Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Его пример другим наука;

Так начинается роман «Евгений Онегин», написанный Пушкиным. Фразу для первой строки Пушкин позаимствовал из басни Крылова «Осел и мужик». Басня была напечатана в 1819 году, и еще была на слуху у читателей. Фраза «самых честных правил» была высказана с явным подтекстом. Дядя служил добросовестно, выполнял свои обязанности, но, прикрываясь «честными правилами» во время службы, не забывал о себе любимом. Он умел приворовывать незаметно, и сделал приличное состояние, которое доставалось теперь . Эта способность сделать состояние, и есть другим наука.

Пушкин устами Онегина иронизирует по поводу дяди и его жизни. Что остается после него? Что он сделал для отечества? Какой след оставил своими делами? Приобрел небольшое имение и заставил других уважать себя. Но это уважение не всегда оказывалось искренним. В нашем благословенном государстве чины и заслуги не всегда зарабатывались трудами праведными. Умение подать себя в выгодном свете перед вышестоящими, способность завести выгодные знакомства и тогда, во времена Пушкина и сейчас, в наши дни, работают безотказно.

Онегин едет к дяде и представляет себе, что ему теперь придется изображать перед ним любящего племянника, слегка лицемерить, а в душе думать о том, когда же черт приберет больного.

Но Онегину в этом отношении несказанно повезло. Когда он въехал в деревню, дядя уже лежал на столе упокоившийся и прибранный.

Делая анализ пушкинских стихов, литературные критики до сих пор спорят над значением каждой строки. Высказываются мнения, что «уважать себя заставил», означает - умер. Это утверждение не выдерживает никакой критики, поскольку, по мнению Онегина, дядя еще жив. Не надо забывать о том, что письмо от управляющего скакало на лошадях не одну неделю. Да и сама дорога у Онегина заняла времени не меньше. Так и получилось, что Онегин попал «с корабля на похороны».

Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Его пример другим наука;

Но, боже мой, какая скука

Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!

Анализ «Мой дядя самых честных правил» — первой строфы Евгения Онегина

В первых строках романа Пушкин описывает дядю Онегина. Фраза «самых честных правил» взята им из . Сравнивая дядю с персонажем из басни, поэт намекает, что его «честность» была лишь прикрытием хитрости и изворотливости. Дядя умел искусно подстраиваться под общественное мнение и, не вызывая никаких подозрений, проворачивать свои темные делишки. Таким образом он заслужил доброе имя и уважение.

Серьезная болезнь дяди стала очередным поводом привлечь к себе внимание. Строка «и лучше выдумать не мог» раскрывает мысль, что даже из недуга, который может стать причиной смерти, дядя Онегина пытается (и это ему удается) извлечь практическую пользу. Окружающие уверены, что он заболел из-за пренебрежительного отношения к своему здоровью ради блага ближних. Это кажущееся бескорыстное служение людям становится причиной еще большего уважения. Но он не в силах обмануть племянника, которому известна вся подноготная. Поэтому в словах Евгения Онегина о болезни присутствует ирония.

В строке «его пример другим наука» Пушкин снова использует иронию. Представители высшего общества в России всегда делали из своей болезни сенсацию. Главным образом это было связано с вопросами наследства. Вокруг умирающих родственников собиралась толпа наследников. Они всячески старались добиться благосклонности больного в надежде на вознаграждение. Громко провозглашались заслуги умирающего и его мнимая добродетель. Вот такую ситуацию и ставит в пример автор.

Онегин является наследником своего дяди. По праву близкого родства он обязан проводить «и день, и ночь» у изголовья больного и оказывать ему любую помощь. Молодой человек понимает, что должен этим заниматься, если не хочет лишиться наследства. Не стоит забывать, что Онегин – всего лишь «молодой повеса». В своих искренних размышлениях он выражает настоящие чувства, которые метко обозначены фразой «низкое коварство». И ему, и дяде, и всем окружающим понятно, почему племянник не отходит он постели умирающего. Но реальный смысл покрыт фальшивым налетом добродетели. Онегину невероятно скучно и противно. На его языке постоянно вертится единственная фраза: «Когда же черт возьмет тебя!».

Упоминание черта, а не Бога, еще больше подчеркивает ненатуральность переживаний Онегина. В действительности «честные правила» дяди не заслуживают райской жизни. Все окружающие во главе с Онегиным с нетерпением ждут его смерти. Только этим он окажет обществу настоящую неоценимую заслугу.

Со школьной скамьи помню первую строфу из «Евгения Онегина» А.С. Пушкина.
Роман написан исключительно просто, с безукоризненной рифмой, классическим четырёхстопным ямбом. Причём каждая строфа этого романа – это сонет. Вы, конечно знаете, что строфа, которой написано это произведение Пушкина названа «Онегинской». Но первая строфа, до того показалась мне классической и, как бы, применимой к изложению почти любой темы, что я попробовал написать стихотворение, используя рифму этой строфы, т. е. последние слова каждой строки, выдерживая тот же ритм.
Для напоминания читателю, сначала привожу указанную строфу Пушкина, а за тем своё стихотворение.

Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука,
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь
Не отходя ни шагу прочь.
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя,
Когда же чёрт возьмет тебя.

Нет у любви особых правил,
Ты просто взял и занемог.
Вдруг, чей-то взгляд болеть заставил,
Иль поцелуй заставить мог.
Любовь, ведь сложная наука
И это радость, а не скука,
Терзающая день и ночь,
Не уходя из сердца прочь.
Любовь способна на коварство,
Игрой способна забавлять
И войн исходы поправлять,
Иль вашей быть хандре лекарство.
На поиск сей, не трать себя,
Она сама найдёт тебя.
07 апреля 2010 г.

Как-то, давно, я нашёл в Интернете занимательную игру – коллективное написание сонета. Очень забавно. И, после написания, выше указанного стихотворения, мне пришла в голову мысль, предложить вам, дорогие читатели, поэтическую игру – писать сонеты, используя последние слова строк первой строфы «Евгения Онегина»
Хорошая зарядка для мозгов.
Но меня терзали сомнения, можно ли это делать? То есть, существуют рамки конкретных слов, ограничивающих тему.
Я снова выписал в столбец последние слова и, перечитав их, почему-то вспомнил «У последней черты» В. Пикуля. Наверное, из-за слов: заставил, коварство, лекарство. Я немного подумал и написал вот что:

Распутин Гришка жил без правил,
Гипнозом с детства занемог
И лечь в постель к себе заставил
Пол-Питера и больше б мог.
Не нравилась сия наука
Мужам, чьих жен терзала скука.
Они решили в одну ночь
Дух выпустить из старца прочь.
Ведь выдумал, прохвост, коварство
Себя распутством забавлять:
Здоровье дамам поправлять,
Давая плотское лекарство.
Знай, если пустишь в блуд себя,
То яд в мадере ждёт тебя.
14 апреля 2010 г.

Но и после этого у меня были сомнения - чувство невозможного описать любую тему. И я со смехом, спросил сам себя: Вот, например, как изложить простой детский стишок «Гуси мои гуси». Опять выписал последние слова. Оказалось, глаголы относятся к существительным мужского рода. Ну, что ж, чтобы сказать про бабусю, ввёл новый персонаж – деда. И вот, что получилось:

Чтя список деревенских правил,
Дед птицеводством занемог.
Бабусю он купить заставил
Гусей двух. Но ведь сам же мог.
Пасти гусей – сия наука
Его томила, словно скука
И, улучив темнее ночь,
Уплыли гуси лужей, прочь.
Стенает бабка – вот коварство,
Не будут гуси забавлять
И настроенье поправлять,
Ведь гогот их – душе лекарство.
Мораль запомни – тешь себя
Лишь тем, что радует тебя.
21 апреля 2010 г.

Отложив мысль о размещении этих стихов, я как-то задумался о нашей быстротечной жизни, о том, что в стремлении заработать деньги, люди часто теряют душу и, решил написать стихотворение, но, вспомнив свою затею, уже без тени сомнения, изложил мысли с той же рифмой. И вот что получилось:

Диктует жизнь одно из правил:
Здоров ли ты, иль занемог,
Век прагматичный всех заставил
Бежать, чтоб каждый выжить мог.
В развитии спешит наука
И, позабыв, что значит скука,
Толкает бизнес день и ночь
От старых технологий прочь.
Но в беге этом есть коварство:
Успех начнёт лишь забавлять –
Вас жёсткость станет поправлять,
То Мефистофелю лекарство.
Удачу даст, но для себя,
Он душу вынет из тебя.
09 июня 2010 г.

Итак, приглашаю всех принять участие в написании стихов с Пушкинской рифмой из указанной строфы «Евгения Онегина». Условие первое - любая тема; второе - четкое соблюдение Пушкинского ритма и длины строки: третье – конечно, приличная эротика допускается, но, пожалуйста, без пошлости.
Для удобства прочтения, с вашего согласия, я буду копировать ваши стихи ниже со ссылкой на вашу страницу.
Незарегистрированные читатели тоже могут принять участие. На моей первой странице по этому адресу: есть строка: «отправить письмо автору». Пишите со своего мэйла и я вам обязательно отвечу. И, с вашего согласия, могу так же поместить ваш стих ниже, под вашим именем.
Конечный пункт нашей игры – издание книги к годовщине А.С. Пушкина под названием «Мой дядя самых честных правил». Можно это сделать в рамках альманахов издаваемых владельцами сайта, а можно отдельно. Организацию могу взять на себя.
Минимум – собрать пятьдесят стихов, по одному на страницу. Получится сборник в 60 страниц.

С уважением ко всем.
Юрий Башара

P.S. Ниже публикую участников игры:

Бог написал нам 10 правил,
Но коль ты чувством занемог,
Все их нарушить Он заставил,
И лучше выдумать не мог.

Любовь по Богу – лишь наука.
В Его раю такая скука -
Сиди под древом день и ночь,
От ближнего ни шагу прочь.

Шагнуть налево - вишь – коварство,
Плодись – Его чтоб забавлять.
Мы будем Бога поправлять,
Ходьба налево нам - лекарство,

Заветы пишем для себя,
И – главный: я хочу тебя.

Есть у любви немного правил,
Но без любви ты б занемог.
А с нелюбимым кто б заставил
Тебя прожить? А ты бы мог?
Пусть будет девушкам наука:
Ах, Боже мой, какая скука,
С ним проводить и день и ночь,
Ведь - дети, долг, уйдешь ли прочь?
А разве это не коварство,
Его ночами забавлять,
Подушки на ночь поправлять,
И перед этим пить лекарство?
Это не грех - забыть себя?
О, это ужас для тебя…

Но вдруг внезапно занемог,
Он подмастерьев сам заставил
Его в кувшин засунуть! Мог

В кувшине ж оказалась скука,
Темно, как в северную ночь
И вылезти б уже не прочь,
Но вот жестокое коварство:
Никто не сможет забавлять
И его позы поправлять.

Из тьмы бы выпустить себя,
И мОлит Джин о том тебя.

У жизни есть одно из правил:
Любой, хоть раз, но занемог
Любовным чувством и заставил
Себя пойти на всё, что мог.
А коль Завет Вам не наука,
Вас на измену Ваша скука
Толкнуть, способна день и ночь.
И бог, и правила – всё прочь.
То ж не любовь, а то – коварство,
Тут дьявол будет забавлять,
Законы Божьи поправлять,
Давая ложное лекарство.
Всё это – байки для себя,
За всё накажет Бог тебя.

Лень лодыря убьет вне правил,
Уж коль он ею занемог,
Как ржёй себя ей съесть заставил,
Быстрей чем пасть в работе мог.
И вот, что нам гласит наука:
Не только неудач ведь скука
Карает нас и день и ночь –
Других удачи - губят прочь.
Лень – дочь богатства - вот коварство,
Мать бедности, чтоб забавлять
Начнёт кошель Ваш поправлять,
Даруя праздности лекарство.
Бездельем лишь утешь себя,
Лень, несомненно, ждёт тебя.

Рецензии

Позабавили и заразили:
...
Давным-давно страной Джин правил,
Но вдруг внезапно занемог,
Он подмастерьев сам заставил
Его в в кувшин засунуть! Мог
Лишь самый умный. Всем наука,
В кувшине ж оказалась скука,
Темно, как в северную ночь
И вылезти б уже не прочь,
Но вот жестокое коварство:
Никто не сможет забавлять
И его позы поправлять.
А чтоб размяться есть лекарство.
Из тьмы бы выпустить себя,
И мОлит Джин о том тебя.

А. Е. ИЗМАЙЛОВ

<«Евгений Онегин», глава I>

Спешим, хотя немножко и опоздали, известить любителей отечественной поэзии, что новая поэма А. С. Пушкина, или, как сказано в заглавии книжки, роман в стихах , или первая глава романа «Евгений Онегин» отпечатана и продается в книжном магазине И. В. Сленина, у Казанского моста, по 5 руб., а с пересылкою по 6 руб.

О целом романе, особливо о плане его и о характере изображаемых в нем лиц, судить по одной главе невозможно. Итак, скажем только о слоге. Рассказ превосходен: везде видна непринужденность, веселость, чувство и картинная поэзия * 1 . Стихосложение (versification) превосходно: молодой Пушкин давно уже занимает почетное место между лучшими нашими версификаторами, число которых и теперь еще, к сожалению и к удивлению, не так-то велико.

Пользуясь с умеренностию правом журналиста-библиографа 3 , представим здесь небольшой (впрочем, не самый еще лучший) образчик слога, или рассказа, из «Евгения Онегина».

Служив отлично, благородно,

Долгами жил его отец,

Давал три бала ежегодно

И промотался наконец.

Судьба Евгения хранила:

Сперва Madame за ним ходила,

Потом Monsieur ее сменил,

Ребенок был резов, но мил.

Monsieur l’Abbé, француз убогий,

Чтоб не измучилось дитя,

Учил его всему шутя,

Не докучал моралью строгой,

Слегка за шалости бранил

И в Летний сад гулять водил.

Когда же юности мятежной

Пришла Евгению пора,

Пора надежд и грусти нежной,

Monsieur прогнали со двора.

Вот мой Онегин на свободе;

Острижен по последней моде;

Как dandy лондонский одет;

И наконец увидел свет.

Он по-французски совершенно

Мог изъясняться и писал;

Легко мазурку танцевал

И кланялся непринужденно;

Чего ж вам больше? Свет решил,

Что он умен и очень мил.

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь,

Так воспитаньем, слава Богу,

У нас не мудрено блеснуть.

Онегин был, по мненью многих

(Судей решительных и строгих),

Ученый малый, но педант.

Имел он счастливый талант

Без принужденья в разговоре

Коснуться до всего слегка,

С ученым видом знатока

Хранить молчанье в важном споре

И возбуждать улыбку дам

Огнем нежданных эпиграмм.

Каков же портрет воспитанного по моде русского дворянина? В каждом почти стихе разительная, характерная черта. Как кстати упомянуто здесь о Madame, Monsieur!.. А убогий - нельзя было удачнее прибрать эпитета важному наставнику французу, который учил шутя всему резвого милого малютку, даже в Летнем саду . - Но увы! пришла пора и прогнали со двора Monsieur l’Abbé . О неблагодарность! А не он ли выучил Евгения всему , т. е. совершенно изъясняться по-французски и… писать ! - Но у Евгения был другой еще наставник, и верно уж француз , который научил его кланяться непринужденно и легко танцевать мазурку, так же легко и ловко, как танцуют ее в Польше… Чего ж вам больше ? - Строгие, решительные судьи признали Евгения не только ученым, но даже… педантом . Вот что значит:

Без принужденья в разговоре

Коснуться до всего слегка ,

С ученым видом знатока

Хранить молчанье в важном споре .

Довольно в этой книжке картинных описаний; но самое полное и самое блестящее из них есть, без сомнения, описание театра. Прекрасна также похвала прекрасным женским ножкам. Не соглашаемся, однако, с любезным сочинителем, будто вряд ли можно найти в России целой три пары стройных женских ног .

Ну как сказать он это мог?

Как стройны ножки, невелики

У Евфрозины, Милолики,

У Лидии, У Ангелики!

Вот я насчитал четыре пары.

А может быть, во всей России есть

По крайней мере пар пять, шесть! 4

В «Предуведомлении» к «Евгению Онегину» замечательны следующие слова: «Да будет нам позволено обратить внимание читателей на достоинства, редкие в сатирическом писателе: отсутствие оскорбительной личности и наблюдение строгой благопристойности в шуточном описании нравов». - В самом деле, эти два достоинства всегда были редки в сатирических писателях, особенно редки в нынешнее время. За «Предуведомлением» следует «Разговор книгопродавца с поэтом». Желательно, чтобы всегда говорили у нас так умно, как здесь, не только книгопродавцы, но и поэты, даже в преклонные леты.

Сноски

* «Описывать мое же дело» 2 , - говорит сочинитель на 21 стран. И правда: он мастер, и большой мастер, этого дела. Картины его отличаются не только нежностию кисти и свежестию красок, но нередко сильными, смелыми, резкими и характерными, так сказать, чертами, что показывает необыкновенное дарование, т. е. счастливое воображение и наблюдательный дух.

Примечания

А. Е. ИЗМАЙЛОВ
<« Евгений Онегин». Глава I>

Благ. 1825. Ч. 29 № 9 (выход в свет 5 марта). С. 323-328. Из раздела «Книжные известия». Подпись: И.

1 I глава «Евгения Онегина» вышла в свет 16 февраля 1825 г. Измайлов писал П. Л. Яковлеву 19 февраля: «На сих днях вышла новая поэма Пушкина, или роман, или только первая глава романа "Евгений Онегин". Плана вовсе нет, но рассказ - прелесть» (ЛН. Т. 58. С. 47-48).

2 Гл. I, строфа XXVI.

3 Раздел «Известия о новых книгах», в котором напечатана данная статья, носит критико-библиографический характер.

4 Ср. также стихотворение «Ангелике» за подписью Лардем, опубликованное в «Благонамеренном» со следующим примечанием: «К сочинению сих стихов дало повод автору прекрасное обращение к ножкам в "Евгении Онегине"» (1825. Ч. 29. № 12. С. 479).

Pe€tri de vanite€ il avait encore plus de cette espe`ce d’orgueil qui fait avouer avec la me^me indiffe€rence les bonnes comme les mauvaises actions, suite d’un sentiment de supe€riorite€, peut-e^tre imaginaire.

Tire€ d’une lettre particulie`re

He мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть – рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.

Глава первая

И жить торопится, и чувствовать спешит.

Князь Вяземский

I

«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»

II

Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных. -
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.

III

Служив отлично-благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил;
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l’Abbe€, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.

IV

Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде;
Как dandy лондонский одет -
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.

V

Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.

VI

Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale ,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли;
Но дней минувших анекдоты,
От Ромула до наших дней,
Хранил он в памяти своей.

VII

Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.

VIII

Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, -
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.

IX

……………………………………
……………………………………
……………………………………

X

Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!

XI

Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!

XII

Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил!
Какие сети им готовил!
Но вы, блаженные мужья,
С ним оставались вы друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Фобласа давний ученик,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.

XIII. XIV

……………………………………
……………………………………
……………………………………