Николай Григорьевич Рубинштейн. Биографическая справка

Николай Григорьевич Рубинштейн родился 2 (14) июня 1835г. в Москве в состоятельной еврейской семье. По отцовской линии семья Рубинштейнов происходила из Житомира и Бердичева, по материнской - из Восточной Пруссии. Музыкой занимался с 4 лет под руководством матери, а с семи лет концертировал вместе с братом Антоном. Учился в Берлине у Т.Куллака игре на фортепиано и у З.Дена теории музыки. Затем занимался у А.И.Виллуана.

В 1866 году он стал во главе московского отделения Русского Музыкального общества. А в 1866г. стал директором вновь учрежденной московской консерватории, с которой не расставался до самой смерти. Рубинштейн был выдающимся педагогом по игре на фортепиано, прекрасным капельмейстером и мощным пианистом-художником.

Дом на Сретенке, в котором жил Рубинштейн и где в 1863-64гг. находились его музыкальные классы
foto http://www.classicalmusicnews.ru/

“Каким был основатель Московской консерватории – Николай Григорьевич Рубинштейн? Сегодня ответить на этот вопрос не так-то легко: с одной стороны, слишком скудные сведения, разбросанные в основном по мемуарным источникам, с другой, – слишком богатая и сложная натура. В словарях и энциклопедиях Н. Г. Рубинштейну отводится, как правило, несколько строк. Сам он предельно сдержан и закрыт даже в письмах, адресованных матери Калерии Христофоровне.

Памятник Рубинштейну, который хотели еще до революции поставить во дворе консерватории, так и не был поставлен: власти посчитали, что можно ограничиться бюстом в фойе. Музей Н. Г. Рубинштейна, открытый в 1912 году на пожертвования друзей и почитателей, со временем был преобразован в Государственный центральный музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки и т. д. и т. д. Лишь сравнительно недавно появилась монография Л. А. Баренбойма (1982 г.), но и она известна сравнительно узкому кругу специалистов.

Между тем в Москве 60-х – 80-х годов прошлого века трудно было найти личность более известную и популярную, чем Н. Г. Рубинштейн» – «хозяин музыкальной Москвы», основатель Московского отделения Русского музыкального общества и консерватории, организатор и участник практически всех выдающихся музыкальных событий города и к тому же – выдающийся пианист и дирижер.

Впрочем, слова «известность», «популярность» мало отражают действительное отношение к артисту: «Я еще застал в Москве обаяние, почти что культ имени Николая Рубинштейна, – вспоминал А. Б. Гольденвейзер, профессор Московской консерватории с 1906 г., – кого вся Москва звала, не называя фамилии, – Николай Григорьевич». Достаточно сказать, что адрес маэстро был известен всем московским извозчикам.

Братья Антон и Николай Рубинштейны
foto http://www.dev.daily_hero.idefa.ru

Триумфальному успеху Н. Г. Рубинштейна как пианиста, дирижера, общественного деятеля могли позавидовать не только его гениальный брат, но и сам Франц Лист. Так, во всяком случае, заявляла газета «Голос» в 1876 г. в связи с десятилетним юбилеем Московской консерватории .

Слава Н. Г. Рубинштейна достигла апогея в 1870-е годы. В 1877 году состоялось его благотворительное турне по русским городам, результатом которого стало пожертвование огромной суммы в 30000 рублей раненым в русско-турецкой войне. В 1878 г. Рубинштейн с триумфом участвовал как дирижер и пианист в концертах Всемирной выставки в Париже.

Ранее, в 1876 г. было торжественно отмечено пятнадцатилетие со дня начала в Москве симфонических концертов Русского музыкального общества (правда, с опозданием) и десятилетие со времени занятия Рубинштейном поста директора Московской консерватории. Это чествование было не только уникальным по форме, но и весьма знаменательным с точки зрения отношения москвичей к делу музыкального образования. По воспоминаниям современницы, «когда Николай Григорьевич закончил последний номер первого отделения, (…) двинулась целая процессия капельдинеров с корзинами цветов и лавровым венком. Впереди всех шел капельдинер, неся огромный серебряный поднос, на котором лежала целая гора разорванных бумажек. Публика с любопытством вытягивала шеи, желая рассмотреть странное подношение. Но когда все узнали, что на подносе лежали векселя, скупленные и уничтоженные почитателями таланта, – овация превратилась в настоящее чествование. Все отлично знали, что деньги, взятые под эти векселя, употреблены на музыкальное просвещение».

Учащиеся консерватории едва ли не боготворили своего Учителя и Директора. С 1872 года стало традицией отмечать день его именин – 6 декабря – ученическим спектаклем или другим «музыкальным приношением», которые готовились втайне от виновника торжества.

Отреставрированный дом на Сретенке, в котором жил Н.Рубинштейн
foto http://www.classicalmusicnews.ru/

Однако отношения Н. Г. Рубинштейна с Москвой далеко не всегда носили идиллический характер: положение Артиста возносило его, но одновременно делало страшно уязвимым в чисто социальном плане. В таких случаях «фавориту Москвы» не прощали ничего: ни его еврейского происхождения, ни принадлежности (до окончания университета) к купеческому сословию, ни низкого чина – губернского секретаря (12 класс).

В 1869-1870 гг. Н. Г. Рубинштейну, например, пришлось выдержать унизительный судебный процесс по поводу того, что он – директор консерватории, позволил себе выгнать из кабинета нерадивую ученицу – некую П. К. Щебальскую. Казалось бы, нелепость. Однако соль процесса заключалась в том, что Рубинштейн был всего лишь губернским секретарем, а Щебальская – дочерью генерала. 2 марта 1870 г. «губернский секретарь» был признан виновным в оскорблении, нанесенном низшим чином генеральской дочери, и приговорен «к штрафу в 25 рублей, в случае же несостоятельности к аресту при московском арестантском доме на 7 дней».

По воспоминаниям П. И. Чайковского, «вся Москва помешалась на этом деле», развернулась газетная травля и только вмешательство Сената позволило отменить позорный приговор.

Н. Г. Рубинштейн воспринял случившееся в истинном свете – не столько как личное унижение, сколько оскорбление звания Музыканта, Артиста, Художника, преподавателя и директора Консерватории: «Я так близко принял к сердцу последнюю постигшую меня неприятность не из личного самолюбия, а из чувства глубокого уважения и любви к искусству, к нашему учреждению (консерватории – Н. М.) и ко всем вам, – писал он ученикам. – Вот почему я объявил Дирекции (РМО – Н. М.) мое намерение оставить консерваторию и Русское музыкальное общество.(…) С тех пор (…) я увидел, что не мне одному (как я прежде думал) будет тяжело расстаться с вами, но что и большинство общества желает, чтобы я продолжал начатую мною деятельность (…). Товарищи мои приискали меры, которыми можно гарантировать наше учреждение впредь от подобных недоразумений, и я согласился остаться…».

Дом Черкасских на Воздвиженке, где с 1866г. по 1871г. консерватория снимала помещения
foto http://www.classicalmusicnews.ru/

Второй раз Москва и Московская консерватория могли потерять Н. Г. Рубинштейна в конце 1870-х годов, когда разгорелся скандал по поводу решения Совета профессоров, запрещавшего преподавателю консерватории П. А. Шостаковскому выступать публично, дабы не дискредитировать ни себя как педагога, ни концерты Общества. Будущий основатель Московского филармонического общества (1883) Шостаковский обвинил Рубинштейна в деспотизме и в… зависти к «пианисту, равному себе по силе». Позицию П. А. Шостаковского укрепляло то, что он (ирония судьбы!) также был сыном генерала, а его семья пользовалась покровительством Великого князя Николая Николаевича (брата Александра II).

Вновь газетная травля и вновь защищать пришлось и Н. Г. Рубинштейна, и консерваторию. Обиднее же всего было то, что отстаивать их приходилось не только от недобросовестных журналистов, но и от таких столпов отечественной культуры, как например, В. В. Стасов. Обычно сдержанный, П. И. Чайковский с горечью и возмущением писал последнему: «Где я вижу свет, пользу и неизмеримые заслуги, – там Вам представляются вред, мрак и даже преступления (…). Но и я Вам скажу, что ни одно из Ваших обвинений Н[иколая] Григорьевича] не имеет ни малейшей тени основательности. Я двенадцать лет был в его консерватории, и мне очень странно слышать, что влияние его на молодежь действует развращающим образом (…). Результатом всех распускаемых сплетней и клевет может быть то, что он бросит свое дело. Если судить с точки зрения его карьеры, то от этого он только может выиграть (…). Но мне до слез, до отчаянья жалко дела, которое погибнет (…)».

Письмо Чайковского – лишь одно из многочисленных свидетельств неразрывности судеб Московской консерватории и ее основателя. Тем интереснее для нас личность Н. Г. Рубинштейна.

Юрист по образованию (окончил Московский университет), Рубинштейн некоторое время служил в канцелярии Московского гражданского губернатора. С 1857 г. – учитель музыки в Николаевском сиротском институте, одном из привилегированных учебных заведений Москвы, но работал там недолго. По призванию – музыкант, причем музыкант разносторонний – пианист, дирижер, хормейстер, музыкальный режиссер (активно участвовал вместе с артистами Малого театра в разработке постановочной линии консерваторских спектаклей), наконец, композитор. От композиторской деятельности, однако, рано отказался, самокритично относясь к своим возможностям в этой области.

Воспоминания современников создают образ крайне неоднозначный. Л. Н. Толстой, например, видел в Рубинштейне человека «замечательно простого», вероятно, имея в виду органичность, естественность его натуры. Но для большинства Рубинштейн состоял «из самых поразительных контрастов» (П. И. Чайковский), из соединений взаимоисключающих качеств (Г. А. Ларош), из множеств «я», причудливо сочетавшихся друг с другом. Противоречивостью был отмечен и внешний облик музыканта: «… это был коренастый блондин, среднего роста, с кудрявой головой, задумчивым взглядом и лицом, выражавшим непоколебимую энергию…». В то же время людям, наблюдавшим его со стороны, чудилась «артистическая беззаботность, переходящая в положительную лень».

Практически на всех фотографических портретах Н. Г. Рубинштейн выглядит замкнутым и чуть ли не суровым. Между тем в обществе его знали как человека милого, любезного, веселого (чрезвычайно любил дружеские розыгрыши), неотразимо обаятельного, короче – «истинно светского».

1894г., консерватория до строительства нового здания
foto http://www.classicalmusicnews.ru/

«Неистовый труженик, человек широкого ума, понимавший потребности времени, – жизнелюбец; добрейшая душа и вспыльчивый властелин; натура чистых помыслов – и осторожный дипломат, бессребреник и азартный игрок…». А еще «идеальный по своей строгой требовательности администратор» (А. Н. Островский), делец, «практическая натура» и при том «честен в высшем значении этого слова», беспощадно искренний и неподкупно добропорядочный в отношений к искусству (П. И. Чайковский), – все это Николай Григорьевич Рубинштейн.

Естественно, что столь неординарная натура вызывала к себе и неоднозначное отношение. Н. Ф. фон Мекк, недолюбливавшая Рубинштейна, нарисовала, к примеру, такой его портрет: «Сыграть блестящим образом свой концерт, после чего задать широкую выпивку, наутро принимать дамские и всякие визиты и ухаживания – это его стихия, он в ней как рыба в воде, и поэтому он весел, не стареется нисколько и не спускается с апогея своего таланта, изящен, увлекателен, блестящ донельзя».

Этот «портрет» довольно точно совпадает с характеристикой, которую дал себе Рубинштейн в письме к матери за месяц до смерти; «Ничего нового в моем житье-бытье, здоров, много работаю, но не забываю также игру в карты, вино и женщин, ибо в ином случае был бы (по Лютеру) дураком».

И как меняется у той же Н. Ф. фон Мекк восприятие Рубинштейна, когда она слушает его игру: «Играл Николай Григорьевич по обыкновению так, что, наконец, теряешь сознание, играет ли это один человек двумя руками, или все силы небесные составили с ним оркестр. Эта титаническая сила, это могущество все понять и передать бесподобно имеет себе равных только в таком же Рубинштейне».

Но мало сказать, что личность Н. Г. Рубинштейна складывалась из резко противоположных, взаимоисключающих качеств. Противоречивым, а порой и парадоксальным было само проявление этих качеств. Мастер компромиссов, «изумительно умевший ладить со всеми сильными мира сего» (Чайковский), он мог не побояться обнаружить себя как человек неблагонадежный. Известно, например, что Рубинштейн неоднократно посещал в Лондоне Герцена, что вызвало крайне негативную реакцию двора. Но он же, совершенно неожиданно для Балакирева и к большому огорчению последнего, отказался участвовать в концерте Бесплатной музыкальной школы, опасаясь вызвать гнев покровительницы консерваторий – Великой княгини Елены Павловны.

Рубинштейну был не чужд богемный образ жизни, и в студенческие годы он испытал прелести жизни коммуной, обитая вместе с другими бездомными студентами в доме некоего князя В.. В то же время все отмечали в нем огромную собранность, самодисциплину, трудоспособность, и жизнь в его скромной квартире была организована продуманно и со вкусом.

Примеры, подобные этим, можно было бы продолжить. Но, пожалуй, наиболее ярко парадоксальность натуры Н. Г. Рубинштейна проявилась именно в факте организации консерватории. Откуда взялась в нем эта непоколебимая убежденность в необходимости создания консерватории, невероятная энергия и упорство в достижении поставленной цели? Почему именно консерватория стала для Рубинштейна – блестящего пианиста, дирижера – главной точкой приложения всех сил, так что «никакие выгодные предложения, ни жажда успехов или славы не могли его заставить покинуть, хотя бы на короткое время, созданные его деятельностью учреждения» (консерваторию и симфонические концерты Русского музыкального общества – Н. М.)? И в чем, наконец, истоки той совершенно особенной страсти, с которой Николай Григорьевич относился к созданной им консерватории?

Московская консерватория сейчас
foto http://www.old.stroi.mos.ru

Ответ на эти вопросы мог бы дать ключ к личности Н. Г. Рубинштейна и той уникальной роли, которую он, наряду с братом Антоном, сыграл в истории русской музыкальной культуры. Однако искать такой ответ в биографических данных было бы бесполезно. Хотя Николай Рубинштейн в детстве и ранней юности получил хорошую музыкальную школу, он, строго говоря, был таким же дилетантом, как и многие русские музыканты, например, тот же Балакирев. Специального музыкального учебного заведения не оканчивал. Подобно Балакиреву, Рубинштейн был, что называется, прекрасным практическим музыкантом, гениальным самоучкой. Он сам, упражняясь перед зеркалом, овладел искусством дирижера, сам научился управлять хором. Для поступления в университет сам прошел весь гимназический курс.

Вероятно, здесь сказались не только национальные, «аматерские», традиции, но и особенности музыкального дарования Николая Рубинштейна, в которых было нечто моцартовское. Едва ли не первым это отметил В. Ф. Одоевский, который подчеркивал, что техника у Николая «не столько приобретается, сколько рождается» вместе с развитием личности. И дальше характерная зарисовка: «…младший (Николай – Н. М.)… совершенный ребенок: он, например, играет в мячик, – и вдруг что-то невольно потянет его к фортепианам, как будто ребяческая натура борется в нем с его эстетическим призванием».

Склонность к музыке проявилась у Николая в 3 года: он начал импровизировать, сочинять, часами слушал игру старшего брата. В 5 лет мать застала его пишущим ноты: «Что ты пишешь?» – спросила она – «Meine Laune» («Мои настроения» – Н. М.), – ответил ребенок.

Первый этап обучения проходил под строгим контролем матери согласно старой методе, где львиную долю составляли изнурительные технические упражнения. Детей поднимали даже зимой в 6 часов утра и заставляли заниматься в темной, холодной комнате. Небрежность в занятиях грозила наказанием вплоть до розог.

А дальше Калерия Христофоровна сделала то, что уже проделал в подобной ситуации Леопольд Моцарт: она начала показывать своих чудо-детей в различных салонах и учебных заведениях. В 1842 г. представила их самому Листу, а затем решилась ехать в Петербург, в Варшаву, города Прибалтики, Париж, наконец, Берлин. Дети всюду давали концерты, сборы от которых окупали поездку. Но главное – они получили возможность продемонстрировать свое дарование выдающимся европейским музыкантам – Шопену, которого восхитил пианистический талант Николая, Мейерберу, Мендельсону. По их совету, Антон и Николай прошли курс обучения у лучших европейских педагогов того времени – Т. Куллака (фортепиано) и З. Дена (теория музыки). Причем Николай за год освоил практически весь консерваторский курс, за исключением свободного сочинения. Получив лестные характеристики педагогов (нечто вроде аттестатов), он вернулся в Россию, где завершил занятия по фортепиано с модным московским педагогом А. И. Виллуаном. На этом «правильное» музыкальное образование младшего Рубинштейна фактически закончилось, и с 14 лет он уже сам стал давать частные уроки.

Дальнейшее – это путь непрерывного самообучения, саморазвития, самосовершенствования, к которым у Николая Рубинштейна обнаружилась не просто способность, но способность феноменальная. Ярче всего она проявилась в его пианистическом даре, о чем красноречиво поведал близко знавший Рубинштейна Н. Д. Кашкин: «Николай Григорьевич, – вспоминал его верный биограф, – нередко целыми месяцами не притрагивался к фортепиано; что же касается до постоянных технических упражнений, то о них никогда и речи не было… А между тем он год от года совершенствовался даже в качестве пианиста, ибо техника была ему прирождена во всем ее объеме, а музыкальный интеллект с годами становился все зрелее и шире…». Другие вспоминали, что за пять часов до концерта Н. Г. Рубинштейн мог еще совершенно не знать произведения, но на концерте исполнял его блестяще. Исследователь личности и творчества музыканта Л. А. Баренбойм объясняет это тем, что Рубинштейн обладал высшим типом музыкальной одаренности («моцартовским вундеркиндкомплексом», по К. Мартинсену). Суть его составляло «исключительно быстрое образование психофизиологической связи «слышу внутренним слухом – действую», или «слышу – показываю оркестру как играть». Для современников же подобный дар выглядел чуть ли не мистическим.

В этом наблюдении скрывается нечто важное и для понимания Николая Рубинштейна как общественного деятеля, а точнее, деятеля культуры в истинном значении слова. По воспоминаниям современников, он обладал способностью «слышать» культурные процессы, угадывать общественные потребности и практически тут же переводить их в действие. Не случайно любимыми девизами Рубинштейна были: Аge quod agis («Что делаешь – делай!») и Viribus unitis («В единении сила»). Именно поэтому любое его творческое дело, будь то бенефисный концерт или постановка консерваторского оперного спектакля неизменно становились общественными, культурными событиями.

Если Николай Григорьевич отправлялся в концертное турне по городам России, то в каждом городе он находил время прослушать учеников местных учителей, а, где возможно, инициировать открытие нового отделения Русского музыкального общества или учебного заведения. По отзыву попечителя Московского учебного округа П. Капниста, «все главнейшие явления музыкальной жизни провинции, все главнейшие ее музыкальные деятели всегда связывались с Николаем Григорьевичем…». И не было в России такого отдаленного уголка, где бы не отразилось влияние его деятельности.

Характерная деталь: мало того, что Рубинштейн давал все концерты с благотворительной целью, но и расходы по поездкам брал на себя. Единственное условие, которое он ставил, было: «Приехал – и тотчас за дело, кончил – тотчас домой», имея в виду под «делом» не только концерт, но и музыкально-просветительскую, организационную, благотворительную работу. Надо ли удивляться, что консерватория, в которой с такой полнотой могли раскрываться его личность проявляться его многогранные способности, стала для Рубинштейна, по собственному признанию, главным делом жизни. А способности эти как будто специально отвечали задаче создания консерватории. Глубоко прав был А. Н. Серов, когда утверждал что Рубинштейн – именно такой деятель, такой проводник музыкального просвещения, какой на его месте требовался самим делом.

Здесь стоит вспомнить, что Рубинштейн обладал еще и удивительным даром общительности, умея объединять и воодушевлять людей, зачастую очень разных. Музыкально-просветительскую деятельность он начал с организации в 1860-х годах хора, куда записались разночинцы, аристократы, купцы, чиновники, художники, музыканты, студенты, – всего около 100 человек, преимущественно любителей. И уже через небольшое время новый хор по качеству звучания стал конкурировать с хором Большого театра. Тогда же Рубинштейн ввел обычай устраивать у себя дома музыкальные собрания для исполнения классической и новой музыки, на которых присутствовали, помимо музыкантов, художники, литераторы, артисты.

Художник И. С. Остроухов не мог забыть тот вечер, когда ему посчастливилось видеть и слышать Николая Григорьевича, дирижирующего оркестром студентов консерватории: «Как слились в товарищеском увлечении столько вместе проработавшие директор-учитель и ученики – как торжественно, удало и победно загремела увертюра к «Руслану». Такого гениального исполнения гениального создания я больше никогда не слыхал», – признавался растроганный очевидец. А вот как Рубинштейн организовывал Московское отделение Русского музыкального общества: «…он нарочно являлся во всевозможных кругах, везде играл сколько угодно и взамен требовал, чтобы поддержали дело, ставшее сразу для него самым близким и дорогим».

Дар «объединителя», «собирателя» помогал Н. Г. Рубинштейну преодолевать и собственные амбиции, и вкусовые пристрастия, и национальные, и социальные, и профессиональные барьеры. Он одинаково легко общался с музыкантами, артистами, писателями, художниками разных направлений, философами и учеными, купцами, мещанами, дворянской знатью, очень сочувственно и уважительно относился к бедствующим музыкантам-«шарманщикам» (воспоминания А. Ю. Зограф-Дуловой). В юные годы входил в так называемую «Молодую редакцию» журнала М. П. Погодина «Москвитянин», а позже в Артистический кружок, где собиралась чуть ли не вся интеллектуальная и художественная Москва: драматург А. Н. Островский, Аполлон Григорьев, поэт Л. А. Мэй, А. Ф. Писемский, А. Н. Плещеев, В. А. Соллогуб, актеры Малого театра – П. М. Садовский, С. В. Васильев, художник П. М. Боклевский, знатоки русской народной песни – Т. И. Филиппов, Т. О. Бантышев и многие другие.

Когда в конце 1850-х годов Л. Н. Толстой, Ю. А. Оболенский и В. П. Боткин составляли проект московского Общества камерной музыки, руководителем его планировался Николай Рубинштейн.

Уже в 24 года Рубинштейн стал признанным лидером музыкальной Москвы, много сделавшим для города: «… с малыми средствами в короткое время он учредил музыкальные классы, зародыш настоящей консерватории; он основал Музыкальное общество, уже призывающее всю образованную Москву на разнообразные концерты; он устроил квартетные утра. Мало того, он пригласил всех москвичей на общедоступные музыкальные праздники в громадном Экзерциргаузе, где все сословия, все состояния за ничтожную плату (…) уже начали знакомиться с образцовыми произведениями музыкальных гениев (…). Наконец, сближая публику с искусством, он позаботился и о том, чтобы сблизить артистов между собой, какой отрасли искусства они бы не служили».

Естественно поэтому, что современники усматривали в Н. Г. Рубинштейне качества общественного, культурного деятеля: «В нем таился первоклассный государственный человек, проницательный, смелый и осторожный, знавший потребности своего времени, обладавший удивительным чутьем того, что осуществимо и что нет, умевший выбирать себе помощников и оставаться независимым от постороннего влияния…». У него были ярко выраженные задатки «делового человека» и финансиста, но в противоположность обыкновенному типу дельцов, «он изумительно вел общественные дела, свои же частные – неудачно». И еще одно важное сочетание личностных свойств, подмеченное наблюдательным Г. А. Ларошем: «По высоте нравственного идеала, по чистоте замыслов, по отвращению (не только теоретическому) от житейской грязи он (Н. Г. Рубинштейн – Н. М.) стоял наряду с «лишними» людьми, то есть с людьми, составлявшими по их внутреннему содержанию лучший цвет России. Но в то же время это был человек «нелишний», человек, сумевший осуществить свой идеал в действительной жизни, человек, нашедший в энергии своего характера силы для борьбы со внешними условиями, среди которых чахли и глохли натуры менее могучие. В этом соединении качеств, которые мы привыкли считать взаимоисключающимися, и которых антагонизм составляет наследственное несчастье русской культуры, заключается, по-моему, истинное величие Рубинштейна”.

Но в этом сочетании «взаимоисключающихся качеств» видится и другое – талант прирожденного реформатора, не столько разрушителя, сколько созидателя, умевшего строить новое на почве уже сложившихся, органически созревших в культуре и общественной жизни тенденций. Реформатора, для которого движение к новому было результатом развития, а не конструирования чего-либо искусственного. Как реформатор Рубинштейн не боялся идти на риск: «То, что могло бы остановить обыкновенного музыканта и рассудительного человека, то, напротив, вдохновляло молодого Рубинштейна и пробуждало в нем громадную энергию…». В то же время «в нем не было бесплодной жажды перемен; но постоянно его занимала забота об усовершенствовании консерватории».

Характерно, что Рубинштейн умел не только угадывать потребности времени, но и предугадывать их, влияя тем на общественное сознание. Его реформаторская воля в этом случае становилась непреклонной и, по воспоминанию одного из профессоров консерватории, «многое ему приходилось навязывать для пользы будущего буквально насильственно».

И в этом, и в других своих личностных особенностях, Н. Г. Рубинштейн оказался чуть ли не идеальным основателем консерватории как своего рода музыкального университета, как центра музыкального образования и культуры.”

14 июня исполняется 175 лет со дня рождения известного пианиста, дирижера, снователя Московской консерватории Николая Григорьевича Рубинштейна.

Русский пианист, дирижер, педагог и музыкально-общественный деятель Николай Григорьевич Рубинштейн родился 14 июня (2 июня по старому стилю) 1835 г. в Москве в семье мелкого фабриканта. Семья Рубинштейн перебралась в Москву из приднестровского села Выхватинец за три года до рождения Николая. Заниматься музыкой он начал с четырех лет под руководством матери, а с семи лет концертировал вместе со старшим братом Антоном, также ставшим выдающимся пианистом.

В 1844-1846 гг. Николай Рубинштейн жил с матерью и братом в Берлине, где брал уроки игры на фортепиано у немецкого пианиста, композитора Теодора Куллака и теории музыки у известного немецкого музыкального теоретика Зигфрида Дена. Затем занимался у русского музыкального педагога, композитора Василия Виллуана.

В 1847 г. Николай Рубинштейн вернулся в Россию и до конца дней жил в Москве.

В 1855 г. он окончил юридический факультет Московского университета. В годы учебы в университете Рубинштейн с большим успехом концертировал, а в 1858 г. возобновил регулярную концертную деятельность.

В 1859 г. по его инициативе было открыто московское отделение Императорского Российского музыкального общества (ИРМО) и Николай Рубинштейн стал его председателем и дирижером симфонических концертов. Он также принимал деятельное участие в открытии Московской консерватории в 1866 г. и стал ее первым директором и профессором фортепианного класса.

Как отмечают музыкальные критики, Рубинштейн был выдающимся педагогом по игре на фортепиано, прекрасным капельмейстером и перворазрядным пианистом-художником. Он в течение всей жизни выступал как пианист, главным образом в Москве, с разнообразным репертуаром, основу которого составляли произведения Баха, Бетховена, Листа, Шумана, Шопена, а также русских композиторов-современников.

Рубинштейн был исключительно сильным дирижером (критики сравнивали его в этом смысле с Вагнером). Под его управлением прошло более 250 концертов, главным образом в Москве, но также в Петербурге и других городах. Сбор с концертов, данных им в конце 1870-х гг. в 33 городах России, был пожертвован в пользу Красного Креста.

За границей Рубинштейн концертировал редко: в 1872 г. он играл в Вене, в том же году организовал русские концерты на всемирной выставке в Париже. В этих концертах Рубинштейн выступал дирижером и пианистом. Он был первым серьезным пропагандистом русской музыки во Франции.

Содействие молодым, начинающим талантам было его страстью. Его учениками были композитор, пианист Сергей Танеев, один из лучших дирижёров и пианистов России начала XX века Александр Зилоти.
Немаловажную роль сыграл Николай Рубинштейн в композиторской карьере Петра Ильича Чайковского. Он был глубоким интерпретатором и пропагандистом его творчества, первым исполнителем многих его фортепианных и симфонических произведений.

Под руководством Рубинштейна силами учеников консерватории состоялась первая постановка оперы "Евгений Онегин".

Сочинял Рубинштейн мало, исключительно фортепианные пьесы и романсы.

Популярность Николая Рубинштейна в Москве и вообще в России, не только как музыканта, но и как филантропа, была очень велика.

Скончался Николай Рубинштейн 23 (11 по старому стилю) марта 1881 г. в Париже, но похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. После его смерти московской фирмой Юргенсона был издан альбом, в который вошли все его фортепианные сочинения.

На его смерть Петр Чайковский написал фортепианное трио "Памяти великого художника"; тому же событию посвящена кантата Сергея Танеева "Иоанн Дамаскин".

Рубинштейну посвящен также Второй концерт для фортепиано с оркестром, "Русское скерцо " Чайковского.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Рубинштейн Антон Григорьевич

(1829-1894) русский пианист, композитор, дирижер, педагог

Рубинштейн Николай Григорьевич

(1835-1881) русский пианист, дирижер, педагог

С именем братьев Рубинштейнов связано развитие музыкального искусства России XIX века и всего последующего времени. Они основали Петербургскую и Московскую консерватории, воспитали целое поколение талантливых музыкантов, композиторов и исполнителей.

Антон и Николай, два брата - старший и младший, с детства знали, что будут музыкантами, потому что в их доме постоянно звучала музыка. Они начали осваивать музыкальную грамоту едва ли не раньше, чем научились читать и писать.

Сначала музыкой с ними занималась мать, потом братья оттачивали мастерство под руководством пианиста-педагога А. И. Виллуана и теоретика музыки Э. Дэна.

Старший брат Антон в десять лет начал уже давать концерты. Тогда же он совершил свое первое концертное турне по Европе, которое прошло с большим успехом. Он несколько лет провел за границей, где совершенствовал свое мастерство и занимался теорией композиции.

В 1849 году, в возрасте 20 лет, Антон возвращается на родину, но через 5 лет снова уезжает за рубеж и с 1854 по 1858 год выступает там с концертами. Антон Рубинштейн целых полвека занимался концертной деятельностью и за это время завоевал мировую славу гениального пианиста-виртуоза. Он стал основоположником русской фортепьянной школы. Выдающийся пианист особенно любил музыку польского композитора Ф. Шопена. 1ак же великолепно А. Рубинштейн исполнял музыку Ф. Листа, с которым его связывали тесные дружеские отношения.

Антон Рубинштейн и сам писал музыку. Трудно перечислить все, что он создал за свою творческую жизнь. Легче выразить это в цифрах. Он создал 15 опер, среди которых самая известная лирико-драматическая опера «Демон» на сюжет одноименной поэмы М. Ю. Лермонтова; 5 ораторий, 6 симфоний. Наиболее известными из них считаются Вторая, под названием «Океан», и Четвертая - «Драматическая». Из пяти фортепианных концертов, написанных композитором, сейчас чаще всего исполняется Четвертый. Антон Рубинштейн сочинял и камерную музыку: ему принадлежит около 20 камерно-инструментальных ансамблей, 4 фортепианные сонаты, более 160 романсов и песен, среди которых такие известные, как «Ночь», «Персидские песни» и др.

Несмотря на огромную занятость, Антон Рубинштейн находил время для общественной деятельности. Он видел, сколько в России музыкальных талантов, и стремился помочь им. В 1859 году пианист основал Русское музыкальное общество. Главной его задачей явилось «развитие музыкального образования и вкуса к музыке в России и поощрение отечественных талантов».

Реализация этой программы началась с создания музыкальных классов, на основе которых в 1862 году была открыта первая в России Петербургская консерватория. Антон Рубинштейн потратил много сил на ее организацию и стал первым директором консерватории. При этом он вел там класс композиции, и среди его учеников были будущий великий композитор П. И. Чайковский, музыкальный критик Н. Ларош, пианист И. Гофман. Впоследствии свои жизненные и педагогические впечатления А. Г. Рубинштейн описал в книге «Музыка и музыканты».

Николай Рубинштейн во всем следовал примеру своего старшего брата. Он был блестящим пианистом и дирижером. Но главным делом его жизни стало развитие музыкальной культуры Москвы. По примеру Антона он создает Московские классы Русского музыкального общества, на их основе в 1866 году организует Московскую консерваторию и приглашает работать в ней лучших музыкантов. В течение 14 лет в Московской консерватории преподавал П. И. Чайковский, который по рекомендации А. Г. Рубинштейна приехал в Москву из Петербурга и на первое время даже поселился в доме Н. Г. Рубинштейна.

Благодаря таланту и энергии Николая Григорьевича российские любители музыки могли слушать произведения выдающихся композиторов - Бетховена, Берлиоза, Шумана, Листа, Шопена, Глинки, Чайковского.

До конца жизни Николай Григорьевич Рубинштейн оставался директором и профессором Московской консерватории. И также до конца жизни выступал как солист и дирижер симфонических и камерных концертов Московского отделения Русского музыкального общества, которое сам же и создал в 1869 году.

Никола́й Григо́рьевич Рубинште́йн (2 (14 ) июня , Москва - 11 (23 ) марта , Париж) - русский пианист -виртуоз и дирижёр . Основатель Московской консерватории (соучредитель князь Николай Петрович Трубецкой) и первый её директор. Брат композитора и пианиста А. Г. Рубинштейна .

Биография

Братья Рубинштейны. Почтовая карточка

Старшая сестра Н. Г. Рубинштейна - Любовь Григорьевна (1833-1903), преподаватель фортепиано музыкальных классов К. Ф. фон Лаглера - была замужем за одесским адвокатом, коллежским секретарём Яковом Исаевичем Вейнбергом , родным братом литераторов Петра Вейнберга и Павла Вейнберга (их дочь - детский писатель и педагог Надежда Яковлевна Шведова (1852-1892) - была замужем за физиком Ф. Н. Шведовым , ректором Новороссийского университета) . Младшая сестра, София Григорьевна Рубинштейн , стала камерной певицей и музыкальным педагогом .

Музыкой занимался с 4 лет под руководством матери, а с семи лет концертировал вместе с братом Антоном , также ставшим выдающимся пианистом. В 1844-1846 гг. жил с матерью, сестрой и братом в Берлине , где брал уроки игры на фортепиано у пианиста, композитора Теодора Куллака и теории музыки у известного музыкального теоретика Зигфрида Дена . Затем занимался у русского музыкального педагога, композитора Василия Виллуана .

Известность, полученная благодаря музыкальным способностям, открыла ему двери в высшее общество, где он вскоре занял достаточно твёрдое положение. Великосветские балы и развлечения в кругу друзей пришлись ему по душе. Здесь же он пристрастился к картам. Вплоть до конца жизни азарт к играм был настолько силён, что Рубинштейн проигрывал большую часть из своих гонораров.

В 1851 году женился на дочери высокопоставленного чиновника и богатого помещика Елизавете Дмитриевне Хрущёвой. Брак оказался неудачным и распался через три года, детей у них не было.

В это время Николай Григорьевич Рубинштейн, который знал о том, что моя бабушка очень любит музыку и что она помогает консерватории и молодым музыкантам, нанес ей визит и попросил помочь молодому композитору Чайковскому.

Участие в творческой жизни Москвы было широчайшим: деятельное участие в открытии издательской фирмы П. И. Юргенсона, руководство Фондом вспомоществования вдовам и сиротам музыкантов, методическая и организационная помощь педагогам провинциальных городов, ежегодные благотворительные концерты и многое другое. В июне 1880 года Рубинштейн организовал музыкальную часть праздника по случаю открытия памятника А. С. Пушкину в Москве. Николай Григорьевич дирижировал кантатой С. И. Танеева «Я памятник воздвиг…». Под руководством Рубинштейна состоялась первая постановка опер «Евгений Онегин » П.И. Чайковского и "Орфей и Эвридика" Глюка . Он был глубоким интерпретатором и пропагандистом творчества Чайковского, первым исполнителем многих его фортепианных и симфонических произведений. По поводу популярности Николая Григорьевича, в письмах к своей племяннице, сестра которой обучалась в Московской консерватории, высказывался Ф. М. Достоевский :

«Машеньке скажите, что я обожаю Рубинштейна, серьёзно, и раскаиваюсь в клеветах, мною на него взведённых» (от 4 февраля 1872 года), а чуть позже (от 20 апреля 1872 года) уточнит свои «клеветы»: «<…> я глубоко стал уважать Nicolas. Я сознаюсь искренно, что он много сделал для музыкального русского воспитания, но зачем же из-за него застреливаются русские барыни с полдюжиной его карточек на груди? Вот это, это что такое? Жестокий! Тиран!!».

Учениками Рубинштейна были многие выдающиеся музыканты своего времени: концертирующие пианистки Н. Н. Калиновская, Ф. Фриденталь, П. Бертенсон-Воронец, Н. А. Муромцева, А. Ю. Зограф, пианист и историк пианизма Р. В. Геника, А. К. Аврамова - преподаватель Московской консерватории. Наиболее известными учениками Рубинштейна были Танеев , Зилоти и Зауэр .

В 1865 году он участвует в создании Артистического кружка (клуб творческой интеллигенции города, просуществовавший до 1883 года), в котором собирался весь свет московской богемы. Среди его членов были такие знаменитости как И. С. Тургенев и М. Е. Салтыков-Щедрин , историки Забелин и Ключевский .

Он также принимал деятельное участие в открытии Московской консерватории в 1866 году и стал её первым директором и профессором фортепианного класса. Рубинштейн был выдающимся педагогом по игре на фортепиано, прекрасным капельмейстером. Он в течение всей жизни выступал как пианист, главным образом в Москве, с разнообразным репертуаром, основу которого составляли произведения Баха , Бетховена , Листа , Шумана , Шопена , а также русских композиторов-современников. Рубинштейн был исключительно сильным дирижером (критики сравнивали его в этом смысле с Р. Вагнером). Под его управлением прошло более 250 концертов, главным образом в Москве, но также в Петербурге и других городах. Сбор с концертов, данных им в конце 1870-х гг. в 33 городах России, был пожертвован в пользу Красного Креста в помощь раненым на Русско-Турецкой войне. Сам Рубинштейн сочинял немного, исключительно фортепианные пьесы и романсы.

Могила Н. Г. Рубинштейна

Скончался 23 марта 1881 году в Париже. Городской совет Москвы выделил на перевозку и погребение тела Рубинштейна необходимую сумму, за братом поехал Антон Рубинштейн. Проводить своего кумира в последний путь собралась практически вся Москва. Распорядителем церемонии был 18-летний К. С. Алексеев (будущий Станиславский). В знак траура, в день похорон в Москве были зажжены уличные фонари. Тело музыканта было похоронено в некрополе Данилова монастыря , а после ликвидации некрополя, останки перезахоронены на Новодевичьем кладбище .

После смерти Рубинштейна издательством Юргенсона был издан альбом со всеми его фортепианными сочинениями. На его смерть П. И. Чайковский написал фортепианное трио «Памяти великого художника»; тому же событию посвящена кантата Сергея Танеева «Иоанн Дамаскин». Рубинштейну посвящён также Второй концерт для фортепиано с оркестром, «Русское скерцо» П. И. Чайковского.

«Прямо легендарной представляется личность Н. Г. Рубинштейна теперь, когда, по прошествии многих лет, оглядываешься на всё то, что им было сделано, и вспомнишь, какую кипучую, но продуктивную, без малейшего отдыха деятельность он проявлял тогда. Казалось, создание и управление Музыкальным обществом и консерваторией, директорство которой он взял на себя и где, кроме того, он сам вёл класс фортепьянной игры, было более чем достаточно и для сильного человека, но Рубинштейн не ограничивался этим; не было, кажется, ни одного концерта, дававшегося в пользу действительно достойного общеполезного дела, в котором Н. Г. не выступал бы в качестве дирижера оркестра или солиста. Он был неизменным руководителем концертов, дававшихся в пользу недостаточного студенчества, вёл спевки хора Музыкального общества, и к нему же по всем делам, как к хозяину музыкальной Москвы, обращались все приезжающие в Москву музыканты» . И далее: «Н. Г. был в полной мере отзывчивый и добрый человек, не умевший отказывать, когда его помощь действительно была нужна, причём он совершенно не считался со своими личными средствами и раздавал гораздо даже больше, чем сам имел, живя потом в долг.»

(из воспоминаний Н. В. Давыдова).

Вплоть до революции 1917 года в первое после 11 марта воскресенье (дата смерти по старому стилю) в ресторане Арбат проводились «Рубинштейновские обеды», на которые собирались многие выдающиеся музыканты, чтобы почтить память Николая Григорьевича Рубинштейна.

Имя Н. Г. Рубинштейна носит Детская школа искусств в Москве. С 1999 года там же открыта Мемориальная комната Рубинштейна. 19 декабря каждого года, в День именин

1835-1881, русский пианист, дирижер, педагог, музыкально-общественный деятель. Председатель Московского отделения Императорского русского музыкального общества (с 1860), директор Московской консерватории (с 1866).

В декабре 1865 года, когда Чайковский держал выпускной экзамен, для которого им была написана кантата "К Радости", Н.Г.Рубинштейн приехал в Петербург. Последовало приглашение молодого музыканта в Москву, сначала преподавателем Музыкальных классов, а затем и консерватории, открытие которой намечалось на осень 1866 года. Чайковский приглашение принял, и переезд в Москву имел поистине судьбоносное значение в его творческой биографии. Он оказался в музыкальной и бытовой атмосфере "старой столицы", многое в которой было близко ему как человеку и музыканту, попал в тесный кружок коллег, с которыми не расставался потом всю жизнь. Но, как пишет Модест Чайковский , "В первые годы, без преувеличения, для Чайковского вся Москва - это Рубинштейн" (ЖЧ I 206, изд. 1903).

Отношения этих двух музыкантов претерпевали кризисы, и самый острый был связан с неприятием Николаем Рубинштейном Первого концерта для фортепиано с оркестром , - концерта, для него написанного! Он нашел пассажи неисполнимо-трудными и отверг сочинение в целом... Впоследствии же он этот концерт играл неоднократно и незабываемо-прекрасно. В частности, блестяще исполнил его на Всемирной выставке в Париже в 1878 году (оркестром дирижировал знаменитый К.Э. Колонн). Это был едва ли не первый триумф неизвестного в Западной Европе русского композитора. Влиятельный музыкальный критик Г.А.Ларош писал в некрологе: "... если когда-нибудь дар виртуоза мог быть назван творческим даром, то именно говоря о Н.Г.Рубинштейне. Какое поэтическое перо, какой художественный подбор выражений сумеют передать потомству очарование и могущество этой игры? Волнуя и поражая своих слушателей, он умел оставаться ясным и спокойным; <...> чувство меры соединялось в этой игре с титанической силой, с обаятельною чувственною прелестью. <...> самое дорогое и близкое для себя содержание он находил в нашей современной музыке. <...> Шопен, Шуман , Антон Рубинштейн , Лист , Чайковский... <...> Говорить ли о том, словно из бронзы вылитом, могучем образе, который он придал Первому концерту автора? " (Ларош Г.А. Избранные статьи. Вып. 5 Л., 1978, с 88 и 90). Николаю Рубинштейну Чайковский посвятил следующий, Второй фортепианный концерт.

Петр Ильич высоко ценил Николая Рубинштейна как интерпретатора своих сочинений. Он писал Николаю Григорьевичу: "... я бы, конечно, никогда не сделал бы себе имени, если б у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь, как ты. Если б тебя не было в России, то я был бы обречен на вечные искажения".

Разумеется, Чайковский имел в виду прежде всего деятельность Рубинштейна - дирижера. Вот лишь неполный перечень сочинений Петра Ильича, впервые прозвучавших под управлением "московского" Рубинштейна: Вторая, Третья и Четвертая симфонии ; Первая сюита; фантазии "Буря" и "Франческа да Римини" , "Итальянское каприччио"... "Ты - единственный капельмейстер в мире, на которого я могу вполне положиться" - признавался Чайковский Рубинштейну (УП, 16).

Потрясала преданность Николая Григорьевича своему делу и своему любимому детищу - Московской консерватории. Тяжело больной, в начале 1881 года, он продолжал дирижировать и преподавать. Врачи настояли на поездке для лечения во Францию. Он не доехал до Ниццы и умер в Париже. Чайковский посвятил "Памяти великого художника" (так названо посвящение) Трио для фортепиано, скрипки и виолончели - камерно-инструментальный реквием.

Л. З. Корабельникова