Сергей Иванович Щукин был известным коллекционером и меценатом. Собрание его картин хранится в Эрмитаже и Государственном музее Пушкина. Датой рождения владельца уникальных картин французской живописи считается 27 июля 1854 год. Умер Щукин 10 января в 1936 году.

Родители мецената

Династия Щукиных ведет свой род от калужских купцов. Умение торговать, деловая хватка и способность предвидеть будущую выгоду у Сергея Ивановича были в крови. Отец Сергея, Иван Васильевич, стал сиротой в восемнадцать лет. Получив в наследство семейное дело, Иван Щукин через непродолжительное время увеличил финансовое состояние семьи в несколько раз. Мужчина был успешен во многих начинаниях.

В жены он взял дочку купцов, торговавших чаем. В родстве с Екатериной Петровной состояло очень много известных личностей. Благодаря ей вся семья Щукиных приобщились к высокому искусству, что и повлияло на дальнейшую судьбу Сергея Ивановича.

Детство и юность

Несмотря на то, что Сергей Щукин родился в семье богатого фабриканта, до восемнадцати лет юноша образование не получал. Дело в том, что только в девятнадцать лет, будучи в Германии, он наконец-то смог вылечиться от заикания. В этом же году юноша поступает в Немецкую академию торговли и коммерции, расположенную в городе Гера. Помимо Сергея, в семье воспитывалось еще три сына: Иван, Петр и Дмитрий. Однако из всех своих братьев именно Сергей стал наиболее удачливым и талантливым практически во всем, к чему он только ни прикасался.

Вероятно, сказался комплекс неполноценности, с которым меценат боролся всю жизнь. Помимо того, что Сергей обладал совсем небольшим ростом, он всю жизнь разговаривал очень осторожно, старательно выговаривая слова. Таким образом, на его манере вести разговор сказалось заикание, которое до восемнадцати лет не могли вылечить врачи. Все сыновья продолжили дело отца. В 1878 году была создана компания «Иван Щукин с сыновьями», куда все братья вошли в качестве равноправных компаньонов.

Производственная деятельность

Дела у компании шли достаточно хорошо. Заметно выросло и расширилось производство торгового дома. Теперь в его состав входило большинство фабрик текстильного производства Москвы и окрестных городов. В те годы братья Щукины были достаточно успешными купцами. Об этом говорит не только биография Сергея Щукина, но и тот факт, что семейный Торговый дом лидировал среди скупщиков хлопчатобумажных и шерстяных изделий. Буквально через десяток лет, Сергей Иванович был удостоен звания советника коммерция.

Чины и должности

В 1891 году Щукин стал купцом первой гильдии. Кроме того, к тому времени он уже был советником коммерции, а также членом отдела совета торговли мануфактур города Москвы. Спустя шесть лет он был выбран в городскую Думу, где проработал три года. Вплоть до начала революции, Щукин занимал должность в Московском биржевом обществе, а также в купеческом кредитном сообществе города Москвы. За железную хватку его называли «дикобразом». Он имел успех как в коллекционировании, так и в предпринимательстве.

Начало собирательства

Согласно официальной биографии Сергея Ивановича Щукина, желание коллекционировать у него появилась в Париже, где он сделал свою первую покупку после приобретения особняка. Распродав хранившееся в доме ценное оружие, Щукин купил картину норвежского художника Таулова. Это было в далеком 1882 году.

Таким образом было положено начало коллекции. Все свои покупки собиратель предпочитал делать в Париже. Через восемь лет он с помощью брата Ивана приобрел несколько полотен художников-импрессионистов. За последующие шесть лет его коллекция пополнилась произведениями таких мастеров, как Клод Моне, Огюст Ренуар и Эдгар Дега. Щукин любил называть себя меценатом, поддерживающим непопулярных на тот момент художников. Впоследствии большинство полотен стали мировыми шедеврами, а их авторами восторгаются до сих пор.

Также в этот период были приобретены картины Винсента Ван Гога, Поля Гогена и Поля Сезанна. Нельзя сказать, что меценат увлекался только одним художественным направлением. Например, он часто покупал произведения искусств, созданные художниками-фовистами. С некоторыми мастерами он дружил и переписывался. В основном, все произведения покупались прямо в мастерских, и только несколько своих картин Сергей Иванович приобрел у родного брата Петра, когда тот стал нуждаться в деньгах из-за семейных обстоятельств.

Лучшие произведения

Щукина увлекали идеи авангардных художников, однако его вкус разделяли немногие. Большинство друзей и посетителей его дома в Москве были шокированы картинами, которые он привозил. Пожалуй, наиболее любимыми художниками Сергея Ивановича были Клод Моне и Анри Матисс. Первой картина Моне стала «Сирень на солнце», приобретенная в 1897 году. А последней — «Дама в саду». Несколько картин, как уже было сказано, меценат купил у своего брата Петра, когда тот нуждался в деньгах. Это были картины Суринам, Рафаэлло, Ренуара, Писсарро и Дени. За любовь к искусству и коллекционированию в 1910 году Сергей Иванович получил почетную должность в обществе художников «Бубновый валет».

Иногда он приобретал картины целыми сериями. Например, им было куплено шестнадцать полотен Гогена, большинство из которых составляла тема Таити. После покупки восьми картин Сезанна, четырех Ван Гога и шести произведений Руссо Сергей Иванович Щукин обратил внимание на Пикассо. Примечательным фактом является то, что коллекционера практически не интересовали художники прошлого. Он отдавал предпочтение молодым, иногда практически неизвестным. Ему нравились скандальные авторы, которые произвели фурор в мире искусства.

Возможно, подобное поведение объясняется купеческим взглядом Щукина на все происходящее. Одной из его любимых поговорок была: «Хорошая картина - это, прежде всего, дешевая картина». Приобретая произведения искусств, он любил поторговаться. Он знал, что в будущем коллекция принесет ему хорошие барыши и обеспечит безбедное существование потомкам. Как всегда, Щукин не ошибался. Известно, что однажды он купил пятнадцать картин за один миллион франков. Сейчас всего одна картина из этих пятнадцати стоит намного больше.

Восток в его коллекции

Коллекционер Сергей Щукин был заядлым путешественником. Причем его чрезвычайно привлекал Восток. Недаром его любимая жена Лидия обладала восточной внешностью и получила в Москве прозвище «шамаханская царица». Он очень много дел имел с компаниями в Индии, Японии и Китае. Кроме того, его предприятия торговали со всей Средней Азией и Марокко.

Олицетворением восточного мира для него был, безусловно, Анри Матисс. Одной из главных картин собрания коллекционера была «Красная комната», которая сейчас находится в музее Санкт-Петербурга. Став поклонником художника, Щукин заказал Анри Матиссу панно «Музыка» и «Танец», которыми и оформил свой дом.

Судьба собрания

Коллекция Сергея Щукина разрасталось чрезвычайно быстро. Для того, чтобы было удобнее расплачиваться с художниками, он открыл в Берлине банковский счет. Уже во время эмиграции Сергей Иванович продолжал им пользоваться. Щукин признавался своей дочери, что картины приобретал спонтанно. Стоило ему увидеть какое-либо достойное творение, у него сразу возникало желания сделать покупку. Если в начале своего коллекционирования он уделял много внимания импрессионистам, то после его взгляд переключился на постимпрессионистов.

Как гласит история, Сергей Щукин еще при жизни открыл особняк для всех желающих познакомиться с творениями великих французов. Будучи в эмиграции, он, как и многие другие фабриканты, оставшиеся не у дел, пытался через суд забрать свою коллекцию. Однако, по свидетельству друзей, смирился с потерей и решил оставить картины прежней родине. Примечательным фактом является то, что в двадцатых годах прошлого века первым директором музея стал муж дочери Сергея Щукина, которая пожелала остаться с новой властью.

К слову, вся национализированная коллекция осталась абсолютно нетронутой, и в начале ноября восемнадцатого года, то есть спустя три месяца после эмиграции владельца, перешла в музей. Начиная с весны девятнадцатого года, картины мецената Щукина можно было лицезреть в первом музее Западной живописи. После войны коллекция была поделена между Ленинградом и Москвой. Биограф Щукина утверждает, что за двадцать лет коллекционирования, меценатом было собрано почти триста картин. Полное собрание можно увидеть разве что в альбоме. Во время выставок удается выставить только половину полотен.

Личная жизнь

Знаменитый меценат Сергей Иванович Щукин был женат два раза. Каждая супруга одарила его детьми. Первая жена Лидия Коренева была дочерью екатеринославских помещиков. Лидия была настоящей красавицей. Она любила наряды, а ее увлечением была психология.

В отличие от своей жены, Сергея был настоящим аскетом и предпочитал обычную пищу и сон у открытого окна. От брака родились дочь Екатерина и сыновья Сергей, Иван и Григорий. В 1907 году Щукин овдовел и через несколько лет женился повторно. Второй женой стала пианистка Надежда Миротворцева, которая родила ему дочь Ирину. Кроме того, следуя аристократической моде, Щукины взяли в дом двух девочек-воспитанниц: Варвару и Анну.

Семейные неурядицы

Однако в биографии Щукина Сергея Ивановича были и черные полосы. К сожалению, жизнь некоторых близких сложилась неудачно. В возрасте восемнадцати лет утонул любимый сын Сергей. Через два года жена мецената, красавица Лидия, покончила жизнь самоубийством, так и не справившись с горем. Аналогичным образом поступил и другой сын Щукина - Григорий, который повесился. Однако на этом неприятности не закончились, и через время застрелился его родной и не менее любимый брат Иван.

Эти события очень тяжело отразились на психики мецената. Сергей Иванович Щукин тяжело переживал потерю близких и одно время пытался стать паломником или уйти в затворничество. Чтобы компенсировать боль утраты, Щукин стал уделять повышенное внимание своей коллекции. Именно в этот непростой период было приобретено большинство самых удачных картин.

Жизнь в эмиграции

Как вспоминает внук Щукина, Андре-Марк Делок-Фурко, жизнь деда в Париже была довольно счастливой и размеренной. Его последняя дочь родилась, когда Щукину было почти под семьдесят лет. Вся семья жила достаточно тихой и комфортной жизнью, много путешествуя и общаясь с друзьями. По некоторым сведениям, Сергей Иванович успел в 1918 году перевести приличную сумму в швейцарский банк, что позволило его родным не бедствовать.

Коллекционированием Сергей Иванович Щукин больше не занимался, ограничившись покупкой нескольких картин, которые он повесил в своей комнате. Он жил в Ницце, живописном средиземноморном городе. Несмотря на то, что революция отняла у него дело всей его жизни, он ни о чем не жалел и относился к этому факту довольно философски.

В 2016 году был выпущен документальный фильм, который так и называется: «Сергей Щукин. История коллекционера». Проект был создан во Франции. В качестве режиссера выступила Татьяна Рахманова.

К 100-летию Государственного музея изобразительных искусств (ГМИИ) им. Пушкина мы начинаем серию репортажей о музейной коллекции, которая входит и десятку лучших коллекций мира. “Коллекция Щукина и Морозова” – первый репортаж цикла.

Коллекция Щукина и Морозова в Москве

Коллекция Галереи Западноевропейского искусства XIX-XX веков ГМИИ им. Пушкина – самая интересная в музее. Она была собрана за 12-15 лет представителями двух крупнейших фамилий московских промышленников и меценатов – Морозовым и Щукиным.

Коллекцию произведений импрессионистов приобрёл, главным образом, Сергей Иванович Щукин, но Иван Абрамович Морозов также приложил руку к этому собранию.

Считается, что первым произведением в этой коллекции стала картина, которая была приобретена Сергеем Ивановичем Щукиным – маленький этюд Клода Моне под названием “Сирень на солнце”.

Её привезли в Москву в 1897 году. С этой работы начинается интерес Сергея Ивановича Щукина к искусству французских импрессионистов. Он первым открыл московской публике их творчество.

Коллекция Щукина и Морозова. Сергей Иванович Щукин и Клод Моне

С.И.Щукин обладал не только великолепным образованием, но и замечательным вкусом и удивительной интуицией. Когда он начал коллекционировать современное ему французское искусство, он всегда безошибочно выделял то произведение, ту фигуру, которая была принципиальна в формировании того или иного направления. Интуиция никогда не подводила его.

Увлекшись импрессионизмом в конце XIX века, Щукин сразу же определил, что ключевой фигурой этого направления, художником, без творчества которого невозможна оценка импрессионизма как течения в живописи, был .

Вычленив его из плеяды импрессионистов, Щукин собирал его полотна до тех пор, пока не исчерпал для себя какие-то основные этапы, проблемы формирования этого направления в искусстве. Затем, когда он сам вместе с художником прошёл все этапы построения этих приёмов, он закрыл для себя эту страницу собирательства.

Это была особенность его коллекционной деятельности. Познав и поняв творчество того или иного мастера, он никогда более к этому живописцу не возвращался, даже если позже ему попадались крупные произведения, даже шедевры этого мастера. Закрыв для себя тему того или иного художника, Щукин терял интерес к собирательству его работ.

С.И.Щукин – коллекционер имрессионизма

Щукин покупал картины Дега, все работы этого художника в ГМИИ происходят из коллекции Щукина. Также у него в коллекции были работы , но Моне для коллекционера был главным.

С.И.Щукин и Поль Гоген

И когда Сергей Иванович прошёл и изучил искусство импрессионистов, наступил черёд постимпрессионистов. В коллекции Щукина были работы ВСЕХ мастеров, чьё творчество связано с понятием постимпрессионизма, однако наибольшую ценность всей его коллекции представляли произведения Поля Гогена.

Посетители, которым посчастливилось побывать в его доме в Большом Знаменском переулке (сейчас занят Генштабом) и оказаться в зале , говорили, что стену с его картинами можно было сравнить с блистающим золотым иконостасом.

Вот такое впечатление производила коллекция, собранная Сергеем Ивановичем Щукиным. В собрании были картины из таитянского цикла художника. Равной по качеству коллекции таитянских работ Гогена в Европе больше нет.

С.И.Щукин и Анри Матисс

Настоящей и последней любовью Щукина стал , а вслед за ним и . Все, кто попадал в дом Щукина на Знаменке совершенно справедливо называли его домом и . Это было собрание высочайшего качества, ни один музей в мире не обладает подобной коллекцией. 36 ПЕРВОКЛАССНЫХ полотен – все те произведения, без которых искусство останется неполным, если их не рассматривать.

В издательстве «СЛОВО» вышел внушительный том «Сергей Щукин и его коллекция» . Он написан исследователем и биографом легендарного коллекционера Наталией Семеновой , бывшей и одним из инициаторов и консультантов прогремевшей выставки в Париже в прошлом году.

Как утверждается в аннотации, это первый полный иллюстрированный каталог знаменитого собрания. С разрешения издательства ARTANDHOUSES публикует главу, посвященную знакомству Сергея Щукина с творчеством Анри Матисса и дальнейшим отношениям художника и коллекционера.

«Матисс стал самым сильным, «до конца так и не изжитым» щукинским увлечением. Сергей Иванович влюбился в художника с первого взгляда. Живопись Матисса мало кому тогда нравилась. О нем говорили, что он «бесформенный», «грубый», «наглый», «нахальный недоучка, взбитый парижской рекламой» и т. д. Уж если французы, как заметил Аполлинер, были «готовы забросать камнями одного из наиболее пленительных художников современной пластики», что тогда говорить о русских.

Увидев весной 1906 года на Салоне независимых большой холст «Радость жизни», коллекционер захотел познакомиться с автором и попросил Амбруаза Воллара устроить встречу с мсье Матиссом. Странная картина: танцующие, музицирующие и предающиеся любви фигуры на фоне идиллического пейзажа - классический сюжет пасторали, интерпретированный в духе фовизма, тронула его до глубины души. «Именно в этой картине Матисс впервые отчетливо воплотил свое намерение исказить пропорции человеческого тела, чтобы гармонизировать простые смешанные с одним только белым цвета и усилить значение и смысл каждого цвета, - говорила первая почитательница художника американская писательница Гертруда Стайн. - Он использовал искажение пропорций так же, как в музыке используют диссонанс… Сезанн пришел к свойственной ему незавершенности и к искажению натуры по необходимости, Матисс сделал это намеренно».

У художника, писавшего картины с оптимистическими названиями, карьера живописца долго не складывалась: 37-летний Анри Матисс безуспешно пытался зарабатывать ремеслом живописца - семья существовала на средства жены. Появление русского коллекционера-миллионера в мастерской на набережной Сен-Мишель в мае 1906 года всё изменило. В лице Щукина Матисс нашел «идеального патрона», а Щукин в Матиссе - «художника будущего». Семь лет они будут неразлучны: один будет писать картины, а другой их покупать.

Зал Матисса (Розовая гостиная) в особняке С. И. Щукина
около 1912

Будущий реформатор живописи в юности и не помышлял об искусстве. Сын торговца средней руки, родившийся в провинциальном городке Като-Камбрези на северо-востоке Франции, изучал право и даже начал работать по специальности. Сидение в адвокатской конторе особой радости не приносило. Писать маслом он впервые попробовал в 20 лет - томился после операции в больнице, не зная, чем бы себя занять. Краски принесла мать, и тут с ее сыном случилось настоящее наваждение. «Когда я начал писать, я почувствовал себя в раю…» - вспоминал свои ощущения Матисс. Он уговорил отца отпустить его, уехал в Париж и поступил в Школу изящных искусств к Гюставу Моро, который вскоре произнес пророческую фразу: «Вам суждено упростить живопись». Матисс же ни о каких переворотах не думал и добросовестно писал натюрморты, отдавая дань бывшему на излете импрессионизму. Год за годом его колорит делался всё насыщеннее, и наконец сумрачная гамма ранних «темных картин» вспыхнула. В 35 лет он открывает для себя возможности цвета: в группе молодых живописцев, которым после появления на Осеннем салоне 1905 года дадут прозвище Les fauves (дикие), он признанный лидер.

Щукин влюбился в живопись Матисса всем сердцем раз и навсегда. Увлечение оказалось настолько сильным, что он вступил с художником в переписку. Сергей Иванович купит 37 матиссовских полотен и отправит мэтру столько же писем. Картины он будет покупать прямо в мастерской, беря не только законченные, но и едва начатые полотна. После знакомства с Щукиным жизнь Матисса кардинально изменилась. Столько лет нужды - и вдруг такой щедрый, а главное, верный клиент. Вдобавок - контракт с галереей Бернхейм-Жён, которая получает эксклюзивное право на всё, что напишет Матисс, по фиксированной цене за картину в соответствии с форматом плюс процент с прибыли. В контракте имелась одна существенная оговорка: картины величиной больше установленного договором размера Матисс имел право продавать сам, без посредников. Вот, оказывается, почему в щукинском собрании оказалось так много полотен, приближающихся по размеру к панно. Это не считая двух действительно огромных панно, написанных художником по специальному заказу русского патрона.

Анри Матисс
«Посуда на столе»
1900

«Однажды он пришел на набережную Сен-Мишель посмотреть мои картины», - вспоминал Матисс появление в своей мастерской Щукина. Он решил купить висевший на стене большой натюрморт, но предупредил, что какое-то время подержит картину у себя. «Если она всё еще будет интересовать меня, то я оставлю ее за собой», - сказал он, глядя на «Натюрморт с супницей», написанный Матиссом год спустя после приезда в Париж. Под этим названием первый из щукинских натюрмортов фигурировал на Салоне независимых 1902 года, а на выставке в галерее Воллара в 1904 году именовался «Серебряный кофейник» .

«Мне повезло, что он смог вынести это первое испытание без труда и мой натюрморт его не слишком утомил», - вспоминал в старости Матисс. Картина действительно не утомляла - ни сюжетом, ни стилем, «обязывающим художника опускать мелкие детали». В этом-то и заключалась суть «располагающей к созерцанию» матиссовской живописи, которую Щукин уловил с первого взгляда.

Во время первого визита в мастерскую Матисса будущий патрон приобрел у художника лишь две литографии и рисунок, сделанный летом 1905 года в Коллиуре. В дальнейшем Матисс будет вкладывать рисунки и акварели с изображениями заказанных Щукиным картин в письма, которые семь лет будут приходить в Москву, в особняк на Знаменке.

Анри Матисс
«Люксембургский сад»
oколо 1901

Постепенно цвет в картинах Матисса освободился от натуралистической описательности, серебристо-серую гамму сменили чистые тона: бирюзовый, фиолетовый, ярко-зеленый и малиново-розовый. В серии небольших пейзажей, названных «Люксембургские сады», полагают критики, уже были заложены все «детонаторы» фовистского взрыва 1905 года. Сергей Щукин одним из первых почувствовал смену манеры художника, которому было суждено «упростить живопись».

«Сожалею, что натюрморт с керамикой перешел в другие руки… Будьте добры, спросите у м-ль Вейль, торговки картинами, за какую цену она согласится продать мне его», - просил Щукин Матисса, с которым весной 1908 года вступил в регулярную переписку. Влюбившись в художника, он не мог успокоиться, пока не получал желаемую работу. На этот раз Сергей Иванович мечтал о раннем матиссовском натюрморте, вобравшем все живописные находки постимпрессионистов - художников, которыми еще недавно он был так увлечен: Ван Гога, Гогена и Сезанна.

Столь понравившийся ему ранний желто-сиреневый натюрморт Матисс уступил Берте Вейль. Владелица небольшой парижской галереи не только первой рискнула выставить работы художника, на которого не обращали внимания другие торговцы, но даже сумела в 1902 году продать один из его натюрмортов за 130 франков.

Анри Матисс
«Посуда и фрукты»
1901

Эту наполненную южным солнцем картину Сергей Щукин называл «Венеция», поскольку под таким названием она числилась в галерее Дрюэ, торговавшей работами Матисса. Художник изобразил на полотне свою жену Амели, урожденную Парейр, бывшую его постоянной моделью летом 1906 года, которое семья провела в Коллиуре, у самой границы с Испанией.

К этому времени Матисс уже открыл для себя возможности цвета и стал признанным лидером фовистов - художников, чьи полотна отличались непривычной яркостью красок. Фовизм, скажет спустя годы Матисс, «стал для меня “испытанием средств”». «Поместить рядом голубой, красный, зеленый, соединить их экспрессивно и структурно. Это было не столько результатом обдуманного намерения, сколько прирожденной внутренней потребностью». В «Даме на террасе», считал Яков Тугендхольд, «был весь Матисс», искусство которого открылось во всем своем разнообразии только в галерее Щукина.

Анри Матисс
«Дама на террасе»
1906

Увидев принадлежащую немецкому коллекционеру Карлу Остхаузу картину «Купальщицы с черепахой», Щукин загорелся иметь у себя полотно с обнаженными девушками. «Русский обезумел от вашей картины, он беспрерывно говорил о цвете и захотел получить повторение, что Матисс, однако, отказался делать», - сообщил владельцу «Купальщиц» его соотечественник, староста «Академии Матисса» Ханс Пурман.

«Я всё время думаю о вашем восхитительном “Море”, - напишет Щукин художнику по возвращении в Москву, имея в виду, конечно же, “Купальщиц с черепахой”. - Я живо ощущаю эту свежесть, это величие океана и это чувство печали и меланхолии. Буду очень рад иметь что-либо в этом роде».

Матисс исполнил вариацию так понравившейся коллекционеру композиции: на фоне ровных горизонтальных полос зеленой травы, светло-синего моря и темно-синего неба он вновь поместил три фигуры - на этот раз обнаженных мальчиков, играющих в шары. Щукину не терпелось увидеть, как выглядит картина, и Матисс отправил коллекционеру ее изображение. Черно-белой фотографии оказалось достаточно, чтобы Сергей Иванович телеграфировал, что находит работу очень интересной и просит срочно отправить ее в Москву. Через две с половиной недели полутораметровое полотно оказалось в особняке на Знаменке. «Мне очень нравится свежесть и благородство вашей работы», - написал счастливый обладатель «Игры в шары».

Анри Матисс
«Игра в шары»
1908

Узнав, что русский купец Сергей Щукин заинтересовался Матиссом, торговцы стали предлагать ему картины художника, которые в свое время сумели купить задешево. Эжен Дрюэ был первым после Берты Вейль, кто поставил на молодых фовистов. Если раньше Щукин покупал в галерее Дрюэ работы Гогена, то теперь его выбор пал на эффектный натюрморт Матисса. «Он очень красив», - написал Щукин его автору и даже исполнил маленький набросок своего нового приобретения.

Из поездки в Алжир весной 1906 года художник привез несколько изделий из керамики и молитвенные коврики, купленные на базаре в Бискре - цветущем оазисе среди песков пустыни. Солирующий в композиции черно-бело-желто-красный ковер появляется в нескольких натюрмортах, написанных летом 1906 года в Коллиуре. Посуда и фрукты на красно-черном ковре - первый в московской коллекции натюрморт с тканями, к которым художник и его русский почитатель испытывали особые чувства.

Анри Матисс начал собирать свою коллекцию тканей еще студентом. С. И. Щукин, глава фирмы по торговле текстилем, не только сам подбирал ассортимент материй, но и лично просматривал рисунки и расцветки тканей. Это не могло не выработать у собирателя профессионального отношения к колориту, рисунку, декоративности. Так что к восприятию новой живописи глава фирмы «И. В. Щукин с сыновьями» был подготовлен отлично.

Анри Матисс
«Посуда и фрукты на красно-черном ковре»
1906

Купив несколько работ у парижских маршанов, Сергей Щукин сделал художнику заказ напрямую. Он попросил его написать два натюрморта: один - большой, а другой среднего размера. Большим натюрмортом (G. N. M. - grande nature-morte , как сокращенно назвал его в письмах Матисс) была «Красная комната», а средним - «Статуэтка и вазы на восточном ковре». Обе картины Матисс выставил на Осеннем салоне 1908 года с указанием на принадлежность владельцу, скрывавшемуся за инициалами M. Sch.

Заказывая двухметровое панно для столовой, Щукин просил выдержать его в синей гамме, поскольку собирался повесить картину рядом с полотнами Гогена, дабы синий контрастировал с ярко-желтыми красками таитянских холстов.

Всё лето 1908 года Матисс работал над «большим натюрмортом» у себя в мастерской. Законченную «Гармонию в голубом» пришли посмотреть Амбруаз Воллар и Эжен Дрюэ, который сфотографировал картину, после чего Матисс почти сразу ее переписал. Только благодаря цветному диапозитиву и узким полоскам прежней живописи у кромки холста можно представить себе первоначальную гамму огромной картины с женщиной, накрывающей стол.

Анри Матисс
«Красная комната» / «Гармония в красном»
1908

«Он [“большой натюрморт”] показался мне недостаточно декоративным, - объяснял художник заказчику превращение “Гармонии в голубом” в “Гармонию в красном”. - Даже те, кто вначале считал, что он сделан хорошо, теперь находят его значительно более красивым». Матисс ужасно раздражался, когда ему говорили, что он написал совершенно другую картину: «Это не другая картина. Просто я ищу силу и равновесие цвета».

«Гармония в красном» стала центральной из выставленных Матиссом работ на Осеннем салоне 1908 года. «Неожиданно я оказался перед стеной, которая пела, - нет, она кричала, кричала красками и излучала сияние. Что-то совершенно новое и беспощадное было в ее необузданной свободе…» - написал о «Красной комнате» один из зрителей».

Нравится

Щукины - коллекционеры
и предприниматели

В истории российского предпринимательства найдётся немного семей, которые из рода в род на протяжении нескольких лет сумели сохранить значительное влияние в промышленности или торговле, при этом являясь постоянными участниками общественной и культурно-просветительской жизни страны. Среди имён «золотого века» в истории меценатства и коллекционирования Морозовых, Бахрушиных, Третьяковых не последнее место занимает род Щукиных. Эту династию по праву можно отнести к «цвету» московского купечества второй половины XIX в. Её известность связывают также с созданием коллекций Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, и даже с вкладом в развитие западноевропейской культуры.

Родоначальником семьи «потомственных почётных граждан» стал Пётр Федосович Щукин, происходивший из купеческого города Боровска Калужской губернии. Во второй половине XVIII в. при Екатерине II он со своей семьёй покидает родной город и перебирается в Москву. В 1787 г. Пётр Щукин вместе с сыном Василием (Евсеем) впервые упоминается в московских писцовых книгах.

После французского нашествия и пожара Москвы 1812 г. Щукины сумели сохранить небольшое состояние и репутацию честных коммерсантов. Продолжил дело отца Василий Петрович, который скончался в 1836 г. в возрасте 80 лет, значительно приумножив состояние семьи. Его сын - Иван Васильевич стал подлинным основателем «щукинской династии». Через десяток лет его фирма заняла лидирующее место в торгово-промышленной Москве, а его семья стала широко известна в купеческих кругах.

Иван Васильевич был женат на старшей дочери именитого купца Петра Боткина, что дало ему возможность породниться со многими знатными московскими фамилиями. У него была большая семья: 5 дочерей и 6 сыновей, из которых наиболее известны Пётр, Сергей, Дмитрий и Иван. Пётр Иванович стал автором книги воспоминаний о купеческой Москве XIX в., где подробно описал своего родителя. «Отец был сильный брюнет, но с годами волосы на голове и борода стали у него седеть, только одни брови, которые были у него чрезвычайно густые, оставались чёрными. У отца были такие выразительные глаза, что от одного его взгляда дети моментально переставали реветь; взгляд отца действовал и на взрослых; говорил он всегда очень громко, всё равно было это дома, в гостях или на улице. Даже за границей говорил на улице так громко, что прохожие оборачивались; речь у него была ясная и выразительная». О привычках Ивана Васильевича сын отзывался с особой теплотой, несколько не стесняясь его чудачеств: «Отец вёл очень деятельную жизнь. Как человек уже пожилой, он ложился спать рано и вставал тоже рано; в театрах отец обыкновенно не досиживал до конца представления, и в ложах московского Большого театра, где имеется комнатка с диваном, обыкновенно засыпал во время итальянской оперы, несмотря на то, что очень её любил. По утрам из всей семьи вставал раньше всех отец. Перед тем, как спуститься в столовую пить кофей в халате и туфлях, отец вызывал к себе повара Егора… Отец любил красное вино и был большим его знатоком. Шампанское он не переносил. Сладкое варенье ещё посыпал сахаром…»

Несмотря на консерватизм, Иван Васильевич старался дать детям хорошее, разностороннее образование. Купеческому сословию уже в те времена стало понятно, что для того чтобы надёжно закрепиться в предпринимательском деле, только практических навыков недостаточно, поэтому и старались купцы обучать своих наследников коммерческой деятельности в заведениях, дающих хорошую подготовку к ней и знание иностранных языков. В доме И.В.Щукина в Милютинском переулке (ныне улица Мархлевского) был целый штат воспитателей и учителей, при этом сыновья начали школьное образование в Выборге, где обучение велось на немецком языке, затем за границей; отец надеялся, что они продолжат дело семьи, пойдя по проторенному пути. По возвращению наследников в Россию Иван Васильевич привлекает их к семейным делам, и в 1878 г. открывает Торговый дом «И.В.Щукин с сыновьями», занимавшийся мануфактурной торговлей. Но судьба сыновей сложились по-иному, чем планировал отец, каждый из них тем или иным способом связал свою жизнь с культурой и искусством.

Пётр Иванович Щукин (1853-1912), ещё юношей, живя в частном пансионе Гирса в Петербурге, мечтал о поступлении в Московский университет. В это же время в нём просыпается тяга к коллекционированию, которая, как он утверждал сам, пришла к нему по материнской линии. Проведя шесть лет вдали от дома сначала в Германии, а затем во Франции, он изучает процесс выработки шёлковых тканей и делает первые приобретения в свою известную коллекцию. Так, в Лионе Пётр Иванович приобрёл несколько редких французских книг, литографии и гравюры. Вернувшись в Москву, будущий знаменитый коллекционер стал постоянным посетителем антикварных магазинов на Старой площади, у Арбатских ворот, на знаменитой Сухаревке. Коллекция П.И.Щукина пополнялась самыми разными экспонатами: иконами, картинами французских импрессионистов, офортами, фотографиями и книгами. Позднее зародился интерес к искусству стран Востока, и, в конце концов, Пётр Иванович занялся собирательством предметов русской старины и прикладного искусства.

Вскоре стало понятно, что разрастающаяся коллекция требует специального помещения. В 1891 г. П.И.Щукин приобретает землю на Малой Грузинской улице и приглашает архитектора Бориса Фрейденберга для проектирования здания музея. Петру Ивановичу хотелось, чтобы коллекция была размещена в доме, построенном в стиле старого русского зодчества, он лично принимает участие в разработке проекта и дважды посещает город Ярославль, интересуясь архитектурой старинных особняков. В сентябре 1893 г. состоялось открытие двухэтажного кирпичного терема с шатровыми кровлями и нарядными кокошниками, облицованное пёстрыми рельефными изразцами (сейчас здесь размещается Государственный биологический музей им. К.А.Тимирязева). Через пять лет по соседству Щукин возводит ещё одно здание, получившее название «Новый музей», связанное со старым подземным переходом. А ещё через семь началось строительство третьего корпуса, который, так же как и два первых, был до отказа заполнен экспонатами. Сам Пётр Иванович выделял несколько разделов своей музейной коллекции: церковный, оружия, тканей, ковров, гобеленов и шпалер, драгоценностей и посуды. Заслуга П.И.Щукина состояла ещё и в том, что он не просто собирал свою коллекцию, но и популяризировал собранные им сокровища.

В 1895 г. частный музей Щукина распахнул двери для всех любителей старины. Здесь писал этюды для картины «Степан Разин» Суриков, Серов делал копии с персидских миниатюр для занавеса балетных спектаклей Дягилева, Аполлинарий Васнецов срисовывал со старинных планов Москвы изображения боярских теремов. Петру Ивановичу удалось составить подробное описание всех ценностей музея, а самые интересные документы его коллекции перепечатать в издаваемом на собственные средства «Щукинском сборнике».

О судьбе своей коллекции Пётр Иванович позаботился заранее. Весной 1905 г. он передал Историческому музею «собственное своё владение, заключавшееся в земле с домом и другими жилыми и нежилыми строениями… с собранием старинных русских и иностранных вещей, восточной коллекцией, картинной галереей, собранием рисунков и гравюр, библиотекой, рукописным архивом, с мебелью и всей обстановкой». До конца своей жизни Щукин являлся хранителем музея, продолжал нести все расходы по его содержанию и платить зарплату сотрудникам, при этом пополняя фонды коллекции. Очевидцы вспоминают, что Пётр Иванович, получив чин гражданского генерала, очень гордился своим новым мундиром ведомства народного просвещения с синими отворотами, шпагой, а чёрную форменную шапку с галунным крестом не снимал даже в жаркие летние дни.

После смерти П.И.Щукина вся его коллекция была перевезена в Исторический музей. Пожертвования коллекционера превышали фонды самого музея, по примерным подсчётам Пётр Иванович передал 23 тыс. экспонатов. Щукинский дар обогатил практически все отделы музея, а некоторые пришлось открыть заново, на здании самого музея появилась новая вывеска «Отделение Императорского Российского Исторического музея имени Императора Александра III - музей Петра Ивановича Щукина».

Ещё один сын Ивана Васильевича - Сергей Иванович Щукин (1854-1936), так же как и брат, получил образование за границей, в Германии. По возвращении начал работать в Торговом доме «И.В.Щукин с сыновьями», а после смерти отца фактически его возглавил. Сергей Иванович, наверное, единственный из братьев, кто с прилежностью занимался семейным бизнесом и заботился о пополнении капитала. Семья Щукиных при нём стала владелицей паёв Товарищества ситценабивной мануфактуры «Э.Циндель», среди акционеров которого были купцы Бурышкины, Прове и Кнопы. В 1870-1871 гг. вместе с другими промышленниками он организовал Московский учётный банк, и вплоть до 1917 г. играл в нём руководящую роль. Активно занимался Сергей Иванович и общественной деятельностью. Так, по данным формулярных (послужных) списков, хранящихся в архивах города Москвы, С.И.Щукин с 1892 г. числился выборным Московского купеческого общества, с 1894 г. членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, а также выборным Московского биржевого общества.

Погружённый в торговые дела, он первоначально не разделял увлечения своих братьев коллекционированием, приобретая картины лишь для украшения собственного дома. Страсть к собирательству проснулась в Сергее Ивановиче в возрасте сорока с лишним лет, он начал собирать картины французской живописи начала XIX в., работы Гогена, Ван Гога, Матисса и их предшественников - Ренуара, Сезанна, Моне, Дега. Причём он покупал их за гроши, и не потому что был жаден, а потому, что картины эти никем не были признаны и цены на них не было. Приобретая картины, Сергей Иванович не прислушивался ни к каким мнениям, он «обладал, несомненно, исключительным даром распознавать подлинные художественные ценности и видел их ещё тогда, когда окружающие их не замечали». Свой принцип выбора художественных произведений он определял так: «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок, - покупай её». Приобретения он делал на парижских выставках, в мастерских художников во время своих многочисленных заграничных путешествий. Свою коллекцию Сергей Иванович разместил в доме, подаренном ему отцом в 1891 г. и расположенном в Большом Знаменском переулке. Комнаты дома представляли собой роскошные апартаменты с высокими потолками, множеством росписей и лепниной, дорогими люстрами и зеркальным паркетом. С течением времени все стены дома от пола до потолка были заняты произведениями живописи. В 1911 г. по приглашению С.И.Щукина в Москву приехал Анри Матисс, он побывал в доме коллекционера и подарил ему несколько своих работ…

Сергей Иванович Щукин

Так же как и брат, Сергей Иванович сделал своё собрание доступным для обозрения. Посетителям разрешалось осматривать экспозицию по воскресеньям с 11 до 14 часов, причём экскурсии проводил сам хозяин. Вот какой случай описывает в своей книге Павел Бурышкин. «Когда в 1917 году, после Февральской революции, в Москву приезжали два французских депутата <…> я был назначен сопровождать этих именитых гостей. Я помню, что один из них попросил устроить им возможность ознакомиться со щукинской и морозовской коллекциями. И.А.Морозов наотрез отказал <…> А С.И.Щукин не только согласился, но сам подробно свои галереи показал».

После смерти первой жены Лидии Григорьевны (Кореневой) Сергей Иванович составил завещание, по которому вся его коллекция должна была перейти в дар Третьяковской галерее. Но после второй женитьбы в 1915 г. на Надежде Афанасьевне (Конюс) его планы относительно коллекции изменились. С женой и детьми от первого брака он переехал в дом на Большой Никитской, а особняк на Знаменке превратил в музей.

После октябрьских событий вся коллекция С.И.Щукина была национализирована. Весной 1919 г. бывший хозяин стал директором экспозиции, получивший название «Первый музей новой западной живописи». Впоследствии лучшие картины щукинского собрания были переданы в Эрмитаж и Государственный музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина. Волею судьбы Сергей Иванович покинул Россию и поселился в Париже, когда же его спрашивали, почему он не хочет вернуть себе право на коллекцию, он неизменно отвечал: «…я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там».

Дмитрий Иванович (1855-1932) ещё при жизни отца вышел из семейного бизнеса и прославился исключительно как коллекционер. Первоначально он собирал изделия из золота и серебра, миниатюру, бронзовую скульптуру, но постепенно сосредоточился на старой западной живописи. Д.И.Щукин коллекционировал картины XIV-XVIII вв., в его собрании были полотна Ватто, Буше, Кранаха, Ланкре, всего около 146 произведений. В своём особняке в Староконюшенном переулке Дмитрий Иванович открыл галерею, но судьба её оказалась такой же, как и у старших братьев. В 1918 г. она была национализирована, а затем передана в музей на Волхонке. Дмитрий Иванович остался при своей коллекции, в 1924 г. он был назначен заведующим итальянским отделом картинной галереи и избран членом учёного совета.

Говоря о щукинской семье, нужно вспомнить ещё младшего брата - Ивана Ивановича, который всю свою жизнь прожил в Париже. Он собирал русские книги, в основном по истории философии и религиозной мысли, читал лекции в Высшей школе социальных наук. Его небольшая квартирка на авеню Баграм стала центром собраний русских эмигрантов. Судьба его оказалась печальной, он разорился и закончил жизнь самоубийством. Сегодня его библиотека составляет сокровищницу русского книгохранилища в Париже.

При жизни последние представители рода Щукиных в России воспринимались с немалой доли иронии, над их собирательством, честолюбием и меценатством посмеивались, называя «самодурами». Но ведь именно они накопили сокровища искусства, создали галереи и музеи и безвозмездно оставили всё это своему Отечеству и народу. Нам есть чему у них поучиться.

Коншины - промышленники
во дворянстве

В состав российской торгово-промышленной элиты середины XIX в. входили семьи, которые формально не принадлежали к купеческому сословию, хотя и имели для этого все основания. Примечательно, что некоторым из них в результате деловой активности родоначальников удалось достичь более высокого положения в буржуазном обществе и добиться дворянского звания. Среди них наиболее известен род Коншиных, владельцев огромных хлопчатобумажных фабрик в подмосковном Серпухове. За двухсотлетнюю историю эта семья прошла путь от провинциальных торговцев до текстильных магнатов всероссийского масштаба, а итогом этой деятельности в 1882 г. «в воздаяние заслуг перед отечественной промышленностью и торговлей» стало присвоение Коншиным звания потомственных дворян.

У истоков семейного дела стоял П.Ф.Коншин, который в 1781 г. открыл в Серпухове парусно-полотняную фабрику. Семейное прозвище «Конша», от которого в дальнейшем произошла именитая фамилия, достаточно известно в Подмосковье, оно упоминается ещё в XVI в. в связи с избранием представителей этой семьи на видные посты в руководстве посадской общиной.

После смерти основателя дело продолжил его сын - А.П.Коншин. Серпуховская фабрика приносила хороший доход и числилась среди 30 лучших в городе, но в 1809 г. деятельность этого прибыльного предприятия пришлось прекратить. Причиной этого стала континентальная блокада Англии, к которой Россия присоединилась по Тильзитскому договору с Францией (1807 г.), а ведь именно английский флот являлся главным покупателем коншинской парусины. Но это не прекратило фабричную деятельность семьи, дальновидный сын А.П.Коншина - Максим Алексеевич ещё в 1805 г. открыл бумаготкацкую и ситценабивную фабрику «Старая мыза», которая была менее зависима от иностранных партнёров. Существенный подъём этого предприятия связан уже со следующим поколением рода, а именно с деятельностью сына М.А.Коншина - Николаем Максимовичем (1798-1853). При нём фабрика была частично механизирована, здесь работала ситценабивная машина на конной тяге, а также существенно расширился ассортимент выпускаемой продукции: платки, ситцы, одеяла продавались и в Москве, и на знаменитой Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде.

Однако уже через несколько лет темпы развития предприятия начинают снижаться. Это было связано с тем, что сырьё - хлопчатобумажную пряжу привозили из Англии, поскольку в России не существовало прядильных машин, а пряжа крестьян-кустарей была очень низкого качества.

В 1842 г. запрет на экспорт из Англии текстильного оборудования был снят, и Николай Максимович в числе первых начинает строить бумагопрядильную фабрику. Из-за границы он выписывает мастеров, станки и паровую машину, одну из первых в Подмосковье. Уже после смерти Н.М.Коншина дело продолжило четвёртое поколение семьи, его сыновья.

По семейному разделу наследства старший сын - Иван Николаевич (1828-1898) получил бумагопрядильную фабрику, средний - Николай Николаевич (1831-1918) - земельные участки под Тарусой, младший - Максим Николаевич (1838-?) - бумаготкацкую и ситценабивную фабрику «Старая мыза». Но вскоре стало ясно, что Максим не приспособлен к предпринимательской деятельности, отсутствие деловой хватки чуть не привело к развалу доставшегося ему предприятия. Максим Николаевич достаточно быстро прожил свою часть семейного капитала, а доставшуюся ему фабрику продал брату Николаю.

А вот Иван Николаевич за годы работы сколотил большое состояние. Почти 40 лет он развивал бумагопрядильное производство, но умер бездетным, завещав 10,5 млн рублей своей жене Александре Ивановне. Будучи и до этого богатейшей женщиной, владевшей, кроме всего прочего, в Москве особняком на Пречистенке (ныне здесь размещается Дом учёных) Александра Ивановна занималась благотворительностью, она передала более 6 млн рублей на строительство различных общественно полезных заведений в Москве и Серпухове. В частности, на эти средства были устроены Дом призрения увечных воинов в Москве, Дом матери и ребёнка, размещённый на даче А.И.Коншиной в Петровском парке, больница, богадельня, приют для сирот в Серпухове. После смерти мужа Александра Ивановна вернула фабрику в общесемейное управление, и таким образом всё фабричное состояние сосредоточилось в руках Николая Николаевича, которому суждено было стать главой семейного дела.

В период 1850-1860-х гг. усилиями Н.Н.Коншина в Серпухове был создан целый комплекс предприятий - бумагопрядильная и красильная, а также ткацкая фабрика «Новая мыза», возведённая на окраине города, которые полностью охватывали весь процесс производства - от обработки пряжи до изготовления готовых тканей. Все предприятия были оснащены современными иностранными машинами при непосредственном участии известного фабриканта Людвига Кнопа, который в дальнейшем сыграет далеко не последнюю роль в развитии серпуховского производства. Сам Николай Николаевич постоянно следил за техническими новинками и неоднократно выезжал в Англию для знакомства с ними. Торговля тканями коншинских фабрик шла через Торговый дом «Николая Коншина сыновья» по всей Российской империи, это стало возможным после появления в Серпухове железной дороги, которая связала районы сбыта продукции. Со временем торговля вышла и за границы России, с 1876 г. Коншины налаживают связь с Персией (Ираном), а в Тегеране появляется склад фирмы.

За активное развитие внешней торговли Николай Николаевич был награждён почётной медалью Общества за содействие русской промышленности и торговле. В 1878 г. серпуховские ткани выставлялись на знаменитой Парижской всемирной промышленной выставке, где получили высокую оценку. Наступало время расцвета производства, которое, как говорилось в одном из рекламных проспектов фирмы, предлагало ткани на любой вкус «от тончайших батистов, которые успешно конкурируют с заграничными, и кончая самыми обыкновенными грубыми тканями для крестьянского потребления».

В 1877 г. семейное дело Николая Николаевича были акционировано в Товарищество мануфактур Н.Н.Коншина в Серпухове. Надо отметить, что создание акционерных обществ во второй половине XIX в. было достаточно популярным среди промышленной элиты; для развития производства нужны были дополнительные средства, и одной из возможностей их привлечения был выпуск акций. Но общество Коншиных имело одну особенность по сравнению с другими предприятиями подобной формы собственности - капитал Товарищества был создан на средства прежнего владельца, а не собран путём выпуска акций и продажи их на бирже. Таким образом, круг пайщиков оставался достаточно узким, в уставе фирмы говорилось, что продажа паёв должна осуществляться среди акционеров, и только в случае их отказа перейти к «посторонним лицам». За собой Коншины оставили 500 паёв общества и руководящую должность директора, а остальные 100 паёв передали своему партнёру - Л.Кнопу, который одновременно являлся главным поставщиком хлопка для коншинских фабрик. Акционирование благотворно сказалось на производстве, тем более что с 1877 г. в период русско-турецкой войны оно перешло на круглосуточный режим работы, т.к. Коншиным удалось получили огромный государственный заказ на ткани для нужд армии. Постепенно Николай Николаевич привлекает к работе в Товариществе и подросших сыновей - Сергея (1863-1911) и Александра (1867-?). Семья перебирается на постоянное жительство в Москву, куда переносятся контора и оптовый склад фирмы.

Деятельность Н.Н.Коншина на протяжении всей жизни неразрывно была связана и с общественными делами. С 1867 г. он выборный в Московском биржевом обществе, с 1892-го - член Московского отделения Совета торговли и мануфактур. Также при его непосредственном участии организуется Политехническая выставка (ныне музей), за что в 1872 г. он был награждён орденом Св. Станислава III степени. Удостоился Николай Николаевич и других российских и иностранных наград: за развитие торговли со Средней Азией в 1892 г. получил Владимира IV степени, а в 1897-м - III степени, за «особые труды по ведомству Министерства народного просвещения». В течение многих лет занимался Н.Н.Коншин и благотворительной деятельностью, в частности, являлся попечителем серпуховской лечебницы и состоял членом Пречистенского городского попечительства о бедных в Москве.

В 1880-х гг. промышленный кризис больно ударил по коншинским фабрикам и даже привёл к временной отставке директора-распорядителя. Это, в свою очередь, заставило Николая Николаевича передать часть собственных акций в руки Кнопов, которые теперь уже владели 254 паями Товарищества.

В 1890-х гг. наступает стабилизация и постепенный рост производства и сбыта тканей. Н.Н.Коншин приобретает ещё одно предприятие - красильно-отделочную фабрику в Серпухове, и для оперативной доставки продукции акционеры принимают решение строить подъездные пути от складов фабрики до станции Серпухов Московской Курской железной дороги.

Постоянный рост производства требовал не только технического обеспечения, но и рабочей силы. В 1895 г. рабочий день на коншинских фабриках составлял до 18 часов, а оплата труда в среднем 15-16 рублей в месяц, чего едва хватало, чтобы свести концы с концами. Неудивительно, чего рабочие организовывали забастовки с требованиями повышения заработной платы и уменьшения рабочего дня до 10 часов. Так, в частности рабочие бастовали в 1869, 1897, 1899, 1902, 1905, 1912 гг. Администрация предприятий шла на частичные уступки работающим, им были предоставлены бесплатные жилые казармы, построен посёлок для семейных рабочих, больница с тремя врачами, открыты ясли, двухклассное училище на 500 учеников и низшая ремесленная школа, а также чайная «для отвлечения рабочих от трактиров» и харчевня. После событий «кровавого воскресенья» Коншины отменили унизительные обыски при выходе рабочих с предприятия, но установить 8-часовой рабочий день отказались. К 1917 г. на фабрике трудилось 13 тыс. рабочих, однако, несмотря на все предпринятые меры, отчуждение работников и хозяев сохранялось.

Разрастающемуся предприятию вновь требовались деньги, на этот раз новое вливание капитала произошло за счёт облигационного займа в размере 3 млн рублей, который Товарищество получило в Московском купеческом банке в 1897 г. Владелец облигации, в отличие от акционера, не имел права собственности на предприятие, облигация как ценная бумага гарантировала ему лишь постоянный твёрдый процент, что, в свою очередь, защищало Коншиных и Кнопов от вмешательства в дела фирмы посторонних лиц. В 1900 г. Коншины повторили займ на сумму в 1,5 млн рублей, обязуясь погасить его в течение 15 лет. Таким образом фирма была сохранена, и к 1917 г. акционерами Товарищества мануфактур Н.Н.Коншина по-прежнему оставались представители семьи - 20 человек и фирмы Кнопов - 6 пайщиков. Новый этап в деятельности Товарищества наступил с приходом в него Николая Александровича Второва (1866-1918).

Семья купцов Второвых была родом из Сибири, они занимались торговлей мануфактурой по всей России. В начале XX в. Н.А.Второв переселяется в Москву с наследованным капиталом в 10 млн рублей. Его сближению с семьёй Коншиных способствовала женитьба Сергея Николаевича, сына Н.Н.Коншина, на сестре Второва - Анне Александровне. В 1907 г. Николай Александрович входит в правление Товарищества и ставит новую задачу по развитию деятельности компании: «Как можно шире распространить свою деятельность, заводить торговые отношения не только с отдельными местностями России, но и попытаться завоевать рынки иностранные».

Для реализации столь грандиозных планов при непосредственном участии Н.А.Второва создаётся Товарищество внутренней и вывозной торговли мануфактурными товарами - компания по сбыту тканей, которая объединила три крупнейшие фирмы: Товарищество мануфактур Н.Н.Коншина, Товарищество ситцевой мануфактуры Альберта Гюбнера и Товарищество Даниловской мануфактуры. Но с началом Первой мировой войны это торговое объединение потеряла всякий смысл. Для коншинской фирмы главной задачей с 1914 г. стало сохранение производства и выполнение казённых заказов - выпуск бинтов, марли, ваты, ткани для нужд фронта. Однако нельзя сказать, что коншинские фабрики утратили свою роль в промышленно-торговой отрасли России, они по-прежнему приносили доход своим владельцам и даже позволили в годы войны открыть собственный химический завод.

Безусловно, в годы деятельности Н.Н.Коншина и Н.А.Второва Товарищество мануфактур достигло пика своего развития. Но в 1918 г. умирает Николай Николаевич, а в мае 1918 г. при невыясненных обстоятельствах убивают Николая Александровича. Его похороны прошли с разрешения советской власти, рабочие несли венок с надписью «Великому организатору промышленности». Уже в июне этого же года выходит декрет Совнаркома о национализации промышленности, и все коншинские предприятия переходят в руки государства, наследники Н.Н.Коншина покидают Россию.

В предпринимательской деятельности рода Коншиных, «промышленников во дворянстве», отразились процессы, характерные для индустриального общества России на рубеже XIX-XX вв. Являясь типичными представителями российской буржуазии, прошедшие путь от посадских людей до хлопчатобумажных фабрикантов международного масштаба, Коншины оставили о себе добрую память и богатства, накопленные для России.

Наталья ДОРОЖКИНА,
учитель истории,
лауреат конкурса
«Я иду на урок истории»

Бурышкин П. Москва купеческая. М., 2002.

Петров Ю.А. Московская буржуазия в начале XX века: предпринимательство и политика. М., 2002.

Лачаева М. «Деловики» в эпиграммах // Былое. 1996. № 1-2.

Боборыкин П. Современная Москва // Живописная Россия. М., 1999.

Русские купцы приобрели и сохранили для России бесценные сокровища отечественной и мировой культуры, но время стёрло многие имена из памяти потомков. Увы, у людей короткая память. Зато у искусства - вечная жизнь.

Галерея Третьяковых, театральный музей Бахрушина, коллекция французских импрессионистов Щукина, Кустарный музей Морозова, гимназии, больницы, приюты, институты – всё это дары московского купечества родному городу. Историк М. Погодин ставил в пример прижимистым европейским предпринимателям московских купцов-благотворителей: «Если счесть все их пожертвования за нынешнее только столетие, то они составили бы такую цифру, которой должна бы поклониться Европа».

Третьяковы

Среди московских меценатов имя Павла Михайловича Третьякова на особом месте: именно ему мы обязаны уникальной коллекцией живописи, хранящейся в знаменитой Третьяковской галерее. Купеческая семья Третьяковых особым богатством похвастаться не могла, но на приобретение картин Павел Михайлович денег не жалел. За 42 года он потратил на них внушительную по тем временам сумму – свыше миллиона рублей. К сожалению, куда менее известен нашим современникам брат Павла – Сергей Михайлович. Он собирал западноевропейскую живопись, а после смерти в 1892 г. все приобретённые им полотна перешли, по завещанию, в распоряжение Павла Михайловича. Они тоже были переданы в дар городу. 15 августа 1893 г. в Москве появился новый музей - «Городская художественная галерея Павла и Сергея Третьяковых». На тот момент коллекция насчитывала 1362 картины, 593 рисунка и 15 скульптур. Художественный критик В. Стасов писал о ней: «Картинная галерея…не есть случайное собрание картин, она есть результат знания, соображений, строгого взвешивания и более всего – глубокой любви к своему дорогому делу».

Бахрушины

Бахрушины происходили из города Зарайска, занимались кожевенным и суконным делом. И в Зарайске, и в Москве семья жертвовала крупные суммы нуждающимся. В первопрестольной Бахрушиных называли «профессиональными благотворителями», у которых «пожертвования сыпятся как из рога изобилия». Судите сами, они построили и содержали: городскую больницу, дом бесплатных квартир для неимущих, приют для детей-сирот, ремесленное училище для мальчиков, дом для престарелых артистов... За это городские власти сделали Бахрушиных почётными гражданами Москвы, предлагали дворянство, но гордые купцы от титулов отказались. Алексей Петрович Бахрушин был страстным коллекционером, собирал русские медали, фарфор, живопись, иконы и старинные книги. Он завещал свою коллекцию Историческому музею, несколько музейных залов были названы его именем. Дядя Алексея Петровича, Алексей Александрович Бахрушин, собирал всё, что связано с театром: старые афиши, программки, фотографии известных актеров, сценические костюмы. На основе его коллекции в Москве, в 1894 г., появился единственный в мире Театральный музей им. Бахрушина. Действует он и сегодня.

Семья выходцев из Егорьевска Хлудовых владела хлопчатобумажными фабриками, строила железные дороги. Алексей Иванович Хлудов собрал уникальную коллекцию древних русских рукописей и старопечатных книг. Среди них - сочинения Максима Грека, «Источник знания» Иоанна Дамаскина в переводе и с комментариями князя Курбского (автора гневных писем Ивану Грозному). Всего же коллекция насчитывала более тысячи книг. В 1882 г. после смерти Хлудова, драгоценное собрание, согласно его воле, передали Никольскому Единоверческому монастырю в Москве. Брат Алексея, Герасим Иванович, тоже был заядлым коллекционером: собирал картины русских художников. Хлудовы, как и Бахрушины, не жалели денег на благотворительность: построили на свои средства богадельню, бесплатные квартиры для неимущих, палаты для неизлечимо больных женщин и детскую больницу.

Эта династия дала России немало талантливых людей: промышленников, врачей, дипломатов. Вспомним хотя бы Пётра Кононовича - пионера чайного дела в России, или Сергея Петровича – знаменитого русского эскулапа. Коллекционерами были многие Боткины. Тайный советник и художник Михаил Петрович почти 50 лет собирал западноевропейскую живопись, терракотовые статуэтки, итальянскую майолику XV-XVII вв., а также русскую финифть. Живо интересовался творчеством художника Иванова: покупал этюды и даже издал его биографию. Василий Петрович и Дмитрий Петрович Боткины собирали картины европейских мастеров, были друзьями Павла Третьякова.

Мамонтовы

Богатая и многолюдная купеческая семья Мамонтовых «поднялась» на винном откупном промысле. Фёдор Иванович ещё в конце XVIII столетия прослыл щедрым благотворителем, за что удостоился посмертного памятника от благодарных жителей Звенигорода. Однако самой выдающейся фигурой среди Мамонтовых был Савва Иванович. Природа щедро наделила его талантами: певец (учился в Италии), скульптор, театральный режиссёр, драматург. Именно Савва открыл миру талант Шаляпина, Мусоргского и Римского-Корсакова. В собственном театре он ставил оперы, декорации к которым писали Поленов, Васнецов, Серов, Коровин. Савва Иванович помог добиться признания Врубелю: на свои средства построил для художника павильон и выставил в нём его картины. Имение Саввы Ивановича, Абрамцево, стало «приютом спокойствия, трудов и вдохновения» для многих талантливых художников и артистов.

Морозовы

Диапазон культурной деятельности династии Морозовых огромен: люди они были на редкость талантливые. Савва Тимофеевич Морозов многое сделал для Художественного театра (МХТ). Он был увлечен революционным движением, боготворил Максима Горького. Брату Саввы, Сергею Тимофеевичу, Москва обязана созданием Кустарного музея. Он собирал произведения русского декоративно-прикладного искусства ХVII-ХIХ вв., стараясь сохранить их национальный колорит и традиции. После революции музей в знак уважения к его заслугам переименовали в Музей народного искусства им. С.Т. Морозова. Михаил Абрамович Морозов с юных лет коллекционировал русскую и французскую живопись, но, увы - скончался в 33 года. Его собрание передали Третьяковской галерее. Известным меценатом был и Иван Абрамович Морозов, именно он стал первым покровителем безвестного витебского художника Марка Шагала. В 1918 г. Иван Абрамович покинул Россию. Его богатую коллекцию живописи распределили между собой Музей изобразительных искусств им. Пушкина и Эрмитаж.

Представители рода Щукиных сохранили для нас поистине уникальные сокровища. Петр Иванович был крупнейшим собирателем русской старины. Чего только не было в его коллекции: редкие книги, древнерусские иконы и монеты, серебряные украшения. В 1905 г. Петр Иванович подарил свое собрание Москве, в каталоге ценностей значилось 23 911 предметов! Полотна голландских живописцев Дмитрия Ивановича Щукина по сей день являются жемчужиной Пушкинского музея. А на картинах французских импрессионистов, приобретённых Сергеем Ивановичем Щукиным, выросло целое поколение русских художников-авангардистов. Он обладал удивительным чутьём на талант. Когда Щукин познакомился в Париже с Пикассо, тот был безвестным нищим художником. Но уже тогда проницательный русский купец говорил: «Это – будущее». Шесть лет Сергей Иванович спонсировал Пикассо, покупая его полотна. Благодаря Щукину, появились в России картины Моне, Матисса, Гогена - художников, считавшихся во Франции «отверженными». Но после революции в России «отверженным» оказался Щукин, и ему пришлось эмигрировать во Францию. Горькая ирония судьбы. В конце 1920-х гг. среди русских эмигрантов прошёл слух, будто Щукин требует у большевиков возвращения своей национализированной коллекции. Но Сергей Иванович домыслы опроверг: «Я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там».

Дмитрий Казённов