Калигула о чем спектакль. Спектакль «Калигула

30 мая 1990 года в Театре имени Моссовета на сцене «Под крышей» состоялась премьера спектакля «Калигула» Петра Фоменко. Олег Меньшиков сыграл в постановке пьесы Альбера Камю главную роль — сумасшедшего древнеримского императора.

«Калигулу» видели немногие. О нем до сих пор в театральной среде продолжают ходить мифы. В день 25-летия легендарного спектакля с Олегом Меньшиковым мы предлагаем вам окунуться в воспоминания, отраженные в театральных рецензиях начала 1990-х.

Уникальная запись репетиции спектакля «Калигула», где можно увидеть, как создавалась эта легендарная постановка по одноименной пьесе Альбера Камю. Творческие поиски режиссера Фоменко и напряженная актерская работа Меньшикова — главная ценность этой видеозаписи.

«Мы смеемся, чтобы не сойти с ума», — писал Марк Твен. Эти, чтобы не сойти с ума, играли. У Меньшикова и Калигула такой — не правитель-палач, а Маленький принц, злыми чарами околдованный и превращенный в исчадие ада. Гамлет, играющий Клавдия в некой уродливой постановке, столь напоминающей действительность. От него невозможно оторвать глаз, от этого мальчика, спорящего с богами, — и к зрителю возвращается забытое, только в театре возможное чувство восторга от встречи с Актером. Именно так. Кругом все хуже некуда, на носу — голодная и холодная зима, а под самой крышей в здании на Маяковке — счастье. Очень по-русски". Сыграйте, Принц! Н. А., «Московские новости», № 1, 06 января, 1991 г.

«Спектакль «Калигула» играется на «Сцене под крышей». Есть такое помещение в Театре Моссовета, только собственно сцены, подмостков в нем нет. Зрители и актеры рядом: привстань, протяни руку и можешь коснуться одежды исполнителей, и уж во всяком случае вглядеться в их лица, демонстративно неспрятанные под гримом. Спектакль идет 2 часа 20 минут без антракта, и Меньшиков все время на площадке. И даже тогда, когда на минуту-другую он исчезает, присутствие его все равно ощущается. К ужасу тех, кто существует рядом и к странному чувству, которое он заставляет испытывать зрителей, втягивая их против воли в кошмар происходящего. Избавиться от этого чувства трудно, те, кто испытал, — запомнят». Легче жить, чем притворяться. Натэла Лордкипанидзе, «Экран и сцена», № 8, февраль 1992 г.

«Фоменко сделал выбор точным — Гая Юлия Цезаря, по прозвищу Калигула (сапожок), играет молодой актер Олег Меньшиков, играет на таком высоком градусе экспрессии, что оторвать от него глаз невозможно. Его отчаявшийся герой поднимает демонический мятеж против неправедного жизненного устройства, понимая, что расплачиваться придется и чужой, и своей смертью. Нет, вовсе не «бесноватого фюрера» играет Меньшиков. Его Калигула — личность, одержимая маниакальной идеей. Он полагает, что его свобода властвовать трансцендентна, что он способен выйти за пределы возможностей своего человеческого «я». Но земная жизнь ставит ему на каждом шагу подножки. Пытаясь перехитрить «вечный узел» человечества, преодолеть абсурд земного бытия, Калигула этому абсурду подчиняется. Как хамелеон, меняет он одну маску на другую. Все тщетно. За любой маской просвечивает собственное лицо Калигулы, которому так и не удается познать Невозможное».
Театр умер! Да здравствует театр! М. Строева, «Известия», № 188, 06 июля 1990 г.

Для того, что бы выкрикивать в публику "Власть нужна, что бы воровать" сегодня больше не нужна сцена. Это написано на всех заборах.
Нужно было поставить что-то не со своими актерами, что бы мы узнали вдруг, что Някрошюса без них нет. Без его Актёров. Как будто они обладают чем то, чего нет в Театре наций и, вероятно, во всех остальных местах, точно так же - нет. Причем, оказывается, ни чем-то отдельно его актеры отличаются - говорящая ли пластика тела и лица, или способность всем биологическим существом своим удерживаться в придуманной идее до конца, до занавеса и удерживать нас в своей выдумке. Но есть еще что-то. И вот мы пришли и сели, застыв и ждем чуда. Мы подготовленная публика. Мы знаем, что пришли в театр, где таланты, а режиссер сегодня тот, который всегда об очень важном.
Но почти сразу что-то не так. И вроде так же, как всегда они одеты в темный, тонкий, струящийся трикотаж, но почему на них этот привычный уже у Някрошюса цвет почвы и глины, выглядит теперь поношенным и гнилым. И вроде так же им задано передать мысль или атмосферу движением, но вот тут - просто ломаем руки, если страдаем, трем виски - ведь сходим с ума, долго и пусто мутузим др. друга, т.к. ведь ненавидим и соперники же. И даже мягко не ударяемся, когда требуется разбиться в дребезги - бережем себя и не боимся легкой фальши.
Услышать актеров в постановке Някрошюса на родном языке - редкая удача! Но их не слышно.
И они непрерывно позволяют себе оговорки и непроговорки. Неужели они не догадываются, что это нас сбивает так же, как их сбивают телефонные «Я в татре!» и светлячки от смсок в темном зале. Сбивает и выводит из мира, в который так старался погрузиться, пытаясь в кресле зрителя, внутри себя доигрывать и доживать то, чего они не делают там, на сцене, когда ты чувствуешь и дышишь вместо них.
А иногда их не слышно совсем. И тем, у кого билеты не в партер, нужно почитать пьесу Камю перед спектаклем, иначе не будет возможности услышать смысл текста, и юмор, почти английский (потому что внутри фразы всегда есть ей же противоречие), прозрачный, тонкий юмор и оказалось прозрачен настолько, что в этой постановке его не только не видно, но и не слышно. Мрачно всё. Декорации - пыльная серость (шиферные крыши в любую погоду наводят тоску, а в вертикальном положении и вовсе - вызывают отторжение). Свет блёклый, луна нарочита, а красная сутана Папы Римского на римском императоре не дает нам забыть, кто тут главный. Мрачен самый воздух или скушен не сразу разберешь. К Някрошюсу за весельем не ходят.
Если прислушаться, то понимаешь, что таки звучит иногда еще и музыка - так образуется вязкая тишина в виде музыкального сопровождения Рихардом Вагнером/аля Ларс-фон-Триер-Меланхолия притом, что надвигающейся катастрофы-то нет. Наоборот - пьеса начинается с катастрофы и все происходящее дальше - невозможность с ней смириться, пытка жить с этим человеку, деятельному, любопытному и наделенному неограниченной властью. И этой пыткой он делится, не скупясь ни на ярость, ни на фантазию. Бесстрастность же актера/главного героя безнадежна, а единственный раз, когда он кричит о своем презрении, понимаешь, почему именно этого человека мы видим в этой роли. Презрение - это то, что Миронову явно дается без затруднения.
Ключевая фраза "свобода - она всегда за чей-то счет" говорится вскользь и спиной к зрителю. Но это уже - к моим личным обидам. Возможно, я одна считаю эту фразу - ключевой, этих актеров - не в той же культуре, где существует режиссер, а эту постановку - ни про что.

Казалось, совсем недавно артисту надо было проявить себя в театре, прежде чем им заинтересуется кинематограф. Сейчас же все чаще артисты, завоевав популярность своими ролями в кино или телесериалах, начинают осваивать театральные подмостки. Спектакль «Калигула» по мотивам пьесы Альбера Камю - еще одно тому подтверждение. В нем в новом для себя амплуа появятся Катерина Шпица , и Равшана Куркова , до недавних пор больше известная как «просто очень красивая актриса». Помимо этих известных персон в спектакле участвует еще и прима Большого театра Мария Александрова , а также артисты Московского губернского театра, на сцене которого он и идет. «Сергей Землянский — талантливый режиссер со своим необычным театральным языком, - уверен художественный руководитель театра Сергей Безруков . - Думаю, для наших актеров поработать с ним, попробовать себя в новом жанре — очень полезный опыт» . Видимо, исходя из этих соображений, Сергей Безруков вложил еще и средства своего Фонда в реализацию этого проекта.

«Калигула» в постановке популярного хореографа Сергея Землянского , по сути, пластическая драма, которую сам режиссер предпочитает называть wordless, «спектакль без слов». Он поставил уже несколько спектаклей в этом стиле, создавая художественные образы не только с помощью пластики тела и музыкальных акцентов, но и танцевальных элементов. Этот синтез позволяет приглашать артистов с именем из разных сфер - от драматического театра и кино, до балета.

Сцена из спектакля Фото: Анна Коонен

В пьесе Камю действие разворачивается во дворце Римского императора Гая Цезаря Германика, больше известного как Калигула, что в переводе означает «сапожок». Это прозвище прилепилось к будущему императору еще в детстве, поскольку мальчик вырос в военном лагере в Германии. Но если в пьесе все события происходят в бытность Калигулы императором, то Сергей Землянский в спектакль вводит воспоминания Калигулы о своем детстве. Когда предшествующий император, двоюродный дядя Тиберий, жестоко убил его родителей. А самого юного Калигулу склонил к любовной связи с сестрой Друзиллой. И это многое дает для раскрытия образа кровожадного тирана, не останавливающегося ни перед чем. Все людские комплексы, равно как и пороки, родом из детства. В итоге Калигула убивает Тиберия и сам становится императором. Казалось бы, теперь только и можно наслаждаться жизнью, но его любимая сестра внезапно умирает.

Спектакль начинается с прощания Калигулы с умершей сестрой Друзиллой. На сцене минимум декораций - трон и постамент, на котором лежит сестра императора. Может вызвать недоумение, когда, казалось бы,уже отошедшая в мир иной Друзилла подает руками какие-то знаки. Но, оказывается, эти жесты адресованы глухонемым зрителям. И этот язык используется на протяжении всего спектакля, так как он имеет еще и гуманитарный аспект - Губернский театр продолжает свою политику «быть доступным для всех»: даже среди артистов в спектакле есть слабослышащие. Раздавленный внезапной кончиной возлюбленной сестры, юный император покидает дворец. А вернувшись спустя несколько дней, провозглашает себя равным Богу и обещает установить царство, в котором будет править невозможное. Всех несогласных казнит. Огромные шары с нарисованными лицами перекатываются по сцене, олицетворяя отрубленные головы. Римская знать живет в страхе и покорности. И даже когда император при всех насилует и уродует жену одного из знатных римских мужей, тот не осмеливается за нее вступиться. Единственным союзником обезумевшего императора остается его жена, Цезония. Но и ее убьет обезумевший император, прежде чем римская знать, объединившись с группой заговорщиков, убивает его самого.

Илья Малаков Фото: Анна Коонен

Содержание так ярко выражено языком пластики, пантомимы и танца, что все становится понятным, даже если кто-то подзабыл биографию Калигулы, написанную Светонием, или вовсе не знаком с пьесой Камю. Изумительные по красоте костюмы и сценография Максима Обрезкова , а также музыка композитора Павла Акимкина делают этот спектакль невероятно зрелищным. Сценография продумана до мелочей. Когда по ходу действия сверху опускается прозрачный занавес, не остается сомнений, что это уже терзающие Калигулу воспоминания.

Катерина Шпица выходит на сцену в роли Друзиллы, сестры императора. Роль, в которой есть и драматургия, и пластика, и танец, явно ей удалась. Сказывается и нынешний опыт работы в кино, где она сейчас очень востребована, и давний опыт танцовщицы go-go в клубах. В этой же роли в спектакле занята и профессиональная балерина Большого театра Марина Богданович .

Катерина Шпица Фото: Ксения Угольникова

А вот удастся ли соперничать Равшане Курковой в роли жены императора, Цезонии, с балериной Марией Александровой - вопрос. Именно она, прима Большого театра, выходила на сцену в премьерных спектаклях в этой роли. Будет непросто повторить и царственную осанку, и отточенные движения профессиональной балерины. В роли Калигулы заняты драматические артисты Илья Малаков и Станислав Бондаренко . Илья Малаков, артист труппы Губернского театра, когда-то работал педагогом-хореографом, так что для него роль с обилием пластики и танца никакого труда, явно, не представляла. Да и драматическую составляющую роли ему удается передать блестяще.

Текст: Наталья Гусева
Фото:

23 и 24 декабря на сцене Московского Губернского театра состоится премьера спектакля «Калигула» по мотивам пьесы Альбера Камю в постановке режиссера-хореографа Сергея Землянского. В афише ремарка — «версия без слов». Авторы спектакля отказались от текста как основы драматического театра и попытались найти другие художественные средства выражения своих мыслей, чувств и эмоций.

— Возможно, выбор этого материала для постановки в наше время вызовет удивление. Казалось бы, что нам в истории римского императора Гая Юлия Цезаря по прозвищу Калигула? Классический вопрос — что нам Гекуба? Но ведь нет ничего важнее и интереснее, чем исследовать природу человека, его страсти, взлеты, падения, — «жизнь человеческого духа», о которой говорил Станиславский. Как из ранимого юноши вырастает тиран, о жестокости которого ходили легенды, что с ним происходит? Сергей Землянский — талантливый режиссер со своим необычным театральным языком, и, думаю, для наших актеров поработать с ним, попробовать себя в новом жанре — очень полезный опыт, — говорит Сергей Безруков, художественный руководитель Московского Губернского театра.

Это вторая совместная работа режиссера-хореографа с труппой: совсем недавно состоялась премьера спектакля Анны Горушкиной по пьесе Артура Миллера «Вид с моста», где Сергей Землянский выступил в качестве режиссера по пластике. Теперь же для своей постановки Сергей выбрал не менее сложный материал — трагедию Альбера Камю «Калигула», ведь «Калигула» – история вне времени. Этот неординарный исторический образ уже не первое десятилетие волнует театральных деятелей, как режиссеров, так и актеров.

— Идея поставить «Калигулу» возникла уже давно. Мы будем работать в уже традиционной для нас невербальной манере, лишив героев «слов». В спектакле примут участие слабослышащие артисты. Нам кажется интересным использовать привычный для них язык жестов, которому будет предана художественная форма.Эта совместная философия сделает работу еще многогранней! В основе постановки — не только сюжет одноименной пьесы Альбера Камю, но и исторические материалы, сюжеты художественных произведений других авторов. Мы не хотим ограничиваться одной историей. Нам интересно фантазировать, сочинять спектакль вместе с актерами, создавая мир героя, причины его поступков и желаний. Нас не интересует, кто хороший, а кто плохой. Мы исследуем причины того, что именно делает человека жестоким и почему люди до сих пор жаждут именно таких правителей. Что порождает страх и желание подчиняться? Проклятье это или единственная форма существования? — признался Сергей Землянский.

Спектакль «Калигула» — на стыке трех театральных жанров: драматического спектакля, танцевального театра и выразительных эмоций пантомимы. Авторы спектакля отказались от текста как основы драматического театра и попытались найти другие художественные средства выражения своих мыслей, чувств и эмоций. При этом создание художественного образа происходит не только с помощью пластики тела и ярких музыкальных акцентов, но и с использованием характерных танцевальных элементов.

Язык «Без слов» понятен и близок всем, независимо от пола, возраста и национальности. Это язык тела, который обладает абсолютной искренностью и свободой проникать в каждое сердце. Либретто Владимира Моташнёва, написанное специально для спектакля «Калигула» способствует более глубокому пониманию драматического материала. Красивые исторические костюмы актеров и оформление сцены, которые были созданы Максимом Обрезковым, позволили зрителю перенестись в ушедшую эпоху римлян и жестокого императора.

В спектакле задействованы как драматические актеры, так и слабослышащие. Участвуют профессиональные танцовщики. Все разножанровые, разноуровневые и разновозрастные артисты собрались в одном большом спектакле.

В чем же основная ценность «пластической драмы» рассказал режиссер Сергей Землянский.
— Не знаю, насколько это ценность для широкого круга зрителей - кто-то этого боится, кто-то думает, что это балет или какие-то непонятные танцы. На самом деле, мне очень интересно работать именно с драматическими артистами - мне не всегда важно, как поднимается нога, как вытянуто колено, тут важна суть - особенно, если ты работаешь с драматургией, важна суть переживаний того или иного персонажа. И вот тут нужно умение драматического артиста обрести такую телесную форму, чтобы она была выразительной, говорящей и конкретной, чтобы сцена не провисала, чтобы он мог донести до зрителя ту или иную эмоцию, состояние героя. Драматические артисты, понимая, что они делают, и, умея это делать с точки зрения донесения драматизма, бесконечной бескрайней любви или ненависти, варьируя теми или иными эмоциональными состояниями, используя при этом телесную выразительность, в чем я им помогаю, добиваются в глобальном смысле бесконечной ценности с точки зрения артиста.

Жесткий, четкий ритм, искренняя и яркая игра актеров, пружинная упругость постановки - все это определило лицо спектакля.

Альбер Камю так описывал суть актерской игры: «Актер вторгается в душу, снимает с нее чары, и раскованные чувства затопляют сцену. Страсти говорят в каждом жесте, да что там говорят - кричат. Чтобы представить их на сцене, актер словно бы заново сочиняет своих героев. Он изображает их, лепит, он перетекает в созданные его воображением формы и отдает призракам свою живую кровь».

Главную мужскую роль в разных составах играют молодые артисты Илья Малаков и Станислав Бондаренко.

Их Калигула - персонаж, одержимый маниакально-депрессивной идеей. Он полагает, что способен выйти за пределы человеческих возможностей. Как хамелеон, меняет он одну маску на другую, но терпит поражение. Калигула расплачивается за него и чужой, и своей смертью.

Журналист нашего портала поинтересовался у актеров, как им удалось вжиться в роль такой сильной и яркой исторической личности.
— Калигула — персонаж необычный, – подтвердил Станислав Бондаренко. – И, конечно, его методы я не поддерживаю. Большинство из них для меня не приемлемы. Поэтому я старался понять сущность Калигулы.
— Да, наша цель была понять и оправдать Калигулу, — подхватывает разговор Илья Малаков, — понять трагедию и его внутренний мир. Из-за чего он так себя вел. Ведь профессия актера в этом и состоит понять и оправдать свой персонаж. Это такая роль, которую можно изучать до бесконечности.
Насколько же тяжело играть «без слов»?
— Сергей нам сразу посоветовал, ищите, что вам помогает вжиться в роль. Вообще это тяжело, и поначалу мы говорили фразу, что хотим сделать, а уже потом это убирается, и заменяется жестами. А уже потом Сережа оттачивает, чтобы это выглядело выразительнее – говорит Илья.
— И это жесты, более интересные, более понятные зрителям, которые придут смотреть спектакль, — согласился с коллегой Станислав. – Им будет понятен сюжет и без слов.

Роль Цезонии получили Равшана Куркова и прима Большого театра Мария Александрова, а Друзиллы — Катерина Шпица и Мария Богданович (балерина Большого театра).

— У меня давно в жизни не было театра как такого, — рассказала Катерина Шпица, — я, конечно, бываю на сцене, но в таком спектакле я впервые. Творчество Сергея я видела, точнее, его спектакль «Демон», поэтому с радостью согласилась поучаствовать. С коллективом сложились прекрасные отношения.

Еще наш журналист поинтересовался у актрисы её отношением к историческому персонажу Калигула.
— Как к нему можно относиться? Неоднозначно, безусловно. Любая выдающаяся историческая личность обрастает легендами, вымыслами, мифами. Анализировать эту личность пытаются все, проходит новая эпоха, новые люди, которые пытаются переосмыслить историю, и внести свои мысли. Я думаю, что Калигула, как исторический персонаж, если отвлечься от политики, конечно, очень яркий пример, того как темная сторона личности находит выход наружу, при этом страдают окружающие его люди. Но насколько в этом документальной правды, мы не знаем. Я играю Друзиллу, сестру Калигулы, в которую он был влюблен. По нашей версии ее смерть и привела к его помешательству, послужила толчком к тому, чтобы все темное из него вырвалось на свободу. Образ, конечно, очень символичный и аллегорический, потому что внутри каждого мужчины есть и женская часть души, которая отвечает за чувства и эмоции и духовность, как и у женщины, есть мужская часть, которая быстро принимает те или иные решения. Это голос разума. Именно в Калигуле мы видим, как мужская часть смешивается с женской. И поэтому он начинает терять границы разумного, – ответила Катерина.

Спектакль получился монументальным, выразительным и зрелищным, и одновременно с этим глубоким и драматическим. Слова тут, действительно, не нужны, нужно просто увидеть и прочувствовать саму игру актеров. Начиная с 23 декабря, спектакль будет идти на сцене Московского Губернского театра.