Борис Михайлович Кустодиев (23 февраля (7 марта) 1878, Астрахань - 26 мая 1927, Ленинград) - русский художник.

Биография Бориса Кустодиева

Борис Михайлович Кустодиев родом из семьи преподавателя гимназии, начал учиться живописи в Астрахани у П. А. Власова в 1893-1896 годах.

Родился в 1878 г. Брал уроки рисования у П.А. Власова, окончившего Московское училище живописи.

После двухлетнего пребывания в общих классах Академии Художеств поступил в мастерскую И.Е. Репина, которому помогал в писании картины «Заседание Государственного совета» (Кустодиевым написана вся правая сторона картины, с этюдами к ней).

Получил заграничную командировку за картину «Деревенская ярмарка».

Выставлял свои работы последовательно на «Весенних Выставках» в Академии Художеств, на выставках «Нового Общества», на выставках «Союза», в «Салоне», а с 1910 г. на выставках «Мира Искусства», за границей — в Париже, Вене, Мюнхене, Будапеште, Брюсселе, Риме, Венеции, Мальме и других городах.

Творчество Кустодиева

Кустодиев начал свой путь как художник-портретист. Уже во время работы над этюдами к репинскому «Торжественному заседанию Государственного совета 7 мая 1901 года» студент Кустодиев проявил талант портретиста. В этюдах и портретных зарисовках к этой многофигурной композиции он справился с задачей достижения сходства с творческой манерой Репина. Но Кустодиев-портретист был ближе скорее к Серову.

Уже с начала 1900-х годов Борис Михайлович разрабатывал своеобразный жанр портрета, вернее, портрета-картины, портрета-типа, в котором модель связана воедино с окружающим её пейзажем или интерьером.

Одновременно это обобщённый образ человека и его неповторимая индивидуальность, раскрытие её через окружающий модель мир. По своей форме эти портреты связаны с жанровыми образами-типами Кустодиева («Автопортрет» (1912), портреты А. И. Анисимова (1915), Ф. И. Шаляпина (1922)).

В дальнейшем Кустодиев постепенно всё более смещается в сторону иронической стилизации народной и, особенно, быта русского купечества с буйством красок и плоти («Красавица», «Русская Венера», «Купчиха за чаем»).

Как и многие художники рубежа веков, Кустодиев работал и в театре, перенося на театральные подмостки своё видение произведения.

Декорации в исполнении Кустодиева были красочны, близки к его жанровой картине, но это не всегда воспринималось как достоинство: создавая мир яркий и убедительный, увлекаясь его вещественной красотой, художник подчас не совпадал с авторским замыслом и режиссёрским прочтением пьесы («Смерть Пазухина» Салтыкова-Щедрина, 1914, МХТ; так и не увидевшая свет «Гроза» Островского, 1918).

В своих более поздних работах для театра он отходит от камерной трактовки к более обобщённой, ищет большей простоты, строит сценическое пространство, давая свободу режиссёру при построении мизансцен.

Успехом Кустодиева стали его работы по оформлению в 1918-20 гг. оперных спектаклей (1920, «Царская невеста», Большой оперный театр Народного дома; 1918, «Снегурочка», Большой театр (постановка не осуществлена)). Эскизы декораций, костюмы и бутафория к опере А.Серова «Вражья сила» (Академический (б. Мариинский) театр, 1921).

Работы художника

• «Вступление. Москва» рисунок
• «Утро», (1904, ГРМ)
• «Балаганы»
• «Ярмарки»
• «Масленицы»

• «Сирень» (1906)
• автопортрет (1912, Галерея Уффици, Флоренция)
• «Купчихи в Кинешме» (темпера, 1912, Музей русского искусства в Киеве)
• портрет А. И. Анисимова (1915, ГРМ)
• «Красавица» (1915, Третьяковская галерея)
• «Купчиха за чаем» (1918, Русский музей)
• «Большевик» (1919-20, Третьяковская галерея)
• «Ф. И. Шаляпин на ярмарке» (1922, ГРМ)
• «Московский трактир» (1919)
• «Портрет А.Н.Протасовой» (1900)
• «Монахиня» (1901)
• «Портрет Ивана Билибина» (1901)
• «Портрет С.А.Никольского» (1901)
• «Портрет Василия Васильевича Матэ» (1902)
• «Автопортрет» (1904)
• «Портрет женщины в голубом» (1906)
• «Портрет писательницы А.В.Шварц» (1906)
• «Ярмарка» (1906)
• «Земская школа в Московской Руси» (1907)
• «Портрет Ирины Кустодиевой с собакой Шумкой» (1907)
• «Монахиня» (1908)
• «Портрет Н.И.Зеленской» (1912)
• «Морозный день» (1913)

Кустодиев мог не только увидеть и оценить красоту природного мира, но и в его силах и в его власти было воссоздать и воплотить на своих художественных полотнах максимально подробно этот сложный мир живой природы.

Как и большинство работ автора, пейзажные полотна Кустодиева отличаются особой яркостью, выразительностью и насыщенностью цветовых планов. На картинах Кустодиева природа всегда представляет собой нечто гораздо большее, чем просто пейзажное изображение. Кустодиев создаёт своё художественное описание природы, делает его предельно индивидуальным, авторским, ни на что не похожим.

В этом отношении особо заметно одно из кустодиевских произведений, написанное художником в 1918 году «Лошади во время грозы».

Картина «Лошади во время грозы» - это образец талантливой масляной живописи. В данный момент полотно принадлежит собранию изобразительного искусства ХХ века Государственного Русского музея в Петербурге. Центральный образ и мотив холста заявлен уже в самом названии картины.

Кустодиев Борис Михайлович (Kustodiev Boris) (1878–1927), русский художник. Родился в Астрахани 23 февраля (7 марта) 1878 в семье преподавателя духовной семинарии.

Посетив в 1887 году выставку передвижников и впервые увидев картины настоящих живописцев, юный Кустодиев был потрясен. Он твердо решил стать художником. Окончив в 1896 году духовную семинарию, Кустодиев едет в Петербург и поступает в Академию художеств. Занимаясь в мастерской И. Е. Репина, Кустодиев много пишет с натуры, стремится овладеть мастерством передачи красочного многообразия мира.

Гуляние на Волге, 1909

Репин привлек молодого художника к соавторству в картине «Заседание Государственного Совета» (1901–1903, Русский музей, Петербург). Уже в эти годы проявился виртуозный талант Кустодиева — портретиста (И. Я. Билибин, 1901). Проживая в Петербурге и Москве, Кустодиев часто наезжал в живописные уголки русской провинции, прежде всего в города и села Верхней Волги, где кистью художника рождались знаменитые образы русского традиционного быта (серии «ярмарок», «маслениц», «деревенских праздников») и красочные народные типажи («купчихи», «купцы», красавицы в бане –«русские венеры»). Эти серии и близкие им полотна (портрет Ф. И. Шаляпина, 1922, Русский музей) подобны красочным снам о старой России.

Портрет Федора Шаляпина, 1922, Русский Музей

Хотя в 1916 году паралич приковал художника к инвалидному креслу, Кустодиев продолжал активно работать в разных видах искусства, продолжая свои популярные «волжские» серии.

Б.М. Кустодиев в своей мастерской. 1925 г.

После революции Кустодиев создал лучшие свои вещи в сфере книжной иллюстрации («Леди Макбет Мценского уезда» Н. С. Лескова; «Русь» Е. И. Замятина; обе работы – 1923; и другие рисунки) и сценографии («Блоха» Замятина во втором МХАТе, 1925; и другие декорации). Умер Борис Михайлович Кустодиев в Ленинграде 26 мая 1927 года.

Купчиха за чаем, 1918 Русский музей

Одним из излюбленных персонажей произведений Кустодиева была дородная, пышущая здоровьем купчиха. Купчих художник писал множество раз - в интерьере и на фоне пейзажа, обнаженными и в нарядных платьях.

Картина «Купчиха за чаем» уникальна по своей впечатляющей силе и гармонической цельности. В сидящей на балконе за столом, уставленным яствами, дебелой, необъятной толщины русской красавице, образ купчихи приобретает подлинно символическое звучание. Большую смысловую нагрузку несут в полотне детали: трущийся о плечо хозяйки толстый ленивый кот, купеческая чета, пьющая чай на соседнем балконе, изображенный на заднем плане город с церквами и торговыми рядами и, в особенности, великолепный «гастрономический» натюрморт. Спелый красный арбуз с черными косточками, жирный кекс, булочки, фрукты, фарфор, большой самовар - все это написано необыкновенно вещно и осязаемо и в то же время не иллюзорно, а нарочито упрощенно, как на лавочных вывесках.

В голодный 1918 год, в холод и разруху больной художник мечтал о красоте, полнокровной яркой жизни, обилии. Однако смакование сытого, бездумного существования сопровождается здесь, как и в других произведениях Кустодиева, легкой иронией и беззлобной усмешкой.

Купчиха с зеркалом, 1920, Русский музей

Молодость всегда привлекает своей яркостью, красотой, свежестью. Художник представляет нам обычную сцену из купеческой жизни. Молодая девушка примеряет новую шелковую шаль. Картина насыщена деталями, раскрывающими характер героини. На столике разложены украшения, девушка из прислуги перебирает меха, зеленый сундук у печки явно скрывает «богатства» героини. В дверях стоит улыбающийся купец, в богатой шубе. Любуется на свою дочь, увлеченную новым гардеробом.

Красавица, 1915, Третьяковская галерея

Кустодиев всегда черпал свое вдохновение в русской лубочной живописи. Вот и его знаменитая «Красавица» словно списана с лубка или с дымковской игрушки. Однако, известно, что художник писал с натуры, известно и то, что моделью стала известная актриса Художественного театра.

К пышным формам своей модели художник подходит деликатно, с добрым юмором. Сама красавица ничуть не смущена, она спокойно, с некоторым любопытством наблюдает за зрителем, весьма довольная производимым впечатлением. Поза ее целомудренна. Белое пышное тело, голубые глаза, золотые волосы, румянец, алые губы — перед нами действительно красивая женщина.

Провинция. 1919
Вид с Воробьевых гор. 1919
В старом Суздале, 1914

Буйная роскошь красок расцветает пышным цветом на картинах Кустодиева, стоит только ему обратиться к излюбленной теме: изображению основ жизни глубинки, ее устоев, ее корней. Красочно показанное чаепитие во дворе не может не радовать глаз всем тем жизнелюбием, которое царит на картине.

Статные спины, гордая осанка, явная неторопливость каждого движения, осознанное чувство собственного достоинства, которое ощущается у всех женских фигур – это и есть старый Суздаль, такой, каким его видит, ощущает, чувствует художник. И он весь перед нами как на ладони – живой и яркий, настоящий. Теплый. Точно за стол приглашает!

Утро, 1904 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Изображены Юлия Евстафьевна Кустодиева, жена художника, с сыном-первенцем Кириллом (1903-1971). Картина написана в Париже.

Русская Венера, 1925 год, Нижегородский художественный музей, Нижний Новгород
Купание, 1912, Русский музей

По «кустодиевски» солнечный день на картине переполнен насыщенными цветами. Голубое небо, зеленый косогор, зеркальный блеск воды, солнечно-желтая купальня — все вместе составляют теплое лето.

Купальщицы прописаны художником схематично, очень деликатно. Кустодиев словно сам отводит взгляд зрителя от купальни и привлекает внимание к окружающей природе, наполнив ее неестественными яркими красками.

На берегу идет обычная жизнь. Лодочники предлагают публике прокатиться по реке, в гору с трудом поднимается груженая телега. На пригорке — красная церковь.

Дважды художник изобразил российский триколор. Бело-сине-красное полотнище украшает купальню и борт большой лодки. Скорее всего, перед нами праздничный день. Лето и есть праздник для всех, кто способен его оценить.

Купальщицы ведут неспешную беседу, наслаждаясь теплом, солнцем, рекой. Неспешная, размеренная, счастливая жизнь.

Купчиха и домовой, 1922

Весьма пикантную сцену изобразил художник. Домовой, обходя свои владения, застыл в изумлении перед обнаженным телом спящей хозяйки дома. Но детали все-таки подсказывают зрителю, что героиня картины все подготовила для этой сцены. Жарко натопленная печь оставлена открытой, чтобы огонь давал свет. Поза тщательно продумана. Возникают ощущение, что и сон хозяйки театральный. Красавица словно сама заманивает домового, чтобы на него посмотреть. Сказка, рождественская история, чудо.

Изящная, белотелая, ослепительно-красивая купчиха — с одной стороны, жутковатый, поросший шерстью, пузатый домовой — с другой. Они как воплощение купеческой женской и мужской красоты. Два разных начала, противоположности.

Троицын день, 1920, Саратовский государственный художественный музей им. А. Н. Радищева
Портрет художника Ивана Билибина, 1901, Русский музей

Этот портрет — ранняя работа мастера. Создавался он в академической мастерской И. Репина. В этой работе манера Кустодиева едва проступает. Она еще просто не сформировалась. Билибин изображен очень реалистично. Перед нами изысканно одетый молодой человек: черный сюртук, белоснежная сорочка. Красный цветок в петлице — деталь, характеризующая модель. Герой франтоват, любитель женщин, развлечений. Взгляд ироничный, даже смешливый. Черты лица правильные. Перед нами красивый молодой человек.

Портрет Ю.Е. Кустодиевой. 1920
Портрет великой княгини Марии Павловны.1911
Купчиха с покупками.1920
Московский трактир, 1916, Третьяковская галерея

Московский трактир — место особое, непростое. Главное в нем — общение, отдых. Именно таким и предстает трактир на картине. Грациозны и изящны половые, обслуживающие посетителей. Красные потолки и своды придают работе радостную и праздничную атмосферу. Судя по пучку вербы за иконой, действие происходит накануне пасхи.

Художественный талант Бориса Михайловича Кустодиева известного во всем мире представителя русской живописи прошлого столетия, подарил нам ностальгический мир, солнечный и радостный, подчеркивающий яркими красками ощущение праздника. Будучи учеником , Кустодиев не просто наследовал манеру и стиль Репина, но и привнес присущую только ему игру красок, которая поневоле заряжает позитивом и счастьем. Стоит отметить, что становление Бориса Михайловича как художника началось задолго до знакомства с учителем, об этом свидетельствует его творчество, пронизанное эхом детских привязанностей и переживаний.

Родился Кустодиев в семье преподавателя семинарии в 1878 году в г. Астрахань. Судьба распорядилась таким образом, что отец Бориса умер, когда мальчику было чуть больше года, и вся ответственность за воспитание легла на хрупкие плечи матери – 25 летней вдовы с четырьмя детьми на руках. Несмотря на очень скромный достаток, семья жила дружно, а материнская любовь скрашивала трудности жизни, давая возможность сформироваться творческой личности. Именно мать, Екатерина Прохоровна, прививала детям любовь к высокому искусству – театру, литературе, живописи. Такое воспитание четко определило будущее Бориса, и уже в 9 лет он знал, что станет художником.

В 1892 году, поступив в Астраханскую духовную семинарию, Кустодиев одновременно стал брать уроки у местного живописца А.П. Власова. С благословения Власова, в 1896 году Кустодиев стал студентом Петербургской Академии художеств и по истечении двух лет был принят в мастерскую Ильи Репина. Великий художник сразу обратил внимание на ученика, возлагая на него большие надежды, что впоследствии вылилось в совместную работу над монументальным полотном – . Следствием столь успешного начала стала защита дипломной работы с золотой медалью и стажировка за границей. В свое путешествие в Европу, художник отправился с молодой семьей, недавно родившимся сыном и молодой супругой – Юлией Евстафьевной Прошинской.

Впоследствии, в 1905 году, отдавая дань судьбоносной встрече со своей любовью, Кустодиев построил дом-мастерскую «Терем» близ города Кинешмы, на Волге. «Терем» стал местом работы и творчества художника и здесь, практически каждое лето, Бориса Михайловича охватывало чувство, которое принято называть счастьем, вдохновляя его на творчество и осознание полноты жизни. Любимая жена, ставшая верной помощницей, сын и дочь, в нерушимом понятии семья нашли отражение в творчестве художника и стали отдельной большой темой в его живописи (картина «Утро»).

Годом ранее, в 1904, художник провел несколько месяцев за границей, в и , посещая выставки и музеи. Родные просторы звали Бориса Михайловича в Россию и, вернувшись на родину, Кустодиев окунулся в мир журналистики, сотрудничая с сатирическими журналами «Жупел» и «Адская почта». Так, первая русская революция подвигла его попробовать свои силы в шаржах и карикатурах государственных чинов.

1907 год стал насыщенным на события: поездка в , увлечение скульптурой, членство в Союзе художников. А в 1908 году для Кустодиева открывается мир театра – он работает декоратором в Мариинском. Популярность Бориса Михайловича растет, слава портретиста становится причиной известной работы Николая II в 1915 году, но еще задолго до этого в 1909 году в семью художника приходит беда – проявляются первые признаки опухоли спинного мозга. Несмотря на это, он продолжает активно путешествовать по Европе, получает звание академика живописи в этом же году. Посетив Австрию, Италию, Францию и Германию, Кустодиев отправляется в Швейцарию, где проходит лечение. Впоследствии в Берлине в 1913 году ему делают сложную операцию.

Казалось бы, болезнь отступила и 1914 год ознаменован выставками в галерее Бернгейма в Париже, Международными художественными выставками в Венеции и . В 1916 Кустодиеву делают повторную операцию в , следствием которой стал паралич нижней части тела и ампутация ног. С тех пор весь мир художника – это его комната, память и воображение. Именно в этот период он пишет свои самые яркие и праздничные картины, живописующие провинциальную жизнь ( , «Сельский праздник») и красоту тела ().

Но жизнерадостность и оптимизм не в силах побороть болезнь, которая прогрессируя, дает художнику один единственный раз провести прижизненную выставку собственных работ в 1920 году в Петроградском Доме искусств. Последние вехи жизни ознаменованы оформлением спектакля «Блоха» и участием в Международной выставке в Париже.

В 1927 году 26 мая в возрасте 49 лет Борис Михайлович умирает буквально за работой над эскизом задуманного им триптиха «Радость труда и отдыха». Так закончилась нелегкая, но полная света и радостных ноток жизнь знаменитого художника, оставившего нам в наследие , демонстрирующие жажду к жизни и познанию.

Кустодиев Б. М.

Этого художника высоко ценили современники - Репин и Нестеров, Шаляпин и Горький. И мы спустя многие десятилетия с восхищением рассматриваем его полотна, - широкая панорама жизни старой Руси, мастерски запечатленная, встает перед нами.

Он родился и вырос в Астрахани, городе, расположенном между Европой и Азией. Пестрый мир так и ломился в его глаза всем своим разнообразием и богатством. Зазывали к себе вывески лавок, манил гостиный двор; привлекали волжские ярмарки, шумные базары, городские сады и тихие улочки; красочные церкви, яркая, сверкающая разноцветием церковная утварь; народные обычаи и праздники - все это навсегда оставило свой отпечаток в его эмоциональной, восприимчивой душе.

Художник любил Россию - и спокойную, и яркую, и ленивую, и неугомонную, и все свое творчество, всю свою жизнь посвятил ей, России.

Родился Борис в семье преподавателя. Несмотря на то, что Кустодиевым не раз приходилось "круто в финансовом отношении", обстановка дома была полна уюта, и даже некоторого изящества. Часто звучала музыка. Мать играла на рояле, а вместе с няней любила петь. Часто пели русские народные песни. Любовь ко всему народному воспитывалась у Кустодиева с детства.

Сначала Борис учился в духовном училище, а затем и в духовной семинарии. Но тяга к рисованию, проявившаяся с детства, не оставляла надежды учиться профессии художника. К тому времени отец Бориса уже умер, а своих средств на учебу у Кустодиевых не было, ему оказал помощь дядя, брат отца. Сначала Борис брал уроки у художника Власова, который приехал в Астрахань на постояенное место жительства. Власов многому научил будущего художника, и Кустодиев всю жизнь был благодарен ему. Борис поступает в Академию художеств в Петербурге, учится блестяще. Закончил Кустодиев Академию в 25 лет с золотой медалью и получил право на поездку за границу и по России для повышения своего мастерства.

К этому времени Кустодиев уже был женат на Юлии Евстафьевне Прошиной, в которую был очень ввлюблен и с которой прожил всю жизнь. Она была его музой, подругой, помощницей и советчицей (а позже много лет и медсестрой, и сиделкой). По окончании Академии у них уже родился сын Кирилл. Вместе с семьей Кустодиев выехал в Париж. Париж восхищал его, а вот выставки не очень понравились. Потом ездил (уже один) в Испанию, там познакомился с испанской живописью, с художниками, в письмах делился с женой впечатлениями (она его ждала в Париже).

Летом 1904 года Кустодиевы вернулись в Россию, поселились в Костромской губернии, где купили клочок земли и построили свой дом, который назвали "Терем".

Как человек Кустодиев был привлекателен, но сложен, загадочен и противоречив. Он воссоединил в искусстве общее и частное, вечное и мгновенное; он мастер психологического портрета и автор монументальных, символических полотен. Его влекло уходящее прошлое, и вместе с тем он живо откликался на события сегодняшнего дня: мировая война, народные волнения, две революции...

Кустодиев с воодушевлением работал в самых разных жанрах и видах изобразительного искусства: писал портреты, бытовые сцены, пейзажи, натюрморты. Занимался живописью, рисунками, выполнял декорации к спектаклям, иллюстрации к книгам, даже создавал гравюры.

Кустодиев - верный продолжатель традиций русских реалистов. Он очень увлекался русским народным лубком, под который и стилизовал многие свои произведения. Он любил изображать колоритные сцены из жизни купечества, мещанства, из народной жизни. С большой любовью писал купчих, народные праздники, гулянья, русскую природу. За "лубочность" его картин многие на выставках ругали художника, а потом долго не могли отойти от его полотен, тихо восхищаясь.

Кустодиев принимал активное участие в объединении "Мир искусства", выставлял свои картины в выставках объединения.

На 33-м году жизни на Кустодиева обрушилась тяжелая болезнь, она сковала его, лишила возможность ходить. Перенеся две операции, художник до конца жизни был прикован к коляске. Очень болели руки. Но Кустодиев был человеком высокого духа и болезнь не заставила отказаться от любимого дела. Кустодиев продолжал писать. Более того, это был период наивысшего расцвета его творчества.

В начале мая 1927 года ветреным днем Кустодиев простудился и заболел воспалением легких. А 26 мая он тихо угас. Жена его пережила на 15 лет и умерла в Ленинграде, в блокаду.

Большевик (1920)

Перед нами русский город революционных лет. Улицы заполнены густыми толпами, и, возвышаясь надо всем и легко перешагивая через дома, идет человек-гигант с грозным лицом и горящими глазами. В руках у него - огромное, развевающееся далеко за спиной красное знамя. Улица по-кустодиевски солнечная и снежная. Голубые тени в борении с солнцем придают ей праздничность. Алый стяг, распластавшийся по зеленоватому небу, как огонь, как река из крови, как вихрь, как ветер, придает картине движение, такое же неумолимое, как шаг большевика

Девушка на Волге (1915)

Повторяется все тот же кустодиевский тип женщины: милая, нежная девица-краса, про которых на Руси говорили "писаная", "сахарная". Лицо полно той же милой прелести, которой наделены героини русского эпоса, народных песен и сказок: легкий румянец, что называется, кровь с молоком, высокие дуги бровей, точеный носик, рот вишенкой, тугая, перекинутая на грудь коса...Она - живая, реальная и безумно привлекательная, манящая.

Она полуприлегла на пригорке среди ромашек и одуванчиков, а за нею, под горой, разворачивается такой широкий волжский простор, такое обилие церквей, что дух захватывает.

Кустодиев сливает здесь эту земную, красивую девушку и эту природу, этот волжский простор в единое неразрывное целое. Девушка - высочайший, поэтический символ этой земли, всей России.

Диковинным образом картина "Девушка на Волге" оказалась далеко от России - в Японии.

Голубой домик (1920)

Этой картиной художник хотел, по словам его сына, охватить весь цикл человеческой жизни. Хотя некоторые ценители живописи утверждали, что Кустодиев рассказывает об убогом прозябании мещанина, ограниченном стенами дома. Но это не характерно было для Кустодиева - он любил простой мирный быт простых людей.

Картина многофигурна и многозначна. Вот простодушный провинциальный любовный дуэт девушки, сидящей в открытом окне, с облокотившимся о заборчик молодым человеком, а если перевести взгляд чуть вправо - в женщине с ребенком как бы видишь продолжение этого романа.

Глянуть влево - и перед вами живописнейшая группа: полицейский мирно играет в шашки с бородатым обывателем, возле них ораторствует некто наивный и прекраснодушный - в шляпе и бедной, но опрятной одежде, и сумрачно вслушивается в его речь, оторвавшись от газеты, сидящий возле своего заведения гробовой мастер.

А выше как итог всей жизни - мирное чаепитие с тем, кто прошел с тобой рука об руку все жизненные радости и невзгоды.

И могучий тополь, соседствующий с домом и как будто его благословляющий своею густой листвой, - не просто пейзажная деталь, а едва ли не своеобразный двойник человеческого бытия - древо жизни со своими различными ветвями.

И все уходит, уходит взгляд зрителя вверх, к мальчику, озаренному солнцем, и к парящим в небе голубям.

Нет, решительно не похожа эта картина на высокомерный или даже чуть снисходительный, но все же обвинительный вердикт обитателям "голубого домика"!

Полный неизбывной любви к жизни, художник, говоря словами поэта, благословляет "и в поле каждую былинку, и в небе каждую звезду" и утверждает родственную близость, связь "былинок" и "звезд", житейской прозы и поэзии.

Групповой портрет художников Мира искусства (1920)

Слева направо:

И.Э.Грабарь, Н.К.Рерих, Е.Е.Лансере, Б.М.Кустодиев, И.Я.Билибин, А.П.Остроумова-Лебедева, А.Н.Бенуа, Г.И.Нарбут, К.С.Петров-Водкин, Н.Д.Милиоти, К.А.Сомов, М.В.Добужинский.

Этот портрет был заказан Кустодиеву для Третьяковской галереи. Художник долго не решался писать его, чувствуя высокую ответственность. Но в конце концов согласился и начал работать.

Долго размышлял, кого и как посадить, представить. Ему хотелось не просто посадить в ряд, как на фотографии, а показать каждого художника как Личность, с его характером, особенностями, подчеркнуть его талант.

Двенадцать человек нужно было изобразить в процессе дискуссии. О, эти испепеляющие споры "мирискусников"! Споры словесные, а больше живописные - линией, красками...

Вот Билибин, старый товарищ по Академии художеств. Балагур и весельчак, знаток частушек и старинных песен, умеющий, несмотря на заикание, произносить самые длинные и забавные тосты. Поэтому и стоит он тут, как тамада, с рюмкой, поднятой изящным движением руки. Византийская борода вскинулась, брови с недоумением подняты вверх.

О чем шел разговор за столом? Кажется, к столу подали пряники, а Бенуа обнаружил на них буквы "И.Б."

Бенуа с улыбкой обратился к Билибину: "Признайтесь, Иван Яковлевич, что это ваши инициалы. Вы сделали для пекарей рисунок? Капитал зарабатываете?" Билибин засмеялся и шутливо начал разглагольствовать об истории создания на Руси пряников.

А вот левее от Билибина сидят Лансере и Рерих. Все спорят, а Рерих мыслит, не думает, а именно мыслит. Археолог, историк, философ, просветитель с задатками пророка, осторожный человек с манерами дипломата, он не любит говорить о себе, о своем искусстве. Зато его живопись говорит так много, что уже есть целая группа толкователей его творчества, которая находит в его живописи элементы таинства, магии, предвидения. Рерих был избран председателем вновь организованного общества "Мир искусства".

Стена зеленого цвета. Слева книжный шкаф и бюст римского императора. Кафельная желто-белая печь. Все так, как в доме у Добужинского, где и происходило первое собрание учредителей "Мира искусства".

В центре группы - Бенуа, критик и теоретик, непререкаемый авторитет. С Бенуа у Кустодиева сложные отношения. Бенуа - прекрасный художник. Любимые его темы - жизнь при дворе Людовика XV и Екатерины II, Версаль, фонтаны, интерьеры дворцов.

С одной стороны Бенуа нравились картины Кустодиева, но порицал, что в них нет ничего европейского.

Справа - Сомов Константин Андреевич, фигура невозмутимая и уравновешенная. Его портрет писался легко. Может, потому, что он напоминал Кустодиеву приказчика? Русские типы художнику всегда удавались. Белеет накрахмаленный воротничок, манжеты модной в крапинку рубашки, черный костюм отутюжен, холеные полные руки сложены на столе. На лице выражение невозмутимости, довольства...

Хозяин дома - старый друг Добужинский. Сколько пережито вместе с ним в Петербурге!..Сколько разных воспоминаний!..

Поза Добужинского, кажется, удачно выражает несогласие с чем-то.

А вот резко отодвинул стул и повернулся Петров-Водкин. Он - по диагонали от Билибина. Петров-Водкин ворвался в художественный мир шумно и смело, что не понравилось некоторым художникам, например, Репину, у них совершенно разный взгляд на искусство, другое видение.

Слева - четкий профиль Игоря Эммануиловича Грабаря. Коренастый, с не очень складной фигурой, бритой квадратной головой, он полон живого интереса ко всему происходящему...

А вот и он, сам Кустодиев. Себя он изобразил со спины, в полупрофиль. Сидящая рядом с ним Остроумова-лебедева - новый член общества. Энергичная женщина с мужским характером ведет разговор с Петровым-Водкиным

Красавица (1915)

Обои в цветах, изукрашенный сундук, на котором устроено пышное ложе, покрытое одеялом, как-то телесно сквозят подушки из наволочек. И из всего этого чрезмерного изобилия, как Афродита из пены морской, рождается героиня картины.

Перед нами пышная, разомлевшая ото сна на перине красавица. Откинув толстое розовое одеяло, опустила ноги на мягкую подставочку. С вдохновением воспевает Кустодиев целомудренную, именно русскую женскую красоту, популярную в народе: телесную роскошь, чистоту светло-голубых ласковых глаз, открытую улыбку.

Созвучны с образом красавицы пышные розаны на сундуке, голубые обои за ее спиной. Стилизуя под лубок, художник сделал "чуть больше" - и полноты тела, и яркости красок. Но это телесное изобилие не перешло ту грань, за которой оно было бы уже неприятным.

Это и впрямь красавица, ласкающая глаз, простая, естественная, полная сил, как сама природа - как символ здоровья и плодородия. Она ждет любви - просто, как земля дождя.

Купание (1912)

Жаркий солнечный день, вода искрится от солнца, смешивает отражения напряженно синеющего, может быть, обещающего грозу неба и деревьев с крутого берега, как будто оплавленных поверху солнцем. На берегу что-то грузят в лодку. Грубо сколоченная купальня тоже раскалена солнцем; тень внутри легка, почти не скрывает женских тел. Картина полна жадно, чувственно воспринимаемой жизни, ее будничной плоти. Свободная игра света и теней, отблесков солнца в воде заставляет вспомнить об интересе зрелого Кустодиева к импрессионизму.

Купчиха (1915)

Однажды, гуляя по берегу Волги, Кустодиев увидел женщину, красота, стать и величие которой просто потрясли его, и художник написал эту картину.

Тут был русский пейзаж, который любят народные мастера, сказочники, песенники Руси. Яркий, как на лубке, веселый, как народная игрушка. Где еще в Европе столько золота клали на купола, золотые звезды бросали по синему? Где еще есть такие маленькие веселые церквушки, отраженные в низине вод, как на просторах России?

Полотно для картины художник взял большое, женщину поставил в рост, во всей ее русской красе. Над буйством красок властвовал лиловый с багрянцем цвет. Он был наряден, праздничен и вместе с тем взволнован.

А женщина красива м величава, как широкая Волга за ее спиной. Это - русская Елена прекрасная, знающая силу своей красоты, за которую ее и выбрал в жены какой-нибудь купец первой гильдии. Это спящая наяву красавица, стоящая высоко над рекой, как стройная белоствольная береза, олицетворение покоя и довольства.

На ней длинное, переливающееся шелком платье тревожного фиолетового цвета, волосы зачесаны на прямой пробор, темная уложенная коса, в ушах блестят серьги-груши, на щеках теплый румянец, на руке украшенная узорами шаль.

Она столь же естественно вписывается в волжский пейзаж с его красочностью и простором, как и окружающий ее мир:там и церковь, и птички летят, и река течет, пароходы плывут, и молодая купеческая пара идет - тоже залюбовались красавицей-купчихой.

Все движется, бежит, а она стоит, как символ постоянного, лучшего, что было, есть и будет.

Купчиха с зеркалом

А вот купчиха любуется собой в новой, рсписанной цветами, шали. Так и вспоминается пушкинское: "Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?.." А в дверях стоит, любуется своей женой муж, купец, который, вероятно, и привез ей эту шаль с ярмарки. И счастлив он, что сумел доставить своей любимой женушке эту радость...

Купчиха за чаем (1918)

Провинциальный городок. Чаепитие. Молодая красавица купчиха сидит в теплый вечер на балконе. Она безмятежна, как вечернее небо над нею. Это какая-то наивная богиня плодородия и изобилия. Недаром стол перед нею ломится от яств: рядом с самоваром, золоченой посудой в тарелках фрукты, сдоба.

Нежный румянец оттеняет белизну холеного лица, черные брови слегка приподняты, голубые глаза что-то внимательно рассматривают вдали. По русскому обычаю она пьет чай из блюдца, поддерживая его пухлыми пальцами. Уютный кот ласково трется о плечо хозяйки, широкое декольте платья открывает необъятность круглой груди и плеч. Вдали видна терраса другого дома, где купец с купчихой сидят за тем же занятием.

Тут бытовая картинка явно перерастает в фантастическую аллегорию беспечальной жизни и земных щедрот, ниспосланных человеку. Да и самой пышной красавицей художник лукаво любуется, будто одним из сладчайших земных плодов. Только чуть-чуть художник "приземлил" ее образ - чуть больше располнело ее тело, пухловаты пальцы...

Масленица (1916)

Праздничный город с тянущимися ввысь церквами, колокольнями, купами заиндевевших деревьев и дымками из труб увиден с горы, на которой разворачивается масленичное веселье.

Кипит мальчишеский бой, летят снежки, подымаются в гору и несутся дальше сани. Вот восседает кучер в синем кафтане, радуются празднику сидящие в санях. А навстречу им напряженно устремилась серая лошадь, управляемая одиноким возницей, который слегка обернулся к едущим следом, словно подзадоривая посостязаться в скорости.

А внизу - карусель, толпы у балагана, гостиных рядов! А в небе - тучи птиц, всполошенные праздничным звоном! И все ликует, радуясь празднику...

Обжигающая, необъятная радость захлестывает, глядя на полотно, уносит в этот разудалый праздник, в котором ликуют не только люди в санях, у каруселей и балаганов, звенят не только гармошки и бубенцы - здесь ликует и звенит одетая снегами и инеем вся неоглядная земля, и каждое дерево ликует, каждый дом, и небо, и церковь, и даже собаки ликуют вместе с мальчишками, катающимися на санках.

Это - праздник всей земли, русской земли. Небо, снег, пестрые толпы людей, упряжки - все расцвечено зелено-желтыми, розово-голубыми переливающимися красками.

Московский трактир (1916)

Однажды Кустодиев с приятелем актером Лужским ехали в пролетке и разговорились с извозчиком. Кустодиев обратил внимание на большую, черную как смоль бороду извозчика и спросил его: "Откуда сам-то будешь?" - "Керженские мы", - ответил кучер. "Из старообрядцев, стало быть?" - "Точно, ваше благородие". - "И что ж, тут, в Москве, много вас, в кучерах?" - "Да хватает. На Сухаревке вот свой трактир." - "Вот славно, туда мы и поедем..."

Пролетка остановилась недалеко от Сухаревой башни и они вошли в низкое, каменное здание трактира Ростовцева с толстыми стенами. Запах табака, сивухи, вареных раков, солений, пирогов ударил в нос.

Огромный фикус. Красноватые стены. Низкий сводчатый потолок. И в центре за столом сидели лихачи-извозчики в синих кафтанах, с красными кушаками. Они пили чай, сосредоточенно и молчаливо. Головы подстрижены под горшок. Бороды - одна длиннее другой. Они пили чай, держа блюдца на вытянутых пальцах...И сразу в мозгу художника родилась картина...

На фоне пьяно-красных стен сидят семь бородатых раскрасневшихся извозчиков в ярко-синих поддевках с блюдечками в руках. Они держатся чинно, степенно. Истово пьют горячий чай, обжигаясь, дуя на блюдечко с чаем. Чинно, не торопясь, ведут разговор, а один читает газету.

Спешат в зал половые с чайниками и подносами, их молодцевато-изогнутые тела забавно перекликаются с вереницей чайников, готовно выстроившихся на полках позади бородатого трактирщика; вздремнул оказавшийся без дела слуга; тщательно вылизывает шерстку кошка (хорошая для хозяина примета - к гостям!)

И все это действо в ярких, сверкающих, неистовых красках - весело выкрашенные стены, да еще пальмы, картины, да белые скатерти, да чайники с расписными подносами. Картина воспринимается как живая, жизнерадостная.

Портрет Ф.Шаляпина (1922)

Зимой 1920-го года Федор Шаляпин как режиссер решил поставить оперу "Вражья сила", а декорации поручили выполнить Кустодиеву. В связи с этим Шаляпин заехал к художнику домой. Зашел с мороза прямо в шубе. Шумно выдохнул - белый пар остановился в холодном воздухе - в доме не топили, не было дров. Шаляпин что-то говорил о мерзнущих, вероятно, пальцах, а Кустодиев не мог оторвать глаз от румяного лица, от его богатой, живописной шубы. Казалось бы, и брови незаметные, белесые, и глаза блеклые, серые, а красавец! Вот кого рисовать-то! Певец этот - русский гений, и его облик должен сохраниться для потомков. А шуба! Какова шуба на нем!..

"Федор Иванович! Попозировали бы вы в этой шубе", - попросил Кустодиев. "Ловко ли, Борис Михайлович? Шуба хорошая, да, возможно, краденая она," - пробурчал Шаляпин. "Шутите, Федор Иванович?" "Да нет. Неделю назад получил я ее за концерт от какого-то учреждения. Денег или муки у них не было мне заплатить. Вот и предложили шубу." "Ну а мы ее закрепим на полотне...Уж больно она гладкая да шелковистая."

И вот Кустодиев взял карандаш и весело начал рисовать. А Шаляпин начал петь "Ах, ты ноченька..." Под пение Федора Ивановича художник создавал этот шедевр.

На фоне русского города человек-гигант, шуба нараспашку. Он важен и представителен в этой роскошной, картинно распахнутой шубе, с перстнем на руке и с тростью. Шаляпин так осанист, что невольно вспоминаешь, как некий зритель, увидев его в роли Годунова, восхищенно заметил:"Настоящий царь, не самозванец!"

А в лице ощутим сдержанный (он уже знал себе цену) интерес ко всему окружающему.

Все ему родное здесь! На помосте балагана кривляется черт. Рысаки несутся по улице или мирно стоят в ожидании седоков. Гроздь разноцветных шаров колышется над базарной площадью. Подвыпивший перебирает ногами под гармонику. Бойко торгуют лавочники, и идет на морозе чаепитие у громаднейшего самовара.

А над всем этим небо - нет, не голубое, оно зеленоватое, это оттого, что дым желтый. И конечно, в небе любимые галки. Они дают возможность выразить бездонность небесного пространства, которое всегда так влекло и мучило художника...

Все это живет в самом Шаляпине с детства. Чем-то он напоминает прстодушного выходца из этих мест, который, преуспев в жизни, явился в родные палестины показаться во всем своем блеске и славе, и в то же время рвется доказать, что ничего не забыл и никакой былой сноровки и силы не растерял.

Как подходят сюда запальчивые есенинские строки:

"К черту, я снимаю свой костюм английский:

Что же, дайте косу - я вам покажу -

Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,

Памятью деревни я ль не дорожу?"

И похоже, что нечто подобное вот-вот сорвется с губ Федора Ивановича и полетит на снег роскошная шуба.

Портрет жены Юлии Кустодиевой (1903)

Этот портрет художник писал вскоре после свадьбы, он полон нежного чувства к жене. Сначала он хотел написать ее стоя, во весь рост на ступенях крыльца, но потом усадил своего"колобочка"(как он ласково называл ее в письмах) на террасе.

Все очень просто - обычная терраса старого, слегка серебрящегося дерева, подступившая к ней вплотную зелень сада, стол, накрытый белой скатертью, грубоватая скамья. И женщина, еще почти девочка, со сдержанным и в то же время очень доверчивым взглядом, устремленным на нас...а в действительности на него, который пришел в этот тихий уголок и сейчас уведет ее куда-нибудь за собой.

Собака стоит и смотрит на хозяйку - спокойно и в то же время как будто ожидая, что сейчас она встанет и они куда-то пойдут.

Добрый, поэтичный мир стоит за героиней картины, такой дорогой самому художнику, который радостно распознает его и в других близких ему людях.

Русская Венера (1926)

Кажется невероятным, что эта огромная картина создана тяжело больным художником за год до смерти и в самых невыгодных условиях (в отсутствии холста натянули на подрамник обратной стороной старую картину). Только любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему, русскому, продиктовала ему картину "Русская Венера".

Светится молодое, здоровое, сильное тело женщины, блестят зубы в застенчивой и вместе с тем простодушно-горделивой улыбке, играет свет в шелковистых распущенных волосах. Словно само солнце вошло вместе с героиней картины в темноватую обычно баню - и все здесь озарилось! Свет переливается в мыльной пене (которую художник одной рукой взбивал в тазу, другой писал); мокрый потолок, на котором отразились клубы пара, вдруг стал подобен небу с пышными облаками. Дверь в предбанник распахнута, и оттуда сквозь окно виден залитый солнцем зимний город в инее, лошадь в упряжи.

Естественный, глубоко национальный идеал здоровья и красоты воплощался в "Русской Венере". Этот прекрасный образ стал мощным заключительным аккордом богатейшей "русской симфонии", созданной художником в своей живописи.

Утро (1904)

Картина написана в Париже, куда Кустодиев приехал с женой и недавно родившимся сыном Кириллом после окончания Академии. Женщина, в которой легко можно узнать жену художника, купает ребенка. "Пичужка", как именовал его художник, не "орет", не брызгается - притих и сосредоточенно рассматривает - то ли игрушку, какого-нибудь утенка, то ли просто солнечный зайчик: их столько вокруг - на его мокром крепком тельце, на краях таза, на стенах, на пышном букете цветов!

Ярмарка (1906)

Ярмарки в селе Семеновское славились на всю Костромскую губернию. В воскресный день старинное село красуется во всем своем ярмарочном убранстве, стоя на перекрестке старых дорог.

На прилавках зозяева разложили свой товар: дуги, лопаты, бураки берестяные, вальки расписные, свистульки детские, решета. Но больше всего, пожалуй, лаптей, и потому название села - Семеновское-Лапотное. А в центре села церковь - приземистая, крепкая.

Шумит, звенит говорливая ярмарка. Людской певучий говор сливается с птичьим гомоном; галки на колокольне устроили свою ярмарку.

Кругом раздаются звонкие приглашения: "А вот крендельки-пироги! Кому с жару с пару, карего глазу!"

- "Лапти, есть лапти! Скороходные!"

_ "Эх, полным-полна коробушка! Лубки цветные, несусветные, про Фому, про Катеньку, про Бориса да про Прохора!,"

С одной стороны художник изобразил девчонку, заглядевшуюся на ярких кукол, а с другой - мальчишка зазевался на гнутую птицу-свистульку, отстал от деда, что в центре картины. Тот зовет его - "Где ты там завял, неслух?".

А вверху над рядами прилавков навесы почти сливаются друг с другом, их серые полотнища плавно переходят в темные крыши отдаленных изб. А дальше зеленые дали, синее небо...

Великолепно! Чисто русская ярмарка красок, и звучит она как гармошка - переливчато и звонко-звонко!..

Балаганы

Монахиня (1909)

Деревенский праздник (1910)

Голова девочки (1897)

Христосование (пасхальная открытка) - 1912

Император Николай II (1915)

Купальщица (1921)

Купчиха (1923)

Купчиха с покупками (1920)

Летний пейзаж (1922)

Лежащая натурщица (1915)

Лыжники (1919)

Матрос и милая (1920)

Морозный день (1919)

На террасе (1906)

На Волге (1922)

Омар и фазан (1912)

Осень над городом (1915)

Портрет И.Б Кустодиевой, дочери художника (1926)

Портрет Ирины Кустодиевой (1906)

Портрет М.В.Шаляпиной (1919)

Портрет Рене Нотгафт (1914)

После грозы (1921)

Русская девушка у окна (1923)

Сельская ярмарка (1920)

Старая Русса (1921)

Троицын день (1920)

В старом Суздале (1914)

Зима (1919)

Революционные перемены Б.М. Кустодиев принял с энтузиазмом, быть может потому, что в них виделась возможность осуществления мечты о радостной и свободной жизни народа. В живописных работах послереволюционных лет художник стремится к обобщению, способному передать грандиозность и величие перемен в стране. Он создал новый образ народного героя («Большевик», 1919-1920), в 1920-1921 годах по заказу Петроградского Совета написал большие красочные полотна, посвященные народным торжествам («Праздник в честь Второго конгресса Коминтерна на площади Урицкого» и «Ночной праздник на Неве»).

В эти же годы Кустодиев активно работает и в других областях, таких как книжная иллюстрация, плакат, скульптура для фарфора, гравюра, декоративное панно, театральная сценография. В отличие от многих современников, он не покинул родину, хотя больному, прикованному к креслу художнику в те нелегкие годы было особенно тяжело. Он писал свои жизнерадостные полотна в темной петроградской квартире, в холодной, почти не прогревающейся железной печуркой мастерской. Смерть застала Бориса Кустодиева 26 мая 1927 года за работой над эскизом триптиха «Радость труда и отдыха»...

Коллекция произведений Б.М. Кустодиева, хранящихся в Государственной Третьяковской галерее, позволяет составить достаточно полное представление об этапах его творчества. Анализируя эти очень разные по содержанию и исполнению работы, мы как бы заглядываем в творческую лабораторию художника, раскрываем для себя его мировоззрение, отношение к проблемам художественной формы и техники живописи.

Кустодиев сумел соединить в своем творчестве национально-романтический идеал народного искусства с классической традицией, не пренебрегал и тем новым, что несли в себе импрессионизм и модерн. Его картины наполнены светоносностью, яркостью цветовых контрастов и изысканной декоративной стилизацией форм, они погружают зрителя в творческую стихию народной жизни. Художник как бы любуется ярмарочной, купеческой Русью, неумолимо уходящей в прошлое. Как и у других художников «Мира искусства», это любование порой неотделимо у Кустодиева от тонкой иронии, вызванной невозможностью вернуть былое, однако своеобразием национально-романтической тематики своих произведений он все-таки ближе мастерам Союза русских художников.

Типы провинциального города

Особыми темами в творчестве Кустодиева стали «ярмарки», «праздники», «купчихи», «русские венеры», изображенные с юмором и добродушием, а также театрализованно-романтические живописные полотна, представляющие идеализированную, «придуманную» русскую жизнь. «Меня называют натуралистом, - сказал однажды художник, - какая глупость! Ведь все мои картины сплошная иллюзия!.. Мои картины я никогда не пишу с натуры, это все плод моего воображения, фантазии.

Их называют "натуралистическими" только потому, что они производят впечатление действительной жизни, которую, однако, я сам никогда не видел и которая никогда не существовала». Кустодиев смело «мешал все стили и жанры»: портрет и волжские пейзажи, сказочные фантазии, гротеск, истинную монументальность и карикатуру, широту декоративного чувства и педантичную «этнографию», о нем часто говорят - щедрый, счастливый талант, искренний, темпераментный, любвеобильный.

Еще в 1900-е годы художник увлекся темой провинции. Главная линия жанровой живописи этих лет связана с типами и бытом провинциального города. Наиболее ярко особенности его таланта раскрываются в череде картин-изображений «красавиц», представляющих собой обобщенный, собирательный образ женской красоты. Это «Купчихи» (1912), «Купчиха», «Красавица», «Девушка на Волге» (все - 1915). Также привлекали его ярмарки и народные гуляния, где творческие возможности народа выражались особенно ярко, концентрированно, как бы демонстрируя «на что способны». Герой произведений Кустодиева - масса, праздничная толпа, живущая и действующая на улицах и площадях.

В монументальных изображениях «праздников» прихотливо и остроумно соединены традиции лубка и высокой музейной классики, главным образом любимых художником венецианцев эпохи Возрождения. Отмеченные развитым повествовательным началом, увлекательные для глаза, эмоциональные, они представляли своего рода сны о провинциальной Руси уходящего времени - сытой и ухоженной, яркой и щедрой, самодовольной и несколько ограниченной, о ее красавицах, о никогда не скучных праздниках с балаганами, каруселями, со звонкими бубенцами троек, со степенной беседой стариков и веселым говором молодежи.

Решающее, «стилеобразующее» влияние на творчество художника оказал мир русской деревни - особый, исконный, простой и здоровый уклад жизни, незатронутый болезнями современной «городской» цивилизации. Народные преставления о том, что «хорошо» - мирная жизнь, свободный труд, богатство в устроении быта, изобилие, рождаемое землей, веселье и радость, физическое здоровье, - нашли отражение в богатой декоративной орнаментальности, красочности прикладного искусства, в фольклорных сюжетах и образах.

Именно эти, исключительно положительные образы заимствует Кустодиев для своих полотен. Он отражает поэтическое начало в народной жизни, обходя все мрачное и трагическое, чему посвятили себя художники-передвижники, а также Некрасов, Писемский и другие «печальники народные». Кустодиев не допускал в свое искусство «дождь и грязь, слякоть, пьяное мужичье, ужасающие мостовые...» - он видел это в жизни, но творить предпочиталобраз радости.

В качестве изобразительного материала Б.М. Кустодиев использовал множество бытовых вещей: расписные сани, дуги, сундуки, детские игрушки, ковры, шали. Ни одна вещь не повторяется и каждая создана и украшена руками народных умельцев - всем этим восхищался Кустодиев и широко вводил в свои полотна.

Даже вывески лавок на картинах Кустодиева - это изобразительные знаки, символы российского изобилия. Их красочные симфонии рождают ощущение благополучия, выражая народные представления о довольстве. Из народного декоративно-прикладного искусства пришли в его работы орнаментальная изукрашенность и декоративное понимание пространства и формы, сочная насыщенность колорита, смелость сочетаний локальных цветов, широта и свобода живописного мазка.

Однако черпая вдохновение и образы из народного источника, Кустодиев оставлял за собой право на творческий вымысел, на вольную перефразировку. Ему удалось воссоздать в своей живописи не букву, но дух народного искусства. Не случайно Репин называл Кустодиева «богатырем русской живописи».

Праздник, воплощенный в красках

Кустодиевская живопись и музыкальна, и литературна. Словно песня, льется рассказ о жизни красивой и сказочно изобильной. Его герои с наивной откровенностью демонстрируют зрителям себя, свой дом, свои привычки и вкусы; бесхитростно повествуют о своей незамысловатой жизни: что они едят и покупают на ярмарке, как пьют чай, спят, ходят в баню, торгуют в лавочках, катаются на тройках, веселятся в балаганах, ухаживают, женятся, умирают, каковы, наконец, их взаимоотношения с богом.

«Масленица» (1916) - картина, воплотившая всю красоту и многоцветье русской жизни. Созданная по воображению и памяти, она поражает удивительной стереоскопичностю, панорамным охватом пространства и почти ювелирной проработкой деталей, что порождает чарующую двойственность восприятия - как проносящегося вдали видения и, одновременно, драгоценной крышки лаковой шкатулки. Для воплощения красочности праздника мастер находит форму, близкую народному искусству.

В этой околдованной чарами инея и заходящего солнца стране все пронизано движением: мчатся тройки, мелькают пятна ярких красок, переливается множеством оттенков снег. Энергия движения и радость жизни словно стремятся расколдовать холодное царство зимы. Закатные лучи, растворяясь в морозном мареве, приобретают эмалевое свечение. Художнику одинаково дороги шатры церквей и шатры каруселей. Для него это - олицетворение единой стихии народной жизни, наиболее ярко выразившейся в праздновании масленицы. Кустодиев говорил: «Церковь в моей картине - моя подпись, ведь это так характерно для России».

Особый «кустодиевский» взгляд на деревню отчетливо сказался в «Ярмарке» (1906), где прихотливо сочетаются приемы народного искусства и увлечение стилистикой модерна. Темпера «Ярмарка», создана по заказу Экспедиции заготовления государственных бумаг как картина-лубок для запланированной серии «Народных изданий». В этом произведении, похожем на искусную аппликацию, автор достиг такой остроты характеристик и жизненности целого, о которых некогда только грезил, работая над дипломной работой «Базар в деревне».

Неизменно привлекает симпатии зрителя и образ кустодиевской «Красавицы». Есть неповторимая прелесть и своеобразная грация в изображении сидящей на сундуке полной белокурой женщины с лукавым и безмятежным лицом. В неуклюжей и смешной позе - наивность и целомудренная чистота, в лице - доброта и мягкость. Кустодиеву удалось сочетать лучшие традиции мировой живописи в изображении обнаженной модели с очень «своим», очень русским идеалом красоты.

Золотисто-розоватые тона, в которых написано тело, спорят по свежести и сиянию красок с богатым атласным одеялом красавицы. В окружении розанов, изображенных на сундуке и на обоях, молодая женщина во всей красе свежести и здоровья сама напоминает пышно расцветший цветок. Каждая деталь обстановки, включая фарфоровые фигурки перед зеркалом, рассказывает внимательному зрителю о немудреных вкусах хозяйки, о типическом, «мещанском» быте. Полотно очень нравилось A.M. Горькому, и художник подарил ему один из вариантов картины. Кустодиев - художник бытового жанра, но в каждодневность он вносит монументальное, эпическое начало.

В его картинах сцены жатвы, сенокоса и выпаса лошадей в ночном воспринимаются как некий ритуал, исполненный высокого «бытийного» смысла. Жизнь трактуется как непрерывный цикл, где все взаимосвязано - новое и старое, труд и отдых, заботы и веселье. К героям Кустодиева применимы самые красивые слова русского фольклора, любая его купчиха, как в сказке, и «лебедушка», и «княгинюшка», и «писаная красавица». Они очищены от всего негативного, добры, поэтичны, никого не поучают, полны уважения к зрителю и изображаемой жизни - спокойной, самодостаточной, устроенной по «от века» чтимым законам и традициям, хотя и несколько ограниченной, что вызывает легкую улыбку автора.