочаров 1986 Бочаров А. Чем жива литература? - М.: Сов. писатель, 1986. - 400 с.

67. Брагинская 1999 Брагинская Н.В. Затонувший город: стратегема или мифологема? //Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию В.В.Иванова. - М.: ОГИ, 1999. - 799 с.

68. Brand 1991 Brand D. The spectator and the city in nineteenth century American literature. - N. Y., 1991. - 242 p.

69. Броделъ 1986 Бродель Ф. Города //Бродель Ф. Структура повседневности: возможное и невозможное. - М.: Прогресс, 1986. - С. 509-592.

70. Бронская 1996 Бронская Л.И. Урбанистические мотивы в творчестве поэтов - символистов в эпоху первой русской революции //Страницы истории России. - Ставрополь, 1996. - С. 44-46.

71. Брюгген 1984 - Брюгген В. Мир писателя и мир героя: заметки о городской прозе //Звезда. Л., 1984. - №6. - С. 200-207.

72. Брюсов 1973-1975 Брюсов В. Собр. соч. в 7-ми томах. - М.: Худож. литра. - 1973-1975.

73. Будина 1989 Будина О.Р., Шмелева М. Н. Город и народные традиции русских. - М.: Наука, 1989. - 254 с.

74. Булгаков 1990 Булгаков М. Собр. соч. в 5-ти томах. - М.: Худож. лит-ра, 1990.

75. Булгаков 1992 Булгаков М. Великий канцлер: Черновые ред. романа "Мастер и Маргарита". - М.: Новости, 1992. - 540 с.

76. Булгаков 1997 Булгаков С. Два града: Исследование о природе общественных идеалов. - СПб., 1997. - 587 с.

77. Бунин 1988 Бунин И.А. Собр. соч. в 4-х томах. - М.: Правда, 1988.

78. Бурлаков 1975 Бурлаков Н.С. Валерий Брюсов. - М., 1975. - С. 52-62.

79. Бусева-Давыдова 1999 Бусева-Давыдова И. Москва как Иерусалим и Вавилон: соотношение сакральных топосов //Искусствознание. - М., 1999. -№1. - С. 59-75.

80. Бушмин 1978 Бушмин A.C. Преемственность в развитии литературы. - Л., Худож. лит-ра., 1978. - 223 с.

81. Bjornager 1977 Bjornager Jensen. Russian Futurism, Urbanism, and Elena Guro. - Arkona - Arhus - Denmark, 1977.

82. Bjornager 1981 Bjornager Jensen. Город Елены Гуро //Umjetnost Riject. Casopis za znanost i knizevnosti. God XXY. - Zagreb, 1981.

83. Вагинов 1991 Ватинов К. Козлиная песнь. Романы. - М.: Современник, 1991.-592 с.

84. Вайль., Генис 1996 ВайльП., Генис А. Мир советского человека. - М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 367 с.

85. Вайль., Генис 1989 Вайль П., Генис А. Принцип матрёшки. Новая проза: та или "другая" //Новый мир. - №10. - 1989. - С. 247-250.

86. Вайскопф 1993 Вайскопф М. Сюжет Гоголя. - М., 1993. - 592 с.

87. Вайскопф 1994 Вайскопф М., Толстая Е. Москва под ударом или Сатана на Тверской. "Мастер и Маргарита" и предыстория мифопоэтического "московского" текста //Литературное обозрение. - №3/4. - 1994. - С. 87-90.

88. Van Der Eng Liedmeier 1977 - Van Der Eng - Liedmeier Jeanne. Mandelstam"s poem " V Peterburge my sojdemsja snova" //Russian Literature, v -3, juillet 1977/Special issue Osip Mandelstam II/, p. 181-201.

89. Васильев 1995 Васильев И.Е. Лики петербургской музы: Ахматова и Вагинов //Ахматовские чтения: А. Ахматова, Н. Гумилев и русская поэзия начала XX века. - Тверь, 1995. - С. 59-68.

90. Вахитова 1986 Вахитова Т.М. Перспективы общественного развития и современная городская проза //Русская литература. - Л., 1986. - №1. - С. 5666.

91. Вейдле 1990 Вейдле В. Статьи о русской поэзии и культуре. Петербургская поэтика //Вопросы литературы. - 1990. - №6. - С. 97-128.

92. Вейдле 1993 Вейдле В. Петербургские открытки //Петерб. жури. - СПб., 1993.-№1/2.-С. 99-104.

93. Велембовская 1980 Велембовская И. Симпатии и антипатия Юрия Трифонова //Новый мир. - 1980. - №9. - С. 255-258.

94. Великовский 1973 Великовский С. Грани "несчастного сознания". Театр, проза, философская эссеистика, эстетика А. Камю. - М.: Искусство, 1973. -239 с.

95. Видгоф 1995 Видгоф JI. О.Э.Мандельштам в Москве //Лит. обозрение. -№2.- 1995.-С. 78-89.

96. Видгоф 1998 Видгоф Л.М. Москва Мандельштама. - М.: Корона-принт, 1998.-496 с.

97. Викторова 1993 Викторова К. Петербургская повесть //Литературная учёба. - М, 1993. - №2. - С. 197-209.

98. Виноградов 1976 Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. - М.: Наука, 1976.-511 с.

99. Виролайнен 1997 Виролайнен М.Н. Гоголевская мифология городов //Пушкин и другие. - Новгород, 1997. - С. 230-237.

100. Владимирцев 1990 Владимирцев В.П. Петербург Достоевского: (Поэтика локальных историко-этнографических отражений) //Проблема исторической поэтики. - Петрозаводск, 1990. - С. 82-99.

101. Владимирцев 1986 Воздвиженский В. Простор трифоновской прозы //Вопросы литературы. - 1986. - №1. - С. 245-253.

102. Войнович 1993 Войнович В. Собр. соч. в 5-ти томах. - М.: Фабула, 1993.

103. Воронов 1984 Воронов В.И. Художественная концепция. Из опыта советской прозы 60 - 80-х годов. - М., 1984. - 381 с.

104. Women and Russian culture 1998 Women and Russian culture. Ed. By Rosalind March: Bergbabn Books, New York, Oxford, 1998. - 295p.

105. Women Writers and the City 1984 Women Writers and the City. Ed. by Susan M. Squier. Knoxville: U of Tennessee Pr, 1984.

106. Выгон 2000 Выгон Н.С. Юмористическое мироощущение в русской прозе.- М.: Книга и бизнес, 2000. 368 с.

107. Габриэлян 1996 Габриэлян Н. Ева - это значит жизнь (Проблема пространства в современной женской прозе) //Вопросы литературы. - 1996. -№7-8.-С. 31-72.

108. Газизова 1990 Газизова A.A. Обыкновенный человек в меняющемся мире: опыт типологического анализа советской философской прозы 60 - 80-х годов.- М.: Прометей, 1990. 79 с.

109. Газизова 1991 Газизова A.A. Принципы изображения маргинального человека в русской философской прозе 60 - 80-х годов двадцатого века: опыт типологического анализа. - Д. Д. Н. - М., 1991.

110. Гайдар 1986 Гайдар А.П. Собрание сочинений в 3-х томах. - М.: Правда, 1986.

111. Гальперина 1992 Гальперина Р.Г. Топография "Униженных и оскорбленных" //Достоевский: Материалы и исследования. - СПб., 1992. - С. 147-154.

112. Гапоненко 1996 Гапоненко Н.В. Михаил Козырев и его повесть "Ленинград" //Петербургский текст. - СПб., 1996. - С. 106-114.

113. Гаспаров 1994 Гаспаров Б. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы XX века: М.: Наука, 1994. - 303 с.

114. Гаспаров 1995 Гаспаров М.Л. Академический авангардизм: Природа и культура в поэзии позднего Брюсова. - М.: Рос. гуманит. ун-т, 1995. - вып. 10.-38 с.

115. Гаспаров 1997 Гаспаров М.Л. Петербургский цикл Б. Лифшица: Поэтика загадки //Гаспаров М.Л. Избранные труды. - М., 1997. - Т. 2. - С. 229-240.

116. Гачев 1997 Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и славянством. - М.: Раритет, 1997. - 676 с.

117. Геллер 1987 Геллер М., Максимов В. Беседы о современных русских писателях. Юрий Трифонов //Стрелец. - 1987. - №8. - С. 21-22.

118. Gelfant 1954 Gelfant В. H. The American city novel. - Norman, 1954. - X, 289 p.

119. Геника 1987 Геника И. Самый "московский" рассказ Бунина //Куранты. -М., 1987. - Вып. 2. - С. 147-155.

120. Gibian 1978 Gibian G. The Urban Theme in Recent Soviet Russian Prose: Notes toward a Typology //Slavic Review. - 1978. - vol. 37. - №1. - p. 49-50.

121. Гинзбург 1979 Гинзбург Л. О литературном герое. - Л.: Сов. писатель, 1979.-221 с.

122. Гинзбург 1987 Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. - Л.: Сов. писатель, 1987.-400 с.

123. Глинка 1858 Глинка Ф. Город и деревня //Сб. лит. статей. (.) памяти (.) А.Ф.Смирдина. - СПб., 1858. - Т. 1.

124. Гоголь 1984 Гоголь Н.В. Собр. соч. в 8-ми томах. - М.: Правда, 1984.

125. Голан 1988 Голан А. Миф и символ. - М.: Руслит, Иерусалим: Тарбут, 1994.-375 с.

126. Голицын 1988 Голицын В. Лицо времени: (о последнем романе Ю. Трифонова) //Грани. - 1988. -№150. - С. 294-301.

128. Голубков 1990 Голубков С.А. Жанрово-стилевая специфика повести Андрея Платонова "Город Градов" //Поэтика советской литературы двадцатых годов. - Куйбышев, 1990. - С. 112-121.

129. Горинова 1996 Горинова С. Ю. Петербургская тема в творчестве Бориса Пильняка //Петербургский текст. - СПб., 1996. - С. 114-124.

130. Город и искусство 1996 Город и искусство: Судьбы социокультурного диалога. - М.: Наука, 1996. - 285 с.

131. Город как социокультурное явление исторического процесса 1995 Город как социокультурное явление исторического процесса. - М.: Наука, 1995.

132. Городская культура 1986 Городская культура. Средневековье и начало нового времени. - Л.: Наука, 1986. - 276 с.

133. Горький 1979 Горький М. Собр. соч. в 16-ти томах. - М.: Правда, 1979.

134. Грачёва 1993 Грачёва A.M. К вопросу о неомифологизме в литературе начала XX века: (Петербургские апокрифы С. Ауслендера) //Время Дягилева: Универсалии серебряного века. Третьи Дягилевские чтения. - Пермь, 1993. -Вып. 1.-С. 159-167.

135. Григорьев 1988 Григорьев А. Воспоминания. - М.: Наука, 1988. - 437 с.

136. Григорьева 1996 Григорьева Л.П. Константы петербургского текста в прозе 20-х годов //Петербургский текст. - СПб., 1996. - С. 97-106.

137. Громов 1974 Громов М.П. Повествование Чехова как художественная система //Современные проблемы литературоведения и языкознания. - М., 1974.

138. Гроссман 1939 Гроссман Л.П. Город и люди "Преступления и наказания" //Ф.М. Достоевский. "Преступление и наказание". -М., 1939.

139. Губарев 1957 Губарев И.М. Тема Петербурга в повестях Н. В. Гоголя 1830-х годов //Учёные записки Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена, т. 150, вып. 2. - Л., 1957. - С. 19-27.

140. Гумилёв 1989 Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера земли. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.-495 с.

141. Гуревич 1984 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М.: Наука, 1984.-350 с.

142. Гусев 1974 Гусев В. Чехов и стилевые поиски современной советской прозы //В творческой лаборатории Чехова. - М., 1974.

143. Гусев 1984 Гусев В. Память и стиль. Современная советская литература и классические традиции. - М.: Сов. писатель, 1984. - С. 324-332.

144. Давыдов 1982 Давыдов Ю. Этика любви и метафизика своеволия. - М.: Молодая гвардия, 1982. - 401 с.

145. Dalton-Brown 1995 Dalton-Brown S. Signposting the way to the city of night: Recent Russian dystopian fiction //Modern language review, january, 1995. - p. 103-119.

146. Дарк 1991 Дарк О. Женские антиномии //Дружба народов. - №4. - 1991. - С. 257-269.

147. Даръялова 1996 - Дарьялова JI.H. Жанровая многогранность и система ценностных противопоставлений в романе А. Платонова "Счастливая Москва" //Художественное мышление в литературе XVIII XXX веков. -Калининград, 1996. - С. 27-36.

148. Дашевский 1986 Дашевский В. На исходе тысячелетья: Об эстетике и городской прозе //Лит. учёба. - М., 1986. - №6. - С. 157-164.

149. Дедков 1985 Дедков И. Вертикали Юрия Трифонова //Новый мир. - 1985. - №8. - С. 220-235.

150. Gillespie 1992 Gillespie David. Iurii Trifonov. - Cambridge, 1992.

151. Дилакторская 1983 Дилакторская О.Г. Фантастическое в петербургских повестях Н. В. Гоголя. - Л., 1983.

152. Дилакторская 1995 Дилакторская О.Г. Художественный мир петербургских повестей Н. В. Гоголя //Гоголь Н. В. Петербургские повести. -СПб.: Наука, 1995. - С. 205-257.

153. Дилакторская 1999 Дилакторская О.Г. Петербургская повесть Достоевского. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. - 348 с.

154. Добренко 1985 Добренко Е., Фащенко В. Время, место, герой. //Дружба народов. - 1985. - №8. - С. 255-257.

155. Добренко 1987 Добренко Е. Сюжет как "внутреннее движение" в поздней прозе Ю. Трифонова //Вопросы русской литературы. - 1987. - Вып. 1 (49). -С. 44-50.

156. Довлатов 1995 Довлатов С. Собр. соч. в 3-х томах. - СПб.: Лимбус -Пресс, 1995.

157. Долгополое 1985 -Долгополов Л. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX начала XX века. - Л.: Советский писатель, 1985. - 352 с.

158. Долгополов 1988 -Долгополов Л. Андрей Белый и его роман "Петербург". -Л, 1988.-413 с.

159. Достоевский 1988-1996 Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 15-ти томах. - JL, СПб.: Наука.- 1988- 1996.

160. Доценко 1994 Доценко С.М. Петербургский миф А.М.Ремизова: Заметки к теме //De visu. - M., 1994. - №3/4. - С. 60-66.

161. Драгомирецкая 1991 Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе XIX - XX вв. - М.: Наука, 1991.-379 с.

162. Дронов 1975 Дронов В. Книга Брюсова "Urbi et Orbi" //Брюсовский сборник. - Ставрополь, 1975. - С. 63-132.

163. Дронов 1983 Дронов В. Творческие искания Брюсова "конца века" /1В. Брюсов. Проблемы мастерства. - Ставрополь, 1983. - С. 3-34.

164. Друбек-Майер 1994 -Друбек-Майер Н. Россия -"пустота в кишках мира" (Образ Москвы города в романе А. Платонова "Счастливая Москва") //Новое литературное обозрение. -№9. 1994.

165. Дружников 1999 Дружников Ю. Русские мифы. - СПб., 1999. - 349 с.

166. Дубова 1995 Дубова М.А. К философским истокам проблемы "Запад -Восток" в романе Андрея Белого "Петербург" //Jenus poëtarum. - Коломна, 1995.-С. 28-36.

167. Johnston 1984 Johnston, John H. The Poet and the City: A Study in Urban Perspectives. Athens: U of Georgia Pr, 1984.

168. Евтушенко 1980 Евтушенко E. Что написал бы В. Распутин о горожанах? Круглый стол "Положительный герой сегодня и завтра" //Литературная газета. - 1980. - 20 февраля. - С. 4.

169. Engel Braunschmidt 1995 - Engel-Braunschmidt. A. Die Suggestion der Berliner bei Vladimir Nabokov (Берлин в жизни и творчестве В. Набокова) //Russishe Emigration in Deutschland 1818 bis 1941. - В., 1995. - s. 367-378.

170. Еремеев 1991 Еремеев Л.А. Французский литературный модернизм. Традиция и современность. - Киев, 1991. - 117 с.

171. Ерёмина, Пискунов 1982 - Ерёмина С., Пискунов В. Время и место в прозе Юрия Трифонова //Вопр. литературы. 1982. - №5. - С. 34-65.

172. Ермакова 1990 Ермакова М. Я. Традиции Достоевского в русской прозе. -М.: Просвещение, 1990. - 126 с.

173. Ермолаев 1983 Ермолаев Г. Прошлое и настоящее в "Старике" Юрия Трифонова //Russian Language Journal. - 1983. - vol. 37. -№128. - p. 131-145.

174. Ерофеев 1988 Ерофеев В. Памятник прошедшему времени //Октябрь. -1988,-№6.-С. 203-204.

175. Ерофеев 1990 Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. - М., 1990. -447 с.

177. Ефимова 1998 Ефимова М. А. Религиозно-философская концепция Василия Аксёнова в американской литературной критике //Литературоведение на пороге XXI века. - М., 1998. - С. 472-476.

178. Желобцова 1996 Желобцова С.Ф. Проза Людмилы Петрушевской. -Якутск: Изд-во Якут. гос. ун-т им. М. К. Аммосова. - Якутск, 1996. - 24 с.

179. Закс 1990 Закс В. А. Образ города в "круге земном" Снорри Стурлусона //Скандинавский сборник. - Таллин, 1990. - С. 76-86.

180. Залыгин 1991 -Залыгин С. Трифонов, Шукшин и мы //Новый мир. 1991. -№11.-С. 221-230.

181. Заманская 1996 Заманская В.В. Русская и западноевропейская литература первой трети XX века: Урбанистическая тема и экзистенциальное сознание //Пробл. истории, филологии, культуры. - М.- Магнитогорск, 1996. - Вып. 3, ч. 2.-С. 285-293.

182. Заморий 1973 Заморий Т. Чеховские традиции в современном советском рассказе //Чеховские чтения в Ялте. - М., 1973. - С. 124-136.

183. Замятин 1989 Замятин Е. Мы. Романы, повести, рассказы, сказки. - М.: Современник, 1989. - 560 с.

184. Затонский 1996 Затонский Д. Постмодернизм в историческом интереьере //Вопросы литературы. - 1996. -№3.

185. Захаров 1985 Захаров В.Н. Система жанров Достоевского. Типология и поэтика. - Д.: Изд-во ЛГУ, 1985. - 209 с.

186. Sengle 1963 Sengle F. Wunschbild Land und Schreckbild Stadt. - Studium gen., Berlin, Jottingen, 1963, jg. 16, s. 619-631.

187. Золотоносов 1989 Золотоносов M. "Родись второрожденьем тайным." Михаил Булгаков: позиция писателя и движение времени //Вопросы литературы. - 1989. - №4.

188. Зорина 1996- Зорина Т.С. Рим Н.С.Гумилёва //Гумилёвские чтения. СПб., 1996.-С. 157-169.

189. Иванов 1948 Иванов В. Философия и жизнь //Октябрь. - 1948. - №6. - С. 185-193.

190. Иванов 1986 Иванов В.В. К семиотическому изучению культурной истории большого города //Семиотика пространства и пространство семиотики. Труды по знаковым системам. - Вып. 19. - Тарту, 1986.

191. Иванова 1983 Иванова Н. Поступок и слово, или образ писателя в прозе Ю. Трифонова //Литературная учёба. - 1983. - №2. - С. 149-157.

192. Иванова 1984 Иванова Н. Проза Ю. Трифонова. - М., 1984. - 294 с.

193. Иванова 1986 - Иванова Н. Жизнь после смерти //Лит. обозрение. 1986. -№8. -С. 91-95.

194. Иванова 1987 Иванова Н. Отцы и дети эпохи //Вопр. литературы - 1987. -№11. -С. 50-83.

195. Иванова 1988 а Иванова Н. Судьба и роль (О прозе А. Битова) //Дружба народов. - 1988. - №3. - С. 244-255.

196. Иванова 1988 б Иванова Н. Точка зрения. - М.: Сов. писатель, 1988. - С. 109-137.

197. Иванова 1989 Иванова Н. Намеренные несчастливцы? //Дружба народов. -1989,-№7.-С. 239-253.

198. Иванова 1991 Иванова Н. "Неопалимый голубок". "Пошлость" как эстетический феномен //Знамя. - №8. - 1991. - С. 105-118.

199. Иванова 1995 Иванова Н. Квартирный вопрос //Знамя. - 1995. - №10. - С. 200-211.

200. Ивинский 1996 Ивинский Д.П. "Медный всадник" Пушкина и "Отрывок" 3 части "Дзядов" Мицкевича //Рос. литературовед, журн. - М., 1996. - №8. -С. 32-36.

201. Измайлов 1978 Измайлов Н.В. Литературный фон поэмы "Медный всадник" //Пушкин A.C. Медный всадник. - Л.: Наука, 1978. - С. 124-146.

202. Изучение истории культуры как системы 1993 - Изучение истории культуры как системы //Сб. научн. трудов. Новосибирск, 1993.

203. Иконников 1985 Иконников A.B. Искусство, среда, время. Эстетическая организация городской среды. - М.: Сов. художник. - 1985. - 334 с.

204. Ильин 1996 Ильин И.П. Поструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Интрада, 1996.

205. Ильин 1998 - Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. - 256 с.

206. Ипатов 1985 Ипатов А.Н. Православие и русская культура. - М., 1985. -127 с.

207. Исаченко 1996 Исаченко В.Г. Есенин и Петроград //Музеи России. - СПб., 1996.-Вып. 2.-С. 12-15.

208. История, традиция, контекст в литературе 1992. - История, традиция, контекст в литературе. Владимир, 1992. - 119 с.

209. Историческая поступь культуры 1994 Историческая поступь культуры: земледельческая, урбанистическая, ноосферная. - Брянск, 1994. - 192 с.

210. История русской литературы. XX век 1995 История русской литературы. XX век: Серебряный век /Под ред. Ж. Нива, И. Серман, В. Страды, Б. Эткинда. - М.: Прогресс - Литера, 1995.

211. Исупов 1994 Исупов К. Г. Душа Москвы и гений Петербурга //Петербург как феномен культуры. - СПб., 1994. - С. 40-67.

212. Каганов 1995 Каганов Г. 3. Санкт - Петербург: образы пространства. - М.: Индрик, 1995. - 223 с.

213. Казари 1997 Казари Р. Гора/горка - дно в московском контексте русской литературы (второй половины XIX - начала XX века) //Рус. яз. за рубежом. -1997.-№3/4.-С. 94-98.

214. Какинума Нобуаки 1996 Какинума Нобуаки. В. Набоков и русский символизм //XX век: Проза. Поэзия. Критика. А. Белый. И. Бунин. В. Набоков. Е. Замятин. .и Б. Гребенщиков. - М., 1996. - С. 5-23.

215. Калюгина 1998 Калюгина A.A. К проблеме постмодерна в современной культуре //Культура и текст: Литературоведение. - СПб., 1998. - Ч. 2. - С. 122-126.

216. Камеяма 1995 Камеяма Икуо. Водный лабиринт, город смешанной крови: Хлебников и Астрахань (Астрахань в творчестве Хлебникова) //Юность. - М., 1995.-№1.-С. 41-43.

217. Камянов 1984 Камянов В. Доверие к сложности. - М.: Сов. писатель, 1984.-384 с.

218. Камянов 1989 Камянов В. Время против безвременья: Чехов и современность. -М.: Сов. писатель, 1989. - 378 с.

219. Канчуков 1989 Канчуков Е. Двойная игра //Литературная Россия. - №3. -1989.-С. 14.

220. Кардин 1987 Кар дин В. Времена не выбирают: Из записок о Юрии Трифонове //Новый мир. - 1987. - №7. - С. 236-257.

221. Корякин 1987 Карякин Ю. Стоит ли наступать на грабли? //Знамя. - 1987. - №9. - С. 200-224.

222. Карякин 1989 Карякин Ю. Достоевский и канун XX! века. - М.: Сов. писатель, 1989. - 646 с.

223. Kahn 1987 Kahn, Bonnie Menes. Cosmopolitan Culture: The Gilt - Edged Dream of a Tolerant City. New York: Atheneum, 1987.

224. Кацис 1996 Кацис Л.Ф. ".0 том, что никто не придёт назад". 2: Предреволюционный Петербург и литературная Москва в "Белой гвардии" М. А. Булгакова //Лит. обозрение. - М., 1996. - №5/6. - С. 165-182.

225. Кашина 1986 Кашина H.B. Человек в творчестве Ф. М. Достоевского. -М.: Худож. лит-ра, 1986. - 316 с.

226. Кибальник 1987 Кибальник С. Поэт и его город //Пушкин А. С. . "Полнощных стран краса и диво.": А.С.Пушкин о Петербурге. - JL, 1987. -С. 5-19.

227. Кибальник 1993 Кибальник С. Петроград 1917-го в неизвестном стихотворном сборнике Константина Вагинова //Новый журнал. - СПб., 1993. - №2. - С. 69-77.

228. Кирсанова 1993 Кирсанова Л.И. Семейный роман "невротика" (Опыт психоаналитического прочтения романа Ф. Достоевского "Преступление и наказание") //Метафизика Петербурга. - СПб., 1993. - С. 250-264.

229. Киселёва 1978 Киселёва Н.М. Город и природа в поэзии В. В. Маяковского. - М.: А. К. Д., 1978. - 18 с.

230. Clark 1995 Clark К. Peterburg, crucible of cultural revolution. - CambridgeLondon, 1995.

231. Климова 1995 Климова Г.П. Образ города в романе И. А. Бунина "Жизнь Арсеньева" //И. А. Бунин и русская литература конца XX века. - М., 1995. -С. 117-124.

232. Кнабе 1993 Кнабе Г.С. Понятие энтелехии и история культуры //Вопросы философии. - 1993. - №5.

233. Кнабе 1996 Кнабе Г.С. Гротескный эпилог классической драмы. (Античность в Ленинграде 20-х годов). - М., 1996. - 40 с.

234. Knopflmacher 1973 Knopfimacher U.C. The novel between city and country. -In: The Victorian city. - London; Boston, 1973. - vol. 2. - p. 517-536.

235. Коваленко 2000 Коваленко А.Г. Время частное и время бытийное в русской литературе //Филологические науки. - 2000. - №6. - С. 3 - 12.

236. Ковский 1971 Ковский В. Жизнь и стиль (Образ молодого человека и художественные стилевые искания прозы 60-х годов) //Жанрово-стилевые искания современной советской прозы. -М.: Наука, 1971. - С. 266-308.

237. Ковский 1983 Ковский В. Литературный процесс 60 - 70-х годов. - М.: Наука, 1983.-336 с.

238. Кожинов 1963 Кожинов В. Происхождение романа. Теоретико-исторический очерк. - М.: Советский писатель, 1963. - 439 с.

239. Козицкий 1995 Козицкий И. Из культурной биографии города на Неве //Нева. - СПб., 1995. - №9. - С. 237-240.

240. Козицкий 1997 Козицкий И. Набоков и Добужинский: связи формальные и не только //Нева. - СПб., 1997. - №11. - С. 214-220.

241. Козырьков 1995 Козырьков В.П. Природа, человек и частная жизнь в философии дома В. Розанова //Человек и общество в русской философии. -Кемерово, 1995. - Вып. 5. - С. 104-110.

242. Кокс 1995 Кокс X. Мирской град. Секуляризация и урбанизация в теологическом аспекте. - М.: "Восточная литература" РАН, 1995. - 263 с.

243. Колобаева 1990 - Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX XX веков. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - 333 с.

244. Колядич 1998 Колядич Т.М. Воспоминания писателей: проблемы поэтики жанра. - М.: Мегатрон, 1998. - 276 с.

245. Корниенко 1997 Корниенко М. Москва во времени //Октябрь. - М., 1997. -№9.-С. 147-157.

246. Короленко 1955-1956 Короленко В.Г. Собр. соч. в 10-ти томах. - М., 1955 - 1956.

247. Кравченко 1986 Кравченко 1.Э. Погляд у майбутне. Лгг.-крит. париси. -Ки1в: Рад. письменник, 1986. - 302 с.

248. Крапин 1988 Кралин Н. Город славы //Гранитный город: Лит.-худож. сб. -Л, 1988.-С. 5-10.

249. Крамов 1986 Крамов И. В зеркале рассказа. - М.: Сов. писатель, 1986. -272 с.

250. Краснов 1977 Краснов Г. Поэма "Медный всадник" и её традиции в современной поэзии //Болдинские чтения. - Горький, 1977.

251. Кржижановский 1991 Кржижановский С. Сказки для вундеркиндов. - М.: Советский писатель, 1991. - 704 с.

252. Кривонос 1994 Кривонос В.Ш. М.А.Булгаков и Н.В.Гоголь. Мотив заколдованного места в "Мастере и Маргарите" //Изв. А. Н. Сер. лит. и яз. -М., 1994.-Т. 53. -№1. - С. 42-48.

253. Кривонос 1996 а Кривонос В.Ш. Фольклорно-мифологические мотивы в "Петербургских повестях" Н. В. Гоголя //Изв. АН Сер. лит. и яз. - М., 1996. -Т. 55. -№1. -С. 44-54.

254. Кривонос 1996 б Кривонос В.Ш. Бунин и петербургская традиция в русской литературе //Филол. зап. - Воронеж., 1996. - Вып. 7. - С. 63-73.

255. Кривошеее 1996 Кривошеев М.В. Борьба городов в повестях о рязанском епископе Василии, Марфе, Марии //Религия и церковь в культурно -историческом развитии Русского Севера. - Киров, 1996. - Т. 1. - С. 202-207.

256. Кроль 1990 Кроль Ю.Л. Об одном необычном трамвайном маршруте //Русская литература. - 1990. - №1.

257. Кузичева 1989 Кузичева А. Человек в мундире //Книжное обозрение. -1989,-№6.-С. 4.

258. Кузнецова 1987 Кузнецова Н.И. Комиссары в пыльных шлемах //Континет. - 1987. - №53. - С. 391-396.

259. Кураев 1990 Кураев М. Ночной дозор. Повести. - М.: Современник, 1990. -320 с.

260. Кураев 1996 Кураев М. Путешествие из Ленинграда в Санкт-Петербург //Новый мир. - 1996. -№10. - С. 160-203.

261. Куралех 1993 Куралех А. Быт и бытие в прозе Людмилы Петрушевской //Лит. обозрение. - М., 1993. - №5. - С. 63-67.

262. Nouvelle Critigue 1975 La Nouvelle Critigue. - 1975. - №81, №84.

263. Jlanno 1998 Лаппо Г. Литература и город: (Геоурбанистические заметки) //География искусства. - М., 1998. - Вып. 2. - С. 95-119.

264. Латынина 1984 Латынина А. Вопросы человеческой судьбы //Вопросы философии. - 1984. - №2. - С. 103-106.

265. Латынина 1987 а Латынина А. Знаки времени. - М.: Сов. писатель, 1987. -354 с.

266. Латынина 1987 б Латынина А. Договорить до конца //Знамя. - 1987. -№12.-С. 211-220.

267. Латынина 1991 Латынина А. За литературным шлагбаумом. - М.: Советский писатель. - 1991. - 335 с.

268. Левин 1988 Левин Л. Восемь страниц от руки //Вопр. литературы. - 1988. -№3.- С. 183-198.

269. Левкиевская 1997 - Левкиевская Е.Е. Москва в зеркале современных православных легенд //Живая старина. М., 1997. - №3. - С. 15-17.

270. Лемхин 1986 Лемхин М. Желябов, Нечаев, Карлос и другие. //Континент. - 1986. - №49. - С. 359-369.

271. Леонтьев 1992 Леонтьев К. Записки отшельника. - М.: Русская книга, 1992.-538 с.1.han 1986 Lehan, Richard. "Urban Signs and Urban Literary: Literary Form and Historical Process. "New Literary History 18: 99-113, Autumn 1986.

272. Лилли 1997 - Лилли И.К. Ростовщики "Петербургского текста" //Изв. АН. Сер. лит. и яз.-М., 1997.-Т. 56.-№1.-С. 36-41.

273. Линков 1982 Линков В. Художественный мир прозы А. П. Чехова. - М.: Изд-во МГУ, 1982.- 128 с.

274. Линч 1982 Линч К. Образ города. - М.: Стройиздат, 1982. - 328 с.

275. Липовецкий 1985 Липовецкий М. Против течения. Авторская позиция в прозе В. Маканина //Урал. - 1985. - №12. - С. 148-158.

276. Липовецкий 1987 Липовецкий М. Имитаторы, отшельники, сторожа. Современная повесть: герой и жанр //Литературное обозрение. - №4. - 1987. -С. 15-22.

277. Липовецкий 1989 Липовецкий М. Свободы черная работа //Вопросы литературы. - №9. - 1989. - С. 3-45.

278. Липовецкий 1997 Липовецкий М. Русский постмодернизм (Очерки исторической поэтики). - Ектеринбург, 1997.

279. Литературное наследие 1934 Литературное наследие. - T. 27-28. - M., 1934.

280. Литературоведение на пороге XXI века 1998 - Литературоведение на пороге XXI века: Материалы Междунар. науч. конф. (МГУ, май 1997). М.:V

281. Рандеву AM, 1998. - 501 с.

282. Ло Гатто 1992 Ло Гатто Э. Закат мифа об "Окне в Европу" //Слова и отзвуки. - СПб.; Париж, 1992. - №1. - С. 22-32.

283. Логачёва 1998 Логачева Т.Е. Тексты русской рок - поэзии и петербургский миф: аспекты традиции в рамках нового поэтического жанра //Вопросы онтологической поэтики. - Иваново, 1998. - С. 196-203.

284. Лотман 1981 Лотман Ю.М. Блок и народная культура города //Блоковский сборник. - Тарту, 1981. - Вып. 4.

285. Лотман, Успенский 1982 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции "Москва - третий Рим в идеологии Петра Первого": К проблеме средневековой традиции в культуре барокко //Художественный язык средневековья. - М.: Наука. - 1982. - С. 236-250.

286. Лотман 1984 -Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города //Семиотика города и городской культуры. Тарту., 1984.

287. Лотман 1993 -Лотман Ю. М. Город и время //Метафизика Петербурга. -СПб., 1993.-С. 84-95.

288. Лотмановский сборник 1997 Лотмановский сборник 2. - М.: Изд-во РГПУ, 1997.-864 с.

289. Любимова 1995 Любимова М.Ю. О петербургских повестях Бориса Пильняка //Борис Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. - М., 1995. - С. 55-62.

290. Магд-Соэп К. Де 1997 Магд-Соэп К. Де. Юрий Трифонов и драма русской интеллигенции. - Екатеринбург: Изд-во Уральского ун - та, 1997. - 240 с.

291. Maierhof er 1971 Maierhofer F. Die unbewaltige Stadt: Zum Problem der Urbanisation in der Literatur. - Stimmen der Zeit, Freiburg, 1971, Bd. 187, s. 309325

292. Маканин 1979 Маканин В. Ключарёв и Алимушкин: Роман и рассказы. -М.: Молодая гвардия, 1979. - 286 с.

293. Маканин 1980 Маканин В. В большом городе. - М.: Молодая гвардия, 1980.-367 с.

294. Маканин 1990 - Маканин В. Отдушина. Повести. Роман. М.: Известия, 1990.-560 с.

295. Маканин 1991 а Маканин В. Там была пара. Лаз. Рассказ. Повесть //Новый мир. - 1991. - №5. - С. 83-134.

296. Маканин 1991 б ~ Маканин В. Сюр в Пролетарском районе. Рассказы //Новый мир. 1991. - №9. - С. 111 -129

297. Макаровская 1978 Макаровская Г.В. "Медный всадник". Итоги и проблемы изучения. - Саратов: Изд-во Саратовского унив., 1978. - 95 с.

298. Макогоненко 1982 Макогоненко Г.П. Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы.-Л., 1982.-462 с.

299. Макогоненко 1987 Макогоненко Т.П. Тема Петербурга у Пушкина и Гоголя //Избр. работы. - Л., 1987. - С. 541-588.

300. Максимов 1986 Максимов Д. Русские поэты начала века. - Л., 1986. -404 с.

301. Малец 1997 - Малец Л.В. 1ронично-штелектуальна повють юнця двадцатых роюв двадцятого столггтя: абсурд урбашзму? //Язык и культура(Мова i культура). Киев, 1997. - Т. 4. - С. 101-102.

302. Мальцев 1980 Мальцев Ю. Промежуточная литература и критерии подлинности //Континент. - 1980. - №25. - С. 285-321.

303. Мандельштам 1991 Мандельштам О.Э. Собр. соч. в 4-х т. - М.: Терра, 1991.

304. Манин 1992 Манин Ю.И. Архетип пустого города //Мировое древо. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. - М., 1992. -С. 28-34.

305. Манн 1987 Манн Ю. Диалектика художественного образа. - М., 1987. -317 с.

306. Манъковская 2000 Маньковская Н. Эстетика постмодернизма. - СПб.: Алетейя, 2000. - 347 с.

307. Markisj 1981 Markisj S. К вопросу о цензуре и неподцензурности: городские повести Ю. Трифонова и роман Ф. Канделя "Коридор" //Одна или две русских литературы? - Lausanne, 1981. - р. 145-155.

308. Маркович 1989 Маркович В.М. Петербургские повести Н.В.Гоголя. - Л.: Худож. лит-ра. Ленингр. отд-ние, 1989. - 208 с.

309. Марченкова 1995 Марченкова Л.А. Языковые средства создания образности в ранних стихотворениях В.В.Маяковского (городские мотивы) //Семиотика лексических и грамматических единиц. - М., 1995. - С. 19-26.

310. Матяги 1990 Матяги С. Человек в городе. Социологические очерки. -Киев: Политиздат Украины, 1990. - 220 с.

312. Мельникова, Безродный, Паперный 1985 Мельникова А.Л., Безродный М., Паперный В. Медный всадник в контексте скульптурной символики романа А. Белого "Петербург" //Блоковский сборник. - Тарту, 1985.

313. Мережковский 1995 Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский. Вечные спутники. - М.: Республика, 1995. - 621 с.

315. Миловидов 1997 Миловидов В.А. Проза Л. Петрушевской и проблема натурализма в современной русской прозе //Литературный текст: проблемы и методы исследования. - Тверь, 1997. - С. 55-62.

316. Минц 1971 Минц З.Г. Блок и Достоевский //Достоевский и его время. - Л., 1971.-С. 217-247.

317. Минц 1972 Минц З.Г. Блок и Гоголь //Блоковский сборник. - Тарту, 1972. -С. 217-247.

318. Мир прозы Юрия Трифонова 1999 Мир прозы Юрия Трифонова. 1 Международная конференция //Знамя. - 1999. - №6/8.

319. Мирза-Авакян 1985 Мирза-Авакян М. Идеи и образы поэмы А.С.Пушкина "Медный всадник" в творчестве поэтов - символистов //Поэтика русской советской прозы. - Уфа, 1985.

320. Миронов Г., Миронов Я. 1990 Миронов Г., Миронов Л. В двух городах и во всей России. //Две столицы: Произведения русских писателей второй половины XIX в. о жизни Петербурга и Москвы. - М., 1990. - С. 3-18.

321. Миронова 1985 Миронова М.Г. Урбанистические тенденции в романе А. Белого "Петербург" //Литературные произведения XVIII - XX веков в историческом и культурном контексте. - М., 1985. - С. 106-115.

322. Миронова 1995 Миронова Н. Столица и провинция в "Медном всаднике" А. С. Пушкина и "Обыкновенной истории" И. А. Гончарова //Гончаровские чтения. - Ульяновск, 1995. - С. 34-41.

323. Михайлина 1987 Михайлина Е.И. Капиталистический город в "чикагских" романах Роберта Херрика //Писатель и общество. - М., 1987. - С. 9-20.

324. Михайлов 1986 Михайлов А.Д. Старофранцузская городская повесть фаблио и вопросы специфики средневековой пародии и сатиры. - М., 1986. -348 с.

325. Михайлов 1987 Михайлов А. Право на исповедь. Молодой герой в современной прозе. - М.: Молодая гвардия. - 1987. - 205 с.

326. Михайлов 1988 а Михайлов A.B. Маяковский. - М.: Молодая гвардия, 1988.-557 с.

327. Михайлов 1988 б Михайлов А.Д. Венеция и французский рыцарский роман //Искусство Венеции и Венеция в искусстве. - М., 1988. - С. 155-166.

328. Михайлов 1982 Михайлов Л. Проблема стиля и этапы развития литературы нового времени //Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. - М.: Наука, 1982. - С. 343-377.

329. Михайлов 1988 Михайлов О. Поэма о старой Москве (Иван Шмелев и его "Лето Господне") //Шмелев И. Лето Господне: Праздники. Радости, Скорби. -М., 1988.-С. 3-16.

330. Мокулъский 1956 Мокульский С. История западноевропейского театра. -М.: Госуд. изд-во "Искусство", 1956. - 751 с.

331. Москва в русской и мировой литературе 2000 Москва в русской и ^ мировой литературе: Сборник статей. - М.: Наследие, 2000. - 303 с.

332. Москва и "московский текст" русской культуры 1998 - Москва и "московский текст" русской культуры. М., 1998. - 226 с.

333. Москвина 1992 Москвина И.К. Город-символ: образ Петербурга в творчестве Д. С. Мережковского //Город и культура. - СПб., 1992. - С. 147152.

334. Муравьев 1988 Муравьёв Вл. Да вечно здравствует Москва! //Город чудный, город древний.: Москва в русской поэзии XVIII - начала XX веков. -М., 1988.-С. 5-37.

335. Муравьев 1989 а Муравьёв Вл. "Ударил серебряный колокол" //Белый А. Старый Арбат: Повести. - М., 1989. - С. 5-33.

336. Муравьев 1989 б Муравьев Вл. Творец московской гофманиады //Чаянов A.B. Венецианское зеркало: Повести. - М., 1989. - С. 5-23.

337. Мусатов 1992 Мусатов В.В. Пушкинские традиции в русской поэзии первой половины XX века: от Анненского до Пастернака. - В 2-х томах. - М., 1992.-Т. 2.-220 с.

338. Мягков 1993 Мягков Б.С. Булгаковская Москва. - М.: Московский рабочий, 1993.-223 с.

339. На изломах социальной структуры 1987 На изломах социальной структуры. - М.: Мысль, 1987. - 315 с.

340. Набоков 1990 Набоков В. Собрание сочинений в 4-х т. - М.: Правда, 1990.

341. Набоков 1997 Набоков В. Собрание сочинений американского периода в 5-ти томах. - СПб.: Симпозиум, 1997.

342. Нагибин 1994 Нагибин Ю. Двуликий Янус //Диалог. - М., 1994. - №1. - С. 1-5.

343. Нагибин 1996 Нагибин Ю. Дневник. - М.: Книжный сад, 1996. - 698 с.

344. Назиров 1975 Назиров Р.Г. Петербургская легенда и литературная традиция //Традиции и новаторство. - Уфа, 1975. - Вып. 3.

345. Назиров 1994 Назиров Р.Г. Достоевский - Чехов: преемственность и * пародия //Филологические науки. - №2. - 1994.

346. Небольсин 1980 Небольсин С. К вопросу о классических традициях //Контекст - 1979. - М., 1980. - С. 178-209

347. Неверов 1987 Неверов А. Жажда цельности //Литературное обозрение. -№4.- 1987.-С. 23-25.

348. Неклюдова, Осповат 1997 Неклюдова М.С., Осповат А.Л. Окно в Европу: Источниковедческий этюд к "Медному всаднику" //Лотмановский сборник. -М., 1997.-2.-С. 255-272.

349. Некрасов 1983 Некрасов А. Брюсов - урбанист в поэме "Конь - блед" //В. Брюсов. Проблемы мастерства. - Ставрополь, 1983. - С. 63-74.

350. Немзер 1986 Немзер А. "Через центр или по Садовому?" //Литературное обозрение. - М., 1986. - №10. - С. 92-97.

351. Немзер 1998 Немзер А. Московская статья //Волга. - Саратов, 1998. - №1. -С. 157-166.

352. Немировский 1995 Немировский А.И. Поговорим о Риме //Мандельштам и античность. Сб. статей. - М., 1995. - С. 129-142.

353. Немировский 1990 - Немировский И. В. Библейская тема в "Медном всаднике" //Русская литература. №3. - 1990. - С. 3-18.

354. Нерлер 1991 Нерлер П. Поэт и город //Мандельштам О. Э. "И ты, Москва, сестра моя, легка.": Стихи, проза, воспоминания, материалы к биографии; венок Мандельштаму. - М., 1991. - С. 3-20.

355. Новиков 1981 Новиков В. Уча - учимся //Литературное обозрение. - 1981. - №7.

356. Ноосфера и художественное творчество 1991 Ноосфера и художественное творчество. - М.: Наука, 1991. - 279 с.

357. Нурпеисова 1986 Нурпеисова Ш. Суд жизни и самосуд обывателя //Простор. - Алма-Ата, 1986. - №7. - С. 162-165.

358. Обухова 1997 Обухова О.Я. Москва Анны Ахматовой //Лотмановский сборник. - М., 1997. - С. 695-702.

359. Овчаренко 1988 Овчаренко А. О психологизме и творчестве Юрия

360. Трифонова //Русская литература. 1988. - №2. - С. 32-57.

361. Одинокое 1981 Одиноков В.Г. Типология образов в художественной системе Ф.М. Достоевского. - Новосибирск: Наука, 1981. - 145 с.

362. Одним дыханьем с Ленинградом. 1989 Одним дыханьем с Ленинградом.: Ленинград в жизни и творчестве сов. писателей/Бунатян Г.Г., Ганин Д.Н., Гурджи Г.К. и др.; Сост. Бунатян Г. Г. - Л.: Лениздат, 1989. - 397 с.

363. Оклянский 1987 Оклянский Ю. М. Юрий Трифонов: Портрет-воспоминание. - М.: Советская Россия, 1987. - 240 с.

364. Оклянский 1990 Оклянский Ю.М. Счастливые неудачники. Биографические повести и рассказы о писателях. - М.: Советский писатель, 1990.-474 с.

365. Орлов 1980 Орлов В. Поэт и город. Александр Блок и Петербург. - Л.: Лениздат, 1980.-270 с.

366. Орлова 1987 Орлова Э.А. Современная городская культура и человек. -М.: Наука, 1987.-191 с.

367. Ослина 1985 Ослина Е. В. Эволюция лиро-эпического образа Москвы в творчестве М.Ю.Лермонтова //Проблемы развития лирической поэзии XVIII - XIX веков и её взаимодействия с прозой. - М., 1985. - С. 102-110.

368. Осповат, Тименчик 1987 - Осповат А. Л., Тименчик Р. Д. Печальну повесть сохранить. М.: Книга, 1987. - 350 с.

369. Осъминкина 1997 Осьминкина Е. "Как часто в горестной разлуке." //Дет. лит. (Det. lit.) - М., 1997. - №4. - С. 14-22.

370. Отрадин 1988 Отрадин М.В. Петербург в русской поэзии XVIII - начала XX века //Петербург в русской поэзии. - Л.: ЛГУ, 1988. - С. 5-32.

371. Отрадин 1990 Отрадин М.В. Роман В. В. Крестовского "Петербургские трущобы" //Крестовский В. В. Петербургские трущобы (Книга о сытых и голодных): Роман в 2-х кн. - Л., 1990. - С. 3-24.

372. Охотина 1993 Охотина Г.А. Фёдор Сологуб и Чехов //Анализ художественного произведения. - Киров, 1993. - С. 58-82.

373. Очеретин 1993 Очеретин Ю.В. Литература Арраса XII - XIII веков. К проблеме формирования и развития городской литературы во Франции в средние века. - Д. Д. Н. - Майкоп, 1993.

374. Pike 1981 Pike В. Image of the city in modern literature. - Princenton., 1981.

375. Паламарчук 1987 Паламарчук П.Г. Батюшковская Москва //Памятники Отечества. - М., 1987.-№1.-С. 33-39.

376. Панкин 1982 Панкин Б. Доброта, недоброта. //Дружба народов. - 1982. -№9. - С. 249-254.

377. Parthe 1992 Parthe Kathleen F. Russian Village Prose: The Radiant Past. -Princeton University Press, 1992. XVI1. - 194 p.

378. Пастернак 1989-1992 Пастернак Б. Собр. соч. в 5-ти томах. - М.: Худож. лит-ра, 1989-1992.

379. Перелъмутер 1989 Перельмутер В. Трактат о том, как невыгодно быть талантливым //Кржижановский С.Д. Воспоминания о будущем: Избранное из неизвестного. - М., 1989. - С. 3-30.

380. Перетц 1904 Перетц В.Н. Несколько данных к объснению сказаний о провалившихся городах //Изборник Киевский (в честь Т. Д. Флоринского). -Киев, 1904.

381. Песонен 1995 Песонен П. Интертекстуальный смех в современной русской прозе //Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. - Tartu, 1995. - С. 310-326.

382. Петербургский текст 1996 Петербургский текст: Из истории рус. лит. 20 - 30-х гг. XX в.: Межвуз. сб. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 193 с.

383. Петровский 1990 а Петровский М. Хочу додому я, хочу в Кшв.": Михайль Семенко - урбанист //Впшзна. - Кшв, 1990. - №3. - С. 153-160.

384. Петровский 1990 б - Петровский М.С. Городу и миру: Киевские очерки. -Киев: Рад. Пысьменнык, 1990. 334 с.

385. Петровский 1991 Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова //Театр. - 1991. - №5. - С. 14-32.

386. Петрушевская 1990 Петрушевская JI. Песни восточных славян //Новый мир.- 1990.-№8.-С. 7-19.

387. Петрушевская 1993 Петрушевская JI. По дороге бога Эроса. - М.: Олимп ППП, 1993.-336 с.

388. Петрушевская 1996 Петрушевская JI. Собр. соч. в 5-ти томах. - М.: ТКОАСТ, Харьков: "ФОЛИО", 1996.

389. Пирогов 1998 Пирогов Л.В. К проблеме анализа и интерпретации постмодернистского текста //Текст как объект многоаспектного исследования. - СПб., 1998. - Вып. 3, 4, 2. - С. 122-135.

390. Писаревская 1993 Писаревская Г.Г. Своеобразие жанра рассказов Л. Петрушевской последних лет //Проблема жанра и стиля. - М.: Изд-во МПУ,1993.-С. 20-31.

391. Пискунова, Пискунов 1988 Пискунова С., Пискунов В. Все прочее -литература. Обсуждаем прозу В. Маканина //Вопросы литературы. - 1988. -№2.-С. 38-78.

392. Плеханова 1980 Плеханова И. Особенности сюжетосложения в творчестве В. Шукшина, Ю. Трифонова, В. Распутина //Русская литература. - 1980. -№4.-С. 71-88.

393. Poli 1972 Poli В. Le roman american, 1865 - 1917: Mythes de la frontière et de la ville.-P., 1972.- 169 p. Померанц 1990 - Померанц Г. Открытость бездне. Встречи с Достоевским.- М.: Сов. писатель, 1990. 382 с.

394. Померанцев 1979 Померанцев И. "Старик" и другие //Синтаксис. - 1979. -№5.-С. 143-151. Попов 1985 - Попов В.Т. Две поездки в Москву. - Л., 1985. Попов 1998 - Попов Е. Подлинная история зелёных музыкантов //Знамя. -1998.-№6.-С. 10-109.

395. Пруст 1992-1993 Пруст М. В поисках утраченного времени в 7-ми томах.- М. : Изд-во "Круг", 1992 1993.

396. Пурин 1994 Пурин А. Большая Морская //Нева. - СПб., 1994. - №5/6. - С. 372-383.

397. Путилов 1994 Путилов Б.Н. Петербург - Ленинград в устной традиции столетий //Синдаловский H.A. Петербургский фольклор. - СПб., 1994. - С. 515.

398. Пушкин 1981 Пушкин A.C. Собр. соч. в 10-ти томах. - М.: Правда, 1981.

399. Пшыбыльский 1995 Пшыбыльский Р. Рим Осипа Мандельштама //Мандельштам и античность. Сб. статей. - М., 1995. - С. 33-65.

400. Пъецух 1987 Пьецух В. Два рассказа ("Билет", "Новый Завод") //Новый мир. - 1987. - №6. - С. 128-140.

401. Пъецух 1989 Пьецух В. Предсказание будущего. - М.: Молодая гвардия, 1989.-320 с.

402. Пъецух 1990 Пьецух В. Я и прочие. - М.: Худож. лит-ра, 1990. - 335 с.

403. Рабинович 1986 Рабинович М.Г. Средневековый русский город в былинах //Сов. этнография. - М., 1986.-№1.-С. 116-124.

404. Рабинович 1987 Рабинович М.Г. "Домик в Коломне" - картина из жизни старого русского города (Поэма А. С. Пушкина как исторический источник) //Сов. этнография. - М, 1987.-№1.-С. 123-132.

405. Рабинович 1988 Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. - М.: Наука, 1988. - 309 с.

406. Раков 1997 Раков Ю.А. Петербург - город литературных героев: Учеб. пособие по курсу "Краеведение". - СПб.: Химия, 1997. - 135 с.

407. Распутин 1978 Распутин В. Повести. - М.: Молодая гвардия, 1978. - 656с.

408. Распутин 1985 Распутин В. Век живи - век люби. Повести. Рассказы. -М.: Известия, 1985. - 576 с.

409. Рейнгольд 1998 Рейнгольд С. Русская литература и постмодернизм: Неслучайные итоги новаций 90-х годов //Знамя. - 1998. - №9. - С. 209-220.

410. Reference Juide to Russian literature 1998 Reference Juide to Russian literature. Ed. by Neil Cornwell: Zitzroy dearborn publishies. London - Chicago, 1998.-972p.

411. Ржевская 1970 Ржевская H. Концепция художественного времени в современном романе //Филологические науки. - 1970. - №4. - С. 28-40.

412. Роднянская 1986 Роднянская И.Н. Незнакомые знакомцы //Новый мир. -1986.-№8.-С. 230-247.

413. Роднянская 1989 Роднянская И.Н. Художник в поисках истины. - М.: Современник, 1989. - 382 с.

414. Роднянская 1995 Роднянская И.Н. Литературное семилетие. - М., 1995. -320 с.

415. Роднянская 1997 Роднянская И.Н. Сюжеты тревоги. Маканин под знаком "новой жестокости" //Новый мир. - 1997. - №4. - С. 200-213.

416. Рубинчик 1996 Рубинчик O.E. "Медный всадник" в творчестве Анны Ахматовой //Гумилёвские чтения. - СПб., 1996. - С. 59-72.

417. Румянцева 1990 Румянцева B.C. Образ Рима в русской публицистике XVII в. (К постановке вопроса) //Церковь, общество и государство в феодальной России. - М., 1990. - С. 275-283.

418. Русое 1990 Русов А. Город Гоголя //Нева - 1990. - №12. - С. 172-187.

419. Русская новелла 1993 Русская новелла. Проблемы теории и истории. -СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1993. - 278 с.

420. Русский город 1976, 1979 1984, 1986, 1990 - Русский город. - М.: МГУ.

421. Вып. 1-9. 1976. - 296с.; 1979. - 295 е.; 1980. - 267 е.; 1981. - 240 е.; 1982. -224 е.; 1983. - 227 е.; 1984. - 213с.; 1986. - 253 е.; 1990. - 270 с.

422. Russian Post modernism 1999 Russian Post modernism. New perspectives on post Soviet culture. - Bergbabn Books, New York, Oxford, 1999.

423. Русский постмодернизм 1999 - Русский постмодернизм. Ставрополь, 1999.

425. Ranfield Ranfïeld Donald A. Winter in Moscow (Osip Mandelstam"s poems of 1933 - 1934) //Stand, - vol. 14. -№1. -p. 18-23.

426. Саакянц 1989 Саакянц А. Три Москвы Марины Цветаевой //Цветаева М. Поклонись Москве.: Поэзия; Проза; Дневники. - М., 1989. - С. 3-14.

427. Сартр 1994 Сартр Ж.-П. Тошнота: Избр. произведения. - М.: Республика, 1994.-496 с.

428. Саруханян 1972 Саруханян Е.П. Достоевский в Петербурге. - Л.: Лениздат, 1972.-278 с.

429. Сахарова 1988 Сахарова Е.М. "Я навсегда Москвич" //Чехов А. П. Среди милых москвичей. - М., 1988. - С. 3-16.

430. Седуро 1974 Седуро В. О Петербурге Мандельштама //Новый журнал. -1974.-№117.-С. 84-91.

431. Семиотика города и городской культуры 1984 - Семиотика города и городской культуры. Труды по знаковым системам, 18. Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 664. - Тарту, 1984.

432. Сенфельд 1981 Сенфельд И. Юрий Трифонов - писатель частичной правды //Грани. -1981.-№121.-С. 112-118.

433. Сергеев 1985 Сергеев Е. Предвестье: К дискуссии о современной "деревенской" прозе и публицистике //Вопросы литературы. - 1985. - №10. -* С. 96-128.

434. Сергеев 1986 Сергеев Е. По окружной дороге. Морально -психологические проблемы современной "городской" прозы //Знамя. - 1986. -№8.-С. 211-221.

435. Серго 1995 Серго Ю.Н. Жанровое своеобразие рассказа JI. Петрушевской "Свой круг" //Кормановские чтения. - Ижевск, 1995. - Вып. 2. - С. 262-268.

436. Серман 1961 - Серман И.З. Проблема крестьянского романа в русской критике середины XIX века //Проблемы реализма русской литературы 19 века.-М.-Л., 1961.-С. 160-183.

437. Серкова 1993 Серкова В. Неописуемый Петербург //Метафизика Петербурга. - СПб, 1993. - С. 250-265.

438. Сидорина 1987 Сидорина Н. "Святая родина моя". Москва в жизни и творчестве А. С. Пушкина //День поэзии 1987. - М, 1987. - С. 47-52.

439. Сидорова 1953 Сидорова A.M. Очерки по истории ранней городской культуры во Франции. - М, 1953.

440. Симачёва 1989 - Симачёва И.Ю. Урбанистическая традиция A.C. Пушкина в сборнике А. Белого "Пепел" //Поэзия A.C. Пушкина и её традиция в русской литературе XIX начала XX века. - М, 1989. - С. 122-129.

441. Синдаловский 1996 Синдаловский Н. Кузневский мост, или из Петербурга в Москву на крыльях фольклора //Нева. - СПб, 1996. - №9. - С. 189-195.

442. Скарлыгина 1996 Скарлыгина Е. Судьбы петербургского мифа //Новое литературное обозрение. - М, 1996. - №20. - С. 367-372.

443. Скороспелова 1985 Скороспелова Е.Б. Русская советская проза 20 - 30-х годов.-М, 1985.-263 с.

444. Слюсарева 1989 Слюсарева Н. Необходимость добра //Подъём. - 1981. -№12.-С. 140-143.

445. Смелянский 1989 Смелянский А. Михаил Булгаков в Художественном театре. - М.: Искусство, 1989. - 431 с.

446. Смирнов 1946 Смирнов A.A. Городская литература с конца XII века до Столетней войны //История французской литературы. - М, 1946. - Т. 1. - С.133.167.

447. Смирнов 1947 Смирнов A.A. Городская и народная сатира и дидактика //История западноевропейской литературы. Раннее Средневековье и Возрожденье. - М, 1947. - С. 189-229.

448. Смирнов 1999 Смирнов А. Античный Петербург в поле культурных кодов: Опыт реконструкции одной творческой задачи //Вопросы литературы. - 1999. - №2. - С. 44-62.

449. Советский город 1988 Советский город. Социальная структура. - М., 1988.-286 с.

450. Соловьев 1901-1907- Соловьёв B.C. Собр. сочинений. СПб., 1901 - 1907.

451. Спивак 1993 Спивак Д.Л. Финский субстрат в метафизике Петербурга //Метафизика Петербурга. - СПб., 1993. - С. 38-47.

452. Спивак 1997 - Спивак Д.Л. "Будучи московским мистиком и патриотом. . " (Некоторые особенности видения Москвы в творчестве А. Белого) //Лотмановский сборник. М., 1997. - С. 639-656.

453. Спиркин 1978 Спиркин А.Г. Человек, культура, традиция //Традиции в истории культуры - М., 1978. - С. 5-14.

454. Спроге 1996 Спроге Л. "Город Эн" Л. Добычина и "обмурашенный город" в творчестве Ф. Сологуба 1926г.: урбанистический аспект //Писатель Леонид Добычин. - СПб., 1996. - С. 208-212.

455. Stange 1973 Stange G. R. The frightened poets. - In: The Victorian city. -London; Boston, 1973. - vol. 2. - p. 475-494.

456. Старикова 1977 Старикова E. Социологический аспект современной деревенской прозы //Литература и социология. - М., 1977. - С. 262-285.

457. Старкина 1995 Старкина C.B. Роль города в пьесе Хлебникова "Чертик" (Петербургская шутка на рождение "Аполлона") //Филол. зап. - Воронеж, 1995.-Вып. 5.-С. 235-247.

458. Стародубцева 1996 Стародубцева Л.В. Поэтика воображаемого города в реальном мире духовных поисков (как цели в историческом действии человека) //Город и искусство. - М., 1996. - С. 46-80.

459. Stahlberger 1964 Stahlberger L. The Symbolic System of Majkovskii. - The Hague 1964, p. 44-63.

460. Старцева 1984 Старцева A.M. Поэтика современной прозы. - Ташкент: Фан, 1984.

461. Степанов 1991 Степанов А. Петербург А. Ахматовой //Нева. - 1991. - №2. -С. 180-184.

462. Степанян 1986 Степанян К. Победитель после победы //Новый мир.1986.-№6.-С. 241-245.

463. Страда 1995 Страда В. Москва - Петербург - Москва //Лотмановский сборник.-М., 1995. - Т. 1.- С. 503-515. Струве 1992 - Струве Н. Православие и культура. - М., 1992. - 335 с. Струве 1999 - Струве П. Избранные сочинения. - М.: РОССПЭН, 1999. -470 с.

464. Сумерки богов 1990 Сумерки богов: Сборник. - М.: Политиздат, 1990. -396 с.

465. Сумцов 1896 Сумцов Н.Ф. О провалившихся городах //Сборник харьковского историко-филологического общества. - Харьков, 1896. - Т. 8

466. Сухих 1985 Сухих И. Пути им проложенные.(Образ мира у Чехова) //Звезда, - 1985.-№1.

467. Сухих 1987 а Сухих И. Земли неведомые - земли открытые: Образ современного города в литературе //Литературное обозрение. - 1987. - №3. -С. 90-94.

468. Сухих 1987 б Сухих И.Н. Проблемы поэтики А.П.Чехова. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.- 180 с.

469. Сюжет и мотив.1998 Сюжет и мотив в контексте традиции. Новосибирск-. 1998. - С. 208-222.

470. Тан 1987 Тан А. Москва в романе М. Булгакова //Декоративное искусство СССР. - М., 1987. - №2. - С. 22-29.

471. Тарасевич 1993 Тарасевич И. Андрей Белый в Москве и Петербурге //Континент. - Берлин, 1993. - №76. - С. 322-326.

472. Тевекелян 1982 Тевекелян Д. День забот: Размышления о городской прозе 60 - 70-х годов. - М.: Сов. писатель, 1982. - 303 с. Тейяр де Шарден 1987 - Тейяр де Шарден. Феномен человека. - М.: Наука,1987.-239 с.

473. Тендряков 1987 Тендряков В. Собр. соч. в 5-ти томах. - М.: Худож. лит-ра, 1987.

474. Терц 1992 Терц А. Собр. соч. в 2-х томах. - М.: СП "Старт", 1992. Тименчик 1983 - Тименчик Р.Д. "Медный всадник" в литературном сознании начала XX века //Проблемы пушкиноведения. - Рига, 1983.

475. Тименчик 1987 Тименчик Р.Д. К символике трамвая в русской поэзии //Ученые записки Тартуского государственного университета. - 1987. - Вып. 754.-С. 135-143.

476. Тимина 1989 Тимина С.И. Последний роман Андрея Белого //Белый А. Москва: Роман. - М., 1989. - С. 3-16.

477. Томашевский 1961 Томашевский Б.В. Пушкин: Материалы к монографии. -М.-Л., 1961. -Кн. 2.

478. Топорков 1985 - Топорков А. Из мифологии русского символизма. Городское освещение //Блоковский сборник. - Тарту, 1985. - С. 101-112.

479. Топорков 1994 - Топорков А. О мифологии Петербурга //Всемир. слово -Letter intern. - СПб., 1994. - №7. - С. 9-10.

480. Топоров 1981 Топоров В. Н. Текст города - девы и города - блудницы в мифологическом аспекте //Структура текста. - М., 1981. - С. 52-58.

481. Топоров 1990 Топоров В.Н. Италия в Петербурге //Италия и славянский мир. Сборник тезисов. - М., 1990. - С. 49-81.

482. Топоров 1991 Топоров В.Н. Аптекарский остров как городское урочище (общий взгляд) //Ноосфера и художественное творчество. - М.: Наука, 1991. -С. 200-244.

483. Топоров 1995 Топоров В.H. Петербург и Петербургский текст русской литературы //Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. - М., 1995. - С. 259-368.

484. Трисмегистов 1847 Трисмегистов А. Москва и Петербург. Заметки зеваки //Московский городской листок. - 1847. - №88.

485. Трифонов 1952 Трифонов Ю. Студенты. - Курск: Курское областное книжное изд-во, 1952.

486. Трифонов 1952 Трифонов Ю.В. Как слово наше отзовётся. - М., 1985. -384 с.

487. Трифонов 1985 Трифонов Ю.В. Собр. соч.: В 4-х томах. - М., 1985 - 1987.

488. Трифонов 1988 Трифонов Ю.В. Время и место. Повесть. Романы. - М.: Известия, 1988. - 576 с.

489. Трифонов 1989 Трифонов Ю.В. Записки соседа //Дружба народов. - 1989. -№10.-С. 3-49.

490. Троицкий 1988 Троицкий Н. Кто же был прототипом трифоновского героя? //Вопросы литературы. - 1988. - №8. - С. 239-240.

491. Туниманов 1992 Туниманов С. Бунин и Достоевский (по поводу рассказа И. А. Бунина "Петлистые уши") //Русская литература. - 1992. - №3. - С. 5574.

492. Уваров 1996 Уваров М.С. Город. Метапоэзия жизни и смерти в ландшафтах петербургской культуры //Дружба народов. - 1996. - №6. - С. 122-136.

493. Уварова 1989 Уварова И.П. Венецианский миф в культуре Петербурга //Анциферовские чтения. Материалы и тезисы конференции (20-22 декабря 1989 г.). - СПб, 1989. - С. 135-139.

494. Williams 1973 Williams R. The country and the city. - L, 1973. - 335 p.

495. Watkins 1991 Watkins F. C. In time and space: Some origins of American fiction. - Athens, 1977. - 250 p.

496. Woll 1991 Woll Iosephine. Invented trush. - Durhan; London, 1991.

497. Ф. M. Достоевский и православие 1997 Достоевский и православие. - М.: Изд-во "Отчий дом", 1997. - 302 с.

498. Fanger 1965 Fanger Donald. Dostoevsky and Romantic Realism. A Stady of Dostoevsky in Relation to Balzac, Dickens and Gogol. - Cambridge, Mass., 1965. -p. 106-115.

499. Фиалкова 1988 Фиалкова Jl. Москва в произведениях М. Булгакова и А. Белого //М. А. Булгаков - драматург и художественная культура его времени. -М., 1988.-С. 358-368.

500. Форш 1988 Форш О. Сумасшедший корабль: Роман, рассказы. - Л.: Худож. лит-ра, 1988. - 422 с.

501. Франк -Каменецкий 1934 Франк-Каменецкий И.Г. Женщина - город в библейской космогонии //Сборник, посвященный С.Ф.Ольденбургу. - Л., 1934.-С. 535-547.

502. Франк 1992 Франк С. Духовные основы общества. - М.: Республика, 1992. -510с.

503. Фрейдин 1997 Фрейдин Ю.Л. Заметки о хронотопе московских текстов Мандельштама //Лотмановский сборник. - М., 1997. - С. 703-728.

504. Фридман 1989 Фридман Дж. Ветру нет указа //Литературное обозрение. -1989.-№12.-С. 14-16.

505. Хармс 1988 Хармс Д. Полет в небеса: Стихи. Проза. Драмы. Письма. - Л.: Сов. писатель, 1988. - 558 с.

506. Хирш 1998 Хирш М. фон. Основоположник постмодернистского направления в русской литературе: Обзор американской критики творчества Битова //Литературоведение на пороге XXI века. - М., 1998. - С. 467-472.

507. Хренков 1989 Хренков Д. Анна Ахматова в Петербурге - Петрограде -Ленинграде. - Л.: Лениздат, 1989. - 223 с.

508. Щелкова 1991 Целкова Л.Н. Поэтика сюжета в романе Андрея Белого "Петербург" //Филол. науки. - М., 1991. - №2. - С. 11-20.

509. Человек и культура 1990 Человек и культура. - М.: Наука, 1990. - 238 с.

510. Человек город - культура 1984 - Человек - город - культура //Книжное обозрение. - 1984. - №9. - С."91-99.

511. Черданцев 1992 Черданцев В.В. Ассоциативный фон в повести Ю. Трифонова "Предварительные итоги" //Рус. лит. XX века: направления и течения. - Екатеринбург, 1992.-Вып. 1.-С. 159-165.

512. Черников 1988 Черников И.Н. Тема Петербурга у Л.Н.Толстого, А.П.Чехова, Андрея Белого //Становление творческого метода Л. Н. Толстого. -Тула, 1988.-С. 100-106.

513. Черносвитов 1993 Черносвитов Е. Деревня и город как символы жизни и смерти в прозе Василия Шукшина //Дальний Восток. - Хабаровск, 1993. -№6.-С. 173-191.

514. Чернышова 1994 Чернышова С.И. Макрокосм и микрокосм в метафоре поэтов-урбанистов: (В.В.Маяковский и В. Шершеневич) //Вест. С.-Петерб. ун-та. История, языкознание, литературоведение. - СПб., 1994. - Вып. 2. - С. 90-93.

515. Чехов 1985 Чехов А. П. Собр. соч. в 12-ти томах. - М.: Правда, 1985.

516. Chances Ellen 1993 Chances Ellen. Andrei Bitov. - Cambridge etc, 1993.

517. Chatacin"ska Wiertelak 1996 - Chatacin"ska - Wiertelak H. Феномен Петербурга Андрея Белого. Роман и эссе, (фрагмент) //Literatura humanitas //Masarykova univ. Fak. filoz. - Brno, 1996. - C. 469-478.

518. Чупринин 1988 a Чупринин С. Москва и москвичи в творчестве Петра Дмитриевича Боборыкина //Боборыкин П.Д. Китай-город: Роман; Проездом: Повесть. - М., 1988. - С. 5-22.

519. Чупринин 1988 б Чупринин С. Сдвоенный портрет //Начало века: Москва начала XX столетия в произведениях рус. писателей. - М., 1988. - С. 5-19.

520. Шаргородский 1987 Шаргородский С. Собачье сердце, или чудовищная история //Журнал "22". - 1987. - №54. - С. 197-214.

521. Шарипова 1996 Шарипова Э.А. Урбанизм в русской литературе серебряного века //Вест. Башкир, гос. пед. ун-та. Сер. гуманит. наук. - Уфа, 1996.-№1.-С. 83-86.

522. Sharpe, Wallock 1987 Sharpe W., Wallock L. Visions of the City. - Baltimor, London, 1987.

523. Sharpe 1990 Sharpe W. Ch. Unreal cities: Urban figuration in Wordsworth, Baudelaire, Whitman, Eliot, and Williams. - Baltimore - L., 1990. - 228 p.

524. Шаховская 1991 Шаховская 3. В поисках Набокова. Отражения. - М., 1991.-319 с.

525. Шварцбанд 1997 Шварцбанд С. О Москве и Петербурге у Пушкина: (Семиотика и затекстовая реальность) //Лотмановский сборник. - М., 1997. -С. 591-598.

526. Шведова 1997 Шведова Н.В. Круглый стол "Москва в судьбе и творчестве славянских писателей" //Славяноведение. - М., 1997. - №6. - С. 110-112.

527. Широков 1995 Широков В.К. Миф о Петербурге в поэзии О. Мандельштама 1910-х годов //Jenus poetarum. - Коломна, 1995. - С. 37-44.

528. Шкловский 1983 Шкловский Е. Тема детства в творчестве Юрия Трифонова //Детская литература. - 1983. - №8. - С. 17-22.

529. Шкловский 1986- Шкловский Е. Феномен жизни //Лит. обозрение. 1986. -№4. - С. 66-69.

530. Шкловский 1987 Шкловский Е. Разрушение дома //Литературное обозрение. - 1987. - №7. - С. 46-48.

531. Шкловский 1989 Шкловский Е. Из немоты //Литературное обозрение. -1989.-№11.-С. 8-17.

532. Шкловский 1991 Шкловский Е. Ускользающая реальность. Взгляд на журнальную прозу -90 //Лит. обозрение. - 1991. - №2. - С. 10-18.

533. Шпенглер 1993 Шпенглер О. Закат Европы. - Новосибирск: Наука. Сиб. изд. фирма, 1993. - 584 с.

534. Шугаев 1986 Шугаев В. Город Нагибина: Портрет писателя //Лит. Россия. - 1986.- 16 мая.-№20.-С. 11.

535. Шукшин 1992 Шукшин В. Собр. соч. в 5-ти томах. - Екатеринбург: ИНН, "Уральский рабочий", 1992.

536. Щеглова 1990 Щеглова Евг. В своём кругу //Лит. обозрение. - 1990. - №3. -С. 19-26.

537. Элъяшевич 1954 Эльяшевич А. Будни или праздники? //Звезда. - 1954. -№10.-С. 175-184.

538. Элъяшевич 1984 а Эльяшевич А. Горизонтали и вертикали. - Л., 1984. -367 с.

539. Элъяшевич 1984 б Эльяшевич А. Город и горожане //Звезда. - 1984. -№12.-С. 170-185.

540. Юрьева 1996 Юрьева 3. Космизм города //Новый журнал (New revi). -Нью - Йорк, 1996. - Кн. 202. - С. 264-274.

541. Яблоков 1995 Яблоков Е. Счастье и несчастье Москвы: ("Московские" сюжеты у А. Платонова и Б. Пильняка) //"Страна философов" А. Платонова. -М., 1995. - Вып. 2. - С. 221-239.

542. Яблоков 1997 Яблоков Е. Мотивы прозы Михаила Булгакова. - М., 1997. -199 с,

543. Якобсон 1987 Якобсон P.O. Статуя в поэтической мифологии Пушкина //Якобсон P.O. Работы по поэтике. - М.: Прогресс, 1987. - С. 145-181.

544. Яковлев 1998 Яковлев Н.В. Мифопоэтическая система образов в романе В. Аксёнова "Ожог" //Филологические этюды. - Саратов, 1998. - Вып. 1. - С. 130-132.

545. Ямполъский 1990 Ямпольский Б. Московская улица. - М.: Изд-во "Книжная палата", 1990. - 320 с.

546. Ямполъский 1996 Ямпольский М. Демон и лабиринт. - М.: Новое литер, обозрение, 1996. - 336 с. Ясперс 1991 -Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М., 1991.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

Русская литература классического периода дала миру множество имён гениальных писателей. После революции 1917 года в стране всё кардинально изменилось, в том числе и в сфере искусств . Но, несмотря на цензуру и жёсткие рамки, русские авторы и в это период создали ряд талантливых произведений.

Сразу по окончании революции преемственность литературной жизни России не прерывалась. Определённое время ещё была дозволена значительная вольность в жанрах, формах и содержании книг . Существовало множество литературных направлений, часто приходящих с Запада.

Но когда власть в рабоче-крестьянском государстве разобралась с политическими и экономическими вопросами, дело дошло и до культурной сферы. Новая советская литература должна была соответствовать ряду требований, первейшим из которых являлась идейная направленность .

Главным, а точнее сказать единственным, направлением во всех отраслях искусства был объявлен соцреализм — художественный метод, который использовался для эстетического выражения социалистического видения мира.

Отношение писателей к такой подчинённости государственному аппарату была различна — от единодушия с властью и полного приятия нового порядка до умеренной оппозиции в завуалированной форме (открытый протест угрожал жизни писателя).

Связь с традициями отечественного и западного классического искусства была потеряна , национальная специфика и колорит сводились практически к нулю. Классовый подход, максимальный реализм в изображении достижений советской власти, воспевания индустриальных свершений стали основными мотивами в литературе.

По сути, всё искусство было не просто подчинено государству, оно выполняло социальный заказ властей. То есть издавались лишь те, кто максимально неукоснительно следовал государственной линии. А это зачастую было несовместимо с честным и творческим характером деятельности писателей.

Но стоит отметить, что талантливый писатель находил возможность максимально незаметно обойти идейные преграды и вывести в свет действительно стоящие произведения , минимально деформируя их в соответствии с цензурой.

Несмотря на жёсткий прессинг государства и наличие множества бездарных писак, чьи книги печатались только благодаря правильной идейной выверенности, были и по-настоящему талантливые авторы, которые, несмотря на все опасности осмеливались писать действительно качественные произведения:

  • Михаил Булгаков;
  • Дмитрий Мережковский;
  • Андрей Платонов;
  • Михаил Шолохов;
  • Анатолий Рыбаков;
  • Александр Солженицын;
  • Борис Пастернак и многие другие.

Михаил Стельмах

Это автобиографическое произведения известного украинского советского писателя описывает нелёгкое, но светлое детство автора. Несмотря на крайнюю бедность, мальчик радовался жизни, любовался красотой природы, учился быть добрым и сострадательным к людям.

Михаил Афанасьевич с огромной любовью и нежностью вспоминает своих родителей, дедушку и бабушку. Кроме того, он описывает и замечательных земляков, которые были примерами порядочности и честности для Михаила. Книга наполнена лиризмом и романтикой.

Анатолий Иванов

Книга охватывает значительный отрезок времени. В неё включены события революции 1905 и 1917 годов, Первой, Гражданской и Второй мировой войн. Повествование также идёт и о послевоенных годах, когда страна восстанавливалась после самого разрушительного конфликта ХХ века. Красной нитью в книге проходи мысль, что главное в жизни — это справедливость и за неё всегда нужно бороться .

На нашем сайте вы можете не только ознакомиться с кратким содержанием самых интересных и поучительных книг советских авторов, но и читать их онлайн.

В 60–70-х годах ХХ века в русской литературе возникло новое явление, получившее название «городская проза». Термин возник в связи с публикацией и широким признанием повестей Юрия Трифонова. В жанре городской прозы работали также М. Чулаки, С. Есин, В. Токарева, И. Штемлер, А. Битов, братья Стругацкие, В. Маканин, Д. Гранин и другие. В произведениях авторов городской прозы героями были горожане, обремененные бытом, нравственными и психологическими проблемами, порожденными в том числе и высоким темпом городской жизни. Рассматривалась проблема одиночества личности в толпе, прикрытого высшим образованием махрового мещанства. Для произведений городской прозы характерны глубокий психологизм, обращение к интеллектуальным, идейно-философским проблемам времени, поиски ответов на «вечные» вопросы. Авторы исследуют интеллигентский слой населения, тонущий в «трясине повседневности».
Творческая деятельность Юрия Трифонова приходится на послевоенные годы. Впечатления от студенческой жизни отражены автором в его первом романе «Студенты», который был удостоен Государственной премии. В двадцать пять лет Трифонов стал знаменит. Сам автор, однако, указывал на слабые места в этом произведении.
В 1959 году выходят сборник рассказов «Под солнцем» и роман «Утоление жажды», события которого разворачивались на строительстве оросительного канала в Туркмении. Писатель уже тогда говорил об утолении духовной жажды.
Более двадцати лет Трифонов работал спортивным корреспондентом, написал множество рассказов на спортивные темы: «Игры в сумерках», «В конце сезона», создавал сценарии художественных и документальных фильмов.
Повести «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь» образовали так называемый «московский», или «городской», цикл. Их сразу назвали феноменальным явлением в русской литературе, потому что Трифонов описывал человека в быту, а героями сделал представителей тогдашней интеллигенции. Писатель выдержал нападки критиков, обвинявших его в «мелкотемье». Особенно непривычен был выбор темы на фоне существовавших тогда книг о славных подвигах, трудовых достижениях, герои которых были идеально положительными, целеустремленными и непоколебимыми. Многим критикам показалось опасным кощунством то, что писатель осмелился раскрыть внутренние изменения в нравственном облике многих интеллигентов, указал на отсутствие в их душах высоких побуждений, искренности, порядочности. По большому счету Трифонов ставит вопрос, что такое интеллигентность и есть ли у нас интеллигенция.
Многие герои Трифонова, формально, по образованию, принадлежащие к интеллигенции, так и не стали интеллигентными людьми в плане духовного совершенствования. У них есть дипломы, в обществе они играют роль культурных людей, но в быту, дома, где не нужно притворяться, обнажаются их душевная черствость, жажда выгоды, иногда преступное безволие, моральная непорядочность. Используя прием самохарактеристики, писатель во внутренних монологах показывает истинную сущность своих героев: неумение противостоять обстоятельствам, отстаивать свое мнение, душевную глухоту или агрессивную самоуверенность. По мере знакомства с персонажами повестей перед нами вырисовывается правдивая картина состояния умов советских людей и нравственных критериев интеллигенции.
Проза Трифонова отличается высокой концентрацией мыслей и эмоций, своеобразной «плотностью» письма, позволяющей автору за внешне бытовыми, даже банальными сюжетами многое сказать между строк.
В «Долгом прощании» молодая актриса размышляет, продолжать ли ей, пересиливая себя, встречаться с видным драматургом. В «Предварительных итогах» переводчик Геннадий Сергеевич мучается от сознания своей вины, уйдя от жены и взрослого сына, давно ставших ему духовно чужими. Инженер Дмитриев из повести «Обмен» под нажимом властной жены должен уговорить родную мать «съехаться» с ними после того, как врачи сообщили им, что у пожилой женщины рак. Сама мать, ни о чем не догадываясь, крайне удивлена внезапно возникшими горячими чувствами со стороны невестки. Мерило нравственности здесь – освобождающаяся жилплощадь. Трифонов словно спрашивает читателя: «А как бы поступил ты?»
Произведения Трифонова заставляют читателей строже присмотреться к себе, учат отделять главное от наносного, сиюминутного, показывают, какой тяжелой бывает расплата за пренебрежение законами совести.

Проза 1960-1980 гг.

ГОРОДСКАЯ ПРОЗА

На определенном этапе развития литературы 60-70-х годов возникло явление, получившее название «городская проза». Термин этот нашел распространение с появлением в печати повестей и романов Ю. Трифонова. Новое явление связывалось также с именами Г. Семенова, М. Чулаки, В. Семина, С. Есина, Ю. Крелина, Н. Баранской, И. Штемлера, И. Грековой, В. Токаревой и других. Оно было решительно противопоставлено деревенской прозе, хотя для этого не всегда были основания в силу размытости границ названных жанрово-стилистических образований и некоторого стирания граней между городом и деревней.

Каковы черты произведений, объединенных общим понятием «городская проза» ?

Во-первых, в них просматривается определенная прикрепленность героев к городу, в котором они живут и трудятся и в котором складываются их сложные взаимоотношения друг с другом.

Во-вторых, в них заметно усиливается наполненность бытом, «обволакивающим» человека, обступающим его, нередко цепко держащим его в своих «объятиях». Отсюда в романах и повестях названных авторов загроможденные вещами интерьеры, описание мелочей и подробностей.

В-третьих, городская проза особенно чутка к проблемам общественной морали и сопряжена с целым комплексом нравственных проблем, порожденных особой средой обитания героев. В частности, произведения этих авторов нередко затрагивают цепкость

мещанства, получающего в городском быту уникальную возможность для обновления.

В-четвертых, для литературы данной жанрово-стилистической разновидности характерен углубленный психологизм (исследование сложной духовной жизни человека), опирающийся на традиции русской классики, в особенности «городских» романов Ф. М. Достоевского.

Проза названных авторов часто обращается к важным интеллектуальным, идейно-философским проблемам времени и стремится подняться от быта к бытию, хотя на этом пути восхождения немало препятствий, ошибок и просчетов. Наиболее интересными книгами в этом плане стали произведения А. Битова, В. Дудинцева, М. Кураева, братьев Стругацких. Естественным становится обращение к проблемам, волнующим городскую молодежь, и в недрах жанра выделилась даже повесть о молодом герое (В. Маканин, В. Попов, Р. Киреев).

Одной из особенностей городской прозы является осмысление ею проблем демографических, миграции сельских жителей в большие города, сложностей урбанизации. Правда, эти вопросы живо волнуют и художников деревенской прозы, и на этой основе намечается тесный контакт двух ветвей повествовательной литературы. Специфика городской прозы определяется и частой обращенностью к научной и производственной тематике (Д. Гранин), несмотря на то что последняя в свое время себя достаточно скомпрометировала. Наконец, для данной художественной сферы характерна и проблематика, связанная, с одной стороны, с приобщением к культурному наследию, а с другой - с увлечением «массовой культурой», получившей интенсивное, ничем не сдерживаемое развитие по преимуществу в современных городах.

Характеризуемая проза довольно часто исследует интеллигентский слой населения города, но, как правило, ее внимание приковывает отнюдь не Исключительный, а «средний», обычный персонаж этого круга, и изображается он в обстановке будничности, обыденности, а иногда - тонущим в «трясине повседневности».

Деревенская проза - направление в русской советской литературе 1960-1980-х годов, связанное с обращением к традиционным ценностям в изображении современной деревенской жизни.

Хотя отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х (очерки Валентина Овечкина,Александра Яшина,Ефима Дороша), только к середине 60-х «деревенская проза» достигает такого уровня художественности, чтобы оформиться в особое направление (большое значение имел для этого рассказСолженицына«Матрёнин двор»). Тогда же возник и сам термин.

Полуофициальным органом писателей-деревенщиков был журнал «Наш современник». Началоперестройкиознаменовалось взрывом общественного интереса к новым произведениям наиболее видных из них («Пожар» Распутина, «Печальный детектив» Астафьева, «Всё впереди» Белова), но изменение социально-политической ситуации после падения СССР привело к тому, что центр тяжести в литературе сместился к другим явлениям, и деревенская проза выпала из актуальной литературы.

В 1960-1970-е г. особенно бурно развивалась «деревенская проза». Всё чаще писатели показывают деформированные личност. ,нравственные ориентиры опустошённые, бездуховные. Этот жанр заметно отличается от всех остальных жанров. Рамки этого жанра могут и не умещаться в пределах описания деревенской жизни Ф.Абрамов.

Повесть В. Белова Привычное дело

Василий Иванович Белов, выросший в вологодском селе Тимониха, окончивший в 1964 году Литературный институт в Москве – к середине 60–х годов прекрасно осознавал, что всей прозе о деревне остро не хватает одного героя: человека от земли, рядового крестьянина. Причем такого, который жил бы обычной крестьянской жизнью. Этот пробел и был восполнен повестью «Привычное дело», в которой явственно ощутим трагический подтекст. Привычное дело – метафора крестьянской жизни. Привычное дело – это значит боготворить крестьянскую избу, свой дом, свою «сосновую цитадель» и видеть смысл жизни в семье, в продолжении рода. Привычное дело – это работать до седьмого пота и жить в нищете, спать по два часа в сутки и косить ночью тайком траву в лесу, чтобы было что есть корове–кормилице; привычное дело – когда потом это сено конфисковывают и, чтобы как–то свести концы с концами, хозяин вынужден ехать на заработки, а его тяжело больная жена идет сама косить и умирает от удара. И остаются сиротами девятеро детей. Привычное дело – когда троюродная сестра Ивана Африкановича из сострадания и милосердия берет на себя заботу о его детях. Повесть «Привычное дело» не велика по объему, проста по составу героев – это многодетная семья крестьянина Ивана Африкановича Дрынова и его жены – доярки Катерины, их соседи, друзья. В персонажный ряд в качестве равноправных членов семьи включены и корова–кормилица Рогуля, лошадь Пармен. Вещи, окружающие Ивана Африкановича, – колодец, баня, родник, наконец, заветный бор – тоже члены его семьи. Это святыни, опора его, помогающая выжить. Событий в повести немного: труд Катерины, поездка Ивана Африкановича в город с мешком лука ради спасения семьи, заработка. Читатель встречается с очень стыдливой в проявлении высоких чувств семейной парой.

Своеобразен язык повести. Зачитаем монолог Ивана Африкановича, произнесенный на 40–й день после смерти жены на ее могиле: «А ведь дурак был, худо тебя берег, знаешь сама… Вот один теперь… Как по огню ступаю, по тебе хожу, прости… Худо мне без тебя, вздоху нет, Катя. Уж так худо, думал за тобой следом… А вот оклемался… А твой голос помню. И всю тебя, Катерина, так помню, что… Да. Ты, значит, за робят не думай ничего. Поднимутся. Вот уж самый младший, Ванюшка–то, слова говорит… такой толковый и глазами весь в тебя. Я уж… да. Это буду к тебе ходить–то, а ты меня и жди иногда… Катя… Ты, Катя, где есть–то? Милая, светлая моя, мне–то… Мне–то чего… Ну… теперече… вон рябины тебе принес… Катя, голубушка». В приведенном фрагменте с типично крестьянскими повоторами («худо мне», «худо» вместо «плохо», «больно»), с языческим ощущением неразделимости бытия, стиранием грани между жизнью и смертью, с редкими вкраплениями патетики («Милая, светлая моя») ощутим редкий слух В.Белова на народную речь, очевидно его искусство вживаться в народный характер.

Этот якобы «пассивный» герой В.Белова будет вновь и вновь активно взывать к миру о сострадании, о милосердии к деревне, будет вести мучительную борьбу за свой дом, свой семейный очаг, свое право жить цветущей, радостной, упорядоченной жизнью.

В.Распутин «Прощание с Матёрой» -остро стоят проблемы связи поколений, историч. памяти, общечелов. ценностей, высшей правды добра и зла, челов. и природы. Молодое поколение радуется переселению на новое место, старики горюют, понимают невосполнимость утрат. Молодым кажется, что они не нужд. в ист. памяти, привязанности к родным местам. Вместе с потерей связи поколений разрушается и нравственность, рождается соц. и семейная безответственность. Писатель рассматривает все аспекты этой сложной соц.-психолог. ситуации в координатах добра и зла. Разрушая природу, чел. творит зло,кот. оборачивается против него самого. Вырастает поколение бездух-ных, безответственных людей,не понимающих, что они творят. Писатель берёт под защиту оьщечелов. ценности, стремление чел. к созиданию, стремление сохранить природный мир.

В.Шукшин –занимает особое место в этом ряду. Это мастер народного слова,искренний почитатель родной земли.Его р-зы о «чудиках», повести, пьесы и киносценарии,населённые многими яркими хар-ми, симпатичны своей наивной верой в добро. В силу правильно сказанного слова. В среде городской жизни эти люди –вчерашние «сельские жители».чувствуют себя неуверенно. Они отошли от своего крестьянского мира, но так и не стали горожанами. Часто это личности, оставшиеся на обочине жизни. Им хочется утвердить себя, привлечь на себя внимание, добиться уважения хотя бы на короткое время.

А. Солженицын «Матрёнин двор» заним. особое место в его тв-ве.Как много вобрал в себя этот р-з---и нищенский быт русск. Обездоленной деревни 50-хггю, и жадность, зло собственничества в чернобородом Фадее и сёстрах Матрёны… Сама Матрёна, бескорыстная, всегда живущая для Ф.,натерпевшаяся невзгод, живущая для какого-то долга. Душевное пристрастие к ней рассказчика переплёскивает как через край чаши, через эти полные горестной сдержанности и мучительного содержания страницы.

«Деревенская проза» утверждала высокую дух-ть как одну из главных составляющих жизни вообще.

Повести Федора Абрамова - “Деревянные кони”, “Пелагея” и “Алька” - были завершены почти одновременно - в 1969 и 1971 годах. Писатель придал им особое значение. В этих повестях воплощена история русской деревни, многострадальной жизни крестьян и прежде всего русской женщины. Трилогия начинается повестью “Деревянные кони”. В ней рассказывается о жизни Милентьевны, русской крестьянки. Про жизнь ее мы узнаем из рассказов Евгении - невестки Милентьевны. И жизнь эта была далеко не легкой. Шестнадцати лет Милентьевну замуж выпихнули. От рассвета до заката - непосильная работа, заботы по дому. Двух сыновей на войне убили. Но выстояла Милентьевна, выдержала все невзгоды. И даже теперь, несмотря на свою старость, не могла сидеть без работы. Каждое утро уходила в лес за грибами. Возвращалась еле живая, но не хотела покоряться усталости, немощи и возрасту. (А шел Милентьевне уже седьмой десяток.) Однажды пришла она совсем больная и слегла. Но через два дня нужно было ехать ей домой (она гостила у одного из своих сыновей), так как внучке обещала приехать к “школьному дню”. И вот, несмотря на свою болезнь, ливень и грязь за окном, несмотря на то, что сын не приехал за ней, пошла пешком, увязая в грязи, покачиваясь от порывов ветра и слабости. Ничто не могло помешать ей сдержать свое обещание, данное внучке. Повесть “Пелагея” рассказывает нам о другой женской судьбе. Другой, но не менее тяжелой. Пелагея Амосова - пе-карша, с зари до зари работающая в своей пекарне. Это, однако, не одна ее забота: еще надо и по дому справиться, и двор прибрать, и травы накосить, и за мужем, больным успеть ухаживать. У нее постоянно душа болит за дочь свою - Альку. Эта непоседа и егоза, которая не может усидеть на месте, целыми днями и ночами пропадает на гулянках. А между тем сама еще школу не закончила... Вся жизнь Пелагеи - это сплошная вереница одинаковых дней, проходящих в непосильном труде. Пелагея не может позволить себе хоть день отдыха: вся работа держится на ней. Да и не могла она жить без своей пекарни. “Всю жизнь думала: каторга, жернов каменный на шее - вот что эта пекарня. А оказывается, без этой каторги да без этого жернова ей и дышать нечем”. Кроме непосильной работы, на Пелагею наваливаются и другие невзгоды: тяжелая болезнь и смерть мужа, бегство дочери в город вместе с офицером. Силы постепенно оставляли ее. Нестерпимее всего была невозможность работать. “Не умела болеть Пелагея”. Не могла она примириться с тем, что не та уже стала, как раньше. А жизнь готовит все новые и новые удары уже больной женщине: от дочери никаких вестей, пекарня, ее родная пекарня, запущена, в магазине ее обманули, подсунули давно вышедшие из моды плюшевики. С каждым новым ударом Пелагея понимает, что отстает она от жизни. “Да как тут жить дальше?” - ищет она ответа и не находит его. Так и умерла Пелагея, не увидев новой цели в жизни, так и не поняв, как же можно жить, когда работать уже не можешь и силы оставляют тебя. Заключительная повесть трилогии - “Алька”. Героиня ее - Алька - дочь Пелагеи, но жизнь у нее совершенно другая, вольная, не закованная в железный обруч непосильной работы. Алька живет в городе и работает официанткой. Жизнь в деревне не для нее, она не хочет жить, как мать, добиваясь всего тяжелым трудом. Алька считает свою работу не хуже других и гордится тем, что работает в городе, в ресторане, зарабатывает большие деньги. В будущем она хочет стать стюардессой (и становится ею). Алька - это тип совершенно другого человека, нежели ее мать. Она не приучена с детства к тяжелому труду в поле, ей чужда вся деревенская жизнь. Был момент, когда Алька была готова остаться в деревне. Она вспоминает об умершей матери, о том, как неустанно работала та всю жизнь ради нее, Альки, о том, что не приехала проводить свою мать в последний путь. И так горько становится на душе у Альки. В этот момент она решает остаться в деревне, даже бежит и сообщает об этом тетке Анисье. Надо только съездить в город, забрать пятьсот рублей, “остатки от распроданного родительского добра”. Но именно эта поездка все изменяет. Снова окунувшись в городскую жизнь, она уже не тянется в деревню. Что деревенская жизнь по сравнению с городской! Да и не такой человек Алька, чтобы на веки вечные похоронить себя в деревне. “Жалковато стало всего этого великолепия, с которым не сегодня-завтра надо расстаться”. В трилогии очень ярко и живо показаны типы русской женщины тридцатых-семидесятых годов. Мы можем увидеть, как постепенно изменялся этот тип из поколения в поколение. Изначально женщина была “привязана” только к дому да работе на земле, но постепенно у нее появляются другие возможности. Пелагея уже меньше привязана к земле, чем Милентьевна, но она еще не могла оторваться от нее, да ей это было и не нужно. Алька же сызмала не тяготела к деревенской работе и потому спокойно покидает деревню. Трилогия интересна для читателя не только главными героинями, но и второстепенными, но не менее яркими. С какой живостью, например, выписаны образы Мани-большой и Мани-маленькой - двух подружек-пенсионерок - или тетки Анисьи. Читая повести Федора Абрамова, живо представляешь картины деревенской жизни, взаимоотношения между людьми. Трилогия Федора Абрамова мне очень понравилась. Написана она ярким, живым и в то же время простым языком. Несмотря на внешнюю простоту повестей, в них очень глубоко показана многострадальная судьба русской женщины. Повести эти не только о деревне. Они о человеке, который в любых обстоятельствах должен оставаться человеком.

Проза этого периода представляет собой сложное и многогранное явление. Приток в литературу новых прозаиков - художников слова с ярко выраженными творческими индивидуальностями - определил стилевое и идейно-художественное многообразие прозы.

Основная проблематика литературы этих лет связана с жизнью современного общества, жизнью деревни в прошлом и настоящем, жизнью и деятельностью народа, Великой Отечественной войной. Сообразно своим творческим индивидуальностями писатели обнаруживают тяготение к реалистическим, романтическим или лирическим тенденциям.

Одним из ведущих направлений прозы этого периода стала военная проза.

Проза о войне заняла особое место в развитии послевоенной литературы. Она стала не просто темой, а целым материком, где на специфическом жизненном материале находят свое решение едва ли не все идейные и эстетические проблемы современной жизни.

Для военной прозы новый период развития начался с середины 60-х годов. В конце 50-х появились книги «Судьба человека» М. Шолохова, «Иван» В. Богомолова, повести Ю. Бондарева «Батальоны просят огня», Г. Бакланова «Пядь земли», роман К. Симонова «Живые и мертвые». (Аналогичный подъем наблюдается в кинематографе - вышли на экраны «Баллада о солдате», «Летят журавли»). Принципиально важную роль в становлении новой волны сыграли рассказ М. Шолохова «Судьба человека» и повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Этими произведениями наша литература перешла к повествованию о судьбе простого человека.

С наибольшей резкостью новые начала военной прозы проявились в повестях того направления, которое можно назвать прозой психологического драматизма. Название повести Г. Бакланова «Пядь земли» словно отражало полемику с предыдущими панорамными романами. Название говорило о том, что происходящее на каждой пяди земли отражало всю силу нравственного подвига народа. В это время выходят повести «Батальоны просят огня» Ю. Бондарева, «Убиты под Москвой» К. Воробьева, «Журавлиный крик», «Третья ракета» В.Быкова. В этих повестях был сходный центральный герой - как правило молодой солдат или лейтенант, сверстник самих писателей. Все повести отличались максимальной концентрацией действия: один бой, одно подразделение, один плацдарм, одна нравственная ситуация. Такой узкий взгляд позволял контрастнее высветить драматические переживания человека, психологическую правду его поведения в условиях достоверно показанного фронтового быта. Были схожи и драматичные эпизоды, составляющие основу сюжета. В повестях «Пядь земли» и «Батальоны просят огня» шел яростный и неравный бой на крохотном плацдарме.

В повести К. Воробьева «Убиты под Москвой» был показан бой роты кремлевских курсантов, из которого вышел живым всего один солдат. Бой, в котором идеализированные представления о войне терпят поражение перед суровой правдой нахлынувших событий. Внутреннее развитие сюжета выявляет не то, как бесплодно и обреченно гибнут брошенные в бой курсанты, а то, как самоотверженно продолжают вести бой оставшиеся. Ставя своих героев в тяжелые, очень тяжелые положения, писатели выясняли на этом изломе такие изменения в нравственном облике героя, такие глубины характера, которые в обычных условиях нельзя измерить. Главным критерием ценности человека у прозаиков этого направления стало: трус или герой. Но при всей непримиримости разделения персонажей на героев и трусов писатели сумели показать в своих повестях и психологическую глубину героизма и социально-психологические истоки трусости.

Рядом с прозой психологического драматизма устойчиво развивалась порой в открытой полемике с ней эпическая проза. Произведения, нацеленные на широкий охват действительности, разделились по типу повествования на три группы.

Первый тип можно назвать информативно-публицистическим: в них романическая история, захватывающая многих персонажей на фронте и в тылу, смыкается с документальной достоверностью изображения деятельности Ставки и высших штабов. Обширная панорама событий была воссоздана в пятитомной «Блокаде» А. Чаковского. Действие перебрасывается из Берлина в маленький городок Белокаменск. Из бункера Гитлера в кабинет Жданова, с передовой на дачу Сталина. Хотя в собственно романических главах преимущественным вниманием автора пользуются семьи Королевых и Валицких, пред нами все-таки роман не семейный, а последовательно публицистический по своей композиции: авторский голос не только комментирует движение сюжета, но и направляет его. По событийно-публицистическй логике вступают в действие самые разные социальные слои - военные, дипломаты, партийные работники, рабочие, студенты. Стилевой доминантой романа явилось художественное осмысление и воспроизведение исторических событий, основанное на ставших доступными документах, мемуарах, научных публикациях. Из-за остро проблемного, публицистического характера романа вымышленные действующие лица оказались в большей мере социальными символами, социальными ролями, чем художественно своеобразными, самобытными типами. Они несколько затеряны в вихре событий большого масштаба, ради изображения которых был задуман роман. То же относится и к его роману «Победа» и к трехтомной «Войне» А. Стаднюка, повторившей те же принципы, которые были опробованы Чаковским, но уже не на материале Ленинградской обороны, а Смоленского сражения.

Вторую ветвь составили романы панорамно-семейные. («Вечный зов» А. Иванова, «Судьба» П. Проскурина). В этих романах публицистический элемент занимает меньшее место. В центре произведения не исторический документ или образы государственных деятелей, а жизнь и судьба отдельной семьи, которая разворачивается на протяжении многих, а иногда и десятков лет на фоне крупных исторических потрясений и событий.

И третий тип - это романы К. Симонова «Живые мертвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето», А. Гроссмана «Жизнь и судьба». В этих произведениях нет стремления охватить как можно более широкое поле исторических событий и действия всех социальных прослоек, но в них есть живая соотнесенность частных судеб с коренными проблемами народного бытия.

Так проявлялись в приметных произведениях о войне важные идейно-стилевые процессы, среди которых можно выделить усиление интереса к судьбе простого человека, замедленность повествования, влечение к развитой гуманистической проблематике, к общим вопросам человеческого бытия. С некоторой долей условности можно прочертить такой пунктир движения военной прозы: в первые послевоенные годы - подвиг и герой, затем более объемное, тяготеющее к полноте изображение человека на войне, далее пристальный интерес к гуманистической проблематике, заложенной в формуле человек и война, и, наконец, человек против войны, в широком сопоставлении войны и мирного бытия.

Еще одним направлением прозы о войне стала документальная проза. Примечательно усиление интереса к таким документальным свидетельствам о судьбе человека и участи народа, которые по отдельности носили бы частный характер, но в своей совокупности создают живую картину.

Особенно много сделали в этом направлении О. Адамович, составивший сначала книгу записей рассказов жителей случайно уцелевшей деревни, истребленной гитлеровцами «Я из огненной деревни». Затем вместе с Д. Ганиным издали «Блокадную книгу», основанную на устных и письменных свидетельствах ленинградцев о блокадной зиме 1941-1942 годов, а также произведения С. Алексеевича «У войны не женское лицо» (воспоминания женщин-фронтовичек) и «Последний свидетель» (рассказы детей о войне).

В первой части «Блокадной книги» публикуются снабженные авторским комментарием записи бесед с блокадниками - жителями Ленинграда, пережившими блокаду. Во второй - три прокомментированных дневника - научного сотрудника Князева, школьника Юры Рябикина и матери двух детей Лидии Охапкиной. И устные свидетельства, и дневники, и другие используемые авторами документы передают атмосферу героизма, боли, стойкости, страданий, взаимовыручки - ту подлинную атмосферу жизни в блокаде, которая предстала взору рядового участника.

Такая форма повествования давала возможность представителям документальной прозы поставить некоторые общие вопросы жизни. Перед нами не документально-публицистическая, а документально-философская проза. В ней главенствует не открытый публицистический пафос, а раздумья авторов, так много писавших о войне и так много думавших о природе мужества, о власти человека над своей судьбой.

Продолжала развиваться романтико-героическая проза о войне. К этому типу повествования относятся произведения «А зори здесь тихие», «В списках не значился» Б. Васильева, «Пастух и пастушка» В. Астафьева, «Навеки девятнадцатилетние» Г. Бакланова. Романтическая манера отчетливо обнажает все важнейшие качества военной прозы: военный герой чаще всего трагический герой, военные обстоятельства чаще всего трагические обстоятельства, будь то конфликт человечности с бесчеловечностью, жажда жизни с суровой необходимостью жертв, любовь и смерть и т.д.

В эти годы на одно из первых мест по своей значимости выходит «деревенская проза».

50-60-е годы - это особый период в развитии русской литературы. Преодоление последствий культа личности, сближение с действительностью, изживание элементов бесконфликтности, приукрашивания жизни - все это характерно для русской литературы этого периода.

В это время выявляется особая роль литературы как ведущей формы развития общественного сознания. Это привлекало писателей к нравственной проблематике. Примером этому служит «деревенская проза».

Термин «деревенская проза», включенный в научный оборот и в критику остается спорным. И поэтому нам необходимо определиться. Прежде всего под «деревенской прозой» мы подразумеваем особую творческую общность, то есть это в первую очередь произведения, объединенные общностью тем, постановкой нравственно-философских и социальных проблем. Для них характерно изображение неприметного героя-труженика, наделенного жизненной мудростью и большим нравственным содержанием. Писатели этого направления стремятся к глубокому психологизму в изображении характеров, к использованию местных речений, диалектов, областных словечек. На этой почве вырастает их интерес к историко-культурным традициям русского народа, к теме преемственности поколений. Правда, употребляя в статьях и исследованиях этот термин, авторы всегда подчеркивают, что он носит элемент условности, что пользуются им в узком понимании.

Однако писателей сельской темы это не устраивает, ибо ряд произведений значительно выходит за рамки такого определения, разрабатывая проблематику духовного осмысления человеческой жизни вообще, а не только деревенских жителей.

Художественная литература о селе, о человеке-крестьянине и его проблемах на протяжении 70 лет становления и развития отмечена несколькими этапами: 1. В 20-е годы в литературе были произведения, которые спорили друг с другом о путях крестьянства, о земле. В произведениях И. Вольнова, Л. Сейфуллиной, В. Иванова, Б. Пильняка, А. Неверова, Л. Леонова действительность деревенского уклада воссоздавалась с разных идейно-социальных позиций. 2. В 30-50-е годы уже преобладал жесткий контроль над художественным творчеством. В произведениях Ф. Панферова «Бруски», «Стальные ребра» А. Макарова, «Девки» Н. Кочина, Шолохова «Поднятая целина» отразились негативные тенденции в литературном процессе 30-50-х годов. 3. После разоблачения культа личности Сталина и его последствий происходит активизация литературной жизни в стране. Для этого периода характерно художественное многообразие. Художники осознают свое право на свободу творческой мысли, на историческую правду.

Новые черты, прежде всего, проявлялись в деревенском очерке, в котором ставятся острые общественные проблемы. («Районные будни» В. Овечкина, «На среднем уровне» А. Калинина, «Падение Ивана Чупрова» В. Тендрякова, «Деревенский дневник» Е. Дороша»).

В таких произведениях как «Из записок агронома», «Митрич» Г. Троепольского, «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы» В. Тендрякова, «Рычаги», «Вологодская свадьба» А. Яшина писатели создали правдивую картину бытового уклада современной деревни. Эта картина заставляла задуматься о многообразных последствиях социальных процессов 30-50-х годов, о взаимоотношениях нового со старым, о судьбах традиционной крестьянской культуры.

В 60-е годы «деревенская проза» выходит на новый уровень. Рассказ "Матренин двор" А. Солженицына занимает важное место в процессе художественного осмысления народного бытия. Рассказ представляет собой новый этап в развитии «деревенской прозы».

Писатели начинают обращаться к темам, которые раньше были запретными: 1. трагические последствия коллективизации («На Иртыше» С. Залыгина, «Кончина» В. Тендрякова, «Мужики и бабы» Б. Можаева, «Кануны» В. Белова, «Драчуны» М. Алексеева и др.). 2. Изображение близкого и далекого прошлого деревни, ее нынешних забот в свете общечеловеческих проблем, губительное влияние цивилизации («Последний поклон», «Царь-рыба» В. Астафьева, «Прощание с Матерой», «Последний срок» В. Распутина, «Горькие травы» П. Проскурина). 3. В «деревенской прозе» этого периода наблюдается стремление приобщить читателей к народным традициям, выразить естественное миропонимание («Комиссия» С. Залыгина, «Лад» В. Белова).

Таким образом, изображение человека из народа, его философии, духовного мира деревни, ориентация на народное слово - все это объединяет таких разных писателей, как Ф. Абрамов, В. Белов, М. Алексеев, Б. Можаев, В. Шукшин, В. Распутин, В. Лихоносов, Е. Носов, В. Крупин и др.

Русская литература всегда была знаменательна тем, что как ни одна литература в мире занималась вопросами нравственности, вопросами о смысле жизни и смерти и ставила глобальные проблемы. В «деревенской прозе» вопросы нравственности связаны с сохранением всего ценного в сельских традициях: вековой национальной жизни, уклада деревни, народной морали и народных нравственных устоев. Тема преемственности поколений, взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего, проблема духовных истоков народной жизни по-разному решается у разных писателей.

Так, в произведениях Овечкина, Троепольского, Дороша приоритетным является социологический фактор, что обусловлено жанровой природой очерка. Яшин, Абрамов, Белов связывают понятия «дом», «память», «быт». Фундаментальные основы прочности народной жизни они связывают с соединением духовно-нравственных начал и творческой практики народа. Тема жизни поколений, тема природы, единство родового, социального и природного начал в народе характерна для творчества В. Солоухина. Ю. Куранова, В. Астафьева.

Новаторский характер, связанный со стремлением глубже проникнуть в нравственный и духовный мир современника, исследовать исторический опыт общества присущ творчеству многих писателей этого периода.

Одной из новаторских и интересных тем в литературе 60-х годов была тема лагерей и сталинских репрессий.

Одним из первых произведений, написанных на эту тему стали «Колымские рассказы» В. Шаламова. В. Шаламов - писатель непростой творческой судьбы. Он сам прошел через лагерные застенки. Свой творческий путь он начинал как поэт, а в конце 50-х-60-е годы он обратился к прозе. В его рассказах с достаточной степенью откровенности передан лагерный быт, с которым писатель был знаком не понаслышке. В своих рассказов он умел дать яркие зарисовки тех лет, показать образы не только зэков, но и их охранников, начальников лагерей, где ему пришлось сидеть. В этих рассказах воссозданы страшные лагерные ситуации - голода, дистрофии, унижения людей озверелыми уголовниками. В «Колымских рассказах» исследуются коллизии, в которых узник «доплывает» до прострации, до порога небытия.

Но главное в его рассказах - это не только передача атмосферы ужаса и страха, но и изображение людей, которые в то время сумели сохранить в себе лучшие человеческие качества, готовность прийти на помощь, ощущение того, что ты не только винтик в огромной машине подавления, а прежде всего человек, в душе которого живет надежда.

Представителем мемуарного направления «лагерной прозы» был А. Жигулин. Повесть Жигулина «Черные камни» - произведение сложное, неоднозначное. Это документально-художественное повествование о деятельности КПМ (Коммунистической партии молодежи), в которую входили тридцать мальчишек, в романтическом порыве объединившиеся для сознательной борьбы с обожествлением Сталина. Она построена как воспоминания автора о своей молодости. Поэтому в отличие от произведений других авторов в ней много так называемой «приблатненной романтики». Но в то же время Жигулин сумел точно передать ощущение той эпохи. С документальной достоверностью писатель пишет о том, как зарождалась организация, как проводилось следствие. Писатель очень наглядно обрисовал проведение допросов: «Следствие вообще велось подло… Подло велись и записи в протоколах допросов. Полагалось записывать слово в слово - как отвечает обвиняемый. Но следователи неизменно придавали нашим ответам совсем иную окраску. Например, если я говорил: «Коммунистическая партия молодежи», - следователь записывал: «Антисоветская организация КПМ». Если я говорил: «собрание», - следователь писал «сборище». Жигулин как бы предупреждает, что главной задачей режима было «проникнуть в мысль», еще даже не родившуюся, проникнуть и задушить ее до колыбели. Отсюда заблаговременная жестокость самонастраивающейся системы. За игру в организацию, игру полудетскую, но смертельно опасную для обеих сторон (о чем обе стороны знали) - десять лет тюремно-лагерного кошмара. Так функционирует тоталитарная система.

Еще одним ярким произведением на эту тему стала повесть «Верный Руслан» Г. Владимова. Это произведение написано по следам и от имени собаки, специально обученной, натасканной на то, чтобы водить под конвоем заключенных, «делать выборку» из той же толпы и настигать за сотни верст рискнувших на побег сумасшедших. Собака как собака. Доброе, умное, любящее человека больше, чем сам человек любит своих сородичей и самого себя существо, предназначенное велениями судьбы, условиями рождения и воспитания, выпавшей на долю ему лагерной цивилизации нести обязанности охранника, и если понадобится, палача.

В повести у Руслана одна производственная забота, ради которой он и живет: это, чтобы соблюдался порядок, элементарный порядок, и арестанты сохраняли бы установленный строй. Но в то же время, автор подчеркивает, что он слишком добр по природе (смел, но не агрессивен), умен, рассудителен, самолюбив, в лучшем смысле этого слова, он на все готов ради хозяина, пусть даже и умереть.

Но основное содержание повести Владимирова как раз и заключается в том, чтобы показать: в случае чего, а случай этот представился и совпадает с нашей эпохой, все лучшие возможности и способности не только собаки, а человека. Самые святые намерения перекладываются, сами того не ведая, с добра на зло, с правды на обман, с преданности человеку на умение заворачивать человека, брать за руку, за ногу, брать за глотку, рискуя, если потребуется, и собственной головой, и превращать глупую кучу по наименованию «люди», «народ» в гармонический этап арестантов - в строй.

Несомненным классиков «лагерной прозы» является А. Солженицын. Его произведения на эту тему появились на исходе оттепели, первым из которых была повесть «Один день Ивана Денисовича». Первоначально повесть даже и называлась на лагерном языке: «Щ-854.(Один день зэка)». В небольшом «времени-пространстве» повести сочетаются многие человеческие судьбы. Это прежде всего кавторанг, Иван Денисович и кинорежиссер Цезарь Маркович. Время (один день) как бы вливается в пространство лагеря, в нем писатель сфокусировал все проблемы своего времени, всю сущность лагерной системы. Теме ГУЛАГА он посвятил также свои романы «В круге первом», «Раковый корпус» и большое документально-художественное исследование «Архипелаг ГУЛАГ», в котором предложил свою концепцию и периодизацию развернувшегося в стране после революции террора. Эта книга основана не только на личных впечатлениях автора, но и на многочисленных документах и письмах-воспоминаниях самих заключенных.

В конце 60-х начале 70-х годов в литературном процессе происходит движение идей и форм, ломка привычных форм повествования. Тогда же складывается особый тип прозы, которая выдвигала концепции о личности и истории, о нравственности абсолютной и прагматической, о человеческой памяти в океане загадок бытия, вещей. Об интеллигентности и люмпенстве. В разное время такую прозу называли по-разному то «городской», то «социально-бытовой», но в последнее время за ней укрепился термин «интеллектуальная проза».

Показательными для прозы этого типа стали повести Ю. Трифонова «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Старик», В. Маканина «Предтеча», «Лаз», «Сюжеты усреднения», повесть Ю. Домбровского «Хранитель древностей», имевшая скрытое до 1978 года продолжение в виде его романа-завещания «Факультет ненужных вещей». В самиздате начала свой путь повесть о философствующем пьянице Вен. Ерофеева «Москва - Петушки»: ее герой имел в биографии принципиальный пробел - «ни разу не видел Кремля», и вообще «согласен был жить вечно, если мне покажут на земле уголок, где не всегда есть место подвигу». Немалый успех сопровождал появление повести В. Семина «Семеро в одном доме», чрезвычайно лиричных, интимных рассказов и повестей В. Лихоносова «Брянские», «Люблю тебя светло», повесть В. Крупина «Живая вода», романы Б. Ямпольского «Московская улица», Ф. Горенштейна «Псалом», «Место», «Последнее лето на Волге». Но особенно интересен роман А. Битова, художника одержимого культурой как главным материалом созидания личности, памяти, системы самоанализа, - «Пушкинский дом».

Произведения этих писателей различны по своей интонации и стилистике: это семейно-бытовые повести Трифонова, и иронически-гротескные романы Вен. Ерофеева, и философско-культурологический роман А. Битова. Но во всех этих произведениях авторы интерпретируют мир человека через культуру, духовную, религиозную и материально-бытовую.

5. В конце семидесятых годов в русской литературе зарождается направление, которое получает условное название «артистической прозы» или «прозы сорокалетних» («Старших семидесятников»). Следует признавать условность этого термина, который только определяет возрастные границы писателей или некоторые особенности стилистики. Истоки артистической прозы в 20-х годах прошлого столетия, в творчестве Ю. Олеши, М. Булгакова, В. Набокова.

Само направление не было однородным, внутри него критики различали аналитическую прозу (Т. Толстая, А. Иванченко, И. Полянская, В. Исхаков), романтическую прозу (В. Вязьмин, Н. Исаев, А. Матвеев), абсурдистскую прозу (В. Пьецух, Е. Попов, Вик. Ерофеев, А. Верников, З. Гареев). При всех своих различиях всех их объединяет одно: авторы этой прозы, зачастую выпадая из «ближнего» исторического времени, непременно стараются пробиться к большому времени человечества, цивилизации, и, главное, мировой культуры. С единственным уточнением, большое время становится и большой игрой.

Одним из ярких представителей этого направления является Т. Толстая. Она является автором многих рассказов и повестей. Основной темой ее творчества является тема детства (рассказы «На золотом крыльце сидели…», «Свидание с птицей», «Любишь не любишь»). В этих рассказах восприятие героев абсолютно адекватно празднику жизни. У Т. Толстой детский взгляд бесконечен, открыт, неокончателен, как и сама жизнь. Но важно понять: дети у Толстой - всегда дети сказки, дети поэзии. Они живут в придуманном, иллюзорном мире.

Те же самые мотивы присутствуют в прозе А. Иванченко («Автопортрет с другом», «Яблоки на снегу»). У него очевиден тот же контраст между праздничностью игрового, артистического слова и бескрылой, бесплодностью реальности. И у Иванченко детство с наслаждением переживается вновь как пора чего-то красивого и сказочного. Их герои пытаются сберечь свое «я» в сказке-иллюзии.

Яркими представителями романтического направления артистической прозы являются В. Вязьмин и Н. Исаев. Большой интерес критики вызвал роман Н. Исаева «Странная вещь! Непонятная вещь! Или Александр на островах». Автор сопроводил свой труд жанровым подзаголовком «Счастливая новогреческая пародия». Весь его текст - это фантастические, веселые, фамильярно раскованные диалоги с Пушкиным или на темы Пушкина. Тут сочетаются пародия и перифраз, импровизация и стилизация, шутки Исаева и стихи Пушкина, тут есть даже черт - игровой собеседник Пушкина. Он, в сущности, составляет ироническую пушкинскую энциклопедию. Он строит свой, лирический, вольный, потому счастливо-идеальный мир культуры, мир поэзии.

Традиции Гофмана следует в своей повести «Его дом и он сам» В. Вязьмин. В игровой тон повести вписывается и многостильность повествования. Здесь рядом с артистически стилизованными авторскими монологами привольно располагается пласт детективно-сказочного повествования, тут же - старинная романтическая новелла, страницы в сказочно-фольклорной манере, древнекитайские притчи, но главное место занимают рефлексирующие монологи главного героя Ивана Петровича Маринина. Оба писателя в своих произведениях создают современную сказку или культурологическую утопию, которая невозможна в реальной жизни, но является выходом для героев их произведений.

По-другому строят свой мир герои Пьецуха, Попова и Вик. Ерофеева. Двоемирие тоже является для них критерием оценки современной действительности. Но они считают, что жизнь более фантастична чем вымысел, и поэтому их произведения строятся на показе абсурда и хаоса нашего мира. В этом плане следует выделить повести и рассказы «Потоп», «Новая московская философия», «Бич божий», «Центрально-Ермолаевская война», «Я и дуэлянты», «Угон», «Сокровенное» В. Пьецуха, «Душа патриота, Или Различные послания к Фефичкину», «Автовокзал», «Светлый путь», «Как съели петуха», «Странные совпадения», «Электронный баян», «Нет, не о том», «Щигля», «Зеленый массив», «Как мимолетное виденье», «Барабанщик и его жена барабанщица», «Тетя Муся и дядя Лева» Е. Попова, «Попугайчик», «Письмо к матери» Вик. Ерофеева.

В произведениях авторов этого направления выражается ситуация разложения и развала социальных устоев, чувство относительности ценностей и беспредельной разомкнутости сознания, она становится знаком надвигающейся катастрофы и глобальных потрясений, что выражается в постоянном сосуществовании двух миров в сознании героев: реального и ирреального, которые существуют независимо друг от друга.

6. Процесс углубления историзма происходит в собственно исторической прозе. Исторический роман, который в 70-е годы находился на подъеме (что дало возможность критике говорить о возрождении исторической прозы), приобретает особую актуальность в контексте современного литературного движения. Прежде всего обращает на себя внимание многообразие тем и форм современной исторической прозы. Цикл романов о Куликовской битве («Искупление» В. Лебедева, «Куликово поле» В. Возовикова «Чур меня» Б. Дедюхина), романы о Разине, Ермаке, Вольном Новгороде вносят новое в трактовку русской истории по сравнению с исторической прозой предшествующих десятилетий.

Современные поиски в области художественной формы (лиризм и одновременно усиление роли документа, возрастание философского начала, а отсюда тяготение к условно-символическим приемам, притчевой образности, свободному обращению с категорией времени) задели и прозу, посвященную прошлым эпохам. Если в 20-30-е годы - пору становления исторической романистики - исторический персонаж представал как воплощение определенной социально-экономической закономерности, то проза 70-80-х годов, не утрачивая этого важного завоевания идет дальше. Она показывает взаимосвязь личности и истории многоаспектнее и опосредованнее.

«Искупление» В. Лебедева - один из значительных романов о Куликовской битве. Образ Дмитрия Донского, государственного деятеля, дипломата и полководца, умело объединяющего силы формирующейся русской нации, - в центре внимания художника. Показывая бремя ответственности исторической личности за судьбы народа и государства писатель не обходит сложные противоречия эпохи.

В романах "Марфа-посадница", «Великий стол», «Бремя власти» и «Симеон Гордый» Д. Балашов показывает, как формировалась и побеждала идея объединения Руси, выковавшаяся в бесконечных междоусобицах и борьбе с ордынским игом. Два последних романа писатель посвящает теме создания централизованного русского государства во главе с Москвой.

Широкую известность приобрели романы В. Пикуля, посвященные различным этапам русской жизни ХVIII-ХХ веков. Среди них особенно выделяются такие произведения, как «Пером и шпагой», «Слово и дело», «Фаворит». Автор привлекает богатейший историко-архивный материал, вводит огромное количество действующих лиц, по-новому освещая многие события и ряд деятелей русской истории.

Интересен и необычен художественно-документальный роман-эссе «Память» В. Чивилихина. Дополнительное жанровое уточнение потребовалось, видимо, потому, что в беллетризованную ткань произведения органично вплетаются смелые научные гипотезы - плоды огромного исследовательского труда. Писатель поведал о жестоких схватках с иноземными поработителями и об истоках духовного величия русского народа, сбросившего в длительной и тяжкой борьбе монголо-татарское иго. Здесь далекое прошлое России, средние века, декабристская эпопея связаны единой нитью с нашей, уже близкой историей и сегодняшним днем. Автора привлекают многообразие свойств и признаков русского национального характера, его взаимодействие с историей. Наша современность - это и звенья памяти бесчисленных поколений. Именно память выступает мерой человеческой совести, той нравственной координатой, без которой рассыпаются в прах усилия, не сцементированные высокой гуманистической целью.

Федор Александрович Абрамов (1920-1983) не знал ученического периода. До начала творческого пути он уже был известным ученым-литературоведом.

Его первый роман «Братья и сестры» сразу принес ему известность. Этот роман стал первой частью тетралогии «Пряслины». Повести «Безотцовщина», «Пелагея», «Алька», а также сборник рассказов «Деревянные кони» были заметным явлением в литературе 60-х годов. Федор Абрамов в своих произведениях изображает жизнь и быт деревни, начиная с военных лет и до настоящих дней и обращает пристальное художническое внимание на истоки национального характера, а судьбы простых людей дает в соотношении с историческими судьбами народа. Жизнь деревни в разные исторические периоды - основная тема творчества Ф. Абрамова. В его тетралогии «Пряслины» («Братья и сестры», «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья», «Дом») изображена жизнь северной деревни Пекашино, начало действия относится к весне 1942 года, конец - к началу 70-х годов.

В романе проходит история нескольких поколений крестьянских семей. Ставятся нравственные проблемы человеческих взаимоотношений, проблемы руководства, вскрывается роль личности и коллектива. Значителен образ Анфисы Петровны, выдвинутой в председатели колхоза в суровые годы войны. Анфиса Петровна - женщина сильного характера и великого трудолюбия. Она сумела в тяжелое военное лихолетье организовать работу в колхозе, подобрать ключ к сердцам односельчан. В ней соединяются требовательность и человечность.

Показав жизнь деревни без прикрас, ее тяготы и нужды, Абрамов создал типичные характеры представителей народа, таких, как Михаил Пряслин, его сестра Лиза, Егорша, Ставров, Лукашин и другие.

Михаил Пряслин после ухода отца на фронт и после его гибели, несмотря на свою молодость, становится хозяином дома. Он чувствует ответственность за жизнь братьев и сестры, матери, за труд в колхозе.

Полон обаяния характер его сестры Лизы. Ее маленькие руки не боятся никакого труда.

Егорша - во всем антипод Михаила. Веселый, остроумный и находчивый приспособленец, он не хотел и не умел работать. Все силы ума своего он направлял на то, чтобы жить по принципу: «Где бы ни работать, лишь бы не работать».

Михаил Пряслин в первых книгах тетралогии все силы направляет на то, чтобы избавить свое многочисленное семейство от нужды и поэтому стоит в стороне от общественной жизни. Но в конце произведения Михаил становится ее активным участником, вырастает как личность. Абрамов показал, что, несмотря на все трудности и беды, жители деревни Пекашино в тяжелые годы войны жили верой в победу, надеждой на лучшее будущее и не покладая рук трудились, чтобы мечты стали действительностью. Изображая три типа руководителей деревни - Лукашина, Подрезова, Зарудного, Абрамов отдает симпатии Лукашину, который следует демократическим принципам руководства, сочетая принципиальность с человечностью.

Писатель показал нам, как научно-технический прогресс вторгается в жизнь деревни, изменяет ее облик, характеры. Писатель в то же время выражает сожаление, что уходят из деревни вековые традиции, обобщающие народный опыт, отражающие нравственное богатство души народной.

В романе «Дом» Абрамов ставит проблему отчего дома, Родины, нравственности. Писатель раскрывает высоконравственный мир Лизы, ее сердечность, бескорыстие, доброту, верность отчему дому заставляет Михаила Пряслина осудить себя за черствость и бессердечие по отношению к сестре.

Виктор Петрович Астафьев (1924-20000) обратил на себя внимание читателей и критики повестями «Перевал» и «Стародуб».

Повесть «Стародуб» посвящена Леониду Леонову. Вслед за выдающимся прозаиком В. Астафьев ставит проблему - человек и природа. Феофан и его приемный сын Култыш воспринимаются окружающими как дикие своенравные люди, которые многим непонятны. Писатель раскрывает в них замечательные человеческие качества. Они несут в себе любовное и трогательное отношение к природе, они подлинные дети и хранители тайги, свято соблюдают ее законы. Берут под свою охрану животный мир и богатые леса. Считая тайгу хранительницей природных богатств, Феофан и Култыш к дарам природы относятся с чистым сердцем и этого требуют от других, твердо веря, что жестоко наказывает и хищников, и людей, истребляющих животный мир, не считаясь с его законами.

Повести «Кража» и «Последний поклон» носят автобиографический характер. В повести «Последний поклон» видно продолжение традиции автобиографических произведений Горького, в которой судьба героя изображается в тесном единении с народными судьбами. Но в то же время повесть Астафьева - самобытное и оригинальное произведение. Тяжелым и безрадостным было детство маленького Вити, рано потерявшего мать и оставшегося с пьяницей отцом, который вскоре после гибели жены (она утонула в Енисее) снова женился. Помогла Вите выстоять, научила его суровым, но справедливым законам жизни бабушка Катерина Петровна.

В образе бабушки можно увидеть в какой-то степени черты бабушки Алеши - Акулины Ивановны из повести Горького «Детство». Но Катерина Петровна - характер своеобразный, неповторимый. Великая труженица, суровая волевая женщина-крестьянка северного села, она в то же время человек, способный на большую строгую любовь к людям. Она всегда деятельна, мужественна, справедлива, готова прийти на помощь в дни горя и бед, нетерпима ко лжи, фальши, жестокости.

Повесть «Где-то гремит война» включена в автобиографический цикл «Последний поклон». Война была всенародной трагедией. И хотя в далекое сибирское село она непосредственно не пришла, но и здесь определила жизнь, поведение людей, их поступки, мечты, желания. Война всей тяжестью легла на жизнь народа. Огромный труд выпал на долю женщин и подростков. Похоронки несли трагедию не только в дом погибшего, но и во все село.

В. Астафьев показал мужество и стойкость народа, его несгибаемость под всеми тяготами войны, веру в победу, героический труд. Война не ожесточила людей, которые были способны на "подлинную, несочиненную любовь к ближнему своему". В повести созданы запоминающиеся характеры шорницы Дарьи Митрофановны, теток Августы и Васени, дяди Левонтия, детей - Кеши, Лидки, Кати и других.

Повесть «Звездопад» - лирическое повествование о любви. Она самая обыкновенная, эта любовь, и в то же время самая необыкновенная, такая, какой ни у кого не было, да и не будет. Герой, находящийся после ранения в госпитале, встречается с медсестрой Лидой. Автор шаг за шагом прослеживает зарождение и развитие любви, которая обогатила души героев, заставила смотреть на мир другими глазами. Герои расстаются и теряют друг друга, "но ведь тому, кто любил и был любим, не страшны тоска по ней и раздумья".

В повести «Пастух и пастушка» два временных аспекта: настоящее время и события войны - ожесточенные бои на Украине в феврале 1944 года.

Грохот и лязг войны, смертельная опасность, которая заключена в каждом бою, не может однако, заглушить человеческое в человеке. И Борис Костяев, пройдя через сильнейшие испытания войны, не потерял способности к всепоглощающему человеческому чувству. Его встреча с Люсей была началом огромной любви, любви, которая сильнее самой смерти. Эта встреча открыла для Бориса целый мир, неизведанный и сложный.

Действие повести «Печальный детектив» происходит в областном городе Вейске. Главный герой романа - работник милиции Леонид Сошнин, человек, предъявляющий к себе большие требования. Он заочно учится в пединституте, много читает, самостоятельно овладел немецким языком. Сошнина отличает гуманное отношение к людям, нетерпимость к преступникам всех видов. В повести много писательских раздумий над тревожными фактами нашей жизни, которые волнуют Астафьева.

Самобытность и необыкновенная способность отразить величие души народа характерны для прозы Василия Ивановича Белова (род. в 1932 г.), вступившего в литературу в 60-е годы. В центре рассказов и очерков Белова его родная лесная и озерная вологодская сторона. Писатель с большой художественной силой и выразительностью рисует быт и нравы и вологодской деревни. Но Белова никак нельзя назвать областным писателем. В своих героях он сумел вскрыть типичные черты людей нашего времени. В характерах, созданных Беловым, удивительно сплетаются национальные народные традиции и черты современности. Писатель выступает певцом природы, которая помогает его героям пережить невзгоды, будит в них подлинные человеческие качества.

Этапным произведением Белова стала повесть «Привычное дело». Рассказывая о простых людях деревни - Иване Африкановиче, его жене Катерине, бабке Евстолье и других, писатель подчеркивает богатство их внутреннего мира, мудрость их житейской философии, способность к великому чувству единения, терпеливое преодоление трудностей, неиссякаемое трудолюбие. Иван Африканович - и герой, и не герой. Участник Великой Отечественной войны, не раз раненный и никогда не подводивший своих боевых товарищей, в условиях мирной жизни он не отличается энергичностью, настойчивостью, умением облегчить тяжелую участь своей жены Катерины, устроить жизнь своей многодетной семьи. Он просто живет на земле, радуется всему живому, понимая, что лучше родиться, чем не родиться. И в этом сознании он наследует традиции своего народа, всегда относящегося к жизни и к смерти философски, понимающего назначение человека в этом мире.

В русской деревне Белов вскрывает связь и преемственность поколений, гуманное начало в отношении ко всему живому, идущее из глубины веков. Для писателя важно раскрыть величие нравственных качеств народа, его мудрое отношение к окружающему миру, к природе, к человеку.

Если в широко известных произведениях Белова «Привычное дело», «Кануны», «Лад» было дано изображение деревни, судеб ее жителей, то действие романа писателя «Все впереди» происходит в Москве. Герои романа Медведев, Иванов характеризуются стойкой душевной чистотой, высокой нравственностью. Им противостоит карьерист Михаил Бриш, подлый и безнравственный человек, который не только вторгся в чужую семью, но и сделал все, чтобы дети позабыли отца. Бесспорно, Белову не удалось отразить жизнь столицы с такой художественной силой и достоверностью, как жизнь деревни. Но в романе поставлены острые нравственные проблемы, такие, например, как разрушение семьи, которые являются, к сожалению, характерными для жизни современного общества.

Василий Макарович Шукшин (1929-1974) оставил глубокий след в литературе. Шукшина привлекал сложный духовный мир деревенских жителей, прошедших через события революции, гражданской войны, коллективизации, выстоявших в годы Великой Отечественной войны. С необыкновенной силой и художественной выразительностью писатель создает самые различные типы человеческих характеров. У его героев сложные, порой драматические судьбы, всегда заставляющие читателей думать том, как может сложиться судьба того или иного из них.

Шукшин заставил читателя понять, что простой человек, рядовой труженик не так прост, как кажется на первый взгляд. Сближение с городом рассматривается писателем как сложное явление. С одной стороны, это расширяет кругозор деревенских жителей, приобщая их к современному уровню культуры, а с другой город расшатал морально-этические устои деревни. Попав в город, житель деревни почувствовал себя свободным от тех привычных норм, которые были характерны для деревни. Этим Шукшин объясняет черствость, отчужденность людей города, приехавших из деревни и забывших о нравственных традициях, которые веками определяли жизнь их отцов и дедов.

Шукшин писатель-гуманист в высоком смысле этого слова. Он сумел увидеть в жизни «чудиков» - людей, которые обладают философским складом ума и не удовлетворяются обывательской жизнью. Таковы, например, герой рассказа «Микроскоп» столяр Андрей Ерин, который купил микроскоп и объявил войну всем микробам. Дмитрий Квасов, совхозный шофер, который задумал создать вечный двигатель, Николай Николаевич Князев, мастер по ремонту телевизоров, исписавший восемь общих тетрадей трактатами «О государстве», «О смысле жизни». Если «чудики» люди в основном ищущие и в своих поисках утверждающие идеи гуманизма, то противоположные им «античудики» - люди со «сдвинутой совестью» - готовы творить зло, жестоки и несправедливы. Таков Макар Жеребцов из одноименного рассказа.

В изображении деревни Шукшин продолжает традиции русской классической литературы. В то же время он отражает сложные взаимоотношения жителей города и деревни в наше время.

Деревня, ее жители прошли через сложные исторические события. Это не единое крестьянство. А люди самых различных профессий: и механизаторы, и шоферы, и агрономы, и техники, и инженеры, вплоть до нового священника, призывающего верить в индустриализацию, технику («Верую!»).

Отличительная особенность художника Шукшина это острое чувство современности. Его герои рассуждают о полете в космос, на Луну, Венеру. Они противостоят старым отжившим представлениям о мещанской сытости и благополучии. Таковы школьник Юрка («Космос, нервная система и шмат сала»), Андрей Ерин («Микроскоп».) Герои рассказов Шукшина упорно ищут смысл жизни и стараются определить свое место в ней («Беседы при ясной луне», «Осенью»).

Большое внимание в рассказах Шукшина уделяется проблеме личных взаимоотношений, в частности в пределах семьи («Сельские жители», «Одни», «Жена мужа в Париж провожала»). Здесь и разногласие между отцами и детьми, и несогласие в семейных отношениях, и различные взгляды героев на жизнь, труд, на свой долг и обязанности.

Создавая характеры современников, Шукшин отчетливо понимал, что их истоками является история страны и народа. Стремясь вскрыть эти истоки, писатель обратился к созданию романов, таких, как «Любавины» о жизни глухой алтайской деревушки в 20-е годы и «Я пришел дать вам волю» о Степане Разине.

Для творчества Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) характерна разработка морально-этических и нравственных проблем. Его произведения «Деньги для Марии», «Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар», рассказы получили высокую оценку критики и признание читателей.

С большим мастерством рисует писатель женские характеры. Запоминается образ старой Анны из повести «Последний срок». Жизнь Анны была суровой, работала не покладая рук в колхозе, растила детей. Преодолевала невзгоды военного времени, но не пала духом. И когда она чувствует приближение смерти, относится к ней по народному мудро и спокойно. Дети Анны. Приехавшие из разных мест проститься с матерью, уже не несут в себе тех высоконравственных качеств, какие свойственны Анне. Они утратили любовь к земле, растеряли и родственные связи, и смерть матери их мало волнует.

Важные современные проблемы отражаются и в повести «Прощание с Матерой». Матера - деревня, расположенная на небольшом острове посреди Ангары. В связи со строительством будущей ГЭС она будет затоплена, а ее жители переселяются в новый поселок. Автор с большой силой и проникновенностью сумел передать тяжелые переживания старшего поколения деревни. Для старой Дарьи, прожившей здесь жизнь, затопление деревни - великое горе. Она понимает, что ГЭС нужна, но ей трудно расстаться с избой, с родными могилами. Она готовится покинуть свою избу торжественно, строго. Зная, что изба будет сожжена, но помня, что здесь прошли ее лучшие годы, она моет, белит, чистит все в избе. Трудно расстаться с родными местами и ее сыну Павлу. Внук же Дарьи Андрей относится ко всему совершенно спокойно, без всяких переживаний Он увлечен романтикой новых строек, и Матеру ему совсем не жалко. Дарью очень обидело, что, покидая навечно родное гнездо, внук не проявил уважения к отчему дому, не простился с землей, не прошелся в последний раз по родной деревне.

Распутин заставляет читателя почувствовать черствость и бездушие Андрея, его неуважение к традициям родных. В этом писатель близок к Шукшину, Абрамову, Белову, которые с тревогой пишут о равнодушии молодежи к отчему дому, о забвении ею народных традиций, которые веками передавались из поколения в поколение.

В своей небольшой повести "Пожар" Распутин заставляет читателя задуматься над тем положением, в котором оказалась страна. В бедах небольшого поселка лесозаготовителей-временщиков сфокусированы тревожные явления жизни, характерные для всего общества.

Взволнованно и художественно сильно рассказал писатель об утрате чувства хозяина своей страны, настроениях наемных работников, равнодушных к тому, что будет после них с поселком, где они живут, да и со страной в целом, о пьянстве, падении моральных устоев. Повесть Распутина имела большой успех и получила высокую оценку читателей.

Василь Быков единственный из писателей, сохранивший преданность исключительно военной теме. В своих произведениях он заостряет внимание на проблеме цены победы, нравственной активности личности, ценности жизни человека. Нравственная кульминация повести «Круглянский мост» заключалась в том, что старший в группе партизан-подрывников Бритвин, руководствующийся бездушным принципом, что «война - это риск людьми, кто больше рискует, тот и побеждает», послал на смертельное задание - взорвать мост - молодого парнишку, сына здешнего полицая, Другой партизан Степка в гневе пытается застрелить за это Бритвина. Так автор страстно выступал за то, что и на войне человек должен жить по совести, не поступаться принципами высокой человечности, не рисковать чужими жизнями, щадя свою собственную.

Проблема гуманистической ценности личности возникает в самых разных произведениях. Особенно интересуют Быкова такие ситуации, в которых человек, оставшись один, должен руководствоваться не прямым приказом, а своей совестью. Учитель Мороз из повести «Обелиск» воспитывал в детях доброе, светлое, честное. И, когда пришла война, группа ребят из его небольшой сельской школы по сердечному порыву, хотя и опрометчиво, устроила покушение на местного полицая, заслуженно прозванного Каином. Детей арестовали. Немцы пустили слух, будто отпустят ребят, если явится укрывшийся у партизан учитель. Партизанам было ясно, что задумана провокация, что гитлеровцы все равно не отпустят подростков и с точки зрения практического смысла являться Морозу в полицию бессмысленно. Но писатель говорит о том, что кроме прагматической ситуации, есть и нравственная, когда человек должен подтвердить своей жизнью то, чему учил, в чем убеждал. Он не мог бы учить, не мог бы дальше убеждать, если бы хоть один человек подумал, что струсил, оставил детей в роковой момент. Упрочить веру в идеалы у отчаявшихся родителей, сберечь твердость духа у детей - вот чем был озабочен Мороз до последнего шага, подбадривая ребят, идя с ними на казнь. Ребята так и не узнали, что Мороз явился в полицию ради них: он не хотел унижать их жалостью, не хотел, чтобы они терзались мыслью о том, что из-за их поспешного, неумелого покушения пострадал любимый учитель. В этой трагической повести писатель осложняет задачу, вводя второе действие. Мотивы поступка Мороза были осуждены некоторыми как безрассудное самоубийство, и оттого после войны, когда на месте расстрела школьников сооружали обелиск, его фамилии там не оказалось. Но именно потому, что в душах людей проросло то доброе семя, которое он заронил своим подвигом. Нашлись и те, кто все-таки сумел добиться справедливости. Имя учителя было дописано на обелиске рядом с именами героев-ребят. Но и после этого автор делает нас свидетелями спора, в котором один человек говорит: «Особого подвига за этим Морозом я не вижу… Ну в самом деле, что он такого совершил? Убил ли он хоть одного немца?» В ответ один из тех, в ком жива благодарная память отвечает: «Он сделал больше, чем, если бы убил сто. Он жизнь положил на плаху, сам добровольно. Вы понимаете, какой это аргумент. И в чью пользу…» Этот аргумент как раз и относится к нравственной сфере: доказать всем, что твои убеждения сильнее грозящей смерти. Переступить через естественное чувство самосохранения, естественную жажду выжить, уцелеть - с этого начинается героизм отдельного человека.

В своих произведениях Быков любит сводить персонажей контрастных по характеру. Так происходит и в повести «Сотников». Все туже затягивается петля вокруг Сотникова и Рыбака - партизанских разведчиков, которые должны достать продовольствие для партизанского отряда. После перестрелки партизаны сумели оторваться от преследования, но из-за ранения Сотникова вынуждены укрыться в деревне в избе Демчихи. Там их лишенных возможности отстреливаться схватывает полиция. И вот они проходят страшные испытания в плену. Вот тут и расходятся их дороги. Сотников выбрал в этой ситуации героическую смерть, а Рыбак согласился вступить в полицаи, надеясь перебежать потом к партизанам. Но вынуждаемый гитлеровцами он выталкивает чурбан из-под ног бывшего боевого товарища, на шею которого накинута петля. И нет ему дороги назад.

Неторопливо воссоздает писатель в Сотникове характер человека цельного, последовательного в своей героической жизни и смерти. Но в повести есть свой поворот в изображении героического. Для этого Быков каждый шаг Сотникова соотносит с каждым шагом Рыбака. Для него важно не описать еще один героический поступок, а исследовать те нравственные качества, которые дают человеку силу перед лицом смерти.

Первые опубликованные в начале 60-х годов произведения Александра Исаевича Солженицына (род. в 1918 г.) повесть "Один день Ивана Денисовича", рассказ "Матренин двор" появились на исходе хрущевской оттепели. В наследии писателя они, как и другие небольшие рассказы тех лет: "Случай на станции Кочетовка", "Захар Калита", "Крохотки", остаются самыми бесспорными, классикой. С одной стороны классикой "лагерной" прозы, а с другой - классикой прозы "деревенской".

Наиболее значительными являются романы писателя "В круге первом", "Раковый корпус", "Архипелаг ГУЛАГ" и "Красное колесо".

В известном смысле "В круге первом" - это роман о пребывании героя-интеллигента Нержина в закрытом НИИ, в "шарашке". В романе Нержин в серии бесед с другими заключенными, с критиком Львом Рубиным, инженером-философом Сологдиным, долго и мучительно выясняет: кто же в подневольном обществе в меньшей степени живет по лжи. Эти всезнайки-интеллигенты, пусть и страдающие или дворник Спиридон, вчерашний крестьянин. В итоге он приходит, после целой серии споров, крайне острых, глубоких, к мысли, что, пожалуй, Спиридон, не понимающий множества превратностей истории и своей судьбы, причин горя своей семьи, жил все же наивнее и чище, нравственней, непритворней, чем эти всезнайки, готовые служить злу за научную степень, лауреатский значок и т.п. Те, кого Солженицын впоследствии назовет "образованщиной", развращенные подачками интеллигенты.

"Архипелаг ГУЛАГ" сам автор образно определил как "окаменелую нашу слезу", как реквием русской Голгофе. При всей тщательности коллекционирования документов о технологии средств, судов, казней ("В машинном отделении", "Поезда ГУЛАГа" и т.п.), перевозок заключенных, бытия лагеря в Соловках (" там власть не советская, а... соловецкая) и т.п. книга Солженицына предстает гораздо крупнее тех произведений, что изобличали террор, перегибы репрессий как искажения генеральной линии партии. Целый поток лирических отступлений, выводов против фальсификаторов истории пробивается в летописи ГУЛАГа. Но только к моменту завершения "ГУЛАГа" Солженицын приходит к своей излюбленной идее - идее победы над злом через жертву, через неучастие, пусть и мучительное во лжи. В финале своей книги-реквиема, приговора тоталитаризму Солженицын произносит слова благодарности тюрьме, так жестоко соединившей его с народом, сделавшей его причастным к народной судьбе.

"Красное колесо" - это глубокомысленный трагический роман, хроника с совершенно уникальным образом автора-повествователя, с чрезвычайно активным самодвижущимся историческим фоном, с непрерывным передвижением вымышленных и подлинных героев. Подчиняя исторический процесс строго отмеченным срокам ("Красное колесо" - это серия романов-узлов вроде "Августа Четырнадцатого", "Октября Шестнадцатого" и т.п.) Солженицын неизбежно отодвигает вымышленных героев на второй план. Все это создает грандиозность панорамы: обилие персонажей, остроту ситуаций и в царской ставке, и в тамбовском селе, и в Петрограде, и в Цюрихе, придает особую нагрузку голосу повествователя, всему стилистическому строю.

Как отмечает критика многие повести Юрия Трифонова строятся на бытовом материале. Но именно быт становится мерилом поступков его героев.

В повести "Обмен" главный герой Виктор Дмитриев по настоянию расторопной жены Риты (и ее родичей Лукьяновых) решил съехаться с уже смертельно больной матерью, то есть совершить двойной обмен, взойти в квартирном плане на более престижный уровень. Метания героя по Москве, тупой нажим Лукьяновых, его поездка на дачу в кооператив "Красный партизан", где некогда в 30-е годы жили его отец и братья, люди с революционным прошлым. И обмен, вопреки желанию самой матери, свершен. Но оказывается "обмен" был свершен гораздо раньше. Больная Ксения Федоровна, хранительница какой-то нравственной высоты, особого аристократизма, говорит сыну о его снижении "олукьянивании": " - Ты уже обменялся, Витя. Обмен произошел... - Вновь наступило молчание. С закрытыми глазами она шептала невнятицу: - Это было очень давно, и бывает всегда, каждый день, так что ты не удивляйся, Витя. И не сердись. Просто так незаметно".

В другой повести, "Предварительные итоги", герой - переводчик, изнуряющий свой мозг и талант, переводя ради денег нелепую поэму некоего Мансура "Золотой колокольчик" (прозвище восточной девушки, данное ей за звонкий голосок), меняет что-то возвышенное на усредненное, стандартное, сделанное по мерке. Он способен чуть ли не на грани самонасмешки оценивать свой труд: "Практически умею переводить со всех языков мира, кроме немецкого и английского, которые немного знаю - но тут у меня не хватает духу или, может быть, совести". Но еще более странный обмен, от которого герой убегает, но с которым в итоге смиряется, свершается в его семье, с сыном Кириллом, женой Ритой, гоняющейся за иконами как частью мебели, усвоившей цинично-упрощенную мораль репетитора Гартвига, подруги Ларисы. Иконы, книги Бердяева, репродукции Пикассо, фотография Хемингуэя - все это становится предметом тщеславия и обмена.

В повести "Долгое прощание" в состоянии обмена, распыления сил живет и актриса Ляля Телепнева, и ее муж Гриша Ребров, сочиняющий заведомо средние пьесы. Обмен, хроническая неудача сопутствуют им и тогда, когда нет ролей, нет успеха, и даже тогда, когда Ляля вдруг обрела успех в громком спектакле по пьесе Смолянова.

Трифонов очень жалеет своих уступчивых, идущих на обмен героев, деликатных, мягких, но видел и бессилие их аристократизма.