Статья-расследование

Часть 2:
Георгий Гурджиев

Егор Каропа

История Эннеаграммы

Статья-расследование

Часть 2:
Георгий Гурджиев

Онлайн-журнал Атанор продолжает путешествие к истокам Эннеаграммы. была посвящена новейшей истории Эннеаграммы, а также двум отцам-основателям – Оскару Ичазо и Клаудио Наранхо. Сегодня мы делаем следующий шаг. Главный герой этой части – человек, чей вклад в развитие Эннеаграммы невозможно переоценить.

Георгий Гурджиев

Георгий Иванович Гурджиев

Георгий Иванович Гурджиев

Георгий Иванович Гурджиев – одна из самых таинственных и противоречивых фигур XX столетия. Одни считают его великим мистиком и духовным учителем, другие – мистификатором и шарлатаном. Его имя окружено сотнями мифов и невероятных историй, а в его биографии белых пятен больше, чем на средневековой карте мира.

Впрочем, одно известно о Гурджиеве точно – именно он первым познакомил западный мир с Эннеаграммой. Гурджиев утверждал, что это знание в течение долгого времени было скрыто от посторонних, и он – первый, кому выпала честь открыть его широкой общественности. Он никогда не называл себя автором Эннеаграммы, более того, неоднократно подчеркивал, что получил это знание из некого древнего и таинственного источника. Сохранилась стенограмма одной из Парижских лекций, в которой Гурджиев говорит: «Этот символ невозможно найти, исследуя оккультизм, ни в книгах, ни в устной традиции. Ему придавалось такое огромное значение теми, кто его знал, что он никогда не публиковался и не передавался полностью».

Однако Эннеаграмма Гурджиева – это не та психологическая модель, которой через несколько десятилетий будет обучать своих учеников Ичазо. Это не типология. Гурджиев никогда не говорил про мотивации, не соотносил Эннеаграмму со смертными грехами, не указывал на ее связь с типами личности.

В первую очередь, Эннеаграмма для Гурджиева – это священный универсальный символ, в котором зашифрованы великие космические законы, управляющие мирозданием. Чертеж, по которому строятся все явления и процессы во вселенной. Источник мудрости, способный объяснить все и вся тому, кто сумеет его прочесть.

Сам Гурджиев говорил: «Для человека, умеющего пользоваться Эннеаграммой, книги и библиотеки становятся совершенно не нужны... Каждый раз, глядя на нее, он сможет узнать нечто новое, на что он прежде не обращал внимания». С этой точки зрения, психологическая Эннеаграмма – это частное приложение универсальной модели к конкретной области – человеческой психологии и типам личности.

Впрочем, мы не можем утверждать, что сам Гурджиев не был знаком с психологическим измерением Эннеаграммы, хотя бы отчасти. По воспоминаниям учеников, он утверждал, что у каждого человека есть особая, ключевая черта характера, которая является его главным препятствием на пути к пробуждению, и что обнаружение этой черты и систематическая работа над ней способны кратчайшим путем привести искателя к истине.

Гурджиев с учениками. 1920-е годы

Гурджиев с учениками. 1920-е годы

Сам Гурджиев никогда не давал исчерпывающего перечня таких ключевых черт, однако намекал своим ученикам, над каким качеством следует работать каждому из них в первую очередь. Также Гурджиев говорил о трех центрах, причем весьма подробно. Известно, что значительная часть его «четвертого пути» строилась на восстановлении правильной работы центров. Человека он называл «трехмозговым существом», выделял мыслительный, эмоциональный и телесный центры, детально описывал механику их работы, искажения, высшие аспекты центров и пр. То есть, некоторая связь между тем, на что Гурджиев опирался в работе, и теорией психологической Эннеаграммы все же прослеживается. Но были ли эти сведения взяты Оскаром Ичазо у Гурджиева, или оба почерпнули их из одного и того же источника независимо друг от друга?

К сожалению, Гурджиев, как и Ичазо, никогда напрямую не рассказывал о том, где именно он получил свои знания. В книгах и беседах с учениками он довольствуется намеками, метафорами, аллегориями и подсказками. В его рассказах вымысел почти невозможно отделить от реальных фактов, а восстановить полную картину его жизни так же трудно, как собрать большое мозаичное полотно из тысячи разрозненных осколков.

Впрочем, несмотря на сложность и масштабность задачи, именно это мы и постараемся сделать. В нашем расследовании в первую очередь нас будет интересовать, когда и где Гурджиев был посвящен в тайну Эннеаграммы? А главное – кем?

Мы проанализируем существующие сведения и версии и, как всегда, предоставим читателю право самому решать, во что верить.

Учитель танцев

1913 год. Санкт-Петербург. Из парадных доходных домов несет старыми сапогами, керосином и сбитнем. По Невскому, пугая лошадей и собак, грохочут первые самодвижущиеся экипажи. Извозчики сипло ругаются, крестятся и плюют через плечо. В городе проходят пышные празднования в честь 300-летия воцарения Романовых, однако большевистскую газету «Правда» с воззваниями Ульянова-Ленина уже передают из рук в руки и читают на подпольных собраниях – полушепотом, вздрагивая от страха жандармских облав. До начала Первой Мировой Войны остаются считанные месяцы.

На фоне этих исторических декораций в столице объявляется загадочный человек яркой кавказской внешности – высокий, усатый, черноглазый и совершенно лысый. Он носит бурку и папаху, торгует дорогими персидскими коврами и называет себя «князь Озай», а иногда просто - «учитель танцев». Еще он утверждает, будто владеет животным магнетизмом и посвящен в тайные учения Востока, чему присутствующие, особенно дамы, охотно верят.

Георгий Иванович Гурджиев

Георгий Иванович Гурджиев

Человек этот – Георгий Гурджиев. Он быстро становится известной фигурой в оккультных кругах Петербурга, его приглашают в салоны и на званые вечера, и вскоре вокруг него формируется небольшая группа последователей, своего рода ядро будущей Школы. Гурджиев покоряет своей харизмой, неожиданными смелыми идеями, диковинными практиками и аутентичным восточным колоритом. Петр Успенский, ближайший ученик Гурджиева, так описывает свою первую встречу с учителем: «Я увидел человека восточного типа, немолодого, с чёрными усами и проницательными глазами. Это был человек с лицом индийского раджи или арабского шейха. Он говорил по-русски неправильно, с сильным кавказским акцентом».

И. и Е. Каропа рядом с домом, в котором родился Гурджиев, в г. Гюмри. За 150 лет первый этаж врос в землю и стал полуподвальным. Сегодня это все еще обычный жилой дом.

Георгий Иванович Гурджиев родился в городе Гюмри, Армения (в то время город назывался Александрополь). Датой рождения он сам называл 1866 год. Его отец был ашугом – народным сказителем и певцом. От него мальчик унаследовал любовь к музыке и древним преданиям, а также впервые услышал легенду о братстве Имастунов – древнем ордене мудрецов, которые пережили потоп и сохранили знания великой цивилизации, существовавшей в допотопные времена. Уже в зрелом возрасте Гурджиев будет неоднократно подчеркивать, что именно эти легенды, услышанные им в детстве от отца, пробудили в нем страсть к духовному поиску.

И. и Е. Каропа рядом с домом, в котором родился Гурджиев, в г. Гюмри. За 150 лет первый этаж врос в землю и стал полуподвальным. Сегодня это все еще обычный жилой дом.

В возрасте 18-ти лет юноша отправляется в длительное путешествие, которое проходит по маршруту Тифлис-Константинополь-Конья. В пути он посещает православные монастыри и суфийские общины, беседует со священниками и дервишами. В дороге он знакомится с молодым человеком по фамилии Погосян, таким же искателем, как и он сам. В 1886 году, проведя в путешествии в общей сложности 2 года, они возвращаются назад в Гюмри. Здесь с друзьями происходит удивительное происшествие, во многом определившее все последующие события. Впрочем, позволим самому Гурджиеву рассказать о нем:

Разочаровавшись в современной научной литературе и не находя ответов на многие вопросы, мы направили все свое внимание на древнюю литературу. Мы решили поехать в Александрополь и найти там тихое уединенное место, где могли бы полностью посвятить себя чтению древних книг. Мы выбрали развалины города Ани (древний разрушенный город, в настоящее время находящийся на территории Турции – прим. ред.), расположенные в тридцати милях от Александрополя, и поселились здесь, среди руин, построив хижину и покупая еду в ближайших аулах и у пастухов.

Живя среди руин этого древнего города и проводя все время за чтением и обсуждением прочитанного, мы иногда для отдыха проводили раскопки в надежде найти что-нибудь интересное, так как среди развалин Ани было много подземных ходов. Однажды мы с Погосяном, копая в одном из таких подземелий, обнаружили место, где характер грунта изменялся, и, пробиваясь дальше, открыли узкий проход, конец которого был завален камнями. Разобрав этот завал, мы увидели маленькую комнату с арками, согнувшимися от времени. Это была монастырская келья, почти пустая, с полом, засыпанным черепками простой глиняной посуды и древесной трухой, несомненно являвшейся остатками деревянной отделки.

Развалины города Ани, наше время

Не сразу в некоем подобии ниши мы обнаружили груды древних пергаментов. Некоторые из них полностью превратились в пыль, другие более или менее сохранились. С предельной осторожностью мы отнесли их в нашу хижину и попытались прочесть. Оказалось, что они были заполнены надписями на языке, который сперва показался нам армянским, но тем не менее мы ничего не смогли прочесть. Я владел армянским в совершенстве, как и Погосян, и все-таки наши попытки разобраться в этих надписях оказались безуспешными, так как это был древнеармянский, имеющий мало общего с современным армянским языком.

Пергаменты так заинтересовали нас, что мы спешно вернулись в Александрополь, захватив их с собой, и провели много дней и ночей за их расшифровкой. Наконец, ценой огромных усилий, постоянно консультируясь со знатоками древнеармянского языка, нам удалось кое-чего добиться. Оказалось, что это письмена, посланные одним монахом другому, некоему отцу Арему. Нас особенно заинтересовало одно из них, носившее загадочный характер. К сожалению, этот пергамент был значительно поврежден и некоторые слова прочесть было абсолютно невозможно, но мы добились немалого успеха в расшифровке письма. Начинаясь обычным длинным приветствием, оно заканчивалось пожеланием счастья и благополучной жизни. Одно сообщение в конце письма особенно привлекло наше внимание. Вот оно:

"Наш достопочтенный отец Телвант наконец узнал правду о Сармунгском братстве. Их монастырь действительно существовал возле города Сирануша пятьдесят лет тому назад, и во время переселения народов они также мигрировали и осели в долине Изрумин в трех днях пути от Нивси".

В поисках Сармунгского братства

К моменту находки свитка слово «Сармунг» уже знакомо Гурджиеву – он знает, что так, по легенде, назывался тайный орден мудрецов, основанный в Вавилоне не менее 4500 лет назад. «Сармун» в переводе с древнеперсидского – «пчела». Братство носит такое название, потому что его члены приняли обет собирать и сохранять истинное знание, подобно тому, как пчелы собирают и сохраняют внутри своего улья драгоценный мед.

Не без труда Гурджиеву и Погосяну удается выяснить, что город Нивси, упоминаемый в пергаменте – это современный город Мосул, находящийся на территории Ирака в Курдистане. Собравшись, друзья отправляются на поиски долины Изрумин. В пути с ними происходит еще одна счастливая случайность – они встречают православного армянского священника, который показывает им некую древнюю карту. Вот как об этом рассказывает сам Гурджиев:

Священник принес в церковь пергамент. Развернув его, я сначала не мог разобрать то, что на нем было изображено, но, приглядевшись получше, чуть не завопил от восторга. Господи! Я никогда не забуду то, что почувствовал в это мгновение. Стараясь скрыть свое волнение, я держал в руках древнюю карту места, которое я искал столько месяцев, о котором грезил долгими бессонными ночами

На карте был отмечен древний монастырь Сармунгского братства. Гурджиев тайно перерисовывает карту и друзья продолжают свой путь. Однако, волею судьбы им приходится сделать огромный крюк, длиною в несколько лет и тысячи километров – судьба забрасывает их в Египет. Гурджиев посещает Каир, Фивы, Мекку, Судан. Со временем их пути с Погосяном расходятся, и в Ирак Гурджиев попадает только в 1889 году. Точных сведений он не дает, однако, похоже, Иракский след так и не выводит его на Сармуни. Возможно, вместо скрытого от посторонних глаз действующего монастыря он находит лишь древние и давно покинутые людьми руины, или же не находит вообще ничего.

Караван. Средняя Азия. Конец XIX века

В течение следующих десяти лет Гурджиев продолжает поиски. Он пересечет всю Турцию и Среднюю Азию, посетит Россию, Швейцарию, Италию, Грецию и многие другие области, включая Сибирь. Повсюду на своем пути он учится и принимает посвящения в духовные традиции.

1898-й год оказывается решающим. Находясь в Бухаре, Гурджиев снова выходит на след Сармуни. Точнее, они сами выходят на него. С ним связывается дервиш одного из суфийских орденов, сообщает ему пароль и называет место, в которое необходимо явиться. Впрочем, предоставим Гурджиеву возможность самому рассказать продолжение этой невероятной истории:

В условленный день Соловьев и я оказались возле развалин старинной крепости, где встретились с четырьмя киргизами, посланными за нами. Обменявшись паролем, мы спешились и по их требованию поклялись сохранить в тайне все, что мы узнаем в этой экспедиции. Затем мы тронулись в путь, причем нам на глаза были надвинуты башлыки.

Всю дорогу мы держали данное слово, не пытаясь приподнять башлык, чтобы определить, где находится наш караван. Нам позволяли снимать их только во время привала, когда мы останавливались, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Но во время движения башлыки с нас снимали всего дважды. В первый раз это произошло на восьмой день пути, когда нашей кавалькаде пришлось преодолевать горное ущелье по подвесному мосту. Он был так узок, что пройти по нему можно было только гуськом, держа лошадей в поводу.

По характеру местности мы предположили, что находимся где-то в долине Пянджа или Зеравшана, так как ширина потока была довольно значительной, а мост напоминал нам висячие мосты, уже увиденные нами на этих реках.

Современный навесной мост через р. Зеравшан

Второй раз нам позволили освободиться от наших башлыков при приближении какого-то встречного каравана, очевидно, не желая, чтобы мы привлекали внимание своим странным видом и вызывали у людей разные подозрения.

На нашем пути периодически появлялись сооружения, весьма типичные для Туркестана. Без этих загадочных монументов путешественники не имели бы возможности самостоятельно ориентироваться в этой местности, лишенной нормальных дорог. Они обычно располагаются на высоком месте, так что их можно увидеть издалека, часто за много миль. Эти сооружения представляют собой одиночные каменные блоки или просто высокие столбы, вкопанные в землю.

В дороге мы несколько раз сменили наших лошадей и ослов, несколько раз нам приходилось спешиваться и вести животных в поводу. Не однажды мы переплывали через быстрые горные реки и перебирались через высокие горы. Жара сменялась прохладой, из этого мы заключили, что мы то спускаемся в долину, то поднимаемся высоко в горы. В конце концов через двенадцать дней пути нам позволили ехать с открытыми глазами, и мы увидели, что находимся в глубоком ущелье, по дну которого струился бурный, но неширокий поток, а склоны были покрыты густой растительностью.

Как оказалось, это был наш последний привал. Подкрепившись, мы снова сели на лошадей и дальше ехали с открытыми глазами. Перебравшись через горную реку, мы ехали еще полчаса, и затем перед нами открылась долина, со всех сторон окруженная горами, вершины которых были покрыты снежными шапками. Вскоре мы увидели несколько строений, похожих на те, которые мы видели на берегах рек Амударьи и Пянджа. Эти строения, напоминающие крепость, были окружены сплошной высокой стеной. У ворот мы были встречены старой женщиной, с которой наши проводники о чем-то заговорили, после чего они исчезли за воротами. Женщина, оставшаяся с нами, неторопливо отвела нас в предназначенные для гостей маленькие комнаты, похожие на монастырские кельи, и, указав на деревянные кровати, что стояли там, ушла.

Вскоре пришел пожилой мужчина, который очень доброжелательно заговорил с нами, как будто мы были давно знакомы, и, ни о чем нас не спрашивая, рассказал, что в первые дни еду нам будут приносить сюда. Он также посоветовал нам отдохнуть после долгой дороги, но добавил, что если мы не устали, то можем выйти и посмотреть окрестности, и дал нам понять, что мы можем делать все, что хотим.

Через несколько дней их приглашают в обитель.

Гурджиев весьма скупо рассказывает об обычаях монастыря и о тех знаниях, с которыми он знакомится там. «Я не буду описывать в деталях все, что мне довелось здесь увидеть, может быть, в свое время я посвящу этому отдельную книгу», - вот и все пояснение. Более-менее внятно он рассказывает лишь о священных танцах, практикуемых в монастыре – думается, тех самых, которые позже превратятся в знаменитые движения.

По словам Гурджиева, внутри он находит своего старого друга князя Любовецкого, которому удалось найти орден гораздо раньше. Князь болен смертельной болезнью и через три месяца покидает монастырь, отправляясь провести оставшееся отведенное ему время в Тибете.

Этот эпизод на первый взгляд представляется совсем уж фантастическим. Впрочем, некоторые историки допускают, что князь Любовецкий – персонаж вымышленный, метафорический. Его отбытие из монастыря символизирует ту глубокую внутреннюю перемену, которая происходит здесь с Гурджиевым – символическую смерть личности, прощание с собой прежним.

В обители Гурджиев проводит, по разным оценкам, от года до двух. Затем снова продолжает свое путешествие, посещает Баку, Ашхабад, Тибет, в том числе Лхасу, но, судя по всему, связи с братством уже не теряет. На страницах своей книги «Встречи с замечательными людьми» он упоминает о втором монастыре, в который ему был открыт доступ. Обитель находится в Кафиристане, у истоков Амударьи. Справедливости ради следует признать, что Гурджиев дает настолько утопическое описание обители, что оно больше похоже на метафору мирного сосуществования различных духовных течений, объединенных вокруг общего зерна Истины, нежели на реальный монастырь:

«Мы поняли, что членом братства может стать любой человек вне зависимости от его расы или прежнего вероисповедания. Как мы установили впоследствии, среди здешних монахов были бывшие христиане, иудеи, мусульмане, буддисты, ламаисты и даже один бывший шаман. Всех их объединила вера в Господа единого и всемогущего».

Однако, в этой метафоре Гурджиев упоминает о четырех главных центрах братства, членом которого он стал. Эти центры находятся: первый – в Кафиристане (область на северо-востоке Афганистана), второй – в долине Памира, третий – в Тибете, четвертый – в Индии.

После короткого описания нравов и уклада жизни в монастыре Гурджиев говорит:

Мы прожили здесь шесть месяцев и покинули этот монастырь из-за того, что были до краев переполнены новыми мыслями и впечатлениями, так что казалось – еще немного, и наш рассудок не выдержит. Мы узнали так много нового и неожиданного, получили такие исчерпывающие и убедительные ответы на вопросы, которые многие годы не давали нам покоя, что казалось, нам больше не нужно ничего искать и не к чему стремиться. Прервав наше путешествие, мы с профессором Скридловым возвратились в Россию тем же путем, что и добрались сюда.

В 1913-м году, проведя в путешествиях в общей сложности около 20-ти лет, Гурджиев объявляется в Санкт-Петербурге. Ему за 40. Он совсем не похож на того романтического юношу, который когда-то отправлялся в свои первые странствия. Он харизматичен, самоуверен, решителен. Он готов делиться знаниями и опытом со всеми, кто будет способен его услышать и понять. Он мечтает создать Институт в России, в котором его ученики могли бы заниматься внутренней «работой» под его наставничеством и руководством.

Афиша, приглашающая на открытую лекцию Г.И. Гурджиева

Афиша, приглашающая на открытую лекцию Г.И. Гурджиева

Однако мечте не суждено осуществиться – начавшаяся война и революция вынуждают его снова переезжать с места на место и, в конечном итоге, эмигрировать из России. Гурджиев с учениками проводят некоторое время в Стамбуле, Берлине, Лондоне, Париже, и затем в 1922-м году обосновываются в самом известном из гурджиевских мест – поместье Приэре под Парижем. В ближайшие 10 лет здесь будет находиться Институт Гармонического Развития человека. Последователи «четвертого пути» создадут здесь своего рода коммуну, к которой сможет присоединиться практически любой желающий. В тридцатые и сороковые годы Гурджиев активно пишет, стремясь изложить основы своего учения на бумаге. Со своими лекциями он несколько раз посещает США, найдя там многих заинтересованных последователей. Однако Вторая Мировая война снова разрушает его планы. Работа института приостанавливается. Все, что было создано за долгие годы работы, кажется, приходит в упадок.

После войны Гурджиев с неиссякаемым упорством примется за восстановление Института, однако возраст и здоровье уже не позволят ему работать так, как раньше. Он скончается в Парижском пригороде Нейи-сюр-Сен в окружении самых преданных учеников в 1949 году.

Именно в этом году молодой Оскар Ичазо получит от своего нового пожилого знакомого приглашение присоединиться к встречам закрытой теософской группы в Буэнос-Айресе.

Учителя Гурджиева

Со дня смерти Гурджиева прошло почти 70 лет, а загадки, оставленные им, до сих пор продолжают волновать его последователей, биографов и историков. Не вызывает сомнений, что основы своего учения «четвертого пути» Гурджиев не придумал самостоятельно, а получил в некоем источнике, или источниках. Но что это за источники? И какое место среди них занимают Сармуни?

Все версии на этот счет группируются вокруг трех основных вариантов:

1. Братство Сармуни – метафора . Гурджиев придумал его, чтобы придать своему учению больше таинственности и убедительности. Иными словами, братства Сармуни не существует.

2. Братство Сармуни – это реально существующий суфийский орден с одним или несколькими центрами. В этой версии часто предполагается, что это ответвление от традиции Накшбанди, в которую, как известно, был посвящен Гурджиев. Иными словами, братство Сармуни существует, но это просто один из множества суфийских орденов.

3. Братство Сармуни – это древний орден хранителей мудрости . Он старше суфизма, ислама, христианства, буддизма, зороастризма, иудаизма и всех остальных религий вместе взятых. Именно посланники этого ордена стояли за большинством мировых духовных течений и откровений. А Гурджиев был одним из его эмиссаров.

Попробуем проанализировать каждую из версий.

Первая версия, конечно же, не исключена, однако не вызывает сомнений, что до 1913 года Гурджиев много путешествовал и был посвящен в различные духовные школы и практики. Все его учение строится на принципах, отголоски которых мы находим в самых разных традициях, в том числе весьма древних. Также, по воспоминаниям ближайших учеников, он до самого конца жизни поддерживал связь со своими учителями, а перед ключевыми жизненными решениями, бывало, уезжал в длительные поездки на Восток. Все это подводит к мысли, что некие источники, связь с которыми Гурджиев сохранял всю жизнь, все же существовали.

Здесь мы переходим ко второй версии, которую условно можем назвать «суфийский след».

После смерти Гурджиева многие искатели пытались пройти путем Гурджиева. В истории известны имена, по меньшей мере, трех людей, которые утверждают, что им это удалось, и они нашли братство Сармуни, следуя подсказкам, оставленным Гурджиевым.

Первого человека, утверждавшего, будто ему удалось найти учителей Гурджиева, зовут Рафаэль Леффорт. В 1966-м году он издал книгу, которая так и называлась: «Учителя Гурджиева». В ней он описывает свое путешествие по Малой и Центральной Азии. Проделав длительный путь и встретив множество учителей, в финале книги он находит одного из Мастеров той самой Традиции, из которой берет начало гурджиевское учение, однако тот велит ему возвращаться в Европу, потому что центр традиции сейчас находится там. «Я вернулся в Европу и разыскал центр, в который был послан. Он оказался в десяти милях от моего дома!» - пишет Лефорт. Этакая история Алхимика, вернувшегося туда, откуда он начинал свой путь, только рассказанная за 30 лет до Коэльо.

Второго зовут Майкл Берк. Его книга «Среди дервишей» была издана в Англии в 1973-м году. В этой книге он также описывает свои путешествия по центральной Азии. Где-то в середине книги встречается любопытный фрагмент:

«Кафиристан, согласно суфиям, был центром эзотерической школы, называемой Сармун, оккультной ветви бухарского ордена Накшбанди. Это была школа, имевшая раньше ветви по всему мусульманскому миру… Мой друг (которого я буду называть здесь Изат Хан) бывал даже у Пагманского хребта Гиндукуша и присутствовал на тайных встречах школы Сармун, но не много мог рассказать об их секретах».

Оставим за скобками долгое и полное приключений путешествие, описанное в книге. Берк утверждает, что в конце концов ему удалось попасть к истокам Аму-Дарьи и найти общину братства Сармуни, в которой он провел около 4-х недель. «Во многих отношениях время, проведенное в гостях у общин Амударьи, было самым интересным за всю мою жизнь», - пишет Берк. Однако, никаких особых чудес он там не встречает, хоть и подчеркивает, что практики и дух общины необычны для большинства суфийских традиций. И ни слова про древнюю мудрость, тайные знания и пр.

Одним словом, наше путешествие к истокам Эннеаграммы продолжается.

Продолжение следует...

Идрис Шах (1924-1996) - писатель, учитель в суфийской
традиции, популяризатор суфизма

К обеим книгам сложно относиться как к серьезным источникам, и не только из-за того, что они написаны в легкой беллетристической манере. Во-первых, нет никаких реальных следов людей, которых звали бы Майкл Берк и Рафаэль Леффорт. Также ими не написано и не издано больше ни одной книги. Все исследователи сходятся во мнении, что это псевдонимы. Причем, стоит за ними, скорее всего, один и тот же человек – Идрис Шах. Выходец из знатной Афганской семьи, он большую часть жизни прожил в Великобритании и в 60-70-е годы использовал все возможные способы для популяризации суфизма в западном мире. (Здесь стоит вспомнить, что Идрис Шах был одним из первых учителей Наранхо, к которому тот пришел за ответами, однако, как утверждает Наранхо, ничему выдающемуся он у него научиться не сумел).

Также мы находим упоминание о монастыре Сармунского братства в книге «Источник йоги Дервишей – целительские техники дервишей» Идриса Лаора (основатель французского института «Самадева», в том числе специализирующегося на преподавании Эннеаграммы и Гурджиевских практик). В этой книге Лаор утверждает, что во время своего пребывания в Афганистане сумел найти обитель братства Сарман и стать учеником Мастера по имени Пир Кеджтеп Анкари, который научил его «помимо других вещей, целительским техникам дервишей». «Я был и до сих пор остаюсь единственным западным человеком, получившим посвящение от него», - утверждает Лаор. При всем уважении к автору, отрывок, посвященный практикам Сармунской обители, здесь выглядит еще менее убедительным, чем в предыдущих источниках, и больше похож на красивую метафору.

Сторонниками третьей версии, согласно которой Сармуни – это древний орден, стоящий над всеми духовными течениями, были многие из ближайших учеников Гурджиева. Они искренне верили в реальное существование сил, стоящих за Гурджиевым - то ли потому, что были очарованы харизмой и убедительностью своего учителя, то ли знали нечто, недоступное остальным, - то, что Гурджиев разглашал только самым близким.

Известно, например, что Успенский до самой смерти в 1947 году ожидал, что Сармунское братство выйдет с ним на связь, как когда-то оно вышло на связь с самим Гурджиевым. Джон Бенетт, один из ближайших учеников и последователей Гурджиева, в своем незавершенном труде «Учителя Мудрости» дает масштабную картину того, как великие мировые религии и духовные течения на протяжения всей истории человечества вдохновлялись единым источником, который направлял и поддерживал распространение знания. Энциклопедичность книги, а также богатство исторического и религиоведческого материала, изложенного в ней, впечатляют. Однако не делают выводы и предположения автора более обоснованными для непредвзятого читателя.

Впрочем, если Беннет прав, и братство Сармуни, посвятившее Гурджиева в учение о трех центрах и Эннеаграмму, действительно существует и является самым древним духовным орденом на планете, то мы будем находить следы изначального знания в самых разных религиозных и мистических традициях. Необходимо лишь искать внимательно. И кто знает, быть может, нам повезет так же, как Оскару Ичазо, сумевшему отыскать таинственную «Халдейскую печать» в одной из средневековых книг?

Собирая материал для статьи. На встрече с Артуром Никогосяном, историком, посвятившим исследованию биографии Гурджиева более 25 лет. Гюмри, Армения. Май 2016 г.

Будда сказал, что «Когда взлетит железная птица, Дхарма придет с Востока на Запад». И человеком, через которого в начале 20 века состоялась передача эзотерического знания Четвертого Пути из Школ востока в Россию, Европу и Америку стал Георгий Иванович Гурджиев .

Гурджиев учение свое оформил в расчете на особенности восприятия людей, которые окружали его в то время – интеллигенты дореволюционной России, творческая интеллигенция Европы, Америки. Чтобы вывести мышление людей из привычных терминов и пониманий Христианства с внешней точки зрения, он преподнес систему как науку пробуждения через усилия по концентрации внимания, используя так называемые движения Гурджиева , творчество в создании спектаклей, совместное проживание в группе и тяжелый труд.

Он использовал метод «отрицания», в котором создавал для учеников шоки и трудности, позволяющие им глубже увидеть свой сон. Георгий Гурджиев во многом говорил загадками, приводящими логику в тупик. Система Гурджиевских танцев, эннеаграмма Гурджиева , его музыка по сей день выглядят мистически и многозначно.

Книги Гурджиева

Книги Гурджиева:

«Все и вся, или Рассказы Вельзевула своему внуку»
«Встречи с замечательными людьми»
«Жизнь реальна только тогда, когда «есть Я»»

Когда Гурджиев Рассказы Вельзевула своему внуку написал, в его группах стало практикой читать эту книгу вместе вслух, с целью практики концентрации внимания на долгой сложной мысли и для пребывания в настоящем продленное время с помощью слушания читающего. В «Рассказах» у Г.И. Гурджиева Вельзевул представляет собой Реальное Я человека – то, что является свидетелем нашей жизни, как в книге пришелец Вельзевул является свидетелем жизни Землян.
В начале 20 века знание, которое через Гурджиева пришло к европейцам, было доступно только избранным, теперь же книги Гурджиева скачать можно на многих сайтах или купить их в магазине.

Как говорил Георгий Иванович Гурджиев: «жизнь реальна, когда я есть». И основная практика, системы Четвертого Пути, это осознание себя в настоящем – только тогда человек действительно «есть». Для этого каждый сознательный учитель находит свои приемы, будь это танцы, медитации, упражнения на внимание, или что-то еще. Разнообразие внешних форм является кажущейся, так как цель каждой реальной Школы одна – пробуждение сознания.

Цитаты Гурджиева

Некоторые высказывания и цитаты Гурджиева :

«Без познания себя, человек, не может стать свободным, не может управлять собой. Он всегда остается рабом, игрушкой внешних сил, поэтому первым требованием всех древних учений о пути к освобождению было «познай себя»».

«Помни себя всегда и везде».

«Люби то, что позволяет жить осознанно».

«Я люблю того, кто любит работу».

«Лучшим средством, возбуждающим желание работать над собой, является осознание того, что Вы можете умереть в любой момент. Но сначала Вы должны научиться помнить об этом всегда».

«Для начала принесите жертву, без сознательной жертвы невозможна какая либо дальнейшая работа. И в первую очередь, принесите в жертву свои фантазии. Фантазии о прошлом, о будущем, о себе сейчас, мечтания. Это одна из главных причин сна. И еще принесите в жертву свое страдание. Хватит страдать и жалеть себя».

«Знание и понимание – это разные вещи. Нужно стремиться к пониманию, только оно ведет к Господу. Понимание, проявляется как результат всего личного опыта, переосмысленного самим человеком. Знание является всего лишь механическим запоминанием слов в определенной последовательности».

«Здесь нет ни русских, ни англичан, ни евреев, ни христиан, а только есть те, кто преследует одну цель — быть способным быть».

Биография Гурджиева

Биография Гурджиева , так же как и учение Гурджиева — неоднозначна и полна тайн. Гурджиев Георгий Иванович, греко-армянинского происхождения, родился в конце 19 века на юге России. Первыми учителями Гурджиева были его собственный отец, и его духовник — Григорий, священник греческой церкви. Г.И. Гурджиев в молодости много путешествовал по востоку, и предположительно учился у нескольких учителей в нескольких эзотерических Школах.

Первые группы учеников, интересующихся учением Гурджиева, стали собираться вокруг него, когда он приехал в предреволюционную Россию в начале 20 века. После революции он вместе с ближайшими учениками эмигрировал в Европу.

Георгий Гурджиев жил, собирал учеников, руководил группами, проводил лекции и представления своих танцев и спектаклей во Франции, Англии, Америке.

Фото и видео Гурджиева

Фильмы о Гурджиеве

Существует немного документальных съемок и видео Гурджиева, онлайн просмотр которых легко доступен пользователям интернета. На сегодняшний день можно найти и посмотреть следующие фильмы про Гурджиева:

П. Брук «Встречи с замечательными людьми»
Мартирос Фаносян «Я — Гурджиев. Я — не умру.»

Георгий Гуджиев - одна из самых мистических фигур дореволюционной России, чья слава искателя истины в суфизме, буддизме и христианстве прирастала даже в советские времена среди редко встречавшихся людей, совмещавших строительство коммунизма с увлечением оккультизмом. Известен он теперь так же, как и Рерихи, которым было присуще погружение в то же самое "бесовство".

Путешествия

Георгий Гурджиев посетил многие страны, Ближний Восток исследовал особенно внимательно. Был в Греции, Египте, Афганистане, Турции, Туркменистане и многих других местах. Это были экспедиции, организованные сообществом "Искатели Истины", в которых изучались и сопоставлялись духовные традиции разных народов, коллекционировались найденные отрывки знаний, пришедшие из древности, даже в виде духовной музыки и танцев.

Как это началось

В 1912-м году Георгий Гурджиев открыл в Москве собственную школу духовных знаний, а в 1915 познакомился с эзотериком П. Д. Успенским, который был не только философом, но и активным журналистом и заядлым путешественником. Гурджиеву удалось заинтересовать друзей и знакомых Успенского своими теориями поиска истины и создать довольно обширную группу из скучающих представителей творческой интеллигенции. Даже был создан филиал в Петербурге.

Успенский помог Гурджиеву адаптировать его идеи для людей европейского видения мира, то есть перевести на понятный язык, доступный психологической культуре Запада. Тогда же учение Гурджиева получило название "Четвёртый путь". Так шли года, а с главной мечтой духовного учителя всё не срасталось, с Институтом гармонического развития не получалось нигде: ни в Москве, ни в Тифлисе, ни в Константинополе. Получилось в Париже, уже в 1922 году.

Успенский

Снова помог ставший к тому времени философом высшего порядка. Англичане, у которых он поселился, побаивались связываться с ведущим мировым эзотериком и оккультистом, потому, чтобы не расширялся кружок колдунов и прочих космологов, Гурджиева в Англию не пустили.

В 1921 году он переехал в Германию, а потом на собранные английскими неофитами Успенского деньги купил замок около Фонтенбло, где несколько лет институт процветал. Георгий Гурджиев, биография которого благоговейно изучается сторонниками экуменизма и сегодня, недолгое время был удовлетворён.

Сакральные танцы

Многие эзотерики и в наши дни уверяют, что Георгий Гурджиев влиял не только на отдельных встречающихся на его пути людей, но и довольно сильно - на общественную жизнь и политику отдельных стран. Вот только методы, использованные Гурджиевым при этом (его известные всем сакральные танцы, например), остались до конца не изученными и не понятыми даже его ближайшими последователями.

Весной 1915-го в Москве в небольшом, среднего пошиба кафе двое людей пили кофе и тихо беседовали. Один из них был по-восточному смугл, черноус, с пронзительным и неприятным взором. Его присутствие тут даже с обстановкой московской забегаловки как-то странно не вязалось. Как будто ряженый, притом неудачно одетый. Как будто он совсем не тот, за кого выдаёт себя. И собеседнику, впоследствии записавшему ход этой встречи, пришлось и общаться, и вести себя так, словно он не замечал ничего странного. Второй господин и был Успенский. А первый - ряженый - Георгий Гурджиев. Взгляды из реального мира на этого человека были поначалу отталкивающими.

Через очень короткое время Успенский станет ярым приверженцем учения Гурджиева, а пока они разговаривают то о путешествиях, тема которых близка им обоим, то о наркотиках, которые помогают в постижении самой природы всех мистических явлений. Во втором Гурджиев оказался гораздо более силён, хотя и Успенский многие вещества успел попробовать, чтобы считать себя достаточно искушённым. Тем не менее Успенский проникся, пленился и созрел для обучения сакральным танцам.

Кавказский мистик и битва магов

Примерно за год до вышеописанной встречи Успенский прочёл в газете, что некий индус ставит балет "Битва магов". Навести справки не стоило большого труда. Это был Георгий Гурджиев, встречи с замечательными людьми всегда планировавший именно так: заказывается в газетах статья самого иррационального содержания, а эзотерически настроенная интеллектуальная элита сама набежит. Само собой, никакого балета - в общем понимании этого слова - не планировалось.

После первого же кофепития Гурджиеву удалось очаровать Успенского, а через пару недель тот воспринимал даже телепатические приказы. Более того, Успенский был убеждён, что Гурджиев знает всё на свете и может сделать любую вещь, вплоть до вмешательства в космический ход событий. Проект балета "Битва магов" касался именно космологии: это должны были быть священные пляски, где каждое движение рассчитывается "знающим человеком" и соответствует в точности движению солнца и планет.

Выстраивание биографии

И сейчас известны люди достаточно одарённые, чтобы, например, писать неплохие стихи, но которым не хватает некоей перчинки, чтобы читатели смотрели на поэта с изумлённым обожанием. Тогда известности помогают легенды, а то и действительные подвиги, рассчитанные на пиар и вполне по праву внесённые в биографию.

Откуда взялся этот "индус-кавказец", кто он такой - никто доподлинно не знал. Зато слухи ходили - один красноречивее другого. Георгий Гурджиев, цитаты из книг которого передавались из уст в уста, не опровергал слухи о себе, а наоборот, напускал там-сям ещё немножко тумана. Он даже не конструировал автобиографию - он её тщательно стирал. Можно попытаться составить его жизнеописание по трудам, которые после него остались. Многие так и делали. Но Георгий Гурджиев, книги которого - источник исторически крайне недостоверный, и здесь обманул благодарное человечество. Остальные доступные нам источники достоверны ещё менее.

По слухам

Рассказывают, что Гурджиев Георгий Иванович родился в армянском городе, который теперь называется Гюмри. Мать его была армянкой, а отец - греком. В некоторых книгах, которые написал Георгий Гурджиев, можно найти цитаты, где рассказывается о детстве и отрочестве автора. Ни одной даты, местоположения, ни одного имени в реальности найти не удалось. Написано там вкратце следующее.

Подростком Гурджиев якобы заинтересовался сверхъестественными явлениями, захотел постичь их природу и даже научиться управлять ими. Поэтому он начал много читать, общаться с христианскими священниками, а когда не получил всех желаемых ответов на свои неординарные вопросы, отправился путешествовать.

В поиске сакральных знаний

Двадцать лет скитаний дали те самые одиозные сакральные знания, которыми, по мнению Успенского, мистик, конечно же, обладал. Знания вели его по дорогам Закавказья, Египта, Ближнего Востока, Средней Азии, Индии, Тибета. О конкретных школах он писал, иногда говорил крайне расплывчато, вскользь, упоминая тибетские монастыри, гору Афон, Читрал, персидских и бухарских суфиев, дервишей разных орденов. Очень неопределённо описывал всё это Георгий Гуджиев. Поэтому сложно понять, где был он на самом деле.

По сведениям, полученным из самых разных источников, Георгий Гурджиев водил экскурсии в Египте, затем в Иерусалиме, был сборщиком податей с крестьянских селений у тибетских лам, работал на железной дороге в Турции, раскрашивал воробьёв под канареек на продажу, содержал мастерскую по починке сломанного, даже был владельцем нефтяных скважин и рыболовных судов, а также торговал коврами. Всегда и всё, что Гуджиеву удавалось заработать, он тратил только на путешествия.

Между делом и заработками, во время странствий, как гласят легенды, он освоил некоторые приёмы гипноза и телепатии, а также других сверхъестественных фокусов, суфийские и йогические техники. Был ранен, поскольку часто его заносило в зоны военных действий, долго и всерьёз болел, после чего решил прекратить применение всякой исключительной силы. Среди учеников Георгий Гуджиев слыл пророком и магом. Сам себя он называл учителем танцев. Это, в принципе, правда.

Авария

Летом автомобиль мага и пророка неожиданно врезался в дерево. Учителя обнаружили без сознания. Ученики гадали: ну, не дождь же был виной происшествия, наверняка аварию подстроили враги, которых у Гуджиева накопилось достаточно. По мнению учеников, Гурджиев Георгий Иванович, книги которого зачитывались до дыр, был по своим знаниям и умениям равен Блаватской и всем тибетским мудрецам, вместе взятыми. Не мог он не предвидеть этого дерева на пути автомобиля! Если сам Гитлер советовался с Гурджиевым, выбирая свастику для партийной эмблемы национал-социализма, если Георгий Гурджиев и Сталин вдвоём разрабатывали метод переделки человеческого сознания!

Среди откровенно смешного были и моменты истинного смысла. Это правда, что Гуджиев был исключительно талантливым мистификатором. Он был всеяден, и в его паучьи сети попадались мухи разного калибра. Гуджиев мог найти единомышленников в любом слое общества. Среди бедных и богатых, евреев и антисемитов, коммунистов и нацистов - ему было абсолютно всё равно. Однозначно, личность неординарная.

Книги, написанные для нас

Восстанавливаясь после аварии, Гурджиев уделил большое внимание доработке уже написанных книг и созданию новых. "Всё и вся" - десять книг, разделённых на три серии: "Рассказы Вельзевула...", "Встречи с замечательными людьми", "Жизнь реальна..." Он писал это для потомков, то есть для нас. Нужны ли книги Гурджиева - каждый решит для себя сам.

Многие исследователи с философским образованием начинают громко хохотать уже на первых страницах. Служители разных конфессий единодушно говорят, что многое в этих книгах - бесовство, и что при горении даже бумага рассыпает совершенно не похожие на обычные искры, а также слышится дьявольское шипение от огня, пожирающего страницы. Судя по подробностям, верующие в Бога всё это делать уже попробовали.

"Взгляды из реального мира" - одна из первых книг этого экстрасенса. Оттуда читатель почерпнёт некие философские доктрины: что человек не является завершённым, что может стать как бог (не змиевы ли речи? будьте как боги...), а природа развивает его едва-едва выше уровня животного. Далее он должен развиваться сам, познавая себя и свои скрытые возможности. Природой заложено четыре отдельных функции: мыслительная (интеллект), чувственная (эмоции), двигательная и инстинктивная. Ну, да об этом ещё Аристотель написал - подробнейшим образом. Одновременно с этим у человека есть некая сущность - то, с чем он рождён, а также личность - нечто привнесённое, искусственное. Далее уже не по Аристотелю: воспитание даёт человеку слишком много противоестественных привычек и вкусов, из-за этого формируется ложная личность, которая подавляет развитие сущности.

А вот теперь самое что ни на есть "кредо", исповедуемое Гурджиевым во всех ипостасях: писателя ли, балетмейстера ли, философа ли и так далее. Внимание. Человек не знает и не может знать своей сущности - ни предпочтений, ни вкусов, ни того, что же он на самом деле от жизни хочет. В человеке настоящее и ложное растворились друг в друге и стали почти неотделимы друг от друга. Поэтому каждому человеку необходима трансформация через страдания. И если жизнь страдание по каким-то причинам не пошлёт, тогда очень правильно заставить человека пострадать, так сказать, рукотворным образом ("надо, Федя, надо...").

И посткриптум от Гурджиева ("Встречи с замечательными людьми"): главные инструменты для человека, работающего над собой, - разделённое внимание, самовоспоминания и трансформация страдания. Самовоспоминание помогает накапливать в организме всяческие тонкие материи, а трансформация страдания кристаллизует из тонких материй тонкую душу. Ну, или тело - Гурджиев не знает, поэтому оба слова в скобках: и душа, и тело.

Более того, автор заявил, что душонка есть у каждого, а вот Душа - только у тех, кто заработал её добровольным страданием. И каждый раз снова встаёт вопрос: "А может быть, священники правы, говоря о бесовстве?" И опять - нужно ли всё это нормальным людям? И последнее - жаль детишек, которые могут "повестись" на такое.

Постановка долгожданного балета

Неординарными были и танцы, разучиваемые с учениками. Наряженные в белые одежды, они двигались с жестикуляцией, которую мы можем наблюдать в индийских фильмах. В постановке участвовали люди самых разных национальностей, но учителя понимали все, причём не ясно, на каком языке он разъяснял упражнения. Там были и англичане, в том числе из тех, что спонсировали покупку дворца под Парижем для постановки этого космического балета. И на них Гуджиев смотрел, как на рабов. Исключений не было.

Именно так говорит в своей книге его последователь К. С. Нотт: встретившись на сей раз уютном парижском кафе за чашкой кофе с Гуджиевым, Нотт задал ему вопрос по поводу своего бывшего ученика, которого увлёк Гуджиев, а потом бросил без сожаления, на что "великий маг" ответил, с сарказмом улыбнувшись: "Мне всегда были нужны крысы для моих экспериментов".

Итак, обучение танцам Гуджиев практиковал буквально десятилетиями, в это время воля последователей полностью подавлялась, а инакомыслящие изгонялись безжалостно. После чего парижским, лондонским и нью-йоркским собратьям были показаны некие концерты, о которых говорили самое разное.

Война и послевоенное время

Оккупацию Франции Гурджиев пережил спокойно и безоблачно. Среди его учеников нацистов было немало, в том числе с которым Гуджиев встречался ещё в горах Тибета, где этот идеолог Третьего рейха искал корни расы ариев. После краха фашистской Германии у "великого учителя" начались осложнения. Ученики почти все разбежались, многие называли его обидными прозвищами типа греческого шарлатана и американского мастера магии. Ещё и чудотворцем с Кавказа...

Окончание пути

Зато оставшиеся ученики его по-прежнему боготворили. Считали, что он умеет предсказывать будущее (нечасто и по особым просьбам). Существует легенда, что Гурджиев Георгий Иванович предсказал и гибель Троцкого, после чего Сталин велел Берии разобраться с этим гуру. Вот так его автомобиль встретился с деревом. Но также все знали, что кавказец - парень горячий и лихач отменный, просто жуткий, безумный водитель. Так что, скорее всего, обошлось без вмешательства Иосифа Виссарионовича.

После аварии Гуджиев поправлялся долго, но в конце концов вернулся к постановке танцев. Но однажды упал на занятиях и больше уже не встал. Шёл 1949 год. Уводил завзятого гипнотизёра по его "четвёртому пути" - пути хитреца.

Российская империя

Гео́ргий Ива́нович Гурджи́ев (неверно Гюрджиев ; 14 января , в других источниках 1874 , 13 января или 28 декабря , Александрополь , ныне Гюмри, Армения - 29 октября , Нёйи-сюр-Сен , Франция) - российский оккультист греко-армянских корней, мистик , духовный учитель, писатель, композитор , путешественник и вынужденный эмигрант , чья деятельность была посвящена саморазвитию человека, росту его сознания и бытия в повседневной жизни, и чьё учение среди последователей получило название «Четвёртого пути» (англ. Fourth Way ‎). Гурджиев был послушником Сармунского братства (1899-1900 и 1906-1907; англ. Sarmoung Brotherhood ‎) и основателем «Института гармонического развития человека» (1917-1925).

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Отец - грек Иван Иванович Гурджиев (греч. Ἰωάνης Γεωργιάδης ), мать - армянка из рода Тавризовых-Багратуни (арм. Թավրիզ - Բագրատունի ); жители славного своей торговлей и ремесленничеством пограничного армянского города Александрополя , центра одноимённого уезда Эриванской губернии . Согласно Гурджиеву, его родной отец и его духовный отец, настоятель местного христианского храма отец Борш, зародили в нём жажду познания жизненного процесса на Земле, и, в особенности, цели человеческой жизни.

  Знакомые Успенского, представители творческой интеллигенции, заинтересовались Гурджиевым, и небольшая группа была создана также и в Петербурге . Успенский адаптировал идеи Гурджиева к европейскому менталитету, переведя их на язык, понятный Западной психологической культуре.

  Кавказский период

  В Тифлисе к Гурджиеву присоединился театральный художник и декоратор Александр де Зальцманн (Alexandre de Salzmann ; 1874-1934), этнический немец из Грузии. Его жена - француженка Жанна де Зальцманн (Jeanne de Salzmann ), 1889-1990) - будет впоследствии во многом способствовать распространению учения Гурджиева во Франции и приводить к нему учеников уже после закрытия Института в Приёрэ.

  В эмиграции

  Институт гармонического развития человека

  Гурджиев несколько раз пытался основать «Институт гармонического развития человека» - сначала в 1919 в Тифлисе (Тбилиси), затем в 1920 в Константинополе (Стамбул). В 1921 году Гурджиеву пришлось уехать в Германию, а затем, вслед за Успенским , он попробовал перебраться в Великобританию, однако власти не разрешили въезд в страну его приверженцам. Гурджиева на тот момент сопровождала группа мужчин и женщин, знавших его ещё с Москвы и Петербурга, и во время революции последовавшая за ним на Кавказ, затем - из-за разразившейся гражданской войны - в Константинополь и дальше на запад, в Европу. Гурджиев самоотверженно тратил собственные средства на закупку питания для всей группы и заботился об их быте. Летом 1922 года они прибыли во Францию. На собранные английскими группами Успенского средства, в 1922 году Гурджиев купил поместье Приёрэ (фр. Prieuré d"Avon ), около Фонтенбло под Парижем. Поместье было приобретено у вдовы Фернана Лабори (Fernand Labori ; 1860-1917), адвоката в деле Дрейфуса . В нём, наконец, и был основан «Институт гармонического развития человека», который просуществовал несколько лет.

  Коммуна новых жителей обширного поместья привлекла к себе самое живое любопытство. Первыми приезжими учениками в Приёрэ были англичане, последователи Успенского; затем стали приезжать американцы. Среди них были критики, издатели и доктора с известными фамилиями :

  Среди французских учеников выделяются поэт и прозаик Рене Домаль (1908-1944) и писатель Люк Дитриш (Luc Dietrich ; 1913-1944) - искатели метафизических знаний. Домаль был учеником Гурджиева на протяжении десяти лет; его философский роман «Гора Аналог », посвящённый познакомившему его с Гурджиевым Александру де Зальцманн, является поэтическим выражением на бумаге внутренних переживаний Домаля и его товарищей по Институту.

  Среди воскресных посетителей в Приёрэ был университетский интеллигент Дёни Сора (Denis Saurat ; 1890-1958), на тот момент директор , приезжавший к своему другу А. Р. Оражу; беседа с Гурджиевым оказала на него сильнейшее впечатление .

  Гурджиев говорил, что главная идея учителя - разбудить спящую мысль и ощущение истинной реальности в человеке. Опасаясь, что последователи быстро утонут в абстракциях вместо реальных практик, он решил сделать ставку на искусство (сакральные танцы) и практическую работу в группах, где единомышленники могли помогать друг другу осознать себя. Краткий материал отрывков его лекций своим «студентам» свидетельствует о простоте его языка, тяготеющего скорей к Ходже Насредину или Эзопу . Наиболее чёткое изложение некоторых гурджиевских идей можно найти в книге П. Д. Успенского «В поисках чудесного», где автор систематизирует его основные концепции. Сам Гурджиев избрал для изложения своих идей совершенно другой стиль - стиль легомонизма (англ. legomonism ), дабы читатель постигал писания не просто логикой, как у Успенского, а интуицией .

  Единственным публичным выступлением Гурджиева и его учеников того момента был показ священных танцев и движений в парижском Театре Елисейских Полей в октябре 1923 года. Театральный спектакль анонсировался как танцы дервишей и священных церемоний, а также как обучающий метод. Публика требовала ключи к пониманию языка танцев.

  В январе 1924 года жизненные дороги Гурджиева и Успенского разошлись. Успенский продолжил свой путь самостоятельно, вернувшись в Великобританию. Гурджиев, в сопровождении четырёх десятков учеников, отправился 4 января 1924 года в Нью-Йорк , чтобы представить американской публике две серии театральных представлений - в Neighborhood Playhouse и в Карнеги-холле . В июле 1924 года, через несколько недель после возвращения из Америки, Гурджиев попал в автомобильную аварию, в которой чуть не лишился жизни. С трудом оправившись от аварии, Гурджиев принимает решение о частичном закрытии Института и начале своей писательской деятельности, - чтобы «передать идеи в форме, доступной для других» . После этого Приёрэ становится более закрытым, хотя многие ученики Гурджиева остаются там или продолжают его регулярно посещать.

  Писательская и музыкальная деятельность

  После аварии Гурджиев начал работу над «Всё и вся» (англ. All and Everything ‎), десятью книгами, объединёнными в три серии:

  1. «Рассказы Вельзевула своему внуку»;
  2. «Встречи с замечательными людьми»;
  3. «Жизнь реальна только тогда, когда Я есть ».

  Языком своих книг он выбрал русский , предпочтя его другим языкам, которыми он владел (греческий , армянский , турецкий , персидский , английский). Писал он повсюду - в Приёрэ, в поездках, на столах провинциальных кафе и в особенно в парижском Кафе де ля Пэ , которое называл своим офисом. Закончив главу, он отдавал её на перевод для последующего прочтения всеми, кто входил в его круг общения, при чтении внимательно наблюдая за реакцией читателей и делая поправки в тексте. Таким образом он занимался сочинительством более десяти лет.

  При этом он не прекращал музицирование, почти ежедневно импровизируя на переносной гармонике гимны, молитвы или просто мелодии курдов, армян и афганцев . Совместно с его учеником, композитором Томасом де Гартманом в этот период написал 150 коротких музыкальных произведений для фортепиано, часто основанных на армянском и тюркском фольклоре, а также музыку для «сакральных танцев».

  Завершив «Всё и вся» и окончательно закрыв институт в Приёрэ, Гурджиев переехал жить в Париж, продолжая время от времени посещать США, где после его предыдущих приездов Альфред Ораж, бывший владелец английского журнала «Нью Эйдж» (The New Age ), вёл группы его учеников в Нью-Йорке и Чикаго . В Париже Гурджиев продолжил работу с французскими учениками, организовывая встречи в городских кафе или у себя дома. Его деятельность сократилась, но не прекращалась даже во время Второй мировой войны, - период, который он провёл безвыездно в Париже .

  Послевоенный период

  Наиболее крупным музыкальным сочинением Гурджиева и Гартмана стал балет «Борьба магов» . Сюжет балета : Белый Маг учит своих учеников свободе; Черный Маг подавляет их волю, используя в корыстных интересах, он вселяет в них страх. Если результатом деятельности первого становится возвышение духа ; то результатом обучения у второго - деградация личности.

  Гурджиев не знал нотной грамоты (хотя играл на гармонике), поэтому сотрудничество с Гартманом носило специфический характер:

  «Мистер Гурджиев обычно насвистывал или играл на фортепиано одним пальцем очень сложный тип мелодии, каковыми, несмотря на кажущуюся монотонность, являются все восточные мелодии. Чтобы ухватить эту мелодию, записать ее в европейской нотации, требовалось нечто наподобие „tour de force“ … Музыка мистера Гурджиева была необычайно разноплановой. Наибольшим воздействием отличалась та, что он запомнил из путешествий в отдаленные азиатские монастыри. Слушая такую музыку, погружаешься в глубины своего существа…»

  А. Любимов. В поисках забытых ритуалов. Буклет к концерту. Санкт-Петербургская филармония. С. 6.

  Ритм Гурджиев часто выстукивал на крышке рояля . В 1929 году Гартман прекратил сотрудничество с Гурджиевым. Впоследствии он вспоминал:

  «Думаю, чтобы помучить меня, он начинал повторять мелодию прежде, чем я заканчивал запись - обычно с едва различимыми изменениями, добавляя украшения, которые доводили меня до отчаяния».

  Томас де Гартман. Наша жизнь с Гурджиевым.

  Наследие

  Идейное наследие

  После смерти Гурджиева его ученица Жанна де Зальцманн (Jeanne de Salzmann ) объединила учеников различных групп, что положило начало сообщества, известного как Фонд Гурджиева (Gurdjieff Foundation - название в США, в Европе то же сообщество известно как Gurdjieff Society, «Гурджиевское общество»). Также активным распространением идей Гурджиева после его смерти занимались британский математик Джон Г. Беннетт (1897/1974), британский психиатр Морис Николл (Maurice Nicoll ; 1884-1953), английский писатель Родни Коллин (1909-1956) и лорд Пэнтланд (1907-1984) . Книги журналиста и исследователя спиритуализма Петра Успенского (1878-1947) также способствуют распространению основ гурджиевского учения.

  Уже после смерти Гурджиева у его учеников обучались известные музыканты Кит Джарретт и Роберт Фрипп . В настоящее время гурджиевские группы существуют во многих городах мира. Книги Гурджиева издаются на Западе и в России большими тиражами, и его идеи находят отклик в сердцах читателей.

  Наследие в музыке

  В 1949 году, после смерти Гурджиева, Гартман отредактировал сочинения, созданные в соавторстве с ним. После длительного перерыва музыка Гурджиева и Гартмана была исполнена публично в 1980 году джазовым пианистом, импровизатором и композитором Китом Джарреттом , позже он записал диск «G.I. Gurdjieff Sacred Hymns»

  ,
  Российская империя
  (ныне Гюмри , Армения)

  Гео́ргий Ива́нович Гурджи́ев (14 января , в других источниках 1874 , 14 января или 28 декабря , Александрополь , Российская империя - 29 октября , Нёйи-сюр-Сен , Франция) - философ -мистик , оккультист , композитор и путешественник (отец - грек, мать - армянка) первой половины XX века.

  Гурджи или Гюрджи - так персы называли грузин, а остальной исламский мир и до сих пор называет грузин, и следовательно, фамилию Гурджиев можно перевести как Грузинский или Грузинов. Фамилию Гюрджиев или Гюрджян носят многие армяне, переселившиеся из Грузии и других областей по ту сторону гор Кавказа на территорию Армении. По сей день существует обширная колония греков в районе озера Цалка (юг Грузии). Согласно Гурджиеву, его родной отец и его духовный отец - настоятель собора - зародили в нём жажду познания жизненного процесса на Земле, и в особенности цели человеческой жизни. Его работа была посвящена саморазвитию человека, росту его сознания и бытия в повседневной жизни. Также уделял большое внимание физическому развитию человека, отчего был прозван, а в последние годы жизни и представлялся «учитель танцев». Одно время характеризовал свое учение как «эзотерическое христианство »

  После Второй мировой войны

  Идеи

  Наследие

  После смерти Гурджиева его ученица Жанна де Зальцманн, которой он доверил распространение его «Работы», попыталась объединить учеников различных групп, что положило начало организации, известной как Фонд Гурджиева (Gurdjieff Foundation - название в США, фактически - объединение гурджиевских групп в различных городах, в Европе та же организация известна как Gurdjieff Society, «Гурджиевское общество»). Также активным распространением идей Гурджиева занимались Джон Г. Беннетт и некоторые другие бывшие ученики П. Д. Успенского : Морис Николл, Родни Коллин и Лорд Пэнтланд . Лорд Пэнтланд стал президентом Гурджиевского Фонда, основанного в 1953 году в Нью-Йорке, и возглавлял его до своей смерти в 1984 году .

  Среди известных учеников Гурджиева были: Памела Трэверс , автор детской книги о Мэри Поппинс , французский поэт Рене Домаль , английская писательница Кэтрин Мэнсфилд и американский художник Пол Рейнард, Джейн Хип - американский издатель, активный участник модернизма. Уже после смерти Гурджиева у его учеников обучались известные музыканты Кит Джарретт и Роберт Фрипп .

  В настоящее время гурджиевские группы (связанные с Фондом Гурджиева, линией Беннетта или независимыми учениками Гурджиева, а также самостоятельно организуемые последователями его учения) действуют во многих городах мира.

  Учение Гурджиева-Успенского сравнивают [кто? ] со многими традиционными учениями, среди них - тибетский буддизм , суфизм , восточные ветви христианства . Кроме того, отмечают [кто? ] связи с мистическими традициями Междуречья и Египта . Метафизику и онтологию этого учения пытались связать со многими духовными традициями, в частности, с христианством (Б. Муравьёв) и с суфизмом (Идрис Шах). Даже профессиональные учёные-этнографы не обошли его стороной; в современном «Философском словаре» они говорят о смеси элементов йоги, тантризма, дзен-буддизма и суфизма.

  Лейтмотив идей Гурджиева: существенная деградация человека, особенно за последние несколько веков; и в этом он, полностью совпадая со многими мистическими Учениями, звучит весьма своеобразно, порой даже излишне. И это одна из многих причин, именно претензия на «эзотерическое христианство », по которой Русская православная церковь относит Гурджиева к «оккультным магам» и остерегает своих приверженцев от изучения его трудов.

  Сам Гурджиев никогда не скрывал, что понять его учение до конца невозможно, и никто из его близких приверженцев не претендовал на это. Главная идея учителя - разбудить спящую мысль и ощущение истинной реальности в человеке. Опасаясь, что последователи быстро утонут в абстракциях вместо реальных практик, он решил сделать ставку на искусство (магические танцы) и создание «коммун», где единомышленники могли помогать друг другу осознать себя. Краткий материал отрывков его лекций своим «студентам» свидетельствует о простоте его языка, тяготеющей скорей к Ходже Насредину или Эзопу. Наиболее чёткое изложение ранних гурджиевских идей можно найти в книге П. Д. Успенского «В поисках чудесного», где автор систематизирует его космологические, алхимические, энергетические и другие концепции. Позже, в своих книгах, Гурджиев избрал более подходящий для его идей стиль письма, склоняясь к повествованию, метафоре и личному обращению к читателю, которого он нередко «водит за нос», дабы читатель постигал писания не логикой, как у Успенского, а интуицией. В последней, недописанной, книге «ЖИЗНЬ РЕАЛЬНА только когда Я ЕСТЬ» Гурджиев выражает разочарование по поводу неудач своей миссии и подчёркивает, что основные тайны и секреты он унесёт с собой.

  См. также

  Сочинения

  • Рассказы Вельзевула своему внуку (оригинальная версия)

  Литература

  • Шишкин О.А. Сумерки магов. Георгий Гурджиев и другие. - М .: Эксмо, Яуза, 2005. - 352 с. - ISBN 5-699-12864-6
  • Б. М. Носик . Русские тайны Парижа (подолжение) СПб. Эксмо 2003 стр.145-162

  Примечания

  Ссылки

  • Книги Гурджиева и его учеников - Дж. Г.Беннетта, П. Д. Успенского, К. С. Нотта, М.Николла и др.

  Категории:

  • Персоналии по алфавиту
  • Родившиеся в Гюмри
  • Умершие 29 октября
  • Умершие в 1949 году
  • Умершие в Нёйи-сюр-Сен
  • Персоналии:Нью-эйдж
  • Философы России
  • Оккультисты
  • Композиторы России
  • Авторы неакадемических исследований
  • Похороненные во Франции
  
  

  Wikimedia Foundation . 2010 .

  • Кордоба
  • Кордова

  Смотреть что такое "Гурджиев, Георгий Иванович" в других словарях:

  Гурджиев Георгий Иванович - Георгий Иванович Гурджиев Георгий Иванович Гюрджиев Философ мистик Дата рождения: 9 января (?) 1879 (?) … Википедия

  ГУРДЖИЕВ Георгий Иванович - (1877 1949) мистик и духовный учитель. Родился в Армении, в юности много путешествовал по Востоку, воспринял традицию суфизма. В 1918 в Тифлисе открыл Институт гармонического развития человека. С 1922 купленный им замок в Фонтенбло (под Парижем)… … Большой Энциклопедический словарь

  Гурджиев Георгий Иванович - (1877 1949), мистик и духовный учитель. Родился в Армении, путешествовал по Востоку, воспринял традицию суфизма. В 1918 в Тифлисе открыл Институт гармонического развития человека. С 1922 купленный им замок в Фонтенбло (под Парижем) стал центром… … Энциклопедический словарь