Почему акция «Бессмертный полк» очень многим показалась шествием зомби. Гнилая суть "бессмертного полка россии"

15/05/2015

Не успели в сети отпраздновать 70-летие Победы, как разгорелась новая война – война за память. Поводом стала акция «Бессмертный полк», прошедшая во всех крупных городах России.

О на моментально заглушила все шутки по поводу танка, заглохшего на репетиции московского парада, прекратила поиски ряженых ветеранах на трибунах у стен Кремля и вообще положила конец разговорам о «рейдерском захвате» Победы, инициированным накануне юбилея популярным психологом Людмилой Петрановской. Десятки тысяч людей шли с портретами погибших на войне предков.

Ошеломительный эффект акции Ирина Арутюнова описала так: «Я смотрела на «Бессмертный полк» на Невском проспекте. Это было потрясающе!!! Неповторимое зрелище. Нескончаемый поток людей с просветленными лицами с портретами в руках. Это шествие живых потомков, поднимающих вверх в небо фото молодых предков. Ощущение соприсутствия».

Поток восхищенных отзывов не перебивали ни портреты Сталина и Ленина, которые люди несли в Иркутске, ни портрет Берии и живой Хирург, шествовавшие в Москве, ни фотографии плакатов, якобы брошенных участниками на улице сразу после марша.

Вот только было у этой акции одно «но», которое сразу же отметил Олег Кашин: «Большие массовые акции по типу "несколько тысяч тинейджеров вешает нескольким тысячам ветеранов на шею по гильзе с поздравлением к 9 мая" - это были крупнейшие акции "Наших" в нулевые. И какая ирония судьбы, что они этот формат создавали много лет и тестировали, а в итоге главной и, видимо, уже прижившейся общенациональной акцией этого формата стала та, которую придумали не они, а томский независимый телеканал, в этом году разгромленный государством».

О том, что государство «перехватило» искреннее начинание журналист томского ТВ-2 и председатель совета межрегионального историко-патриотического движения «Бессмертный полк» Сергей Лапенков жаловался еще в апреле. Состоявшиеся акции его опасения подтвердили. Разговор о «рейдерском захвате» всего святого пошел бы здесь на второй круг, если бы огромное впечатление, оставленное акцией, не породило размышлений более философского свойства: очень многим она показалась шествием зомби.

Одним из первых этот эффект заметил Павел Арсеньев: «Если в случае политической манифестации участники требуют защиты или расширения своих прав, т.е. декларируют способность действовать от своего лица, то 9 мая люди представляли не самих себя, а (предположительно) своих (предположительно) воевавших родственников, в чем главное могло бы быть с точностью подмечено только Вагиновым и Юфитом: они представляли не себя, а мертвецов».

Сергей Зенкин, анализируя логику обрядов, пишет: «Есть обычные, стандартные формы поминовения усопших. Главная из них - посещение кладбища (или памятников, символически заменяющих могилы). Здесь же все наоборот: марш "бессмертного полка" - это такая антипасха (вскоре после настоящей), когда не живые направляются к могилам мертвых, а сами мертвые сходят со своих могильных изображений и плотной колонной шествуют по городу. Зомби не зомби, но это кладбище, вышедшее на улицы».

Оживших мертвецов во всех культурах принято бояться - их стараются почтить и задобрить, потому что повторение прошлого не нужно никому. Фотографии российских городов, наполненных идущими колонной покойниками, свидетельствуют о том, что сейчас их, наоборот, стараются мобилизовать. Зенкин констатирует: «неладно что-то в национальной памяти и самосознании», а Роман Лейбов, сравнивая придуманное «Мемориалом» чтение имен репрессированных у Соловецкого камня с шествием «Бессмертного полка», ставит более точный диагноз: «Они отчетливо противоположны по смыслу.

"Возвращение имен" - это о том, что нельзя забывать, чтобы не повторялось. "Бессмертный полк" - это о том, что нельзя забывать, чтобы бесконечно повторялось». И оно, кажется, повторяется - уже и дети в школе разучивают вот какую песню.

Некоторые публицисты, в целом разделяющие — а во многом определяющие — мнение большинства граждан Российской Федерации, довольно резко выступают против проведения марша этих самых граждан с фотографиями их родных и близких, участвовавших в Великой Отечественной войне, в тот же день, когда мы празднуем победу в этой войне. На их взгляд, поминовение павших уместнее в годовщину её начала.

Действительно, психологически трудно совместить праздничное ликование с грустью о погибших ради этого праздника или преждевременно ушедших из жизни вследствие непомерной затраты сил ради преодоления чудовищной угрозы всей стране и всему народу. Куда проще разделить чувства: 9-го мая праздновать Победу, а 22-го июня проходить маршем «Бессмертного полка».

Желание разделить праздник и траур вполне понятно и естественно. Но, на мой взгляд, неосуществимо. Формула «радость со слезами на глазах», найденная Владимиром Гавриловичем Харитоновым (1920.06.24-1981.08.14) в песне «День Победы», очень точна. Ведь мы действительно одержали крупнейшую в своей истории победу, но крупнейшая она не только по силе сокрушённого нами врага (что тоже грандиозно: второй раз после 1812-го года на нас пошла — людскими или техническими ресурсами — практически вся континентальная Европа), а ещё и по числу жизней, отданных ради неё. И отделять эти жизни от самого факта победы вряд ли допустимо, ибо таким разделением мы изрядно обесцениваем подвиг наших предков.

Я в институтские времена неплохо изучил марксистско-ленинскую философию. Это, пожалуй, наивысшее достигнутое в мировой истории сочетание достижений многих разных (и, по мнению их авторов, несовместимых) философских учений. Заслуга Карла Хайнриховича Маркса (1818.05.05-1883.03.14), Фридриха Фридриховича Энгельса (1820.11.28-1895.08.05) и Владимира Ильича Ульянова (1870.04.22-1924.01.21) не столько в изобретении новой философии, сколько в гармоничном сочетании найденного их предшественниками. Это учение можно и не называть марксистско-ленинским, но жизненно необходимо знать и понимать, чтобы ориентироваться в сложностях жизни.

Очень существенный элемент этой философии — диалектика, то есть умение подходить к каждому предмету с разных сторон, наблюдать его в динамике, а не в статике. Не буду перечислять ключевые положения диалектики. В данном случае нам очень подходит положение «единство и борьба противоположностей». Сочетание таких очевидных противоположностей, как победа и человеческие жертвы ради неё, как раз в День Победы наиболее ярко и выпукло, и мы должны воспринимать марш «Бессмертного полка» как свидетельство единства и борьбы этих противоположностей. Для человека, знакомого с основами философии, шествие «Бессмертного полка» именно в этот день — дело совершенно естественное.

Почему же не все — даже очень патриотически настроенные — деятели опознают это самое единство и борьбу противоположностей? Что поделаешь: не все интересуются философией — и не все умеют в ней ориентироваться. Я тоже, мягко говоря, далеко не философ — просто в данном случае ситуация столь очевидна, что даже я её опознал без особого труда. Чего и всем остальным, кто на эту тему будет писать, желаю.

9 мая по всему миру пройдет традиционный «Бессмертный полк». По словам организаторов, в этом году с портретами родных, погибших во время Второй мировой войны, выйдут жители 100 стран. 95% россиян поддерживают акцию, к ней присоединяется все больше людей во всех городах страны. В прошлом году в Москве прошли с именами ветеранов по центральным улицам 850 тысяч человек, в этом году заявлен уже один миллион. Платон Беседин — о том, почему мы должны присоединиться к колонне памяти.

«Бессмертный полк» родился в 2011 году в народе и из народа. Он вызрел из самой истории русской, где главным всегда была связь с предками, историческая память. То, что оберегало страну в самые тяжкие времена. И из регионального события «Бессмертный полк» превратился в многомиллионное шествие, охватывающее теперь уже 100 стран мира.

У Андрея Платонова есть рассказ «Одухотворенные люди». Посвящен он одному из боев под Севастополем. Немецкие пули прижимают русского солдата к земле так, что головы не поднять. Но, вжавшись, он вспоминает лицо матери и, обретая силу, идет в атаку. Солдат погибает, но лишь физически – победа духа над телом дарует ему бессмертие.

Это не художественный вымысел – так было на самом деле. Я много общаюсь с ветеранами, теми, кто прошел войну на полях боя и в лагерях, и все они говорят: вспоминаешь дом, маму, папу, близких, вспоминаешь, что сделал и чего сделать не смог. Связь с домом поддерживает тебя живым, не дает сойти с ума от обыденности и близости смерти. И эти же люди – ветераны – рассказывали мне, как жили они, их деды и прадеды до Великой Отечественной войны. Тяжко жили: голод, холод, нищета, забирали последнее. Но когда пришел враг, измученный народ поднялся, встал единой живой стеной, чтобы защитить Родину, и одержал победу в самой страшной войне за всю историю человечества.

Ради Сталина? Ради партии? Нет, конечно. Немецкие записи – и Геббельса, и рядовых солдат – отмечают поразительное, нечеловеческое упорство и героизм русских. Они жертвовали собой, они шли вперед, и тьма отступила. И их бой шел не за партию и не за Сталина, а за тех, кто жил в их сердцах, кто населял их землю — за родителей, за дедов и за прадедов. За Родину. Потому они победили, хотя все было против них.

Кто-то тявкнет «задавили мясом». Кто-то пробубнит про мудрость командования. Кто-то заикнется об ошибках немцев. Пусть и так, но этого малого для победы. Главное – то, что идет из глубины. Это – древо подвига. Он не совершается вопреки – только благодаря. Подвиг не рождается из ничего. Его основа – преемственность, когда есть память о других, когда живешь ради кого-то и чего-то. И в корне этого – память, рождающая мечту. Память устремлена в прошлое, мечта – в будущее, а между ними – настоящее. Потому столь важно то, что происходит на «Бессмертном полку».

Во второй половине XIX века русский философ Николай Федоров писал о коллективном воскресении. Очень русская мысль: ведь память народная хранит веру в торжество правды как истины и справедливости после смерти. И человек жив, пока жива память о нем. «Бессмертный полк» – это акт коллективного воскрешения. Каждый вспоминает о близком, о том, кто ушел из жизни – память воскрешает его, и он встает рядом. И когда таких людей тысячи, сотни тысяч, миллионы, все они вспоминают о том, что связывает их, живых и мертвых.

Это нельзя придумать – можно только пережить. «Бессмертный полк» естественен, как сама жизнь. Он рождается из глубин памяти народной и из чувств каждого человека. Смерть больше не властна. Она, съеживаясь, уходит. И каждый, кто стоит в колонне, держит фотографию не мертвого, но живого.

Я оказался в «Бессмертном полку» год назад. Не с фотографией, а по работе – должен был записывать дубли для фильма. 9 мая я привык праздновать со своими дедами – они живы. Но вот я – впервые – в «Бессмертном полку». Вокруг меня – люди с фотографиями. Мнутся, переступают с ноги на ногу, переговариваются. Но вдруг колонна приходит в движение. Слышится одинокое «ура», еще одно, все больше. И выкрики эти сливаются в одно неразрывное, монолитное. «Ура» несется над улицей, и колонна идет, а вместе с теми, кто жив, в строю те, кто, казалось бы, умер. Но они идут как живые. И видится – внутри особенно явно – движутся не люди, а армия светляков — от них исходит сияние, и мир вокруг становится иным, больше не забирающим жизнь. И слезы наворачиваются на глаза, и сердце поет, и душа отзывается.

Нигде и никогда невозможно более испытать подобное чувство. Потому что только человек – его дух, его память – способны менять реальность. А когда человек не один, то эффект обретает могучую силу. Миллионы людей вспоминают одновременно каждый свое, личное, но в то же время единое – временное полотно рвется, из вечности проступают лица. Как живые.

В прошлом году в шествии приняли участие – только в России – 8 миллионов человек. В этом году людей станет еще больше. Разных людей. С разными взглядами. Но все они встанут в ряд с остальными, забудут о политике, экономике – обо всем том, что нас пытается разделить. Забудут – и услышат голос единственно важного, того, что связывает с предками, землей, Родиной. И каждый станет собой, и каждый станет другим, и другие станут целым.

В этом году «Бессмертный полк» пройдет в 100 странах. Самое массовое шествие будет в Москве. Организаторы ожидают около миллиона человек. Колонна начнет формироваться у «Динамо» в 13.00 и двинется к Кремлю. Время и место сбора в любом городе можно уточнить на официальном сайте движения. Участником может стать каждый, но лучше приходить с фотографией или портретом своего героя. Штендеры и транспаранты можно изготовить также самому или заказать в фотоцентре.

Тот, кто был в полку, останется там навсегда. Тот, кто еще не был, ощутит это чувство. И больше не выйдет из светового потока. Бессмертие есть единство и непрерывность исторической и личной памяти. Пока мы помним, мы живы. И наши предки идут рядом с нами. Они тоже живы. Благодаря нам. А мы живы благодаря им. Связь поколений, связь времен не прервать. Это не только дань Победе, но и победа новая. Наша – каждого лично и всех вместе. Потому 9 мая я – в «Бессмертном полку», а вы?

Все люди разные. Есть шумные, есть тихие. Есть такие, которым нужно ходить шумной большой компанией, шутить, веселиться, песни петь. А есть – которым сидеть на пригорке под раскидистой березой и глядеть задумчиво вдаль.

И да не будут тихие переучивать шумных. А компанейские – дергать склонных к одиночеству с их пригорка. Да не будут.

Я не пошел намедни с детьми в «Бессмертный полк». Не наклеил на картонку отцовские фотографии. И ленточку георгиевскую не повязал. То есть девушка возле гипермаркета ленточку мне протянула, я сказал: мне не надо.

Я не могу сказать, что другие люди думают про это. Я могу только сказать, что я сам думаю.

Я думаю, что мертвые живы. Я в этом уверен. Я – христианин. Я верю в вечную жизнь и не верю в смерть. И про мертвых в третьем лице, как будто их нет, считаю, нехорошо говорить. Они живы, они рядом. То есть мой папа Забежинский Арон Захарович, гвардии капитан, командир артиллерийской батареи, кавалер трех боевых орденов и трех медалей, прошедший всю войну от первого дня до последнего, от Ленинграда до Вены и Будапешта, скончавшийся в августе 1974 года с осколком в правом легком – он жив. Я его помню, я его люблю, молюсь за него.

Вот это последнее, в смысле «молюсь» – это мне, христианину, представляется вообще единственным толковым и главным делом из тех, что я могу для него сделать. Могилку прибирать, высаживать на ней цветочки, выпивать за него рюмку-другую, идти с его портретом по Невскому проспекту… Это всё ему не нужно. А вот молиться Богу за него, сохранять с ним общение в своей молитве за него – это единственное и главное, что я могу. Другого и высшего способа продолжать любить его Господь, который весь этот мир устроил, нам не дал. Вот. Это одна причина, по которой я никуда не пошел, а остался сидеть на пригорке.

Вторая причина – это сам папа и его отношение к войне. Он ненавидел вспоминать о войне. Этот героический человек терпеть не мог, когда при нем рассказывали про подвиги, мужество, хоть про мало-мальский героизм. Он говорил, что война – это смерть, трупы, грязь и ужас.

Он говорил:

– Мы сделали то, что сделали. Но сделали это ужасно. И своих людей сколько потеряли бездарно. И тех, чужих поубивали бесчисленно.

Он не переносил пафосных разговоров о войне, о мужестве и даже о памяти. Терпеть не мог фразы «никто не забыт». И требовал лучше молчать, молчать и молчать, потому что всякие слова теряют цену.

Вот папа в своей земной жизни не носил никогда своих боевых орденов, не ходил на парады и не выступал перед школьниками. И даже на мои вопросы не отвечал. Говорил снова и снова про грязь и смерть. Так неужели же папе понравится, если я наклею его портрет на картонку и понесу его среди других таких же по Невскому?

Еще раз. Мы живем так, будто наши мертвые умерли. И как будто всё, что от них в этом мире осталось – это уже не их, это уже наша собственность. Что хочу, то и делаю. В том числе и с их памятью.

Вот представьте своего отца, деда, прадеда, уже немощного, уже в инвалидной коляске. И мы их все дружно подняли на руках и несем по Невскому в толпе. Со всем уважением несем. Отдаем им, так сказать, честь. Им понравится?

Все люди разные. Кому кажется, что его отцу или деду понравилось бы, пускай несет портрет.

Я про других не знаю. Моему бы, уверен, не понравилось.

Вот я и сам не иду, и портрета его не несу.

Знаю, ему не понравится.

Люди говорят: вот это единение. Люди говорят: вот это память.

А мне кажется, память – это явление такое тихое. Негромкое. Сел тихонько. Тихонько вспомнил. Тихонько помолился.

Но это опять же мне кажется. Я никому не навязываю.

Вот поэтому я – на пригорок. И задумчиво глазами – вдаль.

– Господи, спаси раба Твоего усопшего некрещеного Аарона и помилуй.

Далеко не каждый современный праздник наполнен смыслом. Это можно понять, ответив себе на простой вопрос: «Что мы празднуем?» Вряд ли многие смогут вразумительно ответить о 12 июня или 12 декабря. Совсем не так с 9 мая. Пожалуй, поголовно все граждане нашей страны знают, что это за Праздник и почему мы радуемся и отмечаем эту дату. Происходит это потому, что у каждого был или есть дед, бабушка, прадед или прабабушка, которые воевали или работали на заводах, жили впроголодь в деревне, отдавая последнее для фронта, погибли или выжили на нем.

Если свидетели тех великих событий оставили этот мир, то они смотрят на каждого из нас с черно-белых фотографий, из зеркала, потому что некоторые похожи на своих дедов как две капли воды, или глазами наших детей. И вот именно поэтому этот праздник можно считать настоящим и очень человеческим.

Его человеческое лицо проступает даже через официоз федеральных каналов, когда Владимир Путин берет за руку ветерана, которого пытались оттеснить сотрудники ФСО, извиняется и долго идет рядом и что-то обсуждает. Такое невозможно сыграть, это не постановка, а жизнь, в которой сын такого же фронтовика не позволил обезличенной государственной машине зажевать ветерана в своих шестеренках «обеспечения безопасности первого лица».

Президент РФ пригласил ветерана ВОВ на возложение венка к могиле Неизвестного Солдата

Именно потому, что это настоящий праздник, организаторам не нужно думать о «явке». Люди сами идут в свой законный выходной не на шашлыки и по магазинам, а в многочасовой и многокилометровый путь по жаре или холоду вместе с портретами своих родных и близких, которые, может быть, при жизни так и не прошли парадным строем по Красной площади. В одной только Москве в этом году на акцию пришли более миллиона человек, в Петербурге - сотни тысяч. И так в каждом городе, городке и деревне. В храмах по всей стране традиционно совершаются заупокойные богослужения, церковные общины посещают могилы, приводят их в порядок.

Хотя бы одно политическое движение или партия могут вывести на улицы такое же количество людей? А наши деды и их подвиг могут.

Это и есть народ

Руководитель «Бессмертного полка»: Наши недруги чувствуют силу Русского мира

Акция «Бессмертный полк» зародилась снизу, как инициатива студентов и за несколько лет превратилась в общероссийское движение. Потому что несмотря на все перипетии и идеологические казусы XX века, мы по-прежнему чувствуем себя народом. Не рабочим классом, не европеоидной расой и даже не группой индивидов. Народом. Потому что народ - это не только те, кто живет сейчас. Это наши деды и наши еще не родившиеся дети, это живой организм, состоящий из множества клеток. Если угодно, это совершенная формула общества, где отец держит за руку сына, а тот несет портрет деда в орденах и медалях. И тут на второй план отступает все: статус, образование, доход и остается главное: мы осознаем себя потомками и полноправными наследниками героев, переломивших хребет самому страшному чудовищу за всю историю человечества.

В подтверждение этому - акции «Бессмертного полка» по всему миру. На всех континентах люди, по той или иной причине уехавшие из России, вдруг почувствовали этот зов крови и снова стали настоящими, даже если почти забыли о том, как это.

Исключение составляет лишь агрессивное меньшинство, истерично зубоскалящее и брызжущее слюной. Люди, которые не могут смириться с тем фактом, что Россия не закончилась ни в 1917-м, ни в 1991-м. Они добровольно перерезали пуповину, связывавшую их с народом, страной и нашей историей и теперь из своего вакуума удивляются и не понимают, как можно всерьез относится к тем событиям. Вот, какую позиции оппозиционного политика Гудкова тиражировали либеральные СМИ:

Нельзя всерьез требовать от людей остро переживать события прошлого века, когда их не было ни на свете, ни в проекте…Стране, у которой украли будущее, подсовывают лежалое прошлое: берите, не жалко. Одно время пытались навязать даже 1612 год - но не вышло, и решили сосредоточиться на 45-м».

Эти люди вызывают теперь скорее не гнев, а жалость. Потому что они не знают то, что знаем мы, бывшие в колонне «Бессмертного полка». Рано или поздно и Гудков, и я, и вы, все мы умрем. И когда мы встретимся там с нашими дедами (а Гудков встретиться со своим!), какими глазами они на нас посмотрят? Такими же ласковыми и веселыми, как на фотографиях, которые мы несем?