Идеальный читатель в понятии 7 ми классника. Идеальный читатель по А.Г

У Толкиена несколько иные цели и иное их решение. Но, например, история любовей Эовин/Эовюн абсолютно точна психологически.
Популярное сравнение Толкиена и Мартина лично мне представляется не очень корректным, прежде всего, потому что книги разножанровые, и этим объясняются такие их отличия, как, например, подробность в описании психологического портрета персонажа.
А насчет возрастной категории... Вы знаете, я бы Мартина как раз и назвала литературой для юношества, если бы не ряд стилевых и сюжетных особенностей, которые к смысловой нагрузке текста не имеют отношения.

Нажмите, чтобы раскрыть...

Я вообще пойду настолько далеко, чтобы утверждать, что есть очень мало произведений фэнтези, которые были бы самобытны. Обычно фэнтези - это условно говоря, сказка, "в которой детерминизм судьбы подпорчен стохастикой случайностей "(А. Сапковский) + что-то еще. Например:

1. Произведения Толкина - это сказка + эпос/миф. Герои Толкина мифичны, они мыслят архетипами Героя, Судьбы, Врага, Предопределения. У Толкина очень мало аллегорий или же указаний на реальную историю. Сама история у него мифична, пропитана вымышленными языками, местами и проч. Толкин ради того, чтобы отгородиться от остальной литературы выдумал целый мир, где может жить "вот этот вот конкретный эпос".
2. Произведения К.С. Льюиса - это сказка + развернутая религиозная аллегория. Герои Льюиса аллегоричны, насквозь символичны, они постоянно отсылают к христианским/евангельским событиям. Мальчик срывает яблоко с волшебного Дерева, колдунья ест яблоко и бежит от Дерева, мальчик поборол искушение съесть яблоко и отдал его матери и яблоко стало целебным. Колдунья же стала после поедания навсегда злой. Явная аллегория с Древом познания добра и зла.
3. Произведения Урсулы Ле Гуин (цикл Земноморье") - это сказка + развернута магически-психологическая драма. Мир Урсулы Ле Гуин - магичен. Это даже не языческий мир, это мир первобытной магии слова. Каждое вещество или существо в этом мире имеет Истинное имя. Если знаешь имя можешь завладеть этим существом, как Исида, которая чтобы добиться власти над царем египетских богов - светлым Ра, напустила на него лихорадку и не говорила как её прогнать, пока измученный Ра не прошептал ей на ухо истинное имя своё. Психологическая она потому, что У. Ле Гуин - анархистка и феминистка. У неё много страниц посвящено мужской и женской психологии. Удивительно, но понимает она эту психологию вполне традиционно. Женщина - защитница и хранительница сущего, мужчина - вечный искатель, Тесей, идущий за Ариадной. Но ведет - женщина.
4. Произведения Анджея Сапковского (цикл "Ведьмак") - это сказка + магическое декадентство + политика. Если политика Мартина конспирологина и исторична, то политика у Сапковского всегда просто по бытовому грязна, кровава и проч. Это такая постмодернистская политика, где добро обречено на не-Победу, но и Зло тоже бессильно победить. Мир у Мартина живой. Мир у Сапковского - мертвый, умирающий. В нем бродят остатки былого магического величия, которое обречено уйти навеки - эльфы, единороги, ведьмаки. Все это разрушается, ветшает, увядает. Побеждают - грязные сделки за спиной проигравших, хитрые интриганы и мир, который хуже любой войны. У Мартина - зло это война, разрушения, порочность человеческой природы, лживость религиозных иллюзий. У Сапковского - зло это когда нет ориентира, нет добра и зла, когда даже прочный мир достигается путем жутких жертв.
5. Произведения Мартина - это понятно что. Скажу только что это сказка + историко-конспирологическое повествование. У Мартина реализма больше всего, а магии почти нету. И это меня так сильно задело, что я начал писать фанфик по Мартину - так до сих пор и пишу, пока что неудачно.
6. Произведения С. Кинга (цикл Темная башня) - это сказка + героический эпос+ постапокалиптика+магизм + мистицизм + хоррор+психологич. драма... Короче, там намешано всё. Сложно даже цикл отнести к какому-то жанру. Ясно одно, что это все-таки не научная фантастика - слишком много допущений. Но синтез очень оригинальный и самобытный, ни у кого похожего не видел.
7. Произведения Д. Батчера (цикл "Досье Дрездена") - это сказка + мистико-магический детектив. Не знаю, может он и не первый в этом жанре, но по-моему это довольно оригинальное сочетание. Конечно, он наименее интересен в смысле стиля и литературы, наиболее "поп-писатель", по типу "фэнтезийной Дарьи Донцовой", то есть ширпотреба. Но зато такого сочетания и в таком длинном цикле (более 14 книг) я не встречал. Цикл, кстати не окончен, если что.

Больше ничего оригинально вспомнить не могу. Роулинг, при всей новизне идеи, прочно стоит где-то посредине между Толкиным и Льюисом в смысле самой модели. Сальваторе я пробовал читать, видно плохой перевод попался, не дочитал (хотя намереваюсь пробовать снова). Но там уже через 15 страниц ясно, что перед нами классическое фэнтези, то есть опять же Толкин. Кристофер Паолини - тоже не оригинален, по тем же причинам. Р. Желязны, опять же близок к Толкину и Сапковскому, стоит посредине с своими "Хрониками Амбера" (кстати, незаконченными).

Сейчас практически у каждого есть свой личный блог, в котором он излагает свои мысли и видение жизни в целом. В личном блоге вас не особо волнует, сколько человек его читает и кто все эти люди (постоянные читатели или просто случайный прохожий). Но если вы ведет блог с определенной целью, эти вопросы выходят на первый план. Так как от этого зависит ваша успешность и узнаваемость как личности (если вы продаете самого себя), или успех вашего бизнеса (или компании, в которой вы работаете). При этом совсем не обязательно быть журналистом или писателем. Блоги стали массовым явлением, а значит и критерии оценки размылись.

Для того, чтобы ваш блог стал успешным, узнаваемым, прибыльным — в общем, правильным по всем параметрам, вам нужно понять, кем является ваш «идеальный читатель». Вы должны нарисовать его портрет (кто он, чем занимается, что его увлекает и т.д.) и стараться придерживаться нужного направления для достижения своих целей.

Ведь для того, чтобы продавать, нужно зацепить за живое. Сделать так, чтобы чтение ваших новостей за утренней чашечкой кофе для этих людей стало обязательным ритуалом, без которого ощущение прошедшего дня было бы неполным. Именно для этого и создается «образ идеального читателя».

1. Пишите о том, что вам кажется действительно важным

Статьи всегда пишутся с определенной целью. Так или иначе, если это тематический блог, вы помогаете своим читателям найти ответы на интересующие их вопросы. Если вы можете представить себе своего читателя — его мысли, его проблемы, вы можете написать действительно хорошую статью и таким образом помочь разобраться с проблемой.

Писать просто так, чтоб не был пропущен день — пустое занятие. Каждый ваш пост должен нести в себе полезную информацию, которая может помочь найти ответы на вопросы ваших читателей.

Старайтесь делать так, чтоб у вас всегда был запас тем на тот случай, если в голову не приходит ни одной достойной мысли.

2. Откройте для себя скрытые возможности

Во время создания этого профиля, вам в голову может прийти новая бизнес-идея, которая была, казалось бы, настолько очевидна и лежала прямо у вас перед носом, но вы ее не замечали.

К примеру, вы хотите написать электронную книгу. Возможно вы решите раздать бесплатно по одному экземпляру своим читателям в качестве бонуса и таким образом сможете прощупать почву и проверить интерес к своей книге.

До создания «образа идеального читателя» вы могли думать о том, что все вокруг только и делают, что ведут блоги и издают книги. Кому будет нужна очередная книжка от очередного горе-писателя?

Но после определения образа своего идеального читателя, мы поймете, что именно должно быть в этой книге. Ваша первая книга не обязана быть идеальным документом. Вы можете изложить одну главную мысль, которая действительно волнует ваших подписчиков и которая сможет помочь им в решении их проблем.

Плюс этот портрет может помочь вам найти варианты монетизации вашего блога с точки зрения оказания помощи вашим читателям в решении их проблем.

Где-то на середине вашего пути у вас может возникнуть чувство, что вы делаете что-то не то. Не переживайте, вы не одиноки! У всех в жизни бывают моменты, когда начинаешь уставать и сомневаться в своих планах. А также появляются сомнения в своих силах и способности придерживаться ранее намеченного пути.

Если вы чувствуете, что ваши чувства остыли и писать становится все сложнее, возможно, нужно сделать небольшой перерыв. Или то, что вы пишите, не настолько вдохновляющее и захватывающее как для вас, так и для ваших читателей.

Подумайте о том, что может интересовать и вдохновлять вашего идеального читателя. Это поможет публиковать вам только качественный, интересный и полезный материал.

4. Поддерживайте связь со своей аудиторией

Хотя бы изредка напоминайте своим читателям о том, что за публикуемыми статьями стоит человек — отдельная личность. Общайтесь с ними, отвечайте на комментарии, поддерживайте диалог. Привнесение человечности в блог и общение с читателями повышает их лояльность к вам, как к личности, и как к автору. Они начинают доверять вам. А доверие значит очень много.

Как создать образ своего идеального читателя

На самом деле это очень просто. Представьте себе человека, которого вы хотели бы заинтересовать и приобщить в чтению своего блога. Постарайтесь быть как можно более конкретным при составлении психологического портрета.

Сначала это может показаться не таким уж и простым занятием, как кажется. Но если вы втянетесь в процесс, можете открыть для себя много интересного и нового.

Образ вашего идеального читателя должен содержать следующую информацию:

Демографическая информация: возраст, пол, интересы и т.д. Это поможет вам настроиться на одну волну с вашей аудиторией.
Список их проблем и желаний. Что мешает им спать по ночам?
Причины, по которым они посещают ваш блог. Почему они читают вас?
Их уровень знаний.
Их цели и мечты.

Вы можете создать больше, чем один образ. Но эффективнее было бы остановиться на одном собирательном образе, который вмещает в себе всю необходимую информацию. Получившийся психологический портрет может быть удивительно похож на вас. Но ни в коем случае не позволяйте ему быть вашим клоном — это заведет вас в тупик.

Ваши читатели могут быть очень похожи на вас, у вас могут быть общие цели и мечты, или похожие проблемы. Но во всем остальном вы можете кардинально отличаться и, соответственно, их реакция может быть довольно неожиданной, а иногда и негативной.

Вы когда-нибудь задумывались о том, для кого вы пишите? Кем являются ваши читатели? Какие у них проблемы, цели и мечты?

Попробуйте составить собирательный образ ваших читателей и, возможно, вы откроете для себя много нового, интересного, неожиданного и даже немного пугающего;)

Таким образом, понятие «текста», вводимое Р. Бартом, переносит акцент в рассмотрении художественного произведения с поисков того личного смысла, которое вложил в него автор, на его сверхличное содержание, способное даже противостоять «авторскому смыслу». Текст - это, как известно, прежде всего «материально закрепленное замкнутое языковое сообщение» 24 , в силу этого способное существовать совершенно независимо от своего автора, и уже потому текст может быть прочитан в таких контекстах, о которых автор не думал. Тем самым текст оказывается включен в большой мир жизни культуры, в котором он функционирует в соответствии с теми заключенными в нем возможностями, смыслами, которые способна обнаружить в нем культура, - благодаря которым она включает этот текст в жизнь своих смыслов. Способность текста «откликнуться» на вопросы той или иной культуры обусловливает его способность включиться в мир ее смыслов. Этот диалог текста с культурой идет уже помимо воли автора данного текста; здесь становится возможной жизнь текста сразу в нескольких культурах, мирах и контекстах смысла, не предусмотренных творцом текста. Эта самостоятельная жизнь текста обнаруживает сверхличный фундамент сознания его автора.

Однако содержание художественного произведения все же не может быть сведено к законам безличного его функционирования: этому сверхличному «измерению» бытия литературного произведения в качестве текста противостоит другое «измерение», другая форма его жизни - в качестве именно произведения как личного высказывания, творения личного автора. М. М. Гиршман, анализируя различен

ные аспекты противоположности текста и произведения, в частности, рассматривая их в свете противоположностей плюрализма и монизма, множественности и единства, - на чем настаивает Р. Барт, - говорит о том, что «не только не отрицая множественности, но, напротив, учитывая ее как очень существенную характеристику текста, теория произведения как целостности соотносит с ней идею глубинной неделимости бытия - единого мира, живущего в этих множествах. Множественность художественного текста - это в принципиально иной системе отсчета одна жизнь, единая и в глубине своей неделимая, единый внутренне развивающийся мир и смысл. А онтология произведения - это не готовое, гарантированное, объектное единство всего и всех, а объективно представленная и осуществленная в слове направленность на объединение всего реально разделяемого, множественного и каждый раз единственного в своем самоосуществлении» 25 .

М. М. Гиршман рассматривает произведение и как выражение единства и целостности мира, и как выражение индивидуального претворения мира в неповторимом, только «здесь и сейчас единственный раз существующем конкретном человеке» 26 . Художественное произведение - это мир культуры в индивидуальном сознании личности, это прочитанный личностью текст культуры, граница текста культуры и личности, точка их встречи, которая стала личным высказыванием на языке культуры, личной переработкой текста культуры или наоборот - высказыванием культуры через личность, - границей культуры, обозначившейся в событии встречи с личностью, позволившей тексту культуры обнаружить какие-то свои упорядоченности. Это становится возможным благодаря тому, что произведение обладает своей собственной, не совпадающей со структурой текста структурой, - формой, организующей все элементы текста, все его голоса в особое единство. Эта структура, принцип построения художественной целостности является отпечатком-границей авторской воли, личности, по-своему организующей, переживающей, осмысливающей этот мир. Это - форма художественного произведения, определяющая собой его бытие, и «конструктивным моментом» ее, как показывает М. М. Бахтин, является автор-творец 27 , ее единство «есть единство активной ценностной позиции автора-творца 28 , встречающегося с активностью и «самозаконным» упорством текста.

Известно, что наличие некоего идеального (в смысле:

духовного) содержания, опредметившегося в форме, вводит искусство в ряд знаковых систем. Однако особенность искусства как знаковой системы состоит в том, что форма здесь отнюдь не посредник между содержанием искусства и рецепиентом. Она-то и есть само содержание.

Именно художественная форма превращает присущую любому человеку способность к образным представлениям в особое - интенсифицированное, укрупненное, концентрированное образное бытие. Говоря об образе в собственно художественном контексте, следует исходить из того, что «художественный образ - развившееся в чувственно-вещной и в то же время обобщенной эмоционально-познавательной духовной форме специфическое отношение...» 29 . Но «чувственно-вещая форма - это прежде всего конкретность, явленная в индивидуальном (индивидуально-неповторимом) облике. Познание здесь не сковывает себя нормами логико-аналитической обязательности, смыкается с этими нормами и отходит от них, следует им и их преодолевает. Поскольку процесс познания предстает, как мы уже договорились, в «эмоционально-познавательной духовной форме», образ «...использует все логические магистрали примерно так же, как использует их в городе человек, то есть как подсобные пути для своих целей»: «Если нужно: они перестраиваются и ломаются, внося временную дезорганизацию; появляются свои анархисты, мечтающие их вовсе взорвать; словом, идет именно живое развитие, где смысл объединяется не высчитываемым законом, а сосредоточен в индивидуальности, самостоятельном лице или их отношении» 30 .

Художественная форма всегда конкретна, чувственна, индивидуально неповторима, состоит из образов и, складываясь из них, несет в себе специфическое духовное отношение. При этом она системна, однако не в смысле статической систематизации, а как динамическая (то есть движущаяся) система образных компонентов большей или меньшей сложности, сообщающих тексту определенные границы. Элементы, составляющие художественную форму, называют приемами. Будучи духовным выражением и воплощением действительности, ее одухотворенным эквивалентом, художественная форма обнаруживает и реализует свои духовно-содержательные возможности через посредство составляющих ее, выражающих ее образов-приемов, каждый из которых, однако, представляет собой «...не материальный элемент..., а отношение» 31 . В сущности, художественный при-

ем - это уменьшенная копия художественной формы вообще (как таковой): в обоих случаях конструктивно значим принцип динамически выраженного отношения. Но если художественная форма - это конечный результат отношений человека и действительности, то художественный прием - то путь к становлению отношений человека и действительности, когда приемы между собой взаимокоординируются, образуя систему внутренних границ текста, сообщающих ему определенность смысла.

М. М. Бахтин писал, что «художественная форма, правильно понятая, не оформляет уже готовое и найденное содержание, а впервые позволяет его найти и увидеть» 32 . Но открывается эта художественная форма в полноте найденного и воспринятого содержания в результате внутренне и внешне согласованного действия художественных приемов. Тем самым художественная форма, понимаемая как систем a отношений, открывает полноту заключенных в ней «смыслов». Эти отдельные «смыслы», подчиняясь структурообразующим законам художественной формы, с одной стороны, оказываются связанными с отдельными приемами, воплощаются в них. С другой стороны, взаимосоотносясь и взамоорганизуясь, они восходят к единому смыслу, к тому содержанию, которое столько же является идейно-психологическим (идейным), сколько и художественным (художественно-психологическим), «художественной картиной мира» (В. Тюпа): художественная форма поэтому есть одновременно и концепция действительности.

Целостность опирается на жизнь образного сознания, стремящегося к тому, чтобы реализоваться и стать завершенным в себе феноменом художества. Учитывая то, что прием - это, как уже сказано, образ-отношение, следует постоянно иметь в виду следующее: отдельный образ, даже если он выступает как «маленький организм», как «микрокосм», при этом обязательно «...опирается на всеобщую связь и зависимость явлений» 33 . В результате каждый из «элементов» и «уровней» «...переходит во все другие, взаимодействует, резонирует вместе, отвечает на каждый голос, сливается в унисон с другими» 34 . Словом, целостность - неотъемлемая принадлежность художественной формы, порождаемой образным сознанием. Поэтому целостное явление искусства - не фрагмент бытия, но его феномен, как сказал Ю. В. Трифонов 35 . Этот феномен заявляет о себе и в отдельном образе, и в их системной взаимосоотнесенно-

сти. Целостность, следовательно, являет собой столько же результат движения, сколько и его исходную точку, то есть процесс в его полноте и завершенности. Понятно, что движение совершается не от разрозненности, дробности к целостности, а от целостности к целостности же - подобно, скажем, тому, как осуществляется переход от яйца к птенцу, а не от отдельных компонентов яйца все к тому же птенцу. Имеет место лишь смена уровней. Сам же принцип остается неизменным: «...Категория целостности относится не толь-до к целому эстетическому организму, но и к каждой значимой его частице» 36 .

Можно, думается, утверждать, что художественная целостность выступает как некий духовный, творчески активный эквивалент тому природно-биологическому единству, которое мы наблюдаем в окружающем нас бытии органического мира. В художественной целостности возрождается органика бытия в ее духовно преображенном виде. Это прежде всего нравственно ориентированная художественная целостность, знак присутствия света. Суть в том, что художественная целостность прежде всего отмечена активной одухотворенностью - именно поэтому художественная целостность несет в себе «...предельно упорядоченный смысл» 37 (В. И. Тюпа). Итак, «предельно упорядоченный смысл» заключается в «сильно организованной форме» 38 (М. К. Мамардашвили), а жизнь этого смысла и этой формы - в целостности как принципе художественного бытия «человеческого феномена». Источником, порождающим началом художественной целостности является поэтому личность, ведь дух существует только, как «единичное деятельное сознание и самосознание» и поэтому «необходим для единого в себе произведения искусства единый в себе дух одного индивида» 39 . М. М. Гиршман, цитирующий эти слова Гегеля 40 , подчеркивает, снова ссылаясь на великого философа: «Именно живой человек, «говорящий индивид» - это формирующий центр произведения» 41: «...речь не выступает здесь... сама по себе, независимо от художественного субъекта, но только сам живой человек, говорящий индивид является носителем чувственного присутствия и наличной реальности поэтического создания» 42 . М. М. Гиршман, автор основных разработок теории целостности художественного произведения, в ряде работ последовательно отстаивает идею личностного характера художественной целостности: «Это всегда личностная целостность, в каждом моменте своем обнаруживающая при-

сутствие в творении творца, присутствие созидающего завершенный художественный мир субъекта. Вне духовного, личностного освоения мира невозможна никакая художественная объективация» 43 . При создании художественного произведения происходит «взаимопроникающее отражение друг в друге человека и мира, который предстает в эстетическом единстве личностно освоенным и человечески завершенным» 44 .

Таким образом, поскольку художественное произведение является целостностью, постольку оно имеет личностный характер, а значит, произведение в отличие от текста имеет свой коррелат в совершенно определенном авторе» предстающем как форма этой целостности, как форма произведения. В форме явлена личность, и личность является неотъемлемым коррелатом целостности - того, что позволяет прочитать текст в качестве произведения. Эта личность, бытие которой заключено в форме произведения, в его внутренней организованности и соответствующей этой смысловой организованности концептуальности определяется Б. О, Корманом при помощи понятия «концепированный автор», Понятие произведения как целостности, обладающей личностным смыслом, было соотнесено ученым с понятием читателя, сознание которого встречается с этим смыслом - «концепированный читатель». Это читатель, который видит за текстом автора - вступает в диалог с автором произведения как личностью. Это читатель, который создан формой целостности, в его сознании, в его духовной активности произведение «собирается» в качестве системы особого типа - целостности. Но художественный текст может быть прочитан и именно как текст, и в таком случае его читатель должен быть понят иначе - не «по-кормановски», а так сказать, «по-бартовски». Тем самым один и тот же феномен искусства предстает одновременно как текст и как произведение, его автор - как язык культуры и как личность, его читатель - как читатель языка культуры, читатель текста и как концепированный читатель. За читателем текста можно было бы закрепить и понятие «идеальный читатель», вкладывая в слово «идеальный» не только представление о неконкретном, небиографическом читателе, не реально, а идеально присутствующем в тексте, но и как о читателе, способном прочитать произведение именно как текст и именно идеально, т. е. полно, исчерпывающе - вычитать в нем все то, что содержится в самом сверхличном языке, на кото-

ром автор строит свое высказывание. Такой читатель увидит в произведении не только его личного автора, но множество субъектов, сознание целой эпохи культуры, которой данный автор принадлежит, и более того, большой хор голосов истории культуры, создавшей и данную эпоху, и данное произведение; автором произведения окажется, таким образом, человечество с его сознательными и бессознательными стремлениями, многообразными формами сознания, способами понимания жизни. Этот «идеальный» читатель входит в текст, но не как сознание, в котором «собираются» в единство, а целостную структуру единственного смысла все элементы, голоса произведения, а как сознание, в котором все эти элементы свободно играют между собой, образуя самые многообразные сочетания и вступая во все новые отношения и связи - переигрывая, перерабатывая свои смыслы, обнаруживая все новые и новые мотивировки, контексты и уводящие далеко за пределы данного явления искусства смысловые ходы. Этот читатель может быть квалифицирован как «идеальный» также и в том смысле, что он включен в текст как сознание, которое исходит из представления о содержательности абсолютно всех моментов текста и актуализирует весь этот смысловой объем; оно не связано конкретной, фиксированной структурой художественной формы, а предстает как именно не реализованная в конкретной системе произведения универсальная возможность актуализации содержания текста во всех мыслимых его измерениях, потенциальной бесконечности его смыслов, заключенных в бесконечности внутренних отношений его элементов, присущей каждому художественному тексту, во внутренней форме каждого слова, исторической и актуальной содержательности всякого мотива, сюжетного хода, интонационной фигуры, так или иначе, прямо или косвенно, через множество посредников, связанных с миром всей человеческой культуры. Идеальный читатель - это сознание, в котором каждый смысл текста является не только одним из многих возможных его смыслов, осуществляющих в игре внутренних отношений в нем, но и отметаемых, отрицаемых его возможностей, которые, однако, существуют в данной игре именно как неосуществленные, может быть, упущенные. В таком случае идеальный читатель - это сознание бесконечности смыслового движения, которому кладет границы, придает личностную определенность сознание читателя концепированного. Произведение таким образом в точке

зрения концепированного читателя оказывается «собранной» и личностно переработанной бесконечностью, - личным высказыванием на языке бесконечности; бесконечность является человеку в как бы свернутом виде, в виде границы между тем, что вмещается в человеческое сознание и что в него не вмещается. Мы можем теперь уточнить вывод, сделанный уже в начале данной главы: произведение - это бесконечная жизнь текста, принявшая форму личности, творящей произведение, это границы личностного бытия, позволяющие бесконечной жизни предстать в определенности и конкретности, доступной человеческому сознанию. Следует пойти еще дальше и сказать больше: произведение - это целостность, внутренние и внешние границы которой обусловлены совершенным личностью выбором, в результате которого бесформенный хаос бесконечной жизни был преодолен и претворен в личный космос, где бесконечный хаос смыслов предстает как бесконечный смысл. В этой победе личной целостности над текстом, который, между прочим, Р. Барт не случайно характеризовал как «бесовскую текстуру», можно усматривать божественное достоинство искусства, его религиозный смысл. Но в таком случае сущность произведения заключается не в том, что это какая-то готовая, статичная структура, а в том творческом усилии по преодолению хаоса, которое составляет его основу и природу.

Неверно, однако, было бы механически противопоставлять текст и произведение: автор не просто преодолевает текст, организуя его в целостность, обусловленную характером его личности. Уже сама форма произведения, собирающая и личностно замыкающая текст, заключает в себе структуры, сверхличные по отношению к этой деятельности - автор и здесь, в этой системе своей деятельности, совершает свое личное высказывание на языке, субъектом которого является коллективное сознание, продуцирующее многочисленные формы литературного творчества, способы организации произведения, вне которых автор вообще не может быть понят. В эпоху традиционализма художник следует им как нормам, позволяющим говорить «должным образом» и говорить истину. Трудность художника эпохи рефлективного традиционализма заключается тем самым в том, как добиться того, чтобы его понимание жизненной проблемы, задача, которую он перед собой ставит в произведении, были бы «правильными», т. е. нашли органичное воплощение в «истинных» формах высказывания, обеспечивающих

движение к высшим, общезначимым ценностям. В посттрадиционалистскую эпоху индивидуального творчества автор в своем произведении не следует никаким канонам, всецело полагаясь на себя, однако формы, которые он, казалось бы создает совершенно «произвольно», несут в себе общезначимый опыт, заключенный в традиционных и «вечных» литературных мотивах и их старых контекстах, в способах построения образа, развертывании сюжета в пространстве и времени, в жанровых формах и их осколках - композиционных, ритмических, стилевых, в речевом стиле и т. д. Он не воспроизводит готовые, традиционные модели, но сами формы его деятельности, мышления являются проводниками сверхличного опыта в произведении. Автор литературного произведения - «литературная личность».

«Весь мир - театр. В нем женщины, мужчины - все актеры». Перефразируя эти строки из пьесы Шекспира «Как вам это понравится», можно заявить: «Весь мир - книга. Все люди - читатели». Именно, что все, хоть часть из них и является/считает себя писателями. Ведь пишут далеко не все, но все читают: литературу художественную и техническую, публицистику, новостные ленты… Но если часть написанного - просто информация, которую необходимо изучить или принять к сведению, литература художественная всегда желает «обратной связи».
Неоднократно автор статьи видел и слышал заявления: «Я пишу для себя, мне не нужны отзывы и ваши мнения». Увы, подобные речи можно расценить лишь как лицемерие, быть может, лукавство, хитрость. Если автор написанного не убрал сразу же свое произведение «в стол» или не уничтожил, а выставил на всеобщее обозрение, значит, он, так или иначе, хочет признания. Не хотел бы - не выставил, всё логично. Это касается любого произведения, созданного в творческом запале «своими руками»: музыкальные композиции, фотографии, поделки…
Да, очень редко можно встретить авторов, исключающих возможность оставлять отзывы под своими произведениями, но при желании донести свое мнение до автора остается возможным. Вероятно, так эти авторы, ограничивая способы комментирования, желают найти идеального читателя, настолько восхищенного текстом, что он пройдет огонь и воду, лишь бы довести свое мнение до автора.
А, значит, каждый автор явно или в глубине души мечтает, чтоб его читали, признали, комментировали…
В настоящее время в связи с повсеместным и широким использованием сети Интернет, получить «обратную связь» по своему произведению очень просто: не нужно писать письмо в издательство или автору лично, нет необходимости организовывать литературные встречи. Достаточно написать комментарий под выложенным текстом или личное сообщение автору. Этого ждет каждый человек, который явил миру свое произведение, написанное как способ самовыражения, так и самоутверждения. Признания хотят всё.
Но, к сожалению, не всё так просто и не всё так быстро.
Читатели бывают разные, один и тот же человек может в зависимости от настроения, нехватки времени или прочитанного текста, перейти из одной категории в другую. Но выделить их всё же стоит:

Читатель-невидимка.
Он вроде бы есть (заметен по факту наличия просмотров), но его и нет - его присутствие ничем себя не выдает: он не оставляет отзывов, не нажимает на пометку «нравится» или иную, в зависимости от особенностей сайта.
Пользы от таких читателей не особо много: да, они вроде как и тешат самолюбие автора, но участия в «судьбе» произведения не принимают. В итоге, автор остаётся в неведении: это так плохо его произведение? Он недостаточно грамотен и интересен читателю? Как много текста прочитал этот «невидимка» - только лишь первый абзац, бегло просмотрел всё или вдумчиво изучал характер каждого героя и следил за сюжетом?
Таким читателем может стать каждый: «Я читал в метро с телефона, неудобно оставлять отзывы, да и выходить уже надо было», «Текст настолько «никакой», что и комментировать нечего», «Да ну ещё, тратить время на отзывы, я лучше пойду ещё чего-нибудь у этого автора прочитаю, интересно же пишет!».
А автор ведь ждет...

Читатель избирательный.
Не редко можно встретить отзывы по типу: «Ваш рассказ такой шикарный, что я ради него зарегистрировалась, чтоб об этом написать!», «Я вообще редко пишу отзывы, только если работа реально крутая. Так вот - я написал, ваша работа крутая».
Логика таких читателей понятна, они намеренно не тратят свое время и силы на отзывы «недостойным», по их мнению, работам. К чести таких читателей, как правило, отзывы оказываются развернутыми и обширными, больше похожими на мини-рецензии, значит, они действительно читали и прониклись текстом. Тут ценность в качестве, а не в количестве, и по эмоциям от их отзывов авторы отбивают негатив от томительного ожидания.
Но таких читателей очень-очень мало.

Читатель верный и преданный.
У некоторых авторов есть постоянные читатели, которые ответственно комментируют каждый новый и старый рассказ, вне зависимости от его качества, жанра или направленности.
В такую «группу поддержки» читатели, как правило, попадают по двум причинам:
. Личное знакомство с автором (форумы, социальные сети, повседневное общение в учебных заведениях, клубах по интересам и работе),
. Симпатия к автору именно как к писателю.
Общение автора и его «группы поддержки» часто может выходить за рамки сайта, где тексты выкладываются, и продолжается в тех же соц. сетях. Такое комментирование часто является обоюдным, когда читатели одновременно являются и авторами.
С одной стороны у автора есть проверенная «клиентская база», которая будет рада любому произведению, будет добросовестно комментировать, советовать, исправлять ошибки, но с другой… Часто отзывы в связи Читатель/друг - Автор/друг не являются стопроцентно откровенными. Желание порадовать друга выходит на первый план, даже, если автор представил откровенно слабую работу. В случае ссор при общении, негатив накладывается и на творческую сферу.
И опять же, далеко не у всех авторов есть такая «группа-поддержки».

Читатель абстрагированный.
Данное явление наблюдается, но почва под ним очень зыбкая, малейший шаг в сторону, и читатель уйдет из этой категории.
Такой человек читает ради… чтения. Ему не интересна личность автора, комментарии других читателей, пояснения и причины написания конкретного текста.
Он читает только те тексты, которые ему интересны, комментирует при желании, четко и подчас жестоко, ему всё равно: первый это рассказ автора или сотый, любят его на этом ресурсе или ещё никто не читал. Как правило, такие читатели - люди грамотные, не желающие вступать в дискуссии, но подчас стремящиеся помочь, отмечая недостатки работ, предлагая способы их исправления. Отзывы они оставляют разные по качеству, в зависимости от качества самой работы. Их взгляд непредвзят, но из-за этого часто кажется негативным, особенно в глазах авторов неопытных. Необходимо отличать таких читателей от людей, намеренно желающих обидеть автора. По принципу: «Ваша работа - полный бред. Мне не понравилось» - это автор злобный, но «Ваша работа - полный бред, потому что…» - это уже читатель абстрагированный, желающий помочь, даже если автору пятнадцать лет, это его первый текст, и автор не знает особенностей лечения колото-резанных ран, но пишет, как его герой ужасно пострадал и истекает кровью, но бойко вырвался из рук врачей и резво поскакал продолжать бой.
Такого читателя можно получить в «постоянные», если ему понравился слог и стиль автора, но риск в том, что читатель не пойдет на сближение ради общения и напишет отзыв «как есть», без прикрас. Тут уже воля автора - прислушаться к чужому мнению и совершенствоваться или огрызаться и заявлять, что «мы сами с усами».

Как уже было выше сказано, один и тот же человек может, в зависимости от различных причин, переходить из одной категории в другую.
Но ни одна из категорий, ни одна из этих манер читательского поведения не может считаться единственно хорошей, правильной, идеальной.
Каждый автор хочет найти своего идеального читателя. Если спросить авторов, какой читатель для вас идеален, можно услышать в ответ:
- хороший,
- чтоб комментировал каждую работу, каждую часть этой работы,
- чтоб оставлял отзывы своевременно, сразу как работа появилась в сети (даже если у читателя в этот момент три часа ночи),
- чтоб оставлял отзыв развернутый, слов на пятьсот минимум, а лучше сразу профессиональную рецензию, разбирая каждый сюжетный поворот, характер каждого персонажа, отмечая каковы описания и наряды героев,
- чтоб приносил пользу своими советами, помогая автору расти, выуживал в тексте все ляпы, стилистические ошибки, культурологические огрехи, попутно учил его пользоваться незнакомой техникой и основам ксено-ботаники.
- чтоб был вежливым и учтивым, не переходил на личности и не грубил,
- чтоб отмечал ошибки и ляпы, но так, чтоб другие читатели этого сообщения не видели (вдруг они не заметили этих ошибок, зачем им портить впечатление?),
- чтоб предлагал дальнейшие развитие событий, подкидывал идеи, если работа не дописана, сразу писал, какие персонажи хороши, а каких лучше убить, чтоб глаза не мозолили,
- чтоб интересовался автором, как личностью, его интересами, но в личную жизнь не лез.
- чтоб восторгался понравившимися работами (всеми у автора) и перечитывал, отписываясь об этом каждый раз, даже если он десятый за неделю.
- чтоб читал и радовался каждой работе, не смотря на её качество, а если и заметил, что это бред сумасшедшего и просто глупый набор слов, молчал об этом и всё равно радовался!

После анализа этих «требований» понимаешь, что авторы мечтают не о читателе, а о личном роботе, запрограммированном на выполнение конкретных функций по отслеживанию, улучшению и восхвалению их творчества.
Авторы, вы ждете хорошего, идеального читателя? А являетесь ли вы сами такими же идеальными читателями хоть для кого-то?
Нет. Просто потому, что это невозможно. Чтоб стать для кого-то идеальным читателем, придется пойти на сделку с собственной совестью. Как можно радовать автора, если его работа ужасна, и ты это понимаешь, но сообщить об этом не можешь, ведь он твой друг, раньше его работы тебе нравились, да и вообще ты просто мимо проходил? Выход один - лицемерить. А как к этому относиться, зависит уже от самого человека.
Можно стремиться к этой «категории», но требования к ней противоречат сами себе.
Но ведь можно ставить себе определенные рамки, чтоб быть хорошим читателем:

Оставлять отзыв к прочитанной работе.
Раз уж ты потратил время на прочтение, не так проблемно потратить ещё пять минут на отзыв. Ведь не зря чтение вообще началось, значит, чем-то работа привлекла: личностью автора, персонажами, даже просто названием или описанием.

Быть вежливым.
С тебя не убудет ради уважения к самому себе написать культурно и грамотно, это не сложно.

Краткость - сестра таланта не в этом случае.
Напишите хоть пару строк о самом рассказе: о его атмосфере, о том понравились или нет герои, может быть, автор хорошо описывает экшен-сцены или романтику? Может быть, в тексте есть ляпы или требующие исправления моменты, не всё же удается из задуманного. Отметьте это.

Честность - не порок.
Будьте честны с собой и с автором. Можно выразить свое недовольство и не обижая человека, но если текст изобилует ошибками, это нужно устранять. Окажите помощь, даже если автор не обрадуется этому, он хотя бы заметит, что не всё так гладко, как ему казалось. Вдруг, прислушается?
Вот уже и отзыв готов!

Если читатель следит за творчеством конкретного автора, необходимо помнить: как бы не нравился сам автор, лесть и словоблудие не доведут до добра. Всем необходимо развиваться и учиться, а без указания ошибок и помощи этого сделать не получится. Тот, кто хочет расти, прислушается в любом случае, помните лишь о вежливости. Сказанное добрым словом примется на веру куда быстрее.

Но все люди разные.
У каждого автора свое представление о хорошем, добром, идеальном читателе. У кого-то они уже есть (соответствуя необходимым требованиям), например, «группы поддержки» - верные и преданные читатели, вопрос лишь в том, так ли они идеальны и полезны, и у многих ли авторов они есть?
Идеального читателя не существует, как и идеального писателя.
Но стремиться к этим категориям нам ведь никто не запрещает.
Так, может, стоит попробовать?

Идеальный читатель

Много читающих, мало читателей.

Дмитрий Мережковский (1866–1941), писатель, философ

Хороший читатель встречается реже, чем хороший писатель.

Хорхе Луис Борхес (1899–1986), аргентинский писатель

Идеальный читатель страдает идеальной бессонницей.

Джеймс Джойс (1882–1941), ирландский писатель

Идеальный читатель моих романов должен быть отчаявшимся католиком, музыкантом-неудачником, близоруким, дальтоником, воспринимающим мир скорее на слух. И еще он должен быть примерно моего возраста.

Антони Берджесс (1917–1993), английский писатель

Только в деревне можно по-настоящему сблизиться с человеком или с книгой.

Сирил Конноли (1903–1974), английский критик

Если вы хотите прочесть до конца эту книгу, постарайтесь попасть в больницу.

Патрик Наттдженс (р. 1930)

Не знаем, в самом ли деле мистер Киссинджер великий писатель, но каждый, кто дочитал его книгу до конца, – великий читатель.

«Вашингтон пост» о 900-страничном труде Киссинджера «Дипломатия»

Писатель и читатель Писатель равен читателю, как, впрочем, и наоборот. Иосиф Бродский (1940–1996), поэт Если читатель не знает писателя, то виноват в этом писатель, а не читатель. Илья Ильф (1897–1937), писатель Читателю хорошо – он может сам выбирать писателя. Курт Тухольский