«Эротика Текста»: «В поисках утраченного времени». Почему стоит читать opus magnum М.Пруста? Марсель пруст
Великий писатель Марсель Пруст делится своими впечатлениями и переживаниями в своих творениях. Все произведения автора затрагивают жизненно – важные проблемы всего общества. Такие проблемы особенно описываются в романе «В поисках утраченного времени».
В романе главным героем является сам автор. Роман написан в виде автобиографии. Но сам писатель не связывает роман с собственной жизнью. «В поисках утраченного времени» является последним произведением Марселя Пруста. В книге описываются последние дни жизни автора. Он был сильно болен и был прикован к постели. В больном состоянии он остался в полном одиночестве. В одиночестве он начал вспоминать свою жизнь от начала до конца У него в душе были тоска и раскаяние. Тоска образовалась из – за незаконченных дел и нераскрытых потенциалов. В книге автор воспринимает жизнь как песочные часы. Марсель хотел вернуть свое потраченное время назад. В произведении автор рассказывает о человеческих ценностях и жизненно – значимых мелочах.
Марсель Пруст в последние дни своей жизни сожалел о совершенных ошибках. Марселя окружали лживые, алчные и расчетливые люди. По словам автора, общество было отравлено алчностью и двуличием. Люди, жившие в таком обществе, в первую очередь думали о собственной выгоде.
Кроме личных переживаний автор затрагивает капитализм и буржуазию. Во времена Марселя Пруста страна от капитализма переходила в буржуазную систему. Вспоминая всю свою жизнь, писатель понимает, что самым счастливым временем для него считается детство. Он вспоминает жизнь в доме у дедушки. Также он вспоминает поцелуи мамы перед сном.
К концу собственной жизни писатель анализирует собственные человеческие ценности. В своей книге писатель рассказывает об утрате и потере собственного времени впустую. В конце романа писатель пишет о своем желании изменить мир к лучшему и развивать его. Марсель Пруст считал, что для развития и изменения мира важны новые направления. Последними строками романа являются слова больного и умирающего человека.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Пруст. Все произведения
- В поисках утраченного времени
- Под сенью девушек в цвету
В поисках утраченного времени. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Андреев
Творчество Леонида Николаевича Андреева вызывало острый и противоречивый интерес. Автор впервые опубликовался в конце 1890-х годов, а уже к середине первой половины XX века достигает апогея славы, став одним из ряда модных писателей своего времени.
- Краткое содержание Бианки Неслышимка
Произошёл со мной занятный случай. Поставила меня в неудобное положение моя внучка. Уже четыре летних периода мы отдыхали в деревне.
- Краткое содержание Портер Поллианна
Милая девчушка одиннадцати лет по имени Полианна переезжает жить к своей тете Полли. Девочка очень рано потеряла мать, а теперь и отец умер, не оставив ей никакого наследства. Из родственников у Полианны только тетя.
Данное творение является автобиографическим произведением писателя. Ведь автор в свое время тоже болел полиомиелитом, но смог вынести все трудности и даже стал писать книги.
Центральное произведение: «В поисках утраченного времени» . Это единственное центральное пр-ие в его жизни (7 томов, читать 1, иметь общее представление о цикле).
Пруст в ранней молодости мыслит себя как писателя, но очень долго эта жизненная реализация у него откладывается. Еще в 1896 опубликовав небольшой сборник миниатюр вроде ст-ий в прозе - название: «Утехи и дни». Предисловия Анатоля Франса.
Потом 10 лет не пишет ничего кроме критических и эстетических эссе в периодике.
В середине 1900-х он тяжело заболевает - и перед ним остро встает проблема, что он ничего не успеет в своей жизни (речь о тяжелой форме астмы с астматическими припадками, которые переживаются как умирание от удушья).
И Пруст начинает писать наперегонки со смертью. И не успевает (последние три тома выпускаются после смерти, реконструируются по черновикам и наброскам).
Общая структура цикла:
1 том - «По направлению к Свану» (Сван - один из героев романа), 1913г. Закончил к 1911г, но два года не может опубликовать, хотя у него ближайшие знакомства со всем литературным миром. В 1913 году он выпускает первый том за собственный счет. Следующий том выйдет только в 1918г.
2 том - «Под сенью девушек в цвету». Но теперь роман нашел своего читателя и нет сложностей с публикацией, Пруст получает Донкровскую премию.
3 том - «Сторона Германтов» (семья в романе) - 1921.
4 том - «Содом и Гоморра» - 1922г. Последний том, опубликованный при жизни Пруста.
5 том - «Пленница» - 1924г.
6 том - «Беглянка» - 1925г.
7 том - «Обретенное время» - 1927г.
Первоначальный замысел был иным. В него входили тома 1, 3, 7. Но после выпуска 1-го тома погибает любовь Пруста - и он внедряет автобиографический материал в линию Альбертины. Замысел разрастается с трех до семи томов.
Первоначально читатели не принимают роман. Интересна мотивация: это мы считаем роман новаторским, а они его отвергают как роман устаревший, неактуальный.
Пруст тесно связан с отмирающим уже тогда им-змом. Некая соотнесенность есть: установка на тонкие впечатления, мельчайшие нюансы психической жизни - а пришло время войн и революций (экспрессионизма). Пруст показался несовременным, как тонкие пьесы АПЧ в год революции.
Обращенность в прошлое Пруста очевидна уже в семантике заглавия: Утраченное время - прошедшее время, память о нем. Детство и молодость Пруста - время, соотносимое со временем действия романа (а тогда и буял им-зм).
Вопросы, которые встают перед героем и автором, понятны именно из контекста им-зма, а вот ответы, которые дает Пруст, - это уже область новаторства. Заглавное понятие им-зма - категория впечатления, изображается именно оно (впечатление от предмета, а не сам предмет), следы, оставленные вещами в душе воспринимающего сознания. Здесь отпадает истина и добро, остается лишь красота. Предмет не вовлекается в сферу поступка - отпадает этика, предмет не познается - отпадает истина. Есть только чувственное восприятие предмета - красота.
«Жизнь м.б. оправдана только как эстетический феномен», - Ницше.
Это мир субъективный: перед нами только воспринимающее сознание. Чтобы постичь реальность нужно идти вглубь собственного мира, это мир мгновенного и мимолетного впечатления, которое ничем не закреплено и исчезает со временем. Уже здесь есть основание для постановки проблемы утраты времени.
Философское обобщение этого в философии жизни, яркий представитель которой - Анри Бергсон (его можно считать «учителем» Пруста: тот читал его труды, посещал лекции).
Модель философии жизни:
1)эпоха кризиса рационального познания: оно признается неадекватным действительности: разум умерщвляет, схематизирует реальность;
2)жизнь мыслится как ч-т текучее, как Гераклитова река, каждый раз она перестраивается, а рациональные методы обобщения, повторяющихся структур - не работают;
3)реальность познаваема средствами интуиции («непосредственное восприятие» - без посредства разума и логического мышления, а понимание ч-л, являясь его частью);
4)эта модель реальности восходит к романтизму: в глубине реальности мир един, это единый поток жизни, являясь частью которого, мы можем ее понять так же, как понимаем себя.
Такого рода мысли мы находим в романе Пруста. Это мир, работающий с мимолетными впечатлениями, субъективными призмами и их природой. Даже по внешним проявлениям роман Пруста необычен: им-сты писали миниатюры о мимолетных впечатлениях, а он пишет роман (пирожное с липовым чаем).
И современники не принимают роман, как несоответствующий времени. Но быстро разбираются, что к чему.
Томас Манн назвал роман Пруста субъективной эпопеей (оксюморон: эпопея д.б. объективной, работать со всеобщим, а тут масштаб эпопейный, а ракурс видения субъективный). Роман от первого лица. Герой имеет сложные отношения с автором (носит имя Марсель). Суть их отношений выходит в контекст модерна (и речь об этом пойдет позже).
Это один из ярки образцов романа поток сознания. Пруст и Джойс производят реформу, когда на смену классическому роману приходит роман потока сознания. Мы будем видеть разницу между Джойсом и Прустом: эти романы м.б. очень разными.
У Пруста истоки романа философские: текучесть жизни - поток сознания.
Основные приметы романа потока познания в сравнении с классическим романом:
(перестройка на трех уровнях: мир, герой, композиция - их нет).
Нет объективного мира - только субъективный.
Человек живет не фабульно, нет причинно-следственных связей в романе, композиция романа свободно-ассоциативная: это произвольная линия ассоциаций и впечатлений. Основа - не событие или что-то значимое, а элементы внутренней истории, имеющие личное значение.
Классический сюжет возможен в том случае, если об этих событиях стоит рассказывать другим (значимые события для общего контекста). Здесь такого нет, нет и оснований для общего сюжета. Или это не занимает доминирующего положения (вкус чай и начало первой мировой - примерно одинаковый вес размышлений).
Героя нет. Нет целостного человека в привычном виде, неприменима категория героя, если ее использовать строго. Это вроде бы парадокс при субъективном центрировании мира, но именно это тотальное отсутствие объективности неизбежно приводит к распаду личностной целостности. Нет единого человека: есть разные размышления, эмоции, впечатления - и нет основания собирать это в единую личность.
Буддистская модель человека иллюзорности единого Я - разложение Я на ежесекундное Я-радость, Я-обида, Я-усталость.
Как пример ограниченных людей тут есть герои-маски второстепенного плана.
Собирание личности возможно только в мире этическом, в контексте поступка, цели. А тут этического мира, мира поступка в принципе нет (это соотносимо с отсутствием сюжета).
С. Бочаров: «На смену герою приходит сознание».
Герой Пруста - герой не живущий, а именно переживающий (соответствующий философии жизни: собственно жизнь это то, что чувствуешь; страдающее и переживающее измерение реальности).
Суть романа в культуре чувства: он насыщенно воспринимает мир. Тут есть камни преткновения для читателей. Он пишет привычным языком, но очень насыщенно: восприятие не всегда вмещается в сознание читающего.
Но вместе с тем этот герой неспособен к поступку, действию (ярче всего это видно в линиях любовных: он воспринимает, но ничего дать неспособен).
Есть еще одно суженное, но интересное толкование образа героя: Днепров еще в годы социального давления связывает тип героя без поступка с соц. типом героя того времени. Марсель, как и сам Пруст, - рантье (живет на проценты с капитала, на ренту). Ему ничего не надо делать, он м. жить в свое удовольствие.
Тут возникает второй смысл утраченного времени: время, потраченное зря, просто прожитое. Он ничего не создает, только тратит.
Таков исходный круг проблем в этом мире. Одна из них - отсутствие единства личности. Настоящее собирание личности возможно только в мире этических ценностей, ценностей цели и поступка. А здесь остается только красота. Она м. дать условное оправдание, но не собрать личность.
На этой исходной ситуации Пруст ставит проблему собирания личности. Ставит проблему поиска ценностей и их оснований.
Для Пруста роман - попытка решить собственные проблемы: ведется духовный поиск. Пруст пытается видеть нашу жизнь как нечто осмысленное, хотя ее органика предполагает, что все проходит. Значит ли это, что в принципе этого всего могло бы не быть вообще? насколько существенно каждое мгновение вообще? Или жизнь случайна и как случайности многие события м.б. вычеркнуты?
Пруст ищет существенность мимолетных впечатлений. Он эти основания находит. Все находит свое место и все нужно: в финале время обретается.
Новаторство автора связана с тем, что язык, который Пруст находит для осмысления, не теряет вместе с тем и неповторимости и индивидуальности. Идет речь о том, что без перевода на общий язык, остается значимость и неповторимость впечатлений.
Роман - роман потока сознания. При кризисе поступка остается переживание и осмысление этого переживания. Экзистенциальные философские проблемы тоже представлены.
В романе критике подвергается система, в рамках которой ценности объявляются объективными (содержатся в самих вещах: истина - в мудрой книге, красота - в прекрасном произведении). Это фетишизм, попытка привязать ценности к вещам: тысячи людей ходят на концерты и выставки, но не соприкасаются с красотой, читают книги, но не видят истины. В вещах нет ценностей - что-то должно произойти в человеке, чтобы получился контакт с ценностью.
Мамардашвили это интерпретирует на материале Пруста. Любовь не м. вызываться объективными качествами любимого - не им она вызывается. Иначе его бы любили все. Что-то происходит в человеке, он - истинный исток ценности.
Сам Пруст иронически отзывается о «смерти богов». Хотя на самом деле что-то случилось в людях: они не м. верить, боги тут не при чем.
Именно человек творит ценность внутри себя, в нем же происходит что-то. Для нахождения корня ценности нужно совершить путешествие вглубь собственной души.
Люди, которые были на концерте и ничего не получили, полагают, что на самом деле получили. Большинство наших ценностей нами по-настоящему не пережито и не понято, но у нас есть якобы-понимание без внутреннего изменения.
На этом фоне можно объяснить изменение отношение к Прусту: понимается, что он пишет именно о своем времени: чтобы найти ценности, нужно идти вглубь человека. Иначе ценности пропадают. Они не существуют в качестве некоего механизма. Пропадание ценностей в канун 1-й Мировой обусловлено тем, что люди перестали их в себе реализовывать. Мир развалился, грянула война.
Во вселенной Пруста это предполагает своего рода антидиалогизм. Поиск ценностей связан с погружением в себя и другой человек тут оказывается враждебен, он представляет из себя искушение: мы легко отказываемся от собственного поиска, потому что легче взять у другого, не совершая погружение самостоятельно.
Это предполагает тотальную зависимость мира от того, что происходит в субъекте: все держится нашим духовным усилием (философия феноменологии). Внешность другого человека создается нашим взглядом. Нет лица как объективной данности - есть то, что мы собираемся разглядывать. Пример со Сваном (средний буржуа - принц).
Контекст литературной традиции. Утверждение мира как тотальной вселенной, которую можно описывать во всех нюансах - и они этого заслуживают - идет из 19-го века из контекста лирической прозы (Флобер, Мопассан, Тургенев).
Дьёрдь Лукач называет эту традицию «роман утраченных иллюзий»: внутреннее богатство человека - это целая вселенная. Ее достаточно, внешние проявления необязательны. Первенство интуитивного, а не событийного.
Роман связан со своей жанровой формой. Эпический мир внутренне завершен, поэтому эпопеи очень случайно начинаются и заканчиваются: и потом все будет точно так же. Эта внутренняя завершенность определяет завершенность эпического мира.
А мир романный - это мир неопределенности, необеспеченности, в нем неизвестно, что есть добро и зло. В эпическом мире предмет сам определяет под собой почву, а тут все в вакууме, герою не на что опереться, вся его жизнь - бесконечный поиск, нет представления о том, что правильно и неправильно.
В основе романа внутренняя бесконечность героя: что бы он ни обрел, его поиски не остановятся, нет окончательного. Возникает проблема окончания романа: он по природе своей незавершим.
Роман утраченных иллюзий выстраивает равновесие из столкновения двух систем: внутренний мир и внешний.
С одной стороны, богатства внутреннего достаточно, чтобы считать героя ценностью. Герой уже равен этому миру целиком. Но одновременно его компрометирует его нереализованность во внешнем мире. Внутренний мир обладает высокими ценностями (возвышенное, идеальное, прекрасное). Внешний мир пошл, низок.
Но с др. стороны: внешний мир реален, тактичен, безусловен, а внутренний зыбок, неопределен, это мираж, иллюзия, которая ничего не стоит.
В романе утраченных иллюзий идеальное и возвышенное существует исключительно во внутреннем мире. Идеальное вообще только так приходит в мир: внутренне, неопределенно. Это утверждает мир внутренний, но определяет тон этого мира: элегический, лирической грусти.
Именно в таком романе открываются средства для изображения психологического времени, которое у Пруста имеет определяющее значение (время изнутри, а не время часов).
Изображение истаяния впечатления - это изображение уходящего психологического времени.
«В поисках утраченного времени» это то, к чему я постоянно возвращаюсь. Первый том, «По направлению к Свану», я прочел еще 8 лет назад. Практически сразу после «Улисса», который заставил меня надолго заинтересоваться литературой модернизма и классикой. Тогда, в 18 лет, у меня еще не было серьезной любви и я не мог в полной мере понять, что это такое, любовные муки, испытываемые Сваном. Зато вполне понимал, что значит впечатление. Юношей я был впечатлительным, да и сейчас такой же.
Воспоминания Марселя о давно прошедших временах будит вкус кусочка печенья «Мадлен» на чайной ложечке, которое он макает в чай. Он вспоминает, как когда-то в Комбре делал то же самое, какой ревностной любовью в то время любил свою маму, как самым знаменательным событием в жизни был мамин поцелуй на ночь. Потом Марсель заметит, как играет в парке дочка Свана, Жильберта, и испытает совершенно новое для себя ощущение - влюбленность в женщину. С первой влюбленностью придут и муки: страх отвержения, боязнь, что его чувства останутся непонятыми и что объекту любви нет никакого дела до него.
Так получилось, что семейство Свана сыграло значимую роль в жизни Марселя. Позднее, когда уже будет старше, он вспомнит, что Сван-то был влюблен. Конечно же, без страданий и тут не обошлось, ведь влюблен он был в роковую женщину Одетту де Креси, известную своим вольным нравом.
Влюбился Сван в Одетту не сразу - до определенного момента он ее едва ли замечал. Но все решило Впечатление. В салоне Вердюренов был прием, звучала музыка - соната Вентейля. И надо же было так упасть свету, так Одетте повернуть голову, что в этот самый момент Свана поразило, он испытал настоящую страсть - голова Одетты похожа на головку с картины Боттичелли. Музыка, свет, случайный поворот головы - вместе это решило все. Сван окончательно и бесповоротно влюбился.
Что общего между собой имеют соната Вентейля, картина Боттичелли и какая-то вульгарная женщина? Да ничего. Только ровно так всегда и бывает - мы влюбляемся не в саму женщину, а в наше впечатление о ней. Это значит, что мы наделяем ее своими внутренними качествами и идеалами, которые сами же выдумали или представления о которых получили благодаря нашему жизненному опыту, культурному и интеллектуальному бэкграунду. То есть мы влюбляемся сами в себя, или, если хотите, в те представления об идеале, которые проецируем на объект любви. Естественно, с самим объектом это не имеет ничего общего. За фантазиями о женщине мы не видим реального человека перед нами. Это происходит намного позже. Впечатление настолько эфемерное и неуловимое явление, что не может длиться вечно. Так случилось и со Сваном. В какой-то момент он разлюбил Одетту, но не сожалел об этом, так как понял, в какой водоворот попал.
Моя девушка, в отличие от меня, прочитала весь цикл из семи книг, за что я ей очень горжусь и, пользуясь случаем, передаю пламенный привет. Тут я и подумал, а не вернуться ли мне к внутренней эпопее еще раз, не проникнуться ли блестящим языком Пруста, его изящными предложениями с витиеватой структурой, раскрывающимися у вас на глазах словно лепестки розы? Конечно же вернуться!
«Препятствия, с которыми должен бороться влюбленный и которые его воображение, обостренное болью, напрасно пытается распознать, кроются подчас в каких-то чертах характера женщины, ускользающей от его влияния, в ее глупости, в том, что она поддается чужим влияниям и страхам, которые внушают ей люди, незнакомые влюбленному, в том, что ей хочется от жизни других радостей, тех, которые влюбленный при всем своем богатстве не может ей предложить»
Испытывали ли вы что-нибудь подобное? Когда понимаете, что человеку, в которого вы влюблены, дела до вас нет. И вините себя, сокрушаетесь, пробуете и то, и это. Но все бесполезно. Тут приходят боль и страдание. Пруст вас поймет, с ним было то же самое. Он объяснит и поддержит - вашей вины здесь нет, такова природа любви. Ничего тут не поделаешь. Кроме страдания есть еще и высшее счастье, которое ждет нас где-то впереди.
Для меня Марсель Пруст оказался чутким, очень умным и внимательным собеседником. Мы нашли друг друга в подходящее время, когда в жизни у меня появились наслаждения любви и боль отвержения. Он поддержал меня и многое объяснил. «О, так ведь и у меня абсолютно то же самое», - думал я. Я убежден, что лучше Пруста о любви не написал ни один писатель, не снял ни один режиссер. Это любовь формате 3D, нет 7D! Такое ощущение, будто Пруст блестящий психотерапевт, одаренный невероятной мудростью и гениальным писательским мастерством.
Вот именно, вы как будто находитесь на сеансе психотерапии, только не сами говорите, а слушаете, как блестяще рассказывает терапевт, который знает все о вашем случае. Остается только читать, поднимать брови, хмуриться и много-много размышлять. Например над тем, что любовь может быть чем-то приходящим. В конце концов пройдут разочарование, одиночество, покинутость, привычка быть рядом с человеком, и мы устремимся навстречу новым впечатлениям. Так случилось и с Марселем. Он долго и мучительно переживал расставание с Жильбертой, но пришло лето и время ехать в курортный городок Бальбек, выдуманный Прустом.
Там, на моле, прогуливалась стайка молодых дев, поражающих своей свежестью и красотой, юные, еще до конца не сформировавшиеся создания - каждая из них обладала чарующим обаянием. Они были прекрасны, как те цветы, что распустились у дороги, по которой Марсель едет на прогулку в своей карете. В эти мгновения он больше всего желает замедлиться, остановиться у каждого цветка и распознать его уникальную красоту.
По этой же причине он ищет встречи с девами - быть причастным грациозному параду, лихой веселой игре и смеху. Полностью отдаться этому - как ветер закруживает мимолетное впечатление: светлые волосы девушек, смех и улыбки. Оно несется на тебя и вот ты уже в его власти - под сенью дев, увенчанных цветами.
Философия утраченного и обретенного времени Марселя Пруста
В начале ХХ века почти одновременно появляются три новаторских романа: «Улисс» Джеймса Джойса, «Процесс», Франца Кафки и «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста. Каждый из этих романов невероятно сложно устроен, полон знаков, требующих дешифровки, как древнеегипетские иероглифы. Роман М.Пруста можно отнести к жанру «романов обучения», в которых действуют Учитель и Ученик («Игра в бисер» Г. Гессе, «Волшебная гора Т. Манна» - знаменитые образцы этого жанра в ХХ веке). Но у Марселя нет иного учителя, кроме Времени. Путь Пруста - «через колодец собственной души» по выражению М. Мамардашвили, полный непосредственного и опосредованного переживания. Что-то узнать о внешнем мире можно, только углубившись в себя, и никто не может в этом процессе быть посредником. Только, встав лицом к лицу с миром, приняв и пропустив через собственную душу страдания, разочарования, страх надвигающейся смерти, человек может что-то понять, и прежде всего - самого себя.
На страницах своей многотомной эпопеи Пруст выступает в трех ипостасях. Сначала как персонаж и как рассказчик, причем между ними постоянно вклинивается «утраченное время», разрывая нить повествования, вводя все новых и новых героев (рассказчик). Наконец, в самом конце романа в его седьмом томе «Обретенное время» Пруст выступает как его Автор, проясняя смысл всех событий, разворачивавшихся во всех шести книгах, окончательно натягивая все нити, связывающие поступки героев романа, а если точнее - истинное содержание их характеров. В результате возникает Произведение, как единое живое целое. Можно сказать, что роман Пруста - о том, как обучиться творчеству, не поддавшись свойственной человеку лености, не став рабом любви и ревности, преодолев склонность к праздности и научившись отсекать все ненужное, что мешает созданию Произведения, в том числе и ненужные «умные» разговоры, пусть и с самыми великими умами, отстраняться от светского общества с его потугами овладеть неким тайным знанием (Германты). Долгое время Пруст был очарован тайной самого имени - Германт.
Один из главных героев книги, Сван - alter ego Марселя Пруста, обладавший всеми необходимыми талантами и творческой интуицией, всю жизнь собирался написать Книгу. «Сван умер, как и многие другие, прежде, чем истина, предназначенная для них, была им открыта». Пруст неоднократно признается, что много раз в своей жизни садился за письменный стол с твердым намерением начать писать - и не находил сюжета. Но однажды совершилось чудо: бисквитное пирожное «Мадлен» соединило для него прошлое и настоящее. Из прошлого возник городок Комбре. «И я понял, что материал, необходимый для литературного произведения - это мое прошлое, я понял, что собирал его в легкомысленных удовольствиях, в праздности, в нежности, в боли… Оказалось, что я и жил-то ради него, только не подозревал об этом» («Обретенное время»).
«Впечатления, - пишет Пруст, - для писателя то же самое, что для ученого — эксперимент, с той лишь разницей, что у ученого работа разума стоит на первом месте, а у писателя - на втором» (там же). Только впечатление является критерием истины, но надо уметь извлечь эту истину, которая всегда скрывается за множеством знаков, а их надо суметь расшифровать. Пирожное «Мадлен» было одним их таких знаков, непроизвольным воспоминанием. «Во мне возникла словно некая зона излучения, ощущение, свойственное и тому месту, где я в тот момент находился, и одновременно совсем другим местам (комната тети Октав, железнодорожный вагон, часовня Св. Марка). Пускай это были мимолетные созерцания Вечности, но они дарили радость - единственную подлинную радость» («По направлению к Свану»).
Яркие впечатления детства - дорога по направлению к Свану (Мезеглиз) и по направлению к Германтам - остались в памяти Пруста навсегда. Они были первыми бороздками, прочерченными в памяти Временем. Из этого Пруст заключает, что «мы не свободны перед произведением искусства, мы творим его отнюдь не по собственной воле, но, поскольку оно уже ранее, до всего, до замысла, существует в нас и является объективной, но скрытой реальностью, мы должны открыть его как закон природы («Обретенное время»).»
Главной формой, в которой реализовалось Произведение, стала форма времени. Все персонажи романа проходят длительный путь развития во Времени (по Гегелю сущность развивается во времени). Темы любви, лености, праздности, страха смерти также развиваются в романе от начала до конца, переплетаясь с судьбами персонажей. Возникает система, все элементы которой «соединимы кристаллизациями, одно является симптомом другого, распределяется симметрично» (Мамардашвили). Персонаж в одной части романа и он же в другой его части - и только вместе они обретают смысл. У Пруста вырос огромный роман, структуру которого он сравнивал со структурой готического собора - симметрического сооружения, в котором все компоненты и все архитектурные детали рассчитаны относительно центральной точки. В романе такой центральной точкой является дочь Свана мадемуазель де Сен-Лу, «…отбрасывающая лучи смысла и в сторону Германтов и в сторону Свана» (Мамардашвили). Проясняется смысл высказывания Пруста о Гюго: «Гюго часто мыслит, а не дает мыслить». Своим Произведением Пруст создает структуру, которая сама внутри себя способна породить и порождает мысль. «Поэтому у Пруста речь идет не о воспоминании о чем-то, но создаются условия и конструкция, которая своим действием порождает то, что мы называем вспомненным» (Мамардашвили). Все это у Пруста называется «непроизвольная память». Она обладает такой структурой, что, уничтожая и прошлое, и настоящее, оказывается целиком вне времени. Мы дышим воздухом, более чистым, чем нынешний. Мы дышим воздухом прошлого, воздухом потерянного Рая. Истинный Рай - потерянный Рай. (Лариса Кикоинa)
1. По направлению к Свану
2. Под сенью девушек в цвету
3. У Германтов
4. Содом и Гоморра
5. Пленница
6. Беглянка
7. Обретенное время
Ватикана
t.me/vaticanlibrary
