Купить билеты на спектакль "блажь". Одесский академический русский драматический театр - спектакль "блажь"

Волосы

Вы А.Н. Островского читаете?

Не в смысле в школе, а сейчас, время от времени. Если хочется научиться строить диалоги, в переписке или вживую, надо читать Островского. Вот уж мастер диалогов, непревзойденный.

И желательно еще регулярно смотреть его пьесы в театрах, только в хороших.

Я все хочу про спектакли в московском театре им. Маяковского по Островскому написать. Про каждый отдельно. Но москвичам стоит туда самим сходить, посмотреть хотя бы на С. Немоляеву, которая несмотря на преклонный возраст, демонстрирует на сцене такое мощное женское обаяние, которому молодым девушкам надо учиться (внучке ее до бабушки очень далеко). Именно на сцене, на экране она не такая.

В спектакле "Бешеные деньги" есть монолог Телятева в исполнении прекрасного (идеального Телятева) Виталия Гребенникова, где изложена вся суть внутренних и внешних ресурсов. Телятев говорит Лидии, что он, она и другие московские кутилы, привыкли к бешеным деньгам, они прилетают и улетают, бесполезно пытаться их удерживать, они все улетят, потому что эти деньги чужие, это кредиты, на которые можно пить, есть, играть, но потом приходят кредиторы, описывают имущество, сажают в долговую яму, но кормить их дорого и поэтому вскоре их выпускают и они опять могут пытаться ловить бешеные деньги, которые все чаще и чаще летят мимо, поскольку сменились времена и бешеных денег осталось мало. А вот муж Лидии, которого она бросила за занудство, человек деловой и деньги зарабатывает сам, поэтому деньги его любят, растут и никуда от него не улетают, все приносят ему пользу.

Вот прекрасный Гребенников:

В том же спектакле "Бешеные деньги" появляется Глумов, этакий мелкий хищник, который специально искал и нашел себе вдову, соблазнил и стал у нее управляющим, не скрывая от друзей, что собирается ее разорить за год. Телятев восхищается, что Глумов нашел место, где еще остались бешеные деньги.

А вот в спектакле "Блажь" - целиком история про такого хищника, который стал управляющим имением и разорил его. Эту пьесу Островский писал в соавторстве, расскажу сюжет тем, кто не в курсе. Главная героиня Сарытова, женщина, опекающая двух своих несовершеннолетний сестер. В спектакле ее сделали их матерью, вероятно, чтобы не объяснять подробности опеки и родства. У сестер неплохое состояние, но Сарытова влюбляется в мелкого хищника, Баркалова, обаятельного и дерзкого недоучку-гимназиста, делает его управляющим, и он постепенно ее разоряет. Лес вырубается, скот распродается, лошадей почти не осталось, Сарытова вся в долгах, поскольку Баркалов любит гулять на широкую ногу и очень много проигрывает в карты. Весь быт посвящен только ему, он издевается над барышнями (реальными хозяйками) и творит все, что душе угодно, как настоящий самодур. Сарытова же боится только одного, что Баркалов ее бросит и ее "женское счастье" закончится. Она говорит только о поразившей ее любви. Встревоженные родственники приезжают и пытаются Сарытову спасти, ну и спасают в конце кое-как.

Точным образом Островским показана женщина в глубокой любовной аддикции. Татьяна Аугшкап Серафиму Сарытову очень хорошо играет. Серафима вроде и понимает, что несет ответственность за младших сестер (в спектакле в Маяковского - дочек) и спускает на ветер их имущество, но не может остановиться. Нет у нее сил и нет воли, это она даже рефлексирует кое-как, но не может ни в чем отказать любовнику из-за страха его потери. Баркалов чуть что пикует, а когда она сливается, подкрепляет положительно, и держит ее на крепкой привязи, при том что отталкивает чуть что.

Актер, играющий Баркалова, (я с Всеволодом Макаровым видела) на хищника не похож, прямо скажу. Вроде и понятно, что режиссер подобрал самого симпатичного парнишку, вроде и сексапил максимальный попытался задать, и лоск вроде есть, и энергия даже, но до хищного шарма актеру очень не хватает спонтанности, в некоторых сценах он напоминает стриптизера из Красной шапочки, демонстрирующего дамам обнаженную мускулатуру. Мужики, не нужна ваша мускулатура, не демонстрируйте ее. Нет, пусть будет, конечно, но не демонстрируйте. Пусть дамы сами ее высматривают. Надо быть очень непринужденными, свободными и даже расслабленными, если хотите иметь шарм. Ноль зажимов = 100% спонтанность. В недавней истории про Иру, девушек и дискотеку это все вроде бы поняли.

Вот Макаров:

А в целом спектакль очень хороший. Даже Баркалов в некоторых сценах хорош. Просто задача у актера сложная и он кое-где переигрывает от старания. Сложно обычному человеку сыграть демона. В театре этом есть куда более талантливые актеры (там вообще отличный актерский состав), но режиссеру (Ю. Иоффе) видимо хотелось еще и красавчика, что в общем правильно. Но получилось что Телятев в "Бешеных деньгах" (Гребенников) намного более обаятельный, хотя и не такой красивый, и вообще не хищник там, а раздолбай.

В том же спектакле "Блажь" в театре Маяковского есть великолепная женская роль и великолепный образ. Помещица Бондарева (в исполнении Елены Мольченко).

Вот на это женщины, особенно женщины в возрасте, тоже должны посмотреть, как выглядит строгая, взрослая, очень деловая, в полном смысле слова величественная дама, насколько это может быть красиво в динамике, и пластике, и в речи, и привлекательно, для всех представителей мужского пола, без исключения. Она там то с плеткой ходит (на лошадях приехала), то с трубкой курительной, то есть режиссер хорошо понимает, что это за образ (Госпожа), но это то самое некрасовское "посмотрит - рублем одарит" в полной мере, царственная осанка, грация, принципиальная несуетливость и женственность безо всяких сомнений, несмотря ни на мощь, ни на возраст, ни на доминантный нрав.

Помещица Бондарева в конце пьесы предлагает наглому мерзавцу Баркалову место управляющего в своем богатом доме (чтобы спасти от него Сарытову), сразу предупреждая, что будет с ним жестко и строго обходиться и учить его хозяйству, но он охотно соглашается, поскольку надеется обаять ее и соблазнить. Но зрителям понятно, что скорее она сделает из этого щенка человека, чем он сможет хоть как-то повлиять на такую женщину-скалу. То есть у маленького хищника появляется реальный шанс образумиться "в хороших руках".

Понимаете, чем такие дамы от штурманих отличаются? Почему им действительно иногда удается перевоспитать кого-то?

И может кто-то смотрел эту пьесу в этом театре или в других?

А вообще Островского смотрите? Читаете? Любите его?

“The Whim” revives a play that has long wallowed in obscurity. In this case it is a comedy written by Pyotr Nevezhin in the 1870s, later reworked by the great Alexander Ostrovsky. And once again, Sergeyev bestowed the honors of leading lady on the magnificent Vera Vasilyeva.

That is where the direct parallels with the previous show end, however. "The Whim," breezing through the rolling, musically inspired first act, and trudging rather heavily through the second act, is a much more intimate chamber piece than its flamboyant predecessor.

Sergeyev"s own set of an elegant oval drawing room -- where the grandeur of the essentially unfurnished room is achieved through a high ceiling and richly colored maroon walls -- remains unchanged except for the walls" increasingly tattered look as time passes. Nataliya Zakurdayeva"s costumes are refined and subdued.

Sergeyev reshuffled the relationships among the characters, returning to Nevezhin"s original plan. Here, Serafima Sarytova (Vasilyeva) is a widow with two intriguingly mysterious daughters, Olga (Marina Yakovleva) and Nastya (Yekaterina Syomina). Their family"s former wealth is slowly being squandered by the steward Barkalov (Denis Bespaly), an arrogant profligate who has captured Sarytova"s fancy.

Sarytova is described by the authors as "an elderly woman younger than her years." That is reason enough to make Vasilyeva the only actress I know who could possibly do the part full justice. Her radiant, sunshine smile, her waterfall laugh, the dancing light in her eyes and her effortless agility not only belie, but furiously defy her 70-something years.

The buoyant musicality early on is derived not only from the songs Sergeyev carefully wove into the action, but from the ebb and flow he gave the actors" intonations of speech and subtly controlled movements. Sergeyev is never judgmental about Sarytova"s caprice; his tolerance, even affection, for her weakness infuses Vasilyeva"s performance with warmth and understanding.

Most telling of the show"s duality is Denis Bespaly"s performance of the rakish Barkalov. In the proper circumstances this character might challenge Sarytova for the play"s lead. But here, the steward resolutely remains an effective shading.

Even that, however, is no mean fate. One could do worse than fall under the shadow of Vera Vasilyeva. As she demonstrates once again in this bittersweet comedy of late-blooming love, she is an actress of incomparable charm and impeccable talent.

By John Freedman

The Moscow Times, Wednesday, May 21, 1997

В Малом драматическом театре произошло нечто удивительное: на большой сцене вышел спектакль без претензии на звание шедевра или на философское осмысление современного бытия или на многочасовое пристальное зрительское внимание. «Блажь» - компактная, качественная безделица с роскошными актерскими работами, с сочными текстами и целой обоймой персонажей, которые впечатываются в сознание, как герои старых советских фильмов по Гоголю и Островскому.

Женщина бальзаковского возраста, до сих пор вполне благообразная, вдруг по уши втрескалась в управляющего и забыла о хозяйстве, дочерях и их будущем. К счастью, вовремя появляется строгая, но справедливая родственница, наводит везде порядок, а жулика-управляющего увозит в свое имение, чтобы человека из него сделать. Придумал всю эту ахинею некий Невежин, тогдашний графоман, а Островский по долгу службы (он в московском Малом театре был ведущим драматургом - то же, что нынче главный режиссер) довел ее до потребного вида. Обычно в подобных случаях Островский не афишировал свое авторство, но здесь, видно, слишком много пришлось доводить.

Создатели нынешнего спектакля всякую дидактику упразднили. Тетка (Татьяна Рассказова) является, но, сражаясь за благонравие родственницы, успевает сама втрескаться в смазливого мальчишку. Так что получается полуторачасовой анекдот о том, как одна тетка у другой любовника увела. И вот этакую пустышку актеры разыгрывают точно как в московском Малом театре: нутром или, как еще говорят, «маслом» - темпераментно, энергично, но не без изящества. Совсем юным стажерам (управляющий и одна из дочерей) эти театральные премудрости даются с трудом, а вот Рассказова, Акимова, Мучеников, Никифорова, Ростовский купаются в кружевах нюансов и полутонов, с наслаждением раздувая слонов из мух.

В этом гротескном переборе столько же остроумия, сколько в идее выстроить на сцене вместо сада (где происходит действие в пьесе) оранжерею в натуральную величину со всем вызывающим тропическим изобилием: пальмами, фикусами и прочая. Так что с первых мгновений становится понятно: речь пойдет о современных людях. И современная, хоть и шуточная, история в спектакле тоже есть: сюжет развивается не сам собой, им заправляет одна из дочерей (Инна Степанова). Ей надо усадить на место управляющего своего жениха. Глядя на мать, она убеждается, что самый верный движитель - похоть, и наряжает тетку в корсет на пару размеров меньше, чтобы управляющий оценил по достоинству ее бюст и по доброй воле переехал к ней. Ну а тетке при таком муже, который засыпает на пятом поцелуе, всякий молодчик подойдет. Собственно, ей для полного счастья только его и не хватает. И все складывается как нельзя лучше.

Вы А.Н. Островского читаете?

И желательно еще регулярно смотреть его пьесы в театрах, только в хороших.

Вот прекрасный Гребенников:

Вот Макаров:

И может кто-то смотрел эту пьесу в этом театре или в других?

А вообще Островского смотрите? Читаете? Любите его?

14 ноября пьеса была сыграна в Петербурге, в Александрийском театре, в бенефис Ф. А. Бурдина, игравшего Худобаева. Другие роли исполняли: Реневу - А. И. Абаринова, Олю - М. Г. Савина, Рабачева - Н. Ф. Сазонов, Дерюгина - В. Ы, Давыдов, Залешина - А. А. Нильский.

В Москве, на первом представлении, пьеса не имела успеха. «Вот что значит отсутствие генеральных репетиций, - писал Островский Бурдину. - В повторении пьеса прошла гораздо лучше и имела успех, в третий раз пройдет еще лучше и будет иметь успеха еще больше… Пьеса слаживается только к четвертому представлению. Успокой Н. Я. Соловьева, пьеса пойдет». Так и случилось. «В последний раз в „Светит, да не греет“ (4-й спектакль) театр был битком набит, и пьеса принималась очень хорошо», - писал Островский 20 ноября Соловьеву.

В центре московского спектакля была М. Н. Ермолова, создавшая высокопоэтический, трогательный образ Оли. В 1961 году, при возобновлении пьесы в бенефис Н. И. Музиля (18 октября) , великая артистка с огромным успехом исполнила роль Реневой.

«Пьеса, - писал Соловьев Островскому о петербургской премьере, - прошла здесь с замечательным ансамблем и принята публикой превосходно, вышел просто фурор… Повторение „Светит, да не греет“ было еще удачней…» (Малинин, 87.)

Критические отзывы дворянско-буржуазной печати были не благоприятны для пьесы.

В советских критических и литературоведческих работах отмечалась тематическая связь драмы «Светит, да не греет» и комедии А. П. Чехова «Вишневый сад»: обе пьесы изображают дворянскую усадьбу и ее обитателей в состоянии усиливающегося упадка («Светит, да не греет») и полного падения («Вишневый сад») .

Печатается по тексту «Отечественных записок» (1881,? 3) , где пьеса была помещена за подписями: «А. Н. Островский, П. М. Невежин».

Драматург Петр Михайлович Невежин (1841–1919) , сообщая в своих воспоминаниях о том, что он, воспитавшись на произведениях великого драматурга, взялся за перо и написал три пьесы, которые были забракованы цензурой, пишет: «Сбитый окончательно с толку, я отправился к Островскому и рассказал свои злоключения. Сюжет моей последней пьесы ему очень понравился, и он одобрил сценарий, но прибавил: „Едва ли вам удастся поладить с цензурой“. Тогда я, набравшись смелости, чистосердечно обратился к нему: „Помогите мне. Без ваших указаний я решительно пропаду. Может быть, вы мне окажете большую честь и, переработав пьесу, удостоите меня чести быть вашим сотрудником“. Так появилась комедия „Блажь“, которая впоследствии была напечатана в „Отечественных записках“ Щедрина; чтобы обойти цензурный гнет, Островский обратил мать в сестру от первого брака… Александр Николаевич внес в мою работу живые сцены, прельстившие покойного Михаила Евграфовича (Салтыкова) ». (П. М. Невежин. Воспоминания об А. Н. Островском, «Ежегодник императорских театров», 1909, выпуск IV.)

Превращая героиню пьесы в старшую сестру Оли и Насти, Островский сделал Сарытову их «крестной матерью» и этим дал им право называть ее «мамой». Ольга и Настя ни разу в пьесе не называют Сарытову ни «сестрой», ни «крестной», сама Сарытова нигде не называет их «сестрами». То, что она по афише приходится этим девушкам старшей сестрой, а не матерью, почти совсем стушевано в пьесе и вовсе неприметно как раз в наиболее ответственных сценах (д. 2, явл. 5; д. 3, явл. 5; д. 4, явл. 9 и 10) . Превратив Сарытову в «крестную мать», Островский сохранил этим для зрителя один из мотивов пьесы: преступление матери, забывающей ради «блажи», страсти к любовнику, о своем материнском долге.

К работе над «Блажью» Островский приступил в конце 1879 года, но только поздней осенью 1880 года принялся вплотную за работу.

13 декабря «Блажь» была одобрена Театрально-литературным комитетом для представления на казенной сцене, 15 декабря дозволена драматической цензурой, а 3 января 1881 года разрешена для печати и опубликована в мартовском номере «Отечественных записок».

Пьеса «Блажь» была поставлена в первый раз в Москве, в Малом театре, 26 декабря 1880 года, в бенефис Н. М. Медведевой, игравшей роль Сарытовой; роль Олыи исполняла М. Н. Ермолова, Насти - М. В. Ильинская, Бондыревой - О. О. Садовская, Баркалова - М. П. Садовский.

В Петербурге, в Александрийском театре, «Блажь» поставлена была 16 января 1881 года, в бенефис И. Ф. Горбунова, игравшего роль Митрофана. Роль Сарытовой исполняла А. М. Читау, Ольги - А. М. Дюжикова, Насти - М. Г. Савина, Бондыревой - Е. Н. Жулева, Баркалова - М. М. Петипа.

«Что „Блажь“ у вас имеет мало успеха, - писал Островский Бурдину в Петербург, - это меня не очень печалит: где наше не пропадало; зато она в Москве идет раз от разу лучше и делает полные сборы».

Отзывы дворянско-буржуазной критики о пьесе были отрицательные, авторов обвиняли в слишком мрачном изображении действительности.

Пьеса Островского и Невежина, реалистически изображающая упадок поместного дворянства, не могла не вызвать к себе недоброжелательного отношения и со стороны дирекции императорских театров. В мае 1881 года Невежин спрашивал Островского: «Что за невзгоды на нашу пьесу?», а в сентябре повторял свой вопрос: «Не встретилось ли еще какое-нибудь затруднение с пьесой?» (Неизданные письма к Островскому.) Пьеса «Блажь» вскоре была снята с репертуара императорских театров и никогда не возобновлялась.

По словам Невежина, «Блажь» обошла все провинциальные сцены («Ежегодник императорских театров», 1909, выпуск IV, стр. 3) , удержалась в их репертуаре до революции 1917 года, но ставилась редко.

Над комедией «Старое по-новому» Островский работал в 1882 году.

В переплетенной тетради в осьмушку, в 82 листа, хранящейся в Государственном центральном театральном музее имени А. Бахрушина (№ 172303) , находится текст комедии Невежина, который был передан им Островскому; это - первая редакция пьесы. Текст этот подвергнут Островским большой переработке, шедшей в трех направлениях. Оставив в неприкосновенности сценарий Невежина, состав действующих лиц и последовательный ход действия, Островский: 1) произвел большую работу над языком пьесы: нет ни одной страницы невежинского текста без его гонкой стилистической правки и художественной обработки; 2) внес в текст пьесы большое число новых реплик и 3) зачеркнув ряд отдельных кусков и целых «явлений» пьесы Невежина, заменил их своими. Эти куски текста Островского, переписанные им самим на целых листах и небольших листиках, вклеены в текст Невежина. Не останавливаясь на большом числе исправлений и изменений, внесенных Островским в невежинский текст, отметим лишь основные куски текста, всецело принадлежащего Островскому.

В 1-м действии Островскому принадлежит конец 5-го явления от слов Пелагеи Климовны: «Уж что говорить!» до прихода Медынова и Наташи; в явлении 6-м от реплики Медынова: «Думать, думать!» до его же реплики: «Грезите да мечтайте»; реплика Пикарцева: «Это значит только… женщина, как венец творения»; конец 6-го явления от реплики Пикарцева: «Но по крайней мере» до его же слов: «Ты несносный». Почти все 7-е явление от реплики Наташи: «Где же это, где?» до слов Евлампия: «Годные для осуществления возвышенных стремлений», вся заключительная реплика Евлампия и полностью 9-е явление принадлежат Островскому.

Во 2-м действии Островским написано почти все 7-е явление от слов Наташи: «Я не так хорошо образована», до ее реплики: «Ах, нет, что ты!»; им же написано 8-е явление от слов Медынова: «Ничего не делаете» и почти сплошь все 9-е явление.

В 3-м действии Островскому принадлежат явления 3-е (за исключением пяти первых реплик) , 4-е, 5-е, переработано заново явление 6-е и вновь написано явление 7-е (за исключением четырех реплик) - иначе сказать, почти все это действие написано Островским.