Людмила Георгиевна Зыкина (1929 – 2009) – знаменитая российская исполнительница. Стала известной, благодаря неподражаемому исполнению народных песен и романсов. Имеет множество наград и званий.

Детство

Родилась будущая звезда в Москве в 1929 году. Ее семья была самой обыкновенной: отец – рабочий, мать – санитарка. Однако доход всегда превосходил средний, поэтому детство Людмилы вполне можно назвать легким и беззаботным. Девочка ходила в школу, бегала с друзьями по улицам, читала книги.

Все изменилось с приходом Второй мировой войны. Двенадцатилетняя девочка, которой положено было играть в куклы, оказалась токарем на заводе. Впрочем, она не роптала. В те годы каждый стремился внести посильный вклад в будущую победу. Но детство закончилось.

Юность

После войны Людмила окончила курсы санитарок и стала работать в военно-клиническом госпитале. Потом девушка научилась шить и подрабатывала швеей.

Победные парады все еще гремели по стране, поэтому вся молодежь была без ума от героев войны. Соответственно, и мечтали тогда о том, чтобы быть подобными им.

Людмила Зыкина хотела стать летчицей, в этом ее поддерживал отец. Желание вполне могло бы сбыться, но однажды девушка пошла по другому пути.

В 1947 году Людмила приняла участие в песенном конкурсе. Она пела и раньше, ее хвалили, но никогда не думала, что сможет чего-то добиться на этом поприще. Тем не менее, пробовать свои силы девушка отправилась не на какое-нибудь мелкое мероприятие, а сразу на Всероссийский конкурс. Призом должно было стать вакантное место в хоре имени Пятницкого. Естественно, претендовали на него несколько тысяч талантливых исполнителей. Но досталось оно никому не известной восемнадцатилетней Зыкиной.

Поскольку ранее Людмила не обучалась пению, хор стал для нее не только местом работы, но и школой. Она оказалась талантливой ученицей, быстро постигала все премудрости нового ремесла. Однако будущая звезда все еще не могла воспринимать музыку как занятие всей жизни. Она не представляла, что искусство сможет прокормить ее и ее семью. И потому неожиданно для всех в 1949 году подающая надежды девушка оставила хор и начала работать в типографии.

Карьера

Вскоре Людмила поняла, что без музыки ее жизнь стала серой и неинтересной. Ей снова крупно повезло: удалось попасть в состав хора русской песни Всесоюзного радио. Спустя некоторое время она осознала, что готова выступать сольно. Теперь ее песни звучали в сопровождении оркестра.

Людмила Зыкина давала концерты по всему Советскому Союзу. Среди поклонников ее таланта были известнейшие деятели искусства и политики того времени. Однако артистка не ощущала себя полноправной исполнительницей. Ей не хватало соответствующего образования. Поэтому в 1969 году она окончила музыкальное училище, а затем и институт.

В 1972 году Людмила Зыкина получила свое первое звание Народной артистки. Случилось это в Азербайджане. Затем награды посыпались как из рога изобилия.

Карьера певицы всегда развивалась стабильно. Она не знала спадов и забвения. Несмотря на то, что народная музыка не имеет такого огромного количества поклонников, как поп-культура, Зыкина никогда не страдала от отсутствия поклонников. Ни один из ее концертов не прошел без аншлага. Работать с певицей мечтали лучшие композиторы и музыканты современности.

Личная жизнь

Личная жизнь Людмилы Зыкиной была довольно насыщенной. Достаточно отметить, что она сменила четырех мужей. В этом нет ничего странного, учитывая ее известность и привлекательность. Удивляет то, что никто из мужей артистки, кроме последнего, не имел отношения к музыкальному миру.

Первым избранником Зыкиной стал обычный инженер. Затем его сменил фотокорреспондент. Третий муж преподавал иностранные языки.

Последним супругом певицы стал баянист Виктор Гридин. Их брак продлился целых 17 лет. Однако закончился он скандалом. Гридин бросил свою известную жену ради другой женщины.

Больше Людмила Зыкина замуж не выходила.

Смерть

В июне 2009 года Людмила Зыкина пышно отметила свое восьмидесятилетие. На торжество собрались известнейшие люди страны. Певица выглядела, как всегда, великолепно.

Сложно было сказать, что она уже несколько лет тяжело болеет. Однако праздник стал последним в ее жизни.

1 июля 2009 года Людмила Зыкина умерла. Любимая миллионами певица была похоронена на Наводевичьем кладбище.

Как считается рейтинг
◊ Рейтинг рассчитывается на основе баллов, начисленных за последнюю неделю
◊ Баллы начисляются за:
⇒ посещение страниц, посвященных звезде
⇒ голосование за звезду
⇒ комментирование звезды

Биография, история жизни Зыкиной Людмилы Георгиевны

Зыкина Людмила Георгиевна – отечественная эстрадная певица, исполнительница народных композиций и романсов.

Детство и юность

Родилась в Москве в 1929 году 10 июня в семье рабочих. Мама будущей артистки Екатерина Васильевна трудилась санитаркой в военном госпитале, папа Георгий Петрович зарабатывал на хлеб руками. Родители старались изо всех сил дать своим детям – дочери Люде и сыну Саше – хорошее воспитание и счастливое (насколько это было возможно) детство.

До начала Великой Отечественной войны училась в школе рабочей молодежи, а с 1942 года работала токарем на Московском станкостроительном заводе им. Серго Орджоникидзе. Тринадцатилетней девочкой помогала фронту, вносила свой посильный труд в общее дело защиты Родины. Одним из самых дорогих на всю жизнь осталось для нее почетное звание "Заслуженный Орджоникидзовец", присвоенное ей коллективом завода в те годы. После работы на заводе Людмила Зыкина стала санитаркой в подмосковном военном госпитале. Затем она работала швеей в больнице им. Кащенко.

Начало творческого пути

С 1947 года начинается творческая судьба Зыкиной как певицы. Она приняла участие во Всероссийском конкурсе молодых исполнителей. После успешного выступления на конкурсе ее принимают в Государственный русский народный хор им. Пятницкого. Становление Зыкиной как профессиональной певицы и деятеля культуры неразрывно связано с Москвой. В каком бы городе она ни выступала, как бы радушно и тепло её ни принимали, – лучше и роднее города, чем Москва, у неё никогда не было. Мало найдется в Москве предприятий, на которых бы не выступала Людмила Георгиевна. Трудовые коллективы многих Московских предприятий зачислили ее в Почетные члены. С тех лет главная тема творчества Зыкиной – Россия, Москва, война. Ее песни звучат в воинских частях и гарнизонах во многих отдаленных уголках нашей страны. Имя Л. Зыкиной народно по самой своей сути. Ее творчество получило восторженные отзывы у таких деятелей культуры, как В. Мурадели, О. Фельцман, Т. Хренников. Ведущие композиторы создавали произведения специально для ее голоса. Ее концертные программы – это история нашего народа. Разнообразен и репертуар певицы. В разные годы ею были созданы тематические концертные программы: "Тебе, женщина", "Вам, ветераны", "Русские народные песни", "Вечер русской песни и романса", "Лишь ты смогла, Россия" и целый ряд других композиций.

ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Весь жизненный путь Л.Г. Зыкиной тесно связан с народным музыкальным искусством, а ее исполнительская деятельность снискала широкую известность не только в нашей стране, но и во всем мире. С искусством певицы знакомы на всех континентах, она многократно бывала в большинстве государств мира. Популярность ее за рубежом подтверждается многочисленными отзывами в прессе таких стран, как Германия, Япония, Корея, Австрия, Франция и др. За рубежом русской певице аплодировали как крупные политические деятели (Джавахарлал Неру, Индира Ганди, Урхо Кекконен, де Голль, Луи Арагон, Жорж Помпиду, Гельмут Коль и многие другие), так и выдающиеся представители мировой культуры ( , Мирей Матье, Марсель Марсо, Сальваторе Адамо, Марк Шагал, Рокуэлл Кент, Ван Клиберн, участники групп и Boney M).

Фирма "Мелодия" выпустила большое количество дисков, а в фондах Гостелерадио хранится более двухсот песен, спетых Зыкиной. В 1982 году Л.Г. Зыкина стала лауреатом приза "Золотой диск", присужденного фирмой "Мелодия", ей вручен "Золотой диск" ФРГ – 1969 год.

Зыкина – педагог

В 1977 году Людмила Георгиевна окончила Государственный музыкальный педагогический институт им. Гнесиных (ныне Российская Академия музыки им. Гнесиных). Полученное образование, её исполнительское искусство, многолетний опыт творческой деятельности на сцене и творческое общение с выдающимися деятелями культуры (А.В. Прошкиной, В.Г. Захаровым, П.М. Казьминым, В.Е. Клодниной в хоре им.Пятницкого; А.В. Рудневой, Н.В. Кутузовым в хоре русской песни радио; дирижерами Е.В. Светлановым, В.И. Федосеевым, В.А. Александровым, Ю.В. Силантьевым; композиторами А.Г. Новиковым, С.С. Туликовым, Е.Н. Птичкиным, А.А. Бабаджаняном и многими другими) выявили в певице потребность передавать свои знания молодым талантам. Зыкина вела большую педагогическую деятельность: преподавала в Московском Государственном институте культуры.

В 1989 г. Государственным комитетом СССР по народному образованию ей было присвоено ученое звание доцента кафедры "Народный хор". Она преподавала в Российской Академии музыки им. Гнесиных. Получила ученую звание профессора. Л.Г. Зыкина проводила занятия по специальности "Сольное пение" на кафедре "Хоровое и сольное народное пение", а также руководила подготовкой специалистов для творческих коллективов. Под руководством Л.Г. Зыкиной на базе Государственного Академического русского народного ансамбля "Россия" проходили преддипломную и концертно-исполнительскую практики многие молодые музыканты, в том числе и студенты кафедр народных, духовых и ударных инструментов, хорового и сольного народного пения РАМ им. Гнесиных. Многие молодые музыканты и вокалисты после учебы начали работать на профессиональной сцене. Среди них можно отметить: А. Сысоева, В. Кущинского, И. Блюмина, С. Дятел, Е. Калашникову. Деятельность Л.Г.Зыкиной как педагога характеризовали высокий профессионализм, требовательность и мастерство, многие из её учеников стали лауреатами международных и российских конкурсов, заслуженными артистами и педагогами, так, например: С. Игнатьева – доцент Российской Академии музыки им. Гнесиных; С. Горшунов – лауреат Всесоюзного конкурса "Молодые голоса", заслуженный артист РФ; Н. Крыгина – удостоена гран-при и первой премии на Всесоюзном конкурсе "Молодые голоса", заслуженная артистка РФ; В. Фтоменко – лауреат Всероссийского конкурса артистов эстрады, заслуженная артистка РФ и др. Она являлась постоянным членом жюри фестивалей и конкурсов различных уровней как в стране, так и за рубежом (заместитель председателя жюри Второго и Третьего Всероссийских конкурсов народной песни в 1979 и 1985 гг., председатель жюри Первого Московского конкурса артистов эстрады в 1979 г.).

В 1997 году Людмила Георгиевна отметила 50-летие своей творческой деятельности, но и на тот момент она была в превосходной форме. Её большой, ровный и сочный, красивого тембра голос по-прежнему был необыкновенно выразителен и эмоционален. Это доказал и прошедший в мае в Большом Кремлевском Дворце в Москве грандиозный 6-тичасовой концерт, посвященный творческому юбилею певицы. В августе 1997 г. было выпущено 15 компакт-дисков, где освещена антология песен за 50 лет творческой деятельности Л. Зыкиной.

Общественная деятельность

Наряду с интенсивной концертной и педагогической деятельностью Людмила Зыкина откликалась на любые общественные дела с охотой и работала с большим энтузиазмом и отдачей. Она была членом Правления Советского фонда Мира (ныне Российский Фонд мира), где ее работа по укреплению мира и дружбы между народами не раз отмечалась благодарностями и почетными грамотами. Будучи членом Московского Детского фонда им. , Людмила Георгиевна самым активным образом участвовала в судьбах воспитанников детских домов. Также Людмила Зыкина была членом Президиума Российского фонда культуры, членом Комиссии при Президенте РФ по Государственным премиям в области литературы и искусства, членом Совета по культуре и искусству при Президенте РФ. Она неоднократно избиралась народным депутатом по Московскому избирательному округу № 1. Как президент Академии культуры России Л. Зыкина вела большую работу по открытию русской школы искусств в Германии, в городе-побратиме Москвы Берлине. Под ее руководством в Москве было начато строительство отвечающего мировым стандартам концертного комплекса на берегу реки-Москвы.

Награды и премии

Творческая, педагогическая, общественная деятельности Людмилы Георгиевны были достойно оценены российской и международной общественностью. За годы своей творческой и общественной деятельности Зыкиной были присвоены звания: Заслуженная артистка Бурятской АССР, Заслуженная артистка РСФСР (1968 г.), Народная артистка Удмуртской АССР (1974 г.), Народная артистка Азербайджанской ССР (1972 г.), Народная артистка Узбекской ССР (1980 г.), Народная артистка СССР (1973 г.). Она Герой Социалистического труда (1987 г.), Лауреат Ленинской премии (1970 г.), Государственной премии РСФСР им. в области музыкального искусства (1983 г.), Лауреат Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1960 г.), кавалер Ордена (1979 г.), Ордена "За заслуги перед Отечеством" 2 степени, Ордена "Знак Почета", французского ордена "За культурное воспитание молодежи". Л.Г. Зыкина награждена Почетной медалью правления Фонда Мира, медалями "50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." и "Ветеран труда". Дороже всех наград Людмила Зыкина считала любовь и благодарность зрителя, которому она дарила свое творчество.

Литература

Л.Г. Зыкина – автор нескольких публикаций, в которых отражен опыт исполнительской и педагогической работы. Ею написаны две книги: "Песня", в которой освещены многочисленные проблемы исполнения русской и советской песни, и "На перекрестках встреч" – о многочисленных встречах на творческом пути как с молодыми музыкантами, так и с выдающимися деятелями культуры и искусства.

Личная жизнь

Впервые Людмила Георгиевна вышла замуж еще в двадцатидвухлетнем возрасте. Избранником юной особы стал Владлен Позднов, инженер автомобильного завода. Ранний брак закончился разводом.

Вторым супругом Зыкиной был Евгений Свалов, фотожурналист.

Третьим мужем певицы был Владимир Котелкин, преподаватель иностранных языков и профессиональный переводчик.

Четвертым и последним спутником жизни Людмилы Зыкиной был баянист и композитор Виктор Гридин. С ним она прожила целых семнадцать лет.

Несмотря на огромное количество поклонников и ухажеров, а также немалое количество браков, Людмила Зыкина так и не родила ребенка. Артистка всегда была сосредоточена на своей работе, на том, чтобы помочь нуждающимся, на том, чтобы сделать мир чуточку лучше. Людмила Георгиевна понимала, что ребенок – это не игрушка, а личность, требующая внимания и заботы. Зыкина же боялась, что ввиду своей занятости не сможет дать наследнику то, что ему необходимо.

Увлечения

Любила фильмы прошлых лет. Любимые актеры.

				: неверное или отсутствующее изображение

Художественный руководитель и солистка Государственного академического русского народного ансамбля «Россия» ( -).

Биография

Юность

Людмила Зыкина родилась 10 июня 1929 года в Москве в семье рабочих. Мать - Екатерина Васильевна (1902-1950) работала санитаркой в военном госпитале. Отец - Георгий Петрович Зыкин (1899-1956) рабочим. В семье кроме Людмилы был ещё брат Александр.

Творческая карьера

В 1957 году Зыкина стала лауреатом Шестого фестиваля молодежи и студентов в Москве а в 1960 году - победительницей Всероссийского конкурса артистов эстрады.

В 1968 году Л. Г. Зыкина исполнила вокальную партию в «Поэтории» Родиона Щедрина.

Помимо России, Зыкина была популярна во всех республиках СССР и во многих странах мира. В 1972 году Гейдар Алиев , бывший тогда 1-м секретарём ЦК КП Азербайджана, поздравил известную певицу со званием Народная артистка Азербайджанской ССР.

Прощание с Людмилой Зыкиной проходило 3 июля 2009 года в Концертном зале имени П. И. Чайковского в Москве. Отпевание состоялось 4 июля 2009 года в Храме Христа Спасителя . С воинскими почестями певицу похоронили 4 июля 2009 года на Новодевичьем кладбище в Москве рядом с могилой Галины Улановой .

В августе рядом с Л. Г. Зыкиной похоронили Сергея Михалкова .

Личная жизнь

Людмила Зыкина была замужем четыре раза.

Первый раз замуж она вышла в 22 года за инженера автозавода имени Лихачёва - Владлена Позднова.

Вторым супругом певицы стал фотокорреспондент журнала «Советский воин» Евгений Свалов.

Третий супруг - преподаватель иностранных языков, переводчик и журналист Владимир Петрович Котёлкин.

Детей у Людмилы Зыкиной не было. Сама певица на этот счёт говорила, что хотела иметь детей, но всегда считала, что ребёнок - это личность, требующая огромного внимания, которое она из-за постоянных гастролей дать не могла.

Когда у Зыкиной погибла мать, певица лишилась голоса на один год.

Дискография

Виниловые пластинки

Общий тираж выпущенных пластинок с песнями Людмилы Зыкиной превышает 6 000 000 экз.

CD

• Течёт река Волга, Союз , г. Выпущен к 50-летию творческой деятельности.
• А любовь всё жива, Мелодия , 1996 г.
• Любовь моя, моя Россия (Людмила Зыкина, Виктор Гридин , Владимир Красноярцев, ГАРНА «Россия»), Great Hall (лейбл), г.
• Grand Collection. Людмила Зыкина, Квадро-Диск , г.
• Я люблю Вас… Людмила Зыкина. Антология вокального искусства. Коллекция на 20 дисках. Региональный благотворительный общественный фонд «Фонд Людмилы Зыкиной», г.
• Великие исполнители России XX века. Людмила Зыкина, диск 1, 2, Moroz Records , 2004 г.
• Людмила Зыкина. Любимые песни, Парк-Рекордз, 2004 г.
• Отчалившая Русь (Людмила Зыкина, Михаил Кизин , ГАРНА «Россия»), Парк-Рекордз, 2004 г.
• Людмила Зыкина. 60 лет Победы, Парк-Рекордз, г.
• О, мой Бог… (Людмила Зыкина, ГАРНА «Россия», Михаил Кизин), Парк-Рекордз, 2005 г.
• 100 русских народных песен (Людмила Зыкина, ГАРНА «Россия»), часть 1, 2, Мистерия Звука , 2005 г.
• Серия «MP3 Коллекция. Антология вокального искусства». Людмила Зыкина, CD 1, 2, 3, 4, РАО , Первое Музыкальное Издательство , РМГ Рекордз , г.
• Людмила Зыкина. Русские народные песни, часть 1, 2, ООО «Бомба Мьюзик», г.

Дополнительные факты

Песенный репертуар

В репертуаре Людмилы Зыкиной было более 2 тысяч русских народных песен, произведений современных композиторов, русских романсов, а также песни народов мира. Записаны дуэты с Юлианом, Марком Алмондом, Николаем Расторгуевым, Михаилом Кизиным. В г. Л. Г. Зыкина исполнила вокальную партию в «Поэтории» Родиона Щедрина . В юбилейном г. принимала участие в исполнении ещё одного сочинения Родиона Щедрина - оратории «Ленин в сердце народном». Это произведение было удостоено Государственной премии СССР. Кроме того, в разные годы Людмилой Зыкиной были созданы тематические концертные программы: «Тебе, женщина», «Вам, ветераны», «Вечер русской песни и романса», «Русские народные песни», «Героям космоса посвящается», «Лишь ты смогла, моя Россия» и целый ряд других.

Заслуги

Государственные награды Российской Федерации и СССР

• - статья в Лентапедии . 2012 год.

Отрывок, характеризующий Зыкина, Людмила Георгиевна

Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d"?uvr"ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s"wird was gescheites d"raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d"autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.

Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.

И несколькими подругами. Через три недели она умерла от сердечно-почечной недостаточности.

Одна из популярнейших советских и российских певиц, известная не только в любом уголке нашей страны, но и далеко за ее пределами, - Людмила Зыкина прожила долгую, богатую впечатлениями жизнь. С гастролями и концертами она объехала 92 страны, притом в некоторых успела стать буквально культовой фигурой: например, в Японии , где ее песни знают и с удовольствием слушают до сих пор. Японцы прозвали Зыкину «великаншей с большим добрым сердцем».

Сердце певицы и в самом деле было добрым и умело любить. Хотя сама исполнительница это и отрицала, заявляя на склоне лет своему другу Юрию Беспалову , 28 лет проработавшему ее пресс-секретарем: «У меня было четыре мужа, и ни одного из них я не любила. Любовь для меня - загадка. Я, может, ни разу ее и не испытывала вообще - такую, чтоб небо стонало!»

Однако, если взглянуть на биографию певицы повнимательнее, становится понятно: нет, Зыкина не лукавила, просто уж очень не хотела демонстрировать всем и каждому свою слабость. Слишком привыкла она быть сильной, властной, почти всемогущей! - такой же, как ее голос, позволивший ей в 18 лет выиграть конкурсное прослушивание и единственной из полутора тысяч претенденток стать солисткой хора имени Пятницкого. «А во лбу звезда горит…» Два года спустя, в 1949-м, однако, голос певицу подвел. Тогда скоропостижно скончалась ее мама, Екатерина Васильевна, самый родной человек, которую Людмила нежно любила и с которой была очень близка. Потрясение было настолько сильным, что молодая исполнительница не смогла не то что петь, а даже громко разговаривать.

В 22 года она познакомилась с инженером завода имени Лихачева Владленом Поздновым. Очень быстро между молодыми людьми вспыхнул роман. И Людмила, окрыленная взаимностью своих чувств, «оттаяла», смогла снова думать и о жизни, и о сцене. Вскоре Владлен сделал ей предложение, и она с радостью приняла его. А затем - пошла проситься в Хор русской песни Всесоюзного радио.

Там, в хоре, и началась ее настоящая карьера. После первых успешных выступлений в СССР забрезжили и первые зарубежные гастроли - в Индию . С замиранием сердца Зыкина отправилась за границу.

Фото: stuki-druki.com И там, на улице одного из индийских городов, она неожиданно встретила человека, предсказавшего ее дальнейшую судьбу. Старик-индус предлагал идущим мимо людям погадать по руке. И хотя во всякие гадания Людмила не верила, а все-таки - не успела опомниться, как уже просила переводчика подойти вместе с нею к старцу и поговорить.

Взяв молодую женщину за руку, индус сказал: «Когда ты вернешься домой, то расстанешься с любимым мужчиной. Это потому, что у него роман с другой женщиной. А еще, - добавил он, - я вижу у тебя во лбу звезду. Это значит, что ты будешь известна на весь мир».

Разумеется, этим словам - ни про славу, ни про измену - Зыкина сперва не поверила. Однако, когда она вернулась домой в Москву , в один из вечеров позвонила ее подруга и попросила Владлена к телефону. «И зачем тебе нужен мой муж?» - поинтересовалась Людмила. И та в ответ призналась, что встречается с ее супругом уже полгода.

Конечно, предательства гордая Зыкина не простила. Оставив пять лет брака позади, она вновь осталась одна.

Ее страдания от разрыва с мужем усугублялись еще одним, чисто женским, горем: в этом браке Людмила потеряла ребенка. Ее беременность оказалась внематочной, возникла угроза жизни. В результате пришлось делать операцию, и Людмила Георгиевна на всю жизнь осталась бесплодной. «Брак держится на силе привычки…» Спустя три года после расставания с Поздновым Зыкина ехала в троллейбусе (да, в СССР тех лет и звезды мировой величины не гнушались кататься на общественном транспорте). Устала после концерта, задремала. А когда открыла глаза - увидела симпатичного молодого человека, который предложил проводить ее до дома.

Парня звали Евгением Сваловым, он работал фотокорреспондентом в популярном по тем временам журнале «Советский воин». Женя уговорил Людмилу встретить вместе Новый год; затем сбылась народная примета о том, что «как встретишь, так и проведешь». Скоро в паспорте Зыкиной появился новый штамп о браке.

Каково же было разочарование Людмилы, когда с нею повторилась та же история, что и в первый раз! - только уже не с подругой, а с чужой, незнакомой женщиной. Именно тогда, пожалуй, певица начала демонстративно разувериваться и в любви, и в том, что личное счастье вообще способно быть долгим.

«Юраш, - делилась она годы спустя со своим бывшим пресс-секретарем. - Брак держится на силе привычки. Вроде нужен кто-то рядом, вот и живешь с человеком…»

Конечно, с Евгением Зыкина тоже заговорила о разводе сама. Измена для нее была прежде всего предательством, и компромисса в этих вещах для нее не существовало. «Не заплатила ни гроша» «Великанша» Зыкина не воспринимала низкорослых и субтильных мужчин

Третьим мужем певицы стал переводчик Владимир Котелкин. Вместе они прожили 10 лет. Познакомились в общей компании; тогда, обнаружив, что оказался за столом рядом с невероятной красавицей, Котелкин протянул Зыкиной руку и представился: «Владимир, переводчик». «А я Люда», - ответила она. «Просто Люда?» - переспросил он. «Да, - скромно сказала она. И добавила: - Я пою».

Друзья и знакомые вспоминали, что Котелкин обожал Людмилу, буквально боготворил ее. Руки и сердца певицы он добивался три года, и в конце концов она сдалась. Именно благодаря Владимиру звезда советской сцены немного «подтянула» собственную грамотность: много лет спустя Котелкин признался журналистам, что великая Зыкина в буквальном смысле писала «корова» через «а».

«Я никогда не ерничал по этому поводу, - подчеркнул он. - Знаю: жизнь у нее была не сахар. После войны много работала, надо было обеспечивать семью».

Тем не менее, по признанию Владимира Петровича, именно его перу принадлежит первая из книг, на обложке которой стоит авторство Зыкиной.

«Я не знаю, кто автор ее последующих четырех произведений, но самую первую - «Песня» - написал за нее я, - рассказал он. - Люда мечтала, чтобы о ней пошла слава как о писательнице. А так как сама она словом не владела, то попросила меня помочь».

Эта помощь, по словам Котелкина, не принесла ему никакого бонуса. «Люда мне не заплатила ни гроша за то, что я написал за нее отличную книгу, - посетовал он. - Мое имя нигде не указано. Это сейчас я понимаю, что надо было заключать договор с ней, но тогда мне было не до этого. Развод с Людой стал одним из самых тяжелых испытаний в моей жизни».

На вопрос, что послужило причиной расставания, Котелкин ответил сдержанно: просто любовь ушла, а ее место заняло взаимное недовольство, придирки, обиды и скандалы. «Да что вы понимаете в женской красоте!» Лишь с четвертым мужем, баянистом-виртуозом Виктором Гридиным, Людмила Георгиевна «задержалась» рядом на рекордный срок - целых 17 лет. Они познакомились, когда Виктор пришел работать в Государственный Академический русский народный ансамбль «Россия», звездой которого была Зыкина. Певица даже оказалась разлучницей, разбив первую семью Гридина: он, еще учась в Гнесинке, женился на своей однокурснице, и к моменту встречи с Людмилой у него уже было двое детей.

Многие люди, знавшие звездную пару, не понимали Виктора. Чтобы статный, привлекательный 36-летний мужчина на полном серьезе влюбился в 50-летнюю старуху? «Зачем она тебе? Смотри, сколько вокруг молодых красоток!» - удивлялись друзья музыканта. А он отвечал: «Да что вы понимаете в женской красоте!..»

«Вместе им было хорошо, и это бросалось в глаза», - вспоминал Беспалов. Тем не менее, и с Гридиным Зыкина в один «прекрасный» день решила разойтись. Причиной, как утверждают многие, опять-таки стала женщина: молодая певица Надежда Крыгина, с которой у Виктора завязался роман.

Сама Крыгина, однако, эту версию отрицает. «Я не уводила Виктора из семьи!» - уверяет она. По ее словам, отношения с Гридиным у нее начали развиваться, когда тот уже развелся с Зыкиной.

«Пока я выступала с ними, ни о каком романе не могло быть и речи. Могущественная Зыкина - и я. Кто я такая? Она могла меня одним пальцем, что называется, прибить», - объяснила журналистам Крыгина. Любимого убила водка Так и вышло, что свою старость Людмила Георгиевна встретила в одиночестве. Пресса приписывала ей и тайный брак с композитором Александром Аверкиным , который специально для нее написал песню «На побывку едет молодой моряк»; и роман с солистом ансамбля «Россия» Михаилом Кизиным, которому было сорок в то время, когда ей уже почти стукнуло 80. И ту, и другую историю Зыкина называла выдумками, а отношения с Кизиным и Аверкиным - обычной дружбой.

Что же касается ее последнего мужа, Виктора Гридина, то с разводом история их отношений не закончилась. Настоящая трагедия разыгралась через четыре года после их расставания, когда Людмила узнала, что Виктор смертельно болен. В новом браке музыкант стал частенько прикладываться к бутылке и быстро «заработал» цирроз печени.

Услышав, что ее экс-супруг находится на грани гибели, Зыкина сначала пришла в ужас, а затем - подняла все свои колоссальные связи, пытаясь найти врачей, которые могли бы его спасти. Она готова была звонить кому угодно и платить сколько угодно денег, лишь бы Виктор остался жив.

Но увы: не все болезни пока поддаются исцелению. Чуда не случилось.

«Если я в чем-то и виню ее, то только в том, что она не смогла уберечь Виктора Федоровича, - с горечью заявила Зыкина в одном из интервью, говоря о «разлучнице» Крыгиной. - Все 17 лет я боролась с его приятелями, которые приносили ему водку. Но как только он женился на Надежде, сразу сплошь и рядом пошли приглашения то на застолье, то куда-то на дачу…»

Людмила Зыкина на своем 80-летнем юбилее со Светланой Медведевой.

Публикации раздела Музыка

Людмила Зыкина. Певица, которая мечтала летать

Л юдмила Зыкина до сцены прошла настоящую трудовую школу - токарь, санитарка, швея. Но на прослушивании в хоре Пятницкого 18-летнюю Людмилу выбрали из 400 претенденток. Так старейший хоровой коллектив России стал для Зыкиной первой певческой школой.

«Заслуженный орджоникидзовец»

Людмила Зыкина
Фотография: vmiremusiki.ru

«Одна из самых дорогих наград» - так говорила всемирно известная певица о первом в своей жизни знаке отличия. Это было почетное звание, которое 12-летняя Люся получила, работая в годы войны на заводе. Благополучное московское детство девочки из рабочей семьи закончилось, как и для всех детей военного времени, в 1941 году.

Поступила на станкостроительный завод имени Орджоникидзе и помогала фронту, работая токарем. Тогда же в газете «Большевик станкозавода» девочка написала заметку, получив третий рабочий разряд: «Теперь, проходя по заводу, я вижу плакат «Чем ты помог фронту?» и с гордостью думаю: «Да, я выполняю работу, которая помогает моей любимой Родине».

Спор про хор

Впервые Люся спела на публике в четвертом классе. На концерте в Доме пионеров исполнила романс «Белой акации гроздья душистые». Пела и во время войны. После работы на заводе выступала перед ранеными в госпитале, а в мирные годы - в Черемушкинском клубе и кинотеатре «Художественный».

В хоре имени Пятницкого Людмила Зыкина оказалась случайно. Просто в 1946 году увидела объявление о наборе и поспорила с подружками на шесть порций мороженого, что пойдет на прослушивание. В итоге оказалась в прославленном хоре . По случаю познакомилась молодая певица и со Сталиным. Он решил как-то после концерта сфотографироваться с любимым коллективом и оказался рядом с Людмилой Зыкиной.

Но спустя три года случилось несчастье - у певицы умерла мама, и Людмила Зыкина потеряла голос. Пришлось оставить сцену. Она ушла работать в типографию - печатала брошюры и старалась не падать духом. Прошел год, и голос вновь зазвучал - уже в эфире. Зыкина пришла в хор русской песни Дома радио.

Людмила Зыкина

Людмила Зыкина. Фото: aif.ru

Людмила Зыкина

Музыкальный багаж

13 лет работы в хоровых коллективах и победы во многих престижных смотрах - от Всероссийского конкурса молодых исполнителей в 1947 году до Всероссийского конкурса артистов эстрады в 1960-м. Зыкина задумалась о сольной карьере и в этом же году стала солисткой Москонцерта. В эпоху Лидии Руслановой и Клавдии Шульженко старалась остаться самой собой и много работала, не отказываясь ни от каких концертов.

В начале 60-х Людмила Зыкина в составе программы «Московский мюзик-холл» едет в Париж. Это было первое выступление артистов советской эстрады. За границей хорошо знали лишь балет. Пресса отметила небывалое количество звезд в одном концерте, а эмигранты, сидевшие в зале, впервые увидели советскую певицу, исполнявшую на Западе русские народные песни.

Мама ансамбля «Россия»

Людмила Зыкина объехала с концертами весь Советский Союз и около 90 стран. Как-то на гастролях в США известный импресарио Соломон Юрок настолько был впечатлен выступлением, что посоветовал певице собрать собственный компактный коллектив. В 1977 году певица создает ансамбль «Россия». Артисты называли Людмилу Георгиевну «мама». Она руководила музыкантами до конца своей жизни.

«Музыкальное крещение» состоялось в одном из самых престижных концертных залов мира - американском «Карнеги-холле», где коллектив дал более 40 концертов. С тех пор ансамбль записал более 30 дисков и с гордостью носит имя Людмилы Зыкиной.

Людмила Зыкина с первым составом ансамбля «Россия», 1972 год. Фото: trud.ru

Государственный академический русский народный ансамбль «Россия» имени Л.Г. Зыкиной

Государственный академический русский народный ансамбль «Россия» имени Л.Г. Зыкиной. Фото: tverigrad.ru

Людмила Зыкина за кулисами

Она любила скорость и путешествия на машине. За почти полвека водительского стажа на собственной «Волге» объехала Подмосковье, Рязанский край, Орловщину, Брянск, добиралась за рулем и до Кавказа. Мечтала об иномарке, как у знаменитого скрипача Леонида Когана, после того как он подвез певицу на своем «пежо», но подруга, Екатерина Фурцева, раскритиковала: «Ты, что ли, не русская певица?» Лишь через долгие годы Людмила Зыкина пересела на «шевроле».

Замужем певица была четыре раза. И хотя предложение статной красавице в Чикаго делал даже фабрикант русского происхождения, владеющий шоколадным производством, она выбирала мужчин без громких имен. В 22 года певица вышла за инженера автозавода Владлена Позднова, затем стала супругой фотокорреспондента журнала «Советский воин» Евгения Свалова, познакомившись с ним в троллейбусе. Третий муж - преподаватель иностранных языков Владимир Котелкин, четвертый брак стал творческим: Людмила Георгиевна связала жизнь с баянистом и дирижером Виктором Гридиным.