Памятники архитектуры ленинграда. О - Обводный канал

Девяностолетний юбилей, до которого художник не дожил всего лишь год, — дата серьезная. Сделано Курилко-Рюминым было немало, пережито-перевидено - тоже. Но экспозиция всего в двух залах на Пречистенке кажется избыточной. Картины шпалерной развеской, графика, начиная с учебных рисунков 1940-х годов до самых последних, макеты и эскизы театральных декораций, наброски к костюмам, документальные материалы из личного архива…

Чествуя своего ученого секретаря и вице-президента, Академия решила выстроить мини-музей. Герой, бесспорно, его достоин.

«Живая жизнь» Курилко-Рюмина не менее интересна и важна, чем его ставшее хрестоматийным творчество. Потомок старинных дворянских родов с надменной двойной фамилией (Рюмин он - по матери). Сын знаменитого театрального художника и истовой театралки, бравшей ребенка на спектакли чуть ли не каждый вечер. Ему на роду было написано сразу после школы поступать в театральный институт.

Но грянула война, и восемнадцатилетний Курилко-Рюмин добровольцем уходит на фронт. «Привязав веревочкой очки к ушам, чтобы не спадали», - как с героической иронией рассказывал он сам. Потом было тяжелое ранение под Курском, стоившее ему правой руки. Лечение во Фрунзе, где он начинает работать художником в Киргизском национальном театре оперы и балета. Заметьте, без профессионального образования. Только в 45-м Михаил Михайлович поступит во ВГИК на художественный факультет. Там его наставниками будут Федор Богородский и Юрий Пименов, классики того, что ныне огульно называют «соцреализмом». И питерский аристократ приобщится к советской школе живописи.

Надо сказать, что в списке спектаклей, оформленных Курилко-Рюминым, «советских» не так много. Зато есть постановки по Артуру Миллеру и Джерому Д. Сэлинджеру. И его сценические находки - с двойными занавесами, косыми кулисами, исключительно архитектурной проработкой пространства - сделали бы честь любому западному театру. Фантазия Курилко-Рюмина была безграничной, как и спектр интонаций - от трагической в «Гамлете» и «Пиковой даме» до откровенно шутейной в каком-нибудь «Табачном капитане». Всего им было оформлено более 200 спектаклей по всему СССР и странам «соцлагеря». Такое наследие в форме эскизов и макетов не вместит ни один музей. Причем для художника любой эскиз был самоценным произведением, что очень чувствуется на нынешней выставке.

Он вообще был отменным живописцем «коровинской» школы. Легкие, прозрачные пейзажи, сделанные во Франции, Греции, Хорватии или под Боровском и в Тарусе - украшение выставки «Сотворивший чудо».

Ее пафосный заголовок - парафраз названия пьесы «Сотворившая чудо» по Уильяму Гибсону, одной из последних театральных работ художника 1990-го года. Но долгая творческая жизнь Михаила Михайловича Курилко - в самом деле чудо, которое нам еще предстоит оценить.

Михаил Вайскопф

Красный чудотворец: Ленин в еврейской и христианской традициях

Несмотря на бесспорную популярность Ленина, его культ долгое время был поразительно безличным – в согласии с партийным идеалом унифицированной массовости и тезисом о пролетариате как слитном коллективном организме, нивелирующем в себе любого индивида (вечное пролеткультовское "Мы"). В первые годы революции воцарилась старая коллективистская мистика Луначарского – примат человеческого Вида над личностью – и теогония горьковской "Исповеди": "Богостроитель этот суть народушко! ‹…› Народушко бессмертный, его же духу верую, его силу исповедую, он есть начало жизни единое и несомненное; он отец всех богов бывших и будущих!" (1).

Изображения Ленина в поэтических и беллетристических текстах подчинялись литературному канону, который, по определению А. Лурье, сводился к показу "революционной народной массы в целом как могучей монолитной силы" (2). Один из глашатаев более поздней, сентиментальной ленинианы, Орест Цехновицер, в 1925 г. констатировал с оттенком благочестивой грусти:

"В большинстве пролетарские поэты и писатели восприняли Ленина, не отделяя его от коллектива-массы. Последнее выявляет марксистское понимание личности, восприятие ее в неразрывной связи с массой, в растворенности в ней ‹…› Личное, человечное, бытовое отметалось в вырисовке Ленина, и оставался лишь образ сурового вождя, – кормчего, рулевого ‹…› Лишь потом, в ярких набросках близких (не писателей) мы смогли наметить подлинный облик Ильичов" (3).

Вспышки интереса к персоне вождя, вызванные в 1918 г. покушением Фанни Каплан и ленинским юбилеем в 1920-м, мало что меняли в общей картине. Исключение составляли разве что немногочисленные еще мемуары. Эпоха все еще одержима марксистской идеей автоэмансипации, родственной многим другим тогдашним движениям, вроде сионизма: "Никто не даст нам избавленья, / Ни бог, ни царь и ни герой. / Добьемся мы освобожденья / Своею собственной рукой". Поэтому культовые потребности режима долго блокируются его же установкой на принципиальное отсутствие героя. Ленин есть самоолицетворение масс, но столь же безличное, всеобщее, как они сами (4). Странная размытость отличает табельные панегирики:

Он нам дорог не как личность. В нем слилась для нас свобода.

В нем слилось для нас стремленье, в нем – веков борьбы гряда.

Он немыслим без рабочих, он немыслим без народа.

Он немыслим без движенья, он немыслим без труда.

Царство гнета и насилья мы поставим на колени.

Мы – строители Вселенной. Мы – любви живой струя…

Он нам важен не как личность, он нам важен не как гений, А как символ: "Я – не Ленин, но вот в Ленине – и я". – А. Безыменский (5).

И общее сердце миллионов людей

В его груди зажглось. -

Г. Шенгели (6).

О, буревестник мировой,

Бушующий миллионами руками.

А. Казин (7).

Такова в точности официальная разнарядка Агитпропа и Главполитпросвета, высказанная, например, К. Радеком:

"Ленин – квинтэссенция рабочей русской революции. Он, можно сказать, олицетворение ее коллективного ума и ее смысла" (8).

"Квинтэссенцию" охотно соотносят с повсеместно пропагандируемой "рабоче-крестьянской смычкой". Крупская по этому поводу говорит об органической связи Ленина как с рабочими, так и с крестьянством, Каменев и другие – о "мужицкой" сути пролетарского вождя (Луначарскому, например, он напоминал "ярославского кулачка, хитрого мужичонку"), – словом, суммарный образ Ильича символизирует союз обоих классов.

Ленин представал не просто олицетворением, но также и осознанным самовыражением рабочего класса, угнетенных масс. "Устами Ленина", как пишет Каменев, вещает "коллек¬тивный разум, коллективная воля и коллективный инстинкт трудящихся масс России" (9); "он был рупором подлинных масс ‹…› был рупором нашей партии; он формулировал то, что росло бессознательно в сердцах и умах угнетенного пролета¬риата" (10).

Согласно Осинскому, "классовые задачи, которые массы уже искали инстинктивно", Ленин умел "выражать в самом ядре, отбросив в сторону всякую шелуху" (11).

Получается, что для "масс" он выполняет миссию производного от них Логоса, т.е.

Бога-Слова (12). Если же принять во внимание богостроительскую догму насчет того, что эти массы суть верховное и бессмертное божество ("начало жизни единое", по слову Горького), рождающее прочих "богов бывших и будущих", то станет совершенно очевидно, что Ленин подвизается в роли того самого сына-Мессии, который у народовольцев призван был спасти Мать – землю или народ. Возникала, правда, некоторая путаница с самим полом этого родителя, представавшего теперь то в мужской, то в женской ипостаси: рабочий класс мог быть отцом, а партия или народная масса – матерью Ильича. Ср. в экстатическом очерке М. Кольцова "Человек из будущего":

"Русь рабочих и крестьян взрастила в муках своего осво¬бождения [ср. родовые муки] из векового рабства лучшего работника всемирного освобождения" (13).

С партаппаратной точки зрения, однако, важнее было представить Ленина порождением самой РКП. В 1923 г., незадолго до неотвратимо приближавшейся кончины вождя, когда обострилась борьба за власть между старобольшевистской элитой и Троцким, Зиновьев в брошюре "В.И. Ленин" писал:

"Всякий, кто хочет с успехом идти по указанному тов. Лениным пути, должен помогать строить нашу великую Коммунистическую Партию, потому что только она могла родить такого человека, как Ленин" (14).

Иначе говоря, "никто не знает Сына, кроме Отца" (Мф. 11: 27) – или, на сей раз, Матери; грамматический род слова "партия" сообщает большевизму приметы даже некоей анд-рогинности. Как бы то ни было, после смерти правителя в траурных песнопениях, наряду с "сиротской" темой (см. ниже), нередко различима богородичная Интонация – к примеру, у С. Третьякова: "Боль такая бывает, когда умирает сын" (15).

Однако культовый репертуар включал в себя и другие модификации. В этом клерикально-материалистическом контексте единосущие вождя и класса неизбежно должно было пониматься по библейской модели: "плоть от плоти" (ср. Быт. 2: 23) или "образ и подобие" (Быт. 5: 1-4). Мотив "единой плоти" очень заметен и в упоминавшемся кольцовском очерке, где он увязан и с богостроительской риторикой насчет единой кровеносной системы масс (ср. кипящая Чаша Грааля у Горького в "Исповеди"), и с пролетарско-технологическими красотами:

"Разве не кровь самого пролетариата – кровь Ильича? Не рабочие мускулы – его мускулы? Не центральная узловая распределительная станция и главный стратегический штаб – мозг Ленина?" К идеалу христианско-пролеткультовской безличности Кольцов удачно приспосабливает здесь пресловутую "простоту и скромность", а равно озадачивавшую многих невзрачность, неказистость, внешнюю тусклость – Набоков сказал бы, пошлость – Ильича. Кольцовская версия богостроительства – итоговый портрет "человека из будущего" – дышит благородной аскезой классового утилитаризма (соединенной с представлением о нераздельности Троицы):

"Ни за что не разберешь, где кончается личный Ленин и начинается его семья – партия, так же как невозможно определить резкие грани там, где кончается партия и начинается пролетариат.

Ленин – это сложнейший тончайший аппарат, служащий пролетариату для его исторической мысли. Потому-то так скромен, защитно одноцветен его облик, потому-то так прирос он к рабочему классу, потому и физически больно пролетариату, когда Ленин болен.

И потому в Ленине, первом из будущих, мы не можем и не должны искать мелких личных признаков, жестов и фраз, – обязаны видеть его черты в чертах нашей… революционной эпохи" (16).

С другой стороны, оставаясь двойником рабочего класса, Ленин все чаще выступает и в облике внеположной ему авторитарной силы, управляющей пролетариатом. В юбилейном ("Правда", 20 апреля 1920 г.) стихотворении И. Филипченко ""Великому брату" тема безличного тождества характерно осложняется некоторой уже обособленностью вождя, возвышающегося над равновеликим ему скопищем тружеников, вызвавших его к жизни:

Миллионам ратей поля и металла

Понятен ты и равен, как двойник.

И в мире – от велика и до мала -

Тебя воззвал родимых масс язык.

И весь прямой и пламенный мудрец,

Пролетариата верный образец,

Пребудешь поколеньям неизменен.

Среди пожара грозного кузнец,

В руке взнесенный молот, твой близнец,

Стоишь, весь озарен, о вождь наш Ленин! (17) Ср. в стихах другого пролетарского поэта (подпись – Рабочий Ан). живописующего инфернально-вулканический напор революции (1922):

Кто он – гений, человек ли?

Создал "ад", похерил "рай":

Хорошо нам в красном пекле -

Брызжет лава через край…

Мы – хозяева… Мы – боги…

Крушим, рушим, создаем…

Гей вы, нытики, с дороги!

Беспощаден бурелом. …

Он помог нам, мы окрепли,

, святитель

Исторические гипотезы

Святитель Михаил почитается первым митрополитом Киевским. Но древнейшие летописи наши или вовсе не упоминают о митрополите при св. Владимире, или называют первым митрополитом грека Леона ; в Новгородском же летописце роспись митрополитов начинается с Феопемпта . Михаил упоминается впервые в "Степенной книге" и Никоновской летописи. Новейшие историки склоняются к мнению, что первым митрополитом был Леон, а для объяснения предания о Михаиле предлагают различные гипотезы, из которых ни одна не может считаться прочно обоснованною.

Исконное предание Русской Церкви признавало Михаила первым митрополитом Киевским. Митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) первый сделал попытку научно обосновать это церковное предание, за ним и под его влиянием это мнение получило научное утверждение в изданном Киевской духовной академией в году исследовании студента академии VІI курса, иеромонаха Евсевия (Ильинского) (1831-1835), впоследствии экзарха Грузии, под заглавием: "Кто был первый митрополит Киевский?" и было принято такими учеными, как церковные историки преосвященные Филарет (Гумилевский) и Макарий (Булгаков) и историк С. М. Соловьев .

"Некоторые летописцы почитают сего Леонтия первым митрополитом Киевским и всея России. Сие можно согласить так, что Михаил был прислан или сам, по ревности к вере, со Владимиром выйти согласился не столько для управления Церкви Российской, которая только что возрождалась, в сан ее митрополита, сколько для насаждения веры христианской, нужных на первый случай духовных учреждений, и может почитаем быть как апостол Российской Церкви; а Леонтий прислан уже по обращении всего народа в точном характере митрополита Киевского и всея России для управления духовенства и всей Церкви Российской и с надлежащим постановлением, какие должны быть его права и какая по духовным делам власть. И сие видно из того, что Михаил митрополит хотя привел с собою шесть епископов, но никого никуда в правление епархии по городам не определил; а сие учинил уже митрополит Леонтий " .

С другой стороны, церковное предание о том, что первым митрополитом Киевским был Михаил, отрицалось главнейшими представителями русской исторической науки времен митрополита Евгения, начиная с историографа Карамзина . Бестужев-Рюмин , Карамзин , Костомаров , Иловайский и Малышевский отрицают бытие митрополита Михаила в Киеве в веке.

Из Корсуни вместе с новокрещеным князем митрополит прибыл в Киев в году где начал своё ревностное служение по распространению Христианства на Руси. Крестив 12 сыновей князя Владимира, бояр и киевский народ, собравшихся для этого на Днепре, святитель начал заботиться об уничтожении языческих суеверий. Из храмов, построенных в Киеве, самым большим являлся Десятинный в честь Успения Пресвятой Богородицы на постройку которого святитель Михаил благословил великого князя Владимира и куда перенесли гроб с мощами великой княгини Ольги . С митрополитом Михаилом связывают построение Киево-Златоверхо-Михайловского монастыря , а с прибывшими с ним из Царьграда монахами – основание Киево-Межигорского монастыря .

После крещения Киева первосвятителю предстояло обращать народ всей русской земли и для этого он посетил с проповедью главные после Киева города русские - Новгород в году и Ростов Великий в году. В Новгород он отправился в сопровождении епископов, княжеского воеводы Добрыни и Анастаса Корсунянина . Здесь он сокрушил идолов, многих крестил, построил несколько церквей и поставил к ним пресвитеров. В Ростове успех его проповеди был значительнее: он крестил без числа людей, воздвиг много церквей, поставил к ним пресвитеров и диаконов, установил чин церковного богослужения и управления. Им была основана первая деревянная церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы в Ростове и поставлен епископом свт. Феодор Грек . За годы служения святителя Михаила храмы открывались также в Переяславле , Чернигове , Белгороде , Владимире Волынском и других городах Руси.

Летописец повествует, что при святом Михаиле «вера православная расцвела и засияла, как солнце». Святитель Михаил отличался кротостью, смирением, неутомимостью в трудах и был истинным отцом своей паствы. Он был мудрым и строгим иерархом. Он поставлял пресвитеров, избирал опытных наставников, и им поручал дело обучения и образования детей в страхе Божием и целомудрии. При нем приняли крещение четыре болгарских князя и один печенежский . Известно еще, что он отправил монаха Марка проповедовать христианскую веру к волжским болгарам-мусульманам . Церковь сохранила память о заслугах первосвятителя: в синодиках Новгородского и Киевского Софийских соборов он по праву именуется «Первоначальником» Русской Церкви . Святитель упокоился от своих трудов в Киеве в году . Днем кончины предание называет 15 июня .

Почитание

Изначально мощи святителя покоились в Десятинной церкви , законченной в году, а около года, при Печерском игумене Феоктисте , они были обретены нетленными и перенесены в Антониеву пещеру . Они пребывали в Ближних Пещерах Лавры вплоть до года, когда по представлению архимандрита Романа (Копы) и по именному указу от 23 июля, были перенесены 1 октября того же года в великую соборную Печерскую церковь. Здесь они почивали открыто в специальной раке вплоть до 3 ноября года когда соборная церковь была взорвана.

Когда он причтен к лику угодников, точно неизвестно, но его имя значится в списке преподобных Антониевой пещеры и у Кальнофойского в году. Также в книге Акафистов с канонами, напечатанной в Печерской типографии в году в 9 песни, 1 стихе Правила преподобных отцов печерских, поставлено его имя. Лик святителя Михаила традиционно пишут на самом распростаненном варианте иконы Собора Киево-Печерских святых , известной с первой половины XVIII века . Однкао, в общих месяцесловах Русской Православной Церкви , его, как и прочих Печерских преподобных, не было. Указами Святейшего Синода 15 июня года, 18 мая года и 31 октября года дозволено печатать службы преподобным: Михаилу, Антонию, Феодосию и прочим чудотворцам Печерским в книгах, издаваемых Лаврскою типографиею, а указом 6 августа года поведено было сочинить обстоятельное жизнеописание святителя Михаила для помещения в