"Вы гнида". Рынска и Толстая поругались из-за детской горки

Известный журналист, телеведущая, писатель, сценарист и кинорежиссер Авдотья Смирнова встретилась накануне с почитателями своего творчества и с просто любопытными в петербургском клубе UNDERGROUND.

Известная прежде всего по телевизионным проектам Авдотья Смирнова - дочь режиссера и актера Андрея Смирнова и актрисы Натальи Рудной - училась на филологическом факультете МГУ и театроведческом факультете ГИТИСа. Во второй половине восьмидесятых годов сотрудничала с самиздатовскими журналами, работала журналистом в ИД "КоммерсантЪ", обозревателем популярного журнала "Афиша", в журнале "Столица". Вела колонки в деловой газете "Ведомости", в газете "Московские новости", в журналах Vogue и "Сеанс".

Со школьной скамьи Авдотья сотрудничала с объединением "Круг" известного режиссера Сергея Соловьева. С середины девяностых работала с режиссером Алексеем Учителем. Авдотья Смирнова является автором сценариев к самым известным фильмам Учителя: "Прогулка" и "Дневник его жены". Оба фильма получили множество российских и международных кинопремий, а также номинировались на премию "Оскар". Авдотья Смирнова стала автором сценария и нашемевшего фильма Андрея Кончаловскго "Глянец". В 2006 дебютировала как режиссер с фильмом "Связь" (приз кинофестиваля "Кинотавр"). Много лет вместе с писательницей Татьяной Толстой ведет на канале НТВ ток-шоу "Школа злословия". Передача удостоена высшей российской телевизионной премии "Тэфи".

С осени этого года Авдотья Смирнова "зажигает звезду" на развлекательном канале СТС (программа "СТС зажигает супер звезду"). Автор трех книг: "С мороза", "Связь и другие киносценарии" и "Кухня "Школы злословия" (совместно с Татьяной Толстой).

Свою встречу в клубе UNDERGROUND Авдотья Смирнова начала с рассказа о своем новом кинопроекте - экранизации романа Тургенева "Отцы и дети", который должен появиться в качестве минителесериала в самое ближайшее время. По словам Авдотьи, десять лет назад экранизация "Отцов и детей" была бы гораздо менее актуальна, чем сегодня: "Сегодня все мы изгнаны из общественной жизни и загнаны в рамки жизни семейной - поэтому роман Тургенева столь актуален". Несмотря на то что, по мнению Авдотьи, нынешнее общество вовсе не сводится "к Базарову как к жизненному лейтмотиву", главный герой нового фильма все-таки несет отпечаток современности. В новой киноверсии романа актер, исполняющий роль Базарова, должен, по мысли режиссера, представить себя родившимся и выросшим на задворках бывшего СССР (там, "где и отцы, и дети курят траву как табак") и при этом быть, к примеру, нацболом. А антиподы Базарова (отцы) - это советские шестидесятники.

Но в любом случае время романа "Отцы и дети", по мнению режиссера, не совпадает с нынешним временем. "Тогда - в начале 60-х XIX века - все было пронизано ожиданием реформ. А сегодня мы с вами все это уже прошли", - резюмировала Авдотья Смирнова.

"Мы обе (я и Татьяна Толстая) считаем себя фриками и любим фриков", - с этого начала Авдотья Смирнова рассказ о своей более повседневной и более заметной широкой публике деятельности - в совместной с Татьяной Толстой программе "Школа злословия". Авдотья Смирнова поведала о том, какие из выпусков программы и по каким причинам так и не увидели эфира. Такие "неудачные" программы Авдотья Смирнова разделила на несколько видов. Первые - это те, которые остались в архивах телестудий из-за самих гостей программы. В частности, известный банкир Петр Авен, по-видимому, не понравившийся сам себе на экране, выкупил запись. Другой "герой" - Леонид Парфенов - тогда еще сотрудничавший с НТВ. В ходе диалога перед телекамерами между ведущими и гостем произошел скандал, в завершение которого со стороны Парфенова прозвучали обещания того, что запись эфира не увидит. И обещание свое Леонид Парфенов сдержал.

Последний пример такого рода - известный художник Александр Шилов, который покинул студию на 17-ой минуте диалога. "Но он - просто больной. После вопроса о его отношении к творчеству Ван Гога он вскочил со стула и убежал", - так отрекомендовала своего гостя Авдотья Смирнова.

Второй вид "неудачных" программ - это не вышедшие в эфир по причине задействования административного ресурса. Гостями этих программ были Вероника Боровик-Хильчевская, коммерческий директор холдинга "Совершенно секретно", и Владимир Сунгоркин, главный редактор газеты "Комсомольская правда", который, по словам Авдотьи Смирновой, "парится в бане с самим Владимиром Путиным".

Третий вид - программы, "не прошедшие цензуру". При этом, как отметила Авдотья Смирнова, не "НТВшную" цензуру, а цензуру "сверху". В этот список попала, например, программа с известным журналистом, активным деятелем рунета, одним из создателей новостного интернет-издания Lenta.ru Антоном Носиком, много разглагольствовавшем перед телекамерой о киевском "майдане", "оранжевой революции" и необходимости эмигрировать на Украину.

Не увидели зрители м программу с сенатором Михаилом Маргеловым, который, по выражению Авдотьи Смирновой, "был слишком откровенен для государственного служащего".

Аналогичная участь постигла выпуск с Александром Беловым (Поткиным), лидером ДПНИ. По словам Авдотьи Смирновой, последний является "не маленьким фюрером, как его представляют официальные СМИ, а безмозглым существом, имеющим, впрочем, какую-то животную харизму". "Многие зрители, присутствовавшие на записи этой программы, просто падали со стульев от смеха… Однако, вероятно, администрация президента сочла, что любое появление Поткина на экране только раздувает его популярность. Хотя, я считаю, что после этой программы Поткин как политик просто бы не существовал", - заявила Авдотья Смирнова.

Не прошла в эфир и программа с известным политическим журналистом Евгенией Альбац. "Хотя мы с ней говорили лишь о теории журналистики. Видимо, теория журналистики у нас сейчас под запретом", - отметила Авдотья Смирнова.

В отдельный вид не увидевших света "Школ злословия" Авдотья Смирнова выделила программу с Дмитрием Липскеровым - писателем, ресторатором и "членопалом" (членом общественной палаты, как это называется в Москве), автором письма (совместно с Александром Гордоном), призывающего построже наказать Михаила Ходорковского. По версии Авдотьи Смирновой, программа с Липскеровым была записана по его собственной инициативе и по просьбе канала. "Разговоры про рестораны, про литературу, про рестораны в литературе не вызывали особого интереса у Дмитрия Липскерова. Но как только мы коснулись "антиходоковского" письма, он просто "загорелся". Возможно, он думал, что я и Татьяна Толстая принадлежим к лагерю так называемой "демшизы", почитающей Михаила Ходорковского за нового святого. Но выяснилось, что мы к нему особых чувств не питаем", - добавила Авдотья Смирнова. Однако Липскеров потом потребовал показать запись до эфира, чего, по словам Авдотьи Смирновой, никогда в "Школе злословия" не практиковалось. В итоге программа так и не вышла на телеэкраны.

Авдотья Смирнова призналась, что не знает всех деталей механизма снятия с эфира телепередач. Однако она надеется, что все "запретное" рано или поздно попадет в "сеть".

По поводу своего участия в шоу "СТС зажигает супер звезду" Авдотья Смирнова сказала, что она согласилась работать в данном проекте только после того, как убедилась, что "это не очередная помойка вроде "Фабрики звезд". По ее словам, сейчас в теле- и радиоэфирах "сплошной Максим Леонидов", и молодым ребятам, "играющим не попсу, а более или менее рок", очень трудно пробиться на большую сцену. Поэтому свою задачу в проекте на СТС она видит именно в том, "что мы, старые панки, должны нормальным ребятам помочь". Хотя, как призналась Авдотья Смирнова, и на "СТС зажигает супер звезду" есть несколько чисто продюсерских проектов, которые она "пытается топить".

"Мне посчастливилось одно время работать спичрайтером - не надо путать с политтехнологом, - именно так обозначила один из периодов своей творческой биографии Авдотья Смирнова. - Сейчас тоже поступают подобные предложения. Но сегодня у нас уже нет политики, а заработать деньги я могу и другими способами, не затыкая себе нос и не подвергаясь воздействиям, вызывающим рвотные рефлексы". Как призналась Авдотья Смирнова, ей довелось составлять речи для таких политиков, как Сергей Кириенко, Михаил Маргелов, Анатолий Чубайс. "При этом лучший заказчик для спичрайтера - это такой политик, который не может связать и двух слов и постоянно дословно заучивает твой текст. Например, Борис Грызлов", - отметила Авдотья Смирнова. По ее мнению, крупный и, главное, содержательный политик постоянно импровизирует, действует самостоятельно и никогда не доводит до аудитории заранее написанный спичрайтером текст - что очень обидно для последнего.

Рассуждая о современной отечественной журналистике в целом, Авдотья Смирнова заявила, что журналистика в стране, несмотря ни на что, существует и даже есть талантливые публицисты. Однако вновь с головой погрузиться в сферу СМИ Авдотья Смирнова не спешит, хотя и не исключает возможности своего полноценного возвращения в журналистику: "Я бы вернулась туда, но только чтобы заработать деньги более менее непротивным способом".

По ее мнению, работа журналиста "конечна", "как тоннель, в конце которого нет света, но есть только стенка". "Мне интересно становиться, а не быть кем-то. Я занималась активно журналистикой, когда я не умела это делать, когда становилась журналистом", - добавила Авдотья Смирнова, однако призналась, что в ближайшее время, возможно, на сайте РБК появится ее колонка, посвященная "еде и напиткам", так как кулинария - это именно та сфера, которая помогает Авдотье Смирновой разгрузиться и отдохнуть от дел.

По поводу такой близкой ей сферы публицистики, как кинокритика, Авдотья Смирнова высказала мнение, что "русской кинокритики нет - она умерла". Согласно убеждению Авдотьи Смирновой, для кинокритика в первую очередь необходимо умение разбора картины, а это, по ее словам, в стране умеют делать всего два - три человека. "Все остальное - это не кинокритика, а журналистика о кино, где не понимают, в чем недостатки сценария и в чем недостатки монтажа; где не могут оценить работу звукорежиссера или художника и отличить ее от работы художника по костюмам; где в первую очередь рассуждают о том, чей он сын или дочь, на чьи деньги все это снято и в какой он партии состоит, - добавила Смирнова. - Создается впечатление, что цель нашей кинокритики - уничтожить отечественную киноиндустрию. Слава богу, что наша кинокритика не имеет никакого влияния на аудиторию".

Будучи многогранным творческим деятелем (в том числе и писателем), Авдотья Смирнова не отказалась вынести свою оценку и современному состоянию отечественной литературы. "У меня радостное впечатление от того, что происходит с нашей литературой", - заявила Авдотья Смирнова. По ее словам, конец отечественной политики позволил высвободить большое количество времени для чтения книг. А это, в свою очередь, позволило ей увидеть, что "русская литература стала стрелять цветами". "Я очень люблю творчество Эдуарда Лимонова, несмотря на то что в жизни я его считаю чудовищным нарциссом и девушкой с бородой. Дружу с Захаром Прилепиным - как с писателем и как с человеком, хотя я равнодушна к его политическим взглядам", - отметила она.

В конце встречи разговор почему-то зашел об авторской песне. Признавшись в своей крайней нелюбви к данному жанру, Авдотья Смирнова даже прочитала наизусть по этому поводу известное нецензурное четверостишье. "Надо благодарить то время, когда можно было не садиться вместе с любителями бардовской песни в лесу у костра, - сказала Авдотья Смирнова, - Но теперь наша власть обеспечила нам такое существование, когда все находятся вместе - и любители рока, и любители оперной музыки, и барды, и нацболы, и либералы. Есть мы, и есть они - власть".

На эти слова ведущий встречи предположил, что, возможно, в скором времени ее можно будет увидеть на каком-нибудь митинге, вместе с Юрием Шевчуком скандирующей: "Это наш город!" В ответ Авдотья Смирнова скромно промолчала.

Евгений Уткин

Как к вам лучше обращаться - Дуня или Авдотья? Дуня, конечно! Представляю, как нелегко вам было расти. Вокруг одни Маши, Лены, Наташи, и вдруг - Дуня. Вам было обидно? Я очень переживала в детстве. Сначала я хотела быть Джульеттой. Но не потому, что я была такая образованная девушка, а потому, что у соседей по даче жила собака, которую так звали. Потом я хотела быть Глэдис. В юности я уже стала получать удовольствие от своего имени. Но реагировали на него всегда неадекватно. И я часто представлялась Кристиной или Анжелой. Потому что вот на эти имена русский человек реагирует нормально. А на старое русское имя Дуня… А какой была самая неадекватная реакция? 1987 год, как сейчас помню, открытие 17-й молодежной выставки в Доме художника на Кузнецком Мосту. Ко мне подошел человек - как потом выяснилось, фотограф Валерий Черкашин, сейчас он известный фотохудожник - и сказал: «Девушка, я хотел бы вас сфотографировать». Я говорю: «Ну хорошо». Он: «А как вас зовут?» - «Меня зовут Дуня». На что Валера спросил: «А че так?» Вот тут я не нашлась что ответить. А в какой момент вы начали получать удовольствие от своего имени? Когда поняла, что мне кличка не нужна. В школе у всех были прозвища, а у меня нет. У меня имя как прозвище. Вообще, судя по всему, вы такая не очень улыбчивая, сдержанная. Я?! Да. Вы что! Больше всего на свете я люблю хохотать. То есть то, что происходит на экране в «Школе злословия», - это имидж? Там вы холодная, с непроницаемым взглядом. Нет, ну, мы же роли определенные играем. А в жизни мы с Татьяной (Татьяна Толстая - соведущая Авдотьи Смирновой в программе «Школа злословия». - Прим. ОК!) обе любим хохотать и очень часто это делаем. Вы дружите? Конечно! Задолго до программы и помимо нее. А вы похожи? Или все-таки у вас разные характеры? Разные, конечно. Татьяна сильнее меня, умнее, крупнее. Как личность. Просто она… Она большой писатель.
А мне ну совсем не кажется, что вы слабая девушка! Я не слабая. Но понимаете в чем дело, меня нынешнюю во многом сформировала Татьяна. Она научила меня быть свободной. Я за 12 лет нашей дружбы стала гораздо более свободным человеком, чем была. А в чем вы были несвободной? Я зависела от чужого мнения, хотела, чтобы меня все любили. Я страшно страдала от нападок и критики. Была зависима. К вопросу о свободе. Я прочел одну вашу фразу: «Я не очень люблю свою юность, в смысле себя в своей юности». Что вы имели в виду? Вы знаете, у меня была удивительная юность. И невероятно счастливая. Во-первых, она пришлась на перестройку. Я окончила школу в 1986 году, и как раз все началось. Во-вторых, меня вот прямо с этого момента жизнь начала сталкивать с замечательными, выдающимися людьми. Тогда почему «не люблю юность»? В чем был минус? Во мне самой. В юности я, по-моему, была существом ужасным. Вот как? Интересно. Я была амбициозна без малейшего на то права. Я была жестока. Я ради красного словца не жалела ни мать, ни отца. Я была беспринципной. Причиняла боль людям. По-моему, я была очень противная. И мне за себя стыдно. Мало того, я вспоминаю себя тогдашнюю как чужого, чуждого мне человека. И люди, которые общаются со мной с тех пор, вызывают у меня изумление. А если поконкретнее, что «чужая» Смирнова сделали такого ужасного? Я говорила какие-то гадости людям, резко шутила. Я заводила романы с чужими мужьями. В общем, делала массу всего отвратительного. Вы делали все это назло, из чувства протеста? Вы знаете, легко оправдаться фразой: «Я хотел, чтобы меня любили». Все хотят. Дура была, если называть вещи своими именами.
Что вас изменило? Возраст, раздумья и встречи с правильными людьми. Замужество, естественно, и рождение ребенка. Вы ведь рано вышли замуж? Да, я вышла замуж в двадцать лет, в двадцать один родила сына. И с мужем, уже бывшим, Аркадием Ипполитовым, я до сих пор очень дружу, он близкий, дорогой мне человек. На меня в жизни повлияло несколько людей. Это, безусловно, Аркадий. Это наш с ним ближайший друг Александр Тимофеевский. Это мой отец, это Таня Толстая. И моя подруга Ира Меглинская, она владелица «Галереи Меглинской» на «Винзаводе», такая мама русской фотографии. Сколько вы прожили в браке с Ипполитовым? Шесть лет. И что именно муж помог вам понять? Вы знаете, он в свое время очень смешно пошутил. Когда мы шли знакомиться с моим отцом - а мы были страшно бедные в молодости, весь наш брак прошел в коммунальной квартире, - Аркаша мне говорит: «Если твой отец спросит меня, что вы можете дать моей дочери, я ему скажу: только одно - образование». А я действительно была серая, как штаны пожарного. То есть Рубенса от Рембрандта не в состоянии была отличить. Вообще, Аркадий научил меня читать, думать. Он говорил: ты же не читаешь, ты водишь по страницам глазами-пуговками. Я слушаю вас и не понимаю. Вы родились в интеллигентнейшей семье. Мама - актриса, отец, Андрей Смирнов, - актер и режиссер, дед - знаменитый писатель. Как же вы могли быть «серой»? Нет, я, конечно, читала Пруста с 15 лет, но не умела думать по-настоящему. Я была девушка вроде как блистательная, но страшная показушница. Могла рассуждать о Тарковском, не зная ни одной его картины. Это тоже своего рода талант! Ну, это довольно свинский талант. И в этом смысле Аркаша с Шурой Тимофеевским меня перевоспитали сильно. Они открыли для меня целый мир. Я не знала совсем живописи. А теперь я знаю ее и люблю. Я не понимала оперу, которая сейчас для меня одно из главных наслаждений в жизни. А материнство вы сразу осознали? Нет. Я считаю, что раннее детство сына я упустила. Но! В этом тоже есть преимущества. Родив ребенка в юности, ты в довольно ранней зрелости получаешь уже взрослого сына. А в моем случае еще и отличного товарища. Я сама очень дружу с отцом. И я мечтала, чтобы у меня так же сложилось и с сыном. Знаете, мне не удалось встретить мужчину, которого хотелось встретить. Но мне удалось такого мужчину воспитать. Что же такого в вашем сыне, чего нет в мужчинах, которых вы встречали? Он надежный. В трудных ситуациях он вел себя блестяще, на мой взгляд. И при этом он веселый, остроумный. Знаете, мне всегда хотелось, чтобы мужчина смотрел на меня со смесью восхищения и снисходительности. Отец когда-то сказал мне: ты знаешь, твое женское очарование в сочетании недюжинного ума и фантастического идиотизма. Но вы ведь еще молодая женщина. Есть все шансы встретить достойного мужчину. Нет, Вадим. Почему? Ну, у меня случаются романы. Но, во-первых, я абсолютно не верю в брак, он мне не нужен. И с тех пор как я живу вне брака, я стала лучше как человек. Свободнее. Я примирилась с собой, узнала себя. Для того чтобы идти на компромиссы, а совместная жизнь - это бесконечная цепь компромиссов, нужна такая сила чувств, которой, как мне кажется, в нашем возрасте уже не бывает. Ну хорошо. Сын уже взрослый, ему скоро исполнится двадцать один год. Он может последовать примеру мамочки и рано женится. И вы превратитесь уже в бабу Дуню. А я к этому готова. Ревновать не будете сына к невестке? Да нет, что вы! Мне просто очень хочется, чтобы содержательная девица попалась. А уж общий язык я как-нибудь найду. Данила знакомит вас со своими подругами? Да. У него есть подружка - которая не девушка, а именно подружка. Даже две: одна в институте, а другая просто в компании. И обе мне страшно нравятся. Очень жаль, что он с ними только дружит. А девицы, которые рядом с ним появляются, они все красавицы первостатейные. Но ведь он и сам фактурный парень, яркий. Да, но вот интересных красавиц рядом с ним я что-то пока не видела. Всё впереди. Дуня, удивительный факт. Вы настолько разносторонний человек, а высшего образования так и не получили. Немножко на филфаке поучились, немножко на моем родном театроведческом факультете в ГИТИСе. С чем это связано? С тем, что я очень торопилась жить. Мне казалось, что это все не то. На самом деле, чтобы человек по-настоящему учился, нужно одно: чтобы был мастер, преподаватель, в которого ты влюблен. Мне такой не встретился. Это правда, что отец запретил вам поступать во ВГИК? Да, чистая правда. Отец не хотел для меня инерционного выбора. Мало того, он запретил поступать туда последовательно всем трем дочерям. А потом и брату, когда тот тоже собрался во ВГИК. Но мы всегда знали, что у нас растет Джон-мщу-за-всех и что сейчас он папе покажет. И потом, кроме Лешки взбунтовались все три дочери. Вот буквально поднялись и сказали: папа, позволь хотя бы одному своему ребенку учиться там, где ему хочется. А вы на какой факультет собирались? Я на сценарный хотела. Папаша сказал: пойдешь во ВГИК - забудь дорогу домой. Вот так категорично? Почему же вы тогда пошли у него на поводу, вы что, настолько управляемая? А потому что я на самом деле очень послушная. Вот при всей моей независимости, бунтарстве я живу с мыслью, что, вообще-то, есть люди умнее меня и к ним стоило бы прислушиваться. И к таким людям я отношу своего почтенного папашу. Поэтому, когда папа мне объяснил, что ВГИК - это не образование, что там ничему не учат, я поверила. Если твоя дорога ведет в кино, ты в любом случае туда придешь. Да вы фаталистка! А какая дорога привела вас в мир кино? Сначала меня пригласил Сергей Александрович Соловьев - работать у него редактором. Причем папаша с ним после этого год не разговаривал. Потом я переехала в Питер и начала работать с Алешей Учителем. Мы с ним сделали две документальные картины. Я вошла в мир кино совершенно через другие ворота и сейчас я отцу скорее благодарна за то, что он не пустил меня во ВГИК. В профессиональной среде все знают, что в кино я попала сама. Не благодаря отцу, а вопреки ему.
Как же случился переход из документального кино в игровое? Это тоже произошло благодаря Алексею Учителю? Да. Мы хотели снять документальную картину о великой балерине Ольге Спесивцевой. Пока мы запускались, она умерла. "Мания Жизели" И вы предложили Алексею снять художественный фильм о Спесивцевой. Мы вместе решили на самом деле. Но это была абсолютная авантюра. Он никогда не снимал игровое кино, я никогда не писала сценарии для игровых фильмов. Это был такой совместный прыжок в воду. А когда вы начали снимать самостоятельно как режиссер, это тоже была авантюра? Сценарий фильма «Связь» я писала для Учителя. А он сказал: давай-ка мы тебя запустим с дебютом. Я, вообще-то, не хотела. Но потом я поняла, что это было не нежелание, а страх. Я очень боялась.
"Связь" Боялись чего? Ответственности. Того, что я резко изменю свою жизнь. Но потом я поняла, что, когда судьба бросает тебе такого рода вызов, надо его принимать. А кроме того, мне страшно хотелось поработать с артистами - это то, что меня манит в этой работе сильнее всего. Поразительная вещь. Первый свой фильм, «Связь», вы сняли по совету Учителя, сценарий фильма «Два дня» писали для режиссера Сергея Урсуляка, но в силу обстоятельств он занялся другим проектом, и кино сделали вы. Почему Дуня Смирнова не может написать что-то специально для Дуни Смирновой? У меня написан сценарий для Дуни Смирновой. Он лежит уже два с половиной года. Так в чем же дело? В деньгах. Это кино стоит под три миллиона. А зрительский потенциал у него не очень-то. Пока из трех картин, которые я сделала, только одна была снята по моей инициативе - это «Отцы и дети». Вы так любите Тургенева? Я очень люблю эту книгу и считаю, что у нее очень несчастливая судьба в России. «Отцы и дети» были поняты как политический роман, а на самом деле это роман антиполитический. Эта книга про то, что люди с так называемыми принципами терпят фиаско. А награду получают те, кто живет чувствами, самой жизнью, а не идеями. Понимаете, мне хотелось снять кино одновременно про русскую литературу, русский дворянский мир и про последние лучи того солнечного дня, который назывался русским XIX веком. Про то, что я сама очень люблю. Я вообще больше всего на свете люблю русскую классическую литературу. Еще я люблю есть, спать, выпивать, смотреть кино и сны. Я высококвалифицированный сновидец. Мне каждую ночь показывают столько всего интересного! А у вас бывают депрессии? Когда хочется кричать от отчаяния. «Депрессия» и «кричать от отчаяния» - это, могу вам сказать как опытный депрессант, два совершенно разных состояния. В депрессии не кричат. В депрессии… Совершенно все равно, жить или умереть. У меня было две депрессии, я принимала таблетки, я их пропагандирую. И вообще я считаю, что если начать принудительно давать населению антидепрессанты, то через год мы будем жить в другой стране. Что может служить поводом для депрессии у такого сильного, опытного человека, как вы? Нет такого слова - повод. Первая депрессия у меня случилась на подходе к сорока годам, когда появилось ощущение, что ты прошел половину, а дальше - только спуск с горы и никакого подъема. А вторая депрессия была связана с конкретным несчастьем, со мной случившимся.

Угораздило меня подцепить какой-то вирус. Всю неделю проболела довольно сильно, никуда не выходила. А на сегодня у меня 2 билета на творческую встречу с Авдотьей Смирновой в Ясной Поляне. В маленьком яснополянском ДК сначала показ ее режиссерской работы - фильма "Два дня", а потом обсуждение. Я купила билеты в первый ряд еще 2 недели назад и очень ждала эту встречу. Мне давно интересна эта женщина, впервые заметила ее в качестве ведущей "Школы злословия". Поначалу эта программа мне не нравилась царившей атмосферой недоброжелательности злющих теток (Дуня и Татьяна Толстая), они позволяли себе довольно обидные вопросы, провокации, что называется "разделывали под орех" своих гостей.
Именно злословили, такой формат программы. Правда, так они вели себя не со всеми, а, видимо, с теми, кто их на это провоцировал. Некоторые гости, видимо, вызывали такое уважение, что злословить не решались. Постепенно программы стали несколько мягче, и я отметила, что мне нравится как мыслит и выстраивает диалог именно Авдотья Смирнова.
Когда поинтересовалась в интернете кто такая Дуня Смирнова была удивлена информацией о ее прошлом: внучка писателя, дочь актеров в юности была известной тусовщицей с далеко не пуританским поведением. Как я поняла, она училась на филологическом в МГУ, потом перешла на отделение театроведения в ГИТИС, но образование так и не закончила. Совершенно бесшабашная молодость, потом нестандартный брак - шведская семья.)

Если интересно, ее подробную биографию легко найти, так же как легко найти массу негативной информации о ней, обсуждают и ее нестандартную личную жизнь, поливают грязью и оскорбляют, критикуют.
Я это все мимо ушей пропустила, потому что мне нравится ее творчество. Мне она видится умной и образованной женщиной, вся бесшабашность, видимо осталось в прошлом, по крайней мере в ее работах это никак не ощущается.
По ее сценариям известные режиссеры сняли отличные фильмы, например "Прогулка", "Дневник его жены", "Глянец". А потом она сняла несколько фильмов в качестве режиссера по своим же сценариям - "Связь", "Два дня", "Кококо", на мой взгляд очень удачные фильмы. Она с таким знанием дела рассказывает свои романтические истории! всегда хочется спросить: "Где же вы это подсмотрели?" Мне даже кажется, что во многих ее фильмах есть автобиографичные кусочки.
Еще раз она меня удивила, когда в 2012 году стала женой Чубайса.
Какие жизненные кульбиты!)

И вот сегодня я очень надеялась послушать ее без камер, в маленьком зальчике провинциального ДК. Ведь ясно, что не зарабатывать она приехала. Билеты совсем дешевые, мест мало, не особенно можно заработать. Это что-то другое... может желание пообщаться с "народом", может в Ясную Поляну приехать хотелось.
Думаю, это была интересная встреча, обычно возникает атмосфера доверия что ли. Иногда это бывает не менее интересно, чем сам фильм или спектакль.
Я, увы, не пошла, не долечилась еще, болею. Поняла, что если начну кашлять - не остановишь (в первом-то ряду!), да и слабость еще... Утром была у врача, вышла из больницы совершенно уставшая, без сил, и скорее домой, долечиваться.
Очень расстроена несбывшимися ожиданиями.

К. ЛАРИНА – Ирина Петровская, приветствую тебя и Дуня Смирнова, Здравствуйте. Авдотья - часть программы «Школа злословия».

Д. СМИРНОВА - Да, у вас сегодня одна нога.

К. ЛАРИНА – Большая часть или меньшая?

Д. СМИРНОВА - Конечно, меньшая.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Одна змея, если говорить, как мы планировали.

К. ЛАРИНА – Жалко, к сожалению, Татьяна Толстая не может принять участие в сегодняшнем разговоре, потому что мы хотели встретиться вчетвером. Но я думаю, мы встретимся где-нибудь в уютном месте вчетвером, посидим, поговорим.

Д. СМИРНОВА - Репортаж из серпентария…

К. ЛАРИНА – Необязательно для этого встречаться в прямом эфире. Повод у нас все равно приятный, выход книжки «Школа злословия», которую Ира уже тоже полистала. Я, кстати, когда эту книжку увидела, Алексей Венедиктов ее показывал в субботу, она уже у него была, думаю, боже мой, и они туда же. Ведь эти книги у нас издают Оксана Пушкина, Андрей Максимов, без конца можно перечислять, по своим передачам изданные книги, хотя при этом люди не являются писателями. А вы туда же?

Д. СМИРНОВА - Нет, мы совершенно не туда же. Во-первых, книжка называется «Кухня «Школы злословия», мы же не халтурщицы, мы девушки добросовестные, хоть и противные, поэтому в этой книжке помимо избранных кусков программы с каждым из героев, которые у нас были на «Культуре» все 67 человек, это книга кулинарная. Потому что у каждого из наших героев мы брали кулинарные рецепты либо его любимого блюда, либо того блюда, которое он чаще всего сам готовит. Причем это была очень долгая, унылая и мучительная работа, потому что приходилось за этими людьми бегать, хватать их за фалды пиджаков, они смотрели на нас как на сумасшедших и мы все-таки вытаскивали из них рецепты. Но их обычно как дают люди, говорят: немножко положить того, немножко сего, я кладу на глаз. После чего мы начинали высчитывать пропорции, расписывать рецепт по шагам, а потом уже дело дошло до того, что эту еду надо было снимать, то есть у этой книжки есть прикладной смысл.

К. ЛАРИНА – Красиво сделаны все эти листочки с рецептами, потому что там все это выглядит очень ярко и действительно рецепты натуральные, можно приготовить. Но я обратила внимание на одну очень странную вещь, не знаю, задумывали ли вы это или нет, потому что по тому, что человек ест, и что любит готовить можно многое сказать о человеке. Я открыла одну страницу, я говорю: боже мой, посмотри Ира, какую гадость любит Глеб Павловский, бутерброд с томатной пастой. Это же действительно черты характера отражаются.

Д. СМИРНОВА - Да, в предисловии Татьяна Никитична об этом, когда мы вместе писали предисловие, мы об этом написали. О том, что еда что-то говорит о человеке, но что она говорит, мы думали, что, составляя эту книжку, мы выясним. Мы это не выяснили, потому что там соотношения очень странные. Кто-то похож на свою еду, а кто-то нет.

К. ЛАРИНА – Вот кузнечики маринованные это Проханов.

Д. СМИРНОВА - Акриды. Все правильно. Он же проповедует аскезу, там получились очень смешные сочетания. У нас, например, была проблема, невозможно давать 82 рецепта одного и того же блюда. Во-первых, сначала все отвечают – яичницу.

К. ЛАРИНА – Яичницу оставили Венедиктову.

Д. СМИРНОВА - Нет, у него омлет Русийон, прошу прощения.

К. ЛАРИНА – Извините.

Д. СМИРНОВА - Но у нас, например, поразительная получилась вещь, что нам пельмени назвали подряд 3 человека: Егор Тимурович Гайдар, следом Михаил Сергеевич Горбачев, а потом Никита Сергеевич Михалков. То есть выяснилось, что люди державные почему-то любят пельмени. Мы, правда, потом уговорили Горбачева и Михалкова дать другие рецепты, потому что Гайдар был первый, кто назвал это блюдо. Там масса всяких приключений. Вообще мне кажется, что книжка получилась очень смешная.

К. ЛАРИНА – Она красивая.

Д. СМИРНОВА - Мы очень старались, но эта заслуга нашего издателя.

К. ЛАРИНА – А что за издательство?

Д. СМИРНОВА - Это издательство «Кухня».

К. ЛАРИНА – То есть специально сделанное под вашу книжку.

Д. СМИРНОВА - Это первый проект этого издательства. Мы его сделали втроем: три девицы под окном. Мы с Татьяной Никитичной и Ксения Юрьевна Пономарева. Наша подруга, которая является генеральным директором этого издательства, а на этом проекте выступила еще кроме всего прочего как единственный и главный инвестор. То есть, на самом деле, Ксения сама профинансировала все это безумно дорогостоящее производство этой книги, это действительно очень дорогая оказалась вещь, потому что выяснилось, что хорошо снять кулинарию на цвет очень сложно и дорого. И мы очень долго с этим мучались. И то, как это все выстроено в смысле дизайна и так далее, это все делала Ксения Пономарева.

К. ЛАРИНА – Наверное, в ближайшие выходные дни я несколько экземпляров разыграю для наших слушателей. Поскольку издательство уже прислало нам экземпляры.

Д. СМИРНОВА - Да, мы очень хотим…

К. ЛАРИНА – Она в продаже есть уже?

Д. СМИРНОВА - Да, она появилась уже в продаже.

К. ЛАРИНА – Она дорогая, поскольку она красивая.

Д. СМИРНОВА - Она, к сожалению, не дешевая. Но дело в том, что мы ее издавали как подарочную. И специально перед Новым годом, дело в том, что если сделать ее дешевой, то она будет бессмысленная. Мы не хотим идти путем многих телеведущих…

И. ПЕТРОВСКАЯ - На самом деле, мы только что обсудили, что те книги есть просто прямое переложение телевизионного эфира. Стенограмма, по сути. Наверное, чуть-чуть подчищенная. А здесь как сказала Вита Рамм – креатив, то есть не только выдержки самые вкусные, если пользоваться терминологией кухонной из бесед, но и рецепты. Это все-таки такое издание оно мне кажется, достаточно уникально.

К. ЛАРИНА – На этом первая официальная часть нашей программы завершается. Мы с вами функцию выполнили, представили книгу, которая, конечно же, заинтригует наших слушателей, у кого есть возможность купить, тот купит. У кого нет возможности купить, пожалуйста, дождитесь ближайших выходных, и несколько экземпляров мы вам обязательно подарим. А теперь собственно чего мы здесь собирались. Опять же говорю, что жаль, что нет Татьяны Толстой, поскольку естественно ваша программа попадает в сферу внимания телевизионной критики, в данном случае Ирины Петровской. Я когда вспоминала одну из заповедей критики, любой театральной кинокритики или телевизионной, что критик всегда должен писать только те слова, которые может сказать при встрече герою, объекту своей критики. Ир, вот ты можешь все сказать?

И. ПЕТРОВСКАЯ – А я говорила. Мы с Дуней неоднократно общались по телефону после некоторых моих статей, притом не только позитивных рецензий, но и критических. Поэтому мне приходилось говорить в глаза. У меня менялось отношение к этой программе в зависимости от того, как она развивалась. Мне кажется, что самое главное, что в этой программе все-таки есть, хотя у меня часто бывали именно претензии по поводу стиля общения с героями, иногда мне казалось, как, например, в случае с Машей Арбатовой, что вы были ужасно с ней несправедливы. Изначально придумали себе ее образ или имели в голове этот образ и потом работали на то, чтобы доказать, что она такая, какая она у вас в голове родилась.

К. ЛАРИНА – Мне кажется, с Венедиктовым было то же самое.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Может быть. При этом все равно прелесть этой программы для меня в том, что она живая и непредсказуемая. Если в глаза говорить, то хорошее…

К. ЛАРИНА – Это хорошее ты говоришь.

Д. СМИРНОВА - А мы плохое читаем.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Все равно живая, непредсказуемая, но мне кажется, что перейдя на НТВ она уж если говорить критическое, она потеряла. И вот почему – потому что на «Культуре» она существовала в этом режиме вечно зеленом, мог быть герой независимо от того, что происходило в течение дня, месяца, и так далее. И поэтому этот принцип записывания программ задолго до того, как она выходит в эфир, он был оправдан. А здесь, когда на канале общественно-политическом информационном, реагирующим на какие-то оперативные события, появлялись тоже во многом часто вечно зеленые герои и никак не учитывался контекст времени, мне казалось, в этом большая ошибка/не ошибка, даже не ваша, а неправильность. Это снижало ценность.

К. ЛАРИНА – Вспоминали даже классический пример, Дунь, думаю, вы согласитесь, Сергей Овчинников, замечательный наш вратарь, когда передача вышла через день или два после 0:7 проигрыша Португалии. Это, конечно, было странно, что никоим образом эта тема не затрагивается.

Д. СМИРНОВА - Я с вами совершенно согласна. Но дело в том, что это вопрос технических возможностей. Возможности писать программу раз в неделю или писать ее раз в месяц пакетом, как приходится писать нам. У нас нет технической возможности писать ее раз в неделю. Это правда. Ее нет ни финансово, ни организационно, это в частности связано с тем, что я все-таки живу в другом городе. Мы понимаем, что время от времени мы попадаем в такие нелепые ситуации. Мы Познера писали до ТЭФИ и мы не могли ему вообще задавать, мало того, мы с ним конкурировали в номинации, мы вообще не могли задавать никакие вопросы по ТЭФИ. Потому что, какие бы мы ни задали, острые или сглаженные, мы бы выглядели двусмысленно. Что мы либо заискиваем перед ним…

К. ЛАРИНА – А в чем тогда смысл программы?

Д. СМИРНОВА - Мне-то кажется, что смысл программы не в том, чтобы только отразить актуальную картинку сегодняшнего дня, тем более что все мы понимаем, что та картинка, которую отражает сегодняшний телевизор, не всегда является актуальной картиной дня. Нам все-таки всегда казалось, что главное, что у программы есть – это два направления. Одно – это попытка показать человека немножко с неожиданной стороны. Мы не обольщаемся насчет того, что за полтора часа записи можно человека раскрыть полностью. Но можно его чуть-чуть повернуть. Либо взять тему, которая как говорит Ирина вечно зеленая, но которая актуальна не на два дня. Мне кажется, что нам сейчас это в последнем пакете удалось в записи программы с Игорем Юргенсом. Который именно берет картинку последних двух лет, предположим. И попробовать ее повернуть опять же с какой-то стороны, которая не была показана или не звучала в телевизоре. Поэтому мне кажется, что смысл программы в этом, да, это получается не всегда. Я думаю, что вы сами сталкивались с тем, что не каждый эфир у вас Ксения, и у вас, Ирина, или не каждый текст вы можете назвать из серии маленькие шедевры. Мы очень стараемся, честное слово, мы не халтурим. Мне кажется, что может быть на НТВ мы потеряли по первоначалу какой-то темп, тут я с вами согласна, но это было связано с другим – мы не совсем понимали, как мы будем вообще здесь существовать.

К. ЛАРИНА – А вам не скучно вообще в этой программе?

Д. СМИРНОВА - Сейчас нет. Очень во многом это будет зависеть от того, что будет происходить дальше. Как программа будет выходить, будут какие-то ограничения. Мы пока этого не поняли.

И. ПЕТРОВСКАЯ – А ощущения какие, будет или нет, есть ли какие-то предвестники так скажем?

Д. СМИРНОВА - Я боюсь обобщать. Потому что, честно говоря, наше энтэвэшное начальство, у нас же на «Культуре» с нами работали совершенно замечательные люди, Наташа Приходько и Катя Андронникова. Мы дружили. Все замечательно.

К. ЛАРИНА – Там тоже гостей вычеркивали. Я помню, вы это рассказывали. Просто просили позвать этого, а этого не звать.

Д. СМИРНОВА - Правильно, но вот наше непосредственное начальство, с ним всегда можно было…, там были другие проблемы, связанные с более высоким начальством. Мы никак не могли найти хвост…

К. ЛАРИНА – Вот это местоимение «они», оно у нас фугировало в течение всего разговора, мы так и раскрыли…

Д. СМИРНОВА - Мы очень благодарны каналу «Культура» потому что, во-первых, он нас вывел в люди, во-вторых, то, что эта книжка вышла, с которой мы начали, это все благодаря каналу, потому что канал нам отдал на нее права…

К. ЛАРИНА – А почему вы кинули канал «Культура», почему вы оттуда ушли?

Д. СМИРНОВА - Потому что к нам, видимо, на НТВ испытывали больший интерес в тот момент, чем на канале «Культура». И я могу сказать, что в первый период наших взаимоотношений с каналом НТВ был до того радужный, что когда я сказала, что мы потеряли темп, что мы растерялись, мы перестали понимать, куда двигаться и чего от нас хотят. Потом вы видите, что нас двигали по сетке, мы не понимали, как нас видит канал. Канал при этом общается с нами исключительно доброжелательно и как-то даже нежно.

К. ЛАРИНА – Говорят, движение по сетке это первый шаг к закрытию программы.

Д. СМИРНОВА - Я не знаю.

К. ЛАРИНА – Ир, есть такая примета?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Даже если это не первый осознанный шаг руководства к закрытию программы, это один из шагов погубить программу. Потому что я, как человек на рефлекторном уровне общающийся с телевидением, у меня просто в голове как у собаки Павловского слюноотделение ровно в тот момент, когда необходимо. Вот сейчас, когда программа переехала на субботу на 17.55, у меня нет, мне нужно заново вырабатывать этот рефлекс и любой зритель точно также.

Д. СМИРНОВА - Мы в этом ничего не понимаем. Это решает канал, канал нам каждый раз объясняет. Когда они объясняют причины, по которым они двигают, эти причины нам представляются в высшей степени резонными.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Я тоже думаю, что в данном случае резонно и время хорошее.

Д. СМИРНОВА - Мы сразу после «Своей игры», не знаю как у вас, у меня обожаемая программа. Видимо, начальство исходит из предположения, что у нас в чем-то совпадающая аудитория. Но когда вы спросили по поводу тревожных звоночков, я не знаю, у нас сейчас пока есть одна небольшая проблема, разрешится она или нет, не знаю, по одному сложному вопросу, когда возникает непонимание между создателями программы и каналом, нельзя делать выводов. Я это знаю совершенно точно.

И. ПЕТРОВСКАЯ – С героями проблема, если можно об этом говорить?

Д. СМИРНОВА - Да нет, это на самом деле не с героем.

К. ЛАРИНА – Они там вообще утверждают списки?

Д. СМИРНОВА - Они утверждают списки. Но чрезвычайно лояльно. То есть поразительно лояльно. Насколько я поняла, с этой программой…

К. ЛАРИНА – Михаил Маргелов должен быть, и его не было. И нет. Он будет?

Д. СМИРНОВА - Я не знаю этого. Потому что проблема там, видимо, не в Михаиле, а в том, что ведущие слегка распоясались. Я потом все расскажу…

К. ЛАРИНА – После эфира. У вас, кстати, уже есть это ощущение, когда вы составляете список гостей, у вас есть понимание, что этого наверное не пустят. Лучше и не предлагать.

Д. СМИРНОВА - Не, мы с упорством сумасшедших предлагаем одних и тех же людей. Но у нас практически не было пока ни одного конкретного отказа. То есть нам начальство энтэвэшное, за что мы ему страшно благодарны, говорит: подождите немножко, не сейчас. То есть нам никого не запрещают. У них есть какие-то свои соображения, нам неизвестные, по которым они просто говорят: подождите. И когда нам говорят эти соображения, они все очень резонны. Я общалась с А. В. Левиным, и действительно я понимаю эти мотивировки, я понимаю, что они отслеживают. Они говорят, например, вот этот сейчас у нас экспертом все время выступает, или он только что был у Соловьева. Или они следят, естественно они же мониторят и другие каналы, то есть они следят кто сейчас в эфире.

К. ЛАРИНА – Дуня, а у вас есть черный список свой?

Д. СМИРНОВА - Есть.

К. ЛАРИНА – По каким критериям?

Д. СМИРНОВА - Во-первых, мы никогда не позовем после истории с Киркоровым, мы решили, что мы никогда не позовем никого из шоу-бизнеса.

К. ЛАРИНА – Почему?

Д. СМИРНОВА - Потому что это на наш взгляд дурная, вредная, распоясавшаяся социальная среда, которая действительно делает очень плохое и вредное дело. Вот они как сообщество, ведь существуют профессиональные сообщества, социальные, вот как социальная среда нам кажется, что они спятили. Они утратили вообще сословный здравый смысл.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Дунь, прощу прощения, в прошлом сезоне, когда мы общались по телефону, вы говорили, что Пугачева у вас на очереди.

Д. СМИРНОВА - Мы хотели, мы больше не хотим и не зовем Аллу Борисовну. Мы для себя тоже вводим какие-то ограничения. Мы обсуждали с нашим начальством, почему мы не зовем актеров. Замечательных актеров, которых они нам предлагали позвать. Алиса Бруновна Фрейндлих или Армен Джигарханян. Это действительно замечательные люди, но наша концепция такова, что у актеров есть их роли, это их работа, а в остальном это глубоко частные люди. Мы занимаемся людьми, которые что-то делают именно в общественной поляне.

К. ЛАРИНА – Есть такие актеры, которые уж точно являются не просто актерами, а абсолютно самодостаточными личностями, с которыми интересно.

Д. СМИРНОВА - Они все самодостаточные личности, безусловно. И с ними со всеми интересно.

К. ЛАРИНА – Которые имеют возможность влиять на умы человечества.

Д. СМИРНОВА - Но если у нас нет к ним вопросов, мы же можем симулировать эти вопросы. Я очень люблю Алису Бруновну Фрейндлих, бесконечно ею восхищена. Но у меня нет к ней вопросов в общественной поляне. Ну, нет.

К. ЛАРИНА – Тогда какие вопросы могут быть к Владимиру Соловьеву или к Сажи Умалатовой? Или к Александру Проханову, какие тут вопросы, все ясно.

Д. СМИРНОВА - Нет, во-первых, вот я прошу прощения, я с вами совершенно не согласна по поводу Сажи Умалатовой. То, что за 15 лет ее политической деятельности никто не удосужился задать ей вопрос, какая у нее была зарплата при советской власти…

К. ЛАРИНА – А какая у нее была зарплата?

Д. СМИРНОВА - А вы не видели эту программу. 780 рублей, Ксения.

К. ЛАРИНА – Да не может быть. Кем она работала?

И. ПЕТРОВСКАЯ - Вот вы не уточнили, мне кажется, потому что у меня возникло подозрение, что это по старому…

Д. СМИРНОВА - Нет, ничего подобного. Она была бригадиром комплексной бригады и работала сдельно. Она действительно могла отрабатывать и две и три смены. Плюс к этому она была депутатом Верховного Совета. Вот в совокупности у нее выходило 780 рублей.

К. ЛАРИНА – И что?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Получается по этой логике, что поэтому она благодарна советской власти, она любила ту страну.

Д. СМИРНОВА - Дело не в этом, Ирина, дело в том, что мы выяснили, как-то зайдя с этой стороны, совершенно случайно, что мы действительно говорим о разных странах. Она жила в одной стране, а мы жили в совершенно другой. Поэтому вместе нам не сойтись, это называется.

К. ЛАРИНА – Вы хотели ее обратить в свою веру, Сажи Умалатову?

Д. СМИРНОВА - Нет, почему, у нас нет такого. Мы хотели вообще представить, что это такое за человек, я действительно совершенно не ожидала увидеть человека такого простодушного как она. Во многом. С очень черно-белым пониманием мира. Мне казалось, что там все как-то хитрее устроено. А потом вот эти ее воспоминания о советском рае мне всегда казалось, что это просто политическое вранье. Да нет, оказалось, что она просто по-другому жила.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Дело в том, что там совершенно логические даже не воспоминания о советском рае, действительно в городе Грозном в начале 70-х годов, я абсолютно не сомневаюсь, что можно было купить ковер или пылесос, да и в Москве можно было. И этот пресловутый ситчик мне кажется, действительно было что-то такое придуманное из времен военного коммунизма, когда ни веревок в магазине не было, ни обуви. Но даже не в этом дело. Мне кажется, там ошибка вот в чем. Вы ее показали ровно такой, какой она была 15 лет назад. Мне кажется, что намного интереснее узнать, как она эти 15 лет прожила, как она живет здесь. Ведь это же была ломка, она уехала из Чечни, наверное, там были какие-то проблемы с мужем, потому что восточная женщина, восточный мужчина. Вот любопытно. Вот остался тот же самый монолит - Сажи Умалатова, пламенная революционерка.

Д. СМИРНОВА - Ирина, честно вам скажу, что мне так не кажется. Мне кажется, что там действительно внутри сидит пламенный революционер, когда вы говорите, что можно было спросить так, с каждым человеком можно записать 80 абсолютно разных программ. Мы действительно хотели с ней поговорить о вещном мире. И когда мы выяснили, что, несмотря на всю эту коммунистическую аскезу, вещный мир играл большую роль в ее жизни, для нас оказалась это абсолютно новая краска в ее образе. Может быть, вы знали уже об этом, а мы нет.

И. ПЕТРОВСКАЯ – А она как раз доказала, что этот вещный мир не играл большой, как мне показалось…

Д. СМИРНОВА - Здрасьте. Если она помнит до сих пор, сколько стоили австрийские сапоги.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Потому что она их купила в Москве, отстояв очередь, на огромных каблуках, я тоже помню некоторые свои сапоги.

Д. СМИРНОВА - Вы и не скрываете, что вещный мир играет какую-то роль в вашей жизни, вы не проповедуете коммунистическую аскезу, дорогие дамы, а она ее проповедует. Понимаете.

К. ЛАРИНА – Вопрос, который мы предлагаем вашему вниманию, родился из ваших же сообщений на пейджер и в Интернет, зачем вы позвали такого-то, как можно разговаривать с таким-то, почему вы не зовете этого, а почему вы позвали того. Поэтому вопрос такой: считаете ли вы, что на телевидении, впрочем, и на радио тоже, необходимо ввести цензуру на гостей эфира? Да, считаете, должен быть такой список людей, которых ни за что не следует пускать на телевидение, и радио в прямой эфир особенно – 995-81-21, нет, вы готовы принять любого - 995-8 1-22. Мы остановились на пламенном образе Сажи Умалатовой, можно вспомнить еще несколько персонажей, когда вы приглашаете человека, который исповедует взгляды абсолютно противоположные вашим, что вы от него хотите?

Д. СМИРНОВА - Это очень зависит от человека. Мы действительно никого не вербуем. Мы хотим разобраться в человеке. Мы хотим понять, откуда взялись эти взгляды, или что там за этими взглядам внутри, вообще никак не связанное с взглядами.

К. ЛАРИНА – Мне иногда кажется, что вы немножко потешаетесь над такого рода гостями. Посмотрите, какое ископаемое.

Д. СМИРНОВА - А вам не кажется что, например, почти всегда над собой потешаемся?

К. ЛАРИНА – Нет.

Д. СМИРНОВА - А вот, мне, например, кажется. Мне кажется, что на самом деле телеведущие, которые не боятся, бабы, причем заметьте, которые не боятся корчить рожи, выглядеть глупыми, излишне напористыми и так далее. Вы много их знаете? У нас все женщины на телевидении, в том числе вполне себе вроде как свободолюбивые выглядят всегда так, что они очень заботятся о том, как они смотрятся. Мы не заботимся об этом никогда. Мы радостно включаемся в любую клоунаду, мы ругаемся друга на друга…

К. ЛАРИНА – Тут важно не переиграть, конечно. Что бывает, между прочим.

Д. СМИРНОВА - Наверное, бывает. Мы же все-таки не актрисы. Мы действительно при этом не то, что переигрываем, мы играть не умеем. Мы искренне совершенно веселимся и валяем дурака, тогда когда в этот стиль попали…

К. ЛАРИНА – У вас народный целитель был.

Д. СМИРНОВА - Чумак у нас был.

К. ЛАРИНА – Дуне было тяжело.

Д. СМИРНОВА - Когда мы поругались.

К. ЛАРИНА – Обвинила Татьяну Толстую в мракобесии.

Д. СМИРНОВА - Да.

И. ПЕТРОВСКАЯ – У вас что-то болело, и он периодически снимал синдром болевой, а потом он возобновлялся.

Д. СМИРНОВА - Дорогие дамы, мне очень стыдно в этом признаться, потому что я не верила во всю эту фигню, но он правда снял мне боль. Честное слово.

К. ЛАРИНА – Самовнушение, я не верю.

Д. СМИРНОВА - Я думаю, что я как не верила, что он заряжает воду по телевизору, так и не верю. Но я думаю, что экстрасенс он очень сильный. Очень. Я это действительно испытала на себе…

К. ЛАРИНА – Меня поразило, что ему совершенно не нужно медицинское образование, знания.

Д. СМИРНОВА - Там свое было. Поэтому на самом деле мы не потешаемся над человеком, для того, чтобы мы над человеком издевались, хоть мне кажется, что мы этого не делали никогда, нас нужно…

И. ПЕТРОВСКАЯ – Маша Арбатова, я думаю, опять же.

Д. СМИРНОВА - Маша Арбатова, я честно скажу, я слушала ваш эфир про Машу Арбатову. Маше Арбатовой очень крупно повезло, что перед записью программы мы не прочли ее книгу «Как я выбиралась в Думу».

К. ЛАРИНА – Я, кстати, хотела ее позвать. Я прочитала эту книжку…

Д. СМИРНОВА - Если бы мы прочли эту книгу, от Маши Арбатовой не осталось бы мокрого места, я вам обещаю. Потому что по степени подлости эта книга несравнима ни с чем просто. Злобы, подлости, самодовольства…

К. ЛАРИНА – И вранья.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Да, но поскольку там не было об этом речи, то было совершенно непонятно, за что вы в общем, кроме того что она тусовщица.

Д. СМИРНОВА - Нет, не за это. Нас абсолютно потрясло, когда мы совершенно не ожидали, когда мы попросили выставить по десятибалльной шкале себе оценку как драматургу, писателю, психологу, мы не ожидали, что она выставит себе 10 баллов. Мало того, то, как она сказала про Людмилу Стефановну Петрушевскую, это просто в приличном обществе не принято. Когда она радостно сказала, что Людмила Стефановна это не мое поколение, а поколение она определяет в 10 лет, вы меня извините.

К. ЛАРИНА – Это ее право.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Оставим в покое Машу Арбатову.

Д. СМИРНОВА - Это дурной тон.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Психологически когда двое наваливаются на одного…

К. ЛАРИНА – Как сейчас.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Сейчас мне кажется, мы не пытаемся, я поэтому и не хотела идти третьей, я хотела, чтобы двое на двое, то возникает этот эффект соучастия человеку, на которого наваливаются.

Д. СМИРНОВА - Извините. У нас ровно для этого сидят зрители.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Кстати, я хотела спросить, зачем они у вас сидят.

Д. СМИРНОВА - Этот вопрос нам задают с первого дня существования этой программы. И я на него отвечаю с первого дня существования программы, Ирина, вы, конечно, можете себе позволить не читать работы коллег по этому поводу…

И. ПЕТРОВСКАЯ – Это называется мы не читатели, мы писатели…

Д. СМИРНОВА - Да, но остальным журналистам, если они слушают, я прошу больше не задавать этот вопрос мне никогда. Зрители сидят, для того чтобы поддерживать героя. Мы по опыту программы Бермана и Жандарева прекрасно понимаем, что ситуация двое на одного психологически сложна, поэтому зрители, которые к нам приходят перед началом программы, им говорится, пожалуйста, занимайтесь гостем. Аплодируйте его словам, смейтесь, реагируйте на него, гость должен чувствовать поддержку зала. Для этого там сидят зрители. И это работает. У нас было несколько гостей, еще на «Культуре» был Геннадий Хазанов, еще кто-то, которые в какие-то тяжелые моменты, забыв о том, что их снимает камера, поворачиваются к залу и начинают говорить на зал, чувствуя, что оттуда им идет волна поддержки. Мы думали о психологическом комфорте героя. Да, мы понимаем, что для зрителей телевизионных это выглядит глупо, но мы не хотим создавать вот это ощущение допроса, которое было бы без них. Поэтому зрители там, в студии необходимы.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Спасибо. Вы меня убедили. А много ли гостей на вас обиделось после записи, не тех, кто ушли во время записи, а тех, кто досидели, посмотрели…

Д. СМИРНОВА - Да нет, как-то немного. Я не могу сказать, что много. Потому что, например, я знаю, что Ирина Хакамада на нас обиделась, но потом нас простила.

К. ЛАРИНА – Но вы тоже хитрые, Дунь, потому что иногда ваша кухня бывает такой милой, допустим, кухня с Никитой Михалковым была такой милой.

Д. СМИРНОВА - Да, я люблю Н. С. Михалкова и не собираюсь это скрывать.

К. ЛАРИНА – Я вас понимаю.

Д. СМИРНОВА - Ксения, вы себя как идентифицируете? Вы журналист?

К. ЛАРИНА – Да нет, наверное.

Д. СМИРНОВА - А кто?

К. ЛАРИНА – Ведущая программы. Вы же тоже, наверное, не журналист, а сценарист.

Д. СМИРНОВА – Мы, безусловно, не журналистики обе, поэтому мы заявляем с самого начала: да, мы не объективны, и мы не собираемся быть объективными. Потому что мы считаем, что объективность нужна только в информации, а все остальное, включая телекритику, дорогая Ирина Петровская…

И. ПЕТРОВСКАЯ - А я и не настаиваю, что это объективно…

Д. СМИРНОВА - Все остальное совершенно верно, когда заявляется об объективности, это лицемерие, это неправда, человек не может быть объективным. Мы этого не скрываем. Мы кого-то любим, кого-то нет, но при этом, когда вы говорите, что мы себе заранее решили, это не так, потому что у нас были случаи, когда мы полюбляли в кадре человека, которого до этого совершенно не любили, и бывали, когда мы разлюбляли во время записи человека, который нам казался прекрасным.

К. ЛАРИНА – Я сегодня уже упоминала пример с Алексеем Венедиктовым, с нашим главным редактором, я смотрела целиком эту программу, и мне как раз там показалось, что уже готовый образ, который вы себе напридумывали, сформулировали в голове, он заслонял образ реального Венедиктова. Потому что я вам скажу, зная его очень хорошо, он был очень искренен с вами. Было обидно даже, что вы этого не заметили, что он очень откровенен.

Д. СМИРНОВА - Мы очень даже это заметили, потому что я шла на эту программу с почти ненавистью к Алексею Алексеевичу Венедиктову. После этого я его очень полюбила. Потому что у меня был период, когда я просто тряслась от звуков его голоса. Теперь я практически с восхищением встречаю каждый шаг этого человека.

К. ЛАРИНА – А какие вы хотите получить ответные чувства от вашего героя? Когда наиболее удовлетворенно себя чувствуете после записи программы, когда он вас ненавидит, или когда благодарен.

Д. СМИРНОВА - У нас действительно было мало случаев, когда нас ненавидели, потому что подумайте сами, на самом деле вот это правда, девушки…

К. ЛАРИНА – Наконец-то девушки, а то дамы, дамы.

Д. СМИРНОВА - При всем том, как вы нас ругаете, но вы не станете отрицать, что мы в программе занимаемся не собой. У нас, может быть, не получается, мы может быть, что-то делаем неправильно. Но мы всегда заняты героем, мы не заняты собой.

К. ЛАРИНА – Заняты, заняты.

Д. СМИРНОВА - Нет.

К. ЛАРИНА – Как и мы заняты собой.

Д. СМИРНОВА - Нет.

К. ЛАРИНА – Все равно хочется сказать свое мнение, особенно когда какая-то вещь обсуждается, которая вас лично волнует, вы тут забываете о герое…

Д. СМИРНОВА - Я не про это говорю.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Мне кажется, в большей степени к Татьяне все-таки, хотя нехорошо обсуждать за глаза.

Д. СМИРНОВА - Я не про это, я имею в виду не то, что мы вырываемся со своими словами. А в том смысле, что в этот момент, когда даже мы сами говорим, перебивая друг друга, героя, мы сосредоточены на герое. Мы существуем с ним в одном поле. И представить себе человека, который полтора часа, а тем более два, будет занят тобой, будет разговаривать с тобой о твоем детстве, будет спорить. И который будет думать не о том, какой следующий вопрос я должен задать, что у меня тут в бумажках, что мне тут написали редакторы, а у меня впереди еще пять записей и так далее. Я просто сама попадала очень часто по другую сторону, когда меня интервьюируют, а я вижу, что у человека глаза абсолютно пустые. Что он думает совершенно о другом. Вот в этом нас упрекнуть нельзя.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Согласна, это сильная сторона программы, есть ощущение, что полностью вы бэкграунд изучили, и действительно это человеку импонирует.

Д. СМИРНОВА - Поэтому нас не ненавидят хотя бы за то, что мы искренне полтора часа заняты этим человеком.

К. ЛАРИНА – Товарищи, к сожалению, мы должны уже покинуть эту студию. Я хочу сообщить вам результаты нашего опроса. Всего у нас 3411 звонков. «Да» - сказали 19% и «нет» – 81%. Конечно большинство слушателей «Эхо Москвы» считают, что никакой цензуры на гостей вводить не надо.

И. ПЕТРОВСКАЯ – В некоторых случаях санитарная гигиена необходима. Как говорила Дуня про попсу. Это не цензура, это именно гигиеническая процедура.

Д. СМИРНОВА - Абсолютно.

К. ЛАРИНА – А для тебя, Ир, кстати, есть такие вещи, которые ты считаешь ниже своего достоинства обсуждать в своих колонках как критик?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Безусловно, есть, сейчас не буду называть этих людей. Но немного, надо сказать. Тем не менее, я уверена, что поскольку мои колонки, сколько их прочитает народу, экран это все-таки очень всеохватная штука. И крайние позиции экстремистские я думаю, должны быть отсечены однозначно именно потому, что они возбуждают слишком нездоровые чувства в аудитории и тогда необходима вот эта гигиеническая санитарная мера.

Д. СМИРНОВА - Мне кажется, что это в очень большой степени зависит от самих журналистов, потому что только у нас власть вынуждена вводить в таких случаях цензуру. Потому что когда Тэтчер вызывала к себе главных редакторов и владельцев газет и говорила: я не могу вам приказать, но я прошу поддержать в этом правительство, там шли и поддерживали. У нас кто-нибудь так будет делать?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Согласна. И тогда еще должен быть очень сильный журналист, оппонент, если вы зовете какого-то человека с крайними взглядами и харизматичного, должен не уступать.

К. ЛАРИНА – Хорошая тема для разговора. Мы вас приглашаем Дуня, в гости в субботнюю передачу. А когда вас закроют, приходите на «Эхо Москвы».

Д. СМИРНОВА - Хорошо.

К. ЛАРИНА – Если нас к тому времени не закроют. Спасибо.