Библия и «Наука и здоровье» Мери Бейкер Эдди, основоположницы христианской науки.

Фотография: Sarah Nichols / Flickr.com

Значительная часть ученых считают себя верующими и многие из них не видят конфликта между своими научными и религиозными взглядами. Об этом говорится в отчете, опубликованном социологами из Университета Райса по данным масштабного опроса, проводившегося на протяжении последних четырех лет. Результаты исследования опубликованы на сайте университета, кратко о них сообщается в пресс-релизе.

Исследование проводилось в восьми странах - Франции, Гонконге, Индии, Италии, Тайване, Турции, Великобритании и США. Авторы опроса привлекли к исследованию физиков и биологов, так как именно эти науки исследуют происхождение человека и Вселенной, и, по словам авторов, религиозный и научный взгляды чаще всего не совпадают именно в этих двух областях. В исследовании участвовало 9 422 человека разного пола, возраста, религиозных взглядов и статуса из университетов и исследовательских институтов. Участники исследования ответили на вопросы анкеты, затем авторы исследования отобрали из них 609 ученых и провели с ними глубинные интервью. Среди тем, которые интересовали исследователей, были взаимоотношения науки и религии, как религия влияет на формирование программы исследований, на взаимодействие исследователей со студентами и решение этических вопросов.

Выяснилось, что более половины ученых из Гонконга (54 процентов), Италии (57 процентов), Тайваня (74 процентов), Индии (79 процентов) и Турции (85 процентов) считают себя религиозными. Атеисты составляют большинство среди ученых только во Франции (51 процент). Как и предполагали исследователи, в целом ученые менее религиозны по сравнению с населением страны в целом. Однако есть и исключения. Так, в Гонкоге 39 процентов ученых считают себя религиозными, в то время как среди всего населения страны религиозными считают себя лишь 20 процентов. В Тайване 54 процентов ученых религиозны, а в целом среди населения страны - только 44 процентов.

Распределение доли верующих, агностиков и атеистов среди опрошенных ученых в восьми странах.

Изображение: Ecklund, Elaine Howard, David R. Johnson, Sarah Hamshari, Kirstin R. W. Matthews, and Steven W. Lewis. 2015. A Global Lab: Religion among Scientists in International Context.

Далеко не все ученые полагают, что научные и религиозные взгляды конфликтуют между собой. В Великобритании и США так считают только треть опрошенных. При этом четверть гонконгских, тайваньских и индийских ученых считают, что наука и религия могут мирно сосуществовать и дополнять друг друга.

По данным Pew Research Center 5,8 миллиарда человек из 7 миллиардов населения Земли считают себя последователями той или иной религии. Большинство развитых стран и многие развивающиеся страны пытаются построить научную инфраструктуру. Тем не менее, по словам авторов опроса, до сих пор не проводилось глобальных исследований на тему влияния науки и религии друг на друга.

Примечание: В исходной редакции заметки утверждалось, что верующие составляют более половины среди опрошенных ученых. В действительности авторы исследования не делают такого утверждания в отчете, опубликованы только данные по отдельным странам. В пяти из восьми стран верующие, действительно, составляют большинство, однако авторы не приводят кумулятивных данных, на основании которых можно было бы говорить о суммарном преобладании верующих по всем исследованным странам. Редакция приносит извенения своим читателям.

Екатерина Русакова

О религиозных ученых

М.А. Гринзайд

Представляем Вашему вниманию список ученых (под учеными понимаются люди, занимающиеся естественными науками и математикой, мы намеренно сузили это понятие), чье мировоззрение было религиозным. Список этот ничего нового к дискуссии о науке и вере не прибавит, но он может удержать многих людей от ложных предпосылок, которые так часто мешают непредвзятой дискуссии. Если Вы считаете, что современная наука была основана людьми атеистических взглядов, Вы поймете, что это не так. Или, если Вы убеждены в том, что уж в современную эпоху ученый не может придерживаться религиозного мировоззрения, Вы тоже поймете, что это далеко не соответствует действительности. Более того, Вы убедитесь, что наука как метод очень тесно сочетается с верой в Создателя у подавляющего большинства самых значительных ученых.

Заглядывая в исторические работы, мы убедимся, что многое было сказано о той гармонии между наукой и верой, что была в Средние века. В эту эпоху произошел настоящий синтез между наукой и верой: были основаны первые университеты, оформила себя христианская философия, которая развилась в стройную систему, сформулирован научный метод. Неразрывность этих двух областей, религиозной и научной, веры и разума в Средние века была очевидна почти для всех мыслителей. Мы не будем пытаться здесь сформулировать подход средневековых мыслителей к этим проблемам, нам нужно лишь констатировать факт.

Одной из причин конца мироощущения средних веков был разрыв между наукой и верой, они уже не понимались как нечто взаимно-обсуловленное, стали появятся кажущиеся противоречия. Так, уже в XVII веке в научной среде появляются люди, открыто заявляющие о своем атеистическом мировоззрении. Мы начали свой обзор как раз с этого времени, когда мыслящий человек так или иначе должен был сделать выбор между мировоззрением позитивистским, светским или религиозным. То есть, религиозное мировоззрение перестало быть чем-то само собой разумеющимся. Нам могут возразить, что в то время было сильно влияние Церкви, и ученые вынуждены были хотя бы формально заявлять себя верующими, чтобы не подвергнуться санкциям и не потерять свои должности. Но уже Р.Бойль (1627-1691) учреждает лекции, призванные защитить христианскую веру от «печально известных неверных, а именно атеистов, деистов, язычников, иудеев и мусульман». Из этого мы заключаем, что в то время были люди, известные своим нерелигиозным мировоззрением, а значит, перед любым ученым был выбор. Или, если рассмотреть времена Блеза Паскаля, Рене Декарта, Францию XVII века, про эти времена также известно, что среди дворянства были распространены атеистические взгляды, известно, что Паскаль пытался оспорить эти взгляды. Мы также не можем не отметить, что почти все названные нами ученые активно отстаивали религиозный взгляд на жизнь, если бы они были скрытыми атеистами, то, формально признавая веру, они бы не совершали никаких активных действий. Более того, атеистические взгляды не просто существовали, они зафиксированы даже в средневековых рукописях, в том числе и в древнерусских. А если эти взгляды существовали и могли быть выражены в условиях почти абсолютного авторитета Церкви, то тем легче их было выразить и отстоять, когда авторитет этот ослабел.

Мы ни в коем случае не утверждаем, что этот список неоспорим, и мы не готовы гарантировать, что каждый из перечисленных ученых имел религиозное мировоззрение, напротив, в виду недостатка источников, наш список уязвим для критики. Но, тем не менее, почти в каждом случае мы пытаемся предъявить аргументы в пользу того, что конкретный человек придерживался (для нас менее важно, к какой религии он принадлежал и был ли он человеком верующим) религиозного мировоззрения. Причем, мы сознательно не включали в список людей, которые в конце жизни обратились в христианство, для нас было важным, чтобы человек последовательно придерживался определенного мировоззрения, религиозного. Так, например, мы не включили в список Джона фон Неймана, который перед смертью обратился к католическому священнику, что шокировало его друзей и что может быть расценено как его обращение, или Антони Флю, который под влиянием аргумента о тонкой настройке в конце жизни стал последовательным деистом. Для придания списку большей «надёжности» мы старались всеми силами избегать включения в него людей, о мировоззрении которых имеются противоречивые сведения: имена Менделеева, Павлова, Эйнштейна и многих других известных ученых, которые могут быть названы как религиозными так и нерелигиозными в наш список не вошли.

Единственное, что мы хотели бы показать этим списком, что не смотря на современные заверения в том, что позитивизм (или атеизм) и наука идут рука об руку, подавляющее большинство ученых отвергало позитивизм в качестве адекватного мировоззрения. Причем многие из представленных нами ученых были основоположниками новых областей науки, в нашем списке представлены почти все временные отрезки, включая современную эпоху и почти все возможные научные дисциплины. Напрашивается вопрос: если люди, наделенные выдающимися способностями к познанию действительности не теряли свою веру, а наоборот утверждались в ней и видели её неотрывно от своих занятий наукой, то есть, понимание устройства мироздания не лишало их веры, то, как можно вообще утверждать, что наука хоть как-то противоречит вере?

Так, средневековый взгляд на мир хоть и покинул умы ведущих философов и мыслителей, нашел себе подлинных союзников, как в лице основателей современной науки, так и в лице выдающихся ученых науки уже утвержденной в своих основаниях. Многие современные мыслители говорят нам, что это невозможно. Но что скажут сами ученые, какова их позиция, да и вообще, сколько их, среди всех ученых, каков их вклад в науку. Ответить на эти вопросы мы попытались данным списком.

Поясним его устройство. Чем более влиятелен вклад ученого в развитие науки, тем больше размер букв, которыми написано его имя, в диапазоне от 12 до 15. Эта характеристика достаточно субъективна, но в любом случае, как-то помогает ориентироваться в списке. Далее в скобках написаны годы жизни ученого, причем по каждой дисциплине список отсортирован по году рождения. После, курсивом написана вера ученого, и обоснование как его принадлежности к этой вере, так и его религиозного мировоззрения в целом. Для единичных случаев это обоснование отсутствует, но в этих случаях мы почти уверены, что оно неоспоримо. Вслед за обоснованием идет описание научных достижений ученого, обоснование его значимости для науки, уже без курсива. В квадратных скобках указан номер книги (в списке используемой литературы), на которую идёт ссылка и, через запятую, страница, по указанному изданию.

Список ученых с религиозным мировоззрением

Физика

Г.Галилей (1564-1642; католик; Опроверг аристотелевскую физику. Первым использовал телескоп для наблюдения небесных тел. Заложил основы классической механики, основывая её на экспериментальном методе, за что его часто называют отцом современной физики.

Б.Паскаль (1623-1662, католик-янсенист, религиозный философ, Паскаль защищал христианскую веру, спорил с Декартом, спорил с атеистами своего времени, порицал казуистику иезуитов, которые оправдывали пороки высшего общества (в письмах к провинциалу), автор многочисленных размышлений на философские и религиозные темы; религиозное мировоззрение Паскаля бесспорно; создал счетную машину-арфмометр. Опытным путем опроверг в то время господствующую аксиому, воспринятую от Аристотеля о том, что природа «боится пустоты», одновременно сформулировал основной закон гидростатики. В переписке с Ферма заложил основы теории вероятностей. Он также стоит у исходов проективной геометрии и математического анализа.

И.Ньютон (1643-1727, англиканин, взгляды близки к ереси арианства; Ньютон исследовал Библию, и своим трудом «Principia Mathematica» надеялся побудить мыслящего человека поверить в Бога; автор «математических начал натуральной философии», открыл дифференциальное и интегральное исчисление, основал классическую механику.

М. Мопертюи (1698-1759, католик, философ, Вольтер написал против него множество сатир, например «Доктор Акакий, папский лекарь», перед смертью ученый признал, что христианство «ведёт человека к величайшему благу при помощи величайших возможных средств».; ввел в механику понятие принципа наименьшего действия, причем сразу указал на его универсальную природу. Был первопроходцем в генетике, в частности некоторые находят, что его взгляды способствовали становлению теории эволюции и естественного отбора).

Л. Гальвани (1737-1798, католик; изучал богословие, хотел связать свою жизнь с Церковью, но выбрал путь науки; о глубокой религиозности Гальвани говорит его биограф профессор Вентуроли; в 1801 году об ученом пишет другой его биограф, Алиберт: «можно добавить, что, в своих публичных демонстрациях, он никогда не завершал свои лекции без призыва к свои слушателям к обновлению веры, всегда обращая их внимание на идею вечного Провидения, которое развивает, сохраняет и заставляет жизнь литься среди многих других видов вещей»; одним из первых исследовал электрофизиологию и «животное электричество». В честь него был назван феномен «гальванизм»).

А. Ампер (1775-1836, католик; ученому приписывают следующее высказывание: «Учись, исследуй земное это обязанность мужа науки Одной рукой исследуй природу, а другою, как за одежду отца, держись за край Божией ризы»; в 18 лет ученый считал, что в его жизни было три кульминационных момента: «Первое причастие, прочтение работы Антуана Томаса «хвалебная речь Декарту», и взятие Бастилии»; когда умерла его жена, Ампер выписал две строфы из Псалмов и молитву «О Господе, Боже Милостивый, соедини меня на Небесах с теми, кого ты разрешил мне любить на Земле», в то время его обуревали сильные сомнения, и в свободное время ученый читал Библию и Отцов Церкви; физик и математик; в электродинамике: установил правило для определения направления действия магнитного поля на магнитную стрелку («правило Ампера»), обнаружил влияние магнитного поля Земли на движущиеся проводники с током, открыл взаимодействие между электрическими токами, сформулировал закон этого явления («закон Ампера»). Внес вклад в развитие теории магнетизма: открыл магнитный эффект соленоида. Ампер был и изобретателем, именно он придумал коммутатор и электромагнитный телеграф. Ампер внес вклад и в химию, своими совместными работами с Авогадро).

Х.Эрстед (1777-1851, лютеранин (предположительно), в своей речи 1814 года, озаглавленной Развитие науки, понимаемое как задача религии (эту речь ученый поместил в свою книгу «The Soul in Nature», в ней он пишет, что данное выступление включает в себя многие идеи, которые более развиты в других частях книги, но здесь они представлены как единое целое), Эрстед утверждает следующее: «мы попытаемся установить наше убеждение о существующей гармонии между наукой и религией, показав, как человек науки должен смотреть на свои занятия, если он понимает их правильно, а именно, как на задачу религии». Далее идет длинное рассуждение, которое можно найти в книге; физик и химик, открыл, что электрический ток создает магнитное поле. Первый современный мыслитель, который подробно описал и назвал мыслительный эксперимент. Работы Эрстеда явились важным шагом на пути к унифицированному понятию энергии).

М.Фарадей (1791-1867; протестант, церковь Шотландии, после женитьбы служил дьяконом и церковным старостой в одном из домов собраний своей юности, исследователи отмечают, что «сильное чувство согласия между Богом и природой пропитывало собой всю его жизнь и работу»; внес вклад в электромагнетизм и электрохимию. Считается лучшим экспериментатором и одним из самых влиятельных ученых в истории науки. Открыл бензол. Заметил явление, названное им диамагнетизмом. Открыл принцип электромагнитной индукции. Изобретение им электромагнитных вращателей послужило основой для электродвигателя. В том числе благодаря его усилиям электричество стало использоваться в технологиях.

Д.Стокс (1819-1903, (предположительно) англиканин, в 1886 году стал президентом Института Виктории (Victoria Institute), целью которого было дать ответ эволюционному движению 60х годов, в 1891 Стокс выступил с лекцией в этом институте, также был президентом Британского и Зарубежного (Foreign) Библейского общества, активно занимался миссионерскими проблемами, он говорил «Я не знаю никаких здравых выводов науки, которые бы противоречили христианской религии»; физик и математик, автор теоремы Стокса, внес значительный вклад в развитие гидродинамики, оптики и математической физики.

Дж. Джоуль (1818-1889, англиканин (предположительно), Джоуль писал: «Феномен природы, будь то механическая, химическая, жизненная энергия , почти полностью продолжительно переходит сама в себя. Таким образом, поддерживается в порядок ничто не выведено из строя, ничто не потеряно навечно, но весь механизм, как он есть, работает гладко и гармонично весь управляем Божьей волей»; был одним из ученых, подписавших «Декларацию студентов Естественных и физических наук», написанной в ответ на волну Дарвинизма, пришедшую в Англию; Сформулировал первый закон термодинамики, открыл Закон Джоуля (мощности тепла при протекании электрического тока) . Первым посчитал скорость молекул газа. Вычислил механический эквивалент тепла.

В. Томпсон, лорд Кельвин (1824-1907, пресвитерианин, на протяжении всей жизни был набожным человеком, каждый день посещал церковь. Как видно из выступления ученого в «Christian Evidence Society» (организация, созданная, чтобы побороть атеизм в викторианском обществе), Томпсон считал, что его вера помогает ему познавать действительность, информирует его. В широком смысле этого слова, ученый был креационистом, однако он ни в коем случае не был «геологом потопа», можно сказать, что он поддерживал взгляд, известный как теистическая эволюция. Часто открыто не соглашался с последователями Ч. Дарвина, вступал с ними в споры; математический физик и инженер. Сформулировал первый и второй законы термодинамики, помог унифицировать возникающие дисциплины в физике. Он догадался, что существует нижний предел температуры, абсолютный ноль. Известен также как изобретатель, автор около 70 патентов.

Дж. Максвелл (1831-1879, христианин (евангелической веры), в конце жизни стал церковным старостой в Церкви Шотландии; в детстве посещал богослужения как в Церкви Шотландии (деноминация его отца) так и в Епископальной Церкви (деноминация его матери), в апреле 1853 года ученый обратился в евангельскую веру, из-за чего стал придерживаться антипозитивистских взглядов; физик, основное достижение которого состояло в формулировке классической теории электромагнетизма. Таким образом, он объединил до этого раздельные наблюдения, эксперименты и уравнения в электричестве, магнетизме и оптике в единую теорию. Эти его достижения были названы «Вторым величайшим объединением в физике» (после работ И. Ньютона). Максвелл также известен, как человек, создавший первую долговечную цветную фотографию в 1861 году).

Дж. Флеминг (1849-1945, конгрегационалист, Флеминг был креационистом и отвергал идеи Дарвина, считая их атеистическими (из книги Флеминга «Evolution or Creation?»). В 1932 году он помог основать «Движение против эволюции» («Evolution Protest Movement»). Флеминг однажды проповедовал в лондонской церкви Святого Мартина «что в полях», и проповедь его была посвящена свидетельству Воскресения. Большую часть своего наследства ученый завещал христианским благотворительным организациям, большая часть которых помогала нищим. Физик и инженер, считается отцом современной электротехники. Сформулировал два известных физике правила: левой и правой руки. Изобрел так называемую лампу Флеминга («Fleming valve»))

Д. Томсон (1856-1940, англиканин, Рэймонд Сиджер в своей книге «J. J. Thomson, Anglican» утверждает следующее: «Как профессор, Томпсон посещал вечернюю воскресную службу университетской часовни, и как глава университета, утреннюю. Более того, он проявлял интерес к Тринити Миссии в Кэмбервелле. С уважением к своей личной религиозной жизни, Томпсон неизменно молился каждый день, и читал Библию перед сном. Он действительно был верующим христианином!» физик, открыл электрон и изотопы . Лауреат Нобелевской премии по физике 1906 года за «открытие электрона и заслуги в области теоретических и экспериментальных исследований проводимости электричества в газах». Ученый также изобрел масс-спектрометр, открыл естественную радиоактивность у калия и показал, что водород имеет лишь один электрон на атом, в то время как предыдущие теория допускали множество электронов у водорода.)

М. Планк (1858-1947, католик (обратился за шесть месяцев до смерти), до этого - глубоко религиозный деист; в своей работе «Религия и естествознание» ученый написал (цитата проведена с контекстом, с начала абзаца) : «При таком совпадении следует, однако, обратить внимание на одно принципиальное различие. Религиозному человеку Бог дан непосредственно и первично. Из Него, Его всемогущей воли исходит вся жизнь и все явления как телесного, так и духовного мира. Хотя Он и непознаваем разумом, но тем не менее непосредственно проявляет себя через посредство религиозных символов, вкладывая свое святое послание в души тех, кто, веруя, доверяется Ему. В отличие от этого для естествоиспытателя первичным является только содержание его восприятий и выводимых из них измерений. Отсюда путем индуктивного восхождения он пытается по возможности приблизиться к Богу и Его миропорядку как к высшей, вечно недостижимой цели. Следовательно, и религия, и естествознание нуждаются в вере в Бога, при этом для религии Бог стоит в начале всякого размышления, а для естествознания - в конце»;
О сновоположник квантовой физики, лауреат Нобелевской премии по физике 1918 года. Сформулировал выражение для спектральной плотности мощности излучения абсолютно чёрного тела.

Пьер Дюгем (1861-1916, католик; часто спорил с Марселем по поводу религиозных взглядов; Д. Д. ОКоннор и Е.Ф. Робинсон в биографии Дюгема утверждают, что его религиозные взгляды сыграли большую роль в определении его взглядов научных; ученый также занимался философией науки, в свое главной работе он показал, что начиная с 1200 года наука не игнорировалась, и что Римо-Католическа Церковь поощряла развитие Западной науки.; известен своими работами по термодинамике (отношение Гиббса-Дюгема, уравнение Дюгема-Маргулеса), также внес вклад в гидродинамику, теорию упругости).

У. Брэгг (1862-1942, англиканин (возможно, англо-католик), дочь Брэгга, писала о вере ученого (из М. Гвендолен, «William Henry Bragg (1862 - 1942): Man and Scientist»): «Для У. Брэгга религиозная вера было готовность поставить все на гипотезу, что Иисус Христос был прав, и проверить это экспериментом по совершению дела милосердия на протяжении всей жизни Чтение Библии было обязательным. Брэгг часто говорил, что «если у меня вообще есть какой-либо стиль письма, то это все из-за того, что я был воспитан на Авторизованной Версии [Библии]». Он знал Библию и мог обычно выдать «главу или стих». Молодой профессор У. Брэгг стал церковным старостой в Церкви св. Иоанна в Аделаиде; он также получил разрешение проповедовать.»;
Л ауреат Нобелевской премии 1915 года за «заслуги в исследовании кристаллов с помощью рентгеновских лучей». Брэгг также создал первый прибор для регистрации дифракционной картины. Вместе с сыном он разработал основы метода определения структуры кристаллов по дифракционной картине рентгеновских лучей.

А. Комптон (1892-1962, пресвитерианин, Рэймонд Сиджер в своей статье «Compton, Christian Humanist», опубликованной в журнале «The Journal of the American Scientific Affiliation» пишет следующее: «Вместе с тем как Артур Комптон взрослел, расширялся и его кругозор, но это всегда был четки христианский взгляд на мир. На протяжении всей жизни ученый был активен в делах церкви, начиная с преподавания в воскресной школе и работы церковным старостой, заканчивая должности в «Presbyterian Board of Education»Комптон верил, что основная проблема человечества, вдохновляющий смысл жизни, лежит вне науки; по информации журанла «Times» за 1936 год, ученый некоторое время был диаконом в Баптисткой Церкви;
З а открытие «эффекта Комптона» был удостоен Нобелевской премии 1927 года. Изобрел метод демонстрации вращения Земли.

Ж. Леметр (1894-1966, католический священник (с 1923 года), окончил иезуитский колледж и католический университет Лувена, где получил образование в рамках классической томистской философии. С 1936 года член Понтификальной Академии Наук, президентом которой стал в 1960. Леметр считал, что вера может быть преимуществом для ученого: «По мере того, как наука проходит простую стадию описания, она становится истинной наукой. Также она становится более религиозной. Математики, астрономы и физики, например, являются очень религиозными людьми, за немногими исключениями. Чем глубже они проникают в тайну вселенной, тем глубже становится их убеждение, что сила, стоящая за звездами, электронами и атомами, есть закон и благость»; космолог, является автором теории расширяющейся Вселенной, Леметр первым сформулировал зависимость между расстоянием и скоростью галактик и предложил в 1927 году первую оценку коэффициента этой зависимости, известную ныне как постоянная Хаббла. Теория Леметра об эволюции мира начиная с «первоначального атома» иронично была названа «Большим взрывом» Фредом Хойлом в 1949 году. Это название, «Большой взрыв», исторически закрепилось в космологии).

В. Гейзенберг (1901-1976, лютеранин, хотя, к концу жизни его считали мистиком, так как его взгляды на религию не были ортодоксальными;
Л ауреат Нобелевской премии 1932 года за создание квантовой механики. В 1927 году ученый опубликовал свой принцип неопределенности, который принес ему всемирную известность.

Н. Мотт (1905-1996, христианин, приводим высказывание ученого по цитате Э.А. Дэвиса «Nevill Mott: Reminiscences and Appreciations»: «Я верю в Бога, который может ответить на молитвы, которому мы можем довериться и без которого жизнь на Земле была бы бессмысленной (сказкой, рассказанной умалишенным). Я верю, что Бог открыл Себя нам многими путями, через многих мужчин и женщин, и для нас, живущих на Западе, понятнейшее откровение через Иисуса Христа и тех, кто за ним последовал»; в 1977 году получил Нобелевскую премию по физике за «фундаментальные теоретические исследования электронной структуры магнитных и неупорядоченных систем».)

Н.Н. Боголюбов (1909-1992, православный; А.Н. Боголюбов пишет о нём: «Вся совокупность его знаний была единым целым, и основу его философии составляла его глубокая религиозность (он говорил, что нерелигиозных физиков можно пересчитать на пальцах). Он был сыном православной церкви и всегда, когда ему позволяло время и здоровье, он ходил к вечерне и к обедне в ближайшую церковь»; Доказал теорему «об остроте клина», создал совместно с Н.М. Крыловым теорию нелинейных колебаний. Создал последовательную теорию сверхпроводимости. В теории сверхтекучести вывел кинетические уравнения. Предложил новый синтез теории Бора квазипериодических функций).

Б.В. Раушенбах (1915(январь)-2001, православный; в одном из интервью ученый сказал: «Но ведь научного мировоззрения не бывает, это чушь и собачий бред! Наука и религия не противоречат друг другу, напротив дополняют. Наука царство логики, религия внелогического понимания. Человек получает информацию по двум каналам. Поэтому научное мировоззрение обкусанное мировоззрение, а нам нужно не научное, а целостное мировоззрение. Честертон сказал, что религиозное чувство сродни влюбленности. А любовь не побить никакой логикой. Есть другой аспект. Возьмем приличного, образованного атеиста. Сам того не понимая, он следует установлениям, которые возникли в Европе в последние две тысячи лет, то есть христианским правилам»; физик-механик, один из основоположников российской космонавтики. Провел уникальную работу по фотографированию обратной стороны луны. Под его руководством были созданы системы ориентации и коррекции полёта межпланетных автоматических станций «Марс», «Венера», «Зонд», спутников связи «Молния», автоматического и ручного управления космическими кораблями, пилотируемыми человеком.)

Ч. Таунс (1915(июль)-; протестант(Объединенная Церковь Христа); в своем интервью журналу «The Guardian» за 2005 год, ученый сказал, что «был воспитан Христианином, и в то время, как мои идеи менялись, я всегда чувствовал себя религиозным человеком», в том же интервью Таунс заявил следующее: «Что такое наука? Наука есть попытка понять как работает Вселенная, включая человеческий род. Что такое религия? Она есть попытка понять назначение и смысл Вселенной, включая род человеческий. Если существует это назначение и смысл, тогда оно должно быть взаимосвязано со структурой Вселенной и тем, как она работает. Поэтому вера должна научить нас чему-то в науке и наоборот»; один из создателей квантовой электроники, в 1964 году получил Нобелевскую премию по физике за «фундаментальные работы в области квантовой электроники, которые привели к созданию излучателей и усилителей на лазерно-мазерном принципе». В 1969 году совместно с другими учеными открыл т.н. «мазерный эффект» (излучение космических молекул воды на длине волны 1,35 см.), совместно с коллегой первым посчитал массу черной дыры в центре нашей галактики. Ученый также внес вклад и в нелинейную оптику: обнаружил вынужденное рассеяние Мандельштама- Бриллюэна, ввел представление о критической мощности пучка света и явлении самофокусировки, экспериментально наблюдал эффект автоколлимации света.

А. Шавлов (1921-1999, методист, Генри Маргено в своей книге «Cosmos, Bios, Theos: Scientists Reflect on Science, God, and the Origins of the Universe, Life, and Homo sapiens» приводит следующее высказывание ученого: «И вижу необходимость в Боге как во Вселенной, так и в своей жизни»; когда ученого спросили, является ли он человеком религиозным (Дэнис Брайан,1995. «The Voice of Genius: Conversations with Nobel Scientists and Other Luminaries»), то он ответил: «Да, я был воспитан протестантом и я был в нескольких деноминациях. Я хожу в церковь, в очень хорошую методистскую церковь.»; ученый также заявлял о том, что он ортодоксальный протестант; физик, получил Нобелевскую премию по физике 1981 года за «вклад в развитие лазерной спектроскопии». Помимо оптики, Шавлов также исследовал такие области физики как сверхпроводимость и ядерный магнитный резонанс.)

Ф. Дайсон (1923, христианин без деноминации, хотя взгляды Дайсона можно охарактеризовать как агностицизм (в одной из своих книг он написал, что не считает себя верующим христианином, но лишь практикующим и заявил, что не видит смысл в теологии, которая заявляет, что знает ответы на фундаментальные вопросы), ученый энергично не соглашается с редукционизмом, так, в своей темпелтоновской лекции, Дайсон сказал: «Наука и религия есть два окна, в которые люди смотрят, пытаясь понять Вселенную, понять почему они здесь находятся. Эти два окна открывают различный вид, но они направлены на одну и ту же Вселенную. Ни один из них не полон, оба они односторонни. Оба исключают существенные части реального мира. И оба они заслуживают уважения. Проблемы возникают, когда религия или наука заявляют, что все в мире им подведомственно»; теоретический физик и математик, известный своими работами по квантовой электродинамики, астрономии и ядерной инженерии).

А. Хьюиш (1924-, христианин, из письма Т. Дмитрову, автору книги «50 Nobel laureates and other great scientists who believe in God» в ответ на вопрос «Что Вы думаете о существовании Бога?»: «Я верю в Бога. Мне представляется бессмысленной та мысль, что вселенная и наше существование лишь случайность космического масштаба и что жизнь возникла в результате беспорядочных физических процессов, просто потому что для этого сложились благоприятные условия. Как христианин, я начинаю понимать смысл жизни благодаря вере в Творца, Чья природа отчасти открылась в Человеке, рожденном 2000 лет назад»; в 1974 году удостоен Нобелевской преммии по физике за «определяющую роль в открытии пульсаров».)

А. Салам (1926-1996, мусульманин; в своей нобелевской речи ученый цитирует Коран. Когда пакистанское правительство приняло поправку к конституции, объявляющей членов общины Ахмадья, к которой принадлежал ученый, в знак протеста, он покинул страну.
Лауреат Нобелевской премии по физике 1979 года, за работу об объединении электрослабого взаимодействия и слабых сил. Одними из его главный достижений были также: модель Пати-Салама, магнитный фотон, векторные мезоны, работа по сверхсимметрии.

А. Пензиас (1933-, иудей, в книге Джерри Бергмана «Arno A. Penzias: Astrophysicist, Nobel Laureate» приводится следующая цитата ученого: «Наилучшие данные, которые у нас имеются, представляют из себя то, что я бы сумел предсказать, имей я перед собой только Пятикнижие Моисеево, книгу Псалмов и Библию целиком»; в своих речах ученый часто говорил, что видит во Вселенной смысл, и указывал на нежелание научной среды принимать Теорию Большого Взрыва, так как она указывает на сотворение мира.; физик, за открытие реликтового излучения в 1976 году получил Нобелевскую премию по физике. С помощью мазера решил задачу увеличения точности настройки антенны.

Дж. Тейлор (1941-, квакер, мировоззрении ученого известно из книги Иштвана Харгитая «Candid Science IV: Conversations with Famous Physicists», на вопрос «Не могли бы вы рассказать о своем отношении к религии?» ученый ответил следующим образом: «Мы с семьей активные члены религиозной общины «Друзья», то есть квакерской общины. Религия составляет важную часть нашей жизни (особенно для нас с женой; для наших детей в меньшей мере). Мы с женой часто проводим время с другими верующими нашей общины; это помогает нам лучше осознать свое отношение к жизни, напоминает о том, для чего мы на земле и что мы можем сделать для других. Квакеры это группа христиан, верящих в возможность непосредственного общения человека с Духом, Которого мы называем Богом. Размышление и самосозерцание помогает общаться с этим Духом и узнавать многое о себе и о том, как следует жить на земле. Квакеры считают, что войны не способны разрешить противоречия и что долговременные результаты достигаются путем мирного решения проблем. Мы всегда отказывались и отказываемся участвовать в войне, но готовы служить своей стране другими способами. Мы верим, что в каждом человеке есть нечто Божественное, поэтому человеческая жизнь священна. В людях нужно искать глубину духовного присутствия, даже в тех, с кем вы расходитесь во взглядах»; физик, награжден Нобелевской премией по физике 1993 года за «открытие нового типа пульсаров, давшее новые возможности в изучении гравитации».)

У. Филлипс (1948-, методист, один из создателей «Международного общества за Науку и Религию»; известен своим частым участие в диалоге «веры и науки»; в своей автобиографии на сайте Нобелевской премии Филлипс пишет: «В 1979 году, после того, как Джейн (жена ученого, прим. перев.) и я переехали в Гэсерсбург, мы присоединились к Объединенной Методистской Церкви. Наши дети были для нас неисчерпаемым источником благословения, приключения и вызова. На то время мы с Джейн старались найти новые работы, и появление детей требовало тонкого равновесия между работой, домом и церковной жизнью. Но так или иначе, наша вера и наша юношеская энергия провела нас через эти времена.»; физик, лауреат Нобелевской премии по физике 1997 года за «создание методов охлаждения и улавливания атомов лазерным лучом».)

Забавно, что и попы, и всякие воцерковлёныши струхнули очень интересным образом. И поскольку понимают, что всякие авторитеты типа «иоаннов сергиевых» или «серафимов мощниных», громко именуемых Кронштадскими или Саровскими, абсолютно не работают вне этой сектанско-религиозной среды, то теперь попы всё чаще и чаще адресуются к тому, что многие из учёных были верующими, признавали бога и даже исполняли какие-то церковные обряды. И они всё больше и больше пытаются прижаться и притереться ко всей этой научной истории и ищут у неё защиты.

С этим необходимо разобраться, потому что это приобретает характер эпидемии, когда в пользу бога или в пользу какой-нибудь религиозной идеи начинают ссылаться на того или иного учёного.

Я Вам могу сказать более, чем говорят попы. Я могу Вам сказать, что и Исаак Ньютон и Пастер были религиозными фанатиками, и Теодор Шванн, и Эдисон, и Фламмарион были глубокими убеждёнными мистиками. Такие люди, как Джордж Кэрью Эклс, всерьёз убеждённый в существовании души, были не редкостью среди физиологов. Мы никуда не сможем деть Ухтомского, который был епископом, и не можем забыть о том, что Мендель был аббатом. На самом деле учёных, которые положительно относились к религии, огромное множество. Но давайте посмотрим, вообще означает ли это что-нибудь.

Что такое учёный? Это человек, который сделал некое открытие, то есть проявил в строго определённом вопросе некую безошибочность. Давайте посмотрим, распространяется ли эта безошибочность вообще на всё, с чем учёные имеют дело. Давайте посмотрим на набор смешных невероятных заблуждений и ошибок, которые были присущи потрясающим, великолепным, значительнейшим учёным. Например, тот же самый Исаак Ньютон был убеждён, что метеориты – это чепуха, потому что им вообще неоткуда падать. И тот же самый Исаак был убеждён и горячо проповедовал, что в соотношении исторических и археологических данных Земля имеет 6 тысяч лет своего возраста.

Фрэнсис Бэкон был убеждён в злобном влиянии ведьм на качество посевов, Бехтерев Владимир Михайлович всерьёз говорил о цветотерапии, Либих не верил, что дрожжи являются живым организмом. Роберт Бойль, который Бойль – Мариотт, обязывал рудокопов докладывать, на какой глубине начинаются демонские гнёзда, и описывать, как выглядят гнёзда демонов. Бюффон был убеждён что в Америке, по сравнению со всеми остальными континентами, эволюция идёт гораздо медленнее, Кеплер считал, что кратеры на луне – это строения, которые воздвигли лунные жители, Фламмарион был убеждён, что на Луне есть растительность. А Галилео Галилей всерьёз полагал, что разговор Кеплера о том, что приливы и отливы это следствие влияния Луны, – это глупость и ребячество.

Мы таких примеров ошибок, абсолютных нелепостей можем насчитать десятки, сотни и тысячи. Например, был такой Жан-Жозеф Вирей, который в наиболее полном академическом издании антропологических сведений XIX века выказывал абсолютную уверенность в том, что у негров пот чёрного цвета. А Ганс Христиан Гюйгенс был абсолютно уверен в том, что на Юпитере настолько штормливые моря, что самой большой проблемой Юпитера является качественный такелаж для юпитерианского флота. Великий антрополог и, безусловно, величайший учёный своего времени Вирхов, когда-то принесённый ему череп неандертальца с презрением отверг, сказав, что какой это неандерталец, какой это древний человек, это русский казак-алкоголик, случайно погибший рядом с речушкой Неандерталь во время войны 1812-1813 года. То есть, мы ошибки видим на каждом шагу, мы понимаем, что успех в какой-то одной, небольшой области науки совершенно не гарантирует безошибочности даже в самой науке, я уже не говорю про какие-то более обширные, более широкие области.

Например, открыватель большого круга кровообращения Уильям Гарвей был привлекаем святейшей инквизицией для осмотра узниц инквизиции и определения, есть ли у этих узниц определённые дьяволовы пятна на коже. На совести Гарвея, как минимум, две девушки, у которых он нашёл два пятна Люцифера. Естественно, девчонок сожгли.

Религиозная вера – это некая убеждённость. Убеждённость в чём-то. И очень часто попы, или поповствующие, или воцерковлёныши предлагают нам взгляды учёных, абсолютно вырванные из контекста их жизни. Тот же самый Макс Планк мог быть вполне религиозным человеком в какой-то момент, а в какой-то момент он заявлял, что нет ничего глупее, чем идея христианского бога и он видит всю его абсурдность. Давайте посмотрим эту убеждённость у больших учёных. Насколько эта убеждённость была чистой и разумной?

Давайте вспомним, что и великий Гейгер, и Штарк, и Ланг, и даже Филипп Ленард активно участвовали в гитлеровском проекте по оснащению Третьего рейха атомным оружием. И даже безусловный авторитет, один из творцов квантовой теории Гейзенберг, больше других и с большим огоньком сделал для Третьего рейха в плане оснащения ядерным оружием, потому что именно Гейзенберг был автором и разработчиком атомного реактора, который для нацистской Германии должен был поставить сырьё для 10 или 12 атомных бомб сразу.

Как мы видим, с какой бы высоты ни была произнесена глупость, она глупостью и остаётся. И кто бы ни свидетельствовал о чём бы то ни было, он свидетельствует, в том числе, и о своей ошибке, и о своём праве на ошибку. Поэтому любые свидетельства любых учёных в вопросе бога и в вопросе религии на самом деле яйца выеденного не стоят. И относиться всерьёз к идее бога потому, что к ней относился всерьёз Гюйгенс, или Ньютон, или Вирхов, у нас ровно столько же оснований, сколь есть основания всерьёз относиться к теории о том, что на Юпитере сильные шторма, а череп неандертальца является черепом русского алкоголика, казака-дегенерата.

Комментарии: 25

Александр Невзоров

Ну, это такое занудное занятие. Притом, что я абсолютно не хочу эмоционировать, не хочу ничего говорить от себя. Дело опять касается взаимоотношений церкви и науки, при всей неоднозначности науки. О чём мы можем говорить? Даже в 1611 году, в связи с начинающимся тогда процессом Галилея, в Ватикане был созван трёхдневный кардинальский конклав, который на полном серьёзе решал: не грешно ли и допустимо ли, вообще, смотреть на небо в зрительную трубу. Но это пикантности. Помимо пикантностей я подготовил для Вас такой занудный списочек реальных жертв церкви. Тех реальных свидетельств реального, подлинного отношения церкви к науке.

Александр Невзоров

Тема урока: великий ученый-хирург Войно-Ясенецкий, благотворительность церкви, наука и математика на Руси.

Александр Невзоров

Тема урока: Премия «Серебряная калоша», врученная патриарху Кириллу, Андрей Рублев и каноническая трафаретная иконопись, история святых Петра и Февронии, врач-хирург Войно-Ясенецкий и теория кардиоцентризма, подвиг мученичества.

Александр Невзоров

Александр Невзоров о неопровержимых доказательствах правдивости теории эволюции на примере телесного образа Патриарха Гундяева.

Они очень разные и не всегда готовы назваться атеистами. Многие именуют себя агностиками, имея в виду, что попросту не берутся судить о столь высоких материях ограниченным человеческим умом. Ученому вообще непросто все время оставаться убежденным атеистом, ведь по роду своих занятий он обязан все подвергать сомнению. Но находятся и такие, кто отчаянно вступает в полемику и тщится доказать массам вредоносность религии - как «новые атеисты» Ричард Докинз и Дэниел Деннет, отстаивающие научное материалистическое мировоззрение

Верил ли Альберт Эйнштейн в бога? Многие верующие приводят Эйнштейна как пример выдающегося ученого, который был таким же верующим, как они. И это якобы опровергает идею, что наука противоречит религии или что наука атеистична. Однако Альберт Эйнштейн последовательно и недвусмысленно отрицал веру в персонифицированных богов, которые отвечают на молитвы или принимают участие в человеческих делах – а ведь именно такого рода богу поклоняются верующие, которые утверждают, что Эйнштейн был одним из них.

Верующие часто утверждают, что Эйнштейн тоже был верующим. В частности, приводят его поговорку "Бог не играет в кости [со Вселенной]" и цитату "в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди". Как видите, контекст здесь совершенно непонятен, и поэтому такое цитирование граничит с шулерством. В самом деле, неужели поговорка "черт побери" означает веру в нечистую силу? А чтобы понять смысл второй цитаты, нужно как минимум знать, что означало понятие религиозности для самого Эйнштейна. Именно поэтому нижеприведенный текст включает в себя не вырванные из контекста цитаты, а большие куски из книг, писем и статей

О науке, вере и выдающихся учёных, ставших исповедниками Православия в XX веке — нефтянике В.Н. Щелкачёве, математиках Д.Ф. Егорове и Н.Н. Лузине, геологе и тайном священнике Глебе Каледе нашему порталу рассказал доктор физико-математических наук, профессор Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова, зав. кафедрой математики факультета информатики и прикладной математики ПСТГУ Владимир Игоревич Богачёв.

— Владимир Игоревич, вы достаточно долго знали замечательного русского ученого-нефтяника Владимира Николаевича Щелкачева. Он всю жизнь оставался верующим человеком, никогда этого не скрывал и даже пострадал за веру Христову. Не могли бы Вы о нем рассказать?

— Действительно, Владимира Николаевича Щелкачева мы знали около четверти века. Можно даже сказать, что мы родственники: его сын — крестный нашего сына, а духовное родство иногда считается сильнее кровного.

Был исключительно интересным человеком. Он прожил долгую жизнь, почти век: родился в 1907 году, а скончался в 2005, немножко не дожив до своего столетия. Недавно в издательстве «Нефтяное хозяйство» вышла книга «Дорога к истине», — её можно порекомендовать всем, правда, не знаю, насколько она доступна.

Основную часть этой книги составляют его личные воспоминания — их, конечно, пересказать кратко невозможно, но в двух словах лейтмотив такой: вопросы взаимоотношений науки и веры, поиска личного пути — это, конечно, вопросы вечные, и сто лет назад они были столь же острыми, что и сегодня.

И вот Владимир Николаевич рассказывает, как он и другие люди его времени решали такие вопросы, — причем надо отметить, что тогда, наверное, всё это было ещё более драматично.

Он родился в 1907 году, и его пятнадцати-двадцатилетие, — возраст, когда человек вообще начинает задаваться «вечными» вопросами, — пришлось на послереволюционный период, гражданскую войну и первые годы после неё.

При этом надо учесть, что отец Щелкачева был боевым офицером — царской, разумеется, армии, полковником, — и несколько раз арестовывался новыми властями. Его выпускали, затем опять арестовывали, снова выпускали и забирали, — он прожил после революции около двадцати пяти лет и почти все это время провел в лагерях и ссылках.

Владимир Николаевич несколько раз тайно встречался с отцом, когда тот, будучи в ссылке, работал на каких-то огромных стройках, куда можно было проникнуть постороннему. Но на свободу он так и не вышел.

Так что Владимир Николаевич воспитывался в основном матерью, школу закончил рано — в 15 лет, — и оказался в большом городе: приехал в Москву поступать. Вырос он в верующей семье, а тут окунулся в новую пропаганду, которая была совершенно противоположна тому, что он усвоил дома.

И вот в какой-то момент у него, как у многих тогда, стали возникать сомнения в вере, которыми он, приехав домой, и поделился с матерью.

Та проявила очень большую мудрость. Не стала агитировать, а сказала примерно следующее: «Вот, ты с детства воспитывался в одних взглядах, а тут столкнулся с другими и засомневался. Если ты человек основательный, то должен, конечно, сделать для себя вывод не на основании поверхностных, эмоциональных впечатлений, а серьезно подумав, взвесив и всё для себя решив. Поезжай обратно в Москву, посиди в библиотеках, почитай, что пишут сторонники одного взгляда и что — другого, сделай выбор, и тогда скажешь мне, к чему ты пришел.

И я буду уважать тебя как человека, принявшего взвешенное решение, даже если для меня лично оно будет неприемлемо».

Так Владимир Николаевич и поступил, — вернулся в Москву и принялся читать. Он ко всем вопросам подходил методично, как к математическим проблемам.

Получил допуск в закрытый отдел библиотеки: в двадцатые годы часть фондов быстро перевели в категорию «для служебного пользования», но профессора еще могли давать студентам право брать книги оттуда. Вскоре это стало невозможно, но Владимир Николаевич успел прочитать труды отдельных философов, не говоря уже о множестве советской агитационной литературы.

Читал и сравнивал. Это чтение и сравнение произвело на него колоссальное впечатление. И он сделал действительно осознанный выбор.

Он понял, что вера — это не приверженность каким-то обрядам или культурная традиция семьи. Вера, — это действительно вопрос, который можно рационально, как научную теорию, для себя обосновать.

— Не столько, наверно, обосновать саму веру, сколько показать ошибочность её опровержений?

— И это тоже, но и более широко: свои взгляды можно обосновывать, как научные результаты. Это не значит, что их можно вывести логически, — было бы смешно думать, что в вопросах веры можно дать какие-то логические, научные доказательства.

Даже в такой наиболее формализованной науке, как математика, простейшие вещи очень часто оказываются в принципе недоказуемыми. Например, в арифметике, которая имеет дело с натуральными числами. Доказано, что есть некоторые уравнения, относительно которых нельзя установить, разрешимы они или нет. Это кажется парадоксальным: уравнение написано, и кажется, это очевидно — оно либо разрешимо, либо нет. Так и есть, но вот только средствами самой арифметики это установить невозможно.

— Теорема Гёделя о неполноте?

— Да. Это очень интересное явление. И если такое происходит с базовыми вещами, то смешно полагать, что с помощью научных доводов можно доказать или опровергнуть более кардинальные вещи.

— Но та же теорема Гёделя говорит, что всякая аксиоматическая теория либо противоречива, либо неполна. И в этом смысле можно, по крайней мере, сказать, что если в основании какой-то догматической системы лежат противоречивые основания, — как у католиков, например, — то уже по совокупности саму догматическую теорию рассматривать неинтересно, потому что всё, что угодно можно из этой теории вывести. Можно же так применить эту теорему?

— Я думаю, что на филологическом уровне можно сделать как раз другой вывод, — о том, что сами основания не находятся в сфере формальных, так сказать, «машинно-проверяемых» соотношений. Это факты, которые подтверждаются колоссальным опытом, — вот в каком смысле можно явления духовной жизни сравнивать, как это делал Владимир Николаевич Щелкачев, с наукой.

Есть факты, значит, есть какая-то эмпирика, и она действительно подлежит верификации.

Мировоззренческие истины не являются аксиомами или теоремами, которые откуда-то выводятся, — это эмпирическая . Владимир Николаевич эту науку постигал и был счастлив, что за почти столетнюю жизнь не разочаровывался в своих убеждениях.

Он проделал еще одну, очень интересную работу: стал собирать литературу, связанную с высказываниями известных ученых о вере.

Оказалось, что есть выдающиеся верующие ученые и столь же выдающиеся неверующие учёные. Сто лет назад было проведено такое исследование.

— Анкета Табрума?

— Да, англичанин Табрум разослал около 200 анкет самым крупным ученым того времени и от большинства из них — около 150 — получил ответы. Оказалось, что процент верующих ученых очень велик.

Если бы подобное исследование провели сейчас, то, скорее всего, процент оказался бы меньше. Ну, и что же следовало бы из этого? Думаю, что ничего.

Нет никаких оснований считать, что химики или физики, занимаясь своими узкими проблемами и достигнув в них, быть может, невероятных высот, обладают более весомым мнением по мировоззренческим вопросам, чем другие люди, — ну, никак нельзя с таким согласиться.

Конечно, если посмотреть, к кому сегодня апеллируют в средствах массовой информации, — к футболистам, актерам, певцам, — то обращение к ученым заслуживает, конечно, куда большего внимания. Тем ни менее, мне кажется, в принципе неправильно думать, что какая-то статистика среди какой-то категории людей что-то в этом вопросе определяет.

В отношении веры все люди равны, — независимо от того, чем они занимаются, и сколь велики их достижения.

Кстати, о статистике. Если посмотреть, сколько сейчас в России действительно православных, церковных людей, то выяснится, что совсем немного. Но так, наверное, было почти всегда, — и что-то подобное будет и в будущем.

Ещё до революции среди ученых, особенно в нашей стране, вырос процент нецерковных людей, хотя были и глубоко верующие люди — тот же Менделеев. А среди математиков — Егоров, учеником которого как раз и был Владимир Николаевич Щелкачев.

— Не могли бы вы рассказать о Егорове и Лузине , о том, чем обязаны им Московский Университет и вообще вся московская математическая школа?

— Егоров был старым, еще дореволюционным профессором. Он получил образование в России, потом, как тогда было принято, ездил во Францию и Германию. Хорошо владел несколькими языками и лично знал многих выдающихся ученых Европы, посещал их лекции, беседовал с ними. Уже в Москве Егоров стал одним из инициаторов современной системы работы со студентами, когда помимо обязательных дисциплин в программу включаются спецкурсы и семинары, на которых учащиеся делают доклады и занимаются научной работой.

Одна из основных заслуг Егорова — установление российского образования. У него, конечно, есть и личные научные достижения; скажем, одна из его теорем входит в университетскую программу, но, повторюсь, главным мне представляется его роль в организации нового для России вида образования.

Лузин был одним из самых известных студентов Егорова, в числе учеников которого были и другие замечательные учёные, — тот же выдающийся ректор Московского Университета Петровский. Лузин стал профессором перед самой революцией. Интересно, что докторское звание он получил за свою магистерскую диссертацию — ввиду её выдающегося значения.

Так вот, Лузин был учеником Егорова и воспринял от него многие традиции. А в свою очередь ученики Лузина составили уже целое созвездие.

— «Лузинское древо»…

— Да, «лузинское древо»: его ученики, ученики его учеников…

Если посмотреть, кто попадает в это древо, то мы увидим, что это — большинство нынешних российских математиков. Есть, конечно, ученые, которые восходят к каким-то другим истокам, но, несомненно, большинство имеют отношение к Егорову и Лузину. Так что расцвет российской математической науки, произошедший в 30-е годы, и её лидирующее положение, сохранившееся до настоящего времени, во многом заслуга Егорова и Лузина.

— И они оба были верующими людьми.

— Да, причем Егоров пострадал как верующий. Он никогда, даже в тяжелые годы гонений, не скрывал своих взглядов.

В каком смысле не скрывал? Он был человеком довольно замкнутым, никогда не занимался пропагандой, вообще считал, что вера — это личная область,

но он не скрывал своей позиции по вопросам, связанным с его убеждениями.

До самой смерти он был президентом Московского математического общества. В 20-е годы уже вовсю шли репрессии, — и вот он мог на заседании общества встать и сказать, что такие-то люди арестованы, их семьи находятся в бедственном положении, давайте соберем деньги.

До поры до времени это сходило ему с рук, а в 30-м было сфабриковано антицерковное дело.

Это была череда ударов по Православной Церкви. За несколько лет до этого была попытка формирования своего рода альтернативной церкви , а когда она бесславно провалилась, и стало понятно, что большинство верующих таким способом не разложить, то этот проект был заброшен, а на смену ему пришел новый способ давления — фабрикация дел.

Вот Егоров и попал вместе с целым кругом известных профессоров под такое дело. И Владимир Николаевич Щелкачев тоже оказался арестован по этому делу, хотя был тогда совсем молод — ему было всего 22. Несколько месяцев он провел в тюрьме, в одной камере с Егоровым.

Он очень интересно пишет про это в воспоминаниях, — в двух словах не перескажешь.

А Щелкачев сначала получил лагеря, но его сестре путем долгого хождения по инстанциям как-то удалось немножко ослабить приговор, и лагеря заменили ссылкой. Много лет Щелкачев провел вне Москвы, — только, по-моему, после войны ему удалось вернуться.

Из-за этих ссылок, из-за того, что он был оторван от математики, ему пришлось освоить новую профессию, — он стал заниматься нефтедобычей. И это оказалось делом всей его жизни. Щелкачев стал одним из крупнейших специалистов по нефтедобыче не только в России, но и в мире: хотя он и занимался нашими месторождениями, но очень тщательно проработал нефтедобычу в Америке.

— Теоретически?

— В каком смысле теоретически? Теоретическими вопросами, вплоть до уравнений, связанных с расчетом давления в скважинах, он тоже занимался, но он очень хорошо изучил месторождения Америки и был одним из крупнейших наших знатоков по тамошней нефтедобыче. И конечно, он не из теоретических соображений всё это изучил.

С конца 30-х до конца 70-х он участвовал в разработке самых крупных месторождений нефти. Даже в последние годы его жизни к нему обращались за консультациями, — это был выдающийся нефтяник. У него было множество правительственных наград, — в начале 50-х он даже стал лауреатом Сталинской премии первой степени.

— Видели ли окружающие во Владимире Николаевиче верующего человека?

— То, что он был верующим, знали многие, но не все, потому что он не занимался, как бы сейчас сказали, пропагандой. Но надо сказать, что когда узнавали, то это никого не удивляло: по всему его облику и, конечно, поведению можно было легко догадаться, что он христианин.

В то время люди особенно не афишировали свои убеждения. До начала 60-х советская интеллигенция вообще была крайне атеистична и всё дальше отходила от веры, а затем начался обратный процесс, причем, как ни странно, не среди гуманитариев, а среди «технарей», — физиков, математиков, инженеров.

Многие уже в зрелом возрасте приходили к вере, — например, я сам: это произошло, когда я уже стал студентом. Ну, сколько мне тогда было? Около двадцати. Тогда же я и познакомился с Владимиром Николаевичем.

На протяжении всей своей жизни он проповедовал христианские ценности. Может быть, не называя вещи своими именами, — понятно, что в советское время не допустили бы в явном виде христианскую проповедь, — но если сейчас почитать его выступления на представительных съездах, совещаниях, брошюрки, которые он издавал, совершенно не возникнет желания что-то оттуда вычеркнуть. То, что он говорил и писал, и сейчас годится. А ведь не так много, думаю, найдется выступлений — не по научным вопросам, а по мировоззренческим, — сделанным в советские годы, чтобы сейчас их авторам не было бы стыдно за то, что они тогда говорили.

— Как же вы познакомились?

— Через его сына, который давно уже священник , а тогда был физиком. Долгое время он был физиком-теоретиком, учеником Боголюбова , подготовил докторскую диссертацию, но когда решил стать священником, до защиты ее не довел.

Вполне мог защититься, но вышел на новое для себя поприще.

Еще тогда, в 70-х, он занимался новой историей Русской Православной Церкви и, в частности, событиями, связанными с Собором 1918 года, с избранием Патриарха и тем, что за этим последовало. На этой почве мы и познакомились, — он делал очень интересные доклады. Понятно, что тогда такие доклады не могли быть официальными, — все это происходило по студенческим домам.

— Как тогда в Университете относились к тому, что кто-то из преподавателей или студентов ходит в храм? Были ли какие-то послабления в этом отношении в начале 80-х?

— Послаблений не было. Даже в начале Перестройки, когда партийные чиновники принялись торговать государственным имуществом, и за границу уже пускали, и было очевидно, что всё падает, в отношении религии никакого послабления не было. До самого последнего момента [существования СССР — прим. ред .] давление на Церковь по инерции продолжалось.

Ещё могли, скажем, людей не рекомендовать в аспирантуру из-за того, что они верующие. Или кого-то куда-то не пустить, — если еще можно было кого-то не пустить на этом основании. Так было до середины 80-х, — и даже, мне кажется, до конца 80-х.

Во всяком случае, когда праздновалось тысячелетие Крещения Руси, это восприняли, как невероятное послабление. Хотя вот если из сегодняшнего дня посмотреть: что, собственно, произошло такого? Просто разрешили отпраздновать историческое событие, не больше — никакого продолжения не последовало, не было никаких послаблений в отношении Церкви.

А ведь это был уже 88 год, партийные чиновники, стоявшие на присматривающих должностях, были уже совсем другим озабочены, — бешено приватизировали бывшую общенародную собственность, — но, тем не менее, давление не ослабевало.

Изменения начались году в 90-91-м: церкви начали открываться, разрешили воскресные школы.

Конечно, нельзя сказать, что до этого были гонения — даже сравнить нельзя с тем, что происходило в 30-х, — но, несомненно, давление ощущалось.

Но, — еще раз хочу повторить, — Владимир Николаевич Щелкачев, хотя и никогда ни в какой оппозиции не был, никаких материалов нелегальных не распространял, всей своей деятельностью, и научной, и педагогической, несомненно, свидетельствовал о христианстве.

— Как бы тихо проповедовал своей жизнью, своим отношением к людям?

— Я бы не сказал, что тихо, а просто без громких слов. Но ярко. Да-да! Не только тем, как жил, но и тем, что искренне высказывал свои взгляды на то, как воспитывать молодежь. И это пример для нас, которому, может быть, не очень легко следовать.

Он много рассказывал о своих учителях, в первую очередь, о Егорове, Лузине, Лейбензоне. И интересовался не одной лишь математикой, но например, музыкой и другими вещами. У него было очень много интересных контактов с совершенно разными людьми. И где бы он ни работал, что-нибудь обязательно устраивал: дополнительные занятия, кружки… Где бы он ни был — в Грозном, в Алма-Ате, еще где-то, — всюду о нем помнят.

— Хотелось бы услышать о Владимире Николаевиче, как о живом человеке. Чем он запомнился, помимо своих рассказов, помимо отношения к делу?

Анна Николаевна Богачева : Позвольте мне.

— Конечно.

— Он мог проповедовать, даже если ничего не говорил. Просто своим обликом проповедовать. Это трудно передать словами. Говорили, что он похож на старорежимного генерала. Высокий, прямой. Это, конечно, далеко не исчерпывающая характеристика, но вот что в ней точно: он действительно чувствовал себя, как человек в строю. Он служил истине, не только в своей работе, но и вообще Истине. Это было по нему видно.

И, конечно, облик человека служащего, направленного к цели всем своим существом, проповедовал сам собою.

Может быть, жить рядом с таким человеком, находиться с ним в близких отношениях иногда было тяжело, — тот, у кого есть цель, часто действительно идет вперед как танк, и рядом с ним трудно.

— А вы его долго знали?

— Как и Владимир Игоревич, почти 25 лет. Я всегда дружила, и сейчас дружу с женой его сына, мы часто бывали у них дома. Общались не в формальной обстановке. Конечно, сугубо личных разговоров у меня с Владимиром Николаевичем не было, потому что я совсем другого поколения человек, но его образ очень много для меня значил.

— Образ человека дореволюционных времен?

— Не просто дореволюционных времен, а, можно сказать, вечный образ. Образ человека убежденного, христианина, — он, наверно, неизменен с апостольских времен, и Владимир Николаевич его собой являл.

— Наверняка, вы знали и других подобных людей?

В. И. Богачев : Да, хотелось бы вспомнить еще одного замечательного ученого-геолога — . С ним мы тоже общались довольно продолжительное время, причем о том, что он был тайным священником, узнали не сразу.

Вот тоже — какой человек! Прошел фронт, стал ученым, видным геологом. Очень много времени провел в геологических партиях по всей стране. Имел много трудов, был доктором наук. И в какой-то момент его рукоположили.

Церковь тогда была в большой опасности. Некоторые видные архиереи понимали, что нельзя иногда в открытую рукополагать, — либо власти кандидатуру не пропустят, либо человек окажется под их контролем, — и тогда рукополагали тайно.

Одним из таких тайно рукоположенных священников и был отец Глеб Каледа. И, по-моему, лет пятнадцать, если не больше, он был на таком положении — о том, что он священник, знали очень немногие близкие люди. Он всегда служил Литургию дома.

Ну, а уж потом, когда ситуация переменилась, вышел в открытое служение по благословению патриарха Алексия.

И вот отец Глеб тоже очень много занимался вопросами, связанными с наукой и верой. В частности, очень интересовался Туринской плащаницей. Собирал материалы по ней и даже опубликовал очень интересную брошюрку, — мне кажется, всем интересующимся этим вопросом надо ее обязательно прочесть. В ней ярко и сжато изложены основные сведения и различные научные гипотезы, связанные с Плащаницей. Это очень интересное чтение.

И в печати, и в проповедях отец Глеб говорил на ту же тему, что и Владимир Николаевич: о соотношении науки и веры.

Конечно, такие люди одним своим примером проповедовали.

Я, кстати, нашел, листая книжку отца Глеба о Туринской плащанице, слова Щелкачева: «Настоящая вера сродни науке. Ведь что такое наука? Это совокупность знаний, основанных на наблюдениях, опыте и умозаключениях. А что есть религиозная вера? Религиозная вера — это убеждения, также основанные на наблюдениях, опыте и умозаключениях». Вот это очень характерные для него слова. Мне кажется, он всей своей жизни доказывал эту точку зрения.

Религия признает Бога создателем нашего мира, а наука считает Вселенную саморазвивающейся системой. Как можно сочетать противоположных взгляда: креационизм и эволюционизм? Как можно объективно анализировать реальность, при этом веря, что в начале всех вещей было чудо, некая тайна? Эти вопросы мы задали четырем верующим ученым.

Они настоящие исследователи. Изучать истинную природу явлений, проникать в тайны реальности – для них это повседневная работа. Но в то же время они верующие люди: какая-то их часть принимает на веру невидимое, иррациональное, необъяснимое. Они не видят в этом противоречия. К своей вере они пришли уже зрелыми людьми.

Наука не всесильна, что она не может объяснить все подробности этого мира

Наши герои убеждены в том, что наука не всесильна, что она не может объяснить все подробности этого мира и что в нем остается нечто, неподвластное нашему разуму. Они не умаляют значения науки, однако именно вера дает им духовную опору в их поисках сути жизни, и каждый определяет ее по-своему.

Это «внутренний нравственный сторож» (для Марклена Конурбаева); «жизненная философия» (для Николая Верещагина); «стержень всей жизни» (для Александра Штанько); «то, что дарит ощущение смысла жизни» (для Марии Тимофеевой). Они выбрали путь между безоговорочным доверием к науке и буквальным толкованием священных текстов . И пытаются сказать, что можно верить в Бога, сражаясь в то же время за прогресс человеческого знания.

«Это основа моей жизненной философии»

Николай Верещагин, математик, профессор МГУ, православный

«Вне всякого сомнения, мир гораздо сложнее, чем наше научное воображение может себе представить. Мне кажется, например, крайне сомнительным представление о том, что жизнь и сознание могли зародиться и прогрессировать вследствие чисто случайных процессов. А без веры в загробную жизнь существование в этом мире мне кажется просто бессмысленным.

Наука строит модели окружающего мира, доступного нам в ощущениях, с помощью научных методов. Я высоко ценю их и использую научные модели везде, где это возможно. Но они имеют свои пределы. С их помощью трудно построить хорошую модель, скажем, семьи. Поэтому по вопросу о том, как правильно поступить в какой-то жизненной ситуации, например в семейной жизни, я обращусь к батюшке, а не к ученому.

Вера стала основой моей жизненной философии и поэтому руководит моими поступками в обычной жизни . Что касается занятий наукой, то я верю, что неожиданные идеи приходят к нам в голову не сами по себе, а подсказываются Богом или его ангелами. Когда я улавливаю такую идею, я радуюсь, что мое сознание достаточно созрело для ее восприятия и что я достаточно хорошо проникся предметом».

«Вера помогла мне понять смысл»

Мария Тимофеева, психоаналитик, православная

«По первому образованию я физик, окончила МФТИ. Но мне остро не хватало иных жизненных смыслов, и после долгих поисков я пришла к психоанализу. Возникла прекрасная иллюзия, что я нашла ответы на все свои вопросы.

А в 1991 году на моих глазах произошла трагедия – утонул коллега, молодой яркий психолог. И вся конструкция, которую я внутри себя выстроила, рухнула в один момент. Я перестала видеть смысл и в психологии, и вообще в чем-либо. Случай привел меня в город Курчатов к священнику отцу Георгию Нейфаху. Почти месяц я жила в его семье, ходила с ним на службы. Мы о многом говорили, и, что самое главное, – говорили на одном языке: он сам в прошлом был ученым, биологом. Эта встреча перевернула мое сознание. Как будто внутри меня наконец-то сложился пазл.

Я приняла религиозный путь мгновенно, как озарение. Он не противоречит моей профессии: религия и психология – это разные сферы жизни человека. Вера изменила всю мою систему ценностей, систему координат. Я обрела те смыслы жизни, которых мне недоставало. Конечно, не могу сказать, что у меня сейчас есть ответы на все вопросы о природе человека. Но однозначно мир стал дружелюбнее, мне открылась его красота и гармония.

«Я изучаю мир, чтобы яснее понять Создателя»

Марклен Конурбаев, филолог, профессор МГУ, мусульманин

«Я занимаюсь филологией. Иначе говоря, искусством постижения смысла в устном и письменном тексте. Текст для меня – это мозаика тембральных перепадов, эмоциональных контрастов, смыслов, слов. Вглядываюсь в их комбинации и постигаю автора, скрытого от меня завесой языка. Мир вокруг – это тоже текст. Понять его мешает «клиповость», обрывистость общения и переизбыток информации, не несущей смысла. Они подтачивают устойчивость жизни. Но и здесь, как в филологии, я ищу гармонию и способы ее сохранить.

Еще в студенческие годы я стремился понять, как возникает понимание многозначных текстов. В частности, Корана. Тогда же возник вопрос, чем является для меня религия моих предков – ислам. Только ли это ритуалы? Оказалось, что ритуалы только подчеркивают значительность веры, а сама она – глубоко в сердце.

Постепенно вера стала нравственной опорой в жизни. И она не противоречит моим научным взглядам. В Коране предсказаны многие открытия, совершенные наукой столетия спустя. Например, в нем есть указание на то, что Земля – круглая, подробно описано развитие эмбриона человека, что поражает современных биологов. Что это, как не священное знание, переданное людям Богом?

Как мусульманин я принимаю на веру то, что мир и все в нем есть проявление различных свойств Бога. А как верующий ученый стараюсь лучше изучить этот мир с помощью науки, чтобы яснее понять Создателя. В Коране сказано: «Бог все уравновесил». Думаю, что это равновесие и есть гармония. Я ищу проявления Бога, значит, стараюсь достичь гармонии. И это наполняет мой научный поиск глубоким смыслом ».

«Теперь я вижу жизнь позитивно»

Александр Штанько, физик, внеконфессионально верующий

«Я научный работник, к тому же экспериментатор, поэтому и веру не мог бы принять без доказательств и опытного подтверждения. Я пришел к ней через глубокий мировоззренческий кризис.

У меня возникли проблемы со здоровьем, и медицина оказалась бессильна. А духовная практика (близкая к тому, что в христианстве называется покаянием) помогла мне исцелиться. И это не единственный пример чуда в моей жизни.

Ученый-атеист скажет, что это случайные совпадения. Но я тоже ученый и умею считать вероятность таких случайностей – они практически исключены. Вера изменила мою жизнь кардинально. От состояния удрученности, пессимизма, от страхов, и первого из них – страха смерти – я перешел к очень позитивному, конструктивному отношению ко всему. Жизнь обрела смысл, я ощущаю, что внутренне постоянно меняюсь и открываю для себя новое в других.

Однако, при всем уважении к христианству, христианином я не стал. Мне кажется, что мифологический образ Бога, утвердившийся 2000 лет назад, трудно согласовать с культурным контекстом нашего времени.

Представление о том, что наука способна объяснить все, обманчиво. Это претензия на невозможное. У науки нет методологии для исследования духовного мира. Хотя для его осмысливания она дает богатые образы. Например, голография, которой я всю жизнь занимаюсь. Как известно, в каждой точке голограммы отображается цельный образ. Возможно, и Вселенная устроена по голографическому принципу. Этот образ можно применить и к человеку: его дух – это лишь частичка, но в ней отражается весь божественный мир».

Об этом

«Доказательство Бога. Аргументы ученого» Фрэнсис Коллинз

Американский генетик, руководитель проекта «Геном человека» Фрэнсис Коллинз в юности был агностиком, в начале научной карьеры атеистом, а с годами пришел к выводу, что можно «одновременно быть естествоиспытателем, строго придерживающимся научных методов, и веровать в Бога, интересующегося каждым из нас лично». В своей книге он обосновывает, почему эволюционная теория, как и наука в целом, не противоречит идее Бога (Альпина нон-фикшн, 2009).