Имя: Василий Теркин (Vasiliy Terkin)

Страна: СССР

Создатель: Александр Твардовский

Деятельность: солдат

Семейное положение: не женат

Василий Теркин: история персонажа

Александр Твардовский, написавший поэму «Василий Теркин», дал ей второе название – «Книга про бойца». В образе главного героя, которому посвящено повествование, писатель изобразил характерные черты отечественного солдата, столкнувшегося с необходимостью защищать Родину. Василий Теркин стал излюбленным персонажем военных лет и послевоенного периода. Это собирательный патриотический образ, сумевший поддержать народный дух.

История создания

Твардовский – популярный советский писатель, поэт, журналист. Образ советского солдата создан в период Великой Отечественной войны. Продумывая характер персонажа, Твардовский наделил его смекалкой и находчивостью, неиссякаемым позитивом и чувством юмора. Этого не хватало в буднях простых граждан в страшное для страны время. Идея о бравом солдате пришла писателю задолго до написания поэмы. Авторство образа принадлежит коллективу журналистов, в состав которого входил Твардовский.

В 1939 году было издано два фельетона об этом герое. В воображении публицистов он был удачливым и сильным представителем простого народа. Твардовский начал прорабатывать характер главного действующего лица будущей книги еще на фронте, в годы Советско-Финляндской войны. Автор задался целью создать стихотворное произведение. Он не успел издать труд из-за новой войны. Нападение немцев в 1941 году изменило планы писателя, но публицист твердо решил назвать произведение «Книга про бойца». 1942-ой – год написания первых строк книги, которую впоследствии примут в издательство.

Хотя Василий Теркин – не реальная историческая личность, Твардовский, перенесший тяготы сражений и наступлений на врага, описывает мельчайшие подробности в книге. Работая корреспондентом в полевых условиях, он был свидетелем реальных историй из жизни армейцев и пытался отразить их в сюжете. Автор претендует на достоверность, и на то, что изображает исторические события в главах произведения.

Солдат, которого описывал публицист, обрел новые черты, свойственные времени войны и лишений. Он был не просто добряком и балагуром, а воином, от которого зависит победа. Персонаж готов принять бой в любую минуту и дать достойный отпор врагу во имя Родины.

Первые главы книги издавались во фронтовой газете. Затем ее стали публиковать многие издания, позволяя читателям вдохновиться образом труженика, спасающего родные земли. Главы доходили и до фронтовиков, и до граждан, оставшихся в тылу. «Книга про бойца» пользовалась любовью публики, и автору постоянно приходили письма с вопросами о том, как живут герои повествования, существуют ли они на самом деле.

Твардовский работал над произведением в годы войны. В 1943 году, попав в военный госпиталь после ранения, писатель решил, что приблизился к финалу поэмы. Впоследствии ему пришлось продолжить работу вплоть до 1945 года, до победы над фашистскими захватчиками.

Книга получила продолжение благодаря просьбам читателей. После победной весны Твардовский издал завершающую главу поэмы, назвав ее «От автора». В ней он прощался с героем.

Биография

Центральной фигурой повествования является деревенский парень из-под Смоленска. Он вынужден пойти на фронт, чтобы отстаивать Отечество. Жизнелюбивый и прямолинейный персонаж демонстрирует недюжинную смелость и мужество, несмотря на окружающие его реалии. Душа компании, от которого всегда можно получить поддержку, Теркин был образцом для подражания. В бою он первым нападал на врага, на досуге развлекал товарищей игрой на гармони. Обаятельный и харизматичный парень вызывает расположение читателей.

Мы знакомимся с героем в тот момент, когда он вместе с сослуживцами переходит реку. Операция происходит зимой, но река не до конца замерзла, и переправа срывается из-за вражеской атаки. Доблестно выстоявший солдат ранен и попадает в медсанчасть. Оправившись от травмы, Теркин решает догнать взвод. Глава «Гармонь» посвящена его умению найти подход к коллективу и завоевать в нем уважение и доверие.

Солдат становится участником сражений и оказывает посильную помощь тем, с кем служит в одном отряде, и гражданским лицам. Получив отпуск, он отказывается от поездки в родное село, захваченное немцами, чтобы быть полезным на фронте. За смелость и мужество, проявленные в схватке, в которой удалось сбить самолет, Василию Теркину вручают медаль. Позднее военнослужащий получит новое звание. Он станет лейтенантом.

Солдат Советской армии

Из-за вражеского наступления линия фронта смещается, оказываясь на его малой Родине. Родители Василия живут в погребе. Удостоверившись в том, что старики живы, солдат больше не переживает за их судьбу. Мать попадает в плен, но Василий выручает ее из беды. Бабка и дед остаются в живых.

Твардовский не делится деталями биографии героя. Автор даже не дает имен другим действующим лицам повествования. Образ Теркина складывается из описания его характера. В финале остается неясно, выжил герой или умер. Но для Твардовского важно не это. Основная мысль, которую он хочет донести до читателя, – восхищение поразительной храбростью и героизмом народа.

Поэма воспевает русского солдата, способного отстоять честь страны, защитить семью и угнетенных сограждан. Произведение мотивировало читателей на новые подвиги. Патриотическая ода в стихах помогала поднимать боевой дух фронтовиков, обессилевших от ежедневных сражений, и привносила в их жизнь нотку оптимизма. Главная идея книги – подтверждение чистоты намерений и искренности русского человека, способного найти выход из сложной ситуации, не боящегося труда, отличающегося мужеством и смекалкой, честью и самоотдачей.

• Любопытно, что читатели повлияли на написание произведения. Читая поочередно издаваемые главы поэмы, люди писали Твардовскому письма из всех уголков Советского Союза. Из-за этого автор решил продлить издание книги.
• После громкой победы Твардовский отказался описывать жизнь Теркина в мирное время. По его убеждению, оно требовало новых героев. Образ солдата должен был сохраниться в памяти читателей. Позднее подражатели издавали рассказы о Теркине, но сам писатель, как и обещал, не притронулся к написанию новых глав.

• Поэма поделена на части, способные к самостоятельному существованию. Твардовский намеренно использовал такой литературный прием. Благодаря ему, читатель, включившийся в повествование не с начала, мог легко воспринимать сюжет. Это было важным на фронте, где ежедневно прощались с жизнью тысячи солдат. Они успевали прочитать одну главу и могли не узнать, чем она продолжится.
• Имя и фамилия Василия Теркина часто встречались в военное время. Читатели задавали автору вопросы, связанные с прототипом героя, и непременно получали ответ о вымышленном и собирательном образе. Фамилия Теркин говорящая, она означает, что человек многое повидал на своем веку, был «потерт» жизнью.

Цитаты

Поэма ярко описывает могучий русский характер. Описательными и достоверными являются строки:

«Любит русский человек праздник силы всякий, оттого и хлеще всех он в труде и драке».

Действительно, советские солдаты не щадили себя в бою, самоотверженно отдаваясь сражениям, чтобы воцарился мир в Советском Союзе.

Веселый нрав Василия Теркина – солдата, отличавшегося сообразительностью и отвагой, – помогал сослуживцам переносить военное время.

«Жить без пищи можно сутки, можно больше, но порой на войне одной минутки не прожить без прибаутки, шутки самой немудрой».

В каждом взводе и отряде была душа компании вроде Теркина. Весельчак и балагур, он заряжал позитивом и дарил людям надежду.

Главной ценностью на войне остается человеческая жизнь. Теркин пытается любой ценой помочь тем, кто попадается на его пути. Будь то мелкое дело или вопрос жизни и смерти, он рискует собой, чтобы спасти ближнего. При этом солдат шутливо замечает:

«Разрешите доложить коротко и просто: я большой охотник жить лет до девяноста».

Но со времён фронта я отметил «Василия Тёркина» как удивительную удачу... Твардовский сумел написать вещь вневременную, мужественную и неогрязнённую...

А. Солженицын

Твардовский Александр Трифонович (1910 – 1971) родился 21 июня в деревне Загорье Смоленской губернии в семье кузнеца, человека грамотного и даже начитанного, в чьём доме книга не была редкостью.

Стихи начал писать очень рано. В 14 лет будущий поэт начал посылать небольшие заметки в смоленские газеты, некоторые из них были напечатаны. Тогда он отважился послать стихи. М. Исаковский, работавший в редакции газеты «Рабочий путь», принял юного поэта, помог ему не только напечататься, но и сформироваться как поэту, оказал влияние своей поэзией.

В 1939 г. Александр Твардовский был призван в ряды Красной Армии и участвовал в освобождении Западной Белоруссии. С началом войны с Финляндией уже в офицерском звании был фронтовым корреспондентом военной газеты.

Созданная в 1941 – 1945 гг. поэма «Василий Тёркин» стала одним из популярнейших произведений о войне. Поэма «Василий Тёркин» – яркое воплощение русского характера и общенародного патриотического чувства.

По признанию Твардовского, «Тёркин» был...моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю».

Почти одновременно с «Тёркиным» и стихами «Фронтовой хроники» начал законченную уже после войны поэму «Дом у дороги» (1946).

После войны А. Твардовский, возвращаясь к впечатлениям военных лет и незатухающей скорби о погибших, пишет проникновенные стихотворения «Я убит подо Ржевом» и «Я знаю, никакой моей вины , / В том, что другие не пришли с войны...». Первое стихотворение построено как монолог безымянного солдата, погибшего в первый же год войны, защищая Москву:

И у мёртвых, безгласных

Есть отрада одна:

Мы за Родину пали,

Но она спасена.

«Василий Тёркин»

Поэма «Василий Тёркин» – произведение подлинно новаторское по своим жанрово-стилевым и сюжетно-композиционным особенностям. Поэма Твардовского имеет так называемый «свободный сюжет», позволяющий включать или выключать, а так же переставлять главы без особого ущерба для смысла: «Эта книга про бойца/ Без начала, без конца» – так характеризует своё произведение Твардовский в стихотворном вступлении «от автора»:

Почему так – без начала?

Потому что сроку мало

Начинать её сначала.

Почему же без конца?

Просто жалко молодца.

Первая глава – «На привале» – начинается с шутливого монолога героя, насыщенного шутками-прибаутками, показывающего умение героя приспособиться к любой ситуации, расположить к себе окружающих, поднять настроение в трудную минуту.

Затем Тёркин рисуется в деле – главы «Перед боем», «Переправа», «О войне», «Тёркин ранен» и т.д. Жизнь как бы сама подсказывала темы «беседы» автора с фронтовым читателем. Так рождается структурный принцип внутренней завершенности каждой беседы-главы: фронтовой читатель мог не знать предшествующей главы или не дождаться последующей, погибнув или получив ранение в ближайшем бою, перед которым и попала ему в руки фронтовая многотиражка с очередной главой. Но целостное представление о рассказанном и эстетическое удовольствие он все равно получал.

Законченность поэме придают объективно-исторические хронологические рамки – все события, описанные в ней, происходят в период сурового времени Великой Отечественной войны, и факты, известные каждому читателю, чувства, сопережитые всеми, способствуют более глубокому эмоциональному восприятию поэмы в целом и каждой отдельной её части.

Рассказ о герое то и дело прерывается авторскими отступлениями, напрямую обращёнными к читателю. В этих отступлениях автор говорит о своём отношении к герою, о единстве мыслей и чувств всего народа, вставшего насмерть против врага:

И скажу тебе, не скрою, –

В этой книге там ли, сям

То, что молвить бы герою,

Говорю я лично сам.

И заметь, коль не заметил,

Что и Тёркин, мой герой,

За меня гласит порой.

Над поэмой Твардовский работал на протяжении всей войны. По мере работы образ героя укрупнялся, типизировался. Первоначально Тёркин – недотёпа и балагур, пустомеля, считающий, что лучшее место в армии – это «повара в пехоте», затем – эпический воин, ведущий бой, «смертный бой не ради славы – ради жизни на земле», перенявший эстафету борьбы от старого русского солдата времён Первой мировой (глава «Два бойца»), вступающий в бой не только с конкретным врагом, но и с самой Смертью (глава «Смерть и воин»). Поэма обращена к конкретному адресату:

Чтоб от выдумки моей

На войне живущим людям

Стало, может быть, теплей.

От главы к главе образ Василия Тёркина всё более приобретает черты обобщённые, почти символические. Герой воплощает собой весь воюющий народ:

В бой идёт, в огонь кромешный,

Он идёт, святой и грешный

Русский чудо-человек.

При всём при том он не теряет конкретности и определённости первоначальных своих качеств – простоты и достоинства, умения вовремя скрасить шуткой отдых и, не задумываясь встать в полный рост перед врагом (главы «Про солдата-сироту», «По дороге на Берлин», «В бане»).

Для поэмы «Василий Тёркин» характерно стилевое многообразие: героика («Переправа», «Тёркин ранен»), юмор («В бане» «На привале», «Гармонь»), фантастика («Смерть и воин»). Многие стихи поэмы стали пословицами: «Города сдают солдаты, Генералы их берут», «Зачем мне орден? Я согласен на медаль», «Пушки к бою едут задом», «Эй, славяне, что с Кубани, с Дона, с Волги, с Иртыша» и др.

Твардовский обращается и к читателю, и к своему герою, как к живому, реально существующему человеку, вступает в непринуждённый разговор на самые различные темы, посвящает в свои творческие замыслы:

Пусть читатель вероятный

Скажет с книгою в руке:

«Вот стихи, а всё понятно,

Всё на русском языке.

Не часто ставят памятники литературным героям. Но герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь вместе с ним памятник получают и миллионы тех, кто так или иначе похож на Василия, кто любил свою страну и не жалел своей крови, кто находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить фронтовые трудности, кто любил поиграть или послушать музыку на привале.

В Смоленске, родной земле Александра Трифоновича Твардовского, поставлен памятник бойцу Василию Тёркину.

Памятник Василию Тёркину есть и в Сатке (Челябинская обл.)

Памятник Василию Тёркину установлен в Уфе.

В фонде Ставропольской краевой библиотеки для слепых и слабовидящих имени В. Маяковского имеются и другие книги Александра Твардовского:

Книги рельефно-точечного шрифта

Твардовский, А. Т. Василий Тёркин. Книга про бойца. Тёркин на том свете [Шрифт Брайля] / А. Т. Твардовский. – М.: «Репро», 2006. – 3 кн. – С изд.: М.: Раритет, 2001.

Твардовский, А. Т. Поэмы [Шрифт Брайля] / А. Т. Твардовский. – М. : Просвещение, 1988. – 4 кн. – С изд.: М.: Гослитиздат, 1963.

О том, кто такой Вася Тёркин Александр Твардовский рассказывает в начале книги «Василий Тёркин». Впервые отдельные стихотворения были опубликованы во время «Финской» войны 5 января 1940 года в одном из газетных номеров «На страже Родины».

А. Т. Твардовский родился в Смоленской области, где и начинает складываться образ главного персонажа его книги о бойце. Это получился собирательный образ труженика войны, мобилизовавшего свои силы для борьбы с врагом. В нём воплощены лучшие черты простого русского солдата. Эту эпическую поэму читали на всех фронтах Великой Отечественной. Теркин – всюду: в каждом взводе можно найти такого Василия Тёркина!

Герой прошел фронтовыми дорогами от Карелии до Восточной Пруссии. В его образе русская литература через военную тему показала русский национальный характер. Он является солдатом-победителем, который выше обстоятельств, потому что умеет их преодолевать, совершая сверхъестественные и головокружительные подвиги.

Поэма «Василий Тёркин» состоит из цепи эпизодов, где главный герой с юмором рассказывает на своём примере о буднях военной жизни рядового солдата, вынесшего всю тяжесть войны и ставшего олицетворением национального духа и характера.

Книгу, в которой тридцать глав, можно условно разделить на три временные по событиям части: начало, середина и конец войны. Она представляет лирическую летопись исторических событий того времени. На протяжении всей войны автор создавал свою поэму, поэтому в ней прослеживаются сначала горькие чувства скорби, перерастая во второй части в веру в победу, и в последней части видна радость за освобождение Отечества.

Каждая глава «Василия Тёркина» становится самостоятельным произведением. В главе «От автора» имя главного персонажа становится легендарным и нарицательным. Его характер раскрывается читателю постепенно с разных сторон.

В поэме «Василий Тёркин» в части под названием «Смерть и воин» показан необычный поединок сражения Теркина со Смертью.

Остроумный Василий Теркин говорит самобытным солдатским языком, применяя грубые просторечные слова и поговорки.

В главе «О себе» солдат Вася с грустью рассказывает о своём прошлом, вспоминая родные места Смоленщины, откуда его призвали на фронт. В этой части поэмы видна большая любовь главного персонажа к Родине, его гордость за Россию. Среди описания суровых буден бойца в лирических отступлениях видно, что автор очень любит своего главного героя.

Александр Твардовский в своей поэме «Василий Тёркин» мастерски применяет различные художественные средства.

Близкая к поэтическому языку народа поэма стала настоящим народным произведением.

У нас вы можете скачать книгу «Василий Тёркин» бесплатно и без регистрации в формате fb2, ePub, mobi, PDF, txt

Александр Твардовский

«Василий Тёркин» (другое название — «Книга про бойца» ) — поэма Александра Твардовского, одно из главных произведений в творчестве поэта, получившее всенародное признание. Поэма посвящена вымышленному герою — Василию Тёркину, солдату Великой Отечественной войны.

Иллюстрация Ореста Верейского к поэме

Работу над поэмой и образом главного героя Твардовский начал в 1939—1940 году, когда он был военным корреспондентом газеты Ленинградского военного округа «На страже Родины» в ходе финской военной кампании. Имя героя и его образ родились как плод совместного творчества членов редколлегии газеты: художников Брискина и Фомичева, и поэтов, в числе которых были Н. Щербаков, Н. Тихонов, Ц. Солодарь и С. Маршак. Получившийся образ простого русского парня - сильного и добродушного, Твардовский считал удачным. Тёркин стал сатирическим героем небольших стихотворений-фельетонов, написанных для газеты. В 1940 году коллектив выпустил брошюру "Вася Тёркин на фронте", которую часто давали бойцам как своеобразную награду.

Красноармеец Тёркин уже тогда начал пользоваться определённой известностью у читателей окружной газеты, и Твардовский решил, что тема перспективна, и её необходимо развить в рамках произведения крупной формы.

22 июня 1941 года Твардовский сворачивает мирную литературную деятельность и на следующий день уезжает на фронт. Он становится военным корреспондентом Юго-Западного, а затем 3-го Белорусского фронта. В 1941—1942 годах вместе с редакцией Твардовский оказывается в самых горячих точках войны. Отступает, оказывается в окружении и выходит из него.

Весной 1942 года Твардовский возвращается в Москву. Собрав разрозненные записи и наброски, он снова садится за работу над поэмой. «Война всерьез, и поэзия должна быть всерьез» — пишет он в своём дневнике. 4 сентября 1942 года началась публикация первых глав поэмы (вступительная «От автора» и «На привале») в газете Западного фронта «Красноармейская правда».

Поэма получает известность, её перепечатывают центральные издания «Правда», «Известия», «Знамя». Отрывки из поэмы читают по радио Орлов и Левитан. Тогда же начали появляться известные иллюстрации, созданные художником Орестом Верейским. Твардовский сам читает своё произведение, встречается с солдатами, посещает с творческими вечерами госпитали и трудовые коллективы.

Произведение имело большой успех у читателей. Когда в 1943 году Твардовский хотел закончить поэму, он получил множество писем, в которых читатели требовали продолжения. В 1942—1943 году поэт пережил тяжёлый творческий кризис. В армии и в гражданской читательской аудитории «Книгу про бойца» принимали на ура, но партийное руководство раскритиковало её за пессимизм и отсутствие упоминаний о руководящей роли партии. Секретарь союза писателей СССР Александр Фадеев признавался: «поэма отвечает его сердцу» , но «…надо следовать не влечениям сердца, а партийным установкам» . Тем не менее, Твардовский продолжает работу, крайне неохотно соглашаясь на цензурную правку и купюры текста. В итоге поэма была завершена в 1945 году вместе с окончанием войны. Последняя глава («В бане») была закончена в марте 1945 года. Ещё до окончания работы над произведением Твардовский был удостоен Сталинской премии.

Заканчивая работу над поэмой, Твардовский ещё в 1944 году одновременно начинает следующую поэму, «Тёркин на том свете». Первоначально он планировал написать её как последнюю главу поэмы, но замысел вырос в самостоятельное произведение, в которое также вошли некоторые не прошедшие цензуру отрывки из «Василия Тёркина». «Тёркин на том свете» был подготовлен к печати в середине 1950-х и стал ещё одним программным произведением Твардовского — ярким антисталинским памфлетом. 23 июля 1954 секретариат ЦК под председательством Н. С. Хрущёва принял постановление, осуждающее Твардовского за подготовленную к публикации поэму «Тёркин на том свете». Во время кампании по «разоблачению Сталина», 17 августа 1963 года поэма была впервые опубликована в газете «Известия». В военное же время поэму (точнее, её отрывки) заучивали наизусть, передавали друг другу вырезки из газет, считая её главного героя образцом для подражания.

Памятник Твардовскому и Василию Тёркину в Смоленске

Твардовский, сам прошедший фронт, впитал в язык поэмы острые и точные солдатские наблюдения, фразы и поговорки. Фразы из поэмы стали крылатыми и вошли в устную речь.

- Нет, ребята, я не гордый, я согласен на медаль .

- Бой идёт не ради славы, ради жизни на земле .

- Города сдают солдаты, генералы их берут .

- Не гляди, что на груди, а гляди, что впереди .

О произведении Твардовского высоко отзывался Солженицын. Борис Пастернак считал «Тёркина» высшим достижением литературы о войне, оказавшим большое влияние на его творчество. Иван Бунин так отзывался о поэме:

Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный солдатский язык — ни сучка ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!

Краткое содержание поэмы "Василий Тёркин" Твардовского А. Т. по частям

На войне одной минутки
He прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой...
...He прожить Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей.

На привале

На привале Тёркин разъясняет новым товарищам, что такое «сабантуй»: испытание воли, храбрости. Хорошо, если человеку удается вести себя достойно в любой ситуации, даже если на него «прут немецких тыща танков». Рассказы Тёркина пользуются успехом. Автор задается вопросом о происхождении своего героя. Такой, как Тёркин, «в каждой роте есть всегда, да и в каждом взводе». Тёркин был ранен. Рассказывая о себе, он говорит от имени своего полка: «Был рассеян я частично, а частично истреблен». Тёркин прошагал «сотни верст земли родной», отступая вместе с частями Советской армии, воевал как герой, но медали по какой-то причине не получил. Однако Тёркин не унывает:

He гляди, что на груди,
А гляди, что впереди!..

Перед боем

Армия отступает. Солдаты чувствуют себя виноватыми перед советскими людьми, которые с их уходом попадут в оккупацию. Тёркин, «как более идейный», исполняет обязанности политрука:

Будем живы — нe помрем.
Срок придет, назад вернемся,
Что отдали — все вернем.

Командир печален: на пути его родная деревня. Тёркин решает, что нужно зайти туда. Жена командира размещает в хате бойцов, всех угощает, хлопочет по дому. Дети радуются отцу, им в первый момент кажется, что он пришел домой после работы в поле. Ho и дети уже понимают, что отец уйдет, а завтра, возможно, в их хату войдут немцы. Сам командир ночью не спит, колет дрова, пытаясь хоть чем-то помочь своей хозяйке. Плач детей на рассвете, когда командир и его бойцы покидают дом, до сих пор звучит в ушах Тёркина. Тёркин мечтает зайти в этот гостеприимный дом, когда армия будет освобождать свою землю, «поклониться доброй женщине простой».

Переправа

Во время переправы через реку немцы начинают артобстрел. Множество бойцов тонет. На другой берег переправляется только первый взвод (и с ним Тёркин). К ночи оставшиеся в живых бойцы уже не надеются увидеть своих товарищей из первого взвода живыми, полагая, что всех их перестреляли немцы при высадке на берег. Связи с ними нет. Однако среди ночи Тёркин переплывает реку в обратном направлении (в ледяной воде) и докладывает полковнику, что взвод цел, ждет дальнейших приказаний, просит поддержать атаку артиллерийским огнем. Тёркин обещает обеспечить переправу остальным товарищам. Тёркин согревается спиртом, принимая его вовнутрь. Ночью переправа возобновляется.

Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

О войне

Грянул год, пришел черед,
Нынче мы в ответе
За Россию, за народ
И за все на свете.
От Ивана до Фомы,
Мертвые ль, живые,
Все мы вместе — это мы,
Тот народ, Россия.

Тёркин ранен

Тёркин в стрелковой роте. Он тянет провод связи. По цепи стреляет вражеская артиллерия. Один снаряд падает рядом с Тёркиным, но не взрывается. Всем страшно, но Тёркин, презирающий опасность, «обратясь к тому снаряду, справил малую нужду». Тёркин замечает блиндаж и, думая, что внутри немцы, решает занять их огневую точку. Ho в блиндаже пусто. Тёркин сам устраивает там засаду. Немцы все ближе. Тёркин выжидает, на него бросается немецкий офицер, ранит его в плечо. Тёркин закалывает немца штыком. Через сутки раненого подбирают танкисты, спасая ему жизнь. По мнению автора, нигде нет «дружбы той святей и чище, что бывает на войне».

О награде

Тёркину за ранение положен орден, но он «согласен на медаль». Награда пригодится ему, когда он освободителем вернется в «край родной смоленский свой», пойдет вечером на танцы, и любимая девчонка будет «ждать слова, взгляда» героя.

Гармонь

Тёркин, выписавшись из госпиталя, идет по прифронтовой дороге, догоняет свою часть. Его подбирает попутка. Впереди колонна. Шофер останавливает машину (он обязан пропустить колонну), засыпает. Тёркин сожалеет, что нет гармони, скоротать время. Неожиданно один танкист предлагает ему поиграть на гармони их погибшего командира. Тёркин играет «стороны родной смоленской грустный памятный мотив», а потом песню «Три танкиста». Всем словно становится теплее, шофер прибегает и начинает плясать. Танкисты присматриваются к гармонисту, узнают к нем того раненого, что спасли в блиндаже от гибели. Они дарят гармонь погибшего товарища Тёркину, понимая, что теперь не время сокрушаться о погибших и гадать, кто их них самих доживет до победы и вернется домой. Надо держаться и «с места — в воду и в огонь».

Два солдата

Тёркин заходит в одну хату, где живут старик со старухой. Старик — сам в прошлом солдат. Тёркин чинит деду пилу и настенные часы. Старуха нехотя достает из закромов последнее сало, жарит мужчинам яичницу. Старик ведет с Тёркиным разговор, спрашивает, удастся ли нашим побить немцев. В конце трапезы Тёркин, поклонившись, как водится хозяевам дома, спокойно обещает: «Побьем, отец!».

О потере

Товарищ Тёркина потерял кисет и очень расстроился. Ведь ему уже пришлось потерять семью, двор и хату, «края родные, все на свете и кисет». Тёркин говорит, что это все несерьезные потери. Товарищ упрекает Тёркина в том, что ему легко говорить: он холостой, у него никого и ничего нет. Тёркин дарит ему свой кисет и объясняет:

Потерять семью не стыдно —
He твоя была вина.
Потерять башку — обидно,
Только что ж, на то война...
Ho Россию, мать-старуху,
Нам терять нельзя никак.

Поединок

Тёркин бьется с немцем в жестокой рукопашной. Немец сильнее, поскольку его лучше кормят. Ho Тёркин не унывает и не сдается. Немца он человеком не считает, а называет подлецом. Немец начинает драться каской, и тогда Тёркин ударяет его незаряженной гранатой, оглушает, связывает и препровождает в штаб для допроса. Тёркин очень горд собой, ему приятно идти по советской земле, «между прочим» нести за плечами немецкий автомат, подгонять «языка» и знать, что каждый встречный «рад сердечно», что Тёркин вернулся живым из разведки.

Самое важное для солдата — вернуться живым с войны домой. Автор знает, что «на войне душе солдата сказка мирная милей». Ho сам пишет только о войне:

Я одно скажу, что нам бы
Поуправиться с войной,
Отодвинуть эту дамбу
За предел земли родной.
А покуда край обширный
Той земли родной — в плену,
Я — любитель жизни мирной —
На войне пою войну.

«Кто стрелял?»

Над Тёркиным и его товарищами кружит самолет противника. Смерть совсем рядом. Автор размышляет, в какое время года легче гибнуть на войне, но приходит к выводу, что ни одно время года для этого не подходит.

Нет, товарищ, зло и гордо,
Как закон велит бойцу,
Смерть встречай лицом к лицу,
И хотя бы плюнь ей в морду,
Если все пришло к концу...

Тёркин «бьет с колена из винтовки в самолет» и подбивает его. Генерал награждает Тёркина орденом. Тёркин ободряет товарищей, напоминает, что «у немца это не последний самолет», т. е. любой вправе последовать его примеру.

О герое

Тёркин рассказывает, как лежал в госпитале и солдат из Тамбова, награжденный орденом, намекал ему, что в смоленской стороне не может быть таких, как он, удальцов. Теперь Тёркин с полным правом может утверждать, что и на его любимой Смоленщине родятся герои. Он не кичится родным краем, просто любит родину больше всего на свете и хочет отстоять ее престиж.

Генерал

Идут бои на Волге. Тёркин в обороне, он отсыпается на берегу речки. В полусне ему слышится песня о речушке, которая одна может, проползя под колючей немецкой проволокой, добежать до его родимого села, передать матери слова любви от сына-солдата. Генерал, который для солдата на войне — «суд, отец, глава, закон», разрешает Тёркину в качестве награды съездить на неделю домой. Ho в родной стороне — враги, а Тёркин — не речка, чтобы незаметно прошмыгнуть мимо немецких часовых. Генерал обещает перенести отпуск Тёркина на то время, когда армия будет освобождать Смоленск: «Нам с тобою по пути». Генерал на прощание крепко жмет Тёркину руку, смотрит ему в глаза, обнимает — ведет себя, как вел бы с сыном.

О себе

Автор мечтает о тех днях, когда русские люди снова станут хозяевами на своей земле, чтобы «не украдкой, не с оглядкой по родным лесам кружить». Он клянется, обращаясь к родине, вернуться и освободить ее, стереть нелепую границу между оккупированной территорией и Советской землей.

Я дрожу от боли острой,
Злобы горькой и святой.
Мать, отец, родные сестры
У меня за той чертой...
То, что я всем сердцем славил
И любил — за той чертой.
Я за все кругом в ответе...

Бой в болоте

Бойцы полка Тёркина третьи сутки ведут бой в болоте при безвестном населенном пункте Борки. Моросит дождь, нет ни еды ни курева, многие кашляют. Ho Тёркин не унывает. По его мнению, бывает в сто раз хуже. Тёркин даже шутит, что они сейчас находятся на курорте:

У тебя — в тылу ль, на фланге, —
Сам не знаешь, как силен, —
Бронебойки, пушки, танки.
Ты, брат, — это батальон.
Полк. Дивизия. А хочешь —
Фронт. Россия! Наконец,
Я, скажу тебе короче
И понятней: ты — боец.
Ты в строю, прошу усвоить...

Тёркин вспоминает, как тяжело было им год назад, когда части Советской армии беспрерывно отступали. Теперь же отступают немцы, они начали напевать русские песни, хотя «этой песни прошлогодней нынче немец не певец». Автор размышляет о том, что после войны все павшие будут равны — и те, кто пал за «гордую твердыню у Волги» (Сталинград), и те, кто отдал жизнь «за забытый ныне населенный пункт Борки». Россия «почесть всем отдаст сполна».

О любви

Каждого солдата провожает на войну женщина. Автор сожалеет, что «из всех тех женщин, как всегда, родную мать вспоминают меньше». Солдат знает, что «любовь жены, на войне сильней войны и, быть может, смерти». Письмо из дома, полное женской любви и поддержки, без жалоб, способно сотворить с солдатом чудеса. Любовь сильнее войны, она может пережить любой срок, выдержать любые испытания.

Автор обращается к женам солдат и призывает их чаще писать мужьям на фронт («генералу ли, бойцу, это — как награда»). К его большому сожалению, Василию Тёркину писать некому, а все потому, что девушки «любят летчиков у нас, конники в почете». Пехота же не пользуется вниманием, что неправильно.

Отдых Тёркина

Для солдата рай — там, где можно отоспаться. Это нормальный, мирный дом, где спальня — чтобы спать «в тепле постельном... в одном белье нательном, как положено в раю», а столовая — чтобы четыре раза в день есть — но только со стола, а не с колена, с тарелки, а не из котелка, резать хлеб ножом, а не штыком. В раю ложку не надо прятать за голенище сапога, а винтовку не надо класть у ног. Оказавшись в таком раю (покинув передний край), Тёркин никак не может уснуть, пока не понимает, что ему для этого надо надеть шапку (по фронтовой привычке). Ho война еще не окончена, а значит, отдыхать Тёркину некогда, и он возвращается на передовую. Тёркин, как и его товарищи, снова спит, где придется, «без перины, без подушки, примостясь плотней друг к дружке», а утром идет в атаку.

В наступлении

Солдаты так свыклись с тем, что все время оборонялись, что приспособились организовывать и баньку, и «Тёркина» читать на досуге. Ho вот полк переходит в наступление, берет село. Молодым бойцам, впервые идущим в бой, «в этот час всего дороже знать одно, что Тёркин тут». Лейтенант геройски гибнет, и Тёркин понимает, что пришла его очередь вести солдат вперед. Тёркин тяжело ранен.

Смерть и воин

Тёркин лежит на снегу, истекая кровью. Смерть подходит к нему, уговаривает сдаться, согласиться умереть.

Тёркину очень плохо, но он решает бороться со смертью. Смерть предсказывает, что Тёркину нет смысла выживать: война еще долго будет идти. Тёркин не спорит, но он готов воевать. Смерть объясняет, что ему некуда возвращаться после войны: его дом разрушен. Ho Тёркин не унывает: он работник, он все отстроит заново. Смерть говорит, что теперь он станет никому не нужным калекой. «И со Смертью Человеку спорить стало свыше сил». Тёркин почти соглашается умереть, просит только смерть отпустить его на денек к живым в День Победы. Смерть отказывается, и тогда Тёркин гонит ее прочь. По полю идут бойцы из похоронной команды, они подбирают Тёркина и относят его в лазарет. Бойцы надевают на Тёркина рукавицы, чтобы согреть его закоченевшие руки. Смерть отстает от Тёркина. Она потрясена взаимовыручкой живых, она не успела «сладить» с солдатом, пока он был один.

Тёркин пишет

Тёркин пишет однополчанам, что мечтает только об одном: после госпиталя вернуться в родную часть. Ему хочется скорее «по Смоленщине своей топать до границы». Тёркин «чует», что великие бои, победные бои — не за горами. К этим дням он надеется уже «без палок» ходить и вернуться в строй, а если придется встретить свой смертный час, то среди товарищей.

Тёркин — Тёркин

На привале Тёркин знакомится со своим однофамильцем Иваном Тёркиным, также необыкновенно популярным в части балагуром, героем и гармонистом. Пока Тёркины выясняют, кто из них настоящий, кто поддельный, старшина объявляет, что теперь «по уставу каждой роте будет придан Тёркин свой».

Тёркина знают в любом полку. О нем давно не было слышно и прошел слух, что Тёркин погиб. Многие не верят: «He подвержен Тёркин смерти, коль войне не вышел срок». Ho автору точно известно: Тёркин жив, он по-прежнему не унывает и других призывает не унывать. Просто он теперь воюет на западе.

Далеко ушел Василий,
Вася Теркин, твой солдат.
В бой, вперед, в огонь кромешный
Он идет, святой и грешный,
Русский чудо-человек.

Дед и баба

Прошло три года войны. Полк Василия Тёркина освобождает деревню, в которой в начале войны Тёркин чинил часы старикам. Дед с бабой прячутся от снарядов в яме. Дед-солдат решает защищать жену и себя, чтобы «не постигла смерть в плену», от руки немца, берет в руки топор. Ho к яме подходят русские солдаты. Жители рады, дед узнает в одном из разведчиков Тёркина. Старуха принимается кормить Тёркина салом, которого «и нет, а все же есть». Часы украл немец («как-никак цветной металл»). Тёркин обещает привезти старикам новые часы из Берлина.

На Днепре

Все ближе подходят части Советской армии к родной земле Тёркина, все чаще обращается солдат к родимой стороне:

Я загнул такого крюку,
Я прошел такую даль,
И видал такую муку,
И такую знал печаль!..
Я иду к тебе с востока,
Я тот самый, не иной.
Ты взгляни, вздохни глубоко,
Встреться наново со мной.
Мать-земля моя родная,
Ради радостного дня
Ты прости, за что — не знаю,
Только ты прости меня!..

Русские форсируют Днепр («плавал, потому — пришла жара»). Немцы все охотнее сдаются в плен. Тёркин — уже другой человек, опытный, спокойный, очень многое и многих потерявший человек.

Про солдата-сироту

Все чаще солдаты, как о чем-то реальном, говорят о близком взятии Берлина. Популярность Тёркина вроде идет на убыль: ему был почет, когда армия отступала, потому что он мог поднять людям настроение, а теперь эта роль досталась генералам: «города сдают солдаты, генералы их берут».

Европейские столицы радостно встречают освободителей, но простому солдату всего дороже его родное село. Одному земляку автора не повезло: его дом сожжен, семья убита, а «добрые люди» объявили ему, что он теперь сирота. Солдат молча возвращается в часть, ест холодный суп и плачет — потому что теперь о нем самом некому плакать. Автор призывает не прощать этих солдатских слез фашистам, вспомнить солдата-сироту в светлый день победы, отомстить за его горе.

По дороге на Берлин

Части Советской армии освобождают Европу. Солдатам не нравится «скучный климат заграничный, чуждый край краснокирпичный». Их и Россию теперь разделяют «три не наших языка». Снова солдаты мечтают о возвращении на родину, а навстречу им попадаются вывезенные из своих стран бывшие узники немецких лагерей.

И на русского солдата
Брат француз, британец брат,
Брат поляк и все подряд
С дружбой будто виноватой,
Ho сердечною глядят.

Неожиданно солдаты встречают простую русскую женщину «мать святой извечной силы, из безвестных матерей, что в труде неизносимы и в любой беде своей». Солдаты окружают женщину заботой, дают ей лошадь, корову, перину, посуду, даже стенные часы и велосипед. Тёркин вдогонку советует женщине, если ее задержат и попытаются отнять добро, сказать, что всем этим ее снабдил Василий Тёркин.

В бане

На околице войны —
В глубине Германии —
Баня! Что там Сандуны
С остальными банями!
На чужбине отчий дом...

Настоящая русская баня доставляет солдатам массу удовольствия, жаль только, что воду для мытья приходится брать из чужих рек. Однако автор считает, что гораздо хуже мыться на войне в бане где-нибудь в Подмосковье. В бане люди голые, и сразу видно, у кого какая отметина остается на теле от войны — «припечатана звезда на живом, на белом... на лопатке сзади». А сегодняшняя баня для солдат знаменита тем, что «за всю войну впервые — немца нет перед тобой. В честь победы огневые грянут следом за Москвой».

Солдаты одеваются после бани. То у одного, то у другого на гимнастерке — целый иконостас из орденов. Солдаты отшучиваются, что это еще не все, остальные — там, где «последний свой рубеж держит немец нынче».

Тёркин, Тёркин, в самом деле,
Час настал, войне отбой.
И как будто устарели
Тотчас оба мы с тобой —

обращается автор к своему герою. Подводя итог своему произведению, автор утверждает, что «случалось, врал для смеху, никогда не лгал для лжи». Автор не вправе забывать того, кому обязан своей славой, т. е. Тёркина, русского солдата.

Эти строки и страницы —
Дней и верст особый счет.

Скольких их на свете нету,
Что прочли тебя, поэт,
Словно бедной книге этой
Много, много, много лет.

Всю войну автор мечтал, чтобы от его творчества солдатам стало бы легче и теплей. Ему хочется, чтобы и после войны, за кружкой пива, важный генерал или рядовой запаса, продолжали бы вспоминать Тёркина. Высшей похвалой читателя для автора были бы слова: «Вот стихи, а все понятно, все на русском языке». Автор считает «книгу про бойца» делом жизни. Он посвятил «любимый труд павшим памяти священной, всем друзьям поры военной, всем сердцам, чей дорог суд».

Строка Твардовского

Последнее воспоминание о нем: сидит, страшно исхудавший, возле большого дачного окна…

Незадолго до этого, в феврале 1970 года, многолетнее грубое давление всевозможных «руководящих инстанций» – ЦК КПСС, Главлита (а попросту сказать – цензуры), секретариата Союза писателей – вынудило Александра Твардовского покинуть журнал «Новый мир», главным редактором которого он был больше десяти лет и который за это время приобрел огромную популярность в нашей стране и даже за ее пределами.

В прошлом веке, испытав потерю такого же своего любимого детища – журнала «Отечественные записки», закрытого правительством, Салтыков-Щедрин горестно писал, что отныне «лишился употребления языка». Но то, что для великого сатирика было метафорой, гиперболой, для Твардовского стало реальностью. Лишившись журнала, не сумев опубликовать свою последнюю поэму «По праву памяти», он смертельно заболел и почти потерял речь.

Его окружали родные, навещали друзья, и все же на долгие часы он оставался наедине со смотрящей в окно поздней осенью, безлистыми деревьями, пожухлой травой, покуда в стекло не застучались, не заскреблись первые метели. (И не звучали ли в памяти последней декабрьской ночью строки из трагической главы «Василия Теркина»: «Смерть склонилась к изголовью: – Ну, солдат, пойдем со мной»?)

Вся жизнь, наверное, проходила в те дни перед глазами Твардовского, и он мог сказать о себе словами своего любимого героя:

Я загнул такого крюку,
Я прошел такую даль,
И видал такую муку,
И такую знал печаль…

«Василий Теркин»

…Ах, каким простым все казалось подростку, росшему на Смоленщине, как он напишет позже: «в захолустье, потрясенном всемирным чудом новых дней». Немало обязанный отцу, сельскому кузнецу, первыми задатками любви к книге, к чтению, он, став комсомольцем, теперь судил об «отсталых» взглядах Трифона Гордеевича со всей страстью и категоричностью юности.

Среди стихов «поэта-селькора», как именовали своего юного сотрудника смоленские газеты, были и такие, как «Отцу-богатею», а в одной из его первых поэм «отрицательным» персонажем был… кузнец Гордеич!

Много лет пройдет, прежде чем отцовская судьба предстанет перед Твардовским во всей сложности. Долгие годы он вынашивал замысел романа об отце, который, к сожалению, так и не удалось осуществить. Он и название придумал – «Пан». Так прозвали Трифона Гордеевича земляки за то, что тот всячески, весьма наивно и недальновидно подчеркивал свою особость, независимость, отличный от обычного деревенского склад жизни.

Но уже в поэме «За далью – даль» будут запечатлены и реальная картина «скудного выручкою» трудового дня мифического «богатея», и беглые портреты его бедных «клиентов». А в очерке «Заметки с Ангары», рассказывая о повстречавшемся выходце со Смоленщины, Твардовский писал, что, глядя на него, «невольно вспомнил затылок покойного отца, такой знакомый до последней морщинки и черточки…». При всем лаконизме этого упоминания за ним ощутимо сильное душевное движение, всколыхнувшаяся память о человеке, с которым в юности шла такая непримиримая война.

На первых жизненных верстах отцовский образ сделался воплощением того обихода и уклада, от которых начинающий поэт стремился оттолкнуться, как отталкиваются от берега, отправляясь в плавание. Этот конфликт завершился уходом юноши из дома и началом самостоятельного существования как газетчика и литератора.

Готовы были мы к походу.
Что проще может быть:
Не лгать,
Не трусить,
Верным быть народу,
Любить родную землю-мать,
Чтоб за нее в огонь и в воду,
А если -
То и жизнь отдать.

Так вспоминал Твардовский в своей последней поэме давнее умонастроение – свое и друзей-ровесников. И, умудренный всем пережитым, прибавлял:

Что проще!
В целости оставим
Таким завет начальных дней.
Лишь от себя теперь добавим:
Что проще – да.
Но что сложней?

«Сложность» дала себя знать немедля. В пору начавшейся коллективизации в числе миллионов других несправедливо пострадала и «панская» семья, высланная на Север. Почти тридцать лет спустя, в 1957 году, набрасывая план пьесы о раскулачивании, Твардовский припомнил слова, сказанные ему в ту давнюю пору секретарем Смоленского обкома партии: «Бывают такие времена, когда нужно выбирать между папой-мамой и революцией». В тех же набросках запечатлена и дилемма, вставшая перед «младшим братом», в котором угадывается сам автор: «Он должен порвать с семьей, отказаться от нее, проклясть ее – тогда, может быть, он еще останется «на этом берегу», а нет – хочешь не хочешь – будешь «врагом», кулаком, которому никогда и ничем не отмолить себе прощенья у советской власти».

Происшедшее оставило в душе поэта тяжелейшую, незаживающую рану и в то же время положило начало долгому, мучительному, противоречивому отрезвлению от прежних наивных иллюзий. И уже совсем по-иному вспоминалась жизнь на отцовском хуторе в стихотворении «Братья», завершавшемся пронзительными строками:

Что ж ты, брат?
Как ты, брат?
Где ж ты, брат?
На каком Беломорском канале?..

Заметно отличалась по тону от тогдашней литературы с ее упрощенным и приукрашенным изображением коллективизации и поэма Твардовского «Страна Муравия». В описании скитаний Никиты Моргунка, который «бросил… семью и дом», не желая вступать в колхоз (как поступил и отец поэта), в его тревожных раздумьях и многочисленных дорожных встречах слышны явственные отголоски трагических событий тех лет. Выразительна, например, услышанная Моргунком сказка про деда и бабу, которые «жили век в своей избе», покуда «небывало высокая» вешняя вода не «подняла… избушку» и, «как кораблик, понесла» совсем на новое место: «Тут и стой». Сам автор впоследствии ценил драматизм этой поэмы, достигавший особой силы в черновых вариантах:

Дома гниют, дворы гниют,
По трубам галки гнезда вьют,
Зарос хозяйский след.
Кто сам сбежал, кого свезли,
Как говорят, на край земли,
Где и земли-то нет.

Тем не менее герой поэмы в конце концов отказывался от поисков легендарной страны «единоличного» крестьянского счастья, где «никакой, ни боже мой, – коммунии, колхозии», и смирялся с необходимостью вступить в артель. Многие стихотворения, вошедшие в сборники «Дорога», «Сельская хроника» и «Загорье», красноречиво свидетельствуют о том, как старательно искал Твардовский светлые стороны тогдашней деревенской жизни, исходя из сознания, что так нужно. Нужно «иметь мужество видеть положительное», – с горечью напишет он впоследствии.

По дороге, зеркально блестящей,
Мимо отчего еду крыльца…

Эти строки, задуманные как одическое восславление новой жизни, обернулись, однако, едкой и горькой оценкой происходившего тогда с самим поэтом. Еще недавно объявлявшийся в смоленской печати «кулацким подголоском» и даже «классовым врагом», он после «Страны Муравии», которую критики сочли прославлением коллективизации, оказался в фаворе у власти: был принят в партию, награжден орденом Ленина в числе известных писателей и даже получил Сталинскую премию.

Счастье, что «зеркально блестящая дорога» не ослепила Твардовского. Он понимал, что в расхваленных критиками произведениях «едет мимо» многого, что есть в реальной жизни. В конце тридцатых годов в письме к родичу, тоже взявшемуся за перо, Александр Трифонович не столько поучал адресата, сколько размышлял о своем: «…нужно выработать в себе прямо-таки отвращение к «легкости», «занятности», ко всему тому, что упрощает и «закругляет» сложнейшие явления жизни… будь смелей, исходи не из соображения о том, что будто бы требуется, а из своего самовнутреннего убеждения, что это, о чем пишешь, так, а не иначе, что это ты твердо знаешь, что ты так хочешь». А ставшему близким другом С. Я. Маршаку признавался: «…давно хочу писать иначе, но все еще не могу…»

Впрочем, «иначе» писать он все же пробовал – и в «Братьях», и в элегической предвоенной «Поездке в Загорье», и в полном затаенной боли стихотворении «Матери» (Мария Митрофановна вместе с семьей еще находилась в ссылке):

И первый шум листвы еще неполной,
И след зеленый по росе зернистой,
И одинокий стук валька на речке,
И грустный запах молодого сена,
И отголосок поздней бабьей песни,
И просто небо, голубое небо -
Мне всякий раз тебя напоминают.

Истинное же рождение Твардовского как великого русского поэта произошло в трагическую пору народной истории – в затяжную и кровавую зимнюю кампанию в Финляндии и Великую Отечественную войну. Он был фронтовым корреспондентом, испытал горечь страшных поражений и потерь, попадал в окружение, сталкивался с множеством людей – когда надолго, когда на краткий, но навсегда запомнившийся миг. Позже он сказал об этом в своей «Книге про бойца», ставшей поэмой «Василий Теркин»:

Вспомним с нами отступавших,
Воевавших год иль час,
Павших, без вести пропавших,
С кем видались мы хоть раз,
Провожавших, вновь встречавших,
Нам попить воды подавших,
Помолившихся за нас.

Замечательна и парадоксальна судьба этой книги! Написанная в пору, когда для автора, как и для множества современников, Сталин был величайшим авторитетом, она понравилась вождю. Свидетельство тому – и новая Сталинская премия, присужденная поэту, и то, что, по воспоминаниям Хрущева, «Сталин с умилением смотрел на картину с Василием Теркиным» (написанную художником Решетниковым). Он видел в герое книги бравого, исполнительного солдата, безотказный «винтик» (по известному выражению вождя) армейского и даже государственного механизма.

Но вот что знаменательно. Первые же главы «Василия Теркина» появились в печати в трагические месяцы 1942 года почти одновременно со знаменитым сталинским приказом № 227 и фактически дерзко противоречили ему. Сталин клеймил солдат отступавшей армии, якобы «покрывших свои знамена позором», обвинял их в «позорном поведении» и даже в «преступлениях перед Родиной». Твардовский же болел душой и за своего главного героя – рядового «в просоленной гимнастерке», и за всех других «наших стриженых ребят», принявших в войну величайшие муки:

Шел наш брат, худой, голодный,
Потерявший связь и часть,
Шел поротно и повзводно,
И компанией свободной,
И один, как перст, подчас.
Шел он, серый, бородатый,
И, цепляясь за порог,
Заходил в любую хату,
Словно чем-то виноватый
Перед ней. А что он мог?

Еще только задумывая книгу, Твардовский размышлял: «Начало может быть полулубочным. А там этот парень пойдет все сложней и сложней». Так оно и оказалось. Какой там «винтик»! Какой там недалекий весельчак и балагур, каким его порой аттестовали в критике! В Теркине зажила, заиграла всеми красками сама народная душа – ее ширь и размах, лиризм и ум, лукавство и чуткость к чужому горю.

У Салтыкова-Щедрина, кстати, одного из любимейших писателей Твардовского, есть превосходные слова о том, как важно художнику, изображающему типы из «народной среды», разглядеть «нравственное изящество, которое они в себе заключают». Это нравственное изящество многообразно проявляется в Теркине. Оно и в органичности для него чувства патриотизма, в готовности к подвигу без фразы и позы («Не затем на смерть идешь, чтобы кто-нибудь увидел. Хорошо б. А нет – ну что ж…»). Оно и в той чуткости, которую проявляет он в истории с «осиротевшей» гармонью, и в готовности уступить свою славу однофамильцу, и в том, как рассказывает Теркин «про солдата-сироту», и в его разговоре-поединке со Смертью:

– Я не худший и не лучший,
Что погибну на войне.
Но в конце ее, послушай,
Дашь ты на день отпуск мне?
Дашь ты мне в тот день последний,
В праздник славы мировой,
Услыхать салют победный,
Что раздастся над Москвой?
Дашь ты мне в тот день немножко
Погулять среди живых?
Дашь ты мне в одно окошко
Постучать в краях родных
И, как выйдут на крылечко, -
Смерть, а Смерть, еще мне там
Дашь сказать одно словечко?
Полсловечка?..

«Какая свобода, какая чудесная удаль, – писал, прочитав эту книгу, И. А. Бунин, – какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный солдатский язык – ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!»

Если уже в «Стране Муравии» такие взыскательные ценители, как Борис Пастернак и Николай Асеев, отмечали высокую культуру стиха, то в «Василии Теркине» мастерство поэта достигло расцвета. Твардовский испытал, по собственному выражению, «чувство полной свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся непринужденной форме изложения».

Разнообразный по строфике, интонационно-гибкий стих поэмы замечательно соответствует ее содержанию, сохраняя живую естественность речи персонажей, их многоголосье, все богатство чувств и переживаний героя и самого автора:

Полдень раннего июня
Был в лесу, и каждый лист,
Полный, радостный и юный,
Был горяч, но свеж и чист.
Лист к листу, листом прикрытый,
В сборе лиственном густом
Пересчитанный, промытый
Первым за лето дождем.
И в глуши родной, ветвистой,
И в тиши дневной, лесной
Молодой, густой, смолистый,
Золотой держался зной.
И в спокойной чаще хвойной
У земли мешался он
С муравьиным духом винным
И пьянил, склоняя в сон.

Каждая строка здесь перекликается с другими. В первой строфе одинаково звучат и начало строк (полдень – полный ), и в известной мере середина (раннего – радостный